Городков Станислав Евгеньевич : другие произведения.

Как появляются сказки. ч1-Путешествие гнома

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Улучшенный вариант идентичного произведения. На мой взгляд - улучшенный

   КАК ПОЯВЛЯЮТСЯ СКАЗКИ.
   (с чего начинаются сказки)
  
   Пролог
  
   С чего начинаются все сказки? Наверное, с того, что:
  - Давным-давно, в неком царстве-государстве, за тридевять земель и трижды по десять морей жили-были...
   Или нет, обычно сказки начинаются с того, что однажды на площади вольного города мастеров появляется старик в высоких сапогах-ботфортах, в шляпе с пером и в плаще-накидке поверх камзола. В руках старик держит похожий на гусли инструмент, и вокруг этого старика собирается стар и млад ... Хотя, пожалуй, тоже нет. Скорее, сказки начинаются так:
   Белесый густой туман клубится на подступах к реке, свисает тяжелыми комьями с веток деревьев. Солнце, блеклое и неторопливое, еще только-только выкатывается из своей постели где-то у юка на куличках. Очень сыро и очень холодно.
  - Вставайте, Ваше Величество! - молодой паж приподнял накидку из плаща руми, накидку, закрывающую вход в шалаш, и осторожно дернул за край мохнатой шкуры, укрывающей спящего.
   Из-под шкуры показалась голова с белокурыми волосами, а вслед за головой появилась и тонкая, женская рука с золотым браслетом на запястье...
   Впрочем, тоже нет. Вероятно, сказки появляется по-разному и у каждой из них своя история. Но, вот, эта сказка началась с того, что:
   В далекие-далекие времена, на широкой-широкой равнине, у слияния двух больших рек, лениво несущих свои воды к синему-синему морю-океану, стоял Город. Большой Город, знаменитый Город. Город мастеров и купцов, художников и поэтов... Город был горд собою и богат, и слава о нем и его мастерах, строящих дома небывалой красоты; купцах, способных привезти даже дивный рог зверя Ырх из волшебной страны эльфов; художниках, писавших картины - и в полном мраке ночи солнце сверкало с их картин и грело; и сказителях, воспевавших простые человеческие чувства так, что слушавшие их сходили с ума от любви и плакали от горя горького... В цветущих долинах и продуваемых горячим ветром пустынях юга, в подпирающих небо горах и покрытых сухой полынь-травой степях востока, в скованных льдом и белым снегом холодных землях севера и густых лесах запада - всюду слышали о Городе.
   Но однажды беда подступила к Городу, враг пришел на равнину и двинулся на завоевание Города...
   Развеет ветер прах погибших и смрад мертвых тел больше не поплывет над равниной, забудут навеки о существовании Города... Вечность посмеется над словами и делами живших в нем. Изменят русла реки и горы встанут там, где были долины. И никто не сможет найти место, где сошлись в последней битве жители Города и чужая орда...
   Исказились имена и подвиги героев. Ушло в небытие само время, стало сказкой, стало мифом... О добре и зле, об асурах и дэвах, титанах и богах, о Рагнареке... Воздалось должное трусам и смельчакам - умножился страх одних, и безудержная храбрость других... Но навсегда осталась память об этой битве! И навсегда осталась легенда, легенда, ставшая сказкой... Сказкой о тех, кто сражался в этой битве, сказкой о воительнице Кайе, светлоокой Кайе...
   Кайя смотрела на последних своих воинов - солдат и горожан, мастеров и книгочеев, простых торговцев и обычных ремесленников... Мужчин и женщин, стариков и юношей. Вон тот, в помятой кирасе, с перевязанной рукой... Мясник. Еще недавно он был за прилавком и продавал мясо. А, вон тот, с огромной секирой в руках - подмастерье кузнеца, того кузнеца, что погиб вчера у ворот. А за ним, туда дальше... Женщина с узким мечом и ее худенький сын... Кайя видела их раньше, они жили в доме рядом с храмом... Кайя знала их, как знала всех, кто пришел сюда, вместе с ней, на это поле. Она знала их всех! Это были ее люди, жители ее города! Те, кто еще остался жив и сумел сюда прийти... Увели из Города детей и немощных, успели уйти женщины в тягости, а остальные пришли сюда! На это поле! Пустым остался Город. Разрушенные стены больше не защищали его и люди пришли сюда. И она, Кайя, поведет их в последнюю битву...
   Рубленные, мятые доспехи, запекшаяся кровь и глаза, горящие глаза...
   Конь гарцевал под Кайей, она сняла шлем и белокурые волосы рассыпались по плечам... Последняя правительница Города, последняя его королева... Паж, уже не ребенок, но еще и не юноша, единственный оставшийся из ее пажей - повис на уздечке ее коня, взял из рук шлем...
   - Ваше Величество, Ваше Величество... - склонились рыжие, светлые, темные головы. - Ваше Величество...
   Все... Все, кто способен, кто в силах был держать оружие, пришли на это поле, поле между двумя ручьями. Последние горожане славного Города, последние его защитники. Всадники и пешие, молодые и старые, раненные... - ведь, смерть в бою не страшна, страшно остаться одному и умирать за стенами пустого Города - ...женщины, чьи дети и мужья уже остались навсегда...или сейчас останутся навсегда на этом поле; сестры, чьи братья, влюбленные, чьи любимые... Даже эльфы и гномы, диковинные на вид баньши и вечные враги эльфов пикси, все... Все, кто прибыл с последними караванами в Город, не остались в стороне.
  - Мы можем уйти, - сказал Кайе предводитель эльфов, зеленоглазый русый лучник, - но кто после этого скажет, что мы не трусы? - И посмотрел прямо в глаза Кайе. И поддержали эльфа остальные Иные.
  - Мы остаемся! - сказали они и были на стенах Города, и уцелевшие вышли сюда, на это поле.
   Здесь, на этом поле, они и останутся - Кайя знала это, как знал это и каждый из них, как знал это каждый, кто стоял сейчас перед нею, в рядах последних ее воинов. Как знали это они все! Но врагам теперь никогда не суждено завоевать Город! Никогда! Ибо нельзя завоевать то, чего больше нет!
  - Воины! - встала на стременах и подняла меч Кайя, салютуя всем, находившимся на поле. Конь заходил под нею, ступая копытами то взад, то вперед... - Я приветствую, я рада вам, воины! - крикнула Кайя.
  - Кайя..!Кайя..!Кайя..! - гул понесся по рядам воинов, последних жителей Города.
  - Аой, королева! - грохнули копьями, топорами, молотами и мечами о щиты Чужие, но теперь уже навсегда свои - эльфы и пикси, гномы и баньши.
  - Воины! - снова крикнула Кайя, вздергивая коня на дыбы, и указывая мечом на лес позади себя. - Там враг... Но... Но мы обманули его, воины! - засмеялась Кайя. - Обманули, несмотря на его коварство и силу.
   Из леса вышла и остановилась шеренга, закованных в железо чужаков. За первой шеренгой последовали вторая и третья...
  - Мы погибнем, воины, но никто и никогда не сможет сказать, что покорил Город! - крикнула Кайя. Конь попятился под ней. - Воины! Горожане славного Города!
   Вражеские шеренги растянулись на всю ширину поля, завизжали деревянные дудки, загудели кожаные барабаны... Орда двинулась вперед...
  - Наши дети запомнят нас и расскажут потомкам! - Конь Кайи остановился. - А потом они вернутся и отстроят Город заново... Воины! Они будут счастливее нас!
   Первые камни из вражеских пращей упали под ноги коня Кайи. Воины в первых шеренгах чужаков опустили пики...
   Кайя развернула коня к врагу. Повинуясь воле наездницы, конь чуть-чуть присел на задние ноги и Кайя выхватила шлем из рук пажа.
  - Воины! - надевая шлем, опять крикнула она. - За мной, воины! Смерть не страшна. Ведь, мы уже бессмертны! - И конь Кайи прыгнул вперед. Счастливо засмеялась светлоглазая королева и, набирающей разбег лавиной, сметающей все на своем пути лавиной, устремились вперед последние воины Города, последние его защитники...
  
  
   Часть 1
  
   Путешествие гнома
  
  
   Глава 1
  
  
   Жил - был гном! То есть, жил да был не шибко казистый, но и не шибко страшный, средний такой гном. И решил гном однажды пойти из горы, в недрах которой жил, на свет посмотреть, узнать - кто чем живет, чем дышит и что делает...
  
   Седобородый Крекер Заморский пробился через толпу своих сородичей, собравшихся в огромной, освещенной фонарями пещере и, кряхтя - как-никак, на днях 2 сотни лет исполнилось, подсаживаемый руками более молодых и шустрых гномов, влез на медный стул - трон. Стул на единственном возвышении в центре пещеры.
  - Тише-тише, - усевшись на трон, закричал Крекер надтреснутым голосом, успокаивая собравшихся сородичей. Подождав, пока гномы немного утихомирятся, Крекер обернулся к стоящему в стороне от всех гному.
  - Так это правда, Ай-яяй Неказистый? - спросил он у гнома. - Правда, что ты хочешь покинуть нас, чтобы увидеть Внегорье?
   Маленький гном, одетый в короткие, а не длинные, как у всех, штаны и под ними красные, с белыми полосами, гетры, смущенно затоптался на месте.
  - Ишь, как принарядился, - пробормотал с трона Крекер, - в мое время гномы так не наряжались...
  - Да! - услышав последние слова Крекера, возмущенно закричали и затопали ногами все гномы, присутствующие в пещере. - Не наряжались... И пусть он скажет, куда идет!
  - Тихо-тихо, - снова зашикал на сородичей Крекер, почесывая пальцем кончик своего длинного горбатого носа, - я сам спрошу!
   Гномы замолкли.
  - А куда ты идешь, Ай-яяй Неказистый? - громко, чтобы слышали все, спросил старейшина.
  - Хочу посмотреть Внегорье, - тихо, но твердо ответил гном, которого Крекер назвал Ай-яяем Неказистым.
  - Весь мир делиться на Горье, где живут гномы и Внегорье, где живут не гномы, -нравоучительно произнес Крекер и поднял кривой указательный палец вверх, как бы призывая всех гномов в свидетели своих слов.
   Сородичи Крекера внимательно проследили за пальцем старейшины... В пещере наступила уважительная тишина.
  - А что там? - спросил, в этой тишине, самый бойкий из гномов - драчливый подмастерье Ран-Задира.
  - Где там? - переспросил Крекер у Задиры.
  - Вверху! - уточнил гном. - Там, куда указывает твой палец!
   Крекер посмотрел на свой торчащий палец...
  - Там, - начал он... Идиоты, - брызжа слюной, неожиданно заорал он, - я никуда не указываю!
   Гномы, держась за животы, гнусно захихикали.
  - Знаем - знаем! - закричали они, покатываясь со смеху. - Однако у тебя такой корявый палец...
  - Дубины! - снова заорал Крекер. - Кретины! Оболтусы! - уже успокаиваясь, добавил он. - И, вообще, я не к вам обращаюсь, а к нему! - снова указывая пальцем, но уже на Ай-яяйя, старейшина. - Слышишь, Ай-яяй, я к тебе обращаюсь!
  - Слышу-слышу, - пробормотал гном-отщепенец.
  - Так, вот... О чем это я? - громко спросил Крекер.
  - Об идиотах, кретинах и оболтусах! - хором подсказали собравшиеся в пещере гномы Крекеру.
  - Да-да, именно. Идиоты и оболтусы! Но речь, сейчас, не о вас... - Старейшина помолчал немного, а затем поинтересовался у стоящего отдельно гнома: - Ай-яяй, а ты знаешь, что настоящий гном не должен болтаться по Внегорью?
  - А я хочу посмотреть Внегорье! - упрямо повторил гном.
  - Тише! - Крекер Заморский опять поднял руку, призывая снова расшумевшихся гномов к порядку. И, тут же, сам нарушив тишину, спросил: - Все слышали, что он сказал?
  - Все! - хором подтвердили гномы.
  - Ага,- произнес Крекер, - есть повод задуматься... - и, не закончив предложение, старейшина замолчал.
   - Раз я сказал, что есть повод задуматься, я должен задуматься, - помолчав, сообщил гномам старейшина некоторое время спустя. И добавил: - А теперь я еще должен поразмышлять - почему Ай-яяйя не желает прислушаться к моей мудрости... - И Крекер Заморский приготовился повторно замолчать.
  - Не пускай его, старейший, - не давая Крекеру очередной раз впасть в ступор, выскочила вперед коренастая плечистая гномиха. Подперев толстыми руками крутые бедра, она стала перед Крекером. Дернув большой, как у всех гномов, головой и, отбросив со лба темную челку, она добавила: - Это он от наших малюток сбежать хочет!
   Не прекращавшие, несмотря на все уговоры Крекера Седобородого, шуметь гномы, мгновенно затихли - мужчины раскрыли рты, а женщины энергично стали толкать друг друга в бок.
  - Это каких - таких малюток? - спросил Крекер озадаченно, ерзая на своем троне и тоже раскрыв рот, затем, правда, закрыл его, поскольку сообразил, что для старейшины гномов несерьезно сидеть на троне с раскрытым ртом... Крекер снова поерзал на троне и, наконец, наклонившись к гномихе, тихо спросил - Агниока, а разве у тебя есть малютки?
  - Нет, - игриво повела широким плечом гномиха. - Но будут... Если он останется, будут! - уточнила гномиха, угрожающе развернувшись к Ай-яяйю. - Куда он денется! - сурово пояснила она.
  - Ага - ага, - забормотал ошалело Крекер. - Конечно, будут... - И обронил: - И в самом деле, куда... - Старейшина замолчал, потом, все же, не выдержал и промолвил: - Ишь ты!
  - Старейший... старейший, - встал на цыпочки и вытянул в сторону уха Крекера перемазанные жиром, свернутые в трубочку губы, Рубило Бесталанный, известный всем в пещере ябеда.
   Крекер даже не заметил, как Рубило подобрался к трону.
  - А Агниока прошлой ночью подралась с Кайлом и Буравчиком-Жлобом и поставила каждому по гузяку, - зашептал на ухо старейшине Рубило, закладывая, требующую не отпускать Ай-яяйя, гномиху. - А Второму Фонарщику она пообещала показать огненную саламандру и поставить собственный фонарь под глазом, если он не перестанет обзываться!
   Крекер уважительно посмотрел на стоящую перед ним даму, на ее кулаки...
  - Да, - крякнул он. - Она может... Ну, что, войдем в положение дамы? - кашлянув, громко спросил старейшина у гномов, уже вслух, не стесняясь, обсуждавших перспективы замужества Агниоки и шансы Ай-яяйя на побег от нее.
  - Тише-тише, - одновременно, снова призывая к порядку, сказал Крекер.
   Откуда-то, из прохода-штольни, ведущей из пещеры в глубину горы, послышался дробный топот и в пещеру ввалились еще двое гномов, опоздавших на общее собрание. Даже издалека было видно, что у обоих на лицах, под глазами, рядом с большими носами, лиловели крупные, солидные фиолетовые синяки.
  - Хм, - сказал Крекер, глянув на физиономии опоздавших гномов. - И где же вы были, добры молодцы Кайло и Буравчик-Жлоб?
  - Старейший, я же просил не называть меня этим обидным прозвищем "Жлоб"! - прогундосил Буравчик-Жлоб.
   Соплеменники Кайла и Буравчика обидно захохотали, тыкая пальцами в побитых гномов...
  - Так, - перекрывая хохот сородичей, закричал Крекер и даже привстал на троне, чтобы его лучше было видно и слышно, - я принял решение! Слышите? Молчать всем! - Старейшина дождался тишины, а затем произнес: - Сейчас теплая пора, - гномы в пещере притихли, слушая его, - пусть Ай-яяй идет куда хочет! Но к осеннему выбору невест и ярмарке он должен вернуться назад!
  
  
  
   Забросил гном на плечи мешок с припасами, чтобы не помереть с голоду в первое время, палку взял крепкую - сдачу дать кому или зверье отогнать, приделал на пояс острый нож для мелочей всяких и попрощался с многочисленной родней - а гномы все родня между собой и в этой горе их жило не менее 3 сотен. Потом, семеня ногами, потопал к выходу из горы.
  
  - Иди-иди! - бросила Агниока и швырнула в Ай-яяйя рваным башмаком, из кожи горного чуда-юда.
   Ай-яяй едва успел увернуться от тяжелого башмака и вздохнул.
  - Но только попробуй не явиться на выбор невест, - крикнула ему вслед Агниока, - пожалеешь, что родился!
   Ай-яяй представил себе, на секунду, разъяренную Агниоку, ее пышущие огнем глаза, крепкие руки, массивные бока...и еще быстрее засеменил прочь из пещеры. На спине у него покоился мешок с разными припасами и мелочами на первое время, на поясе висел нож, а в руке он сжимал окованную железом палку - сдачу дать кому или отбиться от зверья.
   Выйдя из горы, Ай-яяй втянул ноздрями горбатого носа воздух. Пахло незнакомыми цветами и еще чем-то таким, вкусным! Ветер ворошил густые волосы Ай-яяйя, прохаживался по траве. Далеко внизу под горой виднелся лес, но это внизу, а здесь, у выхода из горы, шелестела только трава. Высокая, по пояс Ай-яяю, она окружала гнома со всех сторон. И это говорило о том, что он находится во Внегорье, а не с внутренней стороны гор.
   Ай-яяй натянул на голову старую кожаную шапку-клобук и отважно шагнул вперед... Однако тут же заметил, что его передник, торчащий из-под кафтана, передник, без которого не может обойтись ни один уважающий себя гном, порвался. А на правом башмаке чуть-чуть отстала подошва. Передник был скроен из кожи молодого драконыша, сброшенной им во время линьки - наглое и скандальное семейство драконов жило в самом центре Горья, в его самой большой долине - и Ай-яяй очень гордился своим передником. А башмаки были сделаны из шкуры самого чуда-юда. И потому Ай-яяй немного огорчился. Однако стоит ли горевать и начинать свой путь с прохудившейся одежонки, если ее можно починить?
  - Оп! - воскликнул Ай-яяй и, быстро присев на землю, извлек из заплечного мешка инструмент - шило, тонкую иглу и жилы, принесенного драконами с равнин, убитого ими большого зверя с рогом на голове.
  - Раз-два и готово... - напевал Ай-яяй, сдвинув на затылок шапку, зашивая передник и укрепляя подошву, - эка невидаль, передник порвался...
   Сложив шило и остатки ниток опять в мешок, Ай-яяй встал, расправил зашитый фартук и провел пальцем по шву. - А ничего получилось, - подумал он, слегка удивляясь своему таланту портного, и даже оглянулся на родную гору. Вход в гору, он же выход, огромным черным ртом недоуменно таращился на Ай-яяйя - давно уже никто не покидал его. А по обеим сторонам от входа, словно охраняя его, вздымались вверх, к серому небу, мрачные стены скал...
  - И-эх! - вздохнул Ай-яяй и поправил клобук на голове. Затем снова вскинул мешок на спину, взял посох и смело посеменил вниз по траве. А идти было трудно, потому что трава была мало того, что высокой, так еще и колкой. И все время хлестала его по ногам...там, где они были неприкрыты короткими штанами и гетрами. Иногда спуск становился очень крутым, и тогда Ай-яяю приходилось упираться посохом в землю, чтобы не упасть. Но на душе у Ай-яяйя все равно было легко и радостно... И, вдруг, в траве что-то зашипело. Ай-яяй даже подпрыгнул от неожиданности и сразу же отскочил в сторону. Потом осторожно раздвинул окованной железом палкой траву... Большая гладкая змея, свернувшись кольцом и приподняв треугольную плоскую голову, недовольно смотрела на Ай-яяйя, высовывая наружу раздвоенный язык. Ай-яяй не очень хорошо понимал змеиный язык, но, все же, разобрал ее слова: - Шш-шмотри, куда костыли ставишь, деревенш-шина!
   - Па-адумаешь, - даже не собираясь обижаться, произнес Ай-яяй, и аккуратно обошел рассерженную охотницу на мышей, жучков-паучков и прочую мелкую живность. А потом продолжил свой путь.
   Лавируя между тут и там прячущимися в траве увесистыми, а некоторыми даже очень увесистыми, камнями, Ай-яяй, насвистывая, продолжал спускаться по траве вниз. И спускался до тех пор, пока не увидел близко темнеющий лес.
  - Уф, - сразу остановился гном. Лес был для Ай-яяйя не самым приятным местом - в окрестностях горы, в которой жили родичи Ай-яяйя, леса, как такового, не было, а там, где он был... Сородичам Ай-яяйя приходилось спускаться за лесом в долину, где жили драконы - там лес был, но драконы считали его своей собственностью и нагло требовали даже за сгнившие деревья и корявые сучки самоцветные камни...
  - Уф, - еще раз вздохнул гном. Но деваться было некуда, или идти через лес, или... Или возвращаться назад, в Горье.
  
