Аннотация: Короткий рассказ с претензией раскрыть чувства и переживания главной героини.
Она вышла из школы позже, чем обычно. Она не собиралась брать домой бесчисленное количество тетрадей, в которых ученики писали свои сочинения, поэтому все работы проверяла в учительской. Она и сама не заметила, как на улице стемнело, а на часах было всего-то половина седьмого. Екатерина Васильевна, обычно медлительная и томная, собралась и оделась очень быстро. Попрощавшись с вахтером, она пошла на трамвайную остановку.
Погода была ни к черту - холодный ветер, выдувавший из-под одежды остатки тепла, мерзкая слякоть, из-за которой каждый шаг сопровождался хлюпаньем. Термометр бы сейчас показал градусов десять ниже ноля. Укутавшись плотнее в пальто, учительница литературы и русского языка такой-то школы такого-то города, ускорила шаг.
Бросая взгляд с одного прохожего на другого, она присматривалась к ним, старалась понять - естественно ли человек себя ведет, не следит ли за кем, не подозрителен ли он. Какой-то мужчина показался ей слишком напряженным, сконцентрированным, она пересеклась с ним взглядом и тут же отвернулась. Учительница поняла - это он, тот человек, который хочет ее убить. Екатерина Васильевна пошла еще быстрее. "Лишь бы слиться с толпой, скрыться с его глаз или просто пойти туда, где побольше народу", - думала она сейчас. На лбу от волнения выступила испарина, легкая дрожь немного сковывала движения.
К счастью, на трамвайной остановке было полно людей. Когда до нее оставалось не более ста метров, Екатерине Васильевне почудилось, что тот убийца ее вот-вот настигнет, вот-вот схватит и убьет, безжалостно и жестоко, грубо и без проволочек. Тревога с каждым шагом, с каждым метром, перерастала в истерику, она уже с трудом контролировала себя и сейчас едва ли не бежала, пытаясь как можно быстрее достичь этой самой обычной, хорошо освещенной фонарем, трамвайной остановки.
Все, вот она остановка, вот она толпа, а на горизонте уже видны и фары приближающегося трамвая. Учительница немного успокоилась и почувствовала себя в относительной безопасности. Подъехал трамвай, она расплатилась с кондуктором и села на свободное место. Екатерина Васильевна сидела и думала о случившемся. Для нее было в диковинку чего-то опасаться, а страх, животный, нелепый и идиотский, вообще был ей чужд. Она поймала себя на мысли, что если бы в тот момент у нее был выбор, она бы лучше пожертвовала всеми своими учениками, чем позволила себя убить. Екатерина Васильевна не привыкла врать себе, она лишь откинула эту мысль.
За свою жизнь она была знакома со многими людьми, была в разных странах, можно даже было бы сказать, что она была опытна в делах житейских, если бы все ее знакомые не были персонажами книг, события не были выдуманы, а путешествия в страны - реальны. В ее жизни не было ничего запоминающегося, кроме книг и рождения сына, у которого позже был обнаружен синдром Дауна. Муж ушел из семьи - его не прельщала перспектива быть отцом недоразвитого ребенка. Через несколько лет, у Влада - именно так назвали ребенка, обнаружили катаракту, денег на лечение, конечно же, не было, он ослеп. И если синдром Дауна хоть и ударил по нему, но выход был, то слепота поставила окончательную точку в его жизни. Теперь он должен был прожить остаток своих дней лишь потому, что так надо, потому что так положено - жить, несмотря ни на что. По крайней мере, такова была позиция матери, она пыталась внушить сыну, что для него еще не все потеряно, что будет и на их улице праздник. Безусловно, это была абсолютная чушь, она и сама это понимала, но это все, что она могла для него сделать без денег, без связей.
К своим шестидесяти пяти годам Екатерина Васильевна окончательно очерствела, она забыла такие чувства как жалость, сострадание, любовь. Даже собственный сын был отвратителен ей. Бесчувственная и суровая, она превратилась в стерву, жестокую, прямолинейную, пессимистичную сволочь. Довольно часто из кабинета, где она проводила урок, выскакивали девушки с заплаканными глазами и чудовищной обидой. Учительница русского языка и литературы такой-то школы такого-то города всегда говорила всем своим ученикам все, что о них думает, не скрывая даже самые некорректные подробности. Немногие отвечали ей грубостью на грубость. В последнее время все это начало проявляться еще сильнее. Директор уже объявил, что уволит ее в конце учебного года. Это, естественно, не могло не сказаться на и без того наполненном негативом поведении Екатерины Васильевны.
