Гончарук Анатолий Иванович : другие произведения.

Борзый "минус"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Романы Анатолия Гончарука
  в серии 'Невозможный Иванов'
  
   Борзый 'минус'
  
  Исключение из правил
  
  В прокрустовом ложе
  
  Обманутые Крымом
  
  Лейтенантство - время золотое
  
  Время взрослеть
  
  Страна героев
  
  Гайсинские летуны
  
  Шаман корабля
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Анатолий Гончарук
  
  'Я стою перед дерзкой картиной -
   Это, кажется, Юность моя'.
  И. Поглазов
  
  
  Борзый 'минус'
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Самозванец
   Умом военных не понять. Сам военный, поэтому точно знаю, что говорю. Мало где так явно живут по принципу 'Я - начальник, ты - дурак. Ты - начальник, я - дурак', как в армии. И все-таки с армией у меня связаны самые лучшие чувства и воспоминания. Не то, чтобы я был склонен идеализировать прошлое, нет. Просто я считаю, что в армии все честнее и чище, чем где бы то ни было. Впрочем, по порядку. Начну с того, как проходила моя несознательная военная юность, и что из этого вышло.
   Сказать, что решение связать свою жизнь с армией было осмысленным, мягко говоря, будет преувеличением. Сознаваться сейчас мне в этом стыдно, но это именно так. В раннем детстве я говорил, что собираюсь, стать солдатом, но уже с подросткового возраста мечтал стать археологом или геологом. Но как послушный сын, не устоял перед мнением и авторитетом родителей и решил стать кадровым офицером. Каждый день все мы совершаем множество ошибок, о значении которых даже не задумываемся. Но как оказалось, решение связать свою жизнь с армией было вовсе не ошибочным, только я тогда этого не понимал. Из-за обратного прикуса зубов дорога была одна: военно-политическое училище. Ну, а раз уж учиться в таком училище, то, конечно же, в Крыму!
   И вот, в июле 1985 года я приехал поступать в Симферопольское высшее военно-политическое строительное училище. На КПП-1 училища сообщили, что ехать нужно в учебный центр, который находится в селе Перевальном, что на полпути в Ялту. Вот в этом центре, или, как сказал дежурный по КПП-1, летнем лагере, и будут приниматься вступительные экзамены.
   Само училище расположено практически в центре города, рядом с центральным рынком, областным военкоматом и ДОСААФ, в ста метрах от стадиона футбольной команды 'Таврия'. Я с жадным интересом осмотрел пятиэтажные казармы, учебные корпуса, плац, и, вообще все, что можно увидеть через забор. С особенным интересом я следил за курсантами, на плечах которых красуются такие заветные погоны. Ничего не поделаешь, хотя само училище мне понравилось, нужно ехать в Перевальное. От близости училища у меня приятно закружилась голова. Отправляться на вокзал я не спешу, хочется еще посмотреть на училище. Как же мне хочется поступить в него! Навстречу мне идет лейтенант в парадной форме с двумя чемоданами в руках. Ах, да! Краем уха я слышал, как курсанты на КПП говорили, что позавчера был выпуск.
   - Миха! Миха, - раздался у меня за спиной возглас. - Микош!
   - Андрон, - поставил чемоданы на тротуар лейтенант, на которого я только что смотрел.
   Из-за моей спины выскочил еще один новоиспеченный лейтенант и тоже в парадной форме одежды. От переполнявших их чувств они бросились друг к другу и столкнулись грудью не хуже Пересвета с Челубеем. Новенькие фуражки у обоих слетели с голов и покатились по тротуару.
   - Брат, ты это, пиши, - говорит Андрон Микошу.
   - И ты тоже не забывай, - срывающимся голосом отвечает Миха.
   Видно, что расставаться им не хочется. Вот бы мне оказаться на их месте! Пока я дошел до троллейбусной остановки, подобные встречи бывших однокашников наблюдал еще раз десять.
   - Держитесь крепче, я тронулся, - предупредил водитель троллейбуса самой длинной линии в мире: 'Симферополь - Ялта'.
   Учебный центр училища оказался расположенным в балке между гор. Территория довольно большая: четыре ряда палаток и две сборно-щитовые казармы. Такие же деревянные учебные классы, столовая в металлическом ангаре, каменное общежитие для офицеров, комнаты для хранения оружия и плац с трибуной. И много зелени, даже фруктовые деревья есть. Вдоль аллей и дорожек растут высоченные пирамидальные тополя. В нескольких километрах от нас видны другие казармы и несколько боевых вертолетов. Неужели в военно-политическом училище есть свои вертолеты?
   От КПП летнего лагеря до роты, куда распределили меня и троих моих новых знакомых - Столбовского Сашу, Чернова Гену и Аркалюка Юру нас сопровождает сержант среднего роста, крепкого телосложения, в очках и с наглым выражением лица. Я бы даже сказал, с надменным лицом, настолько высокомерно он держится. Интересно, с какого он курса? Мы двигаемся быстрым решительным шагом. Меня гложет мысль, что я уже где-то видел Сашу Столбовского, но вот где, никак вспомнить не удается. Впрочем, может это мне просто, кажется.
   Когда сержант привел нас в роту, выяснилось, что он сам только что поступил в училище. Просто он поступал из войск, а у них экзамены несколько раньше, чем у гражданских абитуриентов, таких, как мы. Командира нашего взвода на месте не оказалось, и сержант начал записывать наши данные в какой-то гроссбух. Первым он вызвал Чернова. Когда очередь дошла до вопроса о занятиях спортом, Гена с нескрываемым удовольствием сообщил, что у него первый разряд по боксу и первый по легкой атлетике.
   - По боксу это очень хорошо, - улыбнулся во весь рот сержант и значительно сказал, - нужно будет с тобой побоксировать.
   - Товарищ сержант, - добродушно улыбнулся Гена, и осторожно спросил, - а как вы боксируете без очков?
   - А что? - улыбка вмиг исчезла с лица сержанта.
   - Мне просто интересно, как вы можете боксировать, если плохо видите? Кстати, а какой у вас разряд? Или, что там у вас?
   Вопрос повис в воздухе. Как только стекла в очках не расплавились от испепеляющего взгляда сержанта, я просто ума не приложу! Он так и не нашелся, что ответить, отмалчивается и хранит важную невозмутимость. Мне кажется, что это стоит ему больших усилий.
   - Судя по тому, что ответа нет, - насмешливо сказал Чернов, прищурив один глаз, довольный замешательством сержанта, - вы такой же боксер, как я каратист.
   - Это ты, в каком смысле? - заметно напрягся сержант, что-то лихорадочно соображая. Он даже не смог скрыть того, что испытывает сильную растерянность.
   - В таком, товарищ сержант, что вы никакой не боксер, а ...выдумщик!
   Сержант покраснел до глубины души, но вовсе не от стыда, а от злости. А я-то думал, что он должен быть зол на самого себя!
   - Я никогда не вру, - заявил решительным тоном сержант, предпринимая попытку реабилитироваться.
   - Уже врете! Ладно, не напрягайтесь.
   - Впрочем, вы легко можете исправить положение, - сказал я, - думаю, вы сможете найти две пары боксерских перчаток и расставить все точки над 'i'. Если, конечно, вы найдете для этого время. Забывчивостью случайно не страдаете? - издевательски миролюбиво спросил я. Всем своим видом я говорю: 'Сам виноват'!
   Генка подмигнул мне, а Сашка показал большой палец руки. Вообще нужно отметить, что Чернов и Столбовский очень похожи друг на друга - оба рослые, худощавые, но широкоплечие, темноволосые, только у Чернова глаза синие, а у Столбовского черные. Да еще сплющенный нос Гены явно говорит о его боксерском прошлом. Я издалека тоже похож на них, только я заметно плотнее, и лицо у меня овальное.
   - Вы уклоняетесь от ответа? - с затаенной усмешкой спрашивает Саня, так как сержант продолжает напряженно думать и молчать.
   - Ладно, - махнул рукой Гена, - проехали, сержант, пока ты сам себя не испепелил своими переживаниями. Хотел за боксера сойти, но не прошло, да? Стоило ли огород городить?
   Действительно, не нужно сержанту так болезненно реагировать на эту ситуацию. Посмеялся бы вместе с нами и все! Тем более что никто из нас вовсе не собирался загонять сержанта в глухой угол. Кто знает, может у сержанта на самом деле множество каких-нибудь достоинств?
   Тут появился наш командир взвода, безнадежно полный старший лейтенант среднего роста с широким лицом, темными волосами, и носом-картошкой. Щеки у него такие, что их видно даже со спины, а голени такие полные, что голенища сапог собрались в гармошку у щиколотки. По виду, он был чем-то очень недоволен.
   - Ежевский! Чеслав, - позвал он нашего сержанта, еле сдерживая свои чувства.
   - Так ты что, поляк? - спросил Гена.
   - Не полЯк, а пОляк, - высокомерно ответил сержант.
   - Ежевский, я тут с ног сбился в поисках тебя, - нахмурился взводный, - иди-ка и убери класс самоподготовки. Да полы вымыть не забудь. Что ты смотришь на меня такими умными глазами?
   - Можно, я этих салаг возьму? - указал сержант на нас.
   Недолго, однако, он испытывал неловкость и дискомфорт. Он уже ничуть не смущен и выглядит надменно-замкнутым. Во всяком случае, кажется, что его не волнует его подмоченная репутация.
   - Сам справишься, для этого большого ума не требуется, - отказал взводный.
   - Товарищ старший лейтенант, за что? - насупился сержант
  - За все хорошее. И, вообще, запомни, мне лучше знать, как тебя использовать. Старожил, блин, выискался, - с прижимом сказал командир взвода, давя сержанта взглядом. - Иди уже, я буду с абитуриентами знакомиться. Иди, я и так уже от тебя весь в нервах
   Видимо возражать не имело смысла, и наш провожатый, молча, с явной неохотой удалился. Пока взводный садился за стол, мы переглянулись между собой, что не ускользнуло от его внимания.
   - Да, товарищи абитуриенты, - дружелюбно сказал взводный, - Чеслав самовлюблен, а у таких, как известно, нет соперников.
   Мы рассмеялись, и мне даже показалось, что между нами и старлеем уже начали складываться доверительные отношения.
   - Что, - подмигнул нам взводный снисходительно, - уже успели обнаружить у сержанта склонность к ... преувеличению?
   - Легко, - ответил за всех Гена.
   - Да-да, - подтвердил взводный наши предположения, - он такой - соврет и глазом не моргнет! Кстати, а как это выглядело?
   - Смешно! В общем, сержанта это не красило. А зачем его такого в училище приняли? - наивно спросил Столбовский. Меня все время преследует мысль, что мы с Саней уже когда-то встречались и голос его мне как-будто бы тоже знаком.
   - Это трудно объяснить, - сразу поскучнел взводный, - в общем, по самым разным причинам. Ну, давайте знакомиться ближе, не возражаете? Я командир учебного взвода, старший лейтенант Дядченко Георгий Иванович.
   В ходе знакомства оказалось, что Аркалюк, парень среднего роста и квадратный, как телевизор, попал к нам случайно, так как его распределили в первый взвод, ну а нас троих - в третий.
   В ротном помещении уже находилось три абитуриента из нашего взвода. Двое выделялись своим заносчивым видом, третий был заметно проще. Эти двое даже внешне были несколько похожи: оба выше среднего роста, крепкого телосложения, темноволосые, с резкими скулами, только глаза у них разные. Впрочем, не только глаза. Один был все-таки заметно шире в плечах и, особенно, в грудной клетке, а у другого была здорово рассечена верхняя губа.
   - Поприезжали тут, - с недовольным видом сказал тот, что с разбитой губой и в синей кепке с надписью 'Речфлот'. С этой кепи ужасно не гармонируют его зеленые глаза.
   - Ты, не доволен чем-то? - насмешливо спрашиваю я.
   - Мы тут уже..., - не стал объяснять зеленоглазый.
   - И что же вы тут уже? - откровенно вызывающе поинтересовался Столбовский, и я почувствовал его поддержку. Генка тоже с интересом рассматривает эту троицу.
   - Мы здесь уже три дня паримся!
   - Вам в военкомате сказали приехать на три дня раньше? - спрашиваю я.
   - Нет, - растерялся, но честно признался 'Речфлот'.
   - Тогда непонятно, чем ты гордишься. Давай знакомиться, раз уж пока будем вместе, - улыбнулся Столбовский. Так что зеленоглазый на своих, только ему одному видимых лаврах, почивал недолго.
   - Леонтьев Валера, - назвался 'Речфлот', - я из Ровно.
   - Розовский, - начал говорить их третий с фигурой - гитарой, густыми, пушистыми ресницами и полудремой в глазах. Я просто уверен, что он краснеет по любому поводу.
   - Роза, значит? - взял инициативу в свои руки Столбовский.
   - ... Юлий из Тернополя, - закончил Розовский.
   - Юрий? - переспросил Саша.
   - Нет, Юлий, - повторил Розовский, ничуть не смутившись.
   - Значит не Роза, а Юлька! - пошутил Саша. - Ты не обижайся, все равно ведь у всех нас будут клички. В армии друг от друга не спрячешься, все как на ладони. Меня зовут Столбовский Саша. Можно просто Столб. Я из Самары.
   - Из Самары? А-а! Из Куйбышева! - утихомирился Леонтьев.
   Назвался и Генка. Он оказался из Броваров Киевской области. Потом пришла очередь представляться и мне.
   - Иванов Толя. Город Гайсин, Винницкой области.
   Последним, наконец, назвался синеглазый крепыш с широкой грудной клеткой и недовольным видом.
   - Познакомьтесь и со мной: Королев Сергей. Откуда я, не скажу, у меня родители - ученые и город наш - 'почтовый ящик'. Папа мой - доктор наук, мама - кандидат наук, доцент, - значительным тоном сказал он. Мы выслушали его с интересом.
   - Прямо можно позавидовать! Да ты не бойся! - подмигнул Столб. - Мы никому ничего не разболтаем. Потому, что ничего о твоем городе не знаем!
   - И знать о твоем секретном городе никому не нужно, - посмеиваясь, поддразнил крепыша Леонтьев. - Раз не хочешь говорить, значит, у тебя на то есть свои причины.
   - И я им не интересуюсь! Знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего. Не хочешь говорить, и правильно. Будешь у нас почтовым. Есть домовые, водяные, а у нас будет почтовый, - шутит Столб.
   Крепыш оставался сосредоточенным, даже хмурым. Худо-бедно первое знакомство состоялось, а уже через двадцать минут начали прибывать новые абитуриенты.
   - А меня как будете называть? - подошел невысокий юноша с простым открытым лицом. Был он крепок, светло-рус и синеглаз. Его слегка портят широкое лицо и большой нос, а также х-образные ноги. По произношению понятно, что его родной язык украинский.
   - Тебя как зовут-то? - обернулся к нему Столбовский.
   - Вася Россошенко. Я из Львовской области.
   - Человеку с именем Вася кличка не нужна. Так что гуляй, Вася, - надменно ответил угрюмый крепыш из почтового ящика.
   Прямо в этот день началась энергичная подготовка к вступительным экзаменам. Так энергично началась, что Вася нам даже пожаловался.
   - Голова трещит по всем швам. Гляжу в книгу и вижу нечто непонятное. И есть ужасно хочется.
   - Ничего, - широко зевнул Ежевский, - сейчас поужинаем, и одной проблемой на мозги будет давить меньше!
   Вечером оказалось, что все кровати у нас с музыкой. Я хотел сказать со скрипом. Как констатировал Столб, рассматривая казарму и наши кровати, нам достался нульзвездочный отель. Поскольку мы сами можем себе выбирать кровати, то мы со Столбом спим рядом, а Генка через проход от Сани. Из-за высокого роста мы все трое спим на верхнем ярусе. Перед сном Столб рассказал нам о своей девушке. Со своей невестой он знаком с детсада, она татарка, ее зовут Наиля, и он за нее даже дрался на ножах с татарами.
   - Ха! - раздался задорный смех Столба. Это он не смог сдержаться при виде кривых ног Антона Литинского, невысокого черноволосого парня с БАМа, а точнее, из поселка Дипкун. - Какие ноги пропадают!
   - В каком смысле? - настороженно спрашивает Антон.
   - В таком, что кавалерии сейчас в нашей армии уже нет, - вздыхает Столб. - Ты что, с БАМа до Крыма верхом на цистерне ехал?
   Семь абитуриентов, как заколдованные, смотрят, не мигая, не очень интересную телепрограмму. Оказалось, что они впервые увидели цветной телевизор.
   - Кавалерия у нас есть, - сообщил Молодов Игорь из Симферополя, - но всего один полк. Зато все, кто служит в этом полку, снимаются в кино.
   Слушать его я не стал. Я жадно рассматриваю все вокруг, ведь именно здесь нам предстоит узнать почем кусок хлеба и фунт лиха. Как бы там ни было, а я нахожусь на пути к мечте. Для всех нас начался динамичный период подготовки к экзаменам.
  
  Первый ротный
   Утро началось весело: сразу несколько абитуриентов, которые спят на втором ярусе, по команде: 'Подъем!', спрыгнули прямо на шеи и спины тех, кто спит на нижнем ярусе. А после завтрака меня вызвали в канцелярию, где меня ждал командир роты.
   За столом восседал лысый остроносый капитан с аккуратными усиками и взглядом буравчиком. Он крепкого телосложения, но уже начинает полнеть. Во всяком случае, живот уже легко угадывается. У него темно-русые волосы, голубые глаза и узкое лицо. Странно, но его лицо, вне всяких сомнений, кажется мне знакомым. Я уверен, что где-то его уже определенно видел.
   - Товарищ капитан, абитуриент Иванов, - начал я доклад, но командир роты меня сразу перебил.
   - Да не ори ты так и не тараторь, - спокойным голосом сказал ротный, вызвав во мне небольшое смятение, - присаживайся. Рассказывай о себе, но медленно, чтобы я успевал записывать. Зовут как?
   - Анатолий, - четко доложил я, как вчера инструктировал нас взводный.
   - Анатолий значит? А, знаешь, что твое имя означает в переводе с греческого? - оторвался от своих бумаг ротный и посмотрел на меня.
   - Знаю. Восточный.
   - Точно - восточный. А восток, как говорил товарищ Сухов, дело тонкое. Восточное чудо, говоришь? Откуда ты? Гайсин? Гайсин, - помассировал капитан себе лоб. Было ясно, что в военном училище с ним никто из нашего города не учился, и за время офицерской службы он с гайсинчанами пока тоже не встречался. - Вспомнил! - Улыбнулся капитан и хлопнул себя по лбу. - Вспомнил! Эмиль Горовец!
   - Что? - удивленно переспросил я.
   - Да ты что, не слышал об Эмиле Горовце? Вот уж ни за что не поверю! Это же великий певец, а родом он из вашего Гайсина! Талантище, глыбище! А голос его сравнивают с голосами Лемешева и Карузо!
   - Это значит, что у него голос оперного певца? - начинаю я включаться.
   - Точно! Но поет он эстрадные и джазовые песни. У меня есть десятка два его дисков. Он спел несколько сот песен на еврейском, украинском и русском языках, неужели ты действительно не слышал? Правда, он в 1973 году выехал на постоянное проживание в Израиль, и о нем у нас стали мало говорить. Только вот его талант от этого нисколько не уменьшился. А если быть точным, то есть честным, его записи у нас в стране просто уничтожаются. Увы.
   И ротный тяжело вздохнул, выказывая сожаление по этому поводу.
   - Я вспомнил, у моих родителей тоже есть пластинки с записями песен Горовца, - сказал я. - Это ведь именно он был первым исполнителем песен: 'Королева красоты', 'Я шагаю по Москве', 'Голубые города', 'Бухенвальдский набат', 'Дрозды'.
   - Точно! Какие песни! Шлягеры! Только он уже много лет работает в США, и о нем у нас 'забыли'. Политика, - грустно подытожил командир роты. - Надо признать, Иванов, что у тебя не речь, а беглый пулеметный огонь.
   - Я уже два года учусь говорить медленнее, - сообщил я.
   - Что, неужели, и успехи есть? - удивился ротный и снова с любопытством посмотрел на меня.
   - Раньше я говорил еще быстрее, - честно признался я.
   - Куда уж еще быстрее?! - не поверил капитан.
   А я смотрю на капитана и думаю: где же я его все-таки видел? Тут в канцелярию без стука заглянул сержант Ежевский.
   - Закрой дверь перед собой, - не повышая голоса и даже не глядя в сторону сержанта, сказал ротный. Было слышно, как за окном два абитуриента рассказывают друг другу анекдоты на злобу дня - о борьбе с пьянством.
   - Представляешь, забирает милиция самогонщицу, соседи ее спрашивают: 'Ты куда?' А она: 'Куда завод - туда и директор!'
   - Товарищи абитуриенты, - повернулся ротный к окну, - последний раз вас по-хорошему предупреждаю: отойдите подальше, чтобы я вас не слышал, - потом, усмирив болтунов и повернувшись ко мне, неожиданно спросил.
   - Петь умеешь? Только про медведя, который наступил тебе на ухо, мне рассказывать не стоит.
   - Не буду, но мне по обоим ушам промчалось последнее стадо вымирающих мамонтов.
   - Говоришь, чувство юмора у тебя есть? Это хорошо, - сдержанно улыбнулся капитан. - За словом в карман не лезешь, и перед начальством не робеешь, что тоже очень неплохо.
   - Чем неплохо, если не секрет? - заинтересовался я.
   - Доводилось мне видеть, как курсанты, да и сержанты тоже, перед генералами дар речи теряют, а то и вовсе в обморок падают. И самое главное - вот именно из таких, как ты, как правило, получаются не солдафоны, хотя и они нужны, а думающие офицеры.... Как бы ты сам себя охарактеризовал в двух словах?
   - Я оптимист и жизнелюб, - не задумываясь, ответил я.
   - Очень хорошо. Чтобы не отупеть от механического хода военной службы нужно быть именно жизнелюбом и оптимистом. А то наша повседневная действительность мало к этому располагает.
   Мне показалось, что в словах, в выражении лица ротного промелькнула горькая ирония. Где же я его все-таки видел?
   - У тебя на лице написано, что ты ломаешь голову над вопросом - где ты мог меня видеть раньше, не так ли? - приятно улыбнулся ротный.
   - Да, - честно признался я, и мне стало почему-то немного неловко. Что это за лицо у меня такое, что все секреты выдает? Нужно будет над ним поработать! И я сам улыбнулся своим мыслям.
   - Может по телевизору? - подсказал командир роты.
   - Мне кажется, что я вас вспомнил. Точно! Вспомнил!
   - Правда? - добродушно улыбнулся ротный. - И кто же я?
   - Вы - шестикратный чемпион СССР, серебряный призер чемпионата Европы по пулевой стрельбе Асауленко Владимир Алексеевич! - выпалил я на одном духу, а про себя подумал, что учиться у такого человека - большая честь.
   - Точно. Надо же, меня, оказывается, знают в лицо! - ротный улыбнулся обаятельной улыбкой, и выглядит это трогательно и нежно. Что ж, давным-давно известно, что даже мудрецов жажда славы оставляет в самую последнюю очередь.
   - Как ты считаешь, ты сможешь работать с людьми? Только прежде чем ответить, сначала подумай, - доброжелательно посоветовал ротный.
   Странное дело, что же это выходит: я пришел учиться на политработника, и не смогу работать с людьми? И я бодро отчеканил.
   - Уверен, что смогу!
   Ротный придирчиво осмотрел меня и после минутной паузы сказал:
   - Что ж, хорошо, Иванов. Пока можешь идти.
   В казарме вовсю орудовал командир первого и второго взводов старший лейтенант Туманов - невысокий красивый блондин с невероятно правильными чертами лица.
   - Дежурный по роте! Построить личный состав для разбора сборов! - с довольным видом командует старший лейтенант Туманов. Видно, что то, что он делает, ему нравится. - Абитуриент Хабаров, чего это вы так ругаетесь, будто вы сапожник, а не будущий курсант высшего военного училища? У вас, Хабаров, вообще ничего святого нет - вы даже в туалете курите. Что можете сказать в свое оправдание? Курлин, а вы включите минуту молчания.
   Интересно, что все-таки хотел от меня ротный? Я вышел из казармы и присел на лавочке у раскрытого окна канцелярии роты. Кроме ротного там уже находились оба командира взводов.
   - Товарищ капитан, так что там решили с Царевым? - спросил наш взводный.
   - Решено не принимать. Начальник политотдела считает, что неприлично офицеру-политработнику носить такую фамилию.
   - Чушь какая-то, - вздохнул наш взводный, - как обухом по голове. Толковый ведь парень, этот Царев.
   - Толковый, - согласился ротный, - только вот против начальника политотдела не попрешь. Так что, будем отчислять.
   - Лично я осмеливаюсь назвать это абсурдом, - вздохнул старший лейтенант Туманов. - Наш начпо бьет все рекорды идиотизма. Прямо так и хочется выразиться динамитным языком прокламаций, как говорил товарищ Смеляков. Или хотя бы просто выразиться.
   Я отошел в тень, так как с непривычки изнемогаю от жары, да и не хочется, чтобы меня застали подслушивающим.
  
  После экзамена
   Мы сдали первый вступительный экзамен - географию и готовиться в этот день к следующему экзамену никому не хочется, хотя после обеда нас снова привели на самоподготовку. Как справедливо заметил взводный - разброд и шатание. У некоторых ребят просто истерика. Это у тех, кого с самого подъема и до экзамена несколько часов сильно бил мандраж.
   Забыл рассказать, в первый день нам представили командиров взводов, их у нас сразу два. Кроме старшего лейтенанта Дядченко есть еще курсант третьего курса нашего училища Борис Тихвин, который проходит войсковую стажировку в должности командира взвода прямо в училище. Помню, когда их представили, Леонтьев в строю прошептал:
   - Интересно, и как это оно будет?
   - Хорошо будет, - шепотом ответил ему Рома Журавлев, - офицер все нагрузит на курсанта, а тому все до лампочки - стаж всего один месяц, так что с него спроса никакого!
   Еще в тот день я узнал, что, оказывается, в военных училищах каждый командир взвода командует сразу двумя взводами, то есть в роте три офицера: командир роты и двое взводных на четыре взвода, а старшина роты - курсант, который учится в этой же роте. Раньше я этого, признаться, не знал. Ротного уже называют 'папа', а нашего взводного, который офицер - 'мама Гоша', 'мама Жора' или 'мама Гога'.
   Экзамен по географии я сдал на пять, и у меня сейчас состояние ленивой эйфории. А вот троих ребят, получивших двойки, прямо сегодня отправили по домам. Пользуясь, случаем, знакомимся ближе друг с другом. Вот Рома Журавлев - здоровенный парень, сантиметров на пять выше меня ростом и на шестнадцать килограммов тяжелее. Он с БАМа вместе со своим одноклассником Литинским Антоном.
   - Мы с ним с первого класса - не разлей вода, - говорит Рома.
   - Иванов, - зовет Антон, - а, правда, у вас в Винницкой области есть Литинский район?
   - Правда, - подтвердил я, не очень понимая, чем он гордится. - А еще из нашего винницкого гранита выложена брусчатка Красной площади и часть мавзолея Ленина, но моей заслуги в этом нет.
   Я сказал это, не скрывая иронии, но шутки моей Литинский не понял. Во взводе царит чрезвычайное оживление. Даже не верится, что все это происходит во время треволнений, связанных со сдачей вступительных экзаменов.
   - Ну и здоров же ты, Рома! - восхищается Петр Захаров, которому за его бритую голову уже успели дать кличку Зона. Даже интересно, почему, например, не Котовский или Фантомас? Видимо из-за того, что внешность у Петьки босяцкая, только надвинутой на глаза кепки и золотой фиксы не хватает.
   - Сразу видно, - шучу я в адрес Ромы, - что ты в детстве манную кашу запивал рыбьим жиром.
   - Точно, - подтверждает Ежевский, - а сало ел двумя руками и без хлеба!
   - На себя посмотри! - шутливо парирует Журавлев, кивая на меня.
   - Где уж - мне уж, - смеюсь я, хотя я и сам 190 сантиметров ростом и девяносто килограммов весом.
   - Ну не надо скромничать! - добродушно отвечает Рома, хотя видно, что наши пусть и грубоватые комплименты ему приятны.
   - Сила без ума - не большое богатство, - негромко ворчит Королев, который почтовый.
   - А я вот что думаю, - продолжаю шутить я, - если бы на нас напали людоеды, то тебя бы они съели в самую первую очередь!
   - Это если бы я их вдруг сам не схарчил! Иванов, а ты, сразу видно - трудный, но феноменально способный подросток! Расскажи нам о себе.
   - Что вам рассказать? Даже теряюсь, что и сказать-то! Люблю жить - руки в карманах. Опять-таки могу кувалды затачивать и лапшу на уши вешать. И еще я никогда не изобретаю велосипед, и не иду ни у кого на поводке.
   У всех отменное настроение, как будто все уже поступили, поэтому всех смешит любой намек на юмор. Взвод доброжелательно смеётся моим нехитрым шуткам.
   - Ты хотел сказать - на поводу! - широко улыбаясь, говорит Рома. - Что ж, ты себя оценил очень скромно. Признаюсь, я ожидал от тебя большего! Ну и, разумеется, ты еще имеешь первый разряд по обработке сала?
   - Это ты преувеличиваешь, пока только третий! Но я расту над собой! - смеюсь я.
   - Говорите, пожалуйста, помедленнее, я записываю, - и себе шутит москвич Веня Нагорный. Мы уже знаем, что Венин папа генерал-майор и именно по нашему ведомству - в управлении капитального строительства и расквартирования Министерства Обороны СССР. Так что, всю свою 'нелегкую' офицерскую службу Вене предстоит служить в Арбатском военном округе (то есть в самой Москве).
   Не знаю, как там его папа, а сам Веня - редкий болтун, весьма темпераментный и любопытный мальчик (ему пока всего шестнадцать лет), и он не устает совать свой нос повсюду. О нем уже шутят, что без него не обойдется и землетрясение на Суматре. В общем, у него слишком кипучая, деятельная и живая натура, не дающая покоя ни ему самому, ни окружающим. Веня ниже среднего роста, светло-русый, круглолицый, и еще не бреется. Глаза у него светло-серые.
   - Ну, надо же, - восхищается Веня. - Казалось, что детству не будет конца, а тут, бац, и военное училище!
   - Не спеши! Ты еще будешь в стихах и песнях признаваться в любви к нашему училищу! Вот увидишь, подрасти только немного! - обещает Рома.
   - Вень, ты случайно не седьмого мая родился? - шучу я.
   - Нет, а что? Я, вообще-то, в декабре родился.
   - Болтлив ты настолько, что по этому поводу возникает вопрос! Вот если ты родился седьмого мая, то это все меняет. Это день радио, и это могло бы хоть как-то объяснить, почему ты такой разговорчивый!
   Веня не унимается и болтает без умолку. Разговор все время норовит уйти в какое-то другое русло.
   - Товарищ намеков не понимает, - констатирует замок, - может, придать ему психологический толчок для переосмысления уже сказанного?
   - Какой, какой туалет? - веселится Миша Кальницкий, поступивший из войск, а точнее из стройбата. - Психологический? Никогда раньше о таком слышать не приходилось!
   - Нас в училище будут учить как красиво, правильно и долго говорить, а надо учить, как молчать!
   Но в ответ, ни привета, ни ответа. То ли Веня не слышит сержантов, то ли делает вид, что не слышит. К магазину подъехал ПАК (передвижной автоклуб) и остановился прямо под вывеской 'Слава КПСС!' Из его репродуктора полилась песня 'Малая земля'. Впрочем, эту песню вскоре сменили 'Скворец' Макаревича, а потом 'Трава у дома' группы 'Земляне'.
   - Зона, - позвал я, - я забиваю за тобой. Вижу, что ты газеты быстрее всех читаешь.
   Петька отшучивается, что он просто с конца начал! Мишка Гринчук что-то пишет в тетрадке. Неужели он уже готовится к следующему экзамену? Я заглянул в его конспект, Миша рисует лозунг 'Нистру - чемпион!'
   - Повезло нам с командиром взвода, - говорит Вася, - он молодой, сам недавно был таким как мы, так что будет нас лучше понимать, правда?
   - Запомните, Василий, - вальяжно развалившись, говорит Рома, - командиры делятся не на старых и молодых, а на умных и дураков! Очень скоро вы получите возможность в этом убедиться!
   Мирзоян спит, широко раскрыв рот, невзирая на всеобщий смех и веселье.
   - А ведь он прав, - кивнул на него почтовый, - может, составим ему компанию?
   - И, правда, пора на покой, - согласился с ним замок.
   С нашей стороны возражений тоже не последовало, и в мире установилась темная тишина, хотя был белый день. Подлая, развратная масса незаметно подкралась, и накрыла нас своим одеялом. Засыпая, я расслышал, как Леонтьев насмехается над Васей.
   - Как хорошо подчиняться приказам, да, Вась? Не нужно ни о чем думать!
   Толком нам поспать не дал командир взвода. Он довольно скоро вернулся, увидел происходящее и совершенно озверел. После того, как мы присели по сто раз, нам позволили присесть и заняться подготовкой к следующему экзамену.
   - Вы что это тут? - кричит взводный на своего заместителя.
   - Виноват! Немножко уснул, - прячет глаза замкомвзвода.
   - Что? Вы же к нам из войск поступили! Вас там что, не научили, что в армии всех поднимают и засыпают по команде? Список не забудьте составить, - распоряжается наш заботливый взводный, - в какой очередности будете заходить на экзамен. Готовьтесь. Давайте, я не буду краснеть за вас. Займитесь, товарищи абитуриенты, интенсификацией служебной деятельности.
   - Хорошо хоть, что нам индустриализацией заниматься не надо, правда? - шутит Веня, и многие оценили иронию приятеля.
   - Шутить изволите? - хмурится страшный лейтенант Дядченко. - Вот когда вы сделаете в жизни столько бесполезного, как я, тогда и будете шутить. А отличная оценка на вступительном экзамене - это шаг в завтра!
   - А неудовлетворительная - шаг во вчера, - хмуро говорит Королев. Но взводный слышит его слова и поддерживает Серегу.
   - Правильно, товарищ Королев. Получите двойку - потеряете целый год, а годы назад не возвращаются. Нормальные абитуриенты живут в сплошном цейтноте. Но это нормальные абитуриенты. Иванов! А вы что, по-хорошему не понимаете?
   - Я же молчу! - удивился я.
   - Это хорошо, что вы молчите, - одобрил взводный. - Но вы еще мнение со своего лица уберите!
   После этого он в незатейливых выражениях обрисовал, что меня ждет, если я мнение со своего лица не уберу. Пришлось убрать. После этого довольный командир взвода оставил нас в покое и удалился.
   - Взводный ведь прав, - говорит Олег Задорожный, самый серьезный из нас абитуриент, - если хотим стать офицерами нужно серьезнее относиться к подготовке к экзаменам. Нужно готовиться каждую свободную минутку.
   - Готовиться нужно было дома, - не упустил возможности понасмехаться Королев, - а здесь нужно только повторять. Конечно, если готовиться только здесь.... Тогда да.
  
  Спарринг
   Уже с утра было ясно, что день будет очень жарким. Мы сидели и томились на самоподготовке, перед экзаменом по истории под навесом, когда увидели, что в саду появились четыре офицера в спортивной форме одежды. Они натянули между яблонями веревки, и получился ринг. Потом двое разделись до пояса, сначала размялись, а потом, надев боксерские перчатки, стали биться, в том числе и ногами.
   - Что за бокс такой, что ногами бьются? - удивился Столб. - Тайский, что ли?
   - Нет, - с видом знатока объяснил Чернов, - это кикбоксинг. А в тайском боксе можно бить еще коленями и локтями, поэтому его еще называют боем восьмируких.
   - А хорошо бы было размяться, - мечтательно сказал Рома, потягиваясь. Комплекцией он крупнее любого из нас: и Столба, и меня, и Чернова, хотя и мы трое выделяемся на общем фоне.
   Офицеры поработали в парах, и вышли на пробежку.
   - Рома, - окликнул Журавлева Чернов, и спросил с вызовом. - Ты еще не перехотел размяться?
   - И что? - нахмурил лоб Рома, соображая, куда клонит Гена.
   - Пошли, вон есть перчатки. Ну, всего один раунд!
   Видя, что Рома явно мнется и не спешит соглашаться, Столб пошутил:
   - Ну, скажи уже свое 'да' или 'нет', 'за' или 'против'.
   - Нет. Вдруг увидят? Мне залет ни к чему, - благоразумно отказался Роман. - Армия это вам не просто хорошо просчитанные строгость и аскетизм. Это еще и жестокие наказания за наименьшие проступки.
   Красиво и гладко изъясняется Рома, не иначе как с чужих слов. Лично мне всегда странно и интересно его слушать. Только невыносимо представлять, что наша армия и впрямь такая, как он говорит.
   - Кто выйдет против меня? - спросил Генка. - Найдутся ли люди, которые не согласятся с Ромой? Ну, сам на сам! Я жду!
   - Я, - вызвался я, а вслед за мной с секундной задержкой Столб.
   - Я выбираю Иванова! Он все-таки первым вызвался, - объявил Гена. - Пойдем! Кто будет рефери?
   Судить в ринге вызвался Столб, он же завязал мне перчатки. Я помассировал нос, чтобы из него от первого же удара не пошла кровь, размял мышцы плечевого пояса и попрыгал на месте. Я почему-то волнуюсь, но не перестаю верить в свои силы.
   - Не тяни! - позвал Гена. - Время не ждет, а я уже тебя жду!
   И он нетерпеливо переступил с ноги на ногу, точно как конь.
   - Вот и я! - улыбнулся я, а Столб посмотрел в лицо Чернову и сказал:
  - Не надо заранее считать себя победителем. Ну, вы готовы?
   Он махнул рукой, и мы начали поединок. Я был уверен, что Генка сразу бросится в атаку, чтобы ошеломить и смять меня. Но он скакал влево, вправо, вперед-назад и ничего особенного не предпринимал. Честно говоря, я ожидал от него большего. С моей точки зрения, Генка делает слишком уж много лишних движений. Я бы даже сказал, что он размахивает руками, а толку никакого. На улице так не дерутся, там все быстро, без прелюдий! Конечно один раунд - не три, но все равно это и дыхание и силы. Гена сам предоставил мне возможность начать без лишней суеты. Не знаю, случайно это у него вышло или тактика у него такая, но он тянул время и я перешел в атаку первым. Уловив смысл и ритм действий Чернова, я подсел под его выброшенную вперед руку и изо всей силы ударил его в печень левой рукой. Он согнулся пополам и упал на колени, так, что даже добивать его не понадобилось. Все зрители были в восторге и шумно выражали свое восхищение.
   - Гена, - говорит Миша, - ты, похоже, позабыл золотое правило боксера: 'Не смотри по сторонам, а то пропустишь самое интересное!'
   - Эффектно, ничего не скажешь, - прозвучал рядом чужой голос. Я оглянулся - все четыре офицера уже были рядом и с любопытством разглядывали меня и Генку. Их внезапное появление удивило не только меня. Никто из наших ребят, включая чрезмерно осторожного Рому Журавлева, не заметил их приближения.
   - Так это ты перворазрядник? - с нескрываемым интересом спросил меня коренастый мужчина. - Я тренер по боксу. Поступишь в училище - милости прошу ко мне в секцию!
   - Это он - перворазрядник, - кивнул я в сторону Чернова. Стоит ли говорить, что оценка тренера по боксу мне польстила?
   - У него еще и чувство юмора есть, - подмигнул тренер остальным офицерам. - Тем более хорошо!
   - Чувство юмора у меня есть, - улыбнулся я, - но боксер - он.
   - А ты? - достаточно приветливо улыбаясь, спросил тренер, впрочем, не скрывая своего удивления.
   - А я так, погулять вышел, - сдержанно улыбнулся я.
   Чернов рассмеялся первым, похоже, он смирился с неудачей, хотя собственное беспомощное состояние наверняка было для него нестерпимым.
   - Ген, ну ты как? - толкнул я его плечом.
   - Не жалуюсь. Будем жить! К тому же еще не вечер, - несколько смущенно ответил Чернов.
   - Ты хотел сказать: еще не осень? - флегматично уточнил Столб. - Цыплят ведь по осени считают!
   И мы всем взводом дружно вернулись на самоподготовку.
   - Где вас нелегкая носит? - проворчал невесть откуда появившийся старший лейтенант Дядченко. - Занимайтесь, а то пойдете вместо армии свиньям хвосты крутить.
   - Вот такой нехитрый агитационно-пропагандистский штамп, - негромко говорит Рома, едва сдерживая смех.
   - Занимайтесь, готовьтесь к следующему экзамену, - командир взвода посмотрел на Рому 'нежным' глазом. - Сколько раз я говорю вам одно и то же, а вам хоть кол на голове теши!
   - А я вот думаю, - хотел что-то сказать Веня, но взводный тут же оборвал его.
  - А вы, товарищ Россошенко, не думайте. Разрешу вам думать, вот тогда и будете думать! Журавлев! Что такое демократический централизм?
   - Как скажет командир, так и будет, - с готовностью ответил Рома, будто ожидавший такого вопроса.
   - Вот, - удовлетворенно хмыкнул взводный, - мотайте на ус, товарищи абитуриенты, это вам не раз еще пригодится!
   А мне, впервые за время пребывания в лагере, пришла в голову мысль о том, что хорошо бы побыть хоть немного в тишине и одиночестве. Интересно, в армии такое хоть в принципе возможно или нет?
  
  Подготовка к экзамену
   Я возвращался с КПП на самоподготовку - ко мне приезжал папа, когда столкнулся с нашим взводным.
   - Абитуриент Иванов, - остановил он меня, - нескромный вопрос можно?
   - Какой именно? - проявил я живой интерес к его словам.
   - Нескромный. Ты чего без дела слоняешься?
   - Не без дела, с чего вы взяли? Наши ларек грабят, а я на шухере стою.
   Мне и на ум не пришло, что с начальством в армии так разговаривать нельзя. Оказывается, наше начальство такое поведение не просто не одобряет, такое поведение его раздражает. А вот на фабрике - до армии - с нашим директором можно было и пошутить.
   - Острый на язык, да? Вот плохо, знаешь, что все считают себя чересчур умными. Вечно с вами какие-то сюрпризы вылезают. Прикуси себе губы и язык, и, вообще, поменьше мне голову морочь, а то пожалеешь, - толсто намекнул взводный, показывая, кто из нас является хозяином положения. Голос его звучит все тверже и тверже. - Крепко помни то, что я тебе сейчас сказал.
   - Товарищ старший лейтенант, а что вы хотели?
   Оказывается, взводный играл со своим сынишкой, и забил мяч на дерево, где тот и застрял в ветвях. Камней, чтобы сбить его оттуда, под рукой не оказалось.
   - Иванов, ты как на счет высоты? - испытывающе посмотрел на меня мама Гога.
   - Лампочку со стула ввинчивать мне доводилось, а выше не бывал, - уверенно соврал я. Взводный сразу и не нашелся, что сказать, а потом все-таки сказал следующее.
   - Я все понимаю. Сегодня мне нужна твоя помощь, но ты не смог. Завтра тебе понадобится моя помощь, а я тоже не смогу. Все нормально! Командир может и подождать.
   Поскольку я молчу, лезть пришлось Григорию Ивановичу лично. Время от времени ветки под его грузным телом опасно хрустели. Впрочем, он благополучно добрался на нужную высоту и стряхнул оттуда мяч на землю.
   - Иди, Иванов, иди, не мозоль мне глаза, - пронзительно посмотрел на меня взводный. - Нечего глазеть, лодырь. Надо же, такой юный, а уже стреляный воробей. Спасибо за участие.
   - Служу Советскому Союзу!
   - Служи, как следует, - сказал взводный и тут же прикусил себе язык. - Тьфу! Как же, служит он! Ты же еще абитуриент!
   Вот так, и никаких сантиментов. И я направился на сампо, где угостил всех конфетами, печеньем, домашними пирожками и лимонадом. Леха Марковский сидит с повязанным на голове не первой свежести носовым платочком, и время от времени поливает голову водой из бутылки от лимонада. Похоже, он тяжелее всех переносит жару. У нашей казармы два офицера разговаривают о картах.
   - Картежники, - презрительно отметил Веня, но он поторопился с выводами, офицеры говорят о топографических картах.
   - Что за ...? Три карты одной и той же местности - и все разные!
   - Иванов, - позвал меня Зона, и я отвлекся от разговора офицеров, - твой батя после обеда не приедет?
   - Нет, - удивился я, - а тебе зачем?
   - Пусть бы еще нам поесть привез! Ты ему скажи, пусть чаще приезжает, - попросил он.
   - Ну, ты и проглот, - от души смеется Веня.
   - Не просто проглот, а ненасытный проглот! - не стал спорить Зона. - К тому же страшно люблю халяву, и шару тоже! А еще копченые свиные уши! Так что вопрос о посещении ваших родаков - это животрепещущий вопрос!
   Зона, когда сытый, всех любит. И мысли у него тоже сразу стают ленивые, как он сам. А вот если он голоден, тогда другое дело! Это разрушительное чувство превращает Петьку в зверя! Забавно, но у Зоны при его худобе хорошо выраженный живот, что смешно.
   - А где мои конфеты? - возопил Костя Морозов из Ижевска, то есть из Устинова. Ему восемнадцать, а он уже лыс, как бильярдный шар. Немудрено, что у него уже комплекс неполноценности. К тому же он еще и сутул. Венчик волос вдоль шеи какого-то невыразительного льняного цвета. Такие же брови и ресницы. Только глубоко посаженные глаза темно-зеленые и умные. А еще он очень замкнутый и прижимистый. - Только что на этом месте лежали мои конфеты! А теперь их уже нет!
   - Нет, значит, и не было, - смеется Леонтьев.
   - Уже заточили, - лениво говорит Зернов, - но ты не переживай, они были вкусные!
   Почтовый Королев вдруг сорвался с места, но уже через минуту вернулся с двумя ужами в руках и стал играть с ними в кошки-мышки.
   - Женись, мой друг, - улыбнулся Леонтьев. - Жена тебе заменит всех змей, даже ядовитых!
   - Ну, ты и молодчина, - преданно глядя на Королева, сказал Дима Снигур из Мукачево, который следит за Королевым как загипнотизированный. - Я бы так не смог! А ты не боишься!
   Он бы еще чего-нибудь нагородил, но к чести Королева нужно отметить, что он не любит льстецов. Почтовый так глянул на Димку, что тот умолк на полуслове, сразу все очень правильно поняв. Я отвернулся от них, не испытывая ни малейшего интереса ни к занятию Королева, ни к словам Снигура. Появился взводный, и сразу заметил, что самый ленивый из нас, Леха Марковский, только имитирует подготовку к экзамену.
   - Абитуриент Марковский, не ловите ворон, а то ваша синяя птица улетит. Совсем необязательно делать такой умный вид лица, все равно вам никто не поверит.
   - Да я..., - совсем растерялся Леха.
   - Я сам вижу, что вы убийца времени. Говорят, вы лодырь.
   - Я тоже что-то такое слышал, - не смутился и пошутил Леша. С другой стороны, а что ему, собственно говоря, терять, если он лодырь, и это очевидно всем?
   - Видно, что у него за все заплачено, - недовольно проворчал Королев, - а другим придется попыхтеть, ох как придется.
   - Что поделаешь, - негромко сказал Рома. - Мы все здесь заложники идиотских правил.
   После этих слов повисло тягостное молчание, которое нарушил взводный.
   - Товарищ Журавлев, проконсультируйте нас, когда в споре рождается истина?
   - Когда в спор вступает командир, - тотчас с готовностью ответил Рома, и остался довольным собой.
   - Так точно, товарищ Журавлев. Чем бы мне вас всех огорчить? - без малейшей доли иронии спрашивает взводный.
   - Почему не обрадовать? - спросил я, хотя и не собирался ничего такого говорить. Это получилось само собой.
   - Товарищ Иванов, перестаньте сказать, - отвечает взводный. - Что-то вы, Иванов, несказанно осмелели в последнее время. Постарайтесь вести себя впредь в пределах дозволенного сейчас. Похоже, я вас недооценил.
   - Вопреки своей скромности, должен сообщить, что вы меня и сейчас еще недооцениваете, - вызвал я смех курсантов.
   - Иванов, я юмор люблю и ценю, но ты заметно перегибаешь палку, понял? Думаешь, на тебя не найдется управы? Сделайте над собой усилие и замолчите, а то я внесу грусть и печаль в ваше вечно радостное настоящее.
   - Мораль сей басни такова: сиди, молчи и не высовывайся, - доброжелательно шепчет Володька Еременко, а взводный, чтобы положить уже этому край, напутствует нас.
   - Учитесь, товарищи абитуриенты, кто в школе не доучился. Учеба - это очень серьезное дело. Я имею в виду, учеба - это серьезная работа. Учитесь, чтобы вам потом не было мучительно больно. А то вам непонятно почему все хиханьки да хаханьки.
   На меня взводный, чем дальше, тем больше производит странное впечатление. Так что первое очарование, которое было, произвел взводный, понемногу развеивается.
   - Никогда не поздно выучить еще какую-нибудь бесполезную чушь, - зевая, говорит Зона.
   Тут прибежал дневальный по роте и доложил взводному, что подошла наша очередь мыться в бане. Все сразу заметно оживились, баня это всегда здорово!
   - Взвод! - командует командир взвода. - Для помойки в бане в колонну по три становись! И шильно-рыльные принадлежности не забудьте! Шевелитесь!
   - Есть шевелиться, - усмехнулся Столб. - Странная все-таки штука - армия, то стойте смирно, то шевелитесь!
   - Эй, молодой ерник, - тут же отозвался взводный, - абитуриент Столбовский, это я к вам обращаюсь: отставить ерничать! И чтобы предостеречь вас от ошибки, хочу сразу же предупредить, для вас будет лучше, если вы промолчите! Не пренебрегайте моим добрым советом!
  
  Письмо
   Наш командир взвода, тот, который курсант Боря Тихвин, на самоподготовку принес нам почту. Сегодня он непривычно весел.
   - Здорово всем! Как жизнь молодая? - начал он, и, не выслушав ответа, позвал меня. - Иванов! Тебе письмо из такого города...
   - Из какого? - тут же живо заинтересовался Веня, оторвавшись от своих дел.
   - Погоди, не запомнил еще. Чудное название, первый раз о таком слышу - Гайшн.
   - Не Гайшн, а Гайсин, - поправил я Борю, улыбаясь.
   - Все равно не слыхал. А вы обратили внимание, как любовно произносит Иванов название своего города?
   Если кто и обратил внимание, то все предпочли промолчать.
   - Китайский город Гайсинград, - пошутил Леонтьев.
   - Не китайский, а японский, - поправил его Веня, - Гейшинград! Какая в Гайсине плотность гейш на одного среднестатистического мужчину?
   Я пытаюсь не обращать внимания на эти шуточки товарищей. К тому же нет никакого смысла реагировать на них.
   - Гайсинбург! - шутит Леха, и даже Зона изощряется: 'Санкт-Гайсинбург!'
   Я оставался спокойным, слушать их шуточки не стал, потому что это может продолжаться до бесконечности, а приступил к чтению: письмо было от мамы. Впрочем, кроме родителей моего адреса еще никто и не знает. Когда я дочитал письмо и поднял голову, то столкнулся взглядом с Ромой.
   - Есть нескромный вопрос, можно?
   - Можно, только ты должен понимать, что ответ на нескромный вопрос тоже вряд ли будет отличаться скромностью, - по своему обыкновению, пытаюсь шутить я.
   - Приятно с тобой разговаривать, ничего не скажешь, - Рома улыбается, но, впрочем, без особой сердечности.
   - Чего хотел-то? Или ты уже передумал задавать свой вопрос?
   - Слушай, какой у тебя средний балл аттестата и поведение?
   Вопрос вызвал острый интерес, а ответ на этот вопрос интересен всем, ведь мы все без исключения друг для друга конкуренты. Почти все тут же на время замолчали и с пристальным вниманием ждут моего ответа.
   - Что вы молчите, Иванов, - шутит взводный Боря Тихвин, - или вам есть, что скрывать от своих товарищей?
   - 4,68, примерно, - не стал я ничего таить от своих товарищей, хотя и таить-то, в общем, пока нечего.
   - Ого! - нам уже известно, что Роме нужно время, чтобы собраться с мыслями. - А сколько у тебя каких отметок в аттестате?
   - Тринадцать пятерок и шесть четверок.
   Рома напряженно что-то вычисляет в уме, это хорошо видно по его лицу. Наконец он получил одному ему понятный результат.
   - Но ведь это выходит девятнадцать предметов, как это? У тебя что, в аттестате девятнадцать предметов? У меня их семнадцать.
   - Украинский язык и украинская литература - у тебя их нет.
   - Точно! Я и не подумал, что ты из Украины! А факультатив у тебя какой-нибудь есть?
   - Есть, - кивнул я, - история.
   - Еще один плюс. Знаешь, а у нас в классе ни у одного пацана нет такого высокого среднего балла, разве что у двух-трех девчонок. Повезло тебе с самого начала.
   - В чем же мое везение? - удивился я и осведомился. - Разве тебе учителя и родители не говорили, что нужно хорошо учиться?
   - Говорили, конечно, но тогда я этого всерьез не воспринимал. Теперь вот тяжело осознавать, что я был лопухом!
   Рома вздохнул, прикидывая что-то в уме. Он надолго погрузился в глубокие раздумья. Все остальные тоже притихли. Насколько я понимаю, средний балл аттестата выше всех во взводе у Королева, а потом у меня. При равном количестве набранных баллов по результатам вступительных экзаменов у нас с Королевым будет преимущество перед остальными абитуриентами нашего взвода.
   Тишину нарушил неугомонный Веня, который всегда активно вмешивается в привычный ход событий. Он показывает рукой на военные вертолеты и крыши домов вдалеке среди деревьев слева от нашего лагеря и спрашивает:
   - Кто-нибудь знает, что это там такое?
   - Там находится СВОУ - Симферопольское военное объединенное училище, - без промедления ответил симферополец Игорь Молодов. - В нем готовят переворотчиков и полевых командиров до должности командира батальона включительно для развивающихся стран всего мира, в том числе и для капиталистических. Даже для ЮАР.
   - А я гадаю, что это там делают иностранные граждане, по виду негры, в военной форме, хотя и без знаков различия!
   - И не только негры. Там есть все: арабы, кубинцы, центральноамериканцы, вьетнамцы, и так далее, далее, далее.
   - А я-то думаю, что это там за персонажи?! А что, ЮАР это разве развивающаяся страна? - возникли вполне закономерные сомнения у Вени.
   Тут к нам подошел командир роты, и Веня, как ни в чем не бывало, словно ему сейчас и не объясняли ничего, обратился к нему.
   - Товарищ капитан, а что находится на тех сопках?
   - Это учебный центр Симферопольского военного объединенного училища, он располагается на одном полигоне с учебным центром СВВПСУ, - начал объяснять командир роты. - СВОУ - это учебное заведение, в котором готовят военнослужащих для армий братских народов Азии, Африки и Латинской Америки. С нашими иностранными коллегами мы будем часто встречаться на полевых занятиях и во время спортивных совместных мероприятий.
   И наши души наполнились ощущением причастности к чему-то неизвестному, тайному и очень важному. Словно мы прошли некое посвящение в избранные. Ротный ушел, а я стал писать письмо.
   - Ну, у тебя и почерк! - ужаснулся Королев, заглядывая мне через плечо. - Ты его сам-то понимаешь?
   - Через раз. Другого почерка у меня все равно нет! Но иногда даже и хорошо, что он у меня такой. Вот ты что-нибудь разобрал в моем письме?
   - А кстати, чего это он у тебя такой неразборчивый?
   - С изобретением шариковой ручки в школе отменили уроки чистописания, а жаль. Возможно, если бы меня учили писать чернилами и пером, то почерк у меня был бы лучше. Если кому-то из вас суждено стать в будущем министром образования, можете исправить эту ошибку!
   Посмеялись, потом помолчали, а затем Веня спросил.
  - Кто-нибудь знает, а когда и где изобрели шариковую ручку?
   - Не знаем, рассказывай, - говорю я.
   - Да я тоже не знаю, - пожал плечами Веня, - просто хотелось узнать.
   - Я могу рассказать, - неожиданно отозвался Столб. - В СССР первая шариковая ручка была сделана в 1949 году. Ее разработкой занимались на Куйбышевском заводе шарикоподшипников по приказу самого Сталина.
   - Это где-то там, откуда ты? Поэтому ты и знаешь, да? - Зона проявил недюжинные аналитические способности, которых от него никто, признаться, не ожидал. - Но ведь ты, помнится, говорил, что ты из Самары?
   - Самара это и есть Куйбышев, - объяснил Зоне Рома. И тут же, позабыв про Зону, Рома обратился ко мне: - Иванов, а что означает название твоего города?
   - Точно не знаю, - ответил я.
   Заскрипели стулья, так как абсолютно все абитуриенты повернулись в мою сторону. В первую минуту я не придал этому особого значения. Собственно говоря, беспокоиться не о чем.
   - Это как же так? - высказал первым недоумение Веня. Он смотрит на меня так, словно увидел меня в совершенно ином свете, причем не в лучшем свете. И голос у него какой-то сварливый. - Не знать, почему твой город так называется?!
   Товарищи глядят на меня осуждающе, и от их взглядов мне стало неуютно. К моему немалому удивлению, вопрос для всех без исключения оказался не просто интересен, но и болезнен.
   - Дело вовсе не в этом, - пожал я плечами, - просто наверняка никто не знает, почему наш город называется Гайсин. Существует несколько легенд, но какая из них правильная, да и есть ли среди них правильная, до сих пор никому неизвестно, вот и все.
   - Понятно. А какие ты говоришь, есть легенды?
   - В разное время наш город называли по-разному: и Айсин, и Гальшин, а территорию района называли Гальщиной.
   - Так значит, галлы из ваших краев были?
   - Нет, - серьезно сказал Дима, - галлы были из Галиции.
   - Это из дивизии СС? - презрительно спросил Королев.
   - Не мешайте слушать, - перебил всех Веня, - лично мне очень интересно. Толик, не обращай на них внимания. Продолжай, а?
   - Например, по одной из легенд название Гайсин происходит от имени праславянского бога потустороннего мира Гайтосира. Символом этого бога была птица в небе, а на давнем гербе Гайсина изображено крыло аиста на фоне неба. Одно из названий аиста - гайтошир, - обратился я к прошлому. - По другой версии название Гальшин происходит от польско-литовского слова 'лесничество'. Говорят, что раньше наш край весь был покрыт густыми лесами. Кстати, существует еще одна теория происхождения названия Гайсин от слов гайшин, гейшин.
   - Все-таки были гейши в ваших краях? - возрадовался Веня. - Я же говорил, японский город Гейшинград!
   - Гайшин или гейшин раньше означало 'лесная сторожка' или 'жилье лесника'.
   - У нас и сейчас старые люди лесничих называют гайовыми или гаивниками, - подтвердил Вася.
   - Есть еще легенда, что когда-то давно среди густых лесов и болот находилось имение одного богача. Сын этого богача очень любил охоту, и однажды, попав в непроходимое болото, бесследно исчез. Убитый горем отец сошел с ума и стал ходить по лесам, по болотам и звать: 'Гей, сын!' Отсюда, якобы и пошло название Гейсин, а уже позже Гайсин. Есть еще одна легенда. Рассказать?
   - Что за вопрос? - изумился Молодов, а потом добавил. - А, это мы так шутим, да?
   - Когда Игорь Святославович со товарищи завоевали Хазарский Каганат, то пленных, а это в основном были женщины и дети, переселили в ...
   - ... пособье! - подсказал Королев, в глазах которого скачут шальные огоньки. - Я прочел об этом в одной книге из библиотеки своего деда, но не понял, что такое пособье, поэтому и запомнил. А ты что, знаешь?
   - Пособье - это долина реки Соб.
   - А река Соб - это та река, на которой стоит Гайсин? - догадался Королев. - Как просто! Я должен был сам догадаться! Мне всегда было интересно, куда это разом пропала половина царей!
   - Какая половина царей? - удивилась добрая половина взвода. Вторая половина взвода хоть и промолчала, но по их лицам читается тот, же самый вопрос.
   - В те времена было только два царя: греческий и Хазарского Каганата. И вдруг хазары разом пропали из исторических хроник.
   - Как два? - спрашивает Веня, переводя взгляд с Королева на меня, словно ожидает какого-то подвоха. - А остальные что?
   - Остальные были короли да князья, а царей было два. Толик, ты извини, что я перебил, но меня эта тема давно интересует. Продолжай, пожалуйста.
   Слова одобрения всегда приятны, и я продолжил. Я решил для первого раза быть кратким, а уж если кого история Гайсина заинтересует всерьез, то можно будет рассказать ее, не жалея времени.
   - В наших краях хазары построили два Айсина: Верхний и Нижний. От Верхнего Айсина ныне осталось только название Гайсин, как часть, ну квартал что ли, районного центра Липовец Винницкой области, а Нижний Айсин - это наш Гайсин. Еще хазары построили несколько деревень, дав им забавные для тюркского уха названия.
   - Это, какие же? - живо поинтересовался киргиз Нуралиев.
   - Даже не знаю, как и сказать, - усмехнулся я, - Кунка и Куна.
   - Не может быть, - вскричал Чингиз Нуралиев. - Не может такого быть! Это розыгрыш!
   - Уговорил, - снова улыбнулся я, - буду дома, сфотографируюсь у дорожных знаков и автобусных остановок в этих селах, а тебе привезу фотографии! Особенно здоровенная вывеска в селе Кунка на въезде со стороны Винницы, прямо в мой рост.
   - Привези, дорогой, - развеселился Чингиз, - обязательно привези! Я твои фотографии покупаю! Вот дома смеху-то будет!
   - А еще, - счел нужным добавить я, - Гайсин - это довольно распространенная фамилия и имя. Есть даже два Героя Советского Союза по фамилии Гайсин: башкир и татарин. Один из них был личным телохранителем Хрущева и даже закрыл того от пули снайпера во время войны.
   - Блин, до чего же интересно, - искренне восхитился Веня. - А я-то поначалу думал, что ты не знаешь истории своего края!
   - Все мы знаем о своем крае и его истории не очень много, - задумчиво сказал Дима. - И это правда. Вот ты, Вениамин, сможешь объяснить происхождение названия Москва?
   Веня засуетился и стал что-то торопливо говорить о деревне Кучково, но Дима его даже слушать не стал и перебил.
   - Не знаешь, - с удовольствием констатирует Дима, - а ведь ты собирался рассказать Иванову, что стыдно не знать, почему его город называется именно так, не правда ли?
   - А ты сам-то знаешь? Тогда и нам всем объясни.
   - Мосх, или в других переводах из Библии Мешех, был одним из внуков Ноя, того самого, который пережил потоп. Мосх в переводе на русский язык означает медведь. Первое название нашей столицы писалось как Мосх-ва, что означает 'медвежий угол' или 'медвежье болото'. Кстати, отсюда и символ России - медведь. Обо всем этом можно прочесть в Библии, если она вдруг попадет вам в руки. Да, мой вам совет, попадется вам Библия - не нужно откладывать чтение ее на потом. Только через нее можно дойти до истоков истории и понимания ее.
  Я нисколько не преувеличу, если скажу, что половина взвода сидит с раскрытыми ртами и удивленными глазами. Что и говорить, информация нова и интересна, и тот факт, что абитуриент, поступающий в военно-политическое училище, комсомолец, знает Библию, изумляет. Как бы пошел дальше разговор - неизвестно, так как появился взводный, который страшный лейтенант, и сказал, что не стоит зря терять драгоценное время, а нужно готовиться к экзамену.
   - Занимаетесь вы очень не систематично, - констатирует взводный.
   Впрочем, надолго взводного не хватило, и через полчаса он снова ушел. Перед тем как уйти, взводный сказал Тихвину, что бы тот следил за порядком, потому что когда есть порядок, то работается охотно и творчески. Когда мама Жора ушел, я спросил, так как уже давно хотел узнать:
   - Раз уж мы заговорили о названиях городов, может, кто-то скажет, что означает название Симферополь?
   Батя стал поправлять очки, а потом ответил. Всем было интересно, так как каждый настроился ближайшие четыре года провести именно в Симферополе.
   - Название города греческое, и в переводе на русский язык оно означает 'город-собиратель', а еще можно перевести это слово как 'город пользы'.
   - А сколько лет Симферополю? - снова спросил я.
   - В прошлом году город отметил свое 200-летие. Он был основан по указу императрицы Екатерины в 1784 году как новый губернский центр. Расположился он между остатками древнего городища скифской столицы Неаполя и средневековым татарским поселением Ак-Мечеть, которое в то время было резиденцией ханского наместника. Кстати, Ак-Мечеть переводится как Белая Церковь.
   И все живо принялись обсуждать совпадение названий города Неаполя скифского и Неаполя нынешнего, который находится в Италии, а также Белой Церкви, что под Киевом с Ак-Мечетью.
   Гайсин, как минимум, вдвое старше Симферополя, но я об этом промолчал. А тут еще наш взводный явился, не запылился, на этот раз тот, который старший лейтенант.
   - Замкомвзвода, ну-ка быстро мне доклад о наличии расхода личного состава. Все здесь, в наряде никого нет? Отставить разговоры! Запомните мне тут: абитуриент это самое мелкое живое существо на земле.
   Поскольку Королев сидит недалеко от меня, то мне хорошо слышно, как он, не поднимая головы, негромко рассуждает о том, что не все люди произошли от человекообразных обезьян.
  
  Самородок
   Сегодня снова тренер по боксу с тремя офицерами устроили тренировку, а потом, оставив перчатки, ушли на пробежку. Просто сидеть на самоподготовке скучно, и мы, так сказать, на правах 'своих', снова решили снова побоксировать.
   - Ну, кто против меня? - молодцевато спросил Чернов.
   На этот раз, кроме меня и Столба, изъявили желание выйти в ринг Рома и Костя. Я был уверен, что Гена захочет устроить реванш, и выберет меня, но ошибся. Гена выбрал Морозова.
   - Почему не со мной? - спросил я разочаровано.
   - Я знаю себе цену. И тебе тоже. Свои люди - сочтемся!
   Это был совсем другой бой, и Гена был совсем другой: собранный и устремленный. Он парил, удерживая Костю на расстоянии своими длиннющими руками, и делал с Костей все, что хотел. Гена откровенно бил Морозова, и тот особой радости от этого, понятное дело, не испытывал. Вся его доблесть ему тоже не помогла, он так и не смог успешно противостоять Чернову. Всем было очевидно, что Морозова ждет сильное разочарование.
   - Кость, не старайся ты выиграть бой одним ударом, - подсказывает ему Рома, - с первого удара не падает ни одно дерево. И вообще, будь внимательным.
   Но уступающий габаритами Чернову Костя проигрывает. Гена честно выиграл раунд вчистую и своим сегодняшним выбором соперника остался доволен. Мы вернулись под навес. Офицеров все еще видно не было. Чернов не может скрыть своей радости.
   - Ты чему радуешься? - осуждающе спрашивает его Королев. - У Морозова против тебя изначально не было никаких шансов. Ты победил заведомо более слабого противника. Нашел чему радоваться.
   - Если ты такой деловой, - презрительно спрашивает Чернов, - что тогда сам не вышел против меня?
   Королев недовольно засопел и отвернулся. Морозову было обидно за свой проигрыш, и он не может этого скрыть.
   - Кто-нибудь из вас боксировал когда-нибудь против более тяжелого противника? - спросил он вдруг всех нас, словно все еще не веря в то, что он проиграл.
   - Я! - отозвался я. - Мне приходилось.
   Морозов попросил рассказать и прикусил губу.
   - Да что там рассказывать? Мой одноклассник занимался классической борьбой и весил на 24 килограмма больше меня. Я ни в какие спортивные секции не ходил, просто с пацанами на улице сами занимались.
   - Прямо на улице? - рассмеялся Веня. - На прохожих, что ли, тренировались? А! Я догадался! Это у нас в Москве просто так на улицу не выйдешь, а в провинциальном Гайсине можно весь день заниматься чем угодно прямо на проезжей части! Все равно за весь день проезжает всего один автомобиль, нарушая его патриархальную тишину своим клаксоном, да?
   - Этот одноклассник, - слова Вени мне были неприятны, но я сохранил невозмутимость и продолжил, - имел привычку выворачивать руки и душить троих других наших одноклассников - самых низких, легких и слабых. Какое-то время мы, молча, наблюдали за этим, а потом, помню, девчонки наши сказали ему: 'Чего ты все к мелким лезешь? Ты вон с Ивановым силами потягайся'.
   - А ты? - с деланной небрежностью спросил Костя.
   - Я подошел к нему и предупредил, что если он будет приставать к мелким, то я принесу две пары боксерских перчаток и разделаю его как мясник.
   - И он не поверил?
   - Не поверил, и в тот же день стал завязывать в узлы моего приятеля, который весил всего 46 килограммов! Я решил, было, дать ему сразу и безо всяких перчаток, но он убежал. А на следующий день я принес перчатки, и после уроков все пацаны нашего класса собрались на спортплощадке. Кроме двух приятелей моего визави все болели за меня.
   - Ну, не тяни! Что там дальше было?
   - То, что и должно было быть: я ему трижды развалил брови, один раз нос и, вообще, отметелил по первое число. Преимущество мое было, как принято говорить, явным и безоговорочным, и если бы это происходило на настоящих соревнованиях, то его бы раза три-четыре сняли с поединка с техническим нокаутом. Он потом три дня не ходил на свои тренировки: у него все тело болело. А мелких одноклассников он после этого оставил в покое и больше не трогал до самого выпуска из школы.
   - Чего это ты, Иванов ностальгию развел? - насмехается замок. - Похвастать перед нами захотелось своим 'героическим' прошлым?
   - И тебе не мешало то, что он тяжелее тебя на 24 кг? - спросил Костя, у которого мой рассказ вызывает зависть и восхищение. На слова замка он, как и я, не обратил никакого внимания.
   - Не особенно, хотя это и не означает, что разница в весе не имеет значения. Он ведь драться не умел, только бороться. Я ему пару раз всадил кулак в солнечное сплетение и сбил ему дыхание. Ну, а уже после этого делал с ним все, что хотел!
   - Толик, ну, скажи честно, неужели тебя совсем не волновало то, что он здоровее тебя? - с недоверием спрашивает Веня.
   - Вень, тут дело такое - либо ты дерешься, либо нет, - отвечаю я. - Всегда легко можно найти причины для оправдания своей трусости или, если хочешь, для своего бездействия. Тот выше ростом, тот тяжелее, а этих вообще трое против тебя одного. На самом деле это не так уж и важно. Просто нужно драться и все. И побеждать! Я так считаю.
   - Точно, наш человек, - донесся из-за спины мужской голос. У нашего навеса стоят те четыре офицера, которые у нас на глазах регулярно занимаются спортом.
   - Самородок, - подтвердил другой офицер. Ни их фамилий, ни имен я еще не знаю. - Ты непременно должен заняться боксом, ты просто обречен на удачу.
   - Характер! Так и нужно делать - никогда не давать никому ни малейшего шанса!
  Меня зовут Баринов Юрий Мирославович, - представился тренер, приблизившись вплотную. - Поступишь - приходи. Ты, конечно, молодец, но тебе пока не хватает умения. Как говоришь твоя фамилия?
   Я представился, тренер записал мои данные в блокнот, затем крепко пожал мою руку, и офицеры отправились снимать веревки с яблонь. Вася тяжело вздохнул и уткнулся носом в учебник: завтра экзамен по истории. Все остальные повторили то же, что и он. Я почувствовал на себе взгляд и поднял голову: на меня смотрит Чернов. Видно, что внимание тренера ко мне задело его за живое.
   - Что, Толик, лестное любопытство проявил тренер? - спрашивает Гена.
   - Врать не стану, лестное, - согласно кивнул я.
   - Можешь не сомневаться, - вздохнул Гена, - ты уже практически курсант. Не зря ведь тренер твоей фамилией интересовался: каждому училищу нужны хорошие спортсмены.
   И он снова тяжело вздохнул, а остальные ребята смотрят на меня с такой завистью, будто я уже и впрямь зачислен в училище. Даже смешно, им кажется, что все мои мечты уже сбылись!
   - Иванов, - веселится замок, - ты нос-то пока не задирай. А то загордишься, будто ты уже и впрямь почти офицер, голубая косточка.
   - Голубая кровь, - счел нужным разъяснить Королев, - а кость белая.
   - Ну, пусть так, - не стал спорить с Королевым замок. Ясно одно, он мне завидует. Сам он ни разу не изъявлял желания выйти побоксировать с перворазрядником Черновым.
   - Толик, - по-дружески хлопнул меня по плечу Столб, - не обращай ты на него внимания. Сам он пока ничем не блеснул. Ни умом, ни знаниями, ни силой, ни характером, ни даже просто порядочностью. Только и того, что он по какому-то недоразумению сержант. Только то и делает, что пытается осмеять и унизить всех, кто хоть чем-то лучше него, а таких здесь большинство!
   - Ничего, - сдержанно улыбаюсь я, - как аукнется, так и откликнется!
   - Это точно, - понимающе кивнул Столб, - всему свое время! Придет и его время. В смысле рано или поздно он получит то, что заслуживает. А иначе совсем как-то неправильно будет: несправедливость в лице замка есть, а справедливости совсем нет?
  
  Запомни, салага!
   За экзамен по истории я вообще не переживал. Ну, нисколечко, так как уж что-что, а историю-то я знаю на шесть с тремя плюсами. Но я неприятно ошибся и на экзамене получил оценку четыре, что для меня было настоящим потрясением. Но получил я ее вовсе не из-за своих знаний, нет! Вмешалась такая вещь, как психология, и преподнесла мне на редкость гадостный сюрприз.
   Впрочем, по порядку: я специально записался в первую пятерку, пока преподаватель не очень устал. Кроме того, счел удачей тот факт, что все четыре абитуриента, которые должны были отвечать передо мной - настоящие дубы, а один из них вообще русского языка практически не знает. Он и отвечал так: прочтет вопрос, а потом его же читает второй раз, но уже как ответ. И он тоже получил четверку! Нацкадр, видишь ли.
   С моей точки зрения, я на фоне этих четверых выглядел бы вообще превосходно, если бы не тот факт, что преподаватель очень любит свой предмет и его страшно злит, когда другие его не знают. Четверка баобабов вывела его из себя, и на мне первом он стал вымещать свое негодование. Я на все вопросы экзаменационного билета ответил на 'отлично', а он давай мне зачем-то дополнительные вопросы задавать. Эх, видел бы меня мой школьный учитель истории! Я блистал, а преподаватель, будто этого не замечал и не понимал. Как результат - совершенно незаслуженная четверка и потеря практически гарантированного и никогда не лишнего балла.
   Уже после экзамена наш взводный - который курсант, сказал о странностях этого преподавателя, но было поздно. Вот если бы это знать заранее, то я непременно пошел бы отвечать первым, пока ему никто настроение не испортил. В общем, незнание психологии конкретного преподавателя подвело. Взвод обсуждает только что сданный экзамен.
   - Рома, - смеется Веня, - как это ты на экзамене выдал?
   Роме достался вопрос о прорыве блокады Ленинграда, и он, отвечая на него, поведал, что блокаду прорывали сверху и снизу города. Преподаватель сдержанно улыбнулся и сказал, что по существу абитуриент Журавлев ответил правильно, но все-таки нужно говорить севернее и южнее, а не сверху и снизу. Теперь вот Веня припомнил это и потешается над Ромой.
   После обеда нам подпортили настроение, объявив, что нас ждет работа.
   - В хорошем позитиве, - ворчит Рома, - всегда есть ложка дегтя.
   - Интересно, какая? - первым задал вопрос Веня. - Я про работу.
   - Ну, какая может быть в армии работа? - потешается над ним замок. - Не иначе, закат Солнца вручную!
   Веня оценил шутку и смеется, затем спрашивает, не лучше ли все узнать у командира взвода?
   - Ну, нет, - отмахнулся замок, - старшему лейтенанту Дядченко кто-то уже успел испортить настроение, и он теперь на всех смотрит волком и ругается матом. Так что его лучше сегодня вообще не трогать! Подождем немного, отцы-командиры нам все сами скажут. Понял?
   - Понял, не дурак, - вальяжно отвечает Веня, - дурак бы не понял!
  На самом деле нас вывели трассировать траву. Мы пока еще абитура, и не все экзамены сдали, да и вообще неясно, кто из нас поступит в училище, а кто нет, но нас уже стали припахивать на разные хозработы. Вот и сегодня нам нашли работу, хотя мы планировали заслуженно отдохнуть после сданного экзамена.
   - Все равно вы сегодня заниматься не будете, - объяснил взводный.
   Замок, с оглядкой на командира взвода, негромко пропел:
   - Опять развод, опять на плац, опять вперед,
   И оставляют сапоги неровный след.
   Мы строим замки из песка,
   Мы Королевские войска,
   И слышен только звон лопат:
   Вперед, стройбат!
   И вот мы с неиссякаемой энергией вырубаем лишнюю траву на дорожках. Я разогнулся и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. А тут командир роты идет. Он у нас очень демократичный, во всяком случае, пока .
   - Здорово, Иванов! - говорит ротный и протягивает руку для пожатия.
   - Извините, товарищ капитан, - несколько растерялся я и непроизвольно спрятал руку за спину, - у меня рука грязная.
   Ротный рассмеялся, а потом чрезвычайно мудро заметил.
  - Запомни, салага: не та грязь, что на сапогах, а та, что в душе у человека. Ну, давай сюда твою руку!
   Крепко пожал мне руку и ушел, насвистывая. А я запомнил его слова на всю жизнь.
  Солнце нещадно палит, и я тыльной стороной ладони снова вытер пот и стряхнул его наземь. Ко мне подошел Леонтьев и с серьезным видом спросил:
   - Толик, ты уже слышал?
   У Валерки неприятная манера интриговать. Вместо того чтобы сразу сообщить факт, он задает вопросы.
   - Что именно? Да не тяни ты кота за хвост, - начинаю сердиться я. Еще секунда - и я дам выход своим чувствам.
   Но в том-то и заключается изюминка: чтобы мы все помучились в неведении от любопытства. Леонтьев остается верен себе и выдерживает драматическую паузу. Назревает насущная необходимость накостылять Валерке по шее.
   - И, правда, Валера, - подошел к нам Рома, - рожай уже, пока это еще возможно без ущерба для твоего здоровья!
   Видно сегодня Леонтьев решил не тратить время попусту. А может, он начал проявлять склонность к приспособлению к окружающим условиям? Что ж, это огромное достижение, если так.
   - Мирзояна нашего отчислили.
   - Чего и следовало ожидать, - спокойно сказал Королев, - две двойки! Странно, что его после двойки по физо не отчислили.
   - Да, - подтвердил Леонтьев, - добавилась двойка по истории и его, наконец, отчислили. Он уже и документы получил.
   - Что ж он попрощаться не зашел? - спросил я. В отличие от остальных мне было жаль, что этот веселый, жизнерадостный и словоохотливый армянин вылетел. Мне даже хотелось, чтобы мы с ним учились в одном взводе, но жизнь распорядилась иначе.
   - Видимо не счел нужным, - пожал плечами Валерка, - а может, ему стало стыдно.
   Со стороны казарм появился сержант Ежевский.
   - Пашите, мальчики, пашите! Солнце еще высоко! Иначе вам будет действительно трудно! Так что берите грабли и метите! Вышесказанное выше особо касается Иванова!
   - Идите своей дорогой, товарищ сержант, - советую я.
   - В самом деле - что-то слишком много командиров! Удивляет ваш бессмысленный энтузиазм, товарищ сержант, - сказал Рома, а потом обернулся ко мне. - Похоже нашему сержанту ты стоишь поперек горла.
   - Пусть подавится! Не ладятся у него взаимоотношения с людьми, так это его проблема. А я тут голову ломаю, чего это у меня руки чешутся? - обернулся я к Ежевскому, но тот уже успел с удивительным проворством исчезнуть в неизвестном направлении. Сержант недолюбливает меня, Столба и Чернова, и мы платим ему той же монетой.
   - Дело - табак. Давай закурим? - предложил Веня. - А то я уже устал от этих дел праведных. Мало того что экзамены для меня это сплошной стресс, так еще и отдохнуть не дают.
   - Точно! Здесь много непонятного, - шутит Олег Задорожный, оторвавшись от работы. - Нужно время, чтобы во всем разобраться.
   Мне даже не верится, что Олег способен шутить. За всю абитуру это, по-моему, первый раз такое!
   - Веня, а Веня, - допытывается Столб, - тебе еще болтать не надоело?
   - Надоело, - улыбается Веня. - Но надо!
   Ребята закурили, а я осмотрелся по сторонам. Я заметил, что мама Гога пристально наблюдает за происходящим, но сейчас это не имеет никакого значения. Имеем же мы право на отдых? К тому же место, в котором находится наш лагерь, является воистину райским уголком.
   - Искупаться охота, - вздохнул Леонтьев, вытирая пот с лица.
   - Не переживай, - хмыкнул Королев, - помоемся. В нашей армии издавна культивируется чистота, так что я уверен, нам предоставят возможность помыться. Я вот читал, что еще летом 1921 года военное ведомство украинского советского правительства постановило использовать свои банно-прачечные учреждения для обслуживания трудового населения. Все санитарные части: банно-прачечные отряды и поезда-бани должны были перейти в коммунальное ведомство, и закреплены за определенными районами и предприятиями. Особому комитету по топливу и продовольствию поручили поставлять для таких учреждений топливо, а Наркомпроду УССР - мыло.
   - Из чего следует, - глубокомысленно заметил Молодов, - что наша армия уже тогда была чистоплотнее рабочих и крестьян.
   И я со своими новыми товарищами продолжил работу. Со стороны сопки Кобзаря подул свежий ветерок, и работать стало легче. А вечером нас всех потрясло известие о том, что у Олега Задорожного и еще у четверых ребят из нашей роты пропали личные документы! У Олега пропал комсомольский билет, а у других и паспорта тоже.
   - Это кто-то из тех, кто опасается, что полученных оценок не хватит для поступления, убирает более сильных конкурентов, - хмуро говорит Миша Кальницкий. - К сожалению, это обычное дело.
   Командир роты на вечерней поверке, обращаясь ко всем абитуриентам, попросил:
   - Обращаюсь к тому или к тем, кто взял чужие документы. У вас есть еще время до утра, одумайтесь и подбросьте их назад.
   Но никто не одумался и документы не вернул. Лео, который очень сдружился с Задорожным, переживает не меньше него самого. Однако правила неумолимы - нет документов, значит, абитуриент едет домой. Уже на следующее утро Олег Задорожный и другие ребята, которые остались без документов, убыли по домам.
  
  Профотбор
   После успешной сдачи вступительных экзаменов и зачета по физической подготовке оставалась еще одна, последняя преграда к заветным курсантским погонам: собеседование на предмет профессиональной пригодности в качестве офицера-политработника. Как нам, абитуриентам, сказал курсант Тихвин, нам крайне не повезло с преподавателем, который проводит 'профотбор' в нашем взводе. Полковник Тетка по кличке 'Родственничек' был, как бы это литературно сказать, на удивление принципиальный и своеобразный человек.
   Вообще, жизнь уже научила меня с опаской относиться к людям, у которых нет чувства юмора. А у полковника Тетки чувства юмора нет. Понимает он только одну шутку. Надо сказать, что он очень полный, очень-очень полный человек. Хотя, как оказалось, сам он так не считает. Так вот, единственная шутка, которую он воспринимает, его же собственная, естественно, шутка. Мы имеем 'удовольствие' выслушивать ее много раз. Станет полковник фертом, и, самодовольно улыбаясь, спрашивает: 'Ну что, можно глядя на меня пропагандировать мощь Советских Вооруженных Сил?' И сам себе смеется. И знаете, глядя на него, как-то невольно холодной змейкой заползала в душу мысль: 'А вдруг он прав?'. Это я о том, что наши Вооруженные Силы такие же ожиревшие и так далее. Да, так вот именно этому своеобразному чудаку мне и предстоит сдавать профотбор.
   - Пацаны! - обращается ко всем Сергей Жураховский из Белоруссии. - Я уже курсант!
   - Как это? - без преувеличения удивился весь взвод. - Кто это тебе сказал?
   - Я сам знаю! - гордо отвечает Жураховский. - Проходной балл в этом году - 16, а у меня как раз шестнадцать баллов!
   - Ты забываешь про профотбор, - хмуро напомнил ему Королев.
   - Да какой там профотбор? Это уже просто чистая формальность! Я курсант! Не верите - не надо. Кто умеет стричь? Хочу подстричься под нуль, чтобы уже почувствовать себя курсантом!
   Стричь никто не умеет, но Сергей так просит, что я решил его подстричь. При такой стрижке трудно что-то испортить, а я попробую свои силы на этом поприще. И я вызвался помочь товарищу. Нужно отметить, что прическа у Жураховского, точь-в-точь, как у Олега Кошевого в фильме 'Молодая гвардия'.
   - И не жаль тебе такого чуба? - спрашиваю я. - Я бы на твоем месте покрасовался с такой прической еще пару дней.
   Но Сергей неумолим, и я приступил к его стрижке. Заметив, что он как-то напрягся, я участливо спрашиваю.
   - Что, Серега, больно?
   - Нет, - отвечает Жураховский, - страшно.
   И хотя я стриг человека первый раз в жизни, стриг ножницами, но вышло так красиво, что я сам удивился. А ребята не поверили, что я стриг первый раз в жизни.
   Но вот пришел черед, нашему взводу проходить собеседование на нашу профессиональную пригодность в качестве будущих офицеров-политработников. Передо мной в аудиторию, где проходит собеседование, зашел, насколько я правильно понял, бурят, или друг степей калмык. Но то, что товарищ с Востока, точно. Был он по-восточному очень красив: выраженные скулы, плотно сжатые узкие губы, волевой подбородок, горящие глаза, хищный, крючковатый нос. В движениях резок, и во всем облике читается сила, решительность, целеустремленность. И русским языком владеет чудесно. И по всему было видно, что в военное училище он пришел осмысленно, сознательно и офицер из него бы вышел отличный. Но не суждено было: попал на Родственничка. Вошел этот парень, а дверь за собой прикрыл неплотно. А мне заходить следующему. Я тут же бросился к двери, и мои уши стали расти как грибы после дождя, чтобы лучше слышать, о чем там спрашивает странный полковник, решающий для нас главный в тот момент вопрос: быть, или не быть? Или на следующий год?
   После стандартных, банальных вопросов Тетка задал несколько инфантильный вопрос:
   - А есть ли у Вас, товарищ абитуриент, кумир в жизни?
   Подразумевается, что абитуриент, поступающий в военно-политическое училище, должен сказать: 'Павка Корчагин, Олег Кошевой, Юрий Гагарин', ну или кто-нибудь другой из этой славной когорты. И никто никак не ожидал, что этот восточный красавец возьмет, да и скажет:
   - Да, есть. Мой кумир - Чингисхан.
   Полковник Тетка удовлетворенно кивнул головой, рассчитывая на стандартный ответ, но вдруг до его сознания дошел смысл сказанного! Велико было удивление полковника. Гром и молния! (Из глаз и из уст полковника!) Едва ли когда-нибудь полковник мог себе даже представить такой поворот! Он пришел в ужас от того, что услышал. Возможно, на его месте я бы тоже был ошеломлен.
   - Да как так? Да ведь из-за Чингисхана... Русь триста лет...! Иго! Трах-тара-рах! А?
   - Ну и что? Зато это был талантливейший, умнейший и сильный человек и военачальник, достойнейший всяческого подражания, - спокойно парирует юноша. - Скажите, ну кто в начале ХIII века вообще слышал о монголах, кроме их соседей? А Чингисхан создал армию, равной которой не было в мире, завоевал полмира, а вторая его половина содрогалась при одном упоминании об имени Чингисхан!
   Разговор намечался занятный, но закончить абитуриенту со своим мнением и видением истории не дали.
   - Да Вы! Да ты! Вы позорите честь советского человека! Ваш Чингисхан был настоящим чудовищем! Для сохранения своего здоровья он пил жир, который топили из тел мальчиков, убитых специально для него! Лидер, который вам так нравится, не умел ни читать, ни писать. А сказать, что он был жестоким, так это вовсе ничего не сказать! - немного успокоившись и взяв себя в руки, полковник спросил:
   - Ну, а что вы скажете о нашем Атилле?
   - О вашем? О вашем Атилле? - поперхнулся от удивления товарищ с Востока. Слова Тетки его несказанно удивили. Меня, кстати, тоже.
   - Именно о нашем! О нашем, а не о вашем, да! Это величайшая фигура в истории человечества, ничуть не меньшая, чем Александр Македонский. И неизмеримо большая, чем ваш Чингисхан! Созданная им империя Великая Гунния располагалась от Атлантического до Тихого океана, от Балтики до Средиземного моря! По протяженности она раскинулась на десять тысяч верст! Это была самая большая, самая великая империя всех времен! Под командованием Атиллы народы Рош нанесли смертельный удар Римской империи. А Римский Папа Лев стоял на коленях перед нашим князем Аттиллой, умоляя его не разрушать 'вечный город'! - переходит на крик полковник, воодушевляясь все больше и больше.
   - Товарищ полковник, мне доводилось видеть репродукцию картины Рафаэля - на ней Папа Римский сидит на коне, - зачем-то упрямо сказал, сильно волнуясь, абитуриент с Востока.
   - Это просто выдумка художника, желающего приукрасить роль Папы Римского и принизить роль Атиллы! - с пеной у рта доказывает Родственничек. - Этот прием часто используется художниками, да и не только ими одними. Есть картины Коперника, например, на которых он изображен смотрящим в телескоп, хотя телескоп был изобретен уже после его смерти. Уверен, что вы неоднократно видели картины, на которых он изображен с различными астрономическими инструментами, правда? На самом деле, на большинстве картин, сделанных при его жизни, он изображался с ландышем - символом медицины. Вынужден констатировать, что и в этом вопросе вы не понимаете политической подоплеки того, о чем говорите!
   О, как! Следующим захожу я, и заходить сейчас мне совсем не хочется! Ба, полковник весь кровью налился, дышит тяжело, глаза дурным огнем горят, лоб весь испариной покрылся, и ноздри дико раздуваются. Удивительно, что копытом не бьет. То есть каблуком, конечно, я хотел сказать.
   - Товарищ полковник! Абитуриент Иванов для прохождения собеседования прибыл!
   Ба! А он мне сразу в лоб, безо всяких обиняков:
   - А есть ли у Вас кумир в жизни, товарищ абитуриент?
   Признаться, я даже немного разочарован. А может быть, я просто не оценил должным образом серьезности момента?
   - Так точно! Даже два, - лихо, даже радостно доложил я.
   Некоторое смятение, напряженная игра мысли: 'Как два? Зачем два? Всем абитуриентам и одного хватало, а у этого, вишь ты, даже два. Надо же!'
   - И кто же, позвольте Вас спросить? - полковник Тетка как-то неопределенно развел руками. Чего уж там, спрашивайте, вроде у меня есть возможность не отвечать.
   - Арнольд Шварценеггер и Остап Сулейман Берта Мария Бендер-бей, - сказал я и мысленно добавил. - Задунайский!
   Жаль, что вы не можете увидеть того, что увидел я. Какая там немая сцена! Игра мысли такая, что даже вены на лбу вздулись, и пота заметно прибавилось, причем как чисто внешне, так и на запах. Хорошо, что об Арни знают пока еще немногие. Видно было, что полковник застрял именно на первом моем кумире. Старается он вспомнить, кто это такой, и не может! Не спрашивать же меня, кого это я там назвал! И я думаю, что, поразмыслив немного, Родственничек поставил фамилию Шварценеггера в один ряд с представителями немецкого рабочего движения Карлом Либкнехтом, Эрнстом Тельманом, Кларой Цеткин. А имени второго моего кумира он просто уже не воспринял. Думаю, что он так и не понял ничего.
   После этого он вытер платком пот и стал задавать мне банальные вопросы, а я стал давать на них не менее стандартные, легко предсказуемые ответы. Как ни странно, но на душе было невесело. Профотбор я прошел и стал курсантом СВВПСУ. На сегодняшний день предел моих мечтаний достигнут.
   - Кто знает, - спрашивает Вася, - нам теперь уже выдадут войсковую форму?
   - Ага, а еще военное знамя и барабан на плечи, - отвечает Миша.
   Веня трещит, не умолкая. Но сегодня я совсем не слушаю Венин треп. Именно сегодня начинается моя военная одиссея. Первая заметная детская мечта уже осуществилась, и мне все вокруг уже кажется совсем другим.
   - Толик, а Толик, - спрашивает Нуралиев, приветливый и обходительный невысокий киргиз, черный от солнца и ветра, как мулат. А может и темнее, чем мулат? - Как ты думаешь, почему Тетка завалил того бурята? Он ведь умный пацан, правда?
   - Ну, - сказал я, чтобы выиграть время, так как сам я об этом еще не думал. Да теперь это уже и не имеет особого значения.
   - Хочешь, я тебе объясню? Потому что для русского Тетки бурят не свой, а проще говоря, чужой. Своим прощают даже плохое, а чужим не прощают даже хорошего, - популярно объяснил Нуралиев.
   Кстати, Веня уже за глаза называет Чингиза киргизским джентльменом. И видит Бог, Нуралиев этого заслуживает. А Жураховский, которого я подстриг, профотбор не прошел, и хотя набрал 'проходные'16 баллов, ни с чем поехал обратно домой.
  
  Выбор
   Роту построили и зачитали новый список взводов. Мои новые приятели: Столбовский и Чернов теперь в четвертом взводе, а я остался в третьем. После того, как дали команду: 'Разойдись!', мы втроем решили идти к ротному, чтобы просить оставить нас в одном взводе. Мы пребываем в полной уверенности, что это возможно.
   Капитан Асауленко выслушал нас, не перебивая, нервно постукивая карандашом по столешнице на протяжении всего нашего сбивчивого рассказа.
   - Товарищ капитан, - закончил я, - пожалуйста, разрешите нам остаться в одном взводе.
   - Откровенно говоря, в принципе это возможно, - наконец ответил он, и мы улыбнулись от радости, - в теории, так сказать. Но на практике все гораздо сложнее. Вот ты, Иванов, какой иностранный язык изучал в школе?
   - Разве это имеет какое-то значение? - удивились мы.
   - С полной определенностью могу сказать, что только это и имеет, - и сам ответил вместо меня, - ты изучал английский, а твои новые друзья - французский. Взводы у нас комплектуются по знанию иностранных языков: первый взвод - немецкий язык, второй и третий - английский, а четвертый - французский.
   - Вы же говорили минуту назад, что возможно нас оставить в одном взводе, - не сдаюсь я.
   - При условии, что ты, Иванов, перейдешь в четвертый взвод и будешь изучать французский язык наравне со всеми и безо всяких скидок. Думаю, ты понимаешь, что осилить программу высшего учебного заведения без школьных знаний тебе будет не просто, и в городские увольнения ты будешь ходить не часто. А может, и в отпуск пару раз не съездишь, пока наверстаешь свои незнания французского языка. Двоечники у нас ведь ни в увольнения не ходят, ни в отпуска не ездят, такие вот дела. Второй вариант - вы оба остаетесь в третьем взводе на тех же условиях, то есть с нуля изучаете английский язык. Вы меня поняли? Что выбираете?
   Мы переглянулись и промолчали, понимая, что по-нашему не выходит никак. Только сейчас мы поняли, что придется смириться.
   - По правде сказать, чего вы хотите - не пойму. Остаетесь ведь в одной роте, даже командир взвода у вас будет один, - поглядел на нас ротный с удивлением и закончил со свойственной ему учтивостью: - идите уже и не морочьте мне голову своими слюнями.
   Мы направились на выход, но у двери я остановился и оглянулся. Ротный с удивлением посмотрел на меня.
   - Товарищ капитан, а если бы кто-нибудь из нас согласился на ваши условия? - набрался храбрости и спросил я.
   - Еще чего! - добродушно рассмеялся ротный. - Думаете, я бы пошел на то, чтобы сознательно плодить у себя в роте двоечников, пусть даже и временно? Так что ничем помочь не хочу!
   Мы вышли из канцелярии, и было ясно, что придется смириться, так как изучать иностранный язык с нуля со всеми вытекающими трудностями никому не хочется. К тому же, как честно признал ротный, нам бы вряд ли это позволили. Ну, вот и первое серьезное огорчение в стенах училища. Мы так сдружились с ребятами, что трудно даже представить, что нам придется учиться в разных взводах. Мы так рассчитывали на разговор с ротным, но это не помогло. Но жизнь берет свое, и, несмотря на такое сильное огорчение, мы втроем направились в продовольственный магазин. Там по-прежнему было печенье в пачках, что-то, по мнению местных производителей, похожее на зефир и один вид конфет. Ничего этого нам не хотелось.
   - Эх, - мечтательно сказал Столб, и даже глаза прижмурил, - какой сегодня замечательный день! Сейчас бы еще чак-чак сюда!
   - Чего сюда? - не поняли мы с Генкой.
   - Чак-чак, национальное татарское блюдо. Моя Наиля его так готовит - пальчики оближешь! Делается это блюдо так...
   Но я предпочел сменить тему и перебил приятеля, попросив не дразнить нас, а рассказать о нем тогда, когда он нас будет угощать этим самым татарским блюдом. Саня согласился. В ротном расположении я застал Королева, который с заметным удивлением рассматривал свое отражение в зеркале. Сергей отвернулся от зеркала, но лицо его продолжает сохранять все, то, же удивленное выражение.
   - Еще зеркало дать? - подоспел Веня, заметивший состояние Королева. - А то у тебя такой вид, словно ты сомневаешься, твое ли лицо на твоем лице!
   Рома и Литинский тоже ходили к ротному на предмет того, чтобы их определили на железнодорожный факультет, но им популярно объяснили, что они опоздали. Железнодорожников набрали всего два взвода в 34-ю роту, и эти взводы уже полностью укомплектованы. Раньше, мол, нужно было думать своей головой. Голова у курсанта СВВПСУ, оказывается, для того, чтобы думать, а мозги для того, чтобы соображать. Журавлев и Литинский хоть и дети военных железнодорожников, но, похоже, не знали, что им самим нужно думать и соображать. Поэтому и не успели попасть в свои вожделенные железнодорожники.
   - Ничего, - успокаивает Рома себя и своего приятеля, - кого-нибудь из курсантов тех взводов еще могут отчислить, и мы будем проситься на их места!
   А я по привычке пошел к Столбу, так как мне с ним интереснее, чем с остальными ребятами. Я застал его за чтением письма от его невесты. Дочитав его, он посмотрел на меня сияющими от радости глазами.
   - Брат, - расплылся он в счастливой улыбке, - а у тебя дома есть невеста?
   - Невесты нет, девушка есть, - ответил я и неопределенно мотнул головой. Столб очень точно прочувствовал мою интонацию.
   - Как-то я тебя не совсем понял, - прищурился он, - ни восторга, ни просто уверенности в твоем голосе не слышу? Что, неужели не нашлось достойной твоего внимания девушки?
   - Что тебе сказать, - задумался я, - если честно, то есть одна девушка от одних мыслей, о которой у меня в горле пересыхает.
   - Вижу, - смеется Столб, - точнее, слышу. Ты только вспомнил о ней, и уже охрип! Кто она? Принцесса Монако? Как ее зовут?
   - Лучше! Моя одноклассница. Зовут ее Новеллой. Она пришла к нам в 9-м классе.
   - Что-то я не въехал, - сосредоточенно спрашивает Столб, отвлекшись от своих счастливых мыслей, - нравится тебе одна девушка, а встречаешься ты с другой? Так, что ли?
   - Так, - вздохнул я, а сам подумал, что 'нравится' это очень мягко сказано. Все мои мысли, мечты, грезы связаны с Новеллой. Потому, что я ее люблю.
   - Решительно отказываюсь понимать. Ты любишь ее, страдаешь. Почему же ты не встречаешься с Новеллой?
   - Да что ты, Саша, - махнул я рукой. - Она такая... Неземная, что ли. Ей нужен принц, а не я.
   - А ведь ты ее действительно любишь, - говорит Столб. - Ты, конечно, не принц, но это совсем не означает, что она не может быть счастливой с тобой. Не выискивай ты в себе недостатки. Толик, ты с ней хоть переписываешься?
   - Нет, - грустно признался я.
   - Я что, на самом деле сплю? У меня о тебе сложилось совсем другое мнение, и твоя нерешительность, неуверенность по отношению к любимой девушке меня просто поражает. Это совсем на тебя не похоже, или я ничего не понимаю. Как можно так относиться к своей любви? Ведь любовь это именно то, ради чего стоит жить! И умереть, кстати, тоже.
   Что я могу сказать приятелю, если я действительно за два года учебы в одном классе с Новеллой, так и не решился сблизиться с ней? Я и сам не знаю, почему так все вышло. Много раз я возвращался мыслями в свое школьное прошлое, чтобы понять, почему никак не дал понять Новелле, что я ее люблю, но понять так и не смог.
   - Брат, ты просто какая-то аномалия, или если тебе больше нравится 'феномен', но ты ведешь себя неразумно. Послушай моего совета: узнай ее адрес и напиши ей.
  Тут объявили построение роты, и я облегчением прервал этот непростой для меня разговор. Мне и самому кажется, что Новелла не просто самая, самая, она это самое главное в моей жизни, но что я могу поделать, если я робею перед ней?
  
  Первый опыт
   'Одну из труднейших дорогу
   Избрал ты другим не в пример.
   И знаешь, какие тревоги
   Ждут в жизни тебя, офицер!'
  А. Иванов
   Вот я и курсант! Сколько чувств на меня сразу нахлынуло, а гордость просто распирает грудь. Как говорится, мечты сбываются! К тому же выяснилось, что меня назначили на должность командира второго отделения, так что чувствую я себя изумительно. Сразу стало ясно, почему ротный интересовался, смогу ли я работать с людьми: он просто будущих сержантов себе подбирал.
   - Армия навсегда, - восторженно говорит Веня, улыбаясь.
   Что касается меня, я откровенно грущу о своей шапке волос.
   Командиром первого отделения стал Рома Журавлев, а третьего - младший сержант Миша Кальницкий, заместителем командира взвода - младший сержант Максим Степанов. Последних двоих мы еще толком не знаем: они поступили из войск и оба из стройбата. О Кальницком, правда, известно, что он симферополец, а его папа не последняя шишка в Крымском обкоме партии.
   После того как нас всех распределили по ротам, взводам и отделениям, стали нас обмундировывать. Попарно мы заходим в палатки и получаем х/б, пилотки, сапоги, парадную форму, ботинки, шинель и прочая, прочая, прочая. Меня определили в пару с Леней Дияшкиным - штангистом-тяжеловесом ростом два метра четыре сантиметра. Веня уже успел пошутить, что рядом с нами он себя чувствует, как в лесу. Заходим мы с Леней в палатку, где сапоги выдают, а кладовщик весело кричит:
   - Пригибайся, а то здесь двери узкие!
   Мне дали стопомер и стали размер моей ноги определять, а на Дияшкина только посмотрели и спрашивают:
   - Сынок, а у тебя какой размер ноги? - кладовщик говорит без умолку, такой уж у него характер.
   - Пятидесятый, - смущенно отвечает Леня.
   - Блин горелый! Оно, конечно, потому что, что ж? А в случае чего, вот вам - пожалуйста, - шутит гражданский кладовщик, на вид солидный и степенный дядя лет сорока. - Пятидесятый у нас где-то есть, но вот где - кто ж его знает? Не каждый год нам попадаются абитуриенты с такими кондициями!
   - Слушай, - задумчиво предлагает прапорщик из вещевой службы, - может, ты померяешь сорок восьмой, но широкий?
   - Я-то, конечно, померяю, - скромно отвечает Дияшкин, - но мне нужен пятидесятый.
   Померили и убедились, что, действительно, сапоги сорок восьмого размера, пусть даже и очень широкие, ему малы.
   - Ошибся ты с выбором училища, парень, - сокрушается прапорщик. - Во флот тебе надо, сынок, с твоими ногами, во флот! Ласт не нужно! Ты что, обиделся? Ну, извини, этого я и не хотел.
   После того как мы получили все положенное нам обмундирование и необходимую фурнитуру, нас рассадили пришивать погоны, петлицы, нарукавные нашивки (шевроны и годички) и пуговицы. И вот тут выяснилось, что у меня пробел по части владения иголки с ниткой. К тому же погоны и петлицы пришлось перешивать заново, потому, что сначала я их неправильно пришил. В общем, если честно, то первый опыт обращения с иголкой дался мне трудно: пальцы я себе исколол не хуже, чем это делали в гестапо с нами пленными.
   Впрочем, заговорился я тут с вами, а ведь уже давным-давно пора клеймить обмундирование. У Васи Россошенко слова про клеймение вызвали неподдельное недоумение. До этой минуты он считал, что можно клеймить скот, ну или там 'заклеймить позором' врагов и предателей. Однако выяснилось, что можно клеймить и свое собственное обмундирование. Для этого нужно хлоркой на подкладке каждого предмета униформы написать свою фамилию и номер военного билета, который мы пока не знаем, так как выдадут нам их только после принятия военной присяги.
   - Что ж, - согласился ротный, - пишите пока только фамилии и инициалы. Номера военных билетов допишите потом. Только смотрите, не переусердствуйте, чтобы хлорка не прожгла форму насквозь!
   И мы с увлечением принялись за это новое, но такое увлекательное занятие! После вечерней поверки мы со Столбом стояли у входа в казарму и не могли надышаться. Так хотелось, чтобы этот день не кончался! И все казалось нам в розовом свете: и эта волшебная ночь, высокое крымское небо, колдовская дверь в сказочный мир. А еще мне казалось, что на плечах у меня не куртка х/б с курсантскими погонами, а закрытый китель с золотыми офицерскими погонами. И так наивно верилось, что все теперь навсегда будет замечательно.
   - Эх, - вздохнул Столб с сожалением, - звезда упала, а я не успел загадать желание.
   Мы смеемся от странной радости, захлестнувшей нас. Тут к нам присоединился Гена Чернов. Странно, но нам даже и говорить ничего не нужно, и так все чувствуем очень похоже. Впрочем, Столб все-таки продекламировал:
   - И забывается ненастье.
   И легче жить, вольней дышать.
   И веришь искренне - до счастья
   Недалеко - рукой подать!
   - И правда, - улыбаясь, говорит Гена, - у меня такое чувство, что сегодня выше нас - только звезды! И они пророчат нам потрясающее будущее!
   - Когда уже начнется какая-нибудь учеба? - мечтает Столб.
   Но как бы, ни было хорошо, нужно ложиться спать. Ведь утром нас ждет самое утреннее из чувств - подъем.
   - Завтра рано вставать, - нехотя первым произнес Чернов и виновато посмотрел на нас.
   - Хорошо хоть не в школу, - пошутил Столб.
   - Ну, если вы не совсем против, пойдем уже спать, - поддержал я Чернова, и мы направились в казарму, где нас давно ожидают наши четвероногие друзья. Это я о койках сейчас говорю.
   Первый день КМБ (курса молодого бойца) принес и смех и грех. Утром меня подняли, как командира отделения за десять минут до подъема и сообщили, что форма одежды на утреннюю физическую зарядку номер два. Я вскочил с постели, отбросил одеяло на спинку кровати, натянул брюки, а вот застегнуть пуговицы не смог! То есть смог, но исколотые накануне пальцы так опухли и болели, что пуговицы пришлось застегивать в самом прямом смысле со слезами на глазах.
   - Ой! - только и сказал я, чуть заметно скривив губы от боли.
   - Товарищ курсант, вы не могли бы выражаться яснее? - пошутил Леонтьев.
   - Не ловите меня на слове, - пошутил в свою очередь я и снова поморщился от боли.
   - Как же не хочется подниматься, да еще на зарядку бежать, - скривился Веня. С утра он чувствует себя глубоко несчастным человеком. Может, он отчетливо осознал, что армия это не просто так, как любит говорить наш мама Жорик.
   - Ничего не поделаешь - традиция такая, можно сказать воинский ритуал, - сказал наш командир первого отделения с внешностью медведя Рома Журавлев.
   - А бамовец наш, - проворчал Королев, - по всему видно силен руками, а не словами.
   Но Веня, казалось, уже никого не слушал и не слышал. Он без умолку болтал, перескакивая с темы на тему, но, ни одну из них не заканчивая. Рот у Вени как бы живет своей собственной жизнью - сам по себе раскрывается, сам улыбается, а мысли за ним не поспевают.
   - Рота, смирно!
   В ротное помещение вошел командир роты. Я уважительно глянул на его лицо с серьезными, резкими чертами и решительный рот, на глаза, отливающие сталью.
   - Рота! Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку! Форма одежды номер два! - скомандовал он, и все замкомвзвода и командиры отделений продублировали его команду.
   - Второе отделение третьего взвода! - командую и я. - Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку!
   Заместители командиров взводов и командиры отделений командуют без снисхождения и жалости. Во всяком случае, выглядит это именно так. Курсанты стали послушно выходить строиться на зарядку, а я на ходу еще раз глянул на ротного и подумал, что в голосе ротного приказ прозвенел сталью, такой приказ, который нельзя не выполнить, воля, - которой нельзя не подчиниться. Серьезный, видать, мужчина - наш командир роты. И спорить с ним, очевидно, совершенно бесполезно, а ссориться вообще глупо. Мама Жора в это время торопливо инструктирует замкомвзводов.
  - Сегодня будет фотографирование личного состава на военные билеты. Проследите, чтобы лица у всех на фотографиях были квадратными.
  
  Преображение
   Все утро меня преследует все та же радостная мысль: я курсант Симферопольского политучилища! Сегодня восхитительный день, особенный и неповторимый! И таких теперь будет много! После завтрака батальон первый раз построили в военной форме. Все курсанты улыбающиеся, разрумянившиеся, все нравятся самим себе. Приятно, когда мечты сбываются, что и говорить! Так что строились мы, ничего не подозревая.
   - Новье! - с восторгом вдыхает запах новой формы и сапог Зернов. - Еще и муха не сидела!
   Тут перед строем первого курса, а по-военному - нашего батальона, вышел командир батальона. Ниже среднего роста, лет сорока, широкоплечий, с приплюснутым носом, что говорит о его боксерском прошлом. Глаза у него зеленые, волосы темные, скулы хорошо выражены. И загар у него морской, что, впрочем, не удивительно. Движения резкие и властные. Еще я успел подумать, что нашему комбату можно прямо без грима играть в кино индейцев. Так сказать, составить достойную компанию или даже конкуренцию Гойко Митичу.
   - Ну что, - начал свою речь перед строем наш комбат майор Охрименко Петр Дмитриевич, - комиссары хреновы? Мать вашу... Павлики Морозовы! Блин! Легких путей ищете? Поэтому в политическое училище пришли, да? Решили, что здесь вам будет легче? Ну ничего, сучьи дети, я вас научу Родину любить, не сомневайтесь! Легким вам ваше пребывание здесь не покажется, за это я вам ручаюсь. (Мать - перемать!) - орал комбат что есть мочи, а ее у него, безо всякого сомнения, много.
   Такого никто из нас не ожидал, и минимум на половину курсантов напал столбняк. Один слишком впечатлительный курсант вообще упал в обморок. Комбат был доволен произведенным впечатлением. И чем дольше он говорил, тем больше многим становилось не по себе. Надо признать, ругается он колоритно и высокопрофессионально.
   - А я-то думаю, чего это его наш взводный Тихвин называл душевным человеком! - с радостным перепугом громко шепчет Еременко. - А он все время в душу лезет! Хотя лично я никакой нужды в посещении моей души комбатом не испытываю! Он мне сто лет не нужен.
   Рома шутит, что нужно реально смотреть на вещи. Уж если комбат захочет - влезет.
   - Вы еще не раз пожалеете, что выбрали именно наше училище! Я обещаю вам: жизнь у вас станет веселей, - недобро пообещал комбат. - А сейчас, дохляки, будем учиться военному делу настоящим образом: посмотрим, на что вы способны, и для начала совершим марш-бросок. К сожалению, пока только налегке. Будем бороться с гиподинамией! Командиры рот, командуйте!
   И мы поротно побежали в горы. В горах и так трудно бегать, особенно без привычки, а тут еще жара, застегнутые крючки воротников, юфтевые сапоги, а это я вам скажу совсем не то же, что кроссовки. Да и х/б - не майка с трусами, и пилотка - не кепка.
   То бегом, то шагом двигались мы больше часа. От усталости прямо валились с ног, пот заливал глаза, но что было особенно плохо, так это то, что многие стерли ноги в кровь, портянки толком никто еще наматывать не научился. Я не стал исключением: левая нога, правда, в полном порядке, а вот правую ногу я сразу в трех местах стер мокрой от пота портянкой. Кожа прямо лохмотьями висит.
   - Трудно, оказывается, Родину любить, - шутит Веня, но никто его шутке не смеется.
   - Надо любить, - шутит наш замок. - Даже через: 'Не хочу'!
   Порой казалось, что дороге не будет конца. Большинство курсантов уже стали молча возмущаться. Не знаете как это? Значит, не служили вы в родной армии! Но известно, что война - войной, а обед по распорядку. Финишировали мы возле полевых кухонь, которые нас уже поджидали. В груди жжет, дыхание сперло, жара, но аппетит, как, ни странно, есть. Некоторые курсанты даже добавки просят.
   - Черпак - норма, - отвечает прапорщик - старший у кухонь.
   Мы жадно поели (тем более, что пища была гораздо вкуснее, чем в лагере), нам дали несколько минут на перекур и снова построили. Теперь нам предстоит возвращаться в лагерь, только уже не бегом, а шагом. Строевым. Или со строевой песней. Пока сидели, все было хорошо: ноги хоть и гудели, но усталость эта была приятной. А когда поднялись, оказалось, что идти невозможно: стертые ноги пекут огнем, портянки присохли к ранам. У многих в глазах, как сказал Рома, военная тоска.
   - Песню запевай, - скомандовал ротный. - И в ногу! Раз! Раз! Раз, два, три! Почему зад не поет?
   Многие даже оглянулись на него, всем своим видом говоря: 'Да ты не в своем уме, капитан! Какое в ногу, какое равнение и какая там может быть песня?' Каждый, даже маленький, камешек, на который наступаешь, вызывает невыносимую боль. Но делать нечего, раз требуют петь, значит, будем петь.
   - Где наша не пропадала, - угрюмо говорит Королев.
   - Но чтобы столько? - шутит Миша Кальницкий.
   - А вы никогда не знали, что армия это вам не просто так?!
   - Дан приказ ему на запад..., - затянули мы.
   - Курсант Зернов, а вы, почему не поете? - заметил бдительный взводный.
   Зернов пропустил вопрос мимо ушей, но когда его взводный окрикнул во второй раз, Олег пожал плечами и заявил, что он слов не знает. Оказывается, если верить ему на слово, то он только песни Юза Алешковского на память и знает.
   - Это же блатные песни, - ахнул взводный. - Зернов, вы меня просто до конца убили! Что за взвод мне достался? Каждый день встречаюсь с какими-то казусами. Я уже даже жду, что меня пошлют куда-то!
   - Вы не ждите, а просто идите, - пошутил я, впрочем, честно говоря, так, чтобы взводный не расслышал моих слов.
   - Этот стон у нас песней зовется, - тут же прокомментировал ротный наше пение. - Рота стой! На-Лево! Товарищи курсанты, вы что, петь не умеете? Так я вас быстро в чувство приведу!
   Какой все-таки богатый родной язык, - думаю я, а Леонтьев вслух говорит:
  - Так бы слушал и слушал!
   - Зачем тебе это? - удивляется Веня.
   - Мой папа - профессор и друзья у него из его круга. И жили мы в микрорайоне, где давали квартиры интеллигенции. Так что я таких слов дома не слышал. Вот, восполняю пробел, вдруг пригодится!
   - Учи, учи, - поддержал его Зернов, - а то интеллигентам, которые не пьют, не умеют ругаться и драться, в армии приходится не просто!
   Из этого замечания следует, что самому Зернову, который отмечен многочисленными пороками (пьет, курит, сквернословит, женщин любит), надо полагать, служить в нашей армии будет легко!
   - Дан приказ ему на запад!
   До чего же красивый голос у Столба! И почему-то мне опять кажется, что и самого Столба я где-то видел и голос его слышал. На четвертой песне я вдруг заметил, что боли больше почти не испытываю. Во всяком случае, я к ней привык что ли, но внимания на нее больше не обращаю, да и другие тоже. Колонны и шеренги выровнялись, плечи у всех расправились, и смотрят все уже не под ноги, а только вперед. Лица румяные, и камешки под ногами уже не мешают. А все вместе мы уже не похожи на колонну военнопленных, а просто на военных.
   А все это - песня! Великое это дело - строевая песня! Достойный всяческого восхищения тот человек, который первым придумал петь в строю. Когда все уже охрипли от пения, неожиданно для всех Рома предложил, чтобы все отдохнули немного, а он сам споет песню 'Три танкиста', только на новый лад.
   - Это как? - заинтересовался ротный.
   - А вот послушайте - мы так на Дальнем Востоке ее пели.
   И Журавлев запел, а все с облегчением вздохнули, облизывая пересохшие губы. Вода во фляжках уже давно закончилась.
   - Над границей тучи ходят хмуро.
   Класс десятый тишиной объят.
   За высокой вытесанной партой
   Три танкиста будущих сидят.
   А пока, скучая по футболу,
   На уроках много говорят,
   В переменках бегают по школе
   И таскают за косы девчат!
   На тетрадь ложится тень густая,
   Теоремы очень велики.
   В этот день задачи не решили
   Три веселых друга у доски.
   Но шпаргалка долетела точно.
   Ход задачи ясен и простой.
   Улыбнулись весело танкисты,
   Экипаж машины боевой!
   Где же утро, когда воздух еще чист и упруг? А еще по утрам бывает легкий, нежащий ветерок. Когда мы дошли до лагеря, как-то сразу на всех навалилась огромная усталость. А как сладко спится после такого дня, вы бы только знали! Койки со скрипом приняли нас в свои объятья.
   - Рота! Подъем! Что вы все дрыхните, как сурки? Подъем!
   - С недобрым утром, - ворчит Молодов, которому за его излишнюю серьезность и эрудированность уже дали прозвище Батя.
   Во время утренней зарядки к нашему взводу подошел комбат. Мне показалось, что у мамы Жоры при появлении комбата затряслись поджилки в самом прямом смысле этого слова. Батя в этот момент болтался на турнике, безуспешно пытаясь подтянуться. Как его только в училище приняли?
   - Что ж ты, сынок, висишь на турнике, как этот... галстук? - вежливо, но с иронией спросил комбат.
   Молодов спрыгнул с турника, и, потупившись, виновато молчит.
   - Подбородок выше, - скомандовал комбат, и тут же рявкнул. - И второй тоже! Отставить! Стать в строй!
   Батя на стертых ногах поковылял в строй.
   - И ходите вы, как замороженный пингвин, - заметил комбат. После этих слов комбат подпрыгнул, уцепился за перекладину и чисто подтянулся восемнадцать раз. Для майора - просто здорово, если сказать, великолепно!
   - Теперь вы, - указал комбат рукой на Баранова. Но тот тоже успешно изобразил галстук.
   - Да, товарищ капитан, - сказал комбат ротному, - в вашей роте уровень не на должном уровне. Ну, ничего, сынки, все будет хорошо! В свое время. Продолжайте!
   И ушел, а Батя чему-то шумно вздохнул и сказал:
  - Есть охота. Валера, у тебя деньги есть?
   - Кукиш, - ответил Леонтьев, - а на кукиш немного купишь.
   - Лучше переесть, чем не доспать, - вставил Веня.
   - Второе отделение, - приказал я, поскольку все эти болтуны из моего отделения. - Отставить разговоры до лучших времен!
   А на разводе комбат снова изощрялся в красноречии, или, как сказал Батя - в словоблудии.
   - Не из каждого дерева можно выточить советского офицера! Ну, ничего, вы у меня не один пуд соли съедите и выпотеете! Так что настраивайтесь, скоро у вас будут неприятности. Скучать вы больше не будете, так вот.
   Дальше комбат понес сплошные непристойности, которые я опускаю. После его ухода нам представили нового курсанта. В первое отделение нашего взвода назначили курсанта Политанского Витю. Ростом он никак не меньше двух метров, но на вид весит килограммов шестьдесят, не больше. Королеву и Вене он сразу не понравился.
   - Наша дура выше всех, - слишком уж громко сказал Веня.
   Политанский держится с достоинством, спокойно снося все оскорбления, словно его это вовсе и не касается.
   - Удав, - буркнул Королев, всем своим видом выражая безразличие. Впрочем, Удав и его слова воспринял равнодушно. Тут Веня вспомнил о Косте Морозове.
   - Костя, - начал Веня издалека, - а я вот чего никак не пойму. Вот ты из нас единственный наследник Павлика Морозова, а комбат почему-то ругал всех нас! Считаю своим человеческим и гражданским долгом выразить тебе свой протест!
   Морозов сплюнул в сердцах и ничего не сказал. Веня ненадолго успокоился. Тут Королев подал Косте добрый совет.
   - А ты фамилию поменяй! Откажись от родства со знаменитым предком! Допиши 'ский' и будет польская фамилия, будешь косить под поляка! Опять же, с сержантом Ежевским подружитесь на национальной почве! Ты подумай, подумай над моим предложением!
   Вот же поганый характер имеет наш Королев. Но как быстро все меняется вокруг нас. Давно ли мы высоко оценивали заслуги Павлика Морозова, на его примере воспитывались целые поколения советских людей, а теперь вот его высмеивают даже командир курсантского батальона и профессорский сынок. Наш Морозов не обращает на колкие и едкие замечания никакого внимания, хотя правильнее было бы на его месте выпустить из себя пар. Костя решил не обращать внимания, и я тоже не буду.
  
