Аннотация: Часов в десять утра в небе над фортом показался старый парагвайский бомбардировщик Potez 25 A2. Он сбросил на боливийские позиции бомбы и поспешил скрыться.
Часов в десять утра в небе над фортом показался старый парагвайский бомбардировщик Potez 25 A2. Он сбросил на боливийские позиции бомбы и поспешил скрыться.
Командир Первого армейского корпуса подполковник Эстигаррибия приказал приблизить паргвайские позиции к первой линии обороны форта.
Второму пехотному рехимьенто удалось перенести свои позици ближе к Бокерону шагов на двести. Приблизиться ещё ближе солдатам не дал плотный и очень прицельный огонь боливийцев. Копать траншею начали ночью при свете яркой луны.
- Слава Богу, что не так жарко! - радовался Орлов, стоя в полный рост и наблюдая, как работали солдаты его роты. - Да, и блиндаж надо мне оборудовать. Ведь неизвестно, когда падёт форт. Командир рехимьенто и командир батальона утверждают, что боливийцы уже полностью выдохлись, что у них нет ни воды, ни еды... Может быть, но признаюсь, что сражаются они отчаянно и умело.
- Мой капитан, воду из колодца принесли. - Доложил сержант Альсина и почему-то стал мяться. Было очевидно, что он хотел сказать ещё что-то, но не решался.
- Что произошло? Докладывай! - потребовал Орлов.
- Когда мы подошли к нашему колодцу, то увидели там трёх "болис". Они нашу воду набирали. Мы хотели их в плен взять, но они сразу схватились за винтовки. Мы их порубили мачете, чтобы шума не поднимать, но вот... - Альсина, не закончив фразу, замолчал.
- Всё? - поинтересовался Павел.
- Нет, не всё... Там это...
- Успокойся, сержант! Не тяни, рассказывай всё!
- Там в колодец один "боли" разрубленный упал. Так вот я теперь и не знаю что делать. Вдруг этот "боли" заразный какой был? - признался наконец-то Альсина.
- Сержант, вы убитого сразу вытащили, или он в колодце долго лежал?
- Нет, мой капитан, сразу.
- Тогда ничего страшного, воду можете пить. Но советую, даже приказываю, закипятить её.
- Да, мой капитан! - ответил Альсина повесилевшим голосом.
- Сержант, а боливийцев похоронить немедленно. Их документы сдай мне. Ясно?
- Да, мой капитан!
Утром, Орлов налил воду в котелок и, прежде чем повесить его на огонь, внимательно рассмотрел её. Вода имела странный оттенок бордового цвета.
- Сегодня уже двадцать второе сентября, четверг. Две недели парагвайцы держут в осаде форт, - размышлял Павел, медленно и тщательно бреясь. - Две недели ежедневных перестрелок и фронтальных самоубийственных атак. В моей роте уже осталось сорок восемь человек. Вчера двух солдат эвакуировали в госпиталь с признаками какого-то желудочного заболевания. Сегодня ночью ещё два солдата были укушены скорпионами... С кем брать форт? Хотя Ариас на днях сообщил, что из Исла Пой вышло подкрепление. Якобы около трёх тысяч человек. Может тогда можно и будет расcчитывать на пополнение.
- Не вставать! Сидеть! Сидеть! - вдруг послышалось из траншеи на испанском языке, но с очень сильным акцентом.
Кто-то остановился у "портьеры", сшитой из мешков, которая закрывала вход в блиндаж. Затем раздался хриплый голос, который произнёс по-русски "Хозяева дома?".
- Да! - удивлённо ответил Павел.
Портьера отодвинулась в сторону чей-то сильной рукой, и перед Орловым предстал Орефьев- Серебряков.
- Васи-лий?! - не веря своим глазам, воскликнул Павел. - Василий! Василий!
Орлов положив бритву, схватил своими огромными руками коренастого Орефьева- Серебрякова и прижал к своей груди.
- Задушишь... Задушишь ... - прохрипел тот.