   Опять посмеются над ним собравшиеся в кучу, по случаю его возвращения, гномы и слова обидные кричать станут - это у гномов в натуре, потешаться над незадачливыми своими сородичами...
   Подумал гном, подумал, да и достал из заплечного мешка-котомки отполированное до блеска бронзовое зеркальце. Посмотрел Ай-яяй на себя, мысль умную... - А очень даже казистый я гном, только бороду расчесать малость... - в голове погонял туда-сюда, потоптался немного стянутыми башмаками - ничего, крепко держаться, оборотился вокруг себя, сплюнул, да и вошел в лес...
  
   Ай-яяй только на минуту опять представил себе ухмыляющуюся Агниоку...и сразу же, перехватив поудобнее клюку, воскликнул: - Чему быть, того не миновать! - И решительно вошел в лес.
   Яркое солнышко, до сих пор охотно сопровождавшее Ай-яяйя, при приближении гнома к темно-зеленым зарослям, испугано попятилось назад, а затем и вовсе сбежало куда-то. Ай-яяйя накрыло тенью громадных сосен, раскидавших свои лапы-ветви во все стороны. А между лапами этих сосен нахально стояли мохнато-бородатые низкорослые ели, явно недовольные вторжением Ай-яяйя в их колючее царство. Гном осторожно ступил на мягкий пружинистый ковер из травы, сучков, шишек, веток, иголок... Посмотрел себе под ноги, чтобы не упасть, случайно зацепившись за нагло выставленный чей-нибудь узловатый корень. Отвел рукой недоброжелательную ветку ели, перебрался через упавший ствол... И зашагал по лесу. Кое-где сосны и ели, собравшись в круг, образовывали небольшие чистые полянки и тогда солнце вновь возвращалось к Ай-яяйю, светило ему в лицо, разукрашивало воинственно насупленные ели. Шаг за шагом, Ай-яяй продвигался вперед. Уповая на свое врожденное чувство пространства, гном шел, не отклоняясь ни на йоту от выбранного им направления. Вот уже и лес, вроде, пореже стал и сосны постройнее и выше. Куда-то подевались ворчливые дядьки - ели, и солнце то тут, то там пятнышками скакало по земле. Исчез под ногами мягкий подлесок из веток, шишек, сучков и один лесовик знает чего, местность стала более пологой, и небо, как бы, повыше. А на верхушках деревьев стали перестукиваться чудные птицы - Ай-яяй раньше никогда таких не видел. В его родном Горье кроме нудных и дремучих - даже покалякать с ними не о чем, одна лишь еда на уме - горных орлов никаких птиц не водилось. Лесные птицы, время от времени, роняли сверху на гнома какую-то шелуху - перья, кусочки коры, веточки, еще что-то...
   Уже ничего не боясь и даже насвистывая, как умел, мелодию "Вечернего скрежета по сковороде" - лауреата большого и малого музыкальных конкурсов гномов, общепризнанного лидера продаж на всех ярмарках Горья, победителя 5-го песенного турнира народов Горья и ближайшего Внегорья - авторитетное жюри в полном составе сбежало, узнав, кто автор данного произведения...сбежали все, кроме судьи-гнома, который и присудил победу "Вечернему скрежету...". "Вечерний скрежет" был безусловным творческим успехом композитора Валуна Бездарного, хотя, завистники и поговаривали, что Валун не только бездарен, но и бесчувственен, ибо выдержать то, что он сочинял... Но, тем не менее, знаменитого композитора знали даже драконы - предыдущее их семейство, обитавшее в центре самой большой долине Горья и обладавшее кое-каким музыкальным слухом, всем семейством и покончило с собой, едва услышав первые аккорды нового произведения Валуна Бездарного. А старикашка-дед нового, поселившегося в долине, драконьего семейства, во всеуслышание объявил, что, несмотря на больную печень, самолично сожрет всякого, в ком, хотя бы, за версту заподозрит музыканта. И не посмотрит, кто он, этот музыкант, будет по происхождению - гном, гоблин, тролль или какой другой нации... Впрочем, все это предыстория. А, пока, Ай-яяй с каждым шагом все больше и больше углублялся в лес. По его меркам он шел уже более 4 часов и живот Ай-яяйя, вот-вот, готовился выступить с пламенной речью на тему о тысяче и одном способе приготовления вкусной и здоровой пищи. Но, внезапно, деревья впереди Ай-яяйя раздвинулись, между ними заблестела полоска воды и гном услышал звуки дудочки, завораживающие и манящие. Ай-яяй насторожился.
   - Точно, дудочка, - подумал он и рванул туда, где слышалась музыка. А мелодия все нарастала и нарастала, маня своими руладами и переливами. Ай-яяй даже запыхался, бежавши... А, потом, когда мелодия стала совсем близко, он остановился и дальше начал ступать тихо-тихо, чтобы не спугнуть неведомого музыканта.
   На берегу маленького аккуратного озера, со всех сторон окруженного ровными высокими соснами, на выступающем из травы корневище сосны сидело никогда прежде не виданное Ай-яяйем существо. Похожее и одновременно непохожее на гнома, покрытое от шеи и до пяток короткой коричневой шерстью вместо одежды. На смуглой, абсолютно лысой голове существа торчали два толстых, спускающихся на спину, закрученных в дугу рога. Существо играло на маленькой тонкой дудочке, искусно перебирая по ней длинными коричневыми пальцами, а чуть сбоку, на очищенной от сосновой хвои, поляне, парами кружились под его музыку тонкие, очень красивые, почти небесные создания, одетые в клетчатые юбки и ростом с Ай-яяйя.
   Ай-яяй спрятался за ближайшее дерево, чтобы не спугнуть диковинных танцоров.
   Доиграв мелодию до конца, странный музыкант опустил дудочку, но мелодия все еще продолжала плыть над озером. Пары танцующих распались и Ай-яяй увидел, что это просто женщины, нарядно одетые, хрупкие - на взгляд гнома, привыкшего к коренастым своим соплеменницам, очень красивые, но красота их весьма необычна, и длинноволосые. Они негромко щебетали-переговаривались между собой, смеялись и, едва не подметали подолами длинных юбок, траву.
   Ай-яяй во все глаза смотрел на непонятных существ и, наконец, решился как-то обозначить свое присутствие.
  - Кыххх, хыы, е-хэ-хэ! - негромко кашлянул Ай-яяй и вышел из-за ствола громадной сосны.
   Длинноволосые женщины и диковинный музыкант повернулись в его сторону.
  - Ура-я, о-мен ши-и-ша! - воскликнула одна из женщин, та, которая была с вплетенными в золотисто-русые волосы маленькими еловыми шишками. - О, брат-и-ирт о-мен!
   Ай-яяю показалось, что он не то, чтобы не понял, скорее не расслышал, о чем сказала женщина. Однако говорить об этом он постеснялся.
  - Каис мак ши-и-ша о-ири?- спросила ещё одна женщина у него.
   Ай-яяй не знал, что ответить. Язык женщин напоминал шелест травы, дыхание ветра, однако... До Ай-яяйя дошло, что он просто не понимает их языка, и ему было неловко. На всякий случай, он посмотрел на музыканта - вдруг, тот поможет ему понять, что говорят эти тоненькие женщины, но музыкант лишь удивленно взирал на Ай-яяйя большими и влажными карими глазами.
   Женщины окружили Ай-яяйя и одна, с густыми прядями светло-рыжих волос, ухватила гнома за рукав кафтана.
  - Ши-и-ша о-вариназ! - радостно, Ай-яйяю показалось, что радостно, взвизгнула она. И тут же повторила на понятном для Ай-яяйя языке: - Ты гном!
  - Вариназ, вариназ! - засмеялись чудные женщины. - Зачем ты пришел к нам, гном-вариназ? Потанцуй с нами, гном!
   Женщины закружились вокруг Ай-яяйя, диковинный музыкант снова заиграл на дудочке, та женщина, что тянула Ай-яяйя за рукав, взяла гнома под руку - Ай-яяйю померещилось, что козлиное копыто на миг вылезло из-под длинной зеленой юбки... и ноги Ай-яяйя сами собой пустились танцевать.
  
  
   Глава 2
  
   Очнулся Ай-яяй, когда солнце уже клонилось к вечеру. Он лежал на вытоптанной траве, на берегу полузаросшего большими желтыми и белыми цветами, лесного озерца и вокруг никого не было - ни красивых длинноволосых женщин, ни чудного музыканта. Только ноги Ай-яяйя, время от времени, дергались сами собой и болели так, будто он с раннего утра и по самый момент пробуждения только и делал, что отплясывал горным козлом. И еще страшно хотелось пить и есть. Ай-яяй оперся локтем на землю и, несмотря на кружащуюся голову, попытался сесть.
   Он помнил, как спускался от горы вниз, как шел потом по лесу и набрел на...на... Женщин он помнил, музыканта помнил и как его в круг потянули, как залихватски и сумасшедше отплясывал под рулады дивного музыканта и женщины хлопали ему, помнил... И все, дальше ничего. Дальше, как отшибло.
  - О-хо-хо, - простонал Ай-яяй и дрожащими руками полез в мешок за прихваченными из дома медовыми лепешками и баклагой с подземной ключевой водой. А, и не тут-то было. Мешка не было, и куда он подевался, Ай-яяй вспомнить не мог. Не мог и все! Ай-яяй в панике кинулся ощупывать пояс под кафтаном - хвала предкам, мешочек с самоцветными камешками, врученный ему старейшиной Крекером, на всякий случай, перед уходом Ай-яяйя, и нож, хоть, и сбились под передник, но были на месте.
  - Хы-хы, - облегченно вырвалось у гнома, больше он, все равно, не мог ничего сказать.
   Ай-яяй сделал над собой усилие и подполз к озеру - на какое-то мгновение ему показалось, что это не то озеро, где он танцевал, но Ай-яяй быстро прогнал эту глупую мысль. Наклонившись, он жадно хлебнул воды. Утолив жажду, Ай-яяй, с трудом, кое-как, встал на раскоряченные ноги и посмотрел по сторонам - а, вдруг, мешок, все же, где-нибудь рядом валяется? Но мешок не валялся. Ай-яяй прикрыл один глаз, пробормотал заклятие от пакостливого боггарта, шелудивого данни, шутника альрауна, прикрыл другой глаз... Подождал немножко, топнул ногой, при этом потерял равновесие и чуть не упал, открыл оба глаза. Мешок с припасами не появился. Тогда Ай-яяй снова прикрыл оба глаза, повернулся вокруг своей оси, опять топнул ногой, плюнул направо и налево - жаль, никто не подвернулся, и открыл глаза - все было безрезультатно. Мешка не было! Исчерпав, таким образом, все имевшиеся в его распоряжении средства для немедленного появления мешка, гном горестно вздохнул.
  - Можно еще, конечно, посмотреть за деревьями, - подумал Ай-яяй, с неприязнью взирая на окружавшие небольшой клочок чистого пространства древесные стволы... Хм, однако деревья, вроде, с утра были другие...
   С трудом переставляя тяжелые, гудящие ноги, подавляя позывы требующего - дай пожрать, сволочь, не то печень сверну в трубочку! - желудка... - С каких это пор я сволочь? - мимоходом подумал Ай-яяй, но спорить с собственным желудком было смешно... - Ай-яяй побрел к деревьям. Но мешка и там не оказалось. Его нигде не было. Живот гнома весь зашелся от возмущения: - Совсем оборзел, скотина! Там же лежали мои, мои любимые лепешки! Это же надо, украсть их! - Потом живот, вероятно, окончательно изобиделся на Ай-яяйя и затих, но спустя минуту ка-ак дал Ай-яяйю по почкам...резкой болью: - Бушь знать, гнида, как не кормить меня! - Ай-яяй даже согнулся от этой неожиданной боли. Его спасло лишь то, что он сунул в рот, найденный в кармане штанов... - вот, повезло дураку, - подумал, наверное, живот гнома, на всякий случай, при этом, усиленно вырабатывая желудочный сок... - заскорузлый кусок яблочного пирога. Этот кусок Ай-яяй стащил когда-то у самой упитанной гномихи в горе - у своей двоюродной сестры Жирной Жаднюги, известной всем жадины и сладкоежки, и хотел дать Агниоке, но забыл. На счастье, он так и остался валяться у него в кармане. Решив на время вопрос с едой, Ай-яяй задумался - что делать и как теперь идти дальше? Вот, юк! Он даже плюнул с досады. Ведь, сам виноват. Зачем было неизвестно с кем танцы танцевать и компанию заводить? Ай-яяю пришел на ум самый рассудительный гном в их горе - Кремень Головастый. Уж он бы не кинулся под чужую дудку кренделя выделывать и шапку свою в озеро закидывать...
  - Ох, - спохватился Ай-яяй, - я, ведь, и шапку в озеро закинул... О-хо-хо!
   Ай-яяй посмотрел на небо, которое быстро темнело и запахнул кафтан - хорошо, что, хоть, его не снял с себя и не закинул в озеро... Впрочем, вид у кафтана был еще тот, будто его очень долго жевали и топтали. Да, и остальная одежка выглядела не лучше. Гетры и фартук-передник измазаны во что-то желтое и липкое, штаны помяты и вытерты... Такое ощущение, что он целую неделю спал где попало, как попало и с кем попало, а, походя, еще и собирал грязь со всего леса...
  - И жрать, все равно, хочется, - произнес Ай-яяй.
   В конце концов, немного почистившись, Ай-яяй пошел искать место для ночлега, пока не наступила окончательная темень.
   Ночью Ай-яяю снился его знакомый - громадный старый горный орел. Старик ворчливо топтался по небольшой площадке на вершине скалы, площадке, являвшейся его гнездом, чесал загнутым клювом под крылом и таращил на спящего Ай-яяйя янтарный глаз. И нудно бубнил Ай-яяйю о еде: - Козочку молоденькую надо брать с собой, козочку, а не медовые лепешки. Мясо молоденькой козы сладкое, нежное, не то, что у жилистого барана...
   Проснулся Ай-яяй от чьего-то тяжелого дыхания, плохо выспавшийся и жутко голодный. И первое, что он увидел это громадные влажные ноздри огромного зверя, шумно обнюхивавшие его. Ай-яяй моментально подскочил с охапки веток и осыпавшихся хвойных иголок, на которых спал, устроившись между корневищами высоченной, толстенной сосны. Огромное животное, на четырех длинных ногах с массивными копытами, с большой вытянутой мордой и целым набором великолепных рогов на голове, нависало над Ай-яяйем, с любопытством смотря на него темными глазами. Опасности в животном не чувствовалось, но, на всякий случай, Ай-яяй застыл в неподвижности. Зверюга снова потянулась мордой к Ай-яяйю. Обнюхав его, она еще немного поглазела на гнома и, наконец, развернувшись, величественно и неторопливо пошла в лес, периодически всхрапывая и обдирая рогами кору на деревьях.
   Ай-яяй понял, что спать он больше не хочет - зверюга разбудила его. А, пока... День занимался затянутым в облака, и надо было хоть какую еду поискать, иначе притупившееся за ночь чувство голода вскоре напомнит о себе. Но сначала Ай-яяйю хотелось отыскать свой посох. Ай-яяй, почему-то, был уверен, что его он в озеро точно не закидывал. Не закидывал и, более того, до последнего держал в руках. Потому как, желая покрасоваться перед лесными дамами, положил его на плечи, заложил за него руки и отплясывал гномьего гопака одними ногами, руки, все время, держа на посохе... Сломать же посох лесные девы не могли - силенок бы не хватило, а унести с собой... Тоже, вряд ли - не нужен он им. Скорее всего, закинули где-нибудь поблизости.
   Посох свой Ай-яяй обнаружил засунутым в развилку меж двух деревьев. Сломать его, все же, пытались, но и в самом деле не сумели и, потому бросили, торчащим в развилке. Ай-яяй вытащил посох, поправил-зачесал назад свои, теперь постоянно сползающие - после потери шапки - на глаза волосы, и, постукивая о землю, от радости, вновь обретенным посохом, двинулся на поиски еды.
   Ай-яяй, как гном приличный, живущий в горе, довольно плохо представлял себе, что такое настоящий большой лес, но лесные ягоды и грибы знал. Гном надеялся заполнить ими свой желудок до того, как он, желудок, вновь болезненно напомнит ему о своем существовании.
   Чутье, обострившееся из-за голода, подсказывало ему, что ягоды где-то рядом. И вскоре Ай-яяй, действительно, обнаружил кусты с большими красными ягодами. Эти ягоды Ай-яяй пробовал раньше, они были слегка горьковаты на вкус и, в горах, меньше размером... Но выбирать не приходилось. Гном стал срывать зрелые бусины и жадно запихивать в рот, они лопались у него в руках, сок тек по его рукам, пачкал, и так уже грязные кафтан и штаны, капал на гетры. Внезапно Ай-яяй осознал, что в кустах он не один. С другой стороны, объедала ягоды здоровенная бурая лохматая животина, как минимум раз в пять, а то и в шесть большая, чем Ай-яяй. Животина порыкивала, сопела, роняла слюну, широкими толстыми лапами с кривыми когтями цепляла куст за кустом и тянула к себе, смахивая языком сразу половину ягод с ветки. А маленькие круглые глазки зверя с неудовольствием смотрели на Ай-яяйя. Гном видел подобных животин раньше, они иногда забредали в Горье...к вящей досаде драконов. Ибо в Горье эти животины нагло занимались разбоем на территории драконов, то есть прямо в самой большой долине Горья - подъедали мед у пчел, до которого и сами драконы были охочи; ловили рыбу в прозрачной речке, протекавшей в долине; собирали орехи - в общем, делали, что хотели, всячески игнорируя при этом драконов. Естественно, драконы любыми способами старались отвадить бурых зверей от Горья, но мохнатые косолапые животные - их так и звали - Мохнатычи - плевать хотели на все потуги драконов. Драконов они абсолютно не боялись и вытурить их из долины было сложно... Однако, сейчас, с каждым взмахом своего языка, животина все ближе и ближе подбиралась к Ай-яяйю, сопела все громче и все недовольнее поблескивали ее маленькие глазки. Ай-яяй понял, что пора сматываться, пока зверюга вместо ягод не принялась за него. Противник однозначно был крупнее, сильнее, и наглее Ай-яяйя. Ай-яяй аккуратно вернул на место ветку с недоеденными ягодами и спиной-спиной, не поворачиваясь, сделал шаг назад...затем еще один. Здесь он слегка присел, не сводя взгляда с уже откровенно злобно косящегося на него мохнатыча, нашарил рукой оставленную на траве, возле кустов, палку, подобрал ее и задом-задом попятился в лес. Как только животину стало плохо видно за деревьями, Ай-яяй тут же развернулся и, не думая больше не о чем, побежал прочь. Уносясь все дальше от ягодника, он со смехом представлял себе морду мохнатыча и его разгорающиеся, сначала недоумением, недовольством, а потом и откровенной злобой маленькие коричневые глазки - подумать только, какой-то недомерок-гном позарился на занятый им, самим мохнатычем, куст... Пробежав, наверное, с три пещерных перехода, Ай-яяй не выдержал и с хохотом повалился на траву. Смех душил его, Ай-яяй никак не мог забыть, как наперегонки с огромным зверем объедал ягоды. Только страшным чувством голода Ай-яяй мог объяснить свою смелость, и то, что не сбежал сразу, как только понял, кто находится в кустах кроме него. И, лишь, шустрее стал "перемалывать" ягоды... Отсмеявшись, Ай-яяй с облегчением вздохнул, хвалу Истукану Каменному и Столбу Кварцевому - предкам-прародителям и духам-защитникам гномов, ягод он наелся досыта. В конце концов, поднявшись с земли и струсив с себя налипшие веточки, сучки, травинки и прочий лесной сор, Ай-яяй, решил продолжить свой путь.
   Через несколько минут он уже весело шагал по лесу, снова насвистывая "Вечерний скрежет...". Чем дальше шел гном, тем все больше и больше менялся лес. Сосны в этом лесу уже не стояли плотными рядами, и вместо сосен все чаще попадались незнакомые Ай-яяйю ветвистые, широкие и не очень высокие деревья. Их кроны и ветви зеленели маленькими лоскутками - листьями, хотя сами деревья были коричневыми или с пятнами белого и коричневого.
   Примерно к полудню, Ай-яяй почувствовал, что местность опять резко пошла под уклон. А трава под ногами перестала быть сплошным ковром. Тут и там появилось проплешины голой земли и торчащие из земли камни. Пару раз Ай-яяй издалека видел бурых мохнатычей - их гном обходил заранее, а два или три раза он сам спугнул каких-то зверюшек, грызущих что-то в кустах. Ай-яяй даже попробовал погнаться за одним из них, кушать-то снова хотелось, но куда там. Зверек так сиганул по склону вверх, что Ай-яяй только и увидел куцый хвост и мелькнувшие лапы.
   Время шло и гном уже начал склоняться к неутешительному выводу, что, видимо, и этим днем ему придется довольствоваться одними ягодами, а также, что, пожалуй, пора остановиться и поискать воду, ибо потребность в питье ощущалась все сильнее и сильнее.
   Ай-яяй расстегнул кафтан - чем дальше он спускался вниз, тем теплее и теплее становился воздух - и стал внимательнее приглядываться к окружающим деревьям и кустам. Гном надеялся, что сможет почуять, когда поблизости окажется вода или кусты с ягодами. Но, вместо запаха воды или спелых ягод, неожиданно, Ай-яяй ощутил запах дыма. Он потянул носом воздух еще раз... Так и есть, дым! Ай-яяй обрадовался - где дым, там, наверное, и жилье! Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить. Ай-яяй тут же забыл о воде и быстренько направился в ту сторону, откуда пахло дымом.
   За небольшим рядом тоненьких бело-черных деревьев, покрытых шапками кудрявых зеленых лоскутьев-листочков, лес круто скатывался вниз. А там, внизу, простиралось, как показалось Ай-яяю, бесконечное поле, поле, уходящее вдаль и за горизонт. А по краю поля, прямо под горой, тянулась дорога. И на этой дороге стояла сложенная из бревен берлога. Ай-яяй не знал, как называется подобное сооружение, однако оно весьма походило на берлогу троллей. Хоть и с какими-то пристройками. Скользя по земле ногами, хватаясь рукой за что попало - кусты, камни, а то и просто траву, притормаживая, где возможно, посохом, Ай-яяй стал спускаться вниз. В конце спуска он, все же, не удержался и упал. Дальше Ай-яяй уже катился, но до ровной земли оставалось немного, и он ударился не сильно. Охая и ахая, он встал с земли и, в первую очередь, привел в порядок свои волосы - непривычно гному без клобука, волосы на глаза падают, листья всякие лезут. Потом отряхнул одежду, пусть и грязную, и подобрал, упавший рядом, посох. После чего направился к строению. Берлога имела четыре ровные стены, перекрытые сверху еще двумя, только под углом и поменьше размером, стенами. И из одной из верхних стен выходила труба, по мнению Ай-яяйя - весьма коряво сделанная и выпускающая, периодически, клубы дыма.
   Трава вокруг этого непонятного сооружения была вытоптана, а от самого дома пахло едой и исходил невнятный шум. В прорубленном же в стене дома и подслеповато смотрящем на Ай-яяйя проеме, затянутом какой-то мутной пленкой, мелькали чьи-то фигуры. Ай-яяй на секунду задумался - с одной стороны кушать и пить хотелось сильно, да, и постираться нужно, а с другой... Кто хозяева в этом доме? Кроме своих сородичей-гномов и гномов из Трехглавой вершины и Корявого склона, а также гномов с дальнего конца Горья, Ай-яяй видел только еще троллей и гоблинов. Они тоже жили в Горье, но, опять-таки, для троллей это строение было маловато, да и предпочитали они строить свои жилища из камней, а гоблины строили иначе. Ай-яяй слышал еще о сидах, привозящих иногда товары на ярмарки в Горье, но они обитали возле большой воды, а где здесь большая вода? И если эта искусственная пещера-дом, все-таки, их жилье, то, как они отнесутся к гному? В Горье поговаривали, что сиды не очень-то гостеприимны... На всякий случай, Ай-яяй решил сначала обойти строение по кругу и все осмотреть.
   С той стороны, где к дому примыкали огороженные брусьями пристройки, до гнома донеслись очень даже знакомые звуки. Так похрюкивали и визжали нахрапистые, с малюсенькими глазками и большим расплющенным носом животные, бродившие небольшими стадами по Горью. Обойдя дом, Ай-яяй увидел приземистое сооружение, из которого и доносились знакомые звуки. А еще за оградой дома находился навес, под которым топталась парочка незнакомых гному животных. Эти животные напомнили гному
  того громадного рогатого зверя, что навестил его спозаранку в лесу. Правда, они были поменьше размером, без рогов и одно из них жевало сложенную под навесом большую кучу сухой травы. Под навесом же находилось и длинное вытянутое сооружение из обтесанных деревьев на четырех круглых катышах- колесах.
  - Перевозка, - сообразил Ай-яяй. Такие были и у гномов в Горье, только эта была намного шире и длиннее, и колеса у нее были из дерева, а не из полос железа, как делали в Горье.
   Ай-яяй покрутил носом, совсем рядом вкусно пахло жареным мясом. Он чуть скосил глаза и увидел сбоку от себя остатки большого кострища, на котором, видимо, недавно жарили мясо. Костер еще дымился и по обеим сторонам его стояли "в боевой готовности" рогатины - лишь перекладина-вертело отсутствовало. А рядом ни души. Ай-яяй только вдохнул полной грудью, сохранившийся в воздухе аромат подгоревшей мясной корочки... И тут, неожиданно, его окликнули. Из неказистого узкого строения позади маленького дома с хрюкающими животными, строения, которого Ай-яяй сразу не заметил, вышел, подвязывая веревкой полосатые, оборванные к низу штаны, гном. Почти подросток, моложе, чем Ай-яяй, но гном!
  - Чего ищешь, дядя? - грубо спросил гном, чуть-чуть растягивая слова.
   Ай-яяй даже не успел обрадоваться тому, что это его соплеменник. Возмущение переполнило его - подросток явно не испытывал никакого уважения к Ай-яяйю, а, ведь,
  Ай-яяй был старше этого хама. Да. в Горье за такое бы...
  - А ты кто такой? - тоже грубо спросил Ай-яяй.
  - У нас харчевня для приличных... - начал было подросток, но, внезапно, его прервали.
  Криво сколоченная, крепкая дверь искусственной пещеры-четырехстенка отворилась, и из проема дверей чей-то женский голос проорал: - Кувень, паршивец, ты где? - Проорал на языке гномов, также, как подросток, чуток растягивая слова.
   Юный гном спохватился и, уже не обращая внимания на Ай-яяйя, бросился к двери. Подумав, Ай-яяй направился следом за ним.
  - В любом случае, - решил Ай-яяй, - кушать хочется и здесь есть гномы.
  