  На зарядке
   Меня, как командира отделения, подняли за десять минут до подъема личного состава. Сегодня уже третий день в военной форме, а опухшие от уколов иголкой пальцы все еще непривычно непослушные, и я по-прежнему с трудом застегиваю пуговицы. Это от непривычки шить. Хотела ведь мама научить меня шить, а я был так неразумен! Теперь вот научился. Выглянул я в окно и увидел, что весь лагерь окутан туманом. Крым, лето, а в Холодной Балке встают холодные предрассветные сумерки. Сейчас будет зарядка, и мы будем бегать в юфтевых сапогах. Говорят, что каждый из них тяжелее кирзового солдатского сапога на 400 граммов, итого в сумме на 800 граммов больше. Много это или мало? Как не крути, но это лишний груз. Впрочем, вам это, вероятно, не интересно.
   На тумбочке дневального стоит курсант Гарань из моего отделения. Стоит, словно окаменел, но искоса внимательно следит за командиром роты и слушает. Я тоже прислушался - в казарме такая тишина, что слышно как тикают настенные часы у стенда 'Уголок дежурного по роте'.
   - Дежурный, поднимайте роту, - неторопливо сказал ротный.
   - Рота! Подъем! - гаркнул дежурный по роте.
   - Рота! Подъем! - продублировал дневальный, все так же неподвижно стоящий у тумбочки дневального. Прямо стоик какой-то.
   - Первый взвод, подъем! - Второй взвод, подъем! - Третье отделение третьего взвода... - посыпались команды замкомвзводов и командиров отделений.
   - Рота! Приготовиться к построению на утреннюю физическую зарядку! Форма одежды номер два!
   - Рота! Приготовиться...
   Некоторые курсанты одеваются и выходят на построение медленнее, чем положено. Наш замкомвзвода младший сержант Степанов сильными пинками поторопил Юльку и Федьку Машевского. Последний даже упал. Со слезами на глазах они выбежали на зарядку. Мало того, что им обильно и, наверное, больно, так брюки их теперь запачканы обувным кремом.
   Выхожу из казармы - туман такой, что ряды палаток других рот едва угадываются. Забыл сообщить, что только две роты: наша и тридцать четвертая живут в сборно-щитовых казармах, а остальные четыре роты курса живут в палатках (палатка на отделение). И дневальные у них несут службу прямо на открытом воздухе под постовыми грибками. Свежо, однако, я даже поежился, а курсанты недовольно перешептываются в строю. Даже не верится, что мы в Крыму и сейчас август месяц.
   После посещения туалета рота побежала на зарядку. Я бегу, и меня мучает мысль, что если бы я был студентом, то сейчас еще спал бы в теплой постели. И, очень может быть, не один. От этой мысли показалось, что вокруг посветлело, и из-за туч блеснуло солнце. Нет, не показалось, это действительно забрезжил рассвет. Густой туман превращается в туманную дымку. Короткая передышка.
   - Шагом, - командует старшина роты курсант Стариков из Белоруссии. Ему двадцать три года, он старше всех на курсе.
   Мы маршируем, глубоко переводя дыхание. Разве можно сразу после сна столько бегать? В памяти воскресают воспоминания: еще всего месяц назад, вот в такое же хмурое утро, я был дома, а точнее дома у подружки. Впрочем, чего теперь об этом думать? Настоящее полностью затмевает прошлое.
   - Бегом! Марш!
   Рядом бежит, весело перебирая длинными ногами, курсант Валерка Леонтьев. Вид у него такой, словно он увлечен бегом. Справа споткнулся кто-то из первого отделения и чуть не упал.
   - Ничего, - подбадривает замок. - Конь о четырех ногах, и то спотыкается!
   Некоторые курсанты отстали - это те, у кого больше всего стерты ноги. Я в плане стертых ног не являюсь исключением, но бегу впереди, как и положено командиру отделения.
   - Курсант Молодов! Не отставать! Тренируйте мышцы и волю! Советский Союз должен жить в безопасности, охраняемый самой могучей армией, а вы часть этой армии! Ваше существование здесь должно быть оправдано!
   Игорь кривится от сильной физической боли. Он не спорит, он уже усвоил мысль взводного и превратил ее в истину. Лично я отношусь к Молодову с состраданием, поскольку знаю, что Игорь находится здесь по какому-то непонятному для меня недоразумению.
   - Военная служба не рассчитана на слабонервных! Стой! Начинаем упражнения на ... Терпите, терпите! В армии трудно только первые 20-25 лет, потом будет легче. Немного.
   - Намного? - с надеждой переспрашивает Вася, но повторный ответ, разочаровывает его, так как он и в первый раз услышал все правильно.
   - А теперь любимое упражнение американской морской пехоты 'Джамба'!
   Оказывается, нужно присесть, а потом высоко подпрыгнуть с хлопком руками над головой. И так, как минимум, раз 40. Наконец зарядка окончилась. После утреннего туалета (в смысле чистки зубов и умывания) - заправка постелей. В спальном помещении уже вовсю хозяйничают взводные.
   - Все должно быть параллельно и перпендикулярно, - перекрикивают они друг друга. - Запустили тут, понимаешь, бардак!
   Мы еще на 'абитуре' научились 'отбивать' кантики на подушках и одеялах, так что дело у нас спорится.
   - Все должно быть по стандарту, - командует наш взводный.
   Неужели есть стандарт на то, как должна быть заправлена кровать? Вот это да! А мне почему-то кажется, что это откровенная чепуха. Хотя в нашей армии все может быть. Ротный предпочитает не вмешиваться в действия командиров взводов, видимо, целиком полагаясь на них.
   - Смысл красоты - единообразие! Пусть безобразно - лишь бы было единообразно!
   Нашему взводному вторит старший лейтенант Туманов.
   - Порядок во всем! Дисциплина, точность, четкость! Безропотное подчинение приказам!
   Звучит как-то вроде по-книжному, но в то же время несколько глуповато. Лучше не слушать, а сосредоточиться на проверке того, как курсанты моего отделения наводят порядок в кубрике и заправляют кровати. Взводный Туманов занялся тем же.
   - Это, конечно, хорошо, - комментирует он, - но никуда не годится! Ну ничего, мы вас научим, сплотим, сдружим, потому что неорганизованные в одно единое, крепкое целое личности - это песок, который поднимается от порыва каждого ветра! Вы считаете, что у вас все получается? Ну, сейчас я вас сильно озабочу и озадачу!
   - Зачем-то пытается изъясняться витиевато, - тихо говорит Королев, - но ничего из этого не выходит. Кто знает, какое семейное положение у Туманова?
   - Безнадежное! Женат, и жена его, говорят - мегера.
   - Что ж не разведется? Или аист уже осчастливил их семью?
   - Что, Сергей, не нравится тебе старший лейтенант Туманов?
   - Очень нравится, что он не наш взводный. - Королев исподтишка наблюдает за взводным первого и второго взводов, и с его лица не сходит высокомерное выражение. Интересно, напускное или нет? Самомнение у Королева о-го-го! Он прямо источает соблазн подчеркнуть собственную значимость и исключительность. Как он таким стал - непонятно, ведь он из очень интеллигентной семьи. На пару с Леонтьевым они все время краснеют, если рядом кто-либо ругается. Или это у него все напускное? Кто знает?
   - А что, - вступает в разговор Рома, - мне кажется, что он хорошо вписывается в общую схему.
   - Какую еще схему? - покосился на него Королев.
   - Простую: наша армия - дурдом и культивирование абсурда.
   - Это ошибочный, хотя и очень распространенный стереотип, - отрывисто бросил Королев и нахмурился. - Во всяком случае, очень не хочется даже думать, что лучшую часть своей жизни мы добровольно проведем в дурдоме.
   И полный собственного достоинства он отвернулся от Ромы. Журавлев посмотрел ему вслед и добродушно сказал:
   - Хорошо бы ему спесь сбить, чтобы стал попроще.
   Веня на это заметил, что силой надо пользоваться по-умному. Было заметно, что у всех приподнятое настроение: мы будущие офицеры самой сильной армии самой лучшей страны в мире!
   - Торопиться не надо, - поучает третье отделение их комот младший сержант Кальницкий, - а то сдуру ведь можно и очень хорошую вещь сломать.
   Я отвернулся от Журавлева и преисполненного собственного достоинства Королева, так как новое чувство ответственности командира отделения требует исполнения своих служебных обязанностей.
   - Рота! Выходи строиться на утренний осмотр! - звучит команда командира роты, многократно усиленная голосами сержантского состава.
   Нашей роте повезло со старшиной, не то, что курсантам из тридцатой роты. У них старшина роты - действительно старшина, который поступил в училище из морской пехоты. Чуть ли не вся рота 'умирает' после трех утренних зарядок, которые он лично с ними провел. Офицеры были вынуждены вмешаться, и поинтересовались, зачем он так издевается над курсантами? Старшина свои действия издевательством не считает, просто его так в учебке научили, и он так проводил зарядки во время срочной службы. Тогда ему популярно объяснили, что здесь не морская пехота, и нужно занятия проводить с учетом того, что половина курсантов поступила с гражданки, а многим вообще пока только по шестнадцать-семнадцать лет. Так что теперь и в тридцатой роте порядок, и они мучаются не больше остальных.
  
  Самоволка
   У нас редкий для КМБ праздник - занятия по общевоинским уставам. Праздник усилен тем обстоятельством, что мама Гоша стоит в наряде помощником дежурного по лагерному сбору, а проведение занятий возложено на замкомвзвода. Мы изучаем обязанности суточного наряда роты. Знать их нужно назубок, а завтра взводный еще и зачет примет по знанию обязанностей и инструкций.
   - Ух, до чего же есть охота, прямо терпеть больше, сил никаких нет, - выразил вслух всеобщее мнение Юлька. - Недаром говорят, что самое искреннее чувство на свете - это чувство голода.
   - Так угости, - хмыкнул замкомвзвода. - Мы не против!
   - Можно, - неохотно сказал Юлька, - но в нашем магазине одни сладости: зефир, два вида конфет и печенье, а хочется чего-то более существенного.
   - Например? - заинтересовался замок. - Можешь предложить что-то посущественнее?
   - Я слыхал, что в Перевальном чебуреки продают! - восторженно воскликнул Розовский. - Вот бы чебуреков поесть!
   - А шашлыков поесть было бы еще лучше! - смеюсь я.
   - Это точно, - охотно соглашается со мной замок, - но если регулярно есть сочный шашлык, да еще с ароматной молодой картошкой с зеленью и чесноком, со свежими огурчиками и помидорчиками, то главное здесь, не спиться!
   - Чебуреки реальнее, - глотаю я набежавшую слюну. - Только кто же тебя отпусти в Перевальное?
   - Я, - говорит замок без тени смущения.
   - Куда? - удивился я. - В Перевальное? Другими словами в самоволку? Для этого нужен, как минимум, хоть какой-нибудь опыт, разве нет?
   - Именно, но эта проблема решается просто: я прикрою добровольцев, которые отправятся за чебуреками. Ты, Иванов, пойдешь?
   - Нет. Чебуреки поесть я бы, безусловно, не отказался, но если попасться, то сразу вылетишь из училища. Слишком большая плата за минутное удовольствие.
   - Не дрейфь! Это еще вилами по воде писано!
   - И все-таки не стоит исключать такой возможности, - включился в разговор Леонтьев. - Из тридцать второй роты только позавчера курсанта отчислили, который за черешнями вон в тот сад лазал. Всего пять метров за забором лагеря, а тут - Перевальное!
   - Вот так вот из мухи и вырастает слон! Ну и трусы вы! - смеется наш замок. - Все, я не желаю вас больше слушать. Ладно, кто пойдет за чебуреками? Думаю, нужно не меньше двух, а лучше три человека: нести много, а один подстрахует - на стреме будет. Ну, кого зашлем за чебуреками? Определитесь сами, кто из вас не трус?
   Замку идея с чебуреками понравилась, и он сразу приступил к реализации плана по их покупке. Добровольцев оказалось на удивление много, но Степанов отобрал троих: Юльку, Леху и Федьку Машевского. Рома побледнел: все трое из его отделения, но вслух так ничего и не сказал. Что же касается этих троих волонтеров, то у меня еще на абитуре сложилось устойчивое мнение, что их отличает готовность сделать все, лишь бы угодить замку.
   - Пишите список, - объявил замок, - у Иванова и Леонтьева заказы не принимать! Это им только на пользу пойдет, - потом, выждав паузу, убедился, что на нас его замечание не произвело никакого впечатления, и сказал, широко улыбаясь. - Да шучу я, шучу! Так, мне - пива три бутылки, сигареты и два чебурека. Записал?
   Денег он, правда, почему-то не дал ни копейки.
   - Батя, - повернулся Юлька к Молодову, - ты ведь симфероподлец? Случайно, Перевала не знаешь? Может, схему набросаешь и маршрут движения?
   После слова 'симфороподлец' поднялся комод третьего отделения Кальницкий, и двинул кулаком Юльке в лоб так, что тот упал на спину вместе со стулом, на котором сидел.
   - Вы чего? - вскочил Юлька. На его, то ли глуповатом, то ли плутоватом лице читаются удивление, боль и обида.
   - Я тоже симферополец, - прорычал Миша, но его тут, же урезонил замок.
  - Успокойся, он больше не будет. И потом, что если синяк останется? Тебе все равно? А мне нет. Тебе что принести?
   - Того же, что и тебе, - буркнул Кальницкий, но в отличие от Степанова деньги дал.
   Я поколебался было, но потом заказал два чебурека и бутылку 'Дюшеса', напомнив, чтобы в прозрачной бутылке воду не брали. Когда деньги собрали и список уточнили, добровольцы убыли в самоволку, а взвод попытался заниматься дальше. Однако мысль о чебуреках лишила практически всех способности заниматься.
   - Эх, - пожаловался неизвестно кому Веня, - как же много этих обязанностей! Как их выучить?
   - Я тебя немного успокою, - говорю я, - представь, что ты сержант, и тебе нужно выучить намного больше обязанностей.
   Поскольку Веня почему-то не понял, я решил объяснить, но не успел.
   - Курсант учит обязанности дневального по роте, а сержант и дневального, и дежурного по роте, - вместо меня начал объяснять Леонтьев, - курсант - обязанности часового, а сержант и часового, и разводящего, и выводного, и помощника начальника караула. Так же и по КПП и так далее, понял? Курсант учит только за себя, а сержант и за себя, и за всех подчиненных.
   - Но и курсант должен знать обязанности дежурного по роте, - рассеянно отвечает Веня.
   - Но если он их не знает, то никто с него за это не спросит, просто этому курсанту не доверят исполнять обязанности дневального за дежурного, вот и все!
   Веня подумал и, улыбнувшись, сказал:
  - Знаете, мне и, правда, стало как-то легче на душе! Все меньше учить, чем командирам отделений и замкомвзводу!
   Заниматься решительно никому не хочется и все, то и дело, поглядывают в сторону КПП. Именно с той стороны должны появиться наши засланцы-самовольщики. Королев начал было философствовать о том, что уставы ограничивают возможности нашего сознания, но его никто не поддержал, и Сергей сам умолк. Со стороны КПП показался наш ротный и прямиком направился к нам. Держу пари, что у многих внутри похолодело. Не ко времени появился ротный, не ко времени, что и говорить!
   - Взвод! Встать! Смирно! - командует замок. - Товарищ капитан, личный состав третьего взвода...
   - Вольно! Садись! - не стал слушать рапорт командир роты и хмуро спросил. - Почему людей мало?
   - Мусор понесли, - не моргнув глазом, уверенно соврал замок, - на мусоросборник. Вот-вот должны вернуться. Прикажете, как появятся, прибыть к вам?
   - Нет, не нужно, - уже спокойнее ответил ротный, - уставы учите? Ну, учите, учите, это дело хорошее. Вставать не надо.
   - Товарищ капитан, - вскочил Вася Россошенко. - Вы приказывали подмести территорию, так я подмел!
   - Вот это молодец, - смешливым тоном сказал ротный, - один раз поработал - семь раз похвались.
   Взвод рассмеялся, а ротный ушел в казарму.
   - Я же говорил, что прикрою самовольщиков! Учитесь, - смеется замок, - врать нужно убедительно! А ты, Россошенко, чего это лезешь, куда не надо? Кто тебя спрашивал? Умный, что ли?
   - Выгнать его из комсомола, чтоб не был таким умным, - предложил Королев.
   Через три-четыре минуты из кустов выглянули и наши самовольщики. Они выполнили все заказы, и радости нашей нет границ. Все довольны, что все обошлось благополучно. Мощная волна ликования наполнила всех нас.
   - Где вы были так долго завтра? - дурачится замок.
   - Это будет ясно только вчера! Чебуреки долго ждать пришлось, - объяснил Юлька, - пока нажарили нам шестьдесят штук. Чуть на ротного не нарвались, но Леха его вовремя увидал.
   - Все хорошо, что хорошо кончается! - улыбнулся замок. - Итак, на повестке нашего собрания пять вопросов, - шутит замок в предвкушении трапезы. - Вопрос первый: 'Вызывающее и недостойное поведение абитуриента Россошенко'.
   - Я уже не абитуриент, - несмело возразил Вася, - правда, еще и не курсант.
   - Вот-вот, будешь себя и дальше так вести, то никогда курсантом и не станешь!
   - Предлагаю сократиться, ускориться и сразу перейти к шестому вопросу! - шутит Кальницкий. - Тем более, что касается ускорения, это так в духе времени!
   С его мнением все сразу согласились и приступили к пиршеству. Я учусь смотреть на многое другими глазами. Что ни говори, а воякам легче, так как они в армии уже многому научились, а нам этому еще только предстоит учиться. Жизнь показывает, что вовсе не обязательно все и всегда делать строго по уставу.
   Когда покончили с едой, Юлька сбегал к мусоросборнику и выбросил весь компрометирующий нас мусор: пакеты и бутылки. А через двадцать минут появился и наш взводный: он шел с взводным первого и второго взводов по дороге в сторону КПП. Старший лейтенант Туманов рассказывал, как встретила его дома жена после суточного отсутствия. 'Как? Ты без губной помады?' - спрашивает она меня. 'Да я только с командиром роты целовался, а он у нас губной помадой не пользуется!'
   Взводные дружно смеются, и громче всех сам рассказчик. Напротив нашего навеса мама Жора остановился и принюхался.
   - Ты чего, Жора? - удивился старший лейтенант Туманов.
   - Да так, - неопределенно кивнул головой мама Гоша, - показалось, что чебуреками пахнет.
   - Это тебе их просто хочется. По дороге домой купи себе десяток, отведи душу! - рассмеялся Туманов, и они пошли дальше.
   - Каждая пустыня гордится своими миражами, - пошутил им вслед Веня. - А сами говорят, что в военной службе нет мелочей! Вот доверились бы своему нюху, и всем сейчас было бы весело. Правда, каждому по-своему, конечно.
   Заниматься на сытый желудок тем более никому не хочется. Сытость удивительно способствует сближению курсантов, делая их, нас, то есть, добродушными и терпимыми. Хотя человек человеку рознь, я имею в виду сейчас Королева - он все так же угрюм.
   - Слушайте, а чего это сегодня комбата совсем не было? - спросил наш самый любопытный курсант Веня Нагорный. - Он ведь сегодня должен быть?
   - День рождения у него сегодня, - как бы нехотя объяснил замок, лениво скользнув взглядом в сторону Вени, - празднует, надо полагать! Знаете, и я тоже почувствовал потребность выпить за его здоровье!
   Я пересел за стол к командиру третьего отделения младшему сержанту Мише Кальницкому.
   - Товарищ младший сержант, - начал я, но Миша несколько грубовато перебил меня.
   - Чего тебе? - вальяжно ответил Миша, который хорошо знает себе цену.
   - А вот у ротного, вроде, эмблемы на погонах не такие, как у нас? И сами эмблемы, и бульдозеры размером больше, да и бульдозеры не под таким углом изображены?
   - Ты прав, - согласился Миша, - у него эмблемы старого образца. Теперь такие эмблемы считаются шиком. А ты глазастый, в смысле, внимательный. Никто кроме тебя этого не заметил. Я бы тоже не заметил, если бы срочную службу не служил в стройбате. А ты молоток!
   В устах Кальницкого это высшая похвала. И я, удовлетворенный ответом, вернулся на свое место.
   - И чего это, когда наешься, сразу спать хочется? - зевая, спрашивает Юлька.
   - А ты разве не знаешь? - оживился замок. - Это от того, что кожа на животе натягивается, и глаза сами собой закрываются.
  
  Безобразие
   На утреннем осмотре ротный обратил внимание на то, что звезды на пряжках наших поясных ремней уже давно просят асидола и бархотки.
   - На кого вы похожи, товарищи курсанты? - изумляется ротный.
   - На своих родителей, - негромко говорит Королев из-за спины Кальницкого.
   - Так ведь никак нельзя вычистить все эти неровности, - вырвалось у Вени.
   - Нет, вы это серьезно? - насмешливо переспросил ротный. - Курсант Ставничук, ну-ка, выйти из строя. Посмотрите на него, товарищи курсанты.
   У Коли все эти 'неровности' горят так же, как и ровные части бляхи. На вопрос, как это ему удалось, Коля ответил, что он чистит звезду зубной щеткой. На Васю больно смотреть, так как в его голове никак не укладывается, как это можно зубной щеткой чистить и зубы и пряжку? Его сомнения развеял сам Ставничук, объяснив, что нужно взять старую зубную щетку, которой уже пользоваться не будешь, постричь щетину наполовину, чтобы та стала жестче, и вот после этого можно легко и просто чистить звезду на пряжке поясного ремня. Я стою и удивляюсь такой простой, но действенной военной премудрости. Сколько нам их еще предстоит узнать?
   После завтрака мы направились на занятия по физической подготовке. Во время занятий по физической подготовке взводный скомандовал:
   - Взвод! Вправо-влево на вытянутую руку разомкнись! Курсант Иванов, ты почему только одну руку поднял?
   - Так ведь справа от меня никого нет.
   У меня возникло сильное чувство, что наш командир взвода не имеет ни малейшего понятия о существовании и назначении юмора. А если имеет, то нельзя же делать вид, что этого нет!
   - Ленивый ты, Иванов, - осуждающе бросил мама Жора.
   Строгий взгляд командира взвода я проигнорировал.
   - По правде сказать - да! А мы уже на 'ты'?
   Ой, лучше бы я не спрашивал! Зачем я причинил взводному дополнительные страдания? И чего он вечно так болезненно на все реагирует? Вот меня, например, его выпады в мой адрес совсем не задевают. Только спокойно, Толик, родной язык и без тебя велик и очень могуч. Сколько же еще существует ругательств, неизвестных мне! Просто тьма тьмущая! Я думаю, что нет необходимости все сказанное мамой Жорой пересказывать. Я испытываю противоречивые чувства, так как мне хочется ответить взводному на его же языке, то есть на языке грубости и хамства. Мамы Жоры только один этот язык и понимают.
   Во время приседаний Веня насмешил всех, приседая и вставая невпопад все десять раз, чем развеселил даже взводного.
   - Говорят, что пять минут смеха продлевают жизнь.
   - Это, смотря с кого смеяться. Смех может и укоротить жизнь!
   После разминки взводный стал проверять, как мы подтягиваемся на перекладине.
   - При подтягивании нужно опускаться на полные руки!
   - А как быть тем, у кого они худые? - не сдержался я.
   - Курсант Иванов! К снаряду! ... Иванов, вовсе не обязательно подтягиваться до подмышек, лишь бы подбородок был выше перекладины.
   - А, я попутно тренируюсь, - отшучиваюсь я.
   - Несносный у вас характер, - не скрывая раздражения, констатирует мама Жора,
  - просто форменное безобразие.
   - Это как? - удивился Вася из третьего отделения. Вот уж у кого, поди, было трудное детство!
   - Это безобразие в военной форме, - пошутил Леонтьев.
   - Пора положить конец этому безобразию, - и себе шутит Веня.
   После перекладины взводный неожиданно милостиво позволил нам сыграть в футбол. Это ведь легче, чем самому что-то проводить, организовывать и контролировать. Веня в первую же минуту игры попал по ногам Зернову, Королеву и Снигуру.
   - Ты чего, озверел? - взвыл Дима, прихрамывая. - Совсем играть не умеешь?
   - Я в футбол, вообще-то, хорошо играю.
   - Оно и видно, - Дима даже и слушать не стал.
   - Просто в сапогах не привычно, - оправдывается Веня.
   - А нам? - зло бросил Олег Зернов.
   Мама Жора стоял у ворот, когда ему в лицо угодил мяч. Это Леха Марковский, который стоял в воротах, отбил мяч одной рукой, а тот срезался, и прямо в лицо взводному! Фуражка покатилась по земле, а взводный часто-часто заморгал. Потом он проворчал что-то про меткий глаз, косые руки. Со стороны столовой порывом ветра принесло запах вареных рыбных консервов.
   - О, - довольно воскликнул Морозов. - Сегодня рыба-суп! Сегодня ожидание обеда - настоящий праздник!
   - Это точно, - ворчит Королев. - От здешней еды умереть не умрешь, но и жить будешь недолго.
   - Курсант Королев, - недовольно позвал мама Жора.
   - Я! - браво отозвался Сергей, приняв строевую стойку.
   - Я - последняя буква алфавита, - въедливо сказал взводный.
   - А раньше 'Аз' была первой буквой алфавита, - начал, было, я, но взводный тут, же резко оборвал меня.
   - Молчать! Я уже жалею, что разрешил вам играть в футбол. А что касается вас, Иванов, то ваш кредит доверия уже исчерпан. Вы должны уже знать, что курсант должен постоянно испытывать чувство вины! Уяснили?
   Чтобы не злить взводного, и не лишиться перспективы хоть иногда играть в футбол на занятиях по физической подготовке, все молча, продолжили игру. Жаль было бы лишиться такого удовольствия из-за смешного конфликта.
   - Толик, не нужно тебе больше с нашим взводным так резко и дерзко говорить, ладно? - негромко, но навязчиво советует Рома. - Ты не понимаешь необходимости лавирования и компромиссов. К тому же ты можешь попасть в большую опалу.
   Спорить с Ромой я не стал: ну, не понимаю я этой необходимости, да и ладно. Зато припомнилось, что мой школьный военрук полковник Петрановский Станислав Иванович говорил ученикам, в которых он видел, по его словам, замашки сильного человека, что компромисс это самая худшая из альтернатив. И я ему верю.
  Рома вопрошает ко мне, когда же я пойму, что ссоры с взводным не приносят никакой пользы? Сам он думает, что никогда. Больше того, он даже договорился, что я и есть причина каких-то всех несчастий! Я посоветовал Роме поделиться своими мыслями с командиром взвода, мол, тому это должно понравиться. После этих слов Рома сразу от меня отстал. А тут Веня сообщил, что в магазин завезли мыло, и мы первые из батальона выстроились в очередь к автолавке. В армии, оказывается, выдают хозяйственное мыло, и, если кого оно не устраивает (а таковых подавляющее большинство), то туалетное мыло нужно покупать за свой счет.
   - А теперь будем бежать стометровку, - объявил взводный, решивший все-таки нас наказать, - старт лежа.
   Я и другие курсанты, поступившие с гражданки, дружно рассмеялись, но, оказалось, зря. В армии действительно есть такой вид старта - лежа! Мне довелось бежать в паре с Батей. Я с самого старта оставил его далеко позади. Однако взводный решил улучшить наши результаты и во все горло завопил:
   - Держи вора!
   Поскольку время занятия еще не окончилось, то взводный разрешил нам сыграть еще и в волейбол. И тут снова 'отличился' Веня. Он отбил мяч обеими руками вверх прямо над собой, потом еще раз, а потом отбил его на площадку соперника. Мы все расхохотались так, что игра на какое-то время прекратилась.
   - Вениамин, - серьезно спрашивает его Кальницкий, - вы, что же, в волейбол совсем играть не умеете?
   - Умею, - растерянно ответил Веня.
   - Понятно, в пляжный волейбол, не так ли? - уточнил Миша.
   - Так ведь можно в три касания? - недоуменно переспросил Веня, беспомощно оглянувшись по сторонам, и вызвав новый всплеск гомерического восторга.
   Выждав, пока все отсмеялись, Веня вдруг снова насмешил нас.
   - Классно тут, мамы рядом нет. Делай, что хочешь!
   - Так чего же ты до сих пор тут стоишь? - удивился Лео. - Намочи поскорее пальцы и суй их в розетку!
  
  О единстве формы и содержания
   'Форме без содержания никакие погоны не помогут'.
  Л. Сухоруков
   Жизнь в армии имеет одно лицо: зарядка, уборка, развод, занятия, и так далее. По субботам в армии ПХД. Но у нас идет КМБ, поэтому у нас все дни горячие и по субботам у нас занятия. Сегодня суббота, ответственный по роте взводный Туманов проводит занятия по строевой подготовке со всей ротой. После обеда будет ПХД - парково-хозяйственный день. Так что наша буйная молодость проходит быстро, скучать не приходится, так как на скуку времени просто не остается. Хотя иногда на радость всем нам происходит нечто комичное, что здорово скрашивает нашу жизнь.
   - Запомните, товарищи курсанты, - громко и важно говорит взводный, - мы с вами такие же люди, как и на 'гражданке', только форма у нас другая.
   - А содержание? - ворчит Серега Королев. Взводный его реплику услышал.
   - Еще запомните, товарищи курсанты, что проблема, как правило, вырастает из вопроса, на который вовремя не ответили. Итак, чтобы у курсанта Королева не возникло проблем, сразу и ответим на его вопрос. Другое ли у нас содержание? Есть ли желающие ответить?
   - Курсант Скачков, - первым отозвался курсант из второго взвода. О нем пока известно только то, что он из подмосковного Калиниграда. Но гонора у него не меньше, чем у москвича.
   - Курсант Кучук, - тут же нашелся и второй доброволец.
   - Сачков нет, - под всеобщий хохот говорит взводный, - а Кучук - да. Кстати, Кучук, что это у вас за фамилия такая? Молдавская, что ли?
   Мне кажется, что на самом деле старший лейтенант Туманов обладает острым умом и хорошей памятью, поэтому мне не понятно, зачем он притворяется глуповатым и грубоватым солдафоном? Что касается Кучука, то его успех (то, что отвечать предстоит ему, а не Скачкову-Сачкову) оказался частичным.
   - Так точно, - сильно покраснел Кучук.
   - Он ошибается, - вызвался я. - Разрешите, товарищ старший лейтенант?
   - Разрешаю, а кто это там у нас такой нетерпеливый обозвался?
   - Я! - я собирался назваться, но взводный снова перебил меня.
   - Кто я? - насмешливо спрашивает старший лейтенант Туманов.
   - Курсант Иванов, - широко улыбаюсь я. - Так разрешите, я...
   - Иванов? Давай, валяй, - милостиво позволил Туманов. - Куда ж мы от тебя денемся? Молви слово, раз уж никак не можешь промолчать, так и быть, сбрось камень со своего сердца!
   - Почему не с души? - смеюсь я.
   - Потому что мы атеисты, и не верим в существование души!
   Вот почему у командира первого и второго взводов чувство юмора есть, а у нашего командира - несть? Несправедливо как-то.
   - А я думал, что камни бывают только в почках, но никак не в сердце, - пытается шутить Королев, но, ни на него самого, ни на его слова никто внимания не обращает.
   - Кучук - слово турецкое и означает оно 'маленький', - начинаю объяснять я. - Например, в Стамбуле есть район города, который так и называется Кучук-Стамбул, то есть Малый Стамбул!
   По вытянувшемуся лицу Кучука понятно, что он сам сейчас с удивлением узнал, что на самом деле означает его фамилия.
   - Вот как? Ну, и о чем же собирался нам поведать маленький турецкий хрен? - вызвал новый приступ смеха взводный.
   Когда страсти улеглись, Кучуку пришлось отвечать.
   - Я, я, это, - растерялся Кучук, на радостях, что именно ему доверили отвечать, - мы дисциплинированные, обязательные, воспитанные, порядочные, переживаем за свою социалистическую Родину, готовы отдать за нее свою жизнь...
   - Все? - недоброжелательно переспросил взводный, окончательно сбив Кучука с толку. - Итак, курсант Кучук нарисовал нам весьма неприглядный портрет нашего гражданского населения: люди у нас в стране, по его глубокому убеждению, недисциплинированные, необязательные, невоспитанные, непорядочные, не переживают за свою социалистическую Родину и не собираются в случае необходимости отдавать за нее свои жизни. А мы с вами должны этих моральных уродов защищать, не щадя своей жизни. Курсант Кучук, мы вас правильно поняли?
   Рота снова дружно смеется, и громче всех Скачков. Он радуется, что ему не дали возможности сморозить нечто подобное и не настаивает на том, чтобы теперь и ему предоставили слово.
   - Скажи мне, о чем ты думаешь, и я скажу чем, - заметил взводный. - Ладно, о содержании подумайте на досуге, а мы продолжим занятие дальше.
   Королев вздохнул. Как всегда, он чувствует себя на высоте. Похоже, он знает правильный ответ, тянет руку и жалеет, что его не спрашивают.
   - У нас учитель в школе был, - шепчет Вася, кивая на Королева, - так он любил говорить девочкам, которые знали урок, а он их не спрашивал: 'Шею помыла, а сваты не пришли!'
   - И сам смеялся? - уточняю я, а Вася кивком подтверждает.
   - Товарищ старший лейтенант! Курсант Куницын! Разрешите обратиться? А стиральная машина в лагере есть? Мне х/б уже нужно постирать, да и на подворотнички по такой жаре денег не напасешься.
   - Стирать будете врукопашную, а то на вас машин стиральных не напасешься, особенно в полевых условиях, - отмахнулся от него Туманов. - Всех касается! И еще, запомните, товарищи, что проблемы индейцев шерифа не волнуют, а в данной ситуации вы все индейцы!
   Рота после такого ответа взорвалась гомерическим смехом.
   - Вот уж никак не ожидал такого от Туманова, - удивляется Веня. - Я прямо потрясен и восхищен!
   Занятия продолжаются в том же духе. Один Вася задумчив, он долго думает и вдруг неожиданно выдает:
  - Машины стиральные здесь, наверняка, есть, только они в них, наверное, брагу на самогон делают!
  Вася своей неуемной фантазией меня просто поражает. Хотя... Он ведь из села, ему виднее. Вдруг он прав? От обсуждения этой интересной гипотезы меня отвлек Кучук.
  - Товарищ курсант, - спрашивает он меня, пряча хитрую улыбку, - а вы знаете, что такое Анатолия? Это Малая Азия!
  - О! Так товарищ Иванов у нас ко всему еще и малоазиатец! - отозвался Королев.
  Впрочем, ни эта кличка, ни другие производные от Малой и Милой Азии ко мне так и не приклеились. Да, забыл сказать, что мы теперь все на 'Вы'. Это так непривычно и забавно! На абитуре мы все были на 'Ты', а теперь на 'Вы'.
  - Товарищ Кучук, - доносится до слуха голос старшего лейтенанта Туманова. - Это вы сейчас продемонстрировали что вы, типа умный, да? И где вы прочли про Анатолию?
  - В книге одной, - начал, было, объяснять Кучук, но Туманов, мгновенно отреагировав, его тут, же перебил.
  - В воинских уставах про это ничего не написано, а все остальные книги лживые и вредные, потому что отвлекают курсантов от насущной проблемы соблюдения воинской дисциплины. Вам понятно?
  - Что ни говорите, - давясь от смеха, говорит замок, - а общаться со старшим лейтенантом Тумановым приятно и легко!
  Он больше ничего не сказал, но все догадались, что общаться с нашим взводным и ротным не так приятно и легко, как с командиром первого и второго взводов.
  
  Политинформация
   Сегодня у нас политинформация на тему 'Величие советского строя и бессилие его фальсификаторов'. Мы весело болтали, но наши разговоры прервало появление полковника Тетки. Политинформация проходит довольно необычно, как сказал Рома, мы слушаем ее в конном строю. На самом деле, конечно же, в пешем. Батальон стоит на плацу, а полковник Тетка с генеральской трибуны просвещает нас.
   - Товарищи курсанты, мы с вами живем во время разрядки международной напряженности... Соотношения сил на мировой арене делает нереальными любые расчеты империалистической реакции на военное или экономическое сокрушение СССР и всей социалистической системы. Единственно разумный и правильный путь - это путь мирного сосуществования и соревнования государств с различным общественным строем. Но вы должны понимать, что это не исключает наличия идеологической борьбы между социализмом и капитализмом. ...
   Лично меня начинает клонить в сон. Вася о чем-то сосредоточенно думает, а потом с сожалением говорит:
   - Жаль, что слушать приходится стоя. Так хочется все это записать. Эх, не повезло, - и он замолкает в расстроенных чувствах.
   Тетка вдохновенно продолжает свое выступление:
   - Трудно указать какую-нибудь отрасль политической, экономической и культурной жизни народов Советского Союза, которая не являлась бы объектом внимания зарубежных 'советологов', не подвергалась бы их злостным нападкам. Наряду с такой излюбленной тематикой оруженосцев антикоммунизма, как история социалистической индустриализации, коллективизации сельского хозяйства, культурной революции в СССР, их пристальное внимание приковано к национальному вопросу в нашей стране...
   Вася все-таки решил конспектировать выступление полковника Тетки. Он положил конспект на спину впереди стоящего Володи Еременко и торопливо записывает.
   - Повышенный интерес 'советологов' к национальному вопросу в СССР объясняется главным образом огромной притягательной силой внешней политики Советского Союза, ее возрастающим влиянием на умы и сердца всех честных людей планеты. Социально-экономическая и политическая природа буржуазного общества предполагает наличие расового и национального неравенства. Национальные отношения в капиталистических странах все более осложняются, они являются ярким примером неразрешимости противореѓчий капиталистического строя, сотрясаемого кризисами. Миша зевает, но поскольку в первой шеренге строя рукой рот прикрывать нельзя, он страшно и в, то, же время смешно кривляется.
   - Жаль, что не в помещении политинформация, - вздыхает он, - я бы ее с удовольствием проспал!
   - Зарубежные идеологи антикоммунизма и фальсификаторы истории пытаются любой ценой извратить действительный смысл глубочайших изменений в сфере национальных отношений в СССР. Примитивная, грубая клевета и площадная брань в адрес СССР все больше отходят в прошлое. ...
   Я стою и думаю о том, что курсантам сейчас легче. Они могут и с ноги на ногу переминаться, и шепотом разговаривать. Мы же, сержантский состав, все время на виду и должны стоять чуть ли не по стойке 'Смирно', чтобы не злить Тетку.
   - Западные 'советологи' грубо извращают суть и цели ленинской национальной политики Коммунистической партии, ее роль в общественном прогрессе народов СССР. Растущие и крепнущие дружественные связи СССР с молодыми независимыми государствами Азии и Африки не случайно приводят в ярость западных 'советологов' и их покровителей.
   - Толик, а Толик, - шепчет, едва двигая уголками губ, Рома, - ты еще не спишь? А, я сейчас прямо здесь рухну и усну!
   - Падай, - шепчу я, - я тебя разбужу.
   - Точно? Спасибо! Вот это я понимаю, настоящий друг, - по достоинству оценил мое обещание Рома.
   - Не стоит благодарности, - смеюсь я, но недолго. Когда говорит Тетка всегда стоит гробовая тишина, нарушаемая только им самим, а тут еще мы с Ромой ее посмели нарушить. Ротный смотрит на нас и делает зверское выражение лица. Мы уже знаем, что ни в коем случае нельзя выводить полковника Тетку из себя, да и ротного тоже, поэтому мы замолкаем.
   - Наша контрпропаганда должна быть более оперативной и злободневѓной. Товарищи курсанты, обращаю ваше внимание на то, что изобличать и пригвождать к позорному столбу истории ее фальсификаторов, действуя быстро, в наступательном духе - боевая задача работников идеологического фронта, то есть и наша с вами задача, как офицеров-политработников советских вооруженных сил.
   Вспомнилось, что я и сам бывший лектор-международник, и мне часто приходилось выступать с подобными лекциями на предприятиях и в школах родного Гайсина. Как коллега, полковник Тетка просто блестяще владеет темой и ораторским искусством.
   - Нельзя забывать, что империалистические силы пытаются отравить сознание советских людей ядом аполитичности, скептицизма, неверия в торжество коммунистических идеалов. Они клевещут на социализм, клевещут на нашу советскую действительность. Долг идеологических работников, политработников армии и флота, всех коммунистов - давать решительный отпор этим измышлениям, рассказывать людям правду о внутренней и внешней политике КПСС. Все это вы должны будете в доступной форме рассказывать воинам-строителям. Солдаты у нас очень интересные, в смысле любопытные, то есть интересующиеся и любознательные.
   - Да уж, - хмыкнул наш замок, который служил в стройбате.
   Наконец, полковник Тетка закончил политинформацию, доставив нам этим удовольствие, и начался развод на занятия.
   - Толик, прикинь, - шепчет Рома, - политинформации в армии проходят еженедельно! Через какие-то четыре года мы сами будем их проводить.
   Когда строй повернулся направо, Рома стал отчаянно зевать, а затем задал риторический вопрос.
   - Чему мы посвящаем двадцать лет нашей жизни? Лучших лет!
   Хорошо, что из офицеров никто этого вопроса не услышал, а то бы они быстро нашли нетривиальный ответ, и этот ответ Рому сильно бы озадачил. Уже во время самоподготовки, когда все принялись горячо обсуждать сегодняшний день, Батя попросил, что бы все говорили тише, так как он хочет позаниматься. Что удивительно, его неожиданно поддержал Леха. Но судьбе было угодно поставить их обоих в глупое положение. Такова проза училищной жизни.
   - Какое у вас противоестественное желание возникло, - удивился замок и осмотрел обоих с ног до головы, и поучительно пообещал. - Завтра же вас обоих в наряд поставлю, чтобы вы на остальных не действовали разлагающе! Вот таким вот макаром, да!
   Может быть, впервые в жизни Леха собирался взяться за учебу, как его тут же обломали! Батя попробовал, было, замку возразить, но тот тут, же закрыл ему рот в более грубой форме. Батя больше не стал спорить. Если бы не сержантские лычки Степанова, Батя дал бы ему сто очков вперед, а так приходится смириться. Может, замок потому и набросился на него, что тот здорово выделяется из общей среды?
   Еще я в который раз подумал, что трудно привыкать говорить 'вы' ребятам, с которыми на абитуре был на 'ты'. Хотя им еще труднее, так как я стал командиром отделения, то есть их начальником. Королев негромко проворчал, словно ни к кому конкретно и не обращаясь:
   - Похоже, все обучение в военно-политических училищах строится на 'Славе КПСС'.
   - Пока трудно сказать наверняка, - задумчиво ответил ему Батя, - но очень на это похоже.
   Остальные сочли высказанную мысль крамольной и попросту отмолчались.
   - Знаешь, Толик, - шепотом говорит мне Рома, - мне иногда кажется, что у Королева не очень гативное отношение к советской власти. Ты как думаешь?
   Видя мое замешательство, он улыбнулся и объяснил:
   - Я хотел сказать, негативное отношение.
   - Похоже на то, - согласился я, - очень даже похоже. Только можно сколь угодно рассуждать об этом, но все это так и останется догадками. Да и к чему этот разговор? Разве что ты собираешься донести на Королева в особый отдел?
   Рома заверил, что такого у него и в мыслях не было. Так или иначе, а разговор о Королеве мы прекратили.
  
  Строевая
   Мама Жора проводит строевые занятия по теме 'Строевые приемы без оружия'. У многих получается не очень, и мама беспрестанно ругается. Слушать это совершенно невыносимо.
   - Слушать сюда! Повторять не стану. Я и так сегодня с самого подъема служу, устал уже. Товарищи курсанты, красивый строевой шаг - это, я вам доложу, не фигурное катание, не балет и не оперетта!
   - Оперетта-то здесь при чем? - полушепотом удивляется Дима Снигур из третьего отделения.
   - Вы посмотрите на курсанта Политанского. Гляньте, как стоит внешний вид курсанта первого курса СВВПСУ, - бесцеремонно говорит мама Жора.
   Все посмотрели на Политанского - худющего и длиннющего генеральского сынка по кличке Удав. Пряжка его поясного ремня здорово оттопыривается вперед, что выглядит довольно забавно.
   - Опять парадокс! Вы там случайно не беременны, Политанский? А то вдруг уже успели? - решил повеселить взвод старший лейтенант мама Гоша. - Ничего, товарищи курсанты, это все дело наживное!
   Это он о беременности, что ли? Удав не нашелся что сказать, и сделал вид, будто не расслышал слов командира взвода, но тот не отстает.
   - Снять поясной ремень! Распахнуть полы куртки! Так и есть! Посмотрите, товарищи курсанты, пряжка поясного ремня совпадает с застежкой брючного ремня, оттого так и получилось. Курсант Ставничук! Поднять полы куртки!
   Коля Ставничук, мой земляк из Немировского района, поступивший из войск, эти хитрости давно знает - застежка его брючного ремня у него на боку.
   - Старый воин - мудрый воин, - объясняет взводный. - Взвод! Привести всем форму одежды как у курсанта Ставничука!
   - Вот такие вот бесхитростные хитрости, - шепчет Леонтьев. Выяснилось, что почти у всего взвода было как у Политанского.
   - Взвод! - командует взводный. - Сегодня вам заниматься будет легко!
   - С чего бы это? - ворчит Королев. - В девять утра - жара +38 градусов в тени.
   - Сегодня вам будут помогать музыканты, - объясняет взводный. - Вам нужно только слушать звук большого барабана и стараться попадать под него!
   Из тени тополей вышли два барабанщика - солдаты из батальона обеспечения учебного процесса, один с обычным барабаном, а второй с большим.
   - Итак, - шепчет Журавлев, - цирк зажигает огни! Программа называется, 'Деревья умирают стоя'.
   - Если бы стоя! - говорит тихо Снигур. - Будут настоящие 'Хождения по мукам!'
   - Итак, - словно услышав их, говорит взводный, - начинаем наш сегодняшний танец маленьких лебедей, хе-хе! В конце занятия будем репетировать прохождение торжественным маршем. Вон тот флаг будет изображать трибуну. На флаг всем смотреть с патриотическим оскалом! Кому не нравится - пишите рапорт на отчисление, удерживать или отговаривать никого не стану! Даже бумагой обеспечу!
   - Ой, насмешил! - презрительно говорит Веня, впрочем, негромко, потому что все уже знают: с мамкой Гогой шутки плохи. Мамка все слышит и ничего не забывает.
   - Отставить разговоры! Обращаю ваше внимание, запомните, у вас нет права голоса!
   - Что, уже и на выборах голосовать не можем?
   Мне кажется, что мама Жора сегодня договорился до потери всякого здравого смысла.
   - Курсант Иванов, отставить! Что-то вы сегодня слишком расслабились, а в армии запрещено расслабляться!
   - До чего же непослушный подданный этот Иванов, - злословит Королев.
   Гоняли нас до седьмого пота, а может и до восьмого. Сначала до обеда, а потом до самого ужина. Портянки вымокли от пота, и человек семь по этой причине снова стерли ноги. Фляжки наши давно опустели, и в горле пересохло. Ни у кого нет желания шутить, даже всегда словоохотливый Веня говорит все реже и реже.
   - Веня, - шепотом спрашиваю я, - чего это ты сегодня так непривычно немногословен?
   Но он только жалобно посмотрел на меня и ничего не сказал. Он притих до самого завтра, на что Столб заметил, что непонятно, для чего в мирное время в нашу армию берут детей.
   - Курсант Россошенко, - веселится взводный, - запомните раз и навсегда: ни в одной армии мира не отдают честь левой рукой, даже если начальник слева. Все, товарищи курсанты, посмеялись и хватит. Продолжаем жить повседневной жизнью. Кстати, почему у 90% личного состава есть фляжки с водой, а у половины нет? Вы что, пить не хотите? Равняйсь! Не слышу одного щелчка при повороте голов! Шагом марш! Стой! Курсант Россошенко, вы, что забыли, где у вас левая нога? Помните еще? Так почему начинаете движение с правой ноги?
   - Я бы лучше пошел бы на какие-нибудь хозработы, - ворчит Королев.
  Как оказалось, мечта его была близка к осуществлению, потому что прибежал дневальный по роте и доложил маме Жоре, что нужно направить двух курсантов, которые умеют косить (при этих словах все рассмеялись), обкашивать территорию учебного центра. Одним из этих двух курсантов вызвался быть Вася Россошенко, другим Илья Гарань.
   - Юный выскочка, - завистливо сказал ему вслед Королев, который косить в буквальном смысле этого слова, не умеет.
  Однако не закончилась пара, как Россошенко вернулся с виноватым видом.
  - Быстро как он управился, - притворно восхищается Королев. - Прямо Фигаро тут, Фигаро там! Ни дать, ни взять, ударник коммунистического труда.
  Когда Вася подошел ближе, все заметили, что пальцы правой руки у него забинтованные.
   - Порезался, когда точил косу, - с виноватым видом доложил он.
   - Молодец, - с серьезным видом сказал его командир отделения Миша Кальницкий. Вася после этих слов растерялся. Миша, перехватив недоуменные взгляды курсантов, тут же охотно объяснил, - товарищ Россошенко уже успел пролить кровь за родное училище! Согласитесь, мало, кто из нас может этим похвастаться!
   После обеда выдалась редкая свободная минутка, и я взял гитару. Сначала стал петь 'Фестивальную' Олега Митяева, но замок допеть не дал.
   - Дай сюда гитару, я сам спою, а то поешь всякую ерунду.
   - Почему это ерунду? - искренне удивился я, не в силах расстаться с гитарой, желанием спеть, да и, вообще, за песню обидно. Я даже сам заметил, как у меня от волнения дрогнул голос.
   - Как думаешь, что за песня? - вместо ответа спросил замок и стал перебирать струны.
   - Мне нравится думать, что это 'Птица удачи' группы 'Машина времени', - пожал я плечами, - кто же этого не знает? Нет?
   - А вот и ошибаешься! То есть музыка, конечно, та, но вот слова другие! Слова наши, стройбатовские! Слушай.
   - Мы в такие войска попали,
   Что войсками не назовешь!..
   Допев песню, он вернул мне гитару и громко спросил:
  - Ну, кто меня сегодня ведет в чипок?
   - Я! - первым отозвался Леха Марковский, и ему вторят Розовский и Машевский. Они продолжают свою дурную абитуриентскую традицию угождать замку. Лео (так мы для удобства стали называть Валерку Леонтьева) за это их настойчивое стремление угодить помянул недобрым словом всех троих. Батя заметил, что эта троица зашла в тупик, на что Королев совершенно справедливо сказал, что они сами себя туда завели.
   - Всех удовлетворю, - радостно сообщил замок, и, обняв всех троих, повел их к передвижной автолавке. - Ух, у меня сегодня и аппетит, доложу я вам!
   Батя смерил всю их компанию неласковым взглядом, но вслух так ничего и не сказал. Да и надо ли? А вот Королев заметил, что замок хочет всех подмять под себя, под свои стандарты. Я вслух ничего не сказал, а про себя подумал, что не имею ни малейшего желания подстраиваться под чьи бы то, ни было стандарты.
   - Товарищ курсант, - подошел ко мне Веня. - Спойте, пожалуйста, еще раз 'Фестивальную'.
   - Подпоешь? - подмигнул я ему дружелюбно.
   - С удовольствием, но я еще слов не выучил.
   - Тогда пляши, - пошутил Кальницкий. - Не стесняйся: в армии это в порядке вещей!
   Я запел, а Веня к моему несказанному удивлению стал прихлопывать себя по бедрам, притопывать, и все это сидя. За нашими спинами раздался смех ротного.
   - Что, товарищи курсанты, вам песня строить и жить помогает? А на танцы, как я погляжу, у вас уже сил нет? Иванов, и как тебе удается выкраивать время на песни?
   - А я не курю, товарищ капитан! К тому же я отдыхаю, когда играю на гитаре, - ответил я, а про себя подумал, что песня на самом деле помогает нам как ничто другое.
   - Вот это правильно, - одобрил капитан Асауленко. - Ладно, отдыхайте. Не буду вам мешать.
   Миша вдруг шумно вздохнул, и у него вырвалось:
   - Эх, хорошо бы сейчас надраться до потери пульса!
   - Товарищ младший сержант, а вы что, пьете? - удивился Королев.
   - Почему? Иногда не пью. Не берите с меня пример, - отшутился Миша, но, ни малейшего чувства вины на его лице не заметно. - Вы что, не знаете, что большинство мужчин пьют? И я не составляю никакого исключения из общего правила.
   - И я тоже, - радостно гогочет замок. - Хотя лично я человек малопьющий, сколько не пью, а мне все мало, мало!
   Пока есть свободная минутка, я разулся и расстелил свои портянки на траве, чтобы подсушились.
   - А знаете, - обратил на это внимание Батя, - французы называют наши портянки 'русскими носками'.
   - Дикари, - притворно вздохнул Королев, - никак не поймут, что наши 'носки' много лучше их!
   Отдыхали мы недолго: уже через пять минут нас подняли, построили, и мы отправились на занятия по физической подготовке. А я мысленно повторял слова 'Фестивальной' и вдруг вспомнил! Вспомнил, отчего мне кажется знакомым лицо Столба и его голос! Да мы же с ним виделись в прошлом году на Грушинском фестивале бардовской песни! Мы не познакомились, но теперь я все отчетливо вспомнил! Эх, скорей бы окончились занятия, чтобы поговорить со Столбом! А я-то гадал: с чего бы это у нас с ним такое притяжение и родство душ?!
   Однако вожделенная команда 'Разойдись!' прозвучала не скоро. Командиры взводов указали нам на то, что сапоги у всех пыльные. Любопытно, а какие они еще могут быть после занятий по физподготовке на открытом воздухе?
   - Не носить же с собой обувные щетки? - пожимает от удивления плечами Веня.
   - Именно носить, товарищ Нагорный, - терпеливо объясняет взводный, - только не каждому курсанту, а одну на взвод. А еще лучше - по одной щетке на каждое отделение.
   - Может, еще и гуталин с собой тоже носить? - негромко возмущается Веня.
   - А вот гуталин носить не обязательно, - улыбнулся взводный, - тем более, что он у нас в очень неудобной таре!
   Гуталин у нас и, правда, в огромных банках, на вид не меньше пяти литров. Перед входом в казарму стоит такая банка - одна на всю роту. Кстати, кому гуталин не нравится, разрешается покупать за свой счет нормальный обувной крем.
   - Так что, командиры отделений, в каждом отделении назначить по одному курсанту, который будет постоянно носить с собой обувную щетку. После обеда заместителям командиров взводов получить брезент, из которого вы сошьете сумки для ношения обувных щеток. Завтра каждое отделение должно иметь с собой щетку, куда бы оно ни направлялось. Обувной крем, по желанию, можете, сброситься, купить в небольшой баночке и тоже носить с собой. Если курсант, который носит с собой щетку на отделение, в наряде - на эти сутки назначать другого курсанта.
   В своем отделении я назначил ответственным за ношение щетки Веню. Чтобы он не испортил брезент, сумку выкроил и сшил Коля Ставничук.
  
  'Закалка'
   В кислой капусте, в сущности, ничего плохого нет. Говорят, что она даже полезна для здоровья. Но если ею вас кормят каждый день, или и того хуже - по два раза в день, то и хорошего в ней тоже ничего нет. Мы еще не дошли до столовой, как Королев тяжело вздохнул и обронил:
  - Я год назад тоже сюда поступал, и тогда так же плохо кормили, и так же отвратительно кисло пахло. За целый год к лучшему, к сожалению, ничего не изменилось.
  - Да, - говорит Борисов из вояк, - когда я был солдатом, нас и то лучше кормили. Намного лучше.
   Я словам Королева не удивился, так как Серый часто жалуется. Хотя все мы сейчас постоянно страдаем от чувства голода. Некоторые курсанты по возможности берут из столовой хлеб, а перед сном едят, потому что не могут уснуть на голодный желудок. Офицеры периодически проверяют, есть ли у кого хлеб в карманах или под подушками, и поднимают таких курсантов перед всей ротой на смех. Но это мало кого останавливает.
   - Это специально так делают, - убежденно заявил Зона, - для того, чтобы хлюпики всякие не выдерживали и уходили!
   - Брось! Не может этого быть, - усомнился Рома, но Королев неожиданно поддержал Зону.
   - Может! Приведу конкретный пример. В прошлом году из-за такого питания у нас прямо с абитуры из взвода четверо ребят добровольно ушли. Только их и видели. Естественный отбор. Они и другим расскажут, как здесь плохо кормят, и многие другие сюда уже не приедут!
   - Маменькины сыночки, - выпятил грудь Зона, и наступил на ногу Косте. Тот ничего на это не сказал, но так странно таращит глаза. - Столкнувшись с первыми же трудностями, бежали!
   - Не спорю, - охотно согласился Королев, - но это их выбор.
   - В этом вопросе неплохо быть маменькиными сыночками, - мечтательно произнес Дима. - Я, конечно, неприхотлив, но я бы предпочел питаться лучше, чем здесь кормят. Намного лучше!
   - Даже страшно подумать, что все четыре года мы можем так мучиться. Даже нормальное масло в армии умудрились заменить на этот гадостный комбижир.
   - Что поделать? Армия это изменение некоторых жизненных привычек, - вздохнул Вася, и сообщил: - А я уже начинаю привыкать. С одной стороны плохо, но с другой стороны, может так надо?
   - Это с какой такой другой стороны? - удивился Рома, самый осведомленный об армии в эту пору из нас человек. Что и говорить, Васе удалось разжечь наш интерес.
   - Вдруг когда-то на войне попадем в плен, и нас там будут плохо кормить, а мы уже закаленные! - с подчеркнутым театральным пафосом заканчивает он свою мысль. Вася твердо убежден в своей правоте, хотя его утверждение выглядит странным. - Так что все это делается во имя благородных целей.
   Вася любит высказывать разные предположения по любому поводу. Эти его рассказы всегда фантастичны и похожи на сказки или на бред сивой кобылы.
   - Дурак ты, Вася, - качает головой Королев.
   - Потрясающе точное и меткое определение! Ха! - смеется Лис.
   - И пришла же тебе в голову такая ерунда, - взвод единодушно осудил Васю и его вывод.
   - Почему сразу ерунда? Вот вам такое никому даже в голову не пришло, - к своему несчастью продолжает защищаться Вася, весьма довольный тем, что он один додумался до такой простой и очевидной мысли, а все остальные глупцы - нет.
   - И ни в какое другое место нам такие бредовые мысли тоже не пришли! Слушай сюда, Вася, - сказал я, - следуя твоей логике, нас всех здесь должны регулярно бить и всячески унижать, да?
   - Это еще почему? - не понял автор оригинальной идеи.
   - Ну как же? Чтобы потом в плену у нас уже была закалка! Так сказать, будьте готовы к плену!
   Взвод хохотнул, а взводный недоуменно оглянулся, но ничего не сказал. Батя чему-то блаженно улыбается, надо будет после ужина спросить его, каким таким мыслям он так радуется.
   - Что ни говори, - вздохнул Еременко Володя, - а хорошее питание это одно из жизненных главнейших удобств и удовольствий. Мы и так здесь лишены многого, за исключением самого необходимого.
   - Это точно, хорошая еда - это особенная радость.
   - Прекратить балаган! Если вы не в восторге от здешней кухни - пишите рапорта, вас здесь никто силой не удерживает, - вмешался в разговор взводный, - и не придется больше страдать.
   - Никак нет, товарищ старший лейтенант! Мы думаем, что это, возможно, кому-то из нас сможет пригодиться в будущем, - отозвался Вася, и тут же пожалел о сказанном.
   - Что это? - не понял взводный. - Курсант Россошенко, вы бы старались говорить как можно реже, может окружающие будут меньше замечать вашу глупость. Когда вы молчите, это не столь очевидно.
   - Восхищаюсь точностью этого определения! - сказал Сергей Королев, и даже улыбнулся, что не часто бывает. Мы долго смеялись над словами взводного и Королева.
   - Пришли, однако, - буркнул Еременко, - снова кислая тушеная капуста, тьфу.
   - Как всегда, - подтвердил Олег Зернов, - я от этого запаха уже свирепею. Да и пищеварению этот запашок не способствует.
   - Сесть! Отставить разговоры! Тоже мне, броненосец 'Потемкин!' Раздатчики пищи, встать! Приступить к раздаче пищи! Приступить к приему пищи, - командует наш взводный. - Курсант Россошенко! Закаляйтесь! Добро вам! И помните, приказы не обсуждаются!
   Я глянул в серьезные, прищуренные глаза мамы Гоши и заметил, что в них промелькнули веселые искорки. Кислую, дурно пахнущую капусту разложили по тарелкам, но, несмотря на то, что полдня мы бегали, маршировали, у многих тарелки так и остались нетронутыми. Но самое странное, что из офицеров никто этого не заметил. В столовой царила мягкая грусть.
   Костя Морозов достал пачку печенья, и все за нашим столом оживленно задвигались. Каждому по одной печенюшке точно попадет, а, может, и по полторы. Но Костя, чинно глядя перед собой, съел всю пачку сам! Такого у нас еще не было. У нас принято делиться всем, что есть. Пусть хоть по одному печенью, но непременно каждому! А Костя только что пренебрег этим правилом.
   - Скажите, товарищ Морозов, - насмешливо спрашивает его Гарань, - а у вас не возникло желания поделиться с нами? Ведь мы здесь все одна семья.
   - Брат мой, а хлеб ешь свой, - спокойно ответил ему Морозов.
   Мы допили чай ни с чем, а ведь каждый рассчитывал на печенье. Лучше бы его у Кости совсем не было: и нам бы легче было, и в нем бы не пришлось разочаровываться.
   - Окончить прием пищи! Рота, встать! Выходи строиться! А ну быстро все заправились пилотками!
   Когда строй распустили, я отозвал Батю в сторону и спросил его, чему он улыбался в строю, когда обсуждали Васину теорию.
   - То, что я скажу, на первый взгляд тебе покажется странным. Я порадовался, что мы живем не в Древней Спарте.
   Я не имею ни малейшего представления, что он там имеет в виду. Увидев мое недоумение, Батя стал разъяснять свою мысль.
   - Дело в том, что в Спарте один раз в год лучших воинов с утра и до самого вечера бичевали в честь богини Артемиды. Толпа, то есть зрители, ободряли воинов криками, призывая их с достоинством сносить порку, терпеть боль, так как она лучше подготовит их к походам и сражениям. По завершению ритуала жрецы осматривали рубцы на спинах и по их расположению даже предсказывали будущее. Так что твоя шутка на счет избиения для закалки не так уж нова и, главное, совсем не смешна!
   Что и говорить, в ходе разговора с Батей я открыл для себя много нового. Я даже представить себе не могу, сколько еще интересного готовит нам путь познания. И мы стали готовиться ко сну.
   А ночью нас первый раз подняли по тревоге, и, как выяснилось, для многих оказалось весьма проблематичным не выспаться и сразу действовать осмысленно. Поднялась неописуемая суматоха: вскочив по тревоге, курсанты суетились, бестолково бегали по казарме, сбивая друг друга с ног. Не все, конечно, но многие действовали именно так.
   Ротный оторопело следит за происходящим в казарменном помещении. Видимо, таких бестолковых курсантов ему на его офицерском веку еще видеть не приходилось. Мама Жора вообще схватился в отчаянии за голову. Рома обливается потом и поминутно вытирает пот со лба.
   - Рома, - шучу я, - выйди на развод с транспарантом, 'Долой температуру выше нуля градусов!'
   - Смотри, Рома, чтобы тебя 'зайцы' не затоптали! - пошутил Кальницкий.
   Сонный Юлька налетел на тумбочку дневального и опрокинул ее, а на ней стояли две керосиновые лампы. Перед самым объявлением тревоги дневальный их как раз заправлял керосином. Лампы упали, стекла разбились, и в душном помещении вдобавок ко всему еще отвратительно запахло керосином. Хорошо хоть, что лампы не горели, а то казарма деревянная, а жара стоит ужасная. Все могло бы вспыхнуть, как порох - пойди тогда, потуши! Юлька спросонья даже не сразу сообразил, что он сделал.
   - Ну, ты, потомок Герострата! - налетел на побледневшего Юлю побледневший ротный. - Ты что, совсем дурак?!
   - Товарищ капитан, я не хотел, - смущенно канючит Юлька.
   В этот момент в дверной косяк врезался головой Еременко, и как метеорит, рассыпая брызнувшие из глаз искры, упал, и от него прекратилась всякая польза. Он так и лежит с ненашенской задумчивостью в глазах.
   - Мама дорогая, - крикнул старший лейтенант Туманов, бросив своей фуражкой об пол, - роди меня обратно!
   - Да, - констатировал мама Жора, - впереди нас ждет долгий тернистый путь и тихая паника. На быстрый положительный результат рассчитывать не приходится.
   - Я в первую минуту никак не мог понять, что здесь вообще происходит, - нехотя согласился ротный, - здесь придется потрудиться. Рота! Выходи строиться! Курсант Шагойко, что это вы стоите так, будто радикулит скрючился?
   Выбегая в числе первых из казармы, я наступил на какую-то худую, облезлую собаку, и она, заскулив, бросилась прочь со всех своих лап. Мне стало смешно, потому, что подъем по тревоге я представлял себе все-таки иначе. Результатами подъема по тревоге ротный был чрезвычайно недоволен, что, впрочем, и понятно. Нас охватило гнетущее чувство непокоя.
   - Что ж, товарищи курсанты, - твердо пообещал командир роты, - будем с вами тренироваться. Днем и ночью!
   Курсант Борисов грязно выругался самыми отборными словами.
   - Ну, что же, не надо строить иллюзий: жизнь дала трещину, - грустно ругнулся Кальницкий.
   - Чем вы недовольны? Сами виноваты. Юлька, ты чего лампу не словил? Безрукий, что ли? - возмущается замок.
   Юлька обиделся и заявил, что у него, вообще, золотые руки.
   - Это точно, кто же спорит? Только растут не оттуда! На твоем месте нормальный человек должен был бы умирать со стыда!
   До подъема оставалось еще три часа, и нам разрешили поспать, пообещав, что весь день мы только тем и будем заниматься, что подниматься по тревоге. Но, несмотря на столь унылую жизненную перспективу, мы были в неплохом настроении: ведь еще можно поспать! Всем известно: ничто так не радует глаз, как здоровый и крепкий сон. К тому же все курсанты имеют слабость поспать.
   - Отставить! - звучит в казарме красивый командирский голос старшего лейтенанта Туманова. - Заправить обмундирование! Товарищи курсанты, сапоги должны стоять лицом к проходу.
   Однако нас обманули: спать в эту ночь нам больше так и не пришлось. Через минуту после того, как все улеглись, нас снова подняли по тревоге. А потом еще и еще....
  
  Рождение подхалима
   'Красная Армия создала невиданно твердую дисциплину не
   из-под палки, а на основе сознательности, преданности,
   самоотверженности самих рабочих и крестьян'.
  В. И. Ленин
   У нас занятие по знанию уставов, а это значит, что мы не бегаем, не прыгаем, не маршируем, не роем окопов, а сидим в классе - редкое счастье для курса молодого бойца.
   - Воинская дисциплина - есть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленных законами и воинскими уставами. Она основывается на глубоком сознании каждым военнослужащим воинского долга и личной ответственности за защиту своей Родины - Союза Советских Социалистических республик.
   Взводный сегодня злой - его все раздражает, и он шипит, как змея. С самого утра он придирается буквально ко всем и ко всему. Многих терзает вопрос: что это с ним? Настоящей причины никто не знает.
   - Может, его на службе выдрали? - высказывает свое предположение Веня. Странно, что сегодня у него только одна версия происходящего: обычно их у него в изобилии. Почему-то многим даже не приходит в голову мысль, что лучше просто не ломать себе голову над этим вопросом.
   - Нет, мы бы об этом точно знали, - шепчу я.
   - Тогда остается одно: фронтовые дела идут неважно, - тихо говорит Королев. И, поймав на себе недоуменный взгляд Зоны, счел нужным разъяснить: - Ну, на семейном фронте - бои местного значения, а может и серьезнее чего.
   - Сразу нельзя было по-людски сказать, что он с женой поссорился? - отчего-то обижается Зона.
   - Очень похоже на правду, - задумчиво говорит Миша Кальницкий. - А я-то все гадаю, чего это он так часто пьет, да еще в немереных количествах, а радости это ему не приносит? А он не пьет, просто он дезинфицирует душевные раны!
   - Каждый военнослужащий обязан строго соблюдать законы, выполнять требования военной присяги и воинских уставов, - заучено говорит мама Жора. - Коренное требование воинской дисциплины - беспрекословное повиновение подчиненных своим начальникам, быстрое и четкое выполнение их приказов, приказаний и распоряжений.
   Прибежал дневальный по роте и доложил взводному, что нужно срочно направить двух человек в наряд на хлораторную станцию, так как предыдущий наряд сняли из-за того, что они, вместо несения службы, спали.
   - Курсанты Журавлев и Захаров! Марш в наряд по хлораторной!
   - Есть! - в один голос выкрикнули довольные Рома и Зона.
   - Не забудьте набрать с собой газет, пирожков и яблоков, - советует им Лис. Ему завидно, что не ему подфартило вместо занятий отправиться в такой шаровый наряд, подальше от начальства.
   Взвод дружно смеется, а Королев громко посоветовал не забыть взять с собой воды.
   - Ну, что вы, товарищ Зернов, не дураки же они, в самом деле, - удивляется взводный. - А этим, которых сняли, передайте: пусть бегом сюда мчатся! Тем более с горы это легко делается, а я засекаю время.
   Сомневаться не приходится, сейчас здесь будет лужа дров. Судьба нарушителей на сегодня была, прямо скажем, незавидной.
   - По своему характеру преступление отличается от дисциплинарного проступка значительно большей степенью общественной опасности.
   Сменившийся наряд - Третьяк и Розовский - прибыл на удивление быстро даже для проштрафившихся. У взводного вид непреклонный и суровый, у штрафников вид понурый.
   - Курсант Розовский, это вы там, жмурясь на солнышке, выгревали свой зад? Не смотрите вы на меня с таким угрюмым портретом своего собственного хамского лица. Еще военной присяги не приняли, и вообще неизвестно - будете ли вы здесь учиться, а нате вам, пожалуйста, они уже готовые члены Национальной лиги шары!
   Настроение взводного не сулит ничего хорошего. Розовский это чувствует и так беспомощен, что на него жалко смотреть.
   - Что, шаровики-затейники, скажете? Ну-ка, внятно восстановите-ка мне всю хронику событий на хлораторной.
   - Виноваты, товарищ старший лейтенант, - за обоих ответил сержант Третьяк.
   - Знаю, что виноваты, это и так всем понятно, - как нечто само собой разумеющееся, сказал взводный. - Вы вот что мне скажите: а кем это, интересно, вы себя здесь возомнили? Один, похоже, шишкой на ровном месте, а другой так вообще пупом земли, да? Угадал? Взвод, а вы чего головы поопускали? Что, всем сразу стало стыдно? Курсант Розовский, вы чего все время молчите, вы что, контуженный?
   Юлька, у которого прямо на глазах росло чувство вины, долго униженно оправдывался. Мол, он и сам не понимает, как его там совершенно незаметно стало клонить в сон. Третьяк тот напротив, больше не решался что-либо сказать в свое оправдание. Взводный помолчал, и мы по наивности понадеялись, что гроза уже прошла, однако, не тут-то было! Взводный отчего-то совсем рассвирепел.
   - Ну, я вам всем сейчас развею тоску и сонливость, - кричит он не своим голосом, - взвод, встать!
   И вместо занятий по уставам он повел нас на занятия по строевой подготовке.
   - Сумасброд, - только и сказал на это Третьяк.
   Взводный на протяжении всего занятия продолжал разоряться и все больше не по Уставу - я в этом уверен, хотя Уставы пока знаю не очень. Его речь оказалась длинной. Мне на ум пришла мысль: а что я здесь делаю? Развить ее не дал Рома, который подмигнул мне и посоветовал, чтобы я запоминал, мол, пригодится! Лично мне все происходящее показалось безумным сном. К окончанию занятий много раз высмеянный Розовский, без всякой надобности, всячески демонстрировал свою неуверенность и преданно смотрел на взводного, готовый исполнить любое его поручение.
   - Вы только посмотрите, - пренебрежительно кивнул головой Королев в его сторону, - как быстро он разросся буйным цветом подхалимства. Прекрасный пример того, как просто из человека сделать...
   - Курсант Королев, закройте рот, - тут же отреагировал мама Жора, ему так спокойнее. - Внимание, взвод! - объявил взводный, - завтра я буду принимать зачет по знанию Уставов. Буду спрашивать по всем темам, которые мы с вами проходили.
   Зачет мы благополучно завалили. Ночью готовиться никто не смог, потому что за день так набегались, что глаза сами слипались, и в голове из прочитанного ничего не откладывалось. Как сказал Зона, голова уже ничего не варит. Махнув на все рукой, мы легли спать.
   - Вы чего это, спать собрались? - удивился замок. - Мама Жора нам этого не простит.
   - Хорошо, хорошо, - не раскрывая глаз, с кровати ответил за всех Зернов, - об этом у нас еще будет время подумать. Завтра. А сейчас всем спать.
   Как я уже сказал, зачет мы завалили. Даже наши вояки, которые должны знать Уставы со службы и те нас поддержали, и на вопросы взводного вместо того, чтобы отвечать, стоически молчали. Взводный, когда понял, что мы абсолютно не готовы к его зачету, осерчал больше прежнего.
   - Неужели никто не готов? Такого не бывает, потому что такого быть не может. Вы это что, специально? Сговорились все? - задохнулся он от злости и твердо пообещал: -
  Ну, вы сейчас об этом быстро пожалеете!
   К счастью, как мы уже не раз убеждались, что далеко не все свои обещания мама Жора выполняет. К тому же отсроченное наказание мало кого пугает.
  
  Картошка
   Сегодня наш взвод чистит картошку на весь лагерь. Это у нас первый раз такое. Естественно, занимаемся мы этим общественно полезным делом, после отбоя. Лагерь спит, над нами высокое звездное небо, темные свечи тополей, очень тепло, а мы сидим вокруг костра и при его свете чистим гору картофеля.
   - Да, - уныло говорит Рома, - такую свинью мама Жора нам еще не подкладывал. Ведь знал, что будем чистить эту злополучную картошку, мог бы организовать все так, чтобы мы начали это дело часа на два-три раньше. Эх.
   - Ножи хоть острые, - говорит Веня, - а у нас дома вечно ножи тупые. Папа наточит, а мама возьмет, перевернет тарелку и об ее дно специально их тупит! Не любит острых ножей, потому что всегда ими режется.
   - Может, сварим картошки в мундире? - предложил Зона.
   Вася поведал, что в его краях говорят картошка в 'штанах'. Я предложил испечь ее в золе. Мы всегда так делали в турпоходах.
   - Когда еще эта зола будет, а сварится быстро, - настаивает Зона. Он как всегда не прочь поесть. За его неизменно превосходный аппетит ему уже дали еще одну кличку - Желудок.
   - Лучше всего жареная картошка, - мечтательно говорит замок, - но на тридцать человек не нажаришь.
   Лео и Батя поставили большой лагун с картошкой на кирпичи и продолжили вместе со всеми чистить картошку. С недавних пор все мы практически все время испытываем непрекращающееся чувство голода. С недавних пор это с тех самых пор, как мы надели курсантские погоны.
   - Здравствуй, милая картошка, низко бьем тебе челом,
   Даже дальняя дорожка нам с тобою нипочем! - декламирую я.
   - Ух, ты! Сами придумали? - удивляется Веня. - Здорово!
   - Нет, придумали это произведение Евгений Долматовский, а называется оно 'Картошка'.
   - Может споем, а? - предлагает замкомвзвода. - Все веселей будет, и время быстрее пойдет. А ну-ка, Батя, сгоняй в роту за гитарой! Ну, одна нога тут, а вторая тоже здесь!
   Батя принес гитару, хотя и не так быстро, как мы этого ожидали. Пробежавшись по струнам, волнующим голосом Батя прерывисто запел:
   - Моя дорогая не блещет красою,
   Ни яркостью красок, ни русой косою,
   Ни стройной фигуркой, ни гибкостью стана,
   Чем блещет всегда героиня романа.
   И платье свое, мышиного цвета,
   Она не снимает от лета до лета.
   Но как мне не стыдно, друзья, я не скрою,
   Свою дорогую раздеваю и мою!
   И платье снимаю, рукою несмелой.
   Скорей бы увидеть желанное тело!
   Губами прижмусь я, ты - лучшая в мире!
   Моя дорогая, картошка в мундире!
   Все смеются, и в разговоре выясняется, что многие слышат эту песню первый раз.
   - Вот гад, еще большего аппетита нагнал!
   - Интриган! В смысле, напустил туману, а, оказывается, речь идет о картошке!
   - Батя, - говорит замок, - ты гитару-то отдай своему командиру отделения, а сам не стесняйся, присоединяйся к чистящим картошку. К тому же Иванов играет и поет не чета всем остальным.
   Не знаю, специально он решил противопоставить меня Молодову или нет, но в первую минуту я оцепенел от изумления. С моей колоколенки, Игорь как раз играет и поет лучше меня. Батя оказался молодцом, на провокацию не поддался, и вообще не проронил ни слова. Он просто взял нож и стал чистить картошку.
   - А мы, - вспоминает Рома, - на Дальнем Востоке тоже часто ходили на природу и сидели у костра. Только картошку мы пекли, а под костром закапывали утку в глине. Красота!
   - Значит, папа служит в ЗабВО? - спрашивает замкомвзвода, как будто он этого не знает. - А знаете, как расшифровывается ЗабВО?
   - Конечно, знаем, - отмахивается Леонтьев, - Забайкальский военный округ. И что?
   - Забудь Вернуться Обратно! - смеется замок, довольный произведенным эффектом.
   - Вы зря смеетесь, - говорит Журавлев, а вслед за ним и Литинский. Они одноклассники, и их отцы служат в одной железнодорожной бригаде. - Что вы знаете о ЗабВО? Да это самое лучшее место в стране! Мы, лично, перед выпуском сами будем проситься в желдорбат на Дальний Восток!
   - Ловлю на слове! Всех призываю в свидетели, - говорю я. - Смотрите: я не забуду!
   - Не сомневайтесь, сами будем проситься! Чтоб нам на симферопольских жениться!
   Мы уже знаем, что в стенах нашего училища это считается проклятьем: 'Что б ты на симферопольской женился!' Это из-за того, что местные девушки, как правило, не хотят уезжать со своими мужьями дальше Крыма. Тут из темноты вышел Веня. Он стоял в стороне и явно не торопился присоединиться к нам. На вопрос замкомвзвода, где это он пропадал, Веня ответил, что отлучался в туалет.
   - В туалет? - негодует замок. - Ты бы еще в театр сходил! Давай, присоединяйся.
   На это Веня поведал, что у него еще и голова болит.
   - Голова болит? - удивился замок. - Тогда присядь куда-нибудь и читай устав. Иванов, давай уже ты что-нибудь спой. И вообще, пой, не умолкай! Можешь?
   В это время Веня, поколебавшись, все-таки сделал свой выбор в пользу чистки картофеля. Я заметил, что Борисов чистит картошку со скоростью улитки, и сделал ему замечание. Дело у него пошло быстрее.
   - Могу, только когда картошка сварится, снимите мундир и с моей доли, - с обольстительной улыбкой попросил я.
   - А с моей штаны! - шутит Вася.
   - Даже и не подумаем! Ты-то тут при чем?
   - А я буду подпевать! - нашелся Вася по кличке Вася.
   - Хитрый какой, мы все будем подпевать! - воскликнули все без исключения.
   И мы весело орали песни, а потом с аппетитом уминали картошку с солью. Уже ложась спать, Леонтьев сказал:
  - Чудесный был вечер, жаль только, что не выспимся.
   Все с ним согласились и без лишних слов отправились спать. Мне интуиция почему-то сказала, что мы выспимся, и она меня не подвела. Поспать нам лишний часок все-таки удалось. Правда, не только нам, а всему городку. Ночью курсанты соседнего училища (СВОУ, где готовят диверсантов и переворотчиков), связали весь наряд в нашем городке. Так что пока офицеры не проснулись - весь лагерь спал.
   - Ох, и ужас, - рассказывал Генка Чернов, который этой ночью стоял в наряде дневальным по роте. - Полудрема, сладость в теле и вдруг - негры в ночи! Заикой можно остаться. Прямо кошмар, брр!
   После этих слов Генка замолчал, раздумывая, стоит ли продолжить. Но решил, что его слова и так могут расценить, как оскорбление братьев наших меньших, и, как не велико было искушение, но он больше нам ничего говорить не стал.
  
  Военная простота
   Рота готовится к выполнению начального упражнения из автомата Калашникова. Занятия по огневой подготовке проводит старший лейтенант Туманов. Он доволен сам собою и блещет, как ему кажется, армейским юмором, но самого дешевого пошиба.
   - Двадцать пятого августа будет произведен отстрел из личного оружия, а первого сентября - принятие военной присяги. Вот этот круг, сорок на пятьдесят сантиметров - мишень для пристрелки.
   - Сейчас он скажет: 'Засуньте глаз в прицел', - шепчет Рома. От слов старшего лейтенанта Туманова Рома пребывает в совершенно полном восторге. - Другой подходящий вариант ...
   - Чтобы узнать, куда стрелять, надо засунуть глаз в прицел.
   - Слушай, а откуда ты знал? - с недоумением спрашиваю я, так как ничего подобного я еще в своей жизни не слышал.
   - Это же армейский юмор! У каждого солдата есть блокнот, а то и два с такими вот афоризмами. Ты что, не из семьи военного? - глядит на меня, прищурившись Рома.
   Я отрицательно мотнул головой. Все уже знают, что Рома очень гордится тем, что он сын офицера, и неоднозначно воспринимает тех, кто не из семей военнослужащих.
   - Для того чтобы попасть в мишень, не нужно широко закрывать глаза и стрелять, - продолжает инструктаж взводный. - Надо закрыть всего один глаз, притом - правильный.
   - А как узнать, какой глаз правильный, а какой нет? - шутит Леонтьев.
   - Курсант Леонтьев, почему у вас крючок расстегнут? Сегодня у вас крючок не застегнут, завтра вы Родину предадите, а послезавтра, глядишь, и через правое плечо повернётесь. Немедленно застегнуться! Вот так! Товарищи курсанты, стойте внимательно. На стрельбу у курсанта взгляд должен быть звериный, чтобы мишени от вашего вида падали в панике. Кто из присутствующих в школе не изучал курс НВП? Нет таких? Замечательно. Значит, с какой стороны подходить к автомату, вы знаете, - удовлетворенно констатирует старший лейтенант Туманов. - И запомните все: чем больше вы молчите, тем умнее кажетесь!
   Жарко, и пот заливает глаза. Мало того, что жарко, так еще, похоже, парит перед дождем. До нас доносится раскатистый гром: где-то идет дождь. Появились первые дуновения свежего ветерка. Воздух все еще наполнен зноем, но дышится уже легче. Я почувствовал себя, как весна после долгой, лютой зимы, а сердце переполнилось радостью. Все-таки не люблю я лето, к тому же такое жаркое. Скорее бы уже осень - самое мое любимое время года. Хотя в Крыму осень, наверное, не многим уступает лету.
   - Кто там балуется оружием, фамилии не вижу? Запомните: баловство с оружием еще ни к чему не приводило!
   Очередная смена распласталась на земле, отрабатывая заряжание и разряжение оружия. Странное зрелище - взрослые люди играют в игрушки. Или нас все еще считают детьми? Как это вчера комбат выразился о нас? 'Дети с большими...', так кажется.
   У старшего лейтенанта Туманова в глазах азартный блеск, видно, происходящее ему определенно нравится. У кого-то из курсантов первого взвода что-то не получается, и старлей изрыгает потоки ругательств. Как же это здорово отличается от той книжно-художественной армии и передачи 'Служу Советскому Союзу!', по которым мы судим о нашей армии! Пораженно молчат курсанты Леонтьев и Королев - профессорские сыновья, выросшие среди настоящих интеллигентов. Они еще больше меня потрясены тем, как советский офицер матерится.
   - Что вы, товарищ Кучук, руку на сгиб локтя положили?
   - Это вы мне? - лежа переспрашивает курсант Кучук.
   - Как отвечаете офицеру?
   Подлинная армия, наверняка, еще не раз удивит нас своими отличиями от правильно-киношной. И, как я теперь понимаю, не всегда в лучшую сторону. Та армия, которую я знал по книгам и кинофильмам, сейчас кажется мне мифом или легендой. Почему-то сразу вспомнились слова 'несокрушимая и легендарная'. Я тут же прогнал эти мысли из головы как крамольные.
   - Курсант Розовский, - продолжает изгаляться взводный Туманов, - не надо передергивать автомат, достаточно передернуть один затвор! Товарищ не понимает!
   - Рома! - шепчу я. - Рома! Этот старлей в плане хамства - исключение из правил, или здесь все такие?
   - Да ты что? Милейший человек, а ведь мог бы и в морду дать! А мат он изучал факультативно! Лично я его даже люблю за его странную простоту.
   - Простота хуже воровства, особенно военная! - шутит Миша. - Жить по чужой указке непросто!
   - Факультативно, - морщит лоб КорС, - это значит - дополнительно изучал?
   - Ага, - кивает Рома, - а вот наш взводный, тот просто учил русский язык, а к нему прицепился еще и мат.
   У курсанта, которого распекает взводный, глаза, налились слезами - еще немного и заплачет.
   - Ну, поплачьте, поплачьте, товарищ курсант, если вам от этого станет легче! Что вы молчите, блин? Никогда не ясно - поняли вы или нет.
   Я погрузился в мысли, силясь представить, что будет, если меня офицер ударит? Получается, что я в ответ тоже врежу офицеру в морду. И хорошо бы для офицера, чтоб на этом все и закончилось. Потому что, не дай бог, со мной здесь что-то случится, приедет мой папа - любящий меня человек, холерик, мастер спорта по самбо, бывший мент, которому не раз доводилось смотреть смерти в лицо. Его нельзя уговорить, нельзя запугать, его нельзя купить. Он просто оторвет этому старлею или, если понадобится, десяти другим головы и все. В его представлении именно это и является справедливостью. Так что меня в любом случае лучше не трогать. Не умею я прощать и сопли глотать, а мой папа и подавно!
   Старлей перевел дыхание и охрипшим голосом продолжил занятие.
   - Курсант Журавлев! - надо же, оказывается он знает практически всех нас по фамилиям, хотя мы и не из его взвода! - Что вы там все лыбитесь? Умный, что ли? Ну ничего, мы это у вас выбьем из головы! Вы решили стать военным? Значит свои извилины и то место, на котором они растут, отправьте в одно место! Ничего смешного я не сказал! У офицера должна быть только одна извилина - от околыша фуражки, да и та штрих-пунктиром, вот как у меня, ясно? Как вас только в военное училище приняли? Я уже вижу, что с положительной стороны вы характеризуетесь негативно, - и тут же безо всякого перехода и, не изменяя интонаций. - Заместители командиров взводов, возьмите взводные журналы и отметьте отсутствующих на сегодняшних занятиях.
   - Как отметить? - переспросил замкомвзвод четвертого взвода сержант Ежевский.
   - Обычно: поставьте галочки крестиками, думаю, у вас с этим сложностей не возникнет. Разве вы до сих пор не знаете? Шучу я! Если курсант в наряде, поставьте букву 'Н', если находится в лазарете - 'Б', если есть отсутствующие по другим причинам ... Нет? Ну и славно.
   - Что ни говорите, а в армейских афоризмах есть своя красочность. Или я слишком идеализирую это убожество? - шепчет Веня. Он всячески строит из себя рубаху-парня и балагурит без устали. Нет, правда, он чрезвычайно многословен. Просто чересчур. А может он, в самом деле, такой? А вот Рома держится молодцом, и на его широком лице написано: 'А мне пополам!' Здесь, похоже, всем так и нужно. Журавлеву виднее, он ведь у нас умудрен жизненным опытом воинской службы своего отца - начальника политотдела железнодорожной бригады.
   Интересно, подружусь я с кем-нибудь из них или нет? И вообще, как оно у нас все сложится? Впрочем, чего загадывать? Поживем - увидим. Тут к нашему взводу подошел наш взводный. Вот пришла моя очередь, идти на огневой рубеж для выполнения начального упражнения из АКМ. Нам выдали по девять патронов каждому.
   - Патронов не жалеть! - не сдержался и пошутил я.
   - О! У нас есть чувство юмора, да? Товарищ ... - взводный замялся, забыв мою фамилию. А может она у него просто вылетела из головы на какое-то мгновение. Подумаешь, фамилия какого-то курсанта! Во всяком случае, я тотчас решил воспользоваться этим мгновением.
   - Так точно, товарищ!
   Ротный, не без интереса наблюдавший за нами, улыбнулся, отвернулся и стал смотреть в бинокль на мишени, а взводный побледнел от моей наглости и своей беспомощности. Во всяком случае, выглядит он глуповато. На его лице написано, что он надолго лишился покоя. Что касается меня, то я тут же прикусил язык, чтобы не сказать лишнего.
   - Курсант Иванов! Основным выражением вашего лица на ближайшие четыре года должен быть широко раскрытый от удивления рот! Что вы, Иванов, на меня свое лицо вытаращили?
   Занятия, хотя и длились несколько часов, пролетели быстро. Я, один из немногих, отстрелялся на 'отлично' - спасибо нашему школьному военруку полковнику Петрановскому, это он многому научил меня. Хотя я и сам денег на тир в детстве не жалел. В лагерь возвращались, распевая во все горло строевые песни.
   - Песню петь громче, - громко командует взводный. - Чем громче поете, тем лучше запоминается!
   КорС заметил, что армия и страна много бы потеряли, если бы Дядченко родился в другой стране. На что Вася заметил, что мы зря придираемся к нашему командиру взвода. Во всяком случае, лично Васе он еще ничего плохого не сделал. Наверняка успеет еще, подумал я, но расстраивать заранее Василия не стал. Что касается грубости, то мы к ней уже начинаем понемногу привыкать и не обращать на нее внимание.
  
  Адвокат евреев
   Мы учим Уставы, сидя в том же классе, что и на абитуре, под навесом в саду. Мама Жора сидит и переписывает данные из наших личных дел в свою рабочую тетрадь.
   - Курсант Розовский, - расцвел он вдруг от уха до уха и осведомился, - ваша мама, что - еврей?
   - Да, еврейка, - смущаясь и краснея, говорит Юлька, поднимаясь со стула.
   Мама Жора с удовольствием следит за Юлькой, который пребывает в растерянности. Взводный всем своим видом показывает свое превосходство и пренебрежение.
   - Ну-ну, - как-то пренебрежительно кривится мама Жора, - зачем же вы в таком случае пошли в армию?
   После этих слов мама Жора весело напевает строки из какой-то песни на мотив 'Шолом-Алейхем: 'Идут железные роты еврейской мотопехоты...'
   Юлька растерянно молчит и беспомощно глядит по сторонам. Возможно, он нуждается в нашей помощи, и помощь приходит.
   - А почему нет? - громко говорит Королев. - Евреи - точно такие же граждане СССР, как и все остальные, они могут и должны защищать свое социалистическое Отечество.
   - Да неужели? Это не довод. Это редкий случай, если учесть ..., - взводный очень доволен собой, и отчего-то не договорив, спрашивает: - Что, кто-нибудь из вас видел еврея-офицера в армии?
   - Я видел, - поднимаюсь я, - в моей школе учителем истории работает бывший офицер, фронтовик Вассерштром Генрих Иосифович. Кстати, первый пионер-спартаковец нашего района. В то время для этого требовалось огромное мужество.
   Боковым зрением я заметил, как Юлька с облегчением вздохнул. А вот взводного мое сообщение нисколько не огорчило.
   - И в каких таких войсках он прошел войну? - недоверчиво спрашивает взводный.
   - В военной разведке, в шифровальном отделе. Кстати, награжден боевыми орденами и медалями, так что офицер почище многих нынешних будет.
   Взводный пожимает плечами, удивляется и продолжает иронизировать.
   - Зачем это ему было нужно? Евреи ведь всегда и везде 'государство в государстве'. Не понимаю. Может кто-нибудь из вас сможет мне это объяснить?
   Мы с Королевым переглянулись и пожали плечами, никто из нас не может этого объяснить. Вдруг поднялся Дима Снигур.
   - Я бы мог объяснить, только это потребует много времени, да и вряд ли вы мне поверите.
   - Это почему? - вдруг нахмурился взводный. - Не глупее других.
   - Дело здесь не в уме, - рассудительно сказал Дима, - просто, объяснить это можно, и к тому же довольно легко, через Библию, но мы, как атеисты, этого ведь не признаем, не правда ли? В смысле такой аргументации.
   - Правда, - согласился взводный, но тут, же приятно удивил всех нас, - но ты все равно расскажи. Это будет всем интересно и полезно послушать. Тем более, что в войсках вы встретитесь с верующими, они все служат именно в военно-строительных частях. Так что вам нужно быть готовыми к общению с ними, а для этого нужно хоть что-то знать о религии.
   Я подумал, что хоть чего-то будет мало, и посмотрел на остальных курсантов. Все с нетерпением ждут разъяснений Снигура.
   - Товарищи курсанты, - привлек всеобщее внимание мама Жора, - собрались все в кучу и слушаем курсанта Снигура!
   - Что ж, только постарайтесь выслушать меня спокойно, без критики и предубеждения. Что обращает на себя внимание, - начал Дима неторопливо, - так это то, что евреи очень долго сохраняют свою индивидуальность, своеобразие, отличительные черты, как народ. И более могучие народы и даже цивилизации за более короткие сроки теряли политическую силу и черты нации. Евреями движет не чувство самосохранения, а высокая масштабная идея. Евреям, как никакому другому народу, нельзя ассимилироваться, не для того они рассеяны среди всех народов по земному шару.
   Весь взвод слушает Диму, затаив дыхание. Лично для меня это первые слова о религии, кроме школьных запретов посещения церкви. Дима старательно подбирает слова, чтобы быть кратким и излагать самую суть, самое важное из того, что ему известно.
   - Именно евреи несут в себе 'духовный ген' человечества, это их законы Моисея сформировали внутреннюю суть всех народов послепотопной истории. Большинство людей не понимает или недооценивает глубокой духовной основы жизни этого народа, а ведь благодаря этой основе их народ 'горел, но не сгорел'. Евреи теряли свою территорию, политическую независимость, законы, государственность, во многом язык и веру, но всегда это возвращали. Чтобы выстоять, выдержать все это - нужно быть необыкновенным, великим народом.
   Взводный давно уже порывался перебить Диму, и после этих слов не выдержал.
   - Товарищ Снигур, а как же их ростовщичество, сионизм, Талмуд, лозунг 'Убей всех!'?
   - Между сионизмом и талмудизмом существует большая разница. В самом сионизме ничего плохого нет - это всего-навсего национальное еврейское движение, поставившее себе целью создание еврейского государства. Но талмудисты (экстремистское крыло сионизма) дискредитировали эту нормальную идею. Именно талмудисты позорят еврейский народ и вынуждают другие народы относиться к евреям с опаской. Талмуд - это учебник еврейской религии, сборник религиозно-бытовых законов и положений. Он был составлен уже после распятия Христа, и к его созданию приложили руки фарисеи и книжники: те самые, против которых боролся при жизни Иисус Христос. Талмуд отводит огромную роль раввинам, слово которых считается важнее положений Торы Моисея. Именно в Талмуде евреи противопоставляются не евреям. Ни в Библии, ни в Торе этого нет.
   Конечно, все мы друг друга пока знаем плохо, но мне и в голову не приходило, что скромный, обычно немногословный Снигур так много знает и понимает в религии. Сам я, сгорая от стыда, должен сам себе признаться, что я об этом не знаю ровным счетом ничего-ничегошеньки. А ведь я всегда проявляю интерес ко всему новому. Что касается религии, то все это прошло мимо меня. 'Зачем об этом знать', - примерно так думал я раньше, - 'если никакого Бога нет?'
   - Так значит, никаких проблем с евреями нет? - насмешливо спросил взводный.
   - Почему нет? Есть. От неправильного, перекрученного понимания Библии и Торы страдают в первую очередь сами евреи. Некоторые из них слишком уж буквально восприняли рекомендации Торы и Талмуда о том, что еврейская раса выше других, что они обречены, господствовать над миром. Именно такие люди и составляют костяк, ядро талмудистов.
   - Значит, евреи все-таки не будут господствовать над миром? Спасибо и на этом, а то я уж, было, подумал, что ты у нас адвокат евреев. Кстати, а кто все-таки будет господствовать, если не евреи?
   - Мы! Русские и украинцы! В Библии прямо так об этом и сказано, что главенствовать над всеми народами будут 'росы'. Есть одно-единственное ограничение: сам Бог, обращаясь к князю Росу, предупреждает того, чтобы он не трогал евреев, а остальными можно владеть!
   Мне на ум пришла мысль, что может, до сих пор мне было еще рано изучать эту тему, а теперь вот подошло время для этого? Теперь я готов к принятию новой информации, если можно так сказать?
   Все сидят, разинув рты, и это я сейчас очень мягко сказал. Неужели и у меня челюсть отвисла? Я хоть и уловил смысл, но все равно мне кажется, что я не до конца понял услышанное.
   - Я продолжу о евреях. Именно евреев объявили в свое время 'нелюдьми' и превратили в 'объект' политики. Во время Второй Мировой войны фашисты уничтожили почти половину еврейской нации. Так что евреи страдают в нашем мире больше других народов. Хочу еще раз обратить внимание на то, что идея мирового господства евреями выдвинута именно в Талмуде. И вызрела эта идея на полторы тысячи лет позже появления Торы. В Библии же говорится вовсе о другом: о рассеивании евреев по всему миру и служении их другим народам и богам. В Талмуде же положение Торы о богоизбранности евреев доведено до абсурда, и это использовалось и продолжает использоваться для обоснования антиеврейских 'акций'.
   - Значит, евреи все-таки богоизбранный народ? - с металлом в голосе перебил взводный, и Юлька вздрогнул и вжал голову в плечи от этих ноток в голосе командира. - Любопытно узнать, и в чем же это заключается?
   Мои старые убеждения трещат по некоторым швам. Мне ведь никогда раньше не приходило в голову, что все в жизни может быть по-другому. Возникло острое желание самому прочесть Библию. От подобных мыслей меня бросило в пот.
   - Евреи составили мужское начало в яфетическом мире, 'оплодотворив' арийские народы духовными законами, законами Моисея. Знаете, даже символ такой есть: шестиугольная звезда - звезда Давида. Два треугольника, символизирующие мужское и женское начало современного человечества.
   - Все, хватит! - потерял мама Жора сдержанность и рассудительность. Он вытер пот со лба тыльной стороной ладони. - Не нужно было и слова тебе давать. Садитесь. Отставить разговоры! Не морочьте мне больше что? Знаете, да? Учим Уставы! Вы должны знать их, как 'Отче наш!'
   - А мы не знаем 'Отче наш!' - ответил за всех я.
   - Неужели смысл сказанного мной так не понятен? - побагровел взводный.
   На этот раз Дима решил промолчать. Королев, наклонившись к Диме, негромко спросил:
  - Слушай, откуда ты все это знаешь и так хорошо понимаешь? Не мог ведь ты сам прочесть и так глубоко проанализировать Библию, Тору и Талмуд?!
   Сначала Дима сделал вид, что не расслышал слов Королева, но тот оказался настойчивым. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем, улыбнувшись, Снигур ответил.
   - Не у одного тебя, Серега, есть дедушка!
   А я, может быть впервые в жизни, остро почувствовал, что у меня не было ни одного деда, и поэтому я многого не получил из того, что можно и должно было получить. Но тут уж ничего не поправишь: один дед за неделю до Великой Победы погиб под Берлином, а второго еще в советско-финскую войну так изранили, что его на Великую Отечественную даже не призвали. Он умер задолго до моего рождения. В общем, я не знал ни одного деда, ни один их них не сажал меня, маленького, на колени и не передавал мне свой жизненный опыт и свое видение жизни.
   Первый раз я почувствовал в себе какую-то ущербность. А еще говорят, что чего не знаешь, о том не жалеешь. Еще как жалеешь! В восемнадцать лет я остро почувствовал, что мне не хватает житейской мудрости моих дедов, их натруженных, морщинистых рук, пахнущих хлебом и табаком.
   - Курсант Иванов! Спуститесь на землю и займитесь делом!
   Я почувствовал на себе 'теплый' взгляд взводного, спустился на грешную землю и стал учить Уставы. Просыпавшаяся симпатия к нашему взводному отчего-то стала засыпать.
   - Тоже мне, - ворчит взводный себе под нос, - еще один адвокат евреев выискался.
   Как это еще один? Значит, был или есть еще такой адвокат? То есть не такой, конечно, а очень известный, раз уж о нем знает даже наш командир взвода. После долгих и утомительных раздумий я решил отложить идею прочтения Библии в долгий ящик. Не то, чтобы я отказался от этой идеи, просто я даже не представляю, где можно взять Библию. Не идти же, в самом деле, в церковь? Да и вряд ли мне ее надолго дадут под мое честное комсомольское слово. Но, ни единой секунды я не сомневался, что мое знакомство с религией продолжится. И еще я неожиданно вспомнил, как обе мои бабушки: и та, что жила в Сибири, и та, которая живет на Украине, не раз говорили, что с верой в душе намного легче жить.
   Командир взвода прилагает максимум усилий для того, чтобы во взводе была абсолютная тишина, прерывая любые разговоры. Но вскоре нас построили и мы направились в казарму, чтобы окончательно готовить свою парадную форму к присяге. Я обратил внимание, что годички, или, как еще говорят, курсовки у всех заметно шире шеврона, а у Коли Ставничука они одинаковой ширины! Чуть позже выяснилось, что у всех остальных вояк они тоже одинаковые! Коля стал учить меня, как отрезать курсовку по длине снаружи и внутри, а потом как клеить шеврон и годичку, чтобы они не сгибались и не мялись. После очередной неудачной (третьей по счету) попытки ровно пришить шеврон и курсовку, мой земляк оттолкнул меня и пришил все вместо меня. При этом он пошутил, что я ему должен буду!
  
  Репетиция присяги
   Идет генеральная репетиция принятия военной присяги, и время тянется до ужаса медленно. Только что мы впервые увидели начальника оркестра училища. Впечатление сильное - все стоят и молча, разглядывают майора. Наконец Королев первым нарушил молчание, сообщив, что оно, конечно, шар - форма совершенная.
   - Просто поразительно, до чего наш начальник оркестра походит на сферу, - соглашается Веня, - какое неприглядное зрелище.
   Они, в общем, правы, так как майор толст до неприличия. Хотя я просто уверен, что раньше в своей жизни Королев никогда не позволял себе подобных высказываний. В той среде, в которой он воспитывался, шутить подобным образом о людях считается неприличным. Что ж, армия берет свое, только что-то очень уж быстро.
   - Почему его в армии держат? - удивляется Веня. - Он ведь ни одного норматива по физо не выполнит!
   - Не все ли тебе равно? Раз держат - значит, есть за что, - сказал Миша и сам первым рассмеялся, так как очень уж двусмысленно у него получилось.
   - Брось, - встает на сторону Вени замок. - Это же позорище, пародия на советского офицера. Ладно бы маршал, а то майор! Он же еще молодой!
   - Может он болеет? - предположил я, пожав плечами.
   - А я думаю, что нет. Просто запустил себя и все, - вставил свои 'пять копеек' Вася. По его виду ясно, что свое мнение он воспринимает как непреложную истину. - Силы воли у него нет, вот и все.
   - Надо же! Ты думал? - подначил Леонтьев. - Интересно, каким местом?
  Вася гневно засопел и напыжился, будто собирается вспылить, но нас перебил ротный.
   - Курсант Леонтьев! Доложите, как это вы умудрились упасть с койки?
   - Не могу знать, товарищ капитан! Ночью я спал и на себя не смотрел, а по команде 'Подъем!' глянул на свою кровать, вижу - а меня там уже нет!
   Ротный весело, задорно смеется вместе со всей ротой.
   - Отставить смех! Ладно, чтоб ты нам был здоров! Первый взвод, отставить разговоры. Товарищи курсанты, помните, что одна голова это хорошо, а три это уже базар! Командиры взводов, приведите свой личный состав в первобытный порядок!
   Мне эта шутка так понравилась, что я не сдержался и рассмеялся во все горло, и меня тут же поддержал весь взвод.
   - Командиры взводов, долго я еще буду ждать?
   Взводные командуют, но курсанты все еще продолжают перешептываться, обсуждая начальника оркестра.
   - Гляжу я на майора, - говорит Рома, - и вспоминаю песню:
   - И вновь, как встарь, давая всем пример,
   На плац, всегда подтянутый, выходит офицер...
   - Что ни говори, а майор своей внешностью производит отталкивающее впечатление, хотя, возможно, он и хороший человек.
   - А вот это вряд ли! Невысокий, не по годам толстый, да у него наверняка комплекс неполноценности! Не может он быть хорошим человеком! И скорее всего, он обвиняет в своих проблемах кого угодно, но только не себя.
   Удивительное дело, почувствовав вкус к сплетням, курсанты не хотят с ними расставаться. Взводный наверняка слышит эти разговоры, но притворяется, что не придает им значения.
   - Интересно, он женат?
   - Батальон! Равняйсь! ...
   Продолжилась генеральная репетиция всего праздника, посвященного принятию нами военной присяги. Зазвучала сладостная мелодия марша 'Прощание славянки' и все разговоры, в том числе о невероятно толстом начальнике военно-оркестровой службы училища прекратились сами собой. Комбат злится: дело идет ни шатко, ни валко, хотя еще вчера все выходило хорошо, даже превосходно.
   - Завтра все будет как надо, - обещает ротный, но комбат неумолим:
   - Мне завтра не надо.
   Почему-то комбату все кажется настолько безнадежным, что нет другого выхода, кроме как гонять нас как сидоровых коз до седьмого пота.
   - Есть ли смысл гонять курсантов так, чтоб они ноги стерли?
   - В каком смысле? - не понял комбат, из чего следует, что о наших ногах и мозолях он до этой минуты и не задумывался вовсе.
   - А есть ли какой-то смысл в том, что они там говорят? - Батя недовольно комментирует разговор ротного с комбатом.
   У Вени свои тревоги и заботы. Он пристает ко всем с просьбой постричь ему ногти. Оказывается, дома ему ногти всегда стригла мама. Он даже к замковзводу обратился с этой просьбой!
   - Чего? - опешил и задохнулся от возмущения Максим. - А ноги тебе вымыть не нужно? Или еще что-нибудь, более интимное? Может, мне теперь вместе с тобой в туалет прикажешь ходить?
   - Зачем? - растерялся Веня. - Нет, только ногти постригите.
   Взвод умирает от смеха, забавляясь этой сценой. Умирать от смеха намного приятнее, чем от строевой подготовки или физо.
   - Не горюйте, Вениамин, - подводит итоги взводный, - приедет на присягу ваша мама и пострижет вам ваши многострадальные ногти! Только чтоб на полгода вперед, чтобы до самого зимнего отпуска хватило!
   - Для этого нужны пассатижи, - весело комментирует Валера Леонтьев.
   Весело сегодня всем, и это чувствуется на каждом шагу. Скоро, совсем уже скоро мы примем военную присягу и станем самыми настоящими курсантами, но уже сегодня нас распирает от гордости!
   Мне тоже радостно, хотя обстановка для радости вполне не подходящая, ибо гонять нас, наверняка, будут до самого вечера. Во всяком случае, настроение комбата ничего хорошего нам не сулит. Он злится и из кожи вон лезет, чтобы все у нас вышло идеально. Сегодня очень жарко, что чревато последствиями, но комбат не считается с потерями. Только после того, как третьего курсанта унесли в лазарет с тепловым ударом, комбат под сильным давлением командиров рот смилостивился и объявил перерыв до вечера.
   Когда мы шли на ужин, то увидели, что строевой плац украшают лозунги: 'Присяга бойца - за Родину стоять до конца'; 'Присягой сила воина в огне боев удвоена'; 'Кто присяге верен, тот в службе примерен'. Последнее выражение особенно понравилось Васе Россошенко.
  
  Присяга
   Месяц КМБ пролетел, и даже не верится, что он уже позади. А ведь порой казалось, что он никогда не кончится. Даже, несмотря на то, что нас гоняли по-взрослому, и время летело довольно быстро. А может именно поэтому и летело, а не шло.
   Практически ко всем курсантам на принятие присяги приехали родители со всего Советского Союза. И, разумеется, навезли разных вкусностей, а мы теперь с нетерпением ждем, когда нам удастся полакомиться мамиными изысками кулинарного искусства.
   Все офицеры сегодня в парадной форме, да и мы тоже. Даже портреты членов Политбюро ЦК КПСС и командования Вооруженных Сил СССР, вкопанные вдоль плаца, кажется, посвежели и посветлели ликами. Нам за прошедший месяц все уши прожужжали о том, как важна военная присяга, и вот, наконец, этот светлый день настал - сегодня мы станем настоящими военными. После четырех недель интенсивных занятий и тренировок все мы стали более поджарыми, подтянутыми и спортивными, что сразу же заметили наши родители.
   Жарко, правда, но все-таки не так, как было в июле и августе. Но в парадках и фуражках, с галстуками это очень чувствуется. Училищный оркестр с самого утра играет бравурные марши, хотя и без этого у всех приподнятое настроение. Все-таки что ни говори, а военная музыка в исполнении военного оркестра - это настроение! Хорошее настроение! Наше настроение передалось родителям, и они ещё более взволнованы, чем мы сами.
   Важно прошел по аллее начальник училища генерал-майор Крымов, все еще красивый грузный синеглазый мужчина с резкими, властными складками на щеках.
   Сам праздник тоже прошел быстро, во всяком случае, мне так показалось. Вначале мы поразили воображение родителей своими строевыми приемами с оружием и без, приемами рукопашного боя. Две 'коробки' (каждая из трех рот) двигаясь навстречу, друг другу, проходили сквозь другую, поворачивались по очереди в разные стороны, и вообще вытворяли много интересного. У некоторых родителей на лицах был написан немой восторг от того, что за такое короткое время их балбесов столькому научили! Я стою и жду своей очереди принять присягу. В голове вертятся слова: 'Для советского солдата все слова присяги святы'.
   Мы стоим в строю, повернув разгоряченные от жары и строевой подготовки лица в сторону своих офицеров. Радостно сияют глаза курсантов и наших родителей. Настроение у всех, как выразился Веня, бодрое. Мне вдруг захотелось, чтобы меня в эту минуту видела Новелла. Вспомним о ней, я тут же отвлекся от происходящего, думая теперь только о Новелле. Потом, как сквозь сон я услышал приказ начальника училища:
   - Привести личный состав к военной присяге! Командиры рот, командуйте!
   Командиры рот и командиры взводов вышли из строя, заняли места за столами, установленными прямо на плацу, по одному напротив каждого взвода, и стали вызывать курсантов в алфавитном порядке, для принятия военной присяги.
   - Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
   Эти слова практически синхронно звучат со всех сторон, так как одновременно принимают военную присягу по 24 человека в батальоне. А я стою и думаю, думаю о Новелле. Это одна из самых приятных вещей в моей жизни - возможность думать о девушке, которую я люблю. Знали бы вы, как мне нравится думать о ней!
   - Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству. Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
   Мы много раз повторяли слова присяги на тренировках и репетициях, но сейчас эти слова звучат намного осмысленнее. Мои родители заняли очень удобные места - прямо напротив взвода, так что им хорошо видно и слышно. Папа успел несколько раз сфотографировать меня под разным углом.
   - Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.
   Текст военной присяги я рассказал на память, а большинство ребят так волновались, что постоянно сбивались и были вынуждены читать его по бумажке, благо она всегда перед глазами - в папке красного цвета. Родителям разрешили фотографировать, как их возлюбленные чада принимают присягу. После того, как мы приняли присягу, нас поздравили с трибуны десяток офицеров, ветеранов Великой Отечественной Войны и родители. После этого наш курсантский батальон прошел под музыку оркестра торжественным маршем и отправился сдавать оружие.
   А потом нас отпустили к родителям, и мы фотографировались с ними, много и вкусно ели, наслаждаясь вкусом домашней, маминой еды, гуляли по окрестностям и много смеялись. Родителей приехало много, поэтому везде царит поистине домашняя атмосфера. Жаль только, что военную присягу мы принимали в учебном лагере в горах. Мы уже знаем, что большинство курсов принимают присягу в центре Симферополя у памятника Ленину, а потом всех отпускают в настоящее городское увольнение. Нам в этом плане не повезло.
   Несколько курсантов из бывшего нашего абитуриентского взвода, которым теперь предстоит учиться в четвертом взводе, позвали меня сфотографироваться с ними на память. С легкой грустью фотографировался я с ними, ведь абитура и КМБ нас сдружили, и я был уверен, что так и будем вместе учиться в одном взводе до самого выпуска.
   - Толик, - хлопнул меня по плечу Столб, - да не кисни ты. Улыбнись лучше. Кстати, тебе уже говорили, что улыбка у тебя обворожительная и очаровательная?
   - Точно-точно, - вторит ему Генка Чернов. - Эх, был бы я девушкой, непременно влюбился бы в тебя!
   - Хорошо, что ты не девушка, - улыбнулся, наконец, я. Хотя при всей своей нелепости, комплимент мне понравился.
   В качестве скромного подарка родители привезли мне офицерскую планшетку. Она намного удобнее и красивей сержантской сумки, в ней больше отделений. К тому же планшетка кожаная, а сумка из кожзаменителя. Я остался доволен таким подарком. На сегодняшний день кроме меня такие есть только у замка, Вени, Ромы, Литина и Миши Кальницкого.
  
  Вне очереди
   После присяги родители разъехались по домам, а для нас началась настоящая учеба. Почему-то нас не перевезли в училище, как мы мечтали, а учат прямо в лагере в Перевальном. Преподаватели сами приезжают к нам из Симферополя.
   - Рота, подъем! - командует старший лейтенант Дядченко, он сегодня ответственный по роте.
   - Рота, подъем! - вторят ему дежурный и дневальный по роте.
   Все, кто еще секунду назад спали, сопели и похрапывали, теперь вскочили и торопливо натягивают брюки и сапоги. И только Алеша, хотя уже и проснулся, лежит с блаженным видом.
   - Курсант Марковский, а вы, почему не встаете? - опешил от изумления взводный.
   - Меня мама учила, что сразу вставать нельзя, ни в коем случае нельзя. Надо хотя бы пять минут полежать. Вы видели, как просыпаются грудные дети? Они сначала долго потягиваются...
   - Малыш Марковский! Наряд вне очереди! А если на построение выйдете позже меня, или не по форме одетым - получите еще один! Вот так! Большой и пламенный привет маме!
   По тому, как темпераментно Алеша вылетел из-под одеяла и стал одеваться, ясно, что лишний наряд ему ни к чему. Рома Журавлев от того, что непривычно много и громко командовал, сорвал голос и теперь хрипит.
   - Что, Рома, приболел? - смеется Веня. - Лаял сильно?
   - Я не только лаял, - сиплым голосом отвечает Рома, - я еще и кусался!
   - Что я вижу? В смысле, что я слышу? Товарищ Нагорный, - грозно говорит командир роты, - за то, что обращаетесь к командиру отделения на 'ты' да еще и насмехаетесь над ним, тем самым нарушая субординацию, объявляю вам наряд вне очереди.
   - Товарищ капитан, но он, же не мой командир отделения? - искренне недоумевает Веня.
   - Два наряда вне очереди, - неумолимо говорит ротный.
   - Есть два наряда вне очереди, - плаксивым голосом отвечает Веня и негромко добавляет, - эх, жизнь моя - жестянка.
   - Три наряда вне очереди, - демонстрируя абсолютное спокойствие, констатирует ротный. - Старшина, сегодня же курсант Нагорный должен заступить в наряд по роте!
   - Есть! - радостно отозвался старшина роты. - Сегодня же и заступит!
   - Есть, три наряда вне очереди, - с задержкой промямлил Веня.
   Остальные курсанты в сторону командира роты даже не глядят, чтобы не попасть тому под горячую руку.
   - Лопух ты, Веня, - вразумляет Нагорного замок, - нельзя с командирами быть запанибрата, даже если еще на абитуре вы были на 'ты', понял? Хоть сейчас уже это запомни! Честно говоря, давно надо было уже это уяснить! Дошло?
   - Да, - внешне соглашается Веня, на самом деле, думая о чем-то, о своем, - как-то все не очень лепо вышло.
   - Чего-чего? - удивленно переспрашивает замок.
   - Я говорю, что нелепо как-то все получилось, - объясняет Веня.
   - А-а, - только теперь понял смысл сказанного замок.
   Перед первой парой мама Жора решил то ли пошутить, то ли наставить нас на путь истинный.
   - Товарищи курсанты, к занятиям нужно готовиться серьезно. Так что за десять минут до начала занятий - перышки почистили, губки накрасили и готовы к занятиям!
   Третьей парой сегодня английский язык. Мы уже знаем, что преподавать этот предмет нам будет женщина, и мы в нетерпении ожидаем ее прихода. Действительность превзошла все наши даже самые смелые ожидания. Несмотря на то, что 'англичанка' старше любого из нас лет на двенадцать-четырнадцать, она вызывающе красива. Причем у нее красиво все: тело, личико, одежда, манеры и голос. И имя у нее непривычное - Альбина Норбертовна. Раньше она работала переводчиком и гидом, сопровождала по союзу иностранных туристов, а потом она вышла замуж, родила ребенка, и теперь вот ей захотелось оседлой жизни, и она работает в нашем училище.
   Самое сильное впечатление она произвела на Валерку Леонтьева, он сидит, словно в ступоре, не сводя глаз с груди и бедер Альбины, и ничего не слышит. 'Англичанке' наше внимание и восхищение определенно льстит.
   - Ну что же, товарищи курсанты, - говорит она грудным, волнующим голосом, от которого мурашки по телу бегут и температура повышается, - приступим к занятиям. Уверена, что вы уже знакомы с мудростью, гласящей, что, сколько языков ты знаешь, столько раз ты и человек?
   - И сколько раз вы человек? - несколько вызывающе говорит Чингиз Нуралиев из первого отделения нашего взвода.
   - Не поняла? - до чрезвычайности удивилась Альбина Норбертовна. - Это вы мне?!
   - Курсант Нуралиев, - поднялся наш киргиз. - Так точно, вам. Сколько языков вы знаете и, соответственно, сколько раз вы сами человек?
   - Я, собственно, знаю два языка: немецкий и английский, - еще не опомнившись от такого вопроса, ответила Альбина Норбертовна. - Ну, и русский, конечно.
   На лице красивой женщины явная растерянность. Похоже, за все годы ее работы в училище еще никто не осмеливался задавать ей подобные вопросы и ставить ее в такое неудобное положение.
   - Позвольте, товарищ курсант, - спохватилась Аля, - позвольте узнать, а сколько раз вы человек?
   - Что же, давайте считать, - чуть заметно улыбнулся Чингиз уголками губ, и выразительно посмотрел на Алю, - киргизский, узбекский, туркменский, таджикский, казахский и русский. Это те языки, которыми я владею в совершенстве. А еще я неплохо говорю и понимаю хинди.
   - Ну-у, - протяжно сказала Аля, - это же языки народов СССР.
   - И что? Они от этого перестают быть разными языками? Вы, например, сможете понять меня, если я стану разговаривать с вами на киргизском языке? Конечно, все мы знаем главный язык - русский, который позволяет нам понимать друг друга, но все остальные языки ...
   КорС ворчит что-то о том, что любые излишества пользы не приносят. Это он, конечно, от зависти.
   - Ну, хорошо, хорошо, - очень нерадостно согласилась, и торопливо перебила его Аля, ей явно не понравился ход разговора, и ей даже сначала было немного стыдно, - садитесь, молодец. Вот видите, товарищи курсанты, среди нас есть человек достойный всяческого уважения и восхищения, настоящий полиглот. Тема нашего сегодняшнего занятия...
   Я сижу и думаю, что хорошо все-таки, что я знаю два языка, пусть даже народов СССР - русский и украинский. Королев как нос не задирает, а знает только один!
   - Однако, - хмыкнул Сергей Королев, - умыл наш киргиз Алю, что и говорить. Вот уж никак не ожидал этого от нашего тихони!
   Умыл наш киргиз не только красавицу Алю, но и КорСа, все это хорошо понимают, хотя вида и не подают. Перед всеми Чингиз сегодня предстал, прямо скажем, в новом свете. Все сильно прочувствовали его преимущество над нами. С другой стороны, если у кого есть или возникнет желание для общего развития или для дальнейшей офицерской службы изучить какой-либо из языков, на которых говорит Чингиз, это великолепная возможность. Правда, лично у меня такого желания не возникло.
   - Все хорошо, - грустно зевает Бао, - только я еще со школы не дружу с этими английскими иероглифами.
   Про себя я подумал, что Машевский предстоит немало потрудиться, если он хочет поехать домой в отпуск. В противном случае вместо того, чтобы поехать домой, придется ему сидеть в училище. Мои мысли перебил замок, который подошел к Бао и сильно ударил того по затылку.
   - За что? - возмутился тот, и тут же получил еще удар кулаком в челюсть.
   - Занимайся, давай, - недовольно сказал Степанов.
  