- А я смотрю ты! Что ни казак, то с Дону! Садись, Василий! - Орлов подвинул гостю пустой ящик из-под патронов. - Воды, хочешь? Кипячёная! Или, постой, постой... Я сейчас кофе сварю. У меня хороший кофе есть.
- Не, Павел, спасибо! Я сейчас бы шампанского ледяного или, на худой конец, кваску холодного.
- Да, и правда говорят, что казака можно убить, но нельзя переделать. Кваску ему, здесь, подавай! - пошутил Орлов. - Ты какими судьбами здесь? Ваша кавалерия тоже форт будет штурмовать?
- Нет меня назначили командиром роты в третий батальон вашего Второго пехотного рехимьенто. Вот как... - Пояснил Василий.
- Это как? Насколько я знаю казак без коня, что воин без ружья, - пошутил Павел.
- Потери среди офицерского состава у вас огромные. Вот мне и предложили. Даже не предложили, а попросили. Вот как.. А мне что? Я и пехотой командовал и артиллерией. Ты же помнишь, как оно было в гражданскую?
- Да, конечно! - согласился с ним Орлов.
- Роту, когда принимал, то обошёл все её позиции. С командирами взводов познакомился. Все - сержанты. Вот как.. Солдаты усталые, вымотанные. В глазах -безразличие. А какие они все грязные! Босые! Мать честная! - Василий погладил свои, коротко подстриженные, волосы с большими залысинами.
- Да изменился, Серебряков! Сильно изменился! Когда я его видел в последний раз в Асунсьоне, глаза у Василия светились, а сейчас они грустные, даже "потерянные" какие-то. Щёки впали... Губы плотно сжаты. Разговаривает, как сквозь зубы. Переживает наверное сильно, только признаваться не хочет. Что же, казак в беде не плачет. - Думал Орлов, внимательно рассматривая своего гостя.
- Хожу я, значит, вдоль траншеи, как всегда, в полный рост. Боливийцы постреливают изредка по нашим позициям. Чего мне бояться? Ведь кто пули боится, тот в казаки не годится! - продолжил Василий. - Слышу вдруг, что командир батальона по телефону с кем-то разговаривает. А связь дерьмовая, поэтому комбат орёт на весь лес: " Мне здесь русского командира роты прислали, так он такой же сумасшедший, как и тот, который в батальоне капитана Ариаса. Да! Да! МбурувичА! Ходит под пулями, как с девками по бульвару гуляет! Да! Точно! Ты прав: они, русские, все сумасшедшие!"
Слышишь, Павел? Все мы, русские - сумасшедшие! - Василий грустно, одними уголками губ, улыбнулся.
- Да нет, друг, не сумасшедшие мы! Просто они не знают, что русский ни с мечом, ни с калачом не шутит! - Орлов хлопнул рукой по пустому ящику, который служил у него столом.
- А ещё, мои командиры взводов в один голос стращают меня:" Мой капитан, боливийцы очень метко стреляют, а вы - очень хорошая мишень для них".
А я им в шутку говорю, что сегодня не тот день, чтобы умирать. Они, конечно, шуток наших русских не понимают и спрашивают: " Это как, не тот день?".
Я им объясняю, что день сегодня жаркий, чтобы умирать. Не понимают! - засмеялся Василий.
Вместе с ним громко смеялся и Орлов.
- Павел, я хотел у тебя спросить: сколько у тебя солдат в роте? - поинтересовался Орефьев- Серебряков.
- Сорок восемь осталось.
- А у меня тридцать восемь! - тяжело вздохнул Василий.
- Ты хоть водички попей! А то пришёл в гости и от всего отказываешься. - Орлов налил полную кружку и протянул её своему другу.
- Спасибо! - поблагодарил Василий и мелкими глотками, стараясь не пролить ни одной капли, выпил её до дна.
