Идти, просто идти вперёд. Скоро я приду, я обязательно куда-нибудь приду. Надо идти на свет. Не сдаваться и не падать духом, ведь мне удалось. Холод, повсюду холод. Эта холодная трава, эта холодная земля, это холодное небо, эта холодная луна и этот холод на душе. Что ждёт меня впереди, что будет со мной? Ноги ноют от боли, тело трясётся, голова гудит всё больше и больше с каждым шагом, очи отказываются видеть, руки робеют, едва что чувствуют. Идти на юг, просто продолжать идти.
Не знаю, сколько прошло времени. Казалось, что ночь эта никогда не кончится, казалось, что не дойду. Впрочем, и идти было некуда. Вот уже и рассвет. Никогда ещё не было столько счастья от того, что он наступил. Каким он бывает красивым иногда, но сегодня, кажется, будто он совсем необычный. Раньше меня не интересовала красота и яркость его красок, но только не сегодня, только не сегодня...
Деревня, неужели деревня? А может, сон? Нет, всё кажется таким реальным, всё это очень похоже на быль. Дома, дороги, привычные звуки, пение утренних птиц, начало нового дня. Люди здесь другие. Им повезло больше. Они живут в другом мире, в их мире есть надежда.
Дома, так много домов, все они так похожи и так разнятся одновременно. Так много дверей, но мне нужна лишь одна. Постучать в первую, которая попадётся на глаза. Никого, тишина. Спят, им не нужны незваные гости. Вторая, красная и яркая. Снова тишина. Это всё лишь дело времени, продолжать стучать и продолжать искать. Третья, большая, чем две предыдущие, покрытая серебряным узором. Пройду мимо, от тех людей, что за этой дверью, пожалуй, только и жди беды. Четвёртая, пятая - конца и края им нет. Ещё немного - и я не выдержу. Ночь длиною в жизнь, неужели утро станет её завершением? Десятая дверь, пятнадцатая, а может, уже семнадцатая? Начинаю сбиваться со счёта, да и зачем вообще их считать, лучше от этого не станет. Ещё одна дверь, самая обыкновенная, чёрная, с головой льва над ручкой. Стучу трижды, жду немного - и снова тишина. Опять отказ. Здесь вообще кто-то есть? Как вдруг, что это? Шорох, неужели шорох? И голос. Он ведь не у меня в голове?
- Иду, иду! Секунду! Кого это принесло в такую рань, кому я понадобился сегодня? - послышался старческий голос.
Дверь распахнулась, передо мной предстал невысокого роста пожилой мужчина с длинной седой бородой, опирающийся на небольшую палку, бедно одетый, ещё совсем сонный.
- Доброго утра вам. Простите за беспокойство в столь ранний час, я...
Что со мной? Пытаюсь говорить, но слов не слышно, в глазах мутнеет, ноги не держат. Из последних сил стараюсь ухватиться за дверь, но меня тянет вниз, и я не могу этому противиться. Ещё один рывок, ещё раз попробовать выпрямиться. Голова кружится. Земля всё так же холодна, как раньше. Глаза закрываются. Пустота.
Сколько прошло времени? Что я здесь делаю, как меня сюда занесло? Ничего не помню. Почти ничего. Помню лишь долгий путь, холодную и тёмную ночь, а затем... Деревня! Да, была деревня. Дома, двери. Может, меня всё-таки кто-то впустил? Почему я ничего не помню? Меня укрыли, значит, всё не так плохо. Надо бы осмотреться.
- Доброго утра тебе, никак сознание вернулось? Я уже думал, не очнёшься, и что потом с тобой делать? - раздался вдруг голос старика. - Не стану спрашивать, кто ты и откуда. Расскажешь, если сочтёшь нужным. Раз судьба свела нас, то чем смогу, тем и помогу.
- Доброе утро, хозяин. Прошу извинить меня, мне не стоило вас беспокоить, но вы первый, кто впустил меня. Если бы не вы, боюсь представить, чем бы всё закончилось.
- На самом деле народец у нас добрый живёт, вот только в гости никто ни к кому в такую рань не ходит. Всякий знает: ежели раздался стук в дверь твою поутру, то это не к добру, - старик достал старую трубку и подкурил.
- А мне что, мне терять-то уже нечего, да и кто ко мне может прийти - ни друзей, ни знакомых, ни близких у меня почти не осталось. Лишь только память о них да пара вещичек. Всего несколько человек ещё помнят меня. Ах, - произнёс он и махнул рукой. - А так-то я даже и рад, что ко мне кто-то постучался. Одиночество страшнее любой болезни, когда и поговорить не с кем.
- И всё равно, спасибо вам, вы мне жизнь спасли. Я тотчас же уйду, позвольте мне только вещи свои собрать.
- Тебе бы отлежаться ещё, сил набраться. Не спеши, не торопись. Дорога выносливых и сильных любит, какой бы она ни казалась. Тебе ещё рановато отправляться в путь. Во всяком случае, я бы не стал на твоём месте. Послушай старину Гренвика, я немало повидал на своём веку, ой, немало...
- Благодарю вас. Но мне кажется, что силы возвращаются. Думаю, что смогу идти. Мне бы лишь об одном ещё вас попросить, да вот всё не решаюсь. Несколько дней уже во рту ни единой крошки. Может, найдётся у вас чего-нибудь поесть перед дорожкой?
