Book Eleven

КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ

THE BOOK OF EVERLASTING DAY

Книга вечно длящегося Дня

Canto I

Песнь первая

THE ETERNAL DAY: THE SOUL'S CHOICE

Вечный День: выбор души

AND THE SUPREME CONSUMMATION

И высшее свершение

A marvellous sun looked down from ecstasy's skies

Чудное солнце с небес экстаза взирало вниз

On worlds of deathless bliss, perfection's home,

На миры бессмертного блаженства, дом совершенства,

Magical unfoldings of the Eternal's smile

Волшебные просторы улыбки Вечного,

Capturing his secret heart-beats of delight.

Пленяющие сердцебиения его тайного восторга.

God's everlasting day surrounded her,

Вокруг нее сиял вечный день Бога,

Domains appeared of sempiternal light

Распахнулись владения бессмертного света,

Invading all Nature with the Absolute's joy.

Наполняя всю Природу радостью Абсолютного.

Her body quivered with eternity's touch,

Ее тело трепетало от прикосновения вечности,

Her soul stood close to the founts of the infinite.

Ее душа стояла близ источников безграничного.

Infinity's finite fronts she lived in, new

Она жила в последних преддвериях бесконечности,

For ever to an everliving sight.

Навеки новых для бессмертного взгляда.

Eternity multiplied its vast self-look

Вечность множила свой безграничный взгляд на саму себя,

Translating its endless mightiness and joy

Превращая свои неиссякаемые могущество и радость

Into delight souls playing with Time could share

В восторг, который могли бы разделить души, играющие со Временем,

In grandeurs ever new-born from the unknown depths,

В великолепиях, вечно вновь рождающихся из неведомых глубин,

In powers that leaped immortal from unknown heights,

В бессмертных могуществах, что устремляются вниз с неведомых высот,

In passionate heart-beats of an undying love,

В страстных сердцебиениях неумирающей любви,

In scenes of a sweetness that can never fade.

В сценах никогда не угасающей сладости.

Immortal to the rapturous heart and eyes,

Бессмертная для восторженных глаз и сердца,

In serene arches of translucent calm

Под безмятежными сводами прозрачного покоя,

From Wonder's dream-vasts cloudless skies slid down

Из безбрежных безоблачных грез-небес Чуда

An abyss of sapphire; sunlight visited eyes

Бездна сапфира сбегала вниз; солнечный свет касался глаз,

Which suffered without pain the absolute ray

Которые могли без боли переносить абсолютный луч

And saw immortal clarities of form.

И видели бессмертную чистоту формы.

Twilight and mist were exiles from that air,

Сумерки и туман были изгнаны из этой атмосферы,

Night was impossible to such radiant heavens.

Ночь была невозможна в этих лучезарных небесах.

Firm in the bosom of immensity

Нерушимые в груди необъятности,

Spiritual breadths were seen, sublimely born

Перед взором расстилались духовные просторы, небеснорожденные

From a still beauty of creative joy;

Из спокойной красоты созидательной радости;

Embodied thoughts to sweet dimensions held

Воплощенные мысли распахнули свои сладостные измерения

To please some carelessness of divine peace,

Чтобы услаждать какую-то беспечность божественного покоя,

Answered the deep demand of an infinite sense

Отвечая глубокому требованию бесконечного смысла

And its need of forms to house its bodiless thrill.

И его нужде в формах, чтобы поселить в них свой бестелесный восторг.

A march of universal powers in Time,

Марш вселенских сил во Времени,

The harmonic order of self's vastitudes

Гармоничный порядок беспредельных просторов души

In cyclic symmetries and metric planes

В цикличной симметрии и иерархии планов

Harboured a cosmic rapture's revelry,

Нес буйную вакханалию космического восторга,

An endless figuring of the spirit in things

Бесконечные образы духа в вещах,

Planned by the artist who has dreamed the worlds;

Спланированные художником, который грезя сотворил эти миры;

Of all the beauty and the marvel here,

Источником и сущностью всей здешней красоты и всех чудес,

Of all Time's intricate variety

И всего запутанного разнообразия Времени

Eternity was the substance and the source;

Была Вечность;

Not from a plastic mist of Matter made,

Сотворенные не из пластичного тумана Материи,

They offered the suggestion of their depths

Они приоткрыли тайны своих глубин

And opened the great series of their powers.

И распахнули перед взором великую шеренгу своих сил.

Arisen beneath a triple mystic heaven

Возникшие под тройственными мистическими небесами

The seven immortal earths were seen, sublime:

Семь высочайших бессмертных земель были видны:

Homes of the blest released from death and sleep

Дома блаженных, свободных от сна и смерти,

Where grief can never come nor any pang

Куда никогда не могут проникнуть никакое горе и никакая боль,

Arriving from self-lost and seeking worlds

Долетая из потерявших себя и ищущих себя миров,

Alter Heaven-nature's changeless quietude

Они не способны нарушить неизменный покой Божественной природы

And mighty posture of eternal calm,

И могучее состояние вечного покоя,

Its pose of ecstasy immutable.

Его состояние незыблемого экстаза.

Plains lay that seemed the expanse of God's wide sleep,

Равнины простирались вширь, что казались просторами необъятного сна Бога,

Thought's wings climbed up towards heaven's vast repose

Крылья мысли устремлялись в безграничный покой небес,

Lost in blue deeps of immortality.

Затерянный в голубых глубинах бессмертия.

A changed earth-nature felt the breath of peace.

Преображенная земная природа ощущала дыхание безмятежности.

Air seemed an ocean of felicity

Воздух казался океаном счастья

Or the couch of the unknown spiritual rest,

Или ложем неведомого духовного отдыха,

A vast quiescence swallowing up all sound

Безбрежным покоем, поглощавшем все звуки

Into a voicelessness of utter bliss;

В безмолвии абсолютного блаженства;

Even Matter brought a close spiritual touch,

Даже Материя несла сокровенное духовное прикосновение,

All thrilled with the immanence of one divine.

Все трепетало внутренним присутствием единого божественного.

The lowest of these earths was still a heaven

Даже самая низшая из этих земель все же была небесами,

Translating into the splendour of things divine

Преображая в великолепие божественных вещей

The beauty and brightness of terrestrial scenes.

Яркость и красоту земных сцен.

Eternal mountains ridge on gleaming ridge

Вечные сверкающие горные хребты вздымались друг за другом,

Whose lines were graved as on a sapphire plate

Чьи линии были словно выгравированы на сапфирной плите

And etched the borders of heaven's lustrous noon

И обрамлены каймой сияющего полудня небес,

Climbed like piled temple stairs and from their heads

Взбирались ввысь, подобно ступеням храма, и с их вершин

Of topless meditation heard below

Высочайшего созерцания слышалось внизу

The approach of a blue pilgrim multitude

Приближение голубого паломнического множества,

And listened to a great arriving voice

И доносился великий нарастающий звук

Of the wide travel hymn of timeless seas.

Широкого странствующего гимна вечных морей.

A chanting crowd from mountain bosoms slipped

Поющие толпы скользили по горным склонам

Past branches fragrant with a sigh of flowers

Мимо ветвей, благоухающих вздохами цветов,

Hurrying through sweetnesses with revel leaps;

Спеша веселыми прыжками сквозь сладостные ароматы;

The murmurous rivers of felicity

Журчащие реки блаженства

Divinely rippled honey-voiced desires,

Божественно трепетали медовоголосыми желаниями,

Mingling their sister eddies of delight,

Кружась со своими сестрами, водоворотами восторга,

Then, widening to a pace of calm-lipped muse,

Затем расширяясь в шаге тихо журчащего раздумья,

Down many-glimmered estuaries of dream

Сбегали вниз по многобликим устьям грез

Went whispering into lakes of liquid peace.

Шепча впадая в озера прозрачного покоя.

On a brink held of senseless ecstasy

Удерживаясь на грани бессознательного экстаза

And guarding an eternal poise of thought

И сохраняя вечное равновесие мысли,

Sat sculptured souls dreaming by rivers of sound

Сидели души-изваяния, грезящие реками звука,

In changeless attitudes of marble bliss.

В неизменных позах мраморной неги.

Around her lived the children of God's day

Вокруг нее жили дети дня Бога

In an unspeakable felicity,

В невыразимом блаженстве,

A happiness never lost, the immortal's ease,

В никогда неутрачиваемом счастье и безмятежном покое бессмертия,

A glad eternity's blissful multitude.

Блаженное население радостной вечности.

Around, the deathless nations moved and spoke,

Вокруг двигались и говорили бессмертные народы,

Souls of a luminous celestial joy,

Души сияющей, божественной радости,

Faces of stark beauty, limbs of the moulded Ray;

Лица совершенной красоты, с телами, сотворенными из Света;

In cities cut like gems of conscious stone

В городах, высеченных словно из бриллиантов сознательного камня,

And wonderful pastures and on gleaming coasts

На чудесных лугах и на сверкающих побережьях

Bright forms were seen, eternity's luminous tribes.

Были видны яркие фигуры, сияющие племена вечности.

Above her rhythming godheads whirled the spheres,

Над ней задающие ритм божества вращали сферы,

Rapt mobile fixities here blindly sought

Восторженные подвижные устойчивости, здесь слепо разыскиваемые,

By the huge erring orbits of our stars.

Огромными блуждающими орбитами наших звезд.

Ecstatic voices smote at hearing's chords,

Экстатические голоса ударяли по струнам слуха,

Each movement found a music all its own;

Каждое движение обнаруживало свою собственную музыку;

Songs thrilled of birds upon unfading boughs

Восторженные песни птиц неслись с неувядающих ветвей,

The colours of whose plumage had been caught

С оперением, расцвеченным

From the rainbow of imagination's wings.

Радугой крыльев фантазии.

Immortal fragrance packed the quivering breeze.

Бессмертный аромат наполнял трепещущий ветер.

In groves that seemed moved bosoms and trembling depths

В рощах, что казались движущимися недрами, колышущимися глубинами,

The million children of the undying spring

Миллионы детей неувядающей весны

Bloomed, pure unnumbered stars of hued delight

Цвели, чистые бесчисленные звезды многоцветного восторга,

Nestling for shelter in their emerald sky:

Укрытые в убежище своих изумрудных небес:

Faery flower-masses looked with laughing eyes.

Феерические массы цветов глядели смеющимися глазами.

A dancing chaos, an iridescent sea

Танцующий хаос, радужное море

Eternised to Heaven's ever-wakeful sight

Нескончаемое под вечно бодрствующим взором Небес

The crowding petal-glow of marvel's tints

Толпящееся лепестковое зарево чудесных красок,

Which float across the curtained lids of dream.

Плывущее под прикрытыми веками грезы.

Immortal harmonies filled her listening ear;

Бессмертные гармонии наполняли ее слух;

A great spontaneous utterance of the heights

Великое спонтанное послание высот

On Titan wings of rhythmic grandeur borne

Принесенное на Титанических крыльях ритмического великолепия,

Poured from some deep spiritual heart of sound,

Изливало из какого-то глубокого духовного сердца звука

Strains trembling with the secrets of the gods.

Мелодии, трепещущие тайнами богов.

A spirit wandered happily in the wind,

Дух счастливо скитался в ветрах,

A spirit brooded in the leaf and stone;

Дух пребывал в камнях и листьях;

The voices of thought-conscious instruments

Голоса сознательных мыслящих инструментов

Along a living verge of silence strayed,

Блуждали вдоль живой грани безмолвия,

And from some deep, a wordless tongue of things

И из какого-то глубокого бессловесного языка вещей

Unfathomed, inexpressible, chantings rose

Непостижимые, невыразимые гимны взлетали ввысь,

Translating into a voice the Unknown.

Воплощая в звуке Неведомое.

A climber on the invisible stair of sound,

Подобно альпинисту на незримой лестнице звука,

Music not with these few and striving steps

Музыка устремлялась ввысь не с помощью этих немногих, напряженных шагов,

Aspired that wander upon transient strings,

Блуждающих по мимолетным струнам,

But changed its ever new uncounted notes

Но превращала свои вечно новые неисчислимые ноты

In a passion of unforeseeing discovery,

В страсть непредвиденного открытия

And kept its old unforgotten ecstasies

И сохраняла свои прежние незабываемые экстазы

A growing treasure in the mystic heart.

Возрастающим сокровищем в мистическом сердце.

A consciousness that yearned through every cry

Сознание, что страстно устремлялось сквозь каждый крик

Of unexplored attraction and desire,

Неисследованного влечения и желания,

It found and searched again the unsatisfied deeps

Находило и исследовало вновь неудовлетворенные глубины,

Hunting as if in some deep secret heart

Словно хотело в каком-то глубоком тайном сердце обрести

To find some lost or missed felicity.

Потерянное или упущенное блаженство.

In those far-lapsing symphonies she could hear,

В далеко разносящихся симфониях Савитри слышала,

Breaking through enchantments of the ravished sense,

Прорывающееся сквозь очарования восторженного чувства,

The lyric voyage of a divine soul

Поэтическое странствие божественной души,

Mid spume and laughter tempting with its prow

Среди пены и смеха искушая носом своего корабля

The charm of innocent Circean isles,

Очарование невинных островов Цирцеи,

Adventures without danger beautiful

Безопасные прекрасные приключения

In lands where siren Wonder sings its lures

В странах, где пленительное чудо поет свои соблазнительные напевы

From rhythmic rocks in ever-foaming seas.

С ритмичных утесов в вечно вспененных морях.

In the harmony of an original sight

В гармонии изначального видения

Delivered from our limiting ray of thought,

Избавленная от ограничивающего луча нашей мысли

And the reluctance of our blinded hearts

И от нежелания наших слепых сердец

To embrace the Godhead in whatever guise,

Обнять Божественное в любом обличии,

She saw all Nature marvellous without fault.

Она безошибочно видела всю чудесную Природу.

Invaded by beauty's universal revel

Исполненные вселенского буйства красоты

Her being's fibre reached out vibrating

Фибры ее существа вытягивались, вибрируя,

And claimed deep union with its outer selves,

И требовали глубокого объединения со своими внешними я,

And on the heart's chords made pure to seize all tones

И из струн сердца, ставших чистыми, чтобы уловить все оттенки,

Heaven's subtleties of touch unwearying forced

Тонкие прикасновения Небес без устали извлекали

More vivid raptures than earth's life can bear.

Более живые восторги, чем способна вынести жизнь земли.

What would be suffering here, was fiery bliss.

То, что было бы на земле страданием, здесь стало огненным блаженством.

All here but passionate hint and mystic shade

Все что здесь - лишь страстный намек и мистическая тень,

Divined by the inner prophet who perceives

Предугаданные внутренним пророком, что постигает

The spirit of delight in sensuous things,

Дух восторга в чувствующих вещах,

Turned to more sweetness than can now be dreamed.

Превратилось в сладость, которую сейчас невозможно вообразить даже в грезах.

The mighty signs of which earth fears the stress,

Могучие символы, давления которых страшиться земля,

Trembling because she cannot understand,

Трепеща, ибо она не способна их постичь

And must keep obscure in forms strange and sublime,

И должна хранить их прикровенно в странных и величественных формах,

Were here the first lexicon of an infinite mind

Были здесь основным средством выражения бесконечного ума,

Translating the language of eternal bliss.

Передающим язык вечного блаженства.

Here rapture was a common incident;

Здесь восторг был обычным делом;

The lovelinesses of whose captured thrill

Очарования, из чьего пленяюшего трепета,

Our human pleasure is a fallen thread,

Наше человеческое удовольствие выхватывает лишь оброненную нить,

Lay, symbol shapes, a careless ornament,

Лежат, символическими формами, небрежным орнаментом,

Sewn on the rich brocade of Godhead's dress.

Вышитые на богатой парче одежд Бога.

Things fashioned were the imaged homes where mind

Сотворенные вещи были воплощенными грезами,

Arrived to fathom a deep physical joy;

В которых ум постигал глубину физической радости;

The heart was a torch lit from infinity,

Сердце было факелом, заженным бесконечностью,

The limbs were trembling densities of soul.

Члены были трепетными уплотнениями души.

These were the first domains, the outer courts

Это были лишь первые предместья, внешние владения,

Immense but least in range and least in price,

Необъятные, но наименьшие по рангу и наименее ценные,

The slightest ecstasies of the undying gods.

Самые слабые экстазы бессмертных богов.