  Отказ
  Хорошо, что есть самоподготовка, и можно отдохнуть. Вот уж никогда не думал и подумать не мог, что я такой сильный и выносливый могу так быстро и сильно уставать. Хотя с другой стороны: чему тут удивляться? Питание, прямо скажем, никудышнее, нагрузки будь здоров, а еще непривычная жара. И если быть честным, то мое моральное состояние тоже не очень, чтобы очень.
  Гляжу я на наш взвод и удивляюсь: добрая половина его явно ошиблась с выбором профессии. Или это их родители ошиблись с выбором профессии для своих сыновей, сыночков и сынуль? Шли бы себе в народное хозяйство, как говорит командир взвода, там им самое место. С моей точки зрения, качествами, которыми должен обладать настоящий офицер, во взводе не обладает даже треть курсантов. Неужели офицеры этого сами не понимают? Вон сидит и зубрит Уставы Вася. Зачем ему армия? И главный вопрос: зачем он армии? Его место в поле, Вася он и есть Вася. Ничего понять и запомнить не может, только за счет зубрежки и держится пока. Такого Васю уже ничем не изменишь. Вон лыбится на все тридцать два Иванов. Парень он, конечно, не глупый, но наглый, сил нет. Мне всегда было интересно понять: зачем ему армия с ее строгими порядками и размеренной жизнью, когда он такой независимый, свободолюбивый, обладающий обостренным чувством справедливости? Мне его даже жалко, трудно ему придется с его характером и с 'костью гордости' в спине в нашей армии. И чего это именно его командир роты поставил командиром отделения? Вот из меня бы вышел отличный командир отделения! Что это он так остро глянул на меня, словно читает мои мысли? Да нет, не может этого быть.
  Вон Алеша впал в странное оцепенение, будто уснул. Он у нас обладает удивительной способностью спать всегда и везде. Это тот самый случай, когда чем больше курсант спит, тем меньше от него вреда.
  - Пока существуют еще черные замыслы врагов мира и социализма, пока движение нашего общества вперед тормозится всякого рода негативными явлениями, пороками и конкретными носителями зла, до тех пор ненависть и презрение советских людей ко всему гнилому и вредному, что мешает нам жить и строить..., - это Вася включил радиоприемник. - Мы обязаны воспитывать и укреплять патриотическую страстность, идейную направленность...
   - Да выключи ты его! - приказал замок, и Вася не посмел ослушаться. Надо же, 'патриотическая страстность'! Интересно, а как это? Почту сегодня что-то долго не несут, а так хочется получить весточку из дома. Иванов вон ежедневно получает по шесть писем, а то и больше. Я пока больше двух писем в неделю не получал. Ага, вон идет наш взводный почтальон Веня Нагорный, генеральский отпрыск, блин. И за что ему такое счастье? Ну-ка, послушаем.
  - Юлька! Держи письмо! Россошенко! Вася, лови! Иванов! Получите ваши шесть писем! Леонтьев! Королев!..
  Эх, до чего же приятно получить письмо! Что там нам пишут? Ого, даже папа чего-то приписал. Любопытно. 'Здравствуй сын. Рассказал я дяде Ростиславу о версии, куда переселили Хазарский Каганат. Он это все счел недостойными внимания слухами, так что ничего проверять он не будет. Если честно, то я тоже так считаю. А Иванов твой, скорее всего, все это просто выдумал. Скажи ему, что ученые посмеялись над его гипотезой, и передай ему привет, пусть ему приятно будет. Как там у тебя дела?' Ну да, стану я этому выскочке приветы передавать, как же. Обойдется Иванов без поощрения. Только зря дядя Ростиславик не захотел поверить, не сам же Иванов придумал такую версию названия своего китайского города Гайсин града. Наверняка что-то такое там есть, дыма ведь без огня не бывает. Ну, ничего, может позже удастся уговорить кого-нибудь из папиных знакомых заняться этой теорией. А что, если это правда? Мне почему-то кажется, что я нахожусь в шаге от разгадки этой запутанной истории. Обидно, что папа мне не верит. Ну да ладно, спешить мне некуда, так что я не буду торопить события, подожду. Что касается Иванова, то нужно будет расспросить его подробнее о подтверждении версии о переселении Хазарского Каганата. Может быть, там находили какие-нибудь материальные подтверждения этой теории?
  О, Алеша вышел из своей странной спячки и сидит со скучающим видом. Вот кому на Руси жить хорошо. А еще говорят: 'Нет ума, считай калека'. Ему тут лучше всех и все нипочем. Он перехватил мой взгляд и сказал, что сон лечит, а служба калечит. А расшумелись все как, хоть вату в уши вставляй.
   - Прекратить цирк! - раздался голос командира взвода. Он, насупившись, разглядывает взвод. - Я боюсь, что так мы с вами далеко зайдем.
   - Вы хотели сказать балаган! - смеется Иванов. Старший лейтенант Дядченко тут же смерил его тяжелым взглядом.
   - Что хотел, то и сказал. А вы, Иванов, лучше промолчите, а то, как бы вам это не аукнулось другой стороной медали. Что за веселье? Ах, вы письма обсуждаете? Сколько можно повторять: отставить письма обсуждать и вообще рассуждать, - голосом, не терпящим неповиновения, отрезал взводный. - Занимайтесь самоподготовкой. Берите вон пример с курсанта Королева - сидит себе весь спокойный и занимается. А вы, Королев, не стесняйтесь и продолжайте в том же духе.
  Как это ни парадоксально, но случилось невозможное: Иванов уткнулся в стол и молчит. Это прямо потенциальная сенсация, ведь обычно Иванов на радость взводу спорит с командиром взвода, что порой принимает анекдотические формы. Справедливости ради нужно отметить, что старший лейтенант Дядченко своими непродуманными, а порой и откровенно глупыми действиями частенько сам ставит себя в смешное положение. Взводный думает, что он действительно занимается, но я-то знаю, что он просто не хочет отрываться от своих писем, поэтому просто демонстрирует образцовое поведение. К тому же Иванов вряд ли питает хотя бы малейший интерес к словам взводного.
  - Замкомвзвода! Обеспечьте порядок и насладитесь тишиной. Я вынужден уйти, дел по горло, - в голосе взводного сквозит назидательность. - Вы все время должны быть сконцентрированы.
  После того, как командир взвода ушел, заместитель комвзвода недобро сказал, обращаясь ко мне:
  - Слышишь, Королев, не строй тут из себя умного.
  - Я и не строю. Просто на фоне вас оно как-то само по себе получается, - не стал молчать я, имея дерзость надеяться, что замок промолчит. Но он не молчит, а начинает в весьма обтекаемых и плоских выражениях обзывать и угрожать. Вдруг стало так обидно, и почему это я должен терпеть этого недоделанного вояку? Впрочем, я долго слушать не стану, а лучше дочитаю письмо. Главное не подавать виду, что я его боюсь.
  -... У меня руки чешутся! Королев, я тебя предупредил! - донесся до слуха надсадный голос замка. Я продолжаю упорно молчать, сейчас для меня это самое лучшее. Руки у него чешутся! Так возьми рашпиль и почеши. Еще через минуту я поднял голову и с невозмутимым видом осмотрелся. Сначала я натолкнулся на бешеный взгляд замка, затем заметил, что некоторые курсанты с восхищением смотрят на замка, но часть восхищенных взглядов адресована и мне. Иванов смотрит на меня с понимающим видом, а Леонтьев шепнул, чтобы я не нарывался зря. Хотя мне кажется, что я ничем особенно не рискую, ведь обещать и делать - это разные вещи. Гроза так и не разразилась, и до драки дело не дошло, несмотря на все свои громкие угрозы и обещания замок все-таки обиду проглотил. Хотя стоило это ему большого труда. Ничего, я уверен, что жизнь расставит все и всех по своим местам.
   - Курсант Королев! Вы что-то хотели мне сказать? Встать! Закрыть рот! Сесть! Объявляю вам выговор!
   Что же, в армии многое неясно, зато все правильно. Когда курсанта вызывают, он должен встать и покраснеть.
   - Есть выговор! - еле сдержал я улыбку. Подумаешь, выговор! Выговор в вещмешке за спиной не носить. Остальные курсанты тоже поняли, что дальше слов дело не пойдет, и потеряли к нам интерес. Они снова оживленно беседуют о всякой ерунде.
  - Взвод! Перерыв 15 минут! Ну, кто ведет меня в чипок? - громогласно объявил замок, а сам с меня глаз не спускает. Это он мне дает шанс искупить мою 'вину'. До чего же он примитивен! Разумеется, у меня и в мыслях не было вести его в чипок, хотя замок, кажется, такого никак не ожидал. Он с фальшивым равнодушием в обнимку с Юлькой и Алешей направился к автолавке. Я глянул на Иванова и заметил в его карих глазах насмешливое выражение.
  
  Перестройка
   'Дышите свободно! Это приказ!'
   Ст. лейтенант Туманов О.П.
   По стране дружно шагают перестройка, гласность, демократия и новое мышление. В нашем училище это выразилось в том, что по каждому маломальскому поводу старшие офицеры строго и осуждающе говорят:
   - Товарищ курсант, вы еще не перестроились. Смотрите, вам еще придется раскаиваться в том, что вы не перестроились!
   Разумеется, в этом нет ничего плохого, и это не причиняет никому из нас никакого вреда, но у многих курсантов эти слова вызвали сильные переживания.
   - Удивительное дело, - размышляет вслух Серега Королев, которому это давление кажется чрезмерным, - мы, еще не закостенелые в своих взглядах, должны перестраиваться, а древние полковники, которые уже по двадцать пять-тридцать лет в армии, консерваторы до мозга костей...
   - Почему до мозга костей? - лениво интересуется Зона.
   - Потому что от долгой службы в стройбате других мозгов не осталось, - терпеливо объясняет Королев. - Так вот: именно те, кто со всей очевидностью, сами и должны перестраиваться в первую очередь, как-то так незаметно поперестраивались, да еще и нас учат жить по-новому! Ветераны брежневского времени, консерваторы учат нас, как надо перестраиваться, ну не дурдом ли?
   - Привыкай, Серега, этот дурдом называется армия, и тебе в нем жить как минимум двадцать лет! - смеется Рома. - Другими словами, мы проведем в этом дурдоме лучшую часть своей жизни.
   - Да я вовсе не про армию, а про перестройку, - раздражается Сергей. Слишком часто он, надо заметить, раздражается, отравляя этим жизнь другим людям. Почему мы его до сих пор решительно не осудили за такое поведение? Шутка, конечно.
   - Нет, про армию, - упрямится и смеется Журавлев. - Знаете, некоторые удивятся, а я вот нисколько не удивлюсь, если у нас возьмут и объявят...
   - Какой-нибудь зачет по перестройке. Например: 'Как я перестроился', - уловил я ход его мыслей.
   - Именно! С первого раза, разумеется, все не сдадут такой зачет, но с третьей попытки всем поставят, и все! Перестройка в действии, живет и побеждает!
   - Вот так бы да по всей стране, за месяц вся великая страна, глядишь, и перестроилась, - шучу я, а сам думаю, что на самом деле это не так страшно, как кажется на первый взгляд.
   - Ну, это уже был бы совсем маразм, - ворчит Королев.
   - А так разве не маразм: 'Товарищ курсант, вы еще не перестроились!'
   - Маразм, - соглашается Королев, - но маленький такой маразмик, в рамках одного отдельно взятого военного училища.
   Жаль, что Вася сейчас героически несет службу в суточном наряде по роте, а то бы он со своей наивной доверчивостью и детской непосредственностью, несомненно, порадовал бы нас какими-нибудь своими идеями на этот счет.
   - Еще раз подчеркну, это система, а не отдельно взятый случай, - настаивает Рома. - Я очень сожалею, но, к сожалению это так!
   - Ты преувеличиваешь, - не сдается Королев, - перестраиваться все-таки необходимо. Нельзя же пассивно ждать ...
   - Вот ты сам не жди и перестраивайся, - махнул рукой Журавлев.
   - А на меня лично подобные размышления сон нагоняют, - демонстративно зевает Зона.
   - И это правильно, - подражая генсеку, говорю я. - Сергей, ты привык слишком серьезно относиться к вещам, а надо попроще. Проще! А вообще давайте не будем больше спорить на эту тему, а? Даже жалко тратить время на это.
   - Отчего же? - Королев очень настойчив. - Об этом можно и поспорить. Это крайне важно, особенно в наше сложное время.
   В общем, мы все с Королевым согласны, все мы рады, что у нас в стране перестройка, и наконец, что-то сдвинулось с мертвой точки, а с Серегой спорим просто так, чтобы его раззадорить. Сергей из-за боязни оказаться в глупом положении, все воспринимает за чистую монету и продолжает спор.
   - Да ладно тебе, Серега, - пожимает плечищами Журавлев. - Чего воду в ступе зря толочь?
   Мне тоже кажется, что мы зря топчемся на одном месте. Жаль только, что Королев не обращает на наши слова никакого внимания.
   - Ага, говорил слепой - увидим! Поймите же вы, наконец, что перестройка касается всех людей в стране! Всех!
   - А мы не люди, - захохотал Зона. - Мы будущие офицеры!
   - Но у каждого из нас должна быть своя голова за плечами, - ляпнул Королев.
   Мы с Ромой переглянулись, и я первым сказал.
  - Хотелось бы заметить, но лично моя голова на плечах, - говорю я.
   - И моя тоже, - вслед за мной выкрикнули Рома и Зона.
   Королев оправдывается, что он просто сгоряча оговорился.
   - Ладно, - миролюбиво заявил Рома, - лучше полюбуйтесь на эти лозунги, - и кивнул в сторону деревянных зданий, в которых находились учебные классы.
   На одном написано 'Родину-мать учись защищать!', а на другом 'Родина-мать! Умей за нее постоять!'
   - Несколько однообразно, не правда ли, как вы считаете? - довольно ухмыльнулся Рома и стал ждать нашей реакции.
   - Просто примитивно, - проворчал Королев. Здесь он совершенно прав, и с ним нельзя не согласиться.
   - Хоть безобразно, зато однообразно, как и положено в армии! Норма жизни! Хотя могли бы что-нибудь и разнообразнее придумать, к примеру: 'Если армия сильна - непобедима и страна!'
   - Въедливые вы, - покачал головой Королев, - да и фиг с вами!
   Замок справедливо заметил, что довольно уже некоторым шибко умным болтать, так как есть дела и важнее старых анекдотов. Да и новых тоже. Это Зона уже травит анекдоты, а я и не заметил. И мы вняли замечанию замка и занялись повседневной суетой, а ее всегда хватает с головой.
   - А все-таки интересно, - вернулся через несколько минут Королев к прежнему разговору, - отчего это старые полковники так долго служат и не уходят на давно заслуженный отдых? Или у них пенсия не такая большая, как им хочется? Или они еще надеются стать генералами?
   - Ну что ты! Странно даже, у тебя ум такой глубокий, бескрайний, как море, а таких простых вещей не понимаешь! Они движимы исключительно любовью к простому солдату, то есть курсанту! - смеется Журавлев.
  
  Замена
   Первой парой была физподготовка, и был кросс на три тысячи метров. Всем было тяжело, и результаты оказались чудовищно плохими. Наш преподаватель даже удивился и сказал, как это ни дико звучит, следующее:
  - Да вы что, все завтракали сегодня, что ли?
   - А-то как же еще? - удивился Морозов, сбитый, как и все мы, с толку вопросом преподавателя.
   - Ах, вон оно, в чем дело! Запомните, товарищи курсанты, перед занятиями по физо есть, не рекомендуется. Только чай! Вы, пожалуйста, запомните эти премудрости.
   - Вот еще, - опять не удержался и негромко проворчал Морозов, - так тут вообще с голодухи ноги протянешь. Наш преподаватель как видно со странностями.
   На самом деле наш преподаватель чересчур нормальный, просто сам уже забыл, как это оно - быть курсантом. После кросса нас повели на турники. Не знаю, как это так вышло, но Рома Журавлев, делая подъем переворотом, свалился с перекладины и сломал руку. Увидев ротного, его закадычный друг Литин бросился к нему.
   - Товарищ капитан! Курсант Журавлев руку сломал!
   - Кому? - растерялся ротный. - Как себе?
   По приказу ротного Литин повел Рому в лазарет, накладывать гипс. После физо начались занятия по Уставам. Лекцию по Уставу гарнизонной и караульной службы взводный начал с вопроса.
   - Товарищи курсанты, у кого из вас здесь, я имею в виду в Перевальном, фотоаппарат? Ни у кого? Ну, и о чем, позвольте полюбопытствовать, вы думаете? Вы что же, решили, что у вас будет еще попытка увековечить себя на первом курсе? Кроме этого, вам нужно будет регулярно выпускать стенгазеты, сатирические газеты, боевые листки, листки-молнии и фотогазеты! Как же вы будете выпускать фотогазету, не имея фотоаппарата? А теперь серьезно: по опыту предыдущего выпуска, советую вам сброситься и купить на каждый взвод по фотоаппарату. И вам самим, и вашим детям и внукам будет память на всю жизнь, и для роты тоже польза. А теперь переходим к занятиям. Огромное значение для поддержания высокой боеготовности частей и подразделений имеют требования устава гарнизонной и караульной службы Вооруженных Сил СССР. В его основу легли ленинские идеи о защите социалистического Отечества, о повышении бдительности. Советскому народу приходится строить коммунизм в сложной международной обстановке, поэтому мы, никогда не забываем ленинский завет: ' ... необходима воинская дисциплина и военная бдительность, доведенные до высших пределов'.
   В классе очень жарко и душно, и все мы потеем, а от этого запах в помещении становится еще более спертым. И пусть это не самое главное в мире, но неудобств доставляет много.
   - Советский часовой, - взводный очень правдоподобно изображает задумчивость. - Каждый солдат и матрос должен вникнуть в сущность этих слов, ведь часовой охраняет все, что создано умом и руками миллионов тружеников города и деревни - общенародное достояние... В первые же дни Советской власти, обращаясь к рабочим, солдатам и крестьянам, Владимир Ильич Ленин призывал: 'Берегите, храните, как зеницу ока, землю, хлеб, фабрики, орудия, продукты, транспорт - все это отныне будет всецело вашим, общенародным достоянием'. (ПСС (Полное собрание сочинений), т. 35, с. 67).
   Я расстегнул крючок на воротничке, потому что дышать трудно, а воротник уже и так разбух от пота.
   - Я все вижу, Иванов, приведите себя в порядок.
   Надо же, сегодня мама Жора сохраняет полнейшее хладнокровие и благодушие! Это тем более странно, что наш взводный часто раздражается по настоящим мелочам и пустякам. Приходится застегнуть крючок. В следующий раз нужно будет постараться сделать это не так заметно.
   - В караульной службе нет перерывов. Часовые всегда на посту. Несение караульной службы является выполнением боевой задачи, говорится в Уставе. Каждый день в установленное время в больших и малых гарнизонах от Калининграда и до Камчатки, от полярных морей до далекой Кушки происходит развод и смена караулов. Караульная служба требует большой ответственности и нервного постоянного напряжения.
   Дверь в класс открылась, и вошел командир роты. Придется отложить исполнение желания о расстегнутом крючке на потом.
   - Взвода, встать! Смирно! Товарищ капитан! Третий и четвертый взводы занимаются Уставом гарнизонной и караульной службы. Лиц незаконно отсутствующих нет. Командир третьего и четвертого взвода старший лейтенант Дядченко.
   - Вольно! Садись! - опустил ротный руку от фуражки.
   - Взвода! Вольно! Садись! - продублировал взводный, и все снова уселись на свои места.
   - Душно как у вас, - поморщился ротный, - на перемене обязательно проветрите помещение, а сами на это время все выйдите. В общем, такое дело: в наряде по хлораторной станции оба курсанта упали в обморок - тепловой удар. Позагорать решили и перегрелись. Нужен один командир отделения и один курсант для того, чтобы сменить наряд по хлораторной.
   - На сутки? - спросил Веня с надеждой.
   - Нет, только до вечера, - огорчил его командир роты.
   Тут же я понял, что нельзя упускать такую возможность и решил воспользоваться этим случаем.
   - Я! - поднял я руку после недолгих раздумий. - Курсант Иванов.
   - Я! - вызвался Батя с явным намерением составить мне компанию. - Курсант Молодов!
   Остальные слишком долго думали, взвешивая все 'за' и 'против', поэтому и остались в аудитории.
   - Добро, можете идти, - быстро принял решение ротный.
   - Курсант Леонтьев, - радостно распорядился я. - Остаетесь за командира второго отделения.
   Курсанты завистливо смотрят, как мы с Батей собираем свои вещи и выходим из аудитории.
   - Повезло, - радуется Игорь, сдвигая пилотку на затылок и не переставая улыбаться. - Сил моих находиться в этой духовке, больше нет. Давай по дороге еды прикупим, правда, у меня денег мало.
   - У меня есть, - порадовал я Батю.
   - Ох, и повезло! Вот удача, так удача! Сможем отдохнуть целый день! А то я, признаться, утомился от этих занятий и нашего взводного. У тебя найдется, что почитать?
   - У меня есть последний номер журнала 'Советский экран' и последний номер 'Роман-газеты'.
   - Хорошо! Плохо только, что 'Роман-газета' выходит всего два раза в месяц, правда?
   После душного класса на свежем воздухе даже настроение у нас заметно улучшилось. Мы идем не спеша, чем вызываем недовольство ротного, который уже тоже вышел из класса. До нас донесся его окрик:
   - Товарищи курсанты! Медленно тянемся. Бегом марш! Курсант Молодов, догоняйте курсанта Иванова и бегите сзади него!
   Мы оглянулись и по лукавой улыбке, заигравшей на лице ротного, догадались, что недовольство его напускное. Так надо. Кто знает, может за нами троими наблюдает какой-нибудь начальник повыше нашего командира роты?
   Мы пришли на хлораторную, все здесь дышит миром и покоем. В наряде от переполнявших нас чувств нам захотелось спеть. Стали обсуждать репертуар, и выяснилось, что Батя знает слова 'Грузинской песни' Окуджавы.
   - Что же ты молчал? - вскричал я в сильном волнении. - Ну-ка, пой! Я хочу выучить слова этой песни!
   - Виноградную косточку в теплую землю зарою,
   и лозу поцелую, и спелые гроздья сорву.
   И друзей созову, на любовь свое сердце настрою,
   А иначе, зачем на земле этой вечной живу?
   Как же долго я искал слова этой песни! Один раз услышал ее по телевизору, но никак не мог найти тех, кто бы знал слова этой песни, и вот, нашелся человек, который их знает. Что знает! Батя превосходно поет эту песню! Мечты сбываются!
  
  Первый наряд
   Сегодня я первый раз заступаю в наряд. Поскольку я командир отделения, то в наряд я буду ходить дежурным по роте. Уже после вечерней поверки, когда наряд по роте начал уборку, нарисовалась проблема в лице курсанта первого взвода Скачкова. Я его распределил убирать туалет, а он отказался. Гордо поблескивая глазами и выпятив вперед свою утлую грудь, он надменно заявил:
   - Товарищ курсант, а вы знаете, кто мой папа? Я - сын генерала, и убирать туалет не стану!
   - Да хоть генсека, - насмешливо процедил я. - В чем твоя заслуга, что твой папа генерал? Кто ты без своего папы?
   - Правильно. Чмо он, - подтвердил Кальницкий. - Иванов, да двинь ты ему между глаз! Наперед могу сказать: очень помогает. А я еще от себя сейчас добавлю!
   Кальницкий, как сержант, полностью принял мою сторону. Можно сказать, что таким образом он протянул мне руку помощи.
   - То есть как это? - не понял Скачков. Данный мне Мишей совет ему явно не понравился. Да и кому бы он на его месте понравился?
   - То есть так это. Родился бы ты в семье колхозного конюха, ты бы тогда...
   - Я понял, - понуро ответил Скачков, больше возражать не стал и понуро побрел убирать туалет.
   Что и говорить, я в очередной раз заново открываю для себя нашу армию. В который уж раз я смотрю на нее другими глазами. Приятно, что на этот раз я поступил правильно.
   - Дежурный по роте, - окриком позвал меня ротный в канцелярию роты.
   - Товарищ капитан, - начал, было, я, но ротный оборвал меня взмахом руки.
   - Имел удовольствие слышать вашу беседу с генеральским сынком, - улыбаясь, сказал ротный. - Не скрою, я мог бы вмешаться и расставить все по своим местам, но было ужасно интересно узнать, как ты справишься с этой задачей. Я в училище уже двенадцать лет и скажу тебе, что обычно в твоей ситуации дежурные по роте просто бьют морды генеральским отпрыскам. Тебе удалось обойтись без этого, что нечасто случается. Чувствую, что я в тебе не ошибся, и сержант из тебя выйдет, что надо! Ладно, на сегодня хвалить тебя больше не буду - иди, служи.
   - Что, почиваешь на лаврах? - подмигнул мне, понимающе, Миша.
   Наш взводный тоже сегодня в наряде по столовой. Ночью, перед тем как лечь спать, он пришел в расположение роты, чтобы проверить несение службы суточным нарядом и расход (то есть наличие) личного состава. Увидев меня, взводный радостно спросил:
  - Курсант Иванов, кому это не спится в ночь глухую?
   - Дежурному по столовой, - тут же парировал я.
   - А дежурному по роте? - нахмурился взводный, и довольная улыбка оставила его лицо.
   - Так не положено ведь еще, - доступно объяснил я ему. - Или вы разрешаете? Так я с удовольствием! Я быстро!
   Весь наряд пролетел как на одном дыхании, без сучка и задоринки. И вот, когда начался развод нового суточного наряда по лагерю, и до смены оставался какой-то час, вдруг грянул гром: обнаружилось, что в комнате для хранения оружия не хватает одного штык-ножа к АКМ! При температуре окружающей среды +38 градусов меня бил озноб, и зуб на зуб не попадал, а по спине тек липкий, противный холодный пот. Нас так заинструктировали на предмет сохранности оружия и уголовной ответственности за утерю оружия и боеприпасов, что я на какое-то время потерял способность трезво и спокойно мыслить.
   Я дважды пересчитал автоматы, пулеметы, штык-ножи, подсумки с магазинами, но одного штык-ножа не было! Гнездо для штык-ножа курсанта Григораша было пустым. Я уже мысленно прощался с училищем, со своей мечтой стать офицером, когда вдруг снова обрёл способность здраво рассуждать.
   - Так, - сказал я себе, - кто у нас заступает в наряд? Кучук, Журавлев, Калугин... Калугин! Он же, сукин сын, пулеметчик! А это значит, что своего штык-ножа у него нет!
   Я схватил автомат Григораша и сверил его номер с номером штык-ножа, за который расписался в книге выдачи оружия Калугин. Так и есть - совпадает! Ах, ты, сука! - ликовал я. - Ну я тебе задам!
   Когда новый наряд шел с развода, я выглянул из оружейки и подозвал Калугина.
  - Ты чего, гад, не сказал, что чужой нож взял?
   - Не подумал сначала, уже только на разводе сообразил, - виновато ответил Калугин. - Вы не сердитесь, хорошо? Я ведь не специально.
   - Не специально он, - все-таки проворчал я для порядка. - Я тут волнуюсь, понимаешь.
   - В общем, первый твой наряд тебе запомнится надолго! - рассмеялся Журавлев, который принимает у меня наряд.
   Калугин виновато переминается с ноги на ногу.
   - А я думал, что пулеметчики в наряд без штык-ножей ходят, - сказал он, я расхохотался, и все мои переживания улетучились.
   - Ладно, - все еще улыбаясь, сказал Рома, - некогда тут рассусоливать. Давай проверять оружие, а вы, Калугин, дуйте в роту и принимайте там порядок.
   Ромка считал оружие, проверял все ли автоматы, стоят на предохранителях, есть ли пеналы с принадлежностями для чистки и все прочее, а я стоял в дверном проеме и слушал музыку, которая звучала из ПАКа: 'Что за глупый скворец! Что за глупый скворец!'
   По лагерю разносится голос Макаревича, а я стою, радуюсь жизни, солнцу, тому, что заканчивается первый наряд в моей жизни и мечтаю. Мечтаю о том, чтобы в эту ночь не было тревоги, и я смог выспаться после наряда.
   Для Вени Нагорного сегодня тоже первый наряд, он заступил дневальным по роте. Пока рота находилась на ужине, Веня вымыл в казарме полы. И вымыл их так, что ротный ахнул, едва вошел в казарму.
   - Кто? - только и спросил он. - Вы что, товарищ Нагорный, полведром воды развезли грязь по полу? До вашей уборки было гораздо чище.
   - Товарищ капитан, - смеется Миша Кальницкий, - у него есть смягчающее обстоятельство, у него папа генерал! Так что генеральское чадо пока еще ничего тяжелее ложки в руках не держало, и ничего путного этими руками делать не научилось!
   - Это ничего, - хмыкнул ротный, - научим. Научим, товарищ Нагорный, не сомневайтесь! Даже не смотря на вашу тяжелую генеральскую наследственность! Старшина роты, ко мне! Вот, перед вами тяжелый случай. Так что учите его мыть полы. Надеюсь, товарищ Нагорный, вы не рассчитываете, что здесь кто-то будет мыть полы за вас? Правильно, не будет. Здесь все равны, все вы будущие офицеры, так что, учитесь, пригодится.
   Ротный ушел в канцелярию, а старшина принялся лично учить Веню драить полы. Оба они были недовольны друг другом, старшина лег спать поздно, но полы мыть Веня научился в самые, что ни на есть, сжатые, ударные сроки.
  
  Самоподготовка
   Мы сидим на самоподготовке и, пользуясь тем, что взводный куда-то отлучился, болтаем.
   - Иванов, говорят, ты дважды в военное училище поступал? А первый раз в какое? - интересуется замок.
   Вокруг пруд пруди разных курсантов, а с разными вопросами почему-то всегда или почти всегда пристают именно ко мне.
   - Сначала подавал документы в Рязанское десантное, но на медкомиссии забраковали из-за обратного прикуса зубов. Сказали, что с таким прикусом можно только в военно-политические училища. Поступал в Донецкое политическое инженерных войск и войск связи, но не поступил.
   - Понятно. Ну, а в наше училище чего решил поступать?
   - Земляк в отпуск приехал, а он в этом училище учится на третьем курсе, и давай расхваливать: Крым, море, солнце, девочки! Я и подумал: кто знает, когда еще в моей жизни будет столько теплого моря, солнца и девочек?
   Я промолчал, что пока не нашел того, что хотел. Солнца здесь слишком много, а моря и девочек пока совсем нет. Своим ответом я затронул больное место Молодова.
   - А я пытался в университет поступить, - стал рассказывать Батя. - Мои родители нашли одного мужика, который брался помочь поступить. За деньги, конечно.
   - За хорошие деньги, - поправил Миша Кальницкий.
   - Да, - согласился Батя, - за хорошие деньги. Наши знакомые его очень хвалили. Говорили, мол, если вдруг и не сможет помочь, то деньги вернет, все по-честному, без обмана.
   - Но обман все-таки был? - вырвалось у меня, и я с готовностью выслушал Батин ответ.
   - Еще какой! Он в университете только одного преподавателя и знал, который к нему родителей абитуриентов направлял. И все.
   - То есть как все? - не понял Королев.
   - Да так, все очень просто. Процентов сорок - пятьдесят его клиентов поступали сами, а остальным он деньги честно возвращал! Ни у кого никакой обиды, а он, что называется, и пальцем не шевелил! Когда у нас 'открылись' глаза, было уже поздно.
   Кто бы сомневался! Это кажется смехотворным по сравнению с мировой революцией, но потери всегда причиняют боль.
   - Молодец мужик, - рассмеялся Миша. - Иванов, слушай, а я краем уха слышал, как ты спирометрию сдавал, а офицер тебе говорил что-то такое, что на 'ец' оканчивается. Он говорил, что ты молодец, да?
   - Нет. Просто я выдул семь тысяч, а он обошел меня со всех сторон и говорит: 'Вижу, что не пловец и не гребец. Я думал, что такое невозможно. Надо же!' Вот такое вот - ец!
   Мне живо вспомнилось удивленное лицо того майора, и я рассмеялся. После моего объяснения Миша предпочел промолчать. Впрочем, это и неважно. Важно, что я выдуваю семь тысяч!
   - Посмотрите! - обратил всеобщее внимание Веня и кивнул на Алешу. - Спит на третьей странице художественной книги уже вторую неделю! Ну, как вам это нравится?
   - Ты хотел сказать, что он читает эту страницу уже вторую неделю? - уточнил замок.
   Батя достал журнал 'Здоровье' и принялся его листать. Увидев это, Королев серьезно предложил ему спрятать журнал.
   - Почему? - удивился Батя и недоуменно уставился на Королева, в ожидании ответа.
   Оказалось, что журнал имеет прямое отношение к Королеву. Он с некоторых пор отчего-то слишком мнительный стал: как прочтет в этом проклятом журнале о любой болезни, сразу все симптомы у себя находит. И ничего смешного в этом нет! Может, это заразное! Взвод какое-то время насмехается над страхами Королева, а замок даже порывается почитать журнал вслух. Вроде ни с того, ни с сего Веня стал выспрашивать, кто у нас во взводе некурящий.
   - Похоже, один Иванов, - оглянулся на меня Батя.
   - Товарищ курсант, - обращается ко мне Веня. - Можно вам на хранение сигареты сдавать? Только лично мне больше одной пачки в день не выдавать!
   - Можно Машку за ляжку, - насмехается над Веней замок.
   - Договорились, - кивнул я головой, - только я честно предупреждаю, что вы потом жалеть будете. А некурящие у нас еще Леонтьев и Россошенко.
   - Неужели станешь, наши сигареты продавать? - шутит Миша.
   - Нет, но выдавать буду по уговору и не больше!
   - Мы этого и хотим - чтоб на дольше хватило! Мы согласны!
   У кого есть лишние сигареты, сдают их мне на хранение. По обоюдному согласию, выдавать я их буду в порядке, определенном каждым курильщиком и не чаще. КорС ворчливо заметил, что с этого момента курящие будут дорожить отношениями со мной и беречь их как фамильные драгоценности. Может не совсем такими словами он это выразил, но смысл сказанного примерно такой.
   - Эх, - мечтательно говорит Леонтьев, - скорей бы уже сессия!
   - Совсем с ума съехал?
   Это я так вежливо перевел общий смысл замечаний в адрес Лео. Алеша тот вообще даже закашлялся от таких слов. За упоминание о сессии Лео тут же подвергся суровой критике.
   - Нет, просто после нее сразу домой! Так домой хочется! А вы что, экзаменов боитесь? Бросьте, все сдадим и разъедемся по домам.
   - Как говорится: 'Сдадим наши удовлетворительные знания на хорошие и отличные оценки!' - пошутил замок.
   - Тебе хорошо, - тоже решил пошутить Борисов, который поступил из войск и с замком был на 'ты', - подход - отход уже два балла, да еще два за сержантские лычки - уже хорошо, то есть четверка!
   Тему развить не удалось, потому что вернулся наш неутомимый взводный, и все уткнулись в учебники и конспекты. Мы старательно изображали занятость, но взводный, кажется, глубоко возмущен увиденным.
   - Все попусту тратите время? - остался недовольным мама Гога. - Запомните, курсант не может знать всего, но есть вещи, которые он не имеет права не знать. А терять время зря - у вас не может быть времени на такую роскошь, так, что пора вам всем брать коня за рога!
   - Хорошо хоть не за вымя, - давится от смеха Дима Снигур.
   - Ну, началось, - ворчит самонадеянный Королев и оказывается совершенно прав. Мама Жора на одном дыхании прочел нам лекцию на тему, какие мы нехорошие и вообще. Что касается меня, и еще, пожалуй, Бати, то мы уже научились не придавать никакого значения словам взводного. А тот с каким-то упоением все читал и читал нам свои нотации. По его словарному запасу нетрудно понять, что в его кумирах ходят сплошь сапожники и прочие общепризнанные матерщинники. Вот почему не Пушкин или Толстой, а? Наверное, он когда-то для себя решил, что это ему ни к чему.
   - И, правда, товарищ старший лейтенант, - вступился вдруг за всех нас замок, - мы время особо зря не теряем.
   На это взводный тут же заметил, часто употребляя в речи затасканные жаргонные словечки, что подробности ему не нужны. После этого он решительно прекратил разговор и потерял к нам всяческий интерес. Итак, стало ясно, что сегодня взводному не до службы. После его ухода Миша сладко потянулся и, потирая глаза, сказал:
   - Эх, и спать хочется, и Родину жалко.
   После этого, спать хочется, перевесило любовь к Родине, и он, устроившись удобнее, завалился спать.
   На вечерней поверке мама Жора сказал перед строем роты:
  - Товарищи курсанты, вам нужно серьезнее относиться к учебе. Приведу пример на примере третьего взвода. Я хотел сказать, что это классический пример...
   Взводный на секунду замешкался, разбираясь со своими мыслями и чувствами, и все от души рассмеялись. Что интересно - и ругать-то некого! Спать сегодня мама Жора отправился в еще более подавленном состоянии.
  
  Бестактность
   'Да и сам я тоже что-то стал нестойким,
  Не дойду до дома с дружеской попойки'.
  С. Есенин
   Взвод на самоподготовке живо обсуждает около футбольные темы. Лис (так за хитрость и изворотливость стали называть Олега Зернова) пребывает в прекрасном настроении и шутит.
  - Вы слышали, что в футбольной практике был случай, когда в ворота ставили обезьяну?
   - Это ты про Мирзояна? - насмешливо отзывается замок, давясь от смеха. - Есть такая практика!
   Потенциальные воины-интернационалисты дружно смеются. Армянина Мирзояна отчислили еще с абитуры, так как он сдал два экзамена на двойки.
   - Рома, здорово ты сегодня на футболе мячом прямо во взводного попал! - смеясь, вспоминает Миша. - А тот сразу: 'Иванов! Да я тебя...'!
   - Ага! - подтверждает Рома. - А Толик сразу: 'Это не я!' А взводный: 'Зная твои способности.... Да другие на такое просто не способны!'
   Взвод хохочет, заново переживая удовольствие, а Лис, вспоминая, как все было, говорит:
   - Да, а взводный не поверил! Говорит: 'Иванов, а стихи 'Маленький мальчик нашел пулемет' это часом не о тебе?'
   Взвод снова дружно смеется. Что и говорить, сегодняшний футбол оказался на удивление результативным. Сначала Веня, стоявший на воротах, выбил два пальца, отбивая мяч, который послал ему я. Взводный в сердцах заявил: 'Иванов, ты на физо вообще больше не ходи! Вон Журавлев здоровее тебя, но людей не калечит!' Впрочем, это не совсем, правда: Рома сегодня тоже отличился. Он так ударил по мячу, что Лису чуть голову не оторвало! Лис хотел отбить мяч головой, но промахнулся. Мяч при отскоке от земли угодил ему в подбородок. Поскольку Рома вложил в удар всю свою силу, то голова Лиса откинулась назад так, что шея затрещала.
   Взводный сначала тоже играл с нами в футбол. Играли мы с ним в разных командах, поэтому я каждый раз спрашивал у него разрешения обмотать его. Наконец я вывел его из себя, и он перехотел играть в футбол. А может он просто выдохся. Потом взводный решил размяться, полез на перекладину и сделал 'выход силой'.
   - Кто бы мог подумать, - снисходительно бросил Королев. - Просто таки ошеломительный, феноменальный результат!
   Взводный с маху забросил ногу на перекладину и сел. И тут же скривившись от боли, чуть не свалился с нее.
   - Лучший способ обучения - показывать примеры, - не смолчал Королев.
   Поскольку мало кто верил, что наш командир взвода сможет хотя бы подтянуться, то его позор видели все. Смех скрыть никто не смог. Кроме нас в этот неподходящий момент свидетелем позора старшего лейтенанта Дядченко стал наш комбат.
   - Здравия желаю, товарищ майор, - козырнул, соскочив с перекладины, наш взводный, все еще кривясь от боли. Второпях он позабыл, что фуражка его лежит на скамье.
   - К пустой голове руку не прикладывают, - процедил сквозь зубы комбат, - а тем более к дважды пустой голове. Вы, товарищ старший лейтенант, если не представляете себе четко последствий своих действий, то лучше уж ничего такого не делайте.
   - Вот взводного имеем, - жизнерадостно, но с иронией злословит Веня, прячась за спиной Морозова, - ну, ни на что не годится! С самого утра уже пребывает в повышенном градусе!
   - Точно, - говорит Гарань, - сразу видно, что бухла было много и он пробухал всю ночь. Эх, нам бы хоть один 'пузырь' на всех, чтоб вкус не забыть!
   - Значит так, - скомандовал я, - товарищи курсанты, постарайтесь сохранить невозмутимое выражение лица, вроде мы ничего не слышали.
   И все дружно сделали вид, что ничего не видели и не слышали. Мы занимаемся спортом, не обращая внимания на присутствие комбата.
   - Товарищ майор, - начал, нахмурившись и потемнев лицом, взводный, которому, разумеется, очень не понравились слова комбата, - а я не думаю...
   - Оно и видно. Оно и видно. А надо думать, - перебил его комбат. - Очень вам рекомендую. Это, конечно, трудно, но вы попробуйте. Это не мои требования, так требуют. А, впрочем, не думайте, все равно у вас это плохо получается!
   Комбат отвернулся и ушел, отказавшись продолжить разговор. Футбол окончился неожиданно: мы с Ромой одновременно ударили по мячу, он не выдержал такого насилия над собой и лопнул. Наш взводный удивился капитально, так как видел такое впервые. Вскоре общая растерянность сменилась смехом.
   - Кто бы мог подумать, что все так случится? - только и сказал взводный и даже не стал нас ругать. Скрывать не стану, я поражен его снисходительностью, ведь один из виновников я. Удаляющийся комбат с сознанием собственной важности говорил что-то уж совсем нечленораздельное.
   И вот наступил вечер. Я в бытовке жду своей очереди погладить х/б и играю на гитаре. Батя поворачивается ко мне и спрашивает, не в музыкальной ли школе учился я играть на гитаре.
   - Нет, - перебирая струны, отвечаю я, - в музыкальную школу меня, правда, записывали, но посетил я ее всего один раз. Да и записывали меня на клавишные инструменты.
   - А, почему только одно занятие посетил? - интересуется Батя.
   - Так вышло. Когда за мной пришла мама, преподаватель ей заявила, что меня больше приводить не нужно. 'Неужели он так безнадежен? - удивилась мама и расстроилась. - А мне говорили, что у сына есть и слух и голос'. 'Может и есть, - ответили маме, - но вот дисциплины и усидчивости совсем нет. Он нам сорвал все занятия. Понимаете, мы сегодня вообще занятий не проводили, а только то и делали, что усмиряли вашего сына. Пожалуйста, не приводите его больше!' Мама пообещала и обещание сдержала, так что играть на гитаре я учился во дворе вместе с другими мальчишками.
   - Слушай, - понизив голос, спрашивает Батя, - ты ведь с Западной Украины? Правда, что у вас там дети в войнушки настоящим оружием играют?
   - Бать, ты что, с географией совсем не дружишь? - изумился я. - Винницкая область это центральная Украина. Наша область граничит с Киевской областью. Или она, по-твоему, тоже Западная Украина? Кстати, у нас оружия не так много находят, как на Западной Украине. У нас не было ни долгих позиционных боев, ни сплошной линии обороны. Хотя и у нас оружие с той войны находят, но мало. Знаешь, один мой одноклассник, который тоже собирался поступать в военное училище, из-за этого оружия и своей глупости сломал себе карьеру военного и своему отцу подложил огромную свинью.
   - А это как? - заинтересовался Лео.
   - Нашел он немецкие автомат и каску в хорошем состоянии и сделал со своим другом несколько фоток. На них он был в нашем маскировочном костюме 'Березка', но в немецкой каске с двумя молниями (сам нарисовал) и с немецким автоматом. Но ему этого оказалось мало, на нескольких фотографиях он был запечатлен с поднятой рукой - фашистским приветствием 'Хайль, Гитлер'. Эти фото он показывал своим приятелям.
   - И один из них сообщил в КГБ? - догадался Батя.
   - Точно. Именно так и было. Папа у него был прапорщиком, так его сразу же выгнали из армии за то, что он так плохо воспитал сына.
   - И правильно сделали, - жестко говорит Лео, - я бы твоего одноклассника вообще бы посадил, чтоб другим неповадно было!
  - И все-таки Батя прав, - встрял в разговор Дима Снигур с третьего отделения. Перехватив мой недоуменный взгляд, он поспешил объяснить. - Я имею в виду, что на Западной Украине дети играют боевым оружием. Мы точно играли. У меня были и ППШ, и трехлинейка и наган, и ТТ, а у моего приятеля даже пулемет Максим. Ну, и немецкого оружия хватало. Помню, - улыбнулся Дима, - однажды на линейке в школе нам рассказали, как в одном районе школьники нашли снаряд и отдали его военным. И этим детям даже подарки выдали! И мы по причине жизненной неопытности и детской глупости тоже решили заработать подарки. Откопали несколько снарядов и отволокли их в военкомат. Вызвали через дежурного военкома во двор, а он как увидел в наших руках снаряды, чуть в обморок не упал! Ну, честное слово! Он осторожно сложил снаряды в ящик с песком, а потом как выдал нам!
  - Понравились подарки? - подмигнул Диме Батя.
  - Нет, - смеется и Дима, - но запомнились надолго! Но мало этого, у нас еще и все оружие отняли, родителей в милицию вызвали. В общем, вышло так, что мы сами себя сдали.
   После этих слов Дима тяжело вздохнул. Наши тары-бары прекратил наш взводный. Он вошел и с порога спрашивает.
  - Товарищи курсанты, все лясы точите? Курсанта Иванова не видели?
   Вопрос взводного на первый взгляд кажется нелепым. Сам он, ожидая ответа, неподвижно застыл в дверях как истукан.
   - Иванова? А это кто такой? Знать, не знаем, - шутит Батя, прежде чем взводный успел сообразить, и тотчас 'вспоминает': - А, вспомнил! Это такой умный, красивый, веселый, злой и высокого роста?
   - Я здесь, - удивился я. Заметно, что мама Жора немного рассердился, только не совсем понятно на кого. Он перевел тяжелый взгляд с Бати на меня.
   - А! - только теперь увидел меня командир взвода. - Слоника-то я и не заметил! Хочу добавить в вашу бочку меда ложку дегтя! Уж не знаю, обрадую ли я вас, но командир роты собирает сержантский состав, а вас это, похоже, не касается? Командир роты вас там ждут, не дождутся! Уж вы, будьте так добры, товарищ Иванов, осчастливьте его своим присутствием!
   - Уже бегу. Я успею, я вприпрыжку, - четко говорю я. А что еще остается делать в такой ситуации? Мама зол и это наводит на мысль, что он способен на все.
   - Что успеешь? - наивно переспросил мама Жора.
   - Жить - Родине служить, - не собираюсь сдаваться я.
   Мои слова услышаны. Без сомнения взгляд мамы твердо обещает: 'Дождетесь!', и 'Вы со мной не шутите!' С другой стороны он ведь сам и заварил эту кашу. Вот почему бы ему было просто не сказать, что курсанту Иванову следует прибыть к командиру роты? А так, можно сказать, что он сам провоцирует меня. Понятно, что он уже офицер и мой воинский начальник, но ведь мы тоже люди! И у нас есть не только обязанности, но и права. Или нет?
   - Может, наказать вас, а? - заколебался, было, взводный, и не хорошо так посмотрел на меня. И не устает же он постоянно угрожать и обещать наказать меня!
   - Обойдется и так, - безрассудно грублю я маме Жоре, так как совершенно не чувствую себя виноватым. Самое обидное то, что я понимаю, что дело это бесперспективное, а мои силы, потраченные на ссоры с командиром взвода, достойны лучшего применения. Как говорит в таких случаях Веня: 'Эх, эту бы энергию, да в мирных целях!' Коля Ставничук спрашивает маму, почему он ко мне придирается, но мама не обращает на его слова никакого внимания.
   - Что-то мы не очень торопимся. Бегом! Я сказал, бегом!
   Нет никаких сомнений в том, что еще немного и терпение взводного лопнет. Почему-то все, что я делаю и говорю, мама Жора трактует как неслыханную наглость. И я беру себя в руки.
   - Есть бегом! Да не беспокойтесь вы, товарищ старший лейтенант: есть у меня и порох в пороховницах и ягоды в ягодицах тоже есть! Исчезаю!
   Уходя, я слышу, как взводный зачем-то скрипит зубами и бубнит что-то непонятное. Жаль, если пострадают ни в чем не повинные окружающие. Хотя, похоже, никто особенно и не испугался.
   Вечером выяснилась причина плохого настроения нашего командира взвода. Оказывается, у него две недели гостила теща. Провожая ее на железнодорожный вокзал, мама Жора не смог скрыть своей радости. Как результат - скандал, а теща осталась еще погостить, к тому же на неопределенное время. А тут еще я, можете себе представить! Дежурный по роте Стас Рокотов слышал, как мама Жора плакался Туманову: 'Мне мой Иванов уже в кошмарах снится. Будто прихожу я на службу, а тут, куда не глянешь - всюду Ивановы, Ивановы, Ивановы! Просто ужас какой-то'. Действительно ужас!
  
  ЗОМП
   Сегодня первой парой - ЗОМП, что дает Роме право шутить на эту тему, благо большинство курсантов нашего взвода далеки от этого.
   - Радиус действия противогаза, - веселится Рома, - тридцать минут! А отравляющие вещества это такие вещества, что раз вдохнул, и больше не надо!
   Зона (эту кличку еще на абитуре дали Петьке Захарову за то, что приехал поступать уже стриженный под Котовского, так как был уверен в том, что он поступит), Леша Марковский и Юлька торопливо записывают за Ромой его высказывания. То есть не его, конечно, а солдатские афоризмы, которых Журавлев знает великое множество.
   - Рома заткнись, пожалуйста, - вытирает слезы от смеха Дима, - а то я не пожалею для тебя не только куска хлеба, но и последнего патрона!
   - А что скажет по этому поводу товарищ Иванов? - копирует Рома голос Сталина и движение его руки с трубкой. Во всяком случае, в кино это выглядит именно так.
   - А я думаю, что такому серьезному занятию как ЗОМП, никак не может быть противопоказанным маленькое юмористическое вступление, - тоже отвечаю я Роме голосом киношного Сталина. - Так что вы можете продолжить, товарищ Журавлев.
   - Товарищи курсанты, сегодня вам предстоит освоить одевание и раздевание противогаза! Кто из вас может ответить мне на поставленный вопрос? Какой вопрос? Хороший вопрос! Что делать во время ядерного взрыва? Не знаете? Я так и знал! Записывайте. Во время ядерного взрыва нужно держать автомат на вытянутых руках, чтобы расплавленный металл не капал на казенные сапоги!
   В общем, занятие, если верить Роме, обещает быть интересным. И вот началась ожидаемая лекция по оружию массового поражения и защите войск и объектов. Вопреки нашим ожиданиям, преподаватель нас глубоко разочаровал, так как лекция оказалась общего, политического характера, что означает - я могу ничего не конспектировать. На такие темы я уже давно могу сам отвечать без подготовки и с любого места. Даже самому преподавателю полковнику Соколову, которого все боятся, как атомную войну. Это Веня так говорит на ядерную войну.
   - Последовательно осуществляя политику мирного сосуществования, Советский Союз выступает за всеобщее и полное разоружение, за ликвидацию иностранных военных баз, роспуск военных блоков и вывод иностранных войск с чужих территорий, за использование атомной энергии в мирных целях, за запрещение средств массового уничтожения людей - ядерного, химического и бактериологического оружия.
   - В какой замечательной стране мы живем! - восторженно, и что самое главное, искренне шепчет Вася. - Мы будущие офицеры исключительной для нашего времени по качеству армии!
   - Ты сам-то понял, что сказал? - смеется Королев. - Исключительный ты наш.
   - США являются главным оплотом мировой реакции, стремятся укрепить агрессивные блоки: НАТО, СЕАТО, СЕНТО, АНЗЮС, АНЗЮК и другие, опутать зависимые от них капиталистические страны сетью своих военных баз, направленных прежде всего против СССР.
   Все добросовестно конспектируют, и слишком заметно, что я не пишу. С полковником Соколовым шутки плохи, поэтому выбора, в общем-то, нет, буду писать письма домой и друзьям, чтобы не выделяться среди остальных. Когда пауза - буду сидеть, как все, когда все записывают - буду писать.
   Я наклонился, стал писать и почувствовал на себе удовлетворенный взгляд полковника. Конечно, он уже успел заметить, что я ничего не пишу. Еще немного и я вполне мог бы заработать совершенно ненужную мне двойку. Полковник всегда неустанно отслеживает, все ли пишут на лекции.
   - Реакционные империалистические круги всячески уклоняются от предложений прекратить производство ядерного оружия и взять обязательство не применять его, срывают любые конструктивные предложения Советского Союза и других миролюбивых государств, направленные на разоружение.
   Для удобства я пишу письмо прямо в конспекте, чтобы, при необходимости, можно было просто его захлопнуть. Потом вырву двойной лист и все, а то многие у нас попадаются на том, что пишут на отдельных листах и не всегда успевают их спрятать.
   - Совершенно ясно, что агрессивные круги готовятся применять оружие массового поражения. ... В Программе КПСС говорится, что пока сохраняется империализм, будет оставаться опасность агрессивной войны. Поэтому советский народ должен быть в постоянной готовности к защите своей социалистической Родины.
   Склонившись над конспектом, я пишу: 'Здравствуйте, мои дорогие мама и папа! Я очень соскучился по вас. Обо мне не беспокойтесь, у меня все идет хорошо...'
   - Советский Союз никому не угрожает, и ни на кого не собирается нападать...
   - Как же тогда называется то, что мы делаем в Афганистане? - тихо, но внятно говорит Королев, не поднимая головы.
   Как все-таки здорово, что есть вот такие занятия на общеполитические темы, от которых можно с чистой совестью поотлынивать! И странно, что многие этого не понимают и всё подряд записывают. Или для них это действительно ново? После окончания лекции ко мне подошел Королев и спросил:
   - Сколько писем успели настрочить?
   - Четыре, - с удовольствием признался я. - А ты сколько накропал?
   - А я только два, - тяжело вздохнул Сергей.
   - Слушай, Королев, а ты чего лекцию не конспектировал? - вклинился в разговор замок. - Ты ведь не лектор-международник, как Иванов?
   - Да чего там конспектировать? - удивился Королев. - Воздухтрест.
   - Курсанты Иванов и Королев, отставить это ваше чрезмерное вольнодумство и вольнолюбство, - смеется замок. - Свою молодость нужно прожить так, чтобы советская армия радовалась, что вы в ней не служили. Впрочем, Иванова это не касается.
   Отвернувшись от Королева, я с легкой грустью подумал, что письма от Лиды, моей подружки, все нет. Впрочем, долго думать не пришлось, так как вскоре начались занятия по строевой подготовке.
   И вот окончились занятия по строевой подготовке, и есть возможность хоть немного передохнуть и почистить сапоги. Хорошо хоть тема была 'Строевые приемы без оружия', и не нужно тратить время на сдачу оружия. Да еще пришлось бы вечером чистить свои автоматы.
   - Ну, - звенит смехом голос нашего замкомвзвода, - кто меня сегодня ведет в чипок?
   Сегодня почему-то вызвался один Леха, и они с замком в обнимку пошли в магазин. Дима о чем-то долго думал, глядя им вслед, а потом спросил.
   - Пацаны, а кто знает, почему военторговская лавка называется чипком?
   - Я могу, - довольным голосом отозвался Рома. - Чипок это вам не просто так! Чипок это возможность хоть немного отвлечься от тягот и лишений воинской службы. Чипок - это, то место, куда в первую очередь стремится курсант после получки или получения денежного перевода. В чипок ходят с друзьями.
   - Не умничай, Рома, - недовольно скривился Дима, - это и ежу понятно. Я спросил, что буквально обозначает это слово. Если знаешь, ответь и все, а если не знаешь, то нечего голову морочить.
   - 'Чипок' это аббревиатура из первых букв следующих слов: 'Чрезвычайная Индивидуальная Помощь Оголодавшему Курсанту'. Кстати, этому термину более ста лет! Он родился еще до революции, только тогда вместе курсанта говорили кадет. В смысле чрезвычайная индивидуальная помощь оголодавшему кадету.
   Надо же, подивился я про себя, непонятное слово, оказывается, имеет глубокий смысл и солидные исторические корни!
   - О чем задумался? - толкнул я плечом Серегу.
   - Какая забота о начальнике, - ворчит он пренебрежительно, кивнув в след удаляющимся замку и Лехе. - Я имею в виду лизоблюдство некоторых курсантов перед замком. Я вот думаю, что так быть не должно. Может быть среди солдат, где процветает 'дедовщина' это и нормально, но вот среди будущих офицеров это просто абсурд какой-то. И почему ротный это терпит?
   - Ротному виднее, - рассудительно отвечает Ставничук, - возможно он видит в этом какой-то смысл.
   - Какой в этом может быть нормальный смысл? - возмущается Сергей. - Несколько подхалимов и один, которому это очень нравится.
   - Все равно это их дело, - настаивает на своем Коля. - Ведь Максим не отнимает силой деньги ни у Лехи, ни у Юльки, ни у Федьки. Сами рады ему услужить.
   - Так-то оно так, но все-таки это не правильно! Мы будущие офицеры, мы все равны!
   - Да ну тебя, зануда, - махнул рукой Коля.
   Я взял гитару и стал наигрывать мелодию 'Грузинской песни' Окуджавы.
   - С песней по жизни? Толик, пошли и мы в магазин, - позвал меня Коля.
   - У меня денег нет, - замявшись на мгновение, ответил я, - вернее мало. Я все надеюсь, что нас в училище перевезут, и я смогу позвонить родителям.
   - Я горжусь тобой, земляк, и угощаю! И не отнекивайся, будут у тебя деньги - угостишь меня. Только и всего!
   - Тогда другое дело, - улыбнулся я. - Пойдем, земляк.
   Но дойти до чипка мы не успели, так как объявили построение роты. Всех нас ожидает приятный сюрприз, для нас сегодня поет солист Крымской областной филармонии и очень уважаемый, как мы уже знаем, среди курсантов нашего училища человек - Юрий Богатиков. Это вам не чипок, в который мы всегда успеем!
  Однако на этом приятные сюрпризы не закончились! Все офицеры батальона сегодня отмечают какое-то событие. Думаю, они там и 'сухой закон' нарушили, так как к нам больше так никто и не пришел. Вечернюю поверку личного состава провел старшина роты. Он сегодня позволил нам нарушить распорядок дня и полностью посмотреть фильм 'Белое солнце пустыни'. После просмотра фильма настроение у всех курсантов просто прекрасное. Но его взялся еще больше улучшить наш замок. Он взял гитару и спел следующую песню.
  - Ваше благородие, госпожа дорога,
  Ты даешь так мало, забираешь много.
  Два бордюрных камня виднеются вдали,
  Не везет мне в службе, повезет в любви.
  Ваше благородие, госпожа лопата,
  Стала ты сестрою мне, ну а лом стал братом.
  Два вагона щебня - попробуй, разгрузи,
  Не везет мне в службе, повезет в любви.
   Веня в это время делится знаниями, почерпнутыми из общения со своими земляками.
   - Знаете, пацаны, - восторженно рассказывает он, - оказывается, преподаватели бывают двух видов: так называемые 'лекторы' - они читают нам лекции. Это самые подготовленные офицеры, которые имеют ученые звания. Это, как правило, полковники и подполковники. А второй тип преподавателей 'семинаристы', они ведут практические занятия и семинары. С этими нужно дружить, потому что наша успеваемость и увольнения будут зависеть именно от 'семинаристов'. Это в основном, майоры.
   Не обращая внимания на Веню, замок продолжает свое пение.
  - Ваше благородие, госпожа столовая,
   Каши в тебе много, но она перловая.
   Черпаком не булькай и мяса не лови,
   Не везет мне в службе, повезет в любви.
  Ваше благородие, командир стройбата,
  Отпусти домой меня, обниму как брата.
  Надоела служба, ты меня пойми -
  Не везет мне в службе, повезет в любви.
   И без того хорошее настроение стала еще лучше. Все-таки здорово, когда имеют место приятные сюрпризы. И еще здоровее, что они бывают даже в армии, где, казалось бы, все так жестко регламентировано!
  
  Кличка
   Началась лекция по партийно-политической работе, и все курсанты сразу притихли. Сегодня у нас новый преподаватель, нам с ним еще сталкиваться не приходилось.
   - Моя фамилия подполковник Дураков, - представился он и свирепо стал нас рассматривать, рассчитывая на корню пресечь возможные насмешки.
   - Прикольная фамилия, - шепчет Королев, - через дефис, наверное, пишется. А вот интересно, как это выглядит на бумаге? Помощником дежурного по училищу заступает подполковник Подполковник-Дураков? Забавно! И как он живет с такой фамилией?
   - Зато с кличкой заморачиваться не приходится, - шепотом отвечает ему Лис.
   Очень быстро выяснилось, что преподаватель очень подходит к своей фамилии. Он читает вызубренную на память лекцию и страшно не любит, когда его перебивают. Потому что забывает, на чем остановился, и ему трудно продолжать лекцию.
   - Товарищи курсанты, - строго довел он нам свое требование, - не нужно мне задавать вопросы по ходу лекции. Ну, возникают у вас какие-то вопросы, так вы их запоминайте, зададите в конце лекции. У кого нечем запоминать - записывайте. Заведите себе блокнот и записывайте. У меня, например, два блокнота.
   - Час от часу веселее, - смеется Королев, прячась за спиной Лео, - если нечем запоминать - нужен блокнот, а два блокнота, это вообще что тогда с головой?
   - Каждый склеротик должен иметь свой блокнотик, - вторит Лис.
   - Точно, товарищ курсант, - услышал его слова Дураков и продолжил, - заведите себе блокнот и записывайте. Уже есть? Пользуйтесь! Память вещь ненадежная, на нее полагаться никак нельзя, поэтому для тех, у кого возникают проблемы с памятью, есть хороший совет - записывайте. Это особенно касается учебного материала. Тому, кто не конспектирует материал лекции, грозит опасность топтания на месте.
   - Товарищ подполковник, разрешите вопрос? Курсант Королев. А другие преподаватели даже приветствуют, когда у нас возникают вопросы по ходу лекции.
   - Я не боюсь признаться, я так не умею, - демонстрирует подполковник Дураков открытость, прямо в духе времени.
   - Фамилия это рок, - негромко говорит Дима. - И никуда от этого не денешься!
   - А я согласен с мнением преподавателя, - неожиданно говорит Вася, - ведь что такое ум? Если разобраться, то это знания и память.
   - Нет, серьезно? - насмехается над ним Королев. - Скажите, любезный друг, Василий, а где в предложенной вами схеме умение анализировать, синтезировать?
   - Чего? - переспрашивает озадаченный Вася.
   - Я спрашиваю, отчего это в твоей схеме нет места способностям, умению сравнивать, делать выводы? Нет, ум это гораздо сложнее, чем просто знания и память!
   Тем временем преподаватель продолжил лекцию, и курсанты конспектируют ее.
   - Воспитание нового человека - строителя коммунизма осуществляется в тесном сотрудничестве... - бесцветным голосом гундосит себе под нос преподаватель подполковник Дураков.
   Литинский восторженно шепчет Вене, поблескивая глазами:
   - Да ты что? Давай познакомлю! Рая такая, знаешь.... В общем, доступ к ее телу открыт со всех сторон и для всех желающих! Учитывая, что выбора нет...
   Антон Литинский уже успел познакомиться то ли с поварихой, то ли еще с кем-то из женщин из обслуживающего персонала, и, судя по всему, установил с ней тесное, взаимовыгодное и взаимно приятное сотрудничество.
   - Исторический ХХVI съезд КПСС вооружил многотысячную армию офицеров-политработников конкретной программой повышения уровня партийно-политической работы в воинских частях и подразделениях.
   Дима рассказывает Ваське про утренний осмотр, на котором тот отсутствовал.
   - Представляешь, все нормально, и тут замполит батальона. Взводный - 'Кругом! Смирно!', а замполит руками: 'Назад! Смирно!' А у нас у всех, за ремнями на спине художественные книги или журналы! Спалил нас всех замполит! Ох, взводный и злился!
   - Большое внимание съезд уделил нравственному воспитанию молодого поколения, формированию патриотических чувств, высоких духовных запросов...
   - Иванов, ты почему не пишешь? - спрашивает меня Миша. - Или ты владеешь стенографией?
   - Нет, стенографии я не обучался, но сачковать умею!
   - Кто бы сомневался, - смеется Миша.
   Костя тем временем спрашивает у Леонтьева:
  - Валера, чего ротный на тебя так орал?
   - Он порядок в тумбочках проверял, а у меня как раз пауки вылупились, целый выводок. Я этим увлекаюсь со школы. Он руку сунул, а на нее штук восемь пауков!
   И когда он успел здесь обзавестись беременными пауками? Может, он просто не хочет правду Морозову сказать? Нужно будет проверить тумбочку Леонтьева, я ведь его командир отделения и мне это по долгу службы положено.
   - Стремление служить Родине, социалистическому Отечеству, обществу, трудиться на его благо, любовь к людям труда...
   - К людям труда? - с умным видом переспрашивает Леха.
   - Да-да, любовь к людям труда - качество, составляющее сущность нравственности советского воина-строителя. Вам это известно? Понятно?
   Королев довольно громко шепчет Зернову, продолжая начатый ими еще перед занятиями разговор.
   - Запрет только еще больше пробуждает интерес! А они - 'Сухой закон!' Совсем они там не думают, что ли?
   - Офицеры-политработники, понимая всю ответственность, возлагаемую на них обществом за воспитание советских воинов, проявляют большой интерес к педагогическим знаниям; следят за педагогической литературой, посещают Университеты марксизма-ленинизма, советуются с...
   Я прослушал, с кем советуются политработники, потому что самым бессовестным образом задремал. А невыразительный голос преподавателя и его манера говорить убаюкивали и других курсантов. Проснулся я со звонком и услышал последние слова преподавателя: 'Армия - это порядок и организованность'.
   - Иванов! - весело толкнул меня Миша. - Кого сидим? Пора переходить в другую аудиторию! Ты сегодня у нас чего-то ужасно неразговорчив!
   - Постой, какая еще другая аудитория? - часто-часто моргаю я.
   Кальницкий задорно смеется и трясет меня за плечи.
  - Толик, да ты что, спал, что ли? - хитро улыбается он.
   - Нет, - убежденно солгал я, - но не отказался бы!
   - Чего ж тогда не можешь въехать в происходящее?
   - Просто задумался, - продолжаю я врать, подавляя зевоту. - Думаю вот о самосовершенствовании!
   - Брось! - во все горло расхохотался Миша. - Стремление к совершенствованию это от чувства неспособности и неполноценности! Это точно не про тебя!
   После этих слов Мишка сразу теряет интерес ко мне и заглядывает через плечо Королева.
   - А вы, товарищ курсант, чем это тут занимаетесь? - строго спрашивает он.
   Серега подписывал с торца свои конспекты цветными ручками. Он видно ленился и писал 'КорС' вместо того, чтобы полностью писать 'Королев Сергей'.
   - Почему не 'СКор?' - пошутил Миша. - Вот ты, Королев, и придумал себе кличку! Быть тебе отныне КорСом!
   Новоиспеченный КорС, которому, в силу его характера, свойственно доминировать и оттеснять других на второй план, стал сосредоточенно думать над тем, подходит ли ему такая кличка. По всему видно, что она его вполне устроила. Нужно еще отметить, что преподаватели уже отмечают несомненные способности Королева к учебе, и он уже успел попасть в число лучших курсантов нашей роты.
  
  Нелюбимое занятие
   Старший лейтенант Туманов проводит со всей ротой занятия по физической подготовке с таким видом, будто мы должны радоваться занятиям спортом в сорокаградусную жару. Он привел нас в спортгородок и объявил:
   - Форма одежды номер два - голый торс! Все, что останется от голого торса аккуратно сложить на скамейках.
   Построив роту, он объявил, что тема занятий - бег на три тысячи метров. Я мысленно выругался, потому что это самая моя нелюбимая дистанция. Я очень хорошо (всегда в первой десятке) бегаю пять, десять и пятнадцать километров. На 'хорошо' бегаю тысячу метров, но бежать три километра в таком, же темпе, как один километр, у меня не выходит. Конечно, я не получаю двоек за кросс, но это исключительно потому, что я бессовестно 'срезаю', где только можно. А бегать на тройку не хочется. Ребята не обижаются, так как уже знают, что я не лодырь, а просто эту дистанцию плохо бегаю. Поскольку время засекают по первому и последнему, то всем только хорошо оттого, что я не прибегаю последним. Дима усиленно разминается. Уловив мой недоуменный взгляд, он объясняет.
   - Хочу улучшить свой личный результат.
   Веня негромко ругается, потому что он только вчера сменился с наряда и не выспался. Поэтому бегать ему совершенно не хочется.
   - Ты что, перетрудился? - насмехается Леонтьев, который стоял в наряде вместе с Веней и тоже устал и не выспался.
   - А вот ты в следующий раз тоже заступи на 'дискотеку', - огрызается Веня, - все время на ногах и тысячи тарелок мыть! И почему, как только мне в наряд, так посудомоечная машина не работает?
   - Потому что ее в лагере просто нет! А вот в училище, говорят, имеется.
   Бежать предстоит повзводно, и взводный решил, что очередность замкомвзвода определят сами, путем жеребьевки.
   - Ну что, - нетерпеливо интересуется старший лейтенант Туманов, - отжеребились уже?
   - Товарищ старший лейтенант! Курсант Нагорный! Может, мы на следующем занятии кросс пробежим, а то мы после наряда устали и не выспались?
   Но Туманов неумолим и говорит что-то на тему, а если война? Приходится бежать. Я не срезал и прибежал на тройку, но не последний. Это хорошо - никто на меня ворчать не будет. После того, как мы восстановили дыхание, нам было позволено сыграть в футбол. И мы гоняли самозабвенно и с удовольствием. Я играл на своей коронной позиции - правым защитником, а это значит - играл блестяще!
   Сразу после обеда я немного поспал сидя, подложив руки под голову, на подоконнике. Свободное время пролетело быстро, и нас подняли и повели на самоподготовку.
   - Старший лейтенант Туманов, - улыбается ротный, - ну-ка, командуй своим командирским голосом!
   У Туманова действительно очень сильный, выразительный, и я не побоюсь сказать, красивый командирский голос. Туманов рад стараться и без тени улыбки командует.
   - Тридцать третья рота! Выходи строиться!
   Поскольку наш взводный сегодня выходной, мы решили устроить себе сон-тренаж.
  Веня о чем-то горячо рассказывал, но отвечали ему все реже и реже. Вскоре Венина болтовня превратилась в монолог, только сам Веня этого не замечал. Взвод спал, и некому было сказать: 'Веня, хватит болтать!' Потом сон одолел и его. Через полтора часа явился старлей Туманов, и всех разбудил. Один Веня никак не может проснуться.
   - Веня, встать! - периодически взывает замок.
   - Еще минуточку, - не открывая глаз, отвечает Веня.
   - Не отвлекайте спящего разговором! - шутит Батя.
   - Уже сорок раз по минуточке! Леонтьев, двинь-ка ему как следует по шее! - не выдержал, в конце концов, замок, но тут, же передумал. - Впрочем, постой! Я сделаю это сам!
   Веня, как и все остальные, уже хорошо изучил характер Степанова, и тут же поверил, что тот непременно наградит его увесистой оплеухой, и он, наконец, сел и стал бороться с дремотой. Он потягивается, отчаянно зевает и хрустит всеми суставами.
   - Ну как телега по шпалам! - пошутил Володька, расточающий во все стороны запах одеколона 'Северный', которым он запасся на тридцать лет вперед.
   - Учитесь, давайте, - лениво говорит замок, - кстати! А может и не кстати - за успешное грызение гранита науки предусмотрена повышенная зарплата.
   - А внеочередное увольнение, случайно, не предусмотрено? - спрашивает Литин с надеждой.
   После его слов все живо стали обговаривать этот вопрос, так как городское увольнение - это следующая, после поступления в военное училище, мечта. Тут подоспел мама Жора. Он услышал вопрос Литина и сам на него ответил.
   - В увольнения вы начнете ходить не скоро.
   - То есть как? - первым выкрикнул Миша Кальницкий.
   - Очень просто. Вы учитесь в Крыму, и нельзя, проучившись в СВВПСУ четыре года, не познакомиться со здешними красотами! Так что нас ждут Байдарское водохранилище, Новый Свет, гора Дельфин, Скалистое побережье Атлеш, водопад Джур-Джур, Мраморная пещера, мыс Тарханкут и еще много, много интереснейших мест и достопримечательностей!
   - Это что же, - осторожно спросил Миша, - мы на неделю, на экскурсию поедем?
   - Нет, мы будем путешествовать по Крыму по выходным дням! - радостно сообщил нам взводный.
   - Курсант Иванов. Разрешите? Это единственная причина?
   - Нет. До холодов, а они в Крыму, как вы уже догадались, наступят не скоро, - широко улыбнулся взводный, - вы будете жить здесь, в лагере. А отсюда в городское увольнение никого не отпускают. Так что ждите, пока мы переедем в училище, так сказать, на зимние квартиры.
   - Товарищ старший лейтенант, - сообразил замок, - а вы сегодня разве не выходной?
   - Был выходной, - тяжело вздохнул мама Жора, - а теперь нарядный. Вызвали заступить в наряд.
  
  Палатка
   Сегодня первая пара - занятия по общевоинским Уставам. Командир взвода вышел по своим делам, так что у нас есть возможность, переброситься хоть несколькими словами.
   - Иванов, - шепотом спрашивает Батя, - ты в палатке когда-нибудь спал?
   - Странно, что ты спрашиваешь об этом, знаешь ведь, что я заядлый пешеходный турист. Где, по-твоему, ночуют туристы? Хотя первый раз я спал в палатке в пионерском лагере.
   - Что, лагерь был в палатках? Неужели еще есть такие лагеря? - не поверил Игорь.
   - Нет, дети в домиках на шесть - восемь человек, а вот вожатые, те спали в палатках. Я тогда уже в восьмом классе учился. И была у нас вожатая: кровь с молоком, красивая до невозможности и вообще вся.... Даже слово трудно подобрать!
   - Вся из интима? - подсказал мне Веня.
   - Грубо, но смысл передан правильно: она была чрезвычайно привлекательна в сексуальном плане. И я напросился на ночь к ней в палатку переночевать, дескать, никогда еще не приходилось спать в палатке, а ведь это так романтично, и душа просит!
   - С этого места погромче, пожалуйста! - попросил, улыбаясь Кальницкий. Оказывается, нашу беседу слушают. Разговоры прекратились, все слушают только меня.
   - Пришел я после отбоя, а в палатке сразу две вожатые!
   - Вот повезло, - томно простонал Валера.
   - Напротив, они обе улеглись в одну постель, а мне предоставили вторую.
   - Посмеялись, в общем, над неопытным, но пылким мальчиком! И, что дальше? - понимающе кивнул Миша.
   - Не успели мы уснуть, как вход в палатку стали расшнуровывать снаружи, а потом появился пацан из нашего отряда. Он стал ощупывать мою ногу, ну я рыкнул: 'Пошел отсюда!' и попытался толкнуть его ногой. Он вышел со словами: 'Атас, там Толик!' После этого палатку снова зашнуровали, а мы спокойно уснули. Я был юн, неопытен, стеснителен, и к двум приставать так и не решился. Утром вернулся в домик, а мои соседи по нему собрались было меня проучить.
   - Побить тебя, что ли хотели? - с надеждой спросил КорС.
   - Ага. Только пока я пришел, они уже перегорели. Начали, было, словами наезжать, но я их послал куда подальше. Они поняли, что я им не боксерская груша, которую можно безнаказанно молотить. Поскольку получить из них никто не хотел, то на этом все и окончилось.
   - А я-то думал, - разочаровано рассмеялся замок. - Может, ты соврал все-таки, а то я чувствую себя обворованным!
   - К сожалению, все именно так и было, - вздохнул я, вспоминая прелести той пионервожатой.
   Тут вернулся взводный, и занятия продолжились. Леонтьев тихо спросил, как звали вожатую, и я тихо ответил:
   - Наталья Борисовна.
   - Курсант Иванов, - заметил это взводный, - не отвлекайтесь. Нужно, чтобы вы принимали какое-то участие в занятиях.
   Второй парой была строевая подготовка. Во время перемены Вася намочил кусок хозяйственного мыла и стал тереть себе пальцы ног и места выше пяток. Его занятие привлекло внимание многих.
   - Курсант Вася, - шутит Дима, - а чем это ты, интересно, занимаешься?
   - Это такое народное средство против мозолей, - охотно объяснил он. - А еще я предварительно протер швы этим же куском мыла. Главное, чтобы мыло было мокрым, но не раскисшим, и не надевать сапоги, пока мыло на швах не высохнет. И все, мозолей не будет! Все легко и просто, как видите. Еще можно приложить к месту, которое натираешь, вату, промоченную спиртом или водкой.
   - Водкой? - встрепенулся Миша и задохнулся от возмущения. - Да я тебе за такое знаешь, что сделаю?
   - А Вася-то, оказывается, способный мальчик, - кривится КорС. - И кто бы мог подумать?
   - При чем здесь способности? - не соглашается Лео. - Просто он это знал, а мы - нет, только и всего. Меня сейчас совсем другой вопрос занимает. Вася, скажи, а ты почему раньше молчал? Ты разве не знаешь, что почти все мы стерли ноги до крови, и твои эти знания тем более ценны для всех нас были еще в самый первый день, когда мы только надели сапоги? И еще есть вопрос, если бы Дима тебя не спросил, то ты и дальше бы молчал?
   - Перевожу, - недобро говорит Миша, - ты что, Вася, не слышал ничего о чувстве коллективизма и взаимовыручки? Это где же такое видано, выходит, ты тихо радуешься, что сам мозолей не нажил, и спокойно смотришь на то, как страдают другие?
   - Что наглядно демонстрирует то, что ты редкая редиска, - подводит итог Лео. - По-моему, это совершенно очевидно. Даже кулаки зачесались.
   - Не нужно миндальничать, он не просто редиска, - шумно одобряет слова Леонтьева Третьяк, - он даже еще хуже.
   - Совершенно справедливо. А вывод отсюда такой, - вмешивается замок, - курсант Россошенко, тебе наряд вне очереди, понял?
   - За что? - растерялся курсант Вася.
   - Не понимаешь? Очень странное такое слышать, - откровенно ерничает замок, - например, за то, что ты, общаясь со своим командиром отделения, так и не удосужился встать. Радуйся, что я ограничился лишь одним нарядом. А хочешь, я сейчас еще влеплю тебе пару нарядов?
   Как нетрудно догадаться, Вася не хочет и потому виновато молчит.
   - Система 'Ниппель', понял, Вася? - говорит Веня. - Здесь нельзя думать только о себе любимом. Это очень неправильно и к тому же чревато боком! Дима, а ты чего молчишь? Это же твой приятель, ты его не осуждаешь?
   - Осуждаю. Я только собрался с духом...
   - С кем именно? - перебивает его и смеется замок.
   - С Васей, с кем же еще? - недобро говорит Третьяк. - Только духи не понимают, что наша армия сильна чувством локтя, что здесь нельзя быть самому по себе.
   - Я только собрался с духом, - упрямо повторил Дима, - чтобы сказать Васе, что так поступать нехорошо.
   - Молодец, Снигур, - подытожил взводный, - товарищу об его ошибках нужно говорить честно и прямо в лицо. Курсант Россошенко, что касается вас, то главный результат, который вы должны сегодня получить, это понимание того, что товарищам надо помогать. Бывают, знаете, ситуации, как эта, когда помощь нужно предлагать, даже если вас об этом не просили.
   - Кто это здесь знал, как избежать потертостей на ногах, но промолчал? Покажите мне его, я ему сейчас голову оторву! - зло говорит Рома. Перехватив взгляд взводного, Рома смягчил тон. - В переносном смысле!
   - Взвод, строиться на занятия, - командует взводный.
  
  О плащах
   На утреннем осмотре Вася, как всегда, порадовал нас своим вопросом.
   - Товарищ старший лейтенант, я проснулся, и в голову мне стрельнула мысль. А вот, например, можно идти по графику в увольнение, а на улице дождь. Можно курсанту идти с зонтиком?
   Командир взвода смотрит на Васю неестественно добрыми глазами, но Вася этого, кажется, не замечает.
   - Можно Машку за ляжку, - порадовал нас ответом мама Жора, - но пока вопрос не выпал из вашей головы, нужно на него ответить. Зонтик курсанту не положено, положено плащ-палатку.
   - Это что, в увольнение нужно идти в плащ-палатке? - растерялся Вася.
   - Именно, товарищ Россошенко, именно в плащ-палатке. Кстати, завтра у нас будет занятие по плащ-палатке, так что потерпите до завтра и все узнаете! А на случай внезапного дождя, который мешает очередному увольнению, командир роты, наверняка, найдет достойное курсанта СВВПСУ занятие. Так что и плащ-накидка вам не понадобится. В советской армии все просто и понятно! Понятно?
   И вот пришло оно, завтра, и мама Жора проводит на свежем воздухе занятие 'по плащ-палатке'.
   - Ну, что же, - начал взводный, - расслабимся и порадуемся общению друг с другом в приятной обстановке. Товарищи курсанты, перед вами плащ-палатка солдатская. Предназначена она для маскировки личного состава, а также для защиты от дождя, снега и ветра. Товарищ Кальницкий, вы у нас ведь служили срочную службу? Для чего еще используется плащ-палатка?
   - Плащ-палатка используется как подстилка при чистке оружия в полевых условиях; как подстилка при стрельбе из автомата в плохих погодных условиях, чтобы не пачкать обмундирование; как импровизированная скатерть при приеме пищи в поле. Ее используют для переноски хлеба и других продуктов, сухих пайков. Ею можно пользоваться как спальным мешком. А еще плащ-палатка просто незаменима при уборке территории, то есть при выносе сухой листвы и прочего мусора. Плащ-палатками застилают нары в походных солдатских палатках. Они же заменяют двери в полуразрушенных войной домах. Ими закрывают окна в занятых разбитых домах (и вместо стекла, и светомаскировка, да и брошенную в окно гранату задержит, то есть как противогранатная сетка).
   - Совершенно верно, товарищ Кальницкий. А еще плащ-палатку используют для переноски раненых. Например, в Афганистане солдаты заворачивают два края и прострачивают их нитками. Такую плащ-палатку, продев в получившиеся тканевые трубки две палки, используют как импровизированные носилки для переноски раненого. А вот для защиты от дождя гораздо эффективнее комплект противохимической защиты (ОЗК), состоящий из резиновых чулок-бахил, надеваемых поверх любой обуви и резинового плаща с капюшоном и рукавами, который с помощью несложных манипуляций превращается в комбинезон. Плащ-палатка изготовлена из легкой, но прочной и непромокаемой ткани. Используется она как палатка и как накидка. Для правильного пользования солдатской плащ-палаткой вам всем нужно знать ее устройство и назначение деталей. Полотнище палатки-плащ-накидки имеет: наплечник - второй слой ткани, нашитой для увеличения водонепроницаемости на плечах; две вздержки для образования из полотнища плащ-накидки с капюшоном; при этом нижняя (плечевая) вздержка стягивается тесьмой, а верхняя (капюшона) - шнуром. Товарищи курсанты, вы не стесняйтесь, записывайте, это вам очень пригодится.
   Однако курсанты продолжают оживленно переговариваться в строю. Мама Жора вынужден на это реагировать.
   - Равняйсь! Смирно! Курсант Королев, поверните по команде 'Равняйсь!' свое табло направо.
   - Товарищ старший лейтенант, покажите, где у меня табло, - совершенно справедливо обиделся КорС.
   - Что? - захлебнулся от злости мама Жора и застыл на месте. - Я вам после покажу в индивидуальном порядке, где у вас табло.
   - О, - негромко говорит Кальницкий, - рабочий класс нарвался на интеллигенцию. Непростительная невоспитанность!
   - Хуже, это крестьянский класс, а не рабочий, - поправил Мишу Лео.
   - Не драматизируй, - смеется в ответ Миша, - хрен редьки не слаще!
   Королев молчал и по-прежнему держался с достоинством, все больше разочаровываясь в собеседнике.
   - Давайте ближе к делу. Тесьма на одной вздержке и шнур на другой поставлены для того, чтобы вздержки можно было легко отличать одну от другой на ощупь руками при надевании палатки-плащ-накидки в темноте. - Как ни в чем не бывало, продолжает занятие взводный. - Это прорезь для правой руки с застежкой на клевант; клеванты на правом борту для застежки палатки-плащ-накидки спереди; клевант для пристегивания нижнего угла; круглые отверстия на углах для надевания на стойки; петли на всех бортах для сошнуровки полотнищ при установке палатки. Размер полотнища ...
   - Прекратите говорить загадками, - шутит Батя.
   - А я был уверен, что занятие будет скучным, - довольным тоном шепчет Лео.
   - В таком виде плащ-палатка появилась в 1976 году и с тех пор она является незаменимым атрибутом солдата. Она отлично подходит для дальних походов и для военных действий, движения рук и ног в ней не затруднены, а защитный капюшон позволяет солдату спрятаться от дождя и снега. Плащ-палатка солдатская нередко встречается в комплектации с растяжками, колышками и прочими аксессуарами, позволяющими использовать ее в качестве палатки на открытой местности. Плащ-палатка имеет конструкцию, позволяющую соединять между собой несколько полотен с помощью шнуров. Тогда из нескольких плащ-палаток можно собрать прекрасную палатку, которая годится для отдыха 3-4 человек. Вот сейчас мы с вами и займемся тем, что будем учиться строить палатки из плащ-палаток.
   - Товарищ старший лейтенант, - растерянно говорит КорС, - а я читал, что плащ-палатка появилась в экипировке русского солдата намного раньше. Точно известно, что с апреля 1882 года плащ-палатка уже являлась обязательным элементом солдатского походного снаряжения. Правда в то время она использовалась только как индивидуальная палатка солдата. Палатка в комплекте имела деревянные приколыши и стойку, которые просовывались между палаткой и скаткой. Для того времени это было поистине революционное решение. Солдат впервые получил средство для защиты от непогоды и при отдыхе, и на марше. Это было очень важно, ибо походные солдатские палатки перевозились в обозе второго разряда, который по уставу следовал за полком на расстоянии половины дневного перехода, что составляло 20-30 верст. Следовательно, раньше после дневного перехода солдат мог получить место для отдыха и укрыться от дождя в лучшем случае к середине ночи, а если учесть время, потребное для установки палаток, то к утру. То есть к тому времени, когда надо было начинать следующий дневной переход. Таким образом, получалось, что во все дни марша солдат все время находился под открытым небом и мог рассчитывать на сколько-нибудь нормальные условия для отдыха только при остановке полка на суточный отдых. Индивидуальная палатка радикально изменила положение. Солдат, придя к месту ночлега, мог сам себе поставить подобие палатки и укрыться от ночной сырости, дождя, прохлады. Объединившись, три-четыре человека могли составить из своих плащ-палаток уже нечто более похожее на настоящую палатку.
   - Совершенно верно, товарищ Королев. Ставлю вам пять. Первоначально палатка представляла собой просто полотнище с отверстиями по углам для установки и предназначалась для использования только как палатка. Солдаты же сразу приспособились укрываться палаткой от дождя во время марша. Они сами стали приспосабливать палатку так, чтобы ею было удобно пользоваться и как плащом. Солдатские придумки были замечены и оценены начальством, и в 1910 году палатка была модернизирована. С этого времени она получила официальное название 'Плащ-палатка солдатская'. С 1910 года солдатская плащ-палатка более практически не менялась (за исключением мелких изменений) и в таком виде сохранилась до сегодняшнего дня.
  Если ее надевать как плащ-накидку, то сразу выясняется, что спереди полотнище не достает и до колен. Стекающая с полотнища вода быстро делает колени мокрыми даже если солдат стоит. Подвернутый сзади угол обеспечивает при ходьбе стекание воды попеременно, то в левый, то в правый сапог. Если же угол отвернуть, то он с громким шорохом тащится по грязи за спиной, цепляясь за все травинки, веточки и так далее, норовя стащить плащ с плеч. Давно надо увеличить размер самого полотнища. Средний рост солдата по сравнению с 1909 годом увеличился, по меньшей мере, на 20-25 сантиметров. Так что таким товарищам, как Журавлев, Иванов, Столбовский, Чернов в такой плащ-палатке будет, не так комфортно, как более низким товарищам.
   - А зачем на полотне палатки посередине пришита палочка? И что за две полоски ткани пришиты на углу, противоположном капюшону?
   - Не спешите поперед батьки в пекло, товарищ Россошенко. Палочка, в обиходе 'чопик', пришита для того, чтобы при надевании изделия в варианте 'плащ' пристегнуть нижний угол, чтобы он по земле не волочился. Две петли там пришиты для того, чтобы прикреплять сложенную плащ-палатку под спинной ремень боевой ременной системы.
   - Товарищ старший лейтенант, а зачем у вас с собой столько плащей? - удивился КорС.
   - А это чтобы удобнее было вам все наглядно показывать. По довоенным наставлениям было два варианта - ранний и поздний (предвоенный 1941 года). Это ранний - обратите внимание, полотнище плащ-палатки, сложенное по инструкции в сверток, приторачивалось дополнительными ремнями снизу к ранцу образца 1936 или ранцу-рюкзаку образца 1939 года. Это поздний вариант - полотнище складывалось несколько иначе (втрое-втрое-пополам) и укладывалось в ранец (под крышку), рюкзак, либо вещмешок (к спине). Сырую плащ-палатку скатывают в скатку поверх шинели.
  Принадлежность носили в разные годы тоже по-разному. С коробчатым ранцем и ранцем-рюкзаком 1939 года принадлежность носили в чехле, притороченном вместе с палаткой к ранцу. При упрощенном рюкзаке 1940 года чехол с принадлежностью приторачивали шинельными допниками к скатке. А при вещмешке - уже без чехла просто клали на дно мешка, под конверт полотнища палатки.
   Я слушаю с удовольствием. Не ожидал, что о простой солдатской плащ-палатке можно столько рассказывать! До армии в своих туристических походах я обходился старым выцветшим папиным брезентовым плащом-дождевиком и настоящей палаткой. Теперь вот жалею, что у меня не было солдатской плащ-палатки. Приеду домой в отпуск, непременно ребятам посоветую обзавестись ними!
   - Конструкция плащ-палатки позволяет с помощью шнуров соединять между собой несколько полотнищ. В этом случае получается нечто вроде туристической летней палатки. В годы Второй Мировой войны Вермахт располагал гораздо более удобными, практичными плащ-палатками из непромокаемой брезентовой ткани. Вдобавок, немецкая плащ-палатка имела двухстороннюю маскировочную окраску и могла использоваться и как маскировочное покрытие. Вообще довольно странно - немецкий котелок наша армия переняла (в войну Красная Армия вступила с солдатским медным котелком времен Первой Мировой войны, который представлял собой просто кастрюльку с дужкой). Современный советский армейский котелок является точной копией немецкого котелка. А вот немецкую флягу для воды - нет. А она удобнее нашей, так как закрывается сверху кружкой. Не надо отдельно иметь кружку. Плоский немецкий трехцветный фонарик под маркой КСФ переняли, а плащ-палатку не переняли. Вот перед вами немецкая плащ-палатка образца 1931 года. Можете сами оценить разницу.
   - Курсант Иванов. Но ведь в, то время Германии было запрещено иметь свою армию?
   - Совершенно верно, товарищ Иванов, но руководство Германии уже тогда думало над тем, как лучше одеть солдата будущего Вермахта! А теперь займемся практической частью. Не надо учить долго и быстро, будем учиться на практике.
   Мы стали строить палатки из двух, потом шести и двенадцати плащ-палаток, и все у нас получается, как нельзя лучше. Впрочем, маме Жоре так не кажется.
   - Курсант Нагорный, - замечает взводный, - у вас руки растут из пояса нижних конечностей. Только фиги и можете ими крутить. Мной уже начинает дергать от вашей беспомощности, то есть бестолковости. Проявите изобретательность и соорудите уже что-то человеческое из этих плащ-палаток.
   Однако Веня сегодня даже под страхом смертной казни не способен соорудить палатку.
   - Ну что же, товарищи курсанты, - подводит итоги взводный. - Кто не успел, тот опоздал. Товарищ Нагорный вам сегодня только двойка.
   - Дурацкая какая-то плащ-палатка, - ворчит расстроенный Веня.
   - Ничего не поделаешь, товарищ Нагорный, - шутит взводный, - ничего лучшего отечественное палаткостроение еще не изобрело!
   Замок отправил в самоволку Игрека - Игоря Третьяка, и тот принес бутылку водки и рыбные консервы. Мишу Кальницкого почему-то в кампанию не взяли, поэтому выпили водку замок и Игрек вдвоем. Ротный понял, по бегающим глазам замка, в чем дело, забрал его в канцелярию роты и долго ругал.
   - Ты что, совсем дурак? - злится ротный. - Не знаешь, что сейчас борьба с пьянством? А ведь ты заместитель командира взвода! Сержант! Как ты можешь что-то требовать от подчиненных, если сам не являешься примером? А ведь это не солдаты, а такие же курсанты, будущие офицеры!
  
  Окоп
   Мы первый раз роем окопы для стрельбы, лежа, на отметку. Роем тупыми пехотными лопатками. Земля тяжелая - целина, и к тому же много камней. Я рою честно, лежа на боку, в то время как все остальные встают на колени, стоит только преподавателю отвернуться. Так как делают они, безусловно, легче, но я копаю честно, как под пулями, да еще и своих подчиненных поругиваю.
   - Товарищи курсанты, куда вскочили? Лежа, лежа копайте, как по нормативу положено!
   На мои призывы никто не обращает внимания, в лучшем случае говорят:
   - С какой такой радости? Лежа не вложимся в норматив!
   - Товарищ курсант, вам что, больше всех надо?
   - Что за глупости? Вы что же, ради оценок роете? - удивляюсь я.
   - Вот чудак человек! А ради чего еще? - недовольно, но негромко шепчет Веня. - Ясно, что ради оценок. А как же иначе?
   - Учитесь вы. А если война, вы что же, и в бою будете на колени вставать?
   - Ну, ты, Иванов, и загнул, - первым отозвался замок. - То война, да и где она? Эх ты, а еще взрослые люди! А сам ничего не понимаешь!
   Без сомнения, позиция, занятая замком, курсантам больше по душе. Не обращая внимания на мои замечания, абсолютно все курсанты хитрят.
   - Вы сами тем более должны все делать правильно, - говорю я замку, - потому что вы своим примером показываете пример ...
   - Да отстань ты! Обещаю, что на войне буду рыть честно! А ты копай, копай фанатичнее, а то что-то у тебя не очень хорошо получается! Но не все еще потеряно, Иванов, рой, как все и тоже справишься вовремя.
   Распластавшись, я продолжаю рыть, как и положено. Труд это изнурительный и пот заливает мне глаза. Ни один человек из нашего взвода так и не последовал моему примеру. Мне показалось, преподаватель специально часто отворачивался и подолгу любовался пейзажем, чтобы все без помех могли нарушать установленный норматив на рытье окопа. А любоваться здесь есть чем, горный Крым, это вам не степь! Во всяком случае, лично я не понимаю красоты степи или там русского поля. То ли дело лес или горы! Было бы у меня время, я бы тоже с удовольствием полюбовался местными красотами.
   Когда окончилось отведенное время, выяснилось, что в норматив не вложился только я. В нашем взводе все получили положительные отметки, а я - двойку.
   - Плохо, товарищ Иванов, плохо, - подводит итоги урока подполковник Огарев. - Никак не ожидал от командира отделения такой оценки. Такой крепкий юноша и не смог за полчаса окоп для стрельбы лежа вырыть! Вам должно быть стыдно. Ладно, пересдадите мне в училище, - громогласно и неумолимо заканчивает он.
   Восторженная толпа курсантов, едва-едва сдерживает свою радость. С внезапным потрясением я понял, что мало того, что все кто ловчил, хитрил, получили хорошие отметки, а я, единственный, кто честно выполнил упражнение - 'неуд', так преподаватель меня же еще и осуждает! Зря только я намучился, роя этот злополучный окоп.
   - Как в училище? - не утерпев, спросил КорС.
   - Так. Вас скоро перевезут в училище, на зимние квартиры. Следующее наше занятие будет проходить уже там.
   Все курсанты стали радостно обсуждать новость, так как, без преувеличения можно сказать, что все мы давно ждем переезда в училище. Жаль, что для меня это долгожданное и радостное известие омрачено двойкой.
   - Что, товарищ курсант, руки не так заточены? А ты думал, что ты здесь будешь мед большой ложкой, есть? - смеется надо мной наш замкомвзвода.
   Ротный, увидев мою двойку в журнале, хотя и был крайне изумлен, но только сокрушенно покачал головой, а вот взводный спросил:
   - Иванов, как же это ты так умудрился? С какой это бухты-барахты ты получил неуд? И не стыдно тебе?
   - Вот что-что, а не стыдно ничуть, - хмуро ответил я.
   - Это еще почему? - удивился взводный.
   - Потому что я единственный, кто честно копал - лежа, а остальные хитрили!
   - Ну и молодцы! Это правильный подход к учебе, ведь главное оценка, вот и весь сказ, - как это ни странно, но мама Жора поддерживает наших хитрецов, а меня открыто осуждает. - А ты повел себя неосмотрительно. Весьма! Ну, ничего, скоро настанет день, когда ты и сам все это поймешь. Не сходишь разок, другой в городское увольнение за неуспешность, пропустишь свидание с девушкой - враз поумнеешь! Скоро я с тебя начну спрашивать за неуспеваемость твоих подчиненных, а проще говоря - буду драть. Только перья полетят! Вот тогда ты на многое посмотришь другими глазами. В одном тебя нельзя упрекнуть: ты, похоже, очень правильный. Только это ведь не всегда хорошо, потому, что то, что легко для других, может оказаться сложным для тебя. Иванов, а подо что у тебя руки заточены?
   После этих слов взводного я особенно остро почувствовал бессмысленность нашего дальнейшего разговора.
   - Под кулаки! - вместо меня ответил Миша Кальницкий. - К тому же, как мы уже успели заметить, слова у него не расходятся с делом!
   Его слова повергли старшего лейтенанта Дядченко в состояние шока. Пока он не подсунул Мише новую свинью, я решил взять инициативу в свои руки.
   - Товарищ старший лейтенант, не нападайте, я этого не заслужил. Кстати, хотел вас спросить, а где в училище пересдают рытье окопов?
   - Признаться, не знаю. Гм, и в самом деле где? Не на газоне же? Впрочем, подожди, и сам узнаешь. А пока мой тебе совет - вооружись терпением, займись самодисциплиной, тебе еще очень многое предстоит понять в военной службе. И лопатку свою наточите. А вы, Кальницкий, прекратите думать ртом, и думайте, чем положено. И запомните, что ум человека сильнее кулаков.
   Буря миновала, так что наказывать Мишу мама Жора не стал.
   - Что, товарищ Иванов, - в порыве искренности насмешливо говорит Королев из третьего отделения, - не оценили отцы-командиры ваш благородный порыв? А вы думали, что они рассыплются в похвалах в ваш адрес? Нет, им тоже нужны от нас только положительные отметки! И все!
   И что за язва этот Королев? Тут и так нехорошо на душе, а он только еще больше подливает масла в огонь. А еще мне не понятно: на занятиях все офицеры не устают нам напоминать, что уставы написаны кровью, что учиться надо на совесть, что на войне (например, в Афганистане) за леность плата - ранения и смерть, а на деле выходит, что всем нужны только хорошие оценки.
   Мне кажется, что неправильно это все как-то. Или это я один действительно чего-то не понимаю? Сегодня я немного разочаровался в нашем преподавателе. Надеюсь что, все-таки это не система такая, это персонально этот преподаватель так относится к учебному процессу. Надеюсь, потому что совсем уж невозможно понять, как можно на словах учить нас одному, а на деле требовать иного? Выходит, преподавателям нужны не наши знания, а хорошие отметки? Так, что ли? Мне в это верить решительно не хочется.
   И хотя я получил двойку, и, безусловно, мне это очень неприятно, но жалеть я об этом не стал.
   - Да не расстраивайся ты так, - по-дружески хлопнул меня по плечу Миша, - двойка это дело поправимое. А вот твои железные принципы это не очень хорошо, причем в первую очередь для тебя самого! Подумай как-нибудь об этом.
   - Спасибо, Миша, - только и сказал я. - Я подумаю. Как-нибудь.
   На построении роты на обед мама Жора не преминул напомнить всем о моей первой и единственной двойке.
   - Товарищи курсанты, - жизнерадостно показывает на меня рукой взводный, - сегодняшний случай с неудовлетворительной оценкой курсанта Иванова это хороший пример того, как не следует относиться к учебе. Учиться нужно с головой, всем понятно? Иванов, вам это тоже понятно? А то я гляжу, вы совсем уж какой-то апатичный стоите!
   Остается резюмировать, что нашим отцам-командирам от нас нужны просто положительные оценки, а ни какие не знания. Теперь в этом нет никаких сомнений. Учиться мы должны не для себя, ради знаний, а на радость отцам и мамам-командирам, то есть ради хороших оценок. Вот так.
  
  Онищенко
   Наконец-то мы приехали в училище, сдали в оружейку свое табельное оружие, и нас стали размещать в спальном помещении. Первые впечатления о пребывании в училище получились не очень приятными. Пока мы слезали из кузовов грузовиков, строились на плацу, курсанты старших курсов смеялись над нами, освистывали и обзывали 'минусами' и желторотиками. И еще кричали нам: 'Духи, вешайтесь!' Это было, прямо скажем, неприятно. Все мы, конечно, слышали о 'дедовщине' в армии, но чтобы так относились друг к другу курсанты высшего военного училища? Для меня это было откровением.
   Третье отделение нашего взвода граничит с первым отделением четвертого взвода. На нижней койке, а кровати у нас стоят в два яруса, через проход от Кальницкого размещается блондин с неприятными водянистыми глазами.
   - Давай знакомиться ближе, - предложил Мишин сосед. - Я Вадим Онищенко.
   Правда, фамилию свою он произнес как Анышшэнко. Я даже невольно улыбнулся, так забавно прозвучало это Аннышшенко.
   - Анышшэнко? Странная фамилия, ты украинец?
   - Ничего странного, - обиженно ответил Вадим, - я бялорус.
   - Вялорус? - насмешливо переспросил Миша. - То-то я гляжу, вроде рус, но какой-то вялый!
   Онищенко ничего не ответил, а просто молча, куда-то ушел. На этом их знакомство и закончилось. Во всяком случае, пока. Похоже, Онищенко просто попал Мише под горячую руку. Но это ничего, вот если он попадет Мише под раздачу, вот это уже совсем другое дело!
   - Миш, ты чего? - толкнул Кальницкого плечом Ставничук. - На кой ляд ты его трогаешь?
   - Попомни мое слово, Коля, Онищенко этот очень большая сволочь. Поверь мне, я в людях хорошо разбираюсь.
   - Так вот сразу и определил? - скептически переспросил Коля, не поверив Мише.
   - Просто запомни то, что я сказал. Четыре года - большой срок, и он свое гнилое нутро обязательно проявит. Вот тогда и поговорим. Мутный он, попомните мое слово. Он из тех людей, которых лучше иметь среди врагов, чем среди друзей, - и Миша пропел:
   - Кто ты? Тебя я не знаю, но наша 'любовь' впереди!
   Потом Миша заинтересовался тем, чем я занимаюсь, и обратился ко мне.
   - Иванов, а ты что это делаешь?
   И я объяснил, что не нравится мне спать в мягкой постели, поэтому я убираю два ряда звеньев с кровати, чтобы она так сильно не прогибалась подо мной.
   - Ух, ты, - попробовал Миша мою кровать. - Как дерево! Я себе сейчас тоже так же сделаю!
   Подошедший взводный увидел мой матрац, вертикально приставленный к простенку между окнами, и спросил с удивлением.
   - Иванов, ты что, спать стоя собираешься?
   - Так точно. Причем вверх ногами!
   - Что, - улыбнулся взводный, - спать будешь даже без подушки?
   - А зачем? Лучшая подушка - это чистая совесть!
   Тут Веня хотел было что-то и себе сказать, но взводный его оборвал на полуслове.
   - А вы, товарищ Нагорный, лучше помолчите, у вас еще лапша на ушах не обсохла! И еще хорошенько подумайте над теми словами, которые я вам сейчас скажу. Одним из характерных признаков посредственных умственных способностей является желание постоянно рассказывать.
   - Это точно, - вступил в разговор КорС, - болтливы те люди, которые не умеют думать.
   Почему-то на этот раз заботливый мама Жора не стал снимать с меня стружку, ни намыливать мне голову, ни просто даже гладить меня против шерсти. Сегодня мне все сошло с рук, как с гуся вода, а взводный стал посвящать нас в очередную военную хитрость. Спать на койках можно только в строго отведенное для этого время: от отбоя до подъема или перед заступлением в наряд. Зато офицеры закрывают глаза на то, что курсанты стелют на пол под своей кроватью шинель и спят на ней под койкой. Лично я сразу решил для себя, что под кроватью я спать не стану, хотя многих это известие взводного заметно обрадовало.
   Мы с Лео стали из окна изучать территорию училища. Недалеко от КПП ? 1, перед входом в другую казарму увидели две центрифуги. На обоих как раз вращались курсанты, а другие ожидали своей очереди.
   - Ничего себе, - несказанно удивился Лео, - здесь что, и в космонавты готовят? Не хочу на небо, хочу в стройбат! А кстати, замполиты ведь имеются во всех родах войск, правда? А в космических войсках замполиты есть?
   - Есть, товарищ Леонтьев, - с серьезным видом отвечает на его вопрос ротный. - Только у них они называются космополиты!
   Вася торопливо стал что-то записывать себе в тетрадь, а вредные и гадкие товарищи, вроде меня и Лео, ему так ничего и не объяснили.
   - Товарищ Россошенко, - насмехается ротный, - вас в космонавты, то есть в космические войска точно не возьмут! Почему? А вы тайны хранить умеете? Вот вы знаете, какая первая заповедь космонавта? Не знаете? Строго хранить в тайне то, что Земля плоская и не крутится! А есть и более серьезные тайны!
  Тут до нашего слуха донесся рассерженный голос мамы Жоры.
   - Кто это здесь воду разлил? Пройти же невозможно! Так и упасть недолго!
   - Это я, курсант Нагорный, - виновато отвечает дневальный по роте Веня, - ведро дырявое оказалось.
   - А вы куда смотрели, когда воду в него набирали? Куда вы смотрели, когда несли его сюда из умывальника? Что, тогда не видели и не слышали, что ведро протекает? Эх, сказал бы я вам, что у вас действительно дырявое!
   - Голова, - внес полную ясность КорС, чтобы у Вени не осталось никаких сомнений по этому поводу. - Голова дырявая!
  
  Пройдоха
   Вот мы и в своей казарме! Наша рота размещена на четвертом этаже, окна выходят на плац. Взводные распределили всех курсантов по койкам и тумбочкам. В шкафах точно указаны места для шинелей и вещмешков. Все по-военному: сначала замкомвзвода, за ним командир первого отделения, следом курсанты первого отделения, потом командир второго отделения и так далее по порядку. Койки в нашей роте в два яруса. Хотя мы тут же узнали, что 29-я и 34-я роты будут жить в один ярус.
   - А почему не наша рота? - возникает резонный вопрос у многих курсантов.
   - Потому, что 29-я и 34-я - это первая и последняя роты (по нумерации). Им и выпало обживать первый и последний этажи. А другие роты, в том числе и наша рота, будут жить в два яруса. Потерпите три года, на четвертом курсе будете жить в общежитии, а там комнаты на 2-4 человека, - пообещал ротный.
   С моей точки зрения, объяснение неубедительное. И не только потому, что 29-я рота обживает вовсе не первый, а второй этаж (на первом находится лазарет, штаб батальона, и, так называемые, нижние каптерки), а еще и потому, что в два яруса с таким же успехом можно жить на втором и пятом, как на третьем и четвертом этажах. Просто казарма рассчитана на четыре роты, а жить в ней предстоит шести ротам. Таким образом, на третьем этаже живут 30-я и 31-я роты, а на четвертом этаже - 32-я и наша 33-я рота.
   Мы обживаем свои тумбочки, шкафы, застилаем кровати. Шинели были в скатку, а теперь перед тем как их повесить в шкаф, их нужно погладить. Бытовка одна, гладильных досок и утюгов пять, а желающих погладить свою шинель - две роты! К тому же абсолютное большинство делает это кто в первый, а кто во второй раз в жизни, так что очередь движется медленно, и ждать своей очереди долго. Пока я вытирал пыль в своей тумбочке, меня нашел Батя.
   - Толик, где ты пропадал? Я тебя не мог найти!
   - Товарищ курсант, - шучу я, так как я командир отделения, в котором состоит Батя. - Это где вы пропадали? Я не мог вас найти!
   - Ходил в 'разведку', то есть был в чипке, - честно говорит Батя. - Их здесь целых три! Но лучший чипок прямо возле нашей казармы. Пойдем, покажу из окна бытовки.
   - Чем же он лучше? - заинтересовался я.
   - Только в нем продают фирменные училищные булочки с орехами, повидлом и сахарной пудрой! Вон видишь, здание напротив - это учебный корпус. Внизу, кстати, находятся городские таксофоны, а вон та дверь - это вход в чипок.
   - Ладно, спасибо. Я пошел, если что - ты за командира отделения.
   Еще на подходе к чипку я почувствовал дурманящий запах сдобы. Открыв дверь, я вдохнул этот запах полной грудью и чуть не захлебнулся своей слюной. До чего же здесь здорово пахнет! Это тебе не кислая лагерная капуста! Да и ассортимент заведения тоже приятно удивил.
   - Кто крайний? - сглотнув слюну, спросил я.
   - Держись за нами, - небрежно бросил четверокурсник одного со мной роста, но более плотной комплекции. Второй четверокурсник такого же благородного роста, но худой, на меня даже не взглянул. Из чего следует, что это были четверокурсники? А одеты они в п/ш и фуражки, в отличие от курсантов остальных курсов.
   Через несколько секунд в кафе прибыла новая группка первокурсников.
   - Кто последний? - спросил самый шустрый из них.
   - Будете за мной, - сказал я, - но передо мной еще несколько человек очередь занимали.
   - А где они? - наивно спросил один из новоприбывших.
   - Куда-то вышли, - пожал я плечами.
   Четверокурсники, стоящие в очереди передо мной, разом прекратили разговор, оглянулись и с интересом посмотрели на меня. Впрочем, они ничего не сказали, отвернулись и продолжили свой разговор. Когда подошла моя очередь, за мной уже стояло в очереди человек сорок курсантов, преимущественно первокурсников. И тут в кафе вошли Столб и Аркалюк.
   - Где вы пропадаете? - набросился я на них. - Как раз ваша очередь подошла!
   Четверокурсники, которые уже мирно беседовали за чашкой чая, снова повернулись ко мне.
   - Вот пройдоха, - добродушно хмыкнул тот, который полнее.
   - Молоток, - одобрительно сказал худощавый, - вроде нашего Снегина. С таким можно кашу варить. Наш человек, даром, что 'минус!'
   Когда мы с Аркалюком и Столбом устроились за столиком, четверокурсники уже направлялись на выход. И тут в кафе вошел наш замок, и как всегда, в обнимку с Машевским. Проход не позволял разойтись в колонну по три, но замок даже не подумал уступить проход четверокурсникам. И тогда тот четверокурсник, что полнее, сильно толкнул нашего Степанова руками в грудь так, что тот ударился затылком о дверной косяк.
   - Обурел, 'минус?' - спросил он. - Или неприятностей ищешь?
   - Ты чего? - удивился замок.
   - Не ты, а 'Вы', понял? А вообще, запомни, салага...
   - Я не салага! - выкрикнул замок. - Я службу топтал!
   Он тут же заработал новый удар, на этот раз в скулу. Голова замка снова стукнулась о косяк. Это заметно остудило его запал.
   - Заткнись и слушай сюда, - на этот раз говорил тот, что худее. - Службу не топчут, а служат. Если ты этого не понимаешь, то тебе не место в нашем училище. И еще - послушайся доброго совета, запишись в училищную библиотеку и прочти что-нибудь о правилах поведения. Ты узнаешь много интересного и нового для себя. Так, например, нужно давать людям возможность выйти из помещения, а уже потом туда входить. Пока просто поверь на слово и именно так и поступай. Жалеть об этом тебе точно не придется.
   - С дороги, - рыкнул тот четверокурсник, что полнее и, не дав опомниться, снова двумя руками ударил Степанова в грудь. Тот снова ударился о косяк. - И радуйся, что легко отделался - я сегодня добрый!
   Степанов потупился и промолчал. То, что все произошло на глазах у десятков курсантов, и в том числе на наших глазах, его больно задело. Но продолжать конфликт с четверокурсниками он не решился. Федька вообще простоял все время с белым лицом, не проронив ни звука, словно он тут и ни причем.
   Что касается булочек, то они и впрямь оказались выше всякой похвалы. К тому же они были горячие и прямо таяли во рту. Прав был Батя, фирменные училищные булочки это что-то особенное! В казарме Лео принялся жадно втягивать аромат ванили, исходивший от моей формы.
   - Везет же некоторым, - простонал Лео, - а мы тут все шуршим, шуршим.
   - Не умирайте, товарищ Леонтьев, - шучу я, - я вам сейчас расскажу, как там все было.
   - Вот еще! Хотите, чтобы я слюной захлебнулся?
  
  Пересдача
   Сегодня у нас первый учебный день в самом училище. С утра целый смех (по меткому определению Вени): мы ведь еще не знаем, где какой учебный корпус находится, где какая кафедра, где какая аудитория, где преподавательские и так далее. Впрочем, все наши страхи оказались напрасными: везде нас будут водить на занятия командиры взводов.
   Оказалось, что два учебных корпуса находятся через дорогу от наших казарм, но перейти туда можно по подземному переходу. Этот факт многих курсантов сильно разочаровал, так как они мечтали, что будут ходить туда на занятия по улице среди гражданских, и в том числе, среди девушек!
   После обеда я отпросился у взводного и пошел на кафедру тактики, благо она находится рядом с нашей казармой, прямо за тем чипком, где пекут и продают фирменные училищные булочки. Я, заглянув в кабинет, увидел преподавателя. Он в это мгновение стоял у шкафа, спиной ко мне, перебирая книги.
  - Товарищ подполковник! Курсант Иванов прибыл для пересдачи своей неудовлетворительной оценки! - браво доложил я преподавателю - подполковнику Огареву.
   - Прибыл - это хорошо, - обернулся ко мне преподаватель и от удивления остолбенел, - а что это у вас?
   - Так, пехотная лопатка.
   - Для чего, позвольте узнать? - широко улыбнулся подполковник Огарев. Улыбка у него открытая и приятная, такая улыбка должна нравиться женщинам. - Не иначе пугать меня вздумали?
   - Так..., - растерялся я, - окоп рыть на оценку!
   - Где? На клумбе? - рассмеялся преподаватель. - Любите традиционное решение проблем? Присаживайтесь, Иванов, вот вам лист бумаги, карандаш и линейка. Изобразите мне такой окоп, который вы должны были выкопать, но не вложились в установленное время.
   Я нарисовал, с черчением и памятью у меня все в полном порядке. Преподаватель скептически осмотрел мой чертеж и отметил:
   - Что ж, все отлично, и нарисовано грамотно, и размеры правильно указаны. Этого достаточно, вам отлично! Можете идти!
   И я вышел из аудитории в недоумении и направился в чипок, чтобы отметить пересдачу неудовлетворительной отметки. Потом пошел в художественный фонд библиотеки, чтобы записаться в нее и выбрать, что-то почитать, тем более, что меня так рано никто в роте не ждет. Вернувшись в роту, я доложил взводному, что двойку свою я исправил, и теперь у меня 'пять'. Взводный, обычно очень скупой на похвалу, на этот раз меня даже похвалил.
   - Молодец! А где ты окоп рыл?
   - Здесь недалеко, - серьезно сказал я, и неопределенно махнул рукой.
   - Нет, лучше все-таки с первого раза все хорошо сделать, чтобы не переделывать! Как считаешь? Тем более что ты сержант, а это значит, что ты должен быть примером и образцом для всех, вот так! Так что держи меня на контроле! Тьфу! То есть, конечно, наоборот, я буду держать тебя на контроле!
   А я подумал о том, что если бы знал, что пересдать будет так просто, то и не напрягался бы там - в поле. Все равно ведь была бы двойка, зато я бы себе значительно упростил задачу. С этими мыслями я и вышел из канцелярии роты.
   - Товарищ Иванов, - радостно встретил меня в кубрике КорС, - ну-ка, блесните своей эрудицией, если, конечно, сможете! Итак: первый цветной советский фильм, ну? Время пошло!
   Я сосредоточился, но вспомнить не могу. Королев это прекрасно видит и, ликуя, предлагает:
   - Вы не стесняйтесь, товарищ Иванов, не стесняйтесь! Не могли бы вы озвучить свои мысли по этому поводу? По вашему виду видно, что они у вас все-таки есть!
   - В 1925 году, - начал я послушно озвучивать свои мысли, - вышел на экраны фильм Сергея Эйзенштейна 'Броненосец 'Потемкин'. Режиссер лично кисточкой на кинопленке флаг, который подняли на корабле восставшие матросы, раскрасил в красный цвет.
   - Но это единственный, так сказать, цветной кадр в фильме. Вряд ли можно считать этот фильм цветным, - не может нарадоваться КорС, и торжественно заканчивает. - Первым настоящим цветным фильмом, снятым на многослойную цветную кинопленку стал фильм о параде Победы 1945 года! Экзаменационная комиссия в лице меня ставит вам два! Два!
   Два, так два. Не мог я ответить на этот вопрос и все тут. Я пошел к своей тумбочке. На подоконнике, Дима с остервенением пилит тупым ножом листок бумаги. От удивления я офонарел и у меня, что называется, глаза на лоб полезли.
   - Что это с ним? - вполголоса спрашиваю я у Миши, кивая на Диму.
   - Ювелирная резьба по таблеткам, - серьезно ответил тот.
   Только после его слов, присмотревшись, я заметил, что Дима пилит не бумажный лист, а очень-очень маленькую таблетку. Оказывается эту миниатюрную таблетку ему нужно разрезать на четыре части!
   - Удачи, - хмыкнул я, заметив, что Дима уже превратил в порошок несколько таблеток.
   - Нет бы, взять и помочь, - обижено проворчал Дима.
   - Чего захотел! - смеется Веня. - Чтобы наш командир отделения за него его работу сделал! Да вы, товарищ Снигур, просто наглец!
   - Думаешь, что таким тупым ножом у меня получится лучше? - улыбаясь, миролюбиво спрашиваю я у Димы, не обращая внимания на слова Вени. - Что-то я сильно в этом сомневаюсь.
   - Хотелось по-быстрому, - говорит Дима, и предпринимает очередную попытку разрезать таблетку. Но не тут-то было, и на это раз все его усилия тоже были тщетны. Очередная таблетка тоже превратилась в пыль. Дима тяжело вздыхает и отправляется на поиски более острого ножа.
   А я после этой пересдачи сделал для себя важный вывод - не все в учебе так, как должно быть. Но я даже не представлял, сколько сюрпризов ждет меня впереди на дороге знаний. Мне еще только предстояло узнать, что 'должно быть' и 'есть' это далеко не одно и то же.
   Дима вернулся с остро наточенным ножом и за минуту без особого труда аккуратно разрезал оставшиеся таблетки на требуемые четвертинки. КорС не смог удержаться, чтобы в очередной раз не съязвить.
   - Вот, - довольно говорит Королев, - когда нет ни собственной смекалки, ни сообразительности, обращайся к товарищам. В смысле, к товарищу Иванову, а он всегда поможет. Добрым советом!
   - КорС, - недобро говорит Дима, - от тебя и доброго слова не дождешься, не то, что доброго совета. Так что сделай хоть что-то доброе.
   - Например, что? - с издевкой спрашивает КорС.
   - Например, заткнись. По добру, по здорову. Это будет очень доброе дело. Или ты в принципе не способен ни на что доброе?
   - Способен, способен, - заверил Королев и замолчал. Дима так же, молча, отодвинул его плечом, и ушел возвращать нож. Королев хотел, было, возмутиться, но сдержался.
   - Что, 'добряк', - подмигнул ему его командир отделения Миша Кальницкий, - не такое это простое дело - молчать, да?
   В ответ КорС только что-то невнятно пробормотал. Тут в ротное помещение спустился Лысый, который командир роты.
   - Тридцать третья рота! - громко командует он. - Получить противогазы и выходи строиться на развод на самоподготовку.
   - Товарищ капитан, - обратились к нему сразу все замкомвзвода, - а зачем нам на самоподготовке противогазы?
   - А затем, что по средам у нас в училище происходит химтренаж. Будете заниматься в противогазах.
   - Это как? - ахнул Ежевский.
   - Обычно. Сначала пять минут, через пару недель - десять минут, и так постепенно дойдете до часа.
   - Лучше же без них? - стенает Ежевский.
   - Несознательный вы, товарищ сержант, - то ли в шутит, то ли серьезно говорит ротный, - а если война? А вы такие изнеженные, что не можете долго находиться в противогазе? Нет, товарищи сержанты и курсанты, химтренаж это забота о вас, чтобы в условиях применения химического оружия вы могли выжить и выполнить боевую задачу. Так что получать противогазы и на построение!
   На сампо было смешно, так как заниматься в противогазах невозможно, а просто сидеть, молча, скучно. Поэтому все дурачились, кто во что горазд. Кстати, выдержали мы не по пять минут, а по пятнадцать.
   Весь вечер Королев потом упрямо молчал. Когда вся рота уже спала, он вдруг шумно, то ли вздохнул, то ли всхлипнул.
   - Серега, чего это ты? - оторвал голову от подушки Лис.
   - Чего-то не спится, - ответил КорС. - Да ты спи, спи. Извини, если я тебе сон перебил.
  
