Приключения моряка Паганеля часть 2 - " Завещание Верманда Варда"
В КИРКЕНЕСЕ
Был дом. Была с наивной верой
Подкова врезана в порог.
Но пал на камни пепел серый,
А дом
бегущий немец сжег.
Рыбачья грубая бахила
Валяется... Хозяев нет.
А может, это их могила
-Из щебня холмик без примет?
Лишь у рябины обгорелой,
Над вечной, медленной водой
Сидит один котенок белый...
Не белый, может, а седой?
На стуже не задремлешь, нежась,
Но он не дрогнул, как ни звал,
-А может, все-таки - норвежец
-По-русски он не понимал?
Или безумье приковалоЕго к скале?
Он все забыл.
И только помнит, что, бывало,
Хозяин с моря приходил.
Ноябрь 1944, Норвегия, Эльвенес
Участник освобождения Восточного Финнмарка поэт Павел Шубин
глава 1 "Порт Трамсё или Весёлые медведи и голодный волк"
Норвежский порт Тромсё встретил нас, можно сказать, мило. Погода была солнечной, а фьорд в котором он расположился радовал непривычной для нас прозрачностью вод. Я про себя с сожалением отметил, что наш Кольский залив может только позавидовать ухоженности и чистоте своих собратьев - норвежских фьордов. "Сенье" оставил нас, доведя до входа в широкий залив, где к нам на борт поднялся норвежский лоцман. Он то и довёл наш, мужественно украшенный боевыми ранениями траулер, до острова Тромсойя. Вообще правильнее по норвежски город называется Трумсё и располагается на островах Тромсойя и Квалойя, а так-же частично на материке.
Весь экипаж свободный от вахт находился на палубе, любуясь норвежскими видами. Особо народ восхищался Тромсейским автодорожным консольным мостом через пролив Тромсундет, соединяющий остров Тромсойя и материковую часть города Тромсдален. Мост этот и вправду красавец, более километра в длину и высотой свода над водой почти сорок метров,он тем не менее смотрелся, как лёгкое, даже воздушное сооружение. Хоть и построили его двадцать лет назад в 1960-м, но выглядел он вполне современно.
Разумеется, все эти нордические, почти открыточные красоты Норвегии не могли оставить равнодушным меня, восемнадцатилетнего парня впервые попавшего за кордон, да ещё в такие, поражающие живописным величием места. Горы с заснеженными вершинами и склонами, покрытые свежей зеленью долины у их подножий. Спокойные воды фьордов с оттенками насыщенных непривычных цветов от тёмно синего до нежно-бирюзового и изумрудного. Множество разноцветных, словно игрушечных, кукольных домиков вдоль берегов. Всё это для свежего глаза несло ощущение праздника, счастливого сновидения от Оле Лукойе. У меня первые впечатления от этой северной страны связались от чего-то именно с персонажами Андерсена. Впрочем датчане, те же скандинавы, люди родственной с норвежцами культуры.
Норвегия многолика и мне почему-то больше по душе её вид с моря, когда проходишь вдоль её бескрайних берегов,отвесных чёрно-серых высоченных скал. Я часами, словно очарованный морской странник, мог смотреть на эти неприступные величественные утёсы, которыми Европа, словно Великой норвежской стеной защитилась с Севера от налётов диких, студёных полярных ветров. Как здорово, как гениально подходит этим древним камням музыка Римского-Корсакова. Песня варяжского гостя из оперы "Садко": "О скалы грозные дробятся с ревом волны. И с белой пеною крутясь, бегут назад. Но твёрдо серые утесы выносят волн напор. Над морем стоя."
Пока "Сенье" сопровождал нас в переходе до материка, я успел переговорить со знакомыми матросами с норвежского сторожевика. Те без пояснений с моей стороны сразу поняли, что или вернее кто меня интересует. Как оказалось, Ленни на борту корабля не было уже несколько дней. Она по каким-то своим, неизвестным причинам отправилась на материк на попутном судне. Так что мне не удалось произвести должного героического впечатления на свою норвежскую принцессу, а так хотелось погордиться своими боевыми ранениями. Моя удалая перебинтованная башка с сине-фиолетовыми кругами под глазами, как и сам наш траулер с выжженной пеленгаторной палубой и обломком верхней мачты на ней, должны были, как мне казалось, поразить девушку в самое сердце.
К вечеру "Жуковск" встал на якорную стоянку на дальнем одиноком рейде порта Тромсё. На борт с подошедшего катера поднялись норвежские пограничники, заодно выполнявшие обязанности таможенников. Формальности не взяли много времени и через пару часов нами занялась группа соотечественников из советских чиновников в Норвегии. Капитан наш Владлен Георгиевич заперся с ними в своей каюте с прикрытым подручными средствами иллюминатором, вместо высаженного взрывной волной стекла. Разговор был долгим, многочасовым и государевы люди покинули наш борт уже далеко за полночь. Бритое полное лицо Владлена не излучало особой радости, когда поутру он явился в салон экипажа на завтрак. Никто естественно не решился до поры лезть к нему с вопросами. На вопросительный взгляд старпома он обронил лишь одну фразу: " Всё решается на самом верху." Так мучимые неизвестностью простояли мы на якорной стоянке двое суток.
На третий день, ближе к полудню к нашему борту подошёл буксир и отвёл нас к причалу. Здесь нас уже ждали. Снова по трапу поднялись трое уже знакомых функционеров - то ли мидовских,то ли посольских. Как оказалось они привезли с собой для всего нашего экипажа оперативно оформленные паспорта моряков с открытой загранвизой( естественно для тех, у кого таковых не имелось). Собрали моряков в салоне и быстренько провели общесудовое собрание. Выяснилось, что норвежцы предложили за свой счёт произвести ремонт нашего траулера и экипаж на месяц остаётся в Тромсё, но в сокращённом варианте, в количестве одиннадцати человек. Выбор остающихся на ремонте моряков будет за капитаном. Остальные отправятся домой на отходящем назавтра из Тромсё в Мурманск Транспортном рефрижераторе.
Владлен решил оставить при себе, кроме машинной команды и наш, как он выразился: "отряд медвежьекрылых спецназовцев." В число избранных счастливчиков попали: боцман со своим израненным в боях оруженосцем, Гена Эпельбаум, а так-же Семён с Борькой и Романом. Утром следующего дня Устиныч снял с моей буйной головушки повязку-шапочку из бинтов, чтобы - " Не пугать честной народ варяжский!" - оставив лишь элегантную белую повязку - бандану из марли. В таком виде я стал смахивать на хипующего(см. движение Хиппи - дети цветов),по тогдашней моде, местного подростка. Неугомонный Геша даже предложил написать на ней суриком пару-тройку иероглифов - "Что-нибудь из Конфуция." - или же нарисовать перечёркнутый силуэт авиабомбы с буквой А( типа атомная). Пусть, мол, все видят - вот идёт юный пацифист,борец за мир.
