Аннотация: ...Существо повернуло голову и на Ай-яяйя уставились тусклые безжизненные глаза. Глаза твари, похожей на восставший из мертвых труп. На секунду гном выпал из реальности...
КАК ПОЯВЛЯЮТСЯ СКАЗКИ.
(с чего начинаются сказки)
Пролог
...С чего начинаются сказки? Наверное, с того, что:
- Давным-давно, в неком царстве-государстве, за тридевять земель и трижды по десять морей жили-были...
А, может, сказки начинаются с того, что однажды на площади вольного города мастеров появляется старик в шляпе с пером и потертых сапогах и вокруг этого старика собираются все жители города..? Или, может, еще как-нибудь? Но, как бы сказки не начинались, появляются они так:
... Белесый густой туман клубился на подступах к реке. Солнце, блеклое и неторопливое, еще не проснувшееся, только-только выкатилось из своей теплой постельки где-то у юка на куличках. И, пока, еще было сыро и холодно.
- Вставайте, Ваше Величество! - молодой паж чуть-чуть приподнял накидку из плаща руми, накидку, закрывающую вход в шалаш. Паж осторожно дернул за край мохнатой шкуры ор-рога, служившей одеялом для спящего.
Из-под шкуры показалась голая, с узким золотым браслетом на запястье, женская рука. Вслед за рукой появилась и голова с белокурыми волосами и светлыми глазами...
Впрочем, тоже нет. Скорее всего, сказки появляются по-разному. И у каждой из них своя история. Но эта сказка началась с того, что:
... В далекие-далекие времена, на широкой равнине, у слияния двух больших рек, лениво несущих свои воды к синему-синему морю-океану, стоял Город. Город мастеров и купцов, художников и поэтов. Город был горд собою и богат, и слава о нем и его мастерах, строящих дворцы небывалой красоты; купцах, способных привезти даже дивный рог зверя Ырх из страны эльфов; художниках, писавших картины - и в полном мраке ночи солнце сверкало с их картин и грело своими лучами; и сказителях, воспевавших человеческие чувства так, что слушавшие их сходили с ума от безумной любви или горя горького ... В цветущих долинах юга и продуваемых горячим ветром пустынях, в подпирающих небо горах и покрытых сухой полынь-травой степях на востоке, в холодных северных землях, скованных льдом и белым снегом и густых лесах запада - всюду слышали о Городе.
Но однажды беда подступила к Городу, враг пришел на равнину и двинулся на завоевание Города...
... Развеет ветер прах погибших и смрад мертвых тел больше не поплывет над равниной, забудут давно о существовании Города... Посмеется вечность над словами и делами живших в нем. Изменят русла реки и горы встанут там, где были долины. И никто не сможет найти место, где сошлись в последней битве жители Города и чужеземная орда... Но навсегда осталась слава об этой битве! Битве безумцев и героев! Безнадежной битве!
Исказились имена и подвиги героев... Ушло в небытие само время, стало сказкой, стало мифом... О добре и зле, об асурах и дэвах, титанах и богах, о Рагнареке... Воздалось должное трусам и смельчакам - умножился страх одних и безудержная храбрость других... И навсегда остался миф, миф, ставший сказкой о Кайе, светлоокой Кайе...
... Кайя смотрела на последних своих воинов - солдат, горожан, ремесленников и книгочеев, торговцев, трактирщиков, мужчин и женщин, стариков и юношей... Вон там, в помятой кирасе, с перевязанной рукой... это мясник - еще недавно он был за прилавком и продавал мясо. А там, дальше, с огромной секирой в руках - подмастерье кузнеца, того кузнеца, что погиб вчера у ворот. А за ним, еще дальше... Эта женщина с узким мечом и ее худенький сын... Кайя видела их раньше в городе, она знала их. Знала всех. Всех, кто пришел сюда. Это были ее люди, жители ее города! Те, кто еще остался жив и сумел придти сюда... Увели из Города детей и немощных, ушли, успели уйти, беременные, а остальные пришли сюда! На это поле! Пустым остался Город. Стены больше не защищали его, они были разрушены и пробиты, и люди пришли сюда. И она, Кайя, поведет их в последнюю битву...
... Рубленные, мятые доспехи, запекшаяся кровь и глаза, горящие глаза.
Конь гарцевал под Кайей, она сняла шлем и волосы, белокурые волосы, рассыпались по плечам... Последняя правительница Города, последняя его королева... Паж, совсем ребенок, последний оставшийся из ее пажей - повис на уздечке ее коня, взял из рук шлем...
Все... Все, кто способен, кто в силах был держать оружие, пришли на это поле, поле между двумя ручьями. Последние горожане славного Города, последние его жители... Всадники и пешие, молодые и старые, раненные... - ведь, в бою умереть не страшно, страшно остаться трусом и умирать в одиночку за стенами пустого Города - ...женщины Города, чьи дети и мужья уже остались навсегда... или сейчас останутся навсегда на этом поле; сестры, чьи братья... влюбленные, чьи любимые... отцы и матери, чьи... Даже эльфы и гномы, диковинные на вид баньши и вечные враги эльфов пикси, все... Все, кто прибыл с последними караванами в Город, не остались в стороне.
- Мы можем уйти, - сказал Кайе предводитель эльфов, зеленоглазый русый лучник, - но кто после этого скажет, что мы не трусы?- И посмотрел прямо в глаза Кайе. И поддержали эльфа остальные Иные.
- Мы остаемся! - сказали они и были на стенах Города, и уцелевшие вышли сюда, вместе со всеми на поле.
Здесь, на этом поле, они и останутся - Кайя знала это, как знал это и каждый из них, каждый, кто стоял сейчас перед нею, в рядах последних ее воинов. Как знали это они все! Но, теперь, врагам не суждено завоевать Город! Никогда не суждено! Ибо нельзя завоевать то, чего нет...
- Воины! - приподнялась на стременах и подняла меч Кайя, салютуя всем, стоявшим на поле. Конь заходил под нею, ступая то взад, то вперед... - Я приветствую, я рада вам, воины! - крикнула Кайя.
- Кайя... Кайя...Кайя... - гул понесся по рядам воинов, последних жителей Города.
- Аой, королева! - грохнули оружием о щиты Чужие, но теперь уже навсегда свои - эльфы и пикси, гномы и баньши.
- Воины! - снова крикнула Кайя, поднимая коня на дыбы, и указывая мечом на лес позади себя. - Там враг...
- Но... Но мы обманули его, воины! - засмеялась Кайя. - Обманули, несмотря на его жестокость и силу...
Из леса вышла и остановилась первая шеренга, закованных в железо чужаков.
... - Мы погибнем, воины, но никто и никогда не сможет сказать, что покорил Город! - крикнула Кайя. Конь попятился под ней. - Воины! Горожане славного Города!
Враги уже заполнили всю ширину поля, завизжали их дудки, загудели барабаны, и орда двинулась вперед.
- Наши дети запомнят нас и расскажут потомкам! - Конь Кайи остановился. - А потом они вернутся и отстроят Город заново... Воины! Они будут счастливее, чем мы!
Первые камни из вражеских пращей упали у ног Кайи, у ног коня Кайи. Первые шеренги чужаков опустили пики.
Кайя повернула коня к врагу.
- Воины! - она снова подняла коня на дыбы и подхватила шлем из рук пажа. Конь присел на задние ноги... - За мной, воины! - крикнула Кайя. - Смерть не страшна. Мы бессмертны, воины! - ...и конь прыгнул вперед. И счастливо засмеялась светлоглазая Кайя и, набирающей разбег лавиной, сметающей все на своем пути лавиной, устремились вперед последние воины Города, его последние жители...
Глава 1
Гном
Жил - был гном! Такой, не шибко казистый, но и не шибко страшный, средний такой гном. И решил гном однажды пойти из горы, в недрах которой жил, пойти на свет посмотреть, узнать - кто чем живет, чем дышит и что делает...
Седобородый Крекер Заморский пробился через толпу своих сородичей, собравшихся в огромной, освещенной фонарями пещере и, кряхтя - как-никак, почти 2 сотни лет исполнилось, подсаживаемый руками более молодых и шустрых гномов, влез на медный стул - трон. Стул стоял на единственном возвышении в пещеры.