  Самый первый 'увал'
   'Увал' на курсантском сленге означает городское увольнение. Когда мы находились в летнем лагере в Перевальном, нас в увольнения не отпускали. И вот в училище нам предстоит впервые идти в городское увольнение. Мы стоим на строевом плацу празднично одетые, то есть в парадно-выходной форме вне строя - в ботинках. Ротный проводит инструктаж увольняемых в городское увольнение.
   - Вы держитесь, первые разы группами, - наставляет ротный, - это чтобы не заблудиться. Далеко не отходите, ориентируйтесь вон на здание ДОСААФ, его издалека видно, на осветительные вышки стадиона 'Таврии'. Кто-нибудь из вас знает город?
   - Прямо детский сад, - ухмыляется Рома. - Вроде трудно спросить у прохожих, как доехать до военного училища! Тем более училище в городе одно!
   - Если познакомитесь с девушками, то свидания на первое время назначайте у танка, - рассказывает ротный. - Он стоит в сквере напротив главпочтамта, его вы все найдете, так как будете звонить домой, да и добраться до него легко. А вообще, лучше в увольнении с незнакомыми людьми не знакомиться. Шутка!
   - И еще, - добавляет мама Жора, - послушайтесь доброго совета - знакомьтесь со студентками медицинских и педагогических учебных заведений. Во всяком случае, они раз в год обязательно проходят медосмотр. Так что неприятных сюрпризов от них будет меньше!
   - Знакомьтесь с медиками и...
   - Младший сержант Кальницкий, не пошлите, - перебил Мишу взводный. - Смирно!
   Это к строю увольняемых нашей роты подошел комбат. Он придирчиво осмотрел нас и сказал, обращаясь к нашему командиру роты, указывая рукой на Молодова.
   - Товарищ капитан, а почему у этого курсанта морда не по Уставу? Почему у него щеки шире козырька фуражки? В увольнение в таком виде идти никак нельзя. Вы меня поняли?
   Батя разочаровано вздохнул. После того, как комбат отошел, он с надеждой спросил ротного.
   - Товарищ капитан, а если я перешью более широкий козырек? Или быстро одолжу в роте у кого-нибудь из курсантов другую фуражку?
   - Товарищ курсант, - сдерживая смех, ответил ротный, - выйти из строя. Переодевайтесь и займитесь спортом, чтобы щеки стали меньше! Иванов, это ваш подчиненный? В увольнения его больше не записывать, пока не похудеет. Понятно? Вот и славно!
   Как бы там ни было, но в увольнение мы пошли группой из трех человек: я, Рома и Литинский. Девушки при нашем появлении ведут себя по-разному. Кто прячет глаза от курсантов, кто смотрит с вызовом или призывом, а кто с откровенным пренебрежением.
   - Куда сначала пойдем? - первым спросил Антон и вопросительно уставился на меня. Похоже, они оба отдают мне пальму первенства, но, несмотря на это, ответил Антону не я, а Рома.
   - В пельменную, куда же еще? - удивился Рома, как будто других вариантов и не существовало.
   Недалеко от кинотеатра имени Шевченко (по ходу мы узнали, что еще в далеком 1911 году в этом здании находился синематограф), мы услышали незнакомую музыку. Любопытство на какое-то время взяло верх над аппетитом, и мы подошли посмотреть, послушать. Четверо подростков играли свою собственную музыку и пели песни своего сочинения на крыльце какого-то дома. Мы с интересом слушали, а потом Рома поинтересовался, куда бросать деньги. Музыканты несказанно удивились и обиделись.
   - Да вы что? Мы же для души играем!
   В пельменной на улице Пушкина (на Пушкаре, как говорят курсанты), мы взяли по две двойные порции пельменей, ничуть этим не удивив буфетчицу. Поев, вышли на улицу.
   - Мы покурим за углом, - сказал Рома, - чтоб на тебя дым не шел, а то ветер.
   Напротив меня остановились две девушки и стали меня громко обсуждать, бесцеремонно разглядывая меня.
   - Ты только посмотри, какой взрослый мальчик!
   - Да, обрати внимание на его взгляд. Он такой прямой, открытый, уверенный, но не наглый.
   Не знаю, чем бы все это закончилось, так, как подъехал милицейский 'Луноход'. Из него выбрались два милиционера, по виду из 'черной сотни'. Младший сержант милиции, широкоплечий и широкогрудый, но ростом на полголовы ниже меня отчетливо произнес.
   - Товарищ курсант! Ну-ка, подойдите ко мне!
   На его обращение я не обратил никакого внимания и повернулся к нему спиной.
   - Товарищ курсант! Ко мне!
   Я снова проигнорировал его требование. Интересно, чем это у нас закончится? Нервный, какой оказался этот юноша в милицейских погонах.
   - Товарищ курсант! В военные уже что, глухих стали набирать? Я сказал ко мне! - бесцеремонно говорит мне милиционер.
   - Вы ко мне обращаетесь? - подчеркнуто вежливо осведомился я. Стало ясно, что добром это не кончится.
   - А то к кому же? Здесь нет других курсантов!
   'То-то ты такой смелый. Было бы нас трое-четверо, тебе бы, небось, и в голову не пришло тронуть меня', - подумал я, но вслух ничего не сказал. Несколько зевак остановились и с интересом следят за дальнейшей развязкой событий. Милиционер требовательно повторил:
   - Товарищ курсант, ко мне!
   - Любопытно, с какой такой радости? - невнимательно ответил я.
   - Я вам приказываю, - недовольство все отчетливее проявляется на лице блюстителя порядка, который я не нарушал вовсе.
   - А кто вы такой, чтобы мне приказывать? - притворно удивился я. По всему видно, что развязки ждать развязки осталось недолго.
   - Я милиционер! Начальник патруля, - совершенно не понимая, что происходит, мент совсем потерял душевное равновесие.
   - И что? Разве я что-либо нарушаю? Был бы здесь военный патруль, я бы еще поговорил, а так..., - и я снова демонстративно повернулся к родным милиционерам спиной, - какой-то клоун в милицейских погонах.
   - Да чего с ним разговаривать? - раздалось у меня за спиной. - Вяжи его! В отделении с ним по-другому поговорим!
   Два милиционера, навалившись сзади, стали выкручивать мне руки за спину. Фуражка упала с моей головы, и покатилась по тротуару. В этот самый момент из-за угла появились Рома и Антон.
   - Ну, ни ха себе! - удивился Рома, и без лишних слов двумя ударами свалил обоих ментов.
   - Спасибо, Ромчик! Сочтемся как-нибудь, - пообещал я.
   Из кабины милицейского УАЗа выскочил третий мент, комплекцией не уступающий Роме, а водитель что-то скороговоркой закричал по рации. Пока я поднял и отряхнул свою фуражку, с двух сторон подъехали еще два УАЗа. Ретироваться без драки не получилось, так как Антон держится за разбитый нос, а Рому крепко держит третий мент из первого УАЗа. Во всяком случае, Рома пока сам вырваться не смог. Я сильно ударил носком ботинка мента в коленную чашечку, и он, отпустив Рому, с воем схватился за колено. Подоспевший Антон, с кровью на лице, ударил ногой своего обидчика в голову, свалив представителя родной советской милиции на асфальт.
   - Даем деру! - крикнул Литин, размазывая носовым платком кровь по своему лицу.
   - Бежим! Быстрей, - рыкнул Рома, и мы понеслись по улице, сжимая в руках свои фуражки, чтобы не потерять их. Дело в том, что фуражки подписаны, и по ним ничего не стоит нас найти. В витрине магазина, мимо которого мы пробегали, я успел заметить, что за нами следует один УАЗ, и бегут три милиционера.
   Долго ли, коротко ли мы бежали, но вот перед нами показался высокий забор, и мы через него сходу перемахнули и на секунду обомлели. На ярко освещенном крыльце курили менты, а над их головами красовалась вывеска 'Областное управление МВД по Крымской области'. Мы бросились бежать в сторону выезда, а курящие милиционеры хохотали и улюлюкали нам вслед. Вдруг смех, свист и улюлюканье разом прекратились - это через забор стали перелезать преследовавшие нас менты. Завыли сирены новых патрульных машин.
   Проходными дворами и подъездами, в незнакомом городе нам все-таки удалось избежать встречи с блюстителями порядка.
   - Волка ноги кормят, а зайца спасают, - пошутил, отдышавшись, Антон.
   - Толик, а ты молоток, - оценил Рома. - Мы с Антоном одноклассники, все друг о друге знаем, проверены не раз, но ты тоже молодчина! А чего они от тебя хотели?
   - Кто их знает? Похоже, просто власть свою хотели показать.
   - А, ну тогда по заслугам и получили. Драться где научился?
   - В основном, на улице. Когда жил в старом дворе, то дрались улица на улицу с пацанами из соседних пятиэтажек и частным сектором, а то и против всех одновременно. Переехал в другой дом, так там со всем Заречьем враждовали. Так что опыт имеется.
   - Это хорошо, это надо уметь. И как, вы всегда побеждали?
   - По-всякому бывало, на войне, как на войне. Иногда ведь и совсем без правил бывало.
   - Как это? - еще больше заинтересовался Антон. Он уже умылся у колонки, попавшейся нам во дворах, которыми мы шли.
   - Иду я однажды в школу на факультатив по истории, а навстречу человек надцать зареченских. И свернуть некуда - дело зимой было, а она снежной выдалась: сугробы слева, сугробы справа. Я встал прямо в сугроб, и все-таки один зареченский наклонился и толкнул меня плечом. И сразу: 'Ах, он еще и толкается!', ну, и понеслась. С ног сбили быстро - скользко. Я свернулся в клубок и только пытался прикрывать голову и пах.
   - Как не убили-то? - удивился Рома. - Ведь в такой ситуации каждый норовит врезать посильнее?
   - Повезло, там недалеко секция классической борьбы была, и как раз после тренировки ребята вышли, а среди них двое из нашего дома. Глянули они, и один из наших говорит: 'Смотрите, куртка как у Толика'. А мне папа из Чехословакии привез кожанку - вся в железе: замки, кольца, заклепки, второй такой ни у кого не было. Второй сказал: 'Точно, это Толик и есть!' Вот эти борцы и отбили меня. Домой им меня на руках тащить пришлось - меня так отметелили, что на ногах не держался. На следующий день я весь сине-зеленый был. Пришел в школу, а первый урок наша классная руководительница вела. Поздоровалась она, мы ответили, и стали садиться. Все быстро сели, а у меня все тело болит, и я садился значительно медленнее остальных. Классная это заметила и ахнула прямо. Нужно было видеть ее глаза! И она меня отпустила с уроков - зализывать раны.
   - Наш человек! - улыбнулся Рома. - Знаешь, нам тоже по-разному приходилось. Ладно, давайте как-то до училища добираться.
   В училище мы вернулись заранее и без приключений. А на следующее утро на разводе выяснилось, что не мы одни имели конфликт с милицией. Стоя на трибуне, генерал сообщил, что были зарегистрированы четыре драки милиции с 'минусами', то есть с первокурсниками.
   - Мы получили письмо из милиции...
   - Пишут, значит? - громко хмыкнул Батя, вызвав смех.
   - МВД сейчас подчиняется министерству внутренних дел, а не министерству обороны, но и мы им не подчиняемся, - шутит Рома.
  - Товарищи курсанты, если встретите на улице полковника или подполковника милиции, - инструктирует курсантов начальник училища, - можете отдать им честь, пусть им будет приятно! И все!
   Все курсанты дружно посмеялись его шутке.
   - А если 'черная сотня' снова будет приставать? - выкрикнул кто-то из строя нашего батальона, вызвав всеобщее оживление.
   - Мне показалось, что вы уже знаете, как поступать в такой ситуации, а? - лукаво улыбнулся генерал, вызвав новый приступ смеха. - Начальник УВД пообещал мне, что без надобности их патрули военных трогать больше не станут. Да и не их это компетенция, для нас есть военная комендатура гарнизона и военные патрули. Вы только постарайтесь не давать повода милиции, хотя, впрочем, им и повода не надо, - вздохнул он.
   Мы вчера и так получили эстетическое наслаждение от встречи с ментами, и сейчас вот с искренним восторгом слушаем нашего генерала. Было очевидно, что наш генерал всецело на нашей стороне и в обиду нас не даст.
  
  Герои сказки
   С караула по охране Боевого Знамени училища мы сменились последние со всей роты. Пока мы сдали оружие и переоделись с парадной формы для строя в повседневную, рота уже вернулась с ужина. Мы ужинали отдельно, а когда вернулись в расположение, то я обратил внимание на то, что Миша Кальницкий оживленно рассказывает о чем-то. При этом он размахивает руками.
   - И мне расскажите, что тут стряслось?
   - Второкурсники не хотели нам наряд по посудомойке сдавать, когда мы вчера заступали. Немытой посуды - гора, и до ужина рукой подать! И полы не мыты, а они пытались нас нахрапом взять, мол, 'минуса', а ну, шуршите!
   - И как разошлись?
   - Как обычно: встали стенка на стенку, и мы им выдали по первое число! Ты бы видел: и посудомоечная машина, и стены, и полы - все в их крови было! Так что они быстро вымыли все, как положено! Не на тех напали! Жаль, тебя там не было! - закончил своё повествование Миша.
   - Это точно, я бы там был не лишний, - усмехнулся я.
   - Слушай, - вспомнил Миша. - Ты что, на ужин ходил?
   - Конечно. Знаешь, как есть хотелось?
   - И как, удалось заморить червячка? - лукаво улыбаясь, спросил Миша.
   - Если честно, то я бы еще чего-нибудь перекусил, а что?
   - Мы о тебе заботу решили проявить! Я по себе знаю, в войсках ходил, что на 'Знамени' самый нервный и утомительный караул. Короче говоря, загляни в свою тумбочку, - закончил и самодовольно рассмеялся Миша.
   Я заглянул, и 'забота' мне пришлась по душе и по вкусу: почти целый лагун жареного мяса, свежий хлеб и масло. Чай я сам заварил и позвал:
   - Лео, Зона, Рома, Дима, идите доппаек есть!
   - Ух, ты, - жадно втянул носом запах мяса Лео. - Откуда?
   - Кальницкий принес. Не знаю, как вы, а я уже начинаю, есть, пока слюной не захлебнулся! Угощайтесь. Эй, Зона, без фанатизма! Ты здесь не один!
   Несмотря на обжорство Зоны, порции все равно были большие, не идущие ни в какое сравнение с положенными нам по нормам довольствия. Так что наелись мы вволю. После команды 'Отбой!' рота улеглась и уснула, как никогда быстро. Только дневальные тихонько переговаривались между собой. Засыпая, я услышал, как в спальное помещение вошел старший лейтенант Туманов.
   - А ну ложитесь спать, - сказал он дневальным, - а завтра хоть всю ночь разговаривайте!
   - Да мы в наряде, - рассмеялись дневальные по роте.
   - А, ну тогда другое дело. Отставить разговоры!
   На этой мажорной ноте я хотел уснуть и не слушать, о чем там взводный продолжает разговаривать с нарядом по роте, но не вышло.
   - Товарищи курсанты, - вспомнил вдруг старший лейтенант Туманов, - я забыл сообщить вам, что в следующую пятницу у нас будет встреча с двумя участниками Великой Октябрьской социалистической революции. Один из них даже был в числе штурмовавших Зимний дворец.
   От этой новости голова идет кругом. Надо же, есть еще живые участники тех героических событий! Вася в порыве чувств сказал:
   - Лично для меня участники революции - это герои сказки!
   Многие готовы разделить его мнение. Так что встречи с героями сказки ждали с нетерпением. И вот пришла долгожданная пятница. Однако перед тем, как идти в зимний клуб, наш батальон построили на плацу. Точнее строили нас поротно в две шеренги. Комбат обходит строй, осматривает курсантов, и время от времени показывает пальцем то на одного, то на другого курсанта. Их тут же записывают в какой-то список. Все это мы наблюдали из окна казармы. Наконец, дошла очередь до нашей роты.
   - Вот этот. Как его фамилия? - остановился комбат напротив меня.
   - Курсант Иванов, - доложил ротный, - но, товарищ майор, он командир отделения.
   - Ничего страшного, - улыбнулся комбат, - записывайте.
   Они вместе с ротным прошли весь строй нашей роты до конца, вернулись обратно, но больше так никого и не записали.
   - Товарищ майор, - сам предложил ротный, - посмотрите, какие здоровяки у нас есть.
   И показал рукой на нашего Журавлева и Аношкина из первого взвода. Аношкин, пожалуй, еще здоровей нашего Ромы будет. Он голубоглазый блондин, так что ему уже прочат славу первого бабника в нашей роте.
   - Нет, - категорически ответил комбат, - мне нужны бойцы, а эти двое увальни, сразу видно, медлительные и добряки. Нет, они решительно не подходят. Вот этот, - комбат кивнул в мою сторону, - как его? А, да, Иванов! Как это я мог забыть, ведь на них вся Россия держится! Иванов хорош! У него, сразу видно, характер, воля, напор, агрессивность, настойчивость, злость. В нормальном понимании злость. Вот такие курсанты мне и нужны.
   - Интересно, - прошептал Веня, - где это нужны такие злые и агрессивные курсанты?
   - Может, это отбирают тех, кто лейтенантами попадет в воздушно-десантные войска? - с завистью предположил Вася. - И их уже с первого курса начнут готовить по отдельной программе?
   В блестящем мозгу Васи всегда вскипают какие-то идеи. В основном, бредовые. Так вышло и на этот раз. Проза жизни и на этот раз оказалась намного проще. Это комбат собирает сборную команду батальона по перетягиванию каната! Только и всего. После того, как комбат осмотрел курсантов 34-й роты, батальон, наконец, завели в зимний клуб. Когда мы расселись в кресла, замполит батальона объявил торжественное собрание, посвященное 68-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, открытым. Свои места в президиуме заняли начальник политотдела с заместителем, наш комбат и замполит батальона. После этого пригласили и представили двух участников революции.
   Когда на сцену вышли два сухоньких старичка с орденскими планками, зал взорвался аплодисментами, переходящими в бурные овации. Безо всякой команды батальон поднялся и аплодировал стоя. Один дедушка был гладко выбрит, другой с пышными буденовскими усами. А так они были похожи: оба среднего роста, худощавого сложения, седые и с выцветшими от времени глазами. Безусый держится несколько надменно, зато буденовец оказался простым, веселым и словоохотливым.
   - Какое образование? - усмехнулся в седые буденовские усы дедушка на вопрос замполита батальона. - У меня классическое образование революционера - ЦПШ и ВПШ. ЦПШ это церковно-приходская школа, а ВПШ - высшая партийная школа. А свой путь в революцию я начал с каторги...
   Буденовец ходит с тросточкой, но при этом всячески бодрится и держится молодцом. Лично мне он понравился и запомнился гораздо больше, чем его надменный товарищ. Кстати и рассказы его оказались самыми заурядными. От историй, рассказанных надменным ветераном, лично у меня осталось стойкое ощущение, что они почерпнуты из отечественного кинематографа. Хотя, может, это кино было снято по историям таких вот людей? Поди, теперь, проверь!
   - Такой важный сидит, - громко недоумевает Дима, оглядываясь на ребят нашего взвода, словно ищет поддержки. - Мне кажется, надо быть проще.
   - Мне он тоже не внушает доверия, - шепнул КорС Диме.
   О! Оказывается, не одному мне показались рассказы безусого революционера сомнительными, что ли.
   - Товарищи курсанты! - напутствовал нас на прощанье буденовец. - Учитесь отстаивать то, во что верите!
  
  Половая жизнь
   Суббота. Закрепленная за нашим взводом территория уже убрана, курсанты моют полы в спальном помещении, я сижу на подоконнике у своей кровати и болтаю ногами.
   - Иванов, вы у нас лодырь! Хорошо устроились, прямо обзавидоваться можно, - незлобиво шутит Веня, белозубо улыбаясь на весь кубрик нашего взвода.
   - Нет, - беззаботно отвечаю я, - я у вас сержант. - Мойте, давайте.
   - А вы тут вроде и ни при чем, да? Зачем тогда вы здесь, а не в чипке, например?
   - Потому что за вами глаз да глаз нужен, - объясняю я.
   - Интересно, вы, когда вы школе дежурили по классу, полы мыли?
   - Нет, ни разу, - вызвал я оживление в зале, то есть в кубрике.
   - Как же это вам удавалось? - Веня явно обрадовался возможности покалякать и немного отдохнуть.
   - Я дружил с двумя младшими девочками из одного класса, и они все годы мыли полы за меня.
   - И как это было? - оживился Лео, оторвавшись от мытья.
   - Просто приходил с утра к ним в класс и говорил: 'Я сегодня дежурю'. И все, они приходили после уроков и мыли полы, а я вот так же сидел на подоконнике и болтал ногами!
   - Ну, вы и наглец, - восхищается Лео, и остальные курсанты придерживаются такого же мнения.
   - Неправда ваша, я скромный, робкий и застенчивый.
   Оставив работу, все, кто слышал мои слова, весело смеются.
   - Точно, - громче всех хохочет Валерка Леонтьев. - Иванов-то у нас застенчивый, доверчивый, незлобивый и робкий!
   В кубрик заглянул командир роты, но увидев, что все идет как должно быть, сказал: 'Пообщайтесь, все равно служба идет!'
   - Мои одноклассники любили со мной дежурить, - вспоминаю я. - Я их всегда после уроков домой отпускал, и им не приходилось убирать в классе. Однажды директор заглянул после уроков в наш кабинет и не понял, в какой класс он попал. 'Иванов! Ты что здесь делаешь?' - передразнил я мимику и интонации директора. - 'Дежурю!', - отвечаю я. 'А они что здесь тогда делают?' 'Они мне помогают!' Директор покачал головой, обронил: 'Ну, и ну!', - и ушел восвояси.
   - Портфели им по очереди носил? - серьезно спрашивает Батя.
   - Нет, я вообще девочкам портфели не носил, - продолжаю я охотно живописать, с удовольствием вспоминая дела не слишком давно минувших дней, заново переживая неповторимую прелесть ушедшего детства. И тут же поделился одним из детских воспоминаний. - Они мне носили.
   Сегодня мне уже и самому трудно представить, что это было так недавно и так давно, словно в другой жизни.
   - Врешь! - не выдержал замок. - Не может такого быть!
   - Ей богу, правда! И еще я не вырезал их имена перочинным ножиком на скамейках, партах и деревьях.
   - Неужели они сами вырезали? - округлил глаза Вася.
   - Нет, не вырезали. Чего не было, того не было, - смеюсь я.
   - И чем ты их только берешь? - вдруг, не сговариваясь, в один голос спросили замок и Лео. - Это самая большая загадка природы!
   - И как далеко зашла ваша... дружба?
   - Да по-детски все: я их по попкам регулярно шлепал, на танцы на школьных вечерах приглашал, ландыши дарил. Один раз приписал им, что они металлолома больше сдали - я тогда его принимал. Ну, а они убирали за меня класс, вот, собственно, и все. Они были благодарны мне, а я им. Сейчас наши отношения мне самому кажутся смешными.
   - Просто чудеса дипломатии! Мало того, что наглец, так ко всему еще и фальсификатор!
   - Рота! Окончить уборку! Увольняемым в городское увольнение приготовиться к построению!
   - Иванов, - подошел ко мне КорС, преисполненный достоинства, - ну признайся, скажи прямо и честно, что ты все это выдумал.
   Я, выждав время, сказал, - Нет, Сергей, все именно так и было.
   - Только наш Иванов может позволить себе такое! Ты не просто наглец, ты - редкий нахал! Хотя слушать было очень смешно.
   Я нисколько не обращаю внимания на выпады в свою сторону, я к этому привык еще в школе. Для меня очень важно, что думаю о себе я сам. Мнение остальных людей меня отчего-то волнует мало. Особенно мало волнует меня мнение Королева. Я уже давно заметил, что его особенно раздражает, если кто-то в чем-то лучше него самого.
   - Какой уж есть! Кстати я не вижу в этом ничего плохого. И еще я, между прочим, в отличие от вас не снижаю интеллектуальный уровень будущих ваших жен!
   - Это еще как? - обернулся ко мне, заинтересовавшись, КорС.
   - Это же такие как вы в младших классах заигрываете с красивыми девочками тем, что бьете их портфелями по головам, а потом удивляетесь, отчего это красивые девушки такие дуры! Я так никогда не делал. А, ты, кстати, чего не торопишься в увольнение? У тебя ведь, насколько я знаю, свидание?
   - А вдруг успею? И на всю жизнь! Прикинь, да?
   - Э-э, - вмешался в разговор Лис. - Зачем так серьезно?
   - Потому что я давно потерял способность наивно влюбляться, - вздохнул Королев каким-то своим, одному ему известным, нерадостным мыслям.
   - Какой ты старый, оказывается! Ара ты за него не переживай, это он просто пудрит нам мозги. О, мама идет! Встречаем командира радостными улыбками!
   Командир взвода не обратил на нас никакого внимания и важно прошествовал по каким-то своим делам. Зато ко мне, радостно улыбаясь, подошли Литин и Рома: 'Вот, Иванов нас и выручит! Есть у нас во взводе богатенький Буратино!'
   - Ошибаетесь. Денег в займы я не беру и не даю. Что, прогусарили уже все?
   - Просто оказались на мели. Случайно, - шутит Лео.
   - А я что тебе говорил? - грустно сказал Рома Литину. - Толик, зачем же так грубо и так сразу?
   - Лучше сразу отказать, чем долго обещать, - шутит Батя.
   Выручить товарищей, которые уже прокутили всю получку, вызвался Веня. Он радостно сообщил, что денег ему прислала Вишня. На недоуменный вопрос Литина, какая такая вишня, Веня так же радостно поведал, что пьяная, но в шоколаде!
   - Рома, - зовет Журавлева Миша. - Запомни, настоящий друг не тот, кто с вечера наливает, а тот, кто с утра опохмеляет!
   - Товарищи гусары, - насмехается Лео. - Вам пора! Кстати, отгадайте загадку: зеленое, лысое и скачет? Не знаете? Курсант первого курса СВВПСУ на дискотеке!
   Повторюсь немного, вот и закончился парково-хозяйственный день, закончилось мытье полов в казарме, которое с легкой руки замкомвзвода второго взвода Назара Новоженца называют операцией 'Балатон'. Мы с Леонтьевым вышли за КПП-1, а там прогуливаются десятки девушек. То ли своих курсантов ждут, то ли вышли на 'ловлю' новых кавалеров.
   - Раз, два, три, четыре, пять, вышли мальчики гулять! - звонко прозвучал девичий голос из стайки из пяти или шести девушек.
   Мы с Лео никакого внимания на этот призывный клич не обращаем. Мы идем в блинную. Вдруг Валера стал оглядываться. Я тоже оглянулся и увидел идущую по тротуару беременную женщину лет тридцати пяти: невысокую, темноволосую, с зелеными глазами. По виду рожать ей примерно через месяц. Живот у нее огромный, и идет она, как уточка, смешно переваливаясь с ноги на ногу. Больше ничего примечательного я не увидел, и поэтому спросил у Валеры, чего он там такого интересного увидел? Валерка ответил, что беременную женщину.
   - И что? - не понял я и пошутил. - Она беременна от тебя, что ли?
   - Нет, - вздохнул он каким-то своим мыслям, - просто нравится мне смотреть на беременных, а почему и сам объяснить не могу. Ладно, Толик, пойдем. Ты чего?
   Пришла очередь и ему оглянуться: к управлению училища подъехали два рефрижератора. В кабинах сидели мужчины кавказской наружности.
   - Ты чего? - снова спросил Леонтьев.
   - Показалось, - беззаботно махнул я рукой, - пошли дальше.
   - Показалось, что один из тех мужчин - папа того Мирзояна, который с нами был на абитуре?
   - Значит, не показалось. Куда мы сейчас?
   - В видеосалон на Пушкаре, там показывают новый фильм 'Американский ниндзя'. Артем уже посмотрел и очень хвалил!
   Вечером, когда мы вернулись из увольнения, оказалось, что у нас во взводе, причем в моем отделении, пополнение. Новым курсантом стал тот самый Мирзоян, который из трех экзаменов два сдал на 'два'.
   - Как же это так? - не смолчал Леонтьев. - Ты получил две двойки на вступительных экзаменах, один экзамен вовсе не сдавал, не был на КМБ, к тому же мы уже месяц отучились, и ты вдруг курсант? Объясни-ка, пожалуйста!
   - Э-э! - честно объяснил Мирзоян, лучезарно улыбаясь, - папа две фуры мандаринов привез, кто откажется? Ты бы отказался?
   - Мандарины обладают свойством обходить законы? - серьезно спросил Вася.
   - В больших количествах - да! - смеется Саркис.
   Вася только беспомощно развел руками. Чему удивляться, ведь он думает, что в жизни все, как в книгах. Посмотреть правде в глаза Вася не торопится. Батя удивленно приподнял бровь, удивляясь тому, что Мирзоян оказался достаточно глупым, чтобы рассказать нам правду о своем поступлении.
   - Твердая валюта, ничего не скажешь. Я почти пожалел, что я не армянин, - пошутил Дима, хотя глаза его остались холодными.
   - А как же военная присяга? - поинтересовался я у своего нового подчиненного.
   - Вот, - протянул Мирзоян мне свой военный билет, - я ее сегодня принял в кабинете начальника учебной части.
   Так нашего полку совершенно неожиданно прибыло. Непонятно только одно: если папа Саркиса привез две фуры мандаринов, отчего же для новых товарищей по взводу его сына не нашлось даже полкило этих самых мандаринов?
  
  Закон службы
   Сегодня с сержантским составом батальона, то есть с командирами отделений и заместителями командиров взводов, занятия проводит комбат. Старшин рот не привлекли, по-видимому, их считают уже достаточно грамотными, ведь они все уже служили срочную службу. Старшина нашей роты отслужил полностью и поступил в училище уже с гражданки. Командиры рот построили нас на строевом плацу, и комбат увлеченно просвещает нас.
   - Наше сегодняшнее занятие призвано помочь вам, ближайшим помощникам офицеров, лучше ознакомиться с законами воинской службы, хорошо изучить свои обязанности, права и льготы. Разумеется, вы должны будете передать полученные знания вашим подчиненным - курсантам, - начал комбат свое выступление. - Вооруженные силы СССР, созданные Коммунистической партией во главе с Владимиром Ильичом Лениным, прошли славный героический путь, отстояв в жестокой борьбе с врагами завоевания Великой Октябрьской социалистической революции, свободу и независимость Советской Родины. Они надежно оберегают созидательный труд советского народа - строителя коммунизма.
   - Толик, - шепчет Рома Журавлев, - а ты знаешь, что наш комбат тоже выпускник нашего училища?
   - Почему тоже, - шучу я, - мы ведь с тобой еще не выпускники!
   Ротный нам уже об этом говорил, так что я знаю. Поэтому удивляться тому, что комбат так лихо проводит политинформацию, не приходится. Единственное, что удивляет, так это то, почему это мероприятие названо занятием с сержантами.
   - Неиссякаемым источником силы и непобедимости Вооруженных Сил СССР являются руководство Коммунистической партии, неразрывное единство с народом, преимущество социалистического общественного строя, советский патриотизм и социалистический интернационализм. Советская армия и военно-морской флот окружены безграничной любовью и заботой советских людей. Советское государство исходит из того, что пока сохраняется империализм, будет оставаться опасность агрессивных войн.
   Я подумал, что теперь-то самое время вспомнить положения Конституции, касающиеся защиты социалистического Отечества и перейти к заветам Ленина советским воинам, как комбат неожиданно перешел к делу.
   - Глубокие социально-экономические преобразования, происшедшие в жизни нашего общества, возросший уровень политического развития, общеобразовательной и технической подготовки советской молодежи, коренные изменения в оснащении войск новейшей боевой техникой и современным оружием предъявляют к воинской службе новые, повышенные требования.
   - Знал бы ты, как я его боюсь, - признался Рома. - У меня прямо нервные мурашки ползут вверх по позвоночнику.
   Я прыснул от этих слов, и комбат посмотрел на нас. В глазах его пылал такой огонь, что Рома похолодел. А из-за угла нашей казармы вышел собственной персоной наш начальник училища и направился к нам.
   - Курсант, как вас там? Журавлев? - громко спрашивает комбат. - Вы чего это весь в веснушках? Беременный, что ли? Между прочим, то чем мы сейчас занимаемся - это не какое-то там безобразие, а целенаправленная работа! Обращаю ваше внимание на то, что, как вы знаете, в нашей стране сейчас идет перестройка, и требования к военной службе жестко ужесточаются! Так что лучше вам не говорить ничего, чем говорить этот самый! Смотрите, товарищ Журавлев, чтоб это было в последний раз! Это понятно? Тогда пошли дальше.
   Комбату смешно от своих слов, но уже через минуту ему стало не до смеха.
   - Батальон смирно! - во все горло выкрикнул я, так как из-за спины комбата к нам подошел начальник училища. Первой мыслью комбата было желание наорать на меня, но он оглянулся и увидел генерала.
   - Товарищ генерал-майор, - начал он, но генерал не стал слушать его доклад.
   - Товарищ майор, а что это у вас здесь происходит? Слова вы тут какие-то непонятные говорите?
   - Провожу занятия с сержантским составом батальона! С ними, товарищ генерал-майор, надо конкретно разговаривать: кто ты будешь и в чем окажешься, если этого не сделаешь.
   - Ну-ну, - хмыкнул генерал и пошел дальше своей дорогой. - После окончания занятий с сержантским составом батальона - сразу ко мне в кабинет, чтобы я перед курсантами не спрашивал вас разные глупости, - на ходу бросил он.
   - Есть! - бодро ответил комбат, а сам поскучнел настолько, что занятия вместо него дальше проводил, кстати, подвернувшийся под руку, старший лейтенант Туманов.
   Вернулся комбат от генерала обогащенный опытом и злой.
   - Иванов, - удивленно сказал ротный, - тебя комбат зачем-то к себе вызывает. Что ты там уже успел натворить? Впрочем, пойдем вместе, на месте и разберемся. Только ты там за словом в карман не лезь. Я хотел сказать, молчи. Понял?
   Когда мы с ротным вошли в кабинет комбата, тот пристально посмотрел на меня, а потом сказал, нарушив неприятную тишину:
   - Сынок, ты молодец. Ты правильно сделал, что подал команду 'Смирно!' при появлении начальника училища. Скажи, а почему ты ее не сразу подал?
   - Ждал, что команду подаст кто-нибудь из заместителей командиров взводов.
   - Хорошо. Только не нужно надеяться на других. Может, они в другую сторону смотрят или решиться не могут. Так что в следующий раз ты не стесняйся, не жди, а заблаговременно подавай команду при появлении старших начальников.
   - Есть! - спокойно и уверенно ответил я.
   Ротный вышел из кабинета комбата довольный тем, что я не посрамил своей роты. В ротном расположении ко мне бросился Журавлев.
   - Ну, что? Влетело?
   - Напротив - комбат меня даже похвалил.
   Было видно, что Рома почувствовал укол обиды, хотя не понимаю за что. Кто ему мешал первому подать команду?
   - Да, - растягивая слова, сказал Рома, - в смелости тебе не откажешь.
   - Да какая тут смелость? - поразился я. - Устав почитай.
   - Не скажи. У многих при виде нашего генерала язык к горлу прилипает. И не только у курсантов. Я вот тоже собирался команду подать, но так и не решился.
   - Выскочка, - негромко говорит Королев из третьего отделения. - Только то и делает, что с завидным постоянством плюсики в глазах начальства зарабатывает.
   Остро запахло скандалом, и мне захотелось в отместку наговорить Королеву разных дерзостей и грубостей, но я сдержался и демонстративно повернулся к нему спиной, показывая, что его слова меня не задели, и что, ни он сам, ни его нападки не заслуживают никакого внимания. Уверен, что он все понял правильно.
   - Что, КорС, - заметил Миша, - не удалось спровоцировать Иванова на скандал? А ты сам себе по морде дай! А, что? Все лучше, чем получить от Иванова!
   - Другими словами, в этом случае, тебе это не так дорого обойдется, - поддержал Мишу Лис.
   - Молодец, Толик, - негромко сказал мне Миша, - ты без слов и даже без кулаков утер нос этому зазнайке. Ты правильно поступил, учись держать себя в руках, пригодится, ведь лишние эмоции ослабляют волю. А Королева своим безразличием ты только еще больше разозлил. В целом он не плохой человек, и все-таки плохой. Найти ему какую-нибудь работу, что ли, чтобы он выплеснул свое неконструктивное зло? Трудотерапия еще никому не помешала.
   - Значит, - улыбнулся я, - и КорСу она пойдет на пользу.
   - Вот именно, - кивнул Миша и увел куда-то Королева.
   Какую именно работу Миша нашел Королеву, я не интересовался, но последний исчез из роты, и появился только к ужину. После возвращения он был совсем не разговорчив и в мою сторону больше не смотрел. Но никто из курсантов сострадания к нему так и не проявил.
  
  Комсомольское собрание
   'Я шел нередко наугад,
   Ломая жизненный уклад,
   И кто-то промахам был рад,
   И что же?'
  Л. Фадеев
   Сегодня ни с того, ни с сего, объявили ротное комсомольское собрание. Обычно о таких мероприятиях нам известно заранее, даже объявление вывешивается в кубрике с повесткой дня.
   - Чтобы это такое могло быть? - задумчиво спросил КорС.
   - Думаю, что будем принимать новые соцобязательства, - высказал предположение Лео. - Прибежала какая-нибудь новая бумажка. Я хотел сказать приказ, вот и отрабатываем.
   - Брось, мы уже приняли и без того непомерно высокие обязательства! - громко говорит замок.
   - А я думаю, что Леонтьев прав, - неожиданно поддержал его мысль Батя, - на носу ХХVII съезд КПСС, так что, идя на встречу съезду, все может быть. Так сказать, перепринятие повышенных обязательств в социалистическом соревновании.
   - Зачем Родине наши и без того высокие обязательства? - недоумевает Королев. - Ладно бы еще, если бы это исходило от нас.
   - Как говорится, не спрашивай, что ты можешь сделать для своей Родины, - шутит Рома, - тебе и так об этом напомнят!
   - Ладно вам, - миролюбиво говорит Третьяк, - это, то малое, что мы можем сделать для Родины. Тем более что пока речь идет только о принятии обязательств, а не об их выполнении!
   Тут к нам подошел командир роты и небрежно спросил:
   - Что, зацепились языками и никак расцепиться не можете?
   - Мы слишком давно не виделись, - отшутился я.
   - Иванов, сделай милость, не доводи меня до греха!
   - Тут уж ничего не поделаешь, - шутит Лео, - если уж у человека есть чувство юмора, то его у него уже не отнимешь.
   - Это точно, - хмыкнул ротный, - у нашего Иванова попробуй чего отнять, и особенно его чувство юмора! Марш все на собрание!
   Хотя собрание было ротным, на него пришел сам начальник политотдела училища и его заместитель, что говорит о важности мероприятия для отчета о проделанной работе. В аудиторию собрали всю роту, оставив в роте одного дежурного по роте. Так что теперь в зале негде яблоку упасть. Начальник политотдела лично начал собрание, так сказать, предоставив слово самому себе. Кому приготовиться, начпо не сказал. Что ж, колхоз, как принято считать, дело добровольное.
   - Мы вступили в решающий этап подготовки к XXVII съезду КПСС. Во всех трудовых и воинских колѓлективах идет широкое, поистине всенародное обсуждение проектов важнейших документов, представленных Центральным Комитетом КПСС на утверждение партийным форумом, новой редакции Программы и Устава КПСС, Основных направлений экономического и социального развития СССР на 1986-1990 годы и на период до 2000 года.
   Батя сидит с отсутствующим видом. Примерно так же выглядит и КорС. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что у меня вид такой же равнодушный. Надо спрятаться за спиной Ромы, благо он сел передо мной.
   - В докладе на октябрьском Пленуме ЦК КПСС товарищ Михаил Сергеевич Горбачев специально подчеркнул, что вопрос о преемственности в развитии теории и программных установок партии - это вопрос о ее теоретической принципиальности и последовательности. КПСС не имела бы столь высокого авторитета в мировом коммунистическом движении, такого доверия советского народа, если бы она без должной ответственности относилась к собственным теоретическим выводам и политическим оценкам.
   - О! - обрадовано шепчет Веня. - Бао уснул! Надо срочно командира взвода позвать! Пусть вмешается и наведет порядок!
   Веня завидует Лехе, того с трибуны не видно и он может спать, не испытывая никаких угрызений совести.
   - Как смешно, - насмехается Лео. - Сиди, молча, а то твое 'остроумие' утомляет.
   Начальник политического отдела училища что-то говорит о временных трудностях и отдельных недостатках, которым почему-то нет конца-края. Что ж, всему свое время. В последнее время я об этом стараюсь вообще не думать.
   - Теперь мы лучше и точнее представляем пути совершенствования социализма, достижения наѓми программной цели - коммунизма. В рабоѓте по совершенствованию своей программы партия исходит из ленинских положений о том, что критика отдельных программных пунктов и формулировок вполне законная и необходимая вещь во всякой живой партии.
   А чтоб тебя! Начпо заметил все-таки, что я прячусь за спиной товарища и не очень внимательно слушаю его.
   - Товарищ курсант, - обратился он безо всякого сомнения ко мне. Я даже почувствовал странную вину. Пришлось вскочить и, как положено, представиться.
   - Вот-вот, вы. Товарищ Иванов, вы понимаете, что вы здесь нарушаете всеобщую гармонию? Готовьтесь выступить, а мы вас внимательно послушаем, не перебивая. Именно реалистический подход партии к осуществлению своих планов вселяет в каждого коммуниста, в каждого советского человека уверенность в том, что мы идем верным путем. Что ж, с первым вопросом покончили. Слово предоставляется комсомольцу Иванову.
   - Давай, красномолец, - шепчет довольный КорС, оторвавшись от чтения журнала 'Крокодил', - не подкачай! Не говори, что знаешь, а знай, что говоришь!
   На лице начпо написано, что он собирается откровенно поиздеваться надо мной. Мама Жора испугался до паники, и его взгляд тоже мне ничего хорошего не обещает. Ну, это мы еще поглядим, не ждите сенсаций, товарищ полковник. Начальник политотдела с горячим интересом следит за мной.
   - Успешное решение задачи ускорения соѓциально-экономического развития нашего обѓщества возможно лишь при всемерном повыѓшении роли человеческого фактора, 'Только через хорошо продуманную экономическую стратегию, сильную социальную политику и целенаправленную воспитательную работу, взятые в их неразрывном единстве, - подчеркивалось на октябрьском Пленуме ЦК КПСС, - можно активизировать человеческий фактор, без которого не может быть решена ни одна из выдвинутых задач. Вопрос сегодня стоит именно так'.
   Мое выступление вызвало сильное недоумение у начпо, он откровенно разочарован, хотя должен был бы радоваться, что курсант первого курса так хорошо ориентируется в программных документах родной партии.
   - Достаточно, - холодно оборвал меня начпо и так же холодно похлопал в ладоши. Но все-таки похлопал. - Слово предоставляется заместителю начальника политотдела.... Приготовиться командиру роты коммунисту Асауленко.
   - Ну, Толик был бы не Иванов, если бы опростоволосился! - шутит Лео, обращаясь к Бате. Тот согласно кивает головой, и в подтверждение слов Лео говорит:
   - Если есть талант, его ничем не испортишь! Я и не сомневался, что все будет именно так!
   Мама Жора тоже заметно успокоился и в мою сторону теперь даже и не глядит. Можно сказать, мое выступление прошло с большим успехом, и взводный не может этого не понимать.
   - Основные задачи идейно-воспитательной раѓботы, - начал зам начпо, - являются программой конкретной деятельности для нас - политработников армии и флота, важнейшего отряда идеологического фронта. Формирование научного мировоззрения, трудовое воспитание, утверждение коммуниѓстической морали, патриотическое и интернациональное воспитание, атеистическое воспиѓтание, борьба с проявлениями чуждой идеоѓлогии и морали, со всеми негативными явлениѓями, связанными как с пережитками прошѓлого в сознании и поведении людей, так и с недостатками практической работы в различѓных областях общественной жизни, с запаздыванием в решении практических проблем, борьба с буржуазной идеологией - таков широкий круг воспитательных проблем, которые нам необходимо решать. Мы активно выступаем за ...
   - И идем на ... - негромко говорит Батя, пряча глаза.
   Ротный говорил легко и непринужденно, просто и понятно.
   - Партия последовательно проводит линию на воспитание и подготовку сознательных, высокообразованных людей, способных как к физическому, так и умственному труду, к активной деятельности в народном хозяйѓстве, в различных областях общественной и гоѓсударственной жизни, в сфере науки и кульѓтуры. Партия будет неустанно заботиться о кадрах офицеров-политработников, об укреплении и раз-витии материальной базы Вооруженных Сил СССР. Предсъездовские партийные документы лаконичны и емки. Но в их лаконичности, емкости и, можно сказать, строгой сдержанности заключен огромный заряд энергии, дающий мощный импульс нашей работе на новом этапе развития советского общества, общества, которое уверенно смотрит в будуѓщее. Партия коммунистов Советского Союза вновь утверждает перед всем человечеством: наше будущее - будущее мира и созидания.
   В каждом слове чувствуется, что наш командир роты сам из политработников, он ведь тоже выпускник нашего училища.
   - Кто хочет еще выступить? - грозно спросил начальник политотдела. - Лес рук. Срубленных под корень. Самому мне назвать выступающих?
   - Регламент! - измененным голосом выкрикнул Батя, вызвав смех в зале.
   - Но, но, - попытался оборвать веселье начпо, - извольте без солдафонского юмора, товарищи курсанты, ведь вы все будущие офицеры.
   Итоги комсомольского собрания подвел лично начальник политотдела.
   - Пользуясь этой высокой трибуной, хочется сказать, что широкое, открытое обсуждение наших проблем в свете задач, поставленных перед партийным съездом, а затем и работы XXVII съезд КПСС послужит новому подъему творческой мысли, творческих действий каждого из нас. Достойным творческим трудом и новыми дерзаниями встретим XXVII съезд родной партии!
   У самой входной двери начпо негромко сказал своему заместителю:
   - Теперь о выполнении всех тех недостатков, которые у нас тут произошли. Прошу разобраться с организацией ротного комсомольского собрания: кто это разрешил курсантам задавать вопросы?
   После того, как высокие гости ушли, командир роты стал подводить итоги за прошедшую неделю.
   - Как я погляжу, активность у вас отсутствует, - начал он.
   - Вы о комсомольском собрании? - уточнил секретарь комсомольской организации роты прапорщик Фиофилатов, который учится, как и мы, на офицера.
   - Нет, это я о вашем отношении к учебе.
   С точки зрения ротного, относимся мы к учебе крайне странно. А может так оно и есть? Кому же нам еще верить, если не ему?
  
  Бокс
   Сегодня вместо плановой лекции по партийно-политической работе у нас лекция по проекту новой программы КПСС. Полковник Тетка с воодушевлением начал свою лекцию.
   - Еще в XIX веке Энгельс писал, что парѓтийная программа представляет собой 'открыто водруженное знамя, и внешний мир судит о партии по этому знамени'. Проект новой редакции Программы - главного теореѓтического и политического документа КПСС - богатейший арсенал марксистско-ленинских идей, итог научного обобщения исторического опыта всех поколений коммунистов, советских людей. Поступательное движение нашего наѓрода к коммунизму будет умножать притягательную силу идей преобразования обѓщества на началах гуманизма и социальной справедливости.
   Тетка это вам не просто так, поэтому все молча, конспектируют лекцию. Здорово он излагает материал, сразу видно, что он его хорошо изучил и хорошо понимает.
   - Хорошая тема, - шепчет Вася, - к тому же пригодится для подготовки к вступлению в партию!
   Надо же, Вася уже собирается в партию, а я об этом еще и не задумывался! В партию здесь вступают на третьем-четвертом курсе.
   - Помолчи, - шепчет ему Ежевский и делает страшные глаза, - а то будет нам всем сейчас: 'Здравствуйте, я ваша Тетя!'
   - Между Программой и Уставом партии - прямая, нерасторжимая связь, - продолжает Тетка. Похоже, он не заметил, что Ежевский с Васей перебросились парой слов, иначе он бы их уже поднял и посрамил. - Если Програмѓма - это, как отмечал Владимир Ильич Ленин, 'короткое, ясное и точное заявление всего, чего партия добивается и за что она борется', то Устав - 'общее решение отѓносительно форм и норм партийной организации', 'сообща принятые правила органиѓзации'. Преемственность и новаторство отличали и первую и вторую Программы партии - Программы, подхватившие и развившие идеи 'Коммунистического манифеста', наметившую конкретные цели и пути борьбы рабочего класса, поведшей его к победоносной социалистической революции, и Программу первой в мире Коммунистической партии, взявшей на себя всю полноту ответственности за судьбы народов огромной многонациональной страны, сумевшей в тяжелейших испытаниях отстоять ее целостность и независимость, построить социалистическое общество.
   Лекция прошла в гробовой тишине и оттого тянулась долго.
   - Третья Программа КПСС, принятая четверть века назад, опиралась на великие завоевание социализма и в целом, в основных своих теоретических и политических установках, доказала свою жизненность. Следуя генеральным предначертаниям третьей Программы, советский народ под руководством коммунистической партии развернули огромную работу на всех направлениях коммунистического строительства. Страна вступила в этап развитого социализма. Третья Программа КПСС, новая редакция ко-торой вынесена ныне на всенародное обсуждение, 'является, - как отметил октябрьский Пленум ЦК КПСС, - цельным выражением наѓций концепции мира на земле, социального прогресса и национального освобождения народов'.
   Когда лекция окончилась, Батя даже вздохнул с облегчением.
   - Эх, хорошо! - потягиваясь, сказал я.
   - Чего хорошего-то? - в один голос удивились Батя и КорС.
   - То, что такой вот Тетка у нас один!
   - Очень хорошо! - сразу согласились и улыбнулись ребята.
   Взводный Туманов, который зашел в аудиторию, чтобы отвести роту в казарму, а потом на обед, заметил и по достоинству оценил мое прекрасное настроение.
   - Запомните, товарищи курсанты, - назидательным тоном сказал он, - наилучшее доказательство мудрости - это неизменно хорошее настроение. Запомните это намертво! Кто у нас сегодня больше всех мудр?
   А после обеда меня вызвал к себе ротный. Тренер по боксу не забыл обо мне и убедил нашего ротного разрешить мне попробовать свои силы в боксе. Оказывается, наш ротный не любит, когда сержанты припадают где-то на шару или каким-либо другим способом отвлекаются от руководства своими подчиненными. Ради Баринова ротный сделал исключение, видно, уважает его. Мне приятно, что тренер слов на ветер не бросает.
   В спортзале меня ждал неприятный сюрприз: мое появление было воспринято неодобрительно. Не любят старшекурсники минусов, и все тут! Не скрою, мне было в первую минуту неприятно. Как оказалось, в моей весовой категории (до 91 килограмма) в училище сейчас вообще никого больше нет. Я как-то не задумывался над тем, что, оказывается, я тяжеловес! А следующая категория уже супертяжелый вес. Боксеры, которые выступали в моей категории, были все выпускниками и окончили училище. Зато супертяжи - ребята все старше меня на два-три года и несравнимо опытнее.
   - Ну-с, - довольно потирает руки Юрий Мирославович, - поглядим, на что ты способен! Галибин, Инсаров, Шкодин! Ну-ка, испытайте новичка! Побоксируйте с ним каждый по одной минуте.
   - Почему не по целому раунду?
   - Для первого раза хватит. Галибин будет первым!
   Галибин, добродушно улыбаясь, следит за тем, как я переодеваюсь в спортивную форму. Он выше меня сантиметров на четыре-пять, на вид тяжелее килограмма на три-четыре. У него широкое доброе лицо, синие глаза и светлые волосы. Почему-то подумалось, что он непременно должен пользоваться большой популярностью у женщин. Инсаров на вид тяжелее меня килограмм на 20, а Шкодин вообще килограммов на 40! Старательно размявшись, я вышел в ринг.
   - Ну, готовы? - спросил тренер с нетерпением. - Бокс!
   И мы пошли на сближение. Галибин приближался не спеша, опустив руки, все так же легкомысленно улыбаясь. Я тоже не стал защищаться, и шел на него с опущенными руками. Галибин словно чего-то ждал, а я больше ждать не стал. Правой рукой я нанес удар в подбородок, а левой между глаз. Оба удара прошли, из носа моего противника пошла кровь, и я на секунду замешкался. Однако этой паузы оказалось достаточно для того, чтобы он пришел в себя. Замелькали его кулаки, сметая мои блоки. Вот это силища! Он стал делать мелкие шажки, заходя мне за правое плечо. Я стал поворачиваться, чтобы можно было бить правой рукой. Сам не понимаю, как, но я уперся спиной в канаты. И не просто в канаты, а в самый угол ринга! По-видимому, Галибин меня сюда загнал специально и очень умело, закручивая меня вправо. Вот он бросился на меня, словно таран. Я еле успеваю уворачиваться от его кулаков, а самому пока нанести даже один удар не представляется возможным. Отступать мне уже поздно, да и некуда.
   - Брэк! - донесся до сознания голос Баринова. Этот голос звучал где-то далеко.
   Галибин с видимой неохотой отошел от меня, а тренер набросился на меня.
   - Иванов, скажи, что ты хотел сделать?
   - В каком смысле? - не нашелся я, что ответить.
   - Это я тебя спрашиваю, что ты хотел? На что рассчитывал? Пошел вперед без защиты, без ударов. Повезло, нанес два удара и попал. Потом остановился и превратил себя в мишень! - распекает меня тренер. Впрочем, долго мусолить эту тему он не стал. - Инсаров, Шкодин, отставить! Рано еще Иванову работать с вами в ринге. Рано. Будем заниматься постепенно. Будем, Иванов?
   Я согласно кивнул, заверив, что конечно, будем. Мне и в голову не приходило, что мне еще столькому нужно научиться. Сегодняшний поединок подействовал на меня отрезвляюще.
   - Вот и славно, - с облегчением вздохнул тренер. Можно предположить, что какие-то способности он во мне все еще видит.
  
  Моя кепка
   Мы с Леонтьевым в бытовке, перед построением на самоподготовку, гладили свою повседневную форму - х/б. Когда мы остались одни, Валерка спросил:
   - Слушай, а у тебя в Симферополе уже есть подружка?
   - Нет, и в ближайших окрестностях тоже, - притворно равнодушно зевнул я. На самом деле вопрос этот для любого курсанта весьма болезненный.
   - Почему? У многих уже есть. К тому же я уверен, что в тебе просматривается активная аморальная направленность!
   - Разве ты не видишь, что я в увольнениях бываю один раз в месяц? Представь, что у меня есть девушка, и мы с ней встречаемся не чаще одного раза в месяц! Так что я и сам страдать не хочу, и девушку мучить тоже незачем. Может, уже во втором семестре, надеюсь, что я стану бывать в увольнениях чаще, вот тогда другое дело!
   - Понятно, - несколько рассеянно ответил Валера.
   - А у тебя самого уже есть подружка?
   - Пока тоже нет, правда, в силу иных причин.
   В бытовку заглянул Кальницкий, и, глянув на меня, вошел.
   - Извиняюсь за вторжение и вмешательство, - пошутил он, и как будто небрежно спросил: - Иванов, помнишь, ты на абитуре ходил в кепке, какие носят никарагуанские 'контрас?'
   Я удивленно оглянулся: с каких это пор Миша стал извиняться перед нами? Он, как и все наши вояки, самоуверен до грубости.
   - Я ходил? В кепке 'контрас'? Нет, что-то не помню.
   - Ха-ха, я оценил твою шутку, - без тени улыбки сказал Миша, - скажи, откуда она у тебя?
   - Один знакомый 'контрас' подарил, когда в отпуск приезжал.
   Леонтьев громко рассмеялся, а Кальницкий почему-то даже не обиделся, хотя уже успел зарекомендовать себя резким, скорым на расправу парнем. С ним нужно всегда держать ухо востро.
   - Толик, не выделывайся, а? - по-людски попросил Миша.
   - Знакомый мне ее пошил по моей просьбе.
   - Не может быть! Я готов был до твоих слов поспорить, что это настоящая кепка! Кто тебе ее пошил?
   Я не сдержался и улыбнулся, а Валера прыснул от смеха.
   - Миш, мой знакомый - гайсинчанин, вряд ли ты его знаешь. Мы его называем Чаля, он может пошить все, что угодно. Это именно о таких, как он, говорят 'золотые руки'.
   - Чаля? Странное прозвище, - озадаченно проворчал Миша.
   - Ничего странного, у него фамилия Чаленко.
   - Продай мне эту кепи, - безо всякого перехода попросил Кальницкий, и сам назвал цену, - даю четвертной! Хочешь больше - называй свою цену, торговаться не стану.
   - Цена меня вполне устраивает, только подождать придется. Она дома, и мне нужно позвонить или написать родителям, чтобы ее выслали в посылке.
   Миша достал военный билет, вынул из него купюру в двадцать пять рублей и протянул ее мне.
   - Держи сразу, чтобы мне никто дорогу не перешел. И помни: уговор дороже денег!
   - Лады, - взял я деньги, - кепка твоя, обещаю.
   Миша улыбнулся и, удовлетворенный, вышел из бытовки. Кепка мне обошлась всего в червонец: Чаля мне ее, по дружбе, пошил, да и носил я ее уже три месяца, так что цена Кальницкого меня вполне устраивает.
   - Ну что, Валера, - улыбнулся я, обмахиваясь банкнотой, как веером, - заканчивай, и пошли, вкусим от щедрот Мишиных, пока еще есть время до самоподготовки.
   - Мне еще 'Боевой листок' выпускать. Не знаю, что и делать!
   - Успеется, пойдем, я угощаю! Ну, не отбрыкивайся!
   Безо всяких сомнений могу утверждать, что жизнь полна приятных неожиданностей! В чипке Лео заказал кроме сладостей котлету и два куска хлеба. Он размазал котлету по куску хлеба, а вторым накрыл этот 'бутерброд'. Несколько старшекурсников с улыбками наблюдали за этой картиной.
   - Эти 'минуса' вечно голодные, - хмыкнул один из них.
   - Сазон, вспомни, - урезонил его другой, - разве мы не такими же самыми были на первом курсе?
   После посещения чипка наше братство с Лео окрепло еще больше. Замок на самоподготовку пришел последним, потому что всех замкомвзводов зачем-то вызывал к себе ротный. Причина выяснилась сразу: Степанов выложил на стол стопку конвертов и сообщил.
   - Выдали на взвод сто конвертов, как делить будем?
   Все засуетились, а Королев, опередив всех, сказал, что тут, собственно, и думать нечего: половину на взвод, из расчета по два конверта на брата, а другую половину Иванову.
   - Это еще почему? - обернувшись к КорСу, спросил Веня.
   - Потому, что он единственный из всех, ежедневно по шесть писем получает, - без тени улыбки объяснил Сергей. - Надо полагать, ему же нужно всем отвечать?
   - Неоспоримо, - поддержал замок, чего я, признаться, от него никак не ожидал. - Никто этого и не отрицает!
   Курсанты посмеялись, но с доводами Королева согласились, и замок преподнес мне пятьдесят конвертов. Я ломаться не стал и конверты взял. Тем более что если ко мне обратятся, то я поделюсь ими в любую минуту. После такого подарка просто грех было не заняться написанием писем! Я глянул на Королева, который как раз слюнявил конверт, чтобы его заклеить, и увидел на конверте марку.
   - КорС, - удивился я, разглядывая его конверт, - ты чего, письмо в конверте с маркой отправляешь?
   - Ага, я его в городе в почтовый ящик опущу. Обратный адрес - 'проездом'.
   - А наша почта тебе, чем не угодила?
   - Цензурой. Независимо от того, что вы об этом думаете, - сказал Королев, обращаясь сразу ко всем, - наши письма читают, а в результате не все письма доходят по адресу.
   - Покажи рисунок, - заинтересовался Боря Ищук из первого отделения: высокий, худощавый, рыжеватый, вихрастый парнишка с круглыми, как пуговицы зелеными глазами.
   КорС протянул запечатанное письмо, и через мгновение Боря воскликнул, привлекая всеобщее внимание.
   - Ха! Нет, вы только послушайте! На конверте написано: 'Поездка на машине по СССР - прекрасный отдых!' Замечательное, надо честно признать, чувство юмора у этого художника!
   - Москвич просто, - объяснил Леонтьев, - из тех, что дальше Садового кольца не бывали, и о нашем бездорожье имеют весьма смутное представление. А может, и вообще о нем не догадываются!
   - Почему же сразу обязательно москвич? - вскипел благородным негодованием Веня.
   - Ой, ну ты-то помолчи уже, москвич! - рассмеялся Миша, вызвав улыбки и у других. - Лимита!
   - Я не лимитчик! - вскочил Веня с видом, словно намеревался подраться, хотя всем было ясно, что это пустая бравада. Миша даже не счел нужным как-то реагировать на Венин демарш.
   - Предположим, что ты на самом деле не лимитчик, предположим, - вступил в разговор замок, - тогда, прежде всего, поведай нам: а в какой детский сад ты ходил в Москве? А в первый класс, в какую школу пошел? А во второй класс? В восьмой? - насмехается замок, и Веня умолкает, так как крыть ему нечем.
   Не обращая внимания на эту перебранку, Валера поворачивается ко мне и негромко спрашивает:
   - Толик, у тебя случайно чайной ложечки не найдется?
   - Нет, а тебе для чего? Чай собрался попить?
   - Нет, не чай. Здесь же в чипке сметану продают! Взял баночку сметаны, ватрушку на сампо - и можно жить! Но без ложечки плохо, не линейкой, же есть?
   - Нужно будет в увале купить, - согласился я, а вслед за мной и весь взвод, который слушал нашу беседу.
   Дверь открылась, это пожаловал командир роты.
   - Сержантский состав, бегом на плац, - говорит он, - там начальник училища будет проводить с вами занятие.
   И мы бегом отправились на строевой плац и успели как раз до прихода начальника училища. Мы стоим и слушаем, на плацу раздается страшный бас начальника училища. Кроме генерала, на плацу находятся командиры рот и сержантский состав первого курса. Многие из нас, хотя и являются командирами отделений, замкомвзводами и старшинами рот, сержантских званий пока не имеют. Но генерал уже учит нас быть сержантами. Манера говорить у него величественная, можно сказать царственная.
   - Запомните: своих сержантов курсанты должны бояться больше, чем генерала!
   Сегодня утром я уже видел, что значит быть сержантом. Отделение второкурсников убирало территорию, и к ним подошел начальник училища. Сержант, бросив веник, доложил генералу.
   - Товарищ генерал-майор! Второе отделение четвертой роты занимается уборкой закрепленной территории! Командир отделения младший сержант Шиков!
   - Курсант Шиков, - грозно изрек генерал, и сорвал лычки с погон сержанта, - доложите командиру роты: вы больше не сержант и не командир отделения.
   Вот и сейчас генерал разъясняет нам, новоиспеченным будущим сержантам:
   - Сержант может лично что-то делать руками: подметать, мыть, красить и так далее, только в том случае, если стоит действительно важная задача, а подчиненные, хотя и стараются, но к установленному времени не успевают! Во всех остальных случаях я буду считать, что сержант не справляется со своими прямыми обязанностями, а следовательно, он уже не сержант. Запомнили?
   Все кивнули и хором ответили.
   - Так точно!
   - Вот, - уже спокойнее и доброжелательнее говорит генерал, - обращаю на это ваше внимание еще раз. Два раза повторять не стану, не привык. Разжалую кого, так второй раз сержантское звание уже не присвою, это исключено, так и запомните. Хочу, чтобы такое отношение к работе стало и вашим убеждением. Ваша работа - управлять, командовать, организовывать, проверять и требовать. И конечно, учить и воспитывать, используя данные вам меры взыскания и поощрения. Увижу кого из вас с веником - вы мне не докажете, что это случайность. Да я и слушать вас не стану, причем со спокойной совестью!
  
  Цирк
   Каждый день армия преподносит нам свои причудливые чудеса. Вот еще минуту назад мы планировали свое увольнение, а тут командир взвода мама Жора вошел в аудиторию, где наш взвод занимается самоподготовкой, и сказал:
   - Так, а ну-ка все отложили в стороны свои писульки. Чего ржете? В субботу все идут в цирк.
   Взвод загудел, и по аудитории пополз недовольный ропот. Лео, узнав печальную новость, состроил такую физиономию, что взводный даже недоуменно наморщил лоб.
   - Курсант Леонтьев, чем это вам цирк не нравится? Отдохнете, посмеетесь.
   Лео страшно расстроился, когда узнал, что увольнения отменяются и заявил, что кто в армии служил, тот в цирке уже не смеется. Мама порылся в памяти, но не вспомнил и уточнил:
   - Леонтьев, разве вы служили срочную службу? Когда же это вы успели в армии послужить, если вы к нам с 'гражданки' поступили?
   - Здесь и успел, - браво доложил Валерка.
   - Это за один неполный семестр? Ха-ха! Остальные товарищи курсанты, каждый из вас должен сделать из услышанного какие-то выводы для себя. Кстати, товарищ Леонтьев, а вы что, и курить уже стали?
   - Нет, - растерялся Лео, - а при чем здесь курить?
   - Ну, как же, - охотно объясняет взводный, - многие мужчины говорят, что начали курить во время службы. А вы, если верить вам на слово, уже столько прослужили, так что не мудрено и начать курить! Посмеялись? Очень хорошо! А в цирк всем идти все равно придется.
   Королев от услышанной новости тоже не в восторге, весь его облик наполнен трагизмом. Он поднял руку и спросил разрешения задать вопрос.
   - Товарищ старший лейтенант, а за что это нам?
   - Что это вам? - не понял взводный. Сегодня он настроен менее враждебно, чем обычно, и с ним можно поговорить.
   - Наказание - вместо увольнения в цирк идти?
   - А это что - уже наказанием считается? И как давно?
   - Например, Николай I так сильно не любил композитора Глинку, что приказал гауптвахту для офицеров заменить на посещение ими оперы 'Руслан и Людмила', а мы-то в чем провинились?
   - Родина сказала: 'Надо!', - смутился, но постарался не показать вида взводный, беря трудные уроки у жизни. Точнее в общении с профессорским сыночком, намного превосходящим его по уровню эрудиции.
   Батя толкнул меня плечом и спросил, почему я молчу. А я ему ответил, что нечего попусту тратить слова, когда и без них все понятно. Ну, решили наши отцы-командиры обломать нам увал, так что им до наших смешных проблем?
   - Ну конечно, - недовольно проворчал КорС, пытаясь воспользоваться временным преимуществом, - если государству от нас что-то нужно, то оно безо всякого смущения называет себя Родиной.
   - Ну, хватит! Много рассуждаете! - не дал ему договорить взводный, который уже справился со своим смущением. - А то в один, далеко не прекрасный день, мое терпение возьмет и лопнет. Что за демарш, е-мае? Замкомвзвода, почему у вас во взводе такое непонятно что? Какой-то микроклимат в коллективе должен быть!
   Все замолчали и даже не шевелились - лицо взводного словно окаменело, а глаза вспыхнули недобрым огнем.
   - Вот так-то лучше. А что это у нас с курсантом Зерновым? Он дремлет или относится ко мне и моим словам с полным безразличием?
   Зернов сел нормально и придал лицу правильное выражение. Веня что-то зашептал Бате на ухо, но взводный спросил, с нежностью поглядев на него:
   - Курсант Нагорный, что вы там говорите?
   - Ну ..., - все Венино краснобайство куда-то разом улетучилось.
   - Вы просто поразили меня совершенством, глубиной и богатством своей речи и мысли, - насмешливо бросил взводный. - Запомните, товарищ Нагорный, самые глубокие реки текут с наименьшим шумом. Соответственно, справедливо и наоборот. Словами нужно пользоваться, как деньгами.
   - Это как? - хриплым шепотом спросил Дима, и я ему объяснил, что это означает экономно.
   - Пойдем, - тряхнул головой КорС. - Драку закатим!
   - Драку? - живо заинтересовался Миша. - На сколько персон? Мне идея с цирком уже определенно начинает нравиться!
   - Курсант Королев, - удивился взводный. - Я был уверен, что вы такой, что и мухи с себя не прогоните, а вы туда же? Замкомвзвода, пропустите всех через журнал по технике безопасности и распишитесь.
   Все было напрасно - в цирк идти все равно придется, так что номер не прошел. Королев злобно поносил маму Жору и ротного.
   - Серега, - спросил КорСа Юлька, - а ты откуда знаешь про Николая I и Глинку?
   - Юлечка, - пренебрежительно заявил КорС, - нужно читать не только те книги, которые рекомендуют в школе, понял? Пацаны, кто со мной в клуб?
   И разговор перескочил на другую тему. Жизнь курсантская продолжается и, вообще, нам ли быть в печали?
   - А что сегодня показывают в нашем клубе?
   - Новинка, фильм этого года, называется, 'Батальоны просят огня' по Бондареву, - сообщил всеведающий Королев.
   - Взвод! Выходи строиться в клуб! - командует замок.
   - Вот так, даже согласия нашего не спрашивают! - возмутился Ищук и, было, запел. - Тильки-тильки, тральки-вальки!
   - Без пошлостей там! - оборвал Борькино пение взводный Туманов, который всегда отличается строгостью требований к себе и подчиненным. Но сейчас он даже пошутил: - Товарищи курсанты, в жизни, конечно, нужно уметь включать 'дурака', но его нужно и отключать. А вы часто, густо забываете это сделать. Большого вам настроения!
   Глубокое разочарование из-за предстоящего посещения цирка несколько смягчилось во время просмотра фильма. Правда, вечером многим его испортил Саркис. Впрочем, по порядку.
   В каждой роте непременно есть такие курсанты, которые во сне храпят, чем доставляют окружающим массу неудобств. Мне повезло больше других ребят: я с детства жил через дорогу от консервного и плодоовощного заводов, а там, как сезон, то денно и нощно машины, машины, машины. На завод - с сырьем и тарой, а с завода - с готовой продукцией. Так что лично мне никакой шум спать, совсем не мешает. А вот некоторые очень мучаются: они и так из-за каждого скрипа половицы под ногами дневального, или скрипа пружин коек просыпаются, а тут еще и храп! Говорят, что их это особенно раздражает. В нашем взводе больше всего мучается Вася - он вообще с хутора, его отец - лесничий.
   И решили те, кому храп мешает, бороться с ним, то есть с храпом, а значит, с храпящими. В нашем взводе чаще и громче всех храпит Мирзоян, вот с него и решили начать. Сначала, пока терпения хватает, ему просто ноздри зажимают раз, другой, третий, чтобы он стал дышать ртом. Если не помогает, то кладут ему на лицо его же собственную портянку. Понятно, что портянки редко бывают чистыми, поэтому кладут такую, какая есть. Как правило, очень нечистую и сильно пахнущую. Через какое-то время храпящий просыпается и намек понимает. Уж не знаю, что они там думают и делают, но как правило, до утра больше не храпят.
   Но бывает, что и это средство не помогает, тогда храпящего вместе с его кроватью выносят в туалет. А прикроватные тапочки оставляют в кубрике. Представляете, просыпается утром курсант, который ночью товарищам спать не давал, а он в туалете! К тому же без тапочек! Правда, он не всегда это сразу осознает.
   - Вах, - улыбается, потягиваясь, Саркис. - Спал как забитый!
   А потом выясняется где он и что с ним. И долго-долго никто не соглашается помочь ему перенести кровать обратно в спальное помещение. Или вовсе не соглашается! Тогда нужно разбирать койку и переносить ее по частям, а там снова собирать. Это не сложно и не отнимает много времени, но это унизительно. Так, что от храпа тоже помогает!
   И вот пришел день, когда мы всем курсом отправились в цирк. Мама Жора пребывает в хорошем настроении и даже шутит.
   - Товарищи курсанты, покажите свои перчатки. Значит так, всем снять перчатки, раз их ни у кого нет! Вопросы по этому вопросу? Правильно, вопросов нет! Рота! Равняйсь! Смирно! В походную колонну...
  Мы с интересом идем по городу и глазеем на девушек. Вдоль дороги, по которой нас ведут, местами стоят девушки и тоже во все глаза глядят на нас.
   - Ой, какой симпатяшка! Вы только посмотрите, девочки, - томно говорит одна из них, пожирая Столба глазами, и показывает рукой на него. - Я бы ему отдалась, честное слово!
   - А мне больше вон тот нравится, - говорит другая девушка и указывает на меня. - Сразу видно - еще, то животное! В смысле самец! Ха-ха!
   - Одно плохо, - вздыхает третья, - 'минуса' - стадные животные.
   Литин краснеет от того, что на него никто внимания так и не обратил. КорС тоже нервно кусает губы, видно, ему тоже неприятно, что его из общей толпы курсантов девушки так и не выделили. Когда рота уже входила в здание цирка, взводный отозвал меня в сторону.
   - Иванов, - дружеским тоном спрашивает он, - я был уверен, что ты придумаешь что-нибудь, чтобы познакомиться с той девушкой, ждал, ждал какой-нибудь твоей хитрости, а ты и бровью не повел. Я, признаться, от тебя такого не ожидал. Может, объяснишь? Ты же ей определенно понравился.
   - То, что я ей понравился, еще не значит, что она мне нравится, и тем более не означает, что я хочу с ней познакомиться. Только и всего.
   - Понятно, понятно, - разочаровано протянул мама Жора, - только большинство курсантов на твоем месте непременно постарались бы познакомиться с девушкой, которая не постеснялась при всех оказать такое внимание.
   - Значит, мы со Столбовским не совсем такие, как остальные курсанты, - спокойно отвечаю я. - Вон ему девушка оказала еще больше внимания, заявив, что отдалась бы ему, но он тоже никак не отреагировал.
   - Нетипичные вы какие-то курсанты со Столбовским, - как мне показалось, осуждающе покачал головой взводный.
   Зато, на радость взводному, Вася Россошенко оказался курсантом вполне типичным и предсказуемым, как таблица умножения. В цирке он познакомился с девушкой, которая с интересом посмотрела на него, чему Вася теперь несказанно рад и счастлив. Первый успех на амурном фронте прямо окрыляет его.
   - Пацаны, - взволнованно спрашивает он. - Она пригласила меня к себе домой! Кто знает, как и чем можно доехать до Пионерского переулка?
   И Вася замирает в нетерпении, ожидая ответа.
   - Это просто, запоминай, - серьезно отвечает ему Миша, и многие курсанты слушают с интересом, так как тоже пока не знают, где находится этот самый переулок Пионерский. - Прямо туда идет троллейбус, одиннадцатый номер.
   - Одиннадцатый? - переспрашивает Вася и записывает полученную информацию в свой блокнот. Я не сдержался и громко фыркнул. Что и говорить, от большинства сверстников Вася отличается необычайной непосредственность и наивностью.
   - Ты пиши, пиши, - откровенно насмехается Литин, - а то с твоей дырявой головой, и забыть недолго!
   - Вася, блин, - негодующе говорит Миша, - одиннадцатый номер это означает ногами! Сразу за центральным рынком, который, напомню, находится через дорогу от нашего первого КПП и налево, можно даже не спускаться в подземный переход! Твоя зазноба в каком доме живет?
   - Номер 4, - растерянно отвечает Вася.
   - А, ну тогда лучше все-таки через переход, это угловой дом. В общем, если сам не найдешь, спроси любого встречного-поперечного, он тебе покажет!
   - Повезло, - расплылся Вася в широкой, добродушной улыбке, - на дорогу туда и обратно время тратить, особо не придется!
   - Кто его знает, - сдерживая улыбку, говорит Миша, - вдруг она окажется такой любвеобильной, что лучше бы тебе на дорогу потратить половину увала?
   - А это как? - опять растерялся Вася, вызвав дружный смех.
   Громче всех смеется Литин. Ему приятно, что Васе, который по его глубокому убеждению, красотой не отличается, повезло с девушкой совершенно незаслуженно. Понятное дело, повезти должно было именно Литину, но по какой-то нелепой, досадной случайности, повезло этому лопуху Васе. Нетрудно понять, что со стороны все это выглядит совершенно смехотворно.
   - Давайте уже, что ли тему разговора сменим, - предлагает Литин, - хватит уже с меня этих цирков.
  
   Роль случая
   'Плохо, то решение, которое нельзя исправить'.
   Латинская пословица
   Наша рота только-только сменилась с гарнизонного и внутренних караулов и наряда по училищу. Лично я спокойно отдежурил в охране объектов учебного лагеря в Перевальном, а вот караулу ?1 досталось по полной. Мало того, что их на протяжении суток проверяли несчетное количество раз, так и меняли их наши 'крестники' со второго курса, которых мы били в наряде по столовой.
   Рота уже вернулась с ужина и отдыхала, смотря телевизор и подшивая свежие подворотнички, когда прибыл караул со Знамени. На ребят было жалко смотреть, такие они были уставшие, бледные, с темными кругами вокруг воспаленных, красных глаз.
   В первом ряду перед телевизором сидел сержант Триандофилов, сменившийся с наряда по столовой. Он там и выспался, и поел вкусно и досыта, и с официанткой молодой установил самые, что ни на есть, близкие отношения. Он сидел, забросив ногу на ногу, и расставив руки в стороны, обнимая спинки двух соседних стульев.
   Начальник сменившегося караула старший лейтенант Туманов поднялся в канцелярию роты, которая находится на этаж выше нашего ротного помещения, чтобы доложить командиру роты о смене караула и о замечаниях. Дежурного по роте на месте не оказалось, и сменившийся караул ждал его у тумбочки дневального.
   - Ребята, - насмешливо произнес Триандофилов, - вы выглядите отдохнувшими!
   - Пошел ты! - ответил ему курсант Саша Шарандак, тронутый 'заботой' за больное. Триандофилова и исподлобья посмотрел на сержанта. Недобро так посмотрел.
   - О! Культура гаснет! - попытался, было, шутить Столб.
   - Что?! Да я тебя, сука, прибью! - вскипел Триандофилов.
   - Попробуй, - с большой ненавистью и вызовом ответил Шарандак, и снял с плеча свой АКМ. Его голос дрожал от обиды и злости.
   Все, кто это видели и слышали, прикипели к ним взглядом. Было совершенно непонятно, почему Шарандак так сильно обиделся. У нас ведь, бывает, и похлеще друг друга достают, обзывают и посылают, и то ничего. Возможно, такое поведение Саши объясняется его сильной усталостью? Но для чего хвататься за оружие, еще больше усугубляя сложившееся положение?
   - Не обращай внимания, - посоветовал ему хриплым голосом другой курсант из состава караула.
   - Вот-вот, - презрительно поддержал его Триандофилов, и, дразнясь, жестоко добавил, - слышишь ты, жертва ошибки, сдай оружие, тогда и поговорим. А пока заткнись и слушай, понял, ты, недомерок?
   Все понимали, чем закончится этот разговор: сержанта поддержат все вояки, а за курсанта вряд ли кто заступится. Да и в честной драке у Шарандака шансы против Триандофилова были разве что чисто гипотетические. Сержант на три года старше, на двадцать сантиметров выше и на тридцать килограмм тяжелее. И в драках он более опытен, в общем, все козыри в его рукаве.
   - Кранты Сане, - негромко сказал Лис Мише, а тот в знак согласия только, молча, кивнул головой.
   - Давай стреляй, - задирает Триандофилов Шарандака. - А то потом поздно будет! Ты такой храбрый или просто вспыльчивый дурак? Я тебя вот этими руками придушу, недоносок. Так и знай!
   - Эй, вы оба, - крикнул старшина роты, - попробуйте оба стать хоть немного умнее дураков.
   Но сержант и бровью не повел. Надо сказать, что Триандофилов и раньше часто приставал к Шарандаку, он, наверняка, испытывает к нему какую-то антипатию. Шарандак снял автомат с предохранителя и дослал патрон в патронник. Держался от чрезвычайно серьезно. Это зрелище привлекло внимание всей роты, все курсанты наблюдали за происходящим, как во сне.
   - Эй, стойте, - успел крикнуть курсант Матвеев, пожалуй, единственный приятель Шарандака. Он спешил по взлетке с другого конца роты, но младший сержант Коваль сделал ему подножку. Из рук Матвеева выпал конспект, который он собирался почитать, но он не обратил на это внимания. Чтобы поднять конспект, наклонился сам Коваль. В этот миг Триандофилов резко повел плечами, словно собирался нанести удар, и Шарандак не выдержал.
   Прогремел выстрел. Пуля прошла между ребер через сердце и ... попала в голову Коваля, который как раз наклонился, чтобы поднять конспект. Если бы он не наклонился, то пуля попала бы ему в живот, тогда бы неизвестно чем бы это для него окончилось.
   По лестнице загрохотали шаги, это из канцелярии скачками, прыгая через три ступеньки, неслись ротный и взводные. И дежурный по роте, наконец, откуда-то появился. Кажется, именно это называется успеть к 'шапочному' разбору.
   Только уже было поздно - на взлетке лежало окровавленное, бездыханное тело Триандофилова, да перепуганный Коваль ошарашено говорил что-то похожее на 'Ва-а-а', и пытался приладить на место сорванную пулей полоску кожи с волосами. Триандофилов лежит, и нам, может от того, что мы первый раз видим убитого человека, кажется, что он спит.
   - Может, он притворяется, что убит? - предположил Вася, и с опаской посмотрел на Шарандака.
   Но тот больше стрелять не собирался. Он стоял белый, как мел, словно не понимая, что произошло. Оружие он беспрекословно отдал ротному по первому требованию. Осторожно ступая, ротный подошел к трупу Триандофилова и ругнулся. С поразительной ясностью я понял, что Сашу Шарандака посадят. Событие, невольными свидетелями которого мы все стали, безо всякого преувеличения, потрясло всех. Как говорится, такое и во сне не приснится. Как заколдованные смотрели мы на то, как уводят нашего товарища. Его сразу же отправили на гарнизонную гауптвахту. Совсем не верилось, что это уже все, что Саша Шарандак больше не будет курсантом, а сержанта Триандофилова уже просто не будет. Никогда.
   Само собой разумеется, нас замучили проверками, беседами, писанием объяснительных записок, но все это, разумеется, мелочи. Мы с волнением и страхом ожидали приговора военного трибунала. Шарандака посадили на семь лет, а тело, которое еще совсем недавно было сержантом Триандофиловым, отправили домой в цинковом гробу. Дежурного по роте сначала разжаловали в курсанты, а потом и вовсе отчислили из училища. Кто-то из начальства решил, что если бы дежурный оказался на месте, то караул смог сдать вовремя оружие, и ничего такого не случилось.
   У офицеров нашей роты начались большие неприятности. Старшему лейтенанту Туманову объявили предупреждение о неполном служебном соответствии, и теперь начкары (начальники караулов) при сдаче оружия не отходят от курсантов ни на шаг.
   Только Триандофилова уже не вернуть, да и у Шарандака жизнь теперь, наверняка, совсем по-другому сложится. Мы все еще находимся, что называется, не в своей тарелке из-за этого трагического случая.
   - А я никогда не думал, что курсант высшего военного училища может выстрелить в своего товарища, - поделился с нами на самоподготовке своими сомнениями Вася на следующий день после вынесения приговора военным трибуналом гарнизона.
   Долго же он собирался со своими мыслями.
   - Это еще почему? - удивился Зона. - Курсанты, по-твоему, что, не люди что ли? Правильно, люди. И ничто человеческое им, то есть нам, не чуждо. Понял? Правда, понял? А то я уже сам засомневался, что в том, что я сказал, есть какой-то смысл, - радуясь собственной глупости, рассмеялся Зона.
  
  Борзый 'минус'
   В наряде по столовой я был помощником дежурного по столовой. После ужина выяснилось, что третьекурсники не собираются мыть пол в обеденном зале своего курса. Молча, я принес два ведра воды с порошком - так называемым посудомоем - и вылил им на полы. Потом еще два.
   Я находился в обеденном зале нашего батальона, когда ко мне подошли четверо рассерженных третьекурсников.
   - Это он? - спросил злой, решительного вида курсант, указывая на меня. Он весь взволнованный, просто сам не свой.
   - Он самый, - подтвердил тот, что видел, как я разливал воду.
   - Я самый, - подтвердил я, с любопытством ожидая дальнейшего развития событий.
   - Ты что сделал? - карикатурно нахмурился первый курсант.
   - А ты не знаешь? - притворно удивился я.
   - Тебе надо - иди и мой! А я буду смотреть и смеяться! Мы полы мыть не будем, понял?
   - Будете, понял? А если вдруг не будете, то расскажите завтра сами об этом своим отцам-командирам. Я-то здесь причем?
   В эту трогательную минуту в раздаточном окне появился Миша, быстро понял, что здесь заваривается, оценил соотношение сил и исчез. Посмотрим теперь, кто из нас сейчас будет смеяться! Вы ведь, друзья, даже не догадываетесь, что вас ждет маленькая неожиданность! Сейчас здесь будет темный лес и куча дров! Это Литин у нас так говорит.
   - Что 'минус', борзометр зашкаливает?
   - Что поделаешь, - снова притворно вздохнул я, - сколько я себя знаю, столько он у меня и зашкаливает!
   Ирония мне вообще присуща, а сейчас у меня выходит все просто артистически.
   - Салага, - задохнулся от злости решительный третьекурсник. - Держи свой язык за зубами! Да ты еще в жидком состоянии пребывал, когда мы уже в шинелях службу топтали! Эх, дал бы тебе!
   - Так дай! Я вот он - никуда не бегу и от драки не уклоняюсь! Ты только первым меня ударь, - насмешливо предложил я.
   Я презрительно смотрю ему в глаза, а в это время разминаю пальцы рук, а потом помял нос, чтобы кровь не так быстро пошла, если его заденут. Наш спор достиг своей кульминации.
   - Ну, все! С меня хватит, - грозно предупредил решительный третьекурсник, и я внутренне весь подобрался.
   - Да ну, его, - вдруг предложил один из третьекурсников, - за этого 'минуса' нас еще, и выгнать могут.
   Ого! Да здесь, похоже, дело вряд ли пойдет дальше слов!
   - Правда, - поддержал его еще один, - реально надо смотреть на вещи. Пойдем лучше полы вымоем, сколько там того дела? Здесь толку все равно не будет. Пойдем, так будет лучше для всех.
   Они развернулись и с чрезвычайным достоинством ушли. Только они скрылись, как в зал вбежали Миша, Рома, Лео и КорС. У Лео в руках был здоровенный черпак, которым Валерка размахивает, как булавой.
   - Где они? - даже не отдышавшись, спросил Миша, и стал крутить головой по сторонам.
   - Уже ушли, - улыбнулся я. - Наговорили много, а как дошло до дела, так сразу и на попятную.
   - Струхнули, значит? - уважительно улыбнулся в ответ Лео, и с видом заговорщика подмигнул. - Четверо третьекурсников решили не связываться с одним единственным 'минусом'?
   - Не просто с 'минусом', - улыбнулся и Миша, - а с очень борзым 'минусом'. Так что ничего странного! Иванов не такой, как все 'минуса', что он сейчас доказал этим третьекурсникам, и правильно сделал! Чувствую, я, Толик, что твоя биография обрастет легендами еще при жизни!
   В обеденный зал вошел дежурный по столовой - наш старший лейтенант Дядченко. Он ходит и ко всем придирается, вот подошла и моя очередь.
   - Иванов, радость моя! Почему порядка нет?
   - Где? - машинально переспросил я, особо не вникая в суть.
   - В обеденном зале третьего курса.
   - Как раз моют полы, - ответил я, выждав какое-то мгновение.
   - Да ну? - не поверил, мама Жора, - что ж, пойдем, проверим.
   Мысль о том, что я мог заставить третьекурсников мыть полы, показалась взводному как минимум странной. Если мама Жора лелеял надежды наказать меня, то все эти его надежды не оправдались и развеялись, как туман.
   - И как это тебе удалось? - спросил растерянно командир.
   - Мы поговорили немного и даже очень подружились!
   Убедившись воочию, что третьекурсники добросовестно моют полы, взводный как-то странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Он пошел дальше проверять несение службы нарядом по столовой, а я вернулся к прерванному занятию - чтению рассказов польского писателя Марека Гласко, их мне на один вечер дал почитать КорС.
   Меня, правда, попытался отвлечь от этого дела Миша, которому друзья-приятели принесли бутылку водки. Я Мишу поблагодарил за предложение разделить с ним эту радость, и отказался. Миша распил эту бутылку с Лисом и Литином. Взводный унюхал, что от Лиса разит спиртным, и спросил:
   - Курсант Зернов, почему вы водку пьете?
   - Потому что ее жевать не надо, - жизнерадостно ответил Лис. - Вы же знаете, что у меня проблемы с зубами?
   Лис действительно сейчас занялся лечением своих на удивление гнилых для его возраста зубов. Поскольку в стране идет борьба с пьянством, и проблемы взводному совершенно ни к чему, он о том, что Лис употребил спиртное, никому докладывать не стал, как не стал разбираться с кем там Лис пил. Понятно ведь, что пил он не один!
   Наряд мы отнесли на 'отлично', и за это ротный разрешил мне сводить свое отделение в культпоход в кино. Вместо самоподготовки мы переоделись в парадно-выходную форму и направились в кинотеатр 'Симферополь'. Уже у самого кинотеатра я обратил внимание на отсутствие курсанта Борисова.
   - Отделение, стой, - скомандовал я, и оглянулся.
   Борисов, как ни в чем не бывало, разговаривает с каким-то солдатом. Я пошел к ним и потребовал, чтобы Борисов немедленно стал в строй. До моего сознания донесся знакомый голос, который насмешливо, но добродушно сказал:
   - Какой у вас требовательный сержант, надо же!
   Я обернулся на голос, внимательно посмотрел на солдата, с которым разговаривал Борисов и с удивлением узнал в нем своего приятеля Владика Хмельницкого из Гайсина! Вот это да! Ни за что не поверил бы, что в жизни случаются такие встречи! Влад служит в Симферополе, а сейчас находится в увольнении.
   Надо ли говорить, что пока мое отделение смотрело фильм, мы с Владом сидели в кафе и вспоминали старые добрые 'довоенные' времена, начиная с нашего знакомства в пионерлагере 'Юбилейный', который находится в селе Степашки нашего района. Время пролетело быстро, мы расстались еще большими друзьями, договорившись встретиться в увольнении. Какой фильм смотрели мои курсанты я так и не узнал. Хорошо, хоть мама Жора не спросил меня название фильма, а то он бы себе навыдумывал, чего попало!
  
  Красавец
   Когда отсутствует заместитель командира взвода, то свои обязанности он передает командиру первого отделения, это определено в уставе. Если нет штатного командира первого отделения, тогда командиру второго отделения. Сегодня замок нарушил существующие положения устава, и, хотя Третьяк, командир первого отделения на месте, вместо себя оставил меня (к замку приехала невеста, и его отпустили в увольнение).
   Войдя в аудиторию, где проходит наша самоподготовка, я понял, что рабочей атмосферы не предвидится, и решил выступить перед курсантами с краткой речью.
   - Дорогие товарищи! Мне доставляет большое удовольствие от имени ЦК КПСС и от себя лично гоѓрячо и сердечно приветствовать вас, и в вашем лице всех курсантов Симферопольского политического училища на сегодняшней самоподготовке, - начал я, заняв место за преподавательской кафедрой.
   Все словно онемели, лица вытянулись, и все уставились на меня. Хотя нет, не все, Миша не онемел, а широко улыбнулся.
   - Мы с вами собрались здесь в знаменательное время, в обстановке небываѓлого трудового и политического подъема трудящихся нашей страны, воинов армии и флота, вызванного историческими решениями XXVII съезда КПСС. История человечества знает не много событий, которые по своему значению для судеб народов и стран, современников и грядущих покоѓлений могли бы сравниться с XXVII съездом КПСС. Этот форум советских коммунистов - важная веха на великом, необычайно трудном, но благородном пути к коммунизму.
   - Вы что-то путаете, товарищ Иванов, съезд еще даже не начинался! И не скоро начнется! - не скрывая удивления, перебивает Вася.
   - А это совершенно не важно! Нам с вами уготовано почетное место в осуществлении грандиозных предначертаний партии. Мы должны внести огромный вклад в благородное дело идейно-политического воспитания военных строителей, в коммунистическое строительство вообще, - с чувством говорю я. - Окрыленные отеческой заботой партии, за время, прошедшее после ХХVI съезда, мы ощутили свою сопричастность к величественным свершениям в стране, глубокое проникновение в жизнь народа. Наш с вами вдохновенный труд, коммуѓнистическая убежденность, сила характеров, подлинно человеческая красота, - (взвод дружно ржет, потому, что смехом это даже с большой натяжкой назвать нельзя), - служат великолепным примером для трудящихся, для нашей замечательной молодежи, воспитания их в духе высокой нравственности, советского патриотизма, интернационализма и дружбы народов.
   - Ой, не могу! - вытирает слезы Веня. - Товарищ курсант, дайте хоть минутку отдышаться!
   - Товарищи! Мы с вами собрались здесь в дни, озаѓренные немеркнущими идеями XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. Съезд с особой силой продемонстрирует перед всем миром непоколеѓбимую верность нашей партии принципам марксизма-ленинизма, научноѓго коммунизма, преемственность ее генерального курса. В Отчетном докладе ЦК КПСС, с которым выступит товарищ Михаил Сергеевич Горбачев, в других материалах съезда будут всесторонне освеѓщены важнейшие проблемы экономической, социально-политической, общественной и культурной жизни нашей страны, организаторской и идейно-политической работы партии. В них будет дан глубокий марксистско-ленинѓский анализ, определены конкретные задачи внутренней и внешней поѓлитики партии, нашего государства и наши с вами задачи.
   - Помедленнее, пожалуйста! Вася записывает! - смеется Миша.
   - Важная роль принадлежит критике и самокритике. Бережное отношение к каждому курсанту должно сочетаться с принципиальностью и взыскательностью. Критика призвана быть активным проводником линии партии в армии, поддерживать все подлинно талантливое, новаторское.
   - Кого будем критиковать? Предлагаю определиться!
   - Васю и будем, - давясь от смеха, предлагает Миша.
   - Одной из важных задач является воспитание молодых воинов-строителей. Доброжелательность, отеческое отношение к ним и вместе с тем требовательность к молодежи помогут нам с вами глубже осоѓзнать свою ответственность за будущее нашей страны, армии и военно-строительных частей, овладеть сложной и нелегкой профессией офицера-политработника, стать достойными продолжаѓтелями славных традиций комиссаров, политруков и замполитов старшего поколения. Я и Центральный Комитет Коммунистической партии желаем вам плодотворной работы на сегодняшней самоподготовке и выражаем твердую уверенѓность в том, что вы, воодушевленные решениями будущего исторического XXVII съезда КПСС, будете достойны нашей эпохи, будете и впредь умножать свой вклад в сокровищницу, блин, запутался, в великое дело построения коммунизма в нашей стране!
   - Аминь, - закончил Веня под всеобщие аплодисменты.
   - Товарищ Иванов, - громко говорит Батя, - я и сам мастер поболтать, но вы - красавец! Честное слово!
   - Иванов, - шутит Миша, - ты случайно по национальности не одессит?
   - А я откуда знаю? Скажите лучше, чтобы бы вы еще хотели услышать от меня?
   - Нет спасибо! Мы и так чуть не лопнули от смеха!
   Тут в аудиторию вошел мама Жора. Видно, что он чем-то озабочен.
   - Отдыхаете в поте лица? Иванов, ну-ка посадите всех.
   - Так ведь я не прокурор и не судья!
   - Иванов, - продолжает взводный, - мы силами роты ставим спектакль. Сыграешь какую-нибудь роль?
   - А сто грамм нальете? - деловито поинтересовался я. Взводный пока молчит. Просто ему требуется время, чтобы подумать.
   - Чего-чего? - не поверил своим ушам взводный.
   - А что? В николаевских театрах актерам перед каждым спектаклем наливали по сто грамм коньяка, это нормально.
   - Иванов, - не на шутку нахмурился взводный, - вы себя сегодня слишком много ведете.
   Из коридора донеслись голоса Ежевского и Аркалюка.
   - Юра, ты маму Гогу не видел?
   - Демагог мама Гога демагогит с Ивановым.
   - То-то я думаю, чего это иностранцы в николаевских театрах не прижились, - шутит Батя, - просто никто кроме наших по сто грамм коньяка перед каждым спектаклем не выдерживает!
   - Отставить, Иванов, - шумно вздыхает мама Жора и выходит.
   Батя смеется тому, как я наколол взводного, ведь всем кроме него известно, что я вообще не пью.
   - Толик, а ты не боишься ссориться с мамой Жорой?
   - Ко всем неприятностям, в том числе и к маме Жоре, я отношусь с юмором. И вообще, русские не сдаются!
   В аудиторию вошел Дима, которого я отпускал на почту за посылкой.
   - Антракт, - объявил Дима. - Сейчас я подслащу вам жизнь!
   И он стал раздавать конфеты, присланные из дома. Тут поднялся Чингиз Нуралиев и сказал:
   - Я тоже хочу вас всех угостить. У меня есть солнечные яйца.
   - Какие? Какие у тебя? - рассмеялся Лис.
   - 'Солнечными яйцами' в Древнем Египте называли абрикосы, - довольный произведенным эффектом, объяснил Чингиз, и, не переставая улыбаться, стал раздавать курагу. - Угощайтесь, и не говорите, что не вкусно!
   - Не вкусно, - кричит Зона. - А очень вкусно! И главное, очень мало!
  
  Разжалование
   В воскресенье нас отвезли на уборку урожая, помочь так сказать, работникам сельского хозяйства. Нашей роте повезло - мы попали на сбор персиков. Везли нас, как ни странно, в открытых грузовиках. Мы уже знаем, что в армии обычно осенью и зимой возят в открытых машинах, а весной и летом - в крытых. Прямо на ходу все срывали с веток первые попавшиеся персики и уплетали их за обе щеки. А вот я терпеливо ждал, хотя слюнки текли.
   И вот, когда дали команду начать уборку, я взобрался на дерево и теперь выбираю самые спелые, самые ароматные персики, и с наслаждением их ем. У нас на Винниччине персики хотя и вызревают, но они кислые, мелкие, в общем, куда им до крымских! Внизу с ведром, наполненным персиками прошел Столб, он тоже командир отделения.
   - Сань! - окликнул я. - Ты это чего? Не барское это дело!
   - Наелся уже персиков, не могу больше. Поработаю немного.
   - Ну-ну, - шучу я, - конный голодному не товарищ!
   Я так увлекся персиками, что прозевал приезд генерала и не смог предостеречь младшего сержанта Атрашкова из четвертого взвода, который тоже решил поработать. Встреча генерала и Атрашкова произошла как раз под тем деревом, на котором я сижу. Ну, надо же, как не вовремя. Меня генерал либо вовсе не заметил, либо ему до меня нет никакого дела.
   - Ко мне! - коротко приказал генерал Илье.
   Тот несколько растерялся, поставил ведро и не очень уверенным строевым шагом подошел к начальнику училища.
   - Товарищ генерал-майор! Младший сержант Атрашков по вашему приказанию прибыл!
   - Курсант Атрашков, - и генерал сорвал лычки с погон Ильи, - доложите командиру роты, что вы уже не младший сержант и не командир отделения.
   Все это произошло так быстро, так скоротечно, что кроме меня этого никто и не заметил. Только у Ильи руки трясутся.
   - Продолжайте уборку урожая, товарищ курсант.
   Генерал пошел дальше своей дорогой, а Илья Атрашков в один миг стал рядовым.
  Его потом целый месяц душила злоба на самого себя, но изменить ничего уже было нельзя. Генерал Крымов своих слов на ветер не бросал и своих приказов не отменял.
   - Ладно, Илья, - попытался успокоить его Ежевский, - перестань уже дуться. Внимательнее надо было быть, а теперь-то уже чего? Уже ничего не поделаешь, ведь верно?
   Вечером мы с Черновым и Столбом пошли в курсантское кафе, где к нам подсел Атрашков. Илья глянул на меня и спросил.
   - Слушай, Толик, а ты ведь тоже со всеми вместе убирал урожай. Вот если бы тебя генерал с ведром застал, ты бы что сделал?
   - Фокус вот в чем, я хотя и командир отделения, но пока рядовой, так что вряд ли бы генерал обратил на меня внимание. А во-вторых, у нас с Лео договор: я бы остановился и стал кричать: 'Чье ведро?', а Валерка отозвался, что это его, а он, мол, в туалет отходил. Ну, я бы ему: 'Это что, я должен за тебя твои ведра носить?', и все!
   - А если бы генерал проверил - есть ли у Лео второе ведро?
   - Ну, ты даешь! Не стал бы наш генерал так себя унижать - ходить, проверять! Плохо ты, значит, нашего генерала знаешь!
   - Хитрый ты, Иванов, даром, что срочную службу не служил.
   - Просто я весьма дальновидный и предусмотрительный!
   Столб заметил, что чай всегда не сладкий, а я по этому поводу рассказал, что у нас в Гайсине в школе-интернате есть музей Ленина, а в этом музее есть бюст вождя, сделанный из сахара. Генка, опасливо оглянувшись по сторонам, пошутил, что было бы хорошо добавить в чай какую-нибудь часть того бюста. И мы стали шутить на тему, кто бы, что предпочел у сахарного Ленина откусить.
   - Батя! - донесся до нас истошный крик души Вени - Батя! Зараза! Где ты есть? Иди сюда, сволочь! Кто видел этого очкарика?
   Игорь Молодов безобидный и безвредный парень, хотя по комплекции один из самых здоровых ребят в роте. Но он добряк, каких мало, и вообще не военный. Такие, как он, должны науку двигать, потому что Игорь, ко всему еще, очень умен, и это ни у кого не вызывает ни сомнения, ни зависти. Он выглядит взрослым не по годам, и к нему часто обращаются с разными расспросами и в поисках советов. Вот и сейчас Дима Снигур пристал к нему с каким-то вопросом.
   - Бать, а Бать, - спрашивает его Дима, - у вас дача есть? Дом в селе? А свой виноградник есть? Как нет? А почему?
   - Понимаешь, - с серьезным видом отвечает ему Батя, - есть сорта винограда красивые, так сказать с отличным товарным видом, которые нравятся покупателям, но которые на вкус никакие. А есть сорта невзрачные на вид, но такие вкусные, что пальчики оближешь.
   Доверчивый Дима во все уши слушает объяснения Бати.
   - А я все ищу такой сорт, в котором бы сочетались все самые лучшие качества. Вот, пока я такого сорта не нашел, - вздыхает Батя.
   - Понятно, понятно, - не хочет оставаться в дураках Дима, - знаешь, Батя, если ты себе и жену будешь подбирать по такому же принципу, то останешься навсегда холостяком. И кстати, еще и без виноградника!
   А еще Батя носит очки, из-за которых имеет постоянные проблемы. Кто-нибудь спрячет его очки, и Молодов мучается. А уж если он на лекции уснет, то ему обязательно бумажки на стеклышки положат. Просыпается Батя, и начинает со сна руками размахивать на радость всем, ему ведь кажется, что он ослеп!
   Когда он спит сидя, то почти всегда рот раскрывает. И всегда находится кто-нибудь из сидящих рядом товарищей, кто ему в рот набросает скомканных бумажек или мелко наломанных спичек. Батя просыпается, и сразу рот закрывает. И со сна понять не может, что это у него там такое? Выплюнет, а там чего только нет! Хорошо, если Игорь просто молча, выплюнет, посмеялись и все. Но бывает, что он еще и матом материться начинает! Так его, бедолагу, за это еще и наказывают!
   Сегодня, как и вчера, утро началось с истошного крика Вени:
   - Ах ты, свинья! Ты, гражданская шляпа! Как ты мог? Ты что сделал?
   Я, как командир отделения Вени, счел необходимым вникнуть в суть происходящего. В выдвижном ящичке Вениной тумбочки лежала фотография его мамы, а поверх нее лежат грязные Батины носки. Я не стал вмешиваться в их спор.
   - Ну, виноват, - извинялся по-детски добрый Батя, но как-то вяло и неубедительно, - перепутал тумбочки, очень спать хотелось.
   - Это уже переходит все возможные нормы! Мы, конечно, все знаем, что ты у нас со странностями, но чтобы так!
   - Кровная месть! - рассмеялся Кальницкий, - не прощай ему, Веня! Отомсти за поруганную фотографию!
   - Бать, а не проще ли было с вечера постирать носки?
   Батя недовольно сопит, но молчит. Зато Веня не перестает орать. Сильно его сегодня Молодов обидел, что и говорить.
   - Рота! Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку! Форма одежды номер три!
   Я думал, что конфликт как-то сам собой рассосется, но не тут-то было! Как оказалось, Веня решил мстить. Ночью спящему Бате Веня снял одеяло, а между пальцев вложил крупные куски газеты. Поджег бумагу и разбудил Батю.
   Тот со страха, еще не придя в ясное сознание, начал со страшной скоростью ногами сучить. Впечатление полное, будто человек педали крутит. Отсюда и название этой забавы - 'велосипед'. Проснувшись окончательно, Батя, не глядя на свою природную доброту и миролюбивый характер, накостылял мстителю по шее. Сильно. И конфликт перешел в вялотекущую фазу, до следующего раза, когда Батя опять положит носки на фотографию Вениной мамы.
   Иногда мне кажется, что Молодов это делает вовсе не случайно. Веня ему с вечера положит газету под простынь, и все смеются, когда под Батей постель шуршит. Ну, а на утро Веню ожидает неприятный сюрприз в тумбочке.
  
  Мотивация
   Скоро сексуальный день, а другими словами, выходной. Но нас заблаговременно предупредили, что увольнений не будет, зато будет дискотека прямо в училище, в одном из курсантских кафе. Ротный объявил, что на танцы пойдут только те, у кого нет 'хвостов' по учебе.
   - Или танцы или будете сидеть в роте. Третьего не дано! Так что давайте не будем иметь 'хвостов!'
   Мотивированные таким нехитрым образом курсанты усиленно занимаются на самоподготовке делом, то есть дорабатывают 'хвосты'. При этом они проявляют настоящее прилежание и усидчивость. Наших ребят если напугать лишением увольнения или недопущением на танцы, вот только тогда они оказываются способными к учебе.
   У меня 'хвостов' нет, поэтому я пишу письма родителям и друзьям. Пишу и Лиде, хотя еще ни одного письма от нее не получил, а ведь пишу ей через день, а то и чаще. Входит взводный, от его бдительного ока не ускользает то, чем я занимаюсь.
   - Иванов, запомните: лень это самое вредное дело.
   - Запомню, товарищ старший лейтенант, - лениво обещаю я.
   - Хотите сказать, что у вас задолженностей по учебе нет? Тем более грызите гранит науки, чтобы и в дальнейшем быть не как все, а лучше. Держите курс на генеральские звезды, вам это под силу! А то поставите себе цель - подполковник, вы ее достигнете, а выше и не прыгнете. Понятно?
   - Где уж нам судить о высших материях, - усмехнулся я.
   - И почему всегда так: гранит науки? - размышляет вслух Веня. - Почему не нектар науки? Тогда его можно было бы пить!
  Впрочем, взводный сегодня не был расположен шутить.
   - Курсант Нагорный, болтать оно, конечно, не мешки ворочать. Займитесь делом, поднапрягите мозги. Садитесь и усиленно вспоминайте то, чего не знаете. И запомните все: мне ваша маниловщина не нужна. Нужны ваши положительные отметки. Будут спрашивать, я в четвертом взводе, - говорит взводный и уходит.
   - А вот интересно, откуда взялся термин 'грызть гранит науки'? - спрашиваю я вслух. - Кто-нибудь может объяснить?
   - Я могу, - довольно говорит КорС.
   Кто бы сомневался! Если уж ни я, ни Батя не знаем, то знать может только КорС! Ну-ка, любопытно, как он объяснит происхождение этого термина?
   - В октябре 1922 года на съезде комсомола Лев Троцкий призвал молодежь 'грызть гранит науки'. Выражение сразу стало крылатым.
   - Болтаешь ты, КорС, как Троцкий! - шутит Лео. - Ну откуда тебе об этом известно?
   - Мой дед был участником того съезда. Он мне об этом, да и не только об этом, многое рассказывал.
   В аудиторию заглянул курсант Калугин из четвертого взвода. Тот самый, из-за которого я переживал в первом наряде, так как он взял штык-нож другого курсанта.
   - Пацаны, кто мне даст закурить, тому ничего не будет!
   Все курящие сделали вид, что не заметили его. Но Калугин упорно не желает понимать, что ему здесь не рады. Он подошел к Вене и обратился к нему лично. Вене ничего не остается, как поделиться.
   - Слушай, Калуга, а взводный у вас? - осведомился Миша.
   - Нет, - пожал плечами Калугин, - он провел с нами профилактически-воспитательную работу, а потом сказал, что будет у вас.
   - Хитер бобер, - недовольно проворчал Миша.
   После ухода Калугина Веня тяжело вздохнул.
   - Как же мне надоел 'стрелок' этот. Как день, так добрый день.
   - А ты ему в сигарету пистонов вместо табака нафаршируй, - предложил я. Вообще-то я пошутил, но Веня загорелся этой идеей настолько, что тут, же сгонял в самоволку за пистонами, и сразу взялся за изготовление 'сюрприза' для ненавистного 'стрелка'.
   - Вень, у тебя ничего не получится, - насмешливо говорит Миша, - у тебя же руки не из того места растут!
   - Они у него вообще не растут, - подлил масла в огонь Лис.
   - Да я золотых рук мастер! - сморозил от обиды Веня. - То есть, у меня золотые руки! Кто еще сделает такой сюрприз? Я плачу музыку! То есть, за мой счет!
   К окончанию самоподготовки у каждого курящего было припасено минимум по одной сигарете для Калугина. Вот у наших курильщиков будет радости, когда Калугин обожжет себе нос! Ждать пришлось не долго. После окончания самоподготовки Калугин снова подошел к нашему взводу.
   - Пацаны, дайте закурить.
   В кои-то веки ему с готовностью протянули сигареты сразу пять или шесть человек. И Калугин никого не обидел, взял по сигарете у каждого!
   - Вот колорад ненасытный! - изумился его нескромности Вася.
   Довольный Калугин прикурил тут же и через полминуты прозвучал хлопок. Под носом у него стало черным-черно, а из глаз потекли слезы. Наш взвод дружно расхохотался, а через секунду к всеобщему веселью присоединился и четвертый взвод, чтобы лично лицезреть эту редкостную радость. Оправившись от первого шока, Калугин закричал, наливаясь кровью. Он ругался вдохновенно и убедительно, вызывая еще больший смех и радость.
   - Уважаемый, вы что, - смеется Лис, - стали ругаться?!
   - Что? - даже не понял смысла сказанного Калугин.
   - Ничто! Я говорю, так тебе и надо!
   - Мне показалось, что вы мои друзья, - обижено, говорит Калугин.
   - Не знаю, с каких пьяных глаз тебе это показалось, - насмехается Миша, - но ты ошибаешься.
   Калугин никак не унимается, так как обида велика, да и нос печет, и стыдно ему.
   - Чтоб я еще к вам хоть раз подошел! - возмущался Калугин. - Не хочешь давать - не давай, но зачем, же так?
   - Ну, ты особенно-то голову пеплом не посыпай, - насмешливо сказал я. - Завтра же опять к нам подойдешь!
   Оказывается, Калугин просто понадеялся на те сигареты, которые уже взял у нас. То ли он и подумать не мог, что дело это рискованное и все сигареты могут оказаться с 'сюрпризом', то ли жадность взяла верх, но уже сразу после ужина у него под носом взорвалась вторая сигарета! Возможно, он еще долго стоял бы с разинутым ртом, если бы Миша не сказал ему в несколько грубоватой форме:
   - Рот свой закрой, а то мухи в нем свой род продолжают!
   - Ничего, Калуга, - пожалел товарища Третьяк, - вот скоро станешь офицером, денег будет - куры не клюют! Свои сигареты станешь курить. Ты, кстати, знаешь, что куры денег не клюют?
   Взводный неожиданно для нас тоже получил от созерцания этой картины редкостное удовольствие. С образовавшимся над верхней губой ожогом, хотя у него и не было 'хвостов', Калугин с танцами пролетел, как фанера над Парижем.
   - Курсант Калугин, а что это у вас с носом? - удивленно спросил взводный.
   - Это, товарищ капитан, и называется 'остаться с носом!' - шутит КорС.
   Калугин долго и неохотно пытался объяснить, что это у него там такое. На дискотеку мы пошли без него. Дискотека прошла быстро, то есть всем было здорово, и время пролетело незаметно.
   - Что, товарищи курсанты, - насмешливо спросил взводный, строя нас после окончания дискотеки на плацу, - не успели наобниматься, нацеловаться?
   - Так рук-то всего две! - отозвался я.
   - Невозможный вы человек, Иванов, ну хоть один раз бы промолчал, - не скрывая своего недовольства, проворчал взводный. - В следующий раз придержи язык: слово не воробей, вылетит, а я могу уже и не простить.
   Мне прямо так и хочется спросить его: 'Вам уже плохо от меня?'
   - Ну, Иванов, - осуждающе говорит замкомвзвода четвертого взвода Ежевский, - вечно он ставит маму Жору на уши.
   - Вы ошибаетесь, товарищ сержант, - со смехом говорит Столб, - просто Иванов строго придерживается своих собственных правил. Проблема в том, что командир взвода этих правил не понимает.
   После меня наш заботливый командир взвода обратил свой взор на Лео.
   - А курсант Леонтьев у нас чего такой задумчивый?
   - А курсант Леонтьев у нас живет интенсивной духовной жизнью, - снова не смолчал я.
   - Интенсивно живет? - переспросил взводный и заинтересовано смотрит на Лео. - У него что, бабы нет?
   Мы долго смеялись этой шутке мамы Жоры. В казарме Лис восхищенно кивая головой, сказал:
   - Ну, Иванов и 'вышивает'!
   - Гладью или крестиком? - тут же деловито поинтересовался Васька, скучающий на тумбочке дневального.
   - Танцует! - объяснил Лис. - Танцует! Эх, ты, деревня! Хутор, то есть!
   - Товарищ Россошенко, - возмутился взводный, - вы дневальный на тумбочке или где? Почему вы отвлекаетесь от несения службы? Давайте-ка, раз вы такой умный, вспомним положения Устава гарнизонной и караульной службы. Итак, представьте, вы стоите на посту, а тут бежит незнакомый мужик с копьем. Ваши действия?
   Надо ли говорить, что после такого некорректного и несвоевременного вопроса Вася надолго впал в ступор?
   - Товарищ курсант Зернов, - удовлетворенный достигнутым результатом, окликнул мама Жора Лиса, - а вы не торопитесь уходить. Я вас сейчас вспоминать буду.
   И он всецело сосредоточил свое внимание на Лисе.
   - Это как? - удивился Лис.
   - По попке! Как в старые, добрые, детские времена!
   - В те добрые, детские времена меня в попку целовали, - самопроизвольно вырвалось у Лиса.
   У всех остальных вырвался смех. Ротный тоже остался доволен, так как ради дискотеки курсанты успеваемость заметно подтянули, и 'хвостов' поубавилось.
  
  Гоп - стоп
   Мама Жора выходной, и мы имеем полную возможность безнаказанно расслабляться целый день.
   - Иванов, так ты говоришь, что тебе совсем не снятся сны? - вспомнил вдруг Миша.
   - Почему? Иногда снятся, только очень-очень редко. Помню, однажды мне приснилось, что я играю в футбол, и я во сне ударил ногой в стену. Проснулся от боли, глянь - треть ногтя на большом пальце правой ноги отломано, держится на честном слове! Я оторвал его и бросил на пол. Утром проснулся, вспомнил сон и думаю, интересно, это приснилось или нет? Выставил ногу из-под одеяла, а части ногтя нет!
   - Я видел странный сон! - пошутил Дима.
   Мои слова произвели на Мишу большое впечатление. Какие-то соображения или обстоятельства заставили его сказать, вызвав всеобщий смех:
   - Придется мне теперь спать к тебе спиной.
   - Этого мало! Ради собственного спокойствия ты подушками на ночь обматывайся! - надрывается от смеха Лис.
   - Поможет ли? - усомнился Миша, снова вызвав смех.
   - Или на ночь между вашими койками стенку из фанеры ставь! Лучше из шестнадцатислойной!
   - Да! - шутит Миша. - Теперь прямо не знаю, куда и деваться!
   - В общем, Миша, считай, что одной ногой ты уже на том свете! Поторопиться тебе надо!
   - С чем? С переходом на тот свет? - замогильным голосом тянет Миша.
   - С сооружением стены! - надрывается от смеха Лис.
   Миша сопит и незаметно для остальных подмигивает мне:
   - Спасибо тебе, Иванов, за то, что хоть честно наперед предупредил! Может, будешь спать лицом к проходу?
   - Еще чего! - тут же возмутился Илья Гарань. - Вам, в случае чего, просто голень переломает, а мне, если через проход достанет - все сразу всмятку! Навсегда! Прикиньте? А я хочу детей иметь! Товарищ Иванов, спите, пожалуйста, лицом к нему!
   - Это возможно только при условии хорошей оплаты! Сожалею, - с невинным видом говорю я.
   Все долго, задорно смеются, представляя, как это может быть. Товарищи пообещали Мише, что в трудный час и лихую годину не оставят его одного и будут его в госпитале навещать.
   - Товарищ курсант, - апатично обращается ко мне КорС, - а может, вы на полу будете спать? Так всем оно спокойнее будет!
   - А может вы? Третье отделение! Сорок пять секунд - отбой! Я с вами церемониться не стану!
   Безусловно, курсанты третьего отделения не должны были исполнять мои приказы, ведь я командир второго отделения. Но надо ж было такому случиться, в ротное помещение вошел ротный.
   - Молодец, Иванов! - сразу отметил ротный. - Так и надо. Сержанты, учитесь у курсанта Иванова! Почему рота не отбивается? Команды 'Отставить!' еще не было!
   Моя шутка неожиданно переросла в досадное недоразумение.
   - Душара! - донеслось из толпы 'вояк'.
   Тут сержанты стали командовать, и вся рота стала прыгать 'Отбой - Подъем!' Королев зло сказал:
  - Дождалась сучка помощи, сама лежит, а щенята лают.
   Дима с добродушной улыбкой незлобно заявил.
   - Ну, ты, комод, и сатрап! Впрочем, победителей не судят, - беззлобно говорит Лео.
   - Да уж, - вяло поддержал его Вася, - после драки кулаками не машут. Эй, там! Не садись на голову!
   - Слушаешь вас, и понимаешь, - говорит Олег Зернов, - что лучший способ подбодрить себя - это подбодрить других.
   - Оказывается, слезы так же заразительны, как и смех! - улыбается ротный, который слушает все наши разговоры. - А, ну, быстрей! Подъем! ... Отбой! Двигайтесь больше, проживете дольше!
   - Иванов, наверное, испытывает глубокое моральное удовлетворение от происходящего, - недовольно предполагает КорС.
   - Ерунда это все, - весело говорит Литин, - никакое моральное удовлетворение не может сравниться с аморальным удовлетворением!
   - Трудно с тобой не согласиться, - кивает Миша.
   Курсанту Литинскому удается быстрее всех отбиваться по команде 'Отбой!' и подниматься по команде 'Подъем!', он пребывает в хорошем расположении духа и даже успевает шутить.
   - Не понимаю, отчего это курсант Иванов так завелся из-за слов КорСа? Лично мне очень даже нравится лежать на голом полу. Ну, при условии, что он противоположный!
   - Литин, а Литин, - а кем работает твоя девушка? - спрашивает его Артем.
   - Строителем, - сразу поскучнел и тяжело вздохнул Литин.
   - Так, значит, у вас есть общий праздник - День Строителя? - смеется Артем, а потом вспоминает. - Стой! Как это строителем? Ты же говорил, что она работает медсестрой в больнице?
   - Одно другому не мешает, - снова вздыхает Литин. - Просто она все время строит из себя непонятно что.
   - А стройматериалы хоть хорошие? - шутит Миша.
   Но вот пришел долгожданный отбой. Миша, безнадежно махнув рукой на страшные перспективы, спит сном праведника. А вот Илья во сне, впервые за время пребывания в училище, свесил ноги с кровати. Хотя, возможно, это у него получилось случайно. Ответственный по роте старший лейтенант Туманов отметил эту необычность.
  - Оригинально вы спите, Илья: основная масса на кровати, а ноги на полу!
   Мы уже укладывались спать, когда на лестничной площадке что-то шумно упало, а потом раздались, сдавленный крик боли и маты дежурного по роте. Наш Лис сильно ударил в пах курсанта Онищенко из четвертого взвода, а потом и вовсе сбросил того с лестницы! Во всяком случае, один пролет Онищенко точно пролетел, и грохнулся на площадке между третьим и четвертым этажом. Естественно, он больно ушибся, и теперь воет от боли.
   Лис держался весь вечер, но на следующий день, когда встал вопрос об его отчислении из училища рассказал все, как было.
   - Возвращаюсь я вчера из увольнения, - рассказал он вначале комбату и ротному, а уже потом всем нам, - честно признаюсь, был одет в 'гражданку'. Тороплюсь, чтобы переодеться в военную форму и не опоздать из увольнения. Тут в темном переулке какой-то парень в маске и с ножом! 'Гони кошелек, часы снимай!' - приказывает он, а мне его голос таким знакомым показался. На какую-то секунду я замер, пытаясь вспомнить, чей же это голос? Но вспомнить не успел, тот в маске стал ножом замахиваться, а я ему в печень со всего страху! Он согнулся, а нож выронил. Снял я с него маску, а это Онищенко! Врезал я ему между глаз хорошенько, забрал нож и ушел.
   Онищенко после того, как вернулся из увольнения, переоделся в х/б, подошел ко мне и предложил после вечерней поверки выйти на свежий воздух. Ну, я и вышел.
   - Ну и дурак! - перебил рассказ Королев. - Все могло окончиться плохо для тебя! Не ожидал от тебя такого.
   - КорС, как вам не ай-яй-яй? - шутит Лео. - Лис, рассказывай.
   - Я стал спускаться по лестнице первым, - продолжил прерванный рассказ Лис, - а Онищенко меня толкнул в спину, а когда я повернулся к нему, он сказал: 'Скажешь, кому хоть слово обо мне - убью, так и знай!' Представляете: не извиняется, не просит, а угрожает! И чем! Смертью - мне, честному человеку! Такая злость меня взяла: кто знает, скольких он уже ограбил, скольких еще ограбит?
   - Ну, ты ему и ..., - начал, было, Лео, но Лис его перебил.
   - Ну, я ему в пах: очень уж он удобно стоял - на две ступеньки выше меня. Потом взял его за горло и за пах, и вниз головой! Все.
   Лису вообще ничего не было, а Онищенко быстренько исключили из комсомола, и, отчислив из училища, отправили в войска солдатом, дослуживать срочную службу.
   - Странно как-то, - поделился на самоподготовке своими сомнениями Батя, - мне кажется, что наше командование должно было проинформировать милицию, узнать - не было ли похожих ограблений. Тем более и нож есть, вдруг Онищенко им уже кого-нибудь подрезал? Странно это все.
   - Ничего странного, - ответил ему КорС, - зачем училищу ЧП? Вдруг на Онищенко висит десять преступлений? Или и того больше?
   - И каких! - поддержал Рома. - Такое пятно на училище!
   - Навесили бы на училище сразу десять преступлений, - продолжает объяснять Королев. - Кому это надо? А так написали, небось, что отчислили за неуспеваемость или пьянку, и все.
   - Коля, а ты помнишь..., - подошел Миша к Ставничуку.
   - Помню, помню, ты утверждал, что Онищенко сволочь, и обязательно себя проявит. Я тебе тогда не поверил, но факт фактом. И как ты разглядел его червоточины? Поздравляю, Миша, ты не ошибся.
   - Приятно, конечно, но лучше бы я ошибся, - честно признался Миша. - Хотя это было нетрудно, он был насквозь фальшивый.
   - Миш, ты думаешь, что я думаю, - хотел было что-то сказать Коля, но Кальницкий его перебил.
   - Я ничего не думаю, так что и ты ничего не думай!
   Этот разговор для меня не особенно интересен, и я отошел в сторонку, и чуть было не налетел грудью на взводного.
   - Так, Иванов? Хорошо! Вы откуда и куда?
   - Оттуда и туда, - браво доложил я.
   - Очень смешно! Было бы время - посмеялся бы вместе с тобой! Бери свою бригаду 'Ух!', в смысле, свое отделение, инвентарь и отправляйтесь на уборку территории. Дежурный по училищу обошел территорию и сказал, что у нас она самая грязная.
  
  Разочарование
   Стоя перед зеркалом в узком проходе между нашей и тридцать второй ротами, я растягиваю пружинный плечевой эспандер. Ну а сам, понятное дело, любуюсь своим отражением в зеркале. Наш взводный держит путь мимо меня в соседнюю роту, но в двух метрах от меня останавливается.
   - Проходите, товарищ старший лейтенант, - предлагаю я, не переставая растягивать эспандер.
   - Ну, уж нет, - не соглашается он, - отпустишь ведь руку и ударишь меня ручкой эспандера по голове! А потом будешь клясться, что она сама вырвалась.
   - Вах! - говорит Саркис. - Это вы правильно сейчас сказали. Иванов по башке попадет - совсем мертвый будешь!
   - Вот-вот! Я подожду. Этот Иванов на все способен.
   - Тогда это надолго, - улыбается Миша, - быстрее будет спуститься из казармы, прогуляться по свежему воздуху и воспользоваться другим подъездом. А что? Хорошая идея! Дарю! Безвозмездно!
   Я опускаю руки, поворачиваюсь и говорю.
   - Проходите, товарищ старший лейтенант.
   Неизвестно почему, но взводный мрачнеет. Может, завидует тому, как я выгляжу, и что могу? А может, и нет.
   - Ой, спасибо, дорогой товарищ Иванов, что сжалились над бедным командиром взвода! Может, мне вас еще и по головке погладить?
   Все курсанты, которые слышали эти слова, как по команде повернулись к нам, ожидая моей реакции. И я не обманул своих благодарных слушателей.
   - Меньше всего мне нужно, товарищ старший лейтенант, чтобы вы гладили меня...
   Последние мои слова тонут во взрыве смеха. Лео так смеется, что закашлялся, а замок, пряча глаза, просто посмеивается. Вот так: 'Хе-хе!'. Взводный багровеет и выдавливает из себя:
   - Говори, что думаешь, и думай, что говоришь.
   После этих слов уходит, а Дима воодушевленно насмехается:
   - И враг бежит, бежит, бежит!
   Веня замечает что-то вроде того, что много говорено, да мало сказано. Столб тоже замечает, что взводный наш хорошо говорит, а слушать нечего. Я гляжу вслед взводному и понимаю, что никто больше не был ему такой большой костью в горле, как я.
   После эспандера я взялся за гири, которые Журавлев утром во время уборки спрятал в шкаф под шинели. Мне пришлось по пояс свеситься в шкаф, выбирая двадцати четырех килограммовые гири. Эту картину увидел возвращающийся из туалета взводный. Он тщетно пытался скрыть, что он находится в плохом настроении. Веня заметил это первым и предупредил, что взводный идет как-то загадочно.
   - Иванов, что ты там забыл? - ехидно спрашивает мама Жора.
   - Ничего не забыл, - ответил я, выпрямившись с гирями в руках.
   - Дурацкий ответ, - пожимает плечами взводный.
   - Какой вопрос, такой и ответ, - несмотря на видимое недовольство взводного, отвечаю я.
   И снова мои слова потонули во взрыве смеха. Такой ответ оказался для Дядченко совершенно неожиданным. В этом весь наш мама Жора: сам спросит, и сам же потом удивляется. Взводный находится в полном недоумении, но он думает. Думает долго и мучительно. Он ведь понимает, что просто так уйти нельзя, но он не придумал ничего лучше, чем сказать:
   - Ну, это уже откровенная наглость. Я в тебе разочаровался.
   - Я в вас тоже, так что наши чувства взаимны.
   Все снова смеются, один Вася смотрит на меня, молча и с осуждением. Взводный уходит, а КорС констатирует.
   - '8:0' в пользу Иванова. Замечания Иванова только подбадривают и раззадоривают. Все мы знаем, что у вас на редкость неуступчивый характер, но все-таки, товарищ курсант, вы бы не грубили командиру взвода, это ведь все еще остается нарушением воинской дисциплины. Какой пример вы нам показываете? И потом, сейчас командир взвода вернется и выявит здесь тысячу и одно нарушение.
   - Как-нибудь оно будет, - беззаботно махнул рукой Рома. - Хотя усложнившиеся отношения никому не в радость.
   - Ничего не поделаешь, - спокойно говорю я, - его внимание ко мне меня утомляет. Переделать меня он все равно не сможет, потому что я хочу остаться самим собой. А Королев у нас сегодня такой правильный, что даже странно слышать.
   - Да я что, я ничего, - отстал от меня Королев, - если что, получишь по голове ты.
   - Иванов, вижу настроение у тебя сегодня боевое, - принял правильное выражение лица замок, - иди-ка ты лучше с тенью подерись!
   - Назначаю 'тенью' тебя! Ха-ха!
   Замок хмурится, но молчит. Ссориться со мной он явно не намерен.
   - Иванов, тебе твой ум не мешает? Ты ведь, между прочим, тоже не всегда и не во всем бываешь прав.
   Я, молча 'качаюсь' и не реагирую на слова замка. Он долго ждет моей реакции, а потом первым нарушает продолжительное молчание.
   - Понятно: никто никому ничего объяснять не будет. Странно, но меня это уже почему-то не удивляет и не возмущает.
   - С этим психом лучше не спорить, - негромко говорит замку Юлька.
   Любопытно, когда это я успел стать психом? Разве что он считает, что нужно быть психом, чтобы спорить с командиром взвода? Тогда так и быть, прощаю.
   - Товарищи курсанты, - напоминает о своем существовании мама Жора, - вы бы лучше повторили обязанности часового и так далее, ведь вам через пару дней заступать в караул.
   - Караул! - негромко говорит Лео. - Товарищ Иванов, а где это 'и так далее', которое нам нужно повторить?
   - Вообще-то, как мне кажется, оно должно находиться в Уставе гарнизонной и караульной службы, - смеюсь я, - но вы, на всякий случай, уточните еще у командира взвода.
   - Смехотворная шутка, - язвит Королев.
   - Товарищ Королев, а вот вашим мнением здесь точно никто не интересовался. Вы не заблудились? - повернулся к нему Лео, и предельно откровенно добавил: - Так я вам могу со всей революционной решительностью напомнить, куда вам следует идти!
   - И то верно, - одобрил Миша. - Не суй, КорС, свой нос, куда не надо. Что характерно, тебе же самому лучше будет!
   Королев, что обиделся, виду не подал, но обиду, скорее всего, затаил. Как ни в чем не было, он отвернулся и ушел.
   - А кто это тут говорил, что быть умнее других это значит быть лучше других? - вдруг спросил Миша.
   - Я, - припомнил Вася, - я так считаю и говорил об этом.
   - Скажи, а как ты считаешь, КорС вообще умный малый?
   - Конечно, что за вопрос? - завистливо отвечает Вася. - КорС умнее многих, очень многих курсантов.
   - А как ты думаешь, он лучше других?
   - Нет, - решительно отвечает Вася, - нет. Он хуже многих. Недобрый он, завистливый и злой.
   - Разве это не противоречит тому, что ты раньше говорил об уме? Перевожу: можно быть умнее других, но делать людям зло. А можно быть не очень умным, но творить только добро. Подумай над этим на досуге.
   - Спасибо, Миша! - просиял Вася. - Кажется, я все понял!
   - Рад за тебя, - сдержанно усмехнулся Миша.
   Вернувшийся КорС, никак не мог понять молчаливой радости Васи, да и многих других курсантов. Более того, они смотрели на КорСа не снизу вверх, как раньше, а минимум, как на равного, если и не свысока. Королев это прочувствовал всей кожей, хотя причины такого отношения к себе не понял. Понятное дело, ему никто ничего рассказывать не стал, так что он остался в полном неведении причин такой перемены в отношении к нему.
  