- Большие потери несём из-за бессмысленных фронтальных атак. Будто-бы по другому нельзя больше форт взять! - с горечью произнёс Павел. - Сколько раз я моему комбату предлагал изменить тактику... Он выслушивал, но делал всё по- своему!
- Что же теперь поделаешь? - грустно пожаловался Василий. - Мы в другой стране... У нас в кавалерийском рехимьенто тоже самое было ... Вот как, Павел! Да, кстати, хочу у тебя спросить, как у тебя с испанским языком?
- Нормально! Говорю, понимаю. Только на гуарани, конечно, ничего.
- Молодец ты, Павел! Я гораздо дольше тебя живу в Парагвае, но язык так и не выучил. Терпения всё время не хватало. Об этом сейчас очень жалею. Но ничего, когда закончится война, и я обязательно его одолею.
Да, ещё хочу спросить тебя, Павел, почему тебя Мбурувичей все кличат? Это вообще что обозначает?
- МбурувичА - это на языке гуарани значит "Большой командир". Ты же знаешь, Василий, что в этой стране существует привычка давать всем прозвища. Так вот и меня эта участь не миновала. - Объяснил Орлов.
- Теперь мне всё ясно! А то всё время слышу "МбурувичА, сделал. МбурувичА - храбрый". - Орефьев- Серебряков резко поднялся:
- Хорошо в гостях, но идти надо! Думаю, что на днях снова к тебе забегу. Или ты, Павел, заходи! Ведь рядом находимся ! А?
- Обязательно, Василий! - Пообещал Орлов.
На прощание они крепко обнялись. У Павла было чувство, что он прощался с родным ему человеком, которого знал всю свою жизнь.
К вечеру в небе над Бокероном появился парагвайский бомбардировщик Potez 25 A2 . Он торопливо сбросил сбросил бомбы на боливийские позиции и скрылся за горизонтом.
А утром на низкой высоте над траншеями Второго рехимьенто медленно пролетел уже боливийский бомбардировщик Breguet 18. Он развернулся и стал почему-то делать заход на форт
- В траншею! Траншею! - закричал Орлов, и за ним эту команду повторили командиры взводов.
Павел был уверен, что сейчас с самолёта посыпятся бомбы. Но вниз упали несколько ящиков и больших мешков. После чего Breguet 18 взмыл вверх и быстро исчез за горизонтом.
Странный груз упал как раз между колючей проволокой первой линии обороны форта и траншеей роты Орлова.
- Мой капитан, разрешите нам притащить это шмотьё? - умоляющим тоном попросил сержант Лескано, азартно блестя глазами.
- Давай! Только без меня не открывать! - разрешил Павел.
- Да, мой капитан!
Лескано взял с собой человек десять. Они ползком, под обстрелом противника, приволокли сброшенные бомбардировщиком мешки и ящики.
- Всем отойти! - приказал Орлов и подошёл к маленькому ящику, сделанному из толстенных досок.
Очень внимательно осмотрев его, Павел взял свой мачете и принялся открывать крышку. На удивление она поддалась очень легко. Внутри ящика находились различные медикаменты, в том числе и ампулы,бережно завёрнутые в марлю и бинты.
- Лескано, отнести всё это в гспиталь! - приказал Орлов.
- Да, мой капитан! Будет сделано! Разрешите только мешки проверить?
- Давай!
В мешках оказались свежие, совсем недавно пожаренные на углях, куски говяжьего мяса. Они источали настолько ароматно-дразнящий запах, что все солдаты невольно стали глотать слюну.
- А вдруг оно отравленное? - вслух усомнился Орлов.
- Да не может быть, мой капитан! Боливийцы его для своих, которые в форте сидят, приготовили. И медикаменты им сбросили, но промахнулись. - Убедительно развеял его сомнения сержант Альсина.
- Так мы попробуем мясцо, мой капитан? - поинтересовался Лескано, не сводя своих глаз с мешков.
- Давайте, пробуйте! - нехотя разрешил Орлов.
Всем солдатам досталось по куску мяса. Они их проглотили за несколько минут без соли и хлеба.