- Так это правда, Ай-яяй Неказистый? - спросил он у гнома, стоявшего чуть в стороне от всех. - Правда, что ты хочешь покинуть нас, чтобы увидеть Внегорье?
Маленький гном, одетый в короткие, а не длинные, как у всех, штаны и красные, с белыми полосами, гетры, смущенно затоптался на месте.
- Ишь, как принарядился, - пробормотал с трона Крекер, - в мое время гномы так не наряжались...
- Да! - услышав последние слова Крекера, возмущенно закричали и затопали ногами все гномы, присутствующие в пещере. - Не наряжались... И пусть он скажет, куда идет!
- Тихо-тихо, - снова зашикал на сородичей Крекер, почесывая пальцем кончик своего длинного горбатого носа, - я сам спрошу!
Гномы замолкли.
- А куда ты идешь, Ай-яяй Неказистый? - громко, чтобы слышали все, спросил старейшина.
- Хочу посмотреть Внегорье, - тихо, но твердо ответил гном, которого Крекер назвал Ай-яяем Неказистым.
- Весь мир делиться на Горье, где живут гномы и Внегорье, где живут не гномы, - в свою очередь, громко произнес Крекер и наставительно поднял кривой указательный палец вверх.
Сородичи Крекера внимательно проследили за пальцем старейшины... В пещере наступила уважительная тишина.
- А что там? - спросил, в этой тишине, самый бойкий из гномов - драчливый подмастерье Ран-Задира.
- Где там? - переспросил Крекер у Задиры.
- Вверху! - уточнил гном. - Там, куда указывает твой палец!
Крекер посмотрел на свой торчащий палец...
- Там, - начал он... Идиоты, - брызжа слюной, неожиданно заорал он, - я никуда не указываю!
Гномы, держась за животы, гнусно захихикали.
- Знаем - знаем! - закричали они, покатываясь со смеху. - Однако у тебя такой корявый палец...
- Дубины! - снова заорал Крекер. - Кретины! Оболтусы! - уже успокаиваясь, добавил он. - И, вообще, я не к вам обращался, а к нему! - указал пальцем, но уже не указательным, а другим, на Ай-яяйя, старейшина. - Слышишь, Ай-яяй, я к тебе обращаюсь!
- Слышу - слышу, - пробормотал гном-отщепенец.
- Так, вот... О чем это я? - громко спросил Крекер.
- Об идиотах, кретинах и оболтусах! - хором подсказали собравшиеся в пещере гномы Крекеру.
- Да, именно. Об оболтусах... Настоящий гном не должен болтаться по Внегорью!- твердо произнес старейшина.
- А я хочу посмотреть Внегорье! - упрямо повторил гном.
- Тише! - Крекер Заморский, старейшина гномов, поднял руку, призывая всех помолчать. И, тут же, сам нарушая тишину, спросил: - Все слышали, что он сказал?
- Все! - подтвердили гномы.
- Ага,- произнес Крекер, - есть повод... - и, не закончив предложение, старейшина задумался.
- Я должен подумать над последней фразой Ай-яяйя и его нежеланием прислушаться к моей мудрости, - спустя минуту, выйдя, наконец, из задумчивости, произнес старейший и приготовился снова задуматься, теперь надолго.
- Не пускай его, старейший, - не давая Крекеру впасть в ступор, выскочила вперед коренастая плечистая гномиха. Подперев толстыми руками крутые бедра, она стала перед Крекером. Дернув большой, как у всех гномов, головой и, отбросив со лба темную челку, она добавила: - Это он от наших малюток сбежать хочет...
Не прекращавшие, несмотря на все уговоры Крекера Седобородого, шуметь гномы, мгновенно затихли - мужчины раскрыли рты, а женщины энергично стали толкать друг друга в бок.
- Это каких - таких малюток? - спросил Крекер озадаченно, ерзая на своем троне и тоже раскрыв рот, потом, правда, решил закрыть его... Снова поерзал на троне и, наклонившись к гномихе, тихо спросил - Агниока, а разве у тебя есть малютки?
- Нет... - игриво повела широким плечом гномиха. - Но будут... Если он останется, будут! - уточнила гномиха, угрожающе развернувшись к Ай-яяйю. - Куда он денется! - сурово пояснила она.
- Ага - ага, - забормотал ошалело Крекер. - Конечно, будут... - И обронил: - И в самом деле, куда... - старейшина оборвал себя, потом не выдержал и промолвил: - Ишь ты!
- Старейший... старейший, - встал на цыпочки и вытянул в сторону уха Крекера перемазанные жиром, свернутые в трубочку губы, Рубило Бесталанный, известный всем в пещере ябеда.
Крекер даже не заметил, как Рубило подобрался к трону.
- А Агниока прошлой ночью подралась с Кайлом и Буравчиком-Жлобом и поставила каждому по гузяку.., - зашептал на ухо старейшине Рубило, закладывая, требующую не отпускать Ай-яяйя, гномиху. - А Второму Фонарщику она пообещала показать огненную саламандру и поставить персональный фонарь под глазом, если он не перестанет обзываться!
Крекер уважительно посмотрел на стоящую перед ним даму, на ее кулаки...
- Да, - крякнул он. - Она может... Ну, что, войдем в положение дамы? - кашлянув, громко спросил старейшина у гномов, уже вслух, не стесняясь, обсуждавших перспективы замужества Агниоки и шансы Ай-яяйя на побег от нее.
- Тише-тише, - одновременно снова призвал к порядку Крекер своих сородичей.
Откуда-то, из прохода-штольни, ведущей из пещеры в глубину горы, послышался дробный топот и в пещеру ввалились еще двое гномов, опоздавших на общее собрание. Даже издалека было видно, что у обоих на лицах, под глазами, рядом с большими носами, лиловели крупные, солидные фиолетовые синяки.
- Хм, - сказал Крекер, глянув на физиономии опоздавших гномов. - И где же вы были, добры молодцы Кайло и Буравчик-Жлоб?
- Старейший, я же просил не называть меня этим обидным прозвищем 'Жлоб'!- прогундосил Буравчик-Жлоб.
Соплеменники Кайла и Буравчика обидно захохотали, тыкая пальцами в побитых гномов...
- Так, - перекрывая хохот сородичей, закричал Крекер и даже привстал на троне, чтобы его лучше было видно и слышно, - я принял решение! Слышите? Молчать всем! ...Сейчас теплая пора, - гномы в пещере притихли на минутку, - пусть Ай-яяй идет куда хочет! Но к осеннему выбору невест и ярмарке он должен вернуться!
Забросил гном на плечи мешок с припасами, чтобы не помереть с голоду в первое время, палку взял крепкую - сдачу дать нахалу какому или зверье отогнать, приделал на пояс острый нож для мелочей всяких и попрощался с многочисленной родней - а гномы все родня между собой и в этой горе их жило не менее 3 сотен. Потом, семеня ногами, потопал к выходу из горы.
... - Иди-иди! - бросила Агниока и швырнула в Ай-яяйя рваным башмаком, из кожи горного чуда-юда.
Ай-яяй едва успел увернуться от тяжелого башмака и вздохнул.
- Но только попробуй не явиться на выбор невест, - крикнула ему вслед Агниока, - пожалеешь, что родился!
Ай-яяй представил себе на секунду разъяренную Агниоку, ее пышущие огнем глаза, крепкие руки, массивные бока... и, еще быстрее засеменил прочь из пещеры. На спине у него покоился мешок с разными припасами и мелочами на первое время, на поясе висел нож, а в руке он сжимал окованную железом палку - сдачу дать кому или отбиться от зверья.
Выйдя из горы, Ай-яяй втянул ноздрями горбатого носа воздух. Пахло незнакомыми цветами и еще чем-то таким, вкусным! Ветер ворошил густые волосы Ай-яяйя, прохаживался по траве. Далеко внизу под горой виднелся лес, но это внизу, а сейчас только трава, высокая, по пояс трава, шелестела вокруг Ай-яяйя. И это говорило гному, что он находится во Внегорье, а не с внутренней стороны гор. Ай-яяй натянул на голову старую кожаную шапку-клобук и отважно шагнул вперед... Однако тут же заметил, что его передник, торчащий из-под кафтана, передник, без которого не может обойтись ни один уважающий себя гном, порвался. А на правом башмаке отстала подошва. Передник был скроен из кожи молодого драконыша, сброшенной им во время линьки - их наглое и скандальное семейство - драконов - жило в самом центре Горья, в его самой большой долине - и Ай-яяй очень гордился своим передником. А башмаки были сделаны из шкуры самого чуда-юда. И потому Ай-яяй немного огорчился. Однако стоит ли горевать и начинать свой путь с прохудившейся одежонки, если ее можно починить?
