Аннотация: Политическая ситуация в Парагвае накалялась каждый день. На улицах постоянно собирались огромные толпы людей, энергично требовавших немедленной отставки президента страны и всего кабинета министров.
Наступил июль. Вместе с ним пришли и холода. Павел никогда не думал, что здесь, в тропиках, может быть так холодно. Под утро тепература падала до 2 градусов тепла. В доме, где никогда не было печки, становилось очень прохладно и неуютно. Днём лучи солнца прогревали воздух до 20- 25 градусов.
Политическая ситуация в Парагвае накалялась каждый день. На улицах постоянно собирались огромные толпы людей, энергично требовавших немедленной отставки президента страны и всего кабинета министров.
Газеты ежедневно сообщали о вооружённых стычках парагвайских патрулей с разведгруппами боливийской армии.
- Вот видите, мой дорогой друг, какие вы гигантские успехи делаете в изучении испанского языка! - не уставал хвалить Павла его репетитор, - а помните, что вы сказали во время нашей первой встречи? Забыли? А я вам, мой дорогой друг, напомню: "Старого учить, что мёртвого лечить! У вас, Павлик, проснулись способности! Я их разбудил, а вы их заставили работать, благодаря вашей колоссальной силе воли.
Орлов выбрал из газет несколько очень заманчивых объявлений о продаже огромных земельных участков в зоне, прилегавшей к городу Консепсьон. Павел написал об этом Виктору в очередном письме, а также решил, в начале августа, поехать туда, чтобы увидеть всё своими глазами.
Утром 17 июля Орлов проснулся от шума беспорядочных выстрелов и людских криков. Оказалось, что парагвайцы в результате молниеносной атаки выбили боливийцев из фортина Карлос Антонио Лопес. Толпы народы вышли на улицы, чтобы отпраздновать это грандиозное событие. Так как многие парагвайцы имели личное оружие, то они старались продемонстировать свою радость, стреляя из него в воздух.
- Прав был Лев Оранжереев, когда сказал в ресторане, что надо ожидать репрессалий со стороны Парагвая. - Вспомнил Павел.
С этого дня драматические события в Северном Чако стали развиваться с невероятной быстротой. 27 июля боливийцы захватили фортин Корралес. 28 июля после непродолжительной обороны пал парагвайский фортин Толедо. 31 июля был боливийцами был захвачен фортин Бокерон.
На улицах Асунсьона горели костры, люди били в барабаны, стреляли... Студенты предлагали немедленно создать народное ополчение для защиты Родины... В адрес президента и правительства посылалась нецензурная брань... Многие магазины ирестораны закрылись из-за опасения вспышки народных волнений...
Павел проснулся от звенящей тишины. Выйдя из дому, он увидел, что улицы были пусты. О недавних массовых протестах напоминали только лишь кучи мусора и ещё теплившийся жар в сгоревших кострах. Орлов медленно шёл по проспекту Колумбия в надежде найти открытый ресторан и позавтракать... И вдруг... Тишина взорвалась звонкими криками босоногих мальчишек, продававших газеты.
- Президент Гужжари объявил всеобщую мобилизацию!!! Президент Гужжари подписал декрет о мобилизации всех мужчин в возрасте от 18 до 50 лет! Читайте в газетах адреса мобилизационных пунктов! Все в армию! Всеобщая мобилизация!!! Всеобщая мобилизация!!!
Не дождавшись Григора, Павел, после обеда, сам вышел на прогулку. По городским улицам нельзя было пройти. Десятки тысяч людей собрались в центре Асунсьона:
- Теперь мы покажем "болис", что такое война против нас! - кричал в жестяной рупор неряшливо одетый юноша.
- Мы покажем, покажем!!! - вторила за ним толпа.
Били барабаны... Какой-то старик, лет семидесяти, пританцовывая босыми мозолистыми ступнями по брусчатке, пыталсявыстрелить в воздух из древнего кремнёвого ружья. Рядом с ним группа подростков раздирала в клочья боливийский флаг.
- Все на мобилизационные пункты! - послышался голос с другой стороны улицы.
Это был невысокий мужчина одетый в военную форму с жестяным рупором в руках.
- На мобилизационные пункты! На мобилизационные пункты!!! - заревела толпа. -Да здравствует Парагвай! Смерть Боливии! Да здравствует Парагвай!!!
