Горбулько Максим Валерьевич : другие произведения.

Лучшая защита

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  1036 год от Рождества Христова. Киевская Русь.
  
  Вот и наступил долгожданный день! С превеликой радостью я въехал под свод ворот родной деревни.
  Подо мной конь вороной, за плечом котомка с грамотами писанными, у пояса меч заветный. Надобно бы спустится с коня, войти пешим, держа под узду скакуна, но нельзя. Сначала поручение князя выполнить, а потом уж и можно приспуститься со всей прыти к родному дому. Обнять отца и мать. Разлука была долгой - пять зим поди прошло... вестей получал немного. "Живы, здоровы, чего и тебе желаем, сынок!". Именно так писали мне родители в весточках, которые я получал от гонца, несущего известия князю о делах местного воеводы. Больше всего меня тянуло на край деревеньки, постучаться в маленький ветхий домишко знахарки-колдуньи Евдохи и увидеть ее внучку любимую, Варвару. Это имя для меня стало самым красивым из всех девичьих имен с той поры, когда я впервые увидел голубоглазую девчушку с длинной русой косой. Вместе ранней весной через костер прыгали - зиму прогоняли, вместе по грибы ходили в леса наши родные, вместе хоронились в полях и венки плели. Какая она сейчас, Варька? Заневестилась поди, косу скоро для кого-то распустит.
  Взглянув на дозорных, которые провожали меня любопытными взглядами, я остановил коня и громко крикнул:
  - Где Игнат - воевода?
  - У старосты с утра был нынче, а там не знаю, - выпалил самый молодой на вид стражник.
  - Вести какие с Киева привез, Ратибор? - сухо спросил меня дозорный постарше. Узнал, да так что назвал по имени, которое при рождении от отца получил.
  - Великий князь Киевский - Ярослав дружину собирает! - ответил я, - Печенегов гнать с земли русской хочет!
  Это означало, что вернуться в Киев я должен был не один. На то у меня и грамота, подписанная княжеской рукой. Найдется ли тот, кто станет перечить воле Ярослава, будь то воевода или простолюдин? Не позавидуешь тому смельчаку! Бит будет палками нещадно, а может и голову потеряет. И такое случалось. Я очень надеялся, что мне не придется брать грех на душу, тем более в вотчине, где родился и рос.
  Вороной устало хрипел и так и тянулся в сторону конюшни, откуда доносилось лошадиное ржание. Ничего, родимый, потерпи маленько. Скоро я тебя накормлю и напою. Отдохнешь после долгой дороги.
  Сейчас все взоры жителей деревни устремлены на меня. Остановились, как вкопанные, про дела свои забыли. Все правильно. Первая забота простых людей - детей растить, вторая - урожай собрать. А появись на краю деревни княжий гонец, так ждать перемен. И причем не всегда хороших.
  Я даже не заметил, как к коню подобрался сын деревенского старосты Гришка Егорин. Схватил он вороного под узду и мне крикнул:
  - Не гоже мимо друзей проезжать, даже здравия не пожелав!
  Я мигом с седла слетел. Обнял друга. Вот и радость первой встречи с родными сердцу людьми! Помню, как спас Гришка меня однажды. Я в речке тонул, уже захлебывался, ко дну камнем шел, а он прыгнул за мной и помог жизнь сохранить. На берег вытащил, не убоялся собой рискнуть. С тех пор мы были - не разлей вода.
  - Батька и мамка... - начал было я, но тут он меня перебил.
  - Живы, здоровы, не боись.
  - А Варька?
  Лицо Егорина озарила блаженная улыбка. Знает ведь, что неровно дышу к ней.
  - В лесу гуляет, травы лечебные для бабки ищет.
  Гришка всегда все знает. Иногда мне казалось, что вроде и не отходил вовсе от меня целый день, а он все привечает. Кто на охоту пошел и словил сколько, проезжали ли мимо купцы с Дуная, родился кто-то или занемог, а то и вовсе ушел туда, откуда еще никто не возвращался. Гришка знал все, что происходит в деревне. И именно этим я и воспользовался, как только вернулся. Попросил его отвести меня к воеводе, он и повел.
  - Что слышно в стольном граде Киеве?
  - Ярослав собирает дружинников печенегов бить.
  - Варяги у него в дружине, - добавил Гришка, - еще и с люда простого хочет мужиков под меч поставить?
  Я мигом вспыхнул:
  - Не тебе судить князя Киевского! Ты хоть знаешь, сколько деревень печенеги спалили? Сколько людей погубили?
  Гришка только плечами пожал да и замолчал.
  - То-то же! - хмыкнул я. - Я должен грамоту княжескую Игнату передать, а там наверное и вече соберет воевода. Решит, кому идти службу князю нести.
  Пока до дома старосты добирались, расспросил меня Гришка о порядках стольного града, и о том, как грамоте учили меня, да и меч держать. Пять лет в Киеве даром не прошли. И розгами жаловали за ослушание, и похвалу самолично от князя получал, да вот не сказал я об этом ни слова. Ни к чему гонцу хорохорится.
  Не пришлось мне в избу к старосте входить, воевода ждал на пороге, видно сообщили ему о моем появлении. Я хорошо помнил Игната. Он и не изменился с той поры, когда я с купеческим обозом покинул родную деревню. Все такой же, как и был прежде. Здоровый как бык. Седоват по годам, и суров лицом. Только, как увидел меня, улыбнулся, подошел и по-отечески обнял.
  - Вырос-то как удалец! - громыхнул басом Игнат. - Возмужал! Восемнадцать годков поди всего на свете живешь, а уже мужчина!
  Когда-то давно, Игнат был в числе многих, кто за Ярославом пошел против Святополка. Когда же князь Новгород взял, не забыл тех, кто шел и ради него кровь ворогов проливал. Стал Игнат воеводой деревни полян и исправно делал дело свое. Я не сомневался, что он примет мудрое решение, приняв княжий свиток.
  - Челом бью, воевода! - сказал я, отстраняясь и делая поклон. - Принес тебе весть от Ярослава Мудрого, князя Киевского!
  Тут же достаю из катомки свиток, разворачиваю и читаю:
  - Я, князь Киевской Ярослав, призываю людей своих верных под меч встать рядом со мной. Гнать печенегов надобно, с земель русских! Бить ворогов нещадно и без устали! Сим повелеваю с каждой деревни собрать дружину малую и отправить ее в Киев вместе с гонцом, принесшим сию весть.
  Закончив, я свернул свиток и протянул его воеводе. Игнат взял, но перечитывать не стал. Понял он, что к чему. Думать воевода будет и срок ему до зари следующего дня. Я же княжий наказ выполнил, теперь и об отдыхе подумать можно.
  - Созвать мужиков всех к полудню к дому батьки твоего! - велел Игнат Гришке. В ответ тот только кивнул, мол, все будет исполнено.
  Забрал воевода грамоту княжескую, да и вернулся в дом, а я почувствовал, как ноги сами повели к родному порогу. Что там батька делает? Мечи кует, али луки новые для охотников делает? А мамка, наверное, по хозяйству старается, или прялку распускает.
  Гришка увел вороного в стойло, и намекнул, что Варвара ушла не так давно, скоро должна возвратится. Все знает, все знает.
  Уж не чаял, что почувствует мать возвращение сына, после пяти лет разлуки. А ведь почувствовала! Вышла на крыльцо, с дороги глаз не спускала. Как увидала меня, всплеснула руками, да и бросилась навстречу. Обняла, слезы полились рекой. Стала целовать.
  - Родимый мой! Вернулся, наконец!
  Радость встречи не передать простыми словами. Я сиял лицом, а за спиной было такое ощущение, будто крылья выросли в один миг. Дом, родные сердцу люди.
  Мамка не говоря больше ни слова, повела меня в кузницу, к отцу. Еще издали я услышал четкий звук молота, бьющего по наковальне. Аж в сердце защемило. Сколько раз, находясь в Киеве, я представлял встречу с отцом, а все поди не так вышло, как представлялось. Отец работал над двуручным мечом. Видать опытный ратник себе тяжеловес заказал. Такие клинки подстать самым сильным и рослым дружинникам, не иначе.
   Отец почувствовал гостей в кузнице. Обернулся, я и обомлел. Постарел родитель, да так что сердце кровью налилось. На лице морщины появились, а черные доселе кудри - сединой покрылись. Быстро время бежит, никого не ждет.
  - Сын! - отец отложил молот в сторону и подошел ко мне. Обнял крепко, по-мужски. - Вернулся!
  Он оглядел меня с ног до головы и в его взгляде, который чуть задержался на плечах, и на клинке, я явно прочитал появившуюся гордость и радость.
  - Окреп! Вырос! - отец взял меня за плечи, - Как князю служишь?
  - По совести служу, скоро в дружинники пойду, - честно признался я, - Хочу на поле боя себя показать.
  Мать всхлипнула и тут же отвернулась, дабы не видел я ее слез. Зря так сказал. Не надобно матери знать про то, что ратному делу учусь. Только сказанного уже не воротишь. Отец все понял по моим глазам.
  - Стол накрой, - сказал он матери, - и сына корми. С Киева дорога долгая.
  
