Мы с цуциком были похожи. Так же, как похожи все униженные. Эмоциональная брешь пробита в "Я" живого существа. Когда хорошего не ждешь, когда боишься. Когда плохо, холодно, знобит и стараешься забиться подальше в угол, натянув на себя покрывало. Все стремления уходят. Остается желание покоя. Мы чувствовали, что пока ты слаб тебя обязательно кто-нибудь обидит. Измученное животное тихонечко скулило. Была ли это надежда, что тебя пожалеют или плач от бессилия, мне было все-равно. Сейчас я ничего от людей не хотел. Я просто ждал когда закончится очередная ночь моей новой жизни.
Зима выдалась снежной, какой-то пронзительно зябкой. Хотелось спрятаться в защищённом месте, или даже картонной коробке, кутаясь в теплое тряпье.
Под лестницей, в пристройке старого, давно не используемого кинотеатра, расположенного в спальном районе столицы страны, собралась компания потерявшихся в жизни людей. Просыпающееся солнышко настраивало их на благодушный лад. Три стены защищали нас от ветра. Завернутый в старую коричневую дубленку человек непонятного пола грел мне спину. Голод, жажда и другие естественные желания моего организма затихли. На мгновение жизнь показалась не такой унылой.
Кто-то пришел и нарочитым смехом потревожил нашу полудрему. Оказалось Жора по прозвищу Фольга, пытался найти себе компанию на день. Он знал где валялись обрезки железной трубы. Одному ему добычу было не унести, слишком тяжело. К тому же она лежит на территории учебного заведения, где сторож наверняка попытается помешать сбору металлолома. С напарником ему было не так страшно.
Фольга. Историю своего прозвища он рассказывал новым и старым знакомым при каждом удобном случае. Жора, очень любит шоколад. Большинство производителей продают шоколадную плитку обернутую фольгой. И если бумажная упаковка снималась им без проблем, то снять фольгу было сложнее. Оставшаяся от прежней жизни чистоплотность не позволяла Жоре прикасаться к еде грязными руками. Раздобыв лакомство он пытался снимать обертку зубами, кусая от нетерпения куски шоколада вместе с фольгой.
Пойду-ка я с ним. Разомнусь, да и все веселее, чем лежать на холодном полу. Операция достойная умений преступника, которому сам Интерпол предложил работу. Которому, ради его мозгов, поменяли тюрьму на уютную жизнь во Франции. Какими же далекими мне казались Лион, Монте Карло, отдых на островах, яхтинг из моего нынешнего холодного пристанища.
Я знал куда приглашал пойти мой новый напарник. Жилой массив, где мы обитали, был застроен преимущественно пятиэтажными домами хрущевской постройки. На его окраине, примыкая к парку, находилась территория бывшего интерната для детей, оставшихся без заботы родителей. Интернат пару лет назад ликвидировали, территорию поделили, но на семь гектаров земли оставили всего двух сторожей.
Местных жителей - любителей здорового образа жизни привлекал стадион интерната. Пробирались они туда через дырку в заборе, состоявшем из толстых железных труб. Когда то советская власть не жалела для заборов стали и чугуна.
Новым хозяевам стадион был без надобности, но дело принципа и дырку заделывали. Спортсменам приходилось заходить через пункт охраны, расположенный на четыреста метров дальше. Несознательные граждане упрямо не желали тратить время на лишние метры и периодически разгибали или вырезали из забора железные трубы.
Такие обрезки и заметил вчера вечером Фольга.
Я пошел с ним. Фортуна в очередной раз сжалилась над нами, экспроприации остатков советской собственности никто не помешал. Успех пришел к пацанам. Гордые собой мы дотащили добычу до пункта приема металлолома, где получили свои гроши.
В каком-то смысле мы были очень богаты. Мусорные баки обеспечивали бездомных вещами и едой. Два раза в неделю нас кормил горячими блюдами благотворительный фонд. Еду привозили прямо к кинотеатру. При желании, всегда можно найти еще несколько мест, где давали продукты.
Свою долю за проданные железные обрезки я потратил на три литра портвейна в бумажной упаковке. Идеальный напиток - недорогой, крепленый, быстро притупляет чувство голода и хорошо туманит голову. Фольга купил шоколад.