- Ох, ну, конечно, конечно. Найдётся у меня, чего нам пожевать. Я вот хотел суп сварить, только лишь беда одна - вода у меня закончилась. Не сильно ли я затрудню тебя, если попрошу сходить и принести немного? А то старый я стал, пока одно ведро дотащу, уже и вечер, гляди, настанет. Нет больше силёнок во мне прежних, а ведь раньше когда-то мог я невиданные вещи с мечом творить, да и вообще знатный был на всю округу воин! А теперь никто и не вспомнит о славном Гренвике. Все, кто слыхал обо мне когда-то, уже и позабыл давно, а тех, кто знал, нет уже на этом свете.
Воду принести? Почему бы и нет. Хоть как-то отплачу за его доброту, да и супа наедимся потом.
- Разумеется, господин Гренвик, разумеется. Всё что угодно.
- Вот спасибо тебе, вот и мне радость, не придётся лишний раз спину гнуть под этой тяжестью. Эх, будь я моложе лет на тридцать, я бы вам всем показал, всем показал бы!
Прошло всего пару минут, и вот я на улице совершенно незнакомой деревни. Старик рассказал, как добраться до колодца, с его слов казалось, что это не очень далеко, всего несколько километров. Выбора у меня нет, придётся идти с коромыслом.
Главное - слиться с людьми и не выделяться. Как он там сказал: "Выйдешь, затем направо гляди, тропу узришь, пойдёшь по ней, пока тебе трактир путь не перекроет, от него налево свернёшь, так и ступай прямо, пока не окажешься у рынка нашего, обойдёшь его с правой стороны, и через несколько минут перед тобой откроется поляна с колодцем"? "Не пропустишь, узришь", добавил ещё он в конце. Думает, у меня со зрением что-то? Ну, уж нет, с ним всё в порядке, особенно сейчас мне надо всматриваться во всё, нужно быть осторожнее и осмотрительнее, чем обычно. Принесу я ему воды, напою, пусть делает с ней, что считает нужным. В конце концов, он пустил меня к себе, хотя мог бы этого и не делать, нужно отблагодарить.
Не прошло и часа, как ноги привели меня к той самой поляне. Вроде, никто меня сильно не рассматривал по пути, а значит, всё хорошо. У колодца никого не оказалось, что не могло не радовать. Чем меньше меня заметят здесь, тем лучше. Быстро наберу, быстро вернусь, быстро поем и быстро уйду. Вот такой план на сегодня.
Вёдра не такие уж тяжёлые, как казались. Всё могло быть и хуже. Итак, куда мне теперь? Рынок надо обойти с левой стороны, дойти до трактира, от него не налево уже, а направо, и затем по тропе до дома старика. Всё просто.
Мне довелось увидеть, как закрывается рынок, люди собираются, сворачиваются, чтоб завтра вновь расстелиться и заманивать покупателей. Суматоха какая! За всем и не уследишь. И нравится же это кому-то!
Рынок позади, вот уже и трактир недалеко. А от него и до дома Гренвика рукой подать. Что это за шум? И крики? Чем ближе я к нему, чем громче и отчётливее слышна ругань. Голосов много, все не сосчитаешь. Надо как можно быстрее пройти это место, не то ещё втянут в историю. Вдруг из двери выходят трое. Вылетают, не выходят, выносятся, словно ошпаренные! Чуть двери не снесли! Двое стали по бокам, а один посередине, видать, главный. Мне до них никакого дела, надо идти, старик уже меня заждался, наверное, плетусь едва-едва. Сделав всего пару шагов, слышу, как трое начинают разговаривать между собой.
- Эй, Зонзотт, славно посидели и отдохнули, как в былые времена, а! - прохрипел один из дружков.
- Да-а, почаще бы так, я уже и забыл, когда мы в последний раз так напивались! - послышалось со стороны второго. Зонзотт молчал, и мне очень хотелось оглянуться, рассмотреть его. Моё любопытство мне однажды боком вылезет, будь оно неладно. А вот то, что дома и деревья тянутся вдоль тропинки, - это может быть мне на пользу. Меня почти не было видно за одним из них, зато отсюда открывался отличный вид. Спрячусь за деревом и поставлю коромысло с вёдрами на землю за спиной. Мне прекрасно видно троих. Двое стояли на тех же местах, что и несколькими минутами ранее, а главный - посередине, и всё отряхивался.
- Не выкинули б нас, мы бы им дали! - пробормотал тот, что слева, в его голосе чувствовалась обида.
- Это точно, давай выждем, пока выйдут, да покромсаем их тут! - снова поддержал второй.
- Нет, болваны, - впервые подал голос Зонзотт. - Они только того и ждут. Мы с ними ещё поквитаемся, но уж точно не сегодня.
- Верно, это ты верно молвишь, - сказал тот, что справа. Другой просто кивнул головой, согласившись. - Ну, мы пойдём тогда, бывай, приятель! - проговорил он и похлопал Зонзотта по плечу. - Нас ещё ждут кое-какие дела сегодня, правда, Терендал?
- Кое-какие? Великие! - радостно воскликнул другой и возвёл руки к небу. Зонзотт протянул ему руку и крепко пожал её.
- Меня тоже, - произнёс он, закончив отряхиваться, и уставился вперёд, будто бы заметил меня. Его взгляд словно скользнул по мне, и от него стало не по себе. Меньше всего на свете мне хотелось связываться с этими разбойниками или даже с одним из них. Только бы он меня не заметил, только бы не заметил. Пусть он смотрит на что угодно, только не на меня. Утешает лишь, что он пьян, а значит, показаться ему может всё что угодно, даже если он кого-то и увидал.
