ГИТАРИСТ И ЦВЕТОЧНИЦА

Юрий Горбачев

Среди заглоченных зевом метро эти двое по какой-то случайности оказались рядом. Два человеческих существа, оставляющие в беспрерывном скольжении по сетчатке глазных яблок лиц, фигур и цветовых пятен нечто вроде мало чем выделяющихся из общего потока двух вспышек. Два стеклышка в вечно движущемся, вращаемом чьей-то неугомонной рукой детском калейдоскопе. Два хрупких осколка ... Дребезжащий звук его гитары еще более усиливает ощущение того, что жизнь дала трещину и со стеклянным звоном рушится под ноги куда-то спешащего люда. Дурманящий запах, исходящий от ее роз, хризантем и гвоздик, конечно, несколько скрашивает ощущение дискомфорта от леденящего сквозняка, струей сырости врывающегося в мраморную штанину подземного перехода. Есть и другие мелкие радости жизни, которая шагает, идет, движется, увлекаемая неумолимым потоком. Среди этих радостей -- периодически падающие на заношенный тряпичный чехол монетки. Случаются и бумажки. Ими сорят и умиляющиеся ловкому беганию по ладам пальцев-пауков пьяненькие стареющие юноши, заказывающие вальс-бастон, и совсем молодые, балдеющие от агрессивного буги... Да и на ее лепестки, пестики и тычинки то и дело налетают клиенты с лопатниками, соря деньгами, отхватывают букетище потолще - и устремляются куда-то наверх, туда, где тротуары вдоль и поперек исхожены восхитительными блондинками, обворожительными брюнетками, бесподобными шатенками.

Сколько раз проходя мимо этого унылого гитариста, кидал я серебрушку на его чехол! А у его соседки в нескончаемом ряду цветочниц-и именно у нее -- покупал и розы к дню совершеннолетия дочери, и гвоздики на похороны коллеги. С гитаристом приходилось мне толковать о превратностях его ремесла. С цветочницей доводилось перебрасываться фразами о ее весьма древней профессии. Гитарист Гена имел представление и о блатном квадрате, и о виртуозных изысках Маклафлина. Цветочница Света , конечно же, читала Бернарда Шоу, не раз видела по телевизору постановку Пигмалиона и , фантазируя, порой представляла себя этакой Элизой Дулиттл, которую однажды, с ее корзинкой фиалок, подберут два важных господина, и научив говорить без фонетических погрешностей, введут в свет. А там, в этом самом свете появится кто-то вроде грузина с огромным чемоданом гвоздик из прошлого Светы -и умчит ее подальше отсюда на скакуне-иномарке. У Гены были свои фантазии. Порой он спускался в подвал магазина музыкальных инструментов и там, перебирая гитары, как эротоман женщин, погружался в настоящую звуковую нирвану. Он трогал гладкие грифы непостижимо дорогих фэндеров и гипсонов, он западал в кошачьих мяуканьях блюза, он исходил на нет в феерических импровизах, он воображал себя то Эриком Клэптоном, то Джимми Хендриксом . У его ног, беснуясь, волновался человеческий океан. Он совершал кругосветное турне. Цветы, запахи которых он каждодневно вдыхал, словно крадя их у будущих покупателей, валились ему под ноги охапками. Чем выше взлетал он в своих фантазиях, тем тяжелее было похмелье. Вернувшись к реальности, он вынужден был опять усесться в переходе метро на раскладном стульчике - и бренчать на разбитой банке с обломанными колками, полуоблезлыми струнами и кривым грифом...Света изощрялась в упаковке цветочного скоропорта. Витиеватые ленточки. Блистающие обертки. Гена давил на слезу, так напевая про музыканта, повесившего на спинку стула свой пиджак, будто намеревался сам повеситься на этом самом стуле или же использовать его в качестве вышибаемого из-под ног судьбой-злодейкой эшафотика ...

Две сдавленные обстоятельствами человеческих микрочастицы рано или поздно должны были слиться в молекулу. Такова, если хотите, химия и физика элементарных частиц, законы которой неизбежно действуют в гигантском синхрофазатроне жизни. Всякий вовлекаемый в сверхмашину метро чувствует - насколько все эти подвижные ступени, трогающиеся от перронов электрички, мелькающие за стеклами вагонов стены с подвешенными на них лианоподобными кабелями способны превратить человека в нечто вроде электрона в толще провода, по которому течет высокое напряжение. Так просто сгореть. Аннигилировать. Куда сложнее выжить. А тем более найти вторую -тяготеющую к тебе частицу, с которой можно было бы слепиться, чтобы лететь дальше. Среди хаотически соударяющихся, трущихся друг о друга человеко-корпускул эти двое вот уж несколько лет зависали в одной точке пространства.

В какой-то момент я заметил, что во взаимоотношениях прежде отчужденных Гены и Светы произошли существенные изменения. Гонимый делами, в мгновенных промельках, в сотый или пятисотый раз я бессознательно фиксировал что-то новое сетчаткой тех самых яблок, которые , возможно, и есть плоды с того самого Древа Познания. Положения и ракурсы этих двух фигур, ничем внешне не примечательных среди других таких же, слагались в некий обновленный сюжет ... Отныне, когда Гена выходил на вольный воздух покурить или перехватить чебурек, -- Света бдительно охраняла его прислоненную к мавзолейному мрамору стены гитару, отгоняла нахально панкующую молодь. В свою очередь, когда Свете нужно было отлучиться , -- Гена приглядывал за цветочками. Оберегал пластмассовые ведра. И даже исполнял в целях рекламы романс об отцветших в саду хризантемах. Особенно трогательно выглядели Света и Гена в пору, когда подходило время сворачивать пахучий товар, зачехлять инструмент, считать выручку. Прежде Света маялась с нераспроданными цветами одна, в лучшем случае с чернявеньким сынишкой - памятью о залетном Гоге вместе с его легшим могильным камнем на Светиной молодости чемоданом вечно алых, вечно зеленых гвоздик. Теперь оставшиеся непроданными розы-мимозы Гена и Света пеленали напару, словно тренируясь перед тем, как соорудить маленького. Чуть позже глобусообразный животик Светы подтвердил, что обьятия цветочницы вполне заменили Гене грезы о турне-кругосветках...Наконец в том же самом переходе, между Геной и Светой я увидел детскую коляску с посасывающим соску, мирно спящим, убаюканным бренчанием струн и благоуханием цветов младенцем...

--Мальчик, девочка? - спросил я, бросив Гене на чехол денюжку.

--Мальчик!

--Как звать -то?

-- Эрик! - расплылся Гена в беззубой улыбке.-В честь Клэптона назвал...Ага! А Света еще и девочку хочет...Сейчас у нас дела лучше пошли. Кидают больше на Эрика-то. И цветы стали брать-нет отбою. Я все же фендер хочу купить. Стратокастер...Подключусь тут... Особенно хорошо бизнес идет, когда Света грудью кормит прям здесь...Маленький стриптиз. Мадонна подземелья с младенцем...А то ведь вяли цветы. На ночь их -- в ванну...Утром опять сюда...--лопотал счастливый отец.

Выносимый на поверхность напирающим потоком, обгоняемый ухватившим веникообразный букет роз мэном, я размышлял о загадке человеческого счастья, умиротворенно думал о том, что вот этим двоим, похоже, уже ничего не грозит...