Григор появился только к вечеру. Выглядел он растерянным и очень озабоченным.
- Вы, Павлик, выходили сегодня в город?
- Да, конечно.
- Видели, что делается на улицах?
- Да.
- Думаю, мой дорогой друг, что нам надо бы сейчас совершить прогулку.
Они шли по улицам Асунсьона. Возле дверей мобилизационных пунктов стояли длинные очереди мужчин разных возрастов. Он курили самодельные сигары огромных размеров и чём-то оживлённо беседовали.
-Давайте спустимся к реке! - предложил Григор.
На столичной пристани стоял хаос. Огромные толпы, в основном хорошо одетых молодых мужчин, с баулами и чемоданами старались попасть на пассажирский пароход. Периодически вспыхивали ссоры из-за места в очереди.
- Это куда они? - удивился Павел.
- Те, кого мы недавно видели у мобилизационных пунктов, идут на войну. А вот эти, стремящиеся любой ценой сесть на пароход, бегут от неё в Аргентину. - Пояснил репетитор.
Рано утром появился Маковский. За время своего отсутствия он сильно похудел и осунулся.
- Владимир, вид у тебя нездоровый. Случилось что-нибудь? - поинтересовался Орлов.
- Устал, как собака, от жизни в этой проклятой сельве! Обо всём потом тебе подробно расскажу. А сейчас, Павлик, идти надо. - Ответил его друг.
- Куда?
- Все наши в доме у Корсакова собираются. Разговаривать будем.
Дверь на улице Исабель Ла Католика им открыл мужчина лет сорока, роста чуть выше среднего, очень хрупкого сложения. Его волосы были тщательно зачёсаны на правую сторону с идеальным пробором. Красивое лицо немного портили чуть оттопыренные уши... Это был хозяин дома.
- Здравствуйте, господа! Я - Николай Корсаков.
- Павел Орлов!
- Владимир Маковский!
- Проходите, пожалуйста!
Орлов и Маковский прошли вслед за хозяином дома через длинный и узкий коридор и оказались в небольшом маленьком дворике. Здесь, в тени высокой старой магнолии, сидела группа мужчин. Павел сразу же увидел среди них Юрия Бутлерова и братьев Оранжереевых.
- Господа, честь имею представить вам Павла Орлова и Владимира Маковского! - торжественно объявил Корсаков.
Через несколько минут Павел познакомился с находившимися во дворике: Евгением Тимченко, Борисом Касьяновым, Василием Орефьевым-Серебряковым, Владимиром Башмаковым, Николаем Гольдшмидтом, Владимиром Порфененко, Николаем Ходолеем, Всеволодом Каннониковым, Николаем Голушкевичем. Все они были офицерами- белогвардейцами, приехавшими в Парагвай в разные годы в поисках лучшей жизни.
- Господа! - обратился Корсаков, - я всех вас попросил прийти ко мне для того, чтобы мы, русские, живущие в Парагвае могли высказаться и выработать совместные действия для всей нашей общины. К большому сожалению, генералы Беляев и Эрн не смогли прибыть. Их срочно пригласил к себе военный министр. Но, прежде чем отбыть к нему на встречу, Иван Тимофеевич успел поговорить с Юрием Бутлеровым. Ему я и предоставляю слово.
- Господа, генерал Беляев сказал мне, что вчера во время беседы с ним президент Парагвая просил нас, русских офицеров, имеющих боевой опыт, помочь парагвайскому народу в это трудное время. - Начал говорить, встав со стула, Бутлеров. - Как вы знаете парагвайская армия находится в стадии реформирования. С началом всеобщей моблизации количество подразделений стремительно увеличится. В связи с этим остро встанет вопрос о командирских кадрах. Их, как вы прекраснопонимаете, нет. Мы, русские, единственные, кто может оказать реальную и действенную помощь. Президент просил помочь в создании боеспособных вооружённых сил Парагвая.
Бутлеров закончил говорить и сел. Встал Корсаков.
- Господа, разрешите мне сказать несколько слов. Двенадцать лет назад мы потеряли нашу Родину-Россию. Сегодня, если мы останемся безразличными к судьбе парагвайцев, то мы потеряем и вторую нашу Родину - Парагвай! Ведь нас здесь приняли как родных! Поделились чем смогли... И наш долг помочь этой стране. Или, господа офицеры, у кого-то из вас будет другое мнение?