- Оп! - воскликнул Ай-яяй и, быстро присев на землю, извлек из заплечного мешка инструмент - шило, тонкую иглу и жилы, принесенного драконами с равнин, убитого носорога.
- Раз-два и готово... - напевал Ай-яяй, сдвинув на затылок шапку, зашивая передник и укрепляя подошву, - эка невидаль, передник порвался...
Сложив шило и остатки ниток опять в мешок, Ай-яяй встал, расправил зашитый фартук и провел пальцем по шву... - А ничего получилось, - подумал он, слегка удивляясь своему таланту портного, и даже оглянулся на родную гору. Вход в гору огромным черным ртом немо таращился на Ай-яяйя - давно уже никто не покидал его. И со всех сторон его, вход, окружали мрачные черные скалы, вздымающиеся острыми пиками к белесому небу, к далекому солнцу и блестящим снежным вершинам...
- И-эх! - вздохнул Ай-яяй и поправил клобук на голове. Затем снова вскинул мешок на спину, взял посох и смело посеменил вниз по траве. А идти было трудно, потому что трава была очень высокой, да еще и колкой. И все время старалась хлестать его по ногам, там, где они были неприкрыты короткими штанами. Иногда спуск становился очень крутым, и тогда Ай-яяю приходилось упираться посохом в землю, чтобы не упасть. Но на душе у Ай-яяйя все равно было легко и радостно... И, вдруг, в траве что-то зашипело. Ай-яяй даже подпрыгнул от неожиданности и, сразу же, на всякий случай, отскочил в сторону. Потом осторожно раздвинул окованной железом палкой траву... Большая гладкая змея, свернувшись кольцом и приподняв треугольную плоскую голову, недовольно смотрела на Ай-яяйя, шипя и высовывая наружу раздвоенный язык. Ай-яяй не очень хорошо понимал змеиный язык, но, все же, разобрал ее слова: - Смотри, куда ноги ставишь, деревенщина!
- Подумаешь, - произнес Ай-яяй, и аккуратно обошел рассерженную охотницу на мышей, жучков-паучков и прочую мелкую живность. А потом продолжил свой путь.
Лавируя между тут и там прячущимися в траве увесистыми, а некоторыми даже очень увесистыми, камнями, Ай-яяй, насвистывая, продолжал спускаться по траве вниз. И спускался до тех пор, пока близко не увидел темнеющий лес.
- Уф, - сразу остановился гном. Лес был для Ай-яяйя не самым приятным местом - в окрестностях горы, в которой жили родичи Ай-яяйя, леса, как такового, не было, а там, где он был... Сородичам Ай-яяйя приходилось спускаться за лесом в долину, где жили драконы - там лес был, но драконы считали его своей собственностью и нагло требовали даже за сгнившие деревья и корявые сучки самоцветные камни...
- Уф, - еще раз вздохнул гном. Но деваться было некуда, или идти через лес, или... или возвращаться назад, в Горье...
Опять посмеются над ним собравшиеся в кучу, по случаю его возвращения, гномы и слова обидные кричать станут - это у гномов в натуре, потешаться над незадачливыми своими сородичами. Подумал гном, подумал, да и достал из заплечного мешка-котомки отполированное до блеска бронзовое зеркальце. Посмотрел Ай-яяй на себя, мысль умную: - А очень даже казистый я гном, только бороду расчесать малость... - погонял в голове туда-сюда, потоптался немного стянутыми башмаками - ничего, крепко держаться - оборотился вокруг себя, сплюнул, да и вошел в лес...
Ай-яяй только на минуту опять представил себе ухмыляющуюся Агниоку... и сразу же, перехватив поудобнее клюку, воскликнул: - Чему быть, того не миновать! - решительно вошел в лес.
Яркое солнышко, до сих пор охотно сопровождавшее Ай-яяйя, при приближении гнома к темно-зеленым зарослям, испугано попятилось назад, а затем и вовсе сбежало куда-то. Ай-яяйя накрыло тенью громадных сосен, раскидавших свои лапы-ветви во все стороны. А между лапами этих сосен нахально стояли мохнато-бородатые низкорослые ели, явно недовольные вторжением Ай-яяйя в их царство. Гном осторожно ступил на мягкий пружинистый ковер из травы, сучков, шишек, веток и иголок... Посмотрел себе под ноги, чтобы не упасть, случайно зацепившись за демонстративно выставленный чей-нибудь узловатый корень. Отвел рукой недоброжелательную ветку ели, перебрался через упавший ствол... И зашагал по лесу. Кое-где сосны и ели, собравшись в круг и скрипя каждой своей иголкой, образовывали небольшие чистые полянки, и тогда солнце вновь возвращалось к Ай-яяйю, светило ему в лицо, разукрашивало воинственно насупленные ели. Шаг за шагом, Ай-яяй продвигался вперед. Уповая на свое врожденное чувство пространства, гном шел не отклоняясь ни на йоту от выбранного им направления. Вот уже и лес, вроде, пореже стал, и сосны постройнее. Куда-то подевались ворчливые дядьки - ели, и солнце то тут, то там пятнышками скакало по земле. Исчез под ногами мягкий подлесок из веток, шишек, сучков и еще один лесовик знает чего, местность стала более пологой, и небо, вроде, выше. А на верхушках деревьев стали перестукиваться чудные птицы - Ай-яяй раньше никогда таких не видел. В его родном Горье кроме нудных и дремучих - даже покалякать с ними не о чем, одна лишь еда на уме - горных орлов никаких птиц не водилось... Птицы, время от времени, роняли сверху на гнома какую-то шелуху - перья, кусочки коры, веточки, еще что-то...
Уже ничего не боясь и даже перейдя на мелодию 'Вечернего скрежета по сковороде' - лауреата большого и малого музыкальных конкурсов гномов, общепризнанного лидера продаж на всех ярмарках Горья, победителя 5-го песенного турнира народов Горья и ближайшего Внегорья - авторитетное жюри в полном составе сбежало, узнав, кто автор данного произведения - кроме судьи-гнома, который и присудил победу 'Вечернему скрежету...'. 'Вечерний скрежет' был безусловным творческим успехом композитора Валуна Бездарного, хотя, завистники и поговаривали, что Валун не только бездарен, но и бесчувственен, кроме того, глух, как пень. Но, тем не менее... Знаменитого композитора знали даже драконы - предыдущее их семейство, обитавшее в центре самой большой долине Горья и обладавшее кое-каким музыкальным слухом, в полном составе покончило с собой, едва услышало первые аккорды нового произведения Валуна Бездарного. А старикашка-дед нового, поселившегося в долине драконьего семейства, во всеуслышание объявил, что, несмотря на больную печень, самолично сожрет всякого, в ком, хотя бы, за версту заподозрит музыканта. И не посмотрит, кто он, этот музыкант, будет по происхождению - гном, гоблин, тролль или какой другой нации... Впрочем, все это предыстория. А, пока, Ай-яяй с каждым шагом все больше и больше углублялся в лес. По его меркам он шел уже более 4 часов и живот Ай-яяйя, вот-вот, готовился выступить с пламенной речью на тему о вкусной и здоровой пище, заодно, естественно, упомянув и о тысяче и одном способе ее приготовления. Но, внезапно, деревья впереди Ай-яяйя раздвинулись, туда, дальше, заблестела полоска воды, и гном услышал звуки дудочки, завораживающие и манящие. Ай-яяй насторожился.
... - Точно, дудочка, - подумал он и рванулся туда, где слышалась музыка. А мелодия все нарастала и нарастала, маня своими руладами и переливами. Ай-яяй даже запыхался, бежавши... А потом, когда мелодия стала совсем близко, он притормозил и невольно начал ступать тихо-тихо, чтобы не спугнуть неведомого музыканта.
