Аннотация: Как Изя и Андрей дошли до Нулевой Точки и что из этого получилось:-)
...Да, наверное, - сказал Андрей. - Наверное, все это
так и есть. И все-таки эта идея еще не моя!..
Андрей остановился и крепко взял Изю за рукав. Изя тотчас
же открыл глаза и спросил испуганно:
- Что? Что такое?
- Помолчи, - сказал Андрей сквозь зубы.
Что-то там было впереди. Что-то двигалось и стелилось по над землей и вдруг закружилось столбом, поднялось смерчем и стремительно двинулось в их сторону. Прямо навстречу.
- Мать твою! - сдавленно произнес Андрей, похолодев. - Это еще что такое!
- Куда, идиот?! Разве от этого убежишь, - произнес Андрей тоже пятясь, бросая постромки и сжимая в руках бесполезный автомат.
А смерч неумолимо приближался и словно бы уплотнялся и становился темнее. А они все пятились и пятились, спотыкаясь и падая. Но вдруг стало замедляться бешеное вращение, подернулось изнутри красным цветом, неожиданно замерло, обретая форму и внезапно поднялось и встало перед ними во всей своей красе...
- Красное Здание... - ошеломленно выдохнул Изя.
Оно было почти такое же, как тогда во время их первой встречи.
Оно стояло прочно и уверенно, нависая над ними, как будто всегда было здесь, века, а может быть даже тысячелетия. Красное, кирпичное, четырехэтажное, но не было теперь ставен на окнах нижнего этажа, а окна на втором и третьем этажах не светились больше розовым и желтым, но были темны и глухи, и с крыши, оцинкованной жестью, исчезла эта странная, с поперечинами антенна. Но все так же вело к двери крыльцо из четырех каменных ступенек, блестела на двери медная ручка, и вдруг дверь распахнулась сама собой, словно бы приглашая их войти, и дохнуло изнутри каким-то космическим холодом. И чем дольше Андрей смотрел в этот черный проем, похожий на раскрытую пасть, тем яснее ему становилось, что если они войдут туда, то обратно пути им уже не будет...
- Что-то не хочется мне туда идти, - процедил сквозь зубы Андрей.
- Да уж, что-то меня туда тоже не тянет, - с готовностью подхватил Изя.
- А давай попробуем его обойти.
- Давай.
И они попробовали. Но Здание мгновенно среагировало на их обходной маневр и неуловимо сместилось вправо и снова преградило им дорогу, и дверь, захлопнулась, словно в гневе, так, что задребезжали стекла в окнах, и распахнулась снова. И теперь уже было совершенно ясно, что пути им не будет ни вперед, ни назад, ни влево, ни вправо. А идти им придется прямо туда, в распахнутую пасть этого красного чудовища.
- Ну что скажешь, философ? - сказал Андрей. - Сгинем ведь там к чертям собачьим. Сожрет оно нас и не подавиться.
- А может и не сожрет, - вдруг улыбнулся Изя. - Мы с тобой теперь как высушенные воблы, прокаленные солнышком, одни косточки торчат. Может еще и поперхнется.
- Ну, тогда двинули, - сказал Андрей.
Они поднялись по ступенькам к распахнутой двери и задержались на некоторое время перед этой непроницаемой черной бездной, которой ждала их за порогом.
- Андрей, брось автомат, - вдруг сказал Изя серьезно.
- Зачем, может еще пригодится...
- Брось автомат, я тебе говорю, балда... В кого ты там собираешься стрелять?
Андрей подумал несколько мгновений, поглаживая нагретую сталь, потом снял автомат и осторожно положил его на ступени.
- Может, попрощаемся на всякий случай... - сказал он и вдруг закашлялся, поперхнувшись.
- Ну, ну, Андрюха, не торопись помирать, - сказал Изя, ухмыляясь и похлопывая его по спине. Сам черт был не брат этому иудею. - Может и обойдется. Что мы зря триста километров отмахали по этой пустыне. Хочешь, анекдот расскажу? Собрался один еврей помирать...
- Да пошел ты на... Уему на тебя нет, Кацман, право слово... Уж в такой момент хоть бы не ерничал...
Но страха не было. Весь страх перегорел за время их скитаний по этой раскаленной пустыне.
Андрей кашлянул еще раз, посмотрел направо, на уходящую ввысь раскаленную желтую Стену, потом налево где, словно океан синела голубая пустота, попытался сглотнуть сухость во рту, глянул на вдруг посерьезневшего Изю, зажмурил глаза, глубоко вдохнул и первым шагнул в проем двери...