Двое уже больше не стояли по разные стороны, а медленно отдалялись от таверны, уходя вдаль на закат, что-то бурно обсуждая, веселясь и размахивая руками. Известный уже мне Зонзотт привёл себя в порядок, отчистив свои поножи и дублет. Сапоги у него были из зелёной кожи, никогда ранее мне такие не доводилось встречать. Здоровые были и высокие. Мне кажется, он никуда не спешил, хоть и сказал, что его тоже ждут какие-то дела.
Пора отсюда убираться, Гренвик уже меня, наверное, скоро искать пойдёт. Аккуратно закину на себя коромысло и пойду дальше, как ни в чём не бывало. Начинаю отходить назад немного, как вдруг правой ногой ударяю по одному из ведёр с такой силой, что оно опрокидывается. Вёдра, вёдра! Ну почему я не могу просто тихо уйти, почему? Радует одно - разлилось немного, главное - всегда вовремя успеть подхватить. Поворачиваюсь к ним, чтобы набросить на себя коромысло и продолжить идти, вдруг позади слышится уже знакомый мне голос.
- Эй, ты!
Я надеюсь, это он не мне? Надеюсь, там появился кто-то ещё, к кому он обращается? Не стану оборачиваться, мало ли, кому он кричит. А если и мне, то, что он сделает? Ударит, накинется или чего похуже? Не может же он убить случайного человека? А вдруг, может?
- Эй, слышишь! - во второй раз доносится до меня крик Зонзотта, а затем он начинает свистеть.
Надо просто идти, это он не мне. Делаю несколько шагов, вдруг слышу звук его сапог.
- Эй, ты, с вёдрами! Если ты сейчас же не обернёшься, ты об этом сильно пожалеешь!
- Я? - спрашиваю дрожащим голосом, обернувшись.
- Ты, ты. Подслушиваешь? Я тебя сразу заметил. Думаешь, за деревом тебя не было видно? - прохрипел разбойник, подойдя ко мне поближе. Он стал возле дерева так, что из-за тени его лицо трудно было разглядеть.
- Нет, что вы, я просто отдыхаю. Воду несу, так отчего бы не отдохнуть немного в теньке под деревом?
- Отдохнуть и подслушать наш разговор? Такой у тебя отдых? - продолжал Зонзотт, от которого исходил такой запах эля и табака, что не каждый смог бы его выдержать.
Подслушать что? Как они собирались порезать своих неприятелей? Как будто в моих силах их как-то спасти или предупредить. Но объяснить это пьяному разбойнику невозможно.
- Клянусь, мне ничего отсюда не было слышно! Я вот уже ухожу, видите? Иду своей дорогой, никого не трогаю. И вас мне не было ни видно, ни слышно, господин Зо... - мне с трудом удалось сдержаться, чтоб не произнести его имя, ведь я обычно всегда это делаю, когда с кем-то разговариваю.
- Что ты там бубнишь?
- Мне ничего не было видно! И слышно! - повторяю я.
- Что-то мне твоё лицо незнакомо. Ты не из нашей деревни. Я здесь всех знаю, я здесь с самого рождения живу, как и отец мой, и дед. Знаю каждую собаку, и местную, и приезжую. А тебя я не видал ранее, точно не видал, иначе я бы тебя запомнил. Откуда ты? Где живёшь?
Вот и всё, вот и конец. Я начинаю потихоньку отступать назад, думая, чем закончится наша встреча. Подаюсь немного влево, к одному из заборов. Разбойник стоит неподвижно. А что, если побежать? Оглушить его чем-то и потом на всех порах домчаться до дома старика? Нет, такого здоровяка так просто не возьмёшь и не оглушишь. Просто убежать и всё, старик не обеднеет, если без воды останется. Нет, тоже нельзя, догонит ведь, да без разговоров кинжал всадит.
Начинаю крутить головой, пытаясь придумать или заметить хоть что-то, как вдруг мне в голову приходит идея. В это он уж точно поверит!
- Я у подножья горы живу, просто редко сюда захаживаю, вот вы и не видели меня. Всё работаю там, в полях, и живу с семьёй.
Трудно было не обратить внимания на несколько гор неподалёку, уж слишком они были велики. Надеюсь, он поверит, возле горы же всегда кто-нибудь живёт.
- У подножья значит, - разбойник усмехнулся, - у подножья... - повторяет он и медленно движется в мою сторону. - Кто же ты? Ходишь тут с коромыслом, подслушиваешь, да ещё и не живёшь в округе. Кто же ты?
Зонзотт подходит всё ближе и ближе, а мне ничего не остаётся, кроме как пятиться назад и вплотную прижаться к забору. От страха даже пришлось присесть на него. Я начинаю смотреть по сторонам, вдруг кто-то будет проходить и заметит, как огромный страшного вида разбойник тихо и не спеша подходит ко мне? Но вокруг никого. Никто не выходит из трактира, не идёт по тропинке. Будто сговорились все, чтоб оставить нас одних. Вдруг замечаю справа небольшой камень, лежащий за забором. Но вот только как до него дотянуться? Зонзотт в нескольких шагах от меня.
- Возле подножья уже никто не живёт, все в округе верят, что внутри гор таится зло. Когда-то давно там жили люди, но сейчас никого. Все дома заброшены, все поля пусты. Ты я-я-явно не отсюда, я тебя то-о-очно не видел никогда, - хрипло протянул он. - Что же с тобой делать? - игриво спрашивает разбойник. - Заколоть прямо тут, чтобы больше никто не ходил по деревням и не подслушивал чужих разговоров, или отвести тебя к своим и показать, кого я нашёл сегодня, а там решить? А если и то, и другое? Некоторые части тебе всё равно больше не пригодятся! - вопрошает он ехидным голосом и достаёт кинжал из-за пазухи.
