Аннотация: Что, если за чертой, отделяющей жизнь от смерти, нас ожидает то, чего мы не ожидаем?.. Рассказ есть в озвучке на моём youtube канале
Прогулки по облакам
Смерть есть радость, награда, неизмеримое счастье, хотя и сопровождается на Земле болью.
К.Э.Циолковский
I
Вокруг только густой мрак - хоть глаз выколи. Вытягивая руки впереди себя и пытаясь нащупать что-то в темноте, он делал шаг за шагом, увязая в мягкой хлюпающей жиже.
И вот наконец руки натолкнулись на резную поверхность старинной кованной двери. За спиной раздался странный угрожающий звук, и непроглядная тьма за плечом вспыхнула парой рубиновых глаз. Сердце забилось как сумасшедшее, но тяжелая дверь никак не хотела поддаваться, и тогда он закричал, закричал что было силы - и проснулся.
Какое-то время Евгений с облегчением вслушивался в пружинистое тиканье часов на столе и дыхание спящей жены, тщетно пытаясь снова заснуть. Поворочался с боку набок, повздыхал. Наконец осторожно, чтобы не разбудить Танюшу, вышел в кухню.
Он даже не успел докурить, когда теплые ручки ласково обвились вокруг его шеи.
- Ты чего вскочил? Сейчас только четыре утра.
Евгений взглянул в по-детски сощуренное от света личико жены и улыбнулся.
- А ты зачем встала?
- Тебя потеряла. Что-то случилось?
- Не стой босая на полу, простудишься.
Таня послушно забралась с ногами на стул.
- Итак?
- Просто кошмар приснился. Уже второй раз один и тот же... На работе сложности, вот всякая жуть и мерещится. Не волнуйся. Иди ложись, пусть хоть кто-то из нас выспится.
- Не хочу, лучше сделай чаю и расскажи.
Евгений не стал больше спорить и включил чайник.
Они забавно смотрелись вместе - крупный голубоглазый блондин за тридцать и миниатюрная монголка, похожая на фарфоровую куколку. Психиатр и танцовщица - только им и было ведомо, что их объединило.
- У меня новая пациентка. Двадцать два года, учится в университете, красавица, есть парень, да и поклонников, думаю, немало. Папа с мамой какие-то шишки, их семья никогда не знала нужды. Девочка занималась спортом, всерьез увлекалась фотографией. И вдруг - несчастный случай. Попала под машину. Кома, клиническая смерть. Ее чудом удалось вытащить с того света. Казалось бы, возрадуйся и живи дальше, а вместо этого она все забросила к чертовой бабушке и уже семь раз пыталась покончить с собой. В последний раз дело опять дошло до клинической смерти. Родители привезли ее к нам со слезами на глазах, надеются, что может нам удастся то, что не получилось у врачей трех предыдущих клиник.
- Ого. А как она объясняет свое решение?
- Никак. Молчит, хоть ты тресни. И еще иногда улыбается. Нужен какой-то неожиданный ход, к которому она, несмотря на свой опыт общения с психиатрами, неготова. Вытащить ее из футляра, вынудить пойти на диалог.
- А может быть, и случай с машиной - это вовсе не случайность? Предположим, с твой пациенткой произошло нечто чудовищное, и она не может никак с этим примириться.
- Я тоже об этом думал. Но чтобы понять ситуацию и помочь, нужен хоть какой-то отклик с ее стороны.
- Давай подумаем, чем удивить твою Несмеяну... - Таня медленно размешивала сахар в чашке, - Знаешь, каким бы ни был суицидальный стаж, женщина всегда остается женщиной. В фильме про королеву Марго есть замечательная реплика: 'Женщина не так боится смерти, как собственного безобразия'...
Лампы дневного света делали белую палату такой же снежной и холодной, как лениво просыпавшееся зимнее утро за окном. Алиса в больничной синей пижаме сидела на койке, обхватив руками поджатые к груди колени. Растрепанная, бледная, взгляд устремлен в пол. Под глазами - синеватые круги. Но даже такой она все еще была красива.
