Мухаметова Ирина Анатольевна. Тайна русской литературы (пьеса)

Ирина Мухаметова

Тайна русской литературы

Действующие лица

Катерина

Мира Игнатьевна, пожилая женщина, она же переодетый Николай Юрьевич

Действие 1

Часть 1

Зал кинотеатра. На заднем плане большой белый экран. В зрительном ряду сидит только один человек - Катерина. Звучит бодрая музыка и начинается фильм. Это нарезка из лент, с участием молодого актера Николая Юрьевича. Вот он скачет на коне, вот кого-то спасает, а вот поднимает солдат в атаку. Про таких, как он, говорят, героический малый. С экрана доносятся крики "Ура!". Катерина вздыхает и утирает слезы.

Занавес закрывается и снова открывается.

Кладбище. Много памятников. На переднем плане выделяется один черного цвета. Тут же недалеко находится скамейка.

Выходит Катерина Артемьева, подходит к черному памятнику и кладет цветы.

Катерина: Здравствуйте! Вот я опять пришла на встречу с вами. Столько лет минуло с вашей гибели, но вы так и остались моим самым любимым актером. К сожалению, мы никогда не встречались в реальной жизни. Но что поделаешь? Не судьба. Но я вечная ваша фанатка. Сколько сил мне потребовалось, чтобы узнать, где вы похоронены! Но вот однажды я пришла сюда и с тех пор приезжаю на вашу могилку каждый год. Как быстро летит время!

Катерина что-то убирает около памятника и садится на скамейку.

Катерина: Никому я не нужна в этой жизни. Одни вы у меня остались. Какая тоска! Какая тоска!

Выходит Мира Игнатьевна и подходит к Катерине.

Мира Игнатьевна: Здравствуйте!

Катерина: Здравствуйте!

Мира Игнатьевна долго смотрит на памятник.

Мира Игнатьевна: (показывает на памятник): Николай Юрьевич. Год рождения и год смерти. Кто вам этот человек?

Катерина: Никто.

Мира Игнатьевна: Ваш знакомый?

Катерина: Нет.

Катерина пытается уйти. Мира Игнатьевна ее останавливает.

Мира Игнатьевна: Не бойтесь меня.

Катерина: А я и не боюсь.

Мира Игнатьевна: Знаете, я могу вам о нем многое рассказать.

Катерина: О ком?

Мира Игнатьевна: (показывает на памятник): О Николае Юрьевиче. Я его знала.

Катерина: Знали?

Мира Игнатьевна: Да, знала.

Катерина заинтересованно смотрит на Миру Игнатьевну.

Катерина: Вы с ним были знакомы?

Мира Игнатьевна: Да.

Катерина: Понятно.

Мира Игнатьевна: Но кто он вам?

Катерина: Никто. Я знаю, что он был актер, я видела его в кино.

Мира Игнатьевна: И все?

Катерина: Да. Все. Мне пора.

Мира Игнатьевна: Спасибо, что приходите сюда.

Катерина: Прощайте.

Мира Игнатьевна: Почему прощайте? Может быть, мы с вами еще встретимся. Жизнь длинная.

Катерина: Вряд ли.

Мира Игнатьевна: А как вас зовут?

Катерина: Меня? Катя. Катерина.

Мира Игнатьевна: Красивое имя. А меня Мира Игнатьевна. Я всю их семью, между прочим, хорошо знала. Знаете, что? Поехали сейчас ко мне в гости. Чайку попьем. Я о Николае расскажу. Правда, я живу за городом. Но вам будет интересно. А то я все время одна да одна и поговорить не с кем. Согласны? Николаю было бы приятно. Так, как? Я вижу, вы сомневаетесь. Зря! Все в этом мире связано. Поехали?

Катерина: Почему бы и нет? Я согласна.

Мира Игнатьевна: Вот и ладненько!

Мира Игнатьевна и Катерина уходят.

Занавес.

Часть 2

Двор большого двухэтажного каменного дома. Здание квадратное, строго симметричное и крыши у него, как таковой, нет. На втором этаже в центре - стеклянный купол, а по углам расположены четыре одинаковые квадратные башни с окнами со всех сторон. В теплое время года крыша активно используется, поэтому по ее периметру красивый заборчик, за которым стоят стол, стулья и кресла. Во дворе дома деревья. Дверь в доме строго по центру.

Входят Мира Игнатьевна и Катерина.

Мира Игнатьевна: Вот, вы пока тут осматривайтесь, а я мигом вас позову. Только немного в комнатах приберусь. Гостей я сегодня не ждала.

Катерина: Хорошо, я подожду здесь. У вас тут не дом, а настоящий дворец.

Мира Игнатьевна: Вы пока по садику погуляйте.

Катерина: Ничего себе садик! Его скорее можно назвать парком.

Мира Игнатьевна уходит в дом.

Катерина: Куда это я приехала? Непонятно!

Дверь дома открывается. На крыльце стоит элегантный мужчина в черном костюме. Это Николай Юрьевич.

Николай Юрьевич: А вот и я! Еще раз здравствуйте! Это я - Мира Игнатьевна. А также Николай Юрьевич.

Катерина: Вы мужчина?

Николай Юрьевич: Да. Разве я на него не похож?

Катерина: Ой! Ну, конечно. Я сама должна была догадаться. Вы такой высокий! И вы действительно похожи сами на себя. Как я сразу этого не поняла!

Николай Юрьевич: Как видите, я жив.

Катерина: Да уж!

Николай Юрьевич: И прошло много лет с тех пор, когда я последний раз снялся в кино. Это было очень давно!

Катерина: Значит, вы тогда не погибли! Потрясающе!

Николай Юрьевич: Давайте лучше пройдем в дом! Или вы меня боитесь?

Катерина: Не знаю. Все так неожиданно. Наверное, все-таки боюсь. Зачем мне это скрывать?

Николай Юрьевич: А вы оставьте страх за порогом. Я обещаю, что сегодня с вами ничего плохого не случится. Неужели вам совсем неинтересно?

Катерина: Интересно, конечно.

Николай Юрьевич: Тогда рискните!

Катерина: Пожалуй, рискну! Черт возьми! Была - не была!

Николай Юрьевич: Вперед! "Ах, попалась, птичка, стой, не уйдешь из сети!" Да, шучу я, шучу. Не бойтесь.

Катерина: А я и не боюсь. Почти. Была - не была!

Николай Юрьевич и Катерина входят в дом.

Занавес.

Часть 3

Комната в доме со стеклянным куполом на потолке.

Входят Николай Юрьевич и Катерина. В середине стоит накрытый стол и два стула. А за ним все занавешено спускавшимися сверху цветными полотнами. Катерина испуганно оглядывается.

Катерина: Ваш дом меня сразил! Все так оригинально и красиво. Это идеальное жилище для одинокого мужчины. Но мне хотелось бы поскорей узнать вашу историю. Как сложилось, что все думали, что вы погибли?

Николай Юрьевич: Моя уважаемая гостья! Разговор у нас будет долгий, и вы точно проголодаетесь. Поэтому давайте разговаривать за столом.

Николай Юрьевич предлагает Катерине сесть. Катерина оглядывается.

Николай Юрьевич: Не волнуйтесь! В доме никого, кроме нас, нет. Так что, надеюсь, нам никто не помешает.

Катерина: Извините, а нельзя ли раздвинуть эти шторы, а то как-то жутко.

Николай Юрьевич: Обязательно раздвинем, только каждую по очереди. Всему свое время. И перестаньте, наконец, меня бояться. Повторяю вам, в доме никого чужого нет. И я гарантирую, что вы выйдете отсюда в целости и сохранности.

Катерина: Надеюсь.

Николай Юрьевич и Катерина садятся за стол.

Николай Юрьевич: Не пора ли нам начать?

Николай Юрьевич наполняет бокалы вином.

Николай Юрьевич: За встречу!

Николай Юрьевич и Катерина пьют и едят.

