Аннотация: Такие вот бывают случаи из жизни ;) Автор - Татьяна Дмитренко из Донецка, у неё нет своего раздела на СИ, потому публикую тут это эссе с её разрешения.
Дмитренко Татьяна
Такие вот бывают случаи из жизни ;) Автор - Татьяна Дмитренко из Донецка, у неё нет своего раздела на СИ, потому публикую тут это эссе с её разрешения.
Встретила недавно одного из друзей юности, мы славно посидели над пивом и креветками в дорогущем баре, насмешили всех барменов вкупе с официантами воспоминанием юности. Вот сижу у компа, хохочу над той давней историей и решила сделать ее достоянием мировой общественности, Ромка простит.
В 1973 году Романа Викторовича звали просто Ромкой и проживал он по соседству, снимая за смешные деньги угол у бабы Мани. Приходился он ей родственничком (типа, ваша Арина нашей Катерине двоюродная Прасковья), работал у вальцовки в дневное время и учился на металлурга в вечернее. Мы с ним дружили весьма взаимовыгодно: я ему математику и физику (дрессура), он мне - мужскую работу (кран починить, розетку и т.п). У бабы Мани была соседка - баба Аня, их дворы разделял хлипкий заборчик с калиткой. Обе старухи, уже тогда 80-летние, были не просто соседками, а подругами юности, прожившими всю жизнь подле друг друга. Домишко, в котором они обитали, был еще Юзовской постройки (стенки монастырской кладки, подоконники шириной в метр, пол выстелен великолепными лиственными досками) и канализации не имел по определению. Обе старухи, одолеваемые страстью к чистоте и порядку, зажали в кулачках по троячку и отправились в большой универмаг, где купили по ночному горшку с крышкой, веселенького ярко-синего цвета. И с тех пор вся наша хрущевская пятиэтажка наблюдала по утрам картину маслом: обе старухи торжественно шествуют к общественному туалету, сливают содержимое своих горшков, затем тщательно моют их (каждая в своем дворе)и не менее торжественно водружают сосуды для просушки на штакетины многострадального забора, разделяющего из дворы. В то летнее и туманное утро, когда и случилась достопамятная история, я отправилась на рынок, а между тем...(далее со слов Ромки) на заборе сушился только один горшок. Баба Маня решила снять свой горшок, да не тут-то было: баба Аня предъявила свои права на сосуд:
-Ты куды горшок тянешь? Это мой!
- Как твой? Это мой горшок!
- Ах, твой?! Ну и получи! - баба Аня со всей дури перекидывает горшок через забор (бац! звук удара по асфальту металлом...)
- Да иди к бесовой матери, не нужен мне твой горшок! - баба Маня перекидывает горшок через забор (бац!).
Проснувшийся после ночной смены Ромка тихо офигевает, две старухи играют в пинг-понг ночным горшком, а слова, которые при этом орут, можно конспектировать, поскольку обе они от трех матерных слов образуют сказуемое, подлежащее и большую часть глаголов. Пылая праведным гневом, баба Маня решила предать забвению и анафеме их 80-летнюю дружбу и заколотить к чертовой матери калитку. Хлипкий заборчик не выдержал издевательства и рухнул (а ему ничего и не оставалось!) прямо на маленькую бабу Аню. Баба Маня с перепугу (ой, убила Анчутку!) помчалась со всей прытью 80 лет к телефону-автомату - вызывать скорую... Пока бедная бабка доплелась до своей халупы, пришибленная штакетиной баба Аня выцарапалась из-под забора и встретила врача скорой дрекольем (решив, что подлая Манька вызвала врачей из дурдома). Офигевший врач, на которого баба Аня кинулась с колуном, вылетел за ворота, как ошпаренный, а напуганная медсестра вызвала ментов, которые не замедлили примчаться на отчаянный призыв о помощи.
Вернувшись с рынка, наблюдаю картину: в бабы Манином дворе из окна точит голый Ромка, точнее висит, свесившись наполовину и ржет, как конь. В воротах стоит, заслонившись саквояжем, наш старый врач скорой - Абрам Лейбович, очки у него на лбу, лысина сверкает, и он плачет... от смеха. Поодаль стоит ментовский УАЗик, один из сержантов лежит мордой на капоте, уткнувшись в локоть руки, а второю рученькой молотит по капоту и уже не смеется, а воет на одной ноте. Водила лежит на сидении машины навзничь и стонет. А из окон нашей пятиэтажки торчат головы - идет повальное веселье. Когда все устаканилось, ко мне пришел Ромка и поведал остальное. Обе старухи уже в присутствии врачей и ментов устроили разборку, поминая друг другу все грехи, особенно грехи юности, среди которых мы достоверно (уже сидя в пивбаре) вспомнили только два: баба Аня (незамужняя) вменяла бабе Мане (вдове) в вину занятия сексом с законным мужем... Но не на кровати, как все добрые люди, а на сундуке! В прихожей! При отворенной двери! Что в этой самой прихожей делала баба Аня, так и осталось тайной. А второй грех был на бабе Мане, которая еще до революции отбила у бабы Ани Ромку, который все равно на ней (Мане) не женился, поскольку вернулся к своей Жульке и вообще не был православным. Можно себе представить, как одуревал невыспавшийся после ночной смены Ромка, который никак не мог врубиться кто его и у кого отбил... и кто такая Жулька и обе бабки тут с какого боку? А выяснилось на самом деле следующее: "отбитый" бабой Маней Ромка на самом деле оказался горным мастером из Италии (типа, импортный специалист) по имени Ромео и фамилии Кремона. А Жулька оказалась его далекой невестой по имени Джульетта, к которой он срочно сдернул, когда началась октябрьская заварушка.
Весь этот мексиканский сериал мы с Ромкой вспоминали за пивом и, как выяснилась, довольно громко, поскольку официанты ржали вместе с нами, как ненормальные. Эта милая история кончилась хеппи-ендом: старухи собственноручно починили забор, не дозволив сделать это Ромке, поплакали друг у друга на плече и по вечернему времени нажарили здоровенную сковородку картошки на свежем сале, нарубили салатику из помидор, вытащили мерзавчик с самогоном. И теплый коллектив (он же компания) бабки, Ромка, и я накрыли стол под старой грушей, кушали все поставленное на стол и полночи пели песни, настоящие украинские песни с печальным концом.
Честное слово, прямо чую запах нагретого солнцем крыльца, раздавленной травы и помидоров, только что сорванных с куста. Пахнет ночной фиалкой, стрекочут цикады, жизнь хороша и молодость вечна. Ромка смеется, блеснув великолепными зубами, а бабки лукаво косятся нас: и когда свадьба?