Завтра буду, что-то менять в своей жизни, а сегодня первый литр вина закончился быстро. Стало веселее. Соседка кокетливо попросила ей налить, и намекнула, что знает где достать самогон. Имела хитрая бабенка на меня виды. Большинство завсегдатаев нашего пристанища - коллеги по несчастью, напялив на себя грязные шмотки в который раз хвалились прошлой жизнью. Второй литр был выпит также быстро. И третий.
Утром цуцик притулился ко мне. Чем бы сегодня заняться? Снова отправлять резюме? Вспомнил, днем же нас будут кормить! Значит подожду обеда, а там посмотрим.
О чем я думал? Что я вечно мечусь по жизни? Ради чего я бросил свою сытую жизнь? Ради... Ради нее! Эма-Вика, солнышко, мой терпкий воздух. Мне нужно дышать тобой! Ты здесь, рядом. Я буду никем или стану всем в этой несчастной стране, если это поможет мне быть рядом с тобой.
Счастье вдруг
Менты, то есть копы, появились неожиданно. Слишком быстро подъехали. Как будто на задержание торопились. Они и раньше, бывало, сгоняли нас с уютного места. Но, что бы тревожили утром, не припомню.
Да и как было обычно. Придут, покричат, власть изобразят. Значит кто-то жалобу оставил, они отработают вызов и все довольны. Потом пойдут на соседнюю улицу, торговок погоняют. На следующий день и у нас и у торговок все по старому. А сегодня хмурые какие-то, напряжённые. Действовали слишком злобно и четко. Знакомых лиц не было.
Бездомные лениво, без особой спешки, разбредались. Полицейский резко схватил Фольгу за руку и заорал: "Гражданин! Документы предъявляем!"
"Что? - занервничал Фольга. - Да я в революции участвовал. Да я в полиции всех знаю. Да я". Его возмущение прервал удар рукой по печени. Вроде коп ткнул просто, но мой вчерашний напарник уже корчился от боли. Так профессионально бить совсем не легко. Импульс возник в ноге, затем корпус, локоть и кулак "Бам" - воткнулся в тело жертвы. Доли секунды и человек не может сопротивляться. Немного сильнее и жертва захаркает кровью. Хорошая подготовка у рядовых полицейских. Неужели реформа моей Виктории так подействовала? Тут лет пять тренировок чувствуется. Бойцов с такой техникой Петрович в клубе бокса призерами Европы делал.
Коп схватил меня левой рукой за воротник пальто. Сам опустил правую руку и отвернул голову. Я "стреляный воробей", а хороший полицейский не всегда хороший актер. Он слишком явно ждал моей реакции. Провоцировал на сопротивление. Его поза показывала, что я здесь основная фигура. Я затылком чувствовал, что остальные люди в форме смотрят на нас.
Нет, я реально закис. Надо бы попробовать вырубить пацанов и "свалить в закат". Провоцируют ведь сосунки. А смысл сопротивляться? Ладно. Потерплю. Что дальше? Отвезут, куда-нибудь? Там теплее, наверное. Все лучше, чем на улице. Стряхнув с себя вялое состояние я еще раз просчитал ситуацию, оценил силы бойцов и превозмог желание, что-то делать. Мысленно нанес копу хук левой рукой в челюсть. Затем, безмятежно улыбаясь, вообразил нокаутирующий удар профессионалу, ударившему Фольгу.
Мои грезы прервала ладонь на затылке. "В машину", - скомандовал полицейский и начал заталкивать меня в стоящий рядом патрульный автомобиль. Это ещё, что такое? Кинофильмов американских пересмотрели? Или их так учат сейчас? Мне не нравится когда мужик направляет рукой мою голову вниз, как то это напоминает сцены орального секса. Снова ладно. На нижней ступени общества не выделываются. Начал терпеть - терпи. Раньше брезговали дотронуться, а тут машину "бомжу" не пожалели.
Везли меня ничего не объясняя. Я тоже считал слова лишними. Буду ждать развития событий. Мы подъехали к видневшемуся за высоким забором серому зданию. Автоматические ворота пропустили нас внутрь охраняемой территории. Не похоже на рядовой полицейский участок. И в качестве тюрьмы здание не использовалось. Тюрьму я бы сразу определил, опыта хватало. На стоянке стояли два солидно выглядящих внедорожника. Людей, если не считать охрану, не было. Чем-то мне здесь не нравилось. Неприятное местечко.