Рисовать у себя на лбу я естественно не позволил и мы втроём: Бронислав Устиныч, рыжий Генка и я с белоснежной повязкой на голове, отправились с визитом в город Тромсе. Во внутреннем кармане моей куртки-ветровки лежал заветный конверт с адресом Ленни. Мои спутники, проявив мужскую солидарность, отправились вместе со мной на поиски улицы Драмсвеген. Три языкознатца во главе с почётным полиглотом боцманом Устинычем без особого труда, расспросив прохожих, вызнали таки, что означенная улица не так близко как хотелось бы и придётся брать такси. Полный, бородатый водитель с четверть часа покружив по улицам с выглядевших старинными, но очень ухоженными и опрятными домами, доставил нас к заветному дому номер девять.
Перед нашей, честно говоря, босяцкой, простецкой компанией предстал солидный трёхэтажный особняк из красного кирпича, с большими очень чистыми окнами и плотно завешенными непрозрачными гардинами. Каменное крыльцо с деревянными, отполированными перилами и высокими ступенями покрытыми вычищенной, без единого пятна ковровой дорожкой цвета морской волны, вели к столь же солидной двустворчатой двери морёного дуба. На каждом дверном створе красовалось по массивной бронзовой ручке в виде медвежьей морды с кольцом продетым в плоский, до блеска натёртый пористый нос. Я было понадеялся, что мы ошиблись адресом, но нет, на двери красовалась крупная и тоже бронзовая табличка - " Hjem Bjørnson" ((Bjørn) - медведь-норвеж.)
- "Дом Медведевых" - почему-то с печалью в голосе констатировал Бронислав Устинович. - "Как жаль, что я сегодня без смокинга, а моё любимое ландо цвета беж осталось в гараже!" - безутешным, рыдающим тоном вторил ему рыжий Геша. Генрих Оскорович Эпельбаум был одет с вызывающей элегантностью. На нём был дефицитный, артериально-красный(в тон прическе) спортивный костюм с пятью разноцветными кольцами и надписью СССР на груди, а также улыбчивым олимпийским медвежонком на спине. Я так растерялся и расстроился от высокомерной дворянской изысканности этого здания, что в голове вдруг сам сочинился и стал неотвязно прокручиваться, словно заевшая грампластинка, идиотский стишок: "Медведи, медведи, вокруг одни медведи! Мишки вдруг пустились в пляс, это танец Мезальянс! Медведи, медведи, весёлые медведи!"
В этот момент с другой стороны дома открылась с лёгким скрипом и стукнула ещё одна, незамеченная нами дверь. Сердце моё сжалось от звуков до боли знакомого весёлого девичьего голоса: "Frit,du gal! Hei,du! Ie ønske ikke!"( Фрит, ты сумасшедший! Эй,ты! Я не хочу! ( норвеж.))
Мы увидели со спины высокого светловолосого парня, несущего на руках шутливо отбивающуюся от него девушку. Без сомнения эта была она, моя принцесса - Её высочество Ленни Бьёрнсон! Я узнал парня. Ну конечно, кто же ещё?! Нордический красавчик Фритьоф, старший матрос с корвета Сенье! Высокий блондин залихватски свистнул проезжающему такси, молодая пара, смеясь и болтая уселась в него и укатила прочь.
Я остался стоять онемевший и потрясённый, словно библейский праведник Лот у которого любимая, но чересчур любознательная супруга скоропостижно превратилась в соляной столб. Возле меня находилась скорбно-сочувственная группа и если следовать библейской аналогии, то это должны были быть мои дочери. Седоусый боцман Устиныч - старшенькая, а рыжий пройдоха Геша соответственно младшая моя дщерь. Я вспомнил продолжение этой ветхозаветной истории и спохватившись, что такие аналогии могут завести слишком далеко, предпочёл вернуться на грешную землю. Генка с гуманным намерением привести меня в чувство, с размаху, звонко шлёпнул меня по спине: "Пошли в кабак, зальём желание" - процитировал он из Высоцкого.
- "Ну вот что, молодёжь" - посмотрел на часы Бронислав Устиныч - "Вы сами развлекайтесь, а у меня ещё дела в городе. Сейчас десять утра, так-что встречаемся через десять часов в восемнадцать ноль ноль у входа в порт. Если опоздаете, то в город больше ни ногой. Сам лично паспорта отберу. Кстати, как там у Владимира Семёновича, а матрос Эпельбаум? Ну я напомню: "Будут с водкою дебаты - отвечай: Нет, ребята-демократы, только ЧАЙ!" "
"Залить желание" оказалось несколько проблематичным, поскольку покупке крепкого спиртного препятствовал норвежский сухой закон. Где-то в городе были магазины торговавшие в определённое время и втридорога всякими виски и джинами вкупе с родимой, но бродит по Тромсё, словно страждущие алканавты, в поисках горячительного было бы ещё тоскливее и мы с рыжим попросту направились в ближайший пивной паб. Пиво оказалось отменным, куда там нашему Жигулёвскому. Я по неопытности даже изрядно захмелел после литровой кружки, благо пивной хмель выветривается быстро. Звякнула колокольчиком входная дверь и в паб стремительно, словно синий вихрь влетела пухленькая симпатичная девушка лет двадцати пяти, одетая в просторный джинсовый комбинезон.
Её лицо показалось мне как-будто знакомым. Процессу узнавания мешала яркая косметика на круглом лице. Девица посмотрела на меня и вдруг приветственно взмахнула рукой и рассмеялась знакомым хрипловатым смехом. - "Как дела, найс бэби ?" - обратилась она ко мне по английски - Не узнаешь? Это же я Марта, кок с корвета "Сенье"! Я в отпуске и свободна как ветер! Кстати..." - приподняла она тонкие полоски выщипаных бровей - "Найс бэби всё ещё не проголодался? У мамочки полно классного парного молочка!" - колыхнула бесстыдница пышной грудью под джинсовым комбинезоном.
Выпитое пиво по видимому всё же капитально ударило мне в голову и я тоном бывалого ловеласа нагло ответил: "Я голоден как волк, милая Марта! Где моё молоко? Хочу прямо сейчас!" и протянул шаловливые ручонки к девушке. Синий вихрь не дремал и схватив меня за руки, хохоча потянул к выходу. - "Тебе повезло, моя любимая сауна сегодня в нашем полном распоряжении. Я обожаю кормить грудью голодных волков именно там!" - тараторила Марта, утаскивая меня прочь из паба в неизвестные дали. За столиком с недопитыми кружками пива в патриотически красном спортивном костюме остался одиноко сидеть совершенно обалдевший Эпельбаум, со вздыбленной от пережитого вихря рыжей шевелюрой.
глава 2 " Похищение Европой "
Марта, тряхнув крашенными кудряшками, распахнула передо мной дверцу красного жука-фольксвагена. - "Прыгай" - приказала она тоном парашютного инструктора, подталкивающего робкого новичка к распахнутой двери в бездну. Я молча повиновался. Девушка с некоторым усилием втиснулась на водительское место и машина с лёгким дребезжанием под капотом направилась вниз по улице. В мою ещё не протрезвевшую голову пришла очередная гениальная аллегория и я не подумав ляпнул: "Картина Тициана "Похищение Европы"." Сравнив Марту с Зевсом в образе быка, а себя с дочерью финикийского царя, по слухам, девицей ангельской красоты, я пожалуй несколько погорячился. К счастью, милашка Марта не была так фатально эрудирована, как ваш покорный слуга и попросту не удостоила вниманием моё словесное недержание.