Николай Юрьевич: Но вернемся к делам давно минувших дней. В тот роковой день на меня напали. Из-за моих дел, да что тут говорить! Но я выжил и понял, что мне не жить, если не исчезну. Родители у меня уже ушли в мир иной. Но у отца остался друг, которому я позвонил, и он помог сделать так, что меня для всех не стало. А на свете появилась некая дама Мира Игнатьевна. И вот с тех пор прошло уже больше десяти лет.

Катерина: И никто об этом не знает?

Николай Юрьевич: Никто.

Катерина: А друг вашего отца?

Николай Юрьевич: Он давно умер. Я ведь появился у родителей, когда им было далеко за сорок. А значит, и друзья у них были такого же возраста.

Катерина: А ваши враги?

Николай Юрьевич: С врагами я разобрался. Но, выходить из образа не стал. Конечно, я не всегда ношу женскую одежду, но для себя я решил, что если уж мне пришлось стать дамой, то не надо больше искушать судьбу. За все надо платить!

Катерина: Потрясающе!

Николай Юрьевич: Да уж! А теперь я предлагаю тост за мою гостью. Я очень рад, что мы с вами сегодня встретились.

Катерина: Я тоже.

Николай Юрьевич и Катерина пьют и едят.

Николай Юрьевич: А знаете, погода на улице совсем испортилась.

Катерина: Ужас! И как я буду домой добираться?

Катерина выходит из-за стола. Николай Юрьевич тоже. Он берет Катерину за руку.

Николай Юрьевич: А зачем вам торопиться? Мы еще не поговорили о самом главном.

Катерина руку освобождает.

Катерина: О чем?

Николай Юрьевич: Вы мне так нравитесь, что я хочу раскрыть вам одну тайну. Скажем так, тайну русской литературы.

Катерина: Что вы сказали? Тайну русской литературы?

Николай Юрьевич: Да, одну из главных ее тайн. Вы будете моим первым слушателем.

Катерина: А почему именно я?

Николай Юрьевич: А почему бы и нет? Я как-то неожиданно для себя понял одну вещь и хочу вам сейчас о ней рассказать.

Катерина: Вот спасибо. Я, конечно, не трусиха, но мне почему-то страшно. Все так необычно!

Николай Юрьевич: Не бойтесь. Я же с вами. Ну, так как? Вперед?

Катерина: Вперед! Но куда?

Николай Юрьевич: За мной!

Часть 4

Там же. Николай Юрьевич и Катерина подходят к свисающим занавесям. Николай Юрьевич берет в руки пульт, нажимает на нем кнопку, и стол и стулья отъезжают в сторону, а разноцветные шторы поднимаются. За ними оказываются пять манекенов в старинных костюмах - две женщины и три мужчины. Около них кресла, которые Николай Юрьевич выносит на передний план. Николай Юрьевич и Катерина подходят к манекенам.

Катерина: Ой! Кто это?

Николай Юрьевич: Не кто, а что. Это манекены. На них надеты костюмы действующих лиц одной очень известной комедии. Вы сможете ее угадать?

Катерина: Не знаю.

Николай Юрьевич: Тогда я вам помогу. Это Анна Антоновна Атуева, а это ее племянница - Лидочка. Этот барин - Петр Константиныч Муромский, а этот ничтожный человек - некто Расплюев.

Катерина: А на последнем манекене - костюм Кречинского?

Николай Юрьевич: Правильно, Михаила Васильича Кречинского. А как называется пьеса?

Катерина: "Свадьба Кречинского". И автор ее Сухово-Кобылин.

Николай Юрьевич: Прекрасно! Конечно, вы правы. И я смею утверждать, что когда-то эта комедия гремела на сцене. Успех у нее был потрясающий! Но, наверное, вам надо все-таки напомнить ее содержание. Мот, игрок, но очаровательный человек Михаил Кречинский с помощью своего друга Расплюева обманом и в надежде на скорую женитьбу выманивает у Лидочки, дочки зажиточного помещика Муромского, булавку с дорогим камнем. Потом он ее быстренько закладывает ростовщику, после заменив ее подделкой. Булавку же он возвращает Лидочке. Но когда обман раскрывается, Лидочка в порыве благородных чувств, отдает настоящую булавку ростовщику, а Кречинский после разразившегося скандала уезжает. Вспомнили такое?

Катерина: Да, спасибо. Я читала пьесу и смотрела две разные постановки. Правда, это было давно, но содержание я более-менее хорошо помню.

Николай Юрьевич: Прекрасно! А как вы думаете, я смог бы сыграть кого-нибудь этих героев? Например, Муромского или Кречинского?

Катерина: Сыграть? Без сомнения.

Николай Юрьевич: Тогда чего мы ждем? Ваше место в партере.

Катерина садится в одно из кресел. А Николай Юрьевич снимает с манекена, изображавшего Муромского, расшитый халат и набрасывает себе на плечи.

Николай Юрьевич: "Да! Вытащили меня в Москву: пошли затеи, балы да балы, денежная трата всякая, знакомство ... суетня, стукотня!.. Дом мой поставили вверх дном; моего казачка Петрушку - мальчик хороший был - сорокой одели. Вот этого дурака Тишку, башмачника, произвели в швейцары, надели на него епанчу какую-то; вот ... колоколов навесили! звон такой идет по всему дому!..

Матушка! Ведь у людей дури много - всего не переймете!.. Ну что вы тут наставили... какую кружку? Какое благо собираете? Поголовный список тараторок, болтунов... Праздношатаек, подбродяг всесветных, людей, которые, как бухарцы какие, слоняются день-деньской из дому в дом и таскают сор всякий, да не на сапогах, а на языке. Да! Сзывать людей. Сюда! Сюда! И они же, благодетели, наедут, объедят, обопьют да нас же на смех подымут!.. Когда с мужиком толкуешь, так или мне польза, или ему, а иное дело - обоим. А от вашего звону кому польза? Так будем нищими...

Да что с вами говорить! А вот что худо: девочка молоденькая - чему она учится? что слышит? Выйдет в двенадцатом часу из спальни - пойдет визитные карточки вертеть... Вот тебе и занятие! Потом: гонять по городу; там в театр, там на бал. Ну, какая это жизнь? К чему вы ее готовите? чему учите? а? вертушкой быть? Шуры-муры, коман ву порте ву? Вона!.. эка ведь им гниль в голову села: без расходов девочку замуж не отдашь! Сударыня! когда знают, что девочка скромная, дома хорошего, да еще приданое есть, так порядочный человек и так женится; а с расходами да с франдыбаченьем вашим так отдашь, что после наплачешься. Переведите-ка, матушка, дух. Духу, духу возьмите!..".

Катерина хлопает в ладоши. Николай Юрьевич раскланивается.

Катерина: Вот это да! Вы в одно мгновение превратились в зажиточного московского барина.

Николай Юрьевич: Вам нравится?

Катерина: Очень.

Николай Юрьевич: Продолжать будем?

Катерина: Конечно.

Николай Юрьевич возвращает халат Муромского манекену, потом быстро срывает черный плащ с манекена Кречинского и накидывает на себя.

Николай Юрьевич: Похож?

Катерина: Очень! У меня даже внутри все похолодело.