Евгений сидел напротив, молча рассматривая ее спутанные светлые кудри, и ждал. Наконец Алиса подняла глаза.
Тогда он показал первую фотографию.
- Посмотри. При перерезании вен во время агонии лицо часто сводит судорогой, превращая его в безобразную гримасу. Вот общий вид. Отвратительная картинка, верно? Так ты собиралась умереть трижды. А вот, пожалуйста, вариант с отравлением. Эту женщину нашли через сутки...
Девушка передернула плечами и отвернулась.
- Подожди, я тебе еще принес фотографии отравившегося газом и висельника. Последний выглядит особенно впечатляюще - смотри же!
Женя сунул ей в лицо самое жуткое изображение из всех, что сумел найти. Алиса зажмурилась.
- Не хочешь видеть или не хочешь так выглядеть? Но это же твой выбор! Из тебя бы точно так же лились моча и дерьмо, а работник морга вырезал бы тебе синий отекший язык, чтобы рот закрыть, и степлером закрепил бы челюсти, - Евгений видел, что пациентка реагирует на его давление, и пытался, как мог, усилить эффект. - Из милосердия к тем, кто подошел бы к твоему гробу попрощаться, а то зрелище не для слабонервных...
- Да пошел ты! - Алиса оттолкнула его руку и резко поднялась с койки. Евгений едва удержал победоносную улыбку. Лед тронулся.
Девушка подошла к окну и прижалась к решетке лбом, чтобы сквозь отблески на стекле было видно улицу.
- Странно. Ты выбрала смерть, но ее вид пугает тебя. Нелогично. Типично по-женски.
В последнюю реплику Женя вложил максимум усталости и легкое пренебрежение.
- Ты серьезно думаешь, что зацепил мое самолюбие? - спросила Алиса.
Он пожал плечами.
- Я на это надеялся.
- В молоко, господин доктор. Мне без разницы, что вы все обо мне думаете.
- И поэтому даже не расчесываешься?
Девушка промолчала.
- Ты решила себя убить, хотя боишься смерти. Почему?
- Пытаетесь отработать свою зарплату?
- Хочу выполнить долг врача.
- Тогда поспешите за билетами - последний рейс в отстающие страны Африки через полчаса.
Евгений усмехнулся.
- Мне и здесь работы хватает.
- На меня медитативно пялиться?
- Было бы на что.
Алиса тяжело вздохнула и, демонстративно отвернувшись в окно, устроилась на подоконнике. Женя сел поудобнее, закину ногу на ногу, скрестил руки на груди и приготовился к длительному ожиданию.
Наконец она сдалась.
- Это просто кошмар какой-то...- устало произнесла девушка, жадно прильнув щекой к холодному металлу, - Я же никому не мешаю, ни о чем не прошу кроме одного: оставьте наконец меня в покое. Ну чего ты сверлишь мне взглядом затылок, что ты хочешь?
- Понять.
- Чего-чего?
Алиса даже обернулась, и на ее лице появилось странное выражение то ли брезгливости, то ли разочарования.
- Я тебя умоляю.
- Это правда. Время, официально выделенное мне на работу с тобой, уже давно истекло, но я все еще здесь. Чтобы иметь возможность адекватно общаться, я отменил прописанные ранее медикаменты, кроме легкого антидепрессанта и снотворного на ночь. После почти трехмесячного полурастительного существования в другой клинике могла бы и поблагодарить, кстати. Да, я искренне хочу понять, почему молодая, здоровая, красивая девушка вдруг решила уйти из жизни.
Она промолчала. Только странно взглянула на него, опустила глаза в пол и замерла. Во всем ее застывшем облике появилось нечто неживое, как у прекрасно сделанной восковой фигуры в музее, пугающе похожей на живую человеческую плоть. Евгению стало даже как-то не по себе, и он обрадовался, когда услышал стук в дверь и кто-то из медбратьев окликнул его.