Higher her swing of vision swept and knew,

Выше ее видение плыло и знало,

Admitted through large sapphire opening gates

Пройдя сквозь большие открывающиеся сапфировые врата

Into the wideness of a light beyond,

В широту запредельного света,

These were but sumptuous decorated doors

Через роскошные украшенные двери

To worlds nobler, more felicitously fair.

В миры более высокие, более прекрасные и блаженные.

Endless aspired the climbing of those heavens;

Бесконечно эти небеса уходили ввысь;

Realm upon realm received her soaring view.

Царство за царством воспринимал ее воспаряющий взор.

Then on what seemed one crown of the ascent

Затем на том, что казалось венцом восхождения,

Where finite and the infinite are one,

Где конечное и бесконечное были едины,

Immune she beheld the strong immortals' seats

Освобожденная, она увидела троны могучих бессмертных,

Who live for a celestial joy and rule,

Что живут ради божественной радости и правят

The middle regions of the unfading Ray.

Средние регионы неугасимого Луча.

Great forms of deities sat in deathless tiers,

Великие фигуры божеств сидели бессмертными рядами,

Eyes of an unborn gaze towards her leaned

Склоняя к ней нерожденные взоры своих очей

Through a transparency of crystal fire.

Сквозь прозрачность хрустального пламени.

In the beauty of bodies wrought from rapture's lines,

В красоте тел, выписанных линиями восторга,

Shapes of entrancing sweetness spilling bliss,

Формы чарующей сладости источающей блаженство,

Feet glimmering upon the sunstone courts of mind,

Ноги, сверкающие на солнечнокаменных площадях ума,

Heaven's cupbearers bore round the Eternal's wine.

Виночерпии Небес разносили по кругу вино Вечного.

A tangle of bright bodies, of moved souls

Путаница сияющих тел, движущихся душ,

Tracing the close and intertwined delight,

Проявляющая сокровенный и взаимопереплетающийся восторг,

The harmonious tread of lives for ever joined

Гармоничная поступь, соединенных навеки, жизней

In the passionate oneness of a mystic joy

В страстном единстве мистической радости,

As if sunbeams made living and divine,

Словно лучи солнца, ставшие живыми и божественными,

The golden-bosomed Apsara goddesses,

Золотогрудые богини Апсары

In groves flooded from an argent disk of bliss

В рощах, залитых серебряным солнцем блаженства,

That floated through a luminous sapphire dream,

Плыли сквозь сияющую сапфировую грезу,

In a cloud of raiment lit with golden limbs

В облаке одежд, озаренных золотыми телами,

And gleaming footfalls treading faery swards,

И мерцающие шаги, ступающие по волшебным травам,

Virgin motions of bacchant innocences

Девственные движения вакхических невинностей,

Who know their riot for a dance of God,

Которые знают свое буйство как танец Бога,

Whirled linked in moonlit revels of the heart.

Кружились, связанные в лунных пиршествах сердца.

Impeccable artists of unerring forms,

Безупречные художники совершенных форм

Magician builders of sound and rhythmic words,

Магические творцы звуков и ритмических слов,

Wind-haired Gandharvas chanted to the ear

Ветроволосые Гандхарвы пели

The odes that shape the universal thought,

Оды, придающие форму вселенской мысли,

The lines that tear the veil from Deity's face,

Строки, срывающие покров с лика Бога,

The rhythms that bring the sounds of wisdom's sea.

Ритмы, несущие звуки океана мудрости.

Immortal figures and illumined brows,

Бессмертные фигуры наших великих предков

Our great forefathers in those splendours moved;

С сияющими ликами двигались в тех великолепиях;

Termless in power and satisfied of light,

Безграничные в силе и исполненные света,

They enjoyed the sense of all for which we strive.

Они наслаждались переживанием всего того, к чему мы только стремимся.

High seers, moved poets saw the eternal thoughts

Высокие провидцы, вдохновенные поэты созерцали вечные мысли,

That, travellers from on high, arrive to us

Что, странниками прибывают к нам с высот,

Deformed by our search, tricked by costuming mind,

Искаженные нашими поисками, облаченные в маскарадные костюмы ума,

Like gods disfigured by the pangs of birth,

Как боги, обезображенные муками рождения,

Seized the great words which now are frail sounds caught

Ловили великие слова, которые здесь предстают лишь слабыми отзвуками,

By difficult rapture on a mortal tongue.

Схваченные трудным восторгом смертного языка.

The strong who stumble and sin were calm proud gods.

Сильные, что спотыкаются и грешат, были спокойными, гордыми богами.

There lightning-filled with glory and with flame,

Там, подобно молнии великолепия и пламени,

Melting in waves of sympathy and sight,

Плавясь в волнах сочуствия и видения,

Smitten like a lyre that throbs to others' bliss,

Потрясенная словно лира, что вибрирует ради блаженства других,

Drawn by the cords of ecstasies unknown,

Увлекаемая узами неведомых экстазов,

Her human nature faint with heaven's delight,

Ее человеческая природа слабела от восторга небес;

She beheld the clasp to earth denied and bore

Она созерцала объятия, недоступные земле и выносила

The imperishable eyes of veilless love.

Взор бессмертных глаз неприкрытой любви,

More climbed above, level to level reached,

Все выше она поднималась, преодолевая уровень за уровнем,

Beyond what tongue can utter or mind dream:

За пределы того, что может выразить язык или вообразить себе ум:

Worlds of an infinite reach crowned Nature's stir.

Миры бесконечных просторов венчали суматоху Природы.

There was a greater tranquil sweetness there,

Там была более великая безмятежная сладость,

A subtler and profounder ether's field

Сфера более тонкого, глубокого эфира

And mightier scheme than heavenliest sense can give.

И более могучая организация, чем может дать самый божественный смысл.

There breath carried a stream of seeing mind,

Там дыхание несло поток видящего ума,

Form was a tenuous raiment of the soul:

Форма была тончайшей одеждой души:

Colour was a visible tone of ecstasy;

Цвет был видимым выражением экстаза;

Shapes seen half immaterial by the gaze

Фигуры, кажущиеся взору бесплотными,

And yet voluptuously palpable

И все же сладостно осязаемые,

Made sensible to touch the indwelling spirit.

Стали ощутимы прикосновению живущему внутри духу.

The high perfected sense illumined lived

Высокое совершенное озаренное чувство жило

A happy vassal of the inner ray,

Счастливым вассалом внутреннего луча,

Each feeling was the Eternal's mighty child

Каждое чувство было могучим чадом Вечного

And every thought was a sweet burning god.

И каждая мысль была сладостным пылающим богом.

Air was a luminous feeling, sound a voice,

Воздух был сияющим чувством, звук - голосом,

Sunlight the soul's vision and moonlight its dream.

Свет солнца - видением души, а лунный свет - ее грезой.

On a wide living base of wordless calm

На широкой живой основе бессловесного покоя

All was a potent and a lucid joy.

Все было могучей и светлой радостью.

Into those heights her spirit went floating up

В те высоты воспарил ее дух,

Like an upsoaring bird who mounts unseen

Как взмывающая птица, что поднимается незримая,

Voicing to the ascent his throbbing heart

Оглашая подъем своего трепещущего сердца

Of melody till a pause of closing wings

Мелодией в паузе сомкнутых крыльев,

Comes quivering in his last contented cry

Что вылетает дрожа в ее последнем удовлетворенном крике,

And he is silent with his soul discharged,

И замолкает, излив свою душу,

Delivered of his heart's burden of delight.

Избавившись от бремени восторга сердца.

Experience mounted on joy's coloured breast

Переживание поднималось по многоцветной груди радости

To inaccessible spheres in spiral flight.

К недосягаемым сферам в духовном полете.

There Time dwelt with eternity as one;

Там Время с Вечностью жило как одно целое;

Immense felicity joined rapt repose.

Необъятное блаженство соединялось с восторженным покоем.

********************************************

******************************************

As one drowned in a sea of splendour and bliss,

Как тот, кто тонет в море великолепия и блаженства,

Mute in the maze of these surprising worlds,

Онемев в лабиринте этих удивительных миров,

Turning she saw their living knot and source,

Повернувшись, она увидела их живой центр и источник,

Key to their charm and fount of their delight,

Ключ к их очарованию, начало их восторгов,

And knew him for the same who snares our lives

И узнала в нем того, кто ловит наши жизни,

Captured in his terrifying pitiless net,

В свои безжалостные и ужасные сети,

And makes the universe his prison camp

И делает вселенную своим тюремным лагерем,

And makes in his immense and vacant vasts

В своих пустых, беспредельных просторах

The labour of the stars a circuit vain

Он превращает в тщетное кружение труд звезд,

And death the end of every human road

И делает смерть концом каждой человеческой дороги,

And grief and pain the wages of man's toil.

А горе и боль - платой за труд человека.

One whom her soul had faced as Death and Night

Тот, кого ее душа повстречала как Смерть и как Ночь,

A sum of all sweetness gathered into his limbs

Сумму всей сладости вобрал в свои члены

And blinded her heart to the beauty of the suns.

И ослепил ее сердце красотой солнц.

Transfigured was the formidable shape.

Преображена была грозная форма.

His darkness and his sad destroying might

Его тьма и его печальная разрушительная мощь,

Abolishing for ever and disclosing

Отменяясь навеки, обнаружили

The mystery of his high and violent deeds,

Мистерию его высоких и неистовых дел,

A secret splendour rose revealed to sight

Тайное великолепие поднялось, открываясь взору,

Where once the vast embodied Void had stood.

Там, где прежде стояла безбрежная воплощенная Пустота.

Night the dim mask had grown a wonderful face.

Ночь, неясная маска, обернулась чудесным ликом.

The vague infinity was slain whose gloom

Была убита смутная бесконечность, чей мрак

Had outlined from the terrible unknown

Очерчивал из ужасного неведомого

The obscure disastrous figure of a god,

Неясную гибельную фигуру бога,

Fled was the error that arms the hands of grief,

Исчезла ошибка, что вооружает руки горя,

And lighted the ignorant gulf whose hollow deeps

И осветилась бездна неведения, чьи пустые глубины

Had given to nothingness a dreadful voice.

Наделяли ужасным голосом пустоту.

As when before the eye that wakes in sleep

Словно перед глазами, пробужденными ото сна,

Is opened the sombre binding of a book,

Раскрылся мрачный переплет книги

Illumined letterings are seen which kept

И стали видны озаренные письмена, что хранили

A golden blaze of thought inscribed within,

Золотое сияние воплощенной в них мысли,

A marvellous form responded to her gaze

Ее взору предстала чудесная форма,

Whose sweetness justified life's blindest pain;

Чья сладость оправдывала самую жестокую муку жизни;

All Nature's struggle was its easy price,

Усилие всей Природы было за нее легкою платой,

The universe and its agony seemed worth while.

И достойной ценой казались вся вселенная и ее агония.

As if the choric calyx of a flower

Словно хоровая чашечка цветка,

Aerial, visible on music's waves,

Воздушная, зримая на волнах музыки,

A lotus of light-petalled ecstasy

Лотос из световых лепестков экстаза

Took shape out of the tremulous heart of things.

Обрел форму из трепетного сердца вещей.

There was no more the torment under the stars,

Не сущестовало больше страдания под звездами,

The evil sheltered behind Nature's mask;

Зла, укрывшегося за маской Природы;

There was no more the dark pretence of hate,

Не было больше темного притворства ненависти,

The cruel rictus on Love's altered face.

Жестокой гримасы на изменившемся лике Любви.

Hate was the grip of a dreadful amour's strife;

Ненависть была борцовской хваткой ужасного возлюбленного;

A ruthless love intent only to possess

Безжалостная любовь, стремящаяся только обладать,

Has here replaced the sweet original god.

Здесь сменилась сладостью изначального бога.

Forgetting the Will-to-love that gave it birth,

Забывая Волю любить, что дала ему рождение,

The passion to lock itself in and to unite,

Cтрастное cтремление быть заточенным в объятия, объединиться,

It would swallow all into one lonely self,

Он проглатывал все в себя одного,

Devouring the soul that it had made its own,

Пожирая душу, чтобы сделать ее своей собственностью,

By suffering and annihilation's pain

Страданием и болью уничтожения

Punishing the unwillingness to be one,

Наказывая за нежелание быть едиными,

Angry with the refusals of the world,

Разгневанный отказами мира,

Passionate to take but knowing not how to give.

Стремящегося только брать, но не знающего, как давать.

Death's sombre cowl was cast from Nature's brow;

Мрачный капюшон смерти был сброшен со лба Природы;

There lightened on her the godhead's lurking laugh.

Там озарил ее затаившийся смех бога.

All grace and glory and all divinity

Вся грация, слава и вся божественность

Were here collected in a single form;

Здесь были собраны в единую форму;

All worshipped eyes looked through his from one face;

Все боготворимые глаза смотрели через него с одного лика;

He bore all godheads in his grandiose limbs.

Он нес всех божеств в своих грандиозных членах.

An oceanic spirit dwelt within;

Океанический дух жил внутри;

Intolerant and invincible in joy

Нетерпимое и непобедимое в радости

A flood of freedom and transcendent bliss

Наводнение свободы и трансцендентное блаженство

Into immortal lines of beauty rose.

Поднимались в бессмертных линиях красоты.

In him the fourfold Being bore its crown

В нем четырехликое Существо было увенчано своей короной,

That wears the mystery of a nameless Name,

Что несет мистерию безымянного Имени,

The universe writing its tremendous sense

Вселенная, пишущая свой великий смысл

In the inexhaustible meaning of a word.

В неисчерпаемом значении слова.

In him the architect of the visible world,

В нем был архитектор зримого мира,

At once the art and artist of his works,

Одновременно искусство и творец своих работ,

Spirit and seer and thinker of things seen,

Дух, мыслитель, провидец зримых вещей,

Virat, who lights his camp-fires in the suns

Вират, который зажигает свои походные огни в солнцах,

And the star-entangled ether is his hold,

Чьи владения расчерченный звездами эфир,

Expressed himself with Matter for his speech:

Выражающий себя, словно речью, Материей:

Objects are his letters, forces are his words,

Объекты это его буквы, силы его слова,

Events are the crowded history of his life,

События - наполненная история его жизни,

And sea and land are the pages for his tale.

Моря и страны - страницы его повествования,

Matter is his means and his spiritual sign;

Материя - его средство и духовный символ;

He hangs the thought upon a lash's lift,

Он вешает мысль на взмахе бича,

In the current of the blood makes flow the soul.

В потоке крови творит течение души.

His is the dumb will of atom and of clod;

В безмолвной воле камня и атома - его воля;

A Will that without sense or motive acts,

Воля, что действует без чувства и мотива,

An Intelligence needing not to think or plan,

Интеллект, не нуждающийся в том, чтобы думать или планировать,

The world creates itself invincibly;

Мир создает сам себя непобедимо;

For its body is the body of the Lord

Ибо тело мира - это тело Господа

And in its heart stands Virat, King of Kings.

И в его сердце стоит Вират, Царь царей.

In him shadows his form the Golden Child

В нем скрывает свою форму Золотое Дитя,

Who in the Sun-capped Vast cradles his birth:

Что, в увенчанной Солнцем Пустоте, баюкает свое рождение:

Hiranyagarbha, author of thoughts and dreams,

Хираньягарбха, автор мыслей и грез,

Who sees the invisible and hears the sounds

Который видит незримое и слышит звуки,

That never visited a mortal ear,

Никогда не касавшиеся смертного уха,

Discoverer of unthought realities

Открыватель немыслимых реальностей

Truer to Truth than all we have ever known,

Знаток большей Истины, чем все, что мы когда-либо знали,

He is the leader on the inner roads;

Он - водитель на внутренних путях;

A seer, he has entered the forbidden realms;

Провидец, он проник в запретные царства;

A magician with the omnipotent wand of thought,

Волшебник со всемогущим жезлом мысли,

He builds the secret uncreated worlds.

Он строит тайные, несотворенные, миры.

Armed with the golden speech, the diamond eye,

Вооруженный золотой речью, алмазным глазом,

His is the vision and the prophecy:

Ему принадлежат видение и пророчество:

Imagist casting the formless into shape,

Мечатель, вплавляющий бесформенное в форму,

Traveller and hewer of the unseen paths,

Путешественник и каменотес незримых дорог,

He is the carrier of the hidden fire,

Он - носитель скрытого пламени,

He is the voice of the Ineffable,

Он - голос Невыразимого,

He is the invisible hunter of the light,

Он - незримый охотник света,

The Angel of mysterious ecstasies,

Ангел мистических экстазов,

The conqueror of the kingdoms of the soul.