- Вот видите, мой капитан, ничего не произошло. - Доложил Лескано, вытерая ладонью свои, в жиру, губы.
Двадцать третьего сентября тяжело заболел командир третьего батальона Второго рехимьенто. Его срочно эвакуировали в тыл. Временно командовать этим батальоном был назначен капитан (НС) Василий Орефьев- Серебряков.
В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое сентября гарнизон форта предпринял яростную контратаку с целью прорвать осаду. Основной удар пришёлся на батальон капитана (НС) Орефьева- Серебрякова. Его солдаты стояли насмерть, не давая приблизиться к их линии обороны. Орефьев- Серебряков находился в самых опасных местах. В один из самых критических моментов он лично стрелял из пулемёта по наступающему врагу, громко крича при этом: "Сегодня не тот день, чтобы умирать!" .
По боливийцам ударила парагвайская артиллерия, и они вынуждены были отступить в форт.
Этой ночью солдаты третьего батальона впервые увидели своего командира в действии. Он сразу же завоевал их уважение своей храбростью и полным презрением к смерти.
Днём, двадцать четвёртого сентября,с запада показался боливийский бомбардировщик. Снизившись, он сбросил ящики и мешки, которые упали на территорию форта.
- Эх, не повезло нам сегодня! "Болис" всё сожрут! - огорчился сержант Лескано, наблюдая за самолётом в бинокль.
Вечером двадцать четвёртого сенятября парагвайцы взяли в плен боливийского сержанта Бритоса, который выполняя задания командира гарнизона Бокерона майора Марсана, вышел из форта с целью добраться до фортина Лара. Сержант должен был доложить боливийскому командованию о ситуации, в которой находились защитники Бокерона.
Во время допроса Бритоса выяснилось, что парагвайская артиллерия полностью разрушила колодец пресной воды, находившийся внутри форта. Вместе с продуктами питания и медикаментами солдаты гарнизона получили листовки подписанные генералом Кинтанилья, в которых он требовал от них продержаться ещё десять дней. Также пленный признал, что у зашитников форта осталось совсем мало патронов и снарядов.
После анализа этой информации, подполковник Эстигаррибия принял решение предпринять "последний и решающий штурм Бокерона".
На участке в двести метров была сконцентрирована вся парагвайская артиллерия, которая начала ураганный огонь по форту. Затем в атаку в этом секторе перешли пехотинцы некоторых рехимьенто. Батальоны капитана Орефьева-Серебрякова и капитана Ариаса в этом штурме участия не принимали.
В отдельных местах парагвайцам удалось приблизиться к боливийским траншеям первой линии обороны на расстояние двести метров, где они, используя рельеф местности, создали плацдармы для последующих атак. У защитников Бокерона уже не было ни сил, ни патронов, чтобы их выбить оттуда.
Двадцать восьмого сентября капитан Орефьев-Серебряков получил приказ произвети атаку неприятельских позиций в секторе напротив флагштока, на котором развивался боливийский флаг. Василий, выслушав командира рехимьенто, ответил:
- Да, мой майор!
Орефьев- Серебряков вёл свой батальон в указанный сектор. Уже на подходе к первому "острову" его вдруг пронзила мысль: " А как же мне приказал майор? Обойти первый и второй "остров" и затем начать штурм или ударить по боливийцам между "островами"?"
- Не понял я приказа! Не понял! Ведь майор так быстро говорил... Ну я и дурак! - в сердцах ругал себя Василий. - Что теперь делать? Ладно, обогнём второй "остров", а там видно будет.
Солдаты спешили за своим командиром батальона. Справа от них шёл ожесточённый бой, и все понимали, что надо торопиться. Обойдя второй "остров", третий батальон Второго пехотного рехимьенто вдруг вышел в тыл Шестого пехотного рехимьенто, штурмовавшего форт. Теперь Орефьев- Серебряков понял, что наступать им надо было в секторе, который находился между " островами".