- Правильно! За добро надо платить добром! - сказал Павел.
- Ты, прав, Корсаков! Только как мы сможем воевать, не зная Уставов парагвайской армии? Надо бы их изучить или прочитать хотя бы... - послышалось мнение Бориса Касьянова.
- Времени на изучение Уставов у нас нет. Нам придётся вести только что сформированные части в бой. А как это делается мы, прошедшие две войны, знаем и безУставов. На месте разберёмся! - последовало мнение Игоря Оранжереева.
Орлов внимательно слушал и вспомнил разговор месячной давности, который состоялся в ресторане.
- Как правы были его собеседники тогда! И всем сейчас ясно, что ситуация у парагвайцев просто катастрофическая. Им надо помочь. А помочь ближнему-это святое дело!
- Господа, у кого есть вопросы? - спросил Бутлеров.
- Есть! Разрешите? - поднялся Павел со своего стула.
- А как записаться в добровольцы? В любом мобилизационном пункте или в другом месте можно? И какие документы необходимо предоставить?
- Да, очень правильный вопрос! - ответил Бутлеров.- Каждый из вас, кто принял решение стать добровольцем, должен со своим паспортом, где стоит парагвайская виза и каким-нибудь документом, оставшимся от службы в Российской Императорской армии или Добровольческой армии, где указан ваш последний офицерский чин и должность с надлежащей печатью, прибыть в комнату номер 4 Министерства иностранных дел. Там с этого документа сделают перевод на испанский язык, а с паспорта снимут копию. Затем с этими бумагами вы должны явиться в Мобилизационное управление военного министерства.
Ровно в восемь часов утра следующего дня Орлов прибыл в министерство иностранных дел. Павел был уверен, что будет первым, но ошибся. У запертой двери комнаты номер 4 уже стоял Николай Гольдшмидт.
- Что ещё закрыто? - удивился Павел, подавая руку Николаю.
- Как видите!
Минут через пять пришли Юрий Бутлерови бывший офицер Донского казачьего войска Василий Орефьев-Серебряков, коренастый мужчина лет сорока с живыми серыми глазами, одетый в военную форму цвета зелёных оливок, но без знаков различия.
Только в половине девятого появилась сотрудница МИДа, женщина лет сорока пяти, с гладкими зачёсанными назад короткими волосами, толстых очках и большими серьгами в ушах. Она с неподдельным изумлением осмотрела мужчин, стоявших у дверей её кабинета.
- Здраствуйте! Вы что, все ко мне?
- Да! - бодро подтвердил Гольдшмидт.
- Тогда заходите! - пригласила она, открывая двери.
Гольдшмидт объяснил чиновнице, с какой целью они беспокоили её в столь ранний час.
- Оставляйте ваши документы. Через три дня всё будет готово. - Сказала она, изображая улыбку.
- Через сколько?! - в один голос громко спросили Бутлеров и Гольдшмидт.
- Через три дня! Ведь здесь очень много работы! - ответила чиновница и строго посмотрела на них поверх своих очков.
- Простите, но лично нам господин президент сказал, что документы для добровольцев, идущих на войну, будут оформлять очень быстро! - Объяснил Бутлеров.
- Какой президент? - не поняла чиновница и надула свои полные губы.
- Как какой ?! Президент Республики Парагвай господин Гужжари. - Сказал Бутлеров и ткнул пальцем в потолок.
- Хорошо! Завтра утром документы будут готовы. Приходите в это же время! - пообещала чиновница, грустно смотря на них поверх своих очков.
Следующим утром Орлов пришёл к половине девятого. Его уже ждали Николай Гольдшмидт, Юрий Бутлеров, Василий Орефьев-Серебряков и Борис Касьянов.
- Павел, забирай свои бумаги и пойдём в Военное министерство.
Здесь, в мобилизационном управлении, седой коренастый мужчина в военной форме цвета зелёных оливок с погонами, на которых красовалось по одной большой белой звезде, попросил их документы, а затем раздал каждому по листу бумаги.
- В пробелы вставьте свои имена и фамилии. Затем прочитайте, и если у вас нет возражений - подпишите! - приказным тоном объяснил он.
Орлов силился прочитать расплывчатый машинописный текст, сделанный через старую копирку, но никак не мог ничего понять.
- Юра, что здесь написано? - обратился он тогда к Бутлярову.