  Лео - восемнадцать
   Тринадцатого октября мы сменились с караула по охране Боевого Знамени училища. Я в этом карауле был разводящим, а Лео караульным. После того, как мы сдали оружие и сходили на ужин, Лео вдруг объявил:
   - Третий взвод, все в ленкомнату!
   - Зачем это еще? - усталым голосом первым отозвался Веня.
   - Зайдешь - узнаешь, и вообще не задавай глупых вопросов, - со всей решительностью, на которую только способен, заявил Лео.
   В ленинской комнате на столах нас дожидались три торта 'Розовый', газированный напиток 'Золотистый' и конфеты.
   - Лео, так у тебя сегодня день варенья? И сколько стукнуло?
   - Восемнадцать, только уши руками не трогать! Вас много, а ушей у меня только два!
   - Ну, желаем тебе всего и надолго! - первым сказал замок, радуясь, как и все, неожиданному счастью.
   - Всего - это многовато, давайте конкретнее!
   После пожеланий съели торты, конфеты, выпили воду, сфотографировались на память и стали расходиться. Лео молча, взял меня за рукав, давая знать, чтоб я задержался. Кроме меня остались и другие сержанты. Лео достал из шкафа торт 'Таврический', коробку конфет 'Вишня в шоколаде', и пять бутылок 'Пепси-колы'. Праздник продолжается, и Миша шутит: 'Есть уже не хочется, а надо!'
   Когда сержанты вышли, в ленинской комнате остались Лео и я. Наш именинник на удивление безрадостный.
   - Валера, что с тобой?
   - Знаешь, Толик, я, конечно, все понимаю: военная служба, тяготы и лишения, их стойкое перенесение, но все равно, так горько и обидно в свой день рождения стоять в карауле.
   - Чего же ты заранее ротному не сказал, он бы понял, я знаю. К тому же ты у него на хорошем счету. Думаю, что можно было бы обойтись без этого твоего великого жертвоприношения.
   - Я не могу, - упрямо, но без убеждения ответил Лео.
   - Как это ты можешь не мочь?
   - Что же это будет, если каждому курсанту навстречу идти? Сто двадцать человек в роте и у каждого день рождения. Кто же станет отслеживать - припадает наряд на день рождения или нет?
   - Между прочим, это интересная мысль.
   - Чем это? - вяло поинтересовался Валерка.
   - Станем офицерами, будем отслеживать это дело, ну, чтобы наши подчиненные не стояли в день рожденья в нарядах.
   - Вот это правильно! Ладно, ты иди, а я здесь приберусь.
   Я вышел из ленкомнаты с твердым решением в свои дни рождения в караулах и нарядах не стоять. В кубрике раздавался жизнерадостный голос мамы Жоры: 'Форму постирайте, а то она у вас уже совсем на свинью похожа!' Дальше пошли слова для связки мата. И зачем нам такой взводный? Случайно ли, что именно он наш командир взвода? Помнится, мой школьный военрук говорил, что любая случайность закономерна. И вот, по непонятному мне пока стечению обстоятельств, мы имеем маму Жору. То есть, если честно, то он имеет нас. От грустных мыслей меня отвлек голос Литина, который предвкушает завтра, ведь завтра будут увольнения! Итак, скорее бы уже завтра, потому, что и я иду в увал!
   И вот это завтра наступило, и сегодня я иду в увольнение. Особенных планов у меня нет: пельменная, блинная, почта - домой позвонить, а там видно будет. Перед самым уходом Веня попросил меня:
   - Товарищ курсант, дайте мне моих сигарет. Мне положено.
   Дело в том, что мне на хранение сдают сигареты многие ребята из нашего взвода, и сами устанавливают, когда им можно их давать. Я этого придерживаюсь, хотя они иногда и обижаются, что я не выдаю им их сигареты, если они раньше установленного времени скуривают свои запасы.
   Уже на главпочтамте, разговаривая с мамой, я решил, что сначала схожу в кино, а потом на танцы.
   - Да, - спохватилась вдруг мама, и спросила, - у нас в гостях Виталик! Будешь с ним говорить?
   Виталик - это младший брат моего дворового друга Сереги. Мы живем с ними в одном подъезде.
   - Давай, - согласился я, - время еще есть... Привет! Как дела?
   Слушая ответы, я убедился, что это точно не тот Виталик, о котором я думал.
   - Слушай, - перебил я собеседника на полуслове, - а ты кто?
   В трубке раздался смех, а потом веселый голос ответил:
   - Это же я - Виталий Шепелев!
   - Вот это да! - ахнул я, и вскричал взволновано. - Здравствуй, дружище! Ты как дома-то оказался? Отпуск ведь так рано не дают. Или случилось чего? С кем?
   - Случилось. Со мной. Меня комиссовали из армии: язва открылась, руки серьезно отморозил, и еще кое-какие болячки объявились, - поскучнел он. - Ты когда домой?
   - Мне очень жаль, но только через два месяца с половиной, - даже вздохнул я, так как месяц это еще очень долго.
   - Вот тогда обо всем и поговорим, - рассудительно говорит мой друг.
   - Как же я рад тебя слышать, - улыбаюсь я.
   - Да уж - так рад, что даже не узнал старого друга!
   - Богатым будешь, - сразу нашелся я.
   На этом разговор прекратился, но я был рад, очень рад, что скоро увижу своего самого лучшего друга. Безусловно, жаль, что он болеет, и все-таки здорово, что он дома! Это не может не радовать! В училище меня ожидали обязательные шесть писем, и среди них от Витальки. В нем он сообщал о своем увольнении, и том, что теперь ему надлежит писать домой. Впереди был зимний отпуск, и я уже лелеял радужные мечты о том, как здорово мы его проведем.
   Дверь в ротное помещение раскрылась, и появилась высоко поднятая нога. Можно даже не сомневаться - это Лео, как обычно, насмотрелся боевиков с Брюсом Ли.
   И точно, в казарму влетел Лео. Размахивая кулаками и ногами, он подлетел к Роме, но тот сразу приложился так, что Лео стремительно растянулся во весь рост.
   - Исчезни с глаз, - с неумолимой суровостью бросил Рома, но потом не выдержал и рассмеялся. - Радуйся, я сегодня добрый!
   Все молча, ждали, чем все это закончится, но сегодня Лео всех разочаровал. Полежав, он поднялся и уже совершенно спокойно пошел раздеваться. Видно, сегодня он посмотрел только один видеофильм с Брюсом Ли, иначе он так легко не сдался бы. Мы уже знаем, что после двух просмотренных фильмов Лео так просто не унять.
   - Толик, - широко улыбнулся Рома, - ты видал, как я сегодня Лео дал?
   - Умопомрачительно, - лаконично ответил я.
   - Нет, в данном конкретном случае - умовосстановительно! Слышишь Лео, не повезло тебе! Вот вчера, когда ты еще был именинником, я бы тебя вряд ли ударил, - жизнерадостно гогочет Рома.
  
  Чистка
   Утро началось весело - кто-то спящему Юльке накрасил ногти лаком для ногтей ярко-красного цвета. Ацетона под рукой не нашлось, так что Юлька и на утренний осмотр, и на завтрак пошел с накрашенными ногтями. В общем, смеху было!
   А еще сегодня у нас плановая чистка оружия, и мы, рассевшись на взлетке, разобрали и чистим свое табельное оружие. 'Веселее' всего пулеметчикам, у них чистка всегда отнимает больше времени, чем у автоматчиков.
   - Торопиться не надо, - терпеливо объясняет мама Жора, - надо вычистить оружие качественно. Так что мы будем не спешить!
   Веня, пользуясь, случаем, кормит всех своими небылицами, и остановить это словоизвержение невозможно. Веня с удовольствием досаждает всем своими рассказами. Мы все-таки стараемся его перебивать, чтобы он говорил не очень пространно.
   - А вот еще случай был! Это уже после Германии было, но еще до Москвы.
   - Как это до Москвы? - скалит зубы Кальницкий. - Ты же у нас коренной москвич? Или пристяжной? Эх, лимита ты, лимита!
   - Не мешайте, - нахмурился Веня, не любит он, когда ему напоминают, что он в Москве всего полтора года прожил. Очень ему нравится думать о себе, что он самый настоящий, коренной москвич и есть. - Папа тогда на Украине служил, подо Львовом.
   - Под самым Львовом? Это что, в катакомбах? - широко раскрывает глаза Вася.
   - Вася, а ты не пробовал думать? Ну, так, хотя бы ради интереса? - зло перебивает Васю КорС. - Ну, хотя бы один раз?
   Веня досадливо отмахивается, и продолжает свой рассказ.
   - Один мой знакомый имел два пистолета карманной носки, ну, такие, знаете: 'Браунинг' калибра 6,35. Их еще дамскими называют.
   - Конечно, знаем, - усмехнулся Володька, - у нас у всех есть приятели, которые незаконно хранят огнестрельное оружие! Причем именно дамское!
   Все хохочут, а Веня серьезно спрашивает, вызывая еще больший смех:
   - Что, правда? - потом, поняв, что над ним посмеялись, продолжает: - Он пришил на трусы две самодельные кобуры и носил оба пистолета при себе.
   - Бедняга, - притворно вздыхаю я.
   - Это еще почему? - не понимает Веня, и выжидающе смотрит на меня, ожидая разъяснений.
   - Ну как же! Чтобы трусы выдержали два пистолета, пусть даже и дамские, они должны быть из брезента! Жарко, поди, в таком исподнем? И стирать не очень удобно, как думаешь?
   Взвод снова хохочет, один Веня не понимает, что самое время прекратить спектакль. Он даже сказал, что со мной говорить - обязательно себе настроение испортишь.
   - Да я честно вам говорю!
   - Как? То есть до этого ты всегда говорил нечестно? И дальше врать, будешь? Да? Ладно, Веня, - лениво говорит Лис, - ври уже дальше!
   - Провожает он однажды свою девушку, а она за мостом жила.
   - Это как? - пытается сообразить Вася с той непосредственностью, которая присуща глухим провинциалам.
   КорС тот, вообще Васю иначе, как плебсом и не называет. Причем не только за глаза, но и прямо в них.
   - Ну, несколько улиц отгорожены от основного города рекой, а через нее автомобильный мост, - терпеливо разъясняет хуторянину Васе Веня, - вот за этим мостом она и жила.
   - В не основном городе, - добавил я, вызвав новый прилив смеха. В который раз изумляет неспособность Вени реагировать на знаки окружающих.
   - Дело, как я уже говорил, было, вечером. Идут они, а навстречу четверо хулиганов! Остановили они моего знакомого с девушкой и говорят: 'Раздевайтесь! Снимайте часы и все остальное!'
   - Ну, девушка его, понятное дело, с удовольствием, - шутит Миша, - а знакомый твой как?
   - Идите вы! - срывается рассказчик, и слегка краснеет от обиды. - Девушка заупрямилась!
   - Кокетка! - шумно вздыхает КорС игривым тоном.
   Веня понял, что если станет обращать внимание на все замечания, то не расскажет свою историю никогда, и стал невозмутимо продолжать.
   - А знакомый говорит: 'Раздевайся, дорогая. Так надо'. И сам тоже стал раздеваться, а хулиганы смотрят больше на девушку. И тут мой знакомый достает...
   - Из широких штанин с дырявыми карманами, - подсказывает Лео.
   - Вовсе нет, прямо из трусов, - объясняет Дима. - Ты, Лео, просто невнимательно слушал!
   - Ха-ха! Хе-хе! Га-га! - раздается со всех сторон.
   - Ну, и как? - стараюсь я быть серьезным, - удалось ему их удивить?
   - По всей видимости, он их реально испугал! - подсказывает Миша. Все снова умирают со смеху, а у меня самого уже скулы болят.
   - Да ну, вас, - сердится Веня, и замолкает.
   - Фу, как некультурно! И не, 'Да ну вас', а 'Да ну вас, товарищ курсант!', - поправляет его Кальницкий.
   - Что за смех? - раздается в казарме отрезвляющий голос ротного. - Это, я так понимаю, желающие заступить в наряд вне графика? Давайте, чистите оружие!
   Ротный важно и чинно проследовал к своему приятелю - командиру тридцать второй роты, мы с этой ротой делим одно помещение. Как только командир роты исчез в их канцелярии, Веня продолжил:
   - Мой приятель одной рукой достал один пистолет, второй рукой второй пистолет, а третьей рукой....
   - Как? У него еще и третья рука была? - взорвался КорС от восторга. - Твой приятель - мутант?
   Веня понимает, что он слишком уж увлекся, сморозил откровенную глупость и краснеет. Подождав, пока смех немного утих, он продолжил:
   - Ну, в общем, он достал оба пистолета и говорит: 'Ну-ка, прыгайте с моста!' Один из хулиганов бросился на него, но мой приятель из двух стволов выстрелил, прямо тому в живот! А те трое прыгнули и сломали себе спины. Так и простояли по пояс в воде и иле до утра, там мелко было. Милиция ночью ехать побоялась, хотя им позвонили и сообщили о выстрелах на мосту.
   - Ну, понятное дело, - кивнул Миша, давясь от смеха.
   - Приехала милиция утром, а хулиганы уже все мертвые.
   - И стоят? Со сломанными спинами? - больше я уже не мог притворяться, что мне не смешно. - И боржоми уже не поможет? Признайся, Веня, сам сочинил?
   - Нет, такая загадочная и невероятная история! Для Вени это слишком хитроумно! - насмехается замок.
   - Почему сразу сочинил? Я же вам чистую правду! Мне ее знакомый по большой дружбе и под большим секретом рассказал! Слово в слово!
   - Он тебе по большому секрету, а ты нам чего всем растрепал? Все, не пойду с тобой в разведку, так и знай! - смеется Лео.
   - А девушку он тоже с моста сбросил? - миролюбиво спрашивает КорС.
   - Зачем? - удивляется вопросу Веня, поворачивается к КорСу и ждет ответа.
   - Свидетель, - пожал плечищами Королев, - вдруг проговорится? Или шантажировать начнет? Мол, женись на мне, а то ...
   По казарме снова разносится многоголосый смех, многократно усиленный эхом.
   - Иногда бывает трудно поверить человеку, но я за что купил, за, то и продаю!
   - И много заплатил за свою историю?
   - Нет, этот третий взвод просто невыносим, - серьезно говорит ротный. Из-за чистки оружия при его появлении не подается команда 'Смирно', и он появляется незаметно. - Я вижу, что число желающих заступить в наряд все растет и растет. И продолжает расти. Что там у вас, третий взвод? В чем дело?
   - Ничего особенного, товарищ капитан, - отвечает замок. - Просто курсант Нагорный новеллу сочинил!
   В спальное помещение вошел старший лейтенант Туманов, и объявил.
   - Первый и второй взвод! Кто плохо почистит оружие - никакого отбоя! В постель только через меня!
   - Чем дольше делается работа, - говорит Батя, - тем хуже она делается. Жаль, что не все наши командиры это понимают.
   Ротный, молча, покачал головой, а потом твердо сказал:
   - Третий взвод, займитесь чисткой оружия. Я вас не пугаю, я вас предупреждаю: плохо вычистите оружие - я вас всех посажу на якорь. А вы, Нагорный, представите мне вашу новеллу в письменном виде, я ее с удовольствием почитаю на досуге.
   Взвод прыснул со смеху, представив, как ротный читает Венино творение. Ротный снова заметил, что посадит нас на якорь. Королев и Лео весь вечер требовали, чтобы Веня сознался, что вся его история - вымысел, и посмеялся вместе с нами. Веня держится. В жизни, конечно, нужно уметь посмеяться над собой, но на такое только здоровый человек способен.
  
  Воспитательный момент
   Во время очередного марш-броска я нес службу дежурным по роте. Вернулись курсанты уставшие и злые, и как всегда, злее всех Королев. Он глянул на меня, и сразу же сухо проворчал.
   - Повезло же некоторым.
   - В чем? - со жгучим интересом поинтересовался я.
   - Мы все бегали, а вы нет, - зло объяснил Королев.
   - Дурак ты, КорС, - ответил ему вместо меня Кальницкий, командир отделения КорСа. В принципе я собирался сказать Королеву то же самое, поэтому теперь задумался, надо ли озвучивать эту мысль еще раз?
   - Потрясающее открытие! - заливается от смеха Лис.
   - Какой я дурак? - обиженно спросил КорС, еще больше насупившись.
   - Большой! Объяснить, почему? Иванову все равно придется пробежать этот кросс, по той простой причине, что он без кросса в увольнение пойти не сможет. А бегать ему придется на стадионе, по кругу, а это скучно и утомительно. По городу вместе со всеми гораздо интереснее и легче. Так что Иванову этот наряд как серпом. ... Неужели ты не согласен? И самое главное, Королев, ну считаешь ты себя умнее других, так это твои личные трудности.
   С мнением Миши Королев легко согласился, и больше не делает никаких выпадов в мою сторону.
   - Слушайте, - миролюбиво сказал КорС, - а вы видали, как замполит батальона бегает?!
   - И как же? Спиной вперед? - небрежно интересуюсь я.
   - Да, ну, вас, с вашими вечными приколами. Он просто стартовал последним в батальоне, а финишировал первым! Не снимая шинели, к тому же у троих курсантов автоматы взял! Конь, да и только! Причем конь педальный!
   До нас донесся смех замка, больше похожий на конское ржание.
   - Ну, я и проголодался! Кто меня сегодня в чипок ведет?
   Изъявили желание сводить его в чипок Бао и Юлька, а у Машевского видно денег уже нет.
   - Спасибо, друзья! Я постараюсь не обидеть вас обоих! Пойдемте, кого ждем?
   И они втроем направились в чипок. Втроем, потому, что друга Машевского никто из них с собой позвать так и не додумался. Когда они вернулись, КорС презрительно спросил у Юльки.
   - Ну, что, подхалимы, поели, или только замка покормили?
   - Ты чего, Серега? - удивился Юлька. - Ты в своем уме? Ведь Максим это такой замечательный человек! Я ведь от чистого сердца!
   - В конечном счете, придет день, когда ты его будешь первый грязью поливать. А вообще запомни: не подлизывайся ты так сильно, а то еще язык сотрешь до корня. И есть будет трудно, и говорить не сможешь, безотказный ты наш! Понял?
   На этот раз Юлька отчего-то не нашел сил возразить. Отвернувшись от него, Королев спросил у Литина.
   - Ты в увольнение в субботу сразу пойдешь?
   - Да, а что? - рассеянно ответил тот, так как о чем-то сосредоточенно думал.
   - А я сначала в клуб схожу, там 'Белые росы' будут показывать, а уже после в увольнение пойду, - объяснил КорС.
   - Хороший фильм, конечно, - согласился Литин, - но я сразу в город.
   - Правильно, теория без практики мертва, - криво усмехнулся Королев. - Так, что, значит, по бабам?
   Тут появились взводные и потребовали прекратить сходку. Сменившись с наряда по роте, я пошел мыться. Возвращаясь из умывальника, услышал, как Веня спорит с новым дежурным по роте - Юрой Аркалюком из первого взвода.
   - Почему я опять должен убирать туалет? - смешно, совсем по-детски оттопырил Веня нижнюю губу. - Я в прошлом наряде отвечал за него! Что за прихоть?
   - Не видел, не знаю, не помню, - невозмутимо отвечает Аркалюк, - генеральским сынкам полезно поработать, особенно в туалете. Это именно твой случай.
   - Товарищ курсант! - увидел меня и обрадовался Веня. - Скажите вы ему что-нибудь!
   Веня говорит мне о притязаниях Аркалюка с возмущением. Сам Аркалюк Венины аргументы и слушать не хочет.
   - Правильно делаешь, Юра, - охотно выполнил я Венину просьбу.
   - Спасибо вам, товарищ курсант, - заметно изменился в лице Нагорный, твердо рассчитывавший на мое заступничество.
   - Пожалуйста, - ответил за меня Аркалюк. - Нет, все-таки ты должен, как никто другой, службу понюхать! Отца твоего я, безусловно, уважаю, но, тем не менее, не склонен признавать твои особенные права. Так что нечего тут права качать. Слушай, Толик, как думаешь: может ему в морду дать?
   - Не спеши, - улыбаюсь я одними глазами. - Всегда помни об альтернативных возможностях! Что, Веня, так не хочется туалет убирать?
   - Признаться не очень, но... отсутствие выбора... узкие рамки условностей ...
   - Вот и правильно! Переживешь как-нибудь, - улыбнулся Аркалюк. - Кроме того, что ты сын своего отца, есть и другая, немаловажная причина: не люблю я пустозвонов, вроде тебя, понял? Значит распределение обязанностей такое...
   - Да, знаю я все, - и, махнув рукой, Веня направился на вверенный ему объект.
   - Столицый, блин, - недобро проворчал, глядя ему в след, Юра.
   - Ну и что, что из столицы? - оглянулся Веня.
   - Иди, иди, лимита! К тому же я сказал не 'столица', а 'столицый', лицемер, значит.
   - Слушай, да он вроде не лицемер, - невольно сказал я, глядя на Юру.
   - Со стороны виднее, а вы во взводе к нему привыкли, и многого просто не замечаете, или не придаете значения.
   - Обидится ведь, - глядя вслед удаляющемуся Вене, высказал свое мнение дневальный с тумбочки.
   - Меня это мало беспокоит. Так мало, что незачем об этом и говорить, - пожал плечами Юра. - К тому же я преследую благородную цель - пытаюсь сбить с него его дурацкую спесь.
   - Воспитываешь, значит? А начал с самого простого?
   - Именно! Раз уж его мама с папой не воспитали, то я хоть попробую что-то сделать. Эх, жаль, что он не в моем отделении, я бы им занимался и днем и ночью!
   - Ты всех генеральских сынков не любишь? - улыбаюсь я.
   - Вовсе нет. Вот, к примеру, ваш Политанский - совершенно нормальный человек, вызывающий уважение, ничего не скажешь. А к таким, как Нагорный просто необходим, как это? А, вспомнил! Индивидуальный подход, вот!
   Лео со смехом стал рассказывать мне о том, что сегодня было на занятиях. Наш взвод был на занятиях по автобронетанковой подготовке в 58-ом военном городке, это на улице Крылова. Во время занятий всем захотелось пить, так как все три пары взвод находился в 58-ом городке.
   - А рядом, буквально в пяти метрах от КПП городка, продают разливной квас. Мы несколько перемен собирались с духом, но потом не выдержали и пошли в самоволку пить квас! - с восторгом рассказывает Лео. - Это такое классное ощущение! Недаром говорят, что риск благородное дело! Некоторые бегали пить квас по два и даже по три раза! Только Вася не рискнул, считая, что самоволка это грубое нарушение воинской дисциплины, представляешь?
  
  Маленькая страна
   Сегодня суббота, и мы с радостью ожидаем увольнения. Ну, а пока нас ведут в столовую на обед. Через КПП-1 прямо на строевой плац въезжают автобусы 'Икарус'. Их уже не меньше семи штук. На бортах автобусов большущими буквами написано 'Артек'.
   - Пацаны, - веселится Веня, - мы едем в Артек! Кто из вас еще там не был? Вот, увидите этот замечательный островок детства. Лично я там отдыхал три раза!
   - Счастливчик, - шутит КорС, - мне удалось там побывать только два раза.
   Мы посмеялись Вениной шутке, но после обеда, на построении на парково-хозяйственный день командир роты объявил, что нам выпала честь, и мы действительно едем в Артек! Иногда даже бывает здорово, что в военной службе все непредсказуемо.
   - Ешкин кот, - взволновано восхищается Веня, - меня ожидает ностальгическая встреча с лагерем детства! Это как возвращение в сказку! Без преувеличения могу сказать, что мне улыбнулась удача!
   - Курсант Нагорный, - насмехается ротный, - отставить разговоры в строю, а то будете ностальгировать на тумбочке дневального!
   - Ностальгировать на тумбочку дневального? - прыснул от смеха Лео. - Интересно, это как?
   - Попробуй, узнаешь, - отшучивается Веня.
   - Командиры взводов, - распоряжается ротный, - организовать получение лопат и ломов в нижней каптерке.
   - А я-то думал, что мы едем на экскурсию, - вздыхает Лео, - а оказывается там надо работать.
   - Курсант Леонтьев, - строго говорит ротный с каменным выражением лица, - за нарушение дисциплины строя объявляю вам один наряд вне очереди. Заступите сегодня же, так что работать на благо советской пионерии вам не придется. Выйти из строя. Марш в казарму, готовиться к заступлению в наряд.
   - Товарищ капитан, - искаженным до неузнаваемости голосом говорит Лео, - я же пошутил. Я никогда не был в Артеке.
   Валерка весь напрягся в ожидании ответа ротного.
   - А я не шутил. Идите, Леонтьев, идите уже и не морочьте мне голову, - со злостью в голосе отвечает командир роты. Если он что-то решил, то переломить его упрямство трудно, тем более, курсанту. Веня изо всех сил старается молчать, даже губу закусил, чтобы не последовать вслед за Лео.
   - Действительно, Леонтьев, - говорит мама Жора, - посмотрите, вот даже Иванов с его несносным характером и тем, что его за словом в карман посылать не надо, и тот молчит, а вы тут шутить вздумали. Кто ж вам виноват, что вы не умеете держать язык за зубами?
   - Не повезло Лео, - сплюнул Лис и философски заметил. - В мгновение ока жизнь дала трещину. А мама Жора, похоже, смысла сказанной им пословицы не понимает.
   - Все он правильно понимает, просто это он так шутит, - вступился за маму замок. - Он так пытается приободрить Лео. У них с ним обоюдное уважение и симпатия.
   - Пацаны, желаю вам мокрой, красивой погоды, чтобы вы там просто отдохнули, - заплетающимся языком сказал Лео нам на прощанье и понуро поплелся в казарму.
   - Рота, равняйсь! - начал командовать ротный.
   - Кто шагает дружно в ряд? - негромко скандирует Лис. - Наш курсантский стройотряд!
   И мы погрузились в один из 'Икарусов'. Васю Россошенко, оказывается, тоже волнует предстоящая встреча с Артеком, правда, по-своему.
   - А вы знаете, - взволновано говорит он, - в Артеке находится самый высокий памятник Ленину. Его высота 19 метров, а пилоны за его спиной достигают 42 метров. Из-за таких размеров памятник внесен в морскую лоцию, как навигационный знак.
   - Надо же, какие слова мы, оказывается, знаем, - подивился вслух КорС. - Кто бы мог подумать?
   - А мы возле памятника Ленину свидания назначали, - припомнил Веня.
   Нас привезли в дружину 'Приморскую', где нам предстоит копать очередную траншею для водопровода. Кстати, это рядом с тем самым памятником Ленину. Веня еще больше возрадовался, так как рядом с этой дружиной находится 'Морская', в которой Веня отдыхал в розовом детстве.
   - Веню не трогайте, - шучу я, - у него настал величайший момент в его жизни - встреча с детством!
   - Шутишь все? - смеется Миша. - Он с ним еще и не расставался!
   - Товарищи курсанты, - инструктирует нас ротный, - здесь вы встретитесь с массой детей. На фоне этой массы....
   - Масса это хорошо, - отвлек меня Лис, - я бы не отказался сейчас помассовать!
   - А еще лучше было бы забульбенить, - перебил его Миша. - А потом и припасть на массу не грех! Минут по шестьсот минут на каждый глаз!
   - И отставить вашу расхлябанность на службе и в быту, - продолжает ротный, - ведь здесь на вас будут смотреть дети со стран всего социалистического лагеря.
   - Если бы каждый, кто копает яму ближнему, в нее попадал сам, - философски замечает Рома, который уже вспотел и разделся до пояса, - то надолго не хватило бы ям!
   - Эй, Бао, - смеется замок, - вон посмотри на тот дуб, ты похож на него, как две капли воды!
   - Третий взвод, - недовольно говорит взводный, - отставить разговоры. Ну, не взвод, а банда хулиганов!
   Правда, в интерпретации взводного это прозвучало, как: 'банда фулюганов'. Фулюганы дружно рассмеялись. Тут появился первый пионерский отряд во главе с симпатичной пионервожатой. На вид она наша ровесница, хотя, скорее всего, она старше нас на пару лет.
   - Всем, всем добрый день! - дружно поприветствовали нас пионеры.
   - Что, Толик, - севшим голосом спрашивает Миша, кивая на вожатую, - тряхнем стариной?
   - Старина мне не нужна, - рассмеялась вожатая и лукаво глянула мне в глаза. Так посмотрела, что я ясно понял, что если бы не ее детишки, глядишь, у нас бы с ней что-нибудь и вышло.
   - Иванов, Кальницкий, - сердито оглядел нас мама Жора, и раздраженно закончил, - займитесь лучше делом.
   - Кто сказал, что это лучше? - удивляюсь я. Перспектива позлить маму Жору, что называется, придала мне сил. Но на этот раз взводный уклонился от ссоры. Он набросился на курсантов четвертого взвода, которые копают, не так продуктивно, как мы.
   - Мы пробовали, - оправдывается сержант Ежевский, - но здесь камней больше, чем земли.
   - А вы двадцать раз попробуйте, - зверствует мама Жора, - а на 59 раз получится! В конце концов, к этому вас готовили семья и школа!
   - Товарищ старший лейтенант, - привлек я его внимание, - а что будет, если мы не успеем сегодня выполнить, поставленную нам задачу?
   - Молодец, Иванов! Вот, учитесь, товарищи курсанты, - вместо мамы Жоры отвечает мне ротный, - ум человека лучше оценивать по его вопросам, а не по его ответам! Завтра вместо увольнения будете заканчивать работу, понятно?
   Поскольку никому не хочется работать, пусть даже и во всесоюзной пионерской здравнице, в воскресенье, да еще и вместо увольнений, задачу мы выполнили.
  
  Строевой смотр
   Мы смотрим, как и положено по распорядку дня, программу 'Время'. Сегодня 7 ноября - 68 лет Великого Октября. Транслируют парад войск и демонстрацию восторженных трудящихся на Красной площади столицы. Я заметил, что Королев как-то исподлобья следит за происходящим на экране. Толкнув его плечом, спрашиваю:
   - Чего? - и показываю глазами на экран телевизора. Королев молчит. Приходится снова его толкнуть. - Товарищ КорС, я требую объяснений!
   - У меня каждый раз, когда я вижу эту картину, мурашки по спине бегают, - чуть заметно вздохнул и нехотя признался Сергей.
   - От восторга? От гордости? - с горящими глазами переспрашивает Вася. - От мощи нашей армии и страны?
   - Не совсем. Точнее вовсе не от этого, - вздохнул и угрюмо цедит слова Сергей, - мне всегда кажется, что когда люди топчутся по Мавзолею, кем бы они ни были, они попирают своими ногами прах нашего вождя. Разве нет?
   У Васи на лице заиграли самые разные чувства и переживания. Окончился этот калейдоскоп тем, что он опасливо глянул на Королева и пересел от греха подальше.
   - Знаешь, - негромко произнес я, - у меня такие же мысли возникают. Даже странно, что из руководства страной никто об этом не задумывается, правда? К тому же у нас не принято называть вещи своими именами.
   Нас никто не слушал, поскольку весь взвод смеялся, слушая очередной Венин треп.
   - Вчера после обеда ротный нас с Костей послал ...
   - Далеко? - торопливо проговорил Зона. - Ха!
   - На кафедру тактики. Старшекурсники изготовили новый макет, а старый нужно было выбросить. Мы только было собрались этим заняться, как вошли три офицера этой кафедры. Увидели и говорят: 'Вы куда это макет забираете? Мы еще в танки не наигрались. Так что оставьте, завтра вынесете'.
   - Забрали? - лениво интересуется Юлька.
   - Ага, а там все переломано и сожжено.
   Все смеются и расспрашивают Веню о подробностях. Я глянул на Королева - он больше не смотрит телевизор и не слушает Веню. Он сосредоточенно складывает кубик Рубика.
   - Молодец, Веня, - хвалит Нагорного Батя.
   - А чего? - отшучивается довольный Веня, - это дело не хитрое: болтать ведь, не мешки ворочать!
   - Я вот тоже планирую научиться собирать кубик Рубика за считанные секунды, - поделился своими планами Вася.
   Переглянувшись между собой, КорС и Лео практически в один голос сказали, что это правильно.
   - Будущий офицер без мечты, что собака без крыльев, - хмыкнул Королев, а Вася согласно кивнул.
   Веня откинулся на стуле и толкнул руки Королева. Кубик Рубика упал на пол.
   - Осторожней, - досадливо бросил Сергей.
   - Я что, должен вокруг тебя на цыпочках ходить? - смеется Веня.
   - Захочу, вообще плясать будешь, - с откровенной издевкой пообещал Королев.
   - Нет, ты это серьезно? - насмешливо спросил Веня без тени робости. - Между прочим, я ведь в Симферополь не с неба свалился.
   Это Веня так намекает на свое высокое генеральское происхождение.
   - Серега, - хлопнул его по плечу Миша, - нельзя быть таким угрюмым. Я дам тебе практический совет: попробуй улыбаться чаще, как можно чаще и заразительнее. Жизнь намного радостнее и прекраснее, чем ты думаешь. Вон посмотри хотя бы на Иванова: он всегда неунывающий, настойчивый и добрый. А тебе чего вечно не хватает?
   - Всего, - отрезал КорС, явно не желая продолжать этот разговор.
   Почему-то я и не сомневался в этом. В ротное помещение заглянул старший лейтенант Дядченко и спросил:
   - Дежурный по роте, как тут у нас дела?
   - В Багдаде все спокойно, - громко ответил я, опережая дежурного по роте. - Наше почтение, товарищ старший лейтенант!
   - Много говорите, товарищ курсант, - нахмурился взводный. - И вообще, сержантскому составу проверить подготовку личного состава к завтрашнему строевому смотру!
   Взводный бросил на меня убийственный взгляд, что-то недовольно промычал себе под нос и исчез. На какое-то время наступила тишина, потом ее нарушил Веня. А сержанты, в том числе и я, занялись проверкой обмундирования курсантов к этому самому строевому смотру. Многим пришлось лечь спать поздно, так как утюгов мало, а желающих гладиться много. Утром ротный заметил, что многие курсанты не выспались.
   - Что, товарищи курсанты, - шутит ротный, - с вечера вы все 'жаворонки', а с утра - 'совы?' И когда вы уже выспитесь? Рота! Выходи строиться на строевой смотр!
   На построение я вышел одним из последних. Вижу: на моем месте в строю зачем-то стоит Лео.
   - Вас здесь не стояло, - пошутил я, и Валера уступил мне мое законное место в строю, все честь по чести.
   - Ну что, - насмешливо спросил его КорС, - почувствовал себя командиром отделения? И как, понравилось?
   - Очень, прямо зависть душит оттого, что я не 'комот'! Товарищ курсант, - обратился ко мне Валера, - а почему все командиры отделений задержались в роте?
   - Присутствовали при том, как командиры взводов шмонали нычки в тумбочках и вещмешках.
   - И много нарыли? - первым поинтересовался Вася из третьего отделения. По его виду понятно, что он уже начал волноваться.
   - Все выгребли, что у кого было и больше всего у тебя, - ответил ему его командир отделения Миша Кальницкий. - Так что настраивайся, мама Жора готовится подсунуть тебе большую свинью.
   И Васька стал мучиться, он явно томился в ожидании окончания еще не начавшегося ужина, чтобы самому убедиться, что все его нычки выпотрошены. Подошел взводный, и после того, как он дал команду 'Отставить!', сразу обратился к Ваське.
   - Товарищ Россошенко, у вас я вижу, большие сложности с пониманием действующих требований и моих приказов, а значит, у вас будут и большие трудности. Ваш хлястик на месте, чьи же еще три хлястика от шинели были в вашем вещмешке? Или вы об этом первый раз слышите?
   - Хозяйственный ты наш! - возмутился Дима, и вид его ничего хорошего не предвещал. - А я-то гадаю, куда это мой хлястик подевался! Чтоб в увольнение пойти, я хлястик в долг брал! Ну, погоди! Тебе - каюк, точно!
   - И я тоже удивлялся. Ну, погоди, - поддержал Диму Лис, - мы тебе после ужина устроим!
   - И это будет правильно! - удовлетворенно заметил взводный, - я раньше убеждал себя, что рукоприкладство это плохо, но со временем убедился, что это самый действенный метод воспитательной работы. Особенно по отношению к таким ... зажиточным и хозяйственным курсантам, как товарищ Россошенко. Поверьте, это даст возможность вам стать другим, лучшим человеком, хотя и не сразу. Надеюсь, что это удержит вас в дальнейшем от необдуманных поступков. В какой-то момент вам покажется, что по отношению к вам проявляют несправедливость, но это пройдет! И вот тогда вы по достоинству оцените благодатные последствия нашего доброго отношения к вам. А ведь можем и на комсомольское собрание вопрос вынести на обсуждение!
   - Понял ты, чумоход? - повернулся к Васе его командир отделения. - Мы тебе устроим 'темную', и нам за это ничего не будет! А недостатка в желающих поучаствовать в воспитательной работе среди тебя - нет!
   - Да, товарищ Россошенко, - назидательным тоном напомнил мама Жора, - нельзя вам жить только своим собственным умом. Есть еще и Уставы, которые нужно знать и исполнять.
   После этого взводный объявил, что через три дня будет проведен строевой смотр батальона, а еще через пять - всего училища.
   - Будет проверяться готовность личного состава к переходу на зимнюю форму одежды, а также знание общевоинских уставов, - объясняет взводный, стараясь говорить громче, чем строй роты.
   - Товарищ старший лейтенант, жарко ведь еще, - удивился я, и выразил всеобщее, так сказать, коллективное мнение.
   - Это не важно. Симферопольский гарнизон всегда переходит на следующую форму одежды вместе с Московским гарнизоном. Так было, есть и так будет всегда.
   - То есть, в Москве уже холодно, а у нас еще жарко, но мы переходим на зимнюю форму одежды; а весной, когда в Москве еще холодно, а у нас уже тепло, то мы все еще будем ходить по зимней форме одежды?
   - Молодец, Иванов, соображаешь. Так что готовьте форму и уставы учите - на строевом смотре обязательно будут спрашивать. Теперь так: сержант Третьяк, пора вам уже избавиться от своего рваного тельника, который стыдливо прикрывает вашу срамоту: вы уже не на флоте.
   По известным причинам, Вася Россошенко находился под впечатлением долго. Он очень волновался и ни на один вопрос проверяющих во время строевого смотра батальона толком ответить так и не смог. В результате взвод получил 'неуд', и строевые смотры для нас проводили еще трижды. Зато на строевом смотре училища мы блеснули и внешним видом и знанием уставов. Как сказал ротный, строевой смотр окончился счастливо.
   - С завтрашнего дня училище переходит на зимнюю форму одежды, - объявил командир роты. - Сегодня вы еще в трусах и майках, а с завтрашнего дня будете носить уже и зимнее нижнее белье. Сегодня вечером вы получите белые кальсоны и рубашки. Если похолодает, то получите более зимнее нижнее белье. Оно такое же белое, только синее.
  
  Охота на 'песцов'
   Сегодня первое построение в зимней форме одежды, и это как-то непривычно. Да и жарко еще, хорошо хоть по территории училища разрешили ходить без шинелей. Командир роты у нас ранняя пташка - настоящий 'жаворонок', поэтому он, как правило, уже с раннего утра в роте. Вот и сейчас он инструктирует нас перед завтраком.
   - Сообщаю вам, что с сегодняшнего дня в училище началась охота на 'песцов'.
   Мы все в недоумении, переглядываемся между собой: какие еще могут быть песцы в Крыму? И каким боком это касается нас?
   - Вижу, вы не понимаете, - удовлетворенно говорит ротный, слегка улыбаясь в усики, - 'песцы' это не животные, а ваши новые офицерские шапки-ушанки. Все старшие курсы будут стараться поменяться с вами своими шапками. Особенно это грозит тем, у кого шапки темные - это в училище считается особым шиком. Все всё поняли? Ну, а теперь думайте сами.
   Роту повели в столовую, а я оглядел шапки курсантов. Как это я сразу не обратил внимания на то, что шапки у нас действительно разные? Есть очень темные - о которых и говорил ротный - есть средние (такая и у меня), а есть очень светлые. Но пока у всех нас шапки свои, новые. Войдя в столовую, я первым делом снял шапку и крепко взял ее под мышку.
   А вот Морозов замешкался, и его шапка исчезла, как по мановению волшебной палочки! Вместо нее у Кости в руках оказалась такая старая и затрапезная шапка, что Морозов чуть не расплакался. Королев тоже зазевался, чего, признаться, я от него никак не ожидал. С верхнего лестничного пролета к его шапке уже тянулась рука третьекурсника, когда я заметил это и схватил 'охотника' за эту самую руку. Я потянул его, а курсант возьми - и выпади через перила прямо к нам! Хорошо, что нас много, и он не грохнулся на ступеньки. Я не стал его удерживать, и он, вырвав руку, исчез в толпе. КорС глянул на меня с благодарностью и даже сказал вслух: 'Спасибо'. В ответ я только кивнул ему.
   За завтраком я заметил, как Миша Кальницкий вытер край тарелки хлебом, и съел его. Он перехватил мой взгляд, и словно смущаясь, счел нужным объяснить:
   - Солдатская привычка. Никак не избавлюсь от нее.
   На это мама Жора заметил, что нечего стесняться, ведь хлеб это лучший столовый прибор для вторых блюд. Во всяком случае, насколько ему известно, ничего лучшего пока еще не изобрели.
   На построении на развод уже четверть курсантов нашего курса вышла в старых шапках. Зато многие старшекурсники уже красовались в новых шапках, как будто так и должно быть. До конца недели картина изменилась еще больше - теперь только примерно четверть нашего курса носила свои новые шапки. В нашем взводе свои шапки сохранили замок, Третьяк, я, Миша и КорС. Мише за свою шапку даже пришлось подраться с третьекурсником, но шапку он отстоял. Мы же с Королевым просто были осторожными, да и наша решительность была написана на наших лицах, так что связываться с нами никому особенно, и не хотелось.
   - А долго еще будет продолжаться эта охота? - спросил ротного Веня, оставшийся без новой шапки.
   - Пока училище не перейдет на летнюю форму одежды, - то ли в шутку, то ли всерьез объяснил командир роты.
   Папа-генерал трижды за зиму присылал любимому чаду новые шапки, пока, наконец, сын не научился относиться к головному убору бережнее.
   Шапки мы беречь научились, только ходить в них сущее наказание - температура выше нуля, тут и пилотки бы хватило вполне, а мы вынуждены ходить по зимней форме одежды.
   - Толик, - говорит Миша, - смотри, вон тот богатырь на тебя смотрит. Прямо звезда первой величины!
   На счет звезды он может и преувеличил, но вот на счет величины - нисколько! Вовку Бацу в училище знают все: два метра двадцать сантиметров роста, сто сорок килограммов веса, и при этом ни грамма жира, одни мышцы и плечи. Он чем-то похож на паука - тело большое, а ноги сухие. Одежду ему стали шить с седьмого класса, а обувь с девятого.
   Лично мы познакомились в секции бокса, куда я записался по настоянию тренера. Вовка тоже был боксером, но при этом удивительной доброты человеком. Я не хочу сказать, что боксеры люди недобрые, вовсе нет. Просто боксерские груши на тренировках лопали по живому от его кулаков, а вот соперников он жалел. Он учится уже на третьем курсе, а это означает, что мы почти два года будем тренироваться вместе.
   И вот Вовка дежурит по учебному корпусу, а у нас в этом корпусе занятия. Он приветливо машет мне рукой, как своему, и мне это льстит. Идет дождь, но все равно находятся желающие выбежать покурить без головных уборов. Кроме того, это ведь и нарушение формы одежды - надо быть в шапке. Вовка нашел себе развлечение: стоит в дверях, и раздает щелбаны тем, кто выходит без шапок. Если бежать втроем или вчетвером, то двоим удается проскочить без щелбанов.
   Суматоха, смех, гам - красота! Всем весело, даже тем, кому не удалось проскочить мимо Бацы. Все друг над другом подтрунивают и пытаются выскочить невредимыми. Вовка так увлекся своим занятием, что не заметил, что вслед за курсантами идет на перекур начальник кафедры.
   А тут, как на зло, очередная толпа попыталась прорваться безнаказанно, и Вовке пришлось повернуться лицом к выходу. Стоит Вовка Баца на посту, и торопливо раздает щелбаны направо и налево. Бац! Лысина какая-то врезалась в дверной косяк! Надо же какой лысый курсант! Лысый оборачивается, и оказывается, что это начальник кафедры и целый полковник собственной персоной! Вовка и полковник замерли, оба почувствовав себя как-то глупо: конфуз вышел!
   - В принципе, начальник кафедры сам виноват: шел бы себе в фуражке, ничего бы ему и не было! Ведь, правда? - шутит КорС.
   - А еще лучше - в папахе, - отвечаю я. - Что б, значит, наверняка!
   А еще мы обратили внимание на то, что шинели первого курса отличаются от тех шинелей, которые носят курсанты остальных курсов училища. У нас полы широкие, их еще называют 'куполами' или 'колоколами', а у остальных курсантов они практически прямые. Оказалось, что это курсанты сами ушивают свои шинели, кто как хочет. И хотя я еще ни разу не занимался таким делом, я решительно принялся за ушивание своей шинели.
   - Ты умеешь? - завистливо спрашивает меня Батя.
   - Нет, но раз другие это сделали, то и я смогу, - уверенно говорю я.
   Я вручную шью полы шинелей и насвистываю себе под нос песню. Мелодия заинтересовала Мишу и он подошел ко мне.
   - Иванов, а что ты напеваешь? Музыка хорошая, только я не припоминаю ее.
   - Это песня про серую шинель, но ты вряд ли ее мог слышать. Я ее слышал в исполнении хора ветеранов села Краснополка нашего района. Насколько я помню, слова, и музыка песни принадлежат нашим местным авторам.
   - Иванов, немедленно спой! - потребовал Миша. Он заметил мои колебания и пошутил: - Ты пой, а я буду шить вместо тебя!
   Я взял гитару, настроил ее и стал петь. Миша, как и обещал, взял иголку с ниткой и стал шить вместо меня!
   - Ты любовно сшитая, пулями пробитая,
  У костра прожженная в холод и метель.
  Временем потрепана, бережно заштопана
  С пожелтевшим воротом серая шинель.
  Миша сначала честно шил, а теперь замер и просто слушает слова песни. А я хоть и хитрю, то есть пою медленнее, но моя хитрость ничего не дает, так как Миша все равно больше не шьет.
  - Ты пропахла порохом, но как стоишь дорого,
  Фронтовая спутница боевых недель.
  В ночь сырую длинную служишь ты периною,
  Согреваешь ласково, серая шинель.
  Некоторые курсанты нашего и четвертого взводов заинтересовались моим пением, и, отложив свои нехитрые дела, поспешили к нам.
  - Плотная, суконная, родиной даренная,
  Разве может снять тебя пуля иль шрапнель?
  Против сердца воина не бывать пробоинам, -
  Грудь укроет с орденом серая шинель.
  Лео даже пытается угадывать слова песни и подпевает мне. Его примеру последовал Столб. Втроем поется заметно веселее, и я с чувством пою.
  - Как вернусь с победою, выпью, пообедаю,
  Мать постелет чистую мягкую постель,
  Со слезами гордости в лучший угол горницы
  Мать повесит старую серую шинель.
   - Кто это тут собирается выпить? Ты, Иванов? - шутит ротный. - Петь об этом запрещено, в стране идет поголовная борьба с пьянством. А вот если вы замените в песне слова про 'выпью', мы ее всей ротой будем петь, она этого стоит! Слушай, спой еще раз!
   И я спел песню, так сказать на бис. Миша, словно опомнился, и стал ушивать мою шинель дальше. Ротный обратил на это внимание, но пока ничего не говорит. А вот после того, как я допел песню до конца, ротный спросил.
   - Кальницкий, а кому это вы шинель ушиваете?
   - Иванову, товарищ капитан, - встал Миша, и пошутил, - такой наглый и хитрый этот Иванов, даже меня как-то незаметно припахал!
   - Иванов может, - согласился ротный и ушел. Уже от входной двери донесся его голос. - Иванов, запиши мне слова этой песни в трех экземплярах, но чтобы первый был готов к сегодняшнему ужину!
   - Толик, а Толик, - попросил Столб, - спой еще раз? Мне так легче запомнить слова и музыку.
   И я запел, но уже на втором куплете мое пение перебил мама Жора.
   - Иванов, - ворвался он в кубрик, как ураган, - ты что, пьян?
   - Почему сразу пьян? - удивляюсь я его логике.
   -Потому что, если курсант поет не в строю, то он, либо пьян, либо придурок!
   - Иванов просто все делает с радостью, с песней, - попытался что-то объяснить взводному Миша, но тот и слушать не стал. В сущности, наступил на горло песне.
   - Товарищ старший лейтенант, - говорит Столб, - курсанту Иванову командир роты приказал петь, чтобы мы быстрее выучили эту песню.
   - Да? - с видимым разочарованием говорит мама Жора. - Я проверю, а то от этих Ивановых всего можно ожидать, - и он уходит.
   - Кто знает, - шутит Миша, - а сколько Ивановых у нас в роте?
   - Один, - уверенно отвечает Лис, - просто это сам мама Жора пьян, и ему троится или четверится в глазах!
  
  Повышение
   Вчера отчислили, а точнее выгнали из училища нашего замкомвзвода Степанова, предварительно разжаловав его в рядовые. Ротному надоели его постоянные мордобои, вымогательство и личная неуспеваемость. Увольнение Максима ни для кого не стало чем-то неожиданным: он давно и слишком уж сильно заигрался и часто, густо перегибал палку, переступая границы дозволенного. Вместо уволенного Степанова заместителем командира взвода назначили меня. Беседуя со мной в канцелярии роты, ротный дал мне небольшое напутствие:
   - Я уверен, что у тебя все получится, но помни, что перегибать палку нельзя. У Нагорного папа генерал-майор, у Политанского тоже. А генерал всегда и в любой стране это тебе не хухры-мухры! У Кальницкого отец работает в Крымском обкоме партии, заведующим одного из отделов, и с этим нельзя не считаться. Вопросы есть? Вопросов нет, - сам ответил на свой вопрос ротный, и снова спросил: - Как ты считаешь, как замкомвзвода, кого следует назначить на должность командира второго отделения вместо тебя?
   - Курсанта Леонтьева! - не задумываясь, ответил я.
   Ротный довольно улыбнулся, и, перевернув страницу своего ежедневника, показал его мне. На левой странице было написано 'Командир второго отделения третьего взвода - к-т Леонтьев'.
   - Что ж, Иванов, я рад, что наши мнения совпадают. Хорошо, если и дальше так пойдет, по крайней мере, я на это надеюсь. А то, знаешь, иногда нам только кажется, что мы знаем человека, а на самом деле ошибаемся. Можешь идти.
   С сегодняшнего дня и старшину роты разжаловали и понизили - теперь он курсант в моем взводе. Он еще не привык к этому и выделывается.
   - Курсант Стариков! - командую я в строю. - Выше ногу!
   Все курсанты радостно улыбаются, и с восторгом смотрят на меня, а Стариков краснеет и играет желваками. После развода наш взводный отозвал меня в сторону и сказал.
   - Иванов, ты на курсанта Старикова слишком уж не наезжай.... Первые дни. Дай ему время обвыкнуться с мыслью, что он стал как все.
   - Есть, слишком не наезжать, товарищ старший лейтенант!
   Взводный только улыбнулся, видно я его развеселил. Новым старшиной роты назначили бывшего замкомвзвода первого взвода сержанта Андрея Георгиева. Лично на меня он с самого начала произвел впечатление злого человека. Что ж, поживем - увидим.
  Уже вечером первого дня у нас с новым старшиной роты произошел первый конфликт. Я гонял свой взвод по команде 'Подъем - Отбой!', когда старшина подошел ко мне и заявил:
   - В увольнение ты на этой неделе не идешь. И на следующей неделе тоже. И вообще, этот месяц посидишь в роте.
   - Это еще почему? - удивился я, и выжидающе посмотрел на Георгиева.
   - А рожа мне твоя не нравится, понял ты, салабон?
   - Пошел ты ... вояка! - не колебался я и стал грубить, понимая, что по-хорошему нам не разойтись.
   - Бурый, да? - ощерился старшина, и заметно побагровел. Он уже не может проигнорировать моего выпада в свой адрес.
   - Да, - насмешливо прищурился я, ожидая продолжения.
   - Ничего, я тебя быстро научу отдавать дань уважения старшим, понял?
   - Я немного удивлен. Есть такая дань - уважением?
   - В общем, зайдешь после отбоя в умывальник.
   После того, как обмундирование во взводе было аккуратно заправлено, и курсанты легли спать, я пошел в умывальник. Там меня ожидал неприятный сюрприз. О Георгиеве говорили, что у него какой-то там пояс по каратэ, и служил он в горных стрелках, что у него крутой и жесткий нрав, а он взял с собой еще двоих вояк! Мне и в голову не пришло, что такое может быть. Будет довольно трудно. Ну, последний - Измайлов Леня так, для массовости и оказания психологического нажима, а вот Милованов Яша это сто тридцать пять килограмм живого веса! Пусть он и не богатырь вовсе, но его вес это уже само по себе серьезно. Приходилось мне на танцах до армии драться с такими вот ребятами - с большой разницей в весе, и я знаю, что это не очень просто. В общем, ситуация складывается не до смеха. Ишь ты, как они все трое хвосты распушили!
   - Пришел, братуха, надо же! Не испугался, значит? - презрительно спросил старшина, словно он не доверяет своим глазам.
   - Кого мне бояться - тебя, что ли? - насмешливо фыркнул я. - Объясни лучше, за что это ты меня увольнений вздумал лишать на целый месяц вперед? Прав таких не имеешь, понял?
   - Я вижу, он и впрямь ничего не понимает, - кивнул головой Милованов, и пообещал, - что ж, сейчас объясним. Ты, салага зеленый, еще мамкины пирожки ел, когда мы уже шинели носили!
   - Ну и что? Это-то здесь при чем?
   - Тупой ты, что ли? Здесь будет наш порядок, и ты на тех, кто в армии служил, свое хайло не раскрывай.
   - Хайло это у тебя, понял? - внутренне подобрался я, понимая, что словами дело не окончится. - И вообще ...
   - Чего с ним говорить? Я ведь говорил - борзый! Теперь пусть кусает локти. Обламывать надо, бей его!
   Я опередил их всех: старшину ударил кулаком левой руки в подбородок, Измайлова отбросил ударом ноги в грудь, и отскочил назад, опасаясь ударов Милованова. В моей голове стучала молотом одна мысль: только бы не упасть! Только бы не сбили с ног! Упаду - будут говорить, что не в умывальнике, а в туалете меня по полу катали. Нате вам, гады! Получите!
   Милованов и Измайлов значительно ниже меня ростом, поэтому им удобнее бить меня в грудь, чем в лицо. Нашему каратисту тесно и возможно по этой причине, а может и по какой другой у него ничего эффективного не выходит. Я занял место в углу, чтобы спина была защищена и отбиваюсь от троих. К сожалению, это положение сковывает и меня - никого не удается вырубить всерьез, потому что двое всегда прикрывают третьего. Я вынужден защищаться, действуя от обороны.
   Вот промахнулся с моей помощью Измайлов, а они ожидали, что я ударю именно его. Но я ударил в солнечное сплетение открывшегося Милованова, сбив ему дыхание. Он охнул, а я в этот миг рубанул по шее старшину. Затем ударом в лоб сбил с ног Измайлова. Потом повторилось все с начала: я в углу, а они втроем наседают. Впрочем, мне уже легче - Милованов задыхается, а Измайлов откровенно боится и осторожничает. Только старшина все еще пыжится и тужится что-то кому-то доказать. Изловчившись, я поймал старшину на отходе и разбил ему нос.
   - Да ну, его! - сказал Измайлов, - вы же видите, что он дурак!
   Все трое вояк, как по команде отошли от меня. Ага, охотников биться со мной все меньше и меньше! Вояки наши над выгодным предложением долго не думают, хотя не могут не понимать, что я посадил их в глубокую лужу. И, тем не менее, они отступились, вот что странно. Милованов густо краснеет. Что ж, за все надо платить, а уж за собственную глупость и подавно.
   - Ну, ладно, - сказал старшина, задрав нос, чтобы кровь меньше текла, - мы с тобой еще поговорим!
   - Непременно поговорим, - с готовностью пожал я плечами, и сплюнул в раковину кровь с разбитой губы.
   - Подискутируете в следующий раз, - миролюбиво сказал Милованов. - Почему-то мне кажется, что случай еще представится.
   Мы умылись и разошлись по своим кубрикам. Никто из курсантов моего взвода даже не поинтересовался, как все прошло. Было видно, что никто не спит, но лица их как бы говорят, нас это совершенно не касается. Что особенно неприятно, так это то, что ни Столб, ни Чернов за меня не вступились. Ладно мой земляк Коля Ставничук, он ведь тоже из вояк, но эти ребята ведь такие же как я.
   Утром на лестничной клетке меня остановил на секунду ротный, и легонечко стукнув меня кулаком в плечо, сказал:
   - А ты молоток! Я рад, что попытка бывших вояк запугать тебя потерпела, так сказать, сокрушительный провал.
   Я, молча, кивнул и пошел дальше, а про себя подумал: 'Вы еще моего папу не видели - вот уж кто действительно молоток! А я просто в него пошел'. А еще в эту ночь я с горечью неожиданно понял важную вещь, что здесь, оказывается, каждый сам за себя. До поступления в военное училище мое представление о нашей родной армии было такое.... В общем, оно было совершенно другое.
  
  Своим чередом
   На построении роты замкомвзводам приказали выделить на хозяйственные работы по два человека. За исключением второго взвода все выделили быстро.
   - Второй взвод, долго еще будете телиться? Кто идет на работы? Рожайте уже!
   - Братья Баклушины! - наконец назвал замок, и из строя вышли недовольные братья Федосеевы.
   - Интересно, - спросил Зона, - а почему Баклушины?
   - Разве не понятно? - удивился Веня, выглядывая из-за спины Морозова. - Лодыри они оба. Привыкли бить баклуши, отсюда и прозвище такое: Баклушины, то есть бездельники.
   - Теперь понятно, - признал Зона, в очередной раз, подивившись тому, что он сам не догадался, хотя ответ и очевиден, и прост, и лежит на поверхности. К командиру роты подошел дневальный по роте, и ротный спешно куда-то удалился.
   - Роту не распускать! - бросил он на ходу, и направился в кабинет командира батальона. Вернулся он через пять минут и скомандовал: 'Рота! Смирно! Курсант Борисов, выйти из строя!'
   - Я! Есть! - отозвался Борисов из уже бывшего моего второго отделения. Он вышел на два шага и повернулся лицом к строю.
   - Товарищи курсанты! Приказом начальника училища курсант Борисов отчислен из военного училища согласно его рапорта, как ошибившийся в выборе профессии, с сегодняшнего дня.
   Это сообщение вызвало немало удивления и недоумение практически у всех курсантов роты. Какое-то время мы все находимся в растерянности.
   - Борисов! - громко говорит ротный.
   - Я! - вальяжно, совсем не по-военному, повернулся Борисов. Впрочем, это больше игра на публику.
   - Идите в роту и сдавайте все имущество старшине. Потом получите обходной лист, знаете?
   - Да: библиотеки, медпункт и так далее.
   - Совершенно верно. После того, как ваш обходной лист будет подписан, получите свои документы, предписание в военкомат и военно-перевозочные документы. Командир взвода - на контроль!
   Борисов отправился в ротное помещение, а рота на самоподготовку по своим аудиториям. Когда перед ужином мы вернулись в роту, то Борисова уже не застали. Он счел возможным уйти без каких-либо вразумительных объяснений. И вообще безо всяких объяснений. Справедливости ради надо признать, что и из курсантов не только нашего взвода, но и всей роты никто не проявил никакого желания сходить к Борисову, чтобы узнать, чего он решил бросить училище.
   - Вот тихоня! - возмутился Веня, - хоть бы словом обмолвился, а то взял себе и уволился!
   - Что тут скажешь? Действительно, редкий наглец, - согласился Лео, - у тебя разрешение спросить забыл! Просто Борисов вдруг осознал, что есть, что в его жизни. В конце концов, это его личное дело.
   - Хорошо ему, что срочную службу он уже отслужил, - вздохнул Дима, - сразу домой поехал, дослуживать не надо.
   - И все идет своим чередом, - пошутил Рома. - Главное, что мы на правильном пути, а куда он ведет не так-то уж и важно!
   Чувство сожаления об уходе Борисова было не долгим: он всегда держался особняком, и ни у кого с ним не сложилось дружеских отношений. Даже у бывших вояк. Так что его уход восприняли совершенно нормально и естественно.
   У нас свободное время, и Дима с Лео пригласили меня на народный курсантский праздник, в смысле в чипок. Я посмотрел, сколько у меня денег и сказал:
   - Пойдем.
   - Да мы угощаем! - бросил Лео, радостно улыбаясь при этом.
   - Спасибо, не надо, - отмахнулся я. Мне даже и в голову не пришло, что за меня может заплатить кто-то другой. Выходя из кубрика, я услышал, как Юлька сказал:
   - А молодец все-таки Иванов, на свои гуляет, не то, что Максим был. Сколько я на него денег потратил, кто бы знал!
   - Между прочим, тебя никто не заставлял, - напомнил КорС, и ехидно добавил: - Как это у тебя только язык поворачивается плохо говорить о таком замечательном человеке, как Степанов? К тому же, если мне не изменяет память, ты угощал его от чистого сердца! Или нет?
   - Какое там чистое сердце? Если бы я ему отказывал, то я бы из нарядов не вылезал и в увольнения не ходил. А может, и по физиономии получал бы, как вон Мирзоян.
   Видно, что неприятные воспоминания терзают Юльку. Королев насмехается, что был уверен, что эта тайна умрет вместе с ним.
   - Вот в чем я с тобой согласен, так это в том, что Иванов наш действительно молодец. Его вояки прессовали, а он дрался один против троих и имел их в виду, и ни в какие чипки их не водил! А вот если бы на его месте был ты, то именно так и поступал - откупался бы постоянно и все тут. Или может, скажешь, что не побоялся бы и стал драться? То-то и оно! Эй, меня забыли!
   И мы вчетвером поспешили в кафе, где нас ждали зефир, булочки и молоко. Внезапно я словил себя на том, что мне очень нравится, что меня хвалят. Может, и правда, есть за что? Не помню, говорил ли я уже вам, что скромность это не моя добродетель?!
   - Толик, а, правда, что ты до армии ничего молочного вообще не ел? - вспомнил вдруг Лео, оторвавшись от стакана с молоком.
   - Не совсем. Я всегда любил молочных поросят.
   - Что за натура у тебя, так аппетит нагонять? Ладно, это не так уж важно, мы ведь в чипке, так что нагоняй!
   Сказанное Валеркой не вызвало ни у кого из присутствующих никаких возражений, и мы снова набросились на еду. А я подумал, что мысль о том, что все должно быть в меру, полностью исчезает за секунду до того, как подходит наша очередь отовариться в чипке.
   - Лео, - зовет КорС, который еще стоит в очереди, - ты кофе будешь?
   - Да. И покрепче. И можно без воды! - шутит Лео.
   - Чего, чего? - густо покраснел Королев.
   - Перевожу, - улыбается Лео, - если бы я хотел кофе, то сам бы взял.
   - Любишь ты шутить, - только и сказал в ответ Королев. Лео этого уже не слышал, так как энергично принялся, есть, будто он вырвался с голодного края. Кажется, он забыл обо всем на свете. Да и не только он! Мы даже не заметили, как к нам подсел Веня. Он тоже с аппетитом кушал, но при этом еще успевал без устали болтать, поддакивая самому себе и смеясь своим, же шуткам.
   Из чипка все вышли совершенно счастливые. В роте к нам радостно бросился Зона.
   - Ну, наконец-то, а то я уже все глаза проглядел!
   - Как? - в 'ужасе' вскричал Лео. - Все семь?
   - Да, ну, тебя, - махнул рукой Зона, - там Миша ару прессует!
   Но мы уже и сами услышали грубые крики в кубрике нашего взвода.
   - Зачэм ударяешь, э? - плачет Мирзоян. - У меня уже голова своя есть.
   - Оно и видно. Только я считаю, что наличие двух глаз в этой твоей голове - непозволительная роскошь!
   И я пошел разнимать дерущихся курсантов. Только успокоил, как в ротное помещение пожаловал мама Жора.
   - Курсант Мирзоян, - тут же обратил он внимание на помятый вид своего подчиненного, - а что это у вас глаза красные? Вы что, пили?
   - Никак нет. Я в училище из увольнения возвращаться не хотел. Плакал.
   - Оно конечно, - по-своему понял слова Саркиса мама Жора, - в Симферополе так много красивых девушек и женщин, что даже когда не хочешь, то хочешь - не хочешь, но все равно хочешь!
   Грозовые тучи над Мишкиной головой разошлись, так и не собравшись толком.
  
  Экстрасенс
   Вернувшись из увольнения, я заметил, что Молодов очень грустный. И спросил: не заболел ли Батя случайно?
   - Если бы, если бы, - не сказал, а простонал он.
   - Тогда что? - ответ Бати меня немного озадачил.
   - Понимаешь, я был сегодня на свадьбе двоюродного брата, - Батя посмотрел на меня так, что я невольно поежился от его взгляда, наполненного горечью.
   - Тебе что, не понравился его выбор? - пытаюсь угадать я.
   - Отличный выбор. Только когда они, брат с женой, ехали из ЗАГСа - попали под КамАЗ и погибли. Водитель и свидетели остались живы и будут жить. Хотя переломов у них, как у собаки блох, но они будут жить. А мой брат со своей женой погибли в день их свадьбы. Представь, мы их ждем, ждем дома, гости собрались, столы накрыты, а их все нет и нет. А потом нам сообщили. Родители их чуть на месте не скончались, вот горе какое.
   - Да. Ты знаешь, я не знаю, что сказать, - медленно выговорил я, ощутив жар во всем теле. Надо выиграть время, чтоб не ляпнуть ничего такого, что может еще больше расстроить Батю.
   - Что тут уже скажешь? Словами уже ничему не поможешь.
   Игорь смахнул набежавшую слезу и отвернулся. Я понял, что утешать людей пока еще не умею. Ощущение у меня такое, что бы ни было сказано, оно будет бессмысленным. Мне показалось, что целая вечность прошла, прежде чем Батя сам заговорил:
   - Я пойду на спортгородок, чтобы меня поменьше видели, ладно? - попросил он, и я ему не отказал, только спросил:
   - Качаться будешь? - ужаснулся я. Меня покоробила мысль, что Игорь, как ни в чем не бывало, станет заниматься спортом. Это ощущение усиливалось томными вздохами и ахами Литина, рассказывающего о неистовой страсти и неземных восторгах, которые он сегодня испытал. Он даже сказал, что ничего прекраснее еще не испытывал в своей жизни.
   - Нет, просто посижу - там скамейки есть, - ответил Батя. К словам Литина он был и остается равнодушным. В этот момент раздался истошный вопль Мирзояна.
   - Чего орешь? - нахмурился я, разглядывая трясущегося ару.
   - Кофе хотел попить, - чуть не плача объяснил он, - а кто-то ручка кружки зажигалкой нагрел. Я взял и обжегся!
   И он показал большой и указательный пальцы, на которых явственно обозначились красные пятна.
   - Что за люди у нас, э? То асидол вместо зубной пасты, в тюбик, засунут, то...
   - А ты мойся чаще, чтоб не вонял, свинья! - с глухой враждебностью крикнул Кальницкий. - И дело с концом!
   - Сам ты свинья, - обиженно ответил Мирзоян, хотя не может он не знать, что с Мишей так разговаривать нельзя.
   - Что? Кто? Это я свинья? - задохнулся от злобы Кальницкий, и, подскочив, ударил Саркиса в челюсть.
   - Зачем ударяешь? - заплакал от обиды и бессилия Мирзоян. Удар нанесен не столько по лицу, сколько по его самолюбию.
   Мне и Королеву пришлось оттащить Кальницкого от Мирзояна. Тут со смехом в кубрик ввалился Лео.
   - Чего мы учудили!
   - И чего? - вырывается Миша из наших рук. - Да оставьте вы меня в покое!
   - Мы 'Запорожец' Берии оттащили в парк, и поставили на 'ребро', то есть на бок между трех деревьев! Вот смеху-то было! Вышел он, увидел эту картину, а сделать ничего не может! Привел толпу курсантов, а они ему так машину о деревья обшуровали, что и помяли слегка и краску ободрали! Он от злости весь белый был, что называется, в зобу дыханье сперло! Ха-ха-ха!
   - Так ему и надо! - поддержал Миша, и отвлекся от Саркиса. - А то прямо собака Баскервилей: 'Поразрывайте себе зады, а то я их вам сам поразрываю!' Ха-ха-ха!
   Берией называют коменданта училища, чрезвычайно правильного и требовательного майора. Понятно, что при таких качествах и принципиальности курсанты его люто не любят. Кстати, до нашего ротного, именно он командовал 33-й ротой, а наш капитан Асауленко был у него командиром взвода.
   - Толик, а ты чего интересного в увольнении видел? - повернулся ко мне Кальницкий, напрочь забыв про Мирзояна. Видно, что он уже не чувствует никакого раздражения.
   - Гулливерку видел, - сообщил я, напустив на себя таинственный вид.
   - Кого? Кого ты видел?! - воскликнул удивленный Миша.
   Снова воцарилось молчание, так как я не торопился с рассказом, а всем остальным было интересно.
   - Гулливерку. Иду я по Пушкарю и у магазина 'Українська паляниця' вижу - она! Я выше среднего роста, а она еще выше! Да к тому же на тротуаре стоит! Стоит она и горбится от своего роста, а прохожие оглядываются и гнусно хихикают. И вдруг из магазина вышел мужчина - ни в сказке сказать, ни пером описать! Арнольд Шварценеггер против него просто актер театра лилипутов! Этот мужчина еще на голову выше этой Гулливерки, а плечи вообще, что называется, косая сажень в плечах! Подошел он к ней, наклонился и поцеловал в щечку. Она улыбнулась, распрямилась и взяла того богатыря, который еще не перевелся на Руси, под ручку и они пошли по улице Карла Маркса. И вдруг все прохожие увидели, что у нее миленькое, симпатичное личико, и что у нее обалденно красивая фигурка: ноги, талия, грудь, попочка и бедра. Это нужно было видеть!
   Я и представить себе не мог, что эта история будет всем интересна. Во всяком случае, меня выслушали, не перебивая.
   - Зрелищно, говоришь? - вздохнул Миша.
   - Не то слово - шок!
   - Жаль, что самому увидеть не довелось. А нас Лео полдня по рынку водил.
   - Это, как? И зачем? За деньги вас показывал? И был спрос?
   - Он приглядел в нескольких торговых точках фотографии Сандры (одна даже цветная была), и уговорил нас помочь ему их купить. Пока мы в количестве тридцати человек оттискивали очереди, он покупал милые его сердцу фотки!
   - Помешался наш Лео на этой Сандре! - хохочет Дима.
   Это замечание не так уж далеко от истины, Лео действительно сходит от Сандры с ума. Сказанное выше, Лео явно пропустил мимо своих ушей.
   - Она ему заменяет живую бабу! Хе-хе!
   - Сами вы ... козлы, - без обиды ответил улыбающийся Лео, - ничего-то вы не понимаете!
   - В том-то и дело, что понимаем!
   Веселье прервал наш взводный, появившийся в кубрике.
   - Иванов, ваш курсант Зернов опаздывает из увольнения.
   - Отчего же он мой? Он наш с вами!
   - Не паясничайте! Где он? - рассердилась мама Жора. А чего сердиться? Мог бы уже ко мне и привыкнуть.
   - Сейчас! - я закрыл левой рукой глаза, а правую руку вытянул вперед, широко расставив пальцы, и стал ими шевелить. - Сейчас, сейчас. Вижу! Он голый ...
   - Курсант Иванов! - под всеобщий хохот возмутился взводный, - прекратить немедленно!
   - А что он такого сказал? - вступился за меня Коля Ставничук.
   Курсант Зернов опоздал из увольнения на три часа. Взводный не пошел домой, дожидаясь нарушителя. Дожидался взводный Лиса вместе со мной, чтобы мне жизнь малиной не казалась.
   - Что же помешало вам вовремя прибыть из увольнения? - ехидно спросил взводный, не тратя время на длинные разговоры, и уставился на Лиса ничего хорошего не предвещавшим взглядом.
   - Да-а, - уныло признался Лис, - был я на пляже в Николаевке, я 'морж'. Пока купался - всю одежду украли. И деньги тоже. Я по гражданке был. Пришлось пешком все тридцать пять километров пробежать в одних мокрых плавках. Вот и опоздал, - снова вздохнул Зернов.
   - Ха-ха! Ну, насмешил! - развеселился взводный, и было видно, что грозы не будет. - Знаешь, я тебя даже наказывать не буду! Марш мыться и спать! А ты, Иванов, задержись.
   После того, как мы остались вдвоем, взводный посмотрел на меня с любопытством и спросил:
   - Слушай, ты, что же, действительно видел, что он голый?
   - Никак нет, - честно ответил я, - пошутил я.
   - Марш спать!
   В кубрике Литин рассказывал о своих приключениях в увале.
   - ... И тут мне подвернулась удача!
   - И сколько лет этой удаче? И какой размер бюста?
   - Ну, при чем тут это? Я сегодня вообще с девушками даже и не разговаривал.
   Кто знает, может быть, в этот раз Литин сказал правду, и его удача это вовсе не девушка. Но он так себя зарекомендовал, что ему просто никто не поверил, и слушать его не стали.
   Курсанта Федьку Григораша, уже лежащего в постели, взводный застал за поеданием пачки печенья.
   - Не наедаемся? - возмутился старший лейтенант Дядченко. - Вместо увольнения будете отъедаться! Где мой главный зам? Сержант Ежевский - на контроль!
   Григораш с грустью и явной неохотой убрал остатки роскоши в тумбочку. К утру печенья в тумбочке не оказалось, какая-то до бессовестности наглая и голодная мышь помогла, наверное.
   - Рота! Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку! Форма одежды..., - командует ротный, а ему вторят дежурный и дневальный по роте, старшина, замкомвзвода и командиры отделений.
   Я выбежал из подъезда и заметил, как передернуло от холода Саркиса. В отличие от него Рома и Литин, кажется, получают удовольствие от холодной погоды.
   - Нас утро встречает прохладой, - радостно пропел Рома.
   Сегодня на зарядке у нас не комплексы вольных упражнений, а бег, так что вскоре Мирзоян согрелся, а Роме и Литину уже не так хорошо от зимней утренней свежести.
  
  Вызов
   У нас личное время. Курсант Захаров, он же Зона, вернулся из художественного фонда библиотеки. КорС повернулся к нему и спросил.
   - Зона, что ты нам принес почитать?
   - Да поможет мне Бог и комсомольский патруль.
   Велико было наше удивление от такого замысловатого названия. Лично я воспринял такое название со смешанными чувствами.
   - Весьма странное название для книги, - заинтересовался Королев. - Ну-ка, покажи! Пацаны, да это две книги: 'Да поможет мне Бог!', а вторая - 'Комсомольский патруль', - объяснил он нам вслух.
   - Так бы сразу и сказал. Зона, что это у тебя еще за пазухой? - продолжает допытываться Королев.
   - Пирожки с повидлой!
   В спальное помещение вошел старший лейтенант Туманов, и сразу казарма наполнилась его содержательными криками.
   - Товарищи курсанты! Чего это вы на кроватях разлеглись? А, ну, встать! Запомните: кровать нужно заправлять аккуратно, чтобы у вас навсегда отпала охота лечь на нее в сапогах. И вообще, всем в совершенстве очистить казарму! Получить противогазы и на свежем воздухе устроить надевание и снимание противогазов на время! Пошевеливайтесь, активнее! Курсант Снигур, когда это вы успели опять так обрасти?
   - У меня волосы такие кудрявые, что кажется, будто их много.
   - Тем более стричься нужно! - то, что курсант вздумал оправдываться, возмутило Туманова еще больше. - Почему вы не стрижены, галстук мешал? На вас же смотреть дико!
   Похоже, у Туманова в последнее время какие-то проблемы, иначе с чего бы это он чуть, что, сразу начинает выходить из себя?
   - Какой галстук? - растерялся Дима, но взводный и не думал обращать на него внимание.
   - Волосы у военнослужащего могут кудрявиться на макушке, а ниже, по уставу, они должны быть прямыми! А вообще, прически военнослужащих висят на стенах бытовой комнаты. Подобные прически вы и должны принести на утренний осмотр на своей голове. Завтра же проверю! Товарищи сержанты, а почему это вы заняли такую пассивную позицию? Отчего я не слышу ваших бодрых, жизнерадостных голосов? Помните, что младшие командиры это тот скелет, костяк так сказать, на котором держатся все нарушители воинской дисциплины. Курсант Попов, почему у вас виски ниже ушей висят, и волосы по всей голове разбросаны?
   Курсанты посмеиваются, но на построение выходить не торопятся, чтобы не пропустить очередные чудачества взводного.
   - Дежурный по роте и дневальный, а ну-ка покажите мне свои шапки-ушанки! ... Так: сколько раз говорить, что каждый должен носить в головном уборе две иглы не менее семидесяти сантиметров - зеленую и белую?
   Дневальный пытается что-то доказать взводному, но тот его даже не слушает.
   - А я вам говорю, что у вас сплошные отдельные недостатки! Сержант Денисов, чего это вы такой грустный? Ах, он письмо получил! Любимая девушка замуж вышла? За вашего лучшего друга? Сержант Денисов, для вас сейчас главное - подчиненные, а не какая-то там любимая девушка. Займитесь спортом, что ли, помогает, поверьте мне. От дурных мыслей спасает действие. Я вот в вашем возрасте себе сапогами ноги на ягодицы стер! И как только у этих девушек язык поворачивается такое писать? А вообще, раньше думай о Родине, а потом можно и о себе. Сколько в кубрике первого взвода курсантов? Четырнадцать? А должно быть тринадцать, где еще трое? Денисов, вы что, не поняли, это же я вас развлекаю! То есть отвлекаю от ваших животрепещущих проблем. Чего это в спальном помещении так светло, что просто нечем дышать? Дневальный, вы должны крутиться, как белка в колесе, а пол нужно так тереть, чтобы вода скрипела!
   Поскольку у дневального что-то явно не ладилось, и вода не так скрипела, как ожидал Туманов, то он счел нужным еще сказать:
   - Вы что, дурак, или действительно первый раз на свет родились? И не надо мыть полы ежедневно, но хотя бы каждый день надо! Причем хорошо надо!
   В ротное помещение заглянул Молодов, но увидев взводного, развернулся и вышел.
   - Стойте, товарищ курсант! Что это вы, как Цезарь: пришел, увидел и ушел? И почему вы со мной разговариваете без наличия очков? Я что, что-то непонятное говорю? По-моему я всегда говорю хорошо, значит, говорю понятно. Понятно?
   Тут очень кстати подоспел дежурный по роте и доложил:
   - Товарищ старший лейтенант, вас вызывает командир роты!
   - Есть, - выпрямился взводный, и к всеобщей радости отбыл.
   - Вполне своевременно, а то достал уже, - признался Денисов.
   - Товарищ курсант, - нарочито серьезно обратился КорС ко мне, - вы ведь до армии год проработали на производстве, да?
   - У товарища Иванова за плечами средняя школа, работа на заводе, а теперь вот еще и автомат с противогазом! - пошутил Веня.
   - Курсант Нагорный! Пятку на носок ставь! - командует Лео. - Ха-ха!
   - Товарищ Иванов, а, правда, что вы работали на каком-то секретном военном заводе? - снова отозвался Королев.
   - Правда, - хмыкнул я, - на заводе трамвайных рулей.
   - У трамвая разве есть руль? - смешался на миг Королев.
   - Нет, просто скоба, за которую можно держаться рукой.
   - Просто скоба, - задумчиво повторил КорС, думая явно о чем-то другом, - вроде подножки автомобиля, да? Кстати, кто может дать военное определение того, что такое подножка автомобиля?
   - Я! - тут же с готовностью вызвался Рома Журавлев. - Во всяком случае, я попытаюсь. Это совокупность приборов и механизмов, служащих для подачи водителя в кабину транспортного средства! Вот!
   - Очень смешно, - без тени на улыбку произнес Королев. - И все-таки, Иванов, где же вы все-таки работали?
   - На швейной фабрике, и я, кстати, об этом как-то уже рассказывал. Так что военный завод - это чья-то выдумка, только и всего.
   - Швейком значит был? Или швеем? Или все-таки швеей? - войдя во вкус, КорС никак не может остановиться и любой ценой пытается вывести меня из себя.
   - Промерщиком ткани. И хватит уже спекулировать на этой теме и выдумывать разную ерунду, - создавшаяся ситуация, признаться, мне уже начинает надоедать.
   - Товарищ курсант, - не унимается КорС, вот ведь зануда, - как бы вы сформулировали свое жизненное кредо на нынешнем этапе ... развития человечества?
   - Быть впереди всех, знать больше всех, - насмешливо ответил я.
   - Пижон, - с непроницаемым видом выразительно выговорил КорС, - что ж, так и быть, я принимаю ваш вызов - будем с вами соревноваться в учебе, идет?
   - Мы с вами только что стали свидетелями зарождающегося соцсоревнования среди ..., - начал, было, Рома, но Королев грубо послал его подальше, и Рома замолчал.
   Поскольку Рома быстро соображать не умеет, возникла пауза, во время которой курсанты выжидающе смотрели на меня.
   - Ну что? - уже с нетерпением спросил КорС, - по рукам? Все, что вам нужно сделать, это согласиться или отказаться.
   Королев доволен, он уверен, что загнал меня в глухой угол. Ошибаетесь, товарищ Королев. Если и суждено вам меня загнать в этот самый пресловутый угол, то, во всяком случае, не в этот раз.
   - По рукам! - согласился я, и мы крепко пожали друг другу руки, и Лео разбил наше рукопожатие. По-братски обниматься мы не стали. После того, как довольный КорС отошел в сторону, Миша тихо сказал:
   - Толик, зря ты: Серега эрудит, умница, профессорский сынок. Трудно тебе придется, его ведь почти невозможно превзойти.
   Вне всякого сомнения, мнение Миши разделяет вся рота.
   - Ну, и замечательно! Чтобы ты знал, почти невозможное - возможно. Будет стимул расти и у меня, и у него!
   - Скромняга! - усмехнулся Лео, но его вид говорил о том, что победитель нашего соревнования ему известен заранее, и этот победитель - не я. Что ж, тем более здорово. Для того чтобы одолеть в честной борьбе Королева мне придется поработать, а лишние знания лишними не бывают. Уж извините за тавтологию.
  
  Сессия началась
   Идет самоподготовка - взвод готовится к первой сессии. Я встал и прошелся по аудитории, с излишней суровостью отнимая художественные книги и недописанные письма.
   - Товарищ курсант, вы чего? - ноет Веня, поскольку остальные смирились, молча.
   - Готовьтесь к экзаменам, - коротко объясняю я, не обращая внимания на Венино брюзжание. - Вы здесь не для того, чтобы только письма писать. Наверстывайте упущенное и пропущенное вами! Я понимаю, что после обеда трудно сосредоточиться, но это нужно!
   Командир третьего отделения Миша Кальницкий недовольно кривится и сварливо говорит: 'Тебе что, больше всех надо?'
   - Считайте, что так, товарищ младший сержант.
   - Обурели салаги, - возмущается Кальницкий, но впрочем, не особенно громко.
   Дракой с тремя вояками я, как говорится, уважать себя заставил. Так что теперь со мной считаются. Веня тоже смиряется и даже шутит.
   - А я-то думал, школьные годы прошли безвозвратно, только на сердце тепло и приятно! А тут снова экзамены!
   - Товарищ Нагорный, - говорит Лео, - специально для вас озвучу индийскую мудрость: 'Человек, который не стремится развить свои умственные способности, родился и прожил зря'.
   Веня замолчал, осмысливая услышанную мудрость.
   - Товарищ курсант, - ехидным голосом спрашивает КорС, обращаясь ко мне, - курсант Королев. Разрешите обратиться?
   - Слушаю вас, товарищ курсант, - разрешил я. И что ему от меня нужно на этот раз? КорС постоянно носит в себе недобрые чувства ко мне. За глаза он уже много раз говорил курсантам, что это он, а не я должен быть сержантом. Мне об этом каждый раз рассказывают Батя и Дима. Так что с Королевым нужно постоянно держать глаза и уши открытыми.
   - Вы считаете, что мы сможем занять какое-нибудь призовое место по учебе?
   - Вы - нет.
   - То есть, как нет? - растерялся Королев, так как сам о себе он чрезвычайно высокого мнения.
   - Вот так: если бы могли, то занимались бы подготовкой к экзамену, а не ерундой разной. Кстати, и у меня время отнимаете, а мне тоже готовиться нужно.
   - Вам-то, зачем готовиться? - притворно удивляется КорС, - подход-отход, плюс должность замкомвзвода - вам меньше четырех и так не поставят!
   Каждому из нас жизнь бросает свой вызов. Мой вызов здесь это без сомнения Сергей Королев.
   - А мне, в отличие от большинства присутствующих, нужна не только оценка, но и знания. Знания даже в первую очередь.
   - Ты смотри, какие мы правильные, - ворчит Кальницкий.
   - Вы нет, а мы, - показываю я рукой на себя, - да.
   Взвод смеется, а Веня смотрит в окно и ничего не делает.
   - Возможно, я не знаю, - говорю я, не сводя взгляда с Вени, - в нашем училище генеральским детям отметки уже просто за фамилию ставят?
   Все дружно смеются, а Веня, наконец, погружается в занятия. И примерно так проходит каждая самоподготовка. Многие курсанты усиленно демонстрируют тот непреложный факт, что не только не каждый солдат, но и не каждый курсант высшего военного училища мечтает стать генералом.
   - Готовьтесь, - в очередной раз привлекаю я внимание взвода, - до тех пор, пока вы не поймете, что своими плохими знаниями вы подставляете весь взвод, я вам покоя не дам. Так и запомните!
   - Тройка, между прочим, - криво усмехается Миша, - тоже государственная оценка! И она означает, что страну такие знания удовлетворяют, то есть вполне устраивают.
   - Давайте возьмем на себя повышенные обязательства, - пошутил Дима, оказывая мне поддержку, - порадовать страну хорошими оценками!
   - А, кстати, что там новенького в стране? - спросил Зона, - А то я вчера в наряде был, и новости посмотреть не удалось совсем.
   - В Украине образована литературная группа 'Бу-Ба-Бу'. Это по первым слогам слов 'Бурлеск-Балаган-Буфонада', - просветил всех Батя.
   - Литерадура меня мало волнует, - зевнул Бао. Но всех остальных она интересует, поэтому Батя рассказывает все, что ему известно о писателях, вошедших в эту литературную группу. Идиллию как всегда нарушает мама Жора. Впрочем, сегодня его появлению даже обрадовались. Он принес нам наши зачетные книжки, третий серьезный документ в нашей жизни после комсомольского билета и паспорта. Многие рассматривают и поглаживают свои зачетные книжки со священным трепетом, как некую святыню.
   - Фетишисты проклятые, - беззлобно ворчит КорС.
   В аудиторию вошел командир роты и сказал:
   - Нужно составить список, кому, куда ехать в отпуск. До какой точно железнодорожной станции, чтобы можно было для вас забронировать билеты.
   - Так нам не придется самим покупать билеты? - оживился я.
   - Не придется. Повезло вам всем с начальником училища! Наш генерал Крымов всегда бронирует для своих любимых курсантов билеты через обком партии. Так что даже летом будете уезжать без проблем.
   И в самом деле, повезло нам с нашим начальником училища! В полной мере мы это поймем перед летним отпуском, когда уехать еще трудней, чем зимой. Я почувствовал себя обязанным нашему генералу.
   - Товарищ капитан! - поднялся Рома. - А как быть нам с курсантом Литинским? У нас на дорогу на БАМ и обратно времени больше уйдет, чем весь зимний отпуск!
   - С вами отдельный разговор. У вас отпуск будет при части. Да шучу я! Шучу! На самолете полетите.
   - Ничего себе! - ахнул Королев. - Курсанты и на самолете! Вам и со страной тоже повезло!
   - Но чтобы в отпуск поехать или полететь, нужно готовиться к экзаменам, - шутит ротный. - Готовьтесь, порадуйте родителей своими тройками. А теперь марш на закрепленную территорию. Дежурный по училищу обошел все училище и сделал нам замечание. Идите, устраняйте. Командир взвода вскоре присоединится к вам.
   - И как здесь можно готовиться к экзаменам? - говорит Бао, гневным взглядом провожая ротного, как будто он собирался серьезно готовиться к экзамену! Впрочем, говорит он это очень-очень тихо, чтобы ротный не услышал! Так что своей жалобной речью он никого не заинтересовал.
   - Ничего, Бао, - решил поддержать его Зона, второй такой же большой лентяй, - не слепые горшки лепят! Сдадим и мы с тобой эти проклятущие экзамены!
   - Отставить разговорчики! - командует ротный. - Вас обоих хоть сейчас в плуг запрягай! Так что работа на свежем воздухе пойдет на пользу и вам и вашим мозгам! Так что, товарищи курсанты, полный вперед!
   Но не зря говорят, что лень Бао и Зоны родилась раньше них самих. Они и на спортгородке трудились так, что взводный не мог этого не заметить. Светлые мечты наших лодырей о том, что мама Жора все время будет закрывать глаза на их бездействие, не оправдались. Так что времени для подготовки к экзамену у них стало еще меньше, так как взводный совершенно справедливо объявил им по наряду вне очереди и проконтролировал, чтобы оба они заступили в наряд на следующий же день.
  
  Перекос
   Взвод убирает закрепленную территорию и торопится поскорее окончить это занятие: чем быстрее сделаем, тем больше времени останется на подготовку к экзамену. Мама Жора приятно удивлен - наш взвод первым в роте справился с поставленной задачей.
   - Как успехи, товарищ курсант? - важно спрашивает он меня, словно сам не видит результатов сделанного. А ведь наш взвод понапрасну времени не терял и проделал огромную работу.
   КорС негромко ворчит, что мы здесь в некотором смысле работаем, но взводный его реплики то ли действительно не слышит, то ли просто игнорирует.
   - Взвод на левом берегу, - довольно козыряю я, а курсанты улыбаются, - жив - здоров назло врагу!
   Вася всегда говорит, что я держусь с нашим командиром взвода запанибрата. Наверное, со стороны это именно так и выглядит.
   - Что? На каком еще берегу? Это ты о ком? Что ты себе позволяешь, и кто этот враг?
   Мама Жора смешался и удивился, и отнюдь не в переносном смысле этого слова. Батя и КорС смотрят на него, не веря своим глазам. Мама еще какое-то время находится в недоумении и ступоре.
   - Спешите видеть! - смеется у него за спиной Дима Снигур. - Цирк приехал!
   - Это стихи, - учтиво объясняю я, не скрывая своего разочарования, - между прочим, из школьной программы.
   - Почему я не знаю? Как называются стихи? Я проверю! - категорично пообещал мама Жора мне.
   - Толик, - негромко говорит Миша, который стоит рядом со мной, - ты уже чувствуешь дрожь в коленках? Я почему-то тоже нет!
   - Почему вы не знаете, я знать не могу, - медленно отвечаю я, - могу только предполагать. Возможно, в школе часто уроки прогуливали или учились средненько. Поэма называется 'Василий Теркин', автор Твардовский.
   Взвод смеется, а взводный испытывает неловкость. Он смотрит на меня так, что всем ясно: он любит меня, сильно любит, но очень странною любовью!
   - Любит наш Иванов шутить! - смеется Дима.
   - Не может быть! - хмуро выкрикивает покрасневший взводный. - Я знаю Теркина!
   Мама Жора растерян, и, похоже, что он ничего не понимает. Он удивленно оглядел всех нас, но взвод застыл в ожидании.
   - А он вас? - не очень громко спрашивает Королев.
   - Теркин, - продолжает старший лейтенант Дядченко, - это же:
   - 'Эх, яичница! Закуски нет полезней, и прочней!
   Полагается по-русски чарку выпить перед ней!'
   Последние слова сопровождаются резким, уверенным движением кулака сверху вниз и дружным смехом взвода. Это выглядит невероятно смешно, и я тоже смеюсь вместе со всеми. Взводный молчит, и непонятно, то ли его познания поэмы закончились, то ли, может, он уже вспомнил процитированные мной строки.
   - Никуда цирк не уехал. И клоуны все те же, - язвительно шутит Литин.
   Наконец взводный подает голос:
   - Курсант Иванов! Собрать инструмент, сдать его в нижнюю каптерку, почистить сапоги, и на самоподготовку.
   - Есть! Взвод, собрать инвентарь...
   Взводный уходит, не дожидаясь нас, и при этом ворчит себе под нос:
   - Тоже мне, понимаешь, еще один Василий Теркин выискался!
   Нужных слов он не нашел, поэтому изъясняется ненужными. Лео, глядя ему вслед, говорит:
   - Конечно, я не должен такое говорить, но, по-моему, в командных училищах какой-то перекос в ущерб гуманитарным дисциплинам.
   - Ты прямо мои мысли читаешь! - умиляется Батя. - Я только что собирался высказать такое же предположение!
   - А, вот интересно, - говорит неугомонный КорС, - какой тогда перекос в инженерных училищах?
   Мне сравнение с Теркиным определенно льстит, хотя я понимаю, что по сравнению с ним меня там и рядом не стояло и еще долго стоять не будет. Но зато есть на кого равняться!
   - Наш Иванов вечно испытывает терпение командира взвода, - ворчит КорС, - только не очень понятно, зачем?
   - Тебе этого и не понять, - насмехается Мишка, - просто ему не присущи умение уступать и прочая слабовольная чушь.
   - Ага, - отшучивается КорС, - никто не хотел уступать!
   - Слушай, КорС, - подозрительно доброжелательно говорит Миша, - как ты смотришь на то, чтобы помолчать, а то надоел ты уже по самое не хочу? Не путайся сегодня под ногами, договорились?
   Королев умный, намек понял и угомонился. В самом деле, зачем ему вагон и большая тележка проблем?
   - Молодец, - одобряюще говорит Миша, - сразу видно, что ты знаешь, для чего нужна черепно-мозговая коробка, в смысле, голова!
   - Разумеется, знаю, - тут же отозвался Королев, - голова, или как вы, сударь, изволили выразиться, черепно-мозговая коробка, нужна для ношения пилотки или фуражки в летнее время, и шапки-ушанки в зимнее!
   Тут неожиданно в разговор вмешался Вася.
   - Товарищ Кальницкий, - серьезно говорит он, - почему вы считаете возможным затыкать товарищу рот, угрожая применением грубой физической силы?
   - Чего-чего? - опешил от неожиданности и Васиной наглости Миша. - Это ты мне? Что-то ты сегодня слишком смелый!
   Что и говорить, слова Васи прозвучали слишком уж пафосно и безумно глупо. Однако Миша быстро успокоился и даже улыбнулся.
   - Товарищ Россошенко, - подобравшись, серьезно отвечает он, - ваш вопрос понял, отвечаю. Я считаю, что в сложившейся ситуации я играю роль добра, а добро, как вам известно, должно быть с кулаками! Ну, если у него нет более современного оружия!
   Над Васей смеются все, включая неблагодарного КорСа, за которого, собственно, Вася и заступился. Вася пришел в замешательство от такой явной неблагодарности товарища Королева. Дальше мы направились в казарму, не обращая больше никакого внимания на то, что там еще вслед говорит товарищ Россошенко. Хотя, может, и зря, поскольку наверняка все последующие заявления Васи звучат не менее забавно.
   - Я вам что, уже так надоел, - обижается Вася во весь голос, привлекая наше внимание, - что вы на меня совсем внимания не обращаете?
   - Все относительно, - начал, было отвечать КорС, но Вася перебил его.
   - Как это, относительно? - продолжает добавлять дров в костер Вася.
   - Да очень просто. Одна волосина на голове это слишком мало, а вот в тарелке борща - это явно многовато! Другими словами, по сравнению с Веней, ты нам еще не очень надоел!
   - Умный, да? - обиженно ворчит Вася. - Думаешь, что ты умный?
   - Ага! Именно так я и думаю! - в кои-то веки смеется КорС. - А знаешь, почему я такой умный? Потому что я учусь не на своих ошибках, а на ваших. В том числе на твоих!
   Вася, конечно, еще что-нибудь непременно сказал, но Мише надоел этот разговор, и он счел нужным его прервать.
   - Слушай, - глядя на Васю, серьезно сказал он, - не хочу повторяться, поэтому для тебя было бы хорошо понять все с первого раза. Не стоит выставлять себя на посмешище при любом удобном случае, поверь мне. Так что держи свой искрометный маразм в себе. Ты ведь уже знаешь, что здоровым быть трудно? Очень!
   - Я уже понял, - проявляет Вася завидное здравомыслие и замолкает. И как мне показалось, он даже о чем-то задумывается.
   - Неужели и впрямь, понял? - не верит не своим ушам, ни глазам Миша.
   В казарме мы застали бушующего маму Жору. Оказывается, кроме нас никто с уборкой еще не справился. Заместители командиров взводов жалуются взводному, что времени мало, а нужно готовиться к экзамену.
   - А вы учитесь у третьего взвода, - кричит наш взводный. - У них тоже экзамен, но они правильно поняли, что чем быстрее сделают работу, тем больше времени у них останется! В том числе и на подготовку к экзамену. А так я вам сейчас для науки еще работы подброшу! Не хотите шевелить извилинами, будете шевелить своими ленивыми задницами! Решили, что экзамен - это хороший повод сейчас ничего не делать? Ошибаетесь! Что у вас вообще в головах? Бабы? А должны быть мозги! И Уставы! И экзамены!
   - Товарищ старший лейтенант, - смеется Веня, - так ведь сердце у мужчины не единственный орган, которому не прикажешь!
   - Курсант Нагорный, - приподнял фуражку над вспотевшим лбом мама Жора, - вашими бы устами, взять, да и помолчать!
  
  Если хилый ...
   На построении на самоподготовку выяснилось, что во взводе незаконно отсутствует курсант Мирзоян.
   - Кто-нибудь знает, где Мирзоян? - нахмурился Лео. Ему как командиру отделения неприятно, что подчиненный ему не доложил о причинах своего отсутствия. По виду Лео понятно, что Саркису сегодня не сдобровать. - Припал где-то на шару?
   - Он в медпункте, - ответил Веня.
   - Зачем он там? Воспаление хитрости? - с видимым облегчением уточняет Лео.
   - Температура высокая, насморк и кашель! - четко и коротко доложил Веня, приятно удивив всех своей лаконичностью.
   - Где он это подцепил?
   - Это простуда, товарищ курсант, ее не подцепляют!
   - Простыл он от умывания до пояса, - объясняет Батя. - Теплолюбивый он - наш Мирзоян, а взводный требует, чтобы мы непременно обтирались холодной водой до пояса и летом и зимой.
   Горячей воды у нас, кстати, вовсе не бывает. Только один раз в неделю, когда мы ходим в баню, которая находится у кинотеатра 'Симферополь', мы имеем возможность помыться горячей водой. Ну и еще на квартире, но квартиры пока снимают с роты человек десять, не больше. Мирзоян наш из солнечного Карабаха, и простуда - это неизбежная расплата за резкий переход к холодной воде.
   - И правильно делает, - прерываю я рассуждения Бати, - сохранить здоровье чтоб! А любая теория бесполезна без практики!
   - Мы в курсе! Ясное дело!
   - И откуда, только в вас этот неистребимый оптимизм?
   Мирзоян пролежал в лазарете неделю, а после этого стал всячески увиливать не только от обтираний, но и от умываний. Наш мама Жора доконал его своим принудительным закаливанием. После построения мы отправились на самоподготовку.
   Самоподготовка это одно из лучших времяпрепровождений в стенах военного училища. Если, разумеется, нет на носу экзаменов, зачетов, защиты курсовых. Сейчас идет сессия, но сегодня был экзамен, а после него все расслабились, отдыхают и к следующему экзамену пока не готовятся. Те, кто не спит, говорят кто о чем.
   - Я в первый раз поступал в Донецкое политучилище, - рассказывает Дима. - На первом же экзамене мне поставили двойку - по сочинению. Родители еле-еле добились, чтобы нам показали мое сочинение. Я его писал голубой японской пастой, а там чернильной ручкой дописаны ошибки! Грубо, нахально. Разве в такой ситуации можно что-то доказать? Зато теперь учусь в Крыму!
   Дима подумал и добавил, что не может ни забыть, ни простить того, что с ним сделали в Донецком политическом училище.
   - А я ведь тоже первый раз поступал в Донецкое, - стал рассказывать свою историю Третьяк, - меня на истории 'срезали'. По билету я все ответил, а мне стали дополнительные вопросы задавать: какой объем озера Байкал, например, и в таком же духе другие. Я им говорю, мол, это ведь экзамен по истории, а не географии, а они мне - вопросы здесь задаем мы! Стали спрашивать, кого и когда из иностранных военнослужащих наградили орденом Славы, другими орденами в годы Великой Отечественной войны. Завалили, конечно, но Дима прав - сейчас об этом жалеть не приходится.
   Видно, что Третьяк на самом деле давно махнул рукой на ту первую неудачу. У него даже обиды не осталось, и ему необычайно легко. Правда, для этого ему понадобились два года.
   - Товарищ Иванов, - криво ухмыльнулся Королев, - а вы, почему все время молчите? У вас были проблемы с экзаменами?
   - Были, но другого плана: я в школе очень физику не любил. Любая тема у меня начиналась с двойки, а потом я ее исправлял. Выпускного экзамена боялся просто панически! Мама даже сказала: 'Пусть лучше будет одна тройка в аттестате, чем так переживать'. Тут я и успокоился - как это у меня тройка?! Я считал, что смогу сдать на четверку! Так и вышло, а на выпускном экзамене по истории я все-таки впервые в жизни схимичил!
   - В это трудно поверить, ведь история - твой 'конек'.
   Удивительно, но факт: хотя история действительно мое сильное место, но на экзамене я тогда и, правда, схитрил.
   - И, тем не менее, это так. Билетов было тридцать три, а последний билет был для меня очень скучный - экономика Украины в одиннадцатой пятилетке и все такое прочее об Украине. Я этот единственный билет и не стал учить. Шел я отвечать в первой пятерке, вытянул билет - тридцать третий! Ну, я его быстро положил на место. Учитель спрашивает: 'Иванов, вы уже взяли билет? Нет? Тогда тяните'. Где лежит тридцать третий билет, я уже знал, а все остальные билеты я знал.
   - Все-таки здорово, что все мы здесь вместе собрались. У нас замечательный взвод, правда? - тараторит Веня, - это называется судьба - каждому свое!
   - Странные очертания иногда принимает судьба, - задумчиво обронил Третьяк, - у меня один одноклассник очень хотел стать военным, но другой наш одноклассник попал ему стрелой из лука в глаз. В результате сильное косоглазие, потеря части зрения, и офицером тот, первый одноклассник уже не будет. Судьба?
   - Товарищ Иванов, - снова гримасничает Королев, - а вы когда стали комсомольским активистом?
   Что ж, я сам сохраняю свою индивидуальность и за другими признаю право быть такими, какими они сами хотят. Даже если мне это и не нравится.
   - В нашем классе сначала приняли в комсомол трех девочек, но они почти полгода не создавали первичную комсомольскую организацию. Потом в комсомол приняли меня, нас стало четверо, и школьный комитет стал на нас сильно давить. Мы собрались на свое собрание, и одна из одноклассниц предложила избрать комсоргом меня. Они втроем проголосовали 'за', и я стал комсоргом класса. Затем учитель истории продвинул меня в президенты районного клуба 'Поиск' по 'Летописи Великой Отечественной войны'. В вечернее время я учился в школе молодого лектора-международника при райкоме ВЛКСМ, выступал с лекциями. Меня заметили, выделили и ввели в правление общества по охране памятников истории и культуры. Так что, когда я пришел работать на швейную фабрику, то мне сразу уже была дорога в фабричный комитет комсомола.
   - Секретарем? - уверенно предположил Батя, как само собой разумеющееся.
   - Нет, ответственным за спортивно-массовую работу. Эх, и житуха была! Как раз мода на аэробику пошла, и я пригласил преподавателя из медицинского училища. На нашей фабрике свой клуб был, там и занятия проводили. Все комиссии из обкома комсомола к нам привозили. Наши девчонки как выйдут на сцену в одних ленточках и лифчиках, да как спляшут! У комсомольских вождей прямо слюнки текли! Девчонки у нас, как и положено, разные были.
   - Это как положено? - не поняли большинство присутствующих, так что пришлось объяснить популярнее.
   - Были и доступные девочки, я бы даже сказал специально для этого дела предназначенные. Настоящие молотилки! Я почти год был лучшим организатором культурно-массовой работы в районе, - мечтательно вспоминал я.
   - А что случилось потом? - вопрос задал Веня, но было видно, что моя нехитрая история заинтересовала всех.
   - Потом был промах. Правда пришла газетная слава, но плохая. В честь сорокалетия Победы в городе провели кросс, а я об этом узнал уже после Дня Победы из нашей районной газеты. Оказывается трудящиеся, учащиеся района и воины гарнизона с огромным вдохновением и энтузиазмом встретили сорокалетие Победы. Они ознаменовали эту светлую дату кроссом на три тысячи метров, и только коллектив швейной фабрики участия в этом мероприятии не принял, потому что '...ответственный за спортивно-массовую работу товарищ Иванов А. И. не проявил, не настоял...' и так далее.
   Взвод рассмеялся, да и я сам тоже улыбнулся. Сегодня не май, сегодня можно уже и улыбнуться.
   - Берегу экземпляр того газетного номера на память. Вдруг обо мне уже больше нигде и никогда не напишут? - продолжаю я шутить, видя, что ребятам нравится, - так хоть что-то. Ничего примечательного, конечно, но все-таки обо мне!
   Все снова расхохотались, настроение - лучше не бывает, можно всем просто палец показать, и то будут смеяться.
   - Хоть Геростратова, но лишь бы слава, да? - один КорС, как обычно, чем-то не доволен, и не улыбается.
   - Ошибаетесь, товарищ Королев - я не собираюсь сжигать ничего выдающегося, и вообще: слава КПСС!
   - Хохмач, - улыбается Лео, - думаешь, среди нас есть стукачи?
   - Просто уверен. Достоверно известно, что каждый третий из нас стукач. Может и ты, Лео?
   - Слушай, - перебил меня Лео, возвращаясь к прежней теме разговора, - а как ты избежал наказания за тот кросс?
   - Публикация в газете и была наказанием, так сказать ославили меня. Хорошо, что это был не выговор по комсомольской линии. Повезло, а то еще чего доброго меня бы с комсомольским взысканием не допустили поступать в военно-политическое училище.
   - А я вот всегда был образцовым комсомольцем, - похвастался Веня. - Дисциплинированным, исполнительным и инициативным!
   В аудиторию вошел взводный, и все, даже не дожидаясь моей команды, вскочили по стойке 'Смирно!'
   - Замкомвзвода, - обратился взводный ко мне, - в роте начался ремонт туалета. Выделите одного человека на все время ремонта.
   - Кого бы это выделить? - я даже сам почувствовал, как блеснули искорки в моих глазах.
   - Самого дисциплинированного, - первым подсказал КорС, и даже улыбнулся при этом, что не часто случается.
   - Самого исполнительного, - раздались крики с мест.
   - Самого инициативного комсомольца!
   - Что ж, товарищ Нагорный: если тебе комсомолец имя - имя крепи делами своими! - и под дружный хохот взвода я закончил. - Героем можешь ты не быть, но добровольцем быть обязан! А ратное дело, оно бывает разное!
   И Веня в сопровождении командира взвода убыл ремонтировать туалет. На прощанье взвод дружно гоготнул.
   - Слушайте, есть предложение, - поднял руку КорС, привлекая внимание. - Поскольку Вени нет - есть реальный шанс побыть в тишине, что скажете?
   - И, правда, - первым поддержал идею Миша. - Давайте все помолчим, по-настоящему расслабимся и послушаем тишину. Пока Вени нет, это возможно! Тем более, его не будет несколько дней подряд, когда еще снова так повезет?
   - Специально его на шару забрали, чтобы потом похлопотать за него перед экзаменами, - проворчал Королев, как будто не он первый предложил отправить на работу именно Веню.
   Идею о тишине поддержал весь взвод, потому что всем уже изрядно надоела непрекращающаяся Венина болтовня ни о чем. Демагог он, хоть сразу его в генсеки бери! К тому же, словно в поддержку этого предложения, обрушился страшный ливень, так что в сон стало клонить даже тех, кто и не собирался спать.
   И в мире стало тихо и спокойно, незачем куда-то спешить. Кто писал, кто читал, кто мирно дремал в тишине, и это было здорово! Перед ужином дежурный по взводу, а дежурил Веня, разбудил нас, и мы с большой неохотой вернулись к нашей действительности.
  
  Недоразумение
   Я обратил внимание, что Лис в последние дни стал рассеянный и грустный. К тому же он третий день живет только на никотине. Дело ясное, что виновата в этом девушка! Решил я влезть ему в душу, разумеется, с самыми лучшими намерениями.
   - Олег, что случилось, если не секрет? Может, я могу помочь?
   - Я сам не понимаю, что произошло. Встретились мы с Ленкой в увольнении, сели в троллейбус и поехали к ней домой. А когда вышли на ее остановке, она вдруг, ни с того ни с сего, заявила, что между нами все кончено! И чтобы я ей больше не звонил, не приходил к ней, представляешь? Теперь ее родители все время говорят, что ее нет дома, - достаточно внятно изложил Лис суть дела, часто моргая от переполнявших его чувств.
   - Значит, просто не хочет подходить к телефону.
   - Слушай, а может, ты действительно попробуешь с ней поговорить? Я ее терять не хочу и не понимаю, что такое между нами произошло?
   - Обязательно попробую, - твердо пообещал я. А что мне еще оставалось делать, раз уж сам предложил свою помощь? Хотя, если честно признаться, я не очень люблю выяснять отношения. Но раз уж взялся за гуж, нужно доводить дело до конца.
   - Думаете, что есть смысл разговаривать с ней? - насмешливо спрашивает Королев. - Ищи себе другую девушку, и вся недолга!
   - Нет, - ответил вместо Лиса я. - Мы еще поборемся.
   - Думаете, у вас есть шанс? - выразил сомнение КорС.
   - Шанс есть всегда. Что касается любви, то в ней, как и на войне, все средства хороши. Во всяком случае, мы попытаемся, - мягко возразил я, обращаясь к Королеву, и еще добавил: - А ты, уважаемый коллега, отвали. Не с тобой разговор.
   - Вряд ли это вам под силу, товарищ Иванов, - на свою беду насмехается КорС. - К тому же Лис может вам не всей правды сказать, а это важно. Признайся, Лис, она тебя поймала в горячем? Ха-ха! В смысле, на горячем?
   Не знаю, чем бы это все окончилось, но жирную точку в перепалке поставил Миша Кальницкий. Он сильно ударил КорСа ребром ладони по шее, и тот заткнулся до самого завтрашнего дня. Единственное слово, которое мы от него услышали в этот день, было 'Я!', когда старшина назвал его фамилию во время вечерней поверки личного состава роты.
   Лис еле-еле дождался очередного увольнения, и мы с ним поехали к Ленке. Она меня в лицо знала: Олег как-то знакомил нас на вечере отдыха. Увидев меня, она нахмурилась, но в квартиру все-таки впустила. Я не стал живописать, как переживает, страдает и мучается Лис. Признаю, с деликатностью у меня есть некоторые проблемы. В этом направлении мне еще предстоит много поработать над собой. Как тараном, я сразу в лоб твердо и грубо заявил:
   - Меня ждут, так что ты не тяни, а толком объясни, что у вас с Олегом произошло. У вас ведь все было хорошо! Давай, я слушаю.
   Вместо того, чтобы послать меня куда подальше, Лена расплакалась, но при этом пыталась говорить. Если отбросить все всхлипы, рыдания, заикания и повторения, то выходило, что Лис на удивление мелочный, жадный и скупой. В общем, с первого раза я мало что понял из ее объяснений. Она всхлипывает и дрожит всем телом. Я совсем растерялся, так как не люблю женских слез.
   - Знаешь, Олег, конечно, морально небезупречен. Но вот чего не приходилось замечать за ним, - категорически заявил я, - так это именно тех черт, о которых ты тут наговорила.
   - Да?! - встрепенулась Лена, и даже перестала плакать, - а как ты объяснишь то, что в троллейбусе он для себя билет купил, прокомпостировал, а мне пять копеек на билет пожалел? Пять копеек! У-у, жмот! - И снова заревела во весь голос. - Пять копеек пожалел!
   Вопреки всем моим ожиданиям, все оказалось намного проще, и я вздохнул с облегчением.
   - Скажи, а он был в военной форме или по гражданке?
   - В форме, ну и что? - сквозь слезы выговорила Лена.
   - Эх, ты! - улыбнулся я, - неужели ты не знаешь, что у военнослужащих срочной службы, какими являются и курсанты военно-учебных заведений, проезд в городском транспорте бесплатный? Он тот билет для тебя и купил, ему самому он ведь без надобности!
   - Правда? - размазывая слезы по щекам и дрожа от волнения, спросила Лена с надеждой в голосе.
   - Конечно, правда, спроси, у кого хочешь. И знаешь что? Иди уже и мирись с ним поскорее, а то он там извелся весь. Прямо места себе не находит. Не ест ничего.
   - Он тоже переживает, правда? - снова спросила, счастливо улыбаясь, Лена, размазывая слезы по щекам.
   - Знаешь, Ленчик, - ухмыльнулся я, - меня можно обвинить во многих грехах, но вот на счет вранья - это нет! Даже во вред себе я всегда говорю правду! Так что, если уж я утверждаю, что твой Олег переживает из-за вашей размолвки, или ссоры, значит, так оно и есть! Он, кстати, у подъезда ждет окончания нашего разговора.
   - Что ж ты мне сразу не сказал! - шутливо возмутилась Лена, и бросилась к окну. Внизу у подъезда с чрезвычайно серьезной миной и букетом цветов дежурит Лис. Они помирились сразу и навсегда. Если кому-нибудь интересно, то забегая намного вперед, скажу: они поженились на четвертом курсе, а после выпуска поехали служить в Приморский край. Они и сейчас там живут и растят двух прекрасных дочерей.
   Мне лично, например, было бы искренне жаль, если бы такая хорошая пара распалась из-за такой нелепости - простого непонимания и нежелания поговорить полминуты, чтобы выяснить возникшее между ними недоразумение.
   Да, чуть не забыл! В тот же вечер Королев с издевкой поинтересовался, вышло ли что-то у меня в роли миротворца.
   - Слушай, Сергей, - недобро ответил ему Лис. - Как же все-таки хорошо там, где тебя нет!
   - И не просто нет, - поддержал я, - а там, где его никогда и не было! КорС, неужели ты сам не понимаешь, до чего ты бываешь мерзок?
   Королев покривлялся, но говорить больше ничего не стал. Мы с Лисом тоже отвернулись от него, стараясь больше не обращать на него внимания. Но наше внимание к Королеву привлек все тот, же Миша Кальницкий.
   - А скажи мне, мил друг Иванов, - скрывая улыбку, спрашивает он, - сильно ли ты расстроишься, если тебе объявят непредвиденный выговор или там строгий выговор?
   - Смотря за что, - растерялся я.
   - А вот будем на каких-нибудь учениях или в наряде в Перевальном, и давай, прикопаем где-нибудь КорСа? Навсегда! Представляешь? Думаю, кроме его родителей никто особо и не расстроится. Напишем дознавателю, что он получил письмо от любимой девушки, в котором она сообщила, что выходит замуж, и после этого он самовольно оставил часть! Ну, ты, как командир отделения, получишь выговор для порядка. Так положено.
   - Да я согласен и на строгий выговор! - радостно объявил я.
   Королев вытаращив глаза до предела, молчал. Потом отвернулся от нас и куда-то ушел.
   - Классная шутка, Миша, - с чувством произнес Лис.
   - Шутка? Какая еще шутка? - озадачил Лиса Миша. - Никто не шутил.
   КорС по-видимому тоже не понял, что это была шутка, потому что Мишу срочно вызвали к ротному, и от него он вернулся только через час. Впрочем, Миша не выглядел расстроенным, скорее даже довольным. Но о чем был разговор с командиром роты он так никому и не рассказал. Меня, как сержанта, который присутствовал при такой угрозе, но ничего не предпринял для того, чтобы остановить Кальницкого, к ротному почему-то не вызвали, что само по себе есть случай исключительный. У нас ведь чуть, что, во всем виноваты сержанты. Странно даже.
  
  Драка
   Еще один экзамен позади, как говорится: отбыли и забыли. Так что сегодня у нас залуженный отдых в форме вечера отдыха. Вечер отдыха, проходивший в кулинарном училище, уже заканчивался, когда ко мне подошел озабоченный старшина. Оценив его озабоченный вид, Лис подмигнул.
   - Что, уж полночь близится, а близости все нет, и нет?
   Старшина только недовольно посмотрел на Лиса и, нахмурившись, спросил:
   - Иванов, ты сегодня готов к подвигу?
   - В жизни всегда есть место подвигу, - вместо меня пошутил Веня.
   - Я серьезно, - глянул старшина так, что мне сразу стало понятно - дело и впрямь серьезное.
   - Случилось чего? - проникся я важностью момента.
   - Нас на улице ожидает человек четыреста гражданских, а нас девяносто. Хорошо хоть, что зимняя форма одежды и поясные ремни у всех есть. Пойдешь на выход в числе первых?
   - Пойду, - тряхнул я головой, и сжал зубы, понимая, что придется туго. А все-таки приятно, что старшина обратился именно ко мне. Как говорится, чем и горжусь. Окончился последний танец, и ведущий объявил:
   - Наш вечер окончен, всем спасибо! До новых встреч!
   Хорошо бы, только кто знает, когда они будут эти новые встречи?
   - Рота! Выходи строиться!
   Я обратил внимание на то, что Мишку провожает какая-то симпатичная студентка, фигурой и телом очень напоминающая Саманту Фокс. Во всяком случае, на конкурсе двойников ее можно было бы спутать с самой Самантой. На улице нас уже поджидала толпа гражданских со штафетами и струнами в руках.
   - В колонну по четыре! - командует старшина, - кто не умеет драться - становись в середину строя!
   - Подождите, - сказал взводный старший лейтенант Туманов. - Я сейчас поговорю с этими гражданскими.
   - Пустое это, товарищ старший лейтенант, - сказал я, накручивая ремень на руку, - не стоит даже и пытаться. Вряд ли удастся их образумить, - и, повернувшись к курсантам, спросил: - Ну, что, прорвемся?
   - А-то! - весело отозвался Миша, и добавил, обращаясь уже к старшему лейтенанту Туманову: - Если можно набить какие-то морды сейчас, зачем откладывать это на потом?
   - Я не нуждаюсь ни в чьих советах, - высокомерно ответил взводный, и, выходя на крыльцо, приказал: - Стойте здесь. Я с ними быстро найду общий язык, потому что толпа всегда тупее одного человека средних способностей.
   - Одной рукой узел не завяжешь, - крикнул ему вслед Вася. Похоже, он сегодня впервые усомнился в непреложной истинности того мнения, что командир всегда прав.
   - Сколько же их здесь! - в сердцах воскликнул взводный, и снова повторил: - Из помещения никому не выходить!
   - Успех был на стороне Туманова, - принялся комментировать происходящее Батя, - и потому он потребовал немедленной и безоговорочной капитуляции! В этой ситуации офицер проявил свой несравненный талант полководца.
   - Тормоз, прямо, скажем, - хмыкнул КорС, - он решил, что в его силах предотвратить драку!
   Понятно, что все его усилия были тщетны и уже через минуту он вернулся внутрь без фуражки и с разбитой губой. Выглядит наш красавчик, прямо скажем, не фонтан!
   - До чего же приятно на него посмотреть, - неловко шутит Веня. Видно так он отгоняет от себя страх.
   - Рота! Все стоять здесь! - рявкнул взводный, который теперь предпочитает выжидать, уклоняясь от прямого столкновения с гражданскими. - Где здесь телефон? Надо милицию вызывать.
   Этим заявлением он удивил и потешил всю роту.
   - Видно у него голова с непривычки-то сильно болит! - продолжает шутить Веня, но на его шутки никто не реагирует.
   Взводный позвонил в дежурную часть милиции, и когда на соседней улице прозвучала милицейская сирена, мы стали выходить из клуба. Но никакой милиции там не оказалось! Возможно, это ехала на вызов какая-то отдельная машина, кто знает? В строю раздались недовольные голоса курсантов: 'Обман зрения иногда зависит не от глаз, а от ума'.
   - И дурак знает, что надо делать, но только умный знает как.
   - Так это, - ворчит КорС, - чем умнее человек, тем легче и быстрее можно объяснить ему, что он дурак. А вот дураку объяснить, что он дурак - невозможно.
   Нас ожидал 'теплый' прием. Гражданские бросились на нас со штафетами, а мы отбивались ремнями. Хрясь! И на лбу полного парня нарисовалась звезда от пряжки моего ремня. Хрясь! И нос другого, не в меру активного пацана, стал состоять из двух половин - это его так старшина попотчевал ребром пряжки. Сразу всем стало совсем весело.
   - Иванов! - кричит старшина. - Бей ребром бляхи! Ребром!
   Ну, ребром так ребром - они нашего брата тоже не жалеют. Вон Дима уронил ремень, и схватился за голову. Кровь залила ему все лицо - здорово ему досталось куском арматуры. За Димку! Хрясь! Меня ударили по спине, и я окончательно рассердился. Рядом, с твердыми чертами лица, отбивается от толпы Миша. Рома вон тоже в полной мере воспользовался своими физическими кондициями, в смысле своим превосходством в росте и силе. Наши визави стараются обходить стороной Рому, наводившего на них ужас .
   - А-а-а! - воют от боли гражданские. Вскоре они дрогнули и попятились назад. - Кадеты, бросьте ремни!
   - Бросьте сначала свои колья и арматуру! - зычно кричит в ответ наш старшина.
   Тут, к несчастью для гражданских, наконец-то, подоспела родная милиция. Нам повезло - приехал ОМОН, а эти ребята серьезные и не приученные попусту воздух сотрясать. Дубинки омоновцев стали охлаждать пыл гражданских, а мы по мере сил, помогаем им изнутри.
   - Слоеный пирог прямо! - все еще шутит Веня, выглядывая из-за спины Лео.
   Это он о том, что снаружи ОМОН, внутри - мы, а между нами гражданские. Батя, стоя в стороне, тоже продолжает комментировать происходящее с использованием языка, которым пишут учебники по истории.
   - Более сокрушительное поражение трудно было и вообразить. Перевес сил был явно не в нашу пользу, но более организованные военные, проявляя железную волю к победе, сумели переломить неблагоприятную ситуацию и взять ее под свой контроль. В очередной раз наша армия доказала свое превосходство. Эта блистательная страница будет записана в историю родного училища!
   - Ну, гады, мы с вами еще встретимся! - пообещали нам вожаки гражданских перед тем, как броситься врассыпную. Впрочем, вырваться сумели далеко не все.
   - Встретимся! - в свою очередь пообещал им старшина.
   - Встретимся, так встретимся, - надевая ремень на шинель, сказал я.
   Лео, пытаясь остановить Диме кровь, безнадежно испортил свой носовой платок и шарф.
   - Знаешь, Толя, - признался Лео негромким голосом, - у меня даже кончики пальцев немеют.
   - На ногах? - с серьезным видом спросил я.
   - Да ну, тебя! Вечно ты шутишь! - Лео рассмеялся и ему вторят озябшие воробьи под крышей.
   Мишка ночью ушел в самоволку к будущей поварихе, которая как две капли воды похожа на Саманту Фокс. На любом конкурсе двойников она может выступать без дополнительного грима. Вернулся Мишка перед самым подъемом, едва живой. Только от того, что был пьян.
   - Миш, - смеюсь я негромко, чтобы слышал только он, - как прошла встреча в верхах? То есть в низах? Затрудняюсь правильно сказать.
   - Да никак, - честно говорит Миша. - Понимаешь, Толик, их там, в кулинарном училище на полном серьезе учат тому, что самый короткий путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
   - Так тебя ждала не постель, а накрытая 'поляна?' - приподнял я бровь.
   - Точно. Но выпитая мной вторая бутылка водки убедила меня в том, что девушка настолько красива, что я ее просто не достоин.
   Я не смог сдержаться и расхохотался во весь голос, привлекая к себе внимание окружающих.
   - Все анекдоты травите? - осуждающе сказал ротный. - Рота! Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку!
  
