- И тогда, Док, меня окутала тьма, знаешь, у меня было такое ощущение, словно меня с головой накрыли толстым одеялом. - Не спеша, он затушил еще одну сигарету, стараясь как можно сильнее прижать ее ко дну пепельницы. Доктор знал, почему он так делает, нельзя сказать, что человек, сидевший напротив, нервничал, наоборот, говорил он сдержанно, обдуманно, используя паузу, для того чтобы собрать в голове единственно верную мысль из всего хаотического многообразия слов. - Сперва, - продолжал он, - мне было страшно, потом постепенно я стал привыкать к темноте, ну а потом просто разочаровался. - Его глаза блеснули хладнокровным спокойствием, а на лице появилась едва заметная в полумраке улыбка. - Как думаешь, Док, что я пропустил?
- Симпатию, - также спокойно предположил доктор.
- В точку, - улыбнулся человек.
- Тогда зачем?
- Док, ты можешь посмотреть в окно? - Вопрос был наводящим, это было очевидно, но он знал, что доктор всегда с большой радостью поддается на такие провокации.
- Здесь нет окон, - с ухмылкой заметил доктор, но тут же поспешил добавить: - Если ты скажешь, что я должен увидеть за окном, то я могу постараться это представить.
- Представь зиму, - попросил человек.
- Холодно, снег, тучи, заледеневший асфальт, иней на стеклах, что еще?
- Достаточно, а теперь скажи мне, Док. - Прикурив сигарету, человек откинулся на спинку кожаного кресла, стоявшего у большого дубового стола, и медленно сделал глубокую затяжку. Через какое-то время последовал выдох, и серый дым тут же растворился в полумраке. Возможно, он хотел прочитать что-нибудь в глазах доктора, которые, как два огонька, горели прямо напротив него, но он был спокоен. - Так вот, Док, - неторопливо продолжил человек, - на улице зима, холодно, и каждое утро ты с трудом встаешь из теплой постели, вспомни этот момент, когда ты откидываешь одеяло, вспомнил? Хорошо. Затем, некоторое время спустя, - те минуты, когда ты садишься в промерзшую насквозь машину. Те несколько минут, пока двигатель не нагреет воздух в салоне, а включенный подогрев сидений не растопит лед на твоих брюках, вспомнил? - Он улыбнулся, его улыбку не было видно, но его выдавали глаза. - О чем ты мечтаешь в эти минуты, Док?
- Я бы мог ответить иначе, но не хочу, пусть всё идет так, как идет, - задумчиво начал Док, - в эти минуты я мечтаю о весне. Это то время, когда на деревьях появляются первые листья, небо по утрам еще серое, но ближе к обеду становится солнечно и тепло. Тогда я могу оставить свою куртку дома и спокойно побродить по парку возле своего дома. - Док внимательно всмотрелся в глаза собеседника и голосом добродушного человека спросил: - Я ответил на твой вопрос?
- Вполне, - одобрил человек, аккуратно затушив сигарету, он курил много, но ни одну из сигарет не скуривал даже до половины. - Знаешь, Док, здесь то же самое, - продолжил он, - когда у нас есть все, нам не нужен ни бог, ни религия, ни свет, зачем? У нас есть все. Бог нужен тогда, когда нам что-то не хватает.
- Это эгоизм, - улыбнулся Док.
- Вот именно за это я и не люблю человечество. И себя тоже.
Док хотел что-то спросить, но человек напротив не закончил, и он решил дать ему возможность договорить.
- И если мы просим, - продолжал человек, - чтобы скорее пришла весна, но в мае месяце вместо листьев, синего неба и теплого солнца на улицах лежит снег, а холодный ветер дует с такой силой, что не хочется выходить и за порог дома, что наступает тогда, Док?
- Разочарование, это вполне логично, - серьезно ответил доктор.
- Вот тогда я и выбрал тьму. - Человек обхватил рукой голову и грустно добавил, как бы в пустоту: - К свету нужно стремиться, Док, а падать всегда легко.
Какое-то время они оба молчали. Каждый думал о сказанном и о том, что еще предстоит сказать. Одинокая свечка на столе уже почти догорела, и в комнате становилось темно, казалось, что еще немного и мрак будет повсюду. Именно этого и боялся человек, он бежал от тьмы, но, постоянно оглядываясь, понимал, что она не хочет его отпускать. Это был момент, когда грань между светом и тьмой становилась все тоньше, сливаясь в робком огоньке догорающей свечи.
- Почему ты вышел из тьмы, ты говорил, что она приняла тебя? - неожиданно спросил доктор.
- Я понял, в чем ее суть, Док. Понял, как это страшно, - быстро ответил человек. - Тьма принимает, тьма дает возможность, я бы даже сказал - огромную, почти неограниченную власть, но она не прощает ошибок и никогда никому не дает уйти от нее безнаказанно. Если ты вошел в эту дверь, то ты обязан остаться...
- Но ты все-таки ушел, - впервые перебил его Док.