- Возвращаемся назад! Бегом! Бегом! - приказал он удивлённым командирам рот.
- Стоять! Всем на месте! - вдруг послышался громкий голос. Это был незнакомый старший лейтенант в чистом и выглаженном мундире. Его сопровождали три солдата.
- Я офицер по личным поручениям командира Первой дивизии, старший лейтенант Ороньо. - Представился офицер, отдавая Василию честь.
- Капитан Орефьев- Серебряков исполняющий обязанности командира третьего батальона Второго пехотного рехимьенто!
- Мой капитан, Вас немедленно требует к себе комдив! Пойдёмте со мной! Ваши солдаты должны остаться здесь! - тоном приказа сообщил старший лейтенант.
Командиром Первой дивизии оказался высокий и худой, лет тридцати пяти, майор с озабоченными глазами и морщинистым лбом.
- Капитан, мне доложили, что вы с своим батальоном бродите по тылам в то время когда идёт решающий штурм форта! Что происходит? - возмущённо закричал комдив.
- Прощу прощения, мой майор! Я не правильно понять приказ командира рехимьенто. - Объяснил Василий.
- Как не правильно понять!
- Я получить приказ наступать на сектор, где флагшток. Но я понять, что надо наступать после как обогнуть два "острова".
- И что вы собираетесь делать сейчас, капитан? - ехидно осведомился командир дивизии.
- Батальон выполнять ваш приказ, мой майор!
- Хорошо! Очень хорошо! Сейчас срочно атакуйте боливийские позиции на правом фланге Шестого пехотного рехимьенто. Этот сектор как раз и располагается у кромки второго "острова". Повторите мой приказ, капитан!
- Атаковать позиции противника там, где есть правый фланг Шестого пехотного рехимьенто, мой майор!
- Выполняйте, капитан!
- Да, мой майор! Я немедленно выполнять ваш приказ! - Василий отдал комдиву честь и бегом направился к своему батальону.
На позициях уже никто не стрелял. Очередная парагвайская атака была отбита. И вдруг в этой напряжённой тишине раздался громкий голос Серебрякова-Орефьева:
- Примкнуть штыки! За мной в атаку! За Парагвай!
Солдаты Шестого пехотного рехимьенто, лежавшие на земле в ожидании дальнейших приказаний, с любопытством смотрели на неизвестно откуда появившегося капитана с "Браунингом" в руке и следующим за ним, как на параде, батальон. Зрелище было настолько неожиданным, как для них, так и для боливийцев, что защитники форта не стреляли.
Третий батальон твёрдым и уверенным шагом приближался к проволочному заграждению первой линии обороны Бокерона. В лучах яркого солнца блестели штыки. Стояла тишина... Только слышалось бряцание фляжек и котелков... Всё ближе и ближе...
Когда до боливийских позиций оставалось шагов тридцать, Капитан Орефьев- Серебряков громко закричал:
- За Па-ра-гвай ! - и побежал на позиции наприятеля.
Только тогда и очнулись защитники форта. По батальону ударили из пулемётов.
Первым был сражён командир батальона. Его, смертельно раненого, удалось вытащить с поля боя. Когда Орефьева-Серебрякова несли на носилках в полевой госпиталь, он находился в полном сознании. Увидев командира Первой дивизии, Василий попросил санитаров остановиться.
- Я выполнил ваш приказ...мой майор, - обратился к нему Орефьев-Серебряков, но,но...
Голос капитана стал очень слабым.
- Но не смог захватить вражеских позиций. Наверное - это судьба... - Командир батальона замолчал.
- Какой прекрасный день, чтобы умереть! - едва слышно прошептал после паузы свои последние слова Орефьев-Серебряков.
Пожилой санитар с нашивками капрала, громко, навзрыд, зарыдал. У молодого лейтенанта, стоявшего рядом с командиром Первой дивизии на глазах появились слёзы.
Так погиб первый русский доброволец, капитан (НС) Василий Орефьев- Серебряков.