Мне приказали выйти из машины. Первый полицейский направился к дверям. Подталкиваемый остальными копами я пошел за ним. В красивом мраморном холле здания по нам скользнул равнодушным взглядом крепко сбитый мужчина в штатском. Меня провели в кабинет с решеткой на единственном окне и голыми стенами, напоминавший тюремную камеру.
Стоявший здесь кожаный диван вонял больницей. Красивые, но ободранные мягкие кресла подсказывали, что здесь также проводят переговоры. Или допросы? Сопровождающие приказали мне сесть и вышли. Дверь заперли снаружи. Вся эта хрень начинала действовать на нервы. Я предпочитал знать, чего от меня хотят.
По поведению полицейских чувствовалось, что они и сами сомневались, как со мной общаться. Старались сдерживаться. Не было обычного полицейского гонора к тем, кто слабее. Не было попыток сломать задержанного, оказавшегося во власти человека в мундире. Но и профессионализма, присущего сотрудникам секретных служб или зловещих карательных органов здесь тоже не было. Спортивной подготовки для этого было недостаточно. Конечно я опасался.
Жизнь прекрасная штука. Она у меня, к сожалению, всего одна. Значит нужно пытаться ее сохранить. На свободе, желая выжить, я действовал по другому: кинулись с кулаками - ударь палкой. Показали нож - вытаскивай пистолет. Нет пистолета - беги. Здесь моя тактика будет зависеть от того, что от им будет нужно.
Два часа ожидания с учетом вчерашней попойки обострили жажду и желание сходить в туалет. Еще немного подташнивало. Портвейн на пустой желудок вызывает неприятное похмелье. Может давят психологически? Забыли? Ждут моей реакции?
Подойдя к двери я негромко постучал в железную дверь ногой. Без удивления заметил, что полотно не двигалось, а плотно прилегало к коробке. Значит дверь укреплена, заказчик позаботился о попытках ее открытия грубой силой.
Тишина. Никто не пришел. Внутри меня начинало расти раздражение. Это чувство нравилось мне тем, что мозг судорожно начинал искать применение гневу. И в нужный момент ярость гармонично обрушивалась на оппонентов.
Опорожниться в комнате мешала мысль, что возможно здесь придется спать. Пусть опыт жизни с бездомными и притупил природную брезгливость, но налет цивилизованности окончательно не смыл.
Спустя десять минут я настойчивее забарабанил по двери. Снова тишина. Желание "привязать коня" становилось непреодолимым. Пришлось засунуть руку в карман и сжать зудящий орган - ненадолго полегчало. Оставалась последняя линия мужской обороны: если закрыть рукой конец "шланга", можно немножко расслабить мочевой пузырь. Руку придётся потом до туалета сжатой держать.
Дверь открылась. Я рванулся к выходу. Путь мне преградил мужчина среднего возраста в камуфляжной форме. Скорее всего грузин. Большинство мужчин этой национальности, которые встречались в моей жизни, были добродушными, иногда вспыльчивыми парнями. Даже в криминальном мире казалось, что они лишь играют злых персонажей. Да Бог с ним, открыл и молодец, моя рука в правом кармане не давала мне забыть о первоочередной задаче.
Стоявшая за ним женщина в элегантном деловом костюме заставила мой мозг заработать в другом направлении. Рука чуть не соскользнула с причинного места. Это был бы конфуз. Я увидел Эму-Викторию. Моя любовь, моя мечта стояла за спиной массивного охранника. Мое обостренное обоняние уловило манящий запах желанной женщины.
Жизнь преподнесла неожиданный сюрприз.
Моя Виктория
Красивая. Дерзкая. Какая-то другая уверенность появилась в ее движениях. Они вошли в кабинет. Мы стояли оценивая друг друга. Молчали.
- В туалет можно? - я решил первым нарушить тишину.
- Можно, - произнесла она с красивой улыбкой уверенной в себе женщины.
Куда-то делась импульсивная преступница, передо мной стояла властная насмешливая тигрица. Ты в моей власти читалось в ее глазах. Поиграю, а может сразу перекушу шею.
По дороге в туалет я строил стратегию поведения. Было ясно, что моя прекрасная леди все знает. Ну может не все, но она знает кто я. И знает, что я знаю кто она.