На берегу маленького аккуратного озера, со всех сторон окруженного ровными высокими соснами, на выступающем из травы корневище сосны сидело никогда прежде не виданное Ай-яяйем существо. Похожее и одновременно непохожее на гнома, голое, однако покрытое от шеи и до пяток короткой коричневой шерстью, с безволосой смуглой головой и выступающими из нее закрученными в дугу толстыми рогами, рогами, доходящими существу до спины. Существо играло на маленькой тонкой дудочке, искусно перебирая по ней длинными пальцами, а чуть сбоку, на очищенной от сосновой хвои траве, на полянке, парами кружились под его музыку очень красивые, почти небесные создания, одетые в клетчатые юбки и ростом почти с Ай-яяйя.
Ай-яяй спрятался за ближайшее дерево, чтобы не спугнуть диковинных танцоров.
Доиграв мелодию до конца, странный музыкант опустил дудочку, но мелодия все еще продолжала плыть над озером. Пары танцующих распались и Ай-яяй увидел, что это просто женщины, нарядно одетые, очень тоненькие - на взгляд гнома, привыкшего к коренастым своим соплеменницам - красивые длинноволосые женщины. Они негромко щебетали-переговаривались между собой, смеялись и почти подметали подолами своих длинных ярких юбок траву.
Ай-яяй во все глаза смотрел на необычных существ и, наконец, решился как-то обозначить свое присутствие.
- Кыххх, хыы, е-хэ-хэ! - негромко кашлянул Ай-яяй и вышел из-за ствола громадной сосны.
Длинноволосые женщины и диковинный музыкант повернулись в его сторону.
Ай-яяю показалось - он не то, чтобы не понял, скорее не расслышал, что сказали эти женщины. Однако показать это им он постеснялся.
- Каис мак ши-и-ша о-ири?- спросила одна из женщин у него.
Ай-яяй не знал что сказать, до него дошло, что он просто не понимает их языка, и ему стало неловко. На всякий случай, гном посмотрел на музыканта - вдруг, он поможет ему понять, что говорят эти тоненькие женщины, но музыкант лишь удивленно взирал на Ай-яяйя удлиненными влажными светло-коричневыми глазами.
Женщины окружили Ай-яяйя и одна, с густыми шелковистыми волосами потянула гнома за рукав кафтана.
- Ши-и-ша о-вариназ!- воскликнула женщина и тут же повторила на понятном для Ай-яяйя языке: - Это гном!
- Вариназ, вариназ! - засмеялись чудные женщины. - Зачем ты пришел к нам, гном-вариназ? Потанцуй с нами, гном!
Женщины закружились вокруг Ай-яяйя, диковинный музыкант снова заиграл на дудочке, та, что тянула его за рукав, взяла гнома под руку - Ай-яяйю показалось, что козлиное копыто вылезло на миг из-под длинной зеленой юбки... и ноги Ай-яяйя сами собой пустились танцевать...
Глава 2
Очнулся Ай-яяй, когда солнце уже клонилось к вечеру. Он лежал на вытоптанной траве, на берегу полузаросшего лесного озерца и вокруг никого не было - ни красивых длинноволосых женщин, ни чудного музыканта. Только ноги Ай-яяйя, время от времени, дергались сами собой и болели так, будто он с раннего утра и по самый момент пробуждения только и делал, что отплясывал горным козлом. И еще страшно хотелось пить и есть. Ай-яяй оперся локтем на землю и, несмотря на кружащуюся голову, попытался сесть.
Он помнил, как спускался по траве вниз, как шел потом по лесу и набрел на... на... Женщин он помнил, музыканта помнил и как его в круг потянули, как залихватски и сумасшедше отплясывал под рулады дивного музыканта и женщины хлопали ему... И все, дальше ничего. Дальше память как отшибло.
- О-хо-хо, - простонал Ай-яяй и дрожащими руками полез в мешок за прихваченными из дома медовыми лепешками и баклагой с ключевой водой. А и не тут-то было. Мешка не было, и куда он его подевал, Ай-яяй вспомнить не мог. Не мог и все! Ай-яяй в панике кинулся ощупывать пояс под кафтаном - хвала предкам, мешочек с самоцветными камешками, врученный ему, на всякий случай, старейшиной Крекером перед уходом Ай-яяйя из горы, и нож, хоть, и сбились под передник, но остались на месте.
- Хы-хы, - облегченно вырвалось у гнома, больше он, все равно, не мог ничего сказать.
Ай-яяй сделал над собой усилие и подполз к озеру - на какое-то мгновение ему показалось, что это не то озеро, где он танцевал, но Ай-яяй быстро прогнал эту мысль и, наклонившись, жадно хлебнул воды. Утолив жажду, Ай-яяй, с трудом, кое-как, встал и посмотрел по сторонам - а, вдруг, мешок где-нибудь рядом валяется? Но мешок не валялся. Ай-яяй прикрыл один глаз, пробормотал заклятие от пакостливого боггарта, шелудивого данни, шутника альрауна, прикрыл другой глаз... Подождал немножко, топнул ногой, при этом потерял равновесие и чуть не упал, открыл оба глаза. Мешок с припасами не появился. Тогда Ай-яяй снова прикрыл оба глаза, повернулся вокруг своей оси, опять топнул ногой, плюнул направо и налево - жаль, никто не подвернулся, и открыл глаза - все было безрезультатно. Мешка не было! Исчерпав, таким образом, все имевшиеся в его распоряжении средства для немедленного появления мешка, гном горестно вздохнул.
- Можно еще, конечно, посмотреть за деревьями, - подумал Ай-яяй, с неприязнью взирая на окружавшие небольшой клочок чистого пространства древесные стволы... Хм, однако деревья, вроде, с утра были другие...
С трудом переставляя гудящие ноги, подавляя позывы требующего - дай пожрать, шелудивый! - желудка... - Почему это я шелудивый? - подумал Ай-яяй, но спорить с собственным желудком было смешно. - ... Ай-яяй побрел к деревьям. Но мешка и там не оказалось. Его нигде не было. Живот гнома весь зашелся от возмущения: - Ты что, совсем оборзел? Там же лежали мои лепешки! ... Это же надо, украсть мои лепешки! - Потом живот, вероятно, окончательно изобиделся на Ай-яяйя и затих, но спустя минуту ка-ак дал Ай-яяйю под дых и по почкам... резкой болью: - Бушь знать, гнида, как не кормить меня! - Ай-яяй даже согнулся. Его спасло лишь то, что он сунул в рот найденный в кармане штанов... - ... вот, повезло дураку, - подумал, наверное, живот гнома, имея в виду хозяина и усиленно вырабатывая желудочный сок. - ...заскорузлый кусок яблочного пирога. Этот кусок Ай-яяй стащил когда-то у самой упитанной гномихи в горе - у своей двоюродной сестры Жирной Жаднюги, известной всем жадины и сладкоежки, и хотел дать Агниоке, но потом забыл. На счастье гнома, он так и остался валяться у него в кармане. Решив на время вопрос с едой, Ай-яяй задумался - что делать и как теперь идти дальше? Вот, юк! Он даже плюнул с досады. Ведь, сам виноват. Зачем было неизвестно с кем танцы танцевать и компанию заводить? Ай-яяю пришел на ум самый рассудительный гном в их горе - Кремень Головастый. Уж он бы не кинулся под чужую дудку кренделя выделывать и шапку свою в озеро закидывать...
- Ох, - спохватился Ай-яяй, - я, ведь, и шапку в озеро закинул... О-хо-хо!
Ай-яяй посмотрел на небо, которое быстро темнело и запахнул кафтан - хорошо, что, хоть, его не снял с себя и не закинул в озеро... Впрочем, вид у кафтана был еще тот, будто его очень долго жевали и топтали. Да, и остальная одежка выглядела не лучше. Гетры и фартук-передник измазаны во что-то желтое и липкое, штаны помяты и вытерты... Такое ощущение, что он целую неделю спал где попало, как попало и с кем попало, а походя еще и собирал грязь со всего леса...
- И жрать, все равно, хочется, - произнес Ай-яяй.