Она не считала, что у нее много врагов, недоброжелателей - да, но врагов...нет, таких не было. Причину, вызвавшую этот страх, она, конечно же, знала. Позавчера ее, бродившую по магазину, остановил репортер, который попросил высказаться на камеру о предстоящих выборах мэра города. Екатерина Васильевна, как человек прямолинейный, рассказала все, что она думает по этому поводу, высказала мнение о каждом кандидате, о системе проведения выборов, о которой знала не понаслышке, ведь она не один год просидела на избирательном участке, выдавая бланки, в которых люди ставят галочки. В общем, про выборы она кое-что знала, про кандидатов тоже. Она поделилась с репортером всем, что знала, рассказала все свои мысли. Зря. Тех гадостей, которые она наговорила про главного кандидата, было достаточно, чтобы ее убили. Фаворит предстоящих выборов уже занимал пост мэра один срок, теперь он выдвигал свою кандидатуру на второй. Бесчисленные связи по всему городу запросто позволили бы ему ликвидировать эту женщину, так грубо отозвавшуюся о нем.
К сожалению, голос рассудка в тот момент она не слышала, осознание всей нелепости своих слов пришло позже - буквально через час. Тогда она всерьез озадачилась, Екатерине Васильевне стало как-то тревожно, ведь вероятность того, что это произойдет и вправду есть.
Она сидела в трамвае, присматривалась к людям также, как делала это и на улице. Выискивала подозрительных, по ее мнению, личностей. И добрая половина пассажиров казалась ей какими-то странными, чересчур напряженными. Но не могли же все они быть ее убийцами, что за вздор. Все тут убийцы, что за чушь. Теперь она замешкалась, стараясь найти среди них настоящего, она скорее полагалась на интуицию, чем на здравый смысл. Для роли киллера больше всего подходил мужчина, стоявший недалеко от нее, плащ, шапка, джинсы, водолазка, и даже перчатки - все на нем было черное. Ну, чем не киллер? "Если выйдет на моей остановке - зайду в магазин, вызову милицию, а если на остановку раньше - быстрее побегу домой", - решила Екатерина Васильевна.
Ехать было довольно далеко, маршрутки, хоть и ездили быстрее, но проезд в них стоил на два рубля дороже, поэтому учительница ездила туда и обратно на трамвае. Всю дорогу она нервно теребила свою сумку и ерзала на сиденье. В трамвае почти не осталось народа, но потенциальный убийца все так же стоял, держась за поручень сиденья, за все время он ни на шаг не отошел от него.
Приближалась остановка, учительница решила дождаться того момента, когда двери откроются и быстро выскочить, чтобы понаблюдать за реакцией того мужчины. К ее удивлению, все произошло так, как и она ожидала - ровно в тот момент, когда она направилась к двери, за ней последовал и убийца. Екатерину Васильевну охватила паника, она быстро вышла и, увидев первого встречного, направилась к нему. Она напрочь забыла, что собиралась зайти в магазин.
- У вас закурить не найдется? - дрожащим голосом, даже не глядя на мужчину, спросила учительница.
- Вот, - протягивая сигарету, ответил он. Екатерина Васильевна, забирая сигарету, покосилась назад, в ту сторону, где должен был быть убийца. А он, в это время, бодро шел в совершенно другую сторону, не оборачиваясь. На душе немного отлегло, снова появилось ощущение величайшей глупости, которую она сейчас сама себе придумала.
- Спасибо.
Она прошла несколько метров, остановилась и смотрела вслед уходящему мужчине, которого она приняла за киллера, судя по всему, он просто задумался и забыл, что это была его остановка. Улыбнувшись и вздохнув полной грудью, она развернулась, чтобы пойти домой, но наткнулась на парня, который очень тихо подошел со спины и сейчас стоял в полуметре от нее. Не бритый, одетый как гопник, он был совершенно серьезен. Учительница не смогла выдавить из себя ни слова, шок ввел ее в ступор. В ее взгляде можно было прочесть неописуемый страх, возможно, даже ужас.