  
   Глава 3
  
   Подошел гном к дверям дома, а дом-то громадный, даром, что для троллей маловат.
  Зато гномов в нем может поместиться... Ого-го! Вошел гном в дом, а, и в правду, народу в нем! Кругом столы стоят с лавками и все заняты. И все сплошь гномами виду необычного, в одеждах ярких. Бород ни у кого нет, только усы у всех, и волосы в косички заплетены. И все едят и пьют. И вооружены все тоже, топоры боевые у каждого, будто враги рядом. Пожал плечами Ай-яяй, но коль уж вошел...
  
   В маленьком помещении, занимавшем чуть ли не полдома, было тесно от наполнявшего его народу. И все сплошь гномов. И всех сплошь с оружием. А еще вкусно пахло едой. И пивом пахло. Хорошо так пахло. Ай-яяй понял - это был дом, где можно поесть, дом, специально построенный, чтобы тут ели. На какое мгновение он растерялся - все гномы в помещении были в ярких кафтанах, цветных блузах и штанах, а он вошел в измазанных гетрах, грязном кафтане и мятых-перемятых шортах. Зато у Ай-яяйя был передник, которого не было ни у кого из присутствующих - а, ведь, любой сородич Ай-яяйя считал себя голым без передника. И это поразило Ай-яяйя даже больше, чем одежда гномов и обилие оружия при них. И даже больше, чем внешность гномов - у многих из гномов были косички и усы, но не было бород.
   Между столами, стоящими в помещении, массивными, коротконогими, и гномами, сидящими за этими столами, суетилась разбитная гномиха в мешковатых шортах и блузе неопределенного цвета. И что очень обрадовало Ай-яяйя - в некоем подобие передника, рваном, грязном и матерчатом.
   Гномы за столами громко галдели, гномиха в шортах разносила горшки, пахнущие едой, и со всех углов разило кисловатым ароматом кваса и пива... Двое гномов, с расчехленными топорами возле ног, сидевшие за ближайшим ко входу столом, бросили внимательный взгляд на Ай-яяйя и отвернулись. Ай-яяй потоптался немножко, ища свободное место, и решительно подсел на единственно свободную лавку у стола возле проема-окна. Высокий, непривычно длинноусый гном, сидевший за этим столом в компании еще двух усатых гномов и пивший что-то из жбана, поперхнулся и отставил жбан в сторону. Затем прищурил светло-карие глаза и жестко уставился на Ай-яяйя. Просквозил взглядом потертую, грязную одежду Ай-яяйя, посох, оббитый железом - его гном положил возле ног - и демонстративно поправил меч на поясе в длинных ножнах.
   К Ай-яяйю, тут же, подскочила гномиха в шортах и выжидающе уставилась на него.
  - Чего будем? - спросила она, вытирая руки о свой рваный передник.
  - Есть хочу, - прямо сказал Ай-яяй, - очень хочу!
   Все трое гномов, сидевшие за столом с Ай-яяйем, громко засмеялись.
  - Есть похлебка жидкая на жиру, похлебка гороховая, каша с салом и полбой, мясо хрюкал... - начала перечислять гномиха, но Ай-яяйя остановил ее.
  - Неси все, - произнес он, мысленно облизываясь. - И хлеба давай!
  - А чем платить будешь? - осведомилась гномиха подозрительно. - Мы за просто так не кормим.
   Ай-яяй достал подвешенный к поясу, под расстегнутым кафтаном, плотный кожаный мешочек- подарок старейшины Крекера, и встряхнул его. Выпавший из мешочка камешек, прозрачный, отливающий голубым, он подвинул к гномихе.
   Двое соседей Ай-яяйя по столу, сидевшие напротив него, и шустро хлебавшие что-то из стоящего перед ними горшка, застыли с ложками в руках. Гном с жесткими глазами подался вперед и присвистнул: - Ого!
   Гномиха неторопливо взяла короткими пальцами камешек со стола, посмотрела его на свет и также не спеша, спрятала под передник.
  - Пить что-нибудь будем? - не выказывая никаких эмоций, поинтересовалась она.
  - Квас, кувшин принеси, - быстро сказал Ай-яяй, - и положи в кувшин соцветие вереска...
   Шум в помещении нарастал, в дальнем от Ай-яяйя углу кто-то из гномов затянул-завыл песню, а сидящие за столами гномы начали отбивать ритм, топая ногами и бряцая оружием.
   Гномиха продолжала стоять возле стола Ай-яяйя, не обращая никакого внимания на шум, с интересом смотря на Ай-яяйя.
  - Забавно, - наконец, произнесла она, - никогда не слышала о подобном рецепте. Впрочем, - добавила она, - вереска у нас все равно нет. - Однако, прежде чем уйти, она повторила: - Соцветие вереска в кувшин кваса...
   Едва гномиха ушла, сосед Ай-яяйя с жесткими глазами и длинными усами перекрывая горланящих гномов, спросил у Ай-яйяя: - Ты откуда, такой богатый, будешь?
  - С Горья, - простодушно ответил Ай-яяйя и, оправдываясь, пояснил: - Я недавно совсем...
   Гном крякнул.
   Двое соседей Ай-яяйя, подчистив горшок и облизав ложки, положили их на стол.
  - И давно ты оттуда? - снова задал вопрос усатый, словно, не услышав последних слов Ай-яяйя. Говорил усатый, тоже, как и гномиха, как и нагрубивший Ай-яяйю подросток, растягивая слова... - Видимо, тут все так говорят, - решил Ай-яяй. Ай-яяйя уже собрался повторить, что нет, не давно, но в этот момент вернулась гномиха в рваном переднике. Сопровождаемая знакомым Ай-яяйю подростком в оборванных штанах, она принесла заказ Ай-яяйя. Гномиха поставила на выщербленный стол два горшка с похлебкой и горшок с полбяной кашей, а шедший за ней недоросль Кувень водрузил рядом толстенький кувшин с квасом и положил поддон с большим куском жареного мяса и темным кругом хлеба. Затем гномиха достала из-под передника ложку с массивным черенком, протерла ее чистой тряпицей, тоже извлеченной из-под передника, и положила возле горшков, потом снова полезла под передник и извлекла оттуда десять золотых кругляшей, маленькую стопочку серебра и большую горку медных кругляков. Все это она высыпала на стол перед Ай-яяйем.
  - Это сдача, - жестами показала гномиха, даже не пытаясь, в отличие от длинноусого вояки с мечом, перекричать гномов. Забрав пустой горшок со стола, она удалилась.
  - Кувень, ты где застрял? - спустя минуту, уже неся посуду с другого стола, громко закричала гномиха, заглушая даже орущих песню гномов. Подросток в оборванных штанах застрял у стола Ай-яяйя - он рассматривал, похоже никогда им невиданные прежде золотые монеты.
  - Иди, иди, - сказал усатый сосед Ай-яяйя подростку, и снова повернулся к Ай-яяйю. - Так я снова спрошу... А, ну, сядьте! - гаркнул он, вдруг, двум гномам за соседним столом, вскочившим с мест и вцепившимся друг другу в волосы. - Давно ты оттуда?
   Ай-яяй собрал кругляши со стола и неторопливо ссыпал их назад в мешочек, в тот, из которого доставал камешек.
  - Дак, дня полтора, - произнес Ай-яяй, отламывая кусок хлеба и подвигая к себе ближе горшок с похлебкой. Одновременно Ай-яяй подумал: - И зачем усатому это знать?
  - Сколько-сколько? - недоверчиво переспросил усатый.
  - Полтора дня, - невнятно повторил Ай-яяй, уже работая ложкой.
  - Ну, да, конечно, - задумчиво пробормотал сосед Ай-яяйя, - полтора дня... А, ведь, и в самом деле, как будто, только что из Горья, - произнес он и задумался. - Только вымазался
  здорово... И палка с железом...чистым... Интересно...
  - Что интересно? - спросил Ай-яяй, отставляя в сторону уже пустой горшок и подвигая к себе следующий.
  - Да, так, - произнес усатый. И добавил: - Давно я не слышал о тамошних гномах. Вот и подумал, интересно, не перевелись ли еще в Горье мастера?
  - Не, не перевелись, - обронил Ай-яяй, не совсем понимая, что усатый имеет в виду, но усиленно работая челюстями.
  - Угу, - сказал усатый гном и хмыкнул. - Я так и думал! - И ни с того, ни с сего, внезапно, произнес: - Я Колодун, предводитель отряда-гмайра гудавайсов. Мы луговые гномы и у нас сейчас война между маакондами-землями Гудайвас и Трифинг. Это все мои воины, - и Колодун обвел широким жестом гномов в помещении. - Мы идем на помощь к Головастому Гри, нашему герцогу. Хочешь присоединиться к нам?
  - Что? - чуть не подавился Ай-яяй. - Присоединиться? Я? К вам? Зачем? - пытаясь сообразить куда клонит усатый, протянул он.
   Двое соседей Ай-яяйя по столу, услышав слова своего командира, в упор уставились на Ай-яяйя. Колодун обратился к тому из них, кто был с длинной косичкой.
  - Малту, - обронил Колодун, подождав, пока, наступит очередная пауза в пении гномов, - Група, хозяин, обещал нам ночевку. Сходи узнай.
   Гном с косичкой, с неохотой вылез из-за стола и направился вглубь помещения - именно туда, время от времени, отправлялась гномиха с пустой посудой, чтобы, спустя некоторое время, появиться с полной.
  - Ты, ведь, - обратился Колодун к Ай-яяйю, - наверное, хочешь мир посмотреть?
  - Хочу, - перестав жевать, искренне ответил Ай-яяй. - Конечно, хочу! Интересно мне узнать, кто на земле живет.
  - Ну, вот, с нами и посмотришь. Ты же все равно пойдешь в город, а мы туда тоже идем. Значит и разницы тебе никакой, - заключил Колодун, - одному идти или с нами. Тебя как зовут?
  - Ай-яяй с Западной горы, - сказал Ай-яяй, вытирая ложку. Он уже успел прикончить и похлебку, и кашу.
   Гном, оставшийся сидеть за столом, напротив Ай-яяйя, хихикнул: - Однако, Ай-яяй с Западной горы, и горазд ты жрать.
  - Смотри, Ай-яяй, - продолжал морально давить на Ай-яяйя длинноусый Колодун, - я тебя на довольствие поставлю и жалованье тебе положу, чтобы ты мог расплачиваться за еду деньгами, а не драгоценными камешками. А камешки прибережешь на более важные покупки.
  - Соглашайся, - насел на Ай-яяйя и сосед напротив. - Колодун - вождь удачливый!
   А в помещении все нарастал и нарастал шум. И гномы уже начали перемещаться от стола к столу.
  
   Ведь, гномам, да еще нескольким десяткам, да еще собравшимся вместе, не устроить разгул очень трудно - такая уж натура у гномов.
  
   Для разгула гномам не хватало самой малости - крепкого хмельного кваса, но именно его Колодун им даже нюхать запретил! А ослушаться в походе вождя никто не мог. В походе слово командира - закон, и Колодун не зря был предводителем гмайра. Он умел заставить выполнять свои приказы - но обо всем этом Ай-яяй узнал попозже...
  - А тебе какой резон брать меня? - вопросил у Колодуна Ай-яяй, вытаскивая из-под кафтана свой нож и принимаясь им резать мясо.
   Вместо ответа, Колодун и второй гном, тот, что оставался сидеть за столом, уставились на нож в руке Ай-яяйя. На рукоятку из дерева, обернутую полоской шкуры дракона - для большого удобства - и тусклое лезвие.
   Ай-яяй, в это время, напряженно жуя мясо, решал - хочет ли он присоединиться к военному отряду, направляющемуся на помощь неведомому Головастому Гри или не хочет.
   - Я же не воин! - сказал Ай-яяй Колодуну.
  - Воина мы из тебя сделаем, - сказал Колодун. - Но, тут такое дело... Вы, горные гномы, сызмальства обучены с металлом дело иметь, а мне кузнец в отряде позарез нужен, - честно признался Колодун Ай-яяйю. И, видя колебания Ай-яяйя, добавил: - Соглашайся. Ты и мир с нами посмотришь, ведь, мы потом и дальше пойдем, из города... Короче, - оборвав себя, деловито произнес Колодун, - нечего тут хрюка за хвост тянуть. С этой минуты ты в составе отряда. Пока будешь без оружия, хотя, сдается мне, твой посох, - Колодун перевел взгляд на посох Ай-яяйя, - не хуже иного топора будет! А потом, - произнес он, - купим тебе оружие. Только, естественно, - тут же уточнил Колодун, - не из такого железа, как у тебя на посохе. Такое железо целое состояние стоит, да его еще и найти надо. Кстати, ты имел раньше дело с оружием? Я имею в виду, не просто ковал меч, а в бою каком-нибудь применял?
  - Однажды, - ошалев от подобного напора, произнес Ай-яяй...
   Два раза за всю свою жизнь Ай-яяй участвовал в драках, где применялось оружие - один раз, когда его сородичи подрались с гномами из Трехглавой вершины, что в центре Горья, и, похватав, что попало под руку - мечи, топоры, дубины, поперли в Трехглавую вершину выяснять отношения. Ай-яяйя тогда бежал драться, размахивая длинной суковатой палкой - больше у него ничего не было. Но, в общем, до оружия там дело так и не дошло, старейшие уладили спор миром - все окончилось несколькими разбитыми носами, парой сломанных ребер и разбитой головой самого большого забияки в Западной горе Груба Драчуна, отца Рана Задиры. Однако второй раз... Тогда, из-за Восточного склона, пришли чужие гоблины и потребовали с гоблинов Горья дань. Но обида соседей - обида всех, таков древний закон Горья. Закон всех обитателей Горья. И гномов в том числе.
   В тот день Ай-яяй взял себе из изготовленных на продажу боевых топоров тот, который ковал сам, подогнал его по своей руке, а затем за несколько дней выковал жала для трех боевых дротиков. И, с помощью Гунаха Тугоухого, своего дяди по материнской линии - родители Ай-яяйя пропали без вести в одной из новых выработок, когда там случился
  обвал - сделал себе щит из дерева, оббив его железом. А Агниока с младшим братом Остроглазиком принесли кольчугу пропавшего отца Ай-яяйя - у каждого уважающего себя горного гнома всегда есть не только кожаный передник, но и кольчуга, иначе - кольчатая броня, сплетенная из железных колец, впрочем... Впрочем, кроме кольчатой брони у каждого сородича Ай-яяйя, достигшего определенного возраста, имеется еще и множество других полезных в хозяйстве вещей - боевые топоры, копья, молоты, шестоперы и прочие ударно-дробящие "утренние звезды". Кольчугу подогнали, насколько удалось, под размер Ай-яяйя и все оставшееся время, Ай-яяй, под руководством бывалых гномов метал дротики в деревянные чурбаки и махал топором. А потом на склоне Синь-горы Ай-яяй вместе с остальными гномами, гоблинами, троллями и драконами встретил армию чужаков и, под клёкот и улюлюканье горных орлов, погнал ее прочь, за пределы Горья. Тогда же он и увидел, как убивает настоящее оружие. Это зрелище ему не очень понравилось. Но, вышло так, что через несколько минут он сам оказался перед выбором - убить или быть убитым. Большой отряд закованных в темные панцири чужаков, оттесненный, во время атаки, жителями Горья в сторону и зажатый в узкой ложбине, попробовал прорваться к выходу во Внегорье. И гномы Западной горы находились у них на пути. Ай-яяй ни о чем не думал тогда, он действовал инстинктивно - остановившись и прицелившись, как его учили, он, один за одним, метнул три дротика в строй набегающих на него фигур. Два дротика пробили щит одного из чужаков и застряли в нем. А третий, когда щит стал мешать и чужак отбросил его, пробил панцирь чужака и вонзился ему в живот. Чужой остановился, попытался вытащить дротик, а потом закричал и упал на землю, лицом вниз. Пока чужой тащил дротик и орал, Ай-яяй быстро выдернул из-за
  пояса топор и, ухватив его покрепче, прикрываясь щитом, с уханьем прыгнул в брешь, возникшую, после падения чужака, в строю черных фигур...
  - Ясно, - произнес Колодун. - Он привстал из-за стола и, перекрикивая шумящих гномов, позвал: - Гума!
   Откуда-то вылез и подошел к Колодуну костлявый и такой же рыжий, как и Ай-яяй, хотя и не столь огненно, гном.
  - Гума, - сказал Колодун, - с этой минуты этот гном твой ученик.
   Гума посмотрел на Ай-яяйя.
  - Ты что-нибудь умеешь? - спросил гном.
   Ай-яяй пожал плечами: - Юк его знает...
  - А может арбалетчика из него сделаем? - спросил Колодуна Гума. - И времени меньше займет...
  - Гума, - твердо сказал командир гмайра, - я сказал - он твой ученик! Понятно?
  - Понятно, - увял гном, - чего уж тут непонятно. Я попробую.
  - Попробуй, Гума, попробуй, - жестко сказал Колодун. - И учти, - добавил Колодун, - времени у тебя в обрез. А арбалетчика из него мы потом сделаем!
  