Я понимаю, что если что-то не придумать, я буду очень сильно жалеть, что прошлой ночью мне удалось выжить. Начинаю громко кашлять, сильно наклоняюсь вперёд и в правую сторону, хватаю камень, резко вскакиваю и дрожащей рукой ударяю прямо по голове. Раздаётся неприятный хруст, Зонзотт роняет из рук кинжал, делает несколько шагов и пытается из последних сил держаться, вцепившись в забор. Я отбрасываю камень в сторону и двумя руками толкаю его что есть мочи, так что разбойник переворачивается через ограждение и падает.
Что только что произошло? Передо мной лежит разбойник, главарь, с разбитой головой. Мне ещё не приходилось чувствовать ничего подобного. По всему телу леденящая дрожь. Надо умыться и успокоиться. Зачёрпываю немного воды, пытаюсь напиться и как-то окропить ею лицо, но лучше не становится. Что делать? Уйти, оставить его здесь валяться так? Или всё же накрыть чем-то? Как быть с кинжалом: забрать себе или бросить ему? Кинжал хороший, мне таких не попадалось. Да и вообще, это первый кинжал, который я вижу. Вот только зачем он мне? Хотя если так дело и дальше пойдёт, то без него мне не обойтись. Кинжал заберу себе, а Зонзотта засыплю листьями, пусть хозяева дома решают, что с ним делать. Вот будет им подарочек.
Взваливаю ещё раз на себя коромысло и начинаю идти. Не помню, как мне удалось добраться, но меньше чем через час старик уже благодарил меня. По дороге людей почти не было, впрочем, мне уже было всё равно.
Вот уже вечер, поздний вечер, почти ночь. У меня из головы всё никак не выходит лицо Зонзотта. Его сверкающие безумные зелёные глаза, наполненные яростью и радостью, что ему удалось отыскать кого-то чужого, его шрамы на лице, его жёлтые зубы и длинные потрёпанные немытые русые волосы.
Суп оказался вкусным, старик ничего не сказал о том, что воды в одном из ведёр было меньше. Видимо, подумал, что в дороге мне захотелось пить. Уйти сейчас или остаться ещё на ночь? А вдруг дружки Зонзотта уже кинулись его искать? Может, меня кто-то мог видеть тайком, кого мне не удалось разглядеть? Надо бы немедля убираться, но сейчас выходить опасно. Пожалуй, я смогу ещё остаться на ночь. Немного восстановиться и пойти дальше.
Весь вечер мы просидели с Гренвиком, и тот ничего обо мне не спрашивал. Утром сказал, что не станет, и сдержал слово. Всё, наверное, надеялся, что я расскажу, а мне не хотелось. Он всё о себе болтал, каким он славным был и могучим в своё время, но больше всего на свете ему хотелось вернуть не те времена, а времена, когда он с женой своей жил, с Инелонной, и всё твердил, что счастлив был, как мальчишка. Мило слушать рассказы вдовца, который спустя столько лет после смерти жены всё продолжает о ней говорить и вспоминать.
Незаметно наступила ночь, вдовец постелил мне там же, где и раньше, и спалось мне крепко, так же крепко, как и прошлой ночью. Эх, знал бы он, на что мне пришлось пойти ради того, чтобы воду принести, озолотил бы, если б мог! За несколько минут до сна передо мной пролетело всё, что сегодня приключилось. И всё-таки счастливый день выдался! Всё могло закончиться куда хуже, даже и представлять не хочется, как именно.
Утро выдалось мрачнее предыдущего. Вчера, по дороге назад, мне было совсем не до того, чтобы смотреть на небо. Сегодня оно было затянуто серыми тучами и казалось, дождь мог начаться в любую минуту. Надо бы встать, собрать все свои вещи, попрощаться со стариком и отыскать себе местечко, где можно будет укрыться.
Гренвика, к моему большому удивлению, дома не оказалось. Куда он мог подеваться? Ещё и перед грозой? Ладно, не стану его дожидаться, мне уже давно надо было отсюда уйти, тем лучше, что его нет. Не люблю прощаться, уйду так.
Собрав вещи, решаю ещё разок окинуть взглядом скромненький домик вдовца. Всё моё со мной, можно идти. Аккуратно закрыв дверь, оказываюсь на знакомой уже мне дороге.
Тучи всё больше и больше сгущаются, в любую секунду может начаться такая гроза, какую уже давненько никто не видывал. Куда мне идти? Я ведь здесь почти ничего не знаю. Пойду на рынок, пожалуй, а там разузнаю, как выбраться отсюда. На рынке много незнакомых людей обычно, на меня никто внимания не обратит.
Интересно, заметили уже кучу листьев у себя во дворе хозяева дома? Что сделали с разбойником?
Тела не было. Неужто нашли уже так быстро? Ладно, мне-то что с того, пусть сами разбираются, я больше ни самого Зонзотта, ни его дружков не увижу никогда.
Через несколько минут меня окутывает атмосфера рынка. Куча торговцев, покупателей, множество различных товаров, все эти запахи, крики, беготня, шумы! Все здороваются, переговариваются, торгуются, толкаются и перекрикиваются друг с другом! Никогда не ищите здесь уединения, никогда! Начинаю пробираться вглубь, обходя прилавок за прилавком, вдруг вдали слышу знакомый мне ворчливый голосок. В метрах десяти от меня стоит Гренвик с корзинкой, наполовину наполненной овощами и фруктами. До меня доносится его разговор с продавцом. Решаю спрятаться, послушать.
- Здравствуй, старина Гренвик, здравствуй. Как обычно?
