Этот длинный рассказ или короткая повесть (не знаю, как лучше определить) появился в результате долгих и удивительно интересных разговоров с моим другом Дмитрием Байтиным, доктором биологических наук. Он подал идею - и не одну - я загорелся, поскольку биологическое прошлое не отпускает и по сей день, и начал придумывать. Первый вариант остался "в столе" и будет там лежать до скончания дней. Второй все-таки решился опубликовать. Друг Дмитрий далеко не со всем согласился, и я заранее извиняюсь перед ним за то, что идеи воплотились не в том виде, в котором он хотел. Но я уверен в двух вещах. Первая - мы обязательно напишем еще, и на этот раз я не подведу. Вторая - то, что он сделал в науке, не просто пригодится, а может быть. однажды нас и спасет. А почему и как - это вы лучше его спросите, я лишь подтверждаю и подписываюсь.
А еще жгло в промежности - так сильно, что Идаю пришлось несколько раз остановиться и, раскорячившись в нелепой позе, остужать позорное полыхающее. Боги мои, помилосердствуйте - опустите в чистый, холодный ручей, чтобы его проворные струи раздробили бурую с рыжиной коросту, освободили от грязи, пота, крови - своей и чужой. Вы слышите меня?
Ветер хлещет тополя. Дождь свивает в жгут. Знаешь, где-то есть земля -, Там тебя не ждут. Как нагрянут холода, Встанет лед в груди - Не ходи один туда. Слышишь, на ходи....
Когда мерцает огонек, И над водою стынет вечер, Будь начеку. Готовься к встрече, Которой предсказать не мог. Накрой на стол, придвинь скамью. Будь добр с нежданными гостями, Хоть и с недобрыми вестями Они стучатся в дверь твою.
Он еще немного походил по облакам и сел на мокрый песок. Вода изо всех сил старалась быть небом, да мешали мальки, занимавшиеся синхронным плаванием у самой кромки. В этот день Он обнаружил на берегу целых три подарка :видавший виды поплавок с обломанной верхушкой и два игрушечных кораблика. Кораблики были простенькие, наскоро вырезанные из деревяшек и снабженные мачтами - гвоздями и коричневыми парусами из кусков пластиковой бутылки. Он поставил кораблики рядом - поближе к воде, но так, чтобы не смыло, и отошел на несколько шагов. Получилось красиво и грустно. Кораблики льнули друг к другу, почти касались боками, но не могли преодолеть разделявшие их пару миллиметров. Они никуда не хотели уплывать, очень надеялись, что их оставят в покое, но, похоже, знали - не оставят. "Ну, извините" - зачем-то сказал Он и побрел на стоянку. Под столом, сбитым из найденных на берегу старых досок, уже лежала кучка разных любопытных, но бесполезных штук. Озеро каждый день дарило что-нибудь, Он принимал дары, говорил "спасибо" и не задавал лишних вопросов. Точнее, никаких не задавал и жил как будто в полусне - не помнил, как давно он тут, не смог бы объяснить, зачем, и не знал, куда возвращаться. Впрочем, его это не беспокоило. Посидев у потухшего костра, Он вернулся на берег. Поднялся ветерок, и по песчаному дну озера заскользила золотая сетка. Один из сотен мальков, крутившихся у берега, вдруг резко изменил направление, и за ним ринулась вся стая. Мелководье опустело. По воде пробежала тень, над головой прошелестели крылья, и на камень, торчавший из воды метрах в пятидесяти от берега, опустилась цапля. Она прибрала крылья, приосанилась, замерла. "Не боится,- подумал Он,-А чего ей бояться-то? Меня? Так я даже следов на песке не оставляю... Да,собственно, почему...." Тут Он забыл, о чем только что думал, рассердился и решительно зашагал обратно к костру. "Чаю бы надо, - соображал ОН,- хорошо бы с пряниками. Вроде, оставались еще. Веток сначала надо натаскать. Сухих.Сосновых. А тогда сперва топор... " Мысли были простые и ясные. Когда голову заполняли такие мысли, Он ничего не забывал. Отец сидел у костра и развязывал рюкзак. Рюкзак был знакомый, с ним отец обычно приезжал на дачу. И рубашка была знакомая -клетчатая фланелевая. И брюки - чуть коротковатые, потертые. И ботинки. "Что же ты, - начал Он, - что же ты сапоги-то не надел? Cыро в лесу." Сказал и осекся. А отец смотрел весело и хитро. "Эх ты, - хмыкнул он, - и костер-то у тебя погас, и жрать, наверное, нечего. Тоже мне турист. На вот." Из рюкзака была извлечена палка копченой колбасы, шпроты,какие-то кульки и, наконец, бутылка "Алазанской долины"."Получите",- довольно сказал отец и, пыхтя,наклонился, чтобы завязать шнурок. ""Долина"-то настоящая или паленая?"-спросил Он и тут же испугался, что отец обидится. "Настоящая,- сказал отец, и было видно, что он нисколько не обиделся, - та самая. Помнишь?" И Он вспомнил, как когда-то летал с отцом в Москву, и они ходили в знаменитую "Прагу, а вечером, в гостиничном номере, отец торжественно выставил на стол бутылку "Алазанской". И это было признание того непреложного факта, что сын вырос и с ним можно посидеть как положено. "Да, помню. А как же." - сказал Он. "Штопора у тебя, конечно, нет,? - ехидно осведомился отец и, не дожидаясь ответа, полез в карман, достал перочинный нож и ловко вытащил пробку. "Долина" кончилась быстро - под бодрое чавканье и похрюкивание. Отцу было неудобно сидеть на бревне, и Он начал лихорадочно соображать, что бы такое придумать, но голова опустела, мысли разбежались по дальним углам и там слились с окружающим ландшафтом. "Да не дергайся ты, -вдруг сказал отец - Все нормально. Сижу, не падаю." Действительно, все было нормально. Хорошо все было.. Так хорошо, что даже страшно. Он собрался с духом и, глядя куда-то вбок, спросил:"Слушай, ты не сердишься, что я тогда опоздал? На пять минут всего. Пробка была, троллейбус застрял намертво", - в конце Он заторопился, зажевал слова - как будто оправдывался. "Вот дурак, - улыбнулся отец,- Конечно, не сержусь. Хорошо, что опоздал. Я не хотел, чтобы ты это видел." Шумно захлопав крыльями, в воздух поднялась цапля и медленно полетела через бухту. Они долго смотрели ей вслед. "Жалко, вино кончилось, -сказал отец, - Надо было больше взять." "А что ж, "- начал Он, но отец не дал закончить вопрос. "Ну, ты спросил,- усмехнулся он, - Не знаю я. Понятия не имею." "Пап, не сердись - сказал Он, - Я больше не буду всякие глупости спрашивать. А у тебя, кстати, опять шнурок развязался." "Ну так и завязал бы, - подсказал отец- А то мне с этого бревна не наклониться." Он присел, стал завязывать шнурок и вдруг почувствовал легкое прикосновение. Отец гладил его по голове, а сам смотрел в сторону и подозрительно шмыгал носом. И тогда Он сел рядом, обнял и прижался щекой к серому фланелевому плечу - как сотни раз делал когда-то. Он втягивал ноздрями знакомый запах и вспоминал, вспоминал -оказалось, он столько всего помнит."Ну как же так, только и повторял Он, - Ну как же так?!" А отец ничего не говорил, только вздыхал - как будто даже виновато - да покачивал головой. Он решил,