  * * *
  Только дома бывают по-настоящему вкусные пироги! И мед слаще, и хлеб пышнее. И не променяю я домашнее с мамкиных рук на яства с княжеского стола! Так наелся, даже ремень ослабил. Ноги вмиг свинцом налились, да и в голову ударила приятная блажь.
  - Ты надолго к нам? - в глазах матери маленькой искоркой светилась надежда того, что прошла моя служба князю, что меч на плуг разменяю.
  - Завтра с утра в седле должен быть, - тихо проговорил я.
  - Погибнешь ведь! - у мамки слезы навернулись на глаза, - А ты единственный у нас...
  Промолчал я. И, не знаю, что бы в ответ молвил, не появись тут же Гришка на пороге. Мать вмиг замолчала, а я встал и решил пойти деревню осмотреть. Не к лицу молодому на лавке после сытного обеда валятся. Поцеловал мамку, да и вышел из дому. Гришка решил меня сопровождать, и ведь не случайно на край деревни повел. Отсюда было видно пшеничное поле, за которым начинался лес. Бывало, я убегал туда вместе с Варькой, и Гришкой, по грибы, да ягоды, а то и вовсе слоняться без дела.
  - Евдоха совсем старая стала, - начал рассказывать Гришка, - Как хворь какая на бабку нападет, так сразу Варька в лес бежит за травами и кореньями. Отвары варит - бабку поит, даже детишек малых врачевать берется. Роженицу не так давно принимала.
  - А что дьякон? - взволновался я.
  - Поначалу верещал на всю округу, - усмехнулся Егорин, - орал, что ведьма она. Евдоха колдовать ее учила, значит тоже ведьма. Хотел наставить народ, чтобы на костре сожгли Варьку с бабкой. Так ведь не вышло. Перед людьми, да святой книгой, бабка с внучкой головы преклонили, святой крест целовали. Как причастились, так дьякон сразу и утих. Не может ведьма к кресту прикоснуться, про то всем ведомо. С тех пор занимается Варька богоугодным делом, дьякон про нее и думать забыл.
  - А какая она нынче? - спросил я. - Сильно изменилась?
  - Тебе виднее будет, - с улыбкой ответил Гришка. - Смотри вон она далече идет!
  И впрямь. У самой кромки леса появилась Варвара в сером сарафане, с берестовой корзинкой в руке. Еще издали заприметил я длинную русую косу и спокойную походку, в которой отражалась вся красота стройной фигуры девушки.
  - Забыл совсем! - хлопнул себя по лбу Гришка, - Я ведь лошадей напоить должен, да твоего вороного в реке вымыть. Пойду я, а то мне от бати попадет!
  Хитрец! У меня ноги в раз потяжелели, будто к ним пудовые грузы привязали, сердце заколотилось так, словно хотело вырваться из груди, а он - коней на водопой! Так только настоящие друзья поступают!
  Гришки и след простыл, а Варька уже меня увидала. Не сбавила шаг, улыбнулась. Узнала. Интересно, сколько молодцов она обворожила своими голубыми глазами? Я не могу с места сойти.
  - Уж не Ратибор ли из самого Киева воротился? - лукаво прищурилась Варька и остановилась в нескольких шагах от меня.
  - Здравствуй!
  - И ты не хворай! - она ответила легкой улыбкой.
  - Что в корзинке несешь? - спросил я.
  - Клюкву, - честно ответила Варька, - я к болотам ходила.
  Есть в этих местах топь. Только местный люд знает тайные тропки, чтобы верно ее обойти. Варька могла сходить туда и вернуться с закрытыми глазами. Не удивлюсь, если она лучше знает лес, чем деревенские охотники.
  - Когда назад то в Киев воротится думаешь?
  - Уже завтра, - с грустью в голосе сказал я, - время не ждет.
  - А что здесь делаешь?
  - Тебя увидеть хотел.
  Зарделась Варька. Щеки румянцем налились, глаза отвела в сторону.
  Интересно, сколько сватов уже спела встретить, скольким отказать? Ведь если бы под венец пошла, от мужа ни на шаг, кто отпустит в лес одну?
  - У меня пирожки с крапивой есть, - улыбнулась Варька. - Хочешь?
  Не стал я отказываться. Расселись мы в чистом поле, принялись за пирожки и стали детство вспоминать, что смехом, да что с улыбкой легкою. Пять лет прошло, и их уже не вернуть никогда.
  
  * * *
  Не помню, как заснули мы в поле. То ли солнце так голову напекло, что от пирожков пресных так изморились. Легли рядом, да и глаза закрылись. Как в детстве. Набегаешься, а потом еле ноги передвигаешь от усталости. Ляжешь в поле и спишь, пока солнце не сядет. А домой припозднился, так ждать справедливого наказа отца.
  Мне снился сон. Страшный, тревожный.
  Стоял я посреди поля, меч держа окровавленный, одет был в рубаху отца, которая была велика. Вокруг летали вороны, и пахло гарью, будто лес горел. Глянул на север - вместо деревни пепелище лежит, а позади меня Варвара уходит куда-то вдаль.
  - Куда ты? - спросил я.
  - Мне теперь одна дорога: в лесу укрыться, - отвечала девушка. - Нету теперь бабки моей. Умерла она.
  Дрожь прошла по моим рукам, а спины коснулся леденящий ветерок. Передо мной появилась рослая фигура, закутанная в белый плащ. Лицо незнакомца я не видел, зато четко услышал громкий глас:
  - Проснись, Ратибор!
  Запах гари стал удушающим.
  
  * * *
  - Проснись, Ратибор! - Варька тормошила меня за плечо.
  Я открыл глаза и тотчас почувствовал тот едкий запах из страшного сна. Тотчас поднялся на ноги, протер глаза и тут же окаменел. Деревня была охвачена пламенем. Били колокола, оповещая всех о нависшей опасности.
  - Что? - не понял я. - Что случилось?
  - Не знаю! - обеспокоено ответила Варька.
  До деревни было рукой подать. Надо было просто пройти полем по натоптанной тропинке, и через дубовые ворота.
  - В лес беги! - сказал я, выхватывая из ножен княжий дар. Клинок сверкнул лезвием на солнце.
  - Я с тобой пойду! - возразила девушка.
  - Никуда ты не пойдешь! - рявкнул я, - Беги в лес!
  Не говоря больше не слова, я рванулся вперед, к деревне. Смолкли колокола, звон захлебнулся в какой-то миг и из-за ворот показался мой вороной с всадником. В седле был Гришка Егорин, с перепачканным сажей лицом, и взъерошенными волосами. Увидав меня, он замахал руками и завопил что есть мочи:
  - НАЗАД! ПЕЧЕНЕГИ В ДЕРЕВНЕ!
  Он больше ничего не сказал. В спину Егорина впились три стрелы, и он тут же повалился с коня наземь. На меня как будто вылили ушат ледяной воды, и сразу начали жечь кожу каленным железом. Внутри все полыхнуло ярким пламенем. Стиснув ладонь на рукояти клинка, я изо всех сил бросился к Гришке. Мне не дано было добежать. Из-за ворот выбежало около десятка мужчин, вооруженных мечами и луками, и с радостным улюлюканьем кинулись прямо на меня.
  Первого поравнявшегося я сразил на замахе. Опередил движением, да и со всей силы рубанул по груди ворога мечом. Печенег, вскрикнув, упал и тут же затих. Второй тоже попытался достать клинком, но я ушел от рубящего удара и со спины проткнул противника насквозь. Не успев обернуться, я почувствовал, как в ноге появилась резкая боль. Глянул вниз - стрела с черным опереньем.
  Нашел я взглядом лучника, крепко сжал пальцы на рукояти, да и метнул меч в сторону печенега. Через пару мгновений он захлебнулся собственной кровью.
  Тут же и моя погибель пришла. Ударили в грудь три стрелы, затем еще две. Тело будто внутри разорвало на части. Боль была такая, что в глазах все поплыло. Я рухнул на колени, и, повернувшись на бок, упал на землю лицом. Сквозь белесую пелену стремительно уменьшался уходящий серый силуэт Варвары. Я сумел только немного поднять голову, чтобы увидеть это. Направил руку в ее сторону, словно хотел прикоснуться к ней в последний раз и захрипел:
  - БЕГИ!
  Перед тем, как закрылись глаза, я успел представить, что сделают с Варварой печенеги, если поймают. Лучше этого не видеть.
  - Будь проклят тот, кто посмеет взять тебя...
  Договорить я не успел. Кровь горлом пошла. Рядом появилась высокая фигура в черном, от которой пахнуло мертвым холодом. Темная рука проплыла перед глазами, унося меня за собой куда-то вдаль, туда оттуда еще никто не возвращался.
  