- Доктор Чернов, вы здесь? Все хорошо?
- Да-да... Я сейчас. Уже иду. До завтра, Алиса.
После рабочего дня Женя чувствовал себя выжатым ломтиком лимона на дне выпитой кем-то чашки чая. Голова гудела, усталое тело мечтало о горячей ванне и пахнущих свежестью простынях.
Бросив пачку историй своих пациентов рядом на переднее сидение, Чернов отправился домой. Замерзшие прохожие поднимая воротники торопились по своим делам, в окнах домов загорался уютный желтый свет - небольшой городок жил своими заботами, ему и дела не было до усталого доктора за рулем, и его жены, к которой он спешил, и до светловолосой девушки со сказочным именем Алиса, запертой в четырех стенах больничной палаты.
Евгений вдруг резко затормозил у обочины. Ему нужно суметь доказать, что не лгал сегодня и ему на самом деле не все равно. Бедняжке кажется, что весь мир вокруг как этот город - живет исключительно насущными заботами, безразличный к судьбам отдельных людей. И он как врач должен продемонстрировать, что его желание понять случившееся - нечто большее, нежели формальное выполнение профессиональных обязанностей.
Чернов взглянул на часы - начало девятого. Еще не слишком поздно для просьбы о визите, особенно если визитер - лечащий врач твоей единственной дочери.
II
Когда родители Алисы задали все свои стандартные вопросы, ему наконец позволили в одиночестве посмотреть ее комнату.
Евгений сам точно не знал, что ищет. Но по логике, если человека мучают какие-то страхи или разочарование, они так или иначе отразятся на окружающих его вещах.
Комната девушки была просторной, с большим окном. Приятная глазу теплая цветовая гамма. Аккуратно убранный рабочий стол, компьютер, большой книжный шкаф. Маленький комод, заставленный всякими баночками и флакончиками. Чернов не задумываясь открыл один из них понюхал. Вкусно, черт возьми.
Потом подошел к книгам и внимательно просмотрел корешки. Классика зарубежной и русской литературы, полное собрание сочинений Кастанеды, несколько книг по шаманизму и оккультизму и странным образом попавшие на ту же полку 'Православные чудеса двадцатого века' и маленький образок Богоматери. Ничего особенного для молодого пытливого ума.
Внимание привлекли два больших альбома, посвященных творчеству некоего Чюрлениса. К своему стыду, Евгений даже понятия не имел, кто это.
В папке на нижней полке шкафа лежали фотографии, сделанные Алисой. Вот это уже интересно. Чернов устроился поудобнее и принялся их изучать.
Она любила фотографировать природу. Трогательный мотылек с израненным крылышком, сидящий на сером асфальте, могучая сосна на фоне закатного неба, пуховые кучевые облака. Но в основном - лес. Виды издалека, падающие сквозь мохнатые ветви елей тонкие лучи солнца, и множество снимков радостного осеннего леса в погожий день. Несколько неожиданно для самоубийцы со стажем. Правда, некоторые из них были порваны, и Евгений взял одну такую с собой.
Компьютер, разумеется, был защищен паролем, а вот ящики стола даже не закрывались на ключ. Но там ничего кроме учебников и тетрадей Чернов не нашел.
А когда он поднял глаза, то неожиданно увидел прямо над рабочим столом картинку, приколотую к виниловым обоям большой английской булавкой. И как он не заметил ее сразу?
Картинка показалась Евгению зловещей. Большой зеленый холм, смотрящий в сумеречную воду как в зеркало, недобро поблескивал двумя маленьким глазками затерявшихся на берегу костров. Поразмыслив, Чернов аккуратно снял картинку со стены.
- Можно, я возьму с собой одну фотографию, сделанную Алисой, и еще вот это? - спросил он, сталкиваясь в коридоре с покорно ожидавшими родителями.
- Да, конечно, - вздохнул отец, - приходите сюда сколько вам будет необходимо, берите, что посчитаете нужным лишь бы только... Лишь бы помогло.