   Спал Ай-яяй в маленькой клетушке, в одном из подсобных помещений, находившемся во второй половине дома, позади зала для посетителей. И всю ночь, во сне, Ай-яяй решал задачу - правильно ли он поступил, присоединившись к военному отряду луговых гномов или неправильно.
   Утром, ни свет, ни заря Ай-яяйя разбудил один из гномов Колодуна. Сполоснув лицо из маленькой плошки с водой, плошки, которую он взял с собой на ночь - на случай, если
  захочется пить, и надев свою уже совсем по-другому выглядевшую одежду... - за серебрушку, одну серебряную монету, разбитная гномиха за ночь привела в порядок все его вещи - кафтан, шорты и гетры, а, главное - передник... Где надо почистила, где-надо отмыла и высушила... - Ай-яяй вышел в зал. Там уже деловито суетились вчерашние гуляки - воины-гномы и бегала та самая гномиха, разнося остатки вчерашней трапезы и кувшины с питьём.
  - Держи! - неожиданно услышал Ай-яяй и повернулся на голос. Гума, его новоиспеченный учитель, протягивал Ай-яяйю кусок холодного мяса и исходящий паром кувшин, судя по запаху - с такой же, как и сородичей Ай-яяйя, горных гномов, "хаппой", горячей водой, приправленной медом и травами...
  - Ешь и пей, - произнес Гума. Потом добавил: - Мы сейчас выходим. Запомни, твоя задача, - Гума внимательно посмотрел на Ай-яяйя, - держаться возле меня. - И гном пояснил: - Эта харчевня последняя на земле гудавайсов, а, как только мы повернем от гор, то сразу окажемся в мааконде трифингов. Там в полупереходе от гор крепость-город Исток. Головастый Гри, как раз, его осаждает.
   За маленькими оконцами харчевни, рассвета, пока, не наблюдалось. Наскоро перекусив, Ай-яяй вышел во двор по нужде, а когда вернулся, заметил, что гномы, одетые вчера очень ярко, сегодня выглядели совсем иначе. Лица гномов посуровели и, даже, как бы, чуток постарели. Поверх кафтанов у гудавайсов теперь были серые и коричневые кожаные накидки. Появилось множество свертков, как догадался Ай-яяй - с кольчугами и доспехами из кожи, обшитой металлическими пластинами. Сверху на свертках лежали треугольные удлиненные щиты и круглые, слегка вытянутые шлемы с нащечниками и назатыльниками. Кое-где, вместо шлемов виднелись и просто толстые войлочные шапки-клобуки, видимо, заменяющие шлем.
   Закинув на спину свертки с доспехами, приторочив поверх них щиты и негромко поминая юка и всю его родню - лярв, анчуток и прочих данни с боггартами, гмайр гудавайсов покинул харчевню...
  - Слушай, Гума, - прошептал Ай-яяй своему "учителю", - я чего-то не понял. Мы уходим и дом совсем пустой остается. Кто теперь здесь есть будет?
   Гума повернулся к Ай-яяйю и воззрился на гнома. А, потом выдавил с усмешкой: - Ну, ты, действительно, в глухом углу вырос. Это сейчас здесь никого нет, потому что война. А в обычные дни тут от народу не протолкнуться.
  
  
   Глава 4
  
   Как только дорога повернула в сторону от гор, Колодун остановил отряд. Позади оставалась недолгая дорога вдоль крутого склона горы, позади оставался мааконд Гудавайс. Впереди расстилалась холмистая, заросшая травой, долина Трифинг, однозвучная, по словам Гумы, названию мааконда.
   Из дома, где все едят-харчевни, уходили еще затемно, однако солнце постепенно растягивало тьму ночи, хотя, несмотря на все усилия солнца, в долине, между холмами, еще лежал ночной туман, и было сыро и холодно. Ай-яяй, и не только он один, слегка поеживался от этой сырости и холода. Странно, но в горах он не ощущал такой въедливой влаги. Здесь, внизу, явно было "мокрее".
  - Отсюда начинается земля Трифинга, - произнес Колодун. - Всем надеть доспехи и проверить оружие. Дальше мы пойдем боевым порядком. Тул, Земиг, - подозвал Колодун двух гномов. Двое воинов, один молодой, светлоусый и с золотисто-русой косичкой, второй - пожилой, безусый, и с седой косой, подошли к нему.
  - Возьмите по паре воинов и пройдите вперед, - сказал им Колодун, - один справа, другой слева. Сигнал тревоги - тявканье лиса. Сигнал вернуться назад - свист курнача. Запомнили?
   Оба гнома кивнули головой.
  - Тогда вперед, - произнес Колодун и махнул рукой.
   Следом за разведчиками, границу Трифинга пересек и одетый в кольчуги или обшитую металлическими пластинами многослойную кожу, в шлемах и клобуках, держа наизготовку копья, дротики и щиты, отряд гудавайсов. Воины шли споро, но чувствовалось - каждый был настороже.
  - Здесь нас могут встретить сторожевые отряды, - пробормотал Гума, пробормотал для Ай-яяйя. - Трифинги любят устраивать засады у самой границы.
   Предутренний туман быстро таял, день обещал быть жарким и солнечным.
   Идущий впереди гном Малту, тот самый, что сидел за одним столом с Ай-яяйем и являвшийся, как выяснилось десятником - помощником командира, внезапно остановился и поднял руку. Гмайр замер. До слуха гудавайсов донеслось далекое тявканье лиса. Неожиданно, к тявканью одного лиса присоединилось еще несколько голосов, более тонких, не лисов, а лисиц и уже, вроде, как целый выводок лисьих скулил где-то впереди по дороге. Колодун, двигавшийся то позади, то сбоку отряда, гремя кольчугой, пробежал мимо остановившегося гмайра.
   Лисье тявканье нарастало, Ай-яяйю уже стало казаться, что здесь собрались лисы и лисицы со всего Горья и Внегорья. В довершение ко всему спереди раздался еще и громкий свист курнача.
  - Влипли, - сплюнул Гума и опустил копье на землю. - И, надо же, в самом начале.
   Ай-яяй увидел, как вынырнул из кустов по левой стороне дороги светлоусый Тул со своими разведчиками.
  - Сдвинуть строй! - быстро втиснувшись в переднюю линию воинов, скомандовал Колодун. - Поднять щиты!
  - Стой рядом, - приказал Ай-яяю Гума, - щиты прикроют.
   Вокруг Ай-яяй громыхнули, смыкаясь, щиты.
   На дорогу, пока еще далеко впереди, высыпали вооруженные гномы. Даже по приблизительным расчетам Ай-яяя, их было раза в полтора больше, чем гудавайсов.
  - Арбалеты! - прозвучала новая команда, гмайр расступился и часть гномов со взведенными арбалетами высыпала вперед, перед строем.
  - Если сразу атаковать, - процедил Гума, - у нас есть шанс на успех.
  - Приготовиться! - прозвучал приказ. Все замерли в напряжении. Неожиданно на дорогу, сбоку, ближе первого, высыпал еще один отряд.
  - Фьюить! - присвистнул кто-то рядом с Ай-яяйем, - однако... Да, их раза в три больше, чем нас!
  - Цыц! - рявкнул седой гном возле Ай-яяйя. - Молчи, дурья голова. Количество еще ничего не значит!
  - Однако, - едва слышно повторил Гума вслед за кем-то.
   По лицам гномов текли холодные капли пота.
   Нехорошее предчувствие дернуло Ай-яяйя посмотреть вверх - над скопищем изготовившихся воевать гномов высоко в небе плыл здоровенный горный орел.
  - Н-да, - быстро опуская голову, пока орел не успел зафиксировать его лицо, пробормотал Ай-яяй. - Приперся! Тебя только здесь не хватало...
   Но парящий орел, вдруг, встрепенулся и резво начал спускаться вниз, прямо на головы гудавайсов. Не долетев, буквально, десятка метров до гмайра, орел возмущенно заклекотал и, зависнув, усиленно замахал огромными крыльями. Тугая волна воздуха едва не повалила гномов. А гигантские когти орла, способные пронзить сразу двух гномов,
  увидели, одновременно, все, весь гмайр. И весь гмайр, как один, тут же, втянул головы в плечи и испуганно замер, косясь на огромную, размером с маленький дом, птицу - горного орла-идаго.
  - Зараза, заметил, - произнес, едва слышно Ай-яяй. - Ну, я это, я! - громко крикнул Ай-яяй, выдираясь из плотных рядов гудавайсов. - Я! Только Агниоке не говори, что видел меня здесь, иначе крику будет на все Горье!
   Гномы удивленно уставились на Ай-яяйя. Однако орел каркнул в ответ на слова Ай-яяйя и тут же трескуче заклекотал.
  - Хорошо-хорошо, - сказал Ай-яяй, - я тебе потом все расскажу.
   Огромная птица сипло и, как показалось большинству гномов, согласно каркнула и мгновенно взмыла вверх. Но потом, словно забыв что-то, опять спустилась, снова напугав до мокрых штанов некоторых из гномов, каркнула еще раз и, наконец, к великому облегчению гудавайсов, резко пошла вверх, с ходу отклоняясь в сторону гор.
  - У-у, - недовольно и не стесняясь, произнес Ай-яяй, провожая орла взглядом, - сплетничать полетел...
   На какое-то мгновение время замерло. Гудавайсы, отстранившись от Ай-яяйя, с опаской таращились на него. Даже арбалетчики впереди строя и те забыли о трифингах.
  - А я думал, - тихо сказал Гума, - Малту врал, будто ты расплатился за еду камешком, который стоит больше всей харчевни. Оказывается, не врал...
  - Кых, - наконец, в переднем ряду, прочистил горло Колодун, - однако, друзья у тебя того...необычные.
   Но события на дороге заставили гномов вернуться к реальности. Из-за кустов, вдалеке, на открытое пространство вышло еще с десяток вооруженных гномов. Ай-яяй, который обладал острым зрением, внимательно присмотрелся и, не смог удержаться от восклицания: - Так это же наш! Если не ошибаюсь, его Земиг зовут. А рядом гном в шлеме, украшенном перьями!
  - Земиг, Кукун и Рик-Молоток, - подтвердил слова Ай-яяйя молодой воин рядом, столь же остроглазый. - И они не связаны и с оружием. А гном в шлеме еще и хромает!
  - Хромает и маленький? - возбужденно переспросил Колодун.
  - Ага! - подтвердил гном.
  - А возле него три белобрысых бугая в шлемах с гребнем?
   Воин прищурился: - Да. Есть и белобрысые бугаи...сзади держаться.
  - Так я и думал, - тяжело сказал Колодун. - Это Нафиг Мне Штаны со своими телохранителями. - Видя, что имя Нафиг Мне Штаны ничего не говорит большинству гмайра и они вопросительно смотрят на него, Колодун пояснил: - Нафиг воевода Кубрана, герцога трифингов! У воинов его клана лисье тявканье означает призыв к бою. С ним драться, к сожалению, бесполезно, но можно попробовать договориться.
   Тем временем, воевода трифингов, окруженный телохранителями, приблизился к своим воинам, а затем, неожиданно, от трифингов отделились Земиг с Кукуном и Риком Молотком и направились в сторону гудавайсов. Никто из трифингов им не препятствовал.
  - Что бы это значило? - вслух спросил Малту, рядом с Колодуном.
  - Сейчас узнаем, - пробурчал Колодун, сжимая меч.
   Почти тридцать пар застывших в тревоге глаз наблюдали за приближающимися Земигом и двумя его напарниками, с которым Земиг ходил в разведку. Земиг шел и улыбался.
  - Мир! - еще издалека, не удержавшись, закричал толи Кукун, толи Рик-Молоток. - Мир!
   Гномы, кто помоложе, ломая строй, рванулись было к своим - Земигу, Кукуну и Рику-Молотку, но Малту грозно рыкнул: - Стоять! Держать строй!
   Земиг остановился перед шагнувшим ему навстречу Колодуном.
  - Головастый Гри заключил мир с Кубраном, - сказал Земиг.
  - Ты уверен? - спросил недоверчиво Колодун, подозревая подвох со стороны трифингов.
  - Уверен! - произнес утвердительно Земиг. - Нам уже головы отрубить собирались, когда появился посланник от Кубрана. Кукун и Рик подтвердят!
   Сопровождающие Земига гномы одновременно кивнули головами.
   Колодун замолчал, думая над словами Земига. Наконец, он всунул меч в ножны, поднял глаза и обвел взглядом воинов, ожидающих его решения.
  - Это похоже на правду, - произнес он. - Но это означает, что в наших услугах Кубран больше не нуждается.
   И тут же гномы, кто помоложе, развалив строй, окружили Земига, Кукуна и Рика Молотка...
  - Будем считать, что нам, все же, скорее повезло, - спокойно сказал Ай-яяйю Гума, - чем не повезло. Могли бы остаться здесь навсегда. Хотя, конечно, - меланхолично уронил он, - добыча нам теперь тоже не "светит".
   Пока воины гмайра выспрашивали Земига, Кукуна и Рика Молотка, что произошло, и как они оказались среди трифингов, Ай-яяй уселся прямо на землю, там, где стоял, и невольно стал слушать, как Колодун вместе с Малту и несколькими старыми вояками принялись обсуждать сложившееся положение. Проблема заключалась в том, что Колодун, Малту, Гума и другие пришли сюда не только помочь герцогу, но и пограбить Трифинг - война для них давно уже превратилась в способ добывания средств к жизни. Однако, раз Головастый Гри заключил мир с Кубраном, пограбить в Трифинге им уже не удастся и герцог, разумеется, им теперь тоже ничего не заплатит. В общем, Колодуну сейчас грозило
  потерять славу удачливого командира, и, лишь, набег, на каких-нибудь соседей гудавайсов - с которыми Гри Головастый не успел заключить мир - мог поправить его дела, а заодно и материальное положение пошедших за ним воинов. Но Ай-яяй-то вовсе не собирался грабить кого-то, он и трифингов грабить не думал, просто хотел посмотреть мир. Поэтому, его недолгий совместный путь с гудавайсами здесь заканчивался. Ай-яяй уже решил - дальше он пойдет с трифингами, пойдет в их крепость-город Исток, место, как объяснял понятие "город" Ай-яяйю Колодун, где много домов, окружённых большими стенами. Ай-яяй никогда не видел никаких городов и ему было любопытно. Он настолько замечтался, рассуждая о том, куда пойдет, что даже не заметил - Колодун, стоя вполоборота к нему, уже несколько минут как беседует с двумя, невесть откуда-то взявшимися, трифингами.
  - Сиды хорошо заплатят, - втолковывал Колодуну светловолосый, еще выше, чем Колодун гном - Ай-яяй уже заметил, что среди живущих на равнине гномов довольно много высоких. Гном был пышно разодет, в синем блестящем кафтане, красных штанах и высоких башмаках. И гном был не один.
  - Дело стоящее, - поддакивал его напарник, второй гном, дородный, но ниже первого, в двухцветном - красно-синем кафтане, красно-синих штанах и красно-синем же колпаке на голове. - Это не сопровождение обычного каравана, им нужен настоящий отряд. Потому и платят вдвойне, больше, чем за простую охрану.
  - Сколько? - спросил Колодун.
   Гном в синем наклонился к уху Колодуна.
  - Сколько-сколько? - переспросил Колодун.
   Гном снова что-то шепнул ему.
  - Ого! - хмыкнул Колодун. И, тут же, спросил: - И куда идет караван?
   Гном опять наклонился к уху Колодуна.
  - Ого! - снова присвистнул Колодун. - И, что, среди трифингов нет желающих за такие деньги?
  - Есть, - буквально на секунду, но замялся с ответом гном. - Но им мало, и они хотят хороших воинов.
  - Ага, - самодовольно произнес Колодун.
   К Колодуну подошел Малту, с ходу понявший, о чем речь.
  - Сколько дают? - сразу спросил он.
   В свою очередь, Колодун наклонился к уху Малту.
  - Ого! - тоже воскликнул Малту и тут же отреагировал. - Это же выгоднее любого набега на соседей!
  - Хорошо, - сказал Колодун синекафтанному и двухцветному трифингам, - мы согласны.
   Ай-яяй, рассматривающий трифингов и прикидывающий - так все трифинги одеваются или только эти двое, увидел, как трифинги перемигнулись. Это Ай-яяйю очень не понравилось.
  - По рукам? - произнес трифинг в красно-синем колпаке и протянул руку Колодуну.
  - По рукам! - согласился Колодун и тоже протянул руку.
   Синекафтанный оскалил зубы: - Вот и ладушки! Я надеюсь, вы не сильно огорчитесь, если пир сегодня вечером, по случаю примирения трифингов и гудавайсов, обойдется без вас? Нафиг Мне Штаны в курсе и не будет в претензии. Сиды спешат и настаивают на немедленном выходе. Так что, собирайтесь, а мы сообщим сидам о вашем согласии.
   Трифинги попрощались и быстрым ходом направились к своим соплеменникам. Ай-яяй поднялся с земли, отряхнул штаны и гетры...
  - То-то, я думаю, чего это здесь, вдруг, появился Нафиг Мне Штаны, - услышал Ай-яяй обращенные к Колодуну слова Малту. - Головастый осадил Кубрана в Истоке, а его воевода тут. Оказывается, он сидов сопровождал. И воинов так много поэтому, половина из них охрана сидов...
  - Колодун! - произнес громко Ай-яяй.
   Командир и Малту обернулись к Ай-яяйю.
  - Колодун, - сказал Ай-яяй, - я пропустил начало твоего разговора с этими трифингами...
   У Колодуна нетерпеливо вытянулось лицо. - Это не три... - начал было Малту...
  - Подожди, - сказал Ай-яяй, - выслушайте меня!
  ... - но когда вы закончили и ударили по рукам, трифинги... - Это не три... - опять начал Малту, но Колодун сделал знак ему помолчать... - ...переглянулись, и у них было очень нехорошее выражение на лицах. Они что-то задумали, Колодун. Что-то скверное.
   Колодун на секунду замер и тут же воскликнул: - И чувствовал же я здесь какой-то подвох, юк! Потому они и трифингов не набрали...! Конечно, сиды собираются идти через...
  - Так, - быстро оборвал Колодун сам себя. И скомандовал: - Малту собирай воинов! А ты, - обратился он к Ай-яяйю, - подожди и никуда не уходи. Ты нужен мне! - Заодно Колодун объяснил все еще ничего не понимающему Ай-яяйю: - Это не трифинги. Эти двое и половина тех воинов, которых не только ты, но и Земиг посчитал за трифингов - бастардии. Они похожи на трифингов, но это не трифинги.
  - В общем, так, - сказал Колодун Ай-яяйю, - я слово дал, деваться некуда!
  