  * * *
  Я упал в кромешный мрак. Тьма вдруг расступилась перед вспышкой яркого света, который заполонил все вокруг.
  Перед глазами пронеслась вся жизнь, от колыбельки - где я лежал и криком звал мать, до того самого момента, когда неведомая тень унесла меня в пучину неизведанного. Я многое понял и многое осознал. Страхи ушли, и я впервые почувствовал себя по-настоящему свободным.
  - Прости! - в этом слове для меня было все душевное сожаление и раскаяние. Я вспоминал убитых мной врагов, хотя они уже к этому моменту стали для меня простыми людьми, вступившими на неверный путь. Я не имел права лишать их жизни.
  - Прости! - повторил я свету, падая на колени. - Прости меня!!!
  Свет отступил.
  
  * * *
  Я открыл глаза и с удивлением обнаружил себя на том самом месте, где и нашел свою смерть. А может, показалось? Нет! Вот он - я, рядом.... Лежу бездыханно, мертв. А кто тогда...? Я ведь стою рядом с собой!!! Кто я?
  - Дух, бестелесный призрак, - справа от меня раздался мужской бас, - называй себя как угодно, теперь ничего не изменишь.
  Я повернул голову в сторону говорившего. Это был мужчина в черном балдахине, капюшон его скрывал от меня лицо. Незнакомец держал на коротком поводе двух рычащих зверюг. Они брызгали кипящей слюной... из пастей, вооруженных большими в ряд зубами, извергалось пламя.
  - Кто ты? - спросил я.
  - Твой хозяин! - ответ сопровождался ясной усмешкой.
  - Я свободен! - смело сказал я, на что незнакомец только цокнул языком.
  - Не так, как ты думаешь!
  Поводок полетел на землю, и чудовища кинулись на меня. И ведь схватили бы, не встань между мной и таинственным незнакомцем человек в белом плаще. Схватил он голыми руками одну зверюгу за пасть и отбросил за полста локтей в сторону, другую ногой пнул, да так что пес заскулив, отполз в сторону словно дворняга, побитая толстой палкой.
  - Не лезь не в свое дело! - предупреждающе процедил сквозь зубы человек.
  - Это ты не суйся куда не следует! - тут же разозлился хозяин псов и указал на меня рукой, - Русич наш!
  - Это еще почему?
  - Потому что мальчишка троих зарубил! Грех на душу взял, черное дело сделал!
  - Ратибор прощен.
  - ПРОЩЕН?! - вспылил незнакомец.
  - Да, иди своей дорогой, свое жни, а наших не тронь! Иначе...
  В правой руке моего защитника появился двуручный меч. Псины, извергая из пастей языки пламени, ползли в сторону своего хозяина, осторожно оглядываясь на того, кто обошелся с ними недружелюбным образом. И этот кто-то стоял спиной за меня! Таинственный незнакомец в черном балахоне исчез вместе с чудовищами, а защитник убрал меч за спину и повернулся.
  Я готов поклясться чем угодно, что передо мной стоит Игнат-воевода. Мужик с мечом был как две капли воды похож на него, только вот единственное различие между ними было - у моего спасителя были глаза цвета неба.
  - Смотри, - сказал он и указал рукой в сторону.
  Справа, в двадцати локтях от меня, на коленях стоял Гришка Егорин. Целый и невредимый. Был и еще один человек в белом. Он положил правую ладонь на лоб Егорина и сказал:
  - Данной мне властью нарекаю тебя Вестником. Встань с колен, брат мой!
  - Кто ты? Что это значит? - спросил я, поворачиваясь к двойнику Игната.
  - Меня зовут Магистром. Преклони колени.
  Ноги не послушались и опустились на землю. Я склонил голову и не мог ничего поделать. Да и не хотел. Вся как-то отступило перед желанием скорей узнать, что же дальше. Сверкнул меч Магистра и коснулся кончиком острия моего плеча.
  - Данной мне властью нарекаю тебя Хранителем. Встань с колен, брат мой!
  
  
  2000 год от Рождества Христова. Санкт-Петербург.
  
  Люблю высоту! Стою на самом краю крыши девятиэтажки и смотрю на красочную панораму ночного города. Внизу освещенная аллея парка, длинная змейка автомашин, образующих дорожную пробку, рядом большой рекламный щит нового магазина женского белья. Лирика!
  Вот сколько не бродил я по белу свету, а все удивляюсь. Человек вообще не думает о духовности! Да что о нравственных устоях говорить, если времена такие настали что за бутылку водки убить могут, а за рубль продать ближнего своего. Повсюду орут, чуть ли не руками машут, что настал золотой век человечества: время, когда невозможное станет возможным. Фигня все это. Чем дальше в лес, тем больше мухоморов.
  Лишь немногие из людей получают возможность узреть настоящее чудо - дела рук ангелов-чудотворцев. К числу последних принадлежу и я, хотя считаюсь еще новичком в этом деле. Статус чудотворца я получил в тяжелые годы второй Мировой Войны, когда работы для благодетелей был непочатый край. Мне посчастливилось вывести из немецкого окружения взвод бойцов Красной Армии, и так, что никто из солдат даже царапины не получил, хотя я был ответственным только за одного человека. После сего мне был дан меч чудотворца. Все изменилось. Я уже не тот, кем был раньше.
  - Размышляешь? - позади меня появился Вестник.
  - Рассуждаю, - поправил я и повернулся.
  Вестник редко радует меня своими визитами. Это и понятно, ведь у чудотворца работы меньше, чем у благодетеля, но ответственности больше. Я не имею права на ошибку, а коллеги ниже статусом могут оступиться, если только это не повлечет за собой последствия в форме гибели подопечного. Так гласит Кодекс Хранителей.
  - Через двадцать две минуты в семнадцати кварталах отсюда может произойти несчастье. Ты должен его предотвратить! - сказал Вестник. - Запомни следующее: Новостройка, надпись "Зенит - чемпион!", черный кот, ребенок.
  - Что-нибудь еще? - поинтересовался я.
  - Пока это все, что известно.
  Вестник исчез. И вот опять - скупая информация, на основании которой я должен понять, что же должно случиться. Я знаю лишь мелкие детали, и нужно сообразить, за что следует зацепиться. Упоминание о питерской футбольной команде? Жилой дом, только недавно отстроенный? Черный кот? Дитя? Чутье пока молчит. Значит, придется ориентироваться на месте и действовать по обстоятельствам.
   Я сделал два шага; один на карниз крыши, другую в пустоту, и меня резко потянуло вниз. Пролетев девять этажей, я ловко приземлился на асфальт. Встал, расправил складки плаща и тотчас почувствовал сильное желание повернуть на северо-запад. Проснулось чутье. Без каких-либо заминок я устремился в желанном направлении.
  Пробежать семнадцать кварталов за двадцать две минуты? Да раз плюнуть! Если бы люди могли видеть меня, то многие чувствительные барышни непременно попадали в обморок, а молодые люди посчитали бы, что движется не какой-то парень с мечом за спиной, а новая модель спортивного авто.
  Настроение сегодня хорошее, я даже маневрирую между идущими жителями города. Выпендриваюсь, короче.
  - Дело жизни и смерти! - рыкнул я, пролетая словно вихрь между какой-то сладкой парочкой. - Пропустите, люди добрые!
  Впрочем, здесь и злых хватает. Я вообще внимания на нечисть, разгулявшуюся к ночи, не обращаю. Ходят везде, к людям примериваются, смотрят, кому на шею сесть, а кого и в оборот взять. Особенно подвержены нечистому влиянию личности, недавно согрешившие. Сядет бесенок такому человеку на шею, свесит ножки и крикнет: - НО! И понесет приключения на одно место искать. Это самый безобидный случай. Бывает и хуже. Вместо беса на шее может оказаться и черт, а это уже чревато другими более серьезными последствиями. Про демонов я вообще молчу. Они на шею не садятся, но если коснется.... мало не покажется.
  Сколько там еще до цели? Десять кварталов и пятнадцать минут форы. Времени вагон! Что-то я быстро разогнался. А ведь давно работы не было. Сегодня - первое задание за месяц. У благодетелей все иначе. Работа круглосуточная. Смотри за подчиненным, предостерегай и напутствуй когда надо, ну а когда очень надо - используй всю свою силу, которая может уберечь от смертельной опасности. Чудотворец же должен ждать задания свыше, и, сотворив чудо - снова ждать следующего.
  Не придают значения чудесам люди. Проходят мимо, не замечая, не обращая никакого внимания. Хотя даже иногда в информационных сводках появляются необычные новости. Достаточно вспомнить случай трехмесячной давности.... В результате лобового столкновения двух машин (одна неслась со скоростью более семидесяти километров в час, другая - все девяносто) ни один из водителей не пострадал. Машины в лепешку, а люди живы. Стоит ли задуматься, если знать что в момент лобового столкновения скорости автомобилей суммируются? А как же ремни и подушки безопасности? Про первое правило забыли, а другое подвело. Просто повезло? Не смешите мои сапоги!
  Шутки в сторону. Три квартала до места, семь минут для того, чтобы осмыслить детали, собрать картину по кусочкам и выполнить задание. Где тут новострой? Направо, бегом через улицу! Два квартала и я на месте. Стоп! Теперь надо подумать. Оглядеться, внимательно ко всему присмотреться. Даже мелочь сможет помочь.
  Я стою на детской площадке, в песочнице и прямо передо мной три дома. Новенькие. Недавно отстроенные. Какой из них? Чутье ведет к левому крайнему. Так... теперь детали. Три подъезда. У того, который посередине рядом с входной дверь надпись черной краской - "Зенит - чемпион!". Я на правильном пути. Где же кот и ребенок? Где же... где же? АГА! Попался котофей, вижу твой хвост! Черный кот спокойно идет по периллу балкона на восьмом этаже. Две минуты до исхода. Где ребенок? Не вижу...
  Я остолбенел, когда заметил, как рядом с котом на балконе появилась детская ручонка, которая вдруг резко потянулась к кошачьей задней лапе. Домашнее животное не позволило себя схватить, улизнуло на самый край. Через несколько секунд ребенок попытался двумя руками поймать кота, но потерял равновесие и...
  Я уже не стоял, а бежал, вытягивая вперед руки и концентрируя в них всю свою силу. Одна ошибка, недооценка возможностей и все... трагедия. Этого не случилось. Ребенок угодил точно в руки. Чутье тотчас безошибочно подсказало - мальчик пяти лет отроду. Как можно оставить такого без присмотра?
  Я сразу опустил дитя на асфальт. Бросил на него еще взгляд и тут же отвернулся. Пора уходить. Задание выполнено. Но после некоторых сомнений я решил все же постоять внизу и убедиться, что мальчик благополучно вернется домой.
  Первым, кого я увидел, была молодая мать. Внешне девушка лет двадцати (хотя может она старше), с короткой прической, в одном банном халате. Она появилась внизу очень быстро, с лицом, белым от ужаса. Видела, наверное, как сын перевалился через перила. Не успела среагировать. Я даже представлять не хочу, какие у нее в голове были мысли, когда она неслась быстрее ветра вниз по лестнице.
  - НИКИТА! - улицу прорезал дикий женский крик.
  Спустя мгновение ребенок был на руках у мамы. Она, все еще не веря в чудо, рыдала и, кажется, не понимала, что здоровью сына ничего не угрожает. В это время с подъезда выбежала женщина постарше, видимо бабушка ребенка и тоже разразилась жутким рыданием. Мальчик на шоковую истерику не среагировал, а лишь спокойно сказал:
  - Мама, не плачь. Меня дяденька на ручки поймал.
  Ого! Пора сваливать.
  