Стараясь не смотреть в их почерневшие лица, Евгений поспешно распрощался.
- Что ты здесь видишь?
Алиса удивленно приподняла брови.
- Однако. Рылся дома в моем грязном белье?
- Искал правильные вопросы. Ты же не хочешь мне помогать, верно?
Погода солнцем не радовала, серые тучи плотно укутали небо, и поэтому сейчас в палате было немного темновато. Но Евгений сознательно не стал включать пронзительно свет: так обстановка казалась уютней.
- Это репродукция картины Чюрлениса. Называется 'Покой'. Никогда не видел? Стыдно, господин Айболит, на Фрейде образование не заканчивается.
- Ты права. 'Покой', говоришь? На мой взгляд, скорее уж 'Беспокойство'.
- Ты не понимаешь...
- Так объясни.
- Мне холодно...
Алиса зябко повела плечами, и Евгений молча принес с койки одеяло и накрыл ей спину. Девушка благодарно улыбнулась, и это была ее первая искренняя и добрая улыбка в адрес Чернова.
- Покой - это когда уже нечего бояться, - тихий голос Алисы звучал так, словно каждое слово давалось ей с трудом, - Ты застываешь и ждешь, когда же произойдет то, что должно случиться. Ты видишь его, оно приближается, но тебя уже не пугают ни горящие глаза, ни смутные очертания.
- А что должно случиться? Что приближается к тебе?
- То же, что стоит за спиной у тебя. Смерть.
Чернов удержался от рефлекторного желания обернуться.
- Я видел твои фотографии.
- Отвратительно, правда?
- Мне показалось, они талантливые. Очень жизнерадостные.
- В них недостаточно света. Иногда мне казалось, что я поймала его, но едва эйфория проходила, только диву давалась, каким местом я в объектив смотрела.
- Поэтому ты их рвала?
- Да, иногда. Так что можешь не вытаскивать из своей папки примерчик такой расчлененки. Ты ведь наверняка прихватил парочку?
Евгений усмехнулся. Он несколько растерялся от того, насколько спокойно и доброжелательно шел разговор. Минувшей ночью он продумал массу вариантов реакции на агрессию или замкнутость, а вот к такому ходу с ее стороны оказался не совсем готов. Странный перепад настроения, если только не...
- Одну. Я взял просто для примера.
- Столько орудий, чтобы развязать мне язык: и фото, и репродукция, и наверняка еще дюжина каких-нибудь хитрых примочек. А ведь ты удивлен, что взятие Бастилии отменилось, верно? - в ее голубых глазах шевельнулась насмешка, и сомнений больше не осталось.
- Ты пытаешься играть со мной?
- Партия началась неделю назад. Приятно, что ты наконец заметил.
Евгений только руками развел.
- А в чем смысл игры?
- Объяснить тебе, но так, чтобы ты на самом деле понял.
- Почему вдруг?
- Потому что у тебя есть для этого задатки.
- Вот как?
Алиса улыбнулась.
- Я кое-что знаю о тебе. Хотел стать хирургом, но передумал и выбрал психиатрию. В морге тебе всегда дурно, но врачом ты все-таки стал. А еще ты отказался прощаться с умирающим отцом. Это правда?
Кровь бросилась Евгению в лицо.
- Откуда ты знаешь?
- Слухами земля полнится, а врачи так часто обсуждают своих коллег, когда думают, что их никто не слышит.
- Это мерзко!
- Мерзко из человека делать лежачий фикус, мерзко шариться по чужой комнате в поисках подсказок - а услышать то, что сказали при тебе - естественно.
- Я был совсем мальчишкой...
- Мне оправдания ни к чему. Я хочу научить тебя видеть то, что вижу сама. Как на репродукции. Или в процессе ты меня отговоришь и я забуду, что именно хотела тебе показать, или ты меня отпустишь.
- Что?!.
- Если у меня все получится, ты сам позволишь мне уйти.