Николай Юрьевич: "Эге! Вот какая шуточка! Ведь это целый миллион в руку лезет. Миллион! Эка сила! Форсировать или не форсировать! - вот вопрос! Пучина, неведомая пучина. Банк! Теория вероятностей и только. Боже! как бывают иногда нужны деньги! Какие бывают иногда минуты жизни, что решительно все понимаешь... А коли их нет? коли Расплюев не принесет ни копейки? а? коли этот сытый миллион сорвется у меня с уды от какой-нибудь плевой суммы в три тысячи рублей, когда все сделано, поджарено - только в рот клади... Ведь сердце ноет...Скверно то, что в последнее время связался я с такой шушерой, от которой, кроме мерзости и неприятностей, ничего не будет. Порядочные люди и эти чопорные баре стали от меня отчаливать: гм, видно, запахло!. Пора кончить или переменить декорации... И вот, как нарочно подвертывается эта благословенная семейка Муромских. Глупый тур вальса завязывает самое пошлейшее волокитство. Дело ведено лихо: вчера дано слово, и через десять дней я женат! Делаю, что называется, отличную партию. У меня дом, положение в свете, друзей и поклонников куча... Да что и говорить! игра-то какая, игра-то! С двумястами тысяч можно выиграть гору золота!.. Можно? Должно! Просто начисто обобрать всю эту сытую братию! Однако к этому старому дураку я в дом не перееду. Нет, спасибо! Лидочку мне надо будет прибрать покрепче в руки, задать, как говорится, хорошую дрессировку, смять в комок, чтоб и писку не было; а то еще эти писки...Ну, да кажется это будет и не трудно: ведь эта Лидочка - чорт знает что такое! какая-то пареная репа, нуль какой-то!.. а самому махнуть в Петербург! Вот там так игра! А здесь что? так, мелюзга, дребедень..."

Катерина хлопает в ладоши.

Николай Юрьевич: И как? Смог бы я сыграть эту роль?

Катерина: Без сомнения! Потрясающе! Вы вылитый Кречинский.

Николай Юрьевич: Спасибо. Я очень рад, что вам понравилось.

Николай Юрьевич возвращает плащ манекену, раскланивается, приглаживает волосы и обводит вокруг себя рукой.

Николай Юрьевич: А как вам моя гостиная?

Катерина: Гостиная?

Катерина встает и оглядывается.

Николай Юрьевич: Да, сейчас за свисающими сверху кусками разноцветной материи не видно, что здесь на этаже одна большая комната, но это так. Занавеси делят ее на части. Вот такое отдельное помещение я называю гостиной. Как вам? Нравится?

Катерина: Очень!

Николай Юрьевич: Спасибо! Мне так это приятно. Но нам пора переместиться в следующую гостиную.

Катерина: Как это?

Николай Юрьевич: Очень просто.

Часть 5

Там же. Катерина подходит к Николаю Юрьевичу, тот нажимает кнопку на пульте, полотна опускаются, потом снова поднимаются, но там уже стоят другие манекены.

Катерина: Здорово! Знаете, мне так нравится ваш дом, что уходить отсюда не хочется.

Николай Юрьевич: Очень хорошо, что не хочется! Я рад. Но вернемся к пьесе? Итак! Угадать ее попытаетесь?

Катерина: Конечно, попытаюсь. Я думаю, что это "Горе от ума" Грибоедова.

Николай Юрьевич: Правильно! Это Фамусов, а это Чацкий. А это остальные действующие лица комедии. Софья, дочь Фамусова. Лиза, ее служанка. А это Молчалин.

Катерина: И что дальше?

Николай Юрьевич: А дальше мы быстренько вспомним основные моменты пьесы. В дом Фамусовых из дальних странствий возвращается Александр Андреевич Чацкий, друг детских игр Софьи, дочери главы дома. Он не знает, что за время долгой разлуки Софье понравился другой человек - Молчалин, и их частые длинные свидания, охраняет верная служанка Лиза. Чацкий не может даже представить, что ему предпочли другого и нелестно отзывается о Молчалине. В ответ Софья пускает среди гостей на балу слух, что Чацкий сумасшедший. Все от него отворачиваются. Тогда тот в ужасе собирается уехать, но судьба готовит ему новое испытание. Чацкий присутствует при разговоре Софьи, Молчалина и Лизы, а потом к ним присоединяется Фамусов. Все эти события так главного героя поражают, что он не может больше оставаться в этом доме. Он уезжает. "Карету, мне, карету!"

Катерина: Между прочим, я эту пьесу в школе проходила, так что ее содержание хорошо помню.

Николай Юрьевич: Прекрасно! Но позвольте мне опять немного поиграть.

Катерина: Конечно. Я буду только рада.

Катерина садится в кресло. А Николай Юрьевич подходит к манекену Фамусова, быстрым движением снимает с него халат, накидывает на себя, и начинается знаменитый монолог.

Николай Юрьевич: "Вот то-то, все вы гордецы!

Спросили бы, как делали отцы?

Учились бы, на старших глядя:

Мы, например, или покойник дядя,

Максим Петрович: он не то на серебре,

На золоте едал; сто человек к услугам;

Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;

Век при дворе, да при каком дворе!

Тогда не то, что ныне,

При государыне служил Екатерине.

А в те поры все важны! в сорок пуд...

Раскланяйся - тупеем не кивнут.

Вельможа в случае - тем паче:

Не как другой, и пил и ел иначе.

А дядя! Что твой князь? что граф?

Сурьезный взгляд, надменный нрав.

Когда же надо подслужиться,

И он сгибался вперегиб:

На куртаге ему случилось обступиться;

Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;

Старик заохал, голос хрипкой;

Был высочайшею пожалован улыбкой;

Изволили смеяться; как же он?

Привстал, оправился, хотел отдать поклон,

Упал вдругорядь - уж нарочно,

А хохот пуще, он и в третий так же точно

А? как по вашему? по-нашему - смышлен.

Упал он больно, встал здорово.

Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен?

Кто слышит при дворе приветливое слово?

Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?

Максим Петрович! Шутка!

В чины выводит кто и пенсии дает?

Максим Петрович. Да! Вы, нынешние, - нутка!"

Катерина хлопает в ладоши.

Катерина: Потрясающе! Как у вас это получается? Раз и вы совершенно другой человек!

Николай Юрьевич: Спасибо за добрые слова. Но сейчас я с вашего позволения еще раз сменю образ.

Николай Юрьевич возвращает халат одному манекену, потом снимает плащ с другого, набрасывает себе на плечи и читает монолог Чацкого.

Николай Юрьевич: "И точно, начал свет глупеть,

Сказать вы можете вздохнувши;

Как посравнить да посмотреть

Век нынешний и век минувший:

Свежо предание, а верится с трудом;

Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;

Как не в войне, а в мире брали лбом,

Стучали об пол не жалея!

Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,

А тем, кто выше, лесть, как кружево, плели.

Прямой был век покорности и страха,

Все под личиною усердия к царю.

Я не об дядюшке об вашем говорю;

Его не возмутим мы праха:

Но между тем кого охота заберет,

Хоть в раболепстве самом пылком,

Теперь, чтобы смешить народ,

Отважно жертвовать затылком?

А сверстничек, а старичок

Иной, глядя на тот скачок,

И разрушаясь в ветхой коже,

Чай приговаривал; "Ах! Если бы мне тоже!"

Хоть есть охотники поподличать везде,

Да нынче смех страшит и держит стыд в узде..."

Катерина хлопает в ладоши и встает.

Катерина: Бесподобно! Я даже не знаю, какая роль вам больше удалась. По-моему, вы замечательный актер. И жалко, что сейчас не выступаете на сцене.

Николай Юрьевич: Еще раз спасибо за добрые слова. Мне так приятно их слышать. Но сейчас мы с вами отправимся в третью гостиную.

Катерина: И что там нас ждет?

Николай Юрьевич: Сейчас увидите.

Часть 6

Там же. Николай Юрьевич нажимает кнопку на пульте, полотна опять опускаются, потом поднимаются и перед нами третья группа манекенов.

Катерина: О! Тут и гадать нечего! Я прекрасно знаю эту пьесу. Это "Ревизор" Гоголя.

Николай Юрьевич: Отлично! А, значит, действующих лиц вы тоже знаете. Городничий Антон Андреевич Сквозник-Дмухановский, его жена Анна Андреевна, его дочь Марья Антоновна, Иван Александрович Хлестаков и его слуга Осип.

Катерина: Между прочим, эту комедию мы тоже в школе по литературе проходили.