  * * *
  Хорошо себя чувствует тот, кто выполнил свою работу и точно знает - отдых заслужен по праву. А настоящий катарсис приходит в моменты, когда занимаешься любимым делом. Писатель-фантаст путешествует в свободное от работы время по неизведанным мирам вместе со своими героями, хоккейный фанат громко скандирует - "Шайбу, шайбу!", находясь на стадионе, космонавт любуется с орбиты великолепным видом матушки Земли, гурман неторопливо смакует изысканное блюдо в ресторане. Каждый любит отдыхать, так как ему нравится. Люди так не похожи друг на друга.
  Я сижу в большом старом кресле рядом с окном, выходящим на проезжую часть улицы. Нахожусь в квартире моего друга. Он - человек, причем не такой как все. Полгода назад двадцатилетний Ваня потерял способность видеть в результате черепно-мозговой травмы, которую получил из-за того, что спас ребенка, выбежавшего под колеса несущегося навстречу автомобиля. Молодой человек должен был погибнуть, а я в свою очередь уже ждал наступления момента, когда смогу посвятить его в Хранители. Его крепко приложил автомобилист, отбросил от машины на семь с лишним метров. Иван упал, ударился головой и потерял сознание. Скорая помощь прибыла на место дорожно-транспортного происшествия через полчаса. Врачи в спешке доставили парня в больницу и боролись за его жизнь три с половиной часа в операционной. Спасли. Ваня выжил, но ослеп. Я впервые столкнулся с такой ситуацией, когда наверху определенно ошиблись с расчетами. Посвящение не могло быть выполнено. Человек должен был умереть, но вопреки всему остался жив. Первое время я наблюдал за ним, и был еще больше удивлен тем, что Иван, будучи совершенно слепым, смог увидеть меня. Среди моих коллег бытует мнение, что на миг хранителя может увидеть ребенок, а все потому что дети невинны до определенного возраста и могут четко уловить всплеск огромной силы чудотворца или благодетеля. Час назад меня увидел мальчик, но лишь на один миг, а Ваня меня видит постоянно, едва я появляюсь рядом, и с большой радостью говорит со мной. Ему все интересно.
  Что-то произошло в четко налаженной системе. Появилась брешь, одно маленькое, но существенное исключение.... Вряд ли Ваня сможет стать последователем Нострадамуса и Ванги. Он не владеет даром вещать о будущем. По версии Вестника, Иван относится к редкому числу людей, чья судьба не предопределенна, и в момент ожидаемой гибели к нему каким-то образом заблаговременно перешла часть силы хранителя, и именно поэтому молодой человек не только выжил, но и узрел то, что другим неведомо.
  Я еще недолго раздумывал над этим чудом, отдыхая в кресле. Ваня спал на диване, рядом с которым был включен телевизор. Шли новости. Я смотрел за ними вполглаза. Мыльные оперы, диспуты грязных политиков, поражение столичного клуба в Лиге Чемпионов, солнечный прогноз погоды на завтрашний день. Ничего страшного не случилось, россияне! Спите спокойно.
  - Кто здесь? - Ваня оторвал голову от подушки.
  - Это я, мой друг, - тихо ответил я.
  Ваня приподнялся.
  - Ты решил сегодня проведать меня? - спросил он.
  - Да, я зашел узнать как твои дела.
  - А как ты думаешь у меня дела? Я целыми днями слушаю телевизор и радио... - Ваня на миг запнулся. - Друзья не навещают меня, любимая девушка ушла... Биологом мне уже не стать! Я слепой, Хранитель. Кому такой нужен?
  - Сестре и матери, и... самому себе.
  - Брось, - махнул рукой Ванька, - я им обуза, да и только.
  - Твое счастье, что мать не слышит, - с укором ответил я. - Ты вообще должен радоваться, что жив остался.
  - Я рад! - сорвался Ваня, - Я безмерно счастлив, черт меня дери!
  - Давай к ночи о чертях не будем, - спокойно перебил его я.
  Ваня замолчал. Это было уже не первое отчаяние, вылившееся в бессмысленный протест. Я ничем не мог ему помочь, и был лишь наблюдателем, который смотрит на необычное стечение обстоятельств удивленно, пытаясь сделать правильные выводы. Каждому своя судьба. Видно такая твоя доля, Ваня. Наверняка ты должен что-то понять, а вот что - мне неведомо.
  - Я смотрю у тебя хорошее настроение, - заметил Иван.
  - Да, - не стал отрицать я, - Сегодня получил долгожданное задание.
  - И?
  - Провалов у меня пока нет, - улыбнулся я.
  - Поплюй! - посоветовал Ваня, - Накаркаешь еще...
  Не только люди суеверны. Я перекрестился. От греха. Этим вызвал легкую улыбку слепого парня, после чего он попросил меня все рассказать. Я не скрыл ничего. Монолог был недолгим, содержательным и щедрым на детали. Как хорошо общаться с тем, кто тебя внимательно слушает! И ведь если бы явился Вестник, или Магистр и предостерегли от разговоров и вообще от контакта с Иваном, то накрылось бы общение медным тазиком. Все-таки строго у нас. Поговорить не с кем. Только работа и ожидание. С рассказом я уложился в десять минут.
  - Это просто здорово, - обрадовался Ванька, - спасти ребенка и таким чудесным образом!
  - Не только чудотворцы могут творить чудеса, - сказал я.
  - Благодетели тоже могут?
  - В какой-то мере, - я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
  - Хотел бы я тоже такую работу! - мечтательно отозвался Ваня, поудобнее располагаясь на диване.
  Ты должен был стать таким же, как и я, но не стал. Пока не знаю как, но у тебя получилось уцепиться за маленький шанс выжить, и ты смог.
  Конечно, я не сказал всего это вслух. Ивану мои мысли как соль на рану. Незачем теребить кровоточащее человеческое самолюбие. Он привыкнет к своему нынешнему положению и возможно чего-то добьется в жизни. Но пока...
  - Ты снова должен ждать? - спросил Иван, перебивая ход моих мыслей.
  - Да.
  - Долго?
  - Не знаю, - пожал я плечами. - Это не мне решать.
  - А кому?
  Я не смог ответить. Голова в момент налилась свинцовой тяжестью, в груди раздалась резкая боль. Я с немыслимым удивлением повернулся в сторону окна. Что-то там вдали... звало меня. Импульс был таким сильным, что в душе похолодело. Появился страх, которого я не чувствовал почти тысячу лет. Точно такое же ощущение у меня было накануне смерти, в момент гибели Гришки и бегства Варвары.
  - Что с тобой? - Иван ничего не понял и попытался привстать.
  Я молча вытащил меч из ножен и стиснул ладонь правой руки на гладкой рукояти. Кто-то зовет меня. Странно. Такого никогда не было.
  - Все в порядке, - поспешил я успокоить Ваню. - В центре города что-то происходит или должно произойти. И это требует моего внимания.
  - Ты вернешься? - спросил Иван.
  Я кивнул. Сделал шаг на подоконник и рывком преодолел старые оконные стекла.
  