У Алисы заблестели глаза, она оживилась, и даже на бледных щеках будто бы проступил легкий румянец - или это показалось?
- Никогда.
- Ну раз ты в себе настолько уверен, тогда по рукам?
Она пугала его и манила одновременно. Но в конце концов он - доктор, а Алиса всего лишь пациентка с суицидальной склонностью.
- Хорошо, я согласен. Но только при условии, что на все вопросы ты будешь отвечать честно, и никаких попыток суицида до официального окончания игры.
- Только не вздумай сбежать на полпути, а то я замолчу навсегда и в один прекрасный момент все-таки сделаю то, что хочу. И это будет на твоей совести.
Алиса тихонько засмеялась и добавила:
- Не знаю, учел ли ты, но есть один побочный эффект. Если я выиграю, ты не просто отпустишь меня. Ты скорее всего последуешь за мной.
III
Таня пришла в ужас, когда вернувшись домой увидела, какие ссылки в интернете просматривает ее муж.
- Ты с ума сошел? Что это за мерзость?
- Милая, просто работа.
- Работа сидеть на форуме самоубийц?!.
- Помнишь, я тебе рассказывал об одной своей пациентке? Я пытаюсь ей помочь, пытаюсь понять...
Татьяна озабоченно посмотрела на супруга и призналась:
- Ты какой-то совсем на себя не похожий последние дни. Сначала какие-то жуткие картинки, теперь вот это. Будь поосторожней, говорят идеи самоубийства довольно заразны. Ты еще помнишь, что я завтра на гастроли уезжаю, или так увлекся своей суицидальной красавицей, что о жене и думать забыл?
Евгений улыбнулся и поцеловал ее в макушку.
- Не забыл. Переодевайся и пойдем в какое-нибудь красивое место, где я тебе и расскажу, как сильно буду скучать.
Она вышла из комнаты и автоматически погасила за собой свет.
- Таня, верни электричество на место!
- С каких это пор тебе мало настольной лампы?..
- Мне так удобней.
Он и правда забыл, что Таня уезжает.
А еще темнота за спиной стала казаться угрожающе вязкой.
Теперь Алиса выглядела совсем по-другому. Посвежевшая, оживленная, ухоженная, она с интересом смотрела на Евгения своими бездонными голубыми глазами.
- Посмотрел форумы по теме. В основном - бред в духе 'Петя меня бросил, пора резать вены'. Надеюсь, ты не из-за несчастной любви решила покончить с собой?
- Я так похожа на дурочку?
- Извини, но раз уж мы договорились говорить честно, должен признаться, что суицид в моем понимании не является признаком интеллектуальности.
- Ладно, допустим. Это все?
- На мать-одиночку, похоронившего единственного сына, ты тоже не похожа. Но рядом был пост изнасилованной отцом пятнадцатилетней девочки...
- Меня никто не насиловал. Случаи, о которых ты говоришь, это побег, признак трусости и слабости. Опять не то.
- Но ты сказала, я найду там ключ.
- Я говорила: 'возможно'.
- Ладно, дай подсказку. Случай с машиной - твоя первая попытка?
Алиса улыбнулась.
- Нет, несчастный случай. Правда.
- Что-то случилось потом в больнице?
- Да. Кажется, они это назвали 'маленьким воскрешением'.
- Я не о том.
- Тогда может закончим с плоскими вопросами?
Евгений потер лоб и решил, что пора переходить в наступление.
- Ты веришь в Бога?
- Ты видел иконку у меня в комнате? Ее вообще-то мама туда поставила. Но да, я верю в Бога.
- И тебя не пугает, что самоубийство - самый чудовищный грех?
- Я забыла сделать маленькую оговорку. Бог, в которого я верю, не сидит в церкви за царскими вратами.
- И приветствует самоубийц?
- Ну уж точно не отправляет никому не причинившего вреда самоубийцу на адскую сковородку, проливая слезы умиления над раскаявшимся педофилом.