   Ай-яяй не видел, когда расползся весь гмайр. Возможно, во время переговоров Колодуна с бастардиями, а может и еще раньше. Кольчуг и доспехов, правда, никто не снял - Колодун приказа такого не отдавал - и оружие держали при себе, только шлемы и войлочные шапки поскидывали, да так и устроились кто где, укрывшись от припекающего все сильнее солнца.
   Ай-яяй оглянулся и заметил, что Гума, Земиг и еще двое старых вояк, не стали уходить от дороги и расположились у единственного, росшего при дороге, куста. Гудавайсы составили домиком щиты, так, чтобы они создавали тень от солнца, и устроились возле них.
  - Воины! Гудавайсы! - на повышенных тонах обратился Колодун к окружившим его, спешно поднятым Малту гудайвасам, - нам не повезло, мы не захватили никакой добычи, но, - здесь Колодун, как хороший оратор, сделал величественную паузу, - но сейчас нам предоставляется великолепный шанс! Среди трифингов находятся купцы-сиды и они готовы заплатить нам большие деньги! Они готовы заплатить, - громко повторил еще раз Колодун, - большие деньги! Очень большие! - Колодун подождал, пока улягутся восторженные крики воинов. - Однако, - уже на несколько тонов ниже продолжил предводитель гудавайсов, - они заплатят нам лишь тогда, когда мы согласимся стать их охраной на пути через землю слуа... - При упоминании слуа зловещая тишина повисла в воздухе и гномы, как-то сразу, притихли, но Колодун мгновенно повысил голос: - Воины, опасность не испугает нас, ибо мы настоящие гудавайсы! Мы никого и ничего не боимся! Мы гудавайсы! - проревел Колодун. - Гудавайсы! - Его рев подхватили все воины.
  - На слуа, - заорал Колодун. - На слуа! - подхватили гномы, в том числе и поддавшийся общему безумию Ай-яяй. - На слуа! - ревели воины. - Утопим их в крови! Порубим на куски и уничтожим! Мы гудавайсы!
   Вдали, там, где находились отряды трифингов и бастардии, было плохо слышно, что кричат гудавайсы, но видя, как они, вдруг, взбудоражились, трифинги тоже заволновались и несколько воинов заторопились к гудавайсам...узнать в чем дело.
  
  
   Глава 5
  
   Они пробирались по ущелью уже третий день, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз. Хозяев каравана, сидов, Ай-яяй увидел только после того, как они покинули пределы Трифинга. Весь торговый караван состоял, лишь, из полутора десятка сидов, которые везли на своих диковинных, шагающих на двух задних лапах животных, небольшие тюки, и двух отрядов охраны - гмайра гудавайсов и гмайра бастардиев с примкнувшими к нему, немногочисленными и полностью "безбашенными" трифингами. Гудавайсы шли в авангарде. Поначалу караван пошел по дороге, по которой гудавайсы уже прошли один раз - к горе, на границу Гудавайса и Трифинга. А потом караван пошел, от того места, где гудавайсы повернули в Трифинг, дальше, вдоль горы, и гудавайсы были впереди, и, чем дальше караван шел, тем отвеснее становился склон горы, вдоль которого они шли. Смотря на этот, заросший кустарником и мелкими кривыми деревцами, склон, поднимающийся все выше и выше, Ай-яяй подумал, что здесь он, навряд ли, сумел бы спуститься вниз, а, если бы попробовал, то свернул бы себе шею при такой попытке.
   К вечеру они вышли на границу сфивриев, еще одного мааконда луговых гномов. Селение сфивриев, маленькое, расположенное у края горы, состояло из круглых, высоких, сложенных из камня и похожих на объемные каменные отростки, или, как называли их спутники Ай-яяйя - "башни", домов. Да и местность возле селения сфивриев выглядела совсем иначе, чем там, где Ай-яяйя спустился в долину и где гудавайсы - а Ай-яяй себя уже тоже причислял к гудавайсам, собирались воевать с трифингами. Большая и зеленая равнина, тянущаяся куда-то вдаль, тут, скорее напоминала горное каменистое плато, наподобие того, что находилось возле Трехглавой вершины в Горье. Насколько хватало глаз, всюду виднелись лежащие громадные валуны, а под ногами была не земля, а, какая-то, смесь из земли и каменной крошки с растущими то тут, то там невысокими кустами. У Ай-яяйя возникло страшное подозрение, что в некие давние времена здесь произошло грандиозное выяснение отношений между троллями и драконами. Причем и те, и другие держали "за пазухой" - в качестве аргументов - здоровенные камни-валуны, притащенные с гор. И, как раз, эти валуны они и принялись метать друг в друга, как только закончились все иные доводы. А, заодно, тролли и драконы вытоптали на плато всю растительность, и так, вероятно, довольно чахлую. Но самое интересное, что там, где валуны находилось в количестве сразу нескольких штук, это очень походило на остатки разрушенных домов.
   Местные жители, завидев вооруженных гудавайсов, заперлись в своих башнях, каждая из которых могла служить маленькой крепостью, но появившиеся следом за гудавайсами сиды, а за ними и бастардии с немногочисленными трифингами, развеяли их тревогу. Поняв, что их селение посетил торговый караван, а не разбойничий отряд, жители стали выходить из своих домов. Сфиврии во многом походили на сородичей Ай-яяйя - также носили бороды, одевались в похожие штаны из кожи, а многие были и в шортах с гетрами, как Ай-яяй. Но что особенно важно - непременным атрибутом одежды у сфивриев также являлся передник, та самая часть одежды, которая напрочь отсутствовала у трифингов, гудавайсов и прочих бастардиев. Во всем же остальном сфиврии не отличались от соседних луговых гномов. Именно в этом селение Ай-яяй впервые смог, толком, рассмотреть тех, кого гмайр гудавайсов, и Ай-яяй в том числе, должны были-наняли охранять - сидов, диковинных, закутанных с головы до ног в светлые одеяния, бледнолицых созданий. Сиды разгрузили в селении своих животных, договорились с сфивриями о присмотре за ними, пока они, сиды, не заберут их назад, закупили продовольствие для каравана, и в этом же селении караван заночевал. Ай-яяй, после ужина, самолично сваренного им в котелке Гумы - после того, как десятник Малту выделил каждому гному в гмайре его долю продуктов из закупленного сидами продовольствия - поднялся на верхний этаж башни-дома, с хозяином которого договорился Малту, и жена хозяина дома, принесла ему грубый волосяной матрац. Сфиврийка напомнила ему Агниоку. Она была такая же крупнокостная и крепкобедрая, как Агниока. Только черты лица у сфиврийки были мягче... А, потом наступило утро, сиды взяли свои тюки, и караван начал подниматься в горы...
   Рядом с селением сфивриев с гор стекала шумная быстрая речушка и вдоль ее русла вверх шла широкая тропа. Местные жители ходили по ней в горы на охоту или собирать редкие травы, а купцы-сиды, время от времени, поднимались по этой тропе к горным гоблинам, но не тем, что жили вместе с гномами в Горье, а совсем другим - Ай-яяй про них даже не слышал. По этой же тропе можно было дойти и до перевала в Снежных горах, а потом через Красные скалы, через плоскогорье Острых Утесов спуститься на Низкие Земли, по которым текло множество больших медлительных рек. По этим рекам плавали целые дома, называвшиеся кораблями. Однако, этот путь был очень труден и потому купцы-сиды, часто путешествующие на Низкие Земли, редко пользовались дорогой через Красные Скалы. Они предпочитали другой, более длительный, но зато легкий путь в обход гор. Правда, если в тех горах, не доходя до Снежного перевала, свернуть с тропы и пройти по Плоским Вершинам, то путь на Низкие Земли становился намного легче и короче. Но... Но Плоские Вершины были землей слуа - мерзких и, по слухам, почти бессмертных тварей, сжирающих всякого, кто забредал на их землю. Про слуа говорили разное, одни, что это восставшие из мертвых гномы, погибшие в каком-то ожесточенном сражении в древности; другие, что это гоблины, погибшие в том же сражение; третьи, что это... Но истины не знал никто, ибо очевидцев, наблюдавших слуа вблизи, давно уже не существовало - всеми этими сведениями поделился с Ай-яяем Колодун, когда уговаривал Ай-яяйя идти с гудавайсами и дальше, в качестве охранника каравана сидов...
  - Ты столько увидишь, что даже не представляешь, - говорил Колодун. - Это тебе не крепости гномов, которые ты всегда можешь посмотреть и на обратном пути. Ты сможешь увидеть людей - очень необычных и странных созданий! Конечно, слуа жуткие твари, настолько жуткие, что охрана сидов сплошь состоит из одних бастардиев, мало наслышанных о слуа, и только те из трифингов, что совсем без "башни", согласились сопровождать караван, но! Но сиды на что-то рассчитывают, раз идут туда. А ты нам поможешь, поможешь гудавайсам на земле слуа сохранить свои жизни. Подумай, ведь, не зря же я тебя встретил в харчевне у дороги...
  - А сколько времени продлиться поход? - перебил Колодуна Ай-яяй, он твердо помнил, что где бы он не находился, назад, в Горье, он должен вернуться к большой осенней ярмарки. То есть, в канун первого снега.
  - Сиды полагают, что два месяца туда и два назад, значит, - начал считать Колодун, - четыре. Да еще пару недель там...
   Ай-яяй быстренько прикинул - скорее всего, не меньше пяти-пяти с половиной. А до ярмарки почти шесть... Можно и пойти, времени хватает...
  -... все вместе будет пять с половиной, - наконец, закончил свои странные подсчеты Колодун.
  - Без мастера в таком походе никак нельзя, - не понимая, какое значение имеет для Ай-яяйя время, но, чувствуя, что сроки его вполне устраивают, продолжал гнуть своё Колодун. - А ты же не просто мастер, ты горный гном, ты знаешь колдовство и с чистым железом управляешься. И все видели, как ты с орлом-идаго разговаривал. Ты учти, сиды дают очень большие деньги за охрану, на такие деньги можно полгода жить, ничего не делая!
   Видя, что Ай-яяй еще колеблется, Колодун "надавил" сильнее: - Смотри, весь гмайр надеется, что ты пойдешь с нами. А сиды, между прочим, направляются в Синий Ключ. Ты знаешь, что такое Синий Ключ?
   Ай-яяй, видимо, не проявил той реакции, которой ожидал от него Колодун, называя конечный пункт путешествия каравана. Колодун растерянно посмотрел на гнома.
  - Похоже, ты и не слышал о нем... - озадаченно произнес он.
  - Да, слышал-слышал, - сказал Ай-яяй. - Гоблины на ярмарке говорили. Рассказывали, что далеко внизу, где-то почти на краю света, есть селение, где в одном месте собрано столько домов, сколько деревьев во всей нашей долине, той, где живут драконы. И это селение называется Синий Ключ.
  - Драконы...? - с интересом переспросил Колодун, сразу забыв о Синем Ключе. Глаза гудавайса зажглись нехорошим светом.
   - А, нет ли, там, среди ваших драконов такого большого седого бугая? - задал он вопрос Ай-яяйю.
   Ай-яяй задумался.
  - Вроде есть, - припоминая семейство драконов, неуверенно произнес он, - но не уверен...
  - С хохолком, вздыбленным над головой, - уточнил Колодун. - У него еще одного зуба нет сбоку, вот тут, - показал Колодун, тыча пальцем в свой рот, в зуб в верхнем ряду справа.
  - Есть, - вспомнил Ай-яяй, - точно есть. Только он не наш. Он родственник ихний. Прилетает откуда-то вечно поддатый и клянчит у всех - гоблинов, гномов, троллей самоцветные камни. Позор их, драконов, семейства, как называет его старый дракон, дед нынешнего драконьего семейства. И жулик, - добавил ещё от себя Ай-яяй. - Вечно предлагает меняться не глядя, и всегда мошенничает. И не показывай пальцем, я все равно близко к нему не подходил и не проверял - есть у него тут зуб или нет. Но хохолок, вздыбленный над головой и вся шкура как будто седая... Это у него, точно! А что? - поинтересовался Ай-яяй у Колодуна. - Натворил что или украл?
  - Натворил! - рыкнул Колодун. - Он мне должен пять золотых монет и не показывается, сволочь! Только и знает, что воровать скотину по ночам! - Колодун сплюнул. - Ну, ладно. Короче, я не буду тебе рассказывать про Синий Ключ. Все равно, ни я, ни кто другой из моих гудавайсов там не был. Скажу только, что, по слухам, там дома выше и больше, чем самые огромные хижины троллей, которые ты видел в своем Горье; диковины встречаются чаще, чем простые вещи и народу разного и чудного - видимо-невидимо! А еще скажу, что, если ты пойдешь с нами, тебе на всю жизнь хватит рассказов об этом городе, и все время ты будешь мечтать попасть туда еще раз. Ибо, как утверждает Аугдун, предводитель бастардиев, а он гном серьезный и попусту болтать не будет, каждый, кто, хоть однажды, побывал в Синем Ключе, мечтает оказаться там снова!
   Последняя фраза добила Ай-яяйя - и он согласился.
   И, вот, теперь, третий день вместе с Гумой, Малту, Земигом и другими гудавайсами, вместе с бастардиями, трифингами и сидами, Ай-яяй пробирался по ущелью. Проводник, нанятый сидами в селении сфивриев, сначала вел караван вдоль русла реки вверх. Несколько часов они где шли, где почти карабкались по мелким, скользким, обкатанным ветром и водой - после разливов реки - камням все выше и выше. А потом, когда подъем стал более пологим и по обеим сторонам тропы протянулись широкие проплешины каменистых полян, за которыми вдали темнел лес, в какой-то известной лишь проводнику точке, повернули на восток. Дальше предстояло двигаться по полю, заросшему мелким вьющимся кустарником и ограниченному с одной стороны большой горой с серебрящейся вверху далекой вершиной, а с другой непролазным темным лесом. Ай-яяй, не доходя до поворота, на минуту остановился и завертел головой, ему интересно стало - в какой стороне отсюда находилось его Горье.
  - Вон там! - Гума, шедший рядом с Ай-яяйем, понял, что он хочет, и указал рукой на видневшиеся далеко-далеко впереди и вверху пики темных скал. - И оттуда на запад, примерно, вот, так, - и Гума чуть повернул руку, чтобы она указывала не прямо вверх, а немного в западном направлении.
  - Далеко! - покачал Ай-яяй головой.
  - А что ты думал, - хмыкнул гудавайс, - полмесяца пути!
  - Сколько-сколько? - недоверчиво спросил Ай-яяй. Ему помнилось, что он спустился с Горья всего за каких-то полтора дня.
  - Идем-идем, - потянул гнома за рукав Гума, - нечего стоять... Отсюда полмесяца точно будет, - уточнил он, шагая пообочь с Ай-яяйем. - А от нас, гудавайсов, конечно, поменьше - недели полторы.
  - Нет! - твердо сказал Ай-яяй. - Отсюда не знаю сколько, но к харчевне - Ай-яяй теперь знал, что дом, где все едят, называется харчевней - я вышел через день с половиной, после того, как покинул пещеру!
  - Ага, - насмешливо произнес Гума, - а вид у тебя был, будто ты неделю с данни в обнимку скакал.
  - Я точно знаю, - озлился Ай-яяй, - я шел полтора дня!
  - Это ты бастардиям расскажи, - тоже разозлился Гума, - они с глейстиг... - Гума резко прикрыл рот ладонью и на секунду замолчал... - никогда не встречались, - досказал он шепотом, испуганно поводя глазами то вправо, то влево, хотя, кроме них, вокруг были только одни гномы.
  - Ты чего это? - растерялся от перемены в поведении Гумы Ай-яяй. - Что с тобой?
  - Тсс... - снова зашептал Гума, ворочая головой во все стороны. - Накличем. У них слух отменный, могут прийти.
   Ай-яяй замолчал, обдумывая поведение слова Гумы, и заодно пытаясь сообразить, кто такие глейстиг. Так в полном молчании он прошел несколько десятков шагов, когда впереди раздался истошный вопль. Гудавайсы, кто как был - почти все без кольчуг и кожаных панцирей, чтобы не париться попусту в железе и коже, пока не дошли до опасных мест; кто в шлеме, а кто и без, перебросив из-за спины щиты, мгновенно сбились в плотный ком, ощетинившись копьями и дротиками. Ай-яяйя опять засунули в центр и сдавили со всех сторон. Часть гудавайсов быстро натягивала тетивы арбалетов. К гмайру Колодуна спешно подошел гмайр бастардиев, уже тоже сбитый в круг и тоже с гномами, не успевшими надеть доспехи. В середине круга бастардиев находились купцы-сиды со своими тюками. За бастардиями подоспели и трифинги.
  - Кто кричал? - спросил предводитель гмайра бастардиев, Аугдун.
   Кричал проводник. Бородатый крепкий гном-сфиврий дрожащей рукой указывал на большие, в рост гномов, куски гранита, торчащие из земли и оплетенные вьющейся травой. Мимо этих валунов им предстояло пройти. Там, рядом с валунами стояла тоненькая женщина в зеленой юбке и с распущенными длинными волосами.
   Гудавайсы и трифинги начали кричать все и сразу. С некоторым запозданием к ним присоединились и бастардии.
  - Накликал, - пробормотал Гума и заорал даже громче всех. Ай-яяй с недоумением смотрел на внезапно сошедших с ума гномов. Дикая какафония неслась со всех сторон. Гномы орали так, будто продали, по ошибке, самое дорогое, что у них было - своё мужское достоинство, и хотели, теперь, срочно вернуть его назад. Орали все - и гудавайсы, и трифинги, и бастардии. Ай-яяй не видел сидов, но, наверняка, орали и они... хотя, неизвестно как. Неожиданно гмайр сдвинулся с места, и вместе с Ай-яяем, зажатым в середине строя, сделал пару шагов по направлению к гранитным валунам. Ай-яяй плохо видел из-за спин, окружавших его гудавайсов, что происходит и уши у него уже болели изрядно от дикого крика. Он начал расталкивать гудавайсов, стремясь выбраться из круга. Длинноволосая женщина, весьма похожая на тех дам, с которыми он отплясывал в лесу, по дороге из Горья, стояла у них на дороге, подняв руки и заткнув ими уши. Наконец, ее чудное лицо перекосилось и стало уродливо-злобным. А затем она развернулась и, подметая траву подолом длинной юбки, в несколько прыжков, блеснув козлиными
  копытами, скрылась в недалеком лесу.
   Облегченный общий вздох гномов пронесся, казалось, по всей долине.
  - Пронесло, - слышалось в этом вздохе.
  - И меня пронесло, - громко сказал сосед Ай-яяйя, незнакомый крупный гном-бастардий, принюхиваясь к своим отвисшим штанам.
   Мимо Ай-яяйя к гудавайсам, к их командиру Колодуну, быстро прошел с несколькими дружинниками - бастардиями Аугдун, старший бастардиев и старший, вообще, всей охраны каравана.
  - Не стоять, не стоять, - прошумела команда по каравану.
  - Пошли, - сказал рыжий гном и направился куда-то в сторону, за кусты.
  - Куда? - спросил Ай-яяй.
  - Как куда? - переспросил гном. - Штаны чистить.
  - Что это было? - остановил Ай-яяй гнома.
  - Да они самые, - произнес бастардий, - глейстиг, не к добру помянутые.
  - Вот-вот, - подхватил неизвестно откуда появившийся Гума, - те самые, с которыми ты плясал. А я сдуру ляпнул, - зло сказал Гума. - Вернее, одна их них. Крик эти твари не переносят, а иначе бы набежало их сейчас сюда, и плясать бы нам всем неизвестно сколько... - Минуту помолчав, он добавил: - Тебе еще повезло, они могли и до смерти тебя затанцевать!
   Видя, что Ай-яяй не все понял, Гума пояснил: - Дамочки эти страсть как танцевать любят, но особая радость для них путника поймать и заставить танцевать! И водят его с собой, как животное на веревочке, потом неделю или месяц, а он и рад. Пляшет, пока не упадет замертво или не надоест им. И главное, если жив остается, после ничего не помнит. Будто уснул и проснулся. - И, конкретно, для Ай-яяйя произнес: - Ты для них неделю, не меньше, отплясывал! - Заодно, упреждая вопрос Ай-яяйя, добавил: - А до Горья от гудавайсов больше недели спускаться и не спорь. У нас ведуны-знахари и охотники в горы ходят, на три дня вверх поднимаются, а до твоего Горья не доходят...
   Пройдя по вытянутому длинным языком полю еще несколько часов, караван вышел на гребень каменистой гряды, по обеим сторонам которой глубоко вниз уходили бездонные провалы, а за ними, туда, дальше, виднелись скалистые горы. Гребень был достаточно широк, чтобы, голова не кружилась от постоянного заглядывания в пропасть. А потом, как-то быстро, гребень уперся в поднимающуюся вверх ещё одну гору и снова они полезли вверх, вверх, порой едва не скатываясь обратно. Ай-яяй мимоходом подумал - коль захочет кто устроить здесь засаду, никакая вооруженная охрана из гудавайсов, бастардиев и трифингов не поможет... И еще - так вот почему сиды оставили в селении сфивриев своих животных и сами потащили тюки - дорогу вдоль русла реки их ручные звери одолели бы, но этот марш-бросок с периодическими подъемами... Маловероятно!
  