Я вдруг ясно вспомнил, что на выходе из порта метров за сто уже видел эту красную машинку и за рулём точно сидела девица с похожей причёской. - "Выследила значит. Не иначе влюбилась в меня как кошка" - подумалось мне приятное - "А не начать ли мне карьеру знойного сердцееда?" Мелькнуло смутное ведение: Живописная группа сексапильных девиц в импортном дезабилье, во главе с раскаявшейся Ленни, обезумев от любви и изнемогая от страсти преследует меня, норовя затащить в какое-нибудь укромное место, дабы сорвать с меня одежды и покрыть моё желанное тело обжигающими поцелуями..."
От дивных грёз меня отвлекло довольно резкое торможение автомобиля. Старенький жук протестующе заскрипел всеми своими ревматическими железками и остановился. Мы заехали в какое-то место, напоминающее промзону. Судя по мощному рыбному духу это были цеха по производству клипфиска - по норвежски clipfisk это два слова соединённые вместе: камень и рыба. По очень древнему рецепту рыбу( треску, сайду, пикшу)обезглавливают, потрошат, надрезают по хребту, солят, промывают, снова солят, ещё раз промывают, а затем сушат, распластав на плоском камне. Я понял, что это за рыбофабрика, когда возле одного из ангаров увидел ящики с готовой продукцией, где адресатом доставки значились Португалия и Испания, а клипфикс(сушёная треска) именовался испанским словом - "Бакала".
Всё это время Марта вела меня за руку, словно шаловливого ребёнка, норовящего сбежать от мамочки. Мы добрались до входа в один из ангаров с запертой дверью. Девушка открыла её своим ключом и мы вошли внутрь. - " Сегодня выходной и до утра здесь никто не появится" - пояснила она. Я заметил перемены в её лице. Во первых, произнося эту фразу она улыбнулась с незамеченным за ней прежде смущением, а во вторых у неё были весьма симпатичные ямочки на щеках. Мы прошли через длинное помещение, заполненное ранее невиданным мной современным рыбораздельным оборудованием. В конце цеха находилась ещё одна дверь. За нею оказалась настоящая зона отдыха. Здесь была просторная сауна с лежаками, небольшой бассейн, теннисный и даже бильярдный столы.
- " Тут что, ваше начальство отдыхает ? " - спросил я первое, что пришло в голову. Марта взглянула на меня, явно не понимая смысла вопроса. - "Начальство тоже и вообще все работники фабрики, кто хочет расслабится после смены. Обычное дело, если фирма прибыльная. Должны же сотрудники отдыхать после работы." Это несколько не вязалось с тем, что я с детства слышал о капиталистах-эксплуататорах. Меня осенило:"У вас значит такой прогрессивный владелец фирмы!" - "У нас акционерное общество и каждый работник имеет пакет акций. Я работала здесь пока не заскучала и не ушла к военным за морской романтикой, но у меня пакет акций на значительную сумму и поэтому я могу в любое время пользоваться местами отдыха персонала." - пояснила девушка.
- "Интересно девки пляшут,по четыре сразу в ряд!" - озадачено протянул я по русски. Марта не расслышала, она была занята включением сауны. Затем мы прошли в небольшое помещение, где председательствовал огромный серебристый холодильник, а у его подножия скромно расположились несколько пластмассовых столов со стульями. - " Я знаю, что ты голодный. Сам сказал и не спорь" - Марта выудила из холодильника какие то пластиковые судки и открыв крышку одного из них сунула его в незамеченный мной прежде бело-эмалевый агрегат-ящик с табличкой фирмы-производителя "Sharp"( как и у холодильника), с двумя круглыми регуляторами чего-то и с дверцей в которую было вмонтировано полупрозрачное окошко из матового стекла. Агрегат озабоченно загудел, а окошко засветилось. "Это же нагреватель пищи с СВЧ-излучателем - магнетроном - обрадовался я про себя, словно узнавая старого знакомого - Читайте популярный журнал Техника-Молодёжи. В Союзе только что выпущена пробная партия таких машинок на заводе ЗИЛ. "
Через несколько минут Марта поставила на стол исходящую ароматным паром посудину. - "Это наш норвежский деликатес - "Бакалао". Сушёную треску-клипфикс на ночь замачивают в холодной воде. Слоями укладывают рыбу, картофель, морковь. Добавляют растительное масло, перец стручковый, томат-пасту, воду. Тушат на медленном огне, лучше в казане и обязательно не забыть чеснок. Без чеснока это не песня. Это я тебе говорю. Я не какая-то любительница, а кок-профи. Всё-таки клипфикс это великий вклад норвежцев во всемирную кулинарную книгу. Продукт хранится 59 лет, а приготовишь - куда-там свежей треске."
Пока я отдавал должное вкуснейшей "Бакалао", на стол из холодильника перекочевали с десяток небольших пластиковых коробочек с рыбными закусками всевозможных видов. Одной только норвежской сельди было несколько сортов, а кроме неё лосось и сугубо норвежский деликатес - язычки трески, вырезанные у свежевыловленной, ещё живой рыбы. Это скилзкое блюдо не вызвало у меня особого энтузиазма, зато приготовленный Мартой норвежский сэндвич - ржаной хлеб с омлетом по норвежски( эггерёре) увенчанный кусочками лосося, сдобренного горчицей, пришёлся мне по вкусу. Эта чудесная закуска прекрасно пошла под норвежскую "линейную" водку - акевитт(linjeakevit), которую опять же по местной традиции мы запивали вкуснейшим варяжским пивом Pils. Мне бы вовремя вспомнить, что в русской транскрипции такая традиция именуется: "Принять на грудь "Ерша". К тому же организм у меня не закалённый норвежский, а вполне себе среднерусский.
Дальнейшее помню фрагментарно. Среди особенно ярких( но приятных) воспоминаний был брудершафт(можно подумать, что до него мы были с Мартой на Вы) и последующие длительные лобзания. Кстати рекомендую - одна из лучших разновидностей брудершафта, это когда сразу после девичьих губ вы плавно переходите на грудное вскармливание(разумеется если фемина не против). После этого вы точно будете на ты с вашей пассией. Какая же рафинированная интеллигентка будет "выкать" своему выкормышу?
Потом в моей памяти образовалась чёрная дыра. Видимо неслабая Марта таки затащила меня в сауну( Вот дура!). В атмосфере раскалённой сауны после норвежского "Ерша" у меня начались галлюцинации. Я бредил африканской саванной, поскольку было нестерпимо жарко. Подсознание требовало очнуться и бежать в поисках более прохладных мест, но тут сердце моё упало - я понял, что бежать поздно. Меня уже начали есть! Причём хищник был явно гурманом. Он начал трапезу с самого дорогого - моего мужеского естества. Я не стал ожидать, когда после предварительного вылизывания эта зверюга отгрызёт мне всё на свете под корень и с диким воплем брыкнул его, целясь в хищную пасть и таки попал вскользь по гривастой(судя по ощущениям пяток) морде. Помню, что в ответ странное порождение африканской фауны принялось матерится на неведомом языке и даже выдало пару подзатыльников по моей ещё не оправившейся от прежних контузий голове.