  Как это было
   Наш взвод заступает в гарнизонный караул на гауптвахту, а лично я заступаю выводным. Кроме меня выводными идут Лео и КорС. На инструктаже перед заступлением комендант училища, (тот самый, который Берия) темпераментно размахивая руками, отрывисто предупреждает:
   - Увижу пришитые уши - до мяса оборву! (Это он о шапках-ушанках). Полы шинелей тоже должны быть отрегулированы!
   - Товарищ курсант, - шепчет Королев, обращаясь ко мне, - каким ключом регулируются полы шинели?
   - Никаким, - решает нужным объяснить Вася, который все воспринимает слишком уж буквально, - просто от земли или там от асфальта до нижнего края шинели должно быть 28-32 сантиметра, понял?
   КорС снисходительно посмотрел на Васю, и криво улыбнувшись, говорит:
   - Вася, не хочется перегружать твою память, но я обратился не к тебе, а сказанное мной было шуткой. Не напрягайся, тебе не нужно обдумывать услышанное. Просто отвали и все.
   Меня, право, удивляет то, что Вася до сих пор не научился держать рот на замке. Он всегда особенно волнуется перед заступлением в караул, так что сегодня его поведению можно не удивляться. Впрочем, на этот раз Вася, заметив холодный, леденящий огонь в глазах, сразу умолк.
   - Толик, - шепчет Лео, наклонившись в мою сторону, - пойдем в субботу в увольнение вместе?
   - Нет. Я не могу съесть столько блинов, сколько ты, а ты будешь ворчать, что вынужден из-за меня ходить голодным.
   - Иванов, - шепчет Батя, - пойдем лучше со мной, не пожалеешь. У нас классная компания собирается. Вот только все парами, а двум девушкам пар нет. Так они по очереди одевают - одна брюки, а другая юбку или платье, чтобы 'пара' была. Мы с тобой эту пару 'разобьем'! Ты себе выберешь ту девушку, какую захочешь!
   - Нет, - твердо отказался я, и отрицательно кивнул головой.
   - Почему нет? - горячо зашептал Батя и уточнил: - Они обе классные девчонки, я отвечаю!
   - Может быть, но я не привык, чтобы меня знакомили. Я сам в состоянии познакомиться с кем захочу.
   - Жаль, - искренне опечалился Игорь, - я так на тебя рассчитывал. А девчонки эти и вправду хорошие. Я уверен, что любая из них произвела бы на тебя потрясающее впечатление!
   Батя просто и ясно описал их прелести и прочие достоинства. Тут инструктаж окончился, и у нас появилось немного свободного времени. Королев опять задумал меня чем-то достать - это прямо написано у него на физиономии.
   - Товарищ курсант, - с правильным видом начал он, и это смешно, ведь понятно, что он ерничает, - я вот читал в сборнике 'Административно-территориальное деление СССР', что в вашем Гайсине много евреев. Раньше, похоже, это вообще было еврейское местечко. Это правда?
   Разговоры прекратились: весь взвод ждет моего ответа.
   - Правда, - киваю я.
   - А почему у вас их там так много? - прищурившись, спрашивает Королев.
   - Давно известно - рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше! Что уж говорить о евреях - они и подавно ищут, где лучше. И раз их у нас много - значит в Гайсине не так уж и плохо!
   Взвод хохотнул, КорС хмыкнул и отстал, предварительно сказав:
   - Опять же, Хазарский Каганат в ваши края переселили.
   Батя вдруг спросил о своем, наболевшем:
   - Слушай, а как у тебя первый раз с женщиной вышло? И где?
   Разговоры оборвались на полуслове, так как тема эта всегда всем интересна и нова. Конкретно сейчас всех чрезвычайно интересует вопрос, как это Иванов стал мужчиной?
   - С раннего детства я увлекаюсь чтением, и с пяти лет был записан в детскую библиотеку. И работала в библиотеке, разумеется, библиотекарь, которая была старше меня на семь лет. Как выяснилось, я ей очень нравился, и она терпеливо ждала, когда я подрасту. Честно признаться - я к ней тоже неровно дышал, но я был еще мальчишка. Мы с ней много говорили о литературе, как бы случайно. Однажды я ее спросил о какой-то книге, и она пообещала мне ее достать. Предложила подойти к закрытию библиотеки.
   - И вы пошли к ней домой? - изменившимся, осипшим голосом спросил Батя, а взвод слушает, затаив дыхание. В воображении товарищей возникают картинки той встречи, только у каждого она своя. Пусть представляют, как кому нравится.
   - Нет, она жила в общежитии. К моему приходу она уже отпустила по домам остальных библиотекарей, так что мы были вдвоем. Уже играла музыка оркестра Поля Мориа, а меня ждал торт с чаем и обещанная книга. Мы говорили, шутили, пили чай, потом танцевали, в основном медленные танцы, потом стемнело. Мы сняли шторы с окон, и застелили ими пол. Первый раз это было на полу! Позже мы облюбовали столы и стулья, а потом в библиотеке появился диван! Постельное белье она приносила из дома. К тому времени она успела побывать замужем, так что с 'учительницей' мне повезло! Родители мои ничего не подозревали, ведь все происходило по вечерам. Друзья только удивлялись, почему я от компании отбился и больше не гуляю с ними по вечерам. 'Эх, - вздохнул я, - как же это было здорово - роскошная, опытная женщина и каждый день!'
   - Так-таки каждый день? - с недоверием усомнился Батя.
   - Каждый день, - подтвердил я.
   - Но этого просто не может быть! У нее что, не было месячных?
   - Пацан ты еще Батя, - снисходительно усмехнулся Кальницкий, - ты бы хоть не признавался уже!
   - Как это? - все никак не может понять Батя.
   - Подрастешь - поймешь, - улыбнулся я, а взвод загалдел, обсуждая мою нехитрую историю. - Вспомнишь тогда этот разговор, и тебе самому будет смешно и стыдно!
   У меня у самого этот рассказ пробудил целый рой приятных воспоминаний и дум. Оказывается, все еще так свежо в памяти.
   - Да, - хлопнул Батю по плечу Миша. - 'Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам'!
   А я подивился тому, что Миша цитирует Шекспира. Веня вычитал что-то интересное в газете и привлек к себе внимание всего взвода.
   - Слушайте, пятьдесят лет назад в Москве был открыт первый светофор.
   - Где именно? - лениво интересуется КорС.
   - На Тверской, где же еще? - вызывает приступ смеха Веня.
   Морозов собрался на перекур и взял свою шапку-ушанку. Не помню, говорил ли я уже, что Костя практически лысый. Те несколько волосков, которые еще сохранились на его черепе, положения дел не меняют.
   - Мороз, ты что, в шапке? - удивился Веня.
   - Вынужден, - с неохотой признался Костя. - Будет у меня такая грива волос, как у тебя, тогда и я не буду мерзнуть без шапки.
   - И когда она у тебя будет? - подмигнул наследнику Павлика Морозова Миша.
   Костя отмолчался и унес свой личный драматизм в курилку. Он сильно страдает от того, что в восемнадцать лет уже лысый. Вот и сейчас, похоже, что он обиделся на Мишу. А я со всей отчетливостью и ясностью представил, что та роскошная женщина, о которой я рассказал взводу, вряд ли сейчас одна, и мне сделалось отчего-то так грустно на душе. Хотя ни я ей, ни она мне ничего не обещали.
  
  Понижение
   Возвращаясь из чипка, я остановился у флага, поднятого в честь нашего взвода. На флагштоке прикреплена табличка, извещающая, что флаг поднят в честь третьего взвода тридцать третьей роты - лучшего по успеваемости в 1 семестре 1985-1986 учебного года среди взводов первого курса. Кроме этого указано, кто командир взвода и заместитель командира взвода. Я смотрю на свою фамилию, и мне приятно.
   - Товарищ младший сержант! - подбежал ко мне дневальный по роте, - вас срочно вызывает командир роты!
   Да! Совсем забыл сказать, что командирам отделений, заместителям командиров взводов и старшинам рот нашего курса, которые не имели сержантских званий, присвоили воинское звание 'младший сержант'. КорС долго и завистливо рассматривал мои новенькие лычки из металлизированного галуна, а потом заметил:
   - Чистые погоны - чистая совесть.
   Ротный ждал меня в канцелярии роты. Он кивнул на мой доклад и, не глядя на меня, спросил:
   - Присаживайся, Иванов. Празднуете?
   - Отмечаем, - скромно говорю я, - приятно быть лучшими.
   - Это, правда, - ротный, наконец, поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Странно, но мне кажется, что ему отчего-то неловко. - Дело такое, Иванов... Ты только пойми меня правильно.
   - Я постараюсь, - обещаю я, и настораживаюсь.
   - Хочу тебя попросить, чтобы наш разговор остался между нами. Дело в том, что ты не устраиваешь, как замкомвзвода, своего взводного.
   Я удивленно смотрю на командира роты и молчу, ожидая, что будет дальше.
   - Обиделся? - приподнял бровь ротный.
   - Пока нет, просто я удивлен. И учусь я хорошо, и как сержант требовательный, и с курсантами у меня все получается.
   - Действительно, - ротный нервно постукивает пальцами по столу, - и учишься отлично, и сержант отличный, и взвод лучший в батальоне, и, разумеется, заслуга в этом не только командира взвода. Но ты пойми, не хочу я особенно ссориться со своими офицерами.... А взводного ты не устраиваешь главным образом из-за того, что ты не молчишь.
   Ах, вот оно что! Я проникся важностью момента.
   - Товарищ капитан, по-моему, не молчит у нас, главным образом, курсант Нагорный, но к нему, как я понимаю, у нашего командира взвода претензий нет?
   - Разговор о тебе. Ты своими ответами ставишь командира взвода перед личным составом в дурацкое положение.
   - Он сам себя ставит в такое положение своими замечаниями и решениями. А мы не рабы, чтобы все это, молча, сносить. Во всяком случае, я.
   - Иванов, ты пойми: я тебе не враг, именно поэтому я сейчас и разговариваю с тобой. Это ли не доказательство доверия? А старший лейтенант Дядченко - простой деревенский парень, хоть и с дипломом о высшем образовании. Но он офицер, твой командир, и с этим нужно считаться. Нельзя не считаться. И пойми, Иванов, ваш командир мог бы быть и хуже, поверь мне.
   - Понятно, понятно. Знаете, товарищ капитан, а ведь он мог бы быть и лучше. Куда меня теперь? Интересно, а с какой формулировкой меня разжалуют?
   - Ну что ты, никто тебя разжаловать не будет, хотя твой командир взвода на этом и настаивает. Мне такие сержанты, как ты, нужны. Я бы предпочел, чтобы все сержанты были такими как ты, но это невозможно. Объяснять мы никому ничего не станем. Вы ведь все еще исполняющие обязанности, и только завтра вас назначат на сержантские должности. Будут и другие перестановки, так что ты не удивляйся: не один ты сменишь должность.
   - До других мне дела нет. Так все-таки: куда меня? - спросил я, подумав, что взводный не захотел ничего сказать мне в глаза.
   - А куда бы ты сам хотел? - спрашивает ротный.
   - На свое прежнее отделение.
   - Нет, Леонтьев неплохо справляется, и к тому же я не уверен, что у него что-то получится на другом отделении. Примешь третье.
   - Но там ведь есть командир - младший сержант Кальницкий!
   - Только до завтра. Его мы снимаем и разжалуем в рядовые, так что свободным сержантом он не будет. Тебе же легче будет.
   - Спасибо, товарищ капитан.
   - Пожалуйста, можешь идти. И постарайся меня понять - ты ведь не солдат, а будущий офицер. В сложившейся ситуации просто не остается ничего другого.
   На следующий день я стал командиром третьего отделения своего же третьего взвода. На должность заместителя командира взвода нам назначили сержанта Сергея Уварова, из вояк. До этого он учился во втором взводе нашей роты. Вместо Ромы Журавлева командиром первого отделения назначили старшину 1-й статьи Третьяка. Правда, теперь его называют сержантом. До этого он ходил с чистыми погонами, вроде как курсант, но теперь его обязали носить лычки.
   - Я чего-то не понял? - высказал всеобщее мнение Миша. - Тебя-то, лучшего замкомвзвода, за что понизили? Что-то здесь не складывается, какая-то явная неувязка. Что это за непонятки такие?
   И все во взводе согласились с мнением, что здесь закралось какое-то недоразумение. У меня в голове пронеслась мысль, что мама Жора сейчас очень доволен. От обиды и злости у меня даже колени дрожат, но ничего не поделаешь.
   - Да уж, - сочувственно говорит Батя, - мы весело, весело встретим Новый год.
   - Ты хотел сказать: 'Здравствуй, Новый год!' - поправил интеллигентного Батю Лис.
   Я, только молча, пожал плечами. Итак, я теперь 'комод' третьего отделения. Меня и спать разместили вместе с моим новым отделением. Койка моя стоит рядом с койкой разжалованного Миши Кальницкого. Кроме него в моем отделении состоят: КорС, Лис, Володя Еременко, Дима Снигур, Вася Россошенко, Артем Баранов, Антон Литинский и Саша Стариков. А вот в столовой я остался за одним столом с ребятами из второго отделения - с Батей, Веней и Костей Морозовым.
   - Веня! Где Веня? - разоряется новый замок. - Курсант Нагорный! Ты где пропадаешь? Иди тебя мама уже полчаса ждет!
   Радостный Веня умчался, а еще через три минуты в кубрик пришел наш взводный, и стал пытать замка, почему курсант Нагорный до сих пор не прибыл к нему. Не успел замок ответить, как в кубрик вернулся раздосадованный Веня. Не обращая никакого внимания на присутствие командира взвода, он обиженно вслух выразил свое недовольство.
   - Разве можно шутить такими вещами?
   - Какими вещами? - перебил Веню взводный.
   - Мне товарищ замкомвзвода сказал, что меня ждет мама. Я пошел на КПП, а там никакой мамы нет!
   - Ах, мама, значит? - мама Жора недобрым глазом смерил замка. - Сержант Уваров, за мной шагом марш!
   - Все, Веня, - пошутил я, - прямо сейчас ты будешь отмщен!
   - Да уж, - согласился Миша, прислушиваясь к крикам взводного, которые доносились из канцелярии роты, - понеслась, и прямо по кочкам!
   Отпросившись у нового замка и оставив за себя Королева, я направился на тренировку по боксу. В пару мне тренер поставил парня с третьего курса, который занимается боксом с семи лет. Он старше и тяжелее меня. Сегодня мы встретились на ринге впервые. Наверное, в другой раз наш поединок прошел бы совсем по-другому, но сегодня я представил, что передо мной мама Жора, и гонял третьекурсника так, что даже тренер изумился. А я так и не смилостивился и таки победил этого боксера, озадачив и его самого и всех остальных. Я не чувствовал ни боли, ни усталости, чего нельзя сказать о моем противнике. На маму Жору я зол, и даже выпустив пар в ринге, я так и не смог избавиться от этого назойливого чувства.
  
  А что за молот, что за серп?
   На переменке я бегал в кафе и опоздал на лекцию по истории. Войдя в аудиторию, вместо того, чтобы извиниться за опоздание и спросить разрешение присутствовать, я нахально спросил:
   - А вы что, раньше начали?
   Преподаватель только осуждающе кивнул головой и указал взглядом, что я могу сесть, а сам продолжил лекцию.
   - Слово символ заимствовано из греческого языка (знак, опознавательная примета). В научном языке: логике, математике, химии и так далее, символ - это знак. В искусстве, в том числе и в литературе, это 'характеристика художественного образа с точки зрения его осмысленности, выражения им некой художественной идеи'. Товарищ, который опоздал...
   - Я! - поднялся я. - Младший сержант Иванов!
   - Приведите-ка нам пример какого-либо символа.
   Неужели товарищ преподаватель думает, что я не смогу ответить на его вопрос? Ну, сейчас я разобью ему эту его иллюзию!
   - Например, Сокол из 'Песни о Соколе' Максима Горького - символ свободолюбия, 'безумства храбрых', Уж - символ пошлости, трусости, самовлюбленности, - с готовностью отозвался я.
   - Что ж, правильно, - заметно смягчился преподаватель, - садитесь. В политической жизни особо значимы символы, служащие официальными распознавательными знаками государства: герб, флаг, гимн. Слово герб в русский язык перешло с тем же значением, которое оно имело в немецком и польском языках, откуда было заимствовано. Герб как официальная эмблема государства, изображаемая на печатях, бланках государственных органов, денежных знаках часто является составной частью государственного флага. Вы что-то хотите? - обратился подполковник Шульгин к Снигуру.
   - Так точно! Я бы хотел прочесть несколько строк из стихотворения Ярослава Смелякова!
   - Про хорошую девочку Лиду? - усмехнулся Шульгин.
   - Никак нет, про наш советский герб.
   Преподаватель сразу стал серьезным и весь подобрался:
   - Что ж, читайте, товарищ курсант ...?
   - Курсант Снигур, - Дима придал лицу торжественное выражение, и ко всеобщему удивлению с чувством прочел:
   - И молот тот, что кузнецу служил,
   с большим серпом Совет соединил.
   Тяжелый сноп, наполненный зерном,
   Совет обвил Октябрьским кумачом.
   И лозунг наш, по слову Ильича,
   начертан был на лентах кумача.
   - Браво, товарищ курсант, - расцвел преподаватель. - Просто браво. Садитесь, ставлю вам пять. Еще раз, как ваша фамилия?
   Довольный Дима сел на место, а наши троечники завистливо вздыхая, дружно осуждают его.
   - Выскочка, - завистливо шепчет Зона так, чтобы Дима непременно услыхал, - специально готовился.
   Дима равнодушно посмотрел на Зону и не счел нужным ничего говорить. Ну и молодец, я считаю.
   - Итак, товарищи курсанты, в стихотворении отмечены основные фрагменты герба нашего советского государства. Остается добавить, что фоном для серпа и молота, служит земной шар, освещенный лучами восходящего солнца, а венчает герб красная пятиконечная звезда. Такой предстает перед народами всего мира главная эмблема страны Советов, олицетворяющая трудовой интернациональный союз равноправных республик, - рассказывает подполковник Шульгин.
   Я посмотрел по сторонам - курсанты добросовестно конспектируют все подряд, хотя я уверен, что почти все это они и так уже знают на память. Как часто бывает, я вынужден притворяться, что тоже записываю.
   - От герба, утвержденного ЦИК СССР 6 июля 1923 года, наш сегодняшний герб, символизирующий сегодня нашу державу, отличается только количеством опоясывающих колосья свитков с надписью на разных языках союзных республик: 'Пролетарии всех стран, соединяйтесь!' На гербе 1922 года их было шесть (Россия, Украина, Белоруссия и три республики Закавказья), а на нынешнем их пятнадцать - по количеству союзных республик. Товарищ курсант Нагорный, вы не отвлекайтесь, а то у вас один глаз на преподавателя, а два в окно смотрят. Серп и молот, колосья хлеба, перевитые кумачом, звезда и восходящее солнце - эти символы передают сущность нашего социального строя: мирный труд советских людей, нерушимый союз рабочего класса и крестьянства, устремленность в будущее, светлое будущее человечества. Государственный герб СССР установлен Конституцией СССР.
   Я смотрел в окно и думал о том, что лекция эта приурочена к 63-й годовщине образования Советского Союза, которую будут отмечать 30 декабря.
   - Слово флаг заимствовано из голландского и имеет значение 'официальный символ государственной власти, олицетворяющий суверенитет государства'.
   - Как это так вышло, что подкачал наш 'великий и могучий', - удивляется Королев, - такие важные понятия, и все заимствованы из других языков, кто бы мог подумать?
   - Как известно, каждая страна имеет свой флаг, утвержденный конституцией. Полотнища флагов отличаются цветом, гербом или другой эмблемой - рисунками-символами: месяц, солнце, звезды, слоны, львы, орлы, листья и так далее. По цвету полотнища можно установить, какому государству принадлежит тот или иной флаг.
   Я гляжу на Ваську и Димку и диву даюсь - неужели это нужно записывать? Неужели они этого не понимают и не смогут объяснить своими словами? Преподаватель стал подробно рассказывать о советском флаге, а я стал слушать вполуха.
   - Задумаемся, почему Государственный флаг нашей Родины красного цвета? Красный цвет издавна был особенно любим народом как символ полнокровной жизни, кипучей деятельности, радости. Именно красный цвет всегда символизировал храбрость, доблесть, мужество. Еще в ХVII веке, вступая в борьбу с угнетателями, беднота города и деревни поднимала красный флаг. С 1832 года, когда восстал трудовой Париж, красный флаг стал знаменем пролетариата. Затем герои Парижской Коммуны мужеством и кровью своей навсегда утвердили красный цвет как символ революционной солидарности трудящихся всех стран.
   Вася недовольно сопит: он не успевает стенографировать все, что говорит преподаватель. Напрасно он пытается записывать каждое слово, и мне хочется сказать ему об этом. Только надо ли?
   - В России кумачовый стяг впервые заалел над колоннами демонстрантов 6 декабря 1876 года во время митинга возле Казанского собора в Петербурге.
   Чем бы это мне заняться? Может, все-таки послушать лекцию, вдруг преподаватель еще захочет меня спросить о чем-нибудь?
   - ... 25 октября 1917 года крейсер 'Аврора' поднял красный флаг и в 21 час 45 минут своим историческим залпом оповестил о начале штурма главной цитадели буржуазии - Зимнего дворца. А через час открылся II Всероссийский съезд Советов, провозгласивший полный переход власти в руки трудового народа. Социалистическая революция под руководством партии Ленина победила, навсегда водрузив над Россией красный флаг свободы, равенства и братства. Товарищ курсант, который опоздал на лекцию!
   - Я! Младший сержант Иванов!
   Не иначе подполковник Шульгин обратил внимание на то, что я не пишу. Надо было хоть письмо писать, или просто делать вид, будто я пишу. Вон КорС именно так и поступил.
   - Напомните нам, какой флаг использовался в качестве государственного в первые дни существования Советской республики?
   - Красное полотнище безо всяких дополнительных эмблем и надписей, - четко доложил я. Странная все-таки сегодня лекция. Это я в том смысле, что это мы знали еще до поступления в училище.
   - Хорошо, товарищ младший сержант, садитесь. В апреле 1918 года ВЦИК принял декрет о Государственном флаге. ... Сколько всемирно-исторических свершений советского народа осенено этим флагом!
   Я наклонился и сделал вид, что конспектирую. Может подполковник Шульгин мне и не поверит, но просто так нагло сидеть, когда все пишут, больше нельзя.
   - Гимн - 'торжественная песня, принятая как символ государственного или классового единства'. В значении 'торжественная песня' слово гимн известно многим языкам мира, которыми оно было заимствовано из греческого языка, где имело значение 'хвалебная песнь в честь богов, героев и победителей'. Государственный гимн - официальный символ каждого государства.
   - Самая главная музыка - это гимн, - шутит Лео.
   - С конца ХIХ века международным пролетарским гимном был 'Интернационал'. До 1944 года 'Интернационал' считался и Государственным гимном СССР. В ночь на 1 января 1944 года по радио впервые прозвучал новый Государственный гимн СССР (музыка А. В. Александрова, текст С. В. Михалкова и Г. Г. Эль-Регистана). Новая редакция текста и музыки гимна утверждена Президиумом Верховного Совета СССР 27 мая 1977 года, а исполняется она с 1 сентября 1977 года. Над нашей страной, над всей планетой величественно, призывно звучат слова гимна Союза Советских Социалистических Республик:
   ... В победе бессмертных идей коммунизма
   Мы видим грядущее нашей страны.
   И Красному знамени славной Отчизны
   Мы будем всегда беззаветно верны! ...
   Государственные гербы и флаги союзных республик имеют одинаковую с гербом и флагом СССР эмблему - изображение серпа, молота и пятиконечной звезды над ними. ... В знамени каждой республики отражено своеобразие ее природы, жизни народа, его культуры. ... И все это - наш великий Союз Советских Социалистических Республик, Отчизна светлых коммунистических идеалов, серпа и молота, красного стяга, мира и труда!
   Прозвучал звонок, извещавший, что лекция окончена. На празднование Нового года симферопольцев, в том числе Мишу Кальницкого и Батю отпустили по домам. Оба прибыли вовремя и с подарками для взвода, только Батя вернулся трезвый, а Миша заметно выпивший. Вернее, еще не протрезвевший.
   - Миша, - сразу пристал к нему с расспросами Веня, - как прошел Новый год?
   - То есть, как это прошел? - с серьезным видом отвечает Миша и смотрит на Веню мутным взглядом. - Нет, ты серьезно? Иванов, он это серьезно? Что, Новый год уже кончился? Эй, Веня ты куда? Ты что, обиделся, что ли? Я же пошутил!
   - Нет, - пожал плечами Веня, - я за топором.
  
   'Наказание'
   Мы убираем территорию и загораем. Даже не верится, что зимой можно загорать! Как сказал Рома, это не зима вовсе, а какая-то пародия. Ко мне подошел наш взводный, весь на нервах, и свирепо сверля меня взглядом, спросил:
   - Иванов, ты в курсе, что Мирзоян так и не сдал зачет по физо?
   - Пока еще помню, - на всякий случай вежливо ответил.
   Саркис подъем переворотом сделать не может. В смысле, до выполнения норматива не дотягивает.
   - Чему ты радуешься? С двойкой его в отпуск не отпустят! Мне прикажешь с ним две недели в училище сидеть?
   Я посмотрел на взводного чистыми глазами, и он от одного моего взгляда стал закипать.
   - Почему нет? - почти не раздумывая, отвечаю я. - У вас ведь, в отличие от нас, отпуска нет, вот, и позанимаетесь со своим подчиненным отстающим курсантом. Как говорится, личным примером. Хотя, конечно...
   - Ты с ним будешь сидеть, именно ты! - угрожающе отозвался старший лейтенант Дядченко. - Понял?
   - Ошибаетесь, товарищ старший лейтенант, - растягивая слова, сказал я, - я сам, и все курсанты моего отделения зачет по физподготовке сдали. Разрешите идти?
   - Как это сдали? А Мирзоян? - взводный пытается что-то сообразить, но это у него плохо получается.
   - Курсант Мирзоян учится во втором отделении, - с видимым удовольствием объясняю я, - а я командую третьим. Кстати: командир второго отделения у нас младший сержант Леонтьев, а заместитель командира третьего взвода - сержант Уваров.
   С одной стороны на взводного смотреть где-то даже жалко, а с другой стороны - смешно. Взводный это, как ни странно, понимает. Как сам он не раз говорил, сложилась очень серьезная казусная ситуация.
   - Иванов, - скрипя зубами, говорит он, - попридержи язык.
   - Младший сержант Иванов, - сохраняя полное спокойствие, напоминаю я. - Будут еще какие-то указания?
   - Горю желанием поставить вас на место, но времени сейчас нет. Но горю. Можете идти, товарищ младший сержант, - земляк смотрит на меня ненавидящим взглядом, а я с невинным выражением. Я не умею и не хочу притворяться глупым и покорным.
   - Есть! - и, отчеканив три строевых шага, я пошел в почтовое отделение, чтобы позвонить домой. На затылке я чувствовал 'теплый', дружественный взгляд взводного. Наша взаимная неприязнь теперь только еще больше усилилась.
   - Упрямый мальчишка. И за что мне это наказание? - проворчал взводный, но я расслышал его слова. Видно, что настроение у него совсем испортилось. Что ж, и мне бывает приятно от общения со своим земляком.
   - Что, Толик, влетело? - подмигнул, подошедший Лео.
   - В одно ухо. В другое - вылетело, - зевнул я подчеркнуто лениво.
   - Мне бы так научиться, - вздохнул Лео, и тут же расплылся в блаженной улыбке. - Слушай, давай немного разнообразим нашу довольно однообразную действительность? Пошли в чипок!
   Отказываться я не стал, а на ходу думал, что это просто здорово, что я так легко отношусь к нагоняям начальства. Не зря же Лео мне так из-за этого завидует, правда? Я ощутил прилив сил.
   - Вы когда уже подстрижетесь? - донесся до нас гневный голос мамы Жоры. Мы оглянулись, это он распекает Морозова. - Вы только посмотрите на него! Лысину он отрастил! Ниже лысины тоже нужно все вовремя стричь! Бегом марш в парикмахерскую! По возвращению доложить об исполнении! И не рассчитывайте, что я забуду! Служба мне никогда не надоедает!
   - Тяжелый случай, - голосом, преисполненным трагизма, шутит Лео. У него сегодня игривое настроение, как я заметил.
   Взводный изысканно ругается, но мы уже к этому как-то привыкли. Мы уже точно знаем, что наша армия это не пансион благородных девиц и таких же манер. Спорить с мамкой Жоркой дело бессмысленное, и Костя направляется в парикмахерскую стричь все, что ниже лысины. Однако вскоре он возвращается обратно и радует маму тем, что подстричься нет никакой возможности по причине длинной очереди.
   - Точно, - подтверждаю я, - я уже два дня хожу и никак не могу прорваться, а мне ведь завтра в наряд заступать.
   - Считайте, что уговорили, - не стал долго раздумывать взводный, - поведу вас в парикмахерскую в город.
   - А на какой улице находится эта парикмахерская? - заинтересовался Лео.
   - А вы, товарищ Леонтьев, уже знаете Симферополь по названию улиц? Когда же это вы успели?
   - Нет, - стушевался Валерка, - просто интересно.
   - Значит так, отставить разговорчики. Сержантскому составу составить списки курсантов, которым необходимо подстричься. И флажки для ограждения строя не забудьте.
   На построении мама Жора с удивлением увидел, что стричься собираются идти оба взвода в полном составе.
   - Это как? - удивляется взводный. - Разве у всех есть необходимость стричься? А впрочем, понимаю, всем охота в город прогуляться, на девушек поглазеть, да? Только вы учтите, стричься всех заставлю! Деньги-то есть? Я за вас платить не собираюсь.
   И мы ровными рядами и колоннами потопали в город. Идти пришлось недолго, заветная парикмахерская находится через улицу от улицы Субхи, которую мы уже знаем. К нашему восторгу в парикмахерской было всего два кресла, а сам зал маленький, так что очередь двигается не очень быстро. Пока двое курсантов стригутся, остальные стоят на тротуаре и смотрят на девушек. Мы успели съесть по две порции мороженого, сходить в продовольственный магазин, а двое курсантов из четвертого взвода, на зависть многим, даже познакомились с девушками и обзавелись их телефонами.
  
  Опоздание
   После обеда я отправился в умывальник, а когда возвращался в кубрик, меня позвал Столб:
   - Иванов, Толик! Тебе письмо! Все духами напомажено, даже противно!
   Я взял письмо, и сердце дрогнуло, это от Лиды! Пять с половиной месяцев ждал я этого письма, и вот.... На ходу распечатывая конверт, я направился к своей койке. Все эти долгие месяцы я жил ожиданием этого письма, а теперь вот сердце чуть не выскакивает из моей груди. Письмо оказалось очень маленьким, собственно, это стихотворение.
   - Я люблю тебя, знаешь? Очень крепко люблю.
   Может, ты понимаешь откровенность мою?
   А молчать я не в силах - слишком долго мне ждать.
   Ждать, когда перестану о тебе тосковать.
   Ты опять такой грустный, непонятный такой...
   Я люблю тебя, милый! Я люблю тебя, нежный!
   Я люблю тебя, добрый! Я люблю, дорогой!
   И три отпечатка губ на листке. Поцелуи, то есть. На взлетке я увидел Столба, и прыгнул к нему прямо от окна. Там метров шесть, но мне показалось, что я преодолел это расстояние одним прыжком. Или не показалось?
   - Саня! - выдохнул я в восторге.
   - От нее? Я рад за тебя, дружище! - улыбается он.
   И Столб крепко-крепко пожал мне руку, разделяя со мной мою радость. И только Королев ворчит, что смотреть на меня - сплошная потеха. Перехватив мой взгляд, КорС расплылся в довольной улыбке:
   - Товарищ младший сержант, да не нервничайте вы так! Вы помните, что нервные клетки не восстанавливаются! Журнал 'Здоровье' прямо так и указывает!
   - Товарищ Королев, - едва сдерживает смех Миша, - а вы не умничайте. Между прочим, зубы в вашем возрасте уже тоже не восстанавливаются!
   Тут ротный объявил, что нечего расхолаживаться и вообще пора заняться делом. Отличникам учебы выдали отпускные билеты, и они тут же убыли в свой первый отпуск. Остальные курсанты только вздыхают с завистью. И хотя я тоже отличник учебы, меня пока не отпустили. Уверен, что это заслуга мамы Жоры.
  Я обратил внимание на то, что Миша с загадочным видом и небольшой холщовой сумкой четыре раза куда-то отлучался из казармы. Но, ни он ничего не говорит, ни я его, ни о чем не спрашиваю. Захочет, сам расскажет. Но он так и не захотел.
   Часть курсантов понесла сдавать в баню грязное постельное и нательное белье, чтобы потом получить чистое. Озабоченные курсанты носятся то туда, то сюда. Одним словом, суматоха такая, что женитьба Фигаро отдыхает. Курсанты нашего взвода сдвинули койки и начали красить пол, а потом мастичить его. Я, как обычно, сижу на подоконнике, и тут в кубрик входит мама Жора.
   - Иванов, - возмущается он, - ты почему не работаешь?
   - У меня сегодня день рождения, - нехотя отвечаю я ему, слезая с подоконника, - Или в советской армии это не повод для того, чтобы отдохнуть?
   - Врешь, - с недоверием перебивает меня взводный, и потребовал, - а ну, покажи мне твой военный билет. ... Надо же, действительно день рождения. Ладно, так и быть, переодевайся в парадно-выходную форму одежды, собирай вещи и заходи за отпускным.
   Он вернул мне мой военный билет и оправился в канцелярию роты.
   - Пацаны, без обид? - спрашиваю я.
   - Да какие на фиг, здесь могут быть обиды? - удивляется Миша. - Ты же отличник учебы, ты уже давно должен быть в отпуске, не то, что мы, грешные!
   КорС смеется, что самый грешный в глазах мамы Жоры именно я, но я уже не слушаю его стенаний и переодеваюсь в парадку. Еще через десять минут я вышел за КПП-1 с отпускным билетом в кармане. Вот и начался мой первый отпуск!
   Я отправился на квартиру, которую снимаю. Там я помылся, побрился, посмотрел телевизор и в прекрасном настроении лег спать. Проснулся я тоже в прекрасном расположении духа - сегодня поезд 'Симферополь - Львов' увезет меня домой! Может ли быть что-то лучше, чем возвращение домой? Домой, где тебя ждут мама и папа - самые близкие, самые родные и любимые люди на всей Земле! А еще - друзья-приятели. Правда, все они, кроме Витальки Шепелева, кто в армии, кто в военных училищах, но это моего настроения не омрачает. А еще меня ожидает встреча с Лидой. Завтракать я сел с отменным аппетитом.
   - Поезд у тебя когда? - между прочим, спросила Валентина Ивановна, хозяйка дома, где я снимаю комнату.
   - В восемь тридцать три.
   - Как в восемь тридцать три?! Чего же ты сидишь?! Да тебе давно уже бежать нужно!
   - А что - вокзал далеко? - с неподдельным удивлением посмотрел я на хозяев.
   - Он еще спрашивает! Беги, давай, может, еще успеешь!
   И я стал торопливо собираться, чтобы не опоздать на поезд.
   - Я-то думал, что вокзал рядом где-то, раз вы меня не торопите. Я ведь вам вчера говорил, когда у меня поезд.
   - И, правда, говорил, - вспомнил Алексей Михайлович, - запамятовали. Беги уже.
   Времени оставалось мало, и, тем не менее, я бы мог успеть, но троллейбус дважды надолго задержался на перекрестках. Или это мне только так кажется, что надолго? На моих часах было ровно 8.33, когда я спрыгнул с подножки троллейбуса. Пришлось бежать через всю Привокзальную площадь. Вдоль перрона двигался, набирая скорость, какой-то поезд.
   - Какой это поезд? - закричал я.
   - 178-й: 'Симферополь - Львов'.
   От растерянности я бросился прямо с перрона на проходящий вагон, и вцепился руками за поручни тамбура. Шапка моя слетела, и покатилась по перрону, но я даже не обратил на это внимания. Дома есть военторг - куплю новую.
   Эх, перчатки скользят, и трудно держаться, да к тому же дипломат мешает. Я сполз вниз по поручням и упал. Вскочил и снова бросился в поезд, но вторая попытка была менее удачной - я ухватился одной рукой. Поезд слегка подпрыгнул на стыке рельс, меня качнуло, и я ударился спиной о вагон. От боли я разжал руку и упал. Поезд проносился мимо, а я все никак не мог сделать глубокий вдох - так сильно забило дыхание от удара. Когда я пришел в себя, то заметил, что рядом со мной стоит какой-то железнодорожник в форменной фуражке, и клянет меня, на чем свет стоит.
   - Да пошел ты! - дал я волю своим чувствам.
   - Что, а-а? - опешил он, не ожидавший такого поворота. - Да ты чуть не убился! Глянь вперед - там семафор, и ты бы об него непременно башку свернул! А отвечать кому? Мне?
   Наконец я поднялся и стал отряхиваться. Какая-то сердобольная тетечка принесла мою шапку-ушанку.
   - Не ушибся, солдатик? - улыбнулась добрая тетя.
   - Нет. Не очень. Спасибо Вам.
   - А ну, пойдем со мной, - строго приказал железнодорожник.
   - Не пойду, - заупрямился я, наконец, вполне осознав, что на поезд я опоздал.
   - Как миленький пойдешь! А не пойдешь - силой поведем!
   Вопреки моим ожиданиям привели меня не в железнодорожную комендатуру, а к начальнику станции. Начальник был уже в курсе произошедшего со мной.
   - Так это ты под поезд бросался? - добродушно улыбнулся он, и протянул мне руку. Быстро у них здесь информация распространяется, ничего не скажешь!
   - Не под, а на поезд, - угрюмо поправил я.
   - Чудак-человек! Да ты не обижайся: мы тут такого повидали - тебе и не снилось! Ты ведь запросто мог остаться без рук, без ног, а то и без головы. Вот так! Куда билет?
   - До станции Зятковцы.
   - Да-а, - протянул сразу поскучневший начальник станции, - следующий поезд только через сутки.
   - Может его до Фастова отправить? - подсказал пришедший со мной железнодорожник, - все быстрее будет? Это ведь недалеко от него?
   - Давай свой билет, - распорядился начальник станции, и передал мой билет железнодорожнику, - сходи и перекомпостируй его на 'Симферополь - Ковель'.
   Пока железнодорожник ходил в кассу, начальник станции угостил меня чаем в стакане с подстаканником, а сам стал работать. Его все время отвлекали частые телефонные звонки, а у него на столе была гора каких-то срочных документов. Только я допил чай, как вернулся железнодорожник, и протянул мне мой новый билет.
   - На, курсант, держи. И больше не опаздывай. Ни пуха тебе, ни пера! До твоего поезда еще почти три часа остается.
   - Спасибо вам всем, - от души поблагодарил я, и ушел.
   В здании вокзала есть переговорный пункт, и я направился туда, чтобы заказать переговоры с домом.
   - Здравствуй, мама! Что делаете?
   - Готовлюсь к твоему приезду: вареники леплю, печенье пеку твое любимое, торт. Завтра с отцом поедем встречать тебя.
   - Не нужно, мама, - грустно говорю я.
   - То есть как это не нужно? Автобус из Зятковец замучишься ждать, а мы тебя машиной заберем и все! Мы ведь с папой каждый час твоего отпуска считаем!
   - Мама, просто я на свой поезд опоздал, - признался я, но подробности опустил.
   - Да! - спохватилась мама. - Ты ведь в это время уже должен был ехать! Как это я сразу не сообразила? Проспал?
   - Нет, - тяжело вздохнул я, - просто поздно из дома вышел - думал, что вокзал находится ближе. В общем, встречать меня не нужно.
   - Когда же ты теперь приедешь? - погрустневшим голосом спросила мама.
   - У меня уже есть билет на поезд 'Симферополь - Ковель' до Фастова, отправление через два часа. Ну а оттуда я уже сам доберусь. До свидания! До завтра, мама!
  
  Неувязки
   Перед отправлением поезда я хорошо пообедал в кафе на перроне: куры - гриль очень сытная и вкусная еда, в училище таким не кормят! В вагоне я переоделся в спортивный костюм, умылся и завалился спать. (Курсанты поспать никогда не против, тем более курсанты первого курса!)
   Проспал я почти до вечера, соседи по купе уже и поужинали. Я поднялся, умылся, поел, попил чаю, убрал со стола и вышел в коридор. Выбросив мусор, подошел к расписанию и пробежал его глазами сверху вниз. Меня ждал неприятный сюрприз - станции Фастов в расписании не значилось. Я пробежал по расписанию второй раз уже снизу вверх, но название Фастов от этого не появилось. Пришлось идти к проводникам.
   - Когда будем в Фастове? - осторожно полюбопытствовал я.
   - Чего? В каком еще Фастове? - поперхнулся горячим чаем проводник. - Ты, служивый, может, не в тот поезд сел? Какое место?
   Билет у меня все-таки был на этот поезд, но станцией назначения значился Казатин Винницкой области.
   - Вот, а ты говоришь Фастов, - с облегчением сказал проводник. - Иди и отдыхай, я тебя разбужу. В Казатин прибываем глубокой ночью.
   Глубокой ночью, а точнее под утро, поезд прибыл в Казатин и остановился позади вокзала. Кроме меня из поезда вышло еще четверо пассажиров, но они быстро исчезли - по всему видать, местные жители. Я огляделся по сторонам - ночь, снегопад и ни души. Поезд ушел, и я направился к вокзалу. Тут прямо под освещенным фонарным столбом возник из снежной круговерти милицейский патруль.
   - Здравия желаю, - решил я обратиться к ним.
   - Здорово, - фамильярно ответил мне старший из ментов.
   - Подскажите, пожалуйста, как добраться до автовокзала.
   - Это, как его, непросто. Сначала вот так, а потом направо через подворотню, потом налево по ступеням, а там уже и рукой подать! Понял?
   - Почти. Не могли бы вы еще раз повторить?
   - Сначала так, - показал рукой сержант милиции, - потом там направо через подворотню, потом тамочки налево по ступенькам, а там уже недалеко - спросишь кого-нибудь.
   Кого можно спросить в полпятого утра я не представляю, но поблагодарил родных милиционеров. Что ни говори, а направление движения они мне указать сумели. Как говорится, и на том спасибо.
   - Слушай, а тебе это самое, как его, куда? - вдруг спросил второй милиционер.
   - В Гайсин, - оглянулся я. - Знаете?
   - Фить! - присвистнул он, и зачем-то топнул ногой, - от нас автобусы к вам не ходят! Ты вот что, слушай сюда. Тебе лучше поездом до Винницы, деньги-то есть? А уж из Винницы, прямиком в этот самый свой Гайсин! Так будет гораздо проще и быстрее.
   - И дешевле, - добавил сержант милиции.
   Поблагодарив милиционеров еще раз, я пошел на вокзал. На первой платформе стоял какой-то поезд, двери вагонов которого уже закрывались.
   - Тебе куда? - спросила веселая, разбитная проводница, на вид лет тридцати двух - тридцати пяти.
   - Мне в Винницу, - отвечаю я.
   - Залезай! - весело хихикнула она, и подмигнула мне.
   - У меня еще билета нет, - неуверенно признался я.
   - Деньги есть? Вот деньгами и заплатишь. А то гляди и за так повезу, - поиграла игриво бровью проводница. - Залезай ко мне, я уже вся жду не дождусь!
   И я запрыгнул к ней в вагон, который уже тронулся. Вагон оказался купейным и полупустым, так что мне повезло - я ехал сам в пустом купе. Веселая проводница дважды приносила чай, часто заглядывала, задорно смеялась без причины и умело вертела задом. Если бы дорога была дольше, хотя бы на полчаса, я бы, пожалуй, дрогнул и сдался ей в плен. Хотя она почему-то не обиделась.
   В Виннице я быстро добрался до центрального автовокзала, но там меня ожидало очередное огорчение - из-за гололедицы автобусы временно не ходили! Выйдя из здания автовокзала, я увидел таксистов. У одного колеса 'Нивы' были 'обуты' в цепи - такая машина и по гололеду домчит.
   - Сколько возьмешь до Гайсина?
   - Полста. Считаешь много? Ночуй себе на вокзале или вон в гостинице, а мне голову не морочь, - высокомерно ответил таксист, и уткнулся в газету. На панели стояла крышка от термоса, и от нее шел пар и запах кофе.
   Я вернулся на вокзал, но автобусы по-прежнему стояли на приколе. В кассе мне грубо ответили: 'Какие билеты? Откуда мы знаем? За городом вон дорога, как стекло! Начнется движение - сообщим по радио, услышишь'.
   За полчаса ничего не изменилось, а мне так хотелось домой! Смирившись с неизбежным, я пошел к тому самому таксисту.
   - Поехали, - сказал я ему, открыв дверцу, справа от него.
   - Куда едем? - таксист охотно оторвался от своей газеты.
   - Пока до Немирова, а там видно будет.
   - Четвертак. Деньги-то есть?
   Я показал ему деньги, и мы тронулись. В машине было тепло, а я ведь даже не заметил, что стал замерзать. По дороге до Немирова нас не обогнала ни одна машина, а навстречу прошли две и обе в цепях на колесах.
   - Ну, что? - спросил водитель, когда мы въехали в Немиров. - Едем в Гайсин?
   Я кивнул в знак согласия, и мы поехали дальше. Мы подъехали к нашей пятиэтажке, которую из-за молочного магазина называют 'молочным' домом. Я мог выйти, но решил проехать в другой конец города - до автовокзала, и уже оттуда пройтись пешком. Очень хотелось, чтобы знакомые увидели меня в курсантской форме. А то, когда я не поступил в военное училище, столько разных разговоров было! Мол, троечники все поступили в военные училища (и это правда, только все они поступили в средние военные училища, но эти детали никого не интересовали), а вот Иванов, такой умный и уверенный, пролетел! Хе-хе!
   Зря я проехал до автовокзала: по дороге домой я не встретил никого из знакомых. Как назло - ни одного знакомого лица, и это в городе с населением в тридцать тысяч человек! А мне казалось, что у нас все друг друга знают! Только время зря потратил на этот глупый променад. Когда я подошел к нашей квартире, дверь бесшумно распахнулась, и мама бросилась мне на шею.
   - Здравствуй, сыночек! Проходи, как ты добрался? Я так волновалась! С приездом!
   - Здравствуй, мама! - ну вот я и дома! Дома! Какое счастье! Я вдохнул запах, идущий с кухни - мама жарила мясо с луком. - Мама, ты меня в окно увидела?
   - Нет, просто почувствовала, что ты сейчас войдешь.
   - А папа где? На работу вызвали? Сегодня же воскресенье.
   - Он в Фастове: тебя встречать поехал. Сказал, что ему так будет спокойнее, да и соскучился он по тебе очень. Я тоже хотела ехать, но папа не разрешил. Ты раздевайся, проходи. Ты голодный, наверное, с дороги?
   Торжественность этой минуты была подпорчена сожалением о том, что папа из-за меня зря вырвался в такую погоду. Не успел я снять шинель, как зазвонил телефон, и мама поспешила к нему.
   - Да, да это я.... А сын уже дома... Приезжай, мы тебя ждем.
   - Папа? - улыбнулся я.
   - Да - папа, взволнованный такой. Говорит, что ковельский поезд через Фастов не идет. Как это?
   - Извини, мама, наделал я дел, - сокрушаюсь я.
   - Это все мелочи жизни, а папа, даст Бог, скоро доберется. Ты за него не переживай, папа наш - настоящий мужчина.
   После того, как я переоделся и умылся, мы с мамой снова обнялись и поцеловались. После этого мама стала меня кормить, как на убой. Сначала были сибирские пельмени (с молоком), потом жареное мясо и рыба, вареники с картошкой, блины и налистники, печенье и торт. И еще конфеты, конечно.
   - Мама, я уже не могу больше! - взмолился я.
   - Ешь, я хочу, чтобы ты отъелся дома. Вон как ты похудел!
   Мы сидели и разговаривали почти весь день, даже телевизор не включали.
   - К Витальке-то пойдешь?
   - Завтра, мама, завтра. Сегодня я хочу быть дома, с тобой.
   Мы уже поужинали, когда домой добрался папа.
  - Ты на такси? - спросил я у него, но он отрицательно мотнул головой:
   - Автобусом. Потеплело, да и солью дороги посыпали, открыли к вечеру автобусное сообщение. Ну, здравствуй, сын!
  И папа сгреб меня в свои крепкие, мужские объятья.
  
  Военрук
   Мама и папа ходят на работу, и весь день я один. Мой лучший друг Виталий Шепелев работает кочегаром на режимном заводе 'Бета', куда к нему не пройти. Сутки он дежурит, а потом полдня отсыпается. А вот в те дни, когда он не работе - я почти все время провожу у него или он у меня. Наши одноклассники все или в армии или в военных училищах, а одноклассницы в институтах. Время их зимних отпусков не совпадает с моим отпуском - они приедут позже, когда я уже вернусь в училище.
   - Ты можешь перевести песню с английского языка на слух? - спросил меня как-то Виталий.
   Я уже было собрался ответить ему, что не могу, когда вдруг понял, что я понимаю, о чем поют 'Скорпы'! И вместо отказа я медленно произнес: 'Возьми меня в дальнюю дорогу, и я подарю тебе праздник'.
   - Молоток! Вижу, вас в военном училище на совесть учат! А я все собираюсь заняться английским всерьез, но времени не хватает.
   И мы с моим другом переводим с английского языка популярные песни, а Виталий их рифмует уже на русском языке. Потом мы играем эти песни и даже записываем их на магнитофонную ленту.
   Правда, от нашей былой любительской группы нас осталось всего двое, но все-таки кое-что получается. По вечерам мы ходим на дискотеки, хотя там осталось мало знакомых лиц и личек.
   Сегодня Виталий отдыхает после ночной смены, и я решил сходить в нашу школу. Надел военную форму и направился в родную среднюю школу ?1, чтобы порисоваться среди учителей и старшеклассниц.
   Прямо в школьном дворе я столкнулся с нашим военруком.
   - Здравия желаю, товарищ полковник! - лихо откозырял я.
   - Здравствуй, здравствуй, дорогой, - доброжелательно улыбнулся полковник Петрановский, снял свою полковничью папаху и протянул ее мне, - на, держи.
   - Зачем? - удивился я, что уж говорить об учениках, глазевших на происходящее, вообще не понимая его смысла.
   - Забыл уже, что ли? - в свою очередь улыбнулся военрук. - Ты же, помнится, все хотел померить мою папаху, а я тебе пообещал, что дам померить, когда ты поступишь в военное училище. День расплаты настал, - улыбнулся он, а от его розовой лысины поднимается пар. На улице сейчас минус двадцать два градуса.
   - Спасибо, Станислав Иванович, теперь уже не нужно. Я потерплю, пока до своей собственной папахи дослужу.
   - Ну и молодец! - военрук аккуратно надел папаху. - Хотя дослужиться до полковника будет не просто и не очень быстро.
   - И все-таки это возможно, а раз возможно - дослужу!
   - Знаешь, Анатолий, мне всегда нравились в тебе неистощимость твоего оптимизма и вера в себя. Вижу, ты уже младший сержант - молодец! Поприсутствуешь на моем уроке?
   - Извините, нет. Этого мне и в училище хватает! Лучше я пойду на урок географии к Валентине Николаевне. А вы, почему не спрашиваете, как мне там учится и служится?
   - Я и так знаю, что нормально! - подмигнул мне военрук. - Даже если бы я тебя не знал, то твои сержантские лычки ясно говорят, что командование по заслугам оценило тебя. Ты извини, дорогой, урок уже начинается. А за тебя я рад. Поздравляю тебя с поступлением в высшее военное училище. Будем надеяться, что это запев доброго начала!
   Мы пожали руки и разошлись, довольные друг другом и сами собой. Потом я с удовольствием посидел на уроке своей любимой учительницы - Суржик Валентины Николаевны. Урок как раз проходил с тем классом, две ученицы которого раньше дежурили за меня. Я договорился с обеими встретиться вечером на дискотеке и пошел домой. После обеда мы снова играли в Виталькином гараже, вернее в гараже его родителей, а вечером пошли на танцы. Весь вечер я танцевал со своими знакомыми девятиклассницами по очереди.
   Утром следующего дня я купил белые хризантемы у знакомых и поехал к Лиде в Немировский район. Всю дорогу не мог дождаться встречи с ней, придумывал слова, какие скажу ей, представлял нашу с ней встречу, а ее дома не оказалось. Впрочем, ее брат успокоил меня, объяснив, что она у подружки, и он за ней сходит. Он протянул мне альбом с фотографиями и предложил: 'На, посмотри пока фотографии. Не скучай!'
   И он ушел за сестрой, а я стал листать фотоальбом. Скучать не пришлось. Между последней страницей и обложкой были письма. Часть - мои, а остальные. ... Какого-то матроса! Ощущения, которые я испытал в этот момент - не из приятных.
   Некрасиво я поступил, что и говорить, но я стал читать чужие письма. С первого же письма стало понятно, что это письма не от одноклассника или односельчанина. Ах, вот оно что! Он служит вместе с ее одноклассником, и тот много о ней рассказывал новому приятелю, а потом и адрес дал. И они стали переписываться. Регулярно! Я от своей 'любимой' получил за полгода всего одно письмо, а матросу она отвечает регулярно! По несколько писем в месяц!
   Верить не хотелось, но это факт, а факт остается фактом! Ничего не поделаешь. Ну, нет, я так не играю! Я не стал читать до конца - картина и так ясна. Свои письма я свернул в трубочку и всунул в боковой карман джинсов на бедре. Положил альбом и решительно поднялся. Надел шарф, куртку, шапку, обулся и вышел из дома.
   У калитки столкнулся с Лидкиным братом, он радостно сообщил, что она сейчас будет.
   - А ты куда? - удивился он, и улыбка исчезла с его лица.
   - Домой, - спокойно ответил я. Я уже полностью справился с волнением. - Мое присутствие здесь совершенно лишнее.
   - А как же Лида? - брат о чем-то напряженно размышляет.
   - Теперь это незачем. Прощай, - невозмутимо сказал я.
   Тут брат заметил письма, выглядывающие из кармана джинсов.
   - Ты забрал письма? - удивился он и совсем неубедительно заявил: - Я не могу тебя отпустить с ними.
   Я выше его на полторы головы и вдвое шире его в плечах, и мысль о том, что он может как-то меня удержать, позабавила и рассмешила меня. Выпятив нижнюю губу, я спросил его: 'Да? И что же ты сделаешь? К тому же это мои письма, а письма ее морячка я не трогал. Бывай'.
   Я пожал ему руку и направился к автобусной остановке. Брат видит, что спорить со мной бессмысленно, но все равно идет следом и канючит письма обратно. У самой дороги нас догнала Лида. По тому, что я не дождался ее и письмам, выглядывающим из кармана, она догадалась обо всем.
   - Толя, подожди, - попросила она интимным голосом, - я тебе сейчас все объясню.
   - Не стоит, - только и сказал я, - мне за полгода ты соизволила написать всего одно письмо, а ему пишешь по два, три каждый месяц.
   Я не стал делать обиженную мину, не дал себя переубедить, а просто отвернулся от нее.
   - Да пойми же ты - я ведь просто так, от скуки!
   - Мне писать, значит, скучно? - невозмутимо спросил я. - Это о многом говорит, не правда ли?
   Братец ее схватил меня за рукав, предпринимая последнюю попытку удержать меня. Впрочем, грубости в его действиях не было. Я чувствовал, что ему я симпатичен. К тому же он старше меня и Лидки, и хорошо понимает, что если дать мне уйти, то этого уже не изменить. Он, конечно, не заслуживает грубости с моей стороны. Легко, но властно я освободил свою руку, пожал его руку и остановил 'КАМАЗ'.
   - Прощайте, - сказал я, с триумфом влезая в высокую кабину автомобиля, и ожег Лидку взглядом. - Желаю вам много счастья!
   - Оставь мне письма! - попросила она, но я, храня молчание, сел в кабину. Автомобиль тронулся, и Лида осталась в прошлом.
   И все. Я даже не глянул в боковое зеркало, чтобы в последний раз увидеть ту, о которой еще час назад думал, скучал. Скоро это совсем пройдет, сил мне не одалживать. Я ехал и думал о том, почему я такой - совершенно не умею прощать? И, что интересно, учиться этому не хочу!
   - Что так быстро? - удивилась мама. - Не застал ее дома? Она не приехала из института на выходные?
   - У нее есть другой, так что немедленная дисквалификация.
   - А вот это правильно, - поставил точку папа, - давай сыграем в шахматы?
   Мы стали играть и вспоминать прошлое. Время быстро летит в приятных воспоминаниях. Не могу сказать, что спать я лег со спокойной душой, но я уверен, что поступил правильно.
   А на следующий день мамина подруга, которая учится на заочном отделении Уманского пединститута, попросила меня написать за нее курсовую работу по истории СССР.
   - Листов на двадцать, пожалуйста, и, если можно - за два дня. У меня уже все сроки прошли!
   - Двадцать листов это минимум или? - спросил я, чтобы мамина знакомая не скромничала, а прямо сказала, сколько нужно.
   - Минимум. Вообще-то нужно листов тридцать пять.
   Я написал на сорок, вложился в два дня, а мамина подруга получила оценку '5+++'. 'Ее' работу приводили в пример даже студентам истфака дневного отделения. Вроде мелочь, но мне приятно! Как говорится, знай наших!
  
  Зимний вечер
   Сегодня понедельник, мой друг, с которым мы проводим много времени вместе, работает в ночную смену, да и танцев сегодня нет. Тихий зимний вечер, и мы с родителями смотрим телевизор. В нашей квартире всего +14 градусов.
   - У вас всегда так холодно? - спрашиваю я, кутаясь в тонкий плед, тщетно пытаясь согреться.
   - Смотря, какой кочегар на смене, какой уголь. У нас ведь частный сектор уголь ворует, да и сам уголь бывает неважный. И кочегары пьют и спят прямо на рабочем месте, - вздыхая, объясняет мама. Ей неловко, что сын вынужден терпеть такие неудобства, о себе она даже и не думает. Папа, молча, встал, и стал одеваться.
   - Схожу, погляжу кто там из кочегаров на смене. Может смогу убедить его топить лучше.
   - Сможет, конечно, - улыбнулась мама, - я и не сомневаюсь.
   Через десять минут папа вернулся, и, слизывая кровь с разбитого кулака, весело сообщил:
   - Кочегар у нас новый, - объясняет папа, - и он, конечно, был пьян, но мне кажется, что мне удалось его уговорить немного поработать!
   - Не учел он, значит, горького опыта других кочегаров? Или он об их опыте пока еще и не догадывался? А ты не слишком сильно его? - волнуется мама.
   - Неимоверно живучий оказался гад, - смеется папа.
   - Сынок, ты не удивляйся, - сочла нужным объяснить мама. - Они сами виноваты. Мало того, что работают спустя рукава, пьют на рабочем месте, в квартирах из-за них холодно, дети болеют, так им еще и слова нельзя было сказать - они сразу всех посылали куда подальше. Пока к ним не стал ходить наш папа. Я сначала была против рукоприкладства, но кочегары стали и ругаться меньше, и топить лучше.
   И действительно, пока этот кочегар не сменился - в квартире было тепло. А я так здорово спал в эту ночь! Нигде так хорошо и спокойно не спится, как дома у мамы и папы. А у меня выкристаллизовывалось в душе сознательное решение - стать похожим на папу.
   - Сынок, а ты уже видел надпись на газовой трубе?
   Мама внимательно рассматривает меня, не наблюдается ли у меня подавленного настроения. Я улыбаюсь, изо всех сил показывая, что у меня все нормально.
   - На какой трубе? - со сна не сразу понял я, о чем идет речь.
   - Вон на той - за окном в сквере советско-немецкой дружбы.
   - Нет, а что там? - сладко потягиваясь, спрашиваю я.
   - Там поверх карты 'Уренгой - Помары - Ужгород' кто-то белой краской написал: 'Немцам - газ, а нам - труба!'
   - Ха! Точнее не скажешь. А если серьезно, то что-то в этом есть, - подумав, сказал я серьезно, услышав эту историю. - Надпись наводит на мысль, что газ лучше было бы оставить себе, он же не бесконечный.
   После этих слов я стал понемногу погружаться в глубокие размышления, но мама вывела меня из этого состояния.
   - А знаешь, что нам говорили знакомые, когда узнали, что ты поехал поступать в Симферопольское военное училище? - неторопливо спросила мама о том, что, видимо, ее волновало.
   - Откуда же я могу знать?
   - И то, правда. Они нас спрашивали, а чего это ваш сын поехал поступать в Крым? Дети простолюдинов должны учиться за Уралом! Вот так. Мало кто верил, что ты поступишь, так что ты своим поступлением утер им всем нос! То есть носы!
   Меня больно ранили эти слова, и у меня шевельнулось что-то недоброе в душе, а сердце что-то стиснуло от обиды. Что я хуже других, что ли? В глазах потемнело, а сердце бешено колотилось.
   - Не волнуйся, сынок, - ласково сказала мама, и погладила меня по голове, как маленького, - это пусть они злятся. Помни, сынок, люди есть разные. Даже среди тех, кто называет себя нашими друзьями.
   - Да, - подчеркнуто спокойно подтвердил папа, - собака лает, а караван где? А, вообще-то в жизни нужно уметь отличать баранов от козлов.
   - Отец, ну ты чего? - укоризненно посмотрела на него мама.
   - Кстати, сын, объясни мне, что означают некоторые аббревиатуры. Что такое, например, ППР?
   В том, что папа задает такие вопросы, нет ничего удивительного. Папа мой всю жизнь много читает и вообще использует любую возможность, чтобы узнать что-нибудь новое. Возможно, из него вышел бы ученый, но его послевоенное детство, семейное положение - его отец и старший брат погибли в годы Великой Отечественной войны, и его маме, а моей бабушке, пришлось самой растить четверых детей. Папе рано пришлось идти работать, чтобы было за что жить. Так что с высшим образованием у него так и не сложилось. Кстати, старший папин брат Василий был офицером, командиром танкового взвода. Он сгорел в танке в 1944-м году во время освобождения родной Украины. К слову сказать, у мамы погибли в ту войну три ее родных, старших брата. А ее отца так изранили во время финской кампании, что на Великую Отечественную войну его даже и не призвали. Похоронки на всех троих маминых братьев принесли в один день, представляете? Как бабушка это вынесла, знала только она одна.
   - Знаешь, папа, есть два значения: партийно-политическая работа, - так и не примирившись с тем, что наши знакомые так нехорошо отзывались о нас, начал я отвечать. И зачем только мама мне рассказала о словах этих их друзей? Нет, лучше бы я и дальше оставался в неведении об их мнении.
   - ... и планово-предупредительный ремонт.
   - Да ты и сам знаешь! - смеюсь я, понимая, что отец просто пытается меня таким образом отвлечь от грустных мыслей. Только никаких таких мыслей у меня уже нет и в помине.
   - Не все. Вот, к примеру, БПК - это что?
   - Либо большой противолодочный корабль, либо банно-прачечный комбинат, - отвечаю я к папиному удовольствию.
   - А СМУ в армии это что? - снова спрашивает он.
   - Смотря где. В стройбате это, как и на гражданке - строительно-монтажный участок, а в ВВС - сложные метеоусловия.
   - А БМП?
   - В армии - боевая машина пехоты, а на гражданке - Балтийское морское пароходство, - всеми силами я изображаю беззаботное лицо.
   - А РДГ? - не унимается папа.
   - Есть два значения: разведывательно-диверсионная группа и ручная дымовая граната.
   - Дымовая шашка, что ли? Знаю.
   - Нет. Шашка и есть шашка, а есть именно дымовые гранаты.
   - Оставь ребенка в покое! Нельзя знать все, главное, чтобы знать главное, - пошутила мама, с гордостью смотря на меня. - Да и зачем тебе это? Ведь это практического значения не имеет. Решил оценить эрудицию сына?
   - Интересно просто, а сын так ясно и просто все объясняет, - не переставая улыбаться, говорит папа. - После твоей сегодняшней ложки дегтя, сын добавил в нее ведро меда!
   А тут пришли неожиданные гости. Это я пытаюсь шутить, пришел, сменившись с ночной смены, Виталька.
   - Ты бы, чем сейчас хотел заняться? - поинтересовался я. Поскольку мой друг устал после смены, мы просто засели в моей комнате слушать музыку. Глядя на свою цветомузыку, я вспомнил и рассказал другу о цветомузыкальном фонтане, которым несколько раз любовался в Симферополе в парке Тренева. Друга мой рассказ настолько заинтересовал, что он даже попросил меня набросать схему того фонтана. После размышлений Вит с неохотой признал, что, как бы там ни было, но люди, живущие в маленьких городках, не говоря уже о сельских жителях, в чем-то очень ограничены.
   - Везет же людям, - подытожил он.
  
  Здравствуй, бурса!
   Вот и окончился первый отпуск, и я вернулся в училище. Как оказалось, возвращение в училище дело сентиментальное. Подойдя к казарме нашего батальона, я остановился, чтобы еще раз прочесть надпись на табличке под флагом, поднятым в честь нашего взвода. Там уже значится, что замкомвзвода - сержант Уваров. Было несколько обидно, и побороть эту обиду мне непросто.
   - Быстро, однако, две недели прошли, - раздается рядом голос Димы. - Привет, командир! Курсант Снигур из очередного отпуска прибыл! В ходе проведения отпуска замечаний не имел!
   - Как отдохнул? - я пожимаю ему руку, а он словно не слышит.
   - Несправедливо, как ты считаешь? - кивает он на табличку. - Новый замок пришел, когда взвод уже стал лучшим, а теперь все почести ему. Несправедливо.
   - Где ты ее видел - справедливость? А с этим уже ничего не поделаешь. Ладно, пошли в казарму. Лучше расскажи, как отдохнул, где был, что видел?
   В кубрике уже почти весь взвод, и все рады нам, как лучшим друзьям. Рома и Литин привезли целый мешок нечищеных кедровых орехов, и теперь весь взвод имеет чем 'играться'. Рома сразу же отмерил мне мою порцию орехов. Насладиться же разговором не удалось, так как раздался голос дежурного по роте.
   - Сержантский состав роты! В канцелярию!
   Ротный поздравил нас с возвращением из очередного отпуска и стал инструктировать.
   - Всему личному составу сдать парадное обмундирование, получить 'кимоно', переодеться, чтобы я никого не видел в гражданских трусах и, вообще, в трусах. Навести порядок в казарме и на закрепленной территории. И до завтрашнего утра съесть все мамины пирожки.
   - Все, что завтра найду в расположении - мое, - шутит наш взводный. - Начну прямо с самого утра и с тумбочек.
   Я часто себя спрашиваю, он действительно такой или просто умело притворяется?
   - Зачем вам столько одеколона, конспектов, подшивы и ...
   - Вы что, Бахтин, совсем дурак? Я имею в виду только то, чего в тумбочках быть не должно!
   Нет, он действительно такой. Вот теперь я остро почувствовал: отпуск окончился. Выходя из канцелярии, я подмигнул Славке Бахтину - 'комоду' из четвертого взвода.
   - Здравствуй, училище, - с чувством сказал я.
   Меня тут же темпераментно поправил Юра Аркалюк:
   - Здравствуй, бурса! Здравствуй, дурка!
   Остальные сержанты с ним охотно согласились. В расположении роты появился, прибывший из отпуска, Веня. Он без умолку болтает, и попутно обнимает всех по очереди. Командир роты вычислил среди курсантов тех, кто имел наглость употребить спиртные напитки. Выяснилось, что таких набралось до десяти человек. Их построили на взлетке.
   - Курсант Лекарствов, - остановил ротный свой взгляд на Яде, - доложите, и как это пришло вам в голову, напиться?
   - Я нечаянно, - понуро отвечает Яд.
   - Предельно идиотское объяснение, - констатирует ротный.
   - Действительно, - соглашается с ним Миша, - более тупое объяснение, и придумать трудно.
  КорС что-то там от себя добавил про то, что за нечаянно бьют отчаянно. Вечером я уже заступил в наряд дежурным по роте. Сегодня даже снег выпал, чего никто не ожидал. На разводе нового суточного наряда по училищу дежурный (как выразился Миша 'целый полковник!') сказал:
   - Внимание дежурных по ротам! Обращаю ваше пристальное внимание на то, что снег в армии это вам не то, что снег на 'гражданке'! Снег в армии - он для того, чтобы белый был! А этот уже черный! (Полковник имеет в виду, что из-за смога снег действительно заметно потемнел). Так что выставьте дневальных - пусть они лопатами снег перевернут чистой стороной вверх. Всем ясно? Повторяю: снег должен быть белый и квадратный!
   В роте старший лейтенант Туманов отчитывает прибывших из отпуска курсантов с явным запахом перегара.
   - Что, залетчики, оказавшись без родительского надзора, почувствовали себя взрослыми? Ну, я вас сейчас быстро приведу в чувство! Значит, так, курсанты Лекарствов и Скачков, вы представляете, каким должен быть внешний вид туалета? Очень хорошо! Вы двое идете наводить в нем порядок. Остальные - мыть лестницу, потом убирать территорию третьего взвода. В смысле, вместе с третьим взводом.
   - Иванов! Толик! - зовет меня мой дневальный Столб. - Ты забыл расписаться в журнале приема-сдачи дежурства.
   - Черкани там сам за меня чего-нибудь левой ногой, - шучу я.
   - Почему левой? - смеется Столб. - Что это за левое дело?
   - Просто правое дело уже надоело, - отшучиваюсь я.
   - Иванов у нас немного левша, - шутит Миша, - так он и остальных подбивает налево! А левое дело это дело темное!
   В это время мама Жора 'радует' наших залетчиков.
   - В увольнении никто из вас на этой неделе никто не пойдет. Повторяю для самых тупых: никто! И все хозяйственные работы тоже ваши.
   Среди залетчиков оказался и мой Лис. Вид у него помятый, так как Лис явно еще не протрезвел. Миша негромко спрашивает его:
   - Ты чего ни о чем взводного не спрашиваешь? Неужели все понял?
   - Нет, - растягивая слова, честно отвечает тот, - просто не хочется быть самым тупым.
   Надо честно признать, что наряд для меня и моих дневальных выдался на удивление легким, так как всю работу за нас доблестно выполняли залетчики. Что особенно приятно, так это то, что мне мама Жора не оказал ни малейшего внимания. В общем, с нарядом мне повезло. В спальном помещении ребята все еще делятся впечатлениями от отпуска.
   - А что я видел! - восторженно рассказывает Веня, заметив меня. Он поспешил ко мне и стал рассказывать. - Подхожу к военкомату, чтобы встать на учет, а из него выходит курсант-ефрейтор! Представляете?
   Мы ему, признаться, не поверили, так как у нас в училище никаких ефрейторов нет. И мы были уверены, что курсантам военно-учебных заведений это звание не присваивается.
   - Врешь! - первым возмутился Миша.
  Веня обиделся, но доказать ничего не смог. Вопрос этот заинтересовал всех. Когда ротный с командирами взводов спустились в кубрик, они обалдели от увиденного - мое отделение в полном составе сидело и изучало общевоинские уставы! На самом деле, ребята просто искали, присваивается ли звание ефрейтора курсантам высших военных училищ.
  - Младший сержант Иванов, - потрясенно говорит мама Жора, - вы зачем издеваетесь над товарищами? Даже мы до такой крайности не доходим, чтобы в день приезда из отпуска и сразу - уставы!
  Пришлось рассказать, как там все оказалось на самом деле.
  - Ладно, товарищи курсанты, - решил внести ясность ротный, - чтобы сэкономить вам время. Действительно курсантам высших военно-учебных званий может присваиваться воинское звание ефрейтор. Но.... Но наш начальник училища очень не любит это звание. Как говорится, лучше иметь дочь проститутку, чем сына - ефрейтора. Поэтому в нашем училище это звание никому не присваивается. Удовлетворил я вас? В смысле, ваш интерес? А теперь за работу! Она ждет вас!
  В кубрике Веня пытает Мирзояна на предмет, что забавного и смешного было у того в отпуске. Саркис долго отмалчивался, но потом признался, что кто-то ему перед отъездом в отпуск на дно сумки с личными вещами положил четыре кирпича! И Саркис так и привез их домой в Армению! То-то он сам и его семья удивились, когда, разбирая сумку, наткнулись на эти кирпичи!
  - Имеешь теперь дома память из Крыма, - шутит Миша. По его виду ясно видно, что это явно его рук дело.
   И тут я вспомнил, как в день отъезда в отпуск Миша куда-то отлучался с небольшой холщовой сумкой и как раз четыре раза! Точно, это он тогда кирпичи со стройки типографского корпуса таскал!
  
  Майор Хван
   Сегодня лекцию по тактике ведет новый преподаватель майор Хван. Если бы он сам не сказал, что он кореец, я бы ни за что не поверил. Ростом он выше среднего даже по нашим меркам, очень красивый, не атлет, но внешне очень спортивный. Единственное, что выдает в нем корейскую кровь, так это скулы. А так славянин, как славянин. Аккуратный он до зависти, а сапоги вообще вызвали всеобщий восторг и умиление. Мало того, что они со вставками, так еще и поглажены. А уж надраены они, хоть брейся в их отражении.
   - Прямо мой военный идеал, - простонал Вася. Заметив недоуменные взгляды курсантов, он счел объяснить. - В смысле, идеал военного офицера!
   Тема нашего сегодняшнего занятия, если одним словом, - танки. Однако майор не спешит вводить нас в курс особенностей действий танковых соединений, сначала он решил сделать для нас исторический экскурс.
   - Появление танков, - как-то очень уж просто рассказывает он, - стало возможным благодаря изобретению американского фермера Бенджамина Холта. Ему доставляли постоянные неудобства илистые грунты в дельте реки Сан-Хоакин в штате Калифорния. Обрабатывать землю было трудно, тракторы постоянно увязали. Холт долго искал выход, и вот 24 ноября 1904 года он впервые вывел на ниву трактор с гусеницами на колесах. Новую 'обувь' он назвал 'катерпиллар', что означает 'гусеница'. Через четыре года гусеничные тракторы стали привычными на полях, а вскоре они совершили настоящую революцию в военном деле.
   Сначала показалось, что лекция будет неинтересной, но на самом деле, чем дальше в лес, тем интереснее.
   - В 1913 году поручик австрийской армии Гюнтер Бурштинь первым представил военному министерству проект колесно-гусеничного вездехода, - майор лукаво осмотрел нас и спросил, сдерживая улыбку: - Как вы думаете, каков был ответ военного руководства?
   - Наверное, дураком назвали? - первым предположил Веня.
   - Вы очень близки к истине, товарищ курсант. Только в следующий раз вы не забудьте встать и представиться, - совершенно спокойно ответил майор Хван. - Действительно, идею поручика Бурштиня отклонили, а на сам проект наложили резолюцию 'Человек сошел с ума'.
   - А еще через год началась Первая мировая война, - негромко сказал я, но майор услышал.
   - Совершенно правильный ход мыслей продемонстрировал нам младший сержант?
   - Младший сержант Иванов! - вскочил я со своего места.
   - Присаживайтесь, товарищ младший сержант, - майор сделал несколько шагов по аудитории, словно собираясь с мыслями. Те, кто занимаются не положенными делами, зашевелились, и по аудитории пробежал шорох бумаг и хлопанье закрываемых книг. - Уже в январе 1915 года первый лорд Адмиралтейства Англии Уинстон Черчилль написал в письме военному министру: 'Все армии оказались в позиционном тупике, ни одна не может сдвинуться с места. Нужны паровые тракторы на гусеницах, оснащенные гранатами и пулеметами, которые могли бы заползать во вражеские окопы под плотным обстрелом'.
   Майор замолчал, словно ожидая чего-то. Веня воспользовался возникшей паузой и встал.
   - Курсант Нагорный! Товарищ майор, разрешите вопрос? Черчилля тоже признали сумасшедшим?
   Когда утих наш молодецкий смех, майор ответил на Венин вопрос.
   - Военный министр не поддержал идею Черчилля, назвав ее 'очередной дорогой игрушкой сэра Уинстона'. Но все-таки уже в сентябре того же года на заводе в городе Лидс был построен первый танк.
   Даже КорС сидит и, не моргнув глазом, с большим интересом и заметным волнением слушает. Что поражает больше всего, так это то, что слушает он без своего обычного надменного выражения лица, чем приятно удивляет не только меня.
   - В 1916 году 49 британских танков в условиях строжайшей секретности погрузили на железнодорожные платформы, накрыли брезентом и отправили на фронт под видом баков с нефтью. На брезенте краской написали 'tank', что в переводе с английского обозначает 'бак'. Так хитрость разведчиков дала название новой военной технике. 15 сентября 1916 года между французскими городами Флер и Курслет английские танки 'Марка 1' вышли на боевые позиции.
   Тишина в аудитории такая, словно лекцию читает сам полковник Тетка. Только у него на занятиях тихо из-за страха перед ним, а сейчас тихо, потому что всем интересно.
   - Из 49 машин из-за конструкторских недоработок на передовую не дошли 17 танков. Но к началу наступления еще 9 танков быстро поломались, а еще 5 застряли в болоте. Но 18 машин до конца выдержали атаку и прошли вглубь обороны на пять километров, вызывая панику среди немецких солдат. Вы записывайте, товарищи курсанты, я буду спрашивать, - внимательно посмотрев на нас, добавил преподаватель. - Это был самый первый бой с применением танков.
   Те, кто не конспектировал, тоже стали записывать.
   - В нашей стране успешные испытания танка Т-12 прошли в феврале 1930 года. Этот танк был разработан и построен на Харьковском заводе транспортного машиностроения. С началом массового производства танков, положение резко изменилось, и вскоре танк стал королем всех полевых битв ХХ века. Вспомните, именно танковое сражение у села Прохоровка решило исход Курской битвы в пользу Красной армии и стало переломным в ходе Великой Отечественной войны. Кстати, товарищи курсанты, кто из вас слышал о танке 'НИ-1'?
   Майор довольно долго ждал, потому что никому из нас еще не приходилось слышать о таком танке.
   - Товарищ майор, - поднялся я, - младший сержант Иванов. А этот танк, какой стране принадлежал?
   - Нашей, товарищ младший сержант, - улыбается майор Хван, - и использовался он в годы Великой Отечественной войны.
   После этого сообщения замешательство только еще больше усилилось. Видя, что ответа он не дождется, преподаватель продолжил сам.
   - Товарищи курсанты, вы и сами знаете, что на начальном этапе войны наша страна испытывала огромную нехватку военной техники. И больше всего мы нуждались в танках. Поэтому под танки переоборудовали обычные тракторы, которые обшивали листами брони. Во время обороны Одессы против румынских частей были брошены 20 таких машин. Тогда вражеские войска посчитали, что на них наступают танки необычной конструкции, как они докладывали, и румыны в панике начали отступать. А наши солдаты модель такого трактора прозвали 'НИ-1' - 'На испуг'. Товарищ младший сержант Иванов, а отчего вы не радуетесь, как все остальные курсанты русской смекалке?
   - Я думаю, товарищ майор.
   - О чем, любопытно узнать? Вас что-то смущает?
   - Можно и так сказать.
   - Что ж, давайте я сам отвечу на ваш еще не сформулированный вопрос?
   - Ух, ты! - искренне восхитился КорС. - Вопрос еще не озвучен, а преподаватель уже знает, о чем пойдет речь! Вот это да!
   - Видите ли, товарищи курсанты, тракторы в Советском Союзе изначально делали так, чтобы их можно было переоборудовать под танковое производство. Даже ширина гусениц советских тракторов - это ширина гусеницы советских танков, вот как!
   Майор Хван перевел дыхание и стал рассказывать об особенностях применения бронетанковой техники в современном общевойсковом бою. До конца лекции никто даже не шевельнулся.
   На перемене Батя вынул из планшетки сборник стихов Маяковского и стал с чувством читать вслух:
   - Дай исцелую твою лысеющую голову...
   - Морозов! - тут же выкрикнул Веня. - Иди сюда! Тут Бате не терпится расцеловать тебя в самое непривлекательное место!
   - Куда это? - насторожился Костя, а Батя снова прочел сначала:
   - Дай исцелую твою лысеющую голову
   лохмотьями губ моих в пятнах чужих позолот!
   Дымом волос над пожарами глаз из олова
   дай обовью я впалые груди ...
   - Костя! Его не только твоя лысина волнует, но и твои впалые груди тоже не на шутку будоражат!
   - ...болот! - закончил Батя. - Пошляки. Да ну, вас!
   - Нет, Бать, - не унимается Веня, словивший кураж. - Ты нам всем объясни неясные места! Ну, дым волос как-то понятно - прокуренные у Морозова те места, где еще есть волосы. С оловянными глазами тоже все более-менее ясно. Но вот что ты такое делал своими губами, что они превратились в лохмотья, а? Извращенцы!
  
  Субботник
   На 15 февраля запланирован всесоюзный субботник в честь ХХVII съезда КПСС. Конечно же, армия тоже принимает в нем активнейшее участие.
   - Запомните, товарищи курсанты, - инструктирует нас командир роты, - для курсанта субботник - это дело добровольное, а не так, что кто хочет - участвует, а кто не хочет, не участвует. И еще есть небольшой нюансик. Не выполните поставленную задачу в субботу, на следующий день устроим для вас воскресник. Так что советую вам проникнуться ответственностью за порученное дело с первого раза!
   - Нет уж, лучше мы и воскресник отработаем в субботник, - единодушно решили мы всей ротой.
   - У меня такое ощущение, - недовольно ворчит Лис, - что наш ротный не знаком с тактикой кнута и пряника. Сначала нужно предложить подчиненным пряник. Нет! Лучше большой кусок пирога, а только потом кнут, а ротный только кнутом и орудует.
   Кто-то из товарищей тут же вломил Лиса ротному, и тот, не откладывая в долгий ящик, тут же вызвал Лиса к себе. Продержал он его у себя почти час. Вернулся Лис в роту выжатый, как лимон. На вопросы относительно разговора с ротным, он только и сказал:
   - Командир роты со мной находит очень много общих языков. Короче, я понял, что был не прав.
   - Это яркий и неординарный пример того, как пресекается на корню дух свободомыслия, - говорит КорС. Почему-то никто не спросил его, в чем он видит неординарность этого примера.
   Для придания субботнику праздничного вида наш шаровик Баранов должен нарисовать транспарант 'Родине - наш ударный труд'. Комсорги взводов отрезали от будущего транспаранта по куску кумача и изготовили всей роте банты на грудь. Вышло очень эффектно.
   - Слышишь, Артем, - с завистью спрашивает его Вася, наблюдая за тем, как Баранов размечает на полотнище размеры будущих букв, - а как ты научился рисовать и писать плакатным пером?
   - Рисовать и писать я стал из-за своей лени, - честно признался Артем. Хотя это я понял, что он говорит совершенно откровенно, а по Васиному виду видно, что он считает, что Баранов над ним насмехается. - Когда в школе объявляли очередной сбор макулатуры, металлолома, желудей или каких-нибудь шишек, я вызывался рисовать стенгазету. Чтобы мне не навязывали напарника или напарницу, я старался и тексты писать оригинальные, но правильные, так сказать, идеологически выдержанные. Карандаши и кисточка, знаете ли, намного легче ржавого железа или пыльной макулатуры. Здесь, в училище выяснилось, что тапочки намного легче и удобнее юфтевых сапог, так что я с удовольствием продолжил карьеру художника! Мне это даже нравится. Так что Вася не надейся, на этом месте тебе меня не потеснить!
   Артему нечего опасаться, даже если Вася и научится рисовать и писать так, как сам Баранов, то для этого нужно время. Но ведь и сам Артем на месте стоять не будет, так что Васе Баранова не догнать. Время пролетело быстро, и вот все училище построили на митинг, посвященный всесоюзному субботнику.
   - Товарищ старший лейтенант, - прыгнув через головы командира отделения (то есть через мою голову) и замкомвзвода (то есть сержанта Уварова), обратился Вася Россошенко к маме Жоре, - а где мы будем получать инструмент?
   - Что вы, товарищ курсант, ко мне со всякой ерундой лезете? - справедливо возмущается мама Жора. - Я решаю только вечные вопросы. Временные вопросы решает сержант. Кто у вас сержант? Младший сержант Иванов? Так, тем более! К нему и обращайтесь! Кстати, курсант Россошенко, а как это вы собрались идти в город в нечищеных сапогах? Запомните, сапоги - это ваше лицо. Равняйсь! По команде 'Равняйсь' поворачиваем правую голову!
   На субботник весь наш батальон привели в 'Пентагон', то есть в строящееся здание Крымского обкома партии. Здесь нам разрешили снять шинели, а вот шапки нет. Хорошо хоть, для работы мы переодели п/ш на подменное х/б, в нем не так жарко. Нашей роте сказали убирать строительный мусор со второго этажа.
   - Старайтесь, товарищи курсанты, - напомнил нам ротный, - не позорьте мои лысые волосы!
   Помня о перспективе воскресника, мы самым добросовестным образом трудились до самого ужина. После окончания работ ротный объявил, что мы славно потрудились, и значит завтра, славно отдохнем. То есть увольнения будут. Радости нашей нет границ! Перед построением на ужин ответственный по роте старший лейтенант Туманов напомнил дежурному по роте:
   - Сегодня в новостях будут говорить о субботнике, поэтому не забудьте за 15 минут до информационной программы 'Время' включить и прогреть телевизор. Редакторы стенной печати - вы завтра идете в увольнение только через новые боевые листки, фото и стенгазеты.
   И вот мы расселись перед телевизором, подшиваем свежие подворотнички и слушаем новости.
   - Проделана грандиозная, просто титаническая работа. Так, в Украинской ССР - говорит диктор - в субботнике приняло участие более 28 миллионов человек....
   - Интересно, это включая военных или без нас? - задает вопрос КорС.
   - Из них 12,6 миллионов человек работали на своих рабочих местах. Промышленной продукции выпущено на 230,5 миллионов рублей. В фонд ХII пятилетки перечислено 31,4 миллиона рублей заработной платы.
   - Я бы тоже предпочел отработать этот день в аудитории на самоподготовке, - снова ворчит Королев.
   А на следующий день были увольнения, свидания, страдания, расставания. Мне с этим не повезло, так как сегодня очередь идти в увольнение Третьяка.
   - Повезло вам, товарищ Иванов, - криво ухмыляясь, сказал вдруг КорС.
   - В чем это? - осторожно спросил я, ожидая какого-нибудь подвоха.
   - Кино сегодня в нашем клубе замечательное. В прошлом году вышло на экраны, про такого же борзого лейтенанта, как вы.
   - Я еще не лейтенант, а курсант, - на всякий случай говорю я. - А как этот кинофильм называется?
   - 'Атака'. Что, правда, вы его еще не видели? Эх, знал бы, промолчал бы, - то ли в шутку, то ли в серьез вздыхает Королев.
   Странный все-таки наш Королев, во всем превосходит своих сверстников, и все равно весь словно из комплексов состоит.
   Фильм мне настолько понравился, что я, задобрившись у мамы Жоры, пошел и на второй сеанс, который устроили для второго курса. Вернувшись из клуба, я от чистого сердца поблагодарил Королева за то, что он посоветовал мне посмотреть этот фильм. КорС собирался по своему обыкновению огорчиться, но потом почему-то передумал и улыбнулся. Тут подошел Яд из первого взвода попросил у меня гитару, и запел.
   - Как на поле Куликовом засвистали кулики,
   И в порядке бестолковом вышли русские полки.
   Как дыхнули перегаром, за версту разит.
   Значит, выпито немало, будет враг разбит!
   Слева - рать, справа - рать.
   Приятно с похмелья мечом помахать!
  - По-моему, классная песня, - улыбаясь, говорит Веня. - Мне ее еще слышать не приходилось. Она мне определенно нравится!
  - Воевода с красным носом в ратном деле знает толк,
   И в засаду через реку ускакал засадный полк...
   - Достойное окончание субботника, ничего не скажешь, - донесся голос старшего лейтенанта Туманова. - Курсант Лекарствов, отставить свое дурацкое пение. Младший сержант Иванов, отнесите гитару в нижнюю каптерку, раз вы ей не можете найти более подходящего применения. От кого, от кого, а от вас я такого никак не ожидал. Курсант Нагорный, а вам должно быть стыдно. Вы курсант высшего военно-политического училища, и ни при каких обстоятельствах не должны забывать об этом. А вы слушаете пошлую песенку, порочащую наше воинство и наш народ. Вы хоть знаете, что в США есть специальный институт, который занимается тем, что выдумывает анекдоты, подобные песенки, порочащие советских людей, целые народы и известных людей, сеют межнациональную рознь между народами СССР?
   - Это что же, - недоумевает Веня, - анекдоты про Чапаева с Петькой, про Брежнева, молдаван, чукчей, для нас выдумывают американцы?
   - Точно так, товарищ Нагорный, - серьезно отвечает Туманов. - Вы правильно поняли. Это называется одно из проявлений 'холодной войны'. Рад за вас, я и не рассчитывал, что вы так быстро все поймете.
   - Яд, спой еще чего-нибудь, - попросил Веня.
   И Яд с удовольствием запел про трех ковбоев.
   - ... Посвист маленьких пуль в тишине потонули,
   Восемнадцать парней ноги там протянули...
   На вечерней поверке старший лейтенант Туманов наказал Яда за 'гнусные песнопения' нарядом вне очереди. Веня тоже попал в наряд, хотя по графику не его очередь, и формально его не наказывали. Правда, Веня воспринял это как должное и не ропщет.
  
  День СА и ВМФ СССР
   'Нет армии любимее на свете -
   Хранительницы мира и труда.
   Пройди весь свет, проверь всех армий славу,
   Пересмотри былые времена, -
   Нет армии, которая была бы
   С народом слита больше, чем она'.
  Н. Тихонов
   В начале первой пары преподаватели проводят с нами коротенькую политинформацию на злобу дня. Во всяком случае, должны проводить, но чаще 'забывают' об этом и просто сразу приступают к лекции. Но полковник Матов все-таки решил положенную политинформацию провести. К тому же повод значительный - впереди 23 февраля, День Советской Армии и Военно-Морского Флота.
   - Историческая заслуга создания Советских Вооруженных Сил принадлежит Владимиру Ильичу Ленину, который всесторонне обосновал и разработал учение о необходимости вооруженной защиты социалистического Отечества. Владимир Ильич Ленин учил, что свергнутые в результате революции эксплуататорские классы, в союзе с международным империализмом будут делать все, чтобы задушить революцию, разгромить победоносный пролетариат первого в мире социалистического государства, восстановить господство капиталистов и помещиков. Поэтому самым главным и безотлагательным делом стало создание вооруженных сил нового типа - армии рабочих и крестьян. И такая армия была создана! В январе 1918 года Ленин подписал Декрет Совета Народных Комиссаров о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а в феврале вышел Декрет об организации Рабоче-Крестьянского Красного Флота. Рабоче-Крестьянская Красная Армия при поддержке всего трудового народа, руководимая коммунистической партией во главе с Владимиром Ильичом Лениным, разгромила объединенные силы международной и внутренней контрреволюции, защитила первую в мире Страну Советов. А теперь внимание, первые три курсанта, которые смогут предложить нам какой-нибудь эпиграф к теме нашей политинформации, получат по пятерке. Ого, сколько желающих!
   Руки подняла практически вся рота. КорС поднял руку седьмым, а я только девятым. В числе первых трех курсантов оказались наши Бао и Вася! Даже они сегодня оказались проворнее меня. Преподаватель тоже необыкновенно удивился тому обстоятельству, что Бао и Вася вызвались отвечать, да к тому, же так быстро.
   - Что ж, курсант Россошенко, ваш выход, - улыбнувшись, объявил преподаватель.
   - 'Первое в жизни - честно служить Отчизне', - сильно волнуясь, произнес Вася.
   - Товарищ Россошенко, это пословица, а мне бы хотелось услышать не поговорку, а цитату, афоризм. Вы меня понимаете?
   Чрезмерно взволнованный Вася морщит лоб.
   - 'Где к родине любовь вскипает, там сила вражья отступает', - с готовностью отвечает Вася. - Товарищ полковник, это не пословица, это цитата из Котляревского.
   По всему видно, что с творчеством родоначальника украинской литературы полковник знаком мало, поэтому он все еще продолжает сомневаться, что отчетливо написано на его лице.
   - 'Иди в огонь за честь отчизны', - упавшим голосом предлагает Вася, - это Некрасов.
   Некрасова полковник Матов знает и ставит Васе вымученную пятерку. Наступает черед предлагать свою версию эпиграфа Бао. Его выступление вызвало не меньший интерес, чем выступление предыдущего оратора.
   - 'Не родом богатырь славен, а подвигом', - затараторил Бао, опасаясь, что преподаватель его перебьет. - 'Бой отвагу любит', 'В знамени твоя честь, в оружии - слава', 'Умелый боец - везде молодец', 'Друг за друга стой - выиграешь бой', 'Бдительного воина врасплох не застанешь', 'Честь солдата береги свято', 'Выдержка и сметка - для бойца находка', 'Если армия сильна, непобедима и страна'.
   Видно, что Леха может продолжить, но полковник его решительно прерывает.
   - Ну и наговорили вы тут, товарищ Марковский! Однако все это пословицы и поговорки, но поскольку вы их так много знаете, я вам ставлю четыре.
   Бао остался чрезвычайно доволен своим достижением. Третьим поднял руку Ежевский, так что пришел и его черед получить свою легкую пятерку.
   - 'Есть у истории один непререкаемый закон:
   Кто предан Родине своей -
   в борьбе не будет побежден', Самед Вургун.
   - Садитесь, товарищ сержант, вам пять. А теперь начнем нашу сегодняшнюю лекцию.
   - Товарищ полковник, разрешите обратиться? Младший сержант Леонтьев. Вы сказали, что пятерки получат трое курсантов, а пока пятерок только две! Разрешите мне ответить?
   И Лео состроил обиженную физиономию. Полковник оказался в замешательстве и разрешил. Лео с выражением профессионального чтеца-декламатора очень красиво прочел вслух:
   - 'Под солнцем Родины мы крепнем год от года,
   Мы беззаветно делу Ленина верны.
   Зовет на подвиги советские народы
   Коммунистическая партия страны!' Сергей Михалков.
   В аудитории стало тихо, все с интересом ждут, что скажет преподаватель. Эпиграф, безусловно, прекрасный, но он больше подходит к одноименному стихотворению, которое процитировал Лео, 'Партия - наш рулевой'. Преподаватель вновь оказался в замешательстве, но думал недолго.
   - Садитесь, товарищ Леонтьев, вам пять. Просто прекрасные слова! А теперь раскрываем наши конспекты, тема нашей сегодняшней лекции...
   - Лео, а Лео, - шепчет Валерке замок, - надеюсь, тебя мучают угрызения совести за твою хитрость?
   - Не надейся, нисколько не мучают, - внутренне радуясь полученной пятерке, ответил Лео. - Мне пополам! Я прощаю себя!
   - Думаешь, ты хитрый, и управы на тебя не найдется? Еще как найдется! - твердо пообещал Валерке замок.
   Мама Жора, проверив после окончания занятий наш взводный журнал, был приятно удивлен пятерке Васи и еще больше четверке Бао.
   - Похоже, преподаватель сегодня был в прекрасном настроении, раз уж Марковскому четверку поставил. Ну, Ежевский и Леонтьев, понятно. А почему нет пятерок у Иванова и Королева? - удивился взводный.
   - Они сегодня оба тормозят! - радостно доложил Лео.
   После обеда Лео подошел к замку с просьбой отпустить его в увольнение вместо Третьяка, которого неожиданно поставили в наряд по роте.
   - Отпусти, мне вот так нужно, - и Лео показал рукой, что ему нужно позарез. Похоже, Лео пребывает в полной уверенности в том, что замок ему не откажет, иначе бы он не обращался к нему на 'ты'. После этого он замолчал, ожидая ответа замка.
   - Нет, - ухмыляясь, ответил замок, - мне это фиолетово. И как бы это не испортить того, что было сказано из уст в уста? Ты знаешь, я, скорее всего, не прав, но, как это ты сказал? Я себя прощаю!
   Лео с напряженным видом выслушал замка и больше в увольнение проситься не стал. А вместо Третьяка в увал пошел я! Я иду в увольнение вне графика! Для курсанта это едва ли не самая радостная из всех возможных новостей.
   Даже вернувшись из увольнения, я еще не мог скрыть своей радости, что не осталось незамеченным. Первым повернулся ко мне Рома.
   - Товарищ младший сержант, признайтесь, чему вы там радуетесь?
   И я стал рассказывать, тем более, что и самому хочется похвастаться.
   - Познакомился я с девушкой, и она пригласила меня к себе домой. Вошли в подъезд ее многоэтажки, а там свет мигает и электрощит искрит. А девушка эта открывает лифт. Я как представил, что свет может коротнуть, а лифт застрять, мне прямо нехорошо стало!
   - Еще бы, - подхватил Рома, - вместо увала и общения с девушкой, просидеть неизвестно, сколько в лифте!
   - Ага. Ну, я ей и предложил подняться пешком. Но тут выяснилось, что она живет на девятом этаже, и идти пешком ей не хочется.
   - Рискнули и поехали? - спрашивает Королев. - Застряли?
   - Дурак ты, КорС, - небрежно говорит Лео, - если бы они застряли, то Иванов вряд ли бы выглядел таким довольным!
   - КорС, не мешай слушать, - потребовал Рома.
   - Пришлось мне нести ее на руках на девятый этаж, - потряс я слушателей. - Видели бы вы ее восхищенные глаза! Попробуйте как-нибудь со своими девушками - не пожалеете!
   - Ну-да, ну-да, делать нам больше нечего, - ворчит Королев, - теперь непременно будем знакомиться исключительно с теми девушками, которые живут на девятом этаже и никак не ниже!
  
  Выяснение отношений
   В последний день февраля во время просмотра телевизионной программы 'Время' мы с удивлением узнали, что в центре Стокгольма двумя выстрелами убит премьер-министр Швеции Улоф Пальме. Убийце удалось скрыться с места преступления!
   - Вот это да! - ахнул Веня, а Вася глубокомысленно заявил: - В какой все-таки замечательной стране мы живем! У нас государственных лидеров не убивают!
   До самой вечерней поверки рота делилась мнениями по данному вопросу. Уже идет вечерняя поверка, а моему курсанту Кальницкому чего-то не в тему и не в меру весело. Дело усугубляется тем обстоятельством, что я стою в наряде дежурным по роте. Старшина роты уже в третий раз начинает зачитывать фамилии по именному списку роты (более известному по разговорному названию 'список вечерней поверки'), а Миша все равно, как говорится, и ухом не моргнет, и никаких выводов не делает. И это несмотря на то, что предыдущие разы старшины прерывал проведение вечерней поверки именно из-за него.
   - Курсант Кальницкий, - не выдерживаю я.
   - А? - лениво отозвался он.
   - Не 'А', а 'Я', - поправил я. - Отставить разговоры и стойте по стойке смирно.
   - Ты это кому сейчас сказал? - внезапно окрысился Кальницкий и бросился на меня. Я тоже решительно направился ему на встречу. Понимая, что ни Миша мне, ни я ему уступать не собираемся, на нас гроздьями повисли курсанты из нашего и второго отделений. Даже Юрка Аркалюк из 1-го взвода прибежал к нам, встал между нами и отталкивает нас руками. Мы с Мишкой, сохраняя молчание, пытались освободиться от вцепившихся в нас товарищей. Рота тихо удивлялась, так как мало кто мог (если вообще кто-нибудь мог) сознательно пойти на конфликт с Кальницким. Так что многих откровенно поразило мое, как им кажется, безрассудство. На меня обратились обеспокоенные взгляды десятков курсантов.
   - Отставить! Отставить, - подошел к нам и вмешался в происходящее обеспокоенный не на шутку старшина. На этот раз его призывы были услышаны, и Мишке пришлось сдержаться. - Всем стать в строй! Курсант Кальницкий, вас это тоже касается! Причем как никого другого. Рота равняйсь! Отставить! Курсант Гринчук, нужно не глазами смотреть, а подбородок поворачивать! ... Значит, громче голову поворачивай! Курсант Морозов, закройте рот (Костя имеет неосторожность зевнуть, не прикрыв рот рукой) - трусы видно. Рота равняйсь! Смирно! Слушай список вечерней поверки!
   Все, и я в том числе, ожидали, что Кальницкий после отбоя станет выяснять отношения, но Мишка с этим явно не торопился, он мирно пошел в умывальник, а затем и вовсе лег спать. Можно было, конечно, самому вызвать Мишку для выяснения отношений, но мне пока не до этого. Так что я, составив расход личного состава, поторопился на доклад к дежурному по училищу.
   В час ночи я лег спать, и кровать подо мной заскрипела.
   - Опять ты? - недовольно проворчал Миша. - Спи ты уже, полуночник! Ни днем, ни ночью от тебя покоя нет. Ну, чего ты там улыбаешься? Спи уже и другим не мешай, неугомонный ты наш.
   После этих слов Миша повернулся на другой бок и уже через минуту стал дышать ровно. Засыпая, я терялся в догадках, чего это Кальницкий так быстро остыл. На следующий день он подошел ко мне и вытянул из-за голенища сапога финский нож.
   - Совсем у ума сошел? - удивился я и сделал шаг назад, чтобы иметь на всякий случай хоть секунду времени в запасе.
   - Командир, я тебе кое-что рассказать хочу. Позавчера я сменился с караула, - пряча глаза, сказал он.
   - Я помню, - пожал я плечами, удивляясь Мишкиному спокойствию. И чего бы такая метаморфоза? - Ты стоял в 58-ом городке. Я сам тебя туда расписал.
   Мишка кивнул и неожиданно горячо заговорил:
   - Ага. Замерз я ночью на вышке и слез погреться. Тулуп свой постовой я на вышке оставил: на крючок повесил. Поприседал я, попрыгал, пробежался, руками там помахал, в общем, согрелся. Вернулся я на вышку, стал надевать тулуп, а мне что-то мешает.
   Хотелось пошутить, что это нечистая сила ему мешала, но я внимательно слушал, не перебивая, понимая, что если уж Миша сам подошел что-то рассказать, то это серьезно.
   - Короче, в тулупе нож был. Вот этот самый, - и он протянул мне финку с узким лезвием и тяжелой рукоятью. - Представляешь, а если бы я не слез греться?
   И тут все сразу встало на свои места. Все яснее я осознавал, что пришлось Мишке пережить в тот момент. Это тебе не голая теория, когда все понимают, что караульная служба это небезопасно.
   - Кто же это мог? - растерянно спросил я.
   - Мало ли? Главное, что я жив остался. Правда, после этой находки мне не оставалось ничего другого, как сойти с вышки, и постоянно переходить с места, на место, чтобы вторая попытка не оказалась более успешной. Может быть, я и зря опасался за свою жизнь, а может, и не зря. Ты это, не обращай внимания на то, что я сорвался. Я тут столько передумал всякого за вчерашний день. Для меня этот случай стал таким потрясением, что я пока и слов не могу подобрать, чтобы все выразить.
   Он махнул рукой, потом испытывающе посмотрел на меня.
   - Толик, ну, ты как? Без обид?
   - Да брось, я и не обращаю внимания, - рассеянно ответил я.
   Мы пожали друг другу руки, и он пошел на занятия. Что же касается меня самого, то мне стало не по себе, и я еще долго не мог успокоиться от Мишкиного рассказа. Странно и дико представить, что его уже могло бы и не быть. Сам Миша только через месяц окончательно пришел в себя.
   А я вечером того дня, сменившись с наряда, поспешил в увольнение. И вот я уже почти пятнадцать минут нахожусь в гостях у Иры. Мы сидим в комнате и разговариваем о том, о сем.
  - Иванов, я тебя сегодня просто не узнаю. Когда ты уже сделаешь мне неприличное предложение? - не выдерживает она.
  - Не могу тебе ни в чем отказать, - притворно вздыхаю я. - Ты еще одета? Мне тебя раздеть, или ты сама справишься?
  - Толик, хватит уже дурачиться, - смеется она, облизывая губы, от чего у меня по телу растекается жар, - пока я не истлела! Раздевай меня!
  - Ого! - улыбаюсь я. - Что же ты со мной делаешь?
  - Это еще что, - многообещающе говорит она, прижимаясь ко мне грудью и бедрами. - Ты еще многого обо мне не знаешь!
  И мы с ней прокувыркались почти все увольнение в ее комнате в общаге, но потом все-таки нашли в себе силы выбраться из постели, чтобы погулять в центре, поесть мороженого. Я был в форме, чтобы не тратить дважды время на переодевание. Когда времени оставалось только на дорогу до училища, я посадил Иру в троллейбус на остановке 'Парк Победы' и в прекрасном расположении духа направился в училище.
  Если бы у меня была привычка посвистывать, то я непременно посвистывал бы.
  Краем глаза я заметил, что ко мне приближаются пятеро гражданских ребят. По развязной походке было понятно, что это современные квакинцы.
  - Братан! Эй, братан, - сплюнул самый коренастый из них, - торопиться тебе уже не надо.
  Я ускорил шаг на столько, насколько позволяют мне быстро идти длинные полы шинели.
  - Куда ж ты денешься? - иронично переспросил тот же крепыш, словно удивляясь моему поведению. - Только оттянешь удовольствие.
  Я с грустью понял, что сил убежать у меня не хватит, а справиться с пятью противниками тем более. И к тому же я в шинели, а сбросить ее вряд ли успею, значит, драться придется в ней, а она здорово сковывает движения. И вот, когда я уже отсчитывал секунды до начала драки, а точнее до моего избиения, из-за угла, где улица Маркса пересекается с улицей Пушкина, вышел училищный патруль - подполковник Русаков и двое курсантов нашего курса.
  - Здравия желаю, товарищ подполковник, - расплылся я в улыбке.
  - Здравствуй, - козырнул начальник патруля, - ты в училище?
  - Так точно! - кивнул я.
  - Пойдем, проводим, - понимающе кивнул офицер.
  Положение резко изменилось, пятерка хулиганов разочарованно остановилась. В самом деле, не бить же им старшего офицера, это ведь чревато самыми серьезными разбирательствами, да и пятеро на четверых, это вовсе не то, что пятеро на одного.
  - Братан, - позвал главарь шайки и сделал эффектную паузу.
  - Говори, - улыбнулся я, оглянувшись.
  - Повезло тебе сегодня, братан, - с сожалением сказал главарь.
  Стоящий слева от него высоченный парень только бессильно выругался. И они разочаровано поплелись в сторону главпочтамта в поисках приключений.
  - Иванов, ты их знаешь? - спросил подполковник Русаков.
  - Никак нет. Первый раз вижу, - честно признался я.
  - А я думал знакомые, вид у них такой, что они только ждут повода, чтобы наброситься на тебя.
   - Если бы не вы, они бы уже и без повода набросились. Только потому, что я курсант.
  - Ладно, пошли в училище, - предложил начальник патруля.
  И я вместе с патрулем благополучно добрался до училища. В кубрике Литин уже вовсю хвалится своим очередным амурным блицкригом.
  - А я ей говорю, - смеется он, - что некоторые торчат от водки, другие от пятновыводителя, а я от тебя. Ну, она, понятное дело обиделась, за такое сравнение, а я ей говорю, что она намного лучше, чем пятновыводитель!
  - Что так скромно? Нужно было сказать, что она лучше пяти флаконов оного, - насмехается КорС, и тут же тоже хвастается: - А мне моя подружка сказала: 'Ты для меня, как конфеты - чем больше ешь, тем больше хочется. Только от тебя не тошнит!'
  - Сам придумал? - спрашивает Миша. - Что-то слабо верится, что есть человек, которого от тебя не тошнит. Оказывается, у тебя богатая фантазия!
  - В натуре, заврался ты, КорС, - поддержал Мишу Лис, - лично мне не хватает воображения представить, что такой человек есть! Тем более, девушка! Ну, разве что она сильно не в ладах со своей башкой, потому что головой это никак не назовешь! Даже с большой натяжкой!
  - Лис, - покраснел от обиды КорС, - ты сейчас не только меня, но и мою девушку оскорбил с ног до головы.
  - С каких это пор правда стала считаться таким большим оскорбление? - смеется Лис. - Впрочем, если ты требуешь сатисфакции, тогда другое дело. Ну, смелее!
  - А, спорим, не подеретесь? - подливает масла в огонь Лео.
   Но не желая обострять и без того непростые отношения, КорС отмолчался. Все попытки спровоцировать его на драку успехом так и не увенчались. На следующий день у нас были только лекции, а это значит, что время до обеда пролетело легко и быстро.
   Сегодня я заступаю в наряд по роте. Рота уже выходит строиться, чтобы идти на обед, а я остаюсь в расположении роты. Лео замечает это и удивленно спрашивает:
   - Толик, ты разве не идешь в столовую? Неужели ты не хочешь есть? Почему? Признавайся, давай!
   - Лео, отстань от него, - кричит Зона, - пусть не идет! Иванов, мы тебе расскажем, что там было на обед!
   Мы ни на Зону, ни на его слова никак не отреагировали. Сначала я отшутился, что у меня сегодня сильная потребность в одиночестве, но потом честно признался:
   - Очень уместный вопрос. Меня от одного запаха кислой капусты и жареного сала в тесте воротит. Я у ротного отпросился, так что на обед не иду.
   - Нас воротит от этой кислятины не меньше твоего, - задумчиво говорит Лео, и сочувственно спрашивает: - Так ты что, голодным будешь?
   - Зачем же? - удивляюсь я и разъясняю: - Я булочек купил, сметаны, молока. Сейчас все это съем и лягу спать перед нарядом. Такой обед отнимает меньше времени, так что остается больше времени на отдых. Приятного вам аппетита!
   - Злой ты, Иванов, - серьезно говорит Валера. - Какой тут может быть приятный аппетит? Нашел время шутить - перед самым обедом!
   - Возможно и не вовремя, - соглашаюсь я.
   - Эх, блин, и кормят нас! Между нами говоря, так и подмывает взбунтоваться, чтобы сдвинуть это дело с мертвой точки. Только вот одинокое дерево ветра боится, а то бы я устроил тут новый броненосец 'Потемкин'!
   Добродушного Валерку Леонтьева как подменили, он стал резким, жестким и, вообще, он сейчас не расположен шутить, что Лео совершенно и не свойственно вовсе.
   - Что и говорить, - соглашаюсь я, - здесь от нас мало что зависит.
   - А вот это мы еще посмотрим. Обстоятельства, конечно, сильнее нас, но я уверен, что это все до поры до времени. Ладно, мы потопали, а вот тебе, действительно, приятного аппетита! Пообедай поосновательней, а я за тебя порадуюсь!
   Я еще не успел уснуть, как рота с шумом и гамом ввалилась в ротное помещение.
   - Иванов, да ты спишь, что ли? - смеется Миша. - Чего твои бойцы учудили!
   Оказывается, во время обеда Веня так увлекся разговором, что наливая чай, не заметил, что стакан уже полон, и продолжил наливать чай. Чай пролился со стола на брюки Бате и Косте. Мало того, что чай был горячим, так еще и попал он на такие места, что даже взводный на построении насмехался над Молодовым и Морозовым по поводу того, что для такого дела есть специально отведенные места.
   Батя и Костя, красные, как вареные раки, переодеваются в сухую форму. Благо хоть каптерщик не стал долго издеваться и выдал им чистые трусы.
   - Сладенькие вы наши! - насмехается над ними Веня.
   Впрочем, насмехался он недолго, так как Батя и Костя сделали то, что должны были сделать еще в столовой: сначала надавали Вене по шеям, а затем облили его водой. Правда, холодной и несладкой. После этого я лег спать. Засыпая, я слышал, как Веня просит каптерщика выдать ему сухие трусы, но на этот раз каптерщик не стал спешить с выдачей сухих трусов.
   - Как? - ахнул вошедший в кубрик мама Жора. - Курсант Нагорный, и вы тоже не дотянули до туалета?
  
  'Скупой рыцарь'
   Наша рота заступила в караул и все прочие наряды по училищу. Наш взвод заступил в наряд по столовой. Взводный - 'скупой рыцарь', то есть дежурный по столовой, а я его помощник. Сам 'рыцарь' обычно весь наряд сидит в обеденном зале нашего батальона и читает художественную литературу. Я в это время тащу службу и за него, и за себя. Правда это у меня получается, и чего греха таить - это мне нравится!
   После ужина ко мне на минутку подошел мой земляк из тридцать четвертой роты - Толик Исаев.
   - Давно тебя не видел, - поприветствовал я его, - где пропадал?
   - Домой ездил, - невесело сообщил он, и тяжело вздохнул, - у меня отец тяжело болеет. Мама прислала телеграмму, заверенную врачом и военкомом, и меня по ней отпустили.
   Я решил, что расспрашивать его о здоровье отца не стоит. Сочтет нужным - сам расскажет.
   - Что там у нас в Гайсине нового?
   - Да что нового? Разве что, деревянные автобусные остановки разворовали. Помнишь, ты в отпуске все восхищался деревянным зодчеством? Правда, оба деревянных кафе еще остались целыми и невредимыми. Да, твои родители тебе передачу передали, так что зайди ко мне в роту, я тебе ее отдам.
   - Спасибо, - обрадовался я, предвкушая неожиданный праздник живота.
   Тут Исаева вызвали: его срочно хочет видеть его командир роты. Пожав ему руку, я повернулся и увидел, как Зона прячет за пазуху полбулки хлеба с маслом.
   - Не наедаемся, да? Ты хоть в роту его не неси, а? Вечно у тебя после наряда по столовой не тумбочка, а Клондайк для тараканов.
   Официанты всех рот принялись убирать и мыть столы, полы, а для меня наступило временное затишье.
   - Младший сержант Иванов! - позвал меня взводный, и рукой прервал мой доклад. И тут же удивил меня: - Присаживайся. Говорят, что ты никогда не играешь ни в 'Подушечку', ни в 'Бутылочку', ни там, в 'Угадай по ногам'. Правда, что ли?
   И он с любопытством уставился на меня, а я с достоинством ответил:
   - Правда. Брезгую я. Не могу я, как другие, обниматься, целоваться с девушками, которые мне не нравятся. А нравятся мне немногие.
   - Ну, а на танцы ты отчего редко ходишь? - продемонстрировал взводный свою осведомленность и в этом вопросе. Кто это, любопытно, из наших ребят его информирует? Не сам же он, надо полагать, догадался об этом? Надо присмотреться к товарищам.
   - Не любят со мной пацаны на танцы ходить, - честно признался я, - я ведь многих условностей не признаю. Нравится мне девушка - значит, моей будет! Иногда и у своих приятелей подруг отбивал, вот и не зовут меня больше на танцы!
   - Бить тебя не пробовали? - напряженно спросил мама Жора. Мне кажется, что слушать меня ему становится грустно и чем дальше, тем больше. Кто знает, может у него был такой же беспринципный товарищ, который отбил у мамы Жоры подругу?
   - В школе хотел однажды мой же одноклассник.
   - И что? - заинтересовался и придвинулся ближе взводный.
   - Да ничего. Вызвал он меня на стройку, как говорится, поговорить. Я пришел, а их там трое! И хотя они знали, для чего туда пришли, но, ни один из них первым драки так и не начал. Знали, что получат капитально, особенно тот, кто первым подойдет. Одноклассник оказался не очень решительным, и двое других не очень рвались за чужую девушку свои головы под мои кулаки подставлять!
   - Ну, а сам ты, почему первым драку не затеял? - мама Жора слушает меня, почтительно склонив голову.
   - Товарищ старший лейтенант, так я же умный! И вообще, я очень редко теряю над собой контроль. Как бы там ни было, а их было трое против одного. Удача могла улыбнуться и им. А мама учила меня, что предотвращенная схватка - это выигранная схватка. Все равно ведь победа осталась за мной.
   Взводный удивленно приподнял бровь, а потом спросил:
   - Как это, ведь драки не было! Или ты от той девушки отступился?
   - Не отступился, разумеется, но дело не в этом. Они ведь понимали, что завлекли меня на неравную драку обманом - я ведь не знал, что их будет трое. Но они не решились начать драку втроем против одного, и, следовательно, расписались в своем бессилии. Так что мое самолюбие никоим образом не пострадало, - улыбнулся я, - я бы даже сказал, что оно было даже польщено.
   - Конечно, - со смехом согласился взводный. - Так ты всегда уверен в себе?
   - Да, хотя иногда я просто ошибался.
   - Например? - снова оживился взводный, отвлекшись от каких-то своих размышлений.
   - В детстве мы дрались улица на улицу, и однажды летом, после окончания восьмого класса, почти все наши ребята разъехались. Из нашей компании нас оставалось всего двое. Вышел я в город за мороженым, а ко мне пристали двое из 'зареченских'. Тех самых, с которыми мы враждовали улица на улицу. Отозвали они меня за угол Дома культуры, чтобы 'поговорить'. Я подумал, что с двумя-то как-нибудь справлюсь, ну и пошел за ними. А их там оказалось человек не то двенадцать, не то тринадцать, не то четырнадцать! Сидят они на палисаднике, ступеньках, и ухмыляются!
   - Однако, - только и смог выговорить взводный.
   - И не говорите! Как говорится - без вариантов! Поскольку они были уверены, что я от них никуда не денусь, то бить они меня не торопились. Я уже было решился одного свалить ударом ноги с палисадника, другого в пах - и попытаться спастись бегством. При таком раскладе сил это не зазорно. Один из тех, кто изгалялся в красноречии, толкнул меня в грудь и говорит: 'Да пусть мне плюнет в лицо тот...' Договорить он не успел, потому что раздался смачный плевок, и на его лице расплескалась слюна от бровей и до губ! Оглянулся я, а там стоит Саня Стельмах - старший брат моего друга, того самого, кстати, с которым мы двое и оставались в городе. Дальнейшее помню, как замедленное кино - Саня ставит свой чемодан на асфальт, и начинается карусель. Несколько секунд - и палисадник поломан, цветы истоптаны, а все мои недавние противники лежат в самых неожиданных позах. И никто из них даже не пытается шевельнуться! А рядом со мной стоит Саня в дембельской форме ВДВ, возвышаясь надо мной на целую голову.
   - Ну, да? - не поверил мне взводный.
   - Я в восьмом классе был заметно ниже ростом, потом быстро вытянулся, - объяснил я. - Грудная клетка у Сани, как у молотобойца, медведь, одним словом, что и говорить. Протянул он мне широкую, как лопата ладонь, и говорит: 'Привет, Толик, я вернулся!', а я ему: 'Вовремя вернулся, ничего не скажешь! Спасибо!'. Вечером того же дня на танцах мы с Саниным братом Сергеем куражились, как хотели, толкались - и никто нас не трогал! Мы-то по наивности полагали, что это с нами так считаются, а на самом деле просто все понимали, что Саня за нас вступится. А этого никому не хотелось. Зато такие моменты очень повышают самооценку и вселяют уверенность в себя.
   - Интересный ты рассказчик, Иванов, - улыбнулся взводный. - Так значит, к танцам ты равнодушен?
   - Этого я не говорил, просто можно с девушкой потанцевать и без товарищей. Хочешь - на дискотеке, хочешь - дома. Хочешь - быстрый танец, а хочешь - медленный. Хочешь - в одежде, а хочешь - совсем без нее.
   - Как мило! А ты, с какой стороны не посмотри, мягко говоря, не очень положительный герой, но что приятно, не пытаешься казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Не каждый на такое способен, - покраснел и расхохотался взводный. Лицо взводного пошло румянцем, видно воображение играло вовсю. Наконец, он милостиво отпустил меня. - Ладно, иди и служи! И чтоб все у меня там было в порядке!
   Сначала я пошел проверять своих. В варочном зале наши курсанты говорили о распределении. Когда я вошел, как раз говорил Вася:
   - А я лично буду проситься поближе к дому.
   - Ты не романтик, - возмущенно размахивал руками Рома.
   - Ну и пусть! Зато поближе к маме. Зря смеетесь, вы не понимаете: мама это - счастье. Мама - это пристань в любую житейскую бурю. Да что там говорить: мама это все! - резонно возразил Вася, нимало не беспокоясь о том, что о нем подумают другие. И его тут же оставили в покое.
   - Лишь бы в ГУСС не попасть, - вздохнул Миша.
   - Что за гусь такой лапчатый? - рассмеялся Дима.
   - Не гусь, а ГУСС - главное управление специального строительства Минобороны.
   - Это что, строительный спецназ? - пошутил Володька. - А я о таком и не слыхивал!
   - Это не спецназ, - невесело объяснил Миша, - это необжитые места, как правило, вдали от населенных пунктов. Тайга, горы, пустыни, крайний север. Ракетные точки, РЛС и все такое прочее.
   Миша крымчанин, и ему невероятно сложно было бы служить в таких отдаленных местах. Только неужели он думает, что мы не понимаем, что ему эти места грозят меньше всех? Вряд ли его папа из Крымского обкома партии позволит, чтобы его сын попал служить на крайний север или там, в пески Средней Азии.
   - А что это за спецназ? - нахмурил лоб Вася и недоуменно пожал плечами. - Я раньше о таком не слышал. Какие солдаты там служат?
   - Специальные солдаты, - не сдержался и рассмеялся Миша.
   - Товарищи философы, извольте по своим рабочим местам, - прервал я их разглагольствования, и пошутил. - Не то придется вам оценить комфорт гарнизонной гауптвахты!
   Все подчеркнуто неохотно поднялись и разошлись, а ко мне подошел Дима и негромко попросил:
   - Толик, разреши мне после того, как здесь все закончим, отлучиться на два часа. Вечерняя поверка сегодня будет проводиться, ты же сам знаешь, по принципу: 'Их знали только в лицо'. Пока дежурный по роте разберется, кто должен ночевать в роте - я уже и вернусь.
   - Лады, - кивнул я, - но только на два часа.
   - Обещаю! - просиял Димка. - Не извольте беспокоиться: я вас не подведу! Не первый же раз! И не последний!
   Дальше все шло, как обычно. Я набрал в ведра посудомоя и разлил его на полы во всех обеденных залах. Официанты, матерясь, на чем свет стоит, стали отмывать полы от жира. Третьекурсники грозили мне дракой, но дальше слов дело опять не пошло. Только убедившись, что везде порядок, я пошел в казарму. Неспешно побрился и помылся, вернулся в кубрик - Дима опаздывал, а его опоздания всегда во мне пробуждают тревогу. Я стал читать, а спать отправился только после того, как вернулся Дима. Сегодня он опоздал на тридцать пять минут.
   - Командир, это было в последний раз, - твердо пообещал он мне.
   - Согласен, - кивнул я ему, - это был последний раз. Больше я тебя прикрывать не буду. Оправданий мне твоих не надо: уговор дороже денег.
   - А, может, ограничимся...
   Но я и слушать его не стал, лег в постель и немедленно погрузился в сон. Засыпая, до моего сознания дошли слова Димы, сказанные Артему: 'До чего же трудно иметь дело с людьми с железными принципами. Всегда их слово остается последним'.
  