   Хвала Истукану Каменному и Столбу Кварцевому, предкам-прародителям гномов, подъем был не долог, но, как заметил Ай-яяй, сидам, никому не доверявшим свои тюки, он дался нелегко. Еле добравшись до ровной площадки, они попадали без сил, окончательно перепачкав свои и без того уже грязные одеяния. Один из сидов, который никогда не нес тюки, видимо старший, скомандовал общий привал.
  - Слушай, - сказал Ай-яяй, усевшись-привалившись спиной к сидящему Гуме и тупо смотря на сидов, - у меня два вопроса. Первый - почему сиды носильщиков не наняли, чего они сами мучаются? И второй - неужели, вот это, и есть легкий путь?
  - А зачем им носильщики, - ответил Гума, доставая из-за пазухи сухую лепешку, оставшуюся после завтрака... - Будешь? - спросил он. - Давай, - согласился Ай-яяй. Гума разломал лепешку надвое... - Вон, их сколько на пять тюков. Да, и товар, наверное, сильно хрупкий, не доверяют никому... А, насчет легкого пути... Не знаю. Но слышал, Аугдун говорил, что это последний трудный участок на дороге - дальше путь идет по плоской местности.
   Ай-яяй встал и, продолжая жевать кусок лепешки, направился к гному-проводнику.
  - Я сейчас, - сказал он Гуме.
  - Еще немного пройдем вперед, - услыщав шаги Ай-яяйя и не дожидаясь пока Ай-яяй
  присядет рядом, произнес, устроившийся на небольшом плоском камне, проводник. Он тоже жевал лепешку. - А там небольшой спуск и дальше по лощине до самых Плоских Вершин.
   Ай-яяй опустился на землю возле него.
  - Ты из горных гномов, - сказал проводник-сфиврий, стряхивая остатки лепешки с бороды. Он не спрашивал, он утверждал. - Далековато забрел, - продолжил гном. Потом помолчал и добавил: - С Плоских Вершин начинается земля слуа. - Проводник на секунду замолк, и затем спросил: - Ты, ведь, это хотел узнать? - Ай-яяй кивнул. Сфиврий помолчал, а потом обронил: - На границе со слуа я вас покину, но, на всякий случай, знай - у тебя палка оббита чистым железом, слуа боятся его...
   Лощина, о которой говорил проводник, через день пути превратилась в глубокое каменное ущелье, по обеим сторонам которого медленно вырастали громадные, стремящиеся в поднебесье скалы - сначала небольшие каменные наросты, похожие на дома-башни сфивриев, а потом и отвесные каменные стены. Время от времени в ущелье попадались кусты и небольшие кривые деревца, торчащие из трещин каменной подошвы ущелья, но, к удивлению Ай-яяйя, и близко не встречалось - не заметно было и не слышно - никакой живности. Ни птиц, ни жучков и ни даже юрких ящериц, которые грелись на камнях даже в самых пустынных местах Горья. Мошкары и то не было, этого противного гнуса, одолевавшего караван все время, пока они не вошли в горловину ущелья. Правда, несколько раз над головами гномов, высоко, проплывал орел, но не тот громадный идаго, что спикировал на гудавайсов внизу, на равнине, а совсем другой, гораздо мельче. Впрочем, и Гума, и Земиг, и остальные гудавайсы, все равно, не преминули спросить у Ай-яяйя, не его ли это очередной знакомый. Похоже было, что у гудавайсов сложилось стойкое мнение, будто все орлы в горах - это знакомые Ай-яяйя.
  
   Глава 6
  
   Прошло два дня. За это время Ай-яяйю несколько раз пришлось применить свое умение горного гнома работать с железом, то есть то, ради чего хитрый Колодун и заманил его в отряд. Подручными средствами, используя валяющиеся прямо под ногами камни и
  парочку, припрятанных Малту инструментов, он заточил меч Колодуна, а также купленный ему, Ай-яяю, Колодуном топор, а заодно и меч Гумы до такой остроты, что они стали напоминать оружие, изготовленное в Горье. А, так как, у гномов, пока они не вступили на опасные земли, свободного времени по вечерам хватало и, в придачу, каждый воин привык бахвалиться своим оружием, то, вскоре, к Ай-яяйю выстроилась целая очередь из гномов, желающих довести свое оружие до подобной остроты. Однако, тут, Ай-яяй быстренько переложил эту проблему на плечи Малту, просто несколько раз продемонстрировав, как надо затачивать оружие. А также показав, что при этом никак не обойтись без парочки тоненьких напильников - не грубых и дешевых, имеющихся у каждого, а из особого сплава, дорогих, которые были в наличии лишь у десятника Малту. Теперь гномы каждый вечер приставали не к Ай-яяйю, а к Малту, и это, естественно, десятника в восторг не приводило. Тем более, что и бастардии с трифингами, прослышав о заточке горного гнома, как бы ненароком, тоже стали интересоваться у Малту: - А не даст ли он и им инструмент на вечер или два? - Конечно, заточить оружие, как Ай-яяй, мало у кого выходило - тут требовалось, все-таки, определенное умение, но, кое-что, подобное получалось. А, пока, Гума каждый вечер, как только привал, заставлял Ай-яяйя упражняться с боевым топором, доводя приемы владения им до автоматизма - мало-помалу Гума, почему-то, пришел к выводу, что его ученик прирожденный воин. Еще в самом начале карьеры Ай-яяйя, как воина гмайра гудавайсов - на первой же стоянке в селении сфивриев - Гума, являвшийся лучшим в отряде на топорах и вторым на мечах - после Колодуна - заставил Ай-яяйя показать на что он способен. Гума поочередно давал Ай-яяю дротик, длинное копье, топор, молот и даже, одолжив еще один меч у Колодуна, меч. Посмотрев, как Ай-яяй бросает дротики, Гума сказал, что ничему новому он здесь научить Ай-яяйя не может и, вообще, похоже, метание дротиков является национальной забавой горных гномов. Вероятно, едва проснувшись поутру, они первым делом бегут пометать дротик во что-нибудь, а уж потом занимаются своими делами... А, вот, на копьях... Ай-яяй, получив несколько чувствительных ударов от Гумы и отбросив мешающий ему щит, перехватил копье, как палку и так треснул им своего учителя, что Гума, под гнусный хохот видевших всё это гномов, свалился кулем на землю.
  - Теперь я понимаю, почему ты всюду таскаешь с собой палку, - охая, произнес, поднимаясь Гума. - А-ну, пошли прочь, бездельники, - крикнул он, гномам-зрителям. И добавил: - Иль кто хочет против меня стать? - Затем, обращаясь к Ай-яяйю, продолжил: - Тут ты многих переплюнешь! Ладно, мы к этому еще вернемся. - Затем Гума заставил Ай-яяйя по очереди взять топор, молот и меч. Меч Гума выбил у Ай-яяйя в первую же минуту, а топором и привычным для горного гнома молотом Ай-яяйя, все же, сумел изрядно, особенно молотом, помахать, прежде чем гудавайс вышиб их у него из рук. Из Ай-яяйя требовалось сделать воина в кратчайшие сроки, поэтому от меча, поскольку Ай-яяйя совсем не владел техникой боя на мечах, Гума сразу отказался. Потом Гума отказался и от молота, решив, что он, все же, пока рановат для Ай-яяйя, и, в конце концов, остался один топор. Кое-что Ай-яяй уже умел им, что и продемонстрировал - курс "молодого бойца", пройденный в Горье, он не забыл. Кстати, на тех же курсах "молодого бойца", он научился и правильно метать дротики, но Гума об этом не знал и списал навыки владения Ай-яяйем топором и дротиком на счет условий жизни горных гномов - кто их знает, горных, может они там топором зубы чистят и дротиками кашу едят. После того, как Гума определился с оружием для Ай-яяйя, Колодун с утра пораньше, до выступления каравана в поход, вместе с новоиспеченным воином поднял с постели кузнеца сфивриев и лично купил у него для Ай-яяйя копье, пару дротиков, боевой топор, правда Ай-яяй выбирал топор сам, и небольшой, с металлическим острым умбоном в середине, оббитый по краю металлической полосой круглый щит сфивриев - у гудавайсов щиты имели другую форму, но кузнец продавал только щиты сфивриев. От тяжелого широкого боевого ножа, необходимого дополнения к топору, Ай-яяй отказался, решив, что обойдется временно своим, тем, которым был у него с самого Горья. Нож Ай-яяйя пусть и не был столь устрашающего вида, но по качеству намного превосходил все ножи кузнеца. Даже сфиврий, увидев нож Ай-яяйя, с ходу предложил меняться - два своих боевых ножа против ножа Ай-яяйя, но гном отказался. Кольчугу же и шлем, висевшие тут же, в кузне, Колодун отказался покупать, сказав, что для воина-новичка это слишком дорогие вещи. Одна кольчуга стоила столько, сколько десять топоров с полным комплектом копий, дротиков и ножей. Но зато Колодун приобрел у кожевенника, тоже поднятого ими ни свет, ни заря, кожаную куртку с нашитыми на нее металлическими бляхами и стеганный плотный колпак - заменитель шлема. Отдав оружие и доспехи Ай-яяйю, Колодун честно предупредил, что стоимость вооружения он высчитает из доли, причитающейся Ай-яяйю в конце похода. Последующие дни, каждый вечер, Ай-яяй облачался в кожаную куртку, надевал на голову стеганый колпак, брал тяжелую палку или топор - смотря, что говорил Гума - и начинал махать ими, под присмотром Гумы, до полного изнеможения. Одновременно Ай-яяй учился грамотно пользоваться щитом - не только отбивать им удары, но и наносить их. А поскольку Ай-яяй был горным гномом и прилежным учеником, то Гуме, вскоре, было чем гордиться. За несколько дней Ай-яяй сумел, с учетом своих природных данных и предыдущей подготовки в Горье - о которой Гума не подозревал - стать почти настоящим воином. Конечно, многого Ай-яяйя еще не знал и не умел, но свое неумение он восполнял смекалкой, сноровкой и силой - хоть половина гудавайсов в гмайре и была выше его на голову, но силой с горными гномами им было не тягаться. Вот, только воевать в строю - держать строй, опираться на товарища и самому подстраховывать товарища, Гума научить Ай-яяйя не мог, в походе просто негде было...
   Наутро второго дня, проводник, объявив, что дальше по ущелью начинается территория слуа, забрал свою плату и покинул караван. Воины, быстро перекусив и не дожидаясь приказа командиров, стали надевать на себя полное вооружение. А перед самым выходом бастардии взяли в двойное кольцо сидов, трифинги переместились в авангард, а гмайр гудавайсов, наоборот, теперь шел позади. В таком порядке и двинулись. Сначала все было как обычно, как вчера, как и позавчера, как и за день до этого. Солнце только-только встало, но день уже намечался быть теплым и чистым. От остывших за ночь скал и камней
   еще тянуло холодом, и гномы слегка поеживались. Четко слышался топот сапог и - бастардии предпочитали высокие закрытые сандалии со шнуровкой, а что было на ногах у сидов, вообще неизвестно - и сандалий. Гномы лениво переговаривались, звякало оружия и, время от времени, раздавались приказы Колодуна или старшего по каравану - Аугдуна. А потом, сразу, резко, все изменилось. Словно промело по ущелью чем-то вязким и сырым. И любые разговоры моментально стихли. Ущелье, вроде, осталось таким же, и также стояли неприступно скалы по сторонам ущелья, и под ногами шуршал то камень, то сухая земля, реже крупный каменистый песок... Само ущелье шло сначала под уклон вниз, а потом начало, понемногу, подниматься вверх. И валуны, везде были разбросаны громадные валуны. Но, если раньше они казались просто камнями, то сейчас, словно нечто зловещее, таилось в каждом из них. И не только в валунах. Все, что вчера еще было простым и обыденным, сейчас, будто, скрывало какую-то угрозу. Гномы продвигались вперед настороженно и с опаской. Через несколько километров пути ущелье стало расширяться, а скалы, прикрывающие обе стороны ущелья отступать... К середине дня ущелье уже окончательно превратилось в некую долину, но долину необычную, будто состоящую из отдельных кусков. Полкилометра-километр голой, сухой земли, затем, такой же лысый взгорок, а за ним низина. И в низине уже во всю из-под земли бьют родники, буйно растет трава и кусты, сверкают озерца кристально чистой воды. Однако никакой
  живности здесь, также, как и в ущелье, несмотря на изобилии воды и травы, и в помине не было...за исключением все тех же, иногда проплывавших высоко в небе, орлов... А, затем снова небольшой подъем и сухая земля. Да, и везде - на взгорках, в низинах, множество разбросанных плит гранита...
   А потом ветер, с утра прогуливавшийся по ущелью - долине и дружелюбно сопровождавший гномов, исчез. Ни с того, ни с сего, просто взял и исчез. Еще, когда взбирались на очередной взгорок дул, сильно дул, прямо-таки подталкивал в спину, а стоило только каравану перевалить вершину и начать спуск, он прекратился. А солнце уже стояло высоко, и воздух изрядно нагрелся... И сразу стало душно.
  
   Гудавайсы шли последними, когда воздух будто лопнул и, откуда-то, поплыла жуткая вонь. Именно в этот момент Ай-яяй услышал, первый раз услышал, как кричат сиды. Тонкий, раскалывающий голову, заставляющий учащенно биться сердце - крик-визг сидов. А трифинги уже спустились во внезапно загустевшую белым туманом низину и туда же, в низину, следом за ними спускались бастардии с сидами. И лишь гудавайсы еще оставались наверху, на взгорье... А, потом трифинги захрипели и те из бастардиев, кто вошел в туман тоже...захрипели. Остальные бастардии, окружив купцов-сидов, быстро попятились назад, на взгорок.
  - Арбалетчики ко мне! - закричал Колодун.
   - Малту, Гума, помогите бастардиям!
   Гмайр гудавайсов, четко, слаженно, разделился натрое и две из трех частей, ринулись вниз, обтекая с обеих сторон бастардиев с купцами-сидами. Арбалетчики-гудавайсы, центр гмайра гудавайсов, стоя на горе, спешно натягивали тетивы. Колодун обнажил меч.
  - В линию! - скомандовал Колодун арбалетчикам и поднял меч.
   Закричали-запели на языке гномов сиды.
  - Факелы! - услышали слова сидов гудавайсы.
   Ай-яяй был в десятке Гумы, прикрывшем правое крыло бастардиев. Ощетинившиеся копьями гудавайсы и бастардии, шаг за шагом, отступали назад от медленно ползущего к ним тумана. Ни гудавайсы, ни бастардии не решались применять дротики, боясь, что в тумане еще есть живые трифинги и бастардии. Наверху, на взгорке, гудавайсы-арбалетчики, отложив арбалеты, поджигали факелы, те самые, которых, по пути, в ущелье, изготовили не менее ста штук - так требовали сиды.
   К пятившимся гномам рванулся, неожиданно, клок белой мглистой пены и сразу поглотил несколько воинов. Визг и утробное рычание, будто огромный олдан - зверь с длинными клыками, изредка встречающий в горах и не боящийся нападать даже на драконов - рвал там, в белой пене, на куски и заживо пожирал воинов, донеслись до гудавайсов и бастардиев из тумана. Железный ком гномов, выставивших копья и прикрывшихся щитами, качнулся назад - и мгновенно стала видна пустота на месте, где вязкое месиво накрыло воинов-гномов. Держащие оборону рядом с Ай-яяйем пожилой Лемга, с которым Ай-яяй уже успел немного сдружиться, и плохо знакомый ему молодой гудавайс, разом исчезли в густом тумане. Гном еще услышал крик Лемга, а в следующий миг белая мгла накрыла и самого Ай-яяйя, и часть гудавайсов вместе с бастардиями.
   Гума, не видя рядом Ай-яяйя... - Учти, Гума, воинов много, а мастер он один, - предупреждал его Колодун в первый же день появления Ай-яяйя в отряде, тем самым требуя не только учить, но и беречь горного гнома... - прыгнул вперед, в плотный жирный кисель-туман.
  - Прикрывай! - крикнул Гума стоявшим рядом воинам. И прикрывая Гуму, выплеснулся вперед железный клин гудавайсов, таща за собой и бастардиев...
   Сверху в туман начали падать факелы, и туман вмиг зацвел и потемнел, разрываясь на отдельные куски...
   Ай-яяй, как учил его еще, до Гумы, Руах Бугристый, бывалый вояка из сородичей Ай-яяйя, прикрылся щитом и в слепую ударил копьем туда, где слышалось рычание и чавканье. Копье воткнулось во что-то и тут же копье дернули так, что Ай-яяй выпустил его. Гном схватил дротик и метнул его туда же, куда ткнул копьем. Где-то впереди злобно кашлянули и появившаяся из тумана рука - не рука, скорее почерневшая кость с сухими длинными пальцами и когтями, царапнула по щиту Ай-яяйя. На щите гнома появились глубокие борозды...
   Факелы, падавшие и падавшие в туман, разорвали молочную мглу, разделили ее на тонкие полосы...
   Ай-яяй увидел на освободившейся от тумана земле, в нескольких метрах от себя, лежащего Лемга, вернее, то, что от него осталось -тело в кольчуге, голову с седой косичкой, вывернутую в обратную сторону, кровавое месиво вместо шеи и оторванные ногу и одну руку, все еще сжимающую копье. А рядом, держа копье Ай-яяйя и грызя вторую руку Лемга, стояло существо, от которого исходил удушающий запах тухлятины. И такими тварями была заполнена вся низина.
   Существо повернуло голову и на Ай-яяйя уставились тусклые безжизненные глаза. Глаза твари, напоминавшей восставший из мертвых труп. На секунду гном выпал из реальности...
   В существе было что-то от гномов и от гоблинов, и в тоже время оно не являлось ни тем, ни другим. Оно просто было мерзостью. Выше любого из гномов, с выпирающими из грудины черными костями-ребрами и торчащим между этими ребрами дротиком Ай-яяйя. Дротик совсем не мешал твари. А за спиной твари виднелся еще один, безголовый обгрызенный труп.
   Пауза прошла и тварь, отбросив руку Лемга, прыгнула на Ай-яяйя. Ай-яяй инстинктивно схватил свою палку, а не топор... - ...твоя палка оббита чистым железом, слуа боятся его, - говорил проводник-сфиврий... - посох, который всегда носил с собой, и ткнул им в слуа. Тварь взвизгнула так, что у Ай-яяйя аж уши заложило, и отскочила в сторону. Посох легко пробил грудную клетку слуа и не просто пробил. Долю минуты мерзкое существо стояло и смотрело на Ай-яяйя, а потом задымилось и горсточкой костей осыпалось на землю. И тут же, Ай-яяй, перекинув щит за спину, быстро завертел своей палкой над головой, прикрывая посохом не только себя, но и попавших в туман вместе с ним гудавайсов и бастардиев.
  - Назад, все назад! - закричал позади, ворвавшийся в туман Гума. - Назад, Ай-яяй!
   Несколько мерзких существ бросились к Ай-яяйю, но, заметив блеск чистого железа, отпрянули. Гном, не прекращая крутить палкой, сделал выпад - и достал очередную тварь. Слуа опять взвизгнула так, что у него заложило уши и, пойдя дымом, осыпалась костями на землю. Неожиданно Ай-яяй услышал пение, а может и крик сидов, затем страшный гул пошел вокруг, воздух стал твердеть, и даже, будто, трескаться. Голову Ай-яяйя зажало, словно в тиски, а потом...
   Очнулся Ай-яяй, лежа на траве. Рядом кто-то ходил. Ай-яяй с трудом разлепил глаза - вроде, ноги гномов. Он повернул голову - возле лежало еще несколько таких же, как он "страдальцев"-гномов. Ай-яяй присмотрелся. Нет, никого из них он не знал. Двое, кажется, гудавайсы и один похож на бастардия.
  - Очухался? - произнес знакомый голос сверху.
   Ай-яяй посмотрел вверх. Колодун и Гума, ухмыляясь, с высоты своего роста смотрели на него.
  - Где я? - прохрипел Ай-яяй.
  - В безопасности, - ответил Гума. - Хотя мне, вот он, - Гума указал пальцем на Колодуна, - и намылил холку за тебя.
   Ай-яяй попытался сесть, но в голове, словно одно ведро воды перелилось в другое, и он упал на траву опять. Внезапно ему на память пришли последние события - кровавые ошметки тел гномов, издающие трупный запах твари, их пустые глаза и сильный удар изнутри в голове.
  - А где? Слуа... Где? - спросил он, снова впадая в забвение. Ему показалось, что он отключился всего на секунду, лишь увидел в забвении опять жутких уродливых существ и....
  - Хорошо им досталось, - услышал Ай-яяй голос Колодуна. - Слава Столбу Каменному и Горгулье Великому, что, хоть, живы остались.
   Ай-яяй почувствовал, как на него льют воду. Он открыл глаза и снова увидел смотрящего на него Гуму с котелком воды в руках.
  - Хватит поливать меня, - выдохнул Ай-яяй. - Я не кустик.
  - Ого! - воскликнул Гума. - Шутишь - значит жить будешь.
   Гума помог Ай-яяйю сесть. В голове Ай-яяйя шумело, но сидеть он уже мог.
  - Сиди-сиди, - пробормотал Гума, - мы здесь ночуем сегодня. А завтра... - он замолчал не договорив.
  - Что со мной было? - спросил Ай-яяй у Гумы.
  - Да, все хорошо, - произнес Гума, - ты попал под колдовство сидов.
   Ай-яяйю показалось, что свет у него в глазах начал темнеть.
   - Плохо мне, Гума, - пожаловался он гному. - В глазах темнеет.
   Гума неожиданно и громко расхохотался.
  - А сколько ты валялся без сознания, как думаешь? - отсмеявшись, спросил он.
  - Сколько? - вяло поинтересовался Ай-яяй.
  - Много! - ответил Гума. - И ночь уже не за горами. Ты, с тех пор, как шарахнуло вас, так и лежал. Но ты еще крепок, чувствуется в тебе закваска горного гнома. А Греп, Крун и бастардий еще не скоро очнутся, - снова стал серьезным он. И добавил: - Так, что тебе заранее спасибо от них. Если бы не ты, попали бы они прямо на корм к слуа. А, вообще... Когда ты рванул вперед и слуа от твоей палки шарахнулись, сиды, аккурат, и применили свое колдовство. Именно с его помощью они и рассчитывают пройти через слуа.
  - А слуа что? Погибли все?
  - Ага, - опять развеселился Гума, но, как-то, с горечью, - погибли... Как бы не так! Те, кто попал под удар, рассыпались в прах, а большая часть просто разбежалась. А потом, - Гума помрачнел, - началось... Разбежавшиеся слуа стали выть и от их воя поднялись все наши... Те, которые уже мертвые. Они лежали там по всей низине, все, кто попал в туман - трифинги, бастардии, Лемга, Руун, Крима. Безголовые, безрукие, одноногие и безногие совсем, они пошли и поползли на нас... Хорошо, что ты ничего не видел. Мы рубили их на кусочки, иначе никак... Короче, - подвел черту гудавайс, - это не хорошо, но теперь, если кто погибнет, сами в куски мертвого рубить будем.
  