- Не уверен насчет сковородок, но зачем навязывать вечную жизнь с Богом тому, кто добровольно решил стать мертвым? Ведь Бог - Господь живых, не мертвых.
Алиса, кажется, удивилась.
- Сам придумал или кто в рясе подсказал?
- К священнику ходил на консультацию.
- Впечатляет. Но мое мнение - религиозный запрет на самоубийство всего лишь подпорка для страха. А страх - единственный страж мира мертвых. Если не будет его, как думаешь, сколько народу от своих проблем побежит на тот свет?
- Но ведь ты тоже боишься! Я видел твое лицо!
- Ты про страшные картинки? Нет, Женечка, ошибаешься. Я не боюсь смерти, я боюсь боли. Рефлекторно, это как руку на утюг положить. Но в случае необходимости я могу и потерпеть немного, почти как у стоматолога в кресле, пока он выдергивает зуб. Дальше следует покой - и смерть.
Евгений взъерошил волосы на затылке.
- Да чего тебе не хватает в жизни?!. - почти выкрикнул он, недоумевая, что с ним происходит. Дыхание сбилось, под ребрами вдруг стало тесно.
- Свободы. Смерть дарит освобождение от всех кандалов, что наложила на нас жизнь. Смерть дает вздохнуть полной грудью, надышаться упоительной прохладой, смерть...
- Да с чего ты взяла!!! - Евгений вскочил со стула и замер в изумлении, - Извини. Что-то нашло... Устал, наверное.
- Ты просто ощутил ее дыхание. Знаешь, о чем на самом деле тоскует человек под звездами? По смерти.
У Евгения от ее улыбки по спине поползли мурашки.
- Я бы хотела, чтобы ты проводил кого-нибудь в последний путь.
- Для чего?
- Это поможет тебе сделать шаг. Четыре ступени отделяют человека от радости смерти: нежелание думать о ней и знать, интерес и чувство притяжения к тайнам мертвых, страх смерти и покой. Две первые ты уже преодолел.
Снег крупными пушистыми хлопьями медленно падал, сверкая, будто сахар, в свете уличных фонарей. Евгений никуда не торопился. Он курил, любуясь зимним городом, и думал, думал...
А что, если там, за гранью, действительно что-то есть? В любом человеке вольно или исподволь, украдкой живет надежда, что он будет жить всегда. По крайней мере, его сознание, личность. Может быть... Что, если...
- Алло. Да, это Чернов Евгений. - он побледнел и остановился, прижимая трубку к озябшему уху, - Да, разумеется, Татьяна Чернова - моя жена. Что?.. Как авария?!. Что с ней, она жива?!.
Телефон выпал из рук. Перед глазами все поплыло и ушло в туман. С трудом переставляя ватные ноги, Евгений дошел к какому-то подъезду и сел на заснеженные ступеньки у крыльца.
Танечка...
III
В пустой квартире пружинисто тикали часы. Закрыв глаза, Евгений слушал их размеренный успокаивающий ход. Он даже не заметил, что остался один за большим столом, уставленным всякой снедью, как и положено на поминках. Обручальное кольцо он так и не переодел на другую руку. В воздухе все еще носился запах ее духов, словно Таня просто вышла на минутку в магазин и вот-вот вернется.
Часы все тикали, а она не возвращалась. Она никогда не вернется. Все закончилось.
Евгений закурил. Взгляд упал на окно, где на подоконнике стояла целая колония ее глупых фиалок - ее фиалок... А возле кресла - тапочки с розовыми помпонами. Зачем покупали - Таня вечно ходила по дому босая...
Евгений снова закрыл глаза и стиснул голову руками. Во всем, в каждой мелочи, в каждом сантиметре квартиры была Таня, а внутри застыла гулкая пустота.
Наконец Евгений собрал сумку и направился в гостиницу. Ни друзей, ни родных ему не хотелось видеть.
IV
На работу он вернулся через две недели. Осунувшийся, сосредоточенный, постаревший.
Алиса его встретила молчанием и внимательным взглядом. Евгений несколько раз прошелся по палате, потом наконец опустился на койку рядом с девушкой.