  Дважды полковник
   Пришли мы после развода на занятия на кафедру тактики, заняли места в аудитории, ждем, ждем, а преподавателя все нет, и нет. И не только у нас, а по всей кафедре. Три дня на этой кафедре занятий не было! Наш взводный оракул Вася даже выдвинул гипотезу, что офицеры этой кафедры саботируют по каким-то политическим соображениям. Как бы там ни было на самом деле, но все училище оказалось в странной ситуации, когда целая кафедра отсутствует, срывая учебные планы.
   Оказывается, вся кафедра в полном составе трое суток гуляла. Но не просто так, а по поводу, что, конечно же, резко смягчает дело. Один из преподавателей кафедры тактики до того, как попасть служить в наше училище, проходил службу военным советником в братском Мозамбике. Оттуда и пошло представление о присвоении ему очередного воинского звания 'полковник'. Пока бумаги вместе с фельдъегерско-почтовой связью совершали увлекательнейшее путешествие из Мозамбика в Москву и обратно, подполковника Мартишко перевели служить в союз, а точнее в СВВПСУ. И приказ о присвоении ему высокого звания 'полковник' где-то затерялся или завалялся в высоких штабных кабинетах.
   Через какое-то время уже из училища направили представление о присвоении ему очередного воинского звания 'полковник'. Присвоили. А когда стали подшивать выписку из приказа о присвоении ему звания 'полковник', вдруг обнаружили там такую же, только датированную двумя годами раньше. Так вот оказалось, что Мартишко уже давно полковник, только он об этом не знал.
   Говорят, что начальник управления кадров, генерал-лейтенант, не просто кричал, но и ногами топал на своих нерадивых подчиненных, виновных в таком курьезе. И вроде бы тот генерал сказал, что на его памяти еще не было такого, чтобы одному и тому же человеку два раза полковника присваивали.
   - Такое может случиться только у нас, - хладнокровно заметил во время самоподготовки замок.
   В общем, второй приказ аннулировали, а преподавателю нашему выплатили разницу в зарплате за то время, что он ходил подполковником после присвоения ему полковника в первый раз. Говорят, что именно на эти деньги и гудела три дня вся кафедра тактики, включая не только офицеров, но и служащих вольного найма.
   Как им, и особенно новоиспеченному полковнику Мартишко, удалось в разгар борьбы с пьянством отмазаться, не знаю, но выглядели они все на четвертые сутки вполне счастливыми, хотя и передвигались в пространстве по криволинейным траекториям.
   - Выгонят их всех из армии, - уверенно предсказал Вася, на что Рома невозмутимо заметил, что Вася проявляет удивительное простодушие для 20 лет. И, вообще, гласность это не так уж и хорошо, потому, что Вася имеет полное право открыто выражать свои чувства и мысли. Даже самые глупые мысли.
   С другой стороны все мы еще очень юные и наивные, и сам Рома далеко не исключение. Это уже ремарка Бати. КорС попросту истекает желчью, так что я вам даже приблизительно не хочу передавать смысл, сказанного им. Хотя нет, замечу, что хотя Королев изъясняется цинично и грубо, но совершенно справедливо. Вася слушал КорСа и постепенно мрачнел. То, что он узнавал о себе и своих способностях, очень отличается от его собственного мнения о себе. Замок попытался урезонить Королева, но безуспешно.
   Первой парой после развода было военно-инженерное дело, а лекцию читал сам полковник Мартишко. Ему очень понравилось, что его называют полковником, он к этому еще не привык и не перестает улыбаться. Это настолько явно, что все заметили произошедшую в нем перемену.
   - Ну-с, товарищи курсанты, - начал он свою лекцию, даже не объявив ее темы, - кто из вас может сказать - сколько длилась самая короткая война? Не знаем, да? Тогда записываем: в 1896 году Англия напала на Занзибар, который мужественно продержался 38 минут. Курсант Захаров! Знаю, что вы. Идите к доске и покажите нам, где находится Занзибар. Могу немного подсказать: он находится там же, где и раньше!
   Зона у карты держался молодцом, и так же, как славный Занзибар продержался у доски целых 38 минут. Потом ему все-таки как-то удалось отыскать на карте эту злополучную страну. Полковник Мартишко заметил, что упорство курсанта Захарова заслуживает всяческого уважения, но в журнал все равно поставил двойку.
   - Вам, товарищ Захаров, - назидательным тоном сказал преподаватель, - нужно лучше учиться и тянуться за лучшими.
   Взвод после этих слов хохотнул. А после обеда наш батальон неожиданно для всех вывели на внеплановый кросс.
   - Скажите потом спасибо своим братьям по разуму из соседней (то есть 32-й) роты, - объясняет нам наш ротный. - У них вчера был очередной залет - пьянка. Так что весь батальон в воспитательных целях немного побегает!
   - И попрыгает, - кривится КорС.
   - Не умничайте, Королев. Надо будет, и попрыгаете.
   - И правда, Серега, - шумно возмущается Вася, - помолчи, а? Мало нам кросса, что ли? Тут запросто может сработать принцип бумеранга, и будем прыгать.
   Мнение Васи разделяют практически все, поэтому КорС сразу умолкает. Ротный остается доволен образовавшейся тишиной. После обеда, точнее, когда мы уже сидели на сампо и занимались своими неотложными делами, к нам прибежал дневальный по роте.
   - С какой вестью прискакал наш друг? - не удержался я.
   Оказывается училищу неожиданно приказано построиться на плацу, но о причинах никто ничего не сообщил. Пришлось нам отложить свои дела, как-то: Мишке - отложить 'Советский спорт' и 'Футбол-хоккей', Королеву - 'Зарубежное военное обозрение', Зоне проснуться и идти всем на построение. И вот мы стоим на плацу и гадаем, что бы это такое могло бы быть? Большинство мнений сводится к тому, что кто-то из курсантов залетел по-крупному, и его сейчас показательно отчислят из училища.
   На самом деле все оказалось с точностью до наоборот: отличился один из курсантов нашего курса, да еще как! Сообщение было сенсационным. Дело было ночью. Курсант Берладин из 30-й роты стоял часовым на посту (на вышке) в 58-ом военном городке, когда услышал подозрительные звуки за забором. Парнишка оказался бравым и, нарушив устав, тихо, как кошка перепрыгнул на двускатную крышу склада. Там он снял автомат с предохранителя, положил его на живот и стал терпеливо ждать. И вдруг на вышку, на которой он должен был находиться, с трех сторон с ножами в руках выскочили неизвестные. Абсолютно не обманываясь в их намерениях, часовой их всех тут же уложил одной очередью.
   Очень скоро выяснилось, что эти трое - беглые уголовники, которых разыскивает милиция. По всей видимости, им нужно было огнестрельное оружие, и они присмотрели нашего часового. Откуда им было знать, что они нарвутся на такого лихого вояку?
   - Вот ведь молоток, - шумно восхищается Веня. - А я бы остался на вышке и ...
   Понятно, что в этом случае максимум, что смог бы успеть сделать часовой, это заколоть одного из нападавших штык-ножом. Только это вряд ли, учитывая, что нападавших было трое, и нападали они одновременно и с разных сторон.
   - И тебя бы наградили посмертно, - громко закончил его мысль КорС, а негромко сказал, что мало кто сумел бы действовать в такой же ситуации нестандартно. Стандартно - это действовать по уставу гарнизонной и караульной службы.
   Вышеупомянутому курсанту объявили 10 суток отпуска с выездом на родину, хотя такое поощрение и не предусмотрено для курсантов военных училищ. И еще нас попросили не делать то, что мы сейчас узнали, достоянием общественности. А мы порадовались тому, что нашему товарищу выпала такая огромная неожиданность и роскошь, как отпуск, тем более что у него было намного больше шансов отправиться домой в цинковом гробу.
   - А я думал, что такое только в кино бывает, - искренне признался Лео после того, как мы вернулись на самоподготовку.
   Несколько дней мы все находились под сильным впечатлением. Оказывается, не всегда нужно соблюдать уставы. Для многих это было настоящим откровением, ведь мы привыкли считать, что уставы это свято, так как они написаны кровью.
   - Знаешь, Толик, - сказал мне Миша, когда нас никто не мог слышать, - а я рад, что это случилось не со мной. Многие вон завидуют Берладину из-за того, что он поехал в отпуск, а я нет. Не завидую. Могу только порадоваться за этого парня.
  
  Тренировка
   Сегодня я по графику иду в увольнение, но получив увольнительную записку, я вернулся в расположение роты за спортивной формой. Весьма приятное свидание с девушкой я отложил на вечер.
   - Товарищ младший сержант, - удивился Веня, увидев, как я раздеваюсь в кубрике. - Вы разве сегодня не идете в увольнение?
   - Идете, но не сразу, как видишь. Сначала схожу на тренировку по боксу.
   - Так и напрашивается вопрос, разве вас девушка не ждет? - лукаво улыбнулся Веня.
   - Дольше ждала, еще подождет, - шутит Лео.
   - Ждет, еще как ждет, но я все успею.
   - Не иначе, чемпионом собираетесь стать? - смеется Веня. - Вон, даже увалом жертвуете ради тренировки. Это как-то непривычно и, я бы даже сказал, ненормально!
   - Может, и собираюсь, - улыбаюсь я, - на то и спорт, чтобы мечтать о победе. Но я пока гоню от себя эти мысли. А если серьезно, то спорт вообще и бокс в частности тоже доставляют мне удовольствие!
   - Спорт? Удовольствие? Так вы просто извращенец какой-то, - расхохотался Веня после этих моих слов.
   - Эх, Веня, Веня, - добродушно говорю я. - Займись каким-нибудь видом спорта и сам не заметишь, как войдешь во вкус.
   Веня подумал немного и напросился со мной в спортзал, чтобы посмотреть на тренировку. В спортзале он переобул сапоги, сменив их на кроссовки. Веня разбежался, чтобы совершить опорный прыжок через коня, но слабо оттолкнулся и низом живота ударился об коня.
   - Кого ты с собой привел, Иванов? - насмехаются знакомые ребята с третьего курса. - Он же ни на что путное не способен!
   После того, как приступ боли у Вени прошел, я отправил его обратно в роту. А сам пошел в борцовский зал. Увидев меня в спортзале, тренер похвалил:
   - Вот все бы так относились к спорту, тогда бы и результаты были. Вот это пример достойный восхищения! Ну что - ты уже разогрелся? В спарринге поработать хочешь? Тебе будет полезно.
   - Хочу, - согласно кивнул я.
   - Корнеев! Выйди против Иванова - он тебя вызывает. Не боишься? - подначивает здоровяка Корнеева тренер. Ну что ж, пусть это лежит на его совести. Мне кажется, тренер не должен натравливать нас друг на друга.
   - И не таких видали, - без намека ну шутку отвечает тот. Не боится он, выходит, неудач. Мне же его саркастическое пренебрежение, прямо скажем, неприятно.
   - Совершенно ошибочное мнение, таких, как раз и не видали, - громко говорю я, но Корнеев, кажется, не обращает особого внимания на мои слова.
   - Только ты там без лишнего травматизма постарайся обойтись, договорились? - попросил Баринов.
   Корнеев энергичными шагами пошел на сближение, он на одиннадцать килограммов тяжелее меня, на два года старше, и на шесть лет больше меня занимается боксом. В общем, у него есть несколько ощутимых преимуществ передо мной. Серьезный противник, ничего не скажешь. Впрочем, в моей весовой категории все равно по-прежнему никого нет - те, кто был, уже выпустились из училища, а из новичков только я. Весело Корнееву, он уже почему-то празднует победу. Остальные курсанты, открыто подбадривают моего соперника, так как все они без исключения на его стороне.
   Как это он там сказал? 'И не таких видали?' Ну, нет, дорогой товарищ Корнеев, вот таких, как я, ты как раз еще ни разу и не видел! И я это тебе сейчас постараюсь доказать! К тому же я не могу отделаться от мысли, что тренер на твоей стороне, а мне это неприятно. А все-таки зря ты не воспринимаешь меня всерьез. Помнится, наш общий тренер однажды сказал, что настоящий мастер выживает в бою потому, что очень серьезно относится к каждому своему противнику. А ты ко мне относишься так несерьезно! Ну, что же, давай, пофехтуем. Мне ведь терять уже нечего.
   Сил у тебя, конечно, много, ишь, как отпрыгиваешь от меня, и не по одному, а по три-четыре раза. Обмануть меня, что ли хочешь? А не выйдет! И действуешь ты по довольно примитивному шаблону, а еще, вон у тебя какие рельефные мышцы на ногах и трусы спортивные короткие - я по одной игре мышц твоих ног безошибочно распознаю все твои замыслы! Не веришь? Вот ты перенес вес на левую ногу, значит, будешь бить правой!
   - Активней, активней работаем! - командует тренер.
   Легко подсев под кулак Корнеева, я левой снизу от пояса ударил его в подбородок так, что голова Корнеева задралась вверх. А я тут же ударил его в подбородок правой, вложив в удар вес своего тела. И до того, как он упал, в довершение ко всему, я еще раз успел всадить ему левой рукой в голову. И первый удар был восхитительный, а последним я просто потряс своего противника. Корнеев падал, а я с удовольствием смотрел в его расширившиеся от боли зрачки. Вот так: я же тебе говорил, что таких, как я ты еще не встречал. Как оказалось - нокаут. Чистый и быстрый.
   - Да, - вяло сказал тренер, приводя в чувство поверженного Корнеева, - могу себе представить, как ты будешь 'фехтовать' с теми, кто в твоей весовой категории. Динамика впечатляет. Познакомьтесь, парни - перед вами будущий чемпион Крыма.
   Как я успел заметить, парни поглядели на меня недоброжелательно. Откуда же им знать, что мне их взгляды глубоко пополам? Вокруг меня словно непроницаемая стена и она должна давить на меня. Ну да ладно, мне это где-то даже приятно. Нет мне дела до вашей неприязни ко мне и все тут! Спасибо папе за такую науку.
   - Ну, я тебе покажу! - пообещал Корнеев, пришедший в себя, намекая на встречу без перчаток и за стенами спортзала. Однако, насколько я могу судить, особой уверенности он в себе не чувствует.
   - Все, парни, закончили базар, - миролюбиво сказал тренер, и еще раз похвалил меня, - молодец, Иванов.
   А я после этой победы почувствовал, что мне все по плечу! Приняв душ, довольный собой я поспешил в увольнение. У нас было еще три часа, и мы с Ирой все успели. Ира прямо в постели с чувством прочла мне стихотворение.
   - Я рядом с тобою -
   Не лучшая и не любимая.
   Зачем же все это?
   Зачем же сливаются мыслей
   Теченья глубинные?
   Зачем же срастаются руки
   В порыве едином?
   Зачем же ты смотришь
   В глаза мне,
   Как смотрят любимым?
   Я рядом с тобою -
   Не любимая и не лучшая.
   Зачем же все это?
   Как таянье льдов неминучее,
   Как шара земного
   Движение необратимое,
   О, если б пожизненно быть мне
   Такой нелюбимою!
   Я отмолчался, а чтобы она не стала задавать мне вопросы, потребовал чай. Забыл сказать, Ира это моя знакомая. Мы познакомились с ней неделю назад на дискотеке у нас в училище. Она учится в пединституте на филологическом факультете. Она старше меня на год, выше среднего роста, натуральная блондинка, с хорошо выраженными округлостями. А еще она уже успела побывать замужем, правда, ее брак продлился всего полгода, но она, если ей верить на слово, успела перепробовать всю 'Камасутру', чему я, признаться, рад, ибо нет предела совершенству и всегда приятно научиться чему-нибудь новому. Хотя, скорее всего, она это сказала, чтобы произвести на меня впечатление.
   В училище я вернулся в прекрасном расположении духа. В роте тоже было не скучно, так как Лео безуспешно пытался своего подчиненного курсанта Мирзояна заставиться помыться. Не знаю уж из каких соображений, но Саркис отказывался, не глядя на насмешки курсантов.
   - Правильно, ара, - насмехается курсант по кличке Шеф из четвертого взвода, - до пяти сантиметров это не грязь, а больше пяти сантиметров само отваливается!
   - Тоже верно, - охотно соглашается ара. - Вот, слушайте, что умный человек говорит!
   Он даже собирался пошутить, но тут из увольнения вернулся Миша Кальницкий. Он сегодня зол и агрессивен. Едва он вошел в кубрик нашего взвода и шумно вдохнул воздух, как Мирзоян, молча, и на удивление быстро схватил мыльные принадлежности и поспешно убыл в умывальную комнату.
   - Вот, блин, - горько рассмеялся Лео, - а я битый час заставлял его это сделать, столько нервов на него потратил! А всего и надо было, дождаться возвращения Миши из увала!
   Да, забыл сказать, история с Корнеевым на этом и закончилась. Дальше угроз на словах дело у него не пошло.
  
  Лирическая история
   'Не падай духом, где попало!'
  Г. Малкин
   После обеда Володя Родионов из первого отделения получил письмо от своей девушки. Любимая сообщила, что ждать долго не сможет, а посему она уже вышла замуж. К письму она не забыла приложить фотографии со своей свадьбы, чтобы у Володи не было сомнений в ее словах. Эффект был велик - Родионов стал бледным, как полотно. Затем он лег на кровать, заложив руки под голову, и вмиг словно онемел и окаменел. Он отказывался выполнять любые приказы, а если его пытались поднять с кровати силой - молча, с остервенением отбивался. В нашей роте побывало почти все училищное начальство, пытаясь образумить парня. Кроме генерала, разумеется, он до таких мелочей снисходить не стал.
   Каких только правильных слов не говорили Родионову, а он все отлеживался, отмалчивался и жил своей жизнью. На занятия не ходил, почти все время лежал, безучастно уставившись в потолок, и молчал с какой-то непонятной отрешенностью.
   - Дело дрянь, - вздохнул как-то Лео, когда мы вернулись после самоподготовки в казарму и увидели в очередной раз все ту же безрадостную картину.
   - Володя, не стоит она того! - от чистого сердца сказал КорС.
   - Чтоб у нее никогда детей не было! - в сердцах сказал Нуралиев. - Мать ее шлюха!
   - Какие сильные слова! - попытался было пошутить я, так как разговор повернулся в неожиданное русло, но меня никто не поддержал. В Родионове то ли так сильно говорила обида, то ли вовсе была разом разрушена его жесткая система жизненных ценностей.
   Терпения начальства хватило ровно на неделю, а по истечению этого времени курсанта Родионова отчислили из училища. Две недели он еще побыл солдатом в БОУПе (батальоне обеспечения учебного процесса училища), а после этого его направили служить в ВДВ в братский Афганистан. Перед отъездом он даже не захотел повидать никого из нас, но мы с Королевым вызвонили его по телефону. Если с Родионовым что-либо случится в Афгане, это целиком и полностью будет лежать на совести его бывшей девушки. Правда, ей до этого, наверняка, дела не будет.
   - Слушаю, - прозвучал в телефонной трубке его глубокий голос, - рядовой Родионов.
   - Вовчик! Ты только вернись оттуда! Мы тебе этого желаем от всей души и сердца! Поверь - жизнь на этом не заканчивается!
   Володя молчал, и в наступившей тишине было слышно, как у КорСа со лба стекают струйки пота. Володя молчал, и я тоже. Тогда трубку взял Серега.
   - Ну, - с трудом выговорил Королев, - благодарим тебя ... за молчание. В смысле за то, что не положил трубку. Понимаешь, должно пройти время. Оно все лечит.
   - Что будет, то будет, - только и сказал Родионов заунывным голосом. Лично у меня такое ощущение, словно от его голоса повеяло могильным холодом.
   И он уехал. Через неделю Рома зверски избил курсанта Войтенко со второго взвода за то, что тот пренебрежительно сказал о Родионове:
   - Слабак! Не сумел завоевать девушку, которую полюбил!
   Журавлев грохнул его в лоб и в челюсть двумя руками по очереди, и Войтенко отлетев, свалил с ног еще двоих курсантов и пяток стульев в придачу.
   - Гнида! - гневно произнес Рома. - Еще раз вякнешь что-то - вообще прибью! Всех касается, - и еще добавил пару раз для верности.
   Тут в казарму вошел ротный и как-то сразу сам все понял.
   - Войтенко, что это вы выглядите так странно? - посмотрел ротный на избитого Войтенко. В его серьезных, прищуренных глазах иногда мелькают веселые искорки. - Журавлев, твоя работа, да?
   - Да вы что, товарищ капитан? - Рома придал своему лицу невинное выражение, и показал свои внушающие уважение кулаки. - Если бы я его ударил, я бы его всего контузил! И, вообще, я ведь тихий и спокойный, вы же знаете!
   - Конечно, - приглаживая усы, улыбнулся ротный, - кто тогда?
   - Он сам, - с вызовом сказал Лео, - все видели!
   - Неужели? - сощурившись, вглядывался ротный в лицо Войтенко. - Вот так сам взял и тридцать раз упал лицом вниз?
   Все курсанты и сержанты холодно и сурово смотрят на Войтенко, и видно, что тому стало сильно не по себе. Он вытер кровь, которая сочилась из разбитых губ и носа, и произнес:
   - Это ... я сам, товарищ капитан.
   - Осторожней надо быть, - усмехнулся сквозь зубы ротный, и, не говоря больше ни слова, вышел из казармы.
   - Не вздумай в медпункт сунуться, - счел нужным предупредить Рома, - это очень чревато последствиями. Или тебе нужны ненужные сложности?
   - Сиди тихо, как мышь под метлой, - добавил Миша.
   - Не то снова получишь по мордасам, - закончил мысль Бао.
   - По всей морде и окрестностям! - не удержался и вставил свои 'пять копеек' Веня, чтобы у Войтенко совсем не осталось никаких сомнений по этому поводу.
   Войтенко спорить не стал, не совсем же он дурак. Тут нам объявили, что нас приглашает на танцы педучилище, и мы стали получать и переодеваться в парадку. Войтенко с нами не пошел, сказавшись больным.
   Однако радовались мы недолго. На танцах без видимой причины возникла непонятная драка. То ли кто-то из курсантов пригласил чужую девушку, то ли кто-то из гражданских пригласил девушку курсанта. Мы еще только-только начали лениво растанцовываться, как уже все началось. Причина была пустяковая и по идее должны были разобраться быстро, но разбираться вовсе не стали, а сразу перешли к драке. Нас было мало, но это тот самый случай, когда мы в тельняшках.
   Рома и КорС встали спина к спине, и ведут себя весьма пассивно: ждут, пока кто-то не окажется в зоне досягаемости. Тогда вылетает кулак Ромы или Сереги, и неосторожный гражданский падает. По два раза им бить никого не приходится. Наши люди!
   - Следующий! - шутит Рома, и долго ждать не приходится. Вот и еще один гражданский, увлекшись дракой, попадает под колотушку Журавлева, и падает, как подкошенный.
   Результаты оказались впечатляющими - разбитые окна и лица, столы и стулья. Вот так, знай наших! Эх, хвост, чешуя! Впрочем, воспитатели училища и наш взводный быстро восстанавливают порядок. Впрочем, вечер уже испорчен, и нас уводят обратно в училище. Взводный по дороге все время что-то твердит о позоре и военной форме, но мы его не слушаем.
   - Вот облом, - злится Миша, - еще часа два можно было потанцевать. Я только-только с такой классной девушкой познакомился! Хорошо хоть номер ее телефона успел записать.
   - Теперь вместо общения с девушками будем в училище сидеть, - вздыхает Вася, - а это большая немного разница.
   - Кто знает, а из-за чего все началось? - спрашивает Лис.
   Но все молчат. Может и не знают, а кто знает, тот молчит и смотрит невинными глазами. Один Королев пошутил:
   - В смысле, кто виноват?
   - Хуже другое, - вздыхает Лео, - нас могут в следующий раз сюда просто не пустить, а вот это уже действительно плохо.
   Лео прав, вечер отдыха несравненно лучше самоподготовки, на которую нас всегда сажают, когда нет увольнений. В общем, вечер отдыха нам обломали, а это, согласитесь, очень обидно! Поскольку вернулись мы рано, то стали думать, чем себя занять. В смысле, задались вопросом, что делать? Батя, не дожидаясь просьб, сам взял гитару и запел.
   - В гареме нежился султан, да султан,
   Ему огромный выбор дан, да выбор дан.
   Он может девушек любить, да любить.
   Хотел бы я султаном быть, султаном быть!
   Но он несчастный человек, человек,
   Вина не ведал целый век, да целый век!
   Так запретил ему Коран, да Коран,
   Вот почему я не султан, да не султан!
   Не только я, но и многие другие курсанты не слышали этой песни, поэтому стали кучковаться вокруг Бати. А я для себя сделал вывод, что в роте, неважно - курсантской или солдатской, обязательно должен быть свой гитарист.
   - А в Риме папа римский жил, да папа жил.
   Вино он бочками глушил, да глушил.
   Бокалы полные вина, да вина,
   Он выпивал всегда до дна, всегда до дна!
   Но он несчастный человек, человек,
   Любви не ведал целый век, да целый век.
   Так запретил ему закон, да закон,
   Так пусть же папой будет он, да будет он!
   Песня никого не оставила равнодушным. Многие уже уловили повторы в песне и подпевают Бате. Оказывается, Окунь из четвертого взвода тоже знает эту песню, и он во все горло поет ее вместе с Батей.
   - А я различий не терплю, да не терплю,
   Вино и девушек люблю, да люблю!
   А чтоб все это совместить, совместить,
   Простым курсантом надо быть, да надо быть!
   В одной руке держу бокал, да так держу,
   Чтоб не упал, да не дай Бог!
   Другой обнял девичий стан, нежный стан,
   Вот я и папа и султан, и султан!
   Благодарные слушатели разразились дружными аплодисментами, временами переходящими в овации.
   - Аплодисменты это хорошо, - смеется Батя. - Это к деньгам!
   И весь вечер Батя развлекал роту своими песнопениями. Правда, без денег. Взводный тоже остался доволен тем, как мы провели вечер, тем более, что ему ничего делать не пришлось. Его роль ограничилась тем, что он иногда просто проверял, на месте ли курсанты и все. Впрочем, незадолго до вечерней поверки включили магнитофон и прямо на взлетке устроили танцы. Некоторые курсанты даже изображали девушек. Остальные над ними смеялись.
   Утро тоже началось весело. Вместо привычного: 'Рота! Подьем!' дежурный по роте Стас Рокотов красивым театральным басом произнес во весь голос:
   - Доброе утро, милые дамы и уважаемые господа!
   - Это кто тут дамы? - первым возмутился Бао, который, кстати, с вечера был одним из тех, кто изображал девушку и даже танцевал с Мышей медленный танец.
   - И где здесь господа? - смеется Миша. - Товарищ Рокотов! Армия у нас, чтоб вы знали, рабоче-крестьянская, так что никаких господ здесь нет!
   - Ладно, - не стал настаивать Стас: - Рота! Подъем!
  
  Папа Буратино
   Сегодня контрольная работа по ЗОМП. По закону подлости мне, КорСу и Лео попал один и тот же вариант, а все курсанты, которым достался второй вариант, стонут и боятся. Без нашей помощи, им самостоятельно эту контрольную ни в жизнь не решить.
   - Ну, вы и сели, - ахнул замок, - специально, что ли?
   - Конечно специально, - ворчит Третьяк, - решили лишний раз нас подставить, чтобы все помнили кто здесь кто.
   - Не ворчи, - шепчу я, косясь на преподавателя, - свои задания сделаем, и поможем. Лео, КорС, вы как?
   Те кивками подтверждают, что помогут. Пересаживаться нам уже никто не позволит, так что делать нечего - нужно решать для всех. И я предложил: 'Значит так: я беру первое задание; Лео второе, а Королев третье. Ну, а четвертое задание сделает тот, кто первым управится. Попробуем успеть решить весь ваш вариант'.
   Свои задания мы с Королевым сделали практически одновременно. Первым вопросом второго варианта оказался вопрос 'Дозиметрические приборы', а третьим 'Радиационная разведка'.
   - Хитрый какой, - кривляется КорС, - самый легкий вопрос выбрал себе.
   - Да пошел ты, - шепотом отвечаю ему, - я только что узнал, какой вопрос первый. Давай, ты пиши его, а я напишу третий.
   - Не надо, - пыхтит вечно недовольный Королев, следуя каким-то только ему одному известным и понятным принципам, - я сам.
   И я стал писать ответ. Мало того, что надо стараться писать более-менее разборчиво, так еще в таком, казалось бы, конкретном вопросе нельзя обойтись без беллетристики. То есть необходимо и общие слова писать, что отнимает время.
   Все-таки Королев в чем-то прав - мой вопрос действительно оказался самым легким, и, соответственно, я его закончил первым, и, следовательно, мне достался и четвертый вопрос 'Средства и способы дегазации'. Вопрос объемный, что и говорить. Писал я его по частям, и так передавал, чтобы другие успевали списывать. Но, разумеется, все списать, просто не успели. Реакция была весьма неоднозначной.
   - Не могли быстрее написать! - зло набросился на нас замок после того, как преподаватель вышел из аудитории. - Всех подвели, весь взвод!
   - У меня точно тройка будет, - вздыхает Рома, - не выше.
   - А у меня гарантированная 'пара', - грустно вторит ему Бао.
   - Сами виноваты, - заметил Лео, вызвав бурю негодования.
   - Интересно, в чем это мы виноваты? - возмущается Веня.
   - Готовиться надо, а не надеяться только на других, - объясняю я ему. - Мне даже странно, что вы этого не понимаете. Учитесь, впитывайте знания, как губочка!
   - Вы знаете, в чем штука? Если нечем готовиться, - криво усмехается Королев, - то шпаргалки писать нужно. Блин, себя замучаешь, а другим не угодишь. Неблагодарные вы, однако.
   - И правда, - подтверждает Лео, - сами даже шпаргалки написать поленились, а на нас нападаете. Ну, ладно вы там на меня и КорСа обижаетесь, но Иванову-то вы должны спасибо сказать.
   - Это еще почему? - словно нехотя уточнил Веня.
   - Хотя бы потому, что чтобы вы не говорили, он для вас, баранов, два варианта успел написать, - Королев сегодня настроен решительно и в выборе слов не особенно церемонится.
   - Он же не только для меня писал, - обиженно отозвался Баранов, не очень внимательно слушавший нашу перепалку.
   - В следующий раз я лично ни для кого больше писать ничего не стану, так, и знайте! - объявил КорС таким тоном, что все поняли - он не шутит. - Не буду я больше ради вас отягощать себя лишними заботами и переживаниями. Я больше не вижу в этом никакого смысла.
   - Ну, а Иванову?
   - Интересно, когда это кто Иванову что писал? - удивился Королев. - Иванов и без моей помощи чудесно обходится. Так что лучше подумайте, как будете решать следующие контрольные.
   - А их будет еще ой, как много, - тут же добавил Лео.
   И смех, и грех, но как, ни парадоксально, никто из списывающих так и не признал, что был не прав, обвиняя нас.
   - Интересно, - сказал задумчиво вечером Лео, - это нежелание или неспособность понять свою неправоту?
   На что Королев, немного подумав, ответил:
   - Подведя итог, можно сказать, что умный человек отличается от глупого, в частности, и тем, что умеет признавать свои ошибки и может извиниться.
   - Полностью солидарен, - кивнул Лео.
   Однако остальные курсанты придерживаются другого мнения. И мы, прекратив бесполезный разговор, направились в роту смывать усталость холодной водой. Была бы горячая - смывали бы горячей.
   - Иванов, - на построении роты окликнул меня ротный, - преподаватели жалуются, что ты не даешь курсантам думать.
   - Как это? - с интересом смотрят на меня курсанты других взводов.
   - Подсказывает он много, - объяснил ротный. - И правильно делает! Но все свидетели, я обратил внимание товарища Иванова на то, что подсказывать нужно незаметно!
   На самоподготовке отдохнуть никому не удалось, так как взвод готовится к семинару по специальным фортификационным сооружениям, или как у нас говорят по 'фортам'. Я читаю учебник, потому что преподаватель из числа тех, кто шуток не приемлет. О его принципиальности и дотошности и так легенды слагают, а сейчас он вообще всеми силами пытается занять должность начальника кафедры.
   Шея занемела, и я поднял голову, чтобы хоть немного размяться. Окинул взвод взглядом и заметил, что Стариков спрятал руки под стол, и он ритмично покачивается. Володя Еременко толкнул меня плечом и указал глазами на Сашу. Потом вскочил, и в два прыжка оказался рядом с Саней.
   - А ну, покажи! Покажи, покажи, чтобы всем видно было!
   Стариков поднял над головой деревянную фигурку обнаженной девушки. В правой руке он держит резец по дереву.
   - У кого, что болит, - широко улыбнулся он, и взвод поднялся со своих мест, чтобы лучше рассмотреть статуэтку.
   - Надо же, до чего хороша, - усмехается Вася, - почти как живая.
   - Слушай, а ты чего молчал, что умеешь? - удивился Миша.
   - Ну, ты прямо этот, ну как его? Который папа Буратино?
   - Папа Карло, - подсказал смеющийся Лео.
   - Во-во! Судя по тому, как здорово у тебя выходит, ты давно уже занимаешься резьбой по дереву? - задумчиво сказал Батя.
   Замок дольше всех крутил статуэтку, а потом, не выпуская ее из рук, попросил:
   - Продай ее мне.... Ну, тогда так подари!
   - Вырежи себе сам. Увлекательное, доложу я вам, занятие, - замок получил от Старикова полный отказ и заметно расстроился.
   - У меня такой возможности нет, - искренне вздохнул замок, - я ведь сижу за преподавательским столом. Если кто войдет, то я никак не успею спрятать свое рукоделие. - Он кивнул на стружки под ногами Старикова. - Так что я ни строгать, ни рисовать, ни даже писать ничего левого не могу. К тому же я еще сижу лицом к вам, и вечно кто-то из вас на меня глазеет. Я даже в носу спокойно поковыряться не могу. В общем, никакой личной жизни!
   И под общий смех, вернув Сане его произведение, замок вернулся на свое место. Впрочем, его признание Старикова нисколько не разжалобило. Все мы сегодня узнали его в совершенно ином ключе. Мы с удивлением обнаружили, что Саня оказывается человек, живущий своими творческими интересами.
   - Саша, - спросил я, - а ты что, к семинару уже подготовился?
   - Нет, - пришла очередь вздыхать Отцу Карле, - оторваться не могу, так мне нравится этим заниматься. У меня сегодня прямо вдохновение.
   - Сейчас я его тебе обломаю, - ухмыльнулся я, и отобрал у него фигурку и инструменты. - После семинара закончишь. Мне двойка в отделении совсем не нужна, да и тройка лишняя не желательна. Так что давай, займись делом.
   Все расселись по своим местам, и самоподготовка продолжилась. Лис столкнулся взглядом с замком и весело рассмеялся.
   - Оказывается, самым большим преимуществом рядового курсанта является возможность незаметно прочистить нос!
   Тут подоспел взводный, и сразу стал проверять расход личного состава.
   - Не понял? - не на шутку удивился он. - А где это у нас курсант Нагорный?
   - В медпункте, - доложил замок, - он на занятиях по физподготовке травму получил. Бежал, чтобы перепрыгнуть через 'коня', и задел бедром теннисный стол.
   - Как же это он так? - в сердцах ругнулся мама Жора. - Впрочем, умеючи не долго. Стол-то не очень сильно пострадал? Можно им еще пользоваться? Вот хорошо, что товарищ Нагорный задел стол бедром, а не головой. Ладно, пойду, проведаю раненого бойца.
   После его ухода Лео подсел ко мне и спросил:
   - Слушай, Толик, я слышал, как ты Мише что-то рассказывал про Змея Горыныча. Что это было? Ты же ему не детскую сказку рассказывал?
   И Лео требовательно уставился на меня, ожидая ответ.
   - Представь себе, Лео: обычный рабочий день, рабочее время. Я стою разводящим в карауле ? 1, то есть по охране Боевого Знамени училища. Веду я смену по коридорам управления училища. Все служащие управления под роспись ознакомлены с тем, что во время смены часового в коридоры не выходить. Поэтому в коридорах пусто.
   - Да знаю я, - отмахнулся Валерка, - я ведь тоже хожу разводящим на знамя.
   - Идем мы спокойно, чеканим шаг, как вдруг из одного кабинета выпорхнула молоденькая, красивенькая девушка. Мы ее не знаем, а это означает, что она новенькая - ее недавно приняли на работу. Правила внутреннего распорядка она еще не изучила, поэтому и выскочила в коридор во время нашего передвижения. Выпорхнула она, и вместо того, чтобы обратно в кабинет впорхнуть, взяла и пошла по коридору по своим делам. Причем прямо перед нами и в том же самом направлении, что и мы. Мало того, что она и так, сама по себе, привлекательная, так у нее еще и мини-юбка с разрезом 'иди за мной'! Доложу я вам, ножки у нее - загляденье! Опять же, разрез такой, что через него даже трусики видно! Иду я, и попутно любуюсь этим произведением искусства. Дошли мы до поворота, а там помещение оперативного дежурного по училищу. Окон в этом помещении больше, чем стен. С усилием я одним глазом оторвался от созерцания стройных ножек, кругленькой попки, тоненькой талии, пушистых волос и глянул в сторону комнаты оперативного дежурного.
   Лео слушает меня и облизывается, прямо, как кот на сметану!
  - А оперативный дежурный стоит, смотрит на нас, задорно так хохочет и на что-то рукой в нашу сторону показывает. На что именно он показывает, я понял не сразу. А когда посмотрел я в зеркало, (по всему училищу расположены огромные зеркала с надписью 'Остановись! Заправься!'), то увидел то, над чем так потешался оперативный дежурный.
  Представь себе: иду я весь такой серьезный и правильный - отмашка руки, на плече автомат, одно тело, а голов - три! Это наши караульные, оказывается, тоже не отказали себе в удовольствии понаблюдать за. ... Ну, ты уже знаешь, за чем именно. Так и идем: посредине моя голова, справа КорСа, а слева - Димы. Ни дать ни взять - Змей Горыныч о трех головах! Я кивнул пацанам на зеркало, и они тоже улыбнулись.
   - Теперь понятно, - севшим голосом прохрипел Лео.
  
  Сожаление
   Как говорил бравый солдат Швейк, строевые смотры до добра не доводят, и он был прав. Лично меня такой смотр до добра не довел. Рота готовится к строевому смотру. У меня уже все готово, осталось только побриться, и я бреюсь. Закончив, я обратил внимание на то, что левый висок вышел выше правого. Я подправил его, и теперь уже другой стал выше. Пришлось подправить еще раз, но сейчас вышло как в начале - левый выше. В общем, равнял я, равнял и выровнял. Наодеколонился и вышел на построение, предшествующее строевому смотру.
   - Рота! Смирно! На-Лево! - скомандовал ротный. К нам приближался замполит батальона.
   - Немедленно уберите этого панка из строя! - приказал замполит, и указал рукой на меня.
   Ротный глянул на меня, ругнулся и приказал:
   - Иванов! Бегом в роту! Я с тобой потом разберусь!
   - И это правильно, - проворчал довольный КорС.
   В роте я подошел к настенному зеркалу и только теперь заметил, что 'виски' у меня выше ушей! После окончания строевого смотра ротный с довольным видом сказал:
   - Все, Иванов, сидишь на якоре. В увольнение не пойдешь до тех пор, пока виски у тебя не отрастут. Свободен!
   Слово свое командир роты, конечно же, сдержал. Я все-таки надеялся, что наказание не продлится столько. Как и все курсанты, я так дорожу каждым увалом, но ротному до этого, кажется, нет никакого дела. Я думал об этом, во время очередного парково-хозяйственного дня. Во время уборки закрепленной за взводом территории, Дима вдруг безо всякой видимой причины спросил:
   - Толик, ты жалеешь о чем-нибудь в своей жизни?
   - Жалею, - честно признался я.
   - Можно узнать о чем? Только без подвоха, как ты умеешь.
   - Когда провожали в армию первого из моих одноклассников, то на проводах я встретился с бывшей нашей одноклассницей, которая мне всегда очень нравилась. Потом я провожал ее домой, а она уговаривала меня зайти, утверждая, что родители будут ночевать на даче.
   - Неужели не зашел? - недоверчиво спросил Дима. - Ты?
   - Представь себе - не зашел. Очень мне нужно было по-маленькому, а сказать или хотя бы намекнуть стеснялся. Я тогда еще был сильно изуродован воспитанием. Теперь я при необходимости говорю, мол, мальчики налево, а девочки направо и все. И всем хорошо, потому что воспитанные и стесняющиеся девочки тоже встречаются.
   - А сейчас? - лукаво подмигнул Дима.
   - Сейчас бы я не стеснялся! - не стал я притворяться, будто остался все тем же скромным, хорошо воспитанным юношей.
   - Знаешь, а у меня мыслишка родилась! - воскликнул Веня.
   - Гаденькая, надо полагать? - ухмыльнулся КорС.
   - Все можно легко изменить и исправить. Нет, ты непременно напиши ей об этом! - легкомысленно выкрикнул Веня. - Мол, причина была такая, обещаю при встрече все исправить! Все наверстаем! Это мое самое сокровенное желание! Вдруг она и сейчас еще не против?
   - Я подумаю, - усмехнулся я, представив, как моя одноклассница читает такое письмо. - Кстати, если среди вас есть такие же воспитанные, каким был я, хочу предостеречь вас, - не повторяйте моих ошибок! Я дал себе обещание больше таким не быть, и вам это пригодится в будущем. Дима, а ты чего замолчал?
   - Не видишь - я думаю, - нехотя отозвался Снигур.
   - По тебе не видно, - решил пошутить я.
   - Слышишь, Иванов, - развязно сказал замок, - совершенно невозможно представить тебя скромным! А воображение у меня хорошее!
   Мне и самому уже не верится, что я был таким. Как-то незаметно, но быстро я изменился и сильно. А может, я вовсе и не менялся, а просто сбросил в армии за ненадобностью личину лицемерия и благовоспитанности и просто стал собой? Настоящим?
   - Чрезмерная скромность и воспитанность, значит, подвели? Оказывается, и от них бывает вред? - улыбается Лео, думая о чем-то своем.
   - Что делать? Все мы далеки от совершенства.
   - До недавнего времени, и я был таким же, - признался Королев. - Хотя мне почему-то трудно в этом сознаваться.
   - Скромники, блин! - презрительно фыркнул Миша.
   - Да уж, - подтвердил Королев, - а вот ты не можешь этим похвастать.
   - Допустим. Зато я ни о чем не жалею, с кем хочу, с тем сплю! Так что имею преимущество перед такими правильными, как вы с Ивановым. Книжное воспитание, на котором вы оба выросли, только вредит - оно делает человека мягким, склонным к размышлениям и сомнениям.
   Как ни странно, но по большому счету, если не вдаваться в детали - Миша, конечно же, сто раз прав. А может и больше.
   - Преувеличиваешь, - возразил КорС. Я глянул на Серегу. За его спиной было Солнце, и мне пришлось заслонить глаза рукой. - Мы можем даже побиться об заклад.
   - Побейтесь, побейтесь! - рассмеялся замок. - По мне, так лучше 'золотая середина'.
   - Почему не работаете? - невесть откуда появился ротный, и вперил в меня свой ясный и строгий взгляд. - Что за вакханалия у вас здесь? Ах, мы разговариваем! На чем же мы остановились?
   Все безропотно взялись за веники и стали подметать территорию, в раздумьях и размышлениях о вреде воспитания. Даже вечно ворчливый КорС и тот молчит.
   - Даже скучно с вами, - удивился ротный, и ушел.
   После его ухода все набросились на Ваську, который стоял на шухере.
   - Тебя, зачем поставили? Как Лысый к нам подошел незамеченным? Для чего тебя от работы освободили? - Васин промах вызвал у всех волну возмущения.
   - Я не знаю, - покраснел виноватый Вася, ему действительно неудобно перед нами. Несмотря на всю очевидность его вины, меня почему-то Васино ротозейство не возмущает.
   - Знаешь! Ротный подошел путем свободного доступа, потому что ты свой пост оставил! А, да что с ним говорить - плохой пес волка никогда не увидит!
   - Не стоять тебе, брат Василий, больше на стреме никогда!
   После возвращения в роту, все сосредоточенно молчали, продолжая размышлять о нашем разговоре. У меня возникло стойкое убеждение, что точка зрения Кальницкого всем ближе, чем Королева. Впрочем, долго думать об этом не пришлось, так как ребята разошлись в увольнение. Вечером, после того, как все увольняемые вернулись, Веня рассмешил всю роту.
   - Бао, а Бао, - заорал Веня, едва только перешагнул порог роты. - Где Бао? Кто подскажет, где Бао, тому ничего не будет!
   - О, - недовольно проворчал Леха, точно предчувствуя подвох, - явился наш ходячий рот нараспашку.
   - А! Вот ты где! - возликовал Веня, увидев Марковского. - А расскажи-ка нам, друг любезный, что это ты сегодня делал с девушкой в зоопарке?
   - Неужели непонятно? - насмехается КорС. - У Бао по отношению к этой девушке самые серьезные намерения, и он уже начал знакомить ее со своими родственниками. Пока начал с самых дальних!
   Сказать, что рота смеялась, это ничего не сказать! Когда дружеское ржание поутихло, я спросил:
   - Скажи, Веня, а откуда ты знаешь, что Бао с девушкой был в зоопарке? Ты случайно мимо проезжал?
   - Прям, - пришла очередь покуражиться Бао, - он тоже был в том же зоопарке и тоже с девушкой, вот!
   - Тоже, значит, знакомит девушку со своими дальними родственниками? - расплылся в улыбке Королев. - Бао, так вы общих родственников с Веней не поделили? Из-за этого весь сыр-бор?
  
  Явка
  Рома Журавлев решил отпраздновать свой день рождения не так, как все, а на квартире. Взвод шутит, как это именно тугодум Рома додумался до этого 'первым'.
  - Только просьба, пацаны, - говорит Рома, - по мере возможности тише, а то у меня хозяйка - огонь! Такая мегера! Если будем ей шуметь - и вам мало не покажется, и мне придется искать новую хату, - посетовал Рома.
  - Неужели выгонит? - недоверчиво любопытствует Веня.
  - Не исключено, - уклончиво отвечает именинник.
  В субботу все, кто был в увольнении, направились к Роме. Чтобы сэкономить время, я не стал переодеваться в гражданку и пошел как все - по форме. Уже во дворе дома (Рома снимает комнату в частном доме на улице Субхи) я снял темные очки с Димы, поднял воротник шинели и снял фуражку. Постучал в дверь, и когда на стук выглянул виновник торжества, я тоном заговорщика спросил:
  - Скажите, здесь продается славянский шкаф?
  Все, в том числе и именинник рассмеялись, и мы вошли в дом. В комнате было чисто убрано, вымыто и никаких следов пыли. Даже не верится, что здесь обошлось без женских рук, но Рома утверждает, что это они сами с Литиным так убрались. Рома не баловал нас кулинарными изысками, но горячего пюре, котлет, пельменей, колбасы, сыра, копченой рыбы и салатов, а также вина и пива, лимонада было вдоволь. Видно было, что Журавлев не поскупился.
  - Прошу к столу, гости дорогие! - широким жестом пригласил всех именинник на правах хозяина.
  Я увидел на стене гитару и подошел к ней, пробежал по струнам. Гитара была расстроенная, как старая телега, которая ездит все время исключительно по брусчатке.
  - Потом! - махнул рукой Рома. - Давай к столу, а то вино греется и котлеты остывают.
  Я пить, разумеется, как всегда, не стал, но поел с аппетитом. Все остальные уже выпили по четыре стопки вина, и языки у всех развязались. В комнате стало шумно, и я принялся настраивать гитару. О предостережении Ромы все как-то незаметно забыли, даже сам виновник торжества. На шум незамедлительно явилась хозяйка. Я глянул на нее и обомлел, до того она была женственна, красива, а в глазах так и плясали огоньки.
  - Молодые люди, а это еще что? - нахмурилась она. - Поспать нормально человеку не даете.
  - Какому человеку? - спросил я.
  - Мне! Кому же еще? - игриво повела бровью хозяйка.
  - Это можно легко исправить, - замурлыкал я, - пойдемте, я спою вам колыбельную и вы даже не заметите, как уснете! Пойдемте, пойдемте! Могу предложить вам на выбор сразу десять колыбельных, а может и больше, у меня большой репертуар!
  - Не возражаю, - не стала упрямиться хозяйка.
  Я взял ее под руку и легонечко бедром подтолкнул к входной двери. Кожа ее была гладенькая и упругая. На вид ей было лет 27, хотя, наверняка, она была старше. Рома хотел идти следом, но я его удержал жестом. Однако он продолжил движение. Только после того, как Миша показал ему кулак, Рома отстал. Мы шли рядом и как бы случайно все время задевали друг друга бедрами.
  - Вы уж нас извините, а особенно Рому - у него сегодня день рождения, - говорю я, лишь бы не молчать. - А это вход в ту часть дома, где вы проживаете? О-о! Да ваш дом соответствует вашей красоте!
  В ее половине было уютно и прохладно, чисто и пахло духами. Разумеется, никаких колыбельных я не пел, да вообще к гитаре не прикасался, хотя и принес ее с собой. Рома оказался прав - хозяйка была огонь! Несомненно, огонь! К тому же она оказалась способна пренебречь условностями. На день рождения я так больше и не попал. Уже вечером в училище Рома с надеждой спросил:
  - Толик, ну как, не прогонит она меня с квартиры?
  Он, похоже, действительно ничего не понял, или искренне ничего не заметил.
  - Нет, спи спокойно, дружище. Зря ты опасался, она вняла моим мольбам. Хотя, доложу я тебе, это было и непросто.
  - Пришлось потрудиться? - понимающе подмигнул Миша.
  - Да, немного, - хмыкнул я.
  - До изнеможения! - хохочет Миша над недогадливым именинником.
  - Спасибо тебе! - пожал мне руку Рома. - Благородно с твоей стороны.
  - Тебе спасибо, - улыбнулся я на все тридцать два, искренне не понимая, причем здесь, собственно, благородство.
  - Мне-то за что? - не понял он и даже растерянно посмотрел по сторонам.
  - Как день рождения-то прошел? - спрашиваю я, чтобы Рома не надоедал мне со своими детскими вопросами.
  - В целом хорошо. Вот только я переживаю, что придется искать другую квартиру. Слушай, я тебе тут торт принес и конфеты, тебе ведь не довелось побывать на 'сладком столе'. Торт умопомрачительно вкусный!
  - Спасибо, - шепнул я, и не стал рассказывать о том, что его хозяйка накормила меня до отвала, как хорошего работника. В том числе и сладеньким.
  - Да, хозяйка просила передать, чтобы ты заходил. Она тебе будет рада, - ненавязчиво сказал Рома после следующего увольнения. - Сказала, что ей очень понравилось, как ты поешь и играешь на гитаре. А какие песни ты ей пел?
  Я взял гитару и запел песню о военном комиссаре.
  - Про подвиги отважных комиссаров
  Пусть наша песнь походная гремит.
  В кольце осады, в зареве пожаров
  Вы поднимали вдохновенье битв.
   Где торжествует ленинское слово,
   Несокрушим красноармейский штык.
   Посланец партии и Сталина родного
   Вперед, вперед, вперед, воинствующий большевик!
  - Да ну, тебя. Ты можешь серьезно? - обиделся Рома.
  Я твердо и честно пообещал ему, что непременно зайду. Слово я, конечно же, потом сдержал. И не один раз. Вчера я получил сразу шесть писем, но ответить на них не успел - был в увольнении, устал и хотел спать. Мечтаю поскорее написать ответ, но у нас семинар по истории СССР. Выход один - ответить в числе первых (впрочем, как всегда), а уже после этого заняться увлекательным делом - перечитать письма, и ответить на них.
   Вопрос скучный, и даже КорС и Лео опустили головы, чтобы не встречаться взглядом с преподавателем. Я тоже не горю желанием отвечать на этот вопрос, но майор Козлов вызывает именно меня. Впрочем, может он и не ошибся: на этот вопрос я могу (и это без лишнего хвастовства) ответить лучше всех во взводе.
   - Принимая решительные меры по укреплению трудовой дисциплины и ликвидации текучести рабочей силы, по борьбе с прогульщиками, лодырями и дезорганизаторами производства, ЦК ВКП (б) и СНК СССР в совместном постановлении предусмотрели материальное стимулирование рабочих и служащих, длительное время работавших на одном предприятии. Для них были созданы льготные условия получения пособий по временной нетрудоспособности, первоочередное предоставление жилой площади, путевки в санатории и дома отдыха.
   - Минуточку, товарищ младший сержант. Вы забыли поведать нам, как называется это постановление, и когда оно было принято.
   - 'О мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины' от 28 декабря 1938 года, - уверенно ответил я.
   - Вот теперь совсем другое дело! Продолжайте, пожалуйста.
   - В связи с возрастанием военной угрозы проводились мероприятия по укреплению трудовой и государственной дисциплины и организованности советских людей.
   - Товарищ Иванов, жаль перебивать вас, но здесь тоже очень важны принятые решения. Вы непременно должны их назвать.
   Я, молча, кивнул и продолжил:
   - В январе 1939 года для рабочих и служащих были введены трудовые книжки. Вопросы укрепления дисциплины обсуждались на июньском (1940 года) Пленуме ЦК ВКП (б). 26 июня 1940 года по инициативе трудящихся Пленум Верховного Совета СССР издал Указ 'О переходе на 8-ми часовой рабочий день на семидневную рабочую неделю, и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений'. В результате большой работы партийных, советских и хозяйственных организаций дисциплина на производстве резко укрепилась, сократились прогулы...
   Закончив ответ и получив свою законную пятерку, я вернулся на свое место. КорС обернулся ко мне и честно сказал: 'Я бы так не смог, а ты красавчик! Как только ты такую скукотищу умудряешься запомнить?'
   - Курсант Королев! Вижу, вы уже готовы? К доске!
   КорС получил только четверку, он погорел на датах и названиях всевозможных постановлений тех далеких лет.
   - Слушай, Иванов, как тебе удается запоминать всю эту белиберду? - снова спрашивает шепотом Королев, вернувшись на место.
   - Я специально память тренировал, - честно признался я.
   - Научишь? - просительно уставился в меня КорС.
   Я пообещал и стал писать письма родителям и друзьям, а также одноклассницам, с которыми переписывался. У доски в это время 'тонет' Лео. Вопрос ему задан несколько неожиданный, и, казалось бы, более относящийся к географии. Показывая указкой на материк Евразия, преподаватель спросил.
   - Почему этот монолит разделен на два континента? При том, например, что Америка, состоящая из двух отдельных частей, все-таки считается одним континентом?
   Лео молчит. Молчат и все остальные: КорС, Батя и я.
   - Внимание: правильный ответ, - несколько разочарованно говорит преподаватель. - Евразия разделена на два континента не по географическому, а по этническому, расовому принципу. Уральский хребет - это западная граница допотопной желтой расы и всего Восточного света, который имеет свой сакральный смысл. В то же время Урал - это восточная граница гипербореев - ариев, которые 'заквасили' белую расу. Не нужно смеяться над словом 'заквасили', это не то, о чем вы подумали. Два мира на одном географическом монолите, на котором уживаются многочисленные народы и расы, культуры и религии.
   Я отложил свои письма, поскольку стало очень интересно. На перемене Веня сказал, потирая руки:
   - Не могу вечера дождаться. Сколько там уже времени?
   - Что, так спать хочется? - насмешливо спрашивает Лео.
   - Нет. Для тех, кто не в курсе, позволю себе напомнить - сегодня же первый телемост 'СССР - США'!
   - А что это такое, и с чем его едят? - заинтересовался Зона.
   - Не знаю, поэтому и не терпится поскорее увидеть все своими глазами и ушами, - мечтательно говорит Веня.
   И с ним все согласились, так как, между нами говоря, всем уже изрядно поднадоела бесконечная трансляция ХХVII съезда партии по всем трем телеканалам.
  
  Поэтический фестиваль
   Сегодня нам всем сразу не повезло - на небе произошла какая-то авария, и вода, начав падать с неба еще до обеда, так и продолжает падать, не переставая. Шлюзы неба закрыть забыли, и нам даже в столовую пришлось бежать в плащ-палатках. Ну, туда еще ладно, а вот обратно с полными желудками бежать было совсем нехорошо. Но самое главное то, что сегодня суббота, а в увольнение никто идти не захотел. Пока до КПП дойдешь, то вымокнешь до нитки, и это безо всяких преувеличений.
   Только мы расселись перед телевизором, как пропал свет. То ли где-то перестраховались энергетики, то ли авария какая-нибудь опять произошла, но уже на земле, но в любом случае остались мы еще и без света. Ответственный по роте - наш командир взвода, рассадил всю роту на взлетке. Над входом в роту зажгли две керосиновые лампы. До отбоя еще далеко, взводный вдруг предложил:
   - Товарищи курсанты, мне известно, что многие из вас 'грешат' стихами. Давайте проведем поэтический фестиваль. Тематика - любая. За первое место - три увольнения, за второе - два, за третье место - одно внеочередное увольнение. Понимаю, что это не много, но все, что могу!
   Среди нас оживление, но выходить отчего-то никто не спешит. Первым поднялся Боря Ищук с балалайкой и запел частушки:
   - Ты, подружка не дуй губки, ты и так губатая!
   Твой миленок меня любит, я не виноватая!
   Взводный прервал Борькино выступление и снова объяснил, что нужно не петь, а читать стихи своего собственного сочинения. По-прежнему, никто не спешит выступать, и тогда вышел я. Меня встретили жиденькими, дежурными аплодисментами и смехом.
   - Я любил тебя нежно, без печали и боли.
   Так, что рдело цветами наше русское поле, - начал я, и на какое-то время в расположении роты стало тихо.
   - Я любил тебя щедро, так, что в летние грозы
   На тропинки свиданий ливнем падали росы.
   Многие слушают спокойно, но некоторые зашевелились, шумно задышали и стали переглядываться друг с другом.
   - Я любил тебя гордо, так любил, что метели
   Над твоей головою расставание пели.
   Взводный тоже обратил внимание на мое чтение, и, наморщив лоб, о чем-то напряженно думает.
   - Я любил тебя страшно, так любил, что однажды
   Задохнулся от горя, как в пустыне от жажды! - закончил я, а взводный, опередив всех, не дав разразиться аплодисментам, сказал:
   - Иванов, так не годится. Мы же договаривались читать свои сочинения, а ты читаешь Безыменского. Для всех повторяю: читать только свои собственные стихи. Это обязательное условие!
   Его слова потонули в смехе, свисте, улюлюканье и топанье ногами. Тут вышел Столб, и смех понемногу стих. Мне показалось, что Столб только ради того и вышел, чтобы больше не освистывали меня и мое выступление.
   - 'Дождь', - негромко объявил Саша, и в роте стало совершенно тихо.
   - Пусть пройдет дождь, и пусть он все смоет.
   И пусть он твой лик от меня закроет.
   Пусть будут чужими мои тебе мысли.
   Тебе никогда не быть в моей жизни.
   Но будешь нужна ты кому-то и вечно.
   Дай Бог, чтоб жила всегда ты беспечно.
   И, пусть пройдет дождь, нас разъединяя,
   Тебя и меня, стеной из хрусталя.
   Взводный пожал плечами, словно говоря: 'При чем тут хрусталь?', но Столба проводили дружными рукоплесканиями. Миша с Лисом, как обычно, говорят о футболе, словно других тем для них и не существует.
   - Миша, а какой рекорд по количеству забитых мячей одним игроком в одной игре?
   - В декабре 1942 года во время матча на Кубок Франции в городе Ланс игрок команды 'Расинг' Стефан Станис забил в ворота команды 'Обри-Астюри' шестнадцать мячей! Это до сих пор мировой рекорд.
   - Ну, ничего себе счет! - только и сказал Лис.
   - Ну, ни фига себе оккупация! - сказал я. Впрочем, мои слова заглушили аплодисменты, которыми встречали Ежевского.
   - Я привожу тебя к себе.
   Я лью в фужеры чуть-чуть лжи.
   Я оставляю лишь ночник
   И окунаюсь в миражи.
   Забыл сказать, что выглядит сегодня Ежевский весьма забавно. Дело в том, что вчера, отправляясь после вечерней поверки личного состава в умывальную комнату, он снял очки, а когда возвращался обратно, то поскользнулся и ударился лицом о кровать. При этом он заработал синяк под глазом, который теперь переливается всеми оттенками синего цвета и радует подчиненных.
   - От цветомузыки и звука,
   От дыма импортных сигар,
   От водки, выпитой в разлуке,
   Ты обнажаешься сама.
  Поскользнулся он из-за того, что наряд 32-й роты натер взлетку машинным маслом. Это хитрость такая, чтобы при посещении дежурного по училищу или его помощника, взлетка выглядела так, словно ее только что помыли. Правда, утром наряду приходится мыть полы от масла с посудомоем, чтобы полы не были жирными от масла, но 32-ю роту это не пугает. Они готовы помыть полы один раз хорошо, чем мыть полы ночью несколько раз, но так себе.
   - Ты хочешь, ты спешишь, ты веришь,
   В то, что нет прекраснее тебя.
   И зная, что ты просто бредишь,
   Тебе киваю с места я.
   Но вечер только разгорелся,
   А ночь в квартиру не спешит.
   А ты, сквозь слезы, просишь секса,
   Со мною прыгнув в миражи.
   Ты наслаждаешься и плачешь.
   Ты уж привыкла быть такой.
   Твоя профессия - быть падшей,
   В стране, где продана любовь.
   Дружные аплодисменты, переходящие в овацию, перебил мама Жора. Очень похоже, что он не разделяет всеобщего восторга.
   - Нет, ну это совсем уж никуда не годится. Это как понимать? - возмутился старший лейтенант Дядченко. - Это разве стихи будущего советского офицера? Что это у вас за представление о своей стране, о советских женщинах? В ваших стихах должно сквозить последовательное материалистическое мировоззрение, высокий идейно-политический уровень, богатство интересов, отвращение ко всякой мистике, мещанству и обывательщине; интернационализм!
   Вроде и правильные слова говорит наш взводный, а слушать его не хочется, и я стараюсь 'отключиться'. На самого Ежа, как успели окрестить своего замка курсанты четвертого взвода, критика взводного не произвела никакого впечатления. Он спокойно вернулся на свое место и беззаботно сказал:
   - Ничего, моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед! Я буду ждать!
   - Красиво сказал, - хмыкнул я.
   - Толик, да ты что? - удивился Столб. - Он же просто процитировал слова Цветаевой! Или у тебя проблемы со знанием поэтов серебряного века русской поэзии? Вот бы никогда не подумал!
   - Серебряного? А что, был еще и золотой? - смущенно переспросил я.
   - О, как все оказывается запущено! Все, дружище, больше вслух ничего не говори, пока я в тебе не разочаровался! Завтра же начинаешь восполнять свой пробел по части поэзии, понял? Беру над тобой шефство в этом вопросе, - серьезно заявил Столб.
   Взводный продолжает критиковать выступление Ежевского. Развить свои идеи взводному не дали - по телефону внутренней связи перезвонил дежурный по училищу и передал разрешение раньше 'отбить' личный состав. Это значит, что нам разрешили раньше лечь спать. И хотя курсанты никогда не против 'припасть на массу' (то есть поспать), тут многие сами стали упрашивать взводного разрешить продолжить наш импровизированный поэтический фестиваль. Но взводный был неумолим, после выступления Ежевского он больше не хотел экспромтов и неприятных неожиданностей.
   - Кстати, товарищ Ежевский, - скалит зубы мама Жора, - вы уже кому-нибудь читали свои стихи? Ну, там, вчера, позавчера?
   - Нет, а что? - оглянулся Чеслав на взводного.
   - Да нет, ничего, - пытается подавить разбирающий его смех мама Жора, - просто я вижу, глаз у вас подбит!
   Фестиваль не состоялся, а жаль. Одно хорошо - спать мы легли на два с половиной часа раньше обычного. Знали бы вы, как я люблю спать в дождь! Впрочем, скорее всего, вам это не интересно.
  
  Немного о 'Калаше'
  У нас пара по комплексному предмету - тактика, военно-инженерное дело и связь. Все раскрыли конспекты, готовясь конспектировать материалы лекции.
  - Товарищи курсанты, у меня есть неожиданный вопрос. Вот интересно, какие изобретения человечества в ХХ веке вы бы назвали величайшими? - спрашивает нас полковник Мартишко. - Ну, сами подумайте.
  - Может, телевидение? - неуверенно предположил Лис, но сказал он это негромко. Во всяком случае, преподаватель не услышал этого варианта ответа.
   - Курсант Королев! Космический корабль, - не поднимая руки, и не встав с места, выкрикнул КорС.
  - Курсант Королев - нет, космический корабль - согласен, - шутит преподаватель. - А еще?
  - Это точно, - шутит Лис, - советский народ не только вершит дела на земле, он уже забрался и в космос!
  - Водка! - выкрикнул Миша, вызвав одобрительный смех.
  - Ошибаетесь, товарищ курсант, - не сердится Мартишко, - водка, конечно, замечательное изобретение, но она появилась до ХХ века.
  - А я тоже думал, что водка, - громко говорит Лис, - вот дела, всю жизнь ловлю себя на чужой мысли!
  - Аспирин, - громко говорит Лео.
  Вот, сразу видно, что он из семьи медиков! Видно, что подполковник Мартишко был доволен нашими ответами.
  - Что ж, и здесь я согласен. А все-таки, если учесть, что мы с вами военные и посмотреть с этой точки зрения?
  - Младший сержант Иванов. Атомная бомба, - первым объявил я.
  - Трудно не согласиться, - кивает преподаватель, - но я хотел бы услышать другое. Хорошо, не буду вас больше томить, хочу рассказать вам кое-что об автомате Калашникова. Итак, вопрос на оценку: когда был принят на вооружение в нашей армии автомат Калашникова?
  Я стал лихорадочно думать. Так, первая модель данного автомата называлась АК-47, значит, в 1947-м году?
  - Что, товарищи курсанты, замолчали? Думаете? Нужно не думать, а соображать, - веселится Мартишко. - Что ж, поскольку желающих ответить нет, придется прибегнуть к силе. Шучу я, шучу! Итак, автомат Калашникова был принят на вооружение в Советской армии 1 сентября 1949 года. Вы, конечно же, знаете, что все, связанное с обороной, как правило, засекречено. Поэтому еще много лет даже в военных журналах на фотографиях нельзя было рассмотреть этот автомат.
  - Но его все-таки рассмотрели? - подсказывает КорС.
  - Правильно, товарищ курсант. Как ваша фамилия? Вы уже второй раз говорите, не поднимаясь и не представившись. Как вы думаете, вам сколько? Правильно, вам два. Товарищи курсанты, незачем вам нарушать раз и навсегда установленный порядок. Хотите ответить - поднимитесь и представьтесь. Ну, или хотя бы поднимите руку, чтобы преподаватель увидел. И, тем не менее, вопрос был задан справедливо. Вопрос на оценку - когда же мировое сообщество смогло рассмотреть наш новый автомат?
  Королев несколько обескуражен такой своей отметкой. Теперь на его лице не осталось ни малейших признаков заинтересованности. В аудитории воцарилась тишина, видно, курсанты пытаются соображать. А я, решив, что за спрос не бьют, поднял руку. Представившись, я сказал:
  - Я думаю, что возможность рассмотреть наш АК-74 появилась во время подавления антикоммунистического восстания в Венгерской народной республике в 1956 году.
  - Совершенно верно, товарищ младший сержант. Вам пять. А вы, товарищи курсанты, учитесь, думать. Действительно, 32 тысячи наших солдат, которые принимали участие в подавлении вышеупомянутого мятежа, были вооружены АК-74, и именно тогда его и смогли рассмотреть и показать в мировых средствах массовой информации. После этого этот автомат 'засветился' практически во всех вооруженных конфликтах на нашей планете.
  А я стараюсь вспомнить, какого года художественный фильм 'Максим Перепелица?' В нем точно показан этот самый автомат. Мне кажется, что это фильм 1955 года. Хотя я могу и ошибаться. Тут преподавателя перебил Лео.
  - Товарищ полковник, разрешите вопрос? Младший сержант Леонтьев. Вы ведь были военным советником в Мозамбике. Расскажите, пожалуйста, что-нибудь интересное из того, что там происходило?
  Мне показалось, что у полковника Мартишко мелькнуло желание пойти навстречу Лео и нам вместе с ним, но он быстро подавил в себе его.
  - Да, товарищи курсанты, я был военным советником в Мозамбике. Из интересного могу сказать, что на флаге Мозамбика изображен наш автомат Калашникова. Он стал символом борьбы за свободу мозамбикского народа. А еще на флаге изображена книга, как знак борьбы с неграмотностью и мотыга - знак раскрепощенного труда.
  В общем, жизнь полковника Мартишко и дальше покрыта непроницаемой завесой тайны. Видя, что все заметно поскучнели, преподаватель решил немного нас развеселить.
  - А еще в некоторых африканских странах мальчикам даю имя Калаш, чтобы к ним перешла надежность и выносливость этого оружия. А мальчики получают в подарок автомат Калашникова, когда их рост достигает длины этого автомата.
  Мы задумались над услышанным, удивляясь этой информации. Во всяком случае, для нас это настоящая новость. Я, признаться, ожидал, что здесь преподаватель спросит нас ТТХ (тактико-технические характеристики) автомата или хотя бы его длину, но он ничего такого спрашивать не стал. Он просто продолжает свой рассказ.
  - Советский Союз обеспечивает 'Калашами' все страны - участницы Организации Варшавского договора. Счет идет на десятки миллионов штук! Да и в мире наш АК расходится лучше, чем американские М16. Во время войны во Вьетнаме американское оружие в джунглях быстро портилось и выходило из строя. Выносливость и простота 'Калаша' намного больше подходит для стран третьего мира. Наш автомат можно и в болоте мочить, и песок в ствол насыпать, и мелкую гальку в затворную раму, и грузовиком по нему проехать, но автомат все равно будет стрелять!
  Преподаватель помолчал и спросил:
  - Товарищи курсанты, а еще кто-нибудь из вас хочет получить положительную отметку? Тогда такой вопрос: кто знает, что было первым изобретением Михаила Калашникова?
   Я оглянулся, никто из курсантов не поднимает руки.
   - Первое свое изобретение Калашников сделал еще в 1939 году. Это был счетчик количества выстрелов для танковой пушки. Михаилу Калашникову тогда было 20 лет, а сам он был военнослужащим срочной службы. Служил он тогда в городе Стрый Львовской области. За свое изобретение он получил от Жукова именные часы. Что интересно, так это то, что у Калашникова на тот момент не было не то, что технического образования, он вообще имел только 9 классов образования.
   Признаться, я ничего этого не знал, поэтому стал записывать. Так сказать, для общего развития. Полковник Мартишко взял со стола какую-то карточку, видимо, будет зачитывать то, что на ней написано.
   - В 1941 году в бою под Брянском Калашников был ранен и контужен, - продолжает тем временем преподаватель, - во время своего полугодового отпуска из-за тяжелой контузии он разработал свой первый пистолет-пулемет. Правительственная комиссия пришла к следующему выводу: 'Пистолет-пулемет Калашникова в изготовлении сложнее и дороже, чем ППШ-41 и ППС, и требует применения дефицитных и медленных фрезерных работ. Поэтому, несмотря на многие подкупающие стороны (малый вес, малая длина, наличие одиночного огня, удачное совмещение переводчика и предохранителя, компактный шомпол и пр.), в настоящем виде своем промышленного интереса не представляет'.
   Преподаватель положил на стол карточку, с которой он прочел эту цитату. После этого он посмотрел на меня.
   - Товарищ младший сержант, который уже получил пятерку.
   - Я! Младший сержант Иванов.
   - Что было после этого с Михаилом Калашниковым?
   - Не знаю, товарищ подполковник. Но я бы его больше на фронт не отпустил, а направил работать в какое-нибудь военное конструкторское бюро.
   - Молодец, Иванов. Не зря я вам пятерку поставил! Именно так и было. А в 1947 году модель автомата АК-47, разработанная Калашниковым, прошла все необходимые испытания. За этот автомат старший сержант Михаил Калашников в 1949 году получил Сталинскую премию в размере 150 тысяч рублей и орден Красной Звезды. После этого он поселился с семьей в столице Удмуртии - Ижевске. (После этих слов потомок Павлика Морозова просиял). Чертежные работы для него выполняла его жена Екатерина Викторовна. С ней он познакомился незадолго до окончания войны на научно-испытательном полигоне под Москвой. Но в 1977 году Михаил Калашников овдовел. В 1983 году в автокатастрофе погибла его дочь Наталья. У нашего выдающегося конструктора есть еще сын Виктор. Думаю, вы, товарищи курсанты сами понимаете, что такие люди, как Михаил Калашников очень ценны для государства, поэтому они 'не выездные'.
  - Товарищ полковник! Курсант Морозов! Разрешите? Дело в том, что я из Ижевска! Михаила Тимофеевича Калашникова с женой один раз за границу все-таки выпускали! Это было в 70-е годы, и ездили они на курорт в социалистическую Болгарию. Что интересно, так это то, что выезжали они с паспортами на другие фамилии!
  - Молодец, товарищ Морозов. И вам тоже ставлю пять!
  И хотя преподаватель обещал рассказывать нам про автомат Калашникова, дальше он стал подробно рассказывать биографию конструктора, начиная с его рождения. Не то, чтобы это не интересно, но лично я настроился на рассказ об оружии.
  После лекции замок обратил внимание на то, что в журнале, кроме Меня, КорСа и Морозова оценка имеется еще у Мишки Кальницкого. И у него тоже стоит пятерка!
  
  Буфетчица
   Дискотека проходит в курсантском кафе, а я танцую в кругу с КорСом, Лео, Ромой и Вовкой. Лео толкает меня плечом и указывает глазами на буфетчицу, которая не сводит с меня глаз. Перекрикивая музыку, Валерка говорит:
   - Толик, она явно положила на тебя глаз!
   - Тебе показалось, она старше моей мамы.
   Лео тут же поинтересовался, сколько лет моей маме.
   - Сорок два года уже.
   - Да, этой сорок девять, но выглядит она хоть куда! Даже в свадебной форме! Неужели возрастной ценз для тебя так важен?
   Вместо ответа я пожал плечами, а Королев, танцующий справа от меня сказал: 'Она уже пять раз была замужем за курсантами. Но только очередной муж получает лейтенантские погоны и предписание к новому месту службы, она с ним сразу разводится, потому что не хочет уезжать из Симферополя. Так что если бы кто-то из ее мужей остался здесь, то она бы и не развелась'.
   Кажется, Королев сумел нащупать ее слабое место: она не может устоять перед соблазном жить в Крыму и нигде больше. А может, это только так, кажется, а на самом деле причины разводов были совсем другие? В конце концов, чужая семья - потемки.
   - Ох, и заливаешь, КорС! И к чему ты клонишь?
   - Сейчас она снова невеста и находится в постоянном поиске нового мужа, можешь попробовать.
   - Не по адресу. Мне нет до нее никакого дела. Зачем мне это?
   - Ну, ты даешь! - удивился Лео, и даже перестал танцевать. - Квартира, опытная женщина, да плюс классное питание дома и здесь. И прямо в подсобке каждый день интим! Да ни один курсант даже не мечтает о такой жизни!
   - Это и называется, как сыр в масле, - подтверждает КорС.
   - Вы-то откуда знаете? Слухи собираете? Или мечтали-мечтали, и, в конце концов, договорились до общей оригинальной идет?
   - Знаем, только мы ей не подошли. А ты попробуй, если ты ей подойдешь, то жалеть об этом тебе не придется! Между прочим, у нее в претендентах нет недостатка, а вот, она для всех желающих такая одна!
   - Да ну, тебя! И ее тоже! Я себе ровесницу найду!
   - Зачем? У ровесницы дома мама и папа, и опыт примерно, как у тебя. Видеться с ней будете только в увольнении, а это даже не каждую неделю, ты подумай! Может быть, ты нам потом еще и спасибо скажешь! - одновременно подмигнули мне Королев и Леонтьев. - Так что попытайся оценить те преимущества, которые тебе дает связь именно с этой женщиной!
   - Попробуй, - посоветовал и Вовка, - почему бы и нет?
   - К примеру, потому, что ей сорок девять, да и не нравится она мне. Послушать вас, так прямо сокровище нашли! И вообще, вам не кажется, что это мое личное дело?
   Я думал и не мог понять, как можно привести домой жену, которая старше мамы и папы? На самом деле это выглядит странно.
   - Поверь мне, тут дело не в том, сверстники вы или нет. Зато научиться сможешь многому. Ты хоть попробуй, чтобы знать от чего отказываешься, это ведь не обременительно.
   За окном надвигались сумерки, и в зале стало темновато, но свет еще не включали, потому что темнота - друг молодежи.
   - Ну, хоть исключительно ради здоровья попробуй! Снимешь ты здесь ровесницу, а дальше-то что? Будешь с нетерпением ждать редких увольнений? А с этой вы прямо сейчас сможете уединиться в подсобке, там и диван есть. Не пожалеешь! А мы здесь за тебя порадуемся! - все еще не перестает сватать меня Серега.
   - Вот именно! - подтвердил Лео, и добавил. - Хотя, конечно, глаз не увидит - сердце не полюбит.
   - Не сомневаюсь, только не пойду я, - сердито отмахнулся я.
   - Внимание! Только что Иванов признался в своей неопытности! - подмигнул КорС Валере. - Продемонстрировал полное отсутствие понимания...
   - Будь добр, иди ты, - огрызнулся я. - На пару с Лео! Я думал, что мне показалось, а вы тут все с ума сошли.
   - Не гони, не хочешь - как хочешь, - притворно вздохнул КорС. - Вижу, что эта мысль тебе претит. Что ж, вольному воля!
   Как раз начался белый танец, я даже не успел отойти к стене, как ко мне подошла смазливая девушка с каштановыми волосами и выраженными женскими прелестями. Воздух насыщен ее духами.
   - Можно вас пригласить? - игриво улыбнулась она мне.
   - Конечно, нужно! Если бы не белый танец, я бы сам вас пригласил! - уверенно соврал я, улыбаясь как можно шире.
   Лео стоял, подпирая колонну, и стриг глазами по сторонам. Его тут же пригласила великолепная блондинка. Знакомиться с буфетчицей я так и не стал, несмотря на все ее томные взгляды и уговоры товарищей. Хотя я вынужден признать, возможно, в этом нет ничего плохого, и они действительно по-своему желали мне добра. Вечер окончился незадолго до вечерней прогулки.
   Мама Жора поленился и не пошел с нами на вечернюю прогулку, назначив вместо себя старшину роты. Пока мы маршировали и пели песни, взводный проверил порядок в ротном расположении. Больше всего взводному не понравился порядок в нашем взводе вообще и во втором отделении в частности.
   - Кто сегодня убирал в этом кубрике? - строго спрашивает мама Жора, и показывает рукой на койки второго отделения.
   - Курсант Нагорный! - тут же ответил замкомвзвода.
   - Курсант Нагорный, - нахмурился мама, - почему у вас везде пыль?
   - Там убирали, - растерянно отвечает Веня.
   - Убирали и убрали это совсем не одно и то же. Там есть пыль!
   - Там убирали, - вторит Веня то же самое, не желая признавать свою вину.
   - Понятно. Знаете, товарищ Нагорный, ваши взгляды так легко предсказуемы. Кто ваш командир отделения? Младший сержант Леонтьев? Где он?
   - Я есть! Я здесь! - отозвался Валерка, торопливо дожевывая ватрушку.
   - Ну что ж, я решил сделать небольшой нюанс. Объявляю вашему подчиненному наряд вне очереди. Старшина, проследите, чтобы курсант Нагорный заступил в наряд с субботы на воскресенье. Вот так вот, товарищ Нагорный. Убирали они!
   После вечерней поверки, пока рота еще стоит в строю, взводный приказал, чтобы завтра с утра все убрали и причесали кубрики, как положено, а не как Нагорный.
   - Расслабился Веня, - насмехается Миша, - забыл, что мама Жора не дремлет!
   Лег я спать, и почувствовал, как что-то стало мне щекотать спину. Не иначе мне в постель нитку положили и теперь тянут ее. Ну и пусть! Щекотки я не боюсь, так что буду лежать спокойно и не доставлю курсантам удовольствия посмеяться над собой. Вскоре и щекотание прошло, видимо уже всю нитку вытащили.
   - Бесполезно, - разочаровано вздохнул Литин, обращаясь к Лису, когда спектакль окончился, так и не начавшись. - Вот не зря, не зря медсестра говорила, что Иванов бегемот.
   - Какая еще медсестра? - заинтересовался Лис.
   - Ты забыл уже, что ли? Та, которая нам прививки делала! Она Иванову никак не могла кожу иголкой проколоть, и в сердцах сказала: 'Ну, ты и бегемот!'. Толстокожий, то есть.
   - Что уж тут говорить о какой-то щекотке, - согласился Лис.
   - Хорошо Иванову, - включился в разговор Королев, который до этого молчал, - я ему даже завидую.
   - Чего? Объясни? - попросил Литин.
   - Ну как же! Щекотки он не боится, значит не ревнивый. Таким как он легче жить. А я вот, например, и без повода с ума схожу, что уж говорить, если хоть намек на повод найдется!
   - А если настоящий повод? - поднял голову с подушки Лис.
   - Честно говоря, я и сам не знаю, но уже этого боюсь, - полным трагизма голосом ответил Королев.
   После этих слов КорСу стало еще более досадно, а я в который раз за свою недолгую жизнь порадовался, что я не ревнивый. А еще я припомнил, как тогда, перед прививками, о которых вспомнил Литин, медсестра осматривала горло у каждого из курсантов. Удав сидел на кушетке, когда она вошла.
   - Встаньте, товарищ курсант, - потребовала медсестра.
   - Извините, пожалуйста, - покраснел Удав, решив, что его сочли невоспитанным из-за того, что он не встал в присутствие женщины. Но все оказалось гораздо проще.
   - Нет, лучше сядьте, - попросила медсестра, и после того, как Удав снова сел на кушетку, смогла заглянуть в его горло.
   Тут меня от воспоминаний отвлек возмущенный голос КорСа.
   - Артем, - возопил он к Баранову, - ты что, специально чеснока наелся, чтобы мне сон отравлять?
   - Это не совсем чеснок, - смеется Артем, - это морковь по южнокорейски.
   - То есть как это, по-южнокорейски? - растерялся КорС.
   - Ну, ладно, ладно, - веселится Артем, - я пошутил. Что, уж и пошутить нельзя? Это морковь по-северокорейски!
   - Слушайте, - вспомнил вдруг что-то Лео, - а правда, что в Южной Корее нельзя ориентироваться по мху на деревьях, так как там мох не растет с северной стороны деревьев?
   - Как это, не растет? Это еще почему? - еще больше обалдел КорС.
   - А он боится! - рассмеялся Лео над доверчивым Королевым. Вслед за ним над Королевым посмеялись все остальные.
  
  Самый обычный вечер
   'Нет, я не плачу и не рыдаю,
   На все вопросы я открыто отвечаю,
   Что наша жизнь игра, и кто ж тому виной,
   Что я сроднился с этою игрой?'
  Ю. Михайлов
   Вернувшись из увольнения, я сдал парадку и пошел мыться в умывальник. У случайной знакомой помыться времени не хватило, так сильно мы были заняты с ней друг другом. Вода была холодная, впрочем, горячей воды у нас и не предусмотрено. Одни только тяготы и лишения и предусмотрены, хотя сейчас они меня не особенно угнетают, так как настроение у меня то, что надо! Во время мытья в умывальную комнату пришел Лео.
   - Младший сержант Иванов, а кто вам разрешил принимать здесь душ в обнаженном виде?
   - Пошел ты, - дружелюбно ответил я.
   - Слушай, а куда это ты так спешил? Я тебе свистел-свистел, а ты и ухом даже не ведешь, - Лео, конечно же, не обиделся.
   - На сигналы авто, свист никогда не оборачиваюсь. Все мои знакомые это знают.
   - Невозможный ты человек, Иванов, - вздохнул Валерка, думая о чем-то своем, - это, наверное, от того, что ты еще слишком юный и самоуверенный!
   - Не угадал. Ты на год юнее меня будешь, но ведь не такой самоуверенный, как я, не правда ли?
   - И то, правда, - согласился Лео.
   В умывальную комнату вошел наш взводный, глянул на меня обнаженного, на какое-то мгновение застыл как соляной столб, и тут же поспешил выйти.
   - Входите, товарищ старший лейтенант! - окликнул я его. - Я уже не кусаюсь!
   - Тьфу! - донеслось из коридора. - Видеть его не могу.
   Что ж реакция взводного во многом оказалась предсказуемой.
   - Что ж, насильно мил не будешь, - притворно вздыхаю я.
   Лео из деликатности или из осторожности молчит.
   - Я просто прелесть, - нарушил я молчание. Сам себе удивляюсь - куда моя прежняя скромность подевалась? Сказал бы мне год назад кто, что я буду способен на такое - ни за что бы, ни поверил! - Пусть посмотрит, - подмигнул я Лео, - мне нисколько не жалко!
   - Ага, само совершенство! И совесть тебя не мучит, да? - ухмыльнулся Лео, и предложил. - Пошли чаю попьем, у меня пряники есть.
   Я подумал, и предложил приберечь их на завтра.
   - Нет, не будем экономить на спичках! Никогда не оставляю на завтра то, что можно съесть сегодня. Пойдем, сядем рядком, да потолкуем ладком.
   - Умеешь ты уговаривать, скажу я тебе. У меня язык не поворачивается сказать 'нет!' Что ж, давай попьем чайку, а потом и на 'боковую' можно.
   - Слушай, Толик, а чего ты все время взводного достаешь? Вы с ним прямо как кошка с собакой. Ты уверен, что тебе все сойдет с рук?
   Мне хотелось пошутить, что я, вообще, человек кроткий, а мама Жора сам виноват, но на подобные шутки уже никто не смеется.
   - Я маниакально наслаждаюсь, когда ставлю его в неловкое положение. Ну, нравится мне это дело и все тут!
   - Не нравится он тебе, вот и весь секрет до копейки!
   - Ты прав, я как его слышу, так у меня сразу же возникает искреннее и горячее желание дать ему в морду! Впрочем, он меня тоже не любит, - многие курсанты не одобряют моего отношения к командиру взвода и мне это известно. Ну и пусть они критикуют меня за такую наглость, зато я знаю, что они мне просто завидуют, так как сами ни за что не решатся на подобные выходки.
   - Не хочешь ты приспосабливаться к местным правилам, - констатировал факт Валерка. - Впрочем, взводному можно только посочувствовать. А ведь он уже давно должен был понять, что спорить с тобой это все равно, что против ветра плевать: в какую сторону не плюнь - все равно против ветра выходит!
   Я был уверен, что Валерка станет морализировать, но он молчит. И я тоже молчу. Помолчав, я спросил:
   - Слушай, а как на счет того, что обильный, богатый обед - наибольшее наказание для желудка?
   - Ну, ты сравнил одно с другим! То обед, а у нас ужин! К тому же мало есть вредно, а забота о здоровье - это лучшее лекарство. По себе знаю: сытый желудок - веселая голова.
   - Трудно не согласиться. Что ж, здоровому все здорово, только ты мне зубы не заговаривай. Наливай! Давай выпьем прямо сейчас!
   За окном уже лежит темнота, а мы с Валеркой пьем чай, который ? 36 с пряниками. Есть у курсантов такая удивительная черта - есть в любое время суток. Впрочем, так еще могут пассажиры поездов, но об этом уже подробно написали Ильф и Петров, так что не бойтесь, повторяться не стану. Уснул я быстро, спал крепко, да половина следующего дня пролетела незаметно. Уже на самоподготовке Лео, безо всякой видимой причины, как это часто бывает, вдруг громко спросил:
   - Толик, а вы после выпускного вечера в школе рассвет ходили встречать?
   Я как раз ел ватрушку со сметаной, в общем, рот был занят, поэтому я только, молча, кивнул, подтверждая.
   - К реке ходили? - уточнил Валерка.
   - Нет, Соб у нас грязный - и вода, и берега. Особенно берега. К озеру ходили, благо у нас их несколько, и все они пока чистые.
   - И на берегах озера клялись в вечной верности и дружбе? - утвердительно спросил Лео.
   - И любви, - язвительно добавил КорС, не поднимая головы.
   Я покосился на него - Серега читает работу Ленина 'О воинствующем материализме'.
   - Хорошее время - окончание школы, - мечтательно произнес Рома, откинувшись на стуле и глядя в никуда. - Еще не увяла первая свежесть первой страсти. Это время больших надежд ...
   - ... и великих разочарований, - с прижимом вставил КорС, - время пустых фантазий и несбывшихся желаний.
   - ... первых жизненных побед, - продолжил Рома, не обращая внимания на слова Королева.
   - ... и поражений, - снова не смолчал КорС.
   - ... осознание успехов ...
   - ... и подсчет потерь, - угрюмо закончил КорС. - Это трудно, но постарайтесь это признать.
   Журавлев нахмурился, а я решил сгладить впечатление, произведенное Королевым.
   - Типа умный, да? Тебе самому не надоело? - начал, было, Рома, но я его перебил:
   - А ведь Королев прав. Спроси любого, и у каждого найдется свой негативный опыт и впечатления, связанные с окончанием школы. Так что не бери в голову.
   Открылась дверь, и вошел красный, как вареный рак, Алеша.
   - Кто это у нас здесь бредет, нос повесив? Случилось разве чего? - спросил его замок, заметив его состояние.
   - Я попал в интересное положение, - живописно изложил суть проблемы Алеша.
   - Забеременел что ли? Как такое могло произойти? - округлил глаза замок, и весь взвод дружно посмеялся над шуткой. - Чудак, радоваться надо! Получишь Нобелевскую премию!
   Леха Машевский хотел, было, обидеться, но тут, же передумал.
   - Конечно, нет, просто я 'единицу' по истории исправил в журнале на четверку, а преподаватель заметил, - вздохнул Бао и удрученно примолк.
   - Лопух ты, Бао, - улыбнулся Морозов. - Нужно было исправить на тройку, тогда бы преподаватель мог бы этого и не заметить.
   - Умный, да? - нахмурился Леша, которому и так было плохо. - Ну, погладь себя по своей умной и лысой голове.
   Поджав губы, Алеша замолчал.
   - Пошел ты, - обиделся Костя на намек на лысину, - сам тупой, как кабина 'КАМАЗа', а других еще и посылает.
   Эти слова Бао пропустил мимо ушей.
   - Ты правильно сделал, Бао, - шутит Миша. - Кто не рискует, тот не пьет шампанское!
   - Хватит вам уже. Если будете поучать, то у нас не останется времени на самообразование, - дежурно говорит замок. - Делайте уже что-нибудь.
   - А зачем? - удивляется Зона. - Чем больше сделаем сегодня, тем больше придется переделывать завтра.
   Тут ко мне подсел Лео, и слегка толкнув плечом, отвлек меня от дальнейшего продолжения разговора Бао со всем взводом.
   - Толик, слышишь, у тебя есть знакомые девушки, чтоб не совсем дуры и хоть немного симпатичные?
   - А сам что? Потерял уверенность в своей привлекательности? - с насмешливым сочувствием поинтересовался я.
   - Трудно мне с ними разговаривать, - ответил несколько смущенно Леонтьев.
   - Ошибаешься, это как раз самое легкое: девушкам легко говорить хорошие слова. А если и не говоришь, то они сами их угадывают. Или придумывают!
   - Да уж, - вмешивается в разговор КорС, - Иванов любой лапши на уши навешает, и ему поверят!
   - Так что? - выжидающе уставился Лео.
   - Что с тобой поделаешь? Придумаю чего-нибудь, - пообещал я, а Лео восторженно просиял. В его глазах читается: 'Ура!' После этого я углубился в чтение журнала 'Перец'. Но долго читать не дал Королев.
   - А вот любопытно, - кривляется он, - товарищ Иванов, а что это вы никак не отреагировали на мои слова? Вы согласны с моей оценкой?
   - Не совсем. Просто не хочу иметь с вами ничего общего.
   - А придется, - кривится в ухмылке КорС, - во всяком случае, до самого выпуска из училища. Тем более, вы мой командир отделения, так что общее у нас с вами будет еще три с лишним года.
   Миша наклонился ко мне и негромко сказал.
   - Толик, правильно делаешь, что не обращаешь внимания на КорСа. Я точно знаю, что внутренний покой наступает тогда, когда ты перестаешь позволять другому человеку контролировать твои эмоции.
   - Здорово подмечено. Спасибо, Миша!
  
  Первое апреля
   Сегодня первое апреля, и я с самого утра на чеку: все-таки не хочется попасть впросак. В нашем взводе больше всех старается разыграть других Бао.
   - Веня, у тебя шнурки развязались, - быстро говорит он.
   - У меня? Где? - удивляется Веня, и тут же в сердцах ругается, понимая, что мы все в сапогах.
   - Слышишь, Бао, а ты чего Иванова даже не пытаешься разыграть? - хитро улыбаясь, спрашивает Еременко.
   - Да ну, его, - ответил Алеша. - Он сам кого хочешь, разыграет - у него первое апреля весь год. С ним связываться - себе дороже!
   - Леха, брось ты уже свою шутку со шнурком, дураков нет, - говорит Дима, которому надоел однообразный юмор Лехи.
   - Не скажи, а Вася? А Зона? А Веня? А ты? Вас-то всех я разыграл!
   Веня густо-густо покраснел и спросил у своего обидчика:
   - Алеша, а ты себя в зеркале видел?
   - Что, - насмешливо переспросил Бао, - меня уже по зеркалу показывают? Пойду я, а то вижу, что Веня настроен агрессией!
   - Стой! Куда это ты намылился? - возмутился Веня. - А отыграться? Так, понимаешь, рас так!
   Все, включая Алешу, весело смеются. Неизвестно, чем бы все это окончилось, но появился взводный, и испортил всю малину.
   - Курсант Нагорный, вы меня удивляете, а еще москвич!
   - Товарищ старший лейтенант! - начал Веня. - Я офицер уже в третьем поколении!
   - Вы пока только курсант, а офицером, не исключено, можете еще и не стать. При вашем-то словарном запасе и общей культуре! Здесь и общественное положение вашего папы генерала может не помочь, - взводный развернулся и вышел, а у Вени нервно задергалась левая щека. Бао изо всех сил продолжает свои попытки разыграть других.
   - Слушай, Веня, а чего ты раскипятился? - удивился Лео. - Ну, разыграли тебя, так посмейся вместе со всеми - всего-то и делов!
   - Курсант Нагорный! - громко позвал дневальный по роте. - На КПП срочно! Папа приехали!
   Это известие ни малейшего подозрения у Вени не вызвало, и он поспешил на выход, но уже через десять минут вернулся еще более расстроенный. Как выяснилось, его снова разыграли - папы не было.
   - Обиделся? - дружески подмигнул Вене Рома.
   - Что? А, нет, ничего. Чего это только меня разыгрывают? И разве можно так шутить, что папа приехал? Я обрадовался. Дураки дурацкие.
   - Не обращай внимания, - посоветовал Рома, - это от искренней зависти: не у каждого ведь папа генерал!
   Веня сказал, что больше не поддастся ни на чей розыгрыш.
   - Курсант Нагорный! - снова объявился в расположении наш командир взвода, - я только что проверил чистку оружия во взводе. Ваш автомат самый грязный! Объявляю вам лишение очередного увольнения.
   - Есть лишение очередного увольнения.
   Взводный как-то странно посмотрел на него и заявил:
   - Расслабься ты, первое апреля! Или действительно у тебя автомат не чищен? Так я сейчас проверю!
   После этого на Веню стало вовсе жалко смотреть, но он прислушался к совету взводного и расслабился. Причем настолько, что дежурный по роте (а дежурным стоял Аркалюк) его тут же разыграл. Веня вместо дневальных вынес мусор с четвертого этажа к мусорным бакам. Наступил критический момент.
   - Как дела, Веня? - как ни в чем не бывало, подошел Лис, которому, похоже, не с кем словом перемолвиться.
   - Да пошел ты! - взорвался, наученный горьким опытом, Веня. Нет ничего увлекательней, чем смотреть и особенно слушать Веню, когда он сердится.
   - Чего это ты? - был явно удивлен Олег. Он даже растерянно посмотрел по сторонам, пытаясь понять, в чем дело.
   - Досаждаешь мне! Сильно! Понял? - Веню переполняют эмоции.
   - И когда это я только успел? - расплылся в довольной улыбке Лис, а потом спросил у меня. - Чего это с ним?
   - Не может смириться с тем, что его весь день разыгрывают кому не лень, - с жалостью объяснил я. - Ты понимаешь, что он должен чувствовать?
   - А, тогда поделом ему, - Лис был просто в восторге. - Проще нужно быть, проще, и тогда к тебе потянутся люди! Курсант Нагорный, не трындеть была команда!
   - Да? - заводится Веня. - А какая была команда?
   - Рота! Выходи строиться на утренний осмотр! Такая вот, Веня, команда! Изволь, исполнять!
   И рота дружно затопала сапогами по лестнице, спускаясь на строевой плац. Потом был утренний осмотр, завтрак и развод на занятия. Когда окончилась первая 'пара', и преподаватель вышел из аудитории, Бао свесился из окна на улицу. Мимо учебного корпуса как раз проходят две невзрачные девушки.
   - Девчонки! Что, разве дождь в Симферополе был? - задорно кричит Бао и улыбается в предвкушении розыгрыша.
   - Нет, - растерянно и неуверенно отвечают они, оглянувшись.
   - Чего тогда крокодилы на улицы выползли? Хе-хе!
   - Дурак ты, Алеша, и шутки у тебя дурацкие, - справедливо замечает КорС, - а из-за тебя на всех нас думают, что мы такие же. Скажи, а извиниться тебе слабо? Я так и знал. Как дрова ломать, так ты герой.
   Поведение Лехи никого из нас уже не удивляет. Ничего оригинального в нем нет, и не предвидится. Во всяком случае, никто не верит, что Леха заметно изменится к лучшему. Для всех это что-то из разряда фантастики. Мы к нему привыкли, но иногда он все-таки здорово раздражает. Добавлю еще, что Бао обзывают не только дураком.
   - Разве нельзя выражаться цензурными словами? - отбивается Бао.
   - Курсант Бао, ты это такая нелепость, которая не требует никаких цензурных выражений, - совсем запутал Лео Марковского, и тот надолго замолчал.
   - Толик, я все хотел спросить, что это за шрам у тебя на лбу? - повернулся ко мне Лео.
   - Это мне в пятом классе камнем голову разбили. Помню, кровища у меня хлестала так, что глаза залила, и я дороги не видел. Налетел на 'Москвич' соседа и залил ему капот своей кровушкой. Кое-как дошел домой, а дело в выходной было - родители дома были. Мама испугалась, но сразу стала кровь останавливать. А папа спросил, кто это меня так, и как был с отверткой и молотком (он как раз новый дверной замок врезал), побежал догонять того, который мне голову разбил.
   - Догнал? - утвердительно спросил Лео, как само собой разумеющееся.
   - К счастью для всех нет, но тот пацан так испугался, что его потом долго от заикания лечили.
   - Слушай, ну раз уж у нас такой разговор: я в бане у тебя видел шрам в паху... Неудобно как-то, но... что это за шрам?
   Я помолчал, прислушиваясь к разговору Ежа со Столбом (замок помогает Сане указаниями), на что Лео отреагировал признанием, что он уже и так в конец заинтригованный.
   - Это мы во дворе соревновались, кто поднимет самый тяжелый камень. Глупости и силы поднять его хватило только у меня. Вот я грыжу паховую и заработал, от той операции и сохранился этот шрам.
   Помолчали, и я спросил у Лео:
   - Ты чего вчера из увольнения опоздал, и парадка у тебя мокрая была?
   - Опаздывал и решил 'срезать' через плодоконсервный завод. Там вдоль забора бочки стоят, я по ним и шел. У одной бочки крышка сломалась, и я провалился в варенье. Пришлось идти на озеро, где мы кроссы бегаем, и мыться.
   - Сладенький ты наш! - засмеялся вездесущий Веня. Ну, куда не пойдешь, везде присутствует Веня. А он тут же обернулся к Снигуру. - Дима, ты что, ешь?
   - Ем, - с полным ртом ответил Дима.
   - Так завтрак всего полтора часа назад был! Неужели ты уже проголодался?
   - Скорее, это просто привычка. В моем доме жил старшеклассник из нашей школы - на три года старше меня, и он отнимал у меня школьные завтраки, которые мне мама с собой давала. Вот я и привык - выйду из квартиры, и прямо на лестничной площадке съедаю завтрак, чтобы тот старшеклассник не отнял.
   Я не стал слушать разговор Димы с Веней и повернулся к Лео, продолжая прерванный разговор.
   - А у тебя от чего шрам на виске?
   И Лео поведал, как однажды он в фанты играл с мальчишками во дворе, и ему выпало одной девушке, лет на шесть старше, юбку поднять. Поднять он поднял, а убежать не успел. Во двор как раз вошел ее парень, все увидел, ну и дал Лео как следует! Валера даже невольно прикоснулся кончиками пальцев к виску.
   - Толик, а ты о чем задумался?
   - В лес охота. У нас вся семья - грибники, а сейчас самое время для опят. У нас даже традиция своя семейная есть: тому, кто первым найдет съедобный гриб - рубль! Почти всегда первым гриб находил я, на пирожные и лимонад хватало. Правда, если гриб находили мама или папа, то рубль все равно мне отдавали!
   - Гуляй, и ни в чем себе не отказывай, - кривится КорС. - Гуляй, рванина, от рубля и выше!
   Прозвенел звонок, и мы стали рассаживаться по своим местам. Я представил, как в выходной мама с папой поедут в лес за грибами, но без меня, и тяжело вздохнул.
   - Армия - это в чем-то та же неволя, - шепнул Лео, и я согласно кивнул головой.
   На следующей перемене мы с Лео вышли из учебного корпуса подышать свежим воздухом и размяться на брусьях. Возле курилки остановился старший лейтенант Туманов, и глядя на курящих курсантов, стал настойчиво покашливать, привлекая к себе их внимание: 'Гляжу на вас, и возникает сильное ощущение, что никто из вас не хочет жить долго'.
   - В каком смысле, товарищ старший лейтенант?
   - В прямом. Везде трубят о том, что курение опасно для вашего здоровья, а вы не верите. Ума, видимо, не хватает, чтоб понять такие очевидные вещи. Ну, ничего, чего ум не дает, то время приносит. Вспомните вы еще меня! Нет, чтобы заняться чем-нибудь полезным для здоровья. Вот, кстати, полезный пример: Иванов и Леонтьев занимаются спортом и проживут до ста лет! Даже военная служба идет им на пользу!
   И не обращая никакого внимания на аргументы курящих курсантов, взводный отвернулся и направился дальше. Никакого эффекта, похоже, его слова не произвели.
   - Что он такое говорил? - переспросил Лис и посмотрел на нас с явным интересом. - Я прослушал.
   - Не важно, - отмахнулся Веня, и спросил у меня. - Товарищ курсант, вот вы скажите, что дает человеку высшее образование?
   - Если хорошенько подумать, умение пользоваться источниками информации, - снисходительно ответил я.
   - Не интересно с вами общаться, товарищ курсант, - подытожил разочарованный Веня, - все-то вы знаете!
   - Товарищ Иванов у нас активен в приобретении знаний, - говорит Королев. - Он у нас готовится стать самым умным, успешным и счастливым. А заодно и тех детей, которые носят солдатские погоны, собирается учить этой науке.
   - Детей надо готовить не к счастью, - влез в разговор, который его не касается, Вася, всем своим видом показывая несогласие с высказанным утверждением, - а к работе, к борьбе!
   Откуда и зачем он такой выискался на нашу голову? Хорошо хоть переменка окончилась, все даже облегченно вздохнули. Мне даже подумалось, что это я один такой, что плохо думаю о Васе. Но нет, вот и Батя тоже ворчит, косясь на Россошенко:
   - И зачем мне везет на дураков?
   И еще я подумал: почему это перемена всегда маленькая, даже если она большая?
   - Чур, Розу не разыгрывать! - шутит Веня. - Сегодня ведь день дурака, а не дуры! Правда, Юлечка?
   От созерцания расстроенного Розы меня отвлек Миша.
   - Слушай ,Толик, - начал он издалека, - мне позарез прямо сейчас нужно уйти в самоход, но я не могу придумать как. Да и вокруг училища так и шныряют патрули. До вечера я подождать никак не могу.
   - Первое апреля - никому не верю, - беззаботно отвечаю я.
   - Нет, я серьезно.
   - Ну, если серьезно, - протяжно отвечаю я, - тогда давай, подумаем.
   - Давай, только на меня не очень рассчитывай, я со вчерашнего дня думаю, но ничего толкового так и не придумал, - грустно говорит Миша.
   Мне приятелю хочется помочь, поэтому я думаю. Отчего-то простое решение мне в голову так и не пришло. Поэтому я предложил Мише более сложное решение.
   - Миш, а что, если ты с собой возьмешь еще двоих ребят, и вы уйдете в самоволку под видом училищного патруля?
   - Погоди, погоди, это как?
   - Да так - один из вас в офицерской форме, а двое в курсантской. Издалека вас вряд ли узнают, и вы сможете уйти от училища, куда там тебе надо.
   - Подожди, - хмурит лоб Миша, - а эти двое, чем будут заниматься, пока я не освобожусь?
   - А ты возьми тех, кому есть, чем в городе заняться.
   - Спасибо, спасибо, дружище, - рассеянно говорит Миша, лихорадочно соображая, - жаль, что ты не употребляешь - с меня могарыч!
   Дальше Миша все провернул без меня. В канцелярии роты хранится море всякой и разной формы наших офицеров: и повседневная, и полевая, и парадная. Форма мамы Жоры никому подойти не может, так как таких полных курсантов в нашем взводе просто нет. Даже Мирзояну до родной мамы Жоры еще далеко. Взять форму командира роты у Миши наглости не хватило. Остается форма старшего лейтенанта Туманова, ее и взяли. Повязки с надписью 'Патруль' тоже взяли в канцелярии роты. Форма Туманова подошла Литину. Он у нас всегда озабоченный женщинами, поэтому с радостью вызвался сходить в самоход. Третьим стал Зона. Курсантскую парадную форму и белые ремни Миша взял в бардачной 32-й роте. Переодевшись, они отправились в самоход. И все у них получилось, так что вернулись они довольные и счастливые. Хотя нет, Мишу немного огорчает тот факт, что я не пью, и он, соответственно, не может отблагодарить меня бутылкой водки.
   - Успокойся, дружище, - смеюсь я, - запиши себе где-нибудь, что ты мне должен! Вдруг я до выпуска начну пить, и ты сможешь мне этот долг вернуть? Хотя лично я считаю, что ты мне ничего не должен.
  
  Личный пример
   Взвод по форме номер два (голый торс) построился на футбольном поле - у нас 'пара' по физо. Нас предупредили заранее, что сегодня будет кросс на три тысячи метров. Розе так не хочется бежать этот кросс, что он даже нарядом поменялся.
   - Verba docent, exempla trahunt, - сказал КорС, глядя на преподавателя физкультуры и спорта - сухощавого старичка в спортивном трико и с сумкой в руках.
   - Чего, чего? - первым переспросил Зона, опередив всех, даже Веню.
   - Слова учат, примеры воодушевляют, - ответил КорС, продолжая смотреть на старичка с нахальным изумлением, - это по латыни.
   - А-а. А ты это к чему? - снова спрашивает Зона.
   - Мне лично любопытно, так ради спортивного интереса, как этот дедушка будет показывать, что нам делать?
   На вид преподавателю было лет девяносто шесть, если не больше. Но главное-то, что он производит впечатление слабого, больного, и действительно старого человека.
   - Здравствуйте, товарищи курсанты! - поздоровался он слабым старческим голоском.
   - Здра! Жла! Тварш! - ответили мы, и дружно рассмеялись. У преподавателя нет воинского звания, а мы от непривычки не знали, как его назвать.
   - Меня зовут Паршин Андрей Павлович, - представился преподаватель, улыбаясь, - сегодня я буду проводить с вами занятия по физо, будем учиться делать подъем переворотом.
   - Ничего себе! - шепчет восторженно Рома. - Неужели он, древний, как мир, сможет показать, как правильно выполняется подъем переворотом?
   - Сейчас я вам покажу, как это делается.
   - Блин горелый! Вот удивил, так удивил, - крайне растерялся КорС. - Неужели этот лауреат Сталинской премии и впрямь покажет? Чего-то я в этой жизни явно не понимаю!
   - А почему ты его назвал лауреатом Сталинской премии? - повернулся к Королеву Лео. - Ты что, знаешь его?
   - Нет, не знаю. Я просто имел в виду, что он очень старый.
   Андрей Палыч вынул из сумки макет турника, на котором висит кукла. У Королева глаза стали квадратные. Происходящее все больше и больше напоминает комедию. Мы зачарованно смотрим на преподавателя и его кукольный театр одной куклы.
   - Всем внимательно смотреть! - призвал преподаватель. - Показываю! Упражнение выполняется следующим образом, - и он на кукле показал, как правильно выполнять подъем переворотом.
   - Repetitio est mater studiorum, - шепчет неугомонный КорС.
   - Чего, чего? - снова первым спрашивает Зона.
   - Повторенье - мать ученья. По латыни, - не заставляет товарищей мучиться в неведении Королев, и уже громко говорит: - Андрей Павлович, нельзя ли еще раз посмотреть, как выполнять подъем переворотом?
   - Показываю! - с готовностью отвечает преподаватель, и снова крутит куклу под всеобщий смех.
   - Потише, пожалуйста, - просит преподаватель старческим голосом, - а то я сам себя не слышу.
   - КорС, - шепотом обращаюсь я к Сереге, - воздержись от насмешек. Чего ты, в самом деле, от этого деда хочешь?
   - Уже молчу, - хмуро обещает КорС, и до конца занятия слово свое держит.
   Батя заметил, что просто Королев тренируется, ведь он растет от невинных детских проказ до солидных авантюр. Королев не ответил. А этого преподавателя мы больше не видели. КорС предположил, что он просто подменил преподавателя, которому срочно нужно было куда-то отлучиться по делам. Да! Роза сильно-сильно расстроился, когда узнал, что никакого кросса мы так и не бегали!
   - Надо же, - грустно говорит он, - сам себя перехитрил.
   Уже перед ПХД я решил быстренько погладить смотровой комплект х/б. Батю я застал за странным занятием, он в бытовке мерил парик с длинными волосами. Увидев меня, он явно сконфузился.
   - Что, Отец, никак на дело собрался? - шутливо подмигнул я ему. - Ограбить, кого решил, или готовишься к встрече с резидентом иностранной разведки?
   - Ни то и ни другое, - выдавил из себя побледневший Батя, - в это воскресенье пасха, а я хочу в церковь сходить.
   - Понятно, там милиция, активисты разные по твоему 'кожаному затылку' сразу идентифицируют тебя, как курсанта военного училища, - проявил я понятливость.
   - Именно! А проблемы мне ни к чему. Как считаешь, сойду я за хиппи? - Батя нервно теребил полу куртки х/б.
   - Вполне сойдешь, - одобрил я, оценив его вид.
   - Толь, пожалуйста, не говори никому, ладно? - в его голосе явно звучала настороженность.
   - Добро. Не сомневайся, я никому не скажу, - охотно согласился и пообещал я. Происходящее мне напоминает забавную игру.
   - Я и не сомневаюсь, - без тени сомнения заверил Батя. - Хочешь, я и тебя с собой возьму?
   - Нет. Не стану тебя обманывать, но я до этого еще не дорос. Прячь уже свой парик, - искушение было велико, но я так и не решился принять такое предложение.
   Только Игорь спрятал в планшетку парик, как в бытовку вошли Литин и Рома. Хотя парик уже надежно спрятан, Батя все равно пребывает в смятении. Даже больше, он до того неуверен в себе, что это здорово заметно со стороны.
   - А что это вы тут делаете, а? - тут же насторожено спросил Литин.
   - Успехи, - стараясь держаться непринужденно, улыбнулся я.
   - Мало серьезный ты человек, Иванов, - обижено отметил Рома. Он осмотрелся по сторонам, но ничего особенного не заметили.
   Сегодня суббота - парково-хозяйственный день, операция 'Балатон', уборка закрепленной территории, а потом увольнения. Поскольку я командир отделения, то я не подметаю. Ротный пришел проверить, как идет уборка, во время перекура. Все, кроме меня, сидят и курят, а я лежу на траве в тени.
   - Иванов, ну ты и лодырь! Чего бездельничаешь?
   - Так ведь я не курю, - удивляюсь я.
   - А ты кури как все! Да шучу я, шучу!
   После ухода ротного, я разделся до пояса и хорошенько размялся. Потом стал крутить 'солнце' на турнике. Смог сделать четырнадцать раз, что неплохо. На перекладине я бы смог больше - она вибрирует, пружинит и как бы помогает. Ладони горят, но мозоли не сорвал, что очень здорово. Оказывается, у меня были зрители, и теперь Костя Морозов из второго отделения решил попробовать и себе.
   - Спорим, товарищ курсант, что я тоже 'колесо' покручу? - вызывающе спрашивает он. Похоже, храбрости набирается, сам себя заводит. Выглядит это, во всяком случае, именно так.
   - Ты раньше уже крутил? - в свою очередь спрашиваю я. - Не хотелось бы, чтобы ты травму получил. Если это в первый раз - не стоит и пытаться.
   - Какая разница? - бодрится он. - Не святые же...
   Морозов сорвался и со всего маху грохнулся на спину. Для первого раза результат нулевой, что, в общем, и неплохо.
   - Товарищ курсант, - подошел ко мне Веня Нагорный, который уже сбегал в роту за почтой. - Вам открытка!
   - Как, всего открытка? - несказанно удивился я.
   Открытка была от мамы, в ней родители поздравляли меня с Днем Победы. Текст поздравления был напечатан на пишущей машинке красным цветом.
   - Ух, ты! - изумился Дима. - А что, бывает красная лента? Круто, а я и не знал, что такая есть!
   - Нет, и шесть писем, конечно, - ответил на мой вопрос Веня и заинтересовался. - А чего это Костя лежит?
   - Он не лежит, - объяснил КорС, - он валяется.
   Отливать Морозова водой не пришлось, но он даже от увольнения отказался и пролежал субботу и воскресенье. Мое возвращение из увольнения он встретил глубокомысленным умозаключением, что за все в жизни нужно платить. Сполна. После этих слов он отвлекся на Диму, который рассказывает о том, как он в школьные годы был тимуровцем.
   - Послали нас в школе, - воодушевленно начал он свой рассказ.
   - Далеко? - насмехается Миша.
   - Как всегда? - вторит Лис. - А я-то гляжу, тебе не привыкать... ходить, куда пошлют!
   - Я хотел сказать, - покраснел Дима, - направили нас помогать одной пожилой паре. Ну, там, огород вскопать, воды наносить, дров нарубить. Было очень жарко, и нам хотелось пить. Бабушка пообещала нас угостить компотом, мы обрадовались, и пока бабушка ходила в погреб за компотом, мы стали шутить, толкаться. Как-то так незаметно на радостях поломали палисадник и вытоптали клумбу. Потом испугались этого и сбежали. Пришлось нашим папам делать новый забор тем старичкам.
   - Дима, - смеюсь я, - а ведь ты вроде говорил, что ты был тимуровцем? Во всяком случае, у этих стариков ты был именно в качестве тимуровца?
   - Ну, да, - непонимающе смотрит на меня Дима.
   - А по твоему рассказу ты был отъявленным квакинцем!
   - Да ну, вас, - покраснел Дима. - Я вот думаю вечно, и чего вы такой дотошный, прямо до занудства?
   Я не ответил, и пошел чистить ботинки, чтобы побыстрее сдать в каптерку парадную форму.
  
  Мирный атом
   Взорвался американский космический корабль
   'Челленджер' с восемью космонавтами на борту.
   Президент США вызывает к себе директора ЦРУ.
   - 'Принесите карту СССР, сейчас мы посмотрим,
   что у них там есть на букву 'Ч'.
   Анекдот
   Я в добром расположении духа сидел и подшивал свежий подворотничок на своем смотровом комплекте х/б, когда ко мне подошел Королев и серьезнее обычного спросил: 'Толик, скажи, а Чернобыль это далеко от тебя?'
   - Ровно столько же, сколько и до тебя, - ответил я, полагая, что КорС, как обычно, затевает какой-то подвох. Интересно, о чем сегодня пойдет речь? Все было хорошо, ничто меня не печалило и не тревожило, так нате вам - нелегкая принесла Королева.
   - Я серьезно. Или ты не знаешь где это? - пытливый взгляд Королева остановился на мне.
   - Вроде знакомое название, трава такая есть, - пожал я плечами, - а что?
   - Ну, а до Киева от вас далеко? От Гайсина я имею в виду.
   Сначала я не обратил на вопрос ни малейшего внимания, потом все-таки ответил, что двести семьдесят километров.
   - Значит и вас достанет, - вздохнул Сергей, и посмотрел на меня перепуганными глазами и этим страхом, признаюсь, заразил меня.
   - Да что достанет? Хватит уже, говори, заинтриговал, - еще минуту назад я хотел притвориться, что погружен в свои мысли.
   - На Чернобыльской АЭС страшнейшая авария, чудовищные выбросы радиации. А ты что, правда, еще не слышал об этом?
   От слов Королева я просто оторопел и на какое-то время онемел. Это ж надо такое выдумать? Я с трудом вникал в смысл слов. Какие ужасные слова. Неужели это может быть правдой?
   - Что за чушь ты несешь? И вот что я тебе скажу - этого не может быть, - в первую минуту я был сбит с толку и не знал, что делать. Меня охватило тревожное чувство.
   - Действительно, - вздохнул Королев, видно, что ему трудно говорить, а я с трудом слежу за ходом его мысли, - невероятно, что такое вообще произошло, и к тому же в СССР.
   - И что теперь? - не в силах совладать с тревогой, решился я и задал Сергею волнующий меня вопрос. Но что он может мне ответить? Кто это может знать - ведь это первая такая катастрофа в истории человечества. Начались работы по ликвидации этой катастрофы и это одна из самых сложных задач, которые решало человечество. Где-то что-то не доработали, и, в конечном счете, теперь придется платить за это страшную цену.
   - О чем думаешь? - я словил на себе всепонимающий взгляд КорСа.
   На эту минуту я находил этому единственное объяснение - это диверсия наших врагов! И, значит, мы на пороге новой войны. Что же на самом деле произошло?
   - Вспоминаю карту СССР. Слишком много АЭС на Украине, как нигде больше, - я, может быть впервые, подумал о Королеве с теплотой. Может сейчас он настоящий, а то все напускное? Я имею в виду его высокомерие и гонор. Может, просто я к нему бываю, несправедлив и от этого предвзято отношусь?
   Мне показалось, что КорС старается помочь мне легче пережить это известие. Неужели это правда? Мне даже верится с трудом, что такая авария могла произойти на самом деле. Принять такое нелегко, ох как нелегко. А если мы, страна то есть, не готовы к такой беде? Теперь можно думать, что хочешь. Как трудно постоянно находиться в напряжении.
   - Толик, ты куда? - в глазах Сереги заметно сострадание.
   - На переговорный пункт, хочу родителям позвонить, - не раздумывая больше ни секунды, я поспешил на переговорный пункт.
   Изнемогая от напряжения, я бежал на почту. Как хорошо, что в училище есть свое отделение связи. Мной овладело чудовищное беспокойство. Меня долго не соединяют с домом, что же это такое? Перевел дух я только тогда, когда объявили: 'Гайсин вторая кабина'.
   - Мама, здравствуй! Как вы? Я слышал, Чернобыль...
   - Не волнуйся, сынок, мы никуда не выходим из дома.
   - Может вам лучше уехать на родину в Сибирь?
   - Это не так просто и не так быстро. Все бросить? Обоим с работы уволиться? Мы подождем, может, пронесет. Еще ведь неясно, куда ветер понесет то радиоактивное облако. А, вот ты, сыночек, береги себя. И не нужно так болезненно все воспринимать.
   - И вы себя берегите, тем более, что вы там, рядом, а до меня тысяча километров.
   - Береги себя, сыночек, - повторила мама, - я очень тебя люблю. И папа тоже. Мы это переживем.
   - И я вас очень люблю. До свидания, мама. Папе привет.
   - До свидания, и запомни, нельзя все воспринимать очень близко к сердцу.
   Выходя с почтового отделения, я столкнулся с КорСом, который с нетерпением ожидал меня.
   - Ну, что там? - с нетерпением спросил он, по-дружески глядя на меня. Даже странно видеть его таким. Я пожал плечами.
   - Кто же его знает? Там видно будет.
   Стало абсолютно ясно, что мир вокруг нас изменился. Хотя мы и предположить не могли, какая страшная беда пришла на нашу землю.
   - Не пойму только, - хмурится Королев, - почему это называют аварией? Это же самая настоящая трагедия, катастрофа.
   Скорее всего, утверждает он это со слов своих компетентных родителей. Но ответить ему никто не может. В расположении я вытащил приемник из своей прикроватной тумбочки, и включил его. Звучали слова песни:
   - Все злее атом и все страшней.
   Всё ближе ужас разрывов грозных.
   Еще немного ночей и дней, -
   И будет поздно, и будет поздно!
   Специально они там такую музыку поставили, что ли? Слушать такое не хотелось, и я выключил радиоприемник. Меня не покидало ощущение, что нам что-то не договаривают. На душе было неспокойно. Тут только я понял слова, однажды сказанные Батей: 'У нас в стране дозволенная гласность. То есть гласность в рамках дозволенного'. В голове не укладывается, как такое вообще могло произойти? И почему у нас? КорС по большей части молчит, а тут вдруг предположил:
   - Да, есть от чего нервничать. Теперь твою гайсинщину объявят зоной бедствия.
   - Нет, не объявят, - подумав, ответил я. - Продукция нашего мясокомбината, маслосырзавода и консервного заводов идет в Москву. Вась, а ты о чем задумался?
   - Живем в одной стране, а так по-разному. Вон в Москве все есть, а у нас? - потупился, уставившись в пол Вася. От собственной храбрости его била крупная дрожь.
   - От нас это не зависит, - сказал замок, - стоит ли спорить? И еще, хорошенько запомните: чем больше вы говорите, тем больше вы говорите против себя.
   Поглядев по сторонам, я заметил, что Зона с аппетитом ест яблоко, наслаждаясь его вкусом, а Веня с Костей толкуют о футболе, как, будто ничего и не случилось.
   - Толик, у тебя есть свежий нумер газеты, - начал, было, Лео, но увидев мой взгляд, осекся и замолчал. А в моей голове крутились лозунги: 'Мы ответственны перед будущими поколениями ...', 'Наша страна семимильными шагами ...', 'Горбачев - главный архитектор перестройки'.
   Но в жизни рядом с грустным всегда соседствует и веселое. Зоне принесли телеграмму весьма странного содержания от его папы, которая произвела настоящий фурор. Привожу ее текст дословно: 'Петр, будь бдителен! Осторожней с электричеством! Папа'. Телеграмма эта не осталась незамеченной, тем более что первым ее прочел наш взводный почтальон Веня. Вскоре все в роте были в курсе ее содержания.
   - Слышишь, Зона, - первым высказал всеобщее подозрение замок, - а ведь ты, наверное, шпион. Надо тебя как следует сдать в особый отдел!
   Зона и сам был обескуражен таким посланием. Полдня Петька терзался сомнениями, а потом пошел и позвонил домой. Все оказалось просто: в части, которой командует Петькин отец, в один день током убило нескольких человек. Папа сильно выпили, чтобы снять стресс, и в таком вот состоянии дали сыну телеграмму, вызвавшую такой резонанс.
   - Знаете, какой фильм будет вечером в клубе? - заинтриговал всех Зона после того, как внес ясность в вопрос с содержанием загадочной телеграммы. - 'Выйти замуж за капитана'. Новый фильм, снятый в прошлом году. Я узнал - этот фильм про пограничника и про любовь.
   Известно, что кино - это любимое развлечение курсантов первого курса, так что мы всей ротой пошли в клуб. Кино нам понравилось.
   - Есть чему поучиться, - задумчиво произнес Вася после того, как фильм закончился, - я бы хотел стать похожим на того капитана.
   - Пока на него больше похож Морозов, - язвит Королев, - во всяком случае, он тоже лысый!
   - Кто лысый? - свирепо спросил ротный, который тоже лысый, и к тому же не расслышал всего разговора. Наших объяснений он слушать не захотел, и мы до самого отбоя 'умирали' на плацу на строевых занятиях. Конечно же, ротный знает, что за глаза курсанты называют его Лысым, да и не могут его так не называть. И хотя он такой и есть, ему это, понятное дело, неприятно.
  