  * * *
  Центр города кипел чередой мерцающих огней. Здесь можно найти все - от дорогих товаров с ценой сильно смахивающей на номер сотового телефона, до приключений на одно место. Но сегодня явно не день разгулявшийся шпаны. Милицейский "УАЗ" стоял у края дороги, перед подземным переходом и стражи правопорядка с кабины молча рассматривали прохожих, обращая внимания на людей азиатского происхождения и абсолютно равнодушно пропуская молодых людей с банкой или бутылкой пива в руке. Площадь - это всегда условное место для встречи. Именно сюда я и пришел, не понимая, кто меня позвал и зачем.
  Оглядевшись, я не увидел ничего необычного, но ощущение беспокойства не уходило. Что-то должно было случиться. Я это понимал и был готов первым делом пустить меч в ход. Почему-то мне казалось, что сегодня придется им воспользоваться.
  На плечо легла чья-то легкая рука.
  - Что ты здесь делаешь?
  Это был Вестник. Он стоял и смотрел на меня. Его глаза повторяли вопрос.
  - Гуляю, - ответил я. - Решил развеяться, глотнуть свежего воздуха.
  - Не ври мне, - губы Вестника изогнулись в улыбке, - ты ведь знаешь, что мы чувствуем любую ложь.
  От него ничего не скроешь. Ходячий детектор.
  - Я не знаю, что здесь делаю.
  - Зато знаю я, - улыбка быстро сползла с лица Вестника, будто ее не было вовсе.
  - И что же?
  - Ты хочешь совершить большую ошибку!
  - Я не понимаю.
  - Посмотри через плечо. Видишь рыжеволосую девушку?
  Я повернулся и стал искать взглядом человека. Нашел почти сразу и... обалдел. Через площадь медленно шла с виду обычная девушка лет восемнадцати. Я никогда не забуду это лицо, вернувшееся в жизнь спустя тысячу лет. О Боже! Неужели?! Варвара!
  - Забудь, - говорит Вестник. - Она не та, которая была когда-то, а лишь копия, воссозданная природой спустя поколения.
  - Но, как похожа... - только и смог вымолвить я.
  - Она не Варвара! - Вестник повысил тон. Но я этого и не заметил.
  - Был сильный зов! - попытался возразить я. - Теперь понимаю, почему меня так потянуло сюда.
  - Постараюсь объяснить потолковей, - Вестник бросил взгляд на медленно удаляющуюся девушку. - Ты почувствовал ее, и воспринял это как зов. Ты должен помнить, что только благодетель или праведник может взывать в смертельной опасности.
  - Но как же... - хотел возразить я и запнулся.
  - Забудь! - повторил Вестник. - Выброси ее из головы. Она - копия. Варвару не вернуть. Она прожила свою жизнь и ушла, так как уходят все.
  Перед глазами быстро пронеслось поле, и девушка в сером сарафане с берестовой корзинкой. Она шла навстречу, улыбаясь мне.
  Нет, быть не может! Не случайно все это! Должно же быть рациональное объяснение!
  - Вижу, ты мне не веришь, - с грустью в голосе молвил Вестник. - Я никогда не был влюблен, мне, конечно, тебя не понять, но дай волю здравому смыслу, Хранитель. Тебе нельзя сильно привязываться к человеку! Можешь потерять статус чудотворца и стать благодетелем!
  - Знаешь, никогда не верил в это! - я бросил твердый взгляд на товарища.
  - Нет, нет, нет... - Вестник взмахнул руками. - Не делай этого! Вспомни Кодекс, Хранитель! Нам запрещается преступать установленные правила поведения...
  Я промолчал и пошел вперед, стараясь не упустить девушку из виду.
  
  * * *
  Ее звали Ликой. Девушке было восемнадцать лет, но она выглядела гораздо старше своего возраста. Сказалось трудное детство, горькие и серые дни переживаний от невзаимной любви, и невезение, которое время от времени ложилось на ее плечи непомерным грузом настоящего проклятия. Все это я узнал за какие-то пять минут, следуя за Ликой и не теряя ее из виду. На то и работа такая - знать и чувствовать о чем думает человек. Сильнее всего эта способность отражается в благодетелях, менее в чудотворцах. Я мимолетно перевел взгляд от рыжих волос вперед идущей девушки на свой меч. Он был при мне. А коли так, значит нечего боятся мгновенного перевода в должности. Вот когда передо мной возникнет ослепительно белый образ Магистра, который потребует сдать оружие, тогда и стоит думать об этом. Тем не менее, Вестник в чем-то был прав. Я втягивал себя в какую-то историю. Предчувствие в ожидании чего-то нехорошего истошно вопило, призывая к вниманию, где-то внутри.
  Не в первый раз, я отбрасываю все сомнения и настораживающие мысли в сторону. Следуя за девушкой, я погрузился в свои детские воспоминания.
  Детьми мы часто гуляли в лесу. В один из солнечных дней, я сопровождал Варьку. Она шла по заросшей тропке охотников, и собирала грибы. Я был рядом, крутился вокруг нее, о чем-то оживленно рассказывал и смеялся. Она мне улыбалась в ответ. Мы углубились в лес пуще положенного, а как только поняли, что ушли далеко от деревни, то сразу поспешили вернуться. Быстро нашли знакомую тропку, и пошли. Когда вдалеке показалась деревня, и лес стал редеть, у нас на пути возник старый волк. Полуслепой вожак. Здоровенный. Побитый и подранный.
  Из рассказов охотников я знал, что когда-нибудь эта участь застигает всех вожаков волчьей стаи. Появляется какой-нибудь молодой волк и бросает вызов старому. Побеждает его в поединке и сам становится вожаком. Проигравший покидает стаю и уходит в лес. Поначалу он питается полевыми мышами и охотничьими подранками, а потом, когда и вовсе обессилит, то умирает своей смертью, или под лапами какого-нибудь другого хищника.
  Матерый смотрел на нас и видимо думал, нападать ли на беззащитных ребятишек или просто уйти. Мы стояли как вкопанные. Когда волк сделал пару шагов к нам, я встал между ним и Варварой, поднял толстую палку и угрожающе сказал:
  - Уходи!
  Матерый смотрел на меня. Стоял и оценивал расстояние. Он мог бы прыгнуть и вцепится мне в горло. Мог и просто накинуться, повалить наземь и разорвать. Но он почему-то стоял и потягивал ноздрями воздух. Мне было страшно. Как за Варвару, так и за себя. Но я стоял, готовый обрушить палку на голову матерого в любой момент. Это не произошло. Волк развернулся, напоследок посмотрел на меня, и скрылся в лесной чаще.
  - Мы все под Богом ходим! - тогда сказала Варька. - Уберег нас Господь от беды.
  Сейчас я думал о том, кто и когда проклял Лику. Точнее даже не ее, а скорее родных и родственников. Над головой девушки парила темная дымка. Такое мне не в диковинку, но сейчас, это выглядело как-то особенно. Очень сильное проклятие. Родовое. Оно способно передаваться из поколения в поколение, с каждым разом наращивая силу. Большинство известных проклятий приносит носителю немало бед и несчастий. Но это...
  - Дело дрянь! - подумал я, примериваясь взглядом к дымке, над головой девушки. - Лика, ты даже не подозреваешь ни о чем, а ведь за тобой по пятам Смерть ходит!
  