Очнулся я, как не странно, в знакомой боцманской каюте. Устиныч склонил надо мной родное усатое лицо. - " Ну что, Вальдамир, жив бродяга, пропойца малолетняя? Да-а-а,не ожидал от тебя! Я понимаю первая любовь, первая сердечная драма и всё такое, но чтобы так нажраться! Однако ты не промах - отомстил своей изменнице. Ты скажи,Вальдамир, где ты вчера такую кралю подцепил? Ох и хороша девка - кровь с молоком, а здорова, как докер! Она же твоё тело бесчувственное на своём дамском плече сама, без чьей-либо помощи по трапу до каюты доставила. Наши все, кто эту сцену видел, тут же на месте влюбились в неё без памяти! Да я и сам пожалел, что староват для неё, а то бы... Она видать тебя от каких-то местных хулиганов отбивала - у неё синяк здоровый под правой скулой. Эпельбаум, чёрт рыжий ещё ответит, что тебя посеял. Ему живоглоту, что было сказано: "Смотри, чтобы малой не потерялся!" А он знай талдычит: "Сбежал, да сбежал." - Будто о собачонке каком.
Ты вот что, ловелас зелёный. Вот тебе чайник с настоем трав по моей личной рецептуре, чтобы всё за пять минут выдул. После проблюёшься - человеком себя почувствуешь. У нас разговор серьёзный намечается. Я вчера у местного нотариуса обретался. Завещание Варда ему относил, как на конверте в адресе указано. Так-что, будет что обсудить, поскольку интереснейшие темы там открываются.
Вниманию читателей
Книга "Марш Кригсмарине" опубликована и продаётся в бумажном и электронном виде в сети. Здесь приводятся только несколько первых глав книги.
примечание автора
П.м.П. часть II. глава 3 " Отто фон Шторм - гордость кригсмарине и друг русалок"
"Сегодня 21 сентября 1951-го года. Этот проклятый шторм не унимается уже третьи сутки, а у малышки Эйди температура под сорок и жаропонижающее уже почти не помогает. Дышит она с трудом, хрипы в лёгких слышны без всякого стетоскопа, стоит лишь приложить ухо к её детской груди. Бедняжку мучает надсадный кашель. Она зажимает рот во время приступов и в маленькой ладошке остаётся пугающая ржавая мокрота. Это пневмония. Не нужно быть доктором, чтобы поставить диагноз. В сорок втором на борту моего У-бота так-же умирал моторист Шульц и мы ничего не могли сделать, даже всезнайка-лейтенант Курт Монке - наш акустик и по совместительству врач, с четвёртого курса медицинского факультета ушедший добровольцем на флот. Дурачок начитался романтических бредней в патриотических военно-морских журналах Кригсмарине: о героях-подводниках, арийских хозяев морей и океанов.
Курт был хорошим студентом-медиком и знал своё дело. На стоянках он успел натащить на борт нашего " Чиндлера" множество полезных медицинских штучек, включая кучу медикаментов и даже походный набор дантиста. Этот кожаный саквояж, над которым вначале все потешались, очень пригодился нам в дальнем походе. Монке в течении месяца удалил больные зубы у двоих ребят - второго механика и боцманмата. После этого парня все крепко зауважали и называли не иначе как: "Наш Монке". Когда Шульц стал жаловаться на жар и боль в груди и у него начался надсадный кашель, то Монке, прослушав его стетоскопом помрачнел и сразу поставил страшный диагноз - Пневмония. Тогда это был всё равно, что смертный приговор. Про пенициллин Курт читал как-то короткую заметку в медицинских изданиях. Вроде что-то там американцы экспериментируют с какой-то плесенью, но пока всё туманно. Бедняга Шульц мучился и задыхался, пока я не приказал бледному, как полотно акустику-лекарю сделать больному такой укол морфина, чтобы он мирно заснул и больше не просыпался.
Об этом знали только мы двое, а в вахтенном журнале я просто указал дату и время смерти бедняги. С того дня прошло почти девять лет и антибиотики давно уже спасают миллионы жизней. Мне же сейчас надо вырвать из лап смерти только одну маленькую жизнь и эта жизнь моей пятилетней дочери - Эйди, Эидис Вард, урождённой фон Шторм. Наше родовое древо восходит к самому Генриху фон Вальпотт, первому магистру Тевтонского Ордена. Мой славный пращур Вильгельм фон Шторм был женат на его дочери. По большому счёту мне, графу Отто фон Шторм, всегда было наплевать на собственную голубую кровь и только с рождением дочери этот, как мне всегда казалось ветхозаветный казус приобрел для меня какое-то значение. Да и наверное я просто старею. К тому же теперь, когда мой родной Книгсберг( Knigsberg - прусск.), сердце Восточной Пруссии, аннексирован русскими, история моей семьи, как часть истории моего побеждённого, униженного и разодранного на части Отечества, стала для меня по настоящему важной.
Когда-то в начале войны пропогандистские борзописцы из разных газет и журналов пытались сочинять обо мне всякие небылицы. У меня с сорок первого по сорок второй годы было самое большое по тоннажу количество потопленных неприятельских кораблей и судов. Я просто был тогда удачливым командиром "Чиндлера", У-бота, одной из новейших на тот момент немецких подлодок. Это плут "Чиндлер" был удачником - я же просто при нём подвизался. Один щелкопер-журналист тиснул про меня статейку в Фёлькишер Беобахтер. Эта галиматья называлась простенько и со вкусом: " Отто фон Шторм - гордость кригсмарине и друг русалок". " Гордость кригсмарине", это ещё можно было как-то пережить, но "друг русалок " это уже было ни в какие ворота. "Друг русалок" это видите ли потому, что я исправно и в больших количествах снабжал это племя рыбохвостых баб свеженькими приятелями из числа англо-американских утопленников. Надо мной потешалась вся братва из плавсостава нашей флотилии. Пришлось терпеть, пока не догадался выставить грузовик пива для всей честной компании.
Но сейчас единственная цель моей жизни спасти дочь. В моём распоряжении рыбацкая лодка с мотором, но в такую погоду нечего и думать, чтобы выйти в море, а не то что добраться до материка. Хотя, СТОП! Вот сейчас, только-что, когда я по многолетней привычке пишу этот текст в ежедневнике, мне вдруг вспомнилось, что в тайном гроте под островом, где во время войны находилась секретная база наших У-ботов, есть один, ставший мне случайно известным тайник. В нём ВОЗМОЖНО (Господь, сотвори чудо) хранится трофейный американский пенициллин (чем чёрт не шутит)и если я его добуду, то главное, чтобы он всё ещё был пригодным для лечения..."
"
- "Эскьюземуа, мсье Паганель! Никак не хотел вас напугать или потревожить. Я вижу вы с горя, сидя безвылазно на борту нашего непотопляемого крейсера, словно синьор Сервантес за решёткой, занялись сочинительством рыцарских романов."