Завоеватель царств души.

A third spirit stood behind, their hidden cause,

Третий дух стоял позади этих двух, их скрытая причина,

A mass of superconscience closed in light,

Масса сверхсознания, заключенная в свете,

Creator of things in his all-knowing sleep.

Творец вещей в своем всезнающем сне.

All from his stillness came as grows a tree;

Все пришло из его тишины так же, как растет дерево;

He is our seed and core, our head and base.

Он - наше семя и сердцевина, наш верх и основа.

All light is but a flash from his closed eyes:

Весь свет есть лишь пламя его закрытых глаз:

An all-wise Truth is mystic in his heart,

Мистическая, всемудрая Истина пребывает в его сердце,

The omniscient Ray is shut behind his lids:

Всезнающий Луч скрыт позади его век:

He is the Wisdom that comes not by thought,

Он - Мудрость, что приходит не посредством мысли,

His wordless silence brings the immortal word.

Его бессловесное молчание несет бессмертное слово.

He sleeps in the atom and the burning star,

Он спит в атоме и в горящей звезде,

He sleeps in man and god and beast and stone:

Он спит в человеке и в боге, в звере и в камне:

Because he is there the Inconscient does its work,

Он там и Несознательное свершает свою работу,

Because he is there the world forgets to die.

Он там пребывает и мир забывает умирать.

He is the centre of the circle of God,

Он - центр круга Бога,

He the circumference of Nature's run.

Он - окружность бега Природы.

His slumber is an Almightiness in things,

Его сон - это Всемогущество в вещах,

Awake, he is the Eternal and Supreme.

Пробудившийся, он есть Вечный, Всевышний.

Above was the brooding bliss of the Infinite,

Над ней было созерцающее блаженство Бесконечного,

Its omniscient and omnipotent repose,

Его всезнающий и всемогущий покой,

Its immobile silence absolute and alone.

Его неподвижное безмолвие, уединенное и абсолютное.

All powers were woven in countless concords here.

Все силы были здесь сплетены в неисчислимых гармониях.

The bliss that made the world in his body lived,

Блаженство, что сотворило мир, жило в его теле.

Love and delight were the head of the sweet form.

Любовь и восторг стояли во главе сладостной формы.

In the alluring meshes of their snare

Вновь захваченные в пленяющие петли их силков

Recaptured, the proud blissful members held

Гордые, полные блаженства члены владели

All joys outrunners of the panting heart

Всеми радостями, что были вестниками жаждущего сердца,

And fugitive from life's outstripped desire.

И убегали от оставшего желания жизни.

Whatever vision has escaped the eye,

Всякое видение избегало глаз,

Whatever happiness comes in dream and trance,

Всякое счастье погружалось в транс и грезу,

The nectar spilled by love with trembling hands,

Нектар, пролитый трепетными руками любви,

The joy the cup of Nature cannot hold,

Радость, которую не может удержать чаша Природы,

Had crowded to the beauty of his face,

Наполняли красоту его лика,

Were waiting in the honey of his laugh.

Ожидали в медовой сладости его смеха.

Things hidden by the silence of the hours,

Вещи, скрытые безмолвием часов,

The ideas that find no voice on living lips,

Идеи, что не находят выражения на живых устах,

The soul's pregnant meeting with infinity

Полная смысла встреча души с бесконечностью

Had come to birth in him and taken fire:

Подошли к рождению в нем и подхватили пламя:

The secret whisper of the flower and star

Тайный шепот цветка и звезды

Revealed its meaning in his fathomless look.

Обнаружил свой смысл в его бездонном взгляде.

His lips curved eloquent like a rose of dawn;

Его уста, красноречиво изогнуты как роза рассвета;

His smile that played with the wonder of the mind

Его улыбка, что играла с чудом ума

And stayed in the heart when it had left his mouth

И оставалась в сердце, покинув его уста,

Glimmered with the radiance of the morning star

Мерцала сиянием утренней звезды,

Gemming the wide discovery of heaven.

Украшая широко распахнутые небеса.

His gaze was the regard of eternity;

Его взор был пристальным взглядом вечности;

The spirit of its sweet and calm intent

Дух его спокойного и сладостного намерения

Was a wise home of gladness and divulged

Был мудрым домом радости и провозглашал

The light of the ages in the mirth of the hours,

Свет эпох в радости часов,

A sun of wisdom in a miracled grove.

Солнце мудрости в чудесной роще.

In the orchestral largeness of his mind

В гармоничной широте его ума

All contrary seekings their close kinship knew,

Все противоположные поиски осознавали свое близкое родство,

Rich-hearted, wonderful to each other met

Богатые сердцем, друг друга находили чудесными

In the mutual marvelling of their myriad notes

В обоюдном удивлении мириадов их нот

And dwelt like brothers of one family

И жили, как братья одной семьи,

Who had found their common and mysterious home.

Что нашли свой общий мистический дом.

As from the harp of some ecstatic god

Как с арфы какого-то восторженного бога

There springs a harmony of lyric bliss

Срывается гармония лирического блаженства,

Striving to leave no heavenly joy unsung,

Что стремиться ни одну божественную радость оставить не воспетой,

Such was the life in that embodied Light.

Такой была жизнь в этом воплощенном Свете.

He seemed the wideness of a boundless sky,

Он казался широтой безграничного неба,

He seemed the passion of a sorrowless earth,

Он казался страстью безгорестной земли,

He seemed the burning of a world-wide sun.

Он казался пламенем объемлющего весь мир солнца.

Two looked upon each other, Soul saw Soul.

Двое друг на друга смотрели, Душа видела Душу.

Then like an anthem from the heart's lucent cave

Затем, словно гимн из прозрачной пещеры сердца,

A voice soared up whose magic sound could turn

Голос воспарил ввысь, чей магический звук мог превратить

The poignant weeping of the earth to sobs

В рыдание восторга горький плач Земли

Of rapture and her cry to spirit song.

И в духовную песнь ее крик.

"O human image of the deathless word,

О человеческий образ бессмертного слова,

How hast thou seen beyond the topaz walls

Как ты увидела за стенами из топаза

The gleaming sisters of the divine gate,

Сияющих сестер божественных врат,

Summoned the genii of their wakeful sleep,

Призвала духов их неусыпного сна

And under revelation's arches forced

И под аркой откровения заставила

The carved thought-shrouded doors to swing apart,

Широко распахнуться резные, окутанные мыслью двери,

Unlocked the avenues of spiritual sight

Открыла пути духовного зрения

And taught the entries of a heavenlier state

И изучила входы более божественного состояния

To thy rapt soul that bore the golden key?

Для твоей восторженной души что несла золотой ключ?

In thee the secret sight man's blindness missed

В тебе тайное зрение утратило слепоту человека

Has opened its view past Time, my chariot-course,

И открыло свой взор на прошлое Время, путь моей колесницы,

And death, my tunnel which I drive through life

И смерть, мой тоннель, по которому я несусь сквозь жизнь,

To reach my unseen distances of bliss.

Чтобы достичь своих незримых далей блаженства.

I am the hushed search of the jealous gods

Я - безмолвный поиск ревнивых богов,

Pursuing my wisdom's vast mysterious work

Что следуют безграничной, мистической работе моей мудрости,

Seized in the thousand meeting ways of heaven.

Захваченные в тысячах встречающихся путей небес.

I am the beauty of the unveiled ray

Я - красота незавуалированного Луча,

Drawing through the deep roads of the infinite night

Несущего через глубокие дороги бесконечной ночи

The unconquerable pilgrim soul of earth

Непобедимого пилигрима, - душу земли,

Beneath the flaring torches of the stars.

Под факелами пылающими звезд.

I am the inviolable Ecstasy;

Я - нерушимый Экстаз;

They who have looked on me, shall grieve no more.

Те, кто видели меня, больше не знают горя.

The eyes that live in night shall see my form.

Глаза, живущие в ночи, увидят мою форму.

On the pale shores of foaming steely straits

На тусклых берегах пенящихся суровых, холодных проливов,

That flow beneath a grey tormented sky,

Что несут свои воды под серым измученным небом,

Two powers from one original ecstasy born

Две силы, рожденные из одного первозданного экстаза,

Pace near but parted in the life of man;

Идут рядом, но в жизни людей они разлучены;

One leans to earth, the other yearns to the skies:

Одна клонится к земле, другая устремляется к небу:

Heaven in its rapture dreams of perfect earth,

Небеса в своих восторженных грезах о совершенной земле,

Earth in its sorrow dreams of perfect heaven.

Земля в своих печальных грезах о совершенных небесах.

The two longing to join, yet walk apart,

Страстно жаждут объединиться, и все же идут порознь,

Idly divided by their vain conceits;

Бесплодно разделенные своим пустым тщеславием;

They are kept from their oneness by enchanted fears;

Удерживаемые от их единства колдовскими страхами;

Sundered mysteriously by miles of thought,

Мистично разлученные милями мысли,

They gaze across the silent gulfs of sleep.

Они смотрят сквозь безмолвные бездны сна.

Or side by side reclined upon my vasts

Или простерлись бок о бок на моих ширях,

Like bride and bridegroom magically divorced

Словно жених и невеста, разлученные какой-то магией,

They wake to yearn, but never can they clasp

Они пробуждаются к страсти, но никогда не могут обняться,

While thinly flickering hesitates uncrossed

Пока не пересечена тонкая дрожь колебаний,

Between the lovers on their nuptial couch

Между влюбленными на их брачном ложе

The shadowy eidolon of a sword.

Лежит темный призрак меча.

But when the phantom flame-edge fails undone,

Но когда этот призрак с его огненным лезвием исчезнет,

Then never more can space or time divide

Никогда больше не смогут ни пространство, ни время

The lover from the loved; Space shall draw back

Разлучить возлюбленного с любимой; Пространство уберет

Her great translucent curtain, Time shall be

Свой великий, полупрозрачный занавес, Время будет

The quivering of the spirit's endless bliss.

Трепетом бесконечного блаженства духа.

Attend that moment of celestial fate.

Пестуй этот момент небесной судьбы.

Meanwhile you two shall serve the dual law

Ну а пока вы, двое, будете служить двойственному закону,

Which only now the scouts of vision glimpse

Которые сейчас лишь разведчики проблесков видения,

Who pressing through the forest of their thoughts

Что пробираются через лес своих мыслей,

Have found the narrow bridges of the gods.

Обнаружив узкие мосты богов.

Wait patient of the brittle bars of form

Ждите, терпя хрупкие преграды формы,

Making division your delightful means

Разделяющие ваши чудесные богатства

Of happy oneness rapturously enhanced

Счастливого единства, восторженно усилившегося между вами

By attraction in the throbbing air between.

Притяжением в вибрирующем воздухе.

Yet if thou wouldst abandon the vexed world,

Однако, если ты хочешь покинуть этот мучительный мир,

Careless of the dark moan of things below,

Не заботясь о тяжком стоне существ, оставшихся внизу,

Tread down the isthmus, overleap the flood,

Перейди перешеек, перепрыгни этот поток,

Cancel thy contract with the labouring Force;

Отмени свой контракт с работающей Силой,

Renounce the tie that joins thee to earth-kind,

Отвергни связь, что соединяет тебя с земным родом,

Cast off thy sympathy with mortal hearts.

Отбрось свое сострадание к смертным сердцам.

Arise, vindicate thy spirit's conquered right:

Встань, утверди завоеванное право своего духа:

Relinquishing thy charge of transient breath,

Сбрось бремя быстротечного дыхания,

Under the cold gaze of the indifferent stars

Под холодным взглядом равнодушных звезд

Leaving thy borrowed body on the sod,

Оставив на земле свое заимствованное тело,

Ascend, O soul, into thy blissful home.

Поднимись, о душа, в твой дом, полный блаженства.

Here in the playground of the eternal Child

Сюда, на площадку игр вечного Ребенка,

Or in domains the wise Immortals tread

Или ступай во владения мудрых Бессмертных,

Roam with thy comrade splendour under skies

Бродить со своим прекрасным другом под духовными небесами,

Spiritual lit by an unsetting sun,

Освещенными незакатным солнцем,

As godheads live who care not for the world

Живите, как божества, которые не заботятся о мире

And share not in the toil of Nature's powers:

И не разделяют тяжелый труд сил Природы:

Absorbed in their self-ecstasy they dwell.

Они живут, поглощенные своим экстазом.

Cast off the ambiguous myth of earth's desire,

Отбрось сомнительный миф земного желания,

O immortal, to felicity arise."

О бессмертная, поднимись в блаженство.

On Savitri listening in her tranquil heart

На Савитри, внимавшей в своем безмятежном сердце

To the harmony of the ensnaring voice

Гармонии пленительного голоса,

A joy exceeding earth's and heaven's poured down,

Радость, превышающая всю радость земли и небес, изливала вниз

The bliss of an unknown eternity,

Блаженство неведомой вечности,

A rapture from some waiting Infinite.

Восторг из какого-то ожидающего Бесконечного.

A smile came rippling out in her wide eyes,

Улыбка затрепетала в ее больших глазах

Its confident felicity's messenger

Посланницей нерушимого счастья,

As if the first beam of the morning sun

Словно первый луч утреннего солнца

Rippled along two wakened lotus-pools.

Заиграл на двух просыпающихся лотосовых омутах:

"O besetter of man's soul with life and death

О, осаждающий человеческую душу жизнью и смертью,

And the world's pleasure and pain and Day and Night,

Удовольствием мира и болью, Ночью и Днем,

Tempting his heart with the far lure of heaven,

Искушающий его сердце далеким соблазном небес,

Testing his strength with the close touch of hell,

Испытующий его силу близким касанием ада,

I climb not to thy everlasting Day,

Не поднимусь я в твой вечно длящийся День,

Even as I have shunned thy eternal Night.

Так же как не бегу я от твоей вечной Ночи.

To me who turn not from thy terrestrial Way,

Мне, кто не сворачивает с твоего земного Пути,

Give back the other self my nature asks.

Отдай мое другое я, которого просит моя природа.

Thy spaces need him not to help their joy;

Не нужен он твоим просторам, чтобы помогать их радости;

Earth needs his beautiful spirit made by thee

Тобою сотворенный, его прекрасный дух, нужен Земле,

To fling delight down like a net of gold.

Чтобы, как золотую сеть, бросить вниз восторг.

Earth is the chosen place of mightiest souls;

Земля - избранное место самых могучих душ;

Earth is the heroic spirit's battlefield,

Земля - поле битвы героического духа,

The forge where the Archmason shapes his works.

Кузница, где формирует свои труды Божественный Мастер.

Thy servitudes on earth are greater, King,

Твое рабство на земле, о Царь, величественнее

Than all the glorious liberties of heaven.

Чем все великолепные свободы небес.

The heavens were once to me my natural home,

Небеса были мне когда-то родным домом,

I too have wandered in star-jewelled groves,

Я тоже бродила по усыпанным звездами рощам,

Paced sun-gold pastures and moon-silver swards

И ступала по солнечным, золотым пастбищам и лунным, серебряным травам

And heard the harping laughter of their streams

И слушала переливчатый смех их потоков,

And lingered under branches dropping myrrh;

И засиживалась под источающими мирру ветвями деревьев;

I too have revelled in the fields of light

Я тоже наслаждалась в полях света,

Touched by the ethereal raiment of the winds,

Обласканная эфирными одеждами ветров,

Thy wonder-rounds of music I have trod,

И ступала твоими чудесным музыкальными кругами,

Lived in the rhyme of bright unlabouring thoughts,

И жила в ритме, ярких и беспечных, мыслей

I have beat swift harmonies of rapture vast,

Я творила стремительные гармонии восторженной беспредельности,

Danced in spontaneous measures of the soul

И танцевала в спонтанных тактах души

The great and easy dances of the gods.

Великие легкие танцы богов.

O fragrant are the lanes thy children walk

О, благоуханные аллеи, где гуляют твои дети,

And lovely is the memory of their feet

Прекрасна память их следов

Amid the wonder-flowers of Paradise:

Среди чудесных цветов Рая:

A heavier tread is mine, a mightier touch.