  
   Глава 7
  
   Второй раз слуа напали на рассвете. Использовать туман для прикрытия они уже не смогли - по всему периметру караван охраняли воины с зажженными факелами, факелами, рвавшими туман и не дававшими ему превращаться в опасную белую мглу. А без сырого тумана густой трупный запах тут же выдал подбирающихся к каравану тварей и прежде, чем они успели напасть, сиды протянули свои руки в сторону слуа и опять завели свою песню. Над тварями отвердел воздух, стал белым, плотным, а затем пошел трещинами и скрывавшиеся в кустах, за деревьями и камнями слуа стали рассыпаться в пыль...
   Больше слуа не нападали "всей кучей". Караван находился на их землях, но караванщики перестали быть легкой добычей. Теперь слуа, как хищники, следили за караваном, и нападали на гномов поодиночке - Ай-яяй, как-то, даже поделился с Гумой мыслью, что, вероятно, до появления здесь каравана слуа охотились друг на друга и, потому, нападать поодиночке им, похоже, привычнее. Хотя Колодун и Аугдун запретили воинам отходить от каравана по нужде, в несколько раз увеличили ночную стражу и по малейшему поводу сразу обращались, а если дело было ночью, то и будили сразу сидов, охранники каравана все равно гибли почти каждый день и почти каждую ночь - в основном, ночью. Да, и как было не гибнуть, если единственное, чего эти твари боялись - это колдовства сидов и чистого железа на посохе Ай-яяйя. Реагировать же на все нападения слуа сиды просто не успевали, и Ай-яяй со своим посохом не мог носиться целыми днями и ночами то туда, то сюда по каравану. Правда, твари не очень любили еще огонь и это, как-то, выручало гномов. И с посохом Ай-яяйя, по его согласию, дежурили по очереди все воины, но...
   На третьи сутки пребывания каравана на земле слуа, в первой ночной страже дежурил Ай-яяй. Он, конечно, уступал в воинском мастерстве гномам, назначенным командирами гудавайсов и бастардиев, зато со своим посохом управлялся лучше их, а после того, первого, столкновения со слуа - когда он прикрыл, попавших в туман воинов, Ай-яяй приобрел у гномов даже определенный авторитет. Когда же Гума и Малту еще и рассказали бастардиям, а через них и сидам, что тот огромный орел-идаго, которого они видели над гудавайсами в первый день их знакомства, прилетал, конкретно, к Ай-яяйю, горного гнома совсем зауважали. Особенно сиды. Дело в том, что идаго являлся одним из воплощений их грозного бога Уушассы-льк и его появление над гмайром Колодуна означало, что предприятие сидов лишь в том случае будет удачным, если они привлекут к участию в нем гудавайсов. А теперь выяснилось, что не просто гудавайсов, а, вполне конкретного гнома, по имени Ай-яяй...
   Темнота вокруг стояла почти непроглядная, на небе едва мерцали звездочки и чуть-чуть светило солнце Зуана - ночного бога гномов и гоблинов. Воинов в охране находились не менее, чем по трое - строжайший приказ командиров - с зажженными факелами в руках и на небольшом расстоянии от другой такой же тройки. Между тройками находились чадящие - из полусырых дров - разложенные костры, по периметру окружавшие караван. И каждый из воинов всматривался и внюхивался в темноту - не потянет ли откуда сладковато-тухлым запахом, запахом слуа...
   Судя по времяощущению Ай-яяйя, шёл, примерно, второй час ночи. Скоро его дежурство и хождение между караулами должно было закончится. И вдруг ближний к Ай-яяйю стражник-гном крикнул: - Слуа!
   Ай-яяй мгновенно бросился к караульным. Столб взлетевших ярких искр на секунду ослепил его, удушливая вонь ударила в ноздри. Крик. Сип... Тварь, каким-то образом, не дав себя почуять, подобралась к самому оцеплению, к освещаемой костром и факелами светлой границе в ночной тьме, но в последний момент не рассчитала и прыгнула прямо в костер. Стоя в огне, длинными руками с когтями она пыталась достать кого-нибудь из охранников-гномов. Ай-яяй на едином выдохе крутанул посох, подбивая твари руки... Дикий пронзительный визг. Слуа сделала попытку выпрыгнуть из костра, но гномы ткнули факелами ей в глаза, тварь подалась в сторону, и Ай-яяй всадил посох прямо ей в грудь. Слуа открыла темный провал рта, Ай-яяйю на минуту показалась, что вокруг пропали все звуки... А, затем тварь осела, рассыпаясь в прах.
  - Все живы? - еще не совсем ощущая звуки мира, просипел Ай-яяй.
  - Все, - спокойно ответил длинноволосый, с холодными глазами воин-бастардий, видимо, старший тройки. А стражники, напарники длинноволосого, начали, зачем-то, усиленно отряхиваться, пытаясь скрыть за этим занятием свой, только что пережитый страх.
  - Ай-яяй! - неожиданно позвали гнома, тревожно позвали, стоявшие чуть дальше на карауле гудавайсы.
   Ай-яяй бросился к караульным.
   Двое гудавайсов - Кукун и дылда-воин из молодых, напряженно всматривались и внюхивались в окружавшую темень за порогом света их факелов и костра.
  - Что случилось? А где третий и кто старший? - одновременно выпалил Ай-яяй.
  - Рик-Молоток пропал, - не оборачиваясь к Ай-яяйю и всматриваясь в темень, произнес Кукун.
  - Рик и был старший, - добавил дылда, также, не поворачиваясь.
  - Как это произошло? - спросил Ай-яяй. - Не поворачиваться, смотреть! - тут же громко крикнул он, пресекая естественную попытку караульных повернуться к нему.
  - Да, на мгновение оглянулись, - сказал Кукун, стоя спиной к Ай-яяйю, - посмотреть, что у соседей. Повернулись, а Рика уже нет!
   Ай-яяй скрипнул зубами. Получается, две твари одновременно подобрались к каравану и, когда одна напала на гномов возле одного костра и стражники, возле другого, на секунду, потеряли бдительность, вторая воспользовалась моментом и, тут же, утащила одного из этих стражников.
  - Юк! Юк-юк-юк! - выругался Ай-яяй. Рик сам был старшим и не должен был допускать такого - даже секундную потерю бдительности. - Юк! - снова ругнулся он.
  - Теперь старший ты! - сказал Ай-яяй Кукуну. - Еще раз отвернетесь... В общем, сами понимаете, где окажетесь...
   Кукун виновато запыхтел.
  - Сейчас я найду вам третьего, - сказал Ай-яяй и шагнул к ближайшему догорающему костру внутри периметра, костру, подле которого спали, подложив под себя щиты и ветки кустов, свободные от дежурства гномы. Не доходя пару шагов до гномов, он остановился, высматривая, кого из них настолько разбудил шум схватки и визг слуа, что он не спит. Один из бастардиев, с большим, еще больше, чем у Ай-яяйя горбатым носом, все перекладывал охапку веток то туда, то сюда, недовольно бурча при этом. Ай-яяй направился к нему.
  - Надо заменить караульного, - сказал Ай-яяй, присев возле воина.
  - Что? - вскинулся гном.
  - Надо заменить караульного, - тихо повторил Ай-яяй.
  - А... Это ты, - протянул гном, узнав Ай-яяйя. И спросил: - Что случилось?
  - Караульный погиб, - обронил Ай-яяй. - Зазевался. Теперь надо третьего.
   Бастардий молча поднялся и, не говоря ни слова, начал надевать куртку с нашитыми металлическими пластинами. Потом нахлобучил на голову шлем с подстежкой, взял щит, сунул в ножны тяжелый нож, прихватил, неизвестно зачем - все равно, слуа на них не реагировали - пару дротиков и, последней, поднял с земли палицу-молот. Бастардий хотел взять еще факел, но Ай-яяй остановил его.
  - Не надо, там есть! - коротко сказал он.
  - Хорошо, - кивнул бастардий. - Есть так есть. Пошли!
   Ай-яяй направился в сторону неполной тройки караульных. Гном шел за ним.
  - Это мы! - сказал, перед выходом из темноты на освещенную часть у караульного костра Ай-яяй, сказал, чтобы не заставлять нервничать и так напряженных после недавнего нападения гномов. - Я привел третьего.
  -Слышите? - поднял предостерегающе руку молодой гудавайс. Все замерли. Теперь уже и Ай-яяй и гном-бастардий, которого он привел и даже соседние караульные посты услышали тонкий, то повышающийся, то понижающийся, доносящийся издалека вой.
  - Так они выли в первый день, после нападения в тумане, - произнес Кукун, - а потом мертвые из наших полезли на нас...
   Не успел Кукун договорить, как в темноте, за сигнальным костром раздались тяжелые шаги. Через нескольких минут, в полосу света вышла фигура. Шатаясь, тяжело ступая и подволакивая разорванную выше колена ногу, Рик-Молоток, со склоненной на грудь - из-за переломанной шеи, из которой торчала белая кость позвонка - головой, с выцарапанными пустыми глазницами, выставив впереди себя руки со скрюченными пальцами, появился в круге света.
  - Бей его! - первым среагировал на "живого" мертвеца, приведенный Ай-яяйем воин-бастардий - ему было легче, он не был гудавайсом, не знал Рика и потому не испытывал сомнений. Бастардий, взмахнув молотом, кинулся вперед, на мертвого гнома. В это время вой слуа затих и Рик остановился и затоптался на месте. Гудавайсы и Ай-яяй застыли - гудавайсы не могли решиться ткнуть факелами в Рика, который, буквально, еще десять минут назад был с ними. И Ай-яяй тоже не мог решиться ударить мертвого гнома и не просто гнома, а Рика, которого он знал. Ситуацию исправил всё тот же бастардий. С уханьем он опустил на стоящего мертвеца занесенный молот. Хлюпанье, чвяканье, треск и...ни головы, ни тела у того, кто раньше был Риком, больше не существовало. Лишь одни ноги с тазом продолжали стоять.
  - Сторожить! - крикнул Ай-яяй Кукуну и молодому гудавайсу, требуя от них нести караул и, тем самым, морально облегчая их участь, освобождая от добивания того, с кем они только что делили еду и говорили "за жизнь". Одновременно Ай-яяй шагнул вперед и, держа в одной руке посох, второй выхватил топор и рубанул по существующим самим по себе ногам Рика-Молотка. Глуховато-мерзкий звук и каждая нога, сама по себе, упала на землю. А следом молот бастардия превратил их в сгустки переломанных костей и ошметки мяса...
   Когда Ай-яяйя сменил воин, из назначенных Аугдуном и Колодуном, Ай-яяй сначала закопал остатки бывшего гудавайса Рика-Молотка и по обычаю своих сородичей - горных гномов, насыпал немного каменной крошки сверху на место захоронения Рика. Потом, также, по обычаю горных гномов, обратился к матери-земле и стихиям огня и воды, прося присмотреть их за хорошим гномом Риком, и только после этого двинулся спать. Возле костра, у которого располагался десяток Гумы - Гума был вторым десятником в гмайре гудавайсов - сидело трое, как и Ай-яяй, сменившихся с караула воинов. Ай-яяйя сразу попытался устроиться, чтобы лечь - до рассвета еще оставалось время и можно было поспать, но сразу улечься не получалось. То щит не так лежал, то поза неудобная и что-то упиралось в бок... Ай-яяй обратил внимание на отсутствие Гумы - в эту ночь десятник не дежурил и мог дрыхнуть, хоть до рассвета, однако вместо этого, где-то, "зубы точил". В конце концов Ай-яяй почти устроился и даже смежил веки... Но у костра послышались чьи-то шаги.
  - Ай-яяй, - тихо прошептал голос Гумы. - Ты спишь?
  - Нет, юк, гуляю, - брякнул недовольно гном, не открывая глаз. - Тебя жду!
   Гума явно присел рядом.
  - Как сегодня? - спросил он. - Отбились от слуа?
  - Рик-Молоток погиб, - произнес Ай-яяй и, все же, разлепил веки.
  - Я слышал зов слуа, - сказал Гума, похоже, не собираясь дать уснуть Ай-яяйю. - Это из-за него?
  - Сам не спишь и мне не даешь, - пробурчал Ай-яяй. - Да, из-за него. Слуа утащил Рика. А потом Рик вернулся... - Ай-яяй не хотел вспоминать, что произошло с Риком, и поэтому разозлился. - Ты ради этого мешаешь мне спать? - зло спросил он Гуму.
  - Нет, - неторопливо ответил десятник. - Вставай! - неожиданно холодно приказал он Ай-яяйю.- Пошли!
  - Куда пошли?- возмутился гном.- Я только что пришел и, если сейчас не усну, завтра буду никакой!
  - Я знаю, - произнес Гума, - но есть разговор. Серьезный. Колодун и Аугдун ждут нас у палатки сидов. А, насчет, завтра - возможно, завтра караван, вообще, никуда не двинется с места.
   Возле единственной в лагере белого цвета палатки, как бы служившей центром остановившегося на ночь каравана - в отличие от спящих прямо на земле гномов, сиды всегда ставили на ночь большую палатку - на земле сидели Аугдун, Колодун, Малту, трое гномов-десятников из бастардиев и четверо сидов в светлых одеяниях.
  - Садись, - сказал Колодун подошедшему Ай-яяйю.
   Ай-яяй заметил, что все, включая и бледных, как утренний рассвет сидов, смотрят на него.
  - Интересно, что это они увидели на мне, - подумал гном.
  - Ты в курсе, что происходит с караваном? - спросил Колодун.
  - Да, вроде, с караваном все хорошо, - осторожно сказал Ай-яяй, садясь на землю рядом с Гумой, и не понимая, куда клонит Колодун. - Только, все время, кто-нибудь гибнет.
  - Тогда слушай, - произнес Колодун. - В первый же день, как караван вступил на землю слуа, погибли все трифинги и шестеро бастардиев с тремя гудавайсами. На следующий день нападение удалось отбить. Но слуа быстро поумнели, и уже ночью погибло двое караульных. Следующей ночью погибло еще трое, да за эту ночь уже один... - Колодун вопросительно посмотрел на Гуму, тот подтверждающе кивнул головой. - Итого, выходит, минимум, по два гнома каждый день. - Колодун замолчал, давая Ай-яяйю проникнуться сказанным. Потом собрался продолжить, но Аугдун, старший всей охраны каравана, решил взять разговор на себя.
  - Колодун хочет сказать, - произнес Аугдун, гном с длинными седыми волосами, чуть поменьше ростом, чем Колодун, но постарше возрастом, - что, как бы мы быстро не шли, к концу похода мало кто из нас в живых останется. Ведь, у нас впереди еще несколько недель пути по земле слуа... Мало кто, если мы что-нибудь не придумаем. - Помолчав, Аугдун негромко добавил: - Когда-то давно, по этой земле ходили караваны. А там, где ты видел селение сфивриев, находился богатый многолюдный город, город, за который постоянно воевали трифинги и сфиврии. Там взимали пошлины с идущих через горы караванов и там караванщики всегда набирали носильщиков...
   Сидевшие вместе с гномами четверо сидов одобрительно зашелестели, одновременно кивая закутанными в белое головами...
   - Но потом появились слуа и караваны перестали ходить через Плоские Вершины...
   Ай-яяй не понимал, почему это рассказывают именно ему. А Аугдун продолжал: - Сиды, не говорят почему, но они очень торопятся, вернее, торопились попасть на Низкие Земли. Их мудрецы нашли заклинание твердого воздуха и сиды решили рискнуть - пройти с ним через Плоские Вершины снова...
   Сиды опять зашелестели, но, на сей раз, в шелесте их речи слышался виноватый оттенок...
  - Его действие ты видел и даже сам почувствовал. Но слуа перестали собираться в стаи, - произнес Аугдун, - они действуют теперь по одиночке. Отреагировать на каждое их нападение сиды не могут...
   Ай-яяй посмотрел на сидов. Караванщики скорбно прикрыли глаза на минуту...
   - Огонь отваживает тварей, однако они его не сильно боятся, а один воин с посохом из чистого железа не может быть во всех местах сразу. Остальное ты знаешь - обычное оружие не действует на слуа, отрубленные конечности у них опять прирастают, разбитые палицей головы становятся целыми... - Аугдун тяжело вздохнул, а, затем, продолжил: - По ночам караулят в две смены уже почти все гномы и сиды, а утром все сонные и невыспавшиеся. Из-за этого караван стал идти гораздо медленнее и останавливаться на ночлег раньше. В общем, - подытожил Аугдун, - положение такое, что дальнейший наш поход через Плоские Вершины не имеет смысла и ведет лишь к гибели каравана. - Аугдун замолчал и вместо него говорить опять стал Колодун: - Сиды готовы уже вернуться назад, но для нас - гудавайсов и бастардиев это плохой выход. Мы ничего не получим. Сидам нечем будет заплатить нам, они ничего не продали. А многие из нас рассчитывают на это вознаграждение. И еще - если мы повернем назад, нас не поймут в маакондах. Мы станем неудачниками, от которых отвернулись духи, а, значит, и судьба. Нас будут сторониться, и никто никогда не захочет нас нанять...
  - Хорошо, - сказал Ай-яяй, - но я-то что могу сделать? Ведь, вы же не зря на меня так смотрите?
  - Ты горный гном, - сказал, опять взяв слово, командир бастардиев и всего каравана Аугдун, - и ты единственный в силах помочь каравану.
  - Я-а? - воскликнул Ай-яяй. - Как? Скажи мне, если знаешь?
  - Попроси оружие у своей родни, - обронил уже Колодун, заранее, видимо, заготовленную фразу. - Оружие из чистого железа.
   На гномов и сидов упала тишина. Ай-яяй пытался сообразить, что ему такое сейчас предложили. Гудавайсы, бастардии и сиды смотрели на него, выжидая, пока он осознает смысл слов Колодуна. Наконец, Ай-яяй переварил предложение Колодуна и поинтересовался, с определенной издевкой: - И как же смогу я это сделать? - Гном даже встал. - Кричать до тех пор, пока в Горье не услышат? И как оружие из Горья сюда доставить? Оно само сюда прилетит?
  - Сядь, - дернул его за штанину Гума, - не паясничай. Все продумано.
  - Сиды могут сделать так, что родичи тебя услышат, - произнес Колодун. - Так? - Колодун перевел взгляд на сидов. Один из купцов, видимо, самый старший и самый узколицый и бледный, наклонил голову в знак согласия. Тогда Колодун продолжил: - Сиды готовы купить для части гудавайсов и бастардиев оружие... - Копья, в первую очередь нам нужны копья, - уточнил Аугдун... - из чистого железа, из расчета половину платят они, половину мы. Только тебе придется уговорить своих сородичей продать оружие сидам в долг, с уплатой после того, как караван вернется на земли гномов.
   Ай-яяй задумался: - Ха, как это сделать? Говорить просто... - Сомнений, что сиды смогут, каким-то образом, связать его с гномами в Горье у него не возникло, но, как доставить оружие сюда? А во-вторых - как объяснить Крекеру Седобородому, старейшему их рода и другим сородичам, почему Ай-яяй, находясь неизвестно где, просит их продать купцам-сидам, сидам, о которых в Горье не лучшее мнение, в долг оружие из чистого железа? Ведь, это оружие проходило долгий и сложный путь изготовления - его очищали от примесей, ковали, старейшие гномы добавляли в его состав порошки из добываемых в глуби горы ингредиентов, творили над ним заклинания. Ай-яяйю впервые доверили участвовать в изготовление меча из чистого железа лишь после того, как он стал совершеннолетним, то есть в 40 лет. И нельзя было хоть на чуть-чуть ошибиться, иначе железо лопалось и рассыпалось на кристаллы. Чистое железо стоило очень дорого и оружия из него на продажу делали очень мало...
  - Хорошо, - сказал Ай-яяй. - Раз иного выхода нет, надо попробовать. Только не пойму - сюда-то оно как попадет?
  - Если ты согласен... - произнес Колодун и хитро улыбнулся. - Ай-яяй, мы все знаем, что у тебя есть орел-идаго в знакомых...
  - Допустим, - согласился Ай-яяй... - Постой-постой, - дошло до Ай-яяйя, - сиды что, могут связаться и с идаго? И вы думаете, что идаго согласится доставить сюда оружие?
  - Надеемся, что ты уговоришь его, - договорил за Колодуна Аугдун. - Ведь, идаго способен даже быка нести целый день.
   Ай-яяй схватился за голову. При чем здесь быки - кстати, рассмотрев их ближе в селении сфивриев, он понял, быки были чем-то похожи на того большого рогатого зверя, что разбудил Ай-яяйя в лесу. Ай-яяй слышал о быках раньше - каждый год гномы его горы меняли часть сделанных топоров, вил, просто железных чушек и прочего на мясо быков и других животных, но это было уже разделанное на куски, просоленное мясо, а не сами быки. Однако, все это не имело никакого отношения к делу. Ай-яяй абсолютно не представлял, как можно уговорить сварливого, тупого и вечно голодного орла нести оружие сюда...
   - А может с драконами связаться? - спросил Ай-яяй и тут же понял, что сказал глупость. Драконам было абсолютно наплевать на дела окружавших их народов, и договориться с ними о чем-либо являлось большой проблемой. Ибо любая услуга у них стоила не меньше десяти килограмм золота, типа, брать меньше они не могут из уважения к собеседнику. Да, и гарантировать, что драконы, после договора, хоть когтем пошевелят, чтобы выполнить договор, тоже было невозможно. Драконы никогда не заморачивались подобными мелочами - выполнением каких-то там договоров...
  - Мы думали об этом, но сиды говорят - они не смогут связаться с драконами, - мягко сказал Колодун. - Магия драконов препятствует этому. Да и доверять им... На кону наши деньги и наши жизни.
  - Хорошо, - повторил Ай-яяй. - Что я должен делать?
   Четверо сидов встали и подошли к Ай-яяйю. Сидевшие рядом с гномом Гума и Колодун подались в стороны. Ай-яяй тоже попытался встать, но Колодун сказал ему: - Сиди!- и Ай-яяй остался сидеть.
  - Что, прямо сейчас? - спросил Ай-яяй. - Посреди ночи?
  - А что тянуть, - ответил ему Колодун. - Ты и сам говорил, что твои сородичи и по ночам работают, а ваш старейшина, Крекер, вообще, страдает бессонницей.
   Сиды окружили Ай-яяйя, гном ощутил легкость их рук на своих плечах и один из сидов пропел ему: - Думай о своем доме, о том, кого ты хочешь увидеть...
  
