Честное слово, я не собирался подсматривать. Все получилось само собой.... Я вошел в автобус, на котором мне предстояло путешествие в ближнее зарубежье. Автобус был комфортабельный, междугородного европейского класса с удобными как в самолете креслами. Поскольку и за окном и в салоне безумствовала июльская жара, расплавившая в моей голове почти все способности контакта с окружающим миром, я осторожно присел на разогретое солнцем до температуры сковороды сидение моего кресла. Чтобы не обжариваться сразу с двух сторон я задернул штору окна и закрыл глаза в ожидании окончания стояночных неудобств. Наконец, автобус тронулся, включился кондиционер и через какое-то время любопытство к происходящему вокруг привычно пробудилось. Открыв глаза, я быстро обнаружил, что подкормить проснувшийся зуд "подглядывания за жизнью" нечем. Надо сказать, что наблюдать мое любимое занятие в путешествиях. Мое хобби, моя слабость, если хотите. О том, чтобы отдернуть штору на окне и любоваться пейзажами, речи быть не могло, потому что немилосердное солнце палило без всякого перерыва.
Пространство для хобби ограничивалось двумя высокими спинками кресел передо мной, над которыми виднелись только часть женской прически и макушка мужской стриженой головы. Нельзя было даже выглянуть в проход между рядами кресел, не потревожив клюющую носом тетку-соседку богатырских габаритов, скрывавшую оными от меня остальную часть вселенной. Разгуляться моему неуемному любопытству было абсолютно негде. Я уже было полез в карман за припасенной книжонкой, как вдруг над одной из спинок кресел появилась рука. Девичья рука. Как известно, у прекрасного пола эта часть тела, на все лады воспеваемая поэтами и прозаиками, может быть трех видов: девичья, женская и дамская. Женская обычно несет на себе следы прожитых годов: проступающие вены, погрубевшая кожа. Дамская выдает себя попытками прикрыть эти следы украшениями и косметическими ухищрениями. Поэтому отличить девичью руку от двух других вариантов проще простого. Тем более, что эта, над креслом, кроме очевидных внешних доказательств, прямо таки излучала юность и свежесть. Рука, тем временем, собрала в охапку копну густых темно-русых волос, свила их в тугой пучок вокруг указательного пальца и застыла... Интересно, что дальше? Ага...вот появилась другая рука, держащая заколку. Эта другая ловко всадила поблескивающую галантерейную принадлежность в свитый пучок, защелкнула замок и... обе руки исчезли.
Тем временем я уже вытащил книжку, поругивая в душе автобусы и самолеты за ограниченные возможности в осуществлении моих тайных удовольствий. Но тут снова появилась та же девичья рука. Она потрогала изготовленный пучок волос, убедилась в его устойчивости, но не исчезла, а чуть подумав, опустила ладошку на соседскую голову, вихрастую и короткостриженную. В ответ голова ожила и вихрами под ладошкой развернулась к пучку с заколкой. В свою очередь пучок тоже пришел в движение и повернулся так, что теперь заколка глядела прямо на меня. Она оказалась большущей белой бабочкой с крылышками, усеянными блестящими белыми бусинками, похожими на жемчуг... Ну что ж. Это уже что-то. В безмолвных пантомимических движениях руки, пучка волос, вихров и бабочки явственно проступала драматургия, сулившая продолжение и... и я тут же забыл о книжке...Ладошка только на несколько мгновений замерла на вихрах, а затем принялась их тормошить, то приглаживая, то вздыбливая непокорную густую поросль волос. Вихрастая голова, по-видимому ничего против не имела. Потеребив ее таким образом, рука не успокоилась. Ее ладонь приняла форму ковшика и обхватив затылок, легонько потянула к себе всю голову...
Кто ездил на междугородних автобусах или летал в больших самолетах, знает, что верхняя часть спинок кресел резко сужена до ширины подголовников. Поэтому вверху между двумя плотно соединенными креслами образуется полуокно. Если, скажем, пассажирам в двух соседних креслах придет в голову пободаться, то это никак не скрыть от глаз тех, кто сидит сзади. Понимаете, о чем я? Именно в это незащищенное от посторонних глаз пространство девичья рука и склоняла к перемещению вихрастую голову. Это означало, что очень скоро я увижу обладателя вихров. Если конечно вихры сообразят, что от них хотят. Вихры сообразили...
Молодой человек - это самое точное определение для появившегося профиля в наблюдаемом пространстве. Не юноша уже - мужественные черты все-таки преобладали. Выдавали возраст лишь мальчишечьи вихры, юношеская упругость кожи и ее характерный цвет. Ему, наверное, было лет девятнадцать не больше, даже несмотря на очки в тонкой оправе, добавлявшие скорее строгости его виду, чем солидности. Я не успел подробнее рассмотреть профиль в полуокне. Его заслонило собой девичье лицо...
Если бы, скажем, молодые люди стали целоваться, мой интерес тут же бы пропал. Во-первых, ничего нового для себя я бы не открыл, во-вторых на поцелуе заканчивается обычно драматургия события. Происходит как бы логическое завершение предыдущих манипуляций и перемещений: хэппи энд пантомимы. Продолжению в таких случаях некуда следовать. В третьих, в любом случае с момента поцелуя невинное "наблюдение" превращается в неприличное подглядывание. Строго говоря, мои сегодняшние "созерцания" уже выглядели несанкционированным вторжением в чужую жизнь, но я оправдывал себя тем, что мое хобби не причиняет никому зла.