- Здравствуй, Мэригас, рад снова тебя видеть, - отзывается старик. - Да, дорогой, как обычно, мне картошечки немного набери да лучку с капусткой.
- Сделаем, сейчас всё сделаем, - любезно отвечает ему продавец. - Гляжу, жилетку ты себе прикупил новенькую? Не замечал я раньше, чтоб у тебя такая была. Синенькая, да с узорчиком золотистым! Вначале подумал, что не ты это, когда увидал.
Гренвик действительно выглядел слегка нелепо в этой жилетке и даже немного выделялся на фоне остальных серо-коричневых плащей, мантий и рубах.
- А от тебя ничего не скроешь! - заулыбался вдовец, прищурил глаза и указал пальцем на своего приятеля. - Всё так же зорок ты, старина, как и раньше! Но ты мне вот что скажи: что слышно нынче в мире нашем, дружище Мэригас? Нет ли вестей каких, которые послушать интересно будет? - спросил Гренвик, поставил на пол корзинку и начал освобождать в ней место для новых продуктов.
- Слышно всякое, дорогой Гренвик, всякое, да мрачное. Слыхал, небось, что орда творит? Деревни жгут, бесчинствуют всё. Совсем распоясались. Так, гляди, и до нас дойдут скоро! Недавеча вон на севере деревню сожгли, говорят, никто почти не выжил. Страшные дела происходят, старина, страшные.
- Да что ты такое говоришь, Мэригас, ай-ай-ай, - ответил Гренвик. - А я гостил как-то в одной, моя Инелонна ведь северянкой была, из деревни неподалёку. Уж не эту ли? Ай-ай-ай!
- Не знаю, эту, не эту, мало их там, деревень-то. Орда - она не глупая, просто так сжигать не станет. Мешала она им, видать, сильно мешала. А может, и глупая, жгут всё, что им на глаза попадается, разошлись совсем! Кто-то говорил, новый главарь у них, страшнее, коварнее и злее предыдущего!
- Да уж, Мэригас, воистину дела. Только этого ещё не хватало! Не было забот, так свалились, словно снег на голову. Ещё и новый, говоришь, главарь? Будто старый был лучше! - произнёс он чуть громче обычного, закашлялся, а затем улыбнулся. - Страшные дела творятся, дружище, страшные.
До них дошли слухи о моей деревне. Что ж, слухи на то и слухи, чтоб быстро разлетаться. Интересно, выжил ли ещё кто-то из наших? Если выжили, то где они? Ладно, сейчас не это главное.
- Да, Гренвик, как быть дальше, не знаю. Будь во мне силы прежние, так я бы с радостью на защиту деревни стал, а сейчас от меня толку-то...
- Понимаю, дружище, понимаю. Я бы и сам не прочь размять старые кости, вот только кто пустит нас, да и кому мы нужны теперь? Спасибо за овощи, старина, держи, тут без сдачи, как всегда, - проговорил Гренвик и протянул приятелю несколько серебряных. - Ну, бывай, не падай духом, мы с тобой знавали времена и потемнее, и всё равно сдюжили! - сказал он и протянул Мэригасу руку на прощание.
- Это ты точно подметил! - радостно отозвался тот, подмигнув своему другу и пожал ему руку.
Что ж, старики попрощались, думаю, можно продвигаться дальше. Без коромысла идти намного легче, ничего не мешает. Я в нескольких шагах от прилавка Мэригаса, гляжу направо, вижу, как Гренвик отходит всё дальше и дальше. Ну, вот и простились. Не хворай, ты меня не увидишь больше. Спасибо, что приютил. Вдруг Мэригас как закричит!
- Гренвик, старина, вернись! - старик тотчас же обернулся, слух у него был хороший.
Только этого не хватало, ну что ещё понадобилось тому неугомонному продавцу? Гренвик разворачивается, идёт назад, и, заметив меня, на мгновенье удивляется, а затем улыбается. Я пытаюсь тоже выдавить из себя улыбку, но у меня с трудом это получается. Быстрым шагом он подходит, смотрит на меня, а затем на своего приятеля.
- Заболтались мы с тобой, старина, забыл тебе лучку положить. Вот он у меня остался здесь, на прилавке. Совсем рассеянный я стал в последнее время.
- Спасибо, дружище, спасибо. И я сам-то не приметил, да и разве тут углядишь за всем после таких вестей, голова идёт кругом!
Я стою и не знаю, что мне делать. Идти дальше, ринуться бежать, поддержать беседу? Вдруг старик поворачивается ко мне.
- Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя! - воскликнул он.
- Да уж, вот так встреча, - отвечаю я, стараясь выразить удивление.
- Уже уходишь, покидаешь нас? Смотрю, ты уже с вещичками своими.
Тут в разговор решил вступить Мэригас, который всё расхаживал то влево, то вправо, словно тигр по клетке, пытаясь меня разглядеть со всех сторон.
- Гренвик, дружище, ты нас не познакомишь?
- С радостью бы, да только я и сам имени не знаю. Как тебя звать-то? - обращается он ко мне.
- Не имеет значения, как меня зовут, да и мне пора уже. Гренвик, благодарю вас, что приютили меня. Мэригас, всего вам хорошего! - выкрикиваю я и, не дожидаясь ответа, направляюсь вперёд. Прохожу немного, слышу позади себя крик Гренвика: "Счастливой дороги!". Заворачиваю за угол и решаю послушать, чем же закончится их разговор.
- Странный нынче народ пошёл, ты не считаешь, Гренвик? Скрытный такой, ни имён, ни рода, ничего не знаешь. Раньше люди другими были, всем делились друг с другом, никаких тайн и хитростей. А теперь всё меняется, и не к добру всё это, ох, не к добру.