Во время этого штурма некоторым парагвайским подразделениям удалось захватить на своих участках наступления первую линию траншей противника. Среди них была и рота капитана (НС) Орлова.
Теперь, сидя на дне траншеи, Павел ждал контрнастаупления боливийцев.
- Не допустят же они, чтобы мы, в таком малом количестве, находились здесь! - размышлял Орлов. - Если начнут своё наступление до вечера, то будет хорошо для нас. Если - ночью, то всё может осложнится. В темноте удар по нашим флангам может...
- Мой капитан, мой капитан, боливийский истребитель! - закричал, находившийся в нескольких метрах от Павла, солдат Каманьо.
Орлов встал и, приложив бинокль к глазам, сразу же нашёл в безоблачном небе одинокий VickersVespa.
- Сейчас, наверное, и бомбардировщики появятся. - Решил Павел, продолжая наблюдать за истребителем.
VickersVespa, сделав несколько кругов над фортом, скрылся.
- Странно! Очень странно! - вслух произнёс Орлов. - Гарнизон тоже пока ничего не препринимает. Что же просиходит?
Павел не мог знать, что силы боливийцев, защищавших форт, были уже на пределе. Сорок восемь часов защитники Бокерона не пили ни глотка воды. Запасы продовольствия у них закончились ещё три дня назад. На каждого солдата приходилось всего по пять патронов. Последние артиллерийские снаряды были израсходованы утром при отражении яростного паргвайского штурма. У боливийских солдат не было сил даже для того, чтобы похоронить своих погибших товарищей. Их телами, разлагавшимися на солнце, были полны траншеи...
- А вот бы рискнуть и ударить по второй линии обороны? - вдруг пришла Павлу совсем шальная мысль. - А что, рванём в горку всем батальоном, и не успеют боливийцы очухаться. Ну на это капитан Ариас никогда не согласится! А зря! Вот-вот сюда подойдёт весь батальон и можно было бы...
Орлов стоял в траншее, которая ему была по грудь, рассматривая в бинокль вторую линию обороны форта.
- Так сколько мы на нашем участке имеем пулемётных гнёзд? Одно, второе, тре...
Что-то с силой ударило в правое плечо Павла, и тут же сильная боль пронзила всё его тело.
- А-а-а-а !!! - закричал он, падая на дно траншеи и теряя сознание.
Орлов очнулся от того, что его волокли по земле.
- Ку-ку -да-а-а вы ме-ня-я? - с трудом спросил он.
- Держитесь, мой капитан! - услышал он в ответ голос сержанта Лескано. - Сейчас...
Павел снова потерял сознание.
Когда он пришёл в себя, его быстро несли уже на носилках.
- Ох и тяжёлый! Вчетвером тащим, руки не выдерживают... - раздался чей-то очень знакомый голос. А затем кто-то начал кричать что-то на гуарани.
Орлов лежал на носилках возле палатки, периодически теряя сознание.
- Крови потерял много! - кто-то сильно схватил его за плечо.
- Больно! - хотел закричать Павел, но из его горла вырвался лишь слабый стон.
- Мой подполковник, я прошу вас срочно прислать нам санитарный самолёт, - умоляюще орал кто-то в палатке. - У нас есть раненые офицеры. Среди них капитан... капитан МбурувичА. Да, мой подполковник, тот самый! Благодарю вас, мой подполковник!
Через три часа Орлова прооперировали в полевом госпитале военной базы Исла Пой, куда он был доставлен санитарным самолётом по личному распоряжению командующего Первым армейским корпусом подполковника Эстигаррибия.
Павел пришёл в сознание утром двадцать девятого сентября. В это время над фортом Бокерон поднимали белый флаг, а на колючую проволоку боливийцы вешали своё нижнее бельё, имевшее когда-то тоже белый цвет.
Орлов лежал под навесом, наспех сооружённом из веток, на деревянном топчане, сбитом из стволов неошкуренных молодых деревьев. Было душно... Очень душно...