В конце концов, немного почистившись, Ай-яяй пошел искать место для ночлега, пока не наступила окончательная темень.
Ночью Ай-яяю снился его знакомый - громадный старый горный орел. Старик ворчливо топтался по небольшой площадке на вершине скалы, площадке, являвшейся его гнездом, чесал загнутым клювом под крылом и таращил на спящего Ай-яяйя янтарный глаз. И нудно бубнил Ай-яяйю о еде: - Козочку молоденькую надо брать с собой, козочку, а не медовые лепешки. Мясо молоденькой козы сладкое, нежное, не то, что у жилистого барана...
Проснулся Ай-яяй от чьего-то тяжелого дыхания, плохо выспавшийся и жутко голодный. И первое, что он увидел это громадные влажные ноздри огромного зверя, шумно обнюхивавшие его. Ай-яяй подскочил с охапки веток и осыпавшихся хвойных иголок, на которых спал, устроившись между корневищами высоченной, толстенной сосны. Огромное животное, на четырех длинных ногах с массивными копытами, с большой вытянутой мордой и целым набором великолепных рогов на голове, нависало над Ай-яяйем, с любопытством смотря на него коричневыми глазами. Опасности в животном не чувствовалось, но, на всякий случай, Ай-яяй застыл в неподвижности. Зверюга, снова потянулась мордой к Ай-яяйю. Обнюхав его, она еще немного поглазела на гнома и, наконец, развернувшись, величественно и неторопливо пошла в лес, периодически всхрапывая и обдирая рогами кору на деревьях.
Ай-яяй понял, что спать он больше не хочет - зверюга разбудила его. А, пока... День занимался затянутым в облака, и надо было хоть какую еду поискать, иначе притупившееся за ночь чувство голода вскоре напомнит о себе. Но сначала Ай-яяйю хотелось отыскать свой посох. Ай-яяй был уверен, что его он в озеро точно не закидывал. Не закидывал и более того, до последнего держал в руках. Потому как, желая покрасоваться перед лесными дамами, положил его на плечи, заложил за него руки и отплясывал гномьего гопака одними ногами, руки, все время, держа на посохе... Сломать же посох лесные девы не могли - силенок бы не хватило, унести с собой... Тоже вряд ли - не нужен он им. Скорее всего, закинули где-нибудь поблизости.
Посох свой Ай-яяй обнаружил засунутым в развилку меж двух деревьев. Сломать его, все же, пытались, но и в самом деле не сумели и, потому бросили, торчащим в развилке. Ай-яяй вытащил посох, поправил-зачесал назад свои, теперь постоянно сползающие - после потери шапки - на глаза волосы, и, постукивая о землю, от радости, вновь обретенным посохом, двинулся на поиски еды.
Ай-яяй, как гном приличный, живущий в горе, довольно плохо представлял себе, что такое настоящий большой лес, но зато хорошо знал лесные ягоды и грибы. Гном надеялся заполнить ими свой желудок до того, как он, желудок, болезненно напомнит ему о своем существовании.
Чутье, обострившееся из-за голода, подсказывало ему, что где-то рядом растут ягоды. И вскоре Ай-яяй, действительно, обнаружил кусты с большими красными ягодами. Эти ягоды Ай-яяй пробовал раньше, они были слегка горьковаты на вкус и, в горах, меньше размером... Но выбирать не приходилось. Гном стал срывать зрелые бусины и жадно запихивать в рот, они лопались у него в руках, сок тек по его рукам, пачкал кафтан и штаны, капал на гетры. Внезапно Ай-яяй осознал, что в кустах находится он не один. С другой стороны объедала ягоды здоровенная бурая лохматая животина, как минимум на две головы выше и раза в три толще Ай-яяйя. Животина порыкивала, сопела, роняла слюну, широкими толстыми лапами с кривыми когтями цепляла куст за кустом и тянула к себе, смахивая языком сразу половину ягод с ветки. А маленькие темные глазки зверя с неудовольствием смотрели на Ай-яяйя. Гном видел подобных животин раньше, они иногда забредали в Горье. К вящей досаде драконов. Ибо в Горье эти животины нагло занимались разбоем прямо на территории драконов, то есть прямо в самой большой долине Горья - подъедали мед у пчел, до которого и сами драконы были охочи; ловили рыбу в прозрачной речке, протекавшей в долине; собирали орехи - в общем, делали, что хотели, всячески игнорируя при этом драконов. Естественно, драконы любыми способами старались отвадить бурых зверей от Горья, но мохнатые косолапые животные - их так и звали Мохнатычи - плевать хотели на все потуги драконов. Драконов они абсолютно не боялись и вытурить их из долины было сложно... Однако, сейчас, с каждым взмахом своего языка, животина все ближе и ближе подбиралась к Ай-яяйю, ревела все громче и все недовольнее поблескивали ее маленькие глазки. Ай-яяй понял, что пора сматываться, пока зверюга не принялась вместо ягод за него. Противник однозначно был крупнее, сильнее, и наглее его. Ай-яяй аккуратно вернул на место ветку с недоеденными ягодами и спиной-спиной, не поворачиваясь, сделал шаг, затем еще один назад. Здесь он слегка присел, не сводя взгляда с уже откровенно злобно косящегося на него мохнатыча, нашарил рукой оставленную на траве, возле кустов, палку, подобрал ее и задом-задом попятился в лес. Как только животину стало плохо видно за деревьями, Ай-яяй тут же развернулся и, не думая больше не о чем, побежал прочь. Уносясь все дальше и дальше от ягодника, Ай-яяй со смехом представлял себе морду мохнатыча и его разгорающиеся, сначала недоумением, недовольством, а потом и откровенной злобой маленькие коричневые глазки - подумать только, какой-то недомерок-гном позарился на занятый им, самим мохнатычем, куст... Пробежав, наверное, с три пещерных перехода, Ай-яяй не выдержал и с хохотом повалился на траву. Смех душил его, Ай-яяй никак не мог забыть, как наперегонки с огромным зверем объедал ягоды. Только страшным чувством голода Ай-яяй мог объяснить свою смелость, и то, что не сбежал сразу, как только понял, кто находится в кустах кроме него. А так лишь шустрее 'перемалывал' ягоды... Отсмеявшись, Ай-яяй с облегчением вздохнул, хвала Истукану Каменному и Столбу Кварцевому - предкам-прародителям и духам-защитникам гномов, ягод он наелся досыта. В конце концов, поднявшись с земли и струсив с себя налипшие веточки, сучки, травинки и прочий лесной сор, Ай-яяй, решил продолжить свой путь.
Через несколько минут он уже весело шагал по лесу, снова насвистывая 'Вечерний скрежет...'. Чем дальше шел гном, тем все больше и больше менялся лес. Сосны в этом лесу уже не стояли плотными рядами, и вместо сосен все чаще попадались незнакомые Ай-яяйю ветвистые, широкие и не очень высокие деревья. Их кроны и ветви зеленели зелеными лоскутками - листьями, хотя сами деревья были коричневыми или с пятнами белого и коричневого.
Примерно к полудню, Ай-яяй почувствовал, что местность опять резко пошла под уклон. А трава под ногами перестала быть сплошным ковром. Тут и там появилось проплешины голой земли, тут и там торчали из земли камни. Пару раз Ай-яяй издалека видел бурых мохнатычей - их гном обходил заранее, а два или три раза он сам спугнул каких-то зверюшек, грызущих что-то в кустах, зверюшек, которых гном в Горье не видел. За одним Ай-яяй даже попробовал погнаться, кушать-то снова хотелось, но куда там. Зверек так сиганул по склону вверх, что Ай-яяй только и увидел куцый хвост и мелькнувшие лапы.
Время шло, и гном уже начал склоняться к неутешительному выводу, что, видимо, и этим днем ему придется довольствоваться одними ягодами, а также, что, пожалуй, пора остановиться и поискать воду, ибо потребность в питье ощущалась все сильнее и сильнее.