- Это бланк прошения о вступление добровольцем в парагвайскую армию. Здесь указаны законы, уставы и так далее.. Ты подписывай.
Павел вписал свои фамилию и имя, а затем поставил подпись.
Чиновник в военной форме собрал все листы.
- Подождите меня в коридоре! Я - к министру! Скоро буду! - распорядился он, выходя из кабинета.
- Юра, а какой чин у этого седого? - поинтересовался Павел.
- Лейтенант.
По коридору взад и вперёд сновали десятки людей: военные в полевой форме, военные в парадной форме, гражданские в костюмах с галстуками, женщины с папками под мышками...
- Юра, а этот, который мимо нас только что прошёл. Юноша, у него на погонах две большие звезды. Это какой чин? - прошептал Павел на ухо своему другу.
- Старший лейтенант. Если три звезды на погонах, то - капитан. У майора одна звезда такого же размера, но на концах погонов нашиты по одной лычке. У подполковника - две звезды и на концах погонов - по лычке.
- Понял! Спасибо! - поблагодарил его Орлов.
Появился седой лейтенант и пригласил всех их войти в его кабинет.
- Господа, разрешите зачитать только что подписанный приказ военного министра:
Орефьеву-Серебрякову Василию присвоить чин капитана(honoriscausa) и назначить командиром эскадрона Второго кавалерийского рехимьенто.
Касьянову Борису присвоить чин капитана (honoriscausa) и назначить командиром эскадрона Второго кавалерийского рехимьенто.
Бутлерову Юрию присвоить чин капитана (honoriscausa) и назначить командиром эскадрона Второго кавалерийского рехимьенто.
Гольдшмидту Николаю присвоить чин капитана (honoriscausa) и направить в личное распоряжение командующего Первым армейским корпусом подполковника Хосе Феликса Естигаррибия.
Орлову Павлу присвоить чин капитана (honoriscausa) и назначить командиром роты Второгопехотного рехимьенто.
Лейтенант внимательно посмотрел на лица новых офицеров парагвайской армии и добавил:
- Президент республики своим указом должен потвердить этот приказ военного министра. Но это всего лишь формальность, поэтому я вас, господа, имею честь поздравить лично от себя. Также, от имени всего парагвайского народа выражаю вам признательность за вашу помощь в такое сложное для нас время. Сейчас вы должны пройти на склад и получить офицерское обмундирование. Затем сфотографироваться на удостоверение и личное дело в управлении кадров. Завтра, целый день, вам даётся на сборы и прощание с родными. Послезавтра прошу вас прибыть ко мне за направлениями в места службы. Вопросы есть?
Вопросов было много, но оставалось мало времени, поэтому все промолчали.
- Чины наши российские нам- то сохранили! - С удовлетворением произнёс Василий Орефьев- Серебряков,когда они вышли из кабинета. - Ну что, господа, поужинаем в ресторане ?
- Господа, лично я - с удовольствием! - ответил Павел и тут же задал мучавший его вопрос, - а что обозначают слова honoriscausa, добавляемые после произношения чина?
- Я думаю, что здесь так почётно называют иностранных добровольцев, чтобы отличить их от национальных военнослужащих. - Высказал своё мнение Гольдшмидт.
- Да, я тоже так думаю. - Согласился с ним Бутлеров.
- Господа, давайте завтра встретимся в "Испанской таверне" - предложил Павел.
Все его товарищи с видимым удовольствием согласились поужинать завтра в этом известном в парагвайской столице ресторане.
На вещевом складе Павлу с трудом подобрали полевое обмундирование.
- Простите, мой капитан, но парадного обмундирования вообще не осталось. А для вас я должен сделать специальный заказ. Очень большой размер! Мой капитан, вы мне позволите снять с вас мерочку. - Несколько сконфуженно объяснился старый каптенармус с двумя нашивками на рукавах гимнастёрки.
- Да, конечно! - ответил Орлов, удивляясь о том, как здесь обращаются к старшимпо чину или по должности. Выходит, что я ко всем, начиная от майора и выше должен говорить "мой майор", "мой подполковник"...
Сапогов для Павла не нашли.
- Я даже и не подозревал, что такой размер существует! А ведь я на этой службе уже почти тридцать лет! Прошу прощения, мой капитан! - виновато произнёс каптенармус.