Но более тяжела моя поступь, более могущественно прикосновение.

There where the gods and demons battle in night

Там, где бьются в ночи боги и демоны

Or wrestle on the borders of the Sun,

Или борются на окраинах Солнца,

Taught by the sweetness and the pain of life

Наученные сладостью и страданием жизни

To bear the uneven strenuous beat that throbs

Выносить неровный напряженный ритм, что пульсирует

Against the edge of some divinest hope,

На краю какой-то божественной надежды,

To dare the impossible with these pangs of search,

Чтобы с острой болью поисков дерзнуть на невозможное,

In me the spirit of immortal love

Во мне дух бессмертной любви

Stretches its arms out to embrace mankind.

Простирает руки чтобы обнять все человечество.

Too far thy heavens for me from suffering men.

Слишком далеки от страдающих людей для меня твои небеса.

Imperfect is the joy not shared by all.

Не совершенна радость, не разделенная всеми.

O to spread forth, O to encircle and seize

О, простереться повсюду, обнять, охватить

More hearts till love in us has filled thy world!

Больше сердец, пока любовь в нас не заполнит твой мир!

O life, the life beneath the wheeling stars!

О жизнь, жизнь под кружащими звездами!

For victory in the tournament with death,

Ради победы в схватке со смертью,

For bending of the fierce and difficult bow,

Ради того, чтобы согнуть тугой и сильный лук,

For flashing of the splendid sword of God!

Ради сверкающего взмаха великолепного меча Бога!

O thou who soundst the trumpet in the lists,

О ты, чья труба самая громогласная на турнирах,

Part not the handle from the untried steel,

Не убирай руки от нетронутой стали,

Take not the warrior with his blow unstruck.

Не забирай еще не нанесшего свой удара бойца.

Are there not still a million fights to wage?

Разве здесь нет еще миллионов битв, которые надо выстоять?

O king-smith, clang on still thy toil begun,

О Царь-кузнец, пусть зазвенит сталью твой начатый труд,

Weld us to one in thy strong smithy of life.

Сплавь нас в одно в своей могучей кузнице жизни.

Thy fine-curved jewelled hilt call Savitri,

Твоя прекрасно изогнутая, драгоценная рукоять зовется Савитри,

Thy blade's exultant smile name Satyavan.

Сатьяваном зовут ликующую улыбку твоего клинка.

Fashion to beauty, point us through the world.

Придай форму красоте, направь нас сквозь мир.

Break not the lyre before the song is found;

Не ломай лиру, пока еще не найдена песня;

Are there not still unnumbered chants to weave?

Разве нет еще бесчисленных песен, которые надо сочинить?

O subtle-souled musician of the years,

О задушевный тонкий музыкант времени,

Play out what thou hast fluted on my stops;

Сыграй на моих ладах то, что ты наигрывал на своей флейте,

Arise from the strain their first wild plaint divined

Яви из натяжениях струн их первое божественное неистовое рыдание

And that discover which is yet unsung.

И открой то, что еще не воспето.

I know that I can lift man's soul to God,

Я знаю, что могу поднять человеческую душу к Богу,

I know that he can bring the Immortal down.

Я знаю, он может принести вниз Бессмертного.

Our will labours permitted by thy will

Наша воля трудится по велению твоей воли,

And without thee an empty roar of storm,

А без тебя лишь пустой рев штормов,

A senseless whirlwind is the Titan's force

Бесчувственный вихрь - сила Титана,

And without thee a snare the strength of gods.

Без тебя западней становится сила богов.

Let not the inconscient gulf swallow man's race

Не дай несознательной бездне поглотить человеческую расу,

That through earth's ignorance struggles towards thy Light.

Что сквозь земное неведение пробивается к твоему Свету.

O Thunderer with the lightnings of the soul,

О, Громовержец, молниями души,

Give not to darkness and to death thy sun,

Не отдавай твое солнце тьме и смерти,

Achieve thy wisdom's hidden firm decree

Исполни скрытый твердый декрет твоей мудрости

And the mandate of thy secret world-wide love."

И наказ твоей тайной, бескрайней как мир любви.

Her words failed lost in thought's immensities

Ее слова стихли, затерявшись в необъятностях мысли,

Which seized them at the limits of their cry

Что захватили их на границах их крика

And hid their meaning in the distances

И скрыли их смысл в дали,

That stir to more than ever speech has won

Что выражает больше, чем способна выразить речь

From the Unthinkable, end of all our thought,

Из Немыслимого, где оканчиваются все наши мысли,

And the Ineffable from whom all words come.

Из Невыразимого, из которого приходят все слова.

Then with a smile august as noonday heavens

Затем с царственной улыбкой, подобной полуденным небесам,

The godhead of the vision wonderful:

Ответило Божество чудесного облика:

"How shall earth-nature and man's nature rise

Как могут земная природа и природа человека поднятся на божественные уровни

To the celestial levels, yet earth abide?

И чтобы при этом продолжала существовать земля?

Heaven and earth towards each other gaze

Через бездну взирают друг на друга земля и небеса

Across a gulf that few can cross, none touch,

И немногие могут ее пересечь; никто еще не касался,

Arriving through a vague ethereal mist

Пройдя через смутный эфирный туман,

Out of which all things form that move in space,

Из которого формируется все, что движется в пространстве,

The shore that all can see but never reach.

Берега, который все могут видеть, но никогда не достигают.

Heaven's light visits sometimes the mind of earth;

Свет небес посещает иногда ум земли;

Its thoughts burn in her sky like lonely stars;

Его мысли горят как одинокие звезды в ее небе;

In her heart there move celestial seekings soft

В ее сердце движутся тихие небесные поиски,

And beautiful like fluttering wings of birds,

И прекрасные, как порхающих крылья птиц,

Visions of joy that she can never win

Видения радости, которую она никогда не может завоевать,

Traverse the fading mirror of her dreams.

Пересекают тусклое зеркало ее грез.

Faint seeds of light and bliss bear sorrowful flowers,

Слабые семена света и блаженства рождают печальные цветы,

Faint harmonies caught from a half-heard song

Слабые гармонии, ухваченные из чуть слышимой песни,

Fall swooning mid the wandering voices' jar,

Замирают средь дисгармонии блуждающих голосов,

Foam from the tossing luminous seas where dwells

Пена из плещущихся сияющих морей, где живет

The beautiful and far delight of gods,

Прекрасный и далекий восторг богов,

Raptures unknown, a miracled happiness

Неведомые экстазы, чудесное счастье

Thrill her and pass half-shaped to mind and sense.

Волнуют ее и проходят, полуоформленные для ума и чувства.

Above her little finite steps she feels,

Над своими маленькими конечными шагами она ощущает,

Careless of knot or pause, worlds which weave out

Не заботящиеся о путанице или передышке, миры, которые сплетают

A strange perfection beyond law and rule,

Странное совершенство, превосходящее законы и правила,

A universe of self-found felicity,

Вселенную самообнаружившегося блаженства,

An inexpressible rhythm of timeless beats,

Невыразимый ритм вечных ударов,

The many-movemented heart-beats of the One,

Состоящий из многих движений сердцебиения Единого,

Magic of the boundless harmonies of self,

Магию безграничных гармоний я,

Order of the freedom of the infinite,

Порядок свободы бесконечного,

The wonder-plastics of the Absolute.

Чудесную пластику Абсолюта.

There is the All-Truth and there the timeless bliss.

Там Вся Истина и вневременное блаженство.

But hers are fragments of a star-lost gleam,

Но ей достаются лишь осколки отблесков потерянных звезд,

Hers are but careless visits of the gods.

И лишь беспечные визиты богов.

They are a Light that fails, a Word soon hushed

Они гаснущий Свет, скоро стихающее Слово,

And nothing they mean can stay for long on earth.

Ничего из того, что они задумали, не может долго оставаться на земле.

There are high glimpses, not the lasting sight.

Есть высокие проблески, но нет продолжающегося видения.

A few can climb to an unperishing sun,

Немногие могут подняться к неумирающему солнцу

Or live on the edges of the mystic moon

Или жить на границах мистической луны

And channel to earth-mind the wizard ray.

И служить каналом волшебного луча к земному уму.

The heroes and the demigods are few

Мало героев и полубогов,

To whom the close immortal voices speak

С которыми ясно говорят бессмертные голоса

And to their acts the heavenly clan are near.

И чьим действиям близко божественное племя.

Few are the silences in which Truth is heard,

Мало безмолвий, в которых слышна Истина,

Unveiling the timeless utterance in her deeps;

Раскрывающая в своих глубинах вечное слово;

Few are the splendid moments of the seers.

Мало великолепных мгновений провидцев.

Heaven's call is rare, rarer the heart that heeds;

Редкость - зов небес и еще реже встречаются сердца, которые ему внимают;

The doors of light are sealed to common mind

Двери света запечатаны для обычного ума,

And earth's needs nail to earth the human mass,

Земные нужды прибивают к земле человеческую массу,

Only in an uplifting hour of stress

Лишь в час нарастающего давления,

Men answer to the touch of greater things:

Люди отвечают прикосновению более великих вещей:

Or, raised by some strong hand to breathe heaven-air,

Или, поднятые какой-то сильной рукой, чтобы вдохнуть воздух небес,

They slide back to the mud from which they climbed;

Они снова соскользывают, в грязь, из которой поднялись;

In the mud of which they are made, whose law they know

В грязи, из которой они сделаны, чей закон они знают,

They joy in safe return to a friendly base,

Они радуются, что невредимыми вернулись на знакомую основу,

And, though something in them weeps for glory lost

И, хотя что-то в них плачет об утерянном великолепии

And greatness murdered, they accept their fall.

И о погибшем величии, они покорно принимают свое падение.

To be the common man they think the best,

Лучше быть простым человеком, полагают они,

To live as others live is their delight.

И жить так же, как живут другие, - в этом их восторг.

For most are built on Nature's early plan

Ибо большинство людей сотворено по древнему плану Природы

And owe small debt to a superior plane;

И мало в чем они обязаны высшему;

The human average is their level pitch,

Их самый высокий уровень - средний человеческий рост,

A thinking animal's material range.

Материальный кругозор мыслящего животного.

In the long ever-mounting hierarchy,

В долгой восходящей иерархии,

In the stark economy of cosmic life

В жесткой экономии космической жизни

Each creature to its appointed task and place

Каждое существо привязано к предназначенному ему месту и своей задаче,

Is bound by his nature's form, his spirit's force.

Ограниченное формой своей природы и силой своего духа.

If this were easily disturbed, it would break

Если это можно было бы легко нарушить, тогда бы нарушилось

The settled balance of created things;

Установленное равновесие сотворенных вещей;

The perpetual order of the universe

Дрогнул бы вечный порядок вселенной

Would tremble, and a gap yawn in woven Fate.

И зазияла бы брешь в сплетении Судьбы.

If men were not and all were brilliant gods,

Если бы не было людей, а все были сияющими богами,

The mediating stair would then be lost

Исчезла бы тогда соединяющая ступень,

By which the spirit awake in Matter winds

Посредством которой пробуждается дух в витках Материи,

Accepting the circuits of the middle Way,

Принимая круги серединного Пути,

By heavy toil and slow aeonic steps

Тяжелым трудом и медленными, эпохальными шагами,

Reaching the bright miraculous fringe of God,

Достигая яркой, чудесной окраины Бога,

Into the glory of the Oversoul.

В великолепии Сверхдуши.

My will, my call is there in men and things;

Моя воля, мой зов есть в людях и в вещах;

But the Inconscient lies at the world's grey back

Но Несознательное лежит на серой спине мира

And draws to its breast of Night and Death and Sleep.

И притягивает к своей груди Ночи, Смерти и Сна.

Imprisoned in its dark and dumb abyss

Заточенным в его темную и немую бездну

A little consciousness it lets escape

Немногим сознаниям оно позволяет бежать,

But jealous of the growing light holds back

Но, ревнивое к растущему свету, оно удерживает,

Close to the obscure edges of its cave

Близко к тёмным краям своей пещеры,

As if a fond, ignorant mother kept her child

Словно невежественная любящая мать свое дитя

Tied to her apron strings of Nescience.

Привязывая его к своему фартуку шнурами Неведения.

The Inconscient could not read without man's mind

Несознательное не могло бы без человеческого ума разгадывать

The mystery of the world its sleep has made:

Мистерию мира, сотворенную его сном:

Man is its key to unlock a conscious door.

Человек - его ключ, чтобы отпереть дверь сознания.

But still it holds him dangled in its grasp:

Но при этом оно удерживает его в своей хватке:

It draws its giant circle round his thoughts,

Оно чертит гигантский круг его мыслей,

It shuts his heart to the supernal Light.

Оно запирает его сердце от божественного Света.

A high and dazzling limit shines above,

Высокая, ослепительная граница сияет наверху,

A black and blinding border rules below:

Черная и слепая граница проходит внизу:

His mind is closed between two firmaments.

Ум человека заперт между двумя этими сводами.

He seeks through words and images the Truth,

Он ищет Истину через слова и образы;

And, poring on surfaces and brute outsides

И, сосредотачивается на поверхности и на грубых внешних видимостях

Or dipping cautious feet in shallow seas,

Или погружает осторожные ноги в мелкие моря

Even his Knowledge is an Ignorance.

Даже его Знание - это Неведение.

He is barred out from his own inner depths;

Он огражден от своих собственных внутренних глубин;

He cannot look on the face of the Unknown.

Он не может взглянуть на лик Неведомого.

How shall he see with the Omniscient's eyes,

Как будет он смотреть глазами Всезнающего,

How shall he will with the Omnipotent's force?

Как распорядится он силой Всемогущего?

O too compassionate and eager Dawn,

О, слишком сострадательный и пылкий Рассвет,

Leave to the circling aeons' tardy pace

Оставь медленной поступи кружащих эпох

And to the working of the inconscient Will,

И работе несознательной Воли,

Leave to its imperfect light the earthly race:

Оставь земную расу ее собственному несовершенному свету:

All shall be done by the long act of Time.

Все будет сделано долгим действием Времени.

Although the race is bound by its own kind,

Хотя эта раса ограничена своим собственным видом,

The soul in man is greater than his fate:

Душа в человеке более велика, чем его судьба:

Above the wash and surge of Time and Space,

Над прибоем и волнами Пространства и Времени,

Disengaging from the cosmic commonalty

Отделяясь от космического общежития,

By which all life is kin in grief and joy,

Где всякая жизнь родственна в горе и радости,

Delivered from the universal Law

Освобожденный от вселенского Закона,

The sunlike single and transcendent spirit

Солнцеподобный трансцендентный одинокий дух

Can blaze its way through the mind's barrier wall

Сможет проложить свой пламенный путь через барьер стены ума

And burn alone in the eternal sky,

И гореть один в вечном небе,

Inhabitant of a wide and endless calm.

Жителем бескрайнего и широкого покоя.

O flame, withdraw into thy luminous self.

О Пламя, отступи в своё сияющее я.

Or else return to thy original might

Или же вернись в свою первозданную мощь,

On a seer-summit above thought and world;

На провидческую вершину над мыслью и миром;

Partner of my unhoured eternity,

Партнер моей вневременной вечности,

Be one with the infinity of my power:

Будь едина с бесконечностью моей силы:

For thou art the World-Mother and the Bride.

Ибо ты - Мать Мироздания, Невеста.

Out of the fruitless yearning of earth's life,

Из бесплодного стремления жизни земли,

Out of her feeble unconvincing dream,

Из ее немощной, неубедительной грезы,

Recovering wings that cross infinity

Вновь обретая крылья, что пересекают бесконечность,

Pass back into the Power from which thou cam'st.

Возвращайся назад в Силу, из которой ты вышла.

To that thou canst uplift thy formless flight,

Туда ты можешь поднять свой бесформенный полет,

Thy heart can rise from its unsatisfied beats

Твое сердце может освободиться от своих неудовлетворенных ударов

And feel the immortal and spiritual joy

И почувствовать бессмертную духовную радость

Of a soul that never lost felicity.

Души, которая никогда не утратит блаженства.

Lift up the fallen heart of love which flutters

Подними свое ослабевшее, трепещущее сердце любви,

Cast down desire's abyss into the gulfs.

Отбрось хаос желаний в бездну.

