Признайся, дружок, бывает так наторчишься на околоэкономических форумах, что не можешь заснуть. Но стоит только подумать: мол, по всем приметам скоро доллару пи...тьфу ты...конец, вон уж Китай и Япония переходят на взаиморасчёты в национальных валютах, - и сразу сладкая истома накатывается на душу, веки, налитые приятной тяжестью, медленно опускаются сами, и на их внутренней стороне появляются начальные титры сладчайшего для папуаса сновидения. И снится ему бескрайнее море говна, над которым едва возвышаются ноздрюшки вставшей на ципочки Статуи Свободы, этак призывно помахивающей путеводным факелом: мол, сюда! Сюда! Здесь глубже!
И снится ему как он не в пример предкам, игравшимся в своих номерных песочницах самолётиками и космическими ракетками, уже морщит натруженный лоб в думах о поистине захватывающих дух планах по повороту западных трубопроводов на Восток. И как, глядя на его трудовые свершения, эти самые предки застыли от изумления с открытыми ртами, и птицы небесные вьют в них гнёзда.
И как, прежде англо-саксонский, лик его родового истукана постепенно приобретает черты Великого Кормчего.
И как его баба, аккуратно сцеживает селикон с губ в баночку из-под майонеза и направляется с ним к пластическому хирургу, чтобы тот закачал его под веки.
И настолько сладки эти ночные грёзы, что, даже восстав среди ночи до ветру, он грядёт в святилище, не разверзая очей, дабы - не дай бог - не прервать их хрупкую ткань.
А утром, по дороге на работу, постепенно приходя в сознание, вдруг задаёшься вопросом: а что, собственно, изменение дизайна Фетиша меняет в жизни папуаса? Ну, разве что придётся твоей натруженной шее испытать ещё и восточной экзотики. Но что ты знаешь о ней? Насколько сообразны блюда восточной кухни твоему пищеварению? Надо бы прогуглить. Кажись, пора.