- У с меня своис прежней службы остались. - Успокоил его Орлов, подумав, что правильно сделал, взяв с собой в Парагвай свои почти новые офицерские сапоги, которые он не надевал уже много лет.
Фотографом в управлении кадров оказался низкого роста мужчина, с большими залысинами и огромным носом.
- Надевайте гимнастёрочку! Погончики приложите! Дома будете их пришивать, погончики. Сейчас времени нет... - Начал бубнеть фотограф...
Павел развернул гимнастёрку цвета зелёных оливок. Начал надевать, и вдруг на него напала оторопь...
- Как то странно ... Я, русский офицер, надеваю обмундирование чужой мне страны, чтобы помочь её народу... А я ведь не смог отстоять свою Родину... Неисповедимы пути твои, Господи...
Вернувшись домой, Орлов пришил погоны, подогнал портупею, почистил сапоги... Надев фуражку, он с приятным удивлением отметил, что круглая кокарда на ней была выполнена в цветах парагвайского национального флага: красного, белого, синего.
- Боже мой! Так это цвета флага Российской империи, только в другом расположении! Какое совпадение! Я раньше даже как-то и не задумывался об этом!
Утром пришёл Григор.
- Здравствуйте, мой дорогой друг! Я зашёл узнать, что случилось. Ведь два дня прихожу, а на вашей двери записка с извинениями. Может вам нужна моя по... - он осёкся, увидев висевшее на стуле новое обмундирование с офицерскими погонами.
- Павлик, это что же вы надумали? - тихим голосом спросил Григор после долгой паузы и ткнул пальцем в сторону стула.
- На войну ухожу, мой дорогой учитель!
- Зачем? За-чем-м-м! - завопил Григор, - вам, Павлик, что больше делать нечего? Посмотрите на других ваших соотечественников! Все они здесь хорошо устроились: работают советниками в министерствах, инженерами, преподавателями в университете, в военном училище...Попросите кого-нибудь кого-нибудь, чтобы и вам нашли подходящую службу. Ведь вы образованный и умный человек! Зачем вам, Павел, эта чужая война?
- Мы все русские, живущие в Парагвае, записались добровольцами на войну. - Оъяснил Орлов.
- Бред! Полный бред! Это же аб-сурд! Аб-сурд!!! - Григор схватился за голову. - Хотя, стойте! Стойте! Всё правильно! Я же русских давно знаю. Вы всегда кому-то помогаете! Кого-то защищаете...За кого-то умираете! Не хотите спокойно жить. Это же ваша национальная черта характера!
- Да! - ответил Орлов, очень удивлённый реакцией репетитора.
- Ну тогда мне лишь остаётся пожелать вам, Павлик, вернуться с этой войны живым и здоровым! Дай Бог- увидимся! - Григор пожал руку Орлову и, громко хлопнув дверью, вышел из дома.
- Странный человек! - удивился Павел, - от чего он так занервничал? Да ладно, Бог с ним! Мне надо думать о сборах и прощании. Ведь на эти дела выделили весь завтрашний день. А с кем, собственно говоря, мне здесь прощаться? Я ведь ОДИН! Совсем ОДИН!
От этой мысли, посещавшей Орлова всё чаще и чаще, у него на душе стало так плохо, что даже комок к горлу подкатил...
Пересилив свою эмоциональную слабость, Павел сел за стол и принялся писать обстоятельные письма Виктору, маме и сестре. Зятя он предупредил, что отправляется на Север Парагвая смотреть земли, которые можно получить бесплатно от правительства. "Поездка эта может быть оказаться довольно опасной, - подчеркнул Орлов, - поэтому, Виктор, ничего не говори ни моей маме, ни моей сестре. После возвращения я тебе напишу обо всём подробно. Думаю, что не раньше, чем через два месяца".
О том, что он идёт добровольцем на войну, Павел даже не хотел и упоминать. Ведь зять бы его никогда не понял.
В письмах к маме и сестре Орлов рассказал о Парагвае, людях живущих в этой стране, их обычаях и привычках.
На следующий день Павел купил себе две пары нижнего белья, несколько полотенцев, три куска душистого мыла, бутылку хорошего старого коньяка, кофе, печенья, таблетки хинина, марлю, вату, бинты, свисток футбольного судьи...
После этого он зашёл в парикмахерскую, расположенную в одном квартале от президентского дворца, где попросил, чтобы его очень коротко подстригли.