- Привет.
- Я слышала больничные сплетни. Мне жаль. Я знаю, все так глупо совпало - мои слова и то, что случилось...
Он кивнул.
- Но ты же не веришь в сглаз и прочую ерунду?
- Я уже почти верю в силу той тени, которую ты отбрасываешь вокруг себя. Я не знаю, как это объяснить, но...
- Ты когда-нибудь читал рассказы тех, кто переживал клиническую смерть? - спросила вдруг Алиса, перебивая его.
- В ранней юности, когда верил в НЛО и полтергейст, - горько усмехнулся Евгений.
- Я расскажу тебе все. Я расскажу тебе, как это было со мной. - она сосредоточенно нахмурила брови, и от этого тонкая морщинка пролегла между ее ярко очерченными бровями. - Сначала боль, а через мгновение я увидела свое тело, безвольно распластанное на асфальте. К нему бежали люди, что-то кричали, но я их не слышала. Вокруг была тишина - абсолютная, звенящая, а когда на место происшествия приехала команда скорой помощи, я ощутила спокойную тихую радость. И вдруг словно свет выключили, и я оказалась в темном тоннеле. Знаешь, никогда не верила во все это, но теперь точно знаю - тоннель существует! И я помчалась по нему к видневшемуся вдалеке свету. Миновав тоннель, я оказалась среди облаков. Женя, ты не представляешь, каково это - быть мертвым! - Лицо Алисы словно засветилось изнутри. - Никогда в своей жизни я не испытывала ничего подобного. Легкость, радость, эйфория, восторг, я могла летать с безумной скоростью, я могла падать со всего разбега в мягкие, пушистые облака, и я смеялась и плакала, захлебываясь от счастья. Тебе ни за что не понять, о чем я говорю : нет ничего в мире живых даже отчасти похожего на то, что я испытала среди облаков мира мертвых. Меня вернули, едва только вдалеке показалась кромка леса. Отвратительное чувство, будто тебя насильно выталкивают сквозь черно-красную трубу, ты сопротивляешься, кричишь - но тебя никто не слышит, и через какое-то время ты снова видишь свое тело, но на этот раз уже на больничной койке. Когда я пришла в себя, единственное, что мне осталось - воспоминания и тоска. А ночами по прежнему снятся те облака, и я снова будто бы счастлива - а потом просыпаюсь в холодном поту и слезах, потому что это лишь сон. Нельзя меня было возвращать, Женя. Нельзя! Каждый день жизни - как пытка, как боль разлуки с самым дорогим и желанным. Ты теперь знаешь, чего стоит такая жизнь... Только там истинное счастье. Я много раз пыталась обрести его снова, но только один раз мне удалось опять добраться до облаков. А потом далеко внизу я снова увидела лес, но уже не случайно и мельком, как в прошлый раз. Меня неудержимо тянуло к нему, как магнитом - сказочной красоты, золотисто-зеленый, как бывает ранней осенью, освещенный невидимым солнцем... Больше всего на свете я хотела попасть в этот лес - но не успела. Я рыдала, когда меня привели в чувство. Ужасно...
Девушка замолчала, спрятав лицо в ладонях. Евгений сидел ошеломленный, лихорадочно пытаясь найти нужные слова.
- Говорят тоннель - это всего навсего визуализация определенной химической реакции в мозге... - произнес он наконец.
- А все остальное?
Алиса осторожно взяла его руку в свою.
- Ей хорошо там. Ей очень хорошо, поверь мне.
- Ты действительно считаешь, что там нет боли, а только радость и свет? - после долгого молчания наконец спросил Евгений.
- Я знаю это.
Он вздохнул и устало потер лоб ладонью.
- Но ведь ты никого там не видела, верно? Ты была одна?
- Я думаю, мир умерших начинается с леса. Может быть, там я бы кого-нибудь и встретила.
Алиса осторожно положила ладонь ему на плечо.