И вдруг вспыхнул яркий свет, распахнулся над головой огромный белый купол, взметнулись ввысь белые колонны и раскинулся перед взором огромный зал, весь наполненный пьянящим свежим воздухом и светом, с зеркально гладким полом, со стенами, едва различимыми в сияющей дымке, и неподалеку впереди журчал фонтанчиками небольшой бассейн с прозрачной, голубой водой.
- Андрюха! - послышался рядом восторженный шепот Изи. - Это же Храм, Андрюха! Нулевая точка! Вход в Антигород! Я же тебе говорил, не торопись помирать! Дошли, балда... А ты все стонал - подохнем, подохнем, дурилка картонная...
И он пошел вперед, смеясь и сдирая с себя лохмотья...
И Андрей опомнился, и тоже засмеялся счастливо и тоже пошел вслед за ним,
сбрасывая с себя ветхие одежды ...
А потом они долго плескались в бассейне, смывая с себя месячную грязь и отфыркиваясь как тюлени, и хохотали, и брызгались как дети.
А на другой стороне бассейна уже ожидала их чистая одежда, аккуратно уложенная в стопки на двух легких стульчиках. На мраморной тумбе тут же рядом лежали ножницы, бритвенные принадлежности и стояло зеркало на изящной подставке. А чуть в стороне на невысоком столике посверкивали два высоких хрустальных бокала с рубиново-красной прозрачной жидкостью.
Они облачились в светлые штаны и рубашки, надели на ноги что-то вроде мягких плетеных сандалий. Все было на удивление впору. Потом со смехом и шутками они брились и стригли друг друга и пряди волос, падая на пол, тут же исчезали, словно пол их всасывал.
- Похоже, нас тут ждали, - сказал Андрей, беря в руки хрустальный бокал и нюхая, - но пожрать нам, видимо, не полагается, только выпить. - Похоже, вино...
- Да ты что? - восхитился Изя, непривычно свежевымытый, чистый и побритый, беря другой бокал и тоже принюхиваясь. - Точно... французское, Шато Марго.
- А ты откуда знаешь, ценитель? Ты что, пил Шато Марго?
- Ну, может быть, конечно, и не Шато Марго, - согласился Изя, - но явно, что-то благородное... Пригубим.
Они пригубили, и вдруг Андрей почувствовал, как с каждым глотком возвращаются к нему силы и бодрость в теле, как проясняется в голове, как исчезает из суставов и мышц ноющая усталость, словно и не было этого изнуряющего месячного перехода по раскаленной пустыне. По действию это было похоже на корень "женьшеня", только сильнее...
- Да, - сказал удовлетворенно помолодевший Изя, ставя пустой бокал на стол и облизываясь как кот, - это не Шато Марго, это гораздо лучше...
- Сияешь как праздничный огурчик..., - сказал ему Андрей.
- Вы тоже, сударь, неплохо выглядите, прямо хоть сейчас к Сельме... - начал Изя и вдруг оборвал себя на полуслове, глядя мимо Андрея, и увидев его расширившиеся глаза, Андрей резко обернулся и тоже разинул рот.
Рассеялась впереди светящаяся дымка, расступились стены и раскинулась перед ними бесконечная белая лестница, мраморными ступенями убегающая куда-то ввысь в сияющую перспективу. И по обе стороны лестницы стояли бесконечной вереницей люди, друг против друга, образуя широкий коридор, повернув в их стороны головы, словно в ожидании.
- Какой прием, Андрюха! - потрясенно прошептал Изя.
- Да, прием царский, - отозвался Андрей, тоже оторопев от увиденного...
... Они поднимались по этой бесконечной лестнице и что-то восторженно лопотал рядом Изя, но Андрей его почти не слышал, с изумлением всматриваясь в стоящих по обе стороны лестницы людей.
Похоже, все человечество всех времен и народов собралось здесь. Великий маскарад истории разворачивался перед их глазами.
Они быстро миновали младенческий период дочеловеческой истории, всех этих волосатых обезьяноподобных австралопитеков, питекатропов, неандертальцев, кроманьонцев в шкурах, с дубинами, каменными топорами, примитивными копьями - собирателей кореньев и охотников, которые мирно стояли по обе стороны лестницы. Изя хохотал до упаду, сравнивая Андрея то с одним, то с другим представителем этих гоминидов, вспоминая их поход, а Андрей не оставался в долгу. И в самом деле, пока они брели по этой пустыне, их внешний облик в самом деле приобрел некоторые доисторические черты...
Древние шумеры, голые по пояс в шерстяных юбках, с бритыми головами, с прямоугольными, словно доски, бородами, но без усов, что выглядело довольно забавно, стояли в ряд и показывали им свои таблицы с клинописью...
