Аннотация: ...Прошло много лет, но Сташют помнил все, словно вчера еще еле слышно шуршала река, накатывалась волна на песок и они стояли лагерем на берегу Сожа, напротив Березок.
МЕЛОДИЯ
'третья книга лесничего в декабре'
- 'Люби! Люби, как солнце! Как вечно грустная луна...'
Эту песню он определенно слышал. Раньше слышал. Неизвестно почему, но он задумался. Мелодия ему явно что-то напоминала. Что-то хорошее и давнее. Он мучительно пытался вспомнить - где же он ее слышал? По приемнику мелодию объявили, как премьеру песни, но Сташют ее уже слышал. Точно слышал...
... Далекое лето прошлого века, серебристая полоса река и узкая линия травы между песчаным пляжем и зарослями высокого кустарника. Разноцветные палатки на траве и волейбольная сетка, слегка провисшая, натянутая на кем-то вкопанных прямо в песок пляжа столбах. Моторная лодка, наполовину вытащенная на берег, плещущая о ее борт волна. Где-то играет пленочный магнитофон, слышны шорохи движущейся пленки, и, вдруг, песня. Необычная, странная, не похожая ни на одну другую. Сташюту показалось, он вспомнил - это была именно она, эта песня... - Люби! Люби, как солнце!
Они тогда, как раз, потрошили свои рюкзаки, доставали консервы, пакеты, бутылки и складывали все в продуктовую палатку, к Вите Чернявскому. Потом Сташют поехал на моторке с Бедей, Витей Чернявским и Толиком Чехловым вниз по реке в Старую Волотову, стоящую на реке, вернее, рядом с рекой, деревню-пригород Гомеля. Туда, в Волотову, можно было попасть по старому руслу Сожа.
Солнце припекало уже основательно, было, где-то, 10-11 утра. Сташют в старой футболке и плавках сидел на корме, от носа моторки весело расходились волны, и вода блестела под лучами светила. В деревне, в магазине, они хотели взять несколько бутылок вина плюс к тем, что уже имелись в лагере, и хлеб, о котором, собираясь на отдых, вообще, забыли. Больше в магазине, все равно, ничего не было.
Они заплыли в протоку, по идее, ведущую в сторону деревни, но уперлись в перегораживающую протоку насыпь и поняли, что ошиблись. Гревшийся на солнце рыжий мужичок - местный житель, сказал, что от этой насыпи до деревенского магазина, им, как до луны - 'на кобыле не доехать'. И это не 'старик' вовсе, а затока и лучше им вернуться назад, к реке, там пройти еще чуток в сторону города, до настоящего 'старика', и по нему уже проскочить до магазина... Они так и сделали, вернулись к реке и, пройдя немного по водной глади, нашли старое русло Сожа. По "старику" они проплыли еще с километр - мимо старой разрушенной церкви на берегу, продолжающей, несмотря на все невзгоды, сверкать блестящим куполом на солнце, мимо стоявших близко к 'старику' деревенских хат с подворьями, огороженными плетнями, мимо каких-то амбарных построек... И уткнулись в пологий песчаный берег. Деревенское сельпо находилось всего в полусотне метров от того места, где они причалили.
В магазин пошли втроем - Чехлов, Бедя и Хлюпа. Он, Сташют, остался сторожить лодку.
В лагерь на Соже вернулись часа через полтора. На берегу Сташюта ждала Жанна, девушка его мечты. Жанна нравилась ему до безобразия, нравилась своим слегка курносым профилем, большими светло-карими глазами, смеющимися ямочками на щеках и длинными, светлыми, с рыжинкой, волосами. К сожалению, позднее его дурацкий упертый характер сыграл с ним плохую шутку... Но это потом, а тогда он радовался жизни, сверкающей на солнце реке, и Жанне, которая ждала его в палаточном лагере на берегу. Его никогда так не ждали. Не ждала девушка, которая нравилась ему. Он в первый раз ощутил каково это, когда по пляжу, оставляя на песке следы босых ног, навстречу еще даже не причалившей лодке бежит девушка, его девушка... Жанна волновалась за него, и это было чертовски приятно! Приятно его самолюбию! Сам он еще ни разу столь сильно не за кого не переживал... Но мелодия, эта мелодия... Кто-то, там дальше по пляжу, снова врубил на полную мощность магнитофон и эта мелодия: - ...как солнце, как вечная весна... - опять пробила жаркий день. - ... люби! Люби, как солнце!