Ай-яяй расстегнул кафтан - чем дальше он спускался вниз, тем теплее и теплее становился воздух - и стал внимательнее приглядываться к окружающим деревьям и кустам. Гном надеялся, что сможет почуять, когда поблизости окажется вода или кусты с ягодами. Но, вместо запаха воды или спелых ягод, неожиданно, Ай-яяй ощутил запах дыма. Он потянул носом воздух еще раз... Так и есть, дым! Ай-яяй обрадовался - где дым, там, наверное, и жилье! Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить. Ай-яяй тут же забыл о воде и быстренько направился в ту сторону, откуда пахло дымом.
За небольшим рядом тоненьких бело-черных деревьев, покрытых шапками кудрявых зеленых лоскутьев-листочков, лес круто скатывался вниз. А там, внизу, простиралось поле без единого деревца. А прямо на краю поля, под лесным склоном, вилась не раз хоженая дорога. Дорога вдоль склона. И на этой дороге, чуть дальше, стояла сложенная из бревен берлога. Ай-яяй не знал, как называется подобное сооружение, однако оно весьма походило на берлогу троллей. Хоть и с какими-то пристройками. Скользя по земле, хватаясь рукой за что попало - кусты, камни, а то и просто траву, притормаживая, где возможно, посохом, Ай-яяй стал спускаться вниз. В конце спуска он, все же, не удержался и упал. Дальше Ай-яяй уже катился, но до ровной земли оставалось немного, и он ударился не сильно. Охая и ахая, он встал с земли и, в первую очередь, привел в порядок свои волосы - непривычно гному без клобука, волосы на глаза падают, листья всякие лезут, потом отряхнул одежду и подобрал, упавший рядом, посох. После чего направился к строению. Берлога состояла из четырех ровных стен, накрытых сверху еще двумя такими же ровными, только пол углом и маленькими, стенами. И, из одной из верхних стен, выходила труба, корявая и выпускающая, периодически, клубы дыма.
Трава вокруг этого непонятного сооружения была вытоптана, а от самого дома исходил невнятный шум и гул. И в прорубленном в стене дома и подслеповато смотрящем на Ай-яяйя окне-проеме, затянутом какой-то пленкой, мелькали чьи-то фигуры и чьи-то головы. Ай-яяй на секунду задумался - с одной стороны кушать и пить хотелось сильно, а с другой... Кто хозяева в этом доме? Кроме своих сородичей-гномов и гномов из Трехглавой вершины и Корявого склона, а еще гномов с дальнего конца Горья, Ай-яяй видел только троллей и гоблинов. Они тоже жили в Горье, но, опять-таки, для троллей это строение было маловато, а гоблины строили иначе. Ай-яяй слышал еще о сидах, которые обитали на открытых пространствах у большой воды и тоже строили дома - но где здесь большая вода? И если дом, все-таки, их жилье, то, как они отнесутся к гному? В Горье поговаривали, что сиды не очень гостеприимны... На всякий случай, Ай-яяй решил сначала обойти дом по кругу и все осмотреть.
С той стороны, где к дому примыкали огороженные брусьями пристройки, до гнома донеслись очень даже знакомые звуки. Так похрюкивали и визжали нахрапистые, с малюсенькими глазками и большим расплющенным носом животные, похожие на бурдюки на коротких ногах. Они небольшими стадами бродили по Горью. Обойдя дом, Ай-яяй увидел приземистое строение, из которого и доносились знакомые звуки. А еще за оградой дома находился навес, под которым топталась парочка незнакомых гному животных. Эти животные напомнили гному того громадного рогатого зверя, что навестил его спозаранку в лесу. Правда, они были поменьше размером, без рогов и одно из них жевало сложенную под навесом большую кучу сухой травы. Под навесом же находилось и длинное вытянутое сооружение из обтесанных деревьев на четырех сплошных колесах.
- Перевозка, - сообразил Ай-яяй. Такие были и у гномов в Горье, только эта была намного шире и длиннее. Ай-яяй покрутил носом, где-то совсем рядом вкусно пахло жареным мясом. Он чуть скосил глаза и увидел сбоку от себя остатки большого кострища, на котором, видимо, недавно жарили мясо. Костер еще дымился и по обеим сторонам его стояли 'в боевой готовности' рогатины - лишь перекладина-вертело отсутствовало. А рядом ни души. Ай-яяй только вдохнул полной грудью сохранившийся в воздухе аромат подгоревшей мясной корочки... И тут его окликнули. Из неказистого узкого строения позади постройки с хрюкающими животными, строения, которое Ай-яяй сразу не заметил, вышел, подвязывая веревкой полосатые, оборванные к низу штаны, гном. Моложе, чем Ай-яяй, почти подросток, но гном.
- Чего ищешь, дядя? - грубо спросил гном.
Ай-яяй даже не успел обрадоваться тому, что это его соплеменник. Возмущение переполнило его - гном явно не испытывал никакого уважения к Ай-яяйю, а, ведь, Ай-яяй был явно старше этого хама. В Горье за такое бы...
- А ты кто такой? - тоже грубо спросил Ай-яяй.
- У нас харчевня для приличных... - начал было подросток, но, неожиданно, его прервали. Криво сколоченная, но прочная дверь дома-четырехстенка отворилась, и из открытых дверей чей-то женский голос проорал:- Кувень, паршивец, ты где? - Проорал на языке гномов.
Подросток спохватился, и, уже не обращая внимания на Ай-яяйя, бросился к двери. Подумав, Ай-яяй направился следом за подростком-гномом.
- В любом случае, - решил Ай-яяй, - кушать хочется и здесь есть гномы.
Глава 3
Подошел гном к дверям дома, а дом-то громадный, даром, что для троллей маловат. Зато гномов в нем может поместиться...Ого-го! Вошел гном в дом, и в правду, народу в нем! Кругом столы стоят и все заняты. И все сплошь гномами виду необычного, в одеждах ярких. Бород ни у кого нет, только усы растут, и волосы в косички заплетены. И все едят и пьют. И вооружены все, топоры боевые у каждого - будто враги рядом. Пожал плечами Ай-яяй, но коль уж вошел...
В маленьком помещении, занимавшем чуть ли не полдома, было тесно от наполнявшего его народу. И все сплошь гномов. И всех сплошь с оружием. А еще вкусно пахло едой. И пивом пахло. Хорошо так пахло. Ай-яяй понял - это был дом, где можно поесть, дом, специально построенный, чтобы тут ели. На какое мгновение он растерялся - все гномы в помещении были в ярких кафтанах, цветных блузах и штанах, а он вошел в измазанных гетрах, грязном кафтане и мятых-перемятых штанах-шортах. Зато у Ай-яяйя был передник, которого не было ни у кого из присутствующих - а, ведь, любой сородич Ай-яяйя считал себя голым без передника. И это поразило Ай-яяйя даже больше, чем одежда гномов и обилие оружия при них. И даже больше, чем внешность гномов - у многих из гномов были косички и усы, но не было бород.
Между столами, стоящими в помещении, массивными, коротконогими, и гномами, сидящими за этими столами, суетилась разбитная гномиха в мешковатых шортах и блузе неопределенного цвета. И что очень обрадовало Ай-яяйя - в некоем подобие передника, рваном, грязном и матерчатом.
Гномы за столами шумели и галдели, гномиха в шортах разносила горшки, пахнущие едой, и со всех углов разило кисловатым ароматом кваса и пива... Двое гномов, с расчехленными топорами возле ног, сидевшие за ближайшим ко входу столом, бросили внимательный взгляд на Ай-яяйя и отвернулись. Ай-яяй потоптался немножко, ища свободное место, и решительно подсел на единственно свободную лавку у стола возле проема-окна. Высокий, непривычно длинноусый гном, сидевший за этим столом в компании еще двух усатых гномов и пивший что-то из жбана, поперхнулся и отставил жбан в сторону. Затем прищурил жесткие коричневые глаза и уставился на Ай-яяйя. Просквозил взглядом потертую одежду Ай-яяйя, посох, оббитый железом - его гном положил возле ног, и демонстративно поправил меч на поясе в длинных ножнах.
К Ай-яяйю подскочила гномиха в шортах и выжидающе уставилась на него.
- Чего будем? - спросила она, вытирая руки о свой рваный передник.
- Есть хочу, - прямо сказал Ай-яяй, - очень хочу!
Все трое гномов, сидевшие за столом с Ай-яяйем, громко засмеялись.