- Ты прав как никогда, дружище, ты абсолютно прав. Два дня я провёл с этим человеком, так и не узнал ничего. Ни кто, ни откуда, всё осталось для меня тайной. Мне трудно признать, что мир стал иным и что люди в нём теперь тоже иные. Для меня они всегда остаются такими, какими мы были когда-то. Честными, добрыми и открытыми, а этого нынешнего мира я совсем не понимаю. И не хочу понимать, - произнёс старик, в его голосе слышалась обида.
- А ещё ты не заметил, Гренвик, кое-что интересненькое? Внизу, под вещичками, разглядел я шкатулку. Сперва подумал - ладно, чего сейчас люди не таскают, да только вот что насторожило меня. Буквы на ней были - "Г. И. В.", и уж больно она похожа на твою, в которой вещи в память об Инелонне хранишь. Ты ведь сам тогда эти буквы выводил, я помню: "Гренвик Инелонна Вечновлюблённые". Странненькое совпадение, как думаешь?
- Да ну, что ты, Мэригас. Только увидел человека, сразу же подвох ищешь! Шкатулку ту я в надёжном месте храню, до неё никто не доберётся, да никому и не надо. Уверен, что не привиделось тебе и что буквы те же были?
- Обижаешь, дружище, обижаешь. Отроду не жаловался я на свою зоркость, а на рынке за всем глаз да глаз нужен. Подойдут, бывает, трое, спрашивают чего-то, голову мне только морочат, а затем один мелкий незаметно за ними станет и как ухватит, чего сможет, с прилавка! Другие не замечают, им дела нет, но только не я. Обворовать Мэригаса ещё никому не удавалось! Так что я своё дело знаю и раз говорю, что были буквы, значит, были. Ещё и серебряные, а шкатулка - чёрная. Веришь, не веришь, а до дому доберёшься когда, проверь обязательно, - сказал приятель Гренвику немного тише.
- Эх, и всё равно мне думается, что даже если и прав ты, то она не моя. Мало ли у нас чёрных, с серебряными буквами. Сдаётся мне, что немало.
- Мало, немало, а проверь всё равно. И осторожнее будь впредь, не то погубит тебя однажды твоя доброта. Ну, рад был повидаться с тобой, беги, дружище, беги, пока гроза не началась. Вон ветер уже холодный какой, успеть бы тебе до дому добраться!
- Бегу, старина, бегу. Спасибо тебе ещё раз. Ещё увидимся, береги себя!
Гренвик побежал дальше, Мэригас опустился в кресло, затем на мгновение замер. "Ко мне обратились по имени. Незнакомый человек, которого я видел впервые. А вот это уже совсем странно. Неужели нас подслушивали? Надо сообщить Гренвику!" - промелькнуло в мыслях у старика.
- Гренвик! - прокричал он, но тот уже ушёл далеко и не слышал крика приятеля. Зато на крик обернулся другой человек и очень выразительно взглянул на продавца. Мэригас махнул на него рукой, плюнул на землю и уселся обратно.
Старики попрощались, мне пора двигаться дальше. Ох, и глазастый этот продавец, от такого воистину ничего не скроешь. Хорошо, что ещё кинжал не заметил, который мне вчера от Зонзотта достался. Представляю, что было бы! Зачем он ещё раз окликнул Гренвика, что ещё могло произойти?
Я медленно продвигаюсь дальше, верчу головой по сторонам и разглядываю десятки прилавков, которые мелькают передо мной. Со стороны рынок казался меньше, а сейчас я словно в бесконечном лабиринте.
Ряды с прилавками тянутся один за другим, все торговцы и покупатели смешались в одну серую кучу, я оглядываюсь и рассматриваю всё, что мне приглянется, вдруг нечаянно врезаюсь в спину человека, который выше меня на две головы, и едва не сбиваю того с ног.
- Осторожнее нельзя?! Носитесь тут, уже и не постоишь спокойно несколько минут! - произносит он едва разборчиво и слегка придерживает перевязанную голову.
- Простите, я просто спешу, - любезно извиняюсь я, вдруг здоровяк оборачивается и меня охватывает ужас.
Зонзотт?! Жив?! Но как? А где же его дружки? Вдруг замечаю позади него знакомые мне лица. Они оба здесь. А может, на этот раз их больше?
- Ты-ы-ы?! - от удивления у разбойника так скривилось лицо, что оно стало ещё ужаснее обычного. Двое позади него не сразу понимают, что происходит, но тоже замечают меня и начинают улыбаться.
Я точно знаю, что объяснять им что-то бессмысленно и что хотят они только одного, поэтому первая и единственная мысль - бежать. Я без коромысла, всего лишь с парочкой вещичек в руках, пусть попробуют догнать.
Разбойник замахивается, чтоб схватить меня, но я ловко увёртываюсь, проскальзываю мимо него и начинаю бежать что есть мочи. В ту же секунду слышу за своей спиной крик: "Догнать и схватить!".
Прилавки мелькают передо мной, словно деревья, когда мчишься на полном скаку. Я обгоняю прохожих, расталкиваю их и бегу сломя голову. Куда приведёт меня следующий поворот, мне совершенно неизвестно, мне остаётся лишь надеяться, что я выберусь отсюда и смогу где-нибудь спрятаться.