После облегчения я вернулся в кабинет. Там мысленно ударил охранника апперкотом в подбородок. Люблю тяжелых неповоротливых противников. Они так красиво падают. Вообразить падение было не трудно. В прошлой жизни я много раз служил причиной подобных нокдаунов. Затем, представил, как резко приблизившись к девушке, воткну ладонь левой руки в ее волосы, зафиксировав на затылке. Дальше все зависело от ее поведения. Мне хватило бы умения развернуть и нагнуть ее стройное тело. Но я решил, что будет приятнее, если она сама ласково прижмется ко мне, обняв двумя руками. Пошловатенько получилось, но даже мысль об обладании этой женщиной подняла мне настроение. Адреналин вернул ясность мысли. Я снова в игре.
- Как твои дела, солнышко? - спросил я ласково.
Мимика охранника показала, что он явно удивился. Интересно она спит с ним? Глупо! Привязывать полезных мужчин сексом удел куртизанок. Королевы должны повелевать поклонниками лишь обещанием своей благосклонности.
- Садись. Ты зачем приехал в эту страну?
Виктория сразу начала давить. Где вот эти дежурные фразы - "я сотрудник полиции" или "вы задержаны по подозрению в...". Мне стать мягким и покорным или жестким и наглым? Холодным интеллектуалом или импульсивным влюбленным простаком? Что будет ключом, который откроет ее сердце. Сейчас поза девушки, в особенности скрещенные на груди руки, говорили, что меня воспринимают как угрозу. Она готова нападать и защищаться. Нужно найти брешь в ее обороне. Для начала уберем конкурента.
- Пусть твой телохранитель погуляет пока. Его неискушенное образованием сознание неправильно поймет то, о чем мы будем говорить.
Какие-то тени сомнения пробежали по ее прекрасному лицу. Натуру не изменить. Хочется ей чтобы сразу в атаку. Уничтожить, растоптать противника. Но она послушалась меня. Есть первая маленькая победа.
- Шато, подожди в коридоре, пожалуйста.
С национальностью охранника я не ошибся. Мне не понравился ее голос. В обращении женщины, разговаривающей с мужчиной, который был в ее постели, есть свои, заметные психологам интонации и я уловил их сейчас. Ревность больно уколола. Извечное желание человеческого самца, чтобы его самка берегла себя только для него. Мечты, мечты.
- Я, эквадорский полицейский, потомок эмигрантов из Российской империи, хочу помочь вам построить новый мир. Теперь, когда к власти пришли честные люди, патриоты своей страны. Когда вас поддерживает весь мир, моя совесть не дала мне остаться в стороне.
Она знает, что я высокопарно лгу и я знаю, что она знает. Пусть перейдёт от защиты к нападению, пусть расскажет, что ей известно. Реакция Виктории меня не разочаровала. Моя ты умница, но великим игроком в покер тебе не стать.
- Лживый ты, тварь! Я узнала тебя! Теперь сделаю так, что исчезнешь навсегда! Такой уверенный был на яхте, теперь пожалеешь, что разрушил наш план. Отвечай, кто тебя сюда прислал?!
Я молчал. Смотри как возбудилась, слишком громко говорит. Сейчас Шота услышит и прибежит спасать свою госпожу. Интересно, грузинский акцент это часть ее нового имиджа или она его раньше скрывала.
Как она привлекательна в своей эмоциональности. Мои глаза упрямо смотрели на блузку, стараясь пройти дальше полупрозрачного верха. Звенящая сумасшедшинка в голосе делала ее такой сексуальной. Хотелось оправдываться обняв ее. Затем медленно опускать руки, чувствуя пальцами дрожь желания в манящих изгибах стройного тела. Блажь, мой мозг забыл как я выгляжу. А она такая красивая, одержимая верой в свой правильный путь. Такая женщина могла уговорить войска пойти на безнадежный штурм, в котором сотни бойцов блаженно умрут с ее именем на устах. Как завоевать ее?
- Твои документы попали ко мне почти сразу. История эквадорца казалась нам перспективной. Мы решили обыграть ее в прессе. Потом ты напомнил мне человека, который разрушил мою прежнюю жизнь. Ты не представляешь сколько месяцев я пристально изучала тебя. Теперь я уверена - это ты! Ты был на яхте. Жить год, прикидываясь бомжом, это хорошая маскировка, но я тебе не поверила. Мне надоело ждать. Если хочешь оставаться в живых, то сам все расскажешь. Будешь молчать - узнаешь, что смерть не самая страшная вещь, которой я могу тебя напугать. Зачем ты сюда приехал?