For ever rescued out of Nature's shapes

Навеки освободившись от форм Природы,

Discover what the aimless cycles want,

Открой то, в чем нуждались бесцельные циклы,

There intertwined with all thy life has meant,

Там ты встретишся со всем, для чего предназначалась твоя жизнь,

Here vainly sought in a terrestrial form.

Что напрасно ты ищешь здесь, в земной форме.

Break into eternity thy mortal mould;

Разрушь в вечности свою смертную форму;

Melt, lightning, into thy invisible flame!

Расплавься, о Молния, в своем невидимом пламени!

Clasp, Ocean, deep into thyself thy wave,

Обними, Океан, глубоко в себе свою волну,

Happy for ever in the embosoming surge.

Счастье навеки в обнимающих волнах.

Grow one with the still passion of the depths.

Стань едина с неподвижной страстью глубин,

Then shalt thou know the Lover and the Loved,

Тогда ты узнаешь Возлюбленного и Любящего,

Leaving the limits dividing him and thee.

Оставь границы, разделяющие его и тебя.

Receive him into boundless Savitri,

Прими его в безграничную Савитри,

Lose thyself into infinite Satyavan.

Затеряйся сама в безграничном Сатьяване,

O miracle, where thou beganst, there cease!"

О чудо, где ты началось, там закончись!

But Savitri answered to the radiant God:

Но Савитри ответила сияющему Богу:

"In vain thou temptst with solitary bliss

Напрасно ты искушаешь одиноким блаженством

Two spirits saved out of a suffering world;

Два духа, спасенных от страдающего мира;

My soul and his indissolubly linked

Неразрывно соединены его и моя душа

In the one task for which our lives were born,

В одной задаче, для которой были рождены наши жизни,

To raise the world to God in deathless Light,

Чтобы поднять мир к Богу в бессмертном Свете,

To bring God down to the world on earth we came,

Чтобы принести Бога вниз, в мир, на землю, куда мы пришли,

To change the earthly life to life divine.

Чтоб преобразить земную жизнь в жизнь божественную.

I keep my will to save the world and man;

Я сохраняю свое желание спасти человека и мир;

Even the charm of thy alluring voice,

Даже очарование твоего манящего голоса,

O blissful Godhead, cannot seize and snare.

О божество, исполненное блаженства, не может меня захватить и пленить.

I sacrifice not earth to happier worlds.

Я не пожертвую землею ради более счастливых миров.

Because there dwelt the Eternal's vast Idea

Ибо безграничная Идея Вечного

And his dynamic will in men and things,

И его живая воля пребывают в людях и вещах,

So only could the enormous scene begin.

Ибо только так могло начаться это грандиозное представление.

Whence came this profitless wilderness of stars,

Откуда возникла эта бесполезная масса звезд,

This mighty barren wheeling of the suns?

Это могучее бесплодное круженье солнц?

Who made the soul of futile life in Time,

Кто сотворил душу тщетной жизни во Времени,

Planted a purpose and a hope in the heart,

И поселил в сердце цель и надежду,

Set Nature to a huge and meaningless task

И установил огромную и бессмысленную задачу Природы

Or planned her million-aeoned effort's waste?

Или запланировал бесполезную растрату усилий ее миллионолетних эпох?

What force condemned to birth and death and tears

Какая сила осудила на рождение, смерть и слезы

These conscious creatures crawling on the globe?

Эти сознательные, ползающие по земле существа?

If earth can look up to the light of heaven

Если земля способна обратить взор к свету небес

And hear an answer to her lonely cry,

И услышать ответ на свой одинокий крик,

Not vain their meeting, nor heaven's touch a snare.

Тогда не напрасна их встреча, и не западня - прикосновение небес.

If thou and I are true, the world is true;

Если истинны ты и я, то и мир истинен;

Although thou hide thyself behind thy works,

Хотя ты скрываешь себя позади своих работ,

To be is not a senseless paradox;

Существование это не бессмысленный парадокс;

Since God has made earth, earth must make in her God;

Если Бог сотворил землю, земля должна сотворить в себе Бога;

What hides within her breast she must reveal.

Она должна раскрыть то, что скрыто в ее груди.

I claim thee for the world that thou hast made.

Я требую тебя ради мира, который ты сотворил.

If man lives bound by his humanity,

Если человек живет, ограниченный своей человеческой природой,

If he is tied for ever to his pain,

Если он навеки прикован к своему страданию,

Let a greater being then arise from man,

Пусть тогда из человека возникнет более великое существо,

The superhuman with the Eternal mate

Пусть сверхчеловек заключит брак с Вечным,

And the Immortal shine through earthly forms.

И Бессмертный засияет сквозь земные формы.

Else were creation vain and this great world

Или же напрасным было творение, и этот великий мир

A nothing that in Time's moments seems to be.

Есть пустое ничто, что лишь кажется существующим в мгновениях Времени.

But I have seen through the insentient mask;

Но я прозревала сквозь неодушевленную маску вселенной;

I have felt a secret spirit stir in things

Я чувствовала тайный дух, пребывающий в вещах,

Carrying the body of the growing God:

Несущих тело растущего Бога:

It looks through veiling forms at veilless truth;

Он взирает сквозь вуалирующие формы на свободную от покровов истину;

It pushes back the curtain of the gods;

Он отбрасывает занавес богов,

It climbs towards its own eternity."

Он поднимается к своей собственной вечности.

But the god answered to the woman's heart:

Но ответил бог женскому сердцу:

"O living power of the incarnate Word,

О живая сила воплощенного Слова,

All that the Spirit has dreamed thou canst create:

Ты способна сотворить Все то, о чем грезил Дух:

Thou art the force by which I made the worlds,

Ты - сила, посредством которой я сотворил миры,

Thou art my vision and my will and voice.

Ты - мое видение, моя воля и голос.

But knowledge too is thine, the world-plan thou knowest

Но знание тоже твое, ты знаешь мировой план

And the tardy process of the pace of Time.

И медленный процесс поступи Времени.

In the impetuous drive of thy heart of flame,

В страстном беге твоего пламенного сердца,

In thy passion to deliver man and earth,

В своей страсти освободить человека и землю,

Indignant at the impediments of Time

Негодуя на препятствия Времени

And the slow evolution's sluggard steps,

И на медленные шаги неторопливой эволюции,

Lead not the spirit in an ignorant world

Не направляй дух в невежественный мир,

To dare too soon the adventure of the Light,

Чтобы дерзнуть слишком быстро на приключение Света,

Pushing the bound and slumbering god in man

Толкая связанного и спящего бога в человеке,

Awakened mid the ineffable silences

Разбуженного среди невыразимых безмолвий

Into endless vistas of the unknown and unseen,

В бесконечных просторах неведомого и незримого

Across the last confines of the limiting Mind

За последние рубежы ограничивающего Ума

And the Superconscient's perilous border line

И рискованную пограничную черту Сверхсознания

Into the danger of the Infinite.

В опасность Бесконечного.

But if thou wilt not wait for Time and God,

Но если ты не желаешь ждать Время и Бога,

Do then thy work and force thy will on Fate.

Тогда делай свою работу и подчини Судьбу своей волей.

As I have taken from thee my load of night

Как я снял с тебя свое бремя ночи

And taken from thee my twilight's doubts and dreams,

И убрал от тебя сумерки своих сомнений и грез,

So now I take my light of utter Day.

Так сейчас я забираю свой свет абсолютного Дня.

These are my symbol kingdoms but not here

Здесь находятся мои символические царства, но не здесь

Can the great choice be made that fixes fate

Можно сделать великий выбор, что определяет судьбу,

Or uttered the sanction of the Voice supreme.

Не здесь провозглашется санкция высочайшего Голоса.

Arise upon a ladder of greater worlds

Поднимись по лестнице более великих миров

To the infinity where no world can be.

В бесконечность, где не может существовать ни один мир.

But not in the wide air where a greater Life

Но не в просторном воздухе, где более великая Жизнь

Uplifts its mystery and its miracle,

Устремляет ввысь свою мистерию и свое чудо,

And not on the luminous peaks of summit Mind,

Не на сияющих пиках высшего Ума,

Or in the hold where subtle Matter's spirit

Не во владениях, где дух тонкой Материи

Hides in its light of shimmering secrecies,

Скрывает в своем свете мерцающие тайны,

Can there be heard the Eternal's firm command

Можно услышать непреклонную команду Вечного,

That joins the head of destiny to its base.

Которая соединяет вершину судьбы с ее основанием.

These only are the mediating links;

Это - только звенья-посредники;

Not theirs is the originating sight

Не им принадлежит изначальное видение,

Nor the fulfilling act or last support

Не им принадлежат свершающее действие и последняя опора,

That bears perpetually the cosmic pile.

Что вечно несет космическую громаду.

Two are the Powers that hold the ends of Time;

Две Силы есть, что держат концы Времени;

Spirit foresees, Matter unfolds its thought,

Дух предвидит, Материя развертывает его мысль,

The dumb executor of God's decrees,

Немая исполнительница декретов Бога,

Omitting no iota and no dot,

Не упускающая ни единой йоты, ни малейшей точки,

Agent unquestioning, inconscient, stark,

Несомневающаяся посредница, несознательная и непреклонная,

Evolving inevitably a charged content,

Неотвратимо развивающая в эволюции то, что ей поручено,

Intention of his force in Time and Space,

Замысел его силы в Пространстве и Времени,

In animate beings and inanimate things;

В живых существах и в неодушевленных вещах;

Immutably it fulfils its ordered task,

Непреложно она исполняет предписанную ей задачу.

It cancels not a tittle of things done;

Она ничего не отменяет из сделанного;

Unswerving from the oracular command

Не отклоняясь от пророческой команды,

It alters not the steps of the Unseen.

Она не изменяет шаги Незримого.

If thou must indeed deliver man and earth

Если ты, в самом деле, должна поднять человека и землю

On the spiritual heights look down on life,

На духовные выси, посмотри вниз, на жизнь,

Discover the truth of God and man and world;

Раскрой истину Бога, человека и мира;

Then do thy task knowing and seeing all.

Затем решай свою задачу, все зная и видя.

Ascend, O soul, into thy timeless self;

Поднимись, о душа, в свое вневременное я,

Choose destiny's curve and stamp thy will on Time."

Избери поворот судьбы и поставь печать своей воли на Время.

He ended and upon the falling sound

Он умолк, и в стихающем звуке

A power went forth that shook the founded spheres

Сила вышла вперед, что потрясла основания этих сфер

And loosed the stakes that hold the tents of form.

И расшатала столбы, что удерживали шатры формы:

Absolved from vision's grip and the folds of thought,

Освобожденные от хватки зрения и складок мысли,

Rapt from her sense like disappearing scenes

Вырванные из ее чувства, как сцены,

In the stupendous theatre of Space

Исчезающие в громадном театре Пространства,

The heaven-worlds vanished in spiritual light.

Эти небесные миры растаяли в духовном свете.

A movement was abroad, a cry, a word,

Движение было повсюду, крик, слово,

Beginningless in its vast discovery,

Безначальное в своем широком раскрытии,

Momentless in its unthinkable return:

Безвременное в своем немыслимом возвращении:

Choired in calm seas she heard the eternal Thought

Поднимающуюся в хоре спокойных морей она слышала вечную Мысль,

Rhythming itself abroad unutterably

Создающую собой ритм невыразимо повсюду,

In spaceless orbits and on timeless roads.

В беспространственных орбитах и на вневременных дорогах.

In an ineffable world she lived fulfilled.

В невыразимом мире она жила, реализованная.

An energy of the triune Infinite,

Энергия триединого Бесконечного,

In a measureless Reality she dwelt,

В безмерной Реальности она пребывала,

A rapture and a being and a force,

Восторг, бытие и сила,

A linked and myriad-motioned plenitude,

Соединенное в мириадах движений изобилие,

A virgin unity, a luminous spouse,

Девственное единство, светлая супруга,

Housing a multitudinous embrace

Вмещающая многочисленное объятие,

To marry all in God's immense delight,

Чтобы соединить все в необъятном восторге Бога,

Bearing the eternity of every spirit,

Неся вечность каждого духа,

Bearing the burden of universal love,

Несущая бремя вселенской любви,

A wonderful mother of unnumbered souls.

Чудесная мать бесчисленных душ.

All things she knew, all things imagined or willed:

Она знала все вещи, все вещи, воображаемые или желанные,

Her ear was opened to ideal sound,

Ее слух был открыт идеальному звуку,

Shape the convention bound no more her sight,

Форма-условность не ограничивала больше ее зрение,

A thousand doors of oneness was her heart.

Тысячами дверьми единства было ее сердце.

A crypt and sanctuary of brooding light

Тайник и святилище созерцательного света

Appeared, the last recess of things beyond.

Появился, последнее убежище запредельных вещей.

Then in its rounds the enormous fiat paused,

Затем в его кругах замер огромный указ,

Silence gave back to the Unknowable

Безмолвие возвращало Непознаваемому

All it had given. Still was her listening thought.

Все то, что он дал. Но еще оставалась ее внимавшая мысль.

The form of things had ceased within her soul.

Форма вещей прекратилась внутри ее души.

Invisible that perfect godhead now.

Незримым теперь стало это совершенное божество.

Around her some tremendous spirit lived,

Вокруг нее жил какой-то громадный дух,

Mysterious flame around a melting pearl,

Мистическое пламя тающего вокруг жемчуга,

And in the phantom of abolished Space

И в призраке отмененного Пространства,

There was a voice unheard by ears that cried:

Голос, неслышимый уху, воскликнул:

"Choose, spirit, thy supreme choice not given again;

Выбирай, дух, твой высочайший выбор не будет дан тебе дважды;

For now from my highest being looks at thee

Ибо ныне из моего высочайшего существа глядит на тебя

The nameless formless peace where all things rest.

Безымянный, бесформенный покой, где все покоятся вещи.

In a happy vast sublime cessation know,-

В счастливом, обширном величественном прекращении узнай

An immense extinction in eternity,

Необъятное угасание в вечности,

A point that disappears in the infinite,-

Точка, что исчезает в бесконечности,

Felicity of the extinguished flame,

Блаженство угасшего пламени,

Last sinking of a wave in a boundless sea,

Последнее погружение волны в безграничное море,

End of the trouble of thy wandering thoughts,

Конец беспокойства твоих блуждающих мыслей,

Close of the journeying of thy pilgrim soul.

Завершение путешествия твоей души-пилигрима.

Accept, O music, weariness of thy notes,

Прими, о музыка, усталость своих нот,

O stream, wide breaking of thy channel banks."

О поток, разрушь берега своего русла.

The moments fell into eternity.

Мгновения канули в вечность.

But someone yearned within a bosom unknown

Но кто-то неведомый страстно жаждал в груди,

And silently the woman's heart replied:

И беззвучно женское сердце ответило:

"Thy peace, O Lord, a boon within to keep

Твой покой, о Господь, - дар, чтобы хранить его внутри

Amid the roar and ruin of wild Time

Среди грохота и руин бурного Времени

For the magnificent soul of man on earth.

Для прекрасной души человека на земле.

Thy calm, O Lord, that bears thy hands of joy."

Твой покой, о Господь, который несут твои руки радости.

Limitless like ocean round a lonely isle

Безграничный, как океан вокруг одинокого острова,

A second time the eternal cry arose:

Во второй раз крик вечный поднялся:

"Wide open are the ineffable gates in front.

Широко распахнуты невыразимые врата впереди.

My spirit leans down to break the knot of earth,

Мой дух склоняется, чтобы развязать узел земли,

Amorous of oneness without thought or sign

Влюбленный в единство без мысли иль знака,

To cast down wall and fence, to strip heaven bare,

Чтобы разрушить стену и барьер, чтобы обнажить небеса,

See with the large eye of infinity,

Видеть огромным глазом бесконечности,

Unweave the stars and into silence pass."

Расплести звезды и уйти в безмолвие .

In an immense and world-destroying pause

В необъятной разрушающей мир паузе

She heard a million creatures cry to her.

Она слышала, как ей кричат миллионы созданий.

Through the tremendous stillness of her thoughts

Сквозь огромную тишину своих мыслей

Immeasurably the woman's nature spoke:

Неизмеримо природа женщины проговорила:

"Thy oneness, Lord, in many approaching hearts,

Твое единство, Господь, - во многих приближающихся сердцах,

My sweet infinity of thy numberless souls."

Моя сладостная бесконечность твоих бесчисленных душ.