Действо, однако, продолжалось. Сначала мне показалось, что девушка что-то хочет шепнуть молодому человеку, потому что ее губы вплотную приблизились к его уху. Но нет, губы проследовали чуть дальше. Продолжая поглаживать вихры, девушка дважды коснулась губами "ежика" где-то в области ушной раковины. Пожалуй, можно было бы сказать "поцеловала". Так обычно мамы целуют своих младенцев от нахлынувшего избытка любви и нежности.
Неожиданно для меня идиллическая пантомима завершилась. Все вернулось в исходное состояние, на прежние диспозиции. Вместо бабочки снова я видел только иглу, пронзающую пучок волос, вихры уже не смотрели в сторону пучка, и в пространстве полуокна вновь образовалась пустота.
Скорее всего, это пауза, продолжение должно было обязательно случиться. Почему? Просто, потому что мне этого хотелось? Нет-нет, не только. Что-то незавершенное, недосказанное в предыдущем "акте" по законам драматургии, да и по законам жизни требовало продолжения. Или финала, по крайней мере.
Я раскрыл книжку, но не мог сосредоточиться, то и дело поглядывая, то на вихры, то на пучок.... Может быть, девушка попыталась первой шепнуть слова любви, но не решилась? И теперь ждет, чем ответит любимый на бессловесное, но доходчивое чувственное признание? Вполне вероятно, что я присутствую при первом объяснении в любви, фантазировал я.
Будто отвечая на мои вопросы, вихрастая голова пришла в движение. Девичий пучок незамедлительно отреагировал встречным движением. В результате в полуокне появились оба профиля. Их губы сблизились настолько, что настал момент мне опустить глаза в книжку. Каюсь, я этого не сделал. Чутье искушенного подсматривателя подсказывало, что я могу стать свидетелем первого поцелуя влюбленных. Первого!!! Я не мог устоять.
Губы молодого человека коснулись губ девушки... Я, похоже, не ошибся. Кто помнит свой первый поцелуй, тот вероятно помнит и то, что он, этот первый, не несет в себе страсти. Он только наполнен, даже переполнен восторгами влюбленности. Чтобы поделиться ими достаточно только касаний, соприкосновений губ...
Их губы коротко соединились раз, два...секундная пауза..три... " И реальный мир перестал существовать для них" говорят в таких случаях и умолкают. Умолкают... И правда, разве можно передать словами состояние двух влюбленных, ошеломленных тайной поцелуя, впервые, внезапно им открывшейся? Можно ли описать волшебные волны вселенского счастья в их душах? Иногда пытаются подробно живописать внешние проявления чувств, но это мало о чем говорит. Положил руку, посмотрела в глаза, погладил волосы... Что-нибудь становится понятней разве? Как ни удивительно эти внешние проявления первого чувства до смешного стандартны и состояние души никак не отражают.
Какое-то время влюбленные как околдованные молча взирали друг на друга. Потом постепенно освобождаясь от чар поцелуя, оба с великим изумлением стали озираться по сторонам, словно спустившиеся с небес на грешную землю. Так иногда озираются зрители в зале, впечатленные фильмом и застигнутые врасплох его окончанием. "Мы вернулись из волшебной страны?", вспомнил я вопрос принца к Золушке после первого в их жизни поцелуя, эпизод из старого-старого фильма. Тот же самый вопрос читался и в глазах сегодняшних влюбленных, моих попутчиков. Ситуации и поведение героев были настолько схожи, что я рассмеялся от удовольствия. Раз еще рождаются на земле Золушки и Принцы, то может быть не все потеряно...
Рядом со мной послышался смешок... Я обернулся. Соседка-гигант, судя по всему уже давно бодрствовала. Мало того, она тоже с интересом следила за тем, что происходило впереди. По ее лицу блуждало подобие улыбки. Мой смех она расценила по-своему. Заговорщически мне подмигнув, мол, я тоже все видела, она подтолкнула меня локтем, призывая вместе посмеяться... Мой взгляд невольно упал на толкнувший меня локоть. Говоря о вариантах женских рук, я ошибался. Есть,оказывается, еще один вид, не воспеваемый, но не так уж редко встречающийся - ручища. Часть ее от плеча и до запястья заимствована у гориллы, а ее оконечность состоит из толстых обрубков-пальцев. Плотно слитые в кулак они напоминают небольшую кувалду ...
Волосатое предплечье еще раз панибратски меня подтолкнуло и я невольно встретился глазами с обладательницей уникальных верхних конечностей. Самих глаз, правда, видно не было. Поднятые беззвучным смехом мясистые щеки оставили для них лишь небольшие щели.
- Нежности телячьи! - доверительно прыснула она, с таким видом, будто сообщала о чем-то непристойном.
Автобус тем временем подошел к зданию автовокзала. Первая остановка. Тень от здания закрыла солнце и можно было отдернуть шторку окна. Я увидел, как из автобуса вышли мои знакомые: девушка с заколкой-бабочкой и вихрастый молодой человек. Они достали из багажника свои рюкзаки, взялись за руки и исчезли в здании вокзала. Вот теперь уж без сомнения наступил финал... И я раскрыл забытую книжку.