- Я так увлёкся обработкой подстрочного перевода с немецкого (работа Бронислава Устиныча) одной из страниц дневника Верманда Варда, что совсем не заметил, как ко мне со спины подкрался и притаился за левым плечом (словно дух нечистый) Генка Эпельбаум. - "Ну как-же?" - благоухая норвежским пивом, продолжал разглагольствовать рыжий - " Я же успел кое-что прочесть: Родовое древо, Тевтонский Орден, магистр фон Вальпотт. Увлекаетесь немецкой историей? Вы же пардон, француз, Паганель! Для вас это не совсем патриотично, но мне, как бошу, приятно. Кстати могу быть полезен в некоторых вопросах . К примеру в Кёнигсберге бывал и даже не только в порту. Посетил, к примеру, у кафедрального собора могилу старика Канта и даже символически выпил с ним по глотку рижского бальзама."
Генка вдруг хлопнул себя по лбу и заговорил попроще, без своего обычного ёрничанья: " Чуть не забыл ! Тебе тёплый привет от пышки Марты. Как приятно, когда почти все норвежцы хоть немного, но говорят по немецки. Она на тебя уже не обижается, за то(как она сказала), что ты учинил в сауне. Вы там оказывается чуть ли не подрались. Она мол к тебе со всей душой, а ты ей внешность попортил. Ну я понял так, что ты Паганюха из-за девчонки своей - Ленки Медведевой, с расстройства перепил и все "рамсы" попутал. Вместо того,чтобы приласкать пампушечку, взял да и хряпнул бедную девушку по симпатичной мордашке, врезал, так сказать, в её лице всему их подлому женскому роду.
Это я тебя понимаю - сучки они все... Пришлось мне как-то объяснять твоё поведение - на ходу выкручиваться. Короче просветил я её, что у русских, мол, так принято. "Бьёт - значит любит". Темперамент понимаете ли. Если парень свою девушку разок другой слегонца двинет, то это значит, что он к ней серьёзно относится и таким посконным славянским макаром желает укрепить с ней отношения. Русская Экзотика понимаешь - цыгане в сарафанах и медведи в кокошниках.
Честно признаюсь - пытался я к ней подкатывать. На хромой козе подъезжал, мол нафига тебе, Марточка, этот детсадовец? (ты, Паганюха то есть) Мол, что тебе, пышной красотке за интерес в этом дурачке малолетнем? Он же в женщинах разбирается, как морской котик в домашних кисках. А тут вот он я - видный, опытный мужчина с чувством юмора и без подростковых комплексов. Так она нет, ни в какую - отшила она меня. Странно это, вот что я тебе скажу. На любительницу молоденьких мальчиков она не слишком похожа. Чего то ей от тебя надо. Это я тебе говорю, как знаток и эксперт по женоведению."
- "Слышь, эксперт! - раздался от входа в кубрик недовольный голос боцмана. - "Ты уже минут несколько, как должен вахту у трапа нести, а не лабуду свою обычную." Рыжий без лишних напоминаний взбежал наверх по железным ступенькам трапа, ведущим из матросского кубрика на верхнюю палубу. Я не так быстро, но последовал за ним, чтобы переговорить с Устинычем. Он отдыхал, присев на деревянную скамью установленную на время ремонта на главной (она же промысловая) палубе. Увидев меня боцман встал и пошёл к себе, в каптёрку под полубак. Я двинул следом, не ожидая особого приглашения. Да оно и не требовалось. Мы за время нашего не такого уж длительного, но насыщенного бурными событиями знакомства, научились понимать друг друга без лишних слов.
- "Ну, что сказать?" - начал Устиныч, едва присев на деревянную баночку собственной постройки. - "Как и предупреждал нотариус, оглашение завещания по желанию Верманда было раздельным. Состояло это самое завещание из двух частей. Одна из них уже давно хранилась у юриста на случай внезапной кончины Варда. Огласят её по прибытии кого-то там из близких родственников. Моя же часть завещания была оглашена уже сегодня. Я, можешь себе представить, получил нежданное наследство - это ключи и код к ячейке в местном банке. Всё оформлено на предъявителя - достаточно указать код банковскому служащему. Вард в своём письме официально заявил меня, как правообладателя и наследника этих самых ключей и кода. Так-что, Паганюха, в очередной раз без меня меня женили.
Ведь он всего-то и попросил при нашей последней встрече: "Если будешь в Трамсё, то сделай одолжение - отнеси этот конверт моему нотариусу по указанному адресу." Ну вот я и отнёс, как не выполнить последнюю волю человека, которому мы все жизнью обязаны. Кстати завтра вместе с тобой и пойдём в этот самый банк - ячейку вскрывать, а то мне одному как-то тоскливо со всем этим возиться. Надеюсь тебе не надо пояснять, что обо всём этом, до поры, кроме нас с тобой никто знать не должен? Ну а после, посмотрим по обстоятельствам. Ну это всё завтра, с утра. Сейчас, пока есть время, давай-ка ещё вардовские дневники почитаем. Я как в прошлый раз буду переводить, а ты записывай - потом приведёшь всё в удобочитаемый вид. О такой судьбе, как у этого человека, роман писать можно. Вот тебе, малой, карандаш и бумага. Пиши, Лев Толстой! "
" Чиндлер" - Schwindler - плут,акула(нем. сленг)
Кригсмарине (нем. Kriegsmarine,военно-морской флот)- официальное название германских военно-морских сил в эпоху Третьего рейха.
Фёлькишер Беобахтер - (Völkischer Beobachter,"Народный обозреватель" - немецкая газета. С 1920 - печатный орган НСДАП.
П.м.П. часть II. глава 4 "Новоиспечённый наследник"
Вниманию читателей
Книга "Марш Кригсмарине" опубликована и продаётся в бумажном и электронном виде в сети. Здесь приводятся только несколько первых глав книги.
" Я был в полном отчаянии, хотя сам тайник нашёлся довольно быстро. В конце-концов об устройстве внутренней инфраструктуры базы "Лабиринт" мне было изначально известно гораздо больше многих, поскольку последние шесть лет были во многом потрачены на её подробное изучение. Весь огромный грот, в котором расположилась сверхсекретная стоянка для наших У-ботов, это совместное творение природы и человеческих рук. Мои находки в его дальних, самых потаённых и веками не посещаемых людьми местах, были неожиданны и порой весьма романтичны. Кого-нибудь они могли бы сделать счастливым и богатым человеком, но только не меня. Деньги это не моя страсть. Я не из тех парней кого может осчастливить солидный счёт в банке. В северной части "Лабиринта" я когда-то нашёл комнату, а в ней сейф средних размеров, весом с центнер. Тогда эта находка меня не заинтересовала, но теперь я вернулся сюда в отчаянной надежде найти лекарство для моей девочки. Сейф не был снабжён чересчур хитрым замком, но и я не был медвежатником. В любом случае на одном из складов, где-то ближе к причалам находился автогенный аппарат - два небольших баллона со шлангами, медной трубкой и насадкой резака.
Я не пошёл за автогеном, а чтобы не терять время взвалил на спину сейф и почти бегом понёс его через весь грот, петляя по закоулкам и поворотам. Усталости в горячке я не чувствовал и когда вышел в туннель узкоколейки только лишь прибавил скорости. В конце-концов я вскрыл этот чёртов несгораемый шкаф. Проклятье! В нём находился всего лишь один единственный кожаный портфель упакованный в большой пакет из вощёной бумаги для страховки от сырости. Портфель выглядел солидным и дорогим - из крокодиловой кожи, с массивными бронзовыми замками-клапанами. Неизвестная сволочь плотно набила его канцелярскими папками с какими-то бумагами, но не удосужилась положить в сейф то, что я так надеялся найти - лекарство для Эйди.