- Ты не думай, ей хорошо. Она счастлива. Это живые страдают, тоскуют, болеют - мертвые знают только радость.
Женя кивнул.
- Извини, я не готов сегодня продолжать разговор. Увидимся в понедельник.
Он подошел к двери, но прежде чем успел ее открыть, Алиса спросила:
- Ты уже думал об этом?
Евгений вздрогнул, помедлил секунду в дверях, и не оборачиваясь вышел, ничего не ответив.
На фоне сугробов и белых деревьев белокаменный храм казался сделанным из снега. Помявшись с ноги на ногу, Евгений смотрел на сияющий золотой крест, пытаясь заставить себя войти внутрь, но так и не решился.
Миновав церковный двор, он поспешил к машине. Через полчаса он был в клинике.
- Алиса?
Она не ожидала увидеть его сегодня. В глазах застыл немой вопрос. Не глядя ей в лицо, Евгений вынул из кармана связку ключей.
- Вот этот - от твоей палаты, я сделал копию. Этот - от двери на этаж. Дальше через черный ход на улицу. В случае чего - ты украла у меня ключи, когда я был здесь в последний раз. Ты выиграла. Поступай как считаешь нужным. Твое право - выбрать, что ты будешь с этим делать. И твое право решить, что лучше, жить страдая или уйти.
Алиса легко спрыгнула с подоконника и крепко обняла его за шею.
- Спасибо, - прошептала она.
Евгений погладил ее по волосам и вышел прочь.
Газ шипел, дышать становилось все труднее. Голова кружилась и раскалывалась. Его мутило, кажется даже вырвало. Наконец свет в глазах померк, и Женю охватило странное ощущение скорости. Боль ушла. Он мчался на свет из темноты, и чем ближе становился свет, тем легче становилось двигаться.
Ему казалось, он мчался к свету вечность. А потом все его существо охватило состояние блаженства - и Евгений увидел облака. Он не ощущал своего тела, но почему-то мог чувствовать, какие они мягкие. Прыгая с одного облака на другое, он смеялся, словно и не было той страшной утраты, и только это блаженство и пьянящая радость имели значение.
Наконец показался лес. Он не был золотым, как его описывала Алиса, он выглядел совсем молодым, зеленым и весенним, и Евгений поспешил к нему, и вот уже совсем близко показались кроны деревьев, еще мгновенье...
И тут что-то случилось. Опьяняющая радость и легкость пропали. Евгений упал на землю.
Он лежал в грязи. И хотя ног и рук не было, ощущение, что под ними вязкая жижа, казалось совершенно реальным. Евгений с трудом поднялся и осмотрелся.
Черные унылые деревья тянулись вверх, покачивая ветвями, словно живые. Пронзительный ужас ледяными когтями вцепился в грудь. Страшная пустота внутри, удесятеренная по сравнению с той, что он знал до сих пор. Евгений больше не мог летать. Он с трудом шел, как это бывает в страшных снах, и невидимое тело отказывалось его слушаться. Лес становился все темней, и теперь все чаще в мрачной тишине раздавался странный звук, похожий на стон.
'Господи, да это же лес самоубийц!' - пронеслось вдруг в сознании, и в то же мгновение вокруг стало совершенно темно. Евгений закричал, что было силы, но не услышал своего голоса.
Руки в темноте наткнулись на что-то твердое. Дверь. Он вдруг понял, что если ее открыть - то, может быть, удастся вернуться. И Женя всем телом навалился на нее, пытаясь повернуть большую резную ручку, до хруста в костях, до изнеможения, а откуда-то из темноты к нему медленно приближалось что-то страшное. Он не стал оборачиваться, только напряженно слушал приближавшееся тяжелое дыхание. И наконец дверь подалась вперед.
А потом - тошнота, головокружение - и Евгений открыл глаза. Он лежал в окружении врачей в машине скорой помощи. Евгений попытался что-то им сказать, но кислородная маска мешала.
- Но-но, ишь какой ретивый. С возвращением, коллега.