Mightily retreating like a sea in ebb

Отступая могуче, как море в отливе,

A third time swelled the great admonishing call:

В третий раз поднялся великий, предостерегающий зов:

"I spread abroad the refuge of my wings.

Я простираю повсюду убежище своих крыльев.

Out of its incommunicable deeps

Из его непередаваемых глубин

My power looks forth of mightiest splendour, stilled

Моя сила могущественнейшего великолепия смотрит вперед, успокоенная

Into its majesty of sleep, withdrawn

Удалившаяся а великолепин своего сна,

Above the dreadful whirlings of the world."

Над ужасными водоворотами мира.

A sob of things was answer to the voice,

Рыдания существ были ответом этому голосу,

And passionately the woman's heart replied:

И страстно женское сердце ответило:

"Thy energy, Lord, to seize on woman and man,

Твою силу, Господь, чтобы взять мужчину и женщину,

To take all things and creatures in their grief

Взять всех существ и создания в их горе

And gather them into a mother's arms."

И собрать их в материнских руках.

Solemn and distant like a seraph's lyre

Торжественный и далекий как лира серафима

A last great time the warning sound was heard:

В последний раз предупреждающий звук был услышан:

"I open the wide eye of solitude

Я раскрываю широкий глаз одиночества,

To uncover the voiceless rapture of my bliss,

Чтобы обнажить безголосый восторг моего блаженства,

Where in a pure and exquisite hush it lies

Где он лежит в чистом и утонченном молчании,

Motionless in its slumber of ecstasy,

Неподвижный в своей дремоте экстаза,

Resting from the sweet madness of the dance

Отдыхая от сладостного сумасшествия танца,

Out of whose beat the throb of hearts was born."

Из чьего удара был рожден пульс сердец .

Breaking the Silence with appeal and cry

Нарушая Безмолвие мольбою и криком

A hymn of adoration tireless climbed,

Гимн обожания поднимался без устали,

A music beat of winged uniting souls,

Музыкальный удар объединившихся крылатых душ,

Then all the woman yearningly replied:

Тогда всё существо женщины, страстно с тоской, ответило:

"Thy embrace which rends the living knot of pain,

Твои объятия, что разрывают живой узел страдания,

Thy joy, O Lord, in which all creatures breathe,

Твою радость, Господь, где дышат все создания,

Thy magic flowing waters of deep love,

Твои волшебные текущие воды глубокой любви,

Thy sweetness give to me for earth and men."

Твою сладость дай мне для земли и людей.

Then after silence a still blissful cry

Затем, после молчания, тихий, полный блаженства голос раздался,

Began, such as arose from the Infinite

Такой, что поднялся из Бесконечного,

When the first whisperings of a strange delight

Когда первые нашептывания странного восторга

Imagined in its deep the joy to seek,

Вообразили обнаружить радость в его глубинах,

The passion to discover and to touch,

Страсть открывать и прикасаться,

The enamoured laugh which rhymed the chanting worlds:

Влюбленный смех, что строит гармонию поющих миров:

"O beautiful body of the incarnate Word,

О прекрасное тело воплощенного Слова,

Thy thoughts are mine, I have spoken with thy voice.

Твои мысли - мои, я говорил твоим голосом.

My will is thine, what thou hast chosen I choose:

Моя воля это твоя воля, то, что ты избрала, я избираю:

All thou hast asked I give to earth and men.

Все, что ты просила, я даю земле и людям.

All shall be written out in destiny's book

Все будет записано в книгу судьбы

By my trustee of thought and plan and act,

Моим попечителем мысли, плана и действия,

The executor of my will, eternal Time.

Исполнителем моей воли, вечным Временем.

But since thou hast refused my maimless Calm

Но так как ты отказалась от моего безупречного Покоя

And turned from my termless peace in which is expunged

И отвернулась от моего безграничного умиротворения, в котором

The visage of Space and the shape of Time is lost,

Уничтожен облик Пространства и утеряна форма Времени,

And from happy extinction of thy separate self

И от счастливого затухания своего отдельного я

In my uncompanioned lone eternity,-

В моей одинокой вечности,-

For not for thee the nameless worldless Nought,

Ибо не для тебя это безымянное внемировое Ничто,

Annihilation of thy living soul

Угасание твоей живой души

And the end of thought and hope and life and love

И конец мысли, жизни, любви и надежды

In the blank measureless Unknowable,-

В пустом, безмерном Непостижимом, -

I lay my hands upon thy soul of flame,

На твою душу я возлагаю свои руки огня,

I lay my hands upon thy heart of love,

Я возлагаю свои руки на твое сердце любви,

I yoke thee to my power of work in Time.

Я накладываю на тебя ярмо своей силы для работы во Времени.

Because thou hast obeyed my timeless will,

Потому что ты повиновалась моей вечной воле,

Because thou hast chosen to share earth's struggle and fate

Потому что ты предпочла разделить борьбу и судьбу земли

And leaned in pity over earth-bound men

И склонилась, сострадая привязанным к земле людям,

And turned aside to help and yearned to save,

И повернулась, чтобы помочь и жаждала спасти,

I bind by thy heart's passion thy heart to mine

Я привязываю твоё сердце к моему его страстью

And lay my splendid yoke upon thy soul.

И накладывают свое великолепное ярмо на твою душу.

Now will I do in thee my marvellous works.

Теперь я буду свершать в тебе мои чудесные работы.

I will fasten thy nature with my of strength,

Я скреплю твою природу своими узами силы,

Subdue to my delight thy spirit's limbs

Подчиню члены твоего духа своему восторгу

And make thee a vivid knot of all my bliss

И сделаю тебя живым узлом всего моего блаженства,

And build in thee my proud and crystal home.

Я построю в тебе мой великолепный хрустальный дом.

Thy days shall be my shafts of power and light,

Твои дни будут моими стрелами силы и света,

Thy nights my starry mysteries of joy

Твои ночи будут моими звездными мистериями радости,

And all my clouds lie tangled in thy hair

И все мои облака будут лежать, запутавшись в твоих волосах,

And all my springtides marry in thy mouth.

И все мои вешние воды сольются на твоих устах.

O Sun-Word, thou shalt raise the earth-soul to Light

О Солнце-Слово, земную душу ты поднимешь к Свету

And bring down God into the lives of men;

И принесешь Бога вниз в жизни людей;

Earth shall be my work-chamber and my house,

Земля будет моей мастерской и моим домом,

My garden of life to plant a seed divine.

Моим садом жизни, чтобы посадить божественное семя.

When all thy work in human time is done

Когда в человеческом времени будет сделана вся твоя работа,

The mind of earth shall be a home of light,

Тогда ум земли превратится в обитель света,

The life of earth a tree growing towards heaven,

Жизнь земли будет растущим, тянущимся к небесам деревом

The body of earth a tabernacle of God.

А тело земли станет храмом Бога.

Awakened from the mortal's ignorance

Пробужденные от смертного неведения

Men shall be lit with the Eternal's ray

Люди будут озарены лучом Вечного,

And the glory of my sun-lift in their thoughts

В их мыслях будет великолепие моего солнечного восхода

And feel in their hearts the sweetness of my love

Чувство в их сердцах будет сладостью моей любви,

And in their acts my Power's miraculous drive.

А в их действиях будет чудесное действие моей Силы.

My will shall be the meaning of their days;

Моя воля будет смыслом их дней;

Living for me, by me, in me they shall live.

Живя для меня, мною, во мне они будут жить.

In the heart of my creation's mystery

В сердце мистерии моего творения

I will enact the drama of thy soul,

Я желаю сыграть драму твоей души,

Inscribe the long romance of Thee and Me.

Вписать долгий роман Нашей Любви.

I will pursue thee across the centuries;

Я буду неотступно следовать за тобою сквозь века;

Thou shalt be hunted through the world by love,

Любовь в мире будет тебя все время преследовать,

Naked of ignorance' protecting veil

Лишённая защищающей вуали неведения,

And without covert from my radiant gods.

Не прикрытая от моих лучезарных богов.

No shape shall screen thee from my divine desire,

Никакая форма не укроет тебя от моего божественного желания,

Nowhere shalt thou escape my living eyes.

Нигде ты не скроешься от моих живых глаз.

In the nudity of thy discovered self,

В наготе твоей раскрытой души,

In a bare identity with all that is,

В обнаженной тождественности со всем существующим,

Disrobed of thy covering of humanity,

Сбросив свой покров человечности,

Divested of the dense veil of human thought,

Освобожденная от плотной завесы человеческой мысли,

Made one with every mind and body and heart,

Став единой с каждым умом, сердцем и телом,

Made one with all Nature and with Self and God,

Став единой со всей природой, с Духом и с Богом,

Summing in thy single soul my mystic world

Обнимая одной своей душой весь мой мистический мир,

I will possess in thee my universe,

Я буду владеть в тебе моей вселенной,

The universe find all I am in thee.

Всю Вселенную, которой я являюсь, я найду в тебе.

Thou shalt bear all things that all things may change,

Ты вынесешь все, чтобы все могло измениться,

Thou shalt fill all with my splendour and my bliss,

Ты наполнишь все моим великолепием и моим блаженством,

Thou shalt meet all with thy transmuting soul.

Ты встретишь все своей преобразившейся душой.

Assailed by my infinitudes above,

Осаждаемая моими бесконечностями свыше

And quivering in immensities below,

И трепеща в необъятностях снизу,

Pursued by me through my mind's wall-less vast,

Преследуемая мной сквозь безграничную ширь моего ума,

Oceanic with the surges of my life,

Океаническая в волнах моей жизни,

A swimmer lost between two leaping seas

Пловец, затерянный между двумя вздымающимися морями,

By my outer pains and inner sweetnesses

Через мои внешние страдания и внутренние сладости,

Finding my joy in my opposite mysteries

Находя мою радость в моих противоположных мистериях,

Thou shalt respond to me from every nerve.

Ты будешь мне отвечать из каждого нерва.

A vision shall compel thy coursing breath,

Видение принудит твое струящееся дыхание,

Thy heart shall drive thee on the wheel of works,

Твое сердце будет нести тебя на колесе трудов,

Thy mind shall urge thee through the flames of thought,

Твой ум будет подгонять тебя огнями мысли,

To meet me in the abyss and on the heights,

Чтобы встретить меня на высотах и в пучине,

To feel me in the tempest and the calm,

Чтобы ощутить меня в буре и в покое,

And love me in the noble and the vile,

И любить меня в благородном и низком,

In beautiful things and terrible desire.

В ужасных страстях и прекрасных вещах.

The pains of hell shall be to thee my kiss,

Страдания ада будут для тебя моим поцелуем,

The flowers of heaven persuade thee with my touch.

Цветы небес убедят тебя моим прикосновением.

My fiercest masks shall my attractions bring.

Мои жесточайшие маски будут нести тебе мою нежность.

Music shall find thee in the voice of swords,

Музыка найдет тебя в звоне мечей,

Beauty pursue thee through the core of flame.

Красота будет преследовать тебя сквозь сердце пламени.

Thou shalt know me in the rolling of the spheres

Ты узнаешь меня во вращении сфер

And cross me in the atoms of the whirl.

И столкнешься со мной в атомах вихря.

The wheeling forces of my universe

Кружащие силы моей вселенной

Shall cry to thee the summons of my name.

Прокричат тебе мое имя.

Delight shall drop down from my nectarous moon,

Восторг прольется вниз из моей нектарной луны,

My fragrance seize thee in the jasmine's snare,

Мой аромат поймает тебя в ловушку жасмина,

My eye shall look upon thee from the sun.

Мой глаз взглянет на тебя из солнца.

Mirror of Nature's secret spirit made,

Став зеркалом тайного духа Природы,

Thou shalt reflect my hidden heart of joy,

Ты отразишь мое скрытое сердце радости,

Thou shalt drink down my sweetness unalloyed

Ты испьешь мою чистейшую сладость

In my pure lotus-cup of starry brim.

Из моей чистой лотосовой чаши со звездным ободом.

My dreadful hands laid on thy bosom shall force

Мои ужасные руки, наложенные на твою грудь, заставят

Thy being bathed in fiercest longing's streams.

Твое существо купаться в потоках жесточайших страстей.

Thou shalt discover the one and quivering note,

Ты раскроешь одну трепетную ноту

And cry, the harp of all my melodies,

И будешь рыдать арфой всех моих мелодий,

And roll, my foaming wave in seas of love.

И покатишься моей пенящейся волной в морях любви.

Even my disasters' clutch shall be to thee

Даже хватка моих несчастий будет для тебя

The ordeal of my rapture's contrary shape:

Испытанием противоположной формы моего восторга:

In pain's self shall smile on thee my secret face:

В самой боли тебе улыбнется мой тайный лик:

Thou shalt bear my ruthless beauty unabridged

Ты будешь нести мою безжалостную совершенную красоту

Amid the world's intolerable wrongs,

Среди нестерпимых несовершенств мира;

Trampled by the violent misdeeds of Time

Попранная жестокими злодеяниями Времени,

Cry out to the ecstasy of my rapture's touch.

Ты выкрикнешь экстаз прикосновения моего восторга.

All beings shall be to thy life my emissaries;

Все существа будут моими посланцами в твою жизнь;

Drawn to me on the bosom of thy friend,

Притянутая ко мне на груди своего друга,

Compelled to meet me in thy enemy's eyes,

Вынужденная встретить меня в глазах своего врага,

My creatures shall demand me from thy heart.

Мои существа потребуют меня у твоего сердца.

Thou shalt not shrink from any brother soul.

Ты не избегнешь ни одной братской души.

Thou shalt be attracted helplessly to all.

Ты будешь беспомощно притянута ко всем.

Men seeing thee shall feel my hands of joy,

Люди, видя тебя, ощутят мои руки радости,

In sorrow's pangs feel steps of the world's delight,

В боли страданий будут чувствовать шаги мирового восторга,

Their life experience its tumultuous shock

Их жизнь испытает его беспорядочный шок

In the mutual craving of two opposites.

Во взаимной страсти двух противоположностей.

Hearts touched by thy love shall answer to my call,

Сердца, ощутив прикосновение твоей любви, ответят моему зову,

Discover the ancient music of the spheres

И откроют древнюю музыку сфер

In the revealing accents of thy voice

В раскрывающихся акцентах твоего голоса

And nearer draw to me because thou art:

И благодаря тебе, будут ближе притянуты ко мне:

Enamoured of thy spirit's loveliness

Влюбленные в красоту твоего духа,

They shall embrace my body in thy soul,

В твоей душе они обнимут мое тело,

Hear in thy life the beauty of my laugh,

В твоей жизни услышат красоту моего смеха,

Know the thrilled bliss with which I made the worlds.

Узнают трепет блаженства, с которым я творил миры.

All that thou hast, shall be for others' bliss,

Все, что ты имеешь, будет для блаженства других,

All that thou art, shall to my hands belong.

Все, что ты есть, будет принадлежать моим рукам.

I will pour delight from thee as from a jar,

Я желаю изливать из тебя как из кувшина восторг,

I will whirl thee as my chariot through the ways,

Я желаю кружить тебя как свою колесницу в дорогах

I will use thee as my sword and as my lyre,

Я желаю использовать тебя как свой меч и как свою лиру,

I will play on thee my minstrelsies of thought.

Я желаю играть на тебе баллады своих мыслей.

And when thou art vibrant with all ecstasy,

И когда ты будешь вибрировать всем экстазом,

And when thou liv'st one spirit with all things,

И когда ты будешь жить одним духом со всеми,

Then will I spare thee not my living fires,

Тогда я не пощажу тебя от своего живого пламени,

But make thee a channel for my timeless force.

Но сделаю тебя каналом для моей вечной силы.

My hidden presence led thee unknowing on

Мое скрытое присутствие привело тебя, неведающую, сюда

From thy beginning in earth's voiceless bosom

От твоего начала в безгласной груди земли

Through life and pain and time and will and death,

Сквозь жизнь, страдание, время, смерть и желание,

Through outer shocks and inner silences

Сквозь внешние удары и внутренние безмолвия

Along the mystic roads of Space and Time

По мистическим дорогам Пространства и Времени

To the experience which all Nature hides.

К переживанию, которое скрывает вся Природа.

Who hunts and seizes me, my captive grows:

Кто охотится и хватает меня, тот становится моим пленником;

This shalt thou henceforth learn from thy heart-beats.