Угораздило же меня влюбиться в маньячку. Что сейчас я в ее глазах: или вонючий бомж с интересным прошлым или соглядатай, мешающий жить. Здесь она с такими же беспринципными друзьями целую страну "раком поставила". По трупам, по головам идут. Нужно понять, что сейчас главное для нее. Ведь не деньги. Нет. Ей нравится повелевать людьми, от этого она получает свой кайф.
- Я здесь только ради тебя.
Солнышко мое. Как ты возбуждающе прекрасна. Еще бы снять с тебя одежду. Когда придет время ты будешь стонать в моих умелых руках. А сейчас потанцуем на канатике над пропастью, не в первый раз.
- Вика, мое сотрудничество с полицией закончилось. Я сам по себе. Операция по поиску подводной лодки, была лишь случайным эпизодом прошлой жизни. Сейчас, здесь, перед тобой человек искавший тебя только потому, что безумно влюбился. Ты очень нужна мне. Я готов умереть ради тебя. Я так сильно тебя люблю, так хочу быть с тобой рядом. Жизнь без тебя потеряла смысл. Мне нравилось спать, ведь там, в снах, была ты. Это провидение помогло нам встретится снова.
Женщины. Что-то изменилось в ее стальных глазах. Немножко, но в серой стали на секунду мелькнул голубой лучик. Еще одна маленькая победа. Значит в моей жизни еще не все потеряно.
Найти и не сдаваться
Завоевать такую своенравную женщину будет тяжело. Викторию сложно очаровать. Оказалось ей нужны союзники. Сейчас на любовь и деньги ее было не поймать. Люди, пришедшие в местную власть, были разными. Политики, временно объединившиеся против предыдущих коррупционеров, теперь разделились на группки по интересам. Пришлось показать моей любви, что я могу стать очень полезным другом. С моей квалификацией это было легко. В бурлящей стране каждый, неотягощенный моралью умный человек был востребован.
Через две недели меня устроили в Министерство внутренних дел. Мы быстро уладили бюрократические формальности. Мне даже пришлось пообещать отказаться от гражданства Эквадора. Служить направили в департамент обеспечения деятельности аппарата Национальной полиции. Выделили служебную квартиру. Поначалу, благодаря моему резюме, меня планировали использовать на оперативной работе в "полях". Чтобы быть поближе к Виктории пришлось показать навыки приобретенные в Интерполе. И так получилось, что кроме работы в департаменте я стал советником местного бюро Международной полиции.
Забавно было бы увидеть лицо Ральфа Висконтини, узнай он, что я сбежал из штаб-квартиры в Лионе, чтобы устроиться в региональное отделение.
День за днем трясина службы все глубже засасывала меня. Мои советы часто трактовались как руководство к действию. Чувствовалось, что в грамотных специалистах, способных генерировать простые, разумные решения, здесь очень нуждались. Каждая группа политиков старалась устроить на работу в министерство своих людей, пусть даже низкой квалификации. Оказалось, что мой опыт, на фоне остальных новых сотрудников, не знающих, что такое полицейская работа, выдающих бесперспективные прожекты, выглядел огромным преимуществом. Приходилось понижать собственную значимость, уходить от ответственности. Популярность могла мне навредить.
Реальную власть в стране имела группа дельцов и политиков, в которой ключевую роль играл министр МВД. Взяв под контроль Полицию, Пограничников, Службу по чрезвычайным ситуациям, Национальную гвардию и подобные силовые структуры он пытался еще создать себе службу финансовых расследований. Министр щедро раздавал своим сторонникам огнестрельное оружие и должности. Но ему хотелось большего. Хитрый и жестокий он смог прикормить ультраправые формирования. Несмотря на противодействие западных стран, поддержавших последнюю смену власти, но старающихся не афишировать использование радикалов, из них создали отряды специального назначения под его контролем.
Лаврентий, так называла министра Виктория. Намёк был понятен мало-мальски образованному человеку. На мой взгляд сходство с известным историческим персонажем присутствовало.
Номинальной властью в стране являлся плутоватый местный олигарх, ставший президентом. Уровень его поддержки населением был невысок, разве, что женщины старшего возраста выбрали его своим кумиром. Но его использовал в своих интересах и защищал бомонд развитых стран, финансируя через подконтрольные финансовые институты. Международное содействие, огромные собственные богатства, нанятая армия пропагандистов и "связанные лица", умело расставленные им на ключевые посты государственной машины, позволяли ему удерживать значительное влияние в стране. В разговорах Вика пару раз назвала президента Джаппой.