Несколько минут я несусь со всех ног, иногда оглядываюсь назад и вижу своих преследователей, которые вот-вот меня настигнут. Поворот за поворотом приводят меня в разные уголки рынка, я замечаю, что разбойники начинают отдаляться от меня, ведь они не привыкли так долго за кем-то гоняться. Людей становится всё меньше и меньше. Радость переполняет меня, мне удалось убежать от них, вдруг я замечаю маленький дворик. Недолго думая, забегаю в него и вижу, что прохода дальше нет. Двор тупиковый и полный мусора. Ну, вот и всё, сейчас меня догонят - и моя песенка спета. Не успеваю опомниться, как солнечный свет позади меня меркнет, и я слышу, как трое пытаются отдышаться.
- Вы ни на что не годны, слизняки! Ещё несколько минут, и мне самому пришлось бы разбираться! - прокричал Зонзотт, который запыхался не меньше остальных и смахивал со лба пот. Повязки на его голове уже не было, наверное, слетела на бегу. На макушке был виден след от вчерашнего удара. - Вот, о ком я вам говорил!
- Д-давненько мы так... не... бегали... - едва смог пролепетать один из дружков. Другой ничего не говорил, всё кашлял и кряхтел. Затем услышал последние слова Зонзотта, поднял на меня глаза, посмотрел на своего главаря, а потом ещё раз на меня. - Так вот кто тебя уложил вчера! Ну-ну, если это правда, то ты уж меня извини. Как тебя ещё ребёнок не уделал только? - засмеялся один, и другой, услышав, тоже расхохотался.
- Я вам сейчас покажу, кто здесь ребёнок, слабаки! - яростно прошипел здоровяк. Через мгновенье взглянул на меня и ткнул пальцем в мою сторону. - Теперь ты от нас не уйдёшь, - заговорил вновь главный. - Ловили и не таких! Ты мне ничего вернуть не хочешь, а? Я бы с удовольствием проверил на тебе, не испортилась ли моя прелесть за день.
Я ничего не отвечаю, лишь пячусь назад до тех пор, пока не ударяюсь спиной о стенку. Между мною и разбойниками метров пятнадцать. Они медленно и неотвратимо подбираются ко мне. Зонзотт лишь потирает руки и стряхивает остатки пота, а двое, как всегда по бокам, жестами манят меня к себе.
Неужели это конец? Вот так, в каком-то дворике, в безлюдной части рынка, где никто не услышит и никто не увидит. Закричать? Меня тотчас же убьют. Попытаться убежать? Поймают, здесь мне уже проскочить не удастся. Драться я с ними не буду, хоть у меня и есть кинжал Зонзотта. Что бы сделали другие на моём месте?
Каждая секунда казалась вечностью, сердце билось с такой силой, словно вот-вот из груди выскочит. Попробовать с ними заговорить, станут ли они слушать?
- Простите, но у меня нет вашего кинжала.
Зонзотт остановился, двое вместе с ним. Он приподнял правую бровь и нахмурился.
- Как нет, что ты несёшь? Кто его мог забрать, на кой пёс он сдался кому?
- Не знаю. Кому-то, может, и сдался.
- Ты что, за болвана меня держишь? - ещё больше возмутился Зонзотт. - Не-е-ет, - протянул он, как тогда у трактира, - он у тебя! Другие бы не стали брать мой именной кинжал!
Именной? Правда? У меня не было времени разглядывать.
- Но и мне он тоже не нужен, тем более, если он ваш именной, - выдавливаю из себя я и стараюсь подыграть.
- Тем хуже для тебя. Думаешь, я без кинжала ничего не смогу с тобой сделать? - спрашивает главарь и снова начинает медленно двигаться ко мне, дружки его тут же за ним повторяют. - Смогу, ещё как смогу. Голыми руками придушу!
Неправда всё то, когда рассказывают, что, будучи на волоске от смерти, вся жизнь пролетает перед глазами. Чаще всего не пролетает ничего, потому что нет никаких других мыслей, кроме тех, что через несколько минут от тебя ничего не останется и что трое разбойников могут с тобой сделать. Я готовлюсь к худшему, представляя всё то, на что способны эти нелюди, вдруг за двориком раздаются голоса.
- Кого ещё принесло сюда? - спрашивает один из дружков.
- Эй, Зонзотт, ты здесь? - слышится голос неподалёку.
Главарь молчит. Голоса всё ближе.
- Ищите, ищите, я точно видел, как они побежали сюда, они за кем-то гнались.
Через несколько мгновений позади трёх фигур, которые вот-вот вырвут из меня всё живое, появляется ещё несколько. Как у разбойников всё заведено интересно. Всегда посередине главный, а дружки его по бокам. Так и здесь, только этих больше. По бокам не по одному, а по трое.
- А, вот вы где! - радостно восклицает главарь пришедшего отряда. - А мы вас всюду ищем, уже второй день. Дела ведь нужно доводить до конца, а, Зонзоттик?
Зонзоттик? Кто-то смеет называть этого верзилу, ростом почти в два метра, Зонзоттик? Разве что это его отец пришёл и хочет сына домой увести.
- Не до тебя сейчас, Кармилд, и шавок своих забери, мы с вами позже разберёмся.
- Ну, уж нет, дружок, так не пойдёт. Мы что, напрасно вас столько искали и гнались? Думали, что продолжим вчера после того, как вас выставили, да только ты упился так, что ноги твои торчали из-за забора неподалёку от трактира, а щенята твои разбежались, как девчонки!
- Что?! - хором проговорили оба дружка Зонзотта и тотчас сжали кулаки.
- О, ты смотри, они и разговаривать умеют. Долго, наверное, пришлось их учить?
Двое мгновенно кинулись на обидчиков, и, не успев даже замахнуться, упали на землю после нескольких ударов. Зонзотт едва успел оглянуться, как его уже окружили и, заломив обе руки, уволокли прочь. Дружков подняли с земли и тоже утащили вслед за главарём.