Вот, кто был первым строителем храма, говорил Андрей Изе, который изучал историю астрономии и не упускал возможности блеснуть перед Изей своими знаниями. Первые математики и астрономы в истории человечества. Знаешь ли ты, философ, что были найдены тысячи глиняных табличек с математическими формулами и астрономическими таблицами, с помощью которых шумеры умели предсказывать солнечные затмения, различные фазы Луны и траектории движения планет. Даже разделение небесной сферы на три сегмента - северный, центральный и южный (шумеры называли это - путь Энлиля, путь Анну и путь Эа) пришло в астрономию от них. Да, в сущности, все ключевые понятия современной сферической астрономии: полная сферическую окружность в 360 градусов, зенит, горизонт, оси небесной сферы, полюса, эклиптика, равноденствие - все это возникло в Шумере... Они же изобрели и первый солнечно-лунный календарь...
Они были не только математиками и астрономами, ответствовал Изя, шумеры были великолепными инженерами, архитекторами, географами, литераторами. Они научились делать сплавы металлов, выплавляли бронзу, рыли каналы, осушали болота, орошали поля...
Исчезали по обе стороны стены и представали перед изумленными Андреем и Изей древние шумерские города, прекрасные дворцы и храмы, украшенные мозаикой из цветной глины...
- А знаешь ли ты, Андрюшочек, что шумеры полагали, будто мудрость сосредоточена в ушах человека? - говорил ему Изя.
- То-то у тебя уши такие оттопыренные, - отвечал ему, смеясь, Андрей. - Наверное, поэтому ты у нас такой мудрый. Потомок древних шумеров. Особенно если тебе бороду отрастить в виде лопаты, а усы сбрить.
А вот, к примеру, древний Египет, говорил Изя, когда они неспешно шествовали мимо фараонов в набедренных повязках до колен, с узкими, накладными бородами и причудливыми головными уборами из полосатой, синей с золотом ткани, держащих в руках какие-то полосатые палки и прекрасных полуобнаженных египетских принцесс, которые взирали на них словно ожившие боги и богини? Ведь до сих пор никто не знает, как им удалось построить эти огромные пирамиды и затаскивать на такую высоту огромные каменные глыбы...
И словно по мановению чьей-то невидимой руки исчезали стены, распахивались просторные перспективы, качались в знойном мареве Великие Пирамиды и бесстрастный Сфинкс смотрел куда-то вдаль, мимо в них, в непостижимую вечность...
Философы древней Эллады в хитонах и плащах-гиматиях обращались к ним с какими-то речами, древние скульпторы указывали на возвышающиеся позади них прекрасные храмы, и великолепные мраморные статуи богов и людей. И тут уже они оба соглашались, что да, конечно, Древняя Греция, вот истинная колыбель цивилизации. Шумеры заложили фундамент храма, а греки построили стены.
"Смотри, смотри, толкал его в бок Изя, кивая головой на невысокого бородача, в хитоне с высоким лбом и с простым, как у деревенского деда лицом. - Сократ! Да, ну! - изумлялся Андрей. Изя церемонно приложил руку к груди и поклонился, приветствуя древнего философа и Андрей последовал его примеру. Философ поднял руку, тоже приветствуя их. Он улыбался им светло и как-то по-детски...
Триумфаторы и цезари Древнего Рима в расшитых золотом туниках и пурпурных тогах, увенчанных венцами из роз и могучие гладиаторы провожали их суровыми взорами, а за их спинами огромный Колизей волновался могучими людскими волнами, где одни отдавали свои жизни, убивая друг друга ради потехи других.
А вот скажи мне, спрашивал Андрей Изю, почему наряду с теми, кто строил храм всегда существовали те, кто изо всех пытался его разрушить, почему в человечестве всегда было столько зверства. А потому, ответствовал Изя, что человек - это еще не совсем человек, он на половину еще животное. А Человеком с большой буквы он еще только должен стать, преодолев в себе все животное, и не просто человеком, а богочеловеком... Ибо сказано, тут Изя многозначительно поднял палец и процитировал: "К человеку стремилась и тяготела вся природа, к Богочеловеку направлялась вся история человечества". Ха, говорил ему Андрей, из тебя богочеловек как из нашего Чачуа балерина, не говоря уж об мне... Ну, в перспективе, конечно, дурилка картонная, ласково, не обижаясь, отвечал ему Изя, в перспективе... В перспективе, и в горчичном соусе, заканчивал Андрей и они шли дальше мимо византийских императоров и императриц в роскошных узорчатых мантиях, украшенных драгоценностями, мимо грозных, дикого вида викингов, с боевыми топорами и мечами, мимо русских князей, стоящих со своими дружинами в полном боевом облачении и их вековыми врагами, татаро-монголами, с саблями, луками, булавами и прочим оружием.