- Почему Джаппа? - не понял я.
- Звездные войны смотрел? - ответила она вопросом на вопрос.
Хотя я и не был поклонником знаменитой саги, но снова догадался на какого именно персонажа мне намекали.
Вникнув подробнее в политические дрязги этой страны я почувствовал раздражение. Что мы здесь делаем? Единственным несомненным плюсом было мое постепенное сближение с Викторией. Как я хотел быть с ней. Как мечтательный мальчишка, влюбившийся в одноклассницу. Такое со мной впервые за двадцать лет. Подростком, я отказался есть яичницу, когда узнал, что в куриных яйцах может быть сальмонеллёз. Боялся заболеть и пропустить поход с понравившейся одноклассницей.
Мне было достаточно просто находится рядом с предметом моего восхищения. Случайные касания рук бросали в неконтролируемую дрожь. Редкие прикосновения тел на совещании, в ресторане или машине вызывали бурный восторг.
Одним поздним вечером, уставшие, мы оказались в ее квартире. Хозяйка сама открыла и разлила по бокалам грузинское вино марки "Хванчкара". Неплохой выбор как для девушки. Или снова имидж? Хотя я любил красное бургундское, напиток меня вполне устроил. Я бы больше удивился если бы она предложила мне десертное белое вино.
Между нами не было близких отношений. Разве, что я иногда касался ее руки. И меня не отталкивали. Как она была сексуальна, вот такая, простая уставшая родная женщина. Моя принцесса, надевшая маленькое черное платье в стиле Коко Шанель. Сейчас, если забыть ее прошлое, передо мной находилась вылитая Одри Хепберн.
Мы сидели в креслах, молча пили хорошее вино. Никакие посторонние шумы нам не мешали. Говорить не хотелось. Такие прекрасные минуты, когда любимый человек рядом. Звуки могли испортить магию момента, но я спросил.
- Вика, зачем нам это? - Я осторожно взял ее за руку. Получилось слишком театрально. Нельзя фальшивить, переигрывая можно оттолкнуть девушку. К счастью, она посчитала сцену естественной. И я продолжил.
- Солнышко, зачем нам нужно так жить? - Я был готов слушать ее рассуждения о власти, деньгах, жизни. Ответ был неожиданным и резким.
- Да, нах оно все сдалось. Западные страны больше не хотят доплачивать чиновникам. Коррупционеры достали всех. Обыкновенные люди перестали думать. Готовы убивать тех, кто говорит, верит не так как они. Пожилые женщины и мужчины нашли в ненависти смысл жизни. И стучат нам на соседей, стучат, стучат, стучат.
Магия момента рассеялась. Рядом снова сидела жесткая женщина. Я ждал продолжения. Пусть выговорится. И она продолжила.
- Даже Сорос потихоньку сворачивает наше финансирование. А без его денег мы здесь никому не нужны.
- Так какие у нас здесь перспективы?
- Не знаю. Клим, на всех пришлых сильно давят. Многих из приехавших уже вышвырнули из страны.
- Заработали, хоть что-то? - девушка внимательно посмотрела на меня. Не доверяет еще.
- По разному. Поначалу большие деньги можно было брать легко. Кто-то брал, а кто-то записывал. Теперь власть укрепляет.
- Лаврентию я чужая, он своих людей хочет поставить в полицию. Джаппу интересуют только деньги. Понимаешь, у каждого политика здесь есть свои "скелеты в шкафу". Наверх вылезло столько подонков, сколько не встретишь даже в бразильской тюрьме. И не спрашивай откуда я знаю про тюрьму. Они знают за какие вещи меня можно наказать.
Как она прекрасна в своей эмоциональности. Я потянулся губами к ее лицу. Момент был подходящий. Холодный взгляд остановил меня. Вот сука! Раздразнила только! По тонкому льду ходит. Дамочка переоценивает свои силы и мою выдержку. Фух. Тише. Спокойней. Значит еще не время. Я сдержанно попрощался.
Виктория только начинала мне доверять, еще с настороженностью прицениваясь к моим действиям. Шаг за шагом я убирал ее страхи. Ставал ближе. Ужом заползал в душу, изучая и сковыривая мешающие наросты. То, что пережила эта стойкая девушка было страшно. И выдавив очередное откровение она так жалобно, ясными девчачьими глазами смотрела на меня. Как будто ждала, что я ее обижу или просто оттолкну. Снимая завесу тайны со своей прошлой жизни она каждый раз боялась встретить мое отвращение или презрение.