Николай Юрьевич: Вот именно! Проходили. Конечно, эта пьеса известно всем, но я все-таки осмелюсь напомнить вам ее содержание. В одном уездном городе ждут прибытия ревизора. И тут вдруг Городничему сообщают, что в местной гостинице живет молодой человек, который никому не платит. Все сразу делают вывод, что он-то и есть ожидаемый ревизор. А Городничий моментально решает пригласить его в свой дом. И все вроде идет успешно и даже доходит до того, что мнимый ревизор Хлестаков объясняется в любви жене Городничего Анне Андреевне, а потом обещает жениться на его дочке Марье Антоновне. Но дело заканчивается тем, что молодой человек занимает у всех, у кого только можно, денег и вместе со своим слугой Осипом покидает город. Вспомнили?

Катерина: Конечно.

Николай Юрьевич: Прекрасно!

Катерина: А монологи главных героев будут?

Николай Юрьевич: А вы этого хотите?

Катерина: Без сомнения.

Николай Юрьевич: Тогда начнем.

Катерина садится в кресло. А Николай Юрьевич снимает мундир с манекена Городничего, надевает его на себя и застегивается на пуговицы.

Николай Юрьевич: "Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор. Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественно величины! пришли, понюхали - и пошли прочь. Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова, которого вы ... знаете. Вот, что он пишет: "Любезный друг, кум и благодетель!.. Спешу, между прочим, уведомить тебя, что приехал чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд. Я узнал это от самых достоверных людей, хотя он представляет себя частным лицом. Так как я знаю, что за тобой, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки... то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито". Так вот какое обстоятельство! Зачем! Так уж, видно, судьба! До сих пор, благодарение богу, подбирались к другим городам; теперь пришла очередь к нашему.

Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так сами богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят. Да что я? Страху-то нет, а так немножко... Купечество да гражданство меня смущает. Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял с иного, то право, без всякой ненависти. Я даже думаю, я даже думаю, не было ли на меня какого-нибудь доноса. Зачем же, в самом деле, к нам ревизор?".

Катерина хлопает в ладоши.

Катерина: Замечательно! Вы чертовски талантливы! Меняете в своем образе всего лишь одну деталь гардероба, а передо мной появляется совсем другой человек.

Николай Юрьевич: Спасибо! Я очень рад, что вам нравится. Но не будем останавливаться.

Николай Юрьевич снимает мундир и надевает сюртук Хлестакова. Начинает звучать его монолог.

Николай Юрьевич: "Ужасно как хочется есть! Так немного прошелся, думал, не пройдет ли аппетит, - нет, черт возьми, не проходит. Да, если б в Пензе я не покутил, стало бы денег доехать домой. Пехотный капитан сильно поддел меня: штосы удивительно бестия срезывает. Всего каких-нибудь четверть часа посидел - и все обобрал. А при всем том страх хотелось бы с ним еще раз сразиться. Случай только не привел. Какой скверный городишко! В овошенных лавках ничего не дают в долг. Это уже просто подло. Никто не хочет идти.

Это скверно, однако ж, если совсем ничего не даст есть. Так хочется, как еще никогда не хотелось. Разве из платья что-нибудь пустить в оборот? Штаны, что ли, продать? Нет, уж лучше поголодать, да приехать домой в петербургском костюме. Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы, черт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чертом к какому-нибудь соседу - помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею. Как бы, я воображаю, все переполошились: "Кто такой, что такое?" А лакей входит: "Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?" Они, пентюхи, и не знают, что такое значит "прикажете принять". К ним, если и приедет какой-нибудь гусь помещик, так и валит, прямо в гостиную. К дочечке какой-нибудь хорошенькой подойдешь: "Сударыня, как я..." Тьфу! даже тошнит, так есть хочется".

Катерина хлопает в ладоши.

Катерина: Знаете, я сейчас нахожусь как во сне. Это что-то! Какой-то бесконечный карнавал или празднование Нового года. Потрясающе! У меня такое чувство, что я просто парю над землей.

Николай Юрьевич: Очень хорошо, что у вас такие ощущения. А теперь наш путь лежит в четвертую гостиную.

Катерина встает.

Катерина: А что там?

Николай Юрьевич: Сейчас увидите!

Часть 7

Там же. Николай Юрьевич нажимает кнопку на пульте, полотна опять опускаются, поднимаются и перед нами четвертая группа из пяти манекенов. И там опять три мужчины и две женщины.

Катерина: Потрясающе!

Николай Юрьевич: Вот перед вами моя четвертая гостиная! И обратимся сейчас к фигурам, которые вы тут видите. Их тут тоже пять, как вы успели заметить. Может быть, вы рискнете угадать пьесу, действующие лица которой здесь стоят? Я могу только сказать, что эта комедия, как и те три, которые мы обсуждали прежде, была в свое время очень популярной. Очень и очень! Да и написана она приблизительно в то же время, и сюжет в ней тот же. Ну, так как? Рискнете?

Катерина: Так! Стоп! Что вы сказали? Как это? Я не совсем вас поняла. Один и тот же сюжет?

Николай Юрьевич: Да.

Катерина: Вы хотите сказать, что у "Горя от ума", "Ревизора" и "Свадьбы Кречинского" один и тот же сюжет?

Николай Юрьевич: Так, вот сейчас и начинается самое главное! Ради этого, между прочим, все и задумывалось. Внимание! Да, я утверждаю, что во всех трех пьесах сюжет один и тот же - отец выдает замуж свою дочь. Тут же присутствует неординарный потенциальный жених плюс второстепенные лица. И я утверждаю, что в этой четвертой пьесе, имевшей в свое время немалый успех, сюжет такой же! Плюс, конечно, критика существующего строя и всяких там пороков общества. Как вам это? Или вы считаете, что такого быть не может?

Катерина: Знаете, это вряд ли! Никогда такому не поверю! Вероятность такого совпадения очень мала. Такие мощные писатели сочиняли эти пьесы. И такие разные! А вы говорите, что у них всех один сюжет? Такого просто не может быть! Не может!

Николай Юрьевич: Правильно! Хорошо сказано! Такого быть не может. Вероятность этого очень мала. И я даже смею утверждать - она ничтожна!

Катерина: Так, спокойно! Но здесь стоят эти фигуры? Стоят! Следовательно, можно с большой вероятностью предположить, что такая пьеса есть?

Николай Юрьевич: Правильно, есть! И что нам это дает?

Катерина: Что-то во всем этом есть нереальное! Не совсем обычное!

Николай Юрьевич: Правильно!

Николай Юрьевич подходит к манекенам.

Николай Юрьевич: Знаете, я не буду ждать от вас ответа, какая это пьеса. Я просто ее назову - это "Банкрот" Островского или как ее еще называют "Свои люди - сочтемся"!

Катерина: А при чем здесь Островский?

Николай Юрьевич: А разве я не прав в своих предположениях?

Катерина: Странно! И вы считаете, что это тот же самый сюжет?

Николай Юрьевич: Естественно, тот же! Отец выдает замуж свою дочь. И, если вы, конечно, не против, я напомню вам содержание комедии. Богатый купец из Замоскворечья решает, что для того, чтобы поменьше платить кредиторам, нужно организовать свое мнимое банкротство. И поэтому все - и лавки, и дом переписывает на своего приказчика, который клянется ему в вечной любви и преданности. И по ходу дела он даже свою дочь ему в жены отдает. Но когда приходит черед заплатить какую-то минимальную сумму по долгам, новоиспеченный зять отказывается это сделать. И приходится тогда купцу, некогда богатейшему человеку идти в "яму" за долги. Вот такой печальный сюжет! То есть в пьесе присутствуют и старичок - отец Самсон Силыч Большов, и жених Лазарь Подхалюзин, притом и тот, и другой личности очень своеобразные. Есть мамаша Аграфена Кондратьевна, есть дочка Липочка, играть роль которой одно удовольствие. Конечно, есть еще и второстепенные персонажи, например, такие, как Рисположенский, но общее направление прослеживается. Вот такая, значит, складывается ситуация. Я все понятно изложил?

Катерина: Понятно. Но все равно во всем этом есть что-то ненормальное.