Потом женская половина лагеря варила кашу в большом котле, а мужская собирала сухие ветки и кустарник для костра. Еще позже был обед и солнце перевалило уже за 4 часа дня... Все куда-то расползлись после обеда, а они с Полковником - Володей Борисенко, слегка пьяные от выпитого за обедом, уединившись в теньке под деревом, начали спорить о героях фильма 'Место встречи изменить нельзя'. Что послужило причиной спора, Сташют не помнил, однако фильм только прошел на экранах тиви у всей страны - СССР и произвел огромный фурор. В нем снимался Высоцкий, еще живой и еще запрещенный Володя Высоцкий, и вся страна с замиранием сердца следила по вечерам за событиями на черно-белых экранах - цветные телевизоры были большой редкостью. И они с Полковником, на берегу Сожа, выцыганив у Вити Чернявского, бессменного завхоза палаточного лагеря, бутылку вина, до хрипоты, до крика спорили о роли Высоцкого - капитане Жеглове из МУРа и о Конкине - Шарапове, по сюжету, лишь начинающем службу в московском уголовном розыске. Кто сыграл лучше - Жеглов-Высоцкий или Шарапов-Конкин, и кто из них прав - капитан Жеглов-Высоцкий со своим: - Вор должен сидеть в тюрьме и неважно, как я туда его посажу! - или бывший командир разведроты Шарапов-Конкин: - ...должен. Но только, если доказательства его вины получены законным путем! - Тогда вся огромная страна, весь СССР, спорил - кто прав? Жеглов или Шарапов? И они, туристы на берегу Сожа, кусочек этой великой страны, тоже спорили. И еще спорили, кто и на фоне кого смотрелся лучше, кто кому подыграл и, кто кого оттенял... Спорили о косноязычном Кирпиче - актере Садальском Стасе, о красавчике Фоксе - Беляеве, о Горбатом - жестокой и все равно отлично сыгранной роли Джигарханяна... Уже темнеть начало, а они с Полковником распечатав еще одну бутылку, подогретые вином, никак не успокаивались, все спорили и спорили. Хотя, даже и не спорили, а просто говорили о своем понимании фильма. И Жанна сидела рядом, слушала и неодобрительно косилась на стакан с вином в его руке, но вино было слабеньким, а воздух к вечеру прохладен... Мир был чудесен! И Сташют был молод!
Прошло много лет, но Сташют помнил все, словно вчера еще еле слышно шуршала река, накатываясь волнами на песок, и они стояли лагерем на берегу Сожа, напротив Березок. Он точно знал, что минул не один десяток лет с того летнего вечера, когда он спорил до хрипоты, до надрыва с Полковником... И, вот, сейчас, услышав эту мелодию, снова вернулся туда, в 20 век, на берег Сожа. И сразу вспомнил тот день и эту мелодию, пронзительную и странно современную.
Уже давно исчезла страна - СССР и изменилась жизнь, однако это: - Люби! Люби, как солнце! - он помнил! Помнил! Только... Только, как могло так выйти, что на улице 21 век и премьера песни, а он ее слышал в этом исполнении давным-давно, в 70-е годы прошлого века?
Там, на берегу реки, он пытался найти того, кто крутил эту мелодию - уж очень необычно она звучала. Вместе с Жанной они прошли весь пляж, до самых кустов, ограничивающих пляж и спускающихся прямо в воду. Вышли по тропинке через стену кустарника и мелких деревцев на поле, заросшее высокой травой, но и тут не нашли никаких следов стоявшей палатки и того или тех, кто крутил необычную мелодию. Они вернулись на пляж и прошли всю длинную полосу пляжа еще раз, до самого конца, до фиолетовых зарослей, уходящих в воду. Единственной их находкой стал, слегка присыпанный песком, кусочек необычно-голубой фольги с яркой надписью '...лада 'конфеты с кокосом'. Этот кусочек они принесли в лагерь. Никто в лагере не слышал о таких конфетах и никогда не видел ничего подобного. А потом была горячая ночь и наутро они забыли о куда-то подевавшейся бумажке и необычной мелодии...
Было лето и солнце, волейбол и река, переливающаяся тысячами солнечных искр. Рядом была Жанна, стояли на берегу палатки с закатанными вверх полами и изредка налетал на лагерь ветер. Вместе с Жанной они кашеварили, искали сушняк для костра, загорали, купались...
И, вот, сейчас, именно сейчас он вспомнил эту мелодию-песню из того, летнего дня. Мелодию с чуть-чуть хрипловатым юношеским голосом, горячим и страстным, как первый поцелуй, как безрассудная любовь, как ... 'как солнце, как вечно грустная луна!'. Мелодию Дана Балана, автора и исполнителя этой, всего лишь несколько дней назад написанной песни...