Однажды я сказал ей: "Глупая, смешная женщина, пойми, - такой только тебя люблю... Единственное существо на земле... Если бы ты двадцать раз не умирала во вшивых вагонах, если бы тебя не покупали как девку, - разве бы ты постигла всю остроту дерзости человеческой... Разве бы ты ходила по коврам такой повелительницей... Разве бы я положил к твоим ногам самого себя..."*.
*Цитата из фантастического романа А.Н.Толстого "Гиперболоид инженера Гарина".
- Какие вагоны? - удивилась девушка.
- Да так, это услышал где-то, - не стал вдаваться я в подробности.
Блин, вырвалось. Играть роль интеллектуала, здесь было не нужно. Но сказано ведь писателем замечательно, в душе осталось и вспомнилось в подходящий момент.
Поменял шило на швайку? Или...
На работе я создал образ необщительного эксцентричного профессионала. Поэтому "подковёрные игры", творившиеся в министерстве, меня не задевали. Виктории было сложнее. Она публичный деятель, занимала ответственную должность. Ее назначение, также как и назначения других иностранных специалистов, продавили внешние силы. Местные ею восхищались, как женщиной. Но считали чужаком, который рано или поздно освободит место для кого-то из своих. Она не могла доверять никому из подчиненных. Политическая целесообразность и жестокость к чужим стали основными правилами в правительстве страны. Только нежелание проигрывать заставляло ее бороться дальше.
Конец был предсказуем. Мне оставалось просто ждать. Работа в коррумпированном государственном аппарате была не ее стихией. Острый нестандартный ум тупили саботажем, бюрократией, угрозами. Она провернула сложнейшую операцию, легализовав себя в качестве чиновника. Но дальше "билась о стену".
Однажды, будничным днем, Виктория спросила меня: "А знаешь, ведь я даже не знаю, как ты устроился. Покажешь?".
Что-то сильно тревожило ее последними днями. Я чувствовал. Может решила поделиться переживаниями, а может? Мое сердце застучало быстрее. Нервничаю, как перед экзаменом. Как будет, так и будет.
Мы неспешно шли прохладной улицей. Она почти ничего не говорила. Я заполнял тишину рассказами о своих приключениях. Она думала, я ждал ее решения. Декорации, сумрак города напомнили мне старый, случайно просмотренный чёрно-белый фильм "Белые ночи", великолепно снятый Лукино Висконти. Чем я хуже Марчелло Мастроянни? Сравнение подняло мне настроение. Мы поднялись на второй этаж. Я открыл дверь. Она прошла. Включил свет. Усадил Викторию в кресло. Попытался быстро прибрать разбросанные вещи, скрывая холостяцкий беспорядок.
Затем налил в бокалы припасенную Хванчкару. Ведь в глубине души я всегда надеялся, что она заглянет ко мне.
Чувственные нотки в голосе мне понравились. Сердце забарабанило, вдруг резко стало жарко. Я присел перед креслом, положил руки на ее колени. Затем начал осторожно перемещаться к бедрам. Меня не останавливали. Ее рука дотронулась до моей головы...
Утром, я узнал, что она подала в отставку. Не хватило сил бороться. После прихода во власть новые чиновники получили возможность бесконтрольно распоряжаться огромными денежными средствами. Устоять от соблазна поживиться было сложно. Ей удалось вывести почти два миллионов долларов. Теперь вопрос стоял так: или она уходит, или эта информация станет публичной. А тогда увольнение будет самым легким наказанием.
С моей точки зрения это была отличная операция, в которой мошенник получал деньги и свободу. Чему расстраиваться? Два миллиона за несколько лет. Мне приходилось тяжело трудится и за меньшие деньги. Но моя любовь была недовольна, ведь она хотела большего. Хотела власти, привилегий влиятельного публичного деятеля, стабильности. Нужно спасти ее от грязи политики, показать, как бывает прекрасна жизнь. Объяснить, что в жизни существуют и другие ценности.
Через неделю мы, умные, опытные, дерзкие преступники на пике своих возможностей, отправились отдыхать в Тоскану. Мне всегда нравился этот прекрасный итальянский регион. У нас были "чистые" документы, новые лица, достаточно денег и отличное настроение. Перед нами был открыт весь мир. Мы себя еще покажем.