Николай Юрьевич: Так, вы пока тут размышляйте, собирайтесь с мыслями, а я вам, если вы меня очень попросите, изображу главного героя - самого банкрота. Тем более, что делать мне это очень нравится. Какие характеры у людей были в те давние времена!

Катерина: Конечно, конечно.

Катерина садится в кресло, а Николай Юрьевич накидывает на себя халат с купеческого плеча и начинает монолог Большова.

Николай Юрьевич: "Вот я теперь маюсь, маюсь с делом, так измучился, поверишь ли ты, мнением только этим одним. Уж хоть поскорей, что ли, да из головы вон.

Как не делать, брат, и другие делают. Да еще как делают-то: без стыда, без совести! На лежачих лесорах ездят, в трехэтажных домах живут; другой такой бельведер с колонами выведет, что ему с своей образиной и войти-то туда совестно; а там и капут, и взять с него нечего. Коляски эти разъедутся неизвестно куда, дома все заложены, останется ль, нет ли кредиторам-то старых сапогов пары три. Вот тебе вся недолга. Да еще и обманет-то кого: так, бедняков каких-нибудь пустит в одной рубашке по миру. А у меня кредиторы все богатые, что им сделается! Это точно, поторговаться не мешает: не возьмут по двадцати пяти, так полтину возьмут; а если полтины не возьмут, так за семь гривен обеими руками ухватятся. Все-таки барыш. Там что хошь говори, а у меня дочь невеста, хоть сейчас из полы в полу да с двора долой. Да и самому-то, братец ты мой, отдохнуть пора; проклажались бы мы лежа на боку, и торговлю всю эту к черту.

По мне ... теперь самое настоящее время: денег наличных у нас довольно, векселям всем сроки подошли. Чего ж ждать-то? Дождешься, пожалуй, что какой-нибудь свой же брат, собачий сын, оберет тебя дочиста, а там, глядишь, сделает сделку по гривне за рубль, да и сидит в миллионе, и плевать на тебя хочет. А ты, честный-то торговец, и смотри да казнись, хлопай глазами-то.

Вот она, жизнь-то; истинно сказано: суета сует и всяческая суета.. Вот так-то и все: жил, жил человек, да вдруг и помер - так все прахом и пойдет. Ох, господи, господи!"

Катерина хлопает в ладоши, а Николай Юрьевич снимает халат.

Катерина: Потрясающе! Представляете вы очень хорошо. Такая у вас сила преображения, что я просто диву даюсь. Очень здорово! И тут еще важно, что вам самому это доставляет огромное удовольствие.

Николай Юрьевич: А вам как? Понравилось?

Катерина: Очень. Вы гений.

Николай Юрьевич: Спасибо! И мне, знаете ли, понравилось. Тогда изобразим до кучи и Подхалюзина. Хотя премерзкая он личность. Заметьте, одна фамилия чего стоит!

Николай Юрьевич преображается в приказчика из пьесы Островского.

Николай Юрьевич: "Вот беда-то! Вот она где беда-то пришла на нас! Что теперь делать-то! Ну, плохо дело! Ну, положим, хозяину что-нибудь и останется, а я-то при чем буду? Мне-то куда деться? В проходном ряду пылью торговать! Служил, служил лет двадцать, а там ступай мостовую грани. Как теперь это дело рассудить надо? Чем-нибудь попользоваться надо. Товаром, что ли? Вот векселя велел продать, тут, должно быть, попользоваться будет можно. Говорят, надо совесть знать! Да, известное дело, надо совесть знать, да в каком это смысле понимать нужно? Против хорошего человека у всякого есть совесть; а коли он сам других обманывает, так какая же тут совесть! Самсон Силыч купец богатейший, и теперича все это дело, можно сказать, так, для препровождения времени затеял. А я человек бедный! Если и попользуюсь в этом деле лишним, так и греха нет никакого; потому он сам несправедливо поступает, против закона идет. А мне что его жалеть? Вышла линия, ну и не плошай, он свою политику ведет, а ты свою статью гони ... дескать я, Самсон Силыч, в таких летах, что должен подумать о продолжении потомства, и я, мол, Самсон Силыч, для вашего спокойствия пота-крови не жалел. Конечно, мол, Алимпияда Самсоновна барышня образованная, да и ведь я, Самсон Силыч, не лыком шит, сами изволите видеть, имею капиталец и могу кругом себя ограничивать на этот предмет. Отчего же не отдать за меня? Чем я не человек? Ни в чем не замечен, к старшим почтителен! А знамши-то характер Самсона Силыча, каков он есть, - это и очень может случиться. У них такое заведение: коли что попало в голову, уж ничем не выбьешь оттедова. ... Так вот и это дело: потрафь я по них, или так взойди им в голову - завтра же под венец, и баста, и разговаривать не смей. Да от этакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно!"

Катерина хлопает в ладоши и встает.

Катерина: Знаете, у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свое восхищение! Вы показываете мне восьмого персонажа, и каждый раз это абсолютно другой человек. За все эти показы вы ни разу не повторились! Хотя действие пьес происходит приблизительно в одно и тоже время, но передо мной прошли совершенно разные люди. У меня просто не хватает слов описать свои ощущения! Великолепно! Бесподобно! Гениально!

Катерина в восторге бросается на шею Николаю Юрьевичу. Тот ее обнимает, но Катерина из объятий освобождается.

Катерина: Слушайте, вам надо вернуться на сцену. Вас должен знать народ. Вы очень-очень талантливы. Разве вы этого не понимаете?

Николай Юрьевич: Второй раз жизнь не проживешь.

Катерина: Как вы можете такое говорить!

Николай Юрьевич: Давайте лучше вернемся к нашему разговору.

Катерина: Давайте. И вы продолжаете утверждать, что во всех этих четырех пьесах один и тот же сюжет?

Николай Юрьевич: Да, продолжаю. А разве вы со мной не согласны?

Катерина: Но этого просто не может быть! Понимаете, не может!

Николай Юрьевич: Как же этого не может быть, если оно есть!

Катерина: Но такого быть не может!

Николай Юрьевич: Знаете, давайте сделаем небольшой перерыв, и я сварю кофе, потому что уже наступило утро.

Катерина: Как утро?

Николай Юрьевич: Так. Время летит незаметно.

Катерина смотрит в зал.

Катерина: Действительно, утро. Я и не заметила, как дождь перестал идти, и ночь закончилась.

Николай Юрьевич: Тогда я пошел за кофе, а вы здесь меня подождите. Перерыв.

Занавес

Действие 2

Часть 1

Декорации Части 3 Действия 1. Стол и стулья вернулись на прежнее место посередине сцены. За столом сидят Катерина и Николай Юрьевич, они завтракают. Потом, разговаривая, они выходят из-за стола.

Катерина: Так, стоп. Подождите! Значит, вы утверждаете, что в то далекое время, если какой-нибудь автор взял бы ту же основу, что и в этих четырех пьесах, и добавил свои подробности, то он сочинил бы шедевр? Правильно?

Николай Юрьевич: Да.

Катерина: Но не слишком ли это смело сказано?

Николай Юрьевич: Я так думаю, что талант у драматурга должен был бы присутствовать, но в том, что созданное произведение получилось бы успешным, я не сомневаюсь.

Катерина: Так! Это уже что-то! Но, наверное, этот драматург еще должен был догадаться, что можно использовать такой сюжет.

Николай Юрьевич: А я об этом и говорю. Но факт остается фактом. Каким-то непостижимым образом наши гениальные писатели инстинктивно выбирали один и тот же сюжет. И, естественно, возникает вопрос - как? А? Ответ у вас есть?

Катерина: Нет.

Николай Юрьевич: Правильно, нет! Между прочим, тот же Александр Островский неоднократно использовал вариации этого сюжета, и ему всегда сопутствовал успех. Всегда! И, между прочим, не только он. Примеры можете привести вы сами, все эти пьесы на слуху!

Катерина: Нет, этого просто не может быть!

Николай Юрьевич: Как же это не может, когда вот оно!