  
  * * *
  Когда Лика зашла в вагон метро, я последовал за ней. Смотрел на нее, подмечал про себя, насколько она похожа на Варвару, и думал о том, что встанет на пути девушки в будущем. Я был готов ко всему. К любому варианту развития событий.
  В вагоне было мало людей. Обычно в такое позднее время люди спешат поскорее добраться домой, да и только. Когда Лика присела, я огляделся по сторонам. Вроде ничего необычного. Люди, как люди. У одного парня, беседующего с вызывающе накрашенной девушкой, за спиной стоял ангел-хранитель. Коллега бросил на меня уважающий взгляд, улыбнулся и кивнул. Я ответил ему тем же. Наверняка благодетель удивился, увидев чудотворца, опекающего человека. А может, подумал, что я так - бесцельно слоняюсь от скуки, в ожидании задания и просто стою рядом с симпатичной девушкой. Когда мы проехали станцию, и из динамиков раздался спокойный мужской голос:
  - Следующая станция "Политехническая".
  - Так, так, так.... Неужели чудотворцы стали пользоваться метро?
  Я с отвращением поморщился и повернулся на скрипучий голос. Позади меня стояло существо в черном балахоне. Никак не поворачивается язык сказать, что он похож на человека. Хотя демоны выглядят в точности, как люди. Если, конечно хотят чтобы их видели такими. В руке демона я увидел два коротких поводка, которыми он сдерживал пару псов из преисподней. Твари впивались в меня горящими глазами и попеременно издавали омерзительный рык, извергая пламя из клыкастых пастей.
  - То-то я думаю дохлой псиной завоняло, - сказал я, - В аду стало слишком жарко, Псарь? Решил прогуляться со своими шавками?
  Демон на выпад никак не отреагировал, и лишь заметил:
  - Не хочу пропустить одно знаменательное событие. Я ждал этого почти тысячу лет.
  - Да неужели? - я усмехнулся. - И что на сей раз? Мировая сходка сатанистов в Питере?
  - Как на счет человека, погибшего от родового проклятия и ангела-чудотворца, идущего по дороге в ад?
  - Чего, чего?
  - Посмотри туда, - демон кивнул в сторону сидевшего человека с газетой. С виду обычный дедушка-пенсионер. Держит в руках газету, где на первой полосе пестреет черным жирным шрифтом заголовок:
  Питерский Душитель. На счету маньяка-убийцы двенадцать жертв.
  - Скоро будет тринадцать! - с явным удовольствием в голосе заявил Псарь. - Следующим трофеем моего гениального создания станет девушка, которая сейчас за твоей спиной.
  - Хрен тебе! - зло рыкнул я, обнажая меч.
  - Хочешь перейти от угрозы к действию? - рассмеялся Псарь. - А тебе известно то, что проклятие, висящее над родом девчонки твое?!
  Я тупо уставился на демона. Если бы он сказал, что через пять минут Лукавый откроет ворота ада, и отправится с несметным войском осаждать небеса, это бы прозвучало менее удивительно. Демон с удовольствием продолжал:
  - Да, да. Освежу тебе память. Сказочку расскажу. Давным-давно жил-был молодой человек, который любил одну замечательную девушку. Приехал он домой, увидел ее, а признаться в чувствах не успел. Сожгли степняки родную деревню молодца, убили всю его родню, друга, и других ни в чем не повинных людей. Паренек погиб в неравном бою. Перед смертью он проклял будущего суженного любимой девушки, не осознавая силы своих слов и того, что подписал всему роду смертный приговор.
  - Лжешь! - вспылил я. - Лжешь, сволочь гнусная!
  - Хочешь слово в слово повторю? - улыбнулся демон, и не дожидаясь моего ответа сказал хрипящим голосом: - Будь проклят тот, кто посмеет взять тебя! Ха-ха! Хорошо сказано.
  - Будь проклят тот, кто посмеет взять тебя силой, - убитым тоном возразил я. - Вот это я хотел тогда сказать.
  - Но ведь не сказал! - воскликнул Псарь. - Как тебе известно, самое страшное проклятие рождается в устах умирающего человека. Это не бытовуха, где проклинают за какую-нибудь мелочь, а потом думают управиться с невесть откуда-то взявшимися мелкими неприятностями. Тут все серьезно. И несказанное слово существенно меняет ход дела. Проклятие истребит род, и вернется к своему хозяину. Слышал про принцип бумеранга? Вот это тебя ждет.
  - Я потеряю свою силу, - задумчиво произнес я, бросая мимолетный взгляд на узорчатую рукоять меча.
  - Когда к тебе вернется проклятье, себя потеряешь, - поправил Псарь. - И в этот момент я приду за тобой. Мой повелитель будет очень рад грешному чудотворцу! Ты станешь козырной картой в рукаве моего хозяина.
  На мое лицо наползла злая улыбка. Я согнул правую руку в локте и отбил на сгибе левой ладонью.
  - А как на счет этого?
  Демон улыбнулся и покачал головой.
  - Какой ты неблагодарный.
  - Да. Тут ты прав. Сволочь я редкостная. Ничего с собой поделать не могу.
  - Кстати, еще пара любопытных деталей, - продолжил демон, - Последняя из рода в тягости. Сказала, своему парню о ребенке, а он от нее отрекся. Вот ведь люди бывают! Где залез, там и слез! Разве это не забавно, хранитель?
  Я с трудом удержался от того, чтобы не съездить кулаком по ехидной физиономии демона. Самообладание трещало по швам. Нельзя мне с ним биться. Спровоцирую конфликт, инициирую нападение на демона. Тут уже не будут просто и равнодушно взирать ни одна из сторон, уповая на благоприятный для себя исход. Вмешается Магистр и еще кое-кто, и совсем неприятный. Тысяча чертей за пазуху! Как врезать хочется! Руки чешутся.
  Хотя я бы с удовольствием оторвал бы голову самому себе. Это же скольких я загубил? Как много людей, жизней, судеб? Тварь ли я дрожащая? Тварь! Род Варвары почти на корню извел. Осталась только Лика. Потомок той, которую любил когда-то и проклял того, кто любил ее всю свою жизнь, тем самым обрек ее род на погибель. Зря меня земля носит. Мне самое место загорать в преисподней и чтоб меня черти рогатые гладили раскаленными щипцами.
  Псарь выглядел очень довольным. Демону нравилась моя отрешенная реакция. Он продолжал:
  - Дай только время и все будет в точности, как ты думаешь! На следующей станции Лику ждет мой кровожадный гений. Она в его вкусе. Ему понравится ее убивать.
  - Я не допущу! - мой голос сорвался на крик. - Костьми лягу, но не позволю!
  Псарь на миг посерьезнел.
  - Ты не имеешь никакого права по своему желанию творить чудеса! Это идет вразрез с вашим уставом и правилами!
  - Плевать я хотел на Кодекс, раз такие дела! - я изобразил кривую усмешку.
  Демону она определенно не понравилась.
  - На кону жизнь девушки, жизнь младенца в чреве и, конечно же, твоя судьба. Ты ничего не сможешь сделать с Душителем, хранитель. Лика умрет. Проклятье убьет и тебя!
  - Ну, это мы еще посмотрим! - с вызовом ответил я. - Мы еще поглядим!
  - Я буду наблюдать! - сказал Псарь. Он взял в руки поводки и добавил: - Скоро я приду за тобой, чудотворец!
  Он испарился в воздухе вместе с адскими гончими. Напряжение спало. Я повернулся и посмотрел на Лику. Вздохнул. Бедная девушка! Если бы ты знала, кто стоит рядом с тобой!
  Когда вагон поезда приблизился к станции, Лика встала и подошла к дверям. Ухватилась за поручень. Я стоял у нее за спиной и слушал мысли девушки. Хотя внешне Лика казалась совершенно спокойной, внутри ее всю трясло. Она думала о том, как от нее отказался любимый человек и как будет в одиночку растить ребенка.
  Я собрался с силами и положил ладонь на ее плечо. Конечно же, она не почувствовала прикосновение, но ей стало легче. Я использовал прием благодетеля и взял на себя часть душевной боли и страха.
  - Все наладиться! - сказал я. - Все будет хорошо!
  