Средневековые рыцари, в кольчугах и в латах приветствовали их, преклонив одно колено и прекрасные дамы, в длинных, колоколом, платьях делали им реверансы. Римские папы в красных мантиях и огромных высоких шапках и монахи в черных рясах, с капюшонами, надвинутыми на глаза, осеняли их крестными знамениями. А там, за их спинами великая Орлеанская Дева восходила на костер на площади Старого Рынка в Руане.
Почему это попы всегда были такими мракобесами, снова спрашивал Андрей Изю. Ведь сожгли же, сожгли живьем девушку, кретины... Политика, Андрей, политика, отвечал Изя. Попы всегда были политиканами и церковь никогда не упускала случая лизнуть где надо у государства, а при случая и слиться с ним в любовном экстазе. А пожертвовать человеком ради этого для них тьфу... Они их пачками отправляли на костры...
Эпохи сменяли друг друга. В глаза рябило от камзолов, фраков, мундиров, белых париков, сюртуков, роскошных головных уборов и украшений...
Пираты в треуголках, потрясали шпагами и палили в воздух из пистолетов, а позади них плескались бурные моря и неслись за добычей фрегаты с развевающимися "веселыми Роджерами" на грот-мачтах.
Все Они собрались здесь, на этой великой лестнице Истории. Короли и их подданные, великие инквизиторы и святые, первооткрыватели новых земель и конкистадоры, ученые и алхмики, великие зодчие и художники, музыканты и писатели.
Они миновали 19 век, помахали Александру Сергеевичу, который весело махал им в ответ, раскланялись с Достоевским и Жюль Верном.
"Ага, - подумал, Андрей - а вот, похоже, начались и наши времена". Красноармейцы и буденовцы великой Гражданской, в шинелях и гимнастерках, кавалеристы с шашками, комиссары в кожаных тужурках с маузерами, стояли одной монолитной стеной, а среди них выделялся небольшой энергичный лысый человек в штатском, который протягивал к ним руку, завернув другую куда-то под мышку... "фертом", почему вспомнилось Андрею. Все они как-то осуждающе смотрели на Андрея и Изю, как на дезертиров, не желающих влиться в их ряды и воевать за "народное дело".
Товарищ, товарищ,
Скажи моёй ты маме,
Шо сын её погибнул на посте.
И с шашкою в рукою,
С винтовкой - у другою,
И с песнею весёлой на усте, - спел Изя куплетик из знаменитой в свое время блатной одесской песенки.
А напротив, по другую сторону лестницы, выстроилась Белая Гвардия: юнкера в простых шинелях с винтовками, корниловцы в черных мундирах и галифе с белым кантом, с эмблемами на рукавах с изображением черепа и перекрещенных мечей и красных фуражках с черным околышем, казаки в бурках с нагайками и шашками...
Изя и тут не удержался, съерничал:
Погоны, кокарды, суровые лица,
Труба заиграет - и с маршем на плац -
Корнет Оболенский, поручик Голицын,
Хорунжий Шапиро и вахмистр Кац...
Последний царь "всея Руси", стоял в окружении своего семейства среди всего этого воинства, канувшего, как и он сам в вечность и смотрел на проходящих Андрея и Изю с какой-то растерянной и грустной улыбкой...
И вдруг Андрей кожей, спинным мозгом почувствовал, что вот сейчас он увидит его, своего партнера по шахматной партии и почти сразу взгляд выхватил из толпы пожилого невысокого мужчину, с усами, в костюме полувоенного образца, в блестящих хромовых сапожках и с трубкой в руке. Он стоял, окруженный своей "свитой", подобострастно взиравшей на своего вождя. А когда Андрей с Изей проходили мимо, он отечески погрозил им пальцем.
И тут Андрей вдруг, неожиданно для самого себя сжал кулаки, повернулся к своему бывшем партнеру по шахматам и, энергично стукнув предплечьем левой руки по предплечью согнутой правой, показал ему очень неприличный жест и увидел, как вытянулось его лицо и обвисли усы, как заволновалась и загомонила его свита, и кто-то даже потянулся к кобуре за пистолетом, но конечно никто не мог им ничего сделать, никто не мог даже сдвинуться с места и приблизиться к ним на этой волшебной лестнице истории.
А рядом радостно гоготал и булькал Изя.
А по другую стороны лестницы стояло другое печально известное историческое лицо, знаменитая щеточка усов, челка на левую сторону и этакая непреклонная суровость во взгляде. Он тоже был в окружении своей свиты. И эти тоже взирали на своего вождя с подобострастием и благоговением.