- Да, я открыл ту дверь, которую мне не следовало открывать. - На минуту он словно ушел в себя, еще немного, подумал Док, и он заплачет, но, на его удивление, человек напротив все-таки нашел в себе силы сдержаться.
- Прости, Док, просто я на грани, - объяснил человек.
- Ничего. - Док умел улыбаться в нужный момент, тем самым как бы разряжая обстановку, делая ее более дружественной, доверительной. - Такое бывает, - закончил он. Доктор встал с кресла и поставил на стол новую свечку, на какой-то момент стало светлее, и человек напротив немного расслабился, но продолжал молчать.
Тем временем доктор не спеша вернулся на свое место, пытаясь продумать, что скажет ему человек позже, но спрашивать сам он сейчас не хотел. Не стоило.
- Меня завтра убьют, но мне безразлично. - Человек взял со стола наполовину пустую пачку и медленно достал из нее сигарету. - У меня есть шанс вернуться.
- К свету?
- Нет, скорее наоборот, но я не хочу. Не перебивай, Док, - попросил он, - я не вижу свет. Я знаю, что это моя вина, что это я не могу его увидеть, что никто из высших меня не покидал - я просто не вижу. - Человек щелкнул пальцем по крышке зажигалки, и появился огонь, снова, на долю секунды, пламя осветило его лицо, спокойное, красивое лицо человека, лет тридцати. В этот момент Док посмотрел в его голубые глаза. Только глаза и его взгляд - вот, что сейчас было важно.
- Вчера меня позвала тьма. Она сказала, что я наказан, но у меня еще есть шанс вернуться, она сказала, что именно я должен сказать им, чтобы они мне поверили.
- Я верю тебе и без этого, - серьезно ответил Док, - верю, что ты ее не убивал.
- Физически - нет, - согласился человек, - но она погибла из-за меня, ее убила тьма, убила тогда, когда я ушел. Тьма никогда не тронет тебя, она убьет тех, кого ты любишь. Сейчас все улики против меня, Док.
Не торопясь, он сделал очередную затяжку, словно делая паузу.
- Без этих слов веришь мне только ты.
- И какое твое решение?
- Я ничего им не скажу, Док. Завтрашний день станет моим последним.
- Возможно, - с грустью согласился Док, - но почему ты не вернешься к свету?
Человек задумался, он не знал, как ответить. Серый дым, как из печной трубы, выходил из его легких, но тут же, словно снег на руках, таял где-то в пустоте...
- Тьму несложно понять, она забирает свободу, а свет, наоборот, дает тебе право выбора, поэтому мы чувствуем себя покинутыми. Тогда, - с каждым словом он говорил все медленнее и тише, - мы начинаем винить свет, мы закрываем глаза и погружаемся во тьму. Она принимает нас, но это только обман, Док, это иллюзия. Ты спросил, почему я снова не хочу стать светлым? Я не могу, я больше не смогу поднять свой меч, я не могу быть светлым, зная о том, что кто-то уже больше не вернется в этот мир, и я не могу стать темным, зная истинную суть вещей. Я хочу умереть, и если там я увижу ее и детей, которых она должна была родить, но не смогла... - По его лицу потекли слезы. Док не видел их, но знал, что они есть, он понял это по надрыву его голоса. - Я скажу ей - прости. Этого я хочу, Док.
- Возможно, это и есть дорога к свету, - согласился доктор.
Минут десять они провели в тишине, тьма была рядом, наблюдая за ними, словно из-за кулис, но вмешаться она уже не могла.
Потом его увели. Когда открыли дверь, свет ослепил глаза человека, и всю дорогу до камеры он шел, прикрывая их рукой, но свет все равно проникал сквозь его пальцы. Человек стонал, словно загнанный в клетку зверь. Док видел, как ему больно. Он знал почему.
Когда затихли шаги, Док закрыл дверь и остался в своем кабинете. Всю ночь он просидел в своем кресле, продолжая смотреть на одинокий лист бумаги, который лежал у него на столе. По закону он мог выбрать, как именно умрет этот человек, и умрет ли вообще. Здесь он был почти богом. Он мог подарить ему свободу, мог поставить под сомнение решение любого, даже самого влиятельного судьи. Потом было бы повторное следствие, повторный суд, повторный приговор - так могло продолжаться вечно.
На листе были прописаны варианты выбора смертного приговора: в начале стоял электрический стул, потом смерть через повешение, затем инъекция. Ниже был еще один пункт - "Психически нездоров, отправить на принудительное лечение. Смертный приговор отменить". Доктор взял ручку...
Вердикт зачитал секретарь судебного присутствия:
- Осужденный, встаньте! Вы обвиняетесь по ст. 96, пунктам 4 и 5 - убийство. Вы признаны виновным и приговариваетесь к смерти, через инъекцию хлоридом калия. Приговор будет исполнен сегодня в полдень по местному времени и обжалованию не подлежит.
Не дожидаясь реакции немногочисленной публики, судья поднялся со своего кресла и безучастно удалился из зала суда. Осужденный посмотрел на часы: у него оставалось только пять минут.
- Спасибо, Док, - прошептал он, уже не обращая внимания на возмущенные крики из зала.