  День Победы
   'И вся планета, голову склоняя,
   Благодарит советского бойца -
  За Мир, спасенный, за Победу в мае,
   За Счастье жить, за Веру до конца!'
  Н. Богомолов
   Вот и пришел праздник всех времен - День Победы, праздник мира. Нас, курсантов 1-го курса, переодели в красные спортивные костюмы и выдали различные флаги и транспаранты. Нашему курсу предстоит изображать колонну спортсменов, хотя по нашим прическам всем понятно, что это идут переодетые курсанты Симферопольского ВВПСУ. Тем более, что и предыдущие курсы нашего училища точно так же изображали спортсменов, причем в этих же самых красных спортивных костюмах.
   - Хотя в принципе это правильно, - философствует Веня, - помимо всего прочего, курсанты ведь занимаются всеми видами спорта.
   - Особенно ты, - хмыкнул Миша. - Тебе лично есть чем похвастать в спорте? Так что лучше помолчи. Хотя бы попробуй помолчать.
   В самом деле, Веня пока мало чем мог похвастать, что в учебе, что в спорте. Но, несмотря на это он живет и горя не знает. А с другой стороны, чего ему опасаться, когда у него папа - генерал? Так что нынешний расклад его и так устраивает.
   - Что поделаешь, - вздыхает Веня, - говорить не могу и молчать не умею!
   Праздничный парад пока еще не начался, и мы стоим в строю и слушаем из репродукторов праздничные речи. Сегодня тепло, а нам в спортивных шерстяных костюмах вообще жарко. По моему лицу градом катится пот.
   - К сожалению, людская память коротка, - говорит кто-то из отцов города, кто именно, я не расслышал из-за конского ржания, в смысле смеха Зоны. - Но наша память о Великой Отечественной войне всегда остается с нами. Пусть этот праздник всегда напоминает людям о тех безумствах, которые могли взорвать весь мир. Пусть все человечество своей памятью спасет наш мир, который существует для мира, для труда, для любви.
   Потом слово предоставили секретарю Симферопольского горкома комсомола. Он говорил обо всех, кто ковал Победу, особо подчеркивая роль простого советского солдата. С душевной дрожью слушаем мы его выступление.
   - Сегодня в строю с нами много ветеранов той страшной войны, и я обращаюсь сейчас к ним. Вы на фронте ковали Победу и добывали славу не за награды, а за нашу святую землю, за светлое будущее ваших детей. Вы теряли своих товарищей, но продолжали упорно защищать Родину-мать, свой великий Советский народ. Вы сражались бесстрашно, разбили гитлеровские орды, подняли наш алый стяг над рейхстагом, расписались на его колоннах. Ныне мы низко склоняем свои головы перед вами, перед могилами погибших солдат, возлагаем цветы к обелискам. Нам шагать по вашему звездному следу, сохраняя самое дорогое - мир на земле, чтобы бессмертное слово 'Победа!' продолжало жить в сердцах людей!
   - Знаете, - говорит Дима, - для меня День Победы это такой же большой праздник, как Новый год.
   - Что, даже больше чем день рождения? - сомневается КорС.
   - Представь себе, больше чем мой день рождения.
   Выступающие на митинге так часто сменяют друг друга, что за ними не уследишь. Сейчас, кажется, предоставили слово профсоюзной активистке.
   - Уже 41 год живет наша страна в мире, но все еще находят в земле бренные останки наших солдат, как будто эта война окончилась только вчера. Наши солдаты, неся у сердца алый партбилет, насмерть стояли под Москвой, защищали Сталинград, горели под Прохоровкой в танках, форсировали Днепр и твердо верили в нашу Победу. Мы о войне знаем уже только из книг, кинофильмов и рассказов ветеранов. Давайте поклонимся всем павшим и всем выжившим, тем, кто выиграл ту Священную войну! И никому никогда не очернить подвиг, честь и славу советского солдата, нашего народа-победителя!
   Теперь слово предоставили какой-то пионерке. Она сильно волнуется, но говорит очень хорошо, проникновенно.
   - Вы, дорогие наши ветераны, видели много горя, слезы матерей, вдов и детей. На вашу долю выпала самая страшная в истории человечества война, разрушенные города и села, которые вам пришлось восстанавливать. Вы отомстили фашистам за Бабий Яр, за Хатынь, за блокадный Ленинград, за Бухенвальд, за всех убитых и замученных советских людей. Вы спасли нашу страну, все народы Европы, вы спасли меня, каждого из нас, ныне живущих. Исключительно важное значение имеет то, что вы подарили свободу и жизнь всем нам, чтобы могли счастливо расти и жить дети всей планеты. Спасибо вам огромное за это. Вы погасили пожар войны, заслонили собой весь мир. Вы водрузили наше красное знамя Победы не только над рейхстагом, а над всей ликующей планетой!
   А после этого был праздничный парад и демонстрация трудящихся. Как всегда, курсантские колонны встречают на 'Ура!' Училищный хор прошел с песней.
   - Снова мирное Солнце взошло, салютуют сирени, каштаны.
   И назло, смертям и ранам, счастье снова в каждый дом вошло!
   Нельзя забыть весенний этот день - Победа! Победа!
   Ликующих на улицах людей - Победа! Победа!
   Мы все прошли через пламя и дым,
   Погибшим слава и слава живым! Победа! Победа!
   Мы верили, мы знали - победим!
   Курсанты одного батальона набили на подошвы сапог возле каблука металлические пластины - две штуки. Они звенят, как колокольчики. А на подошвы прямо целые железные пластины. Когда батальон марширует, впечатление такое, словно лязгают гусеницами танки. Жители Симферополя провожали этот батальон бурными аплодисментами.
   А потом были праздничные гуляния, выездная торговля радовала горожан разнообразием товаров. Мы провели в городе несколько часов, а потом вернулись в училище.
   - Сначала сдаем флаги, лозунги и девизы, - командует старший лейтенант Туманов (это он имеет в виду транспаранты). - Только после этого поднимаемся в роту, да смотрите там, ничего не расплещите на лестнице!
   А затем нам разрешили в честь такого большого праздника выйти в увольнение, не 30%, в практически всей роте! В такой день особенно здорово гулять по городу, так как все улицы красиво украшены, да и людей много. Все они одеты по-праздничному, и настроение у всех тоже праздничное. Встречные, но незнакомые люди улыбаются друг другу, и это воспринимается совершенно нормально. Человеческие эмоции бьют через край. Как же всех сближает праздник нашей Великой Победы!
   Из увольнения я вернулся в приподнятом настроении. В нашем кубрике царит веселье.
   - Нет, вы представляете? - горячится Лео. - Скульптор хренов!
   - Кому кости моете? - поинтересовался я.
   - Иванов! - радостно бросился ко мне Лео. - Ты же не знаешь! Ты пропустил такое!
   - Какое? - еще больше заинтересовался я.
   - Мама Жора сказал, что смотрит на нас, как на бесформенную глину, из которой он 'вылепит' что-то, понятное только ему одному! Как тебе такое?
   - Какой наивный человек, - смеясь, говорит Столб.
   Мы уже давно стараемся не удивляться маме Жоре, но он все удивляет и удивляет нас. Специально, что ли?
   - Припозднился он, однако, - говорю я, - лет этак на девятнадцать!
   - И я так говорю! - поддержал меня Лео, согретый всеобщим вниманием взвода. - и главное, некому сказать ему: 'Опомнитесь, товарищ!' ну, неужели он действительно настолько наивный?
   - Большой вопрос, - вставил свои 'пять копеек' великий Бао, - а ответа нет.
   - Чего гадать-то? - сдерживаю я улыбку, - ты пойди к нему и спроси напрямую! Так, мол, и так, вы действительно верите, что сможете нас перевоспитать?
   - Товарищ Иванов, - покраснел Бао, - я понимаю, что вы все обо мне не очень высокого мнения. Но только я не дурак, на самом деле.
   - Ты хотел сказать: 'Не настолько же я дурак!' - подсказал Лео, и взвод снова рассмеялся, теперь уже над Бао.
  
  'Издевательства' над местным населением
   Сегодня выходной, но я в увольнение не иду. Сказав замку, что я - на тренировку по боксу, я отправился в спортзал. Однако он почему-то оказался закрыт. Я решил воспользоваться случаем и пошел в летний клуб училища, чтобы позагорать. Раздевшись до трусов, я стал заниматься гимнастикой - это и для здоровья хорошо, и говорят, загар лучше пристает. Однако насладиться одиночеством не дали второкурсники. Восемь человек подошли ко мне, и бесцеремонно рассматривая меня, спросили:
   - 'Минус?' Ну, и вали отсюда. Здесь мы будем загорать.
   - Вам что, мало места? - спокойно говорю я. - Вон весь клуб свободен.
   - Ты что, 'минус', оборзел? Сказали тебе, проваливай отсюда! И чем быстрее, тем лучше для тебя!
   - И не подумаю, - заупрямился я, хотя смысл слов второкурсника крайне прозрачен, и миром мы вряд ли разойдемся. - Выбирайте себе другое место.
   После небольшой словесной перепалки второкурсники набросились на меня с кулаками. Пока мы спорили, они меня окружили, так что сбежать, даже если бы я и захотел, трудно. И я стал отбиваться от них, перескакивая со скамьи на скамью. В это время с дальнего спортгородка возвращается взвод третьекурсников. Вот уж поистине, никогда не знаешь, когда тебе улыбнется удача! Это именно тот взвод, в котором учится мой земляк Саша Темрюков! Это по его совету я решил поступать именно в Симферопольское политучилище.
   Зема узнал меня, и весь его взвод поспешил мне на выручку. Тридцать курсантов третьего курса быстро превратили восьмерых второкурсников в куски сырого мяса.
   - Слушайте сюда, - сказал их замкомвзвода, здоровенный старший сержант, - еще раз тронете этого пацана, получите еще больше. Ясно?
   Второкурсники, когда оправились от шока и вернули дар речи, заверили, что им ясно. Они даже без напоминаний извинились передо мной и поплелись умываться и стирать свои х/б, забрызганные их кровушкой. А мы еще немного поговорили с Темрюковым и разошлись. Настроение мне испортили, и я вернулся в роту.
   А вечером случилось событие, изменившее всю нашу дальнейшую жизнь. Взвод курсантов третьего курса вышел из клуба техникума, где проходил вечер отдыха со студентками этого техникума. В прекрасном настроении они начали движение по направлению к училищу. Но не прошли они и ста метров, как из ближайших подворотен и дворов на них набросилось человек восемьдесят гражданских. События стали разворачиваться стремительно. Безо всяких предисловий гражданские начали избивать курсантов. Наши были без поясных ремней, так как уже одеты по летней форме одежды. Зато гражданские вооружены металлическими прутьями, струнами и штафетами. Драки не получилось, а вышло форменное избиение безоружных военных. И чем больше лилось курсантской крови, тем сильнее зверела толпа, и останавливаться она не собиралась.
   В самом начале драки из-за угла вынырнул, было, Столб, возвращавшийся из увольнения. Увидев происходящее, он трезво оценил ситуацию - один он с голыми руками погоды не сделает. Схватив фуражку в руку, Саша бросился во всю прыть в училище. Вылетев на плац, Столб немного отдышался, и во все горло заорал:
   - Братва! Братва! Наших бьют!
   Окна двух казарм, а это три курса, стали раскрываться, и из них стали выглядывать курсанты.
   - Где бьют? Где?
   - Суки! Ну, мы им!
   - Быстрее, братцы! Наших мало, а у гражданских арматура, штафеты! - просит и молит Столб.
   Чуть ли не три тысячи курсантов выбежали из казарм, и создали у ворот КПП ?1 давку. Дежурный по КПП наотрез отказывался открыть ворота, что, впрочем, и не понадобилось. Огромная толпа надавила, и толстенные металлические прутья в руку толщиной были вывернуты из стен КПП и казармы. Ворота упали, и никем и ничем более не сдерживаемая толпа ринулась в проход.
   - Товарищи курсанты, стойте! - во все горло командует подоспевший дежурный по училищу, но его никто не слушает. - Я еще раз приказываю вам, стойте!
   Не обращая внимания на его команды, курсанты устремились в проем. Улица стала зеленой от военной формы. К гражданским присоединилось еще человек тридцать, и они все вместе добивали взвод курсантов, когда на помощь нашим со всех сторон налетела подоспевшая помощь. Картина повторилась с точностью до наоборот: теперь против ста десяти гражданских было почти три тысячи военных, каждый из которых горит жаждой мщения. Что говорить? Избили гражданских не меньше, чем они вначале курсантов. Правда, досталось еще нескольким прохожим мужского пола, которые делали нам ненужные замечания.
   И только потом, наконец-то, появилась наша бравая милиция. Менты (а это были в основном ППСники) бросились, было, вязать наших, но тут, же отвалили с разбитыми физиономиями. А вот ОМОН, как всегда, вел себя гораздо умнее и профессиональнее - они выстроились в коридор, и по этому коридору повзводно мы вернулись в училище. ОМОН даже прикрывал арьергард нашего строя, чтобы ППСникам не пришла в голову дурь, повторить свою идиотскую затею с задержанием военных.
   - Приятно все-таки иметь дело с настоящими профессионалами, - заметил на ходу КорС, кивая на ОМОНовцев. - Вроде тоже менты, а такие разные, словно в разных странах служат.
   Странно, очень странно, но уже на следующее утро радио 'Свободная Европа' сообщило о том, что в Симферополе кадеты генерала Крымова издеваются над местным населением. О том, что 'мирное население' безо всякой видимой причины спровоцировало эту бойню, по радио сообщить, разумеется, забыли. Отличились мы перед всем, так сказать, миром.
   - Что я вам скажу! - округлив глаза, с заговорщеским видом поведал нам на самоподготовке Веня. - Я с папой по телефону разговаривал. Принято решение снять нашего начальника училища и отправить его служить за Урал.
   - Жаль, - сплюнул Миша, - генерал наш - мужик, что надо. Таких, как он, днем с огнем поискать, и то не скоро сыщешь. Да и за Урал ехать после Крыма - тоже не позавидуешь.
   И мы все с ним согласились, особенно в части касающейся личностных качеств нашего генерала. Мы и сами не догадывались до этого самого дня, как сильно мы уважаем и любим его.
   - Интересно, - тоскливо спросил КорС, - каким будет наш новый начальник?
   Рассуждения прервал наш взводный, сообщивший, что увольняемым пора готовиться к увольнению. Вообще-то в увольнение я идти не должен был, так как была очередь Лео. Но его на инструктаже увольняемых дежурный по училищу лишил увольнения. Лишил за то, что у Валерки фуражка была выгнута с двух сторон.
   - Это что еще за седло? - возмутился дежурный по училищу полковник Пендерецкий, и вместо того, чтобы дать Лео возможность просто выгнуть пружину и придать фуражке первоначальный, то есть уставной вид, взял и лишил Лео увольнения. У нас, сержантов, свой график. Поскольку Игрек заступает в наряд, то чтобы квота на увольнение сержантского состава не пропала даром, ротный милостиво отпустил в увольнение меня. Все-таки бывают у судьбы приятные сюрпризы!
   В увольнении я увидел Столба, скучающего на остановке у центрального рынка и предложил ему, чтобы он пошел вместе со мной (или я с ним), короче, чтобы провести его вместе. Однако друг отказался.
   - Я познакомился с девушкой и еду к ней на дачу. Едем на Мекензиевы горы, а там двадцать минут через лес и мы на месте. Я там еще не был, но она рассказывала, что там под нами везде будут форты 30-й батареи. До орудий батареи - минут 25 пешком. До моря 45 минут пешком по природе. Представляешь? Так что извини, дружище, на этот раз без меня.
   Пришлось мне идти в городское увольнение самому. Сначала зашел на квартиру и переоделся в гражданку, а после этого пошел на поиски приключений. Прохожу я мимо киоска 'Горсправки' и читаю объявление 'Все справки платные. Стоимость одной справки - пять копеек'. И сидит там (работает, то есть) очень симпатичная девушка. Я сказал симпатичная? Не верьте мне, люди! Девушка такая красивая, что я смотрел на нее с замиранием сердца. Потом, когда сердце утихомирилось, я достал пятак, подошел к окошку в киоске и говорю.
   - Здравствуйте. Скажите, что, действительно у вас все справки платные?
   - Да, - отвечает мне симпатичная девушка, и зачем-то показывает рукой на объявление. Кладу пятак на подставку для денег и спрашиваю:
   - А как вас зовут?
   Имя у нее оказалось редкое и странное - Дурак. Нет, это она так меня обозвала, а зря. Я теперь из принципа задержался, мы долго разговаривали (ей ведь от меня деваться некуда - она на рабочем месте), и подружились. После того, как ее рабочий день окончился, я пошел провожать ее домой. Со всеми последствиями.
   И зачем только ей нужно было меня обзывать? Все равно ведь все вышло, по-моему! Она бы еще табличку поставила 'Интим не предлагать - могу не отказаться!'
  
  Гланды
   КорСу должны удалить гланды, а он этого очень боится. Идти на операцию ему страшно и не идти нельзя. Королев переживает чувство загнанности в тупик. Но в одиночку переживать его он не хочет.
   - Говорят, что их надо удалять в детстве, - ворчит Сергей во время свободного времени перед самоподготовкой. - Иванов, тебе удаляли гланды? А полипы?
   - Два раза, - отвечаю я.
   - Насмехаешься, да? - обиделся Сергей. Убежденность в собственной ущербности делает его еще более ранимым, чем обычно. Его непобедимое уныние сегодня расцвело еще больше.
   - Нисколько. Мне действительно полипы удаляли дважды. Первый раз хирург плохо вычистил, и они снова выросли. Помню я летом в пионерском лагере очень долго, часа три не меньше, в воде просидел, переохладился. Вот они во второй раз и выросли.
   - В воде, зачем так долго сидел, на спор, что ли?
   - Нет, просто праздник Нептуна был, и всех в реку бросали. Я вцепился в задний борт лодки, и так пассажиром три часа по реке прокатался.
   - Тебя что, не пылись прогнать? - заинтересовался Мишка.
   - Пытались, но я им объяснил, что плавать не умею, - пожал я плечами. Они сначала не поверили, и смеялись.
   - И только через три часа они поверили, что не врешь, иначе бы ты не мерз столько времени. Так ты и сейчас не умеешь плавать?
   - Не знаю. Я после того еще не пробовал, - отшучиваюсь я, а КорС рад, что разговор принял такой оборот.
   - А меня, - вспоминает с блаженным видом Лео, - на лето всегда к бабушке в село отправляли. Мы с ребятами плоты строили и устраивали настоящие морские сражения с соседним селом. Эх, видели бы вы это зрелище: десятки плотов, лодок, пиратские флаги! Незабываемое зрелище! Когда-нибудь расскажу вам подробнее, оно того заслуживает!
   - Зачэм нэ сэйчас? - с сожалением спрашивает Саркис, так как слова Лео его заинтересовали.
   - Сейчас некогда, поскольку я в наряд заступаю. К тому же хочу домой позвонить, так что я пошел на почту, - Леонтьев отправился на почту, а мы вернулись к прежней теме разговора.
   - Чего ты боишься? - удивляюсь я. - Заморозят тебе все так, что ты и чувствовать ничего не будешь. Только когда наркоз уже будет отходить, то немного поболит и все! Уж я-то знаю!
   - И, правда, Серега, - поддержал меня Илья Гарань со второго отделения, - вот у нас во время прошлых выборов люди так толкались у входа в избирательный участок, что одному человеку ногу в давке сломали, а другому руку. Вот это да! А гланды - не позорься, КорС!
   Веня, геройски выгнув грудь дугой, заметил, что некоторым просто не достает отваги. И еще, раз человек не может решиться, то пусть лучше молчит, не мучит окружающих и свою пятую точку.
   - Товарищ младший сержант, - подошел ко мне Юля, - выдайте мне пачку моих сигарет.
   В ответ я твердо пообещал, что выдам ему сигареты завтра. Миша смеется, что не нужно было все выкуривать, не спросив на то у меня разрешения.
   - Но это мои сигареты, - настойчиво требует Юлька. Мой отказ вызвал у него бурный протест.
   - А уговор? Завтра получишь.
   - Иванов, ну будь человеком, - взмолился Юлька. - Больше не дам тебе на хранение сигареты! Я так рассчитывал покурить сейчас.
   - Свободен, - отпустил я Юльку взмахом руки. - Приспосабливайся к сложившимся обстоятельствам. Твоя мечта сбудется завтра.
   - Не очень богатый выбор, - шутит Лео, - в смысле, выбирать не приходится.
   - Блин, - отчаявшись получить вожделенные сигареты, ворчит Юлька, - редкое занудство. И попробуй с ним поспорить.
   - Да, не повезло, - насмехается над ним Миша. - Юлечка, ты лучше молчи, а то дальше будет только хуже!
   Юлька, чувствует свое полное бессилие и как неприкаянный, бродит туда-сюда. Наконец, со всей решительностью, на какую он только способен, он поведал, что твердо решил больше мне на хранение сигареты не сдавать. Догадаться не сложно, что меня эта новость совсем не огорчила. Некоторое время все помолчали, потом КорС, наконец, отважился спросить:
   - Пацаны, это что, очень не по-мужски: бояться операции?
   Голос его был сдавленным, видно, что КорС собрал всю свою волю в кулак.
   - Да перестань ты, - ответил ему Рома, - вот у меня отец - здоровенный мужик, подполковник, начпо железнодорожной бригады, а рыбу и то резать не может! Честное слово! Помню, мама, когда мне было лет тринадцать, купила живую рыбу. Принесла ее домой, а папа как раз дома был. Мама ему и говорит, ты, мол, почисти рыбу, а я вечером приду после работы и пожарю ее на ужин. Отец после обеда надел прорезиненный фартук, прямо как заправский мясник, а я пришел посмотреть. Отец смотреть не дал, а отправил меня уроки учить. Через полчаса я обратил внимание на то, что отца совсем не слышно. Заглянул я на кухню, а папа там бледнее стены стоит! Нет, скорее даже весь зеленый! И все еще первую рыбину ножом мучает, а та хвостом об разделочную доску бьется. Я ему осторожно говорю: 'Ты ложись, отдыхай, а я сам рыбу почищу'. Так и сделали: отец лег, а я рыбу почистил. Вечером пришла мама, и пережарила всю эту рыбу. А папа все лежит. Мама ему на подносе в спальню рыбы отнесла, а он как увидит, вскочил, да как во весь голос заорет: 'Убери ее ... (в общем, подальше), чтоб я ее не видел!' Так что по-разному бывает!
   - Ну, спасибо, - улыбнулся КорС, - прямо от души отлегло!
   За КорСом пришел заботливый мама Жора, он сегодня учтивый и любезный, как никогда, прямо сама любезность. Он заговорил Королева и как маленького повел его на операцию. Королев при этом только кивал и беспечно улыбался. Нам мама Жора приказал готовиться к покраске спортивных снарядов на спортгородке.
   - Младший сержант Иванов, - смотрит на меня взводный, - я отведу курсанта Королева в лазарет и буду находиться в канцелярии. Когда будете готовы к покраске - свистнешь.
   - Товарищ старший лейтенант, - дурачусь я, - а я не умею свистеть. Можно, я вас попрошу?
   - Иванов, ты никак шутить со мной вздумал? - удивился мама Жора и с угрозой спросил, - а ты хорошо подумал?
   Вместо ответа я промолчал, а взводный меня больше ни о чем не спрашивал и повел Королева в лазарет.
  
  Хлеборез
   Наша рота заступает в караул и суточный наряд по училищу, а это три караула и масса нарядов - одних КПП - восемь, да еще три военных городка, управление, наряд по столовой, охрана объектов.
   - Младший сержант Иванов, вы заступаете в наряд по столовой. Хлеборезом, - объявил ротный.
   Я и растерялся. Хлеборезами ходят курсанты, а я - сержант.
   - Не понял, товарищ капитан? - хмуро спросил я.
   - Людей не хватает, поэтому вместо двух хлеборезов-курсантов в наряд пойдешь ты один. И попробуй не справиться. Я в тебя верю. И в увольнение отпущу вместо занятий.
  Пришлось заступать за двоих курсантов и оправдывать оказанное мне высокое доверие. Только я пришел в столовую и сразу же поехал на хлебозавод за хлебом.
  Мы еще не начали грузить хлеб, как на заводе произошла небольшая авария, и по всему заводу отключили свет. Я с интересом наблюдал, как забегали инженеры, механики, электрики. В туннельных печах остались тонны хлеба, а температура там такая, что если хлеб не вытащить, то он очень скоро превратиться в угли. К одной из печей подбежал молодой парень и, вставив лом в механический лентопротяжный механизм, стал вручную проворачивать транспортировочную ленту. Получалось у него лихо, любо-дорого посмотреть.
  - Надо же, - удивился я, - как здесь переживают за народное добро - даже вспотел паренек, но не передохнет совсем.
  Когда вытащили половину хлеба, оказалось, что среди хлеба, который пекся на поду стоят две формы с картошкой, мясом и луком. Парень бросил лом, внимательно осмотрел формы, удовлетворенно хмыкнул, взял формы и, молча, ушел. Половина хлеба еще оставалась в печи. Вместо парня, часто меняясь, стали вращать ход женщины.
  Я загрузил машину хлебом и вернулся в училище. У хлеборезки меня уже ждала половина наряда по столовой - все хотят свежего, горячего хлеба. Честно сказать, на мой вкус в Симферополе хлеб вкусный только пока он горячий. Веня притащил мне из варочного цеха лагун мяса и отдельно картошку-пюре. Да, забыл сказать, сливочное масло тоже в моем заведовании.
  Заварил я себе чаю и в обеденный зал даже не пошел. Днем, еще до заступления в наряд, взял я в библиотеке книгу Стельмаха 'Дума о тебе'. Вспомнил, как в школе мы проходили эту книгу на уроке внеклассного чтения, но никто из класса книгу не прочел. Учительница настолько удивилась, что сначала даже не поверила, что такое может быть. Потом провела урок украинского языка, а урок внеклассного чтения перенесла на следующий день. Я читал книгу полночи. Правда мама дважды выключала свет, забрала бра, но я взял под одеяло настольную лампу и дочитал книгу до конца. Я ее с огромным удовольствием прочел! Оказалось, что кроме меня книгу никто так и не прочел, и весь урок я пересказывал содержание книги со своими комментариями, как я что понял. И вот теперь захотелось перечитать снова эту книгу. В училищной библиотеке книги на украинском языке не, оказалось, поэтому пришлось взять на русском. Поужинал я с аппетитом и принялся за чтение, но уже через час отложил книгу насовсем, вынужден признать, что на русском языке эта книга теряет весь свой колорит.
   Спать, что ли лечь? В роте холодно, а в хлеборезке от горячего хлеба тепло. Вот здесь и лягу спать. И я лег, прямо на пустых лотках, подложив под голову кулак и пилотку. В дверь постучали, оказалось это Веня.
  - Что было, - все еще давясь от шока, стал он рассказывать прямо с порога, - был я у земляка в общаге, а у них окна из комнаты выходят на ДОСААФ. Зема мой слайды на стену ДОСААФ показывает с голыми бабами, а внизу толпа собралась - глазеют. А он на них, когда зрителей много собралось, сбросил несколько надувных пузырей с чернилами. Ты бы видел, что там творилось! Красота! А вообще я за хлебом зашел.
  Я прекрасно выспался. Весь наряд пролетел быстро, потому что было много работы, не зря в него всегда ходили два курсанта, а тут один я. Помывшись, я вошел в ротное помещение.
  - Тридцать третья рота, кто идет в увольнение, приготовиться к построению, - прокричал дежурный по роте.
  Наряд нам выпал такой, что меняемся мы с него в субботу, но ротный решил нас все равно отпустить пусть даже всего на пару часов. Меня он за то, что я оттащил службу за двоих, отпустил на четыре часа. Я приготовился и уже через пару минут мы направились к КПП-1.
  - Миша, а ты будешь дома? - зачем-то поинтересовался Лис. В гости он, что ли, хочет к Мише напроситься?
  - Нет, - отрезал Миша, - я сам пойду в гости, а то они, гады, сами припрутся!
  У КПП-1 мы расстались, и через двадцать минут я был у Иры.
  - Марш в ванную, - поцеловав меня в губы, и не давая опомниться, сказала Ирка.
  Я не стал возражать, снова помылся, а после этого приняла ванну она.
  - Ты голоден? - заботливо поинтересовалась Ира.
  - Нет, я стоял в наряде по столовой, так что пока сыт.
  - Вот и хорошо, - обрадовано сказала она и, сбросив халат, совершенно голая стала игриво потягиваться. Полюбовавшись ею, я сказал:
  - Одевайся, Ириша.
  Это было настолько неожиданно, что Ира замерла. Она ведь уверена, что перед видом ее обнаженного тела, я не могу устоять.
  - Это еще почему? - застыв на месте, растеряно спросила она и с немым удивлением посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
  - Включай телевизор, будем смотреть фильм 'Москва слезам не верит', - миролюбиво объяснил я. - Все остальное потом.
  Я прекрасно понимаю, что Ирка обиделась, вон даже губки надула. Ну, ничего, пусть подуется, после фильма помиримся. Я украдкой взглянул, как она одевается. Мы сели в разные кресла и стали смотреть фильм. Уже к середине первой серии Ира перебралась ко мне на колени. Вторую серию мы даже смотрели лежа в постели. А все остальное мы успели после фильма. Потом мы пили чай.
  - Какой ты молодец, - чмокнула меня в щеку Ира. В ее голосе заметны теплые нотки. - Я с таким удовольствием посмотрела этот фильм! Его можно смотреть бесконечно, правда?
  - Ты на меня не сердишься больше? - обнял я ее за талию и посмотрел в глаза. Ира прижалась щекой к моей щеке.
  - Нет, что ты! Не переживай. Я у тебя умная, - прыснула она от смеха. Она взяла меня за руку и со смехом потянула меня за собой к кровати. И с кипучей энергией мы бросились наверстывать упущенное время, утоляя накопившийся после нашей прошлой встречи 'голод'. 'Аппетит' у меня нисколько не уменьшился.
  Вернувшись в училище, я узнал, что курсант Окунь, стоя на посту по охране Боевого Знамени училища, уснул! И не просто уснул, а спал, стоя, и с раскрытыми глазами! Одним словом, он у нас сегодня герой дня.
  - Представляете, - все еще не может успокоиться мама Жора, - веду я смену, громко чеканим шаг, а команды 'Стой! Кто идет?' нет! Подходим со сменой, а он стоит с широко раскрытыми глазами и молчит!
  Одно скажу, завидовать Окуню никак нельзя. В суточный наряд по роте он теперь будет ходить через день. И на якорь его ротный тоже посадил надолго. Да еще и курсанты потешаются над ним, кто во что горазд.
  - Отстань, - не выдержал он, наконец, и оттолкнул от себя Воробья, - ты не смотри, что я худой и кашляю, я сейчас тебя так привалю!
  Воробей нисколечко не испугался, но штрафника в покое оставил. Через день и все остальные курсанты тоже перестали насмехаться над Окунем.
  
  Болтовня
   Взвод расположился в аудитории на самоподготовку, но никакой самоподготовки нет. Идет начитка лекций, пока нет ни семинаров, ни контрольных, так что можно позволить себе просто поболтать, чем мы и занимаемся. Сметана и ватрушки съедены, ложечки вытерты и спрятаны в планшетки или сержантские сумки. Теперь у каждого курсанта в планшетке вместе с карандашами и циркулем есть чайная ложечка, что вызывает смех у офицеров на каждом утреннем осмотре.
   Я, по просьбе неуспевающих курсантов, на доске мелом рисую схему 'Мотострелковой взвод в обороне', чтобы растолковать им нюансы более наглядно и доступно. Веня шумно сопит, а потом говорит.
   - Товарищ Иванов, вы рисуйте ниже, а? Я сегодня дежурный по взводу, и мне, чтобы вытереть верхний край доски, нужно все время подпрыгивать.
   Под дружный смех я пообещал, что впредь буду рисовать ниже. Замок заметил, что доску все равно нужно мыть всю, а не только ту ее часть, куда Веня достает без прыжков или без стула.
   - Слышишь, Иванов, а у тебя розовые очки, когда дали первую трещину? - начал разговор, задавая тему, замок.
   - Во время школьных выпускных экзаменов. Представляете: выпускное сочинение, в нашем классе две девочки идут на золотую медаль. Написали на доске темы сочинений, а они обе в слезы! Учителя давай их утешать, а те и говорят, что у них нет шпаргалок на эти темы!
   - Да ну? - казалось, даже не поверил Рома.
   - Вот тебе и 'ну'! Одной тут же принесли 'шпору', а второй ее мама, она у нас завучем школы была, и учителем, строго говоря, другого предмета, сама стала писать.
   - Это как? - обомлел Дима. Видно, что он мне не верит.
   - Может я не правильно объяснил. Ее мать села за учительский стол и стала переписывать из учебников, что там нужно по теме. Испишет листок и отдает дочери. Та переписывает этот лист, а мама уже над вторым трудится.
   - И все это на глазах у учеников? - ошарашено уточнил Дима.
   - Что особенно обидно - да. Мне и раньше бросалось в глаза, что им обеим оценки явно завышают, да и не только мне одному. Та девчонка, которая не дочь завуча, справедливости ради скажу, предметы на четверку знала. Но дочка завуча - та просто зубрила, а стоит ей вопрос задать - она сразу плывет. Вот на этом самом экзамене, как вы выразились, розовые очки и дали первую трещину. После окончания школы количество трещин стало прибавляться просто стремительно.
   - Да, в жизни много несправедливости, очен много, - с серьезным видом, неожиданно для всех, сказал Мирзоян.
   - Кто бы молчал, - не сдержался я. - Ты ведь мне тоже добавил трещину в очках.
   - Я? Как это я? Зачэм? - заволновался ара.
   - Ты ведь не сдал вступительные экзамены, но через два месяца стал курсантом, потому что папа твой привез две фуры мандаринов. Думаешь, что мы забыли? Или, может, это справедливо?
   - Иванов, - привлек мое внимание Миша, а вот интересно, на заводе на котором ты до армии работал, все было по-честному?
   - Держи карман шире. Расчетчицы весь день только тем и занимались, что ели и пили, и это все прямо у нас на глазах. Нам же, даже когда в туалет выходили - сразу взбучку, как это можно работу оставлять? Помню, однажды свет пропал, а радио работает. Мы, рабочие, вышли на территорию, сели на лавочки и слушаем музыку. Концерт хороший, время незаметно бежит. Тут появляются директор, главный инженер и третий секретарь райкома. Директор нам жестом показывает, мол, марш отсюда, а мы сидим себе - света-то нет! Директор нам во второй раз, а мы сидим! Директор тогда громко говорит: 'Идите по рабочим местам!', а я в ответ: 'Света нет!'. А он как зашипит: 'Уже два часа, как свет есть!' После отъезда третьего секретаря райкома партии, директор пришел в цех разбираться. Спрашивает у мастерши: 'Почему вы не заставили рабочих вернуться на рабочие места, как только появился свет?'
   - А мастер ваша и не пыталась, да?
   - Пыталась: подошла к нам и говорит: 'Чего расселись? А, ну-ка, марш в цех, бегом! Бегом я сказала!'
   - В такой ситуации идти - себя не уважать.
   - Я ей и говорю, что у нас перерыв. Она: 'А где это написано, что есть перерыв?' Ну, я ей: 'Там же, где написано про четыре завтрака и четыре обеда'. Она покраснела и, молча, ушла.
   - На этом все и окончилось?
   - Где там! Сначала расчетчицы и наша мастерша решили урезать нашу зарплату. Пришли устанавливать норму выработки тогда, когда мы мерили мадаполам, который идет рулонами по двести-двести двадцать метров, причем одним куском. Это означает, что за смену можно намерить очень много. А бывает фланель, кстати, намного чаще, а она идет по шестьдесят-шестьдесят два метра в тюке. А уж если это Тейковская, так вообще хуже не придумаешь: в одном тюке может быть от двух до одиннадцати отрезов! И каждый раз нужно обойти станок, заправить новый отрез, а это все отнимает много времени. К тому же на фланель, как правило, необходимо вести паспорта на каждый отрез, и производительность труда еще больше падает.
   - Что еще за паспорта? - удивился Вася, далекий от производства, и свято считавший до этого дня, что паспорт - это личный документ гражданина, и других паспортов не существует.
   - Бланк такой, в котором указывается длина и ширина каждого отреза. Если есть брак - крашение нарушено, дыры или просто запачкано, то и это указывается.
   - Для чего? - интересуется любознательный КорС.
   - В закройном цехе смотрят паспорта и решают, что из этого куска можно выкроить, чтобы отходов было поменьше, а выход продукции больше. В общем, расчетчицы пришли устанавливать нормы на самой легкой и выгодной работе. Понятно, что на фланели такой план выполнить просто невозможно, а это и нервотрепка, и зарплата ниже. Мы всем цехом отказались работать, и дело до дирекции дошло. Но директор во всем разобрался, и дал по шее и нашей мастерше и расчетчицам. Тогда они по-другому решили с нами бороться. У мастера нашего сын был судимый. Ему тогда было двадцать семь лет, а нам: двоим по семнадцать и одному шестнадцать. Пришел ее сын с приятелем прямо на фабрику, для того, чтобы меня, как заводилу, избить. Проучить, как они думали. Мы с ребятами вынули из станков валики металлические, на которые ткань наматывается, и наши 'гости' позорно убежали. Я понял, что домой мне добраться будет несколько проблематично и позвонил друзьям, чтобы они меня встретили после работы. Они спрятались в придорожных кустах и выскочили оттуда тогда, когда сын нашего мастера с двумя приятелями начали меня бить. Ох, и всыпали мы им тогда!
   Все слушают, и на лицах написано, что они не верят, что в нашей замечательной действительности может такое быть. Впрочем, у Миши на лице написано, что он верит.
   - А на следующий день мои приятели не смогли меня встретить, и я вынужден был признаться во всем папе. И в тот день меня с работы встречал папа, а он у меня мастер спорта по самбо, холерик и бывший мент. В общем, во второй день моим недругам досталось не в пример больше, чем накануне. Ну, а вечером того же дня мы с приятелями сидели в беседке во дворе, разговаривали, и решили, что пора положить этому край. И мы все, как были во дворе, четырнадцать человек, направились домой к моей мастерше. Выломали весь ее штакетник, забили собаку, вытоптали цветы и выбили все окна в доме. Мастер и ее сын были дома, мы их через окно видели. Они не вышли, а мы внутрь дома не пошли. На этом все и окончилось: руководство меня любить сильнее не стало, но зато оставили в покое. Жалоб и рекламаций по поводу ремонтных работ тоже не поступило.
   - Настоящие рабочие университеты! Ты у нас настоящий пролетарий, прошедший путями классовой борьбы! Даже бастовать приходилось! - восхищается Веня.
   - И не только в тот раз. Зимой перемерзли батареи в нашем цехе, и их прорвало. Ремонт отложили до весны, а в цехе было так холодно, что железо к рукам примерзало, и отрывало с них кожу.
   - Какое железо? - недоумевает Веня.
   - Так весь промерочный станок - это сплошное железо. Для того, чтобы заправить, снять рулон ткани, везде с металлом контактировать надо. В перчатках много не наработаешь, а паспорта приходилось писать карандашом. А потом мы договорились и вообще отказались работать в таких условиях. На работу мы, конечно, выходили, но сидели в пошивочном цехе, чтобы нас не обвинили в прогулах. Помогали упаковщикам готовой продукции, грузили и разгружали сырье и готовую продукцию, но в свой цех не ходили. Вот такая забастовка была.
   - Ни за что бы, ни поверил, - удивляется Веня, - я думал, что на производстве все честно, правильно и справедливо. Власть ведь у нас рабочих и крестьян, то есть для рабочих, ведь правда?
   - Не верь глазам своим! Я после девятого класса работал подсобником на заводе вместе со своим лучшим другом, - начал было рассказывать я, но Веня перебил меня:
   - После девятого класса в школе отработки!
   - Одно другому не мешает, - пожал я плечами, в какой уже раз удивляясь Вениному нетерпению и неумению выслушать собеседника, - мы дней пять походили в школу, обустраивали с другом и учителем географии геодезическую площадку, а потом мой папа предложил нам с другом пойти к нему в цех поработать. Завод дает справку, а школа ее засчитывает, как отработку. Ну и зарплата, как-никак! А у папы как раз подсобных рабочих не хватало.
   - Не тяни, что там интересного было?
   - Привезли трансформаторную сталь, и сложили ее как попало прямо в цехе. Мы с другом несли огромные тюки поролона, и я разрубил себе ногу об эту самую сталь.
   - Покажи! - потребовал замок, словно не веря, что я говорю правду. Я показал: шрам был длиной сантиметров в семь, так что был хорошо заметен.
   - Здорово раскроил, - уважительно произнес Веня.
   - Да уж! - улыбнулся я, вспоминая прошедшее с улыбкой. - Во всяком случае, в заводском медпункте меня лечить не стали, а отправили на 'Скорую помощь'. Там мне ногу и зашили, вот и сейчас еще видны следы от стежков, видите? А перед тем, как меня с завода отвезли на 'Скорую', меня мастер попросил: 'Не вздумай сказать, что это на работе! Соври чего-нибудь, понял?' Я и соврал, что бежал по улице, а там дом перекрывают, и я о кровельное железо и поранился.
   - Я вам не верю. Зачем все это нужно? - недоумевает Веня, и глядит на меня подозрительно, словно ожидая какого-то подвоха.
   - Если на работе - производственная травма, а так, как Иванов сказал - выходит бытовая травма и винить в этом некого, - объяснил Миша.
   - А осенью наш класс водили на этот завод на экскурсию. И вот в том цехе, где мы работали, увидели табличку: 'Наш цех работает без травматизма 213 дней!'
   - Сталь-то хоть обгородили? - деловито спросил Миша.
   - В тот самый день, когда я ногу разрубил! Ограждение из труб сварили, и красные флажки повесили.
   - А на фабрике твоей еще что-нибудь интересное было? - спросил Игорь Третьяк комод первого отделения.
   - Много всякого и разного. Например, направили нас на уборку урожая в колхоз, а потом пытались обвинить нас в том, что мы прогуляли субботник!
   - Это по-нашему, - понимающе кивнул головой Миша, видно, что и ему с подобными ситуациями сталкиваться тоже приходилось.
   - А перед седьмым ноября нас попросили разгрузить два вагона с тканью, чтобы за простой вагонов не платить. Каждая кипа с тканью от шестидесяти восьми до семидесяти двух килограммов. Грузчиков трое, и двое из них все время на станции, а третий, кстати, не лишнее будет сказать, пьяный в дым, подавал нам ткань с грузовика. Приятелю, которому тогда еще шестнадцать лет было, мать не позволила надрываться, и он ушел домой. Нас осталось двое, но мой ровесник зацепил за кисть металлическим прутом, которым перетянута кипа с тканью, и разорвал себе кисть по всей длине. Его повезли руку зашивать, а я сам разгрузил почти два вагона с тканью, так как грузчики наши приехали уже только с последней машиной.
   - Подождать с разгрузкой никак нельзя было?
   - Нельзя, так как впереди были праздничные дни, и за простой вагонов фабрике пришлось бы платить неустойку. Устал я в тот день так, что, вернувшись с работы, лег, не раздеваясь, и проспал до самого утра. Мама меня несколько раз пыталась разбудить, чтобы я умылся, разделся, поел, но я так и не встал. И это притом, что мама готовилась к празднику, и в доме было столько разной вкуснотищи! Наутро я красиво оделся, на фабрике мне вручили флаг, и я с ним потопал на демонстрацию. Везет мне на это дело! Со второго класса я все время знаменоносец!
   - Да, товарищ курсант, - завистливо вздохнул Веня, - интересная у вас жизнь, а мне пока и вспомнить нечего!
   - Рома, о чем задумался? - спросил Миша, заметив, что Журавлев глядит перед собой невидящим взглядом.
   - О своем, - согнал отсутствующее выражение Рома, - вот думаю: мог бы никого из вас так и не узнать, и мне от этой мысли грустно.
   - Почему? - удивился Веня. - Если бы не поступил в училище? Так ведь поступил! Чего теперь об этом думать?
   - Не только поэтому, я ведь чуть не убил одну девчонку.
   - Ого! Так ты у нас, с какой стороны не посмотри, Отелло!
   - Вовсе нет, просто на уроке физкультуры толкали ядро на дальность расстояния, и я его забросил так далеко, что оно пролетело не только через весь сектор для толкания ядра, но и через половину волейбольной площадки. Попало в сетку, за которой стояла девушка. Ядро, натянув сетку, почти достало до ее лица. Хорошо хоть ядро уже было на излете, потеряло скорость и инерцию, а то.... Посадили бы, наверное. У меня столько всего накипело в душе за те секунды - другому на целую жизнь хватит.
   - Ну, это ты преувеличиваешь.
   - Да врет он все! - воскликнул с негодованием замок. - Не может такого быть!
   - А я Роме верю, - вступился я. - Я как-то, раз на уроке НВП так бросил гранату, что она перелетела не только через сектор для метания, но и через крышу одноэтажного учебного корпуса. Граната ударилась в дерево, за которым как раз проходили две женщины. После этого Станислав Иванович больше никогда не разрешал мне метать гранату.
   - Какой еще Станислав Иванович?
   - Наш военрук. Он сказал мне отеческим тоном: 'Ну, тебя, Иванов, от греха подальше! Я тебе теперь просто так буду пятерки ставить, просто за твое присутствие на уроке! А еще лучше - за твое отсутствие!'
   - Ох, и умеешь ты, Иванов, красиво приврать!
   - Так ведь, если не приврать, то никакой истории красиво не рассказать! Иначе и быть не может!
   Кто бы что ни говорил, а приятно вот так просто поболтать, даже если все несут совершенную бессмыслицу.
   - Рома, а у тебя мотоцикл был? - думая о чем-то, о своем, спросил Зона. Его вопрос вызвал естественное возбуждение.
   - Три мопеда по очереди. Они меня долго не выдерживали!
   - У кого еще чего интересного случалось?
   Мне страшно захотелось еще что-нибудь о себе рассказать, но Дима меня опередил. Ну, этого я ему никогда не прощу! (Шутка.)
   - Иванов вот рассказывал, как они с друзьями забор мастеру поломали и цветник вытоптали, - начал Дима, внимательно следя за тем, слушают ли его, - мы примерно так же однажды поступили. Моему приятелю нужны были цветы для девушки, и не три штучки, и мы к одной тетке. У нее очень хороший цветник был, и мы решили нарвать у нее огромный букет. Она нас через окно увидела, вышла на крыльцо и говорит: 'Что же вы, сволочи, делаете?' Мы за сволочей обиделись, вернулись позже, выломали все штафеты в заборе. Потом переломали их пополам и вырубили ими все цветы. Теперь вот стыдно стало.
   - А у нас во дворе случай был, - стал рассказывать Володя, - наш двор не такой дружный был, как у Иванова. У нас несколько группировок было, и лидер одной из них все время обижал нашего приятеля Костика, с которым они жили в одном подъезде. Возможно, мне просто показалось, но Баранов как-то весь внутренне подобрался и сосредоточенно слушал историю, которую рассказывает Еременко.
   - Костик записался на борьбу, но об этом знала только наша компания. И вот через полгода лидер враждебной группировки, его звали Ник, встретился со мной и Костиком в подъезде. Как всегда, Ник хотел Костика унизить. Хотел схватить Костю за шею, наклонить и коленом ударить. Но Костя легко выскользнул из обхвата и толкнул Ника, правда, не сильно. Тот не поверил и замахнулся ногой, а Костик перехватил ногу и уже толкнул так, что Ник головой врезался в почтовый ящик. После этого Ник в третий раз бросился на Костю, но тот сделал то, что изначально хотел сделать с ним Ник. Скрутил Ника и несколько раз коленом сильно ударил его в лицо. Не поверите, но Ник заплакал! Уж не знаю: от обиды и унижения, или от боли, но заплакал!
   - А меня приятели на улицу вызывали, бросая камешки в окно, а однажды не рассчитали, и окно разбили, - сообщил Зона.
   Хорошо, что пока нет экзаменов, и можно, вот так, просто посидеть, и поговорить. Вошел мама Жора и честно сообщил, что он слушал наш треп, стоя за дверью.
   - Товарищи курсанты, - начал он свою речь, - вы меня удивляете. Я-то был уверен, что целенаправленно воспитываю из вас замполитов, а получаются какие-то болтуны! А теперь серьезно: у нас новый начальник училища.
   Итак, у нас новый начальник училища. Бывшего начальника перевели служить за Урал. Бывший начальник был.... Впрочем, сейчас кажется, что это уже не так и важно. Училище выстроили на плацу, мы стоим и слушаем нашего нового начальника. При старом начальнике - генерал-майоре Крымове мы по пятницам вместо самоподготовки бегали по городским улицам кросс на пять тысяч метров. Просто выставляли регулировщиков с флажками, перегораживали улицы и бегали. Новый начальник - полковник Ивасюк, невысокий, рыжеватый и с плутоватым взглядом, говорит, что все это было неправильно. Любопытно, а как, по его мнению, правильно? Ах, вот оказывается как! Теперь мы будем бегать не по пять, а по десять тысяч метров! И не просто так, а с оружием. И не по городу, а за городом, чтобы не мешать местному населению и уличному движению. А Симферополь это все-таки областной центр, и чтобы из него выйти, нужно протопать не один километр! А потом еще пробежать десять километров с оружием и вернуться пешком обратно. Да! И бегать мы теперь будем не по пятницам, а по воскресеньям!
   Знаете, а по неправильному нам всем нравилось гораздо больше! Лис недовольно говорит, выражая всеобщее мнение.
   - Здравствуй, ... Новый год!
   Оба-на! Самое главное преобразование вовсе не это! Всегда выпускной курс живёт не в казарме, а в общежитии офицерского типа. А наш новый начальник решил поселить в общежитие первый курс! Другими словами говоря - свой первый набор. А три курса, в том числе и мы, так и должны жить до выпуска в казарме! Для нашей роты это означает в два яруса!
   - Ну, спасибо вам, товарищ полковник, от всего нашего курса, - процедил сквозь зубы, побледневший КорС.
   Ба! Оказывается и это еще не все! Генерал Крымов всегда бронировал через Крымский обком партии курсантам билеты в отпуск и обратно, а новый начальник этого делать не собирается!
   Что и говорить - нашего нового начальника полковника Ивасюка мы все сразу и всерьез невзлюбили. Сильно. Жаль вот только, что ему от нашей нелюбви ни холодно, ни жарко. Зато еще больше стали любить и уважать прежнего начальника генерал-майора Крымова. Правда жаль, что он об этом не знает. А может он и догадывается?
  
  Неприступная твердыня
   На занятиях по физподготовке мама Жора разрешил нам сыграть в футбол, вызвав тем самым бурю всеобщего ликования. Это же обалдеть, как здорово! Все чувствовали себя счастливыми.
   - Иванов, ты играешь? - деловито спросил Миша.
   - Еще как! В смысле, само собой!
   Мне повезло, сегодня я буду играть на своей любимой позиции - правым защитником, и, следовательно, смогу показать, на что я способен! Так и вышло: я легко прерывал все попытки пройти по моему краю, отнимая мяч и в воздухе, и на суше! Противники упрямо шли в атаку моим краем, а я столь же упрямо отбирал мяч и отдавал его своим. И наши забивали, забивали, забивали. Все шло гладко, как по маслу. Взводный, наверное, болел против нас, потому что в сердцах даже ругнулся:
   - Что ж вы, мать вашу?
   - Не ругайтесь, - уныло говорит замок.
   - Ваш футбол никаким матом не испортишь, - отвечает взводный.
   КорС попытался сбить меня с ног, но я догадался о его намерениях по его резким движениям и напряженному лицу. Не мудрствуя лукаво, сам сбил его с ног: сделал обманное движение вправо, а сам отскочил влево, и ткнул Серегу носком по правой ноге. Ноги его заплелись одна за другую, и он растянулся во весь рост. Отобранный мяч я снова отпасовал своим.
   - Не умирай, КорС, - пошутил Лис, пробегая мимо.
   Странное дело, но Королев даже не возмутился, что на него не похоже. Второй попытки свалить меня с ног он не предпринимал. Зато это решил сделать Рома, ринувшийся на меня очертя голову. С грацией и логикой носорога он летит на меня по прямой. Я решил играть по его правилам, и при его приближении, когда Рома был уже рядом, повернулся к нему спиной и саданул ему локтем в солнечное сплетение. После этого свалил его с ног, толкнув его корпусом. Со стороны все выглядело совершенно мирно - обычная борьба за мяч. Взводный, судивший игру, ничего не заметил и объявил: 'Все в пределах правил!'
   Наконец команда противника поняла, что в футболе я не новичок, и сбить меня с ног - дело не такое уж и простое. Наша команда тоже сделала свои выводы и уходила к воротам противника в полном составе, оставляя на нашей половине только вратаря и меня. Наши почувствовали кураж и играли самозабвенно. В самом конце игры и я дважды подходил к воротам соперника. Сделал голевую передачу на Лео, и он прекрасно ею воспользовался, и один гол забил сам. Противник несколько раз порывался в контратаку, но каждый раз с одинаковым, то есть нулевым результатом. Игра окончилась со счетом 17-1 в нашу пользу. Наши футбольные противники что-то там говорят о простом фатальном стечении обстоятельств.
   - И один в поле воин, - громогласно говорит Миша, - если он по-русски скроен!
   - Просто Иванову везет, как чемпиону, - ворчат они.
   - Так он и есть чемпион, - парирует Миша, - так сказать, по натуре, по жизни. А вот интересно, Иванов сейчас уже такой, а какой он будет в пятьдесят лет? Страшно представить!
   - Я в полном кошмаре, - честно признался КорС.
   - Давненько я такого удовольствия от футбола не получал! - восторженно признался взводный, вытирая пот платочком. - И это несмотря на то, что сегодня не было особенной интриги! Иванов сегодня был словно волнорез, о который разбиваются самые страшные волны. Спасибо, Иванов, за доставленное удовольствие. Товарищи курсанты, я думаю, вы согласитесь со мной - Иванов сегодня был лучший!
   - Точно, - охотно соглашается Миша, - жесткий, неудобный, настырный, агрессивный...
   - И еще въедливый, противный, дотошный, нетерпимый. Прямо неприступная твердыня, - завистливо говорит КорС. Его игра сегодня никого не впечатлила. Как говорится, не его день.
   - Ну, Иванов, - с нескрываемой радостью шумно восхищается Лео, не обращая ни на самого Королева, ни на его слова никакого внимания. - Если быть откровенными до конца, то ты сегодня один всю игру сделал! Ты позволил нам играть без оглядки на оборону!
   - Нет, просто вы сегодня сами очень хорошо играли.
   - Меня удивляет другое, наш герой - еще и скромняга, - не без иронии ответил Лео и тут же предложил: - Может, качнем его?
   - Да ну его, он же тяжелый! - говорит Лис. - Разве что подбросить его, но не ловить?
   Но Лео с негодованием отверг это предложение.
   - Иванов, а тебе говорили, что ты классный правый полузащитник? - спросил Миша, улыбаясь.
   - Нет, - притворно вздохнул я, - первый раз об этом слышу. Раньше мне говорили, что я превосходный правый защитник. Льстили, поди?
   - Ты явно ошибся с выбором профессии, Иванов, - усмехнулся Миша. - Тебе нужно профессионально заниматься футболом!
   - Отечественный футбол без нашего Иванова как-то худо, бедно обойдется, - с раздражением ворчит КорС, - а вот армия - ну, никак.
   - И он прав, - широко улыбнулся я, еще больше разозлив Королева. - Сегодня как никогда прав!
   - КорС, скажи, - спрашивает Миша, - и как у тебя только язык не устает болтаться?
   Королев сердится, и мне это приятно. Вы просто не представляете, что это такое - достать этого зануду! Чтобы позлить его еще больше, я не обращаю никакого внимания ни на него самого, ни на его страдания.
   - Не хмурься, КорС, - обращает внимание на его состояние Лис. - А то состаришься раньше времени. Морщины только должны обозначать места, где раньше были улыбки. Запомни это.
   Тут в кубрике появился наш обожаемый командир взвода и сразу принялся за дело.
   - Товарищи курсанты и сержанты, индивидуальные мысли отставить! Так что, пока еще у вас есть время, крепите свою морально-политическую готовность к предстоящему лагерному сроку!
   Только-только я попытался было пошутить по этому поводу, как мама Жора сразу же перебил меня.
   - Товарищ младший сержант Иванов, закройте язык, - мама Жора, как всегда, проявляет ко мне не очень скрываемую враждебность. - Вот когда вы сделаете в своей жизни столько бесполезного, сколько сделал я, тогда и будете меня критиковать. В общем, отнеситесь к моему предупреждению серьезно. И если у вас были какие-то мысли - сразу выбросьте их из головы.
   Повисло напряженное молчание. Мама Жора ждет, сложив руки на животе. Пришлось мне, как это? А, сделать вид, что я выбросил все крамольные мысли из головы, и закрыть язык.
   - Толик, - спрашивает Миша, - о чем думаешь?
   - О том, что в каждом из нас спит гений, - к чему-то сказал КорС. - И чем дольше мы живем, тем крепче он спит.
   Вероятно, сказанное как-то сочетается с внутренними переживаниями Королева, но я, признаться, не особо понял, к чему он это выдал.
   - Да нет, - пожал я плечами, - просто не ожидал услышать похвалу от мамы Жоры. Странно и удивительно это даже как-то.
   - Ничего удивительного, дружище, - улыбается Миша, - просто в отличие от непризнанных поэтов, нас отцы-командиры сразу оценивают по заслугам! А из тебя, КорС, психолог плохой. Примерно, как из сантехника гинеколог.
   Королев попытался что-то сказать в защиту незаурядных, перспективных сантехников, но быстро сам понял, что чем больше он говорит, тем глупее выглядит, и умолк на полуслове. Как сказал бы Веня, он снова оказался у огромного разбитого корыта.
   - КорС, - смеется Миша, - ты еще помнишь, что ты успел нам с Толиком только что нагородить? Будь другом, сделай хоть раз в жизни доброе дело, запиши дикий текст этого твоего выступления, мы его сейчас всему взводу зачитаем! А еще лучше, ты же сам и прочтешь!
   - Почему? - растерянно переспрашивает Королев.
   - Потому что у нас вряд ли это получится! Ты же понимаешь, что невозможно читать, когда от смеха текут слезы?
   Королев удрученно молчит, а Миша не унимается:
   - Ну, смелее! Записывай, давай! Не теряй времени!
   Тут Батя принес трехлитровую банку сливового компота, и отвлек внимание от Королева. Оказалось, что открыть банку нечем.
   - Может, ножом крышку по кругу отогнуть? - предложил КорС. - Признавайтесь, кто носит за голенищем нож?
   - Не нужно, - самодовольно говорит Илья Гарань, - я крышку локтем выгну, и банка сама откроется. Мы в походах часто так делали, сейчас увидите.
   И, не откладывая этого дела в долгий ящик, Илья поставил банку перед собой и сильно ударил по крышке локтем. Даже чересчур сильно. Банка разбилась, и Гарань глубоко изрезал руку и выше локтя и ниже. Мало того, что он оставил взвод без компота, так ему еще и руку зашивали, а это уже ЧП. Сначала за нарушение техники безопасности и полученную травму отгреб ротный, затем мама Жора, а уж потом замок и Лео, как командир отделения Гараня.
   - Илья, - не упустил возможности понасмехаться КорС, - так ты говоришь, что вы и в походах именно так банки открывали? Странный мазохизм!
  
  Противоестественный отбор
   Наш курс привезли на два месяца в летний лагерь в село Перевальное, в тот самый, в котором мы сдавали вступительные экзамены. Это на полпути в Ялту. После развода наш взвод отправили копать какую-то траншею. Вершин гор не видно - там висит сплошная белая дымка тумана.
   - Перефразируя конскую поговорку, можно сказать, что опытный курсант тоже борозды не портит, - инструктирует нас мама Жора, - так что копайте старательно.
   - Посмотрите-ка сюда, - с удивлением говорит Илья Гарань. - Я выкопал комсомольский билет!
   - Покажи, покажи, - быстрее всех засуетился Веня. - И, правда, комсомольский билет! Олег Задорожный. Помните, а ведь он в нашем взводе на абитуре был!
   Все, конечно, помнили: Олег выделялся своей серьезностью и знаниями, и ему пророчили, что уж он-то непременно поступит. Но у него пропал вот этот самый комсомольский билет, и его отчислили. В нашем взводе только у него и пропали документы, а в остальных взводах по этой причине отсеялось по три-четыре человека.
   - Жаль Олега, хороший парень, - как-то отстраненно вздохнул Лео. Помню, как тогда неохотно расставались Лео и Олег.
   - Это естественный отбор, - прокомментировал Веня с умным видом, - ничего не поделаешь.
   - Что тут естественного? - невольно вырвалось у меня. - Скорее уж это противоестественный отбор.
   Веня иногда изумляет меня своими взглядами. Батя сказал, что с моей точкой зрения сложно не согласиться. Все сошлись во мнении, что так быть не должно.
   - Веня, - заметил замок, - а ты чего так засуетился? Можно подумать, что это твоих рук дело.
   - Подумать, может, и можно, но это точно не я. У меня мотива не было, ведь у меня папа генерал, я бы в любом случае поступил.
   - А, может, у тебя к нему была личная неприязнь? Чем не мотив? - шучу я, стараясь быть серьезным и даже суровым.
   - Что здесь у вас? - подошел к нам командир роты. - Почему не работаете? Волыните? Или устали уже? Не поверю!
   - Вот, товарищ капитан, - протянул свою находку Илья, - нашли закопанный комсомольский билет Задорожного, который был в нашем взводе на абитуре. Может, помните?
   Ротный посмотрел сначала на Веню, застывшего в смешной позе, потом на фотографию и тут же вспомнил.
   - Давайте сюда, я его Задорожному вышлю. Ни за что парень пострадал. Ладно, копайте, давайте.
   - Товарищ капитан, разрешите обратиться? - на лице Лео играло детское любопытство. - Младший сержант Леонтьев. Скажите, а за время нашей учебы будут совместные учения с войсками?
   Видно, что Лео искренне считает, что он подал интересную идею. Правда, ротный от этой идеи в восторг не пришел. Зато у Лео появилась новая мечта, а проще говоря, идея фикс.
   - Нет. Один раз такие учения проводились, но училище наше тогда сильно опозорилось, и нас больше к таким мероприятиям не привлекают. Учения те проходило совместно с силами Черноморского флота. Курсанты окопались на берегу, а тут корабли на воздушной подушке высадили морскую пехоту. Те как выскочили в своей черной форме, как заорали: 'Ура!' со звериным оскалом на лицах, как бросились стремительно на наши окопы! В общем, сопки сразу стали серыми от спин удирающих курсантов.
   - А почему серыми? - спросил Третьяк. Весь взвод перестал копать и слушает разговор, опершись на лопаты.
   - В шинелях были. Так что училище наше на совместных учениях уже покрыло себя неувядаемым позором.
   - Так может нам удастся покрыть его несмываемой славой? - пошутил я. - Уж мы постараемся! Покажем себя во всей красе!
   - На нудистском пляже покажете себя во всей красе, сейчас такие пляжи уже есть и у нас. Иванов, успокойся уже, - оборвал меня командир роты. - А то я сам сейчас тебя так успокою, что мало не покажется.
   Батя негромко шутит, что конструктивного разговора опять не вышло.
   - Да я и не волнуюсь совсем, - широко улыбнулся я.
   - Шутим, да? Прямо новоявленный Теркин выискался. Смотри, Иванов, в угол поставлю! Не будет у вас никаких совместных учений с войсками. В своем котле будем вариться. Копайте.
   И ротный ушел. Я глянул на горы - туман постепенно рассеивался, и уже проступили неясные очертания верхушек гор. На какое-то мгновение сквозь туман проблеснуло Солнце, и снова спряталось. Ну, хоть не очень жарко, и то хорошо.
   - Лео, - строго спросил замок, - ты чего это, нас не спросивши, лезешь со своим желанием поиграть в войнушки? Может, у нас такого желания вовсе и нет?
   - Я привык полагаться на самого себя, вот и не спросил.
   - Хорошая привычка, что и говорить, - одобрил Рома. - А хорошие привычки лучше хороших принципов.
   - В следующий раз не высовывайся, - предупредил Валерку замок, - а сейчас бери лопату и действуй! Представь, что ты на учениях. На совместных!
   Только у меня осталось сильное ощущение, что ротный просто пошутил на счет того, что училище однажды опозорилось на учениях. Не хочется думать, что это может быть правдой. Лео с тройным упорством очень умело долбит твердую землю. Я отложил лопату и, перехватив недоумевающий взгляд замка, объяснил: 'Я буду петь для вас'. На что КорС посоветовал включить радио, так как в нем тоже много музыки. Однако взвод предпочел слушать меня. Возможно потому, что в этом случае можно заказывать песни и слушать именно то, что хочешь.
   А потом, пользуясь тем, что офицеры ушли на совещание, а потом ротный и Туманов должны были уехать домой, Веня залез через форточку в канцелярию роты и привязал нитки к книгам, ручкам, стульям, кубкам и так далее. Мама Жора открыл ключом замок, а потом потянул ручку двери на себя. Дверь открылась, и все привязанные предметы упали. Мама Жора надолго впал в ступор. Когда дар речи вернулся к нему, то первое, что он сказал, было:
   - Повезло тебе на этот раз, Иванов. Это точно не ты, потому что в форточку ты не пролезешь, даже если бы ты этого и захотел.
   Он долго пытался выяснить, чья же это работа, но безуспешно. Окрыленный успехом, Веня, снова тем же путем пробрался в канцелярию и привязал к ручке хлопушку. Хлопушку Веня купил в Перевальном, специально сбегав в самоволку. Спать рота легла на два часа позже, но Веню никто так и не выдал.
  
  Мехико - 86
   Рота, захватив сухой паек, на весь день убежала в горы на занятия по тактике, а я стою в наряде дежурным по роте. Когда навели порядок в расположении роты (а мы снова живем в той же деревянной казарме, что и на абитуре), я вышел из казармы и направился к пожарному щиту. Весь щит испещрен надписями, в основном непристойного характера. На нем почему-то ничего нет, и я при каждой возможности практикуюсь на этом щите в метании ножа. Вот и сейчас я достал штык-нож, и стал метать его в пожарный щит. После двадцатого броска рядом раздался спокойный голос Димы, который стоит в наряде дневальным по роте. Он сейчас дневальный свободной смены. Дима засмотрелся на то, как штык-нож каждый раз впивается в одно и то же самое место.
   - Здорово у тебя получается. Ты, наверное, и до армии тренировался в метании ножей?
   - Да, это верно, - признался я, - мне всегда нравился нож, и я давно начал, практиковаться с ним.
   - Сломать не боишься? Вон из двадцать девятой роты курсанта отчислили из-за того, что сломал свой штык-нож. Тоже учился его бросать.
   - Не боюсь. К тому же я не бросаю нож, - улыбнулся я. - А ты сам-то не хочешь научиться? Помогу освоить все премудрости этого дела. Вдруг пригодится?
   - Нет. И не хочу, и в силу сложившихся обстоятельств мне это ни к чему. Незачем мне это умение.
   В голосе моего приятеля прозвучала какая-то обреченность.
   - То есть как это незачем? - удивился я и даже замер на мгновение, хотя собрался было метнуть штык-нож, - мы же будущие офицеры! Это умение никогда не помешает. А, может случиться и так, что именно оно тебе жизнь спасет.
   Еще я промолчал о том, что в этой жизни нужно быть сильным. А судьба, она, как и каждая нормальная женщина, любит сильных и отчаянных мужчин. Мне хочется думать, что я именно такой и есть. Во всяком случае, я таким постараюсь стать.
   - Не все курсанты мечтают попасть служить в пехоту, как ты, Иванов. Вот меня, например, вполне устраивает стройбат. У меня есть родной брат - старший. Он уже майор, служит на Байконуре. Он мне поможет попасть служить на Байконур, а потом расти по служебной лестнице. Так что незачем мне заниматься сразу всем в надежде, что оно пригодится. Нет, я точно знаю, что мне понадобится в службе. Со временем и ты это поймешь. Так что я предпочитаю не делать ничего лишнего.
   - Будешь делать карьеру? - понимающе кивнул я.
   - Почему нет? Хочу повторить банальную истину: офицер не прапорщик, ему нужно расти. Или ты бы согласился прослужить всю службу капитаном? - Дима смотрит на меня долго и, молча.
   Я отрицательно мотаю головой. Разумеется, я понимаю, что генералами станут сыновья или зятья генералов, но и капитаном всю службу служить я не собираюсь. Как минимум, подполковником я точно стану, а там и до полковника один шаг.
   - То-то и оно. По той же причине я хочу воспользоваться помощью брата, раз другой возможности нет. Не всем так везет, как Вене - папа генерал, но и от помощи брата я отказываться не собираюсь. В генералы он меня, конечно, не выведет, но служить мне будет легче, - все с большей и большей настойчивостью говорит Дима. - Так что я знаю, что буду служить в стройбате, и вот это умение - метать ножи мне точно не понадобится. Ух, все-таки здорово ты это делаешь!
   Хотя Дима и открещивается от службы в других войсках, но не может смотреть равнодушно на мое занятие.
   - Мне помочь некому, - пожал я плечами, - так что буду свою карьеру делать сам. А на счет пехоты ты, безусловно, прав - я бы предпочел служить в мотострелковых войсках, а еще лучше в десанте.
   Дима Снигур хмыкнул и сказал, что каждый рано или поздно попадает на свою полочку. Из-за моей спины донесся хриплый голос комбата:
   - Товарищ дежурный по роте! Вы с ножом осторожнее и помните, что те, кто не придерживаются техники безопасности, влекут за собой гибель людских жертв! Все!
   Ясно чувствуется, что комбат пьян с самого утра, и это в разгар борьбы с пьянством! Впрочем, комбат является руководителем лагерных сборов, то есть здесь он самый большой начальник.
   - Есть, товарищ майор! - торжественно заявил я, повернувшись к нему, но комбат, не обращая внимания на меня, тяжело поплелся спать в общежитие. Но нет, он остановился и снова обратился ко мне.
   - А вообще, вы знаете, кто, где служит? Я вам сейчас расскажу! Значит так: щеголь в кавалерии, лодырь в артиллерии, пьяница во флоте, а дурак в пехоте! О! Солнышко начинается! Пора на покой. Теперь точно все!
   В кавалерии я бы может и послужил, но у нас на всю страну один кавалерийский полк, попробуй в него попади. Зато они снимаются в кино! Я бы с удовольствием тоже снялся в кино, да еще верхом на коне, с шашкой в руке! Эх, романтика!
   - Кстати, на счет другого варианта - подружись с Веней, и его папа генерал поможет и тебе, - посоветовал я товарищу.
   - Я подумаю, - пообещал Дима, а я вдруг вспомнил и спросил его: 'Ты чего футбол с нами по телевизору не смотришь? Это ведь чемпионат мира!'
   - Я его не понимаю. Вратари стоят на местах, а все остальные тупо и бестолково толпой бегают от одних ворот до других. Ни защиты, ни ...
   - Чудак-человек! - перебил я. - Это же романтический футбол!
   - Романтический? - удивился Дима. - Как это?
   - Сейчас объясню, - и я стал горячо просвещать Диму в тонкостях футбола вообще и романтического в частности. Хотя в душе я понимаю, что это пустая трата времени, и Дима слушает меня просто из вежливости. Впрочем, договорить все равно не дал товарищ Туманов, который сегодня дежурный по лагерному сбору.
   - Товарищ Иванов, - сказал он со всем скепсисом, щедро отмерянным ему природой. - Это вы орехи кололи при помощи двери? А вы случайно не обратили внимания на то, что на них краска облетела? В следующий раз будьте добры, колите орехи руками, раз уж вам их так хочется. Надеюсь, мы договорились?
   - Никак нет. Двери дубовые, а я нет!
   - И откуда, только такая уверенность? - притворно вздохнул Туманов. - Это я сейчас про двери! Будем считать, что вы меня уговорили. Во всяком случае, двери, в случае чего, и заменить можно, чего не скажешь о вас.
   Рота вернулась уже после ужина. После чистки оружия старший лейтенант Туманов построил роту и объявил:
   - Товарищи курсанты, вы, должно быть, устали с дороги. Почему бы вам не прогуляться?
   И рота, негромко поругивая Туманова, ушла на вечернюю прогулку. Больше всего клял Туманова Королев. По виду можно сказать, что ему хотелось умереть, но вместо этого он уснул.
   Как я уже успел сообщить, сейчас как раз идет чемпионат мира по футболу, и мы по ночам смотрим его трансляцию по телевизору. Не все разумеется, а только болельщики. И это несмотря на усталость от дневных занятий на свежем воздухе и изнуряющей жары, так сказать, в ущерб отдыху.
   Периодически кто-нибудь из спящих курсантов встает в туалет и сразу пристает с вопросами, изображая зачем-то заинтересованность: 'А кто с кем играет? А какой счет?'
  В первые две ночи таким интересующимся отвечали честно, а потом надоело. Мы не досыпаем каждую ночь, а днем наравне со всеми бегаем, прыгаем, окопы роем, маршируем, а они спят, и, видите ли, даже не знают, кто с кем играет!
   Мы смотрим футбол с замиранием сердца. Опять нарушение правил. Интересно, получит нарушитель 'горчичник' или нет? Поднимается с постели еще один горе-болельщики (на этот раз это Войтенко из второго взвода) и проявляет интерес к футболу.
  - Кто там с кем играет? - зевая до хруста, интересуется он.
  - Наши с вашими, - пока спокойно отвечает Лис.
   - А какой счет? - не унимается горе-болельщик.
   - Два нуль.
   Все замерли в ожидании развязки. Житейские драмы ведь идут без репетиций, так что никогда неизвестно, чем все кончится. Малоинтересными такие стычки не назовешь.
   - А кто выигрывает? - не унимается очередной 'болельщик'.
   - Ничья, - начинает закипать Лис.
   - Как это ничья? - удивляется 'фанат'. - Ты ведь только что сказал, что счет 'два - нуль?'
  - Слушай, нехороший человек, проваливай, давай отсюда, а? - с видимым трудом сдерживается, чтобы не нагрубить Лис.
   - Куда? - вырвалось у недоумевающего 'болельщика'.
   - На хрен, на хрен проваливай! - зло говорит Миша. - А-то еще и получишь сейчас. Непременно! И это в лучшем случае. А то и отгребешь! Козел!
   - Вот, - довольным тоном говорит КорС, - это более точное и правильное определение. А то 'нехороший человек!' Этот термин весьма условен. Вот 'козел' это намного точнее!
   - Вы чего? Озверели? Интересно ведь.
   - А если тебе интересно, то садись и смотри, как все, понятно? Болельщик, понимаешь, хренов нашелся.
   И началась обычная, привычная перебранка. Каждую ночь возникают такие ссоры, не прекращаются они и днем. Безусловно, эти ссоры не были бы такими длительными, если бы виновата была только одна сторона. Но так обидно не досыпать каждую ночь, а тут еще эти горе-болельщики, совершенно не желающие задумываться над тем, каково это - постоянно не досыпать! Смотреть такие болельщики, конечно, не хотят, им сон значительно милее. Ну, вот почему бы им не пройти мимо нас, молча? Хотя молчание это одно из наибольших человеческих страданий.
   Сейчас перерыв, и Миша рассказывает: 'Чтобы вы знали и не обманывались - в каждом отделении у нас есть внештатный осведомитель. Он 'стучит' на всех в особый отдел, а другими словами в военную контрразведку'.
   - Неужели в каждом отделении по стукачу? - недоверчиво спрашивает Лео.
   - А может и больше, чем по одному. Большинство из них так и остаются неизвестными бойцами невидимого фронта, но некоторые все-таки проявляются, - продолжает наше просвещение Миша. - Во всяком случае, считается, что если на выпуск кто-то из вчерашних товарищей приходит в форме погранвойск КГБ СССР, то это явное доказательство того, что этот человек все годы учебы 'стучал' в особый отдел.
   Мы все слушаем, не перебивая, ибо ни о чем таком не знаем и не догадываемся.
   - Для этих ребят в училище существует хорошая, добрая традиция. После прощания со знаменем и прохождения торжественным маршем их купают в фонтане. На территории училища есть фонтан, вот в нем и купают. Прямо в парадной офицерской форме! Ну, а если они в городе на глаза попадаются, то и в городских фонтанах тоже!
   - Эй, вы там! Второй тайм начинается!
   - Не боись, без нас не начнется!
   - Как знать! Эти бразильцы до того наглые, что ведь могут вас и не подождать!
   И снова мы наслаждаемся футболом, комментируя его, кто как может. Мы дружно осуждаем нападающего, который никак не успевает к мячу. Один Миша защищает его, шутя, что главное не в том, чтобы быстро бегать, главное вовремя выбежать! В ответ ему я говорю, что Миша перепутал футбол с кроссом, и всем весело. Встает еще один 'любитель футбола'. На этот раз это Окунь из 4-го взвода. Окунь это кличка за его огромные выпуклые глаза.
   - Пацаны, а кто там с кем играет? - отчаянно зевая, спрашивает он. На этот раз Лис не выдерживает и вскакивает с места.
   - Небольшая преамбула: Окунь, ты - козел! Преамбула окончена! - и хрясь горе-болельщика по морде! На Лисе сразу повисли Миша и КорС, а бедный Окунь поплелся умываться. Претензий к Лису за его нетактичное и не очень адекватное поведение у него не возникло.
   - Это пока только первый, тихий звонок, - вслед Окуню говорит Миша. - Так и заруби это себе на носу или как оно там у рыб называется?
  
  Пионерская 'мама'
   На следующий день на самоподготовке мы горячо обговаривали увиденный ночью футбол, а когда обсуждать уже было нечего, перешли на футбол отечественный. Оказалось, что большинство присутствующих больше всего симпатизирует 'Динамо' Киев.
   - А когда была создана команда 'Динамо' Киев, кто-нибудь знает? - между прочим, поинтересовался КорС.
   Оказалось, лучше всего тему знает Миша, он и объясняет.
   - До сих пор спорят, что считать днем рождения команды 'Динамо': то ли первое собрание общества, на котором утвердили Устав и избрали тех, кто должен был заниматься становлением коллектива или первую игру созданной команды. Сам Устав был зарегистрирован 13 мая 1927 года Межведомственной комиссией по делам общественных организаций и союзов Киевского округа, а назывался он Устав Киевского спортивного пролетарского общества 'Динамо'. Формирование футбольного клуба началось в апреле 1928 года. Основу команды составили игроки команды 'Совторгслужащих' и лучшие игроки клубов Киевского гарнизона 'Райкомвод' и 'Желдор'. В составе команды было пятеро чекистов. На первом этапе собирать команду поручили 26-ти летнему Михаилу Товаровскому. Вначале приглашенные им футболисты продолжали играть за свои старые команды, так как 'Динамо' не было включено в розыгрыш первенства города. Кураторство над 'Динамо' взял на себя Сергей Барминский - помощник начальника Киевского окружного ГПУ, а первым капитаном команды стал Николай Мурашов, - Миша перевел дыхание и продолжил свой рассказ.
   - Первую игру 'динамовцы' сыграли первого июля 1928 года в Белой Церкви против сборной этого города и проиграли. 18 июля 1928 года на Красном стадионе Киева 'Динамо' Киев сыграло вничью с 'Динамо' Одессы. В газетах напечатали фамилию Сильвестрова - автора первого гола в истории команды. А уже 22 июля того же года в показательном матче 'Динамо' разгромило со счетом '8:1' команду 'Совторгслужащих'. Официально в чемпионате СССР 'Динамо' дебютировало только в 1939 году, а в 1954 году впервые выиграло Кубок СССР. В 1961 году впервые стало победителем чемпионата СССР. В октябре 1973 команду возглавил Валерий Лобановский и уже в 1975 году 'Динамо' Киев выиграло Кубок Кубков и Суперкубок Европы...
   Интересным рассказчиком о футболе оказался Миша, но я решил сходить в магазин, чтобы купить каких-нибудь сладостей. Когда я вернулся, то застал бушующего во всю маму Жору.
   - Что вы, товарищ Розовский, на меня свое лицо вытаращили? У вас на самом носу экзамен, а вы тут ерундой занимаетесь! Рассчитываете, что вам на экзамене тройку просто так поставят? Правильно, поставят, но вам от этого легче не будет, уж я постараюсь!
   На меня на этот раз взводный отчего-то внимания совсем не обратил, разочаровав этим как минимум половину взвода. Пока я ходил в магазин, я пропустил передачу о моем родном Гайсине. Точнее, о неформальной молодежной организации 'Клуб старшеклассника', существующей в нашем городе уже тридцать лет. И, естественно, о ее организаторе и бессменном руководителе Лилии Ильиничне Болтянской, больше известной у нас под прозвищем 'пионерская 'мама'. Все тридцать лет на общественных началах она руководит созданным ею клубом. Теперь вот ЦК ВЛКСМ изучил ее опыт, признал передовым и рекомендует создавать такие клубы во всех городах и весях СССР!
   - Толик, - наседают на меня с расспросами курсанты, особенно Веня, - а ты знаешь 'пионерскую 'маму'?
   - Конечно, знаю. А вот откуда вы о ней знаете? - очень удивился я. И тут я с сожалением узнал о пропущенной телепередаче.
   - Расскажи нам еще что-нибудь интересное о ней.
   - Она с ребятами из своего клуба написала сценарий и сняла художественный фильм о Великой Отечественной войне. Называется 'Тропой героя'. В нем рассказывается о нашем герое-земляке, партизанском разведчике, Степане Чернобае из села Михайловка нашего района. Во время войны он был еще совсем мальчишка.
   - Ну да? - не поверил Веня, как впрочем, и многие другие. Это он о фильме так выразился, не может поверить, что вот так вот самим можно снять полнометражный игровой фильм. Еще как можно! Знай наших!
   - Вот тебе и да. Причем все роли в этом фильме сыграли наши ребята, но что действительно интересно, так это то, что фашистов играть не хотел никто! - с удовольствием рассказываю я.
   - Но фильм сняли, - серьезно говорит Королев, - значит, все-таки нашлись те, кто сыграл немцев?
   - Да. О возникшем затруднении Лилия Ильинична рассказала в райкоме комсомола.
   - И кого они заставили играть? - приподнял бровь КорС.
   - Никого. Всех фашистов в этом фильме сыграли работники Гайсинского райкома комсомола.
   - Вот это да! - ахнули все, а потом рассмеялись. - Врешь!
   Все переполнены чувствами, так их зацепила телепередача о моей выдающейся землячке. Мне же рассказывать о ней доставляет удовольствие:
  - Не вру. Именно так все и было.
   - Не может того быть, - с возмущением говорит Королев, - чтобы дети, пусть даже и под руководством талантливейшего педагога, сами могли снять такой фильм?
   Лео и Батя начали, было, затыкать ему рот, но я их остановил.
   - Не спорьте, КорС прав. Огромную помощь в съемках фильма оказал директор Гайсинского дома пионеров Аксельрод Леонид Владимирович, а фильм снял и смонтировал лучший кинооператор нашего района Филонов Анатолий Никифорович.
   - Подумаешь, оператор, - высокомерно скривил губы Веня.
   - И опять неправильно, - смеюсь я. - В отличие от такого крупного и признанного специалиста в области кино, как товарищ Вениамин Нагорный, другими, менее известными специалистами в этой области, вклад оператора Филонова был отмечен по заслугам.
   - Это как же? - с интересом и нетерпением спросил Батя.
   - Если той же 'пионерской маме' и другим участникам проекта выдали премии по тридцать рублей, то оператора премировали трижды! Первый раз ему выдали премию восемьдесят рублей, второй раз - сто двадцать, и третий - снова восемьдесят. Правда, справедливости ради, скажу, что премировали его Винница и Киев, а в родном Гайсине отмолчались. Хотя событие это было заметное для всей Украины. Вижу ваши недоуменные взгляды, и сейчас все объясню. Дело в том, что этот фильм на Всесоюзном конкурсе 'По местам боевой славы' 1975 года, который проходил в Волгограде, занял первое место! Причем как среди любительских, так и среди профессиональных фильмов. За победу моих земляков наградили кинокамерой 'Красногорск-2' - в то время это была лучшая кинокамера в СССР - и дипломом за подписью маршала Баграмяна.
   - Круто! Ох, и круто! - восхищаются ребята, - Значит, в твоем Гайсине живет человек, опередивший время на тридцать лет? А ЦК комсомола только сейчас дошел до такой формы работы? Интересный видать человек, ваша 'пионерская 'мама'! Жаль, что у нас ничего и никого подобного не было.
   Даже москвич Веня соглашается: и в столице не нашлось второй такой 'пионерской 'мамы', как наша уважаемая Лилия Ильинична Болтянская. А Батя в шутливой форме заявил, что он знает пока всего двоих гайсинцев (это он про меня и пионерскую маму), но гайсинцы ему нравятся все больше и больше.
   - Ага, - криво усмехаясь, говорит КорС, - и чем дальше, тем больше.
  
  Новости
   Наш командир роты получил очередное воинское звание 'майор', а через неделю взводный первого и второго взводов старший лейтенант Туманов - звание 'капитан'. На нашего взводного маму Жору было больно смотреть, так болезненно он переживает то, что он все еще старший лейтенант.
   Впрочем, мучиться маме Жоре пришлось недолго - еще через неделю и ему присвоили звание 'капитан'. Повод выпить у наших офицеров был на протяжении двух недель, и требования к нам как-то незаметно снизились. Что вполне естественно, даже не глядя на 'сухой закон'. И все бы хорошо, если бы не тайные недоброжелатели, мечтающие, чтобы Туманова и Дядченко перевели куда-нибудь из училища, чтобы очередь на получение жилья продвинулась еще на два человека вперед.
   Я как раз стоял в наряде дежурным по роте, когда комбат пришел воспитывать всех троих, поминая их разными непотребными словами.
   - Поздравляю вас, товарищи офицеры. Ваше представление имело оглушительный успех. Новоиспеченный капитан Дядченко, так тот просто не перестает радовать нас своими цирковыми выступлениями, - ерничает комбат.
   Любопытно, что это такое мы о нашем взводном не знаем?
   - Радует то постоянство, с которым вы каждый раз изумляете командование училища и меня лично. К сожалению, я все еще порой удивляюсь чужой глупости. И в этот раз вы нас не разочаровали, и все у вас получилось, как всегда, весело, душевно и с традиционной для товарища Дядченко долей свежего маразма. Вы что, с ума, что ли, все тут посходили? - орет он в канцелярии роты, а слышно по всей казарме. - Запросто ведь можете снова старшими лейтенантами стать, а ты капитаном! И это в лучшем случае! В лучшем! А если переведут куда подальше? Майор, ну ты же симферополец, неужели готов уехать из Крыма? Ладно, твои взводные не местные и не понимают ничего в здешних прелестях, но ты-то?! Ты-то! Неужели тебе все пополам? А если вообще из армии выгонят? Вы об этом подумали? В этом вопросе - вопросе с пьянством - шара больше не пройдет! Если что, вы сами напросились!
   Я предпочел уйти из казармы, чтобы меня не прихватили на подслушивании. Но и вне казармы голос комбата был слышен очень хорошо:
   - А теперь в качестве политинформации! Вылетите, голубчики, как миленькие из училища! - никак не может угомониться комбат. - Однако это не самое страшное! Вы ведь можете выйти уже без партбилетов! Все просто, как дважды два! Так что давайте, начинайте обдумывать эту многообещающую перспективу.
   Мама Жора в свое оправдание попытался что-то сказать, но комбат не дал ему и рта раскрыть.
   - А тебе, Георгий, вообще пить противопоказано, ты ведь как выпьешь, становишься склонным к бессмысленным действиям! Ты хоть помнишь, что и на этот раз ты порадовал публику громким и неадекватным бредом? Ты ж как выпьешь, тебя от буйно помешанного уже не отличить! Вот только одно мне не понятно, ради чего такие жертвы? Неужели без алкоголя никак нельзя? Погодите, я вам сейчас популярно все объясню! Я достану вас до самых печенок и доведу до белого каления!
   Наши офицеры молчат, чтобы еще больше не подогреть праведный пролетарский гнев командира батальона. Дальше речь комбата изобиловала уже совсем неординарными высказываниями. Если вдуматься, то в этом бесполезном мероприятии нет особой необходимости, ведь решение принимать все равно не ему. Комбат просто, как мне кажется, не отказал себе в удовольствии лишний раз поупиваться своей властью. Опять же, приятно думать, что на фоне наших залетчиков сам комбат очень даже положительный герой.
   После ухода комбата ротный вышел из канцелярии в расположение роты с таким будничным видом, как будто ничего и не было, и к нему лично все вышесказанное никакого отношения не имеет. Вот артист бы из него замечательный вышел! Впрочем, его плохое настроение никому не нужно, а здоровая товарищеская критика даже полезна. Себе что ли записаться в драмкружок, чтобы научиться вести себя как ротный?
   Вечером мы смотрели по телевизору телемост Ленинград-Бостон 'Женщины говорят с женщинами'. Во время этого телемоста наша участница Людмила Иванова заявила, что в СССР секса нет, чем огорошила всех, включая и нас тоже.
   - Любопытно, - гоготнул Литин, - а как тогда называется то, чем мы занимаемся с девушками в увольнениях?
   - А вот лично я, как настоящий армянин, - насмешил всех Саркис, - сделаю все возможное, чтобы армян стало больше всех на свете! Буду любить, чем попало и на чем попало, да!
   Тут наш разговор прервал Веня. Глаза у него светятся, и щеки разрумянились, что говорит о том, что у него какая-то сногсшибательная новость.
   - Пацаны, - немало не смущаясь тем, что он перебивает всех сразу, начинает Веня, - вы слышали, полковник Тетка защитился, и теперь он - кандидат наук!
   - И зачем это ему? - недоумевает Лео. - И так уже полковник, он что, карьеру в науке решил сделать? Так это вряд ли.
   - Почему в науке? - удивляется Миша. - Я слышал, что он рвется на должность начальника кафедры партийно-политической работы. Так что ученая степень ему совсем не лишняя. А вот интересно, как звучит тема его кандидатской диссертации?
   - 'Как носить воду в решете', - громко говорю я, и взвод начинает смеяться над моими словами. Про себя я думаю, что поторопился я с такой 'темой', надо было предложить вариант 'Как переливать из пустого в порожнее'.
   - Смысл передан как бы и правильно, - насмехается КорС, - только кто же так диссертацию называет? Правильно будет так, - Королев на несколько секунд задумался, а потом с самым серьезным видом выдал: - 'Анализ проблем транспортирования вещества в жидком агрегатном состоянии в емкостях с перфорированным дном'.
   Что и говорить, КорС демонстрирует прямо-таки образец виртуозного владения речью. Когда смех утих, Миша снова спросил:
   - Любопытно, Родственничек остановится на достигнутом, или захочет стать и доктором наук?
   - Думать наивно, что не захочет, - говорю я, - хотеть ведь не вредно, а при его самолюбии и амбициях еще и необходимо.
   - Интересно, - с интересом смотрит на меня Миша, - какой может быть тема его докторской диссертации?
   - 'Влияние русских народных музыкальных кнопочных инструментов на развитие религиозно-философской мысли России конца ХVIII - начала ХIХ века', - памятуя о том, как правильно нужно формулировать тему диссертации, шучу я.
   - Это что, - нахмурился на несколько секунд КорС, - переводя с русского на понятный, получается: 'На фига попу баян?' Так, что ли?
   И первым сам от души и изо всех сил расхохотался. За ним рассмеялись все остальные курсанты. Вместе с нами улыбается и ротный, который подошел так, что мы его не заметили. Он не знает, то ли ему возмутиться, то ли похохотать вместе с нами. Он выбирает последнее и смеется. Потом становится серьезным и говорит: - Что, товарищи курсанты, оттачиваете свои языки, свои 'перья?' Иванов, а тебе не стыдно насмехаться над старшим офицером?
   - Ему стыдно, да, товарищ майор! Ему очень стыдно, - говорит Мирзоян, - его уже такая совесть начала мучить!
   После этих слов ротный еще больше повеселел и оставил нас в покое. Легко можно предположить, что ротный тоже не очень высокого мнения о Тетке, хоть тот и полковник.
   - Что ты, Иванов, очень неожиданно стал таким серьезным? - подивился ротный. - Улыбнись улыбкою своей, и она к тебе не раз еще вернется! Россошенко, а у тебя чего глаза забегали?
   Поскольку Вася не нашелся, что сказать в ответ, за него ответил Миша:
   - Тиха украинская ночь, товарищ майор, но сало надо перепрятать!
   Наверное, слова Мишки попали в самую десятку, потому что Вася покраснел и впал в ступор. Слово от него услышали уже только вечером.
  
  Советы
  'Предупреждай друзей с глазу на глаз,
   а хвали публично'.
  Латинская пословица
   Вот и первый летний отпуск! Все наши ребята в армии, но мой лучший друг, комиссованный из армии, дома. Вечером, перед тем как пойти на дискотеку, мы сидели в беседке в нашем дворе и по очереди играли на гитаре. Вокруг нас собралась вся дворовая ребятня. Мамы уже давно зовут их по домам, а они все не идут, да не идут.
   - Дядя Толя, - восторженно просит меня четырехлетний Виталька из нашего подъезда, - спойте про коров.
   - Про кого? - не поверил Вит, - про каких таких коров?
   - Да про коров, - пролепетал Виталик-маленький.
   - Фильм помнишь 'Мэри Поппинс до свиданья'? - напомнил я своему другу. - Вот из этого самого фильма песня.
   И я с искренним вдохновением запел песню про тридцать три коровы и юного поэта к всеобщему восторгу дворовой ребятни. Допев, я скомандовал:
   - А теперь все марш по домам!
   Однако дети, это вам не солдаты и не курсанты, и никуда спешить не стали. Они смотрят на меня снизу вверх и чего-то ждут.
   - Сейчас! Дядя Толя, а завтра споешь нам еще эту песенку?
   - Что с вами поделаешь? Спою, так и быть, но помните, что это и от вашего поведения зависит!
   - Относи гитару домой, время летит, - сказал Шепелев. - Нам уже тоже пора. Девчонки на танцах нас уже давно заждались!
   Что ж, девушек ждать заставлять - это просто грех! Хотя... пусть они сами себя немного разогреют, ожидая нас!
   По дороге на дискотеку, на летнюю площадку Дома офицеров, Вит со смехом вспоминал, как детвора во все горло подпевала мне.
   - И охота тебе возиться с этой малышней? - недоумевает друг. - Из тебя хороший папа должен получиться, а я вот педагогического таланта не имею.
   Наутро я направился в райвоенкомат, чтобы встать на воинский учет. Не успел я пройти и триста метров от дома, как возле музыкальной школы встретил знакомую девушку Светку Татарчук. Помнится, раньше она никогда не афишировала своих отношений со мной. Она стала еще красивей, как это говорят в таких случаях - расцвела. Так что я снова очарован ею. Хотя и раньше она мне нравилась, а мои друзья, так те просто бурно восторгались ею. Многим она казалась воплощением мечты о женской красоте.
   - Привет, любимый! - первой сказала она. - А тебе в форме здорово! Молодцу все к лицу! Ха-ха-ха! Рада тебя видеть!
   Насколько мне известно, все, кому доводилось встречаться со Светкой, буквально с первых минут и надолго подпадали под власть ее женского обаяния. Помнится, мы оба считали, что наше случайное знакомство, которое постепенно переросло в дружбу, очень много дало нам обоим в плане взросления. Мы были уверены, что практика является ключом к секрету не только полета (как в свое время говорили браться Райт), но и многого другого. Мы думали, что мы смелые новаторы, хотя, как позже оказалось, все это уже было давно изобретено и испытано до нас. И даже описано в одной занятной, но запрещенной книге.
   - Привет. Чего глаза такие невеселые, если ты мне так рада? - не удержался я. И в самом деле, лицо подруги выражает больше душевных страданий и опустошенности, чем искренней радости.
   - Представляешь, мне сразу трое ребят сделали предложение, а я все никак не могу решить за кого из них выйти замуж, - честно ответила Светлана, и глаза этого 'создания совершенной красоты' забегали по сторонам, не в силах надолго сфокусироваться на чем-нибудь одном.
   Теперь, если взять во внимание ее сомнения, можно понять ее состояние. А то непонятно как-то было, чудеса да и только! Значит, ее женские достоинства замечены и оценены по достоинству.
   - Я их знаю? - тут же деловито поинтересовался я.
   - Нет. Они все, что называется, не местные, - довольно сдержанно ответила Света. - Что посоветуешь?
   - Ты хоть скажи ..., - начал, было, я, но Светка тут, же перебила меня. - Один из них повар, - сказала она, но тут уже я перебил ее:
   - Нет, ты мне лучше по географии скажи, - сладко улыбнулся я, решив изобразить участие. На самом деле я задавался вопросом - кто из нас больший циник - я или она?
   - Житомир, Киев и Кировоград.
   Какая она все-таки красивая. Даже немного странно, что она до сих пор не замужем.
   - Тут и думать нечего, конечно, Киев.
   Светка, было, рассмеялась, но тут, же снова стала серьезной.
   - Ты и, правда, так считаешь?
   Я, молча, кивнул, еле сдерживая смех. На самом деле, мне хотелось сказать ей, что-то ставшее заяложенным по поводу того, что такой выбор нужно делать, подчиняясь только своему внутреннему голосу. Иногда этот голос называют интуицией, но в данном конкретном случае это должна быть любовь. В Светкином случае выходит, что никакой любви с ее стороны попросту нет.
   - Ладно, я подумаю. Во всяком случае, спасибо на добром слове. Может, зайдешь? - игриво улыбнулась она. - Так сказать, по старой памяти?
   - Зайду, только отмечусь в военкомате, переоденусь и к тебе, - ответил я, с трудом поборов страстное желание обнять ее здесь же.
   - Нет, любимый, ты лучше вечером приходи, когда стемнеет. Хорошо? Ну, так я жду? Договорились? Только пусть это останется между нами. Для всех - между нами конец!
   - Да. До вечера, Светик.
   И мы разошлись. Света предварительно заверила, что она как и прежде, готова исполнить любое мое желание. Дойдя до парка культуры, я встретил своего лепшего друга Виталия Шепелева.
   - Привет! - обрадовался он. - В военкомат путь держишь?
   - Угадал. Рад тебя видеть, - ответил я. Я стал рассматривать своего друга, словно вчера и не видел его вовсе. Он такой же худой, только его светлые волосы отросли, и в глазах появилась какая-то непонятная для меня пока радость.
   - Я тоже очень рад тебя видеть! Заходи ко мне вечерком.
   - Нет, сегодня вечером не смогу.
   - Уже договорился? Понимаю, - подмигнул друг. - Слушай, я ведь жениться собрался! Что скажешь?
   - Это твое дело, - пожал я плечами, - а на ком?
   - На Людке Власюк, знаешь такую?
   С уверенностью можно сказать, что худшего выбора мой друг сделать не мог. Мысленно я начал рвать волосы на своей голове.
   - Кто ж ее не знает? Послушай ... ты мой друг, ты мой лучший друг, и мне совсем не безразлично, как ты живешь. Как будешь жить дальше. Послушай моего совета - не женись на ней.
   - Почему? Я ее люблю, - насторожился мой друг, а по его лицу пробежала тень.
   - Она шлюха, и всегда будет такой. Она просто не сможет быть другой. Она шлюха по натуре, по состоянию души, а это на всю жизнь. Рано или поздно ты об этом узнаешь, а потом наступит момент, когда ты терпеть уже не сможешь. И вы расстанетесь. Стоит ли переживать разочарования, если их можно избежать?
   - Мне она изменять не будет. Я ее люблю, я окружу ее заботой, вниманием, любовью, и она изменится.
   - Оказывается, ты более наивен, чем можно было предполагать. Она блядь, - упрямо повторил я, стараясь удержать друга от ошибки, - и этим все сказано. Измениться она может только в худшую сторону.
   - Ты ошибаешься, дружище, - уверенно говорит мой друг.
   - Что ж, буду рад ошибиться. Только я не ошибаюсь. Во всяком случае, в этом конкретном случае, извини за тавтологию.
   Вит спросил меня, когда заканчивается мой отпуск, и я ответил, что обратно выезжаю двадцать седьмого утром.
   - Жаль, я женюсь двадцать восьмого.
   - Это даже хорошо, потому что я или не пришел бы к тебе на свадьбу, или даже если бы и пришел, то не смог бы скрыть своего настроения вообще, и своего отношения к ней в частности.
   Любой другой человек на месте Вита на меня бы страшно рассердился, но только не мой друг.
   - А как на счет нашего обещания быть друг у друга на свадьбах свидетелями, и стать крестными отцами наших детей?
   И я пообещал, что в следующий раз я обязательно постараюсь быть свидетелем на его свадьбе.
   - Может, поздравишь меня все-таки?
   - Нет. Я буду грустить об этом твоем безрассудстве. Послушай, дружище, пока еще есть время - одумайся!
   - Нет. В конце концов, это моя жизнь.
   Я нехотя признал это. Все свои ошибки каждый человек должен совершить сам. Жаль, что то, что очевидно окружающим, не понятно моему лучшему другу. Вит пошел домой, я в военкомат, но еще долго я не мог успокоиться.
  
  Учительница первая моя
  'Стареть невесело, но это единственный
   способ жить долго'.
  Шарль Сент-Бев
   С утра мы созвонились с Виталькой, чтобы выяснить, какие у нас планы на день. Я предложил сходить к Анне Емельяновне. Вит сказал, что он ее видел буквально на днях.
   - А я нет. Может ей помочь нужно чего?
   - Что, без нас не обойдутся? - удивился мой друг.
   - Обойдутся, конечно, но хочется ей что-то хорошее сделать. Так ты не хочешь идти?
   - Ну-у, - тянет друг. Понятное дело, ему гораздо интереснее провести время со своей невестой.
   Ох уж мне эта его невеста. Я даже сам удивляюсь, как сильно я ее не люблю. Это я вежливо, на литературном языке сказал.
   - Для утверждения достаточно сказать всего одно слово 'Да'. Все остальные слова выдуманы, чтобы сказать 'Нет', - не удержался я от едкого замечания. - Согласись - не у всех ведь была такая замечательная первая учительница, как у нас с тобой.
   - Согласен, но тебя, если послушать, так сразу начинаешь чувствовать себя ее вечным должником.
   - Так оно и есть. Ну, так что - ты идешь со мной? ... Тогда встречаемся через полчаса у шестой школы.
   Сказано-сделано, и мы направились к Анне Емельяновне Андрушко. Учительница нам обрадовалась, но ничего делать не позволила, хотя и забор нужно починить, и дров нарубить, да и просто убрать во дворе.
   - Ну, нет. Это все лишнее. Внук мой Леня все, что нужно, сделает, да и меня вы недооцениваете, - решительно отказалась Анна Емельяновна и усадила нас пить чай с печеньем и вареньем, а сама достала альбом с фотографиями. Больше спрашивала о нас. Виталька прихватил с собой гитару, и мы порадовали учительницу несколькими песнями о школе. Особенно ей понравился в нашем исполнении 'Школьный вальсок', она слушала эту песню с особым волнением, и мы спели ее еще, так сказать, на 'Бис'.
   - Как вы живете, Анна Емельяновна, как здоровье? - спросил мой друг, отложив гитару.
   Собственно говоря, нам следовало спросить в этом сначала, потому что первое, что бросилось в глаза, так это то, что наша учительница заметно постарела.
   - Как на душе, так и на теле, - бодрится Анна Емельяновна. - Все хорошо, ребятки. Веселые да добрые мысли это - ведь половина здоровья. К тому же я не завистливая, так что живу спокойно. Это у злых людей жизнь полна тревог. А еще я использую заповеди долгожителя: один раз в день быть голодной, один раз пропотеть и один раз устать.
   - Нужно запомнить, - переглянулись мы с другом.
   - Одно плохо, - вздохнула Анна Емельяновна и в ее голосе прозвучала грусть, - против возраста нет лекарств, а старость - это дорога в никуда. Участь старых людей - одиночество.
   - Вы же не старая еще, - слабо попытался я ее успокоить.
   - Ладно, дети, спасибо вам, что не забываете, что пришли, и не будем больше о грустном.
   - Пенсия-то у вас хорошая? - спросил Виталий.
   - Да как сказать? Кто на что учился, тот то и имеет. Впрочем, не хлебом единым жив человек, и каждый должен смиренно нести свой крест.
   От таких разговоров у меня на душе заскребли и кошки и мышки. Разговор как-то незаметно разладился, и мы не смогли его склеить. Попрощавшись, пошли ко мне. По дороге встретили нашего школьного одноклассника Славу Хераскова во всей его красе.
   - Вы откуда и куда? - перегородил он нам путь своей тучной фигурой. Узнав откуда, он малоубедительно сказал: - Я тоже собирался к ней зайти.
   В школе Херасков учился неважно, но какими-то правдами или, что, скорее всего, неправдами поступил в высшее военное училище связи в Киеве. Помнится, когда мы заканчивали 8-й класс, наш классный руководитель сказала родителям этого Хераскова, что в 9-й класс его приводить не нужно. Мол, его место в каком-нибудь ПТУ и не больше. Но его все-таки привели в 9-й класс, а теперь он курсант высшего военного училища. Сейчас он несет себя так, что смотреть на него с одной стороны смешно, а с другой противно.
   - Ленивые люди всегда собираются что-то сделать.
   - Много ты понимаешь, - даже обиделся на меня Слава и с раздражением заметил, - я, правда, собирался.
   - Вот и сходи к ней прямо сейчас. Ей будет приятно.
   - Может завтра, - отвел он в сторону свои невыразительные глаза. - Мне сегодня некогда.
   - Пока мы откладываем жизнь - она проходит. А люди, которым всегда некогда, как правило, ничего не делают, - заметил Вит.
   - Да идите вы! - не нашел ничего лучшего, чем послать нас, наш одноклассник, чем очень удивил меня.
   - И сердится первым тот, кто виноват, и любая злость всегда от бессилия, - улыбнулся я.
   - Кстати, Толик, - оживился Виталий. - Нас самым наглым образом послали! Почему, спрашивается, мы должно закрыть на это глаза? Я считаю, что мы просто обязаны его отметелить под самое первое число. Давай, отделаем его без длинных разговоров в четыре руки? А еще лучше, в четыре ноги!
   - Запросто, - поддержал я Вита, - тем более, что у меня с самого утра руки чешутся. - А в сложившейся ситуации я бы даже сказал, что тут дело принципа! Славик, ты еще ни на что не жаловался? Теперь будешь жаловаться на здоровье! Ну, что, бивал я тебя раньше, побью и ныне! Защищайся.
   Только после этого удалось отвязаться от назойливого общества нашего одноклассника. Очевидно, Херасков понял, что шутить с ним никто не собирается. Догонять его мы не стали. Кстати, это именно с ним я в 10-м классе провел показательный поединок по боксу. И хотя мы боксировали в боксерских перчатках, живого места на Хераскове тогда не осталось.
   Мы пошли дальше. Вит какое-то время шел, молча, а потом испытывающе глянул на меня и сказал:
   - Спасибо тебе, что вытащил меня к нашей учительнице.
   Я, молча, кивнул, но говорить ничего не стал.
   - Так ты вечером заходи ко мне, - напомнил Виталий.
   - Надо что-то помочь? - пошутил я, но друг сегодня отчего-то совсем не настроен шутить.
   - Нет, просто напьемся. Чаю, чаю напьемся!
  Перед отпуском нас гоняли по строевой подготовке, как сидоровых коз, а может и больше. Даже вместо утренней зарядки, порой даже вместо самоподготовки. Это нашу роту так готовили к показательным выступлениям перед новым командующим округом. Ну, мы и дали! Что называется, не только в грязь лицом не ударили, а вообще можно сказать блеснули!
   После этого выступления сразу в отпуск разъехались. После юфтевых сапог и строевых занятий я в кроссовках и джинсах вышагивал так, что ноги чуть не до пояса сами взлетали. И руками я вымахивал, словно строевым шагом хожу. Сначала я этого не замечал, но когда друзья-товарищи: Чаля (Сергей Чаленко) и Виталий Шепелев надо мной несколько раз посмеялись, то я решил руки в карманах брюк держать. И за ногами тоже стал следить, чтобы не слишком уж высоко их поднимать.
   В результате этих стараний заработал привычку держать руки в карманах. Потом добрый десяток командиров всех уровней обещали мне песка в карманы насыпать, а карманы зашить. Но как-то обходилось - ни песка не насыпали, ни карманы не зашили. Впрочем, все это будет потом, а пока я просто смешу своих друзей своей военной походкой.
   Что ж, буду отвыкать. Сегодня Вит обещает показать мне на дискотеке девушку, которая курит! Ужас, я представить себе не могу, что нашлась такая девушка, что не стесняется курить на людях. На дискотеке мы договорились встретиться уже после девяти вечера, а пока разошлись по домам.
   После вкусного ужина (а домашняя еда это одна сплошная радость), каждый из нас думал и молчал о чем-то, о своем, когда мама спросила меня, помню ли я Юру Андреева.
   - Конечно, - улыбнулся я, Юра был сыном маминой подруги.
   - Я тебе не рассказывала, как окончилась его военная служба?
   Мне об этом точно ничего неизвестно и я отрицательно мотнул головой, настраиваясь выслушать мамин рассказ.
   - Тогда слушай, это весьма забавная история, тебе будет интересно. Служил он в Грузии, где-то под Ахалкалаки. Собрались у меня как обычно мама Юры и тетя Вера Терехина. Говорили о том, о сем. Вера, ни с того ни с сего, рассказала нам о том, что у них в части молоденький солдатик есть - грузин по национальности. Ноги стер, они у него стали гнить, и его положили в санчасть.
   - В медпункт, - машинально поправил я.
   - Что? - не поняла мама. - Что?
   - Не в санчасть, а в медпункт или лазарет. Понятие 'санчасть' в Вооруженных Силах СССР уже лет тридцать не существует.
   - Это не суть важно. Ты ведь понял, о чем идет речь?
   Кивком я дал понять, что понял, и мама к моему огромному удовольствию продолжила. Мне стало стыдно, что я поучаю маму.
   - Никто к этому солдату не ходит - друзей у него здесь пока нет, да и земляков тоже. Ну, Юрина мама загорелась и попросила, чтобы тетя Вера ее провела в часть к тому солдату. Напекла она домашнего печенья, купила конфет, лимонада, и пошла, проведать этого солдатика. И так много раз. Он и в увольнение к ней ходил - помоется, поест, телевизор посмотрит, бывало, по хозяйству поможет. И так тянулось почти полгода. Почти перед самым его переводом, после окончания учебки, приехали к этому солдату родители.
   - И тетя Аня их тоже к себе пригласила, - утвердительно сказал я. Зная тетю Аню, это несложно предположить.
   - Да. Пообедали они там, как положено, а потом отец того солдатика увидел на этажерке с книгами фотографию Юры в солдатской форме. 'Это ваш сын? - спрашивает он. - А где он служит? ... Вы знаете, а я командир части, в которой служит ваш сын!'
   - И служба кончилась?
   - Именно. Остаток службы Юра прожил дома у командира части, о военной форме вообще забыл. Помогал командиру - у того своя мандариновая роща есть, хурма, виноград.
   Да, вот это повезло! Ни в сказке сказать, ни просто поверить! Прямо скажем, история интересная и поучительная.
   - Увидишь его - попроси фотографии показать из его дембельского альбома. Он там почти везде в спортивном костюме среди мандариновых деревьев. И в отпуске он трижды был!
   - Бывает же, - с выражением безбрежного удивления сказал я. - А еще говорят, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным! Бывают, значит, исключения из правил!
   - И не говори! Рассказали бы мне такое, так не поверила бы! Ничего не скажешь: чудеса, да и только. И нужно же было тете Вере рассказать про того солдата! А у тети Ани возникла ведь мысль помочь этому солдату!
   - Неглупая оказалась мысль. Юрке, небось, и в увольнения не хотелось?
   - Кто знает? Во всяком случае, пока это точно было самое лучшее в его жизни. А ты, сынок, когда станешь офицером - жалей солдат, они ведь все еще дети и люди подневольные.
   Конечно же, я пообещал, удивляясь маминым словам.
  
   'Горбатый'
   Вечером я зашел к другу, как мы и договорились. Витальку я застал за ремонтом его автомобиля ЗАЗ-965, перешедшего ему в наследство от деда.
   - 'Горбатого' лепишь? Когда я вижу горбатых, то всегда выпрямляю спину, - пошутил я и пожал другу руку. - Может, распилим твое авто пополам - выйдет два мотороллера?
   - Старая шутка, дружище, - улыбнулся Виталий, вытирая руки тряпкой, - такая же старая, как 'десять минут позора и вы на работе!' Впрочем, каждому свое красивое.
   Я промолчал, потому что шутка действительно была очень старая, но потом все-таки не удержался и сказал: 'Вот подложили нам всем когда-то свинью'.
   - Между прочим, это первый, действительно 'народный' автомобиль в СССР. Только его и можно купить без многолетней очереди - свободно. И цена 1800 рублей тоже была вполне приемлемой. Во всяком случае, когда мой дед купил себе это авто, шикарная 'Победа' стоила 16000 рублей.
   - Вижу, ты к нему неравнодушен, - удивился я такой привязанности к этому почти игрушечному автомобильчику.
   - А как же! Все мое розовое детство связано с этим авто!
   - Похоже, ты и знаешь о нем многое?
   Виталик посмотрел на меня испытующе и предложил:
   - Хочешь, расскажу? Может, станешь относиться к нему более уважительно? Мне это все дед рассказывал, и я еще его рассказы не забыл. Так что и саму машину, и его историю я знаю, как свои пять пальцев. Слушай: сначала 'запорожец' должны были выпускать в Москве под маркой 'Москвич'. В средине 1950-х годов Политбюро приняло постановление о создании советской микролитражки. Конструкторы предложили несколько экспериментальных образцов, но, ни одна из них в Кремле не понравилась. Московскому автозаводу дали указание адаптировать к нашим советским дорогам итальянский 'Фиат 600'. В 1957 году опытный образец микролитражки был представлен под названием 'Москвич 444'.
   - Это была точная копия итальянской машины? - предположил я.
   - Угадал. Единственное отличие - вместо двигателя с водяным охлаждением наши умельцы поставили двигатель МД-65 от мотоцикла 'Урал', представляешь?
   Я кивнул, что представляю. Наши Кулибины могут и не такое учудить, на счет этого я нисколько не сомневаюсь. Друг помолчал, привлекая к себе еще больший интерес.
   - Московскому автозаводу не хватало площадей для дополнительных цехов, необходимых для выпуска микролитражки. Стали искать другого производителя, и поиски длились почти год. Однажды об этом услышал директор Запорожского завода 'Коммунар', и стал убеждать Хрущева, что его завод, выпускающий комбайны, лучше всего подходит для выпуска автомобиля. В конце ноября 1958 года Совет Министров СССР принял постановление 'Об организации производства микролитражных автомобилей', доверив это дело заводу 'Коммунар'. Уже первые испытания на запорожском полигоне показали, что идея использования двигателя от мотоцикла ошибочна. Мотор был маломощным и недолговечным, и его поменяли на мотор от 'Фольксвагена-жука'. Западная пресса сразу стала писать, что Советский Союз занимается откровенным плагиатом, готовя к выпуску малолитражку 'Фолькс-Фиатович'. Так что от немецкого мотора вынуждены были отказаться, зато итальянцы подготовили иск в суд. Чтобы избежать международного скандала наше правительство предложило компании 'Фиат' построить в СССР большой автомобильный завод.
   - Будущий ВАЗ? Кто бы мог подумать! - что и говорить, я не ожидал, что будет так интересно слушать рассказ друга. - Так это благодаря 'горбатому' советские автолюбители получили возможность шиковать, извини за тавтологию, на шикарных 'Жигулях'?
   - Да, ну а на 'Запорожец' итальянцы закрыли глаза. В конце концов, на микролитражку установили двигатель от легкой десантной амфибии, которую Министерство обороны испытало в конце 1950-х. Правда в ней мотор стоял спереди и охлаждался встречным потоком воздуха, а в первом 'народном' двигатель упрятали под капот. Летом он нагревает салон, как печка, и гудит ужасно. В июне 1959 из ворот экспериментального цеха выехал первый пробный 'Запорожец' - ЗАЗ-965, а завод 'Коммунар' переименовали в ЗАЗ. Дорабатывали машину еще год, а потом два образца привезли в Кремль. В ноябре 1960 года была выпущена первая промышленная партия 'Запорожцев' - кстати, первых украинских автомобилей.
   Что и говорить, история оказалась настолько интересной, что хоть бери и записывай ее на память. К тому же Вит с такой нежностью вспоминает и говорит о 'горбатом', что невольно тоже наполняешься уважением и гордостью.
   - А этот, какого года? - кивнул я на Виталькин раритет.
   - Этот 1961 года, то есть ему уже 35 лет! Давай отметим эту круглую дату? - на лице Вита отпечаталась гордая грусть.
   - На природе? Я - за! Вот только я не уверен, что твое авто заведется.
   - Конечно, заведется, или я не я! - с гордостью ответил Виталий. - Деньги есть? У меня тоже, садись, поехали. Через магазин!
   - Может завтра? - засомневался, было, я. Если доверять самому себе, то я опасаюсь ехать в этой коробчонке.
   - Не стоит ни в коем случае рассчитывать на завтра, ведь неизвестно, что оно принесет. А упущенный случай редко повторяется. Запомни, дружище: время для счастья - сегодня! Сегодня!
   Мы сели в тесный салон и я пошутил, что пока глухо, как в танке.
   - Это пока мы двигатель не завели, - рассмеялся Вит.
   Мотор завелся сразу, и мой друг был счастлив, как ребенок. Довольно улыбнувшись, он сказал:
   - Что ж - конец делу венец, - сказал друг, - теперь можно и в магазин!
   Я попытался устроиться удобней и толкнул плечом своего друга.
   - Жаль, - говорю я, - что 'народным' автомобилем стал 'горбатый' запорожец, а не, скажем, 'ЗИМ'! Ну, или хотя бы двадцать первая 'Волга'!
   Прожитый день был чудесным, и на пикнике мы встретили золотой закат. Только время снова, как назло, пролетело быстро. И чем меньше дней остается до возвращения в училище, тем быстрее оно летит.
   А на следующий день мы с родителями поехали к бабушке в село Дмитренки. Бабушку застали хозяйничающей возле пчел.
   - Ба, - позвал я, - а тебе не трудно с пчелами? Можно ведь и без них обойтись.
   Конечно, бабушка моя привычная к постоянному, усердному труду, но в ее возрасте, как мне кажется, можно и нужно уже отдохнуть. Бабушка охотно откликнулась на мой вопрос.
   - Люблю я их, ведь они, считай, всю нашу семью спасли.
   - Это как же? - удивился я, а в голове почему-то вертелась пословица 'Гуси Рим спасли'.
   - Во время оккупации немцы ульи трогать боялись! Боялись, что их пчелы покусают, представляешь?
   В который раз мне стало стыдно за то, что по большому счету я почти ничего не знаю о жизни бабушки. А ведь она обладает цепкой памятью и очень многое может рассказать. В это мгновение я проникся еще большим уважением к своей бабушке.
   - Невероятно! Воевать не боялись, а пчел боялись?
   - Да, страх перед страхом быть укушенным сдерживал их! Им не хватало духу качать мед! За