В полнейшей прострации, не помня себя, покинул я этот чёртов, не принёсший мне удачи "Лабиринт" и только когда добрёл до своего жилища обратил внимание, что сжимаю в руке ручку совершенно ненужного, бесполезного для меня портфеля. Я со злостью отшвырнул его в сторону и вошёл в дом. К добру ли, к худу, но во внутренней атмосфере моего жилища что-то изменилось. Я почувствовал это прямо с порога.
Прабабушка Эйди - старая лапландка Кильда появилась у нас три дня назад. Она возникла на пороге молчаливым тощим призраком в затёртой песцовой парке - длиннополой шубе. Явилась без приглашения, будто почувствовав, что правнучка, которой она прежде никогда не интересовалась, в опасности. Кильда жила на северной оконечности острова, за большой горой. Жила она в совершенном одиночестве, не общаясь ни с недавно умершей дочерью, моей покойной тёщей, ни с внучкой Анной - моей женой. У старухи среди полутора десятков островитян - всего населения острова, сложилась прочная репутация опасной и недоброй колдуньи. Репутацию старой отшельнице испортила её необщительность - люди не любят, когда их игнорируют.
Кильда без лишних разговоров принялась поить правнучку каким-то отваром из неведомых полярных лишайников. Запаха у этого напитка почти не было, а вкус был горек, как жизнь подводника. Прежде, чем разрешить старухе врачевать ребёнка какой-то неизвестной шаманской дрянью, я сам, с отвращением и не без опасений, влил в себя пол кружки этой гадости. Ничего страшного со мной не произошло. Кильда посмотрела на мою перекошенную от горечи физиономию и произнесла по норвежски: "Принеси мёд." Я уже собрался съязвить по поводу того, что до ближайшей пасеки далековато, но лапландка посмотрела сквозь меня и окончательно озадачив, ровным, тихим голосом без эмоций, добавила: "Возьми у своих." Тут до моей тупой башки наконец дошло, что мне надо идти в "Лабиринт", где кроме прочего находится пищевой склад с бакалейными товарами. Там среди жестяных упаковок с плавленым шоколадом и промасленных банок сгущёнки я отыскал небольшой фанерный ящик с надписью "Honig", а в нём среди древесной стружки, тщательно упакованные в ячейки, шесть литровых стеклянных банок с отличным сотовым мёдом. Этот чудесный, золотисто-прозрачный продукт даже не засахарился, наверное благодаря находящимся в нём восковым сотам.
Я с новой надеждой примчался в дом и Кильда опять заварила свой снадобье, уже на основе добытого мной целебного янтарного мёда. Однако мои ожидания не оправдались, к вечеру Эйди стало ещё хуже. Она металась в жару, без памяти, на мокрой от пота подушке и я в отчаянии, надеясь на чудо, вернулся в морской грот для лихорадочных, но безуспешных поисков пенициллина.
И всё-таки, что-то изменилось за десять-двенадцать часов моего отсутствия. Я вошёл через дверь прихожей в комнату весь внутренне сжавшись, готовясь к самому страшному, но увидел совсем другую, неожиданную картину - моя маленькая Эидис бледная и исхудавшая за время болезни полусидела в своей кровати, слегка откинувшись на подушки из песцовых шкурок, а Кильда, мурлыча словно тощая старая кошка, кормила её рисовой кашей, сваренной из крупы добытой всё в том же щедром "Лабиринте". Я обессиленный почти упал на длинную скамью у стола, нервы мои после многодневного напряжения наконец расслабились и я уже не в силах был удержать слёз. Они градом катились из моих глаз, так, что мая неухоженная борода, куда вся эта солёная сырость стекала, вскоре стала походить на мокрый пучок рыжеватых морских водорослей, что остаются на гальке во время отлива.
Я не плакал уже не упомню какую прорву лет. Не плакал даже когда старый молчаливый француз, кладбищенский сторож привёл меня на могилу моей первой жены Веры. Я только-что вернулся из боевого похода и поспешил к ней живой и любимой, ожидая найти её в знакомой маленькой квартирке на улице Доулеур с нашим новорожденным первенцем на руках. Вместо этого я с омертвевшей душой, бесчувственный как бревно оказался к вечеру на краю старого кладбища маленького французского городка Сен-Мало. Не плакал я и в прошлом году осенью. В хорошую, тихую погоду моя вторая жена Анна отправилась со своим отцом, бывалым норвежским рыбаком, на промысел пикши у южной оконечности острова. Откуда взялась в тех местах та треклятая блуждающая смерть - всеми забытая ржавая морская мина, знает лишь злой рок, ангел смерти преследующий моих женщин. Теперь же, я наконец дал волю слезам, предчувствуя, что моя крошка Эйди проживёт долгую и счастливую жизнь. Я всё для этого сделаю, всё что смогу, а могу я теперь многое..."
Вниманию читателей
Книга "Марш Кригсмарине" опубликована и продаётся в бумажном и электронном виде в сети. Здесь приводятся только несколько первых глав книги.
Я так увлёкся работой с подстрочником дневника Варда или, если угодно, дневника Отто фон Шторм, что пропустил время, когда должен был заступить на вахту у трапа. Потерпев минут десять и не дождавшись сменщика, раздражённый Ромка ввалился в кубрик и стараясь не разбудить спящих товарищей, зашипел на меня злобным змием: " Я думал он дрыхнет, а он тут за полночь любовные стишки калякает. Великий русский поэт Чехов, трах тебе в клюз!" Я счёл за благо не умничать и не стал разубеждать Ромку в его уверенности, что Чехов был именно поэтом, поскольку уже имел опыт подобного общения. Последний раз он мне заявил, что поэзию выборочно, но уважает и к примеру стихи про собаку Каштанку у которой щенков утопили, его очень трогают, почти до слёз. На моё робкое сомнение не ошибается ли Рома, смешивая стихи Есенина и рассказ Чехова, он ответил неопровержимым аргументом: "Знаешь, салабон, ежели ты такой шибко грамотный, то изобрази, как шкотовый узел вязать умеешь ... " С этого момента я зарекся умничать и выставлять на показ свою "блестящую просвещённость", ведь по большому счёту простой парень, матрос Ромка был прав, потому-как в рейсе, на промысле, куда-как ценнее знание основ морского ремесла, хотя бы те-же узлы или умение чинить порванную сеть, а не чьё-то абстрактное знание русской литературы.
Именно поэтому я особенно дорожил дружбой с таким человеком, как Бронислав Устиныч. Ведь в нём счастливо уживались высокий профессионализм старого моряка и эти самые пресловутые знания, причём самые разносторонние. О таких людях иногда с иронией говорят: "мистер Всезнайка", "Ходячая энциклопедия" или "Эксперт по вопросам мироздания", но на мой вкус куда-как интереснее общаться с человеком способным поддержать разговор почти на любую тему, да и самому мне лестно было сознавать, что меня держат за равного, понимающего собеседника. Вообщем, как говорится: "Они нашли друг друга."