Это отныне ты узнаешь из биений твоего сердца.

For ever love, O beautiful slave of God!

Навеки любимая, о прекрасная рабыня Бога!

O lasso of my rapture's widening noose,

О лассо расширяющейся петли моего восторга,

Become my cord of universal love.

Стань моим проводником вселенской любви.

The spirit ensnared by thee force to delight

Дух, притянутый твоей силой к восторгу

Of creation's oneness sweet and fathomless,

Сладостного и бездонного единства творения,

Compelled to embrace my myriad unities

Вынужденный обнять мириады моих единств

And all my endless forms and divine souls.

И все мои бесконечные формы и божественные души.

O Mind, grow full of the eternal peace;

О Ум, восстань исполненым вечного мира;

O Word, cry out the immortal litany:

О Слово, выкрикни бессмертную молитву:

Built is the golden tower, the flame-child born.

Построена золотая башня, родилось огненное дитя.

"Descend to life with him thy heart desires.

Спустись, чтобы жить с тем, кого желало твое сердце.

O Satyavan, O luminous Savitri,

О Сатьяван, о светлая Савитри,

I sent you forth of old beneath the stars,

Я посылаю вас вперед, под прежние звезды,

A dual power of God in an ignorant world,

Двойную силу Бога в невежественный мир,

In a hedged creation shut from limitless self,

В ограниченное творение, закрытое от безграничного я,

Bringing down God to the insentient globe,

Несущих вниз Бога бесчувственной земле,

Lifting earth-beings to immortality.

Поднимающих земные существа к бессмертию.

In the world of my knowledge and my ignorance

В мире моего знания и моего неведения,

Where God is unseen and only is heard a Name

Где Бог незрим и лишь слышно Имя

And knowledge is trapped in the boundaries of mind

И знание захвачено в границы ума,

And life is hauled in the drag-net of desire

И жизнь влачится в сетях желания,

And Matter hides the soul from its own sight,

А Материя скрывает душу от своего собственного видения,

You are my Force at work to uplift earth's fate,

Вы - моя Сила, работающая, чтобы поднять земную судьбу,

My self that moves up the immense incline

Мое я, что движется вверх по необъятному склону

Between the extremes of the spirit's night and day.

Между крайностями ночи и дня духа.

He is my soul that climbs from nescient Night

Он - моя душа, что поднимается из Ночи неведения

Through life and mind and supernature's Vast

Через жизнь и ум и Безграничность сверхприроды

To the supernal light of Timelessness

В божественный свет, что пребывает Вне времени

And my eternity hid in moving Time

И в мою вечность, скрывающуюся в движущемся Времени,

And my boundlessness cut by the curve of Space.

И в мою безграничность, рассеченную изгибом Пространства.

It climbs to the greatness it has left behind

Она поднимается к величию, которое оставила позади,

And to the beauty and joy from which it fell,

К красоте и к радости, из которых пала,

To the closeness and sweetness of all things divine,

К близости и сладости всех божественных вещей,

To light without bounds and life illimitable,

К свету без границ и беспредельную жизнь,

Taste of the depths of the Ineffable's bliss,

Ко вкусу глубин блаженства Невыразимого,

Touch of the immortal and the infinite.

К прикосновению бессмертия и бесконечности.

He is my soul that gropes out of the beast

Он - моя душа, что выбирается на ощупь из животного,

To reach humanity's heights of lucent thought

Чтобы достигнуть человеческих высот сияющей мысли,

And the vicinity of Truth's sublime.

И близости величия Истины.

He is the godhead growing in human lives

Он - божество, растущее в человеческих жизнях,

And in the body of earth-being's forms:

И в теле формы земного существа:

He is the soul of man climbing to God

Он - душа человека, взбирающаяся к Богу

In Nature's surge out of earth's ignorance.

В волнах Природы из земного неведения.

O Savitri, thou art my spirit's Power,

О Савитри, ты - Сила моего духа,

The revealing voice of my immortal Word,

Голос откровения моего бессмертного Слова,

The face of Truth upon the roads of Time

Лик Истины на дорогах Времени,

Pointing to the souls of men the routes to God.

Указующий душам людей маршруты к Богу.

While the dim light from the veiled Spirit's peak

Пока неясный свет с пика завуалированного Духа

Falls upon Matter's stark inconscient sleep

Падает на оцепенелый несознательный сон Материи,

As if a pale moonbeam on a dense glade,

Словно бледный луч луны на густую прогалину,

And Mind in a half-light moves amid half-truths

И Ум движется в полусвете среди полуистин,

And the human heart knows only human love

Человеческое сердце знает лишь человеческую любовь

And life is a stumbling and imperfect force

А жизнь это спотыкающаяся и несовершенная сила,

And the body counts out its precarious days,

Где тело отсчитывает свои ненадежные дни,

You shall be born into man's dubious hours

Ты должна будешь рождаться в сомнительных часах человека,

In forms that hide the soul's divinity

В формах, что скрывают божественность души,

And show through veils of the earth's doubting air

И являть сквозь покровы сомнительного воздуха земли

My glory breaking as through clouds a sun,

Мое великолепие, прорывающееся, словно солнце сквозь облака,

Or burning like a rare and inward fire,

Или горящее, как редкий, внутренний пламень,

And with my nameless influence fill men's lives.

И наполнять жизнь людей моим безымянным влиянием.

Yet shall they look up as to peaks of God

Они еще поднимут свой взор на вершины Бога

And feel God like a circumambient air

И почувствуют Бога как окружающий воздух,

And rest on God as on a motionless base.

И отдохнут в Боге как на неподвижной основе.

Yet shall there glow on mind like a horned moon

Еще прольет сияние на ум растущее великолепие Духа,

The Spirit's crescent splendour in pale skies

Словно в бледных небесах серп юного месяца,

And light man's life upon his Godward road.

И осветит жизнь человека на его пути к Богу.

But more there is concealed in God's Beyond

Но еще нечто большее существует, что скрыто в Запредельном у Бога,

That shall one day reveal its hidden face.

Что однажды обнаружит свой скрытый лик.

Now mind is all and its uncertain ray,

Сейчас ум и его сомнительный луч - это все,

Mind is the leader of the body and life,

Ум водитель тела и жизни,

Mind the thought-driven chariot of the soul

Ум - ведомая мыслью, колесница души

Carrying the luminous wanderer in the night

Несущая сияющего странника в ночи

To vistas of a far uncertain dawn,

К перспективам неопределенного далекого рассвета,

To the end of the Spirit's fathomless desire,

К цели бездонного желания Духа,

To its dream of absolute truth and utter bliss.

К его грезе об абсолютной истине и предельном блаженстве.

There are greater destinies mind cannot surmise

Но есть более великие предназначения, о которых ум даже не подозревает,

Fixed on the summit of the evolving Path

Установленные на вершине эволюционного Пути,

The Traveller now treads in the Ignorance,

По которому сейчас Путешественник ступает в Неведении,

Unaware of his next step, not knowing his goal.

Не зная ни о своем следующем шаге, ни о своей цели.

Mind is not all his tireless climb can reach,

Ум это не все, что может достичь его неутомимый подъем,

There is a fire on the apex of the worlds,

Есть огонь на вершине миров,

There is a house of the Eternal's light,

Есть дом света Вечного.

There is an infinite truth, an absolute power.

Есть бесконечная истина, абсолютная сила.

The Spirit's mightiness shall cast off its mask;

Могущество Духа сбросит свою маску;

Its greatness shall be felt shaping the world's course:

Будет ощущаться его величие, творящее курс, по которому движется мир:

It shall be seen in its own veilless beams,

Он будет зрим в своих собственных незавуалированных лучах,

A star rising from the Inconscient's night,

Звезда, поднимающаяся из ночи Несознательного,

A sun climbing to Supernature's peak.

Солнце, взбирающееся на вершину Сверхприроды.

Abandoning the dubious middle Way,

Покидая сомнительный средний Путь,

A few shall glimpse the miraculous Origin

Некоторые заметят чудесный Источник

And some shall feel in you the secret Force

И некоторые ощутят в тебе тайную Силу,

And they shall turn to meet a nameless tread,

И повернутся, чтобы встретить безымянную поступь,

Adventurers into a mightier Day.

Авантюристы в более могучем Дне.

Ascending out of the limiting breadths of mind,

Поднимаясь из ограниченных пределов ума,

They shall discover the world's huge design

Они обнаружат огромное предназначение мира

And step into the Truth, the Right, the Vast.

И шагнут в Истину, Гармонию, Безграничность.

You shall reveal to them the hidden eternities,

Ты раскроешь перед ними скрытые вечности,

The breath of infinitudes not yet revealed,

Дыхание еще не обнаруженных бесконечностей,

Some rapture of the bliss that made the world,

Какой-то восторг блаженства, сотворившего мир,

Some rush of the force of God's omnipotence,

Какой-то стремительный наплыв силы всемогущества Бога,

Some beam of the omniscient Mystery.

Какой-то луч всезнающей Мистерии.

But when the hour of the Divine draws near

Но когда приблизится час Божественного,

The Mighty Mother shall take birth in Time

Могучая Мать примет рождение во Времени

And God be born into the human clay

И Бог должен родится в человеческой плоти

In forms made ready by your human lives.

В формах, подготовленных твоими человеческими жизнями.

Then shall the Truth supreme be given to men:

Тогда людям будет дана высочайшая Истина:

There is a being beyond the being of mind,

Есть существо, что за пределами существа ума,

An Immeasurable cast into many forms,

Неизмеримое, воплотившееся во множестве форм,

A miracle of the multitudinous One,

Чудо многочисленного Единого.

There is a consciousness mind cannot touch,

Есть сознание, которого не может коснуться ум,

Its speech cannot utter nor its thought reveal.

Речь не может его выразить и мысль - обнаружить.

It has no home on earth, no centre in man,

Оно не имеет дома на земле, ни центра в человеке,

Yet is the source of all things thought and done,

Однако, оно - источник всего, мыслимого и сделанного,

The fount of the creation and its works,

Источник творения и его работ.

It is the origin of all truth here,

Оно - первоначало всякой истины здесь,

The sun-orb of mind's fragmentary rays,

Солнечная орбита фрагментарных лучей ума,

Infinity's heaven that spills the rain of God,

Небеса Бесконечности, что изливают дожди Бога,

The Immense that calls to man to expand the Spirit,

Необъятность, что призывает человека расширить Дух,

The wide Aim that justifies his narrow attempts,

Широкая Цель, что оправдывает его узкие попытки,

A channel for the little he tastes of bliss.

Канал для того немного, что он вкушает от блаженства.

Some shall be made the glory's receptacles

Некоторые будут сделаны вместилищем великолепия

And vehicles of the Eternal's luminous power.

И проводниками сияющей силы Вечного.

These are the high forerunners, the heads of Time,

Высокие предвестники, предводители Времени,

The great deliverers of earth-bound mind,

Великие освободители плененного землей ума,

The high transfigurers of human clay,

Высокие преобразователи человеческой плоти,

The first-born of a new supernal race.

Первенцы новой, божественной расы.

The incarnate dual Power shall open God's door,

Воплощенная двойная Сила откроет дверь Бога,

Eternal supermind touch earthly Time.

Вечный сверхразум коснется земного Времени.

The superman shall wake in mortal man

Сверхчеловек проснется в смертном человеке

And manifest the hidden demigod

И проявит скрытого полубога

Or grow into the God-Light and God-Force

Или вырастет в Свет Бога и Силу Бога,

Revealing the secret deity in the cave.

Обнаружив тайное божество в пещере.

Then shall the earth be touched by the Supreme,

Тогда Всевышний коснется земли,

His bright unveiled Transcendence shall illumine

Его светлая незавуалированная Трансцендентальность озарит

The mind and heart and force the life and act

Ум и сердце и принудит жизнь и действие

To interpret his inexpressible mystery

Воплотить его невыразимую мистерию

In a heavenly alphabet of Divinity's signs.

В небесном алфавите Божественных знаков.

His living cosmic spirit shall enring,

Его живой космический дух окружит,

Annulling the decree of death and pain,

Отменяя декрет смерти и боли,

Erasing the formulas of the Ignorance,

Стирая формулы Неведения,

With the deep meaning of beauty and life's hid sense,

Глубоким смыслом красоты и скрытым значением жизни

The being ready for immortality,

Существо, готовое для бессмертия,

His regard crossing infinity's mystic waves

Его взор, пересекающий мистические волны бесконечности,

Bring back to Nature her early joy to live,

Возвратит Природе ее земную радость жизни,

The metred heart-beats of a lost delight,

Размеренный ритм сердцебиений утраченного восторга,

The cry of a forgotten ecstasy,

Крик забытого экстаза,

The dance of the first world-creating Bliss.

Танец первого, сотворившего мир Блаженства.

The Immanent shall be the witness God

Имманентный будет Богом-свидетелем,

Watching on his many-petalled lotus-throne

Наблюдающим со своего многолепесткового лотоса-трона,

His actionless being and his silent might

Свое бездеятельное существо и свое безмолвное могущество,

Ruling earth-nature by eternity's law,

Управляющее земною природой законом вечности,

A thinker waking the Inconscient's world,

Мыслитель, пробуждающий мир Несознательного,

An immobile centre of many infinitudes

Неподвижный центр многих бесконечностей

In his thousand-pillared temple by Time's sea.

В своем тысячеколонном храме у океана Времени.

Then shall the embodied being live as one

Тогда воплощенное существо будет жить как тот,

Who is a thought, a will of the Divine,

Кто есть воля и мысль Божественного,

A mask or robe of his divinity,

Маска иль облачение его божественности,

An instrument and partner of his Force,

Инструмент и партнер его Силы,

A point or line drawn in the infinite,

Точка или линия, начертанная в бесконечном,

A manifest of the Imperishable.

Проявление Нетленного.

The supermind shall be his nature's fount,

Сверхразум будет источником его природы,

The Eternal's truth shall mould his thoughts and acts,

Истина Вечного будет формировать его мысли и действия,

The Eternal's truth shall be his light and guide.

Истина Вечного будет его светом и водителем.

All then shall change, a magic order come

Все тогда изменится, возникнет магический порядок,

Overtopping this mechanical universe.

Превосходящий эту механическую вселенную.

A mightier race shall inhabit the mortal's world.

Более могучая раса заселит мир смертных.

On Nature's luminous tops, on the Spirit's ground,

На сияющих вершинах Природы, на почве Духа,

The superman shall reign as king of life,

Сверхчеловек будет править как царь жизни,

Make earth almost the mate and peer of heaven,

И сделает землю почти равными и близкими небесам

And lead towards God and truth man's ignorant heart

И поведет к Богу и истине невежественное сердце человека,

And lift towards godhead his mortality.

И поднимет к богу его смертность.

A power released from circumscribing bounds,

Сила освободится от своих тесных границ,

Its height pushed up beyond death's hungry reach,

Ее высоты вырвутся за пределы голодной хватки смерти,

Life's tops shall flame with the Immortal's thoughts,

Вершины жизни вспыхнут мыслями Бессмертного,

Light shall invade the darkness of its base.

Свет вторгнется во тьму ее основания.

Then in the process of evolving Time

Тогда, в процессе эволюционирующего Времени,

All shall be drawn into a single plan,

Все будет вовлечено в единый план,

A divine harmony shall be earth's law,

Божественная гармония станет законом земли,

Beauty and joy remould her way to live:

Красота и радость заново сформируют ее образ жизни:

Even the body shall remember God,

Даже тело вспомнит Бога,

Nature shall draw back from mortality

Природа вырвется из своей смертности

And Spirit's fires shall guide the earth's blind force;

И огни Духа будут направлять слепую силу земли;

Knowledge shall bring into the aspirant Thought

Знание внесет в устремленную Мысль

A high proximity to Truth and God.

Высокую близость к Истине и к Богу.

The supermind shall claim the world for Light

Сверхразум будет претендовать на мир для Света

And thrill with love of God the enamoured heart

И пронзит любовью Бога влюбленное сердце

And place Light's crown on Nature's lifted head

И возложит венец Света на поднятую голову Природы

And found Light's reign on her unshaking base.

И возведет царство Света на ее непоколебимой основе.