Катерина: Понимаете, это все как-то не укладывается у меня в голове! Это невозможно! И, в конце концов, это страшно!

Николай Юрьевич: Ну, уж бояться совсем не надо! Это же, наоборот, интересно!

Катерина: Нет, вы подумайте, может быть, кто-то из писателей понимал в конце жизни, что у него в пьесе с кем-то общий сюжет. Представляете? Он этого не хотел, а у него так получилось случайно. Представляете его ощущения?

Николай Юрьевич: У нас, между прочим, ощущения сейчас тоже не слабые!

Катерина: Так! Извините, а в наше время кто-нибудь использовал такой сюжет? Я уточняю, в наше? И притом так использовал, что его пьеса стала суперпопулярной?

Николай Юрьевич: В наше время, не знаю. Я не слежу за современной драматургией. А вот в советское время такие случаи были.

Катерина: Правда? Не может быть! Не может! Никогда не поверю. Назовите имена. Ну, пожалуйста!

Николай Юрьевич: Не могу. Но тот, кто знает русскую драматургию двадцатого века, без труда вычислит, о ком я говорю.

Катерина: Нет, такого быть не может! Все слишком просто! Раз, и вдруг человек написал потрясающую пьесу!

Николай Юрьевич: Конечно, не просто, но возможно! Но для этого должно что-то произойти! Я так понимаю, в мозгу должен раздаться щелчок.

Катерина: Щелчок? Это что-то новенькое. Вы хотите сказать, что автор как-то себя накручивал, вводил в такое состояние, чтобы происходило озарение?

Николай Юрьевич: Да, был переход на какой-то более высокий уровень. Я это называю - подключение к каналу. А кто-то - обращением к Единому полю сознания, Глобальному разуму, Мировому Эфиру, к Космосу, в конце концов. Одним словом, подключение к Информационному полю. Своеобразная медитация!

Катерина: Нет, этого не может быть. Понимаете, все это фантастика!

Николай Юрьевич: Нет, милая моя, это не фантастика. Был такой ученый - Николо Тесла. Так вот считается, что все свои изобретения он брал из эфира. Так он объяснял это людям. Кстати, по одним сведениям, он даже изобрел мощнейшую станцию для передачи энергии. И такую мощную, что, например, взрыв, связанный с Тунгусским метеоритом - это, оказывается, всего лишь его эксперимент по работе с этим устройством.

Катерина: Да?

Николай Юрьевич: Да. Только вся информация об этом гениальном ученом сейчас строго засекречена. Но это к делу не относится. Главное, это то, что он всем говорил, что информация находится вне человека, и можно, проведя свою настройку особым образом, к ней подключиться.

Катерина: Нет, такого быть не может!

Николай Юрьевич: Почему?

Катерина: Вы хотите сказать, что все наши писатели как бы считывали информацию из эфира?

Николай Юрьевич: А что, разве этот вариант мало похож на правду? Говорю же, я это называю - подключиться к каналу.

Катерина: Нет, я все-таки не понимаю. Вы хотите сказать, что Грибоедов, Гоголь и остальные господа как-то куда-то там подключались?

Николай Юрьевич: А вы можете эти совпадения объяснить иным способом?

Катерина: Не знаю. А может быть, все намного проще - к ним приходила Муза и нашептывала сюжет о том, как отец выдавал дочь замуж.

Николай Юрьевич: Смешно! Хотя с другой стороны Муза - женщина, и ее эта тема не может не волновать.

Катерина: Какая тема?

Николай Юрьевич: Замужества.

Катерина: Ха-ха-ха! Нет, это какой-то кошмар! Так мы неизвестно до чего договоримся!

Николай Юрьевич: До чего бы мы не договорились, плохого не будет.

Катерина: Хотя с другой стороны, что такое Муза? Этого никто не знает. Может быть, она и есть тот самый ключ к каналу информации.

Николай Юрьевич: Вот эта мысль мне нравится! Я тоже об этом думал. Но, знаете ли, Муза приходит не ко всем.

Катерина: Наверное. Я думаю, что ее надо ждать, а точнее, вызывать в себе такое творческое состояние.

Николай Юрьевич: Да? И как вы себе это представляете?

Катерина: Много думать и эмоционально настраиваться.

Николай Юрьевич: Как это?

Катерина: Говорят же, когда человек влюблен, он хочет писать стихи. Вот, значит, надо себя в подобное творческое состояние вводить.

Николай Юрьевич: Так, может быть, и мы попробуем?

Николай Юрьевич берет Катерину за руку.

Катерина: Что попробуем?

Катерина руку освобождает.

Николай Юрьевич: Ввести себя в такое состояние, чтобы попытаться понять, как наши великие писатели подключались к каналу.

Катерина: Вы это серьезно?

Николай Юрьевич: Вполне.

Катерина: Прямо сейчас настроимся?

Николай Юрьевич: Сейчас.

Катерина: Нет, подождите! Мне надо собраться с мыслями.

Николай Юрьевич: Хорошо, соберитесь!

Катерина: А как вы думаете, что авторы чувствовали, когда этот сюжет видели? Как перед ними все это проходило? Как на экране?

Николай Юрьевич: Вот это я и хочу понять! Но я представляю этот процесс как мелькание в голове обрывков разных идей, а перед мысленным взором мельтешение каких-то образов. Плюс еще возбужденное состояние всего организма. Чуть ли не мурашки по коже! По-моему, информация к человеку идет сразу по всем каналам.

Катерина: Ужас! А вы думаете, у нас получится?

Николай Юрьевич: Не знаю, но почему бы нам не попробовать?

Катерина: А неужели вы сами никогда не пытались этого сделать?

Николай Юрьевич: Пробовал, не буду скрывать. И не один раз.

Катерина: Нет, это какой-то кошмар! Неужели вы во все это верите? В эти эфиры и каналы?

Николай Юрьевич: Я верю, потому что я знаю. У меня на руках конкретные факты - четыре пьесы со схожим сюжетом. И с этим невозможно спорить!

Катерина: А я смогу туда подключиться?

Николай Юрьевич: Я так думаю, что это доступно всем. Понимаете, подключение, насколько я понял, это транс. А один человек сказал, что транс - это то чувство, которое человек испытывает, когда произносит, например, слово "ага"! Вот вы его можете испытать?

Катерина: Ага! Ага! Ага! Нет, я ничего особенного не чувствую.

Николай Юрьевич: "Ага" - это не только произнесение этого слова "ага". Это момент озарения! Например, вы что-то понимаете, о чем-то догадываетесь! Вы переживаете это не только своим умом, но и всеми эмоциями, всем телом. У вас происходит напряжение всех органов чувств. Вы можете вспомнить такие свои ощущения?

Катерина: Могу. Ой, как здорово! Неужели это правда?

Николай Юрьевич: Естественно. Или, например, возьмем другой случай - вы увлеченно читаете книжку. Вы живете как бы внутри книги и полностью забываете об окружающей вас действительности. И это тоже своеобразный транс. Такое у вас хоть раз в жизни было?

Катерина: Конечно, было. И не один раз, а много-много! И что?

Николай Юрьевич: Но тогда если логически следовать дальше, то получается, что творчество - это тоже транс. То есть наши писатели как-то вводили себя в него и в трансовом состоянии видели что-то похожее, какой-то общий сюжет. Нет, не видели, тут какое-то другое слово! Проживали, ощущали, не могу точно выразиться! Но, надеюсь, вы меня понимаете.

Катерина: Понимаю! И что?

Николай Юрьевич: А то... Детали они, конечно, придумывали сами, включая свой мощный ум, но общее направление к ним приходило, скорее всего, в трансе. Это вы можете допустить?

Катерина: Нет, это какой-то ужас! Такого просто не может быть. Знаете, я боюсь! Мне страшно!

Николай Юрьевич: Успокойтесь! Как-нибудь прорвемся!

Катерина: Мне страшно!

Николай Юрьевич: Перестаньте!