Утром, как и было оговорено, мы с боцманом, покинув родной борт, уже поднятого для ремонта в сухой док "Жуковска", двинули в город. Мы оба заметно волновались, ведь не каждый день получаешь таинственное и неожиданное наследство. Устиныч, выходя за пределы судоремонтной базы, даже нервно сострил: "На крутое дело идём! Заграничный банк брать будем!" Мы взяли такси и через каких-то четверть часа, переехав по знаменитому тромсёйскому мосту через пролив, оказались у стеклянных дверей входа в коммерческий банк. Неожиданно, словно выскочив из под чистой ухоженной мостовой, перед нами возник высокий тощий мужчина в сером деловом костюме. Улыбаясь во весь рот крупными, неестественно белыми зубами, он протянул руку Брониславу Устинычу и поздоровался с ним по немецки. Боцман ответил ему тем же, пожав протянутую руку. Человек представился заведующим банковского отделения и объяснил, что предупреждён о нашем визите юристом покойного Варда, предложив следовать за ним.
В офисе, в течении не более четверти часа Бронислав с его помощью оформил все необходимые формальности. Меня так-же не миновала чаша сия и по желанию боцмана-наследника я был вписан в банковские документы, как доверенное лицо и полноправный правообладатель содержимого таинственной банковской ячейки. В качестве документов удостоверяющих наши личности, фигурировали в этом деле (наверное впервые в истории международного морского права) наши краснокожие советские паспорта моряков. Клерку было вполне довольно того, что каждая строка в паспорте дублировалась по английски. Меня, да и думаю Устиныча несколько напрягало, когда наши паспорта ксерокопировали и тщательно переписывали из них все данные. Впрочем, снявши голову по волосам не тужат. Мы уже и так по уши влезли в очередную, непредсказуемую авантюру и обратной дороги не было.
Нас проводили вниз в подвальное помещение по ступенькам неожиданно неудобной, узкой витой железной лестницы. Человек в деловом сером костюме словно элегантный тюремщик, позвякивая изрядной связкой ключей, открыл одну, а затем другую металлические решётки дверей и вошёл в банковское хранилище с ячейками, пригласив пройти за собой одного лишь Устиныча. После чего мгновенно запер за собой обе двери. Я же остался в одиночестве, в крохотном предбаннике, ожидать новоиспечённого наследника.
П.м.П. часть II. глава 5 "Ограбление по норвежски"
Боцман пробыл в банковском хранилище не более десяти минут, хотя мне показалось, что прошло гораздо больше времени. Устиныч изъявил наконец желание выбраться на волю из неуютного места без окон и к тому же с решётчатыми железными дверями. Заведующий отделением банка вновь деловито загремел связкой ключей, выпуская наружу новоиспечённого наследника покойного Варда. В правой руке боцман сжимал ручку небольшого старомодного портфеля. Я сразу узнал его по описанию из дневника самого Отто фон Шторм. Это был тот самый портфель из крокодиловой кожи с плоскими клапанами замков с облупившимся, когда-то бронзовым покрытием. Это его случайно нашёл фон Шторм, вскрыв найденный в тайнике сейф, когда лихорадочно искал пенициллин для больной дочери.
Устиныч с вопросительным видом протянул клерку левую руку, в которой держал квадратный, золочёный кусочек пластика, похожий на визитную карточку. Клерк, увидев эту нарядную "визитку" весь залучился сладкой доброжелательностью. Он с нежностью принял из его рук карточку и поглаживая её кончиками пальцев, словно любимого котёнка, повернул её тыльной стороной вверх, там где чернела горизонтальная полоска. Всё это время он что-то негромко объяснял боцману по немецки, глядя на него с каким-то новым, заискивающим выражением лица. Затем он проводил нас в свой кабинет, где мы подписали ещё несколько бумаг. Я с юношеским легкомыслием ставил свою подпись под непонятными бумагами, не задумываясь о последствиях, поскольку привык во всём доверятся Устинычу. Так-что мой корявый автограф всегда следовал за его витиеватой росписью.
Затем нас проводили к окошку кассы, где пожилой кассир, к моему немалому удивлению, выдал боцману приличную стопку наличных денег - целых шесть тысяч норвежских крон. Из банка я вышел несколько ошалелым от пережитого, едва не врезавшись всем телом в соседнее с прозрачной, автоматически открывающейся дверью, стекло. И зачем, спрашивается, так чисто мыть эти пуленепробиваемые стеклянные стены? Рассеянный, вроде меня, человек так ведь и зашибиться может! Устиныч был непривычно молчалив и задумчив. Мы остановили такси и боцман спросил у водителя по немецки: "Где у вас тут можно выпить?" Однако таксист в немецком оказался не силён и мне пришлось повторить вопрос по английски. Водила со своего сиденья повернулся к нам почти всем своим упитанным корпусом и с чуть печальной усмешкой произнёс по русски с заметным малороссийским акцентом: "Отож бо! Земляки! Я ж бачу по акценту, шо свои. По всему видно - наши морячки. Вы, братишки, откуда будете из Архангельска але с Мурманска?" Мурманск он произнёс правильно: с ударением не в первом слоге( МУрманск), как это принято в наше время, а с нажимом на второй слог, как это делают коренные мурманчане - МурмАнск.
- "А ты сам то, мил человек, кто таков будешь? " - подозрительно, вопросом на вопрос осведомился боцман. - "Я то, известно кто." - ответил всё с той же грустной усмешкой новый знакомец. - "Лёня я. Сам из Киева родом. Хорошую работу там имел - директор овощного магазина, не инженер какой-нибудь. Да один молодой подлючий следователь из ОБХСС, сука такая, на меня глаз положил. Известное дело - раз еврей и торгаш, значит подпольный миллионер. Ну да, в нашем деле без гешефтов и махинаций не проживёшь, система такая. Я тоже свой бутерброд с икрой имел, но миллионами не ворочал. Ни дай боже! Дал я следаку этому на лапу, чтобы отстал, а он гад, хохлятская морда бесстыжая, взять то взял. И шо вы думаете? Дело на меня не закрыл! Хорошо добра людина нашлась - предупредили меня. Ну я в ОВИР к знакомым, (пока мне следак этот подписку о невыезде не подсунул) а те мне за за неделю разрешение на выезд и выправили. Это просто было, с женой в разводе, детей нет. Хоть и не собирался, а пришлось мне выбирать: ехать в очень жаркую землю обетованную или в родную, но немножко холодную Сибирь, на лесоповал...
Я когда в Вену прилетел, то по радио побачил, что в Израиле вроде бы войнушка очередная намечается. Уж не ведаю какая по счёту. Ну я себе и говорю: "Лёня, ты же мирный человек, к тому же еврей тилки наполовинку, по батьке, а мамка вообще - щира украинка. Какой из меня сионист, люди добрые?! В живых людей, хотя бы и в арабов стрелять ты не нанимался, чего они тебе лично плохого сделали? А то не дай бог самого пристукнут или того хуже покалечат, а оно тебе надо?" Вот я прямо из Вены и залетел в этот благоустроенный холодильничек - Трамсё норвежский. Теперь уж пятый год здесь, язык выучил, вид на жительство получил, женился на норвежке. Вообщем мне здесь нравится - тихо, уютно. А на счёт выпить, то приглашаю вас к себе до дома, до хаты. Как говорят на ридной неньке Украине: "Ласкаво просимо! Угощу вас горилкой с перцем под копчёное украинское сало! Ежели вы конечно, добрые люди, не побрезгуете обществом предателя Родины?"