- Сигаретки не найдется? - низким и чересчур басистым голосом, спросил парень. В ответ учительница лишь отрицательно покивала головой, - ясно, - парень развернулся, немного прошелся, и стал топтаться на месте, судя по всему, в ожидании кого-то. Взяв себя в руки, Екатерина Васильевна быстро направилась в сторону своего дома.
Нужно было пройти через парк, обходить его было слишком долго, к тому же, по периметру забора, огораживающего парк, было очень темно. Фонари освещали выложенную плитами дорогу сквозь парк, было светло. Пройдя где-то треть дороги, учительница решила обернуться, мало ли, вдруг за ней кто-то идет. Она увидела, что следом за ней идет тот парень, который несколько минут назад спрашивал у нее сигарету. Значит ему что-то нужно. В этот момент она почувствовала наиболее оправданную угрозу, как будто за ней идет сама смерть. Ветер показался ей именно тем дыханием, которое она так часто встречала в книгах - дыханием смерти. Учительница побежала, не посмотрела под ноги и с первого же неосторожного нервного шага подвернула лодыжку и упала. В падении она выставила, как это и заведено, вперед руки, в кисти одной из них, сразу же почувствовалась боль. Чудовищная боль в лодыжке и кисти не позволили ни встать, ни убежать, ни позвать на помощь, лишь хриплые стоны она могла выдавить из себя. Она схватилась за больную руку, сквозь мутные от слез глаза пытаясь разглядеть человека, убийцу, который к ней приближался. Она видела лишь силуэт, он был все ближе и ближе. Только сейчас она поняла, как сильно любит своего сына, только сейчас она поняла, как сильно любит эту жизнь, гадкую, мерзкую, жестокую и чудовищную. Как сильно она любит жизнь.
Силуэт приближался, парень был уже в нескольких метрах от нее. Все ближе и ближе. Уже отчетливо слышны его шаги. Учительница закрыла глаза и сжалась в ожидании смерти. Шаги уже близко, вот-вот он схватит ее за шкирку и убьет. Вот-вот ее настигнет та участь, которую она заслужила. Она и сама это поняла теперь. Поняла, что ее грязная, никчемная жизнь не стоит ни единой жизни тех детей, которых она сегодня была бы не прочь отдать на размен. Как же напыщенна она была все эти годы, и как жалка сейчас.
Парень прошел мимо, эффектно смокнувшись, проходя мимо нее. Она смотрела ему вслед около минуты, а потом села на землю и разревелась. Как мала цена ее жизни, как легко с ней расстаться.
**
Ей так никто и не помог из прохожих. Несмотря на то, что идти было не далеко, дорога заняла около получаса. Дверь ей открыл сын - с этим он справлялся исправно, несмотря на слепоту. Она медленно вошла, села в прихожей на скамейку и замерла. Плоское страшное лицо ее сына казалось ей как никогда прекрасным, полчаса назад она и не думала, что увидит его вновь. Она дрожала, от холода или от нервов - она и сама не знала. Никакого страха, только опустошенность.
- Мам, ты же знаешь, кто такой Валерий Буринов?- поинтересовался, сын, вероятно, чтобы разбавить хоть чем-то эту тишину.
- Что ты сказал?- медленно, с трудом проговаривая каждый слог, шепотом спросила мать. Валерий Буринов. Так звали кандидата в мэры, про которого она наговорила кучу гадостей, и от которого боялась расправы. "Откуда сын про него знает? Может ему звонили? Угрожали?" - думала она. - Говори быстрее! - закричала учительница.
- Мам, ты чего? Я просто хотел сказать, что он сегодня умер, - оторопел сын.
- Ч...что? - не верила она своим ушам.
- Умер, говорю. Убили сегодня утром. По радио сказали.
Она закрыла глаза, из последних сил сдерживая слезы. Приложила руку к глазам, и немного наклонилась.
- Принеси зажигалку, - хриплым шепотом попросила учительница. Сын ушел на кухню, он знал, где она лежит, правда, никогда ей не пользовался. Екатерина Васильевна на ощупь рукой залезла в карман так и не снятого пальто и достала ту сигарету, которую спросила у прохожего. Конечно же, она не курила, но именно этого ей сейчас хотелось.
- Вот, - сын протянул в ее сторону зажигалку. Чирканье, затяжка, кашель. - Мам, все нормально?- спросил озадаченный сын.
- Да, все нормально,- первый раз за день улыбнувшись, сказала мать, - все хорошо.