Катерина: Но очень хочется попробовать.

Николай Юрьевич: Вот и хорошо! Вы смелая женщина! Как я прочитал в одной книге, девяносто пять процентов людей на Земле - это инертная масса. Один процент составляют святые и еще один - непроходимые кретины. Остается три процента - это те, кто могут чего-то добиться и добиваются. И вся моя прошедшая жизнь сей факт подтверждает. Поэтому я всегда очень хотел найти кого-то из этих трех процентов, и судьба подарила мне встречу с вами. Я не могу вас отпустить. Вы та, которую я так долго искал, и о встрече с которой мечтал.

Катерина: Спасибо за теплые слова.

Николай Юрьевич: Но вернемся лучше к подключению к каналу. И сейчас попробуем сделать туда первую вылазку.

Катерина: Туда? Прямо сейчас? Без подготовки?

Николай Юрьевич: Не совсем без подготовки! Как вы, наверное, заметили, я постарался в доме все организовать так, чтобы мозг большей частью своего времени работал. Картины, которые я рассматриваю, книги, которые я читаю, скульптуры, которые меня окружают, музыка - все это не просто так! Потому что, насколько я понял, чтобы человек мог быстро входить в нужное состояние, необходимо, чтобы его голова была разогрета, если так можно, конечно, выразиться.

Катерина: И сейчас вы считаете, мы готовы?

Николай Юрьевич: Мне кажется, да. Я уже, как вы догадываетесь, научился совершать небольшие вылазки туда, но одному это делать несерьезно, потому что легко обмануться. Нужны свидетели.

Катерина: Но ведь писатели, насколько я поняла, подключались туда не все сразу, а поодиночке.

Николай Юрьевич: У них была другая цель. Они искали сюжет для своих произведений, и я не думаю, что они шли туда осознанно. Так уж у них получалось.

Катерина: Понятно. А какая цель у нас?

Николай Юрьевич: Во-первых, познание технологии проникновения туда, а, во-вторых, конечно, узнать что-то новое, непознанное. Разве вы со мной не согласны? Гении проникали туда интуитивно, а лично я хочу понять сам процесс контакта. Мне это интересно, и вам я думаю тоже.

Катерина: Еще бы! Естественно, мне хочется дойти до самой сути и узнать, как этот механизм работает.

Николай Юрьевич: Молодец! Тогда вперед!

Катерина: Вперед!

Часть 2

Там же. Николай Юрьевич поворачивает кресла спинками друг к другу. Потом он и Катерина садятся в них. Смотрят при этом Николай Юрьевич и Катерина в разные стороны. Они не шевелятся. Наступает пауза.

Николай Юрьевич: А теперь расслабьтесь и закройте глаза! Я тоже закрою. Вы готовы? Что у вас сейчас перед глазами?

Катерина: Ой! Что-то блестящее и переливающееся.

Николай Юрьевич: Хорошо! Вы слышите музыку?

Катерина: Музыку? Да, мне кажется, что слышу.

Николай Юрьевич: Это звуки танго!

Катерина: Да, я слышу.

Николай Юрьевич: А меня вы видите?

Катерина: Вас? Да, вижу. Вы стоите и смотрите на меня.

Николай Юрьевич: Хорошо! А что вы теперь делаете?

Катерина: Встаю и иду к вам.

Николай Юрьевич: Прекрасно! У меня глаза закрыты?

Катерина: Нет. Вы смотрите на меня и улыбаетесь. А вы меня видите?

Николай Юрьевич: Да. На вас красивое длинное платье, переливающееся всеми цветами радуги.

Катерина: Да? А что я сейчас делаю?

Николай Юрьевич: Вы машете мне рукой. Вы, действительно, это делаете?

Катерина: Сейчас подумаю. Вроде делаю.

Николай Юрьевич: Хорошо. А что я сейчас делаю?

Катерина: Машете мне в ответ.

Николай Юрьевич: А сейчас?

Катерина: Вы идете ко мне.

Николай Юрьевич: Правильно.

Катерина: Самое странное во всем этом то, что я знаю, что меня не гипнотизируют, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Но если мы там друг друга видим, то значит, мы как-то в Информационное поле все-таки попали. Правильно?

Николай Юрьевич: Правильно.

Катерина: И тут же я прекрасно понимаю, что этого просто не может быть.

Николай Юрьевич: Конечно, не может быть. Но это есть!

Катерина: Потрясающе!

Николай Юрьевич: Знаете, я приглашаю вас в Информационном поле на танец. Вы согласны?

Катерина: Да.

Звучит музыка. Становится темно.

Занавес.

Часть 3

Занавес поднимается. Яркий свет. Шумит бал.

На первом плане Катерина и Николай Юрьевич кружатся в танце. На ней очень красивое платье, а на нем белый костюм. На заднем плане кружатся в танце действующие лица всех четырех пьес. Те, кто остался без партнерш, сидят по бокам в креслах. Это могут быть как манекены, так и живые люди. Катерина и Николай Юрьевич останавливаются.

Николай Юрьевич: Как вам здесь? Нравится?

Катерина: Потрясающе! Все-таки у нас получилось! Мы смогли перенестись сюда.

Николай Юрьевич: Куда сюда?

Катерина: Сюда. В Информационное поле.

Николай Юрьевич: Да, смогли. А вы боялись!

Катерина: Конечно, боялась. Смотрите! Тут так много людей! Здесь и Кречинский, и Хлестаков, и Чацкий! Только я не совсем понимаю, как такое может быть? Мы же думали, что это просто какой-то абстрактный жених сватается к какой-то абстрактной невесте?

Николай Юрьевич: А абстрактный папа ей мешает? Для тех, кто придумал Фамусова и Городничего, так и было. Но теперь их герои зажили своей жизнью. И кому-то они здесь в Информационном поле встречаются, и этот кто-то пишет уже про этих героев книгу или пьесу или еще что-нибудь. Между прочим, это и называется постмодернизм.

Катерина: Как интересно! Получается, что это Информационное поле все расширяется и расширяется.

Николай Юрьевич: Конечно, расширяется. Тут появляются и придуманные личности, и реальные люди, которые когда-то жили на белом свете. Да и сейчас живут. Это их информационные образы! Исторические деятели, актеры, художники, композиторы... То есть те, кто может дать импульс к творчеству.

Катерина: Потрясающе!

Николай Юрьевич: Оглянитесь! Неужели вы никого не видите?

Мелькают тени. Слышатся удары шпаг.

Катерина: Ой, вижу! Это же мушкетеры! А это кто? Знаменитый сыщик и его верный друг! А это? Неужели, Дон Кихот?

Николай Юрьевич: Он самый! А этот мужчина - Дон Жуан!

Катерина: Поразительно! Интересный господин! А это кто такой с умным лицом?

Николай Юрьевич: Это Фауст. Помните такого? Душу Дьяволу продавал. А вот это Гамлет! Узнаете?

Катерина: Ой, какой он задумчивый!

Николай Юрьевич: А вот и наши русские Гамлеты - Онегин, Печорин и другие лишние люди!

Катерина: "Быть или не быть?"

Николай Юрьевич: Точно! "Тварь я дрожащая или право имею?" Это слова Раскольникова. Вон, кстати, идет и он!

Катерина: Потрясающе! А дамы тут есть?

Николай Юрьевич: Конечно! В большом количестве. Вот тургеневские девушки, вот чеховские героини, а вот сама Анна Каренина и женщины, ей подобные.

Слышатся звуки приближающегося поезда.

Катерина: Подобные, вы говорите?

Николай Юрьевич: Да. Например, ваша тезки - Катерина Кабанова и Катерина Измайлова. То есть те дамы, кто в замужестве увлекся другим мужчиной. Имя им легион!

Катерина: Понимаю! То есть сначала был образ женщины, которая вдохновила Толстого, а потом Анна Каренина стала вдохновлять следующее поколение авторов.

Николай Юрьевич: Правильно!

Катерина: И эти новые образы тоже здесь присутствуют?