- А теперь пойду прощаться с Владимиром и Исабель! - решил Павел и направился к дому, где жил Маковский.
К его большому огорчению, дома никого не было. Тогда Орлов, здесь же у калитки, написал карандашом небольшое письмо Владимиру и опустил его в почтовый ящик.
Вернувшись к себе, он принялся за сборы.
- Ну что, Нинуля, опять мы стобой идём на войну! - произнёс он вслух, заворачивая фотографические карточки жены в полотенце и укладывая их в вещевой мешок. Затем Павел снял со стены иконы, завернул их в другое полотенце и бережно положил туда же. Затем в вещевой мешок последовали испано-русский словарь, конспекты, тетради, а также другие вещи, которые могли пригодиться ему на войне. Всё оставшееся имущество Орлов уложил в чемодан, который оставил у хозяев дома до своего возвращения с войны.
После завершения недолгих сборов Павел направился в "Испанскую таверну". Здесь он занял столик в уютном месте у окна. Вскоре подошли Орефьев Серебряков, Бутлеров, Гольдшмидт и Касьянов.
- Господа, разрешите мне? - обратился Василий Орефьев- Серебряков, вставая с бокалом шампанского в руке. - Я хотел бы выпить за то, чтобы мы после войны собрались здесь в этом ресторане, за этим столиком живыми и здоровыми!
Раздался хрустальный звон. Они выпили стоя.
- Те места, куда мы поедем воевать, называют "адом на земле". Ведь мне пришлось участвовать в эспедиции к озеру Питиантута, в которой я едва не сгинул. Поэтому, господа, нас ждут очень суровые испытания. - Предупредил Орефьев-Серебряков, наливая всем шампанского.
- Василий, - обратился к нему Павел, когда появилась возможность, - я скажу тебе честно, что для меня разговаривать с человеком- первооткрывателем целого озера очень интересно. Я до сих пор и представить не могу, что в тридцатых годах нашего двадцатого века ещё можно что-то открыть.
- Ты немножко ошибаешься, Павел. Я не первооткрыватель, а только лишь участник экспедиции Ивана Тимофеевича Беляева. Вот как... - Пояснил Серебряков-Орефьев и застенчиво улыбнулся.
- Это неважно, ведь ты был там! - высказал своё мнение Бутлеров.
- Да был, - Василий снова улыбнулся, посмотрел на всех своими серыми очень проницательными глазами, - седьмого января 1931 года отправились мы в эту экспедицию, а через несколько дней меня огромная оса укусила. Прямо в лицо. Огромная оса, размером с палец. Вот как...
- А дальше, а дальше что было? - воскликнул заинтригованный Орлов.
- Дальше? А потом много дней мы шли по непроходимой сельве, вырубая себе тропинку среди лиан и колючих кустов, стараясь не наступить на разных ядовитых гадов. Когда у нас закончилась вода, мы рубили листья растения курагуатА и высасывали из них по нескольку капель росы. Потом у нас закончилась еда... Вот как.. - Орефьев-Серебряков замолчал и почему-то улыбнулся.
- А дальше? Рассказывай, что же было потом? - попросил Павел.
- А дальше... , а ещё через неделю у меня стали жутко болеть почки, шататься и кровоточить все зубы... Мне уже не хотелось жить... Я просто умирал... Тогда Иван Тимофеевич приказал парагвайскому лейтенанту Сагьеру и двум индейцам- чамакоко, которые находились в нашей экспедиции, доставить меня в Асунсьон. Они, сами полумёртвые от голода и жажды, много дней несли меня на носилках... Вот я поэтому и сижу здеь живой! Вот как...
Из ресторана вышли уже поздно ночью. Орлов шёл домой, впод впечатлением необычного рассказа Василия Орефьева-Серебрякова.
Павел был уверен, что на следующий день ему придётся немедленно ехать куда-то очень далеко. Но в военном министерстве ему объяснили, что Второй пехотный рехимьенто, носивший также имя"Итороро", давно уже дислоцировался в Северном Чако. А в Асунсьоне,в пустовавших железнодорожных складах, формировался батальон для его пополнения.Ведь эта воинская часть уже потеряла почти двадцать процентов своего личного состава в результате болезней. Орлову вручили офицерское удостоверение и выписку из приказа о назначении его командиром роты во Втором пехотном рехимьенто.