  
   Глава 8
  
   Орлу пришлось пообещать не только двух молоденьких нежных козочек, но и двух больших здоровенных быков, тех самых, что гномы меняли на ярмарке, и чье мясо заготавливалось впрок, на весь год. Старик-идаго, услышав голос Ай-яяйя, так был рад, что без всякой оплаты сначала согласился доставить все, что сородичи Ай-яяйя приготовят для каравана на Плоских Вершинах. Правда, через пять минут он уже передумал и начал говорить, что стар и немощен, и у него и тут болит и там болит, и что Плоские Вершины - это владения совсем другого орла и он не может там появиться, не получив по клюву... Однако, услышав про то, что полет будет не задаром, идаго быстро выздоровел и заодно, тут же, выяснилось, что и Плоские Вершины - ничья территория. Однако, следом за этим из орла поперла вся его глупость и жадность - он потребовал за доставку оружия на Плоские Вершины аж целое стадо молоденьких нежных козочек и, притом, все сразу. Кое-как Ай-яяйя сумел втолковать орлу, что и двух козочек с двумя большими быками хватит и ему...
   - ... Оно же у тебя сгниет, и хранить тебе его негде, а если попытаешься опять на ледяных вершинах прятать, твои же соплеменники-орлы стащат...
  - и его племяннику, такому же здоровенному и тупому молодому идаго, которого старый знакомый Ай-яяйя решил использовать, как носильщика, уважив просьбу своей сестры... - вырос бугай здоровый, а ничего не умеет. Приспособь ты его, отца его ради, помершего от переедания - к чему-нибудь... - Сам старик собирался лететь налегке, как охранник - гном сумел внушить орлу огромную важность предстоящей ему задачи и добавил пару слов от себя о том, что при успехе возложенной на идаго миссии, он станет самым известным орлом не только в Горье, но и на равнине, среди луговых гномов.
  
   Узнав, в какую ситуацию попал Ай-яяй, сородичи долго хохотали - посмеяться над попавшим в беду соплеменником это первое дело у всех гномов. Но потом сородичи стали думать, как выручить Ай-яяйя и перестали потешаться, а тем, кто еще продолжал смеяться - Второму Фонарщику и Буравчику-Жлобу, Агниока поставила еще по одному синяку, в дополнение к уже имевшимся, и популярно объяснила им, как плохо быть "тормозом".
   Собрали сородичи Ай-яяйя оружие из чистого железа, одолжили еще у соседей из Трехглавой вершины и Кособокого склона - ибо помочь гному тоже первое дело у всех гномов в Горье и, сложив все вместе в один большой кожаный куль, перевязали его несколько раз, чтобы идаго не рассыпал в полете.
  
   Сородичи, узнав, что Ай-яяй застрял на Плоских Вершинах с караваном сидов и гномами, живущими на равнине, сразу согласились помочь Ай-яяйю. Только долго расспрашивали-пытали его, разбудив даже огненных саламандр, которым до всего есть дело, о том, как он оказался в этих самых Плоских Вершинах и как выглядят равнинные гномы - гудавайсы и бастардии. А потом сородичи еще долго потешались над Ай-яяйем, до тех пор, пока он не сказал им, что или они выслушают его или сиды не будут делать так, чтобы сородичи его слышали - поскольку у них силы не бесконечны. Тогда старейшина, Крекер Седобородый, прикрикнул на всех гномов с Западной горы. Сородичи согласились продать оружие из чистого железа сидам, о которых слышали, что существа они неприветливые, но купцы честные, продать в долг, но, чтобы до первых холодов сиды расплатились с ними, притом не только деньгами, а и продуктами, обычно вымениваемыми на осенней ярмарке гномами. Впрочем, когда дело дошло до цены, сиды и гномы быстро забыли о долге, времени и неспособности сидов длительное время поддерживать связь и начали отчаянно торговаться между собой, так, будто отдать дешевле или взять дороже означало для каждой стороны чуть ли не конец света. Ай-яяй, по молодости лет, никогда не участвовавший самолично в большой осенней ярмарке, даже и не подозревал, что его сородичи могут так торговаться. В конце концов, и сиды и гномы пришли к компромиссу - потом уже, задним числом, после того, как сиды заключили сделку, Гума сказал Ай-яяйю, что, все равно, оружие сиды купили у его сородичей на треть дешевле, чем оно продается в маакондах луговых гномов. И, судя по всему, раза в два дешевле, чем оно стоит в торговых городах самих сидов.
   Ай-яяй тогда же подумал - если кольчуга из мягкого железа в кузне сфивриев стоила столько, что можно полгода, по словам Колодуна, жить на равнине среди гудавайсов ничего не делая, то, сколько же стоит внизу оружие из чистого железа? Колодун обмолвился как-то, что воинам, которые возьмут топоры из чистого железа, придется выложить за них практически все, что сиды им заплатят. А, ведь, это только половина! Вторую половину оплачивают сами сиды! Впрочем, все равно, как сказал Колодун, в накладе воины не останутся, и даже жребий будут тянуть, лишь бы получить это оружие - ведь второго подобного случая, купить топор или копье из чистого железа на целую треть дешевле, чем его продают в маакондах, им никогда больше не представиться.
   На следующий день никто не сдвинулся с места, весь караван ждал, когда прилетит знакомый Ай-яяйя, орел-идаго, с посылкой от горных гномов. Сам Ай-яяй с утра спал, как убитый - добирал время, потерянное ночью на переговорах с сородичами и хапугой-орлом. А командир гудавайсов Колодун в десятый раз напоминал Малту и Гуме о своей прозорливости: - Чувствовал я, что нам горный гном пригодится! Чувствовал!
   Гудавайсы и бастардии, как и ночью, продолжали, по очереди, охранять караван - Аугдун и Колодун отдали соответствующие распоряжения. Охранять днем было гораздо легче, и дозорные даже позволяли себе расслабиться. Но, лишь, слегка. А свободные от дежурства гномы точили оружие; сидели у костров, продолжавших гореть - на случай нападения слуа; рассказывали друг другу истории и отсыпались за все прошедшие дни. Чем заполняли время ожидания сиды, знали только их боги, да, возможно, еще Аугдун, по долгу службы бывающий в их палатках.
   Два идаго появились над лагерем за полдень. И один из них держал в когтях большой куль. Орлы, не снижаясь, сделали над лагерем круг, потом второй...Колодун первым сообразил - идаго высматривают Ай-яяйя, он для них гарант и самый главный здесь, и подскочил к спящему Ай-яяйю: - Вставай! Вставай, орлы прилетели!
   Ай-яяй, кое-как, продрал глаза - уж что-что, а поспать он любил, да не всегда удавалось, и спросил: - Что? Кто прилетел?
  - Орлы прилетели, - поторопил его Колодун. - Тебя ищут!
   Ай-яяй живо поднялся со своего ложа из щита, веток и собственного кафтана, которым он укрывался, но который, под утро, почему-то, оказался под ним и, задрав голову вверх, заорал и замахал рукой: - Привет! Я тут! Тут!
   Идаго заметили Ай-яяйя и спикировали вниз. Громадные, с размахом крыльев в несколько гномьих ростов, птицы неслись вниз, увеличиваясь с каждой секундой, вырастая до чудовищных размеров... Стоящие и глазеющие на орлов гномы занервничали и кинулись разбегаться куда подальше от места, где стоял Ай-яяй. Оказавшись над Ай-яяйем, метрах в семи-восьми над ним, молодой идаго мгновенно выпустил куль из когтей и взмыл вверх. Куль увесистым тюком полетел точно в Ай-яяйя, но в последний момент гном успел отскочить в сторону. Еще не совсем проснувшийся, но уже обозленный, Ай-яяй показал кулак молодому орлу и закричал: - Совсем глупый, да?!
   Старый орел следом за молодым идаго подлетел к Ай-яяйю и, зависнув на одном месте, часто-часто махая крыльями и гоня мощную воздушную волну, что-то прокаркал гному. Ай-яяй громко закричал в ответ: - Вижу, что молодой! Но он же убить меня мог!
   Идаго быстро заклекотал.
  - Хорошо-хорошо, - примирительно сказал Ай-яяй, - я прощаю его.
   Старый орел снова заклекотал, длинно и отрывисто.
  - Да-да, - опять громко произнес Ай-яяй. - Потребуешь Крекера Седобородого или Агниоку, скажешь - доставил. Они все отдадут!
   Старый идаго еще раз каркнул и взмыл вверх, где его ожидал, кружась под облаками, с утра в этот день оккупировавшими небо, молодой орел. Вскоре оба идаго скрылись за горами.
   В свертке, кроме закупленного сидами оружия лежали отдельно упакованные топор, дротики и кольчуга Ай-яяйя. И нацарапанный на маленьком куске кожи, прикрепленном к кольчуге корявый рисунок гнома, поджариваемого на огне - Ай-яяй ухмыльнулся, он понял Агниоку. Она, как всегда, выражалась ясно и коротко - типа, пусть только он попробует не вернуться...
  
   Полмесяца караван еще двигался через Плоские Вершины. Полмесяца еще твари осаждали караван, но оружие из чистого железа в руках воинов заставило их быть осторожными и лишь восемь гномов за это время стало их добычей.
   В один из облачных, с небольшим дождиком, дней, караван вышел к небольшой речушке, совсем маленькой, медленно текущей по низине меж кущами небольших деревьев. Именно здесь гномы, как-то сразу, поняли - территория слуа закончилась. Они прошли по их земле, прошли и остались живы. Вброд, по пояс в воде, не снимая брони и одежды, гномы, галдя, переправились через речушку и помогли сидам перенести, не замочив, их драгоценные тюки. А на другом берегу растерялись. Гнетущий страх, все время осязаемо висевший в воздухе, исчез! Совсем исчез! Не нужна стала постоянная готовность к ежесекундному нападению слуа и выработавшееся безразличие к собственной жизни - всего этого больше не требовалось!
  - О нас сказания сложат, - сказал, подойдя к Ай-яяйю и снимая шлем, мокрый и счастливый Гума. - Мы первые за столько лет прошли через территорию слуа!
   Ай-яяй заметил появившуюся седую полоску в спускающейся на плечо рыжей косичке Гумы. Впрочем, такие полоски появились в волосах и многих бастардиев, а не только в косичках гудавайсов. Старший охраны каравана Аугдун выглядел уже совсем седым... Чуть больше половины гудавайсов и бастардиев, из тех, что вступили на землю слуа, вышли из нее. И это, не считая погибших еще в первый день трифингов.
  - Не сложат, - ответил Ай-яяй.
  - Определенно, сложат, - не согласился Гума. - Поверь мне, пройдет немного времени и наш поход станет легендой. - И добавил: - О нас будут песни петь в маакондах.
  
   После этой речушки, неизвестно откуда стекавшей в долину, сиды и гномы еще долго шли по Плоским Вершинам. А потом сухие взгорья и маленькие низины, как-то сразу, кончились. Скалы придвинулись ближе, потом ещё ближе и, наконец, совсем вплотную, и караван оказался на узкой тропе. С одной стороны резко вздымалась вверх, уходя в близкое, придавленное серыми облаками, небо, массивная стена скалы, с другой - скатывался вниз бездонный обрыв. И сквозил холодный, с дождем, ветер.
  Но самое скверное - тропа была надежно перегорожена завалом-стеной из огромных валунов.
  - Гм, - хмыкнул умудренный жизнью длинноусый и длинноволосый десятник-бастардий. - Для чего - понятно. Вопрос - кто?
   То, что выход с Плоских Вершин перегорожен искусственно, видно было по кускам кладки, скреплявшей валуны.
  - Ты, горный гном, скажи, - обратился седой Аугдун к Ай-яяйю, имея в виду завал, - его можно разобрать?
   Ай-яяй подошел к сооруженной из камней стене, потрогал кладку - крепкая и сама, как камень. В пещерах, в Горье, подобной кладкой стены подпирали...
  - Не, не думаю. Эту стену придется перелезать, - произнес Ай-яяй. И вынес окончательный вердикт: - Разобрать ее без инструментов нам не под силу.
   Скрежеща зубами и поминая недобрым словом строителей завала, рискуя сорваться со стены в пропасть или, хотя бы, просто на тропу, что тоже чревато было ушибами или переломами, караван несколько часов перебирался через завал. Однако без жертв все равно не получилось - двое бастардиев, по собственной глупости, почти с самой верхотуры, все-таки сорвались в пропасть, а ещё один упал, уже на ту сторону тропы, и сломал себе ногу. Его, живого, но с поврежденной ногой теперь предстояло нести до того места, где найдется лекарь или стоящий - совсем не дешево - маг. Когда все сиды, гудавайсы и бастардии стояли уже по другую сторону возведенного неизвестными "доброхотами" сооружения, раздался общих вздох облегчения. Дальнейший путь, как предсказывали сиды, должен был быть намного легче...
  
   День спустя
   Караван уже полдня двигался по лесу. И, хотя, этот лес своими, встречавшимися взгорками и разбросанными где попало огромными валунами, был чем-то похож на землю слуа, но в нем росли совершенно другие деревья - высокие, с крепкими ровными стволами и коричневатой корой. А ещё в этом лесу имелся странный кустарник с розовыми, сворачивающимися при прикосновении, листьями. И весь лес, в отличие от Плоских Вершин, был наполнен жизнью. Жужжали летающие и ползающие насекомые, порхали между деревьев какие-то птицы, копошились, в тени неведомы зверушки. Пару раз караван пересекал следы больших зверей и почти все время гномов и сидов сопровождал чей-то рык. Сам же лес постоянно то ужимался близко подступавшими скалами, то расширялся. И еще - всю дорогу караван двигался под уклон. И поэтому, когда они увидели быструю речушку, на обратной стороне которой располагалось, окружённое ровным полем с редкими деревьями, небольшое селение, правда, неизвестно кому принадлежащее, и на горизонте не было уходящих вверх ни гор, ни скал, никто уже этому не удивился. Горы закончились. Караван вышел на Низкие Земли... Именно возле этой быстрой реки, на более-менее свободном от леса и кустарника кусочке земли, сиды и решили остановиться на ночь. Тем более, что время было позднее, темнело быстро, и переправляться в темноте через реку, чтобы заночевать в неизвестном селении, никакого смысла не было. Но на ночь, по уже заведенному порядку, выставили охрану, пусть и не такую, как на Плоских Вершинах, где хозяйничали слуа, но, все равно, значительную.
  - Слышишь, Ай-яяй, - толкнул в бок сидящего горного гнома Гума, - сиды рассказывают, будто раньше на Плоских Вершинах тролли жили, а территория от Плоских Вершин до этой реки гоблинам-бхурди принадлежала.
  - И что? - спросил Ай-яяй. Он сидел на земле, удобно подложив под себя срубленные топором ветки, и неторопливо помешивал палкой угли в костре, греясь - все же ночь есть ночь - и коротая, подобным образом, время до своего дежурства. А по всему периметру костра спали воины из десятка Гумы - те, кто был свободен от дежурства или нес караул в третью, последнюю, предрассветную смену. Сам Ай-яяй дежурил ночью, во вторую смену.
  - А ни что, - ответил Гума, устраиваясь рядом с Ай-яяем, - только за весь дремучий лес мы ни одного селения не видели.
  - Не такой уже он и дремучий, - обронил Ай-яяй. И повторил свой вопрос: - И что?
  - Да захирели селения здесь, я думаю, - сказал десятник. - Как караваны перестали ходить, так и захирели. А за рекой, в деревне, наверное, как раз остатки гоблинов-бхурди и живут.
  - А ты чего не уляжешься? - поинтересовался Ай-яяй у десятника. - Уже за полночь, здесь слуа нет и спать давно пора. Нападать на нас, вроде, некому...
  - Эх, босота. Сразу видно, что ты не ходил раньше с караванами, - сказал Гума. - Напасть на караван всегда есть кому, иначе бы купцы охрану не брали. А не спится мне, - произнес, вставая Гума, - я и сам не знаю почему. Пойду, проверю охрану, что ли...
  - Подъем, подъем! - грубо командовал чей-то голос. Вокруг слышалось бряцанье оружия и возгласы просыпающихся гномов. Ай-яяй продрал глаза чуть ли не рукою - ему казалось, он только что вернулся с караула и даже не успел толком окунуться в сон, а тут уже будят.
  - Подъем, сыны Столба Каменного и Горгульи Великого, подъем, иначе боггарты будут танцевать на наших потрохах!
   Ай-яяй мигом подскочил с земли, так орал Колодун лишь когда слуа атаковали их на Плоских Вершинах.
   В предрассветной мгле десятники Гума и Малту поднимали гудавайсов, ускоренно заставляя их проснуться и стать в строй. И ругались Гума и Малту, при этом, почем зря...
   А небо только-только, чуть-чуть, начало светлеть и солнце лишь краешком высунулось из-за горизонта... Ай-яяй присмотрелся и увидел в полусумраке-полусвете, совсем близко, ближе, чем полет арбалетной стрелы, среди деревьев много чужих высоких воинов с большими щитами и копьями. Многие из этих чужаков были без шлемов, с распущенными длинными волосами.
   Гума, Малту, десятники бастардиев и Колодун сбивали воинов в железный ком с сидами-купцами в середине. Ай-яяй заметил стоящего, чуть в стороне от строя, Аугдуна. Старый гном опирался на древко копья и задумчиво смотрел на пришельцев. Рядом с ним находился еще один бастардий.
  - Это эльфы, - прошептал втиснувшийся в строй рядом с Ай-яяйем Гума, - луговые эльфы. Только бы за деревьями еще и лесные лучники не прятались...
  - Кто? - спросил, не совсем понимая, о чем речь, Ай-яяй.
  - Кто-кто, - передразнил Ай-яяйя Гума, - эльфы, но лесные. Тогда нам всем конец. Юк, и откуда они здесь взялись...
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"