- "А ты, Лёня, никак врагам Родины сверхсекретный рецепт закваски белокочанной капусты продал?" - не без ехидства осведомился боцман у словоохотливого бывшего соотечественника. - "Я сам с ОБХСС дело имел. Они суки на живую нитку мне дело шили, хотя я за всю жизнь гвоздя казённого с порта не вынес. Никакой ты, Лёня не предатель, а жертва обстоятельств. Меня, кстати, Бронислав кличут" - Устиныч протянул руку новому знакомому и одновременно кивнул в мою сторону - " Малого не стесняйся, он свой пацан, флотский, проверенный. Ну так мы твоё заманчивое приглашение на горилку с салом принимаем. Вези, только уговор, мы не нищие и проезд и горилку оплатим. У меня к тебе, Леонид, деловые вопросы ещё будут."
Киевлянин Лёня не поскупился и накрыл для нас настоящий украинский стол. Мы с боцманом были даже смущены такой его щедростью. Чего только не было на том столе: бордовый от буряка наваристый украинский борщ на свинине, румяные, "як щёчки гарной дивчины" пампушки с чесноком, ароматные горки дымящихся вареников с картошкой и творогом и конечно воспетые ещё славным украинско-русским писателем Гоголем галушки со сметаной. Как оказалось, это изобилие достойное державинской оды, объяснялось просто. Жена Лёни симпатичная полнотелая норвежка средних лет была превосходной поварихой. Да и сам Леонид готовил отменно, такое у него было хобби для души. Он то и научил жену тонкостям украинской кухни. Вот и пришла им идея открыть ресторанчик с громким названием "Крещатик". Дело они открыли месяц назад и имели уже с полтора десятка постоянных клиентов, но бизнес пока едва окупался. Экзотическое для Норвегии меню оценили по достоинству в основном выходцы из Союза, но не местные гурманы, поскольку норвежцы крайне консервативны в своих кулинарных пристрастиях и предпочитают свою национальную кухню. Однако и среди них попадались инакомыслящие и охотно лакомились весьма калорийными, но очень вкусными украинскими блюдами. Земляки же, частенько норовили выпить и пообедать в долг, пользуясь дружелюбием и мягким характером Леонида.
За столом говорил и поднимал тосты: "За добрых людей вообще и "Лехаим" в частности" - в основном щедрый на речи хозяин дома. Жена его тоже присела за стол на минутку из вежливости. Пригубила рюмку и извинившись вскоре ушла в небольшой зальчик ресторана, откуда послышалось нежное треньканье дверного колокольчика - пришёл посетитель. Пока хозяин не перебрал с тостами Устиныч решительно завёл с ним деловой разговор. Речь шла о закупке партии бакалейных товаров для всех моряков нашего экипажа. Для тех, что остались на ремонт в Трамсё, а также и для тех, которые уже вернулись домой в Мурманск. Леонид, как деловой человек, мгновенно заинтересовался предложением и быстренько свернув столь многообещающее застолье позвонил кому-то по телефону. Тут же на месте он предложил ехать на склад к его постоянному поставщику продуктов, предложив, разумеется, себя в качестве посредника.
Мы вышли на улицу и уже через десять минут за нами подъехал небольшой грузовой фургон на котором нас быстренько доставили до продуктового склада лёниного поставщика - "Человека кристальной честности и чёткого профессионала", как отрекомендовал своего норвежского делового партнёра сам бывший работник "Киевплодовощторга". "Человек кристальной честности" оказался пожилым, но бодрым толстеньким коротышкой с розовой лысиной, обрамлённой рыжеватым пухом. Он весёлым колобком в синем джинсовом комбинезоне катался по складу меж длинных стеллажей, уставленных всякой всячиной с шикарно-яркими, непривычными для нас этикетками различных товаров. Частенько мы с боцманом начинали теряться в догадках, что же именно находится в очередной пёстрой упаковке, художественно оформленной не иначе, как уволенными из киностудии за чрезмерный эротизм диснеевскими художниками-мультипликаторами.
К примеру на большом пластиковом бочонке красовались цветные фотоколлажи с гоночными машинами неведомых моделей. Эти шикарные авто перемежались изображениями не менее роскошных практически обнажённых блондинок в символическом нижнем белье. Этот апофеоз тонкого художественного вкуса (аля тюремные грёзы сицилийского мафиози) имел исчерпывающую пояснение - переливающаяся розовым перламутром надпись гласила: "PONTO KARLO DELISHES". - "Это что ещё за "понты" такие?" - разглядывая загадочный бочонок, озадаченно осведомился боцман у Лёни. - "Порнография что-ли какая?" - "Та ни, Броня. Ты чо, сказився?" - захихикал наш торговый посредник. - " Это же блок-упаковка из дюжины круглых коробок шоколадных конфет итальянских. Для жёнок, да для детворы дюже смачный презент." - "Продвинутая у вас детвора" - пошевелив усами задумчиво констатировал Устиныч.
У нас с боцманом ушло не менее четырёх часов на составление наборов "Колониальных товаров" для каждого из моряков экипажа "Жуковска". В общей сложности каждый набор, состоящий из трёх десятков наименований: от упаковок с растворимым и молотым кофе и блоков жевательной резинки до комплектов женских трусиков "неделька", весил не менее тридцати-сорока килограмм. Хозяин склада, порозовевший от возбуждения пощёлкал на калькуляторе и выдал счёт для оплаты - восемь тысяч крон. Но, не тут-то было... Устиныч с рассеянным видом полез во внутренний карман, однако вместо пачки денег вынул оттуда несколько разноцветных листков бумаги. Это были, напечатанные на ксероксе, с ужасными грамматическими ошибками, но всё же по русски, прейскуранты цен на бакалейные товары трёх разных норвежских стивидорских фирм, занимавшихся, кроме прочего, продуктовым снабжением советских судов. Фирмы эти имели свои филиалы и в Тромсё, конкурируя между собой они всё же старались держать примерно одинаковые цены на продукты.
Боцман сверил цены на одни и те же наименования товаров по прейскуранту "Человека кристальной честности" с ценами на те же товары у вышеупомянутых поставщиков. Выходило, что цены хорошего знакомого Леонида завышены не больше не меньше, как на целую треть. Это открытие,а точнее поимка с поличным, ничуть не смутило продавца и он с темпераментом несвойственным скандинаву принялся доказывать, что его цены реальные, а в прейскурантах конкурентов липовые, потому как его товар наисвежайший, а естественно товар недругов просроченный и вообще весь насквозь отравленный чуть ли не крысиным ядом. Для пущей убедительности этот колобок в комбинезоне схватился за кругленький живот и принялся корчить рожи, изображая страшные желудочные колики, которые непременно постигнут любого безрассудного смельчака, отважившегося откушать конкурентной продукции.