- Есть похлебка жидкая на жиру, похлебка гороховая, каша с салом и полбой, мясо хрюкал... - начала перечислять гномиха, но Ай-яяйя остановил ее.
- Неси все, - произнес он, мысленно облизываясь. - И хлеба давай!
- А чем платить будешь? - осведомилась гномиха подозрительно. - Мы за просто так не кормим.
Ай-яяй достал подвешенный к поясу, под расстегнутым кафтаном, плотный кожаный мешочек- подарок старейшины Крекера, и встряхнул его. Выпавший из мешочка камешек, прозрачный, отливающий голубым, он положил на стол.
Двое соседей Ай-яяйя по столу, сидевшие напротив него, и шустро хлебавшие что-то из стоящего перед ними горшка, застыли с ложками в руках. Гном с жесткими глазами подался вперед и присвистнул:- Ого!
Гномиха неторопливо взяла короткими пальцами камешек со стола, посмотрела его на свет и также не спеша, спрятала под передник.
- Пить что-нибудь будем? - не выказывая никаких эмоций, поинтересовалась она.
- Квас, кувшин принеси, - быстро сказал Ай-яяй, - и положи в кувшин соцветие вереска.
Шум в помещении нарастал, в дальнем от Ай-яяйя углу кто-то из гномов затянул-завыл песню, а сидящие за столами гномы начали отбивать ритм, топая ногами и бряцая оружием.
Гномиха продолжала стоять возле стола Ай-яяйя, не обращая никакого внимания на шум, с интересом смотря на Ай-яяйя.
- Забавно, - наконец, произнесла она, - никогда не слышала о подобном рецепте. Впрочем, - добавила она, - вереска у нас все равно нет.
Однако, прежде чем уйти, она повторила: - Соцветие вереска в кувшин кваса...
Едва гномиха ушла, сосед Ай-яяйя, который был с жесткими коричневыми глазами и длинными усами - он сидел на одной лавке с Ай-яяйем - повернулся к Ай-яяйю и, перекрывая горланящих гномов, спросил: - Ты откуда, такой богатый, будешь?
- С Горья, - простодушно ответил Ай-яяйя и, оправдываясь, пояснил: - Я недавно совсем...
Гном крякнул.
Двое соседей Ай-яяйя, подчистив горшок и облизав ложки, положили их на стол.
- И давно ты оттуда? - снова задал вопрос усатый, словно не услышав последних слов Ай-яяйя. Ай-яяйя уже собрался повторить, что нет, не давно, но в этот момент вернулась гномиха в рваном переднике. Сопровождаемая знакомым Ай-яяйю подростком в оборванных штанах, она принесла заказ Ай-яяйя. Гномиха поставила на выщербленный стол два горшка с похлебкой и горшок с полбяной кашей, а шедший за ней недоросль Кувень водрузил рядом толстенький кувшин с квасом и положил поддон с большим куском жареного мяса и темным кругом хлеба. Затем гномиха достала из-под передника ложку с массивным черенком и положила возле горшков, потом снова полезла под передник и извлекла оттуда три золотых кругляша, маленькую стопочку серебра и горку медных кругляков. Все это она высыпала на стол перед Ай-яяйем.
- Это сдача, - жестами показала гномиха, даже не пытаясь, в отличие от длинноусого вояки с мечом, перекричать гномов. Забрав пустой горшок со стола, она удалилась.
- Кувень, ты где застрял? - спустя минуту, уже неся посуду с другого стола, громко закричала гномиха, заглушая даже орущих песню гномов. Подросток в оборванных штанах застрял у стола Ай-яяйя - он рассматривал никогда им невиданные прежде золотые монеты.
- Иди, иди, - сказал усатый сосед Ай-яяйя подростку, и снова повернулся к Ай-яяйю. - Так я снова спрошу... А, ну, сядьте! - гаркнул он, вдруг, двум гномам, вскочившим с мест и сцепившимся друг с другом. - ...Давно ты оттуда?
Ай-яяй собрал кругляши со стола и неторопливо ссыпал их назад в мешочек, в тот, из которого доставал камешек.
- Дак, дня полтора, - произнес Ай-яяй, отламывая кусок хлеба и подвигая к себе ближе горшок с похлебкой. Одновременно Ай-яяй подумал: - И зачем усатому это знать?
- Полтора дня, - невнятно повторил Ай-яяй, уже работая ложкой.
- Ну, да, конечно, - задумчиво пробормотал сосед Ай-яяйя, - полтора дня... А, ведь, и в самом деле, как будто, только что из Горья, - произнес он и задумался. - И палка с железом... Чистым. Интересно...
- Что интересно? - спросил Ай-яяй, отставляя в сторону пустой горшок и подвигая к себе следующий.
- Да, так, - произнес усатый. И добавил: - Давно я не слышал о тамошних гномах. Вот и подумал, интересно, не перевелись ли еще в Горье мастера...
- Не, не перевелись, - обронил Ай-яяй, не совсем понимая, что усатый имеет в виду, но усиленно работая челюстями.
- Угу, - сказал усатый гном и хмыкнул. - Я так и думал! - И ни с того, ни с сего, внезапно, произнес: - Я Колодун, предводитель отряда-гмайра гудавайсов. Мы луговые гномы и у нас сейчас война между маакондами-землями Гудайвас и Трифинг. Это все мои воины, - и Колодун обвел широким жестом гномов в помещении. - Мы идем к Головастому Гри, нашему герцогу. Хочешь присоединиться к нам?
- Что? - чуть не подавился Ай-яяй. - Присоединиться? Я? Зачем? ...А-а, - минуту спустя, пытаясь сообразить куда клонит усатый, протянул он.
Двое соседей Ай-яяйя по столу, услышав слова своего командира, в упор уставились на Ай-яяйя. Колодун обратился к тому из них, кто был с длинной косичкой.
- Малту, - обронил Колодун, подождав, пока, наступит очередная пауза в пении гномов, - Група-хозяин обещал нам ночевку. Сходи узнай...
Гном с косичкой, с неохотой вылез из-за стола и направился вглубь помещения - именно туда, время от времени, отправлялась гномиха с пустой посудой, чтобы, спустя некоторое время, появиться с полной.
- Ты, ведь, - обратился Колодун к Ай-яяйю, - наверное, хочешь мир посмотреть?
- Хочу, - перестав жевать, искренне ответил Ай-яяй. - Конечно, хочу! Интересно мне узнать, кто на земле живет.
- Ну, вот, с нами и посмотришь. Ты же все равно пойдешь в город, а мы туда тоже идем. Значит и разницы тебе никакой, - заключил Колодун, - одному идти или с нами. Тебя как зовут?
- Ай-яяй из Западной горы, - сказал Ай-яяй, вытирая ложку. Он уже успел прикончить и похлебку и кашу.
Гном, оставшийся сидеть за столом, напротив Ай-яяйя, хихикнул:- Однако, Ай-яяй из Западной горы, и горазд ты жрать.
- Смотри, Ай-яяй, - продолжал давить на Ай-яяйя длинноусый Колодун, - я тебя на довольствие поставлю и жалованье тебе положу, чтобы ты мог расплачиваться за еду деньгами, а не драгоценными камешками. А камешки прибережешь на более важные покупки.
- Соглашайся, - насел на Ай-яяйя и сосед напротив. - Колодун - вождь удачливый!
В помещении все нарастал и нарастал шум. Гномы уже начали шумно перемещаться от стола к столу.
Ведь, гномам, да еще нескольким десяткам, да еще собравшимся вместе, не устроить разгул очень трудно - такая уж натура у гномов.
Для разгула гномам не хватало самой малости - крепкого хмельного кваса, но именно его Колодун им даже нюхать запретил! А ослушаться в походе вождя никто не мог. В походе слово командира - закон, и Колодун не зря был предводителем гмайра. Он умел заставить выполнять свои приказы.
- А тебе какой резон брать меня? - вопросил у Колодуна Ай-яяй, вытаскивая из-под кафтана свой нож и принимаясь им резать мясо.
Вместо ответа, Колодун и второй гном, тот, что оставался сидеть за столом, уставились на нож в руке Ай-яяйя. На рукоятку из дерева, обернутую полоской шкуры дракона - для большого удобства - и тусклое лезвие.