Николай Юрьевич: Естественно! Постмодернизм в действии!

Катерина: Все вроде так просто, но я вам не верю.

Николай Юрьевич: А я и не заставляю. Всему свое время.

Катерина: Знаете, я вот о чем думаю. Такая странная мысль у меня появилась!

Николай Юрьевич: Какая?

Катерина: Только ответьте на мой вопрос честно.

Николай Юрьевич: Когда я вас обманывал?

Катерина: И, пожалуйста, не обижайтесь! Хорошо?

Николай Юрьевич: Хорошо. Спрашивайте.

Катерина: Спрошу. Извините, конечно, но, может быть, вы Дьявол?

Николай Юрьевич: Кто?

Катерина: Дьявол!

Николай Юрьевич: Почему вы так считаете?

Катерина: Не знаю. Но такая мысль у меня сейчас появилась.

Николай Юрьевич: Это вы разных историй начитались.

Катерина: Не уводите разговор в сторону.

Николай Юрьевич: А я не увожу. Даже смею предположить, что булгаковский роман - ваша любимая книга. Разве я не прав? "Мастер и Маргарита"?

Катерина: Это сейчас неважно. Ответьте мне честно, вы Дьявол?

Николай Юрьевич: Да полно вам!

Катерина: Но все здесь так похоже на Бал Сатаны. Все это от лукавого!

Николай Юрьевич: Ну и что? А чисто теоретически, вы были бы не против того, что встретиться здесь с Дьяволом? Хотя бы как с литературным персонажем? А? Не слышу ответа! Почему вы молчите?

Катерина: Вопрос сложный.

Николай Юрьевич: Неужто! Большинство сразу ответит на него положительно. Ведь это так увлекательно!

Катерина: Увлекательно-то увлекательно! Только встреча с Дьяволом всегда плохо кончается.

Николай Юрьевич: За все в жизни приходится платить!

Катерина: А я не хочу! И знаете, мне незачем здесь находиться? Я не писатель, не поэт, я вообще не творческая личность!

Николай Юрьевич: Теперь будете! Так же интереснее! Дьявол вообще всегда интересен.

Катерина: Слушайте, получается, что если сюда в Информационное поле попадешь, то обязательно с нечистой силой встретишься? И выбора, получается, нет. Так? Но почему?

Николай Юрьевич: Вы - молодец! И женщина явно не глупая! Творчество и Дьявол - две вещи одного уровня! И в том и в другом случае - соревнование с Всевышним! Желание власти над людьми!

Катерина: Неужели нельзя просто так творить?

Николай Юрьевич: Творить - это не удел простых людей. Разве вам это непонятно? И потом за творчество обещана награда.

Катерина: Награда? Какая?

Николай Юрьевич: Слава!

Катерина: Слава? Душу, что ли, мою покупаете?

Николай Юрьевич: Вы очень быстро соображаете!

Катерина: Спасибо за комплимент. Значит, выбора у меня нет? Избежать договора с Дьяволом не удастся?

Николай Юрьевич: Выбор есть всегда! Или забыть путь сюда и жить обычной жизнью, или быть готовым к встрече с высшими силами.

Катерина: Тогда я хочу жить, как простые люди!

Николай Юрьевич: Да бросьте вы!

Катерина: Не брошу! Сказала же, не хочу! Я всего лишь слабая женщина!

Николай Юрьевич: Тем более! Женщина и Дьявол! Сколько раз их упоминали вместе? Помните такую историю - Ева, яблоко и змей? Как говорится, бес попутал! Без проделок нечистого там явно не обошлось.

Катерина: Не хочу!

Николай Юрьевич: Но почему? Один раз живем, черт возьми! Чему быть, тому не миновать! Не бойтесь! Я открою вам новый мир!

Катерина: Зачем?

Николай Юрьевич: Как зачем? Ведь так прекрасно узнавать новое!

Катерина: Не хочу!

Николай Юрьевич: Ну почему вы упрямитесь?

Катерина: Не хочу! Простите, что не оправдала ваших надежд. Не дано!

Николай Юрьевич: А как же тогда наша любовь?

Катерина: Это вопрос?

Николай Юрьевич: Это ответ!

Катерина: Я не хочу такую любовь!

Николай Юрьевич: Вот это да! Как это?

Катерина: Не хочу! Все бессмысленно!

Николай Юрьевич: Почему?

Катерина: Потому что мы с вами абсолютно разные по своей природе. Вы чужой.

Николай Юрьевич: Но только непохожие люди интересны друг другу.

Катерина: Не хочу! Не хочу! Не хочу!

Николай Юрьевич: Вы удивительная женщина!

Катерина: Ну и что? Все равно не хочу! Не хочу!

Николай Юрьевич: Подумайте о том, что вы говорите!

Катерина: Не хочу!

Николай Юрьевич: Это ваш окончательный выбор?

Катерина: Да.

Николай Юрьевич: Между прочим, очень опасно отказываться от всего того, что вы сегодня узнали.

Катерина: Опасно? Пусть!

Николай Юрьевич: Ничего не поделаешь! Я вас предупреждал.

Катерина: Спасибо за предупреждение, но я все равно ухожу. Не хочу здесь больше находиться.

Николай Юрьевич: Подождите!

Катерина: Не хочу! Не хочу! Не хочу!

Литературные герои пытаются остановить Катерину, но та их отталкивает. Потом она бежит в глубь сцены, и там вдруг теряет сознание и падает. Николай Юрьевич подходит к ней. Звучит музыка.

Николай Юрьевич: Я ведь предупреждал, что тут возможно все. Ну почему, почему вы меня не послушались? Зачем вы так? А как все хорошо начиналось! Вы мне очень понравились. Как жаль, что все так получилось.

Катерина с трудом поднимается. Николай Юрьевич помогает ей встать. Литературные герои тоже участвуют в дальнейшем действии.

Николай Юрьевич: С вами все нормально?

Катерина: Да.

Николай Юрьевич: Это же была просто игра! Шутка! А вы так разнервничались!

Катерина: Так не шутят! Слишком дорого все это обходится! Но если мы продолжаем играть, то тогда вы тоже рядовой литературный персонаж, и есть автор, вас создавший.

Николай Юрьевич: Вы так думаете? Скажите еще, что я обычный человек!

Катерина: Нет, вы Дьявол! Вы это хотите услышать? Да? Так? Прощайте! Я ухожу.

Катерина идет в глубь сцены.

Николай Юрьевич: Подождите, не уходите, мне плохо одному. Я так одинок.

Катерина останавливается.

Катерина: Не верю.

Николай Юрьевич: Вы мне нужны!

Катерина: Да?

Николай Юрьевич: Не уходите! Будьте моей Музой!

Катерина: Кем? Музой? А разве она вам нужна?

Николай Юрьевич: Она всем нужна. Даже Дьяволу, как ни странно это звучит. Не уходите!

Катерина: Прощайте!

Николай Юрьевич: Останьтесь со мной! В русской литературе женщины всегда были сильнее мужчин. Куда уж мы без вас?

Катерина: Литература-то тут при чем?

Николай Юрьевич: Да так! К слову! Останьтесь! Пожалейте меня!

Катерина: Пожалеть? А меня кто пожалеет?

Николай Юрьевич: Я.

Катерина: Вы?

Николай Юрьевич: Я, честное слово.

Катерина: Это интересно. Ну что ж...

Пауза.

Катерина: Поживем-увидим.

Николай Юрьевич: Слава Богу, что все так закончилось!

Катерина: Вот именно! Слава Богу!

Николай Юрьевич подходит к Катерине. Звучит музыка, вокруг них пляшут литературные герои.

Занавес.

Оставить комментарий © Copyright Мухаметова Ирина Анатольевна (grachikovagrishaeva@rambler.ru) Размещен: 04/08/2011, изменен: 20/02/2015. 72k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия Скачать FB2		Ваша оценка:

Мухаметова Ирина Анатольевна : другие произведения.

Тайна русской литературы (пьеса)