A greater truth than earth's shall roof-in earth

Более великая, чем земная, истина снизойдет на землю

And shed its sunlight on the roads of mind;

И прольет свой солнечный свет на дороги ума;

A power infallible shall lead the thought,

Непогрешимая сила будет вести за собою мысль;

A seeing Puissance govern life and act,

Видящее Могущество будет управлять жизнью и действием,

In earthly hearts kindle the Immortal's fire.

В земных сердцах вспыхнет пламя Бессмертного.

A soul shall wake in the Inconscient's house;

Душа проснется в доме Несознательного;

The mind shall be God-vision's tabernacle,

Ум будет храмом Божественного видения,

The body intuition's instrument,

Инструментом интуиции тела,

And life a channel for God's visible power.

Жизнь - каналом для зримой силы Бога.

All earth shall be the Spirit's manifest home,

Вся земля будет проявленным домом Духа,

Hidden no more by the body and the life,

Не скрываемого больше телом и жизнью,

Hidden no more by the mind's ignorance;

Не скрываемого больше неведением ума;

An unerring Hand shall shape event and act.

Действие и ход событий будет формировать непогрешимая Рука.

The Spirit's eyes shall look through Nature's eyes,

Глаза Духа будут смотреть через глаза Природы,

The Spirit's force shall occupy Nature's force.

Сила Духа захватит силу Природы.

This world shall be God's visible garden-house,

Этот мир будет зримым домом-садом Бога,

The earth shall be a field and camp of God,

Земля станет божественным полем и лагерем,

Man shall forget consent to mortality

Человек позабудет свое смертное состояние

And his embodied frail impermanence.

И свою воплощенную хрупкую временность.

This universe shall unseal its occult sense,

Эта вселенная раскроет свое оккультное значение,

Creation's process change its antique front,

Процесс творения сменит свой древний фасад,

An ignorant evolution's hierarchy

Иерархия эволюции в неведении

Release the Wisdom chained below its base.

Освободит Мудрость, скованную под ее основанием.

The Spirit shall be the master of his world

Дух будет властелином своего мира,

Lurking no more in form's obscurity

Не скрываясь больше в неясности формы,

And Nature shall reverse her action's rule,

И Природа изменит закон своего действия,

The outward world disclose the Truth it veils;

Внешний мир откроет Истину, которую он скрывает;

All things shall manifest the covert God,

Все проявит скрытого Бога,

All shall reveal the Spirit's light and might

Все обнаружит свет и могущество Духа

And move to its destiny of felicity.

И двинется к своей счастливой судьбе.

Even should a hostile force cling to its reign

Даже если враждебная сила будет цеплятся за свое царствие

And claim its right's perpetual sovereignty

И будет настаивать на своем праве вечной власти

And man refuse his high spiritual fate,

И человек откажется от своей высокой духовной судьбы,

Yet shall the secret Truth in things prevail.

Все равно тайная Истина в вещах победит.

For in the march of all-fulfilling Time

Ибо в марше всеисполняющего Времени

The hour must come of the Transcendent's will:

Должен наступить час воли Трансцендентного:

All turns and winds towards his predestined ends

Все поворачивается и движется к своим предопределенным целям,

In Nature's fixed inevitable course

В установленном, неизбежном курсе Природы,

Decreed since the beginning of the worlds

Провозглашенном с тех времен, когда начались миры

In the deep essence of created things:

В глубокой сущности сотворенных вещей:

Even there shall come as a high crown of all

Именно тогда наступит высокий венец всего

The end of Death, the death of Ignorance.

Конец Смерти, смерть Неведения.

But first high Truth must set her feet on earth

Но сначала высокая Истина должна утвердить на земле свои ноги

And man aspire to the Eternal's light

И человек должен устремиться к свету Вечного,

And all his members feel the Spirit's touch

И все его члены должны ощутить прикосновение Духа,

And all his life obey an inner Force.

И вся его жизнь подчиниться внутренней Силе.

This too shall be; for a new life shall come,

Это тоже будет; ибо грядет новая жизнь,

A body of the Superconscient's truth,

Тело истины Сверхсознательного,

A native field of Supernature's mights:

Родное поле могуществ Сверхприроды:

It shall make earth's nescient ground Truth's colony,

Она сделает невежественную почву земли колонией Истины,

Make even the Ignorance a transparent robe

И даже Неведение сделает прозрачной одеждой,

Through which shall shine the brilliant limbs of Truth

Сквозь которую засияют сверкающие члены Истины,

And Truth shall be a sun on Nature's head

И Истина будет солнцем на вершине Природы,

And Truth shall be the guide of Nature's steps

И Истина будет водителем шагов Природы,

And Truth shall gaze out of her nether deeps.

И Истина выглянет из её низших глубин.

When superman is born as Nature's king

Когда сверхчеловек родиться как царь Природы,

His presence shall transfigure Matter's world:

Его присутствие преобразит мир Материи:

He shall light up Truth's fire in Nature's night,

Он зажжет огонь Истины в ночи Природы,

He shall lay upon the earth Truth's greater law;

Он наложит на землю более великий закон Истины;

Man too shall turn towards the Spirit's call.

Человек тоже обернется на зов Духа.

Awake to his hidden possibility,

Пробужденный к своей скрытой возможности,

Awake to all that slept within his heart

Пробужденный ко всему, что спит внутри его сердца,

And all that Nature meant when earth was formed

И ко всему, что хотела Природа, когда формировалась земля

And the Spirit made this ignorant world his home,

И Дух сделал своим домом этот невежественный мир,

He shall aspire to Truth and God and Bliss.

Человек устремится к Истине, к Богу и Блаженству.

Interpreter of a diviner law

Интерпретатор более божественного закона

And instrument of a supreme design,

И инструмент высшего назначения,

The higher kind shall lean to lift up man.

Более высокий род существ склонится, чтобы поднять человека.

Man shall desire to climb to his own heights.

Человек пожелает взобраться на свои собственные высоты.

The truth above shall wake a nether truth,

Истина свыше пробудит истину внизу;

Even the dumb earth become a sentient force.

Даже немая земля станет одушевленною силой.

The Spirit's tops and Nature's base shall draw

Вершины Духа и основания Природы подойдут

Near to the secret of their separate truth

Ближе к Тайне их разделенной истины

And know each other as one deity.

И узнают друг друга как единое божество.

The Spirit shall look out through Matter's gaze

Дух взглянет через взор Материи,

And Matter shall reveal the Spirit's face.

И Материя явит лик Духа.

Then man and superman shall be at one

Тогда человек и сверхчеловек будут едины

And all the earth become a single life.

И вся земля станет единой жизнью.

Even the multitude shall hear the Voice

Тогда даже многие услышат Голос

And turn to commune with the Spirit within

И повернутся, чтобы беседовать с Духом внутри

And strive to obey the high spiritual law:

И будут стремиться подчиниться высокому духовному закону:

This earth shall stir with impulses sublime,

Эта земля наполниться божественными импульсами,

Humanity awake to deepest self,

Человечество проснется к глубочайшему я,

Nature the hidden godhead recognise.

Природа узнает скрытое божество.

Even the many shall some answer make

Тогда даже многие так или иначе откликнутся

And bear the splendour of the Divine's rush

И ощутят великолепие натиска Божественного

And his impetuous knock at unseen doors.

И его пламенный стук в незримые двери.

A heavenlier passion shall upheave men's lives,

Более небесная страсть возвысит человеческие жизни

Their mind shall share in the ineffable gleam,

Их ум разделит невыразимый свет,

Their heart shall feel the ecstasy and the fire.

Их сердца почувствуют огонь и экстаз.

Earth's bodies shall be conscious of a soul;

Тела земли будут осознавать душу,

Mortality's bondslaves shall unloose their bonds,

Рабы смертности освободятся от своих уз,

Mere men into spiritual beings grow

Простые люди станут духовными существами

And see awake the dumb divinity.

И, пробужденные, увидят безмолвную божественность.

Intuitive beams shall touch the nature's peaks,

Лучи интуиции коснутся вершин природы,

A revelation stir the nature's depths;

Откровение взволнует ее глубины;

The Truth shall be the leader of their lives,

Истина будет правителем их жизней,

Truth shall dictate their thought and speech and act,

Истина будет диктовать их действие, речь и мысль

They shall feel themselves lifted nearer to the sky,

Они ощутят себя вознесенными ближе к небу,

As if a little lower than the gods.

Почти вровень с богами.

For knowledge shall pour down in radiant streams

Ибо знание прольется вниз лучистыми потоками,

And even darkened mind quiver with new life

И даже затемненный ум затрепещет новой жизнью,

And kindle and burn with the Ideal's fire

И вспыхнет и будет гореть огнем Идеала

And turn to escape from mortal ignorance.

И обратится, чтобы убежать от смертного неведения.

The frontiers of the Ignorance shall recede,

И отступят границы Неведения,

More and more souls shall enter into light,

Все больше и больше душ вступит в свет,

Minds lit, inspired, the occult summoner hear

Умы, вдохновленные, засияют и услышат оккультного глашатая,

And lives blaze with a sudden inner flame

И жизни вспыхнут внезапным внутренним пламенем,

And hearts grow enamoured of divine delight

И сердца будут охвачены божественным восторгом,

And human wills tune to the divine will,

И человеческая воля настроится на божественную волю,

These separate selves the Spirit's oneness feel,

Эти отдельные я почувствуют единство Духа,

These senses of heavenly sense grow capable,

Эти чувства будут способны переживать небесное чувство,

The flesh and nerves of a strange ethereal joy

Плоть и нервы чудесную божественную радость,

And mortal bodies of immortality.

А смертные тела - бессмертие.

A divine force shall flow through tissue and cell

Божественная сила потечет через клетки и ткани

And take the charge of breath and speech and act

И возьмет на себя ношу дыхания, речи и действия,

And all the thoughts shall be a glow of suns

И все мысли станут пыланием солнц,

And every feeling a celestial thrill.

А каждое чувство наполнится божественным трепетом.

Often a lustrous inner dawn shall come

Часто будет приходить сияющий внутренний рассвет,

Lighting the chambers of the slumbering mind;

Освещая палаты дремлющего ума;

A sudden bliss shall run through every limb

Внезапное блаженство пробежит через каждый член

And Nature with a mightier Presence fill.

И Природа наполнится более могучим Присутствием.

Thus shall the earth open to divinity

Так земля откроется божественному

And common natures feel the wide uplift,

И обычные натуры ощутят широкий подъем,

Illumine common acts with the Spirit's ray

Осветив обычные действия лучом Духа

And meet the deity in common things.

И встретив божество в обычных вещах.

Nature shall live to manifest secret God,

Природа будет жить, чтобы проявлять тайного Бога,

The Spirit shall take up the human play,

Дух подхватит человеческую игру,

This earthly life become the life divine."

Эта земная жизнь станет жизнью божественной.

The measure of that subtle music ceased.

Гармония этой тонкой музыки утихла.

Down with a hurried swimming floating lapse

Вниз, со стремительно несущимся течением

Through unseen worlds and bottomless spaces forced

Принуждаемая сквозь незримые миры и бездонные просторы,

Sank like a star the soul of Savitri.

Падала как звезда душа Савитри.

Amidst a laughter of unearthly lyres

Среди смеха неземных лир

She heard around her nameless voices cry

Она слышала, как вокруг нее кричат безымянные голоса,

Triumphing, an innumerable sound.

Торжествующие, бесчисленные звуки.

A choir of rushing winds to meet her came.

Хор спешащих ветров донесся, чтобы встретить ее.

She bore the burden of infinity

Она несла бремя бесконечности

And felt the stir of all ethereal space.

И ощущала движение всего эфирного пространства.

Pursuing her in her fall, implacably sweet,

Преследуя ее в ее падение, неумолимо сладостный

A face was over her which seemed a youth's,

Лик сиял над ней, что казался лицом юности.

Symbol of all the beauty eyes see not,

Символ всей красоты, что не могут видеть глаза,

Crowned as with peacock plumes of gorgeous hue

Увенчанный словно павлиньим опереньем великолепием оттенков,

Framing a sapphire, whose heart-disturbing smile

Обрамляющим сапфир, чья волнующая сердце улыбка

Insatiably attracted to delight,

Ненасытно влекла к восторгу,

Voluptuous to the embraces of her soul.

Сладострастная для объятий ее души.

Changed in its shape, yet rapturously the same,

Измененившись внешне, но восторженно все та же,

It grew a woman's dark and beautiful

Она стала женщиной темной и прекрасной

Like a mooned night with drifting star-gemmed clouds,

Словно лунная ночь с плывущими облаками в украшениях звезд,

A shadowy glory and a stormy depth,

Призрачным великолепием и штормовой глубиной,

Turbulent in will and terrible in love.

Бурной в воле и ужасной в любви.

Eyes in which Nature's blind ecstatic life

Глаза, в которых слепая экстатичная жизнь Природы

Sprang from some spirit's passionate content,

Вырвалась из страстного удовлетворения какого-то духа,

Missioned her to the whirling dance of earth.

Послали ее с миссией в кружащийся танец земли.

Amidst the headlong rapture of her fall

Среди безудержного восторга ее падения

Held like a bird in a child's satisfied hands,

Удерживаемый словно птица в довольных руках ребенка,

In an enamoured grasp her spirit strove

Во влюбленной хватке ее дух стремился

Admitting no release till Time should end,

Не признавая освобождения, пока не закончится Время,

And, as the fruit of the mysterious joy,

И, как плод мистической радости,

She kept within her strong embosoming soul

Она хранила внутри своей сильной лелеющей души,

Like a flower hidden in the heart of spring

Как цветок, скрытый в сердце весны,

The soul of Satyavan drawn down by her

Душу Сатьявана, увлекаемую ею вниз

Inextricably in that mighty lapse.

Нерасторжимо в этом могучем падении.

Invisible heavens in a thronging flight

Незримые небеса в неудержимом полете

Soared past her as she fell. Then all the blind

Проносились мимо нее ввысь, пока она падала. Затем слепое

And near attraction of the earth compelled

И близкое тяготение земли подчинило

Fearful rapidities of downward bliss.

Ужасную стремительность нисходящего блаженства.

Lost in the giddy proneness of that speed,

Потерявшись в этой головокружительной скорости,

Whirled, sinking, overcome she disappeared,

Тонущая в вихе, побежденная, она исчезла,

Like a leaf spinning from the tree of heaven,

Словно падающий с небесного дерева кружащий лист,

In broad unconsciousness as in a pool;

В широком несознании, как в омуте;

A hospitable softness drew her in

Гостеприимная мягкость приняла ее

Into a wonder of miraculous depths,

В чудо удивительных глубин,

Above her closed a darkness of great wings

Над ней сомкнулась тьма великих крыльев

And she was buried in a mother's breast.

И она обрела убежище в груди матери.

Then from a timeless plane that watches Time,

Затем из безвременного плана, наблюдающего за Временем,

A Spirit gazed out upon destiny,

Дух бросил взор на судьбу,

In its endless moment saw the ages pass.

В своем бесконечном мгновении увидел, как проходят эпохи.

All still was in a silence of the gods.

Все стихло в безмолвии богов.

The prophet moment covered limitless Space

Пророческий миг охватил безграничное Пространство

And cast into the heart of hurrying Time

И бросил в сердце спешащего Времени

A diamond light of the Eternal's peace,

Алмазный свет покоя Вечного,

A crimson seed of God's felicity;

Алое семя блаженства Бога;

A glance from the gaze fell of undying Love.

Сияние взгляда неумирающей Любви.

A wonderful face looked out with deathless eyes;

Чудесный лик взглянул бессмертными глазами;

A hand was seen drawing the golden bars

Рука были видна, тянувшая золотой засов,

That guard the imperishable secrecies.

Хранящий нерушимые тайны.

A key turned in a mystic lock of Time.

Ключ повернулся в мистическом замке Времени.

But where the silence of the gods had passed,

Но там, где миновало молчание богов,

A greater harmony from the stillness born

Более великая, рожденная из тишины, гармония

Surprised with joy and sweetness yearning hearts,

Поразила радостью и сладостью стремящиеся сердца,

An ecstasy and a laughter and a cry.

Экстаз, смех, и крик.

A power leaned down, a happiness found its home.

Сила склонилась вниз, счастье обнаружило свой дом.

Over wide earth brooded the infinite bliss.

Над широкой землёй витало бесконечное блаженство.

End of Canto One

Конец первой песни

End of Book Eleven

Конец книги одиннадцатой