Было в эти двух группах с левой и с правой стороны лестницы что-то очень похожее, что-то сокровенно близкое, словно они как в зеркале отражались друг в друге.
А тут уже Изя отчебучил: он приспустил штаны, согнулся, повернулся к ним спиной и показал всем этим большим и маленьким фюрерам свою еврейскую задницу, чем тоже вызвал нездоровый переполох в группе "истинный арийцев".
И хохоча, с сознанием выполненного долга, они отправились дальше.
Затем они увидели знамя победы, взметнувшееся над Рейхстагом и почти сразу же после этого полыхнули и поднялись два ядерных гриба над Хиросимой и Нагасаки, да так что они на мгновение ослепли и даже бросились на ступеньки лестницы, хотя, конечно же, им ничего не угрожало.
История ускорила своей бег. Им казалось уже, что они не идут, а как будто их что-то несет над ступенями. Юбки женщин становились короче, костюмы мужчин проще... Перед ними разворачивалась панорама будущего, которого они не знали в своей земной жизни. И это будущее не было приятным. Цивилизацию по обе стороны лестницы заволокивало дымом, она зыдыхалась в огромных скученных городах, переполненных машинами, ее терзали военные конфликты, ее трясло в землетрясениях и месило в тайфунах и цунами...
- Апокалипсис, Андрюха, Апокалипсис, - шептал Изя. - Что-то будет?
Но вот, там, наверху, в конце лестницы забрезжило какое-то сияние. И это сияние разрасталось по мере того как их несло все выше и выше, но удивительным образом не слепило, а ласкало глаза... А вокруг нарастал хаос, словно человечество затягивало в какой-то бурлящий темный водоворот...
Они стояли на последних ступенях перед этой стеной, или может быть вратами света. Свет был живой, он струился, играл, он излучал любовь и нежность, он протягивал к ним свои солнечные руки-лучи и ласкал их лица и словно бы пытался обнять их и временами казалось, что, на этом полотнище света вдруг проступал чей-то улыбающийся лик невероятной красоты и тут же исчезал, едва сознание успевало уцепиться за этот текучий образ...
И вдруг стало легко и радостно, словно упало с души тяжкое вековое бремя. И Андрей заплакал светлыми, чистыми слезами.
Ибо открылся вдруг перед ним Великий Смысл всей этой прекрасной и ужасной истории. "Ведь ни один человек еще не прошел этого мира из конца в конец... А может быть, вообще вся эта затея только для того и затеяна, чтобы нашелся такой человек?... И вот, дошли... Дошли! Совершили, так сказать, героический, нетривиальный поступок... Он вдруг понял, что Прошлое уходит навсегда, а впереди иная жизнь, жизнь Новая, и прежняя История не повториться уже никогда ...
Он увидел, как Изя делает шаг вперед и вступает в этот свет, и свет втягивает его в себя и смыкается за ним, не оставляя следа.
И тогда Андрей набрал воздух в легкие, как перед прыжком в воду и тоже шагнул в свет...
И было ясное утро. Они сидели с Изей на склоне холма, полого убегающем к реке, поросшем сочной травой. А за рекой был лес, а за лесом поднимался во всей своей красе из утренней дымки Чудесный Город, озаренный мягким солнечным светом. Безмятежный покой наполняли собою все вокруг. Воздух был чист, свеж и прозрачен. Они увидели как бежит к ним навстречу от реки Сельма, а за ней идут, улыбаясь дядя Юра, и Ван, и Фриц, и Отто, и, - Андрей не поверил своим глазам, - Кэнси и Дональд, живые и невредимые, которые, как ни в чем не бывало тоже шли к ним и махали им руками... Но что-то изменилось во всех них. Они были теми же самыми, и все же другими...
- Ну, вот, Андрей, -- произнес с некоторой торжественностью голос Наставника. - Наш эксперимент похоже подошел к концу... Первый мир вами пройден.
Андрей обернулся, но никого не увидел и вдруг понял, что голос звучит у него внутри.
- Да, а сколько же их еще будет? - сказал он себе, а затем счастливо рассмеялся и пошел навстречу Сельме. Но это была уже другая Сельма. Исчезла "вавилонская блудница". Прекрасная богиня бежала ему навстречу. "А что же, - подумал он, схватив Сельму в охапку и зарываясь лицом в душистую копну ее волос, пахнущих полевыми цветами и солнечным светом, - может быть не так уж был не прав Изя. Люди - как боги. Чем не цель? Почему бы и нет, в конце концов".