Ай-яяй, в это время, напряженно жуя мясо, решал - хочет ли он присоединиться к военному отряду, направляющемуся на помощь неведомому Головастому Гри или не хочет.
- Я же не воин!- сказал Ай-яяй Колодуну.
- Воина мы из тебя сделаем, - сказал Колодун. - Но, тут такое дело... Вы, горные гномы, сызмальства обучены с металлом дело иметь, а мне кузнец в отряде позарез нужен, - честно признался Колодун Ай-яяйю. И, видя колебания Ай-яяйя, добавил: - Соглашайся. Ты и мир с нами посмотришь, ведь, мы потом и дальше пойдем, из города... - Выдержав паузу, Колодун деловито произнес: - Короче, нечего хрюка за хвост тянуть. С этой минуты ты в составе отряда. Пока будешь без оружия, хотя, сдается мне, твой посох, - Колодун перевел взгляд на посох Ай-яяйя, - не хуже иного топора будет! А потом, - произнес он, - купим тебе оружие. Только, естественно, - тут же уточнил Колодун, - не из такого железа, как у тебя на посохе. Такое железо целое состояние стоит, да его еще и найти надо. Кстати, ты имел раньше дело с оружием? Я имею в виду, не просто ковал меч, а в бою применял?
- Однажды, - ошалев от подобного напора, произнес Ай-яяй...
... Два раза за всю свою жизнь Ай-яяй участвовал в драках, где применялось оружие - один раз, когда его сородичи подрались с гномами из Трехглавой вершины, что в центре Горья, и, похватав, что попало под руку - мечи, топоры, дубины, поперли в Трехглавую вершину выяснять отношения. Ай-яяйя тогда бежал драться, размахивая длинной суковатой палкой - больше у него ничего не было. Но, в общем, до оружия там дело так и не дошло, старейшие уладили спор миром - все окончилось несколькими разбитыми носами, парой сломанных ребер и разбитой головой самого большого забияки в Западной горе Груба Драчуна, отца Рана Задиры. Однако второй раз... Тогда, из-за Восточного склона, пришли чужие гоблины и потребовали с гоблинов Горья дань. Но обида соседей - обида всех, таков древний закон Горья. Закон всех обитателей Горья. И гномов в том числе.
В тот день Ай-яяй взял себе из изготовленных на продажу боевых топоров тот, который ковал сам, подогнал его по своей руке, а затем за несколько дней выковал жала для трех боевых дротиков. И, с помощью Гунаха Тугоухого, своего дяди по материнской линии - родители Ай-яяйя пропали без вести в одной из новых выработок, когда там случился большой обвал - сделал себе щит. А Агниока с младшим братом Остроглазиком принесли кольчугу пропавшего отца Ай-яяйя - у каждого уважающего себя горного гнома всегда есть не только кожаный передник, но и кольчуга, иначе - кольчатая броня, сплетенная из железных колец, впрочем... Впрочем, кроме кольчатой брони у каждого сородича Ай-яяйя, достигшего определенного возраста, имеется еще и множество других полезных в хозяйстве вещей - боевые топоры, копья, шестоперы и прочие 'утренние звезды'. Кольчугу подогнали, насколько удалось, под размер Ай-яяйя и все оставшееся время, Ай-яяй, под руководством бывалых гномов метал дротики в деревянные чурбаки и махал топором. А потом на склоне Синь-горы Ай-яяй вместе с остальными гномами, гоблинами, троллями и драконами встретил армию чужаков и, под улюлюканье горных орлов, погнал ее прочь, за пределы Горья. Тогда же он увидел, как убивает настоящее оружие. Это зрелище ему не очень понравилось. Но, вышло так, что через несколько минут он сам оказался перед выбором - убить или быть убитым. Большой отряд закованных в панцири чужаков, оттесненный жителями Горья в сторону и зажатый в узкой ложбине, попробовал прорваться к выходу во Внегорье. И гномы Западной горы находились у них на пути. Ай-яяй ни о чем не думал тогда, он действовал инстинктивно - остановившись и прицелившись, как его учили, он, один за одним, метнул три дротика в строй набегающих на него фигур. Два дротика пробили щит одного из чужаков и застряли в нем. А третий, когда щит стал мешать и чужак отбросил его, вонзился ему в живот. Чужак остановился, попытался вытащить дротик, а потом закричал и упал на землю, лицом вперед. Пока чужой тащил дротик и орал, Ай-яяй быстро выдернул из-за пояса топор и, ухватив его покрепче, с уханьем прыгнул в брешь, возникшую в строю черных фигур...
- Ясно, - произнес Колодун. - Он привстал из-за стола и, перекрикивая шумящих гномов, позвал:- Гума!
Откуда-то вылез и подошел к Колодуну костлявый и такой же рыжий, как и Ай-яяй, хотя и не столь огненный, гном.
- Гума, - сказал Колодун, - с этой минуты этот гном твой ученик.
Гума посмотрел на Ай-яяйя.
- Ты что-нибудь умеешь? - спросил гном.
Ай-яяй пожал плечами: - Юк его знает...
- А может арбалетчика из него сделаем? - спросил Колодуна Гума. - И времени меньше займет...
- Гума, - твердо сказал командир гмайра, - я сказал - он твой ученик! Понятно?
- Понятно, - увял гном, - чего уж тут непонятно. Я попробую.
- Попробуй, Гума, попробуй, - сказал Колодун. - И учти, - жестко добавил Колодун, - времени у тебя в обрез. А арбалетчика из него мы потом сделаем!
Спал Ай-яяй в маленькой клетушке, в одном из подсобных помещений, находившемся во второй половине дома, позади зала для посетителей. И всю ночь, во сне, Ай-яяй решал задачу - правильно ли он поступил, присоединившись к военному отряду луговых гномов или неправильно...
Утром, ни свет, ни заря Ай-яяйя разбудил один из гномов Колодуна. Сполоснув лицо из маленькой плошки с водой, плошки, которую он взял с собой на ночь - на случай, если захочется пить, Ай-яяй вышел в зал. Там уже деловито суетились вчерашние гуляки - воины-гномы и бегала хозяйка, разнося остатки вчерашней трапезы и горячую хапу - кипяченную воду с медом и травами.
- Держи! - неожиданно услышал Ай-яяй и повернулся на голос. Гума, его новоиспеченный учитель, протягивал Ай-яяйю кусок холодного мяса и исходящий горячим паром кувшин. - Ешь и пей, - произнес Гума, потом добавил:- Мы сейчас выходим. Запомни, твоя задача, - Гума посмотрел на Ай-яяйя, - держаться возле меня. - И гном пояснил: - Эта харчевня последняя на земле гудавайсов, а, как только мы повернем от гор, то сразу окажемся в мааконде трифингов. Там в полупереходе от гор крепость-город Исток. Головастый Гри, как раз, его осаждает.
За маленькими оконцами харчевни, рассвета, пока, не наблюдалось. Наскоро перекусив, Ай-яяй вышел во двор по нужде, а когда вернулся, заметил, что гномы, одетые вчера очень ярко, сегодня выглядели совсем иначе. Лица гномов посуровели и, даже, как бы, чуток постарели. Поверх кафтанов у гудавайсов теперь были серые и коричневые кожаные накидки. Появилось множество свертков с кольчугами и доспехами из кожи, обшитой металлическими пластинами. Сверху на свертках лежали треугольные удлиненные щиты и круглые, слегка вытянутые шлемы с нащечниками и назатыльниками. А, кое-где, просто толстые войлочные шапки-клобуки, заменяющие шлем. Закинув на спину свертки с доспехами, приторочив поверх них щиты и негромко поминая юка и всю его родню - лярв, анчуток и прочих данни с боггартами, гмайр гудавайсов уходил из харчевни...
- Слушай, Гума, - прошептал Ай-яяй своему 'учителю', - я чего-то не понял. Мы уходим и дом совсем пустой остается. Кто теперь здесь есть будет?
Гума повернулся к Ай-яяйю и воззрился на гнома. А потом выдавил с усмешкой:- Ну, ты, действительно, в глухом углу вырос. Это сейчас здесь никого нет, потому что война. А в обычные дни тут от народу не протолкнуться.