Я продолжаю стоять и не знаю, что мне делать. Что придёт им на ум? Может, они и не разбойники вовсе? Чего от них ожидать?
Через несколько мгновений ко мне подходит Кармилд, средних лет мужчина, немного полноватый, невысокого роста, с добрыми глазами, пышными усами, бакенбардами и тёмно-рыжими волосами.
- Не знаю, чего они на тебя накинулись, возможно, на то и были причины, но знаю одно. От тебя нам зла не было, и мы тебе зла не желаем. Беги отсюда, выход в той стороне, - сказал он и пальцем указал на восток. - Считай, что сегодня твой счастливый день. Если бы не ты, возможно, мы бы их и не поймали, и кто знает, сколько бы ещё искали. А если бы не мы, возможно, тебе было бы худо.
- С-спасибо вам, господин, ог-громнейшее спасибо, - произношу я, немного заикаясь после случившегося, пытаясь прийти в себя. Выхожу со двора и пускаюсь наутёк что есть сил, пока он не передумал меня отпускать.
Выход и вправду оказался с восточной стороны, вскоре рынок остался позади, и мне не составило труда найти выход из деревни. Лишь когда уже она стала за моей спиной совсем-совсем маленькой, я решаю остановиться и сделать небольшой привал.
Спасибо старику Гренвику за хлеб, который тот оставил на столе. Очень неплохо сейчас перекусить им после всего, что случилось. Утолив немного голод, решаю разузнать, что же такого ценного может быть в шкатулке, что Мэригас так за неё волновался. Ключа у меня нет, отмычки тоже, поэтому приходится несколько минут бить её камнем. Вскоре она поддаётся и ломается от моих ударов. Внутри оказывается несколько старых записок и небольшое количество драгоценностей. Мне ещё приглянулся браслетик, который лежал в столе в прихожей. Тоже, наверное, принадлежал когда-то Инелонне. Вот бы мне кто-то такой подарил! Драгоценности можно будет продать, а браслетик пока оставлю, уж больно он красив. Потом, если что, тоже продам, но пока пусть полежит.
Решаю прилечь и отдохнуть, но на земле в лесу спать не так удобно, как в кровати, поэтому я просыпаюсь через несколько часов.
Выхожу обратно на дорогу, решаю ещё раз оглядеться и посмотреть на деревню. Её почти не видно ночью, лишь пара тусклых огней то и дело вспыхивает где-то вдали. Больше я туда никогда не вернусь, впрочем, мне не очень и хочется. Прощайте все, с кем мне довелось повстречаться и познакомиться, пришла пора двигаться дальше. Что будет с Зонзоттиком и дружками, какие испытания уготовили им те, другие? Удастся ли кому-нибудь обокрасть Мэригаса и затуманить его взгляд? Как чувствует себя сейчас Гренвик, сидя с водой и овощами, но без шкатулки, браслета и хлеба? Я никогда не узнаю наверняка, мне остаётся лишь догадываться.
За моей спиной горят огни ночной деревни. Горят еле-еле, вот-вот погаснут, но не гаснет моя надежда. Мне удалось избежать стольких бед, сегодня мой счастливый день! Пусть он продлится вечно...
***
- Командор Эвентир, докладывайте.
- Никто не выжил, ваше превосходительство, мы всё здесь осмотрели.
- Так осмотрите ещё раз, я вам приказываю! Должен был хоть кто-то уцелеть, должен! Мы не уйдём отсюда, пока не найдём хотя бы одного живого! Король дал приказ обыскать все северные деревни, пострадавшие от нападений, и на сей раз я докажу, что пригоден хоть на какое-то дело! - закричал военачальник, который давно уже был слишком стар для военных дел, но заменить его было некем.
Вдруг неподалёку раздаётся крик.
- Все сюда, скорее, скорее!
Вокруг молодого воина собирается толпа. На руках у него лежит человек.
- Ещё дышит. Дышит! Воды, срочно воды! Принесите кто-нибудь воды!
Человека обрызгивают водой и вскоре уносят на повозку.
- Немедленно доставить в город, пусть лекари сделают всё, что в их силах! - отдал команду военачальник. - Продолжить поиски!
Вдруг начинается дождь. Весь день хмурились тучи, и лишь ночью он пошёл. Как и говорили, настоящая гроза, капли воды потоком льются на меня. Они кажутся такими необычными, такими настоящими, такими живыми... Что со мной?
Меня куда-то везут, ветер ласково обдувает со всех сторон, повозка едет быстро, но её почти не трясёт. Сколько нам ехать, что ждёт меня дальше?
Меня вернули в этот мир, в серый и мрачный мир, где у меня не осталось никого и ничего. Остатки домов, полей - всё разорено, выжжено дотла.
А ведь тот мир мне понравился больше, там мне довелось хоть кем-то быть, воду поносить, попасть в передрягу с разбойниками и новых людей повстречать. Там у меня было настоящее приключение! А здесь я никто, мне всего лишь пятнадцать лет, и жизнь моя скучна. Ни родителей, ни друзей - никого у меня нет.
Я закрываю глаза, но на сей раз меня уже никто не разбудит и не потревожит. Здравствуй, пустота, здравствуй, привычный холод! Давненько не виделись.
И вот я вновь оказываюсь на мокрой от дождя дороге, и пусть она приведёт меня туда, где мне будет лучше. Побудь со мной ещё немного, мой счастливый день.
Идти, просто идти вперёд. Скоро я приду, я обязательно куда-нибудь приду. Надо идти на свет.