  * * *
  Когда Лика вышла на платформу, я последовал за ней. Огляделся по сторонам. Народу - яблоку упасть негде! Вот поди разбери кто тут маньяк-убийца, а кто честный добропорядочный человек!
  Но и тут мне на помощь пришло обостренное до предела чутье хранителя. Из всех людей, кто поднимался по эскалатору вместе с Ликой, я остановился взглядом на одном человеке. С виду обычный мужчина лет тридцати. Неприметный такой. В джинсах и легкой куртке-ветровке. На голове черная бейсбольная кепка с белыми буквами NY - символом всем известного американского города Нью-Йорка. Несмотря на то, что козырек головного убора закрывал от меня глаза человека, я сразу понял, куда он смотрит. Он наблюдает за Ликой! Облизывает пересохшие губы. Пальцы правой руки слегка подрагивают. Левую держит в кармане куртки. Делает вид, что смотрит вниз. Это ОН!
  - Пришла беда - открывай ворота! - я даже не заметил, как сказал это в полный голос.
  Конечно же, меня никто не услышал.
  - Гореть тебе в аду синим пламенем за твои злодеяния! - добавил я, будто надеялся, что меня услышит маньяк. - Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать.
  Вот так всегда и происходит. Стоит только совершить большую ошибку, так потом с ног собьешься, решая навалившиеся непосильным грузом проблемы. И будешь себя корить и всячески упрекать, что мол, я, такой-сякой, как мог совершить непростительную глупость?! И сколько себя не вини, легче от этого не станет. Скорее выйдет в точности, да наоборот.
  Мне было гадко. Хотелось заорать, да так, чтобы от этого крика содрогнулась подземка, любимый мой город и весь мир! Но, как гласит народная мудрость - "слезами горю не поможешь", от этого не повернется время вспять, не исчезнет с лица земли душитель-маньяк, не воссоединится в счастливом браке Лика со своим бывшим парнем, и не сгинет проклятие нависшее беспощадным роком над родом Варвары. И меч мой не переломится пополам. Я ангел-хранитель. Чудотворец. Могу подтолкнуть и уберечь храбреца, спасающего людей из горящего дома, а могу и черта в бараний рог скрутить. Вроде бы и сила есть, и возможности, каких поискать, а ведь против проклятия я практически бессилен. Тут есть над чем подумать, но времени катастрофически не хватает. Этот урод идет за Ликой. Держит от нее дистанцию в десять-пятнадцать метров. Идут на выход в город. Надо что-то делать.
  Я поравнялся с маньяком и твердо сказал:
  - Держись от нее подальше! Я слов на ветер не бросаю. Глазом моргнуть не успеешь, голову оторву! Понял?
  Нет, он меня не понял. Потому что не услышал.
  Моим мольбам не внемли даже стражи правопорядка, которых я увидел у входа в метро. Я и не надеялся, что меня услышат в полной мере. Но, как правило, когда хранители используют свой голос в качестве инструмента морального воздействия, бывает хоть какой-то положительный эффект. Человека начинает мучить совесть, или он внимает своему внутреннему голосу. Здесь никакого результата. Ровным счетом ничего.
  
  Лика почувствовала преследователя, когда попала на улицу, где совсем не горели фонари. Неподалеку светились дружелюбные огоньки жилой девятиэтажки, а совсем рядом пустым и черным строением высилась заброшенная стройка пятиэтажного дома. Когда девушка поравнялась со стройкой и пошла мимо, опасливо поглядывая в пустые оконные проемы недостроенных этажей, она почувствовала, что кто-то идет за ней. Но было слишком поздно. Он очень тихо сократил дистанцию, несколько шагов преодолел сильным рывком. Зажал рот девушки левой рукой, в которой держал заранее приготовленный платок, и потащил свою жертву на стройку.
  Я не стоял в стороне и не взирал на то, что происходит, взглядом равнодушного зрителя. Как только я не пытался предотвратить такой финал! Бил негодяя кулаками. Рубил мечом. Пытался ударить сапогами.
  А все без толку! Мои кулаки резали воздух. Меч со свистом растворялся в лице душителя и снова возвращал свою первозданную форму, когда покидал пределы человеческого тела. Про сапоги и говорить нечего.
  Лика старалась кричать, но было слышно лишь сдавленное мычание. Маньяк затащил девушку к одному из подъездов и стал торопливо обвязывать руки женскими чулками. Я понял, что карманы куртки убийцы набиты колготками. Одной парой он связывает руки, другой душит.
  Внутри меня все похолодело. Но в этот самый момент на плечо легла легкая рука.
  - Помощь нужна?
  Я повернулся.
  - Вестник!
  - Видел бы ты себя со стороны. На тебе лица нет.
  - А какое лицо будет у тебя, когда перед твоими глазами убивают ни в чем не повинную девушку, и ничего нельзя сделать?!
  - Как это ничего нельзя... - Вестник внезапно замолчал. - Я привел тебе Хранителя. Он единственный, кто может помочь.
  Рядом появился чей-то силуэт. Когда человек приблизился вплотную, я поймал себя на мысли, что стою с растерянным видом и открытым ртом.
  - Ваня?
  - Ко мне пришел Вестник и сказал, что дело жизни и смерти.... - шепотом начал Иван.
  - Не время объяснять, что и как, - перебил я его. - Если сейчас же мы не вмешаемся, Лику убьют. Ваня, Творец свидетель, я не хотел втягивать тебя в эту историю. И тебя, Вестник, тоже. Но сейчас все зависит от того, остановим мы душителя или нет.
  - Как можно его остановить? - тихо прошептал Ваня.
  - В данной ситуации возможен только один способ, - спокойно констатировал Вестник.
  
  * * *
  Необычно ощущение, когда взамен легкости, ловкости и силы получаешь тяжелый груз человеческого тела. Чувствуешь, словно руки обмотаны железными цепями, да и ноги тоже. А голова пудовая.
  Мне нечему было удивляться. Так почувствует себя любой хранитель, вселившийся в человеческое тело. Когда Вестник поведал Ивану о единственно верном способе остановить убийцу, молодой человек согласился сразу. Я вселился в тело Вани с его же разрешения и теперь был готов противостоять Душителю. Вернее почти готов. Я понимал, что рискую многим и нарушаю все установленные правила. Подвергаю смертельному риску человека, который положился на меня. Ваня вверил мне в руки самое драгоценное, что у него было. Свою жизнь.
  Вестник был рядом. Он стоял на месте и подозрительно оглядывался по сторонам. Ему что-то не нравилось, а что именно я спрашивать не стал. Просто пошел вперед. Двигался тихо, стараясь не шуметь. Хорошо бы было подобраться сзади к маньяку и свернуть шею! Хрясь и нет проблем!
  Нет, в жизни все бывает совершенно иначе. Под ногами в таких случаях должна хрустнуть сухая ветка или неосторожно заденешь какой-нибудь камень. Я стал жертвой второго обстоятельства. И ведь не успел даже прыгнуть. Душитель стоял лицом ко мне. Он обхватил одной рукой шею Лики, а другой держал нож с той стороны, где располагалась артерия. Я остановился. Откуда у него нож?
  - Стой, где стоишь! Иначе я ее убью! - угрожающе предостерег Душитель.
  - Отпусти ее! - мой голос показался мне каким-то чужим. - Я не буду следовать за тобой, не выбегу отсюда и не стану кричать, звать милицию. Я хочу только одного. Отпусти девушку!
  Лика уже не кричала. Она смотрела на меня такими умоляющими глазами, по которым нетрудно было прочитать. Она боится за меня и за свое нерожденное дитя.
  Маньяк думал недолго. Он внимательно осматривал меня.
  - Подними куртку.
  Я сделал то, что он просил.
  - Оружие есть?
  - Безоружен.
  - Тогда ладно. Так и быть.
  Я хотел было порадоваться. Неужели получилось его уговорить? Но я очень глубоко заблуждался. Убийца высвободил захват и тут же ударил Лику ножом в грудь. Она дернулась и упала. Меня прошиб холодный пот.
  Я прыгнул на Душителя и ударил его плечом. Затем, наступил ногой на руку с ножом. Ударил несколько раз кулаком по лицу. Разбил ему нос. Но этого оказалось мало. Какая-то неведомая сила обитала в этом человеке. Что-то приподняло его в воздух, и он накинулся на меня. Мы вцепились друг в друга и принялись кататься по холодному бетону.
  Вестник тем временем сидел у все еще живой Лики. Она кашляла и пыталась подняться. И он говорил, будто надеялся, что она его услышит:
  - Не двигайся. Скоро все закончится. Все будет хорошо.
  Мне приходилось тяжело. Справится с тридцатилетним мужиком двадцатилетнему парню пусть и с неплохой мускулатурой, было очень непросто. Но, часть силы чудотворца все-таки дала о себе знать. В какой-то момент, я резко схватил убийцу за голову и ударил о бетон. Сделал это еще раз и еще. До тех пор, пока с губ не полилась кровь.
  Меня выбросило из человеческого тела. Я упал и тут же попытался встать. Мне казалось, что на спину давит огромная каменная глыба. Это были ножны и меч. Первое я выронил из рук, второе - едва удержал.
  - Что со мной происходит, Вестник? - закричал я, но услышал лишь едва уловимый шепот. Неведомая сила пригибала меня к полу. Я медленно опускался на колени и совершенно не понимал, что происходит.
  - Что с ним? - Ваня оглянулся на Вестника.
  Ангел сидел рядом с девушкой с мрачным видом и смотрел на меня. Он молчал. В его взгляде я прочитал только одно. Это конец.
  - Ваня! - сказал Вестник, резко вставая с пола. - Немедленно встань у стены! Чтобы не произошло, не вмешивайся в происходящее и лучше не смотри на нас!
  Иван подчинился.
  - Что за чертовщина? - прошептал я, падая на пол. Меч выскользнул из рук.
  Рядом со мной появились три силуэта. Из темноты на меня смотрели три пары глаз. Псарь с парой своих гончих.
  - Настал сей час! - крикнул демон. В его руках сверкнула огромная секира. - Я пришел за тобой, Ратибор!
  Он замахнулся и...
  Или у меня помутилось в глазах, или мне показалось, что Вестник двигался быстрее чудотворца. Он заслонил меня от демона и со всей силы ударил того кулаком в лицо. Псарь уронил секиру, упал и зашипел от боли. Адские гончие испуганно заскулив, юркнули за спину хозяина.
  - Я не воин, - сказал Вестник, обращаясь к демону. - Но если случится Великая Война, я буду искать тебя на поле боя!
  Псарь больше ничего не сказал. Он просто вспыхнул, как просмоленный факел, который зажгли о хороший костер. Чудовища последовали примеру хозяина. Видимо оставаться наедине с Вестником им никак не улыбалось.
  Когда на стройке запахло паленой кожей, я увидел, как кто-то вдалеке идет к стройке. Это была высокая худая фигура в черном. Вестник тоже ее увидел и сразу подбежал ко мне. Помог подняться. Я нагнулся и с большим трудом поднял свой меч. Он стал таким тяжелым, что я едва мог держать его в руках.
  - Что происходит, Вестник? - хрипло спросил я.
  - Ты почти потерял всю силу чудотворца. А сюда идет Смерть. За Душителем и Ликой.
  - Его пусть забирает, - я кивнул в сторону неподвижно лежащего тела. И тут же посмотрел в сторону Лики. Она тоже лежала неподвижно, но все-таки было видно, как еле-еле вздымается грудь. - А ее я не отдам!
  - Ты понимаешь что говоришь? - Вестник удивленно посмотрел на меня. - Ты пытался! Сделал все, что смог!
  - Еще не все! - сухо заключил я и старательно поднял меч.
  - Ты безумец.
  - Спасибо, я польщен.
  - Ратибор, то, что ты сделал - было лучшей защитой на моей памяти. На такое не каждый хранитель способен.
  Когда на нас пахнуло мертвым холодом, и в душе поселился такой дикий страх, на стройке появилась высокая худощавая фигура, замотанная в длинный черный плащ. Смерть. Она всегда молчалива и беспристрастна. Для нее нет преград и барьеров. Единственное с кем она считается, это время и сам Творец Всемогущий.
  Первым делом она шагнула к Душителю. Нагнулась над его телом и провела рукой над глазами. Тут же встала и повернулась на нас.
  - Уходи! Не хочу тебя впутывать! Ты итак мне здорово помог! - я толкнул Вестника в сторону, но он вернулся на свое место.
  - Я пройду с тобой до конца.
  - Спасибо тебе за все. Ты настоящий друг.
  Смерть сделала шаг.
  - Какие у нас шансы? - спросил я.
  - Никаких.
  Она прошла еще три метра, после чего я преградил ей путь. Угрожающе поднял меч и выставил его прямо перед собой. Почему-то перед глазами на мгновение встало воспоминание о волке. Я стою, держу в руках толстую палку. Позади меня испуганная до ужаса Варька.
  Видение исчезло. Я держал в руках меч чудотворца. Хотя на самом деле уже был благодетелем. Говорил мне Вестник, чтобы не привязывался к человеку. А я не послушался.
  - Уходи! - сказал я. - Ее время еще не пришло!
  Темная фигура шагнула вперед, я замахнулся и ударил мечом. Смерть ловко поймала лезвие в воздухе, переломила сталь пополам и отбросила меня в сторону. Я пролетел десять метров и кулем осел на землю. Я видел, как Вестник прыгнул на Смерть, вцепился в капюшон руками и принялся молотить по нему кулаками. Она скинула его с себя через секунду и сделала это так, словно отмахнулась от надоедливой мухи.
  Я почему-то бросил взгляд на правую руку. Я зажимал в ней обломок меча. Рукоять с заостренным куском лезвия. Это все, что осталось от меча бывшего чудотворца.
  Когда Смерть приблизилась к Лике и нагнулась, я сделал последнее, что пришло в голову. Встал на колени, сжал обеими руками рукоять меча и приложив огромное усилие, вогнал оставшийся кусок лезвия в асфальт. Я взмолился, не выпуская рукояти из рук. Молил Творца Всемогущего, спасти и сохранить жизнь Лике и снять с нее родовое проклятие. Просил сделать так, чтобы Ваня вновь смог видеть. Просил простить Вестника. Я каялся.
  Что-то внутри дрогнуло. Я открыл глаза и увидел, как горит ослепительным светом рукоять меча. Асфальт пошел трещиной в том самом месте, где вошло обломанное лезвие. Разлом целенаправленно устремился в сторону тела Лики. Смерть нагнулась к девушке и тут же отступила. Лику закрыл столб ослепительно белого света. Я зажмурился и просто смотрел что происходит. Смерть повернулась и ушла со стройки. А свет очень быстро исчез.
  Я встал и расправил спину. Поднял глаза к небу и сказал:
  - Спасибо!
  Тут же перекрестился и опустил голову. Виноват все-таки. Улыбнулся, почувствовав, как рядом встал Вестник.
  - Ты знаешь, я думал, что это будет конец. Как ты догадался покаяться? - спросил он.
  - Давно этого не делал.
  Он рассмеялся и хлопнул меня по плечу. Тут же откуда-то справа раздался недовольный мужской бас:
  - Уж я то по плечу хлопать не буду!
  Я повернулся и учтиво кивнул появившемуся Магистру. Наставник хранителей-чудотворцев выглядел грозным и возмущенным.
  - Ты нарушил все признанные правила! Подверг опасности жизнь человека! Втянул в историю ангела-наблюдателя!
  - Вестник ни в чем не виноват, Магистр, - ответил я.
  - Можете не оправдываться. Уже поздно что-либо говорить. Сдай оружие.
  Я протянул Магистру оплавленный кусок стали.
  - Это все, что осталось.
  - Ты переведен благодетелем, - спокойно сказал Магистр. - Будешь опекать людей, раз тебе это так нравится. Приступишь к своим обязанностям сразу после того, как сделаешь одно маленькое дело.
  - Какое?
  - Тебе дано право на последнее чудо. Ты ведь прекрасно знаешь, что чудотворцем тебе уже не быть. Тебя не стали лишать это права.
  - Прямо здесь и сейчас, - тут же сказал Вестник.
  Он всегда информировал меня о предстоящих заданиях и делал это сейчас. Сразу передал мне полученную информацию:
  - Стройка, парень - двадцать лет. Слепой.
  - Что надо сделать?
  - Ты и сам прекрасно знаешь. Девушка живая. Не беспокойся.
  - Ваня! - громко позвал я. - Подойди к нам.
  Молодой человек приблизился. Он подошел осторожно, испуганно косясь в сторону Магистра.
  - Встань рядом и закрой глаза.
  Иван не спрашивая, сделал так, как я просил. Я поднес правую ладонь к его глазам и сказал напоследок:
  - Позаботься о девушке.
  - Хорошо. Она как мне кажется без сознания. Я слышал, как она дышит.
  - Теперь ты все увидишь своими глазами.
  - Что ты сказал?
  Я улыбнулся и убрал ладонь с глаз Ивана. Теперь он обычный парень, как миллионы. Возможно, он в ближайшем будущем станет биологом, или еще кем-нибудь. Теперь все в его руках.
  - Я тебя не вижу, Ратибор! - сказал Ваня, едва открыл глаза. - Я не вижу Вестника! Где вы?
  - Ты вокруг посмотри, дурачок, - улыбнулся я, кивнул Магистру и пошел по прямой асфальтированной дорожке.
  Через пять минут Иван с видом счастливого человека вынес из заброшенной стройки девушку. Она была без сознания.
  Через десять минут он донес ее до следующего квартала. Там к нему подъехала, помаргивая мигалкой, патрульная машина милиции.
  
  * * *
  
  Вестник шагал со мной рядом и тоже не собирался скрывать своего хорошего настроения под серьезной маской лица.
  - Ты мне скажи, как ты демона уложил?! - спросил я.
  - А очень просто.
  - Как? Не томи, тихоня!
  - Я его благословил.
  - Что ты сделал?!
  - Благословил.
  - Не понимаю.
  - И сказано было любить врагов наших. Помнишь?
  - Да, что-то такое всплывает в памяти.
  - Вот всю эту любовь вкладываешь в удар.
  - Надо и мне как-нибудь попробовать. Найти пару адских гончих, отработать удары.
  - Им такое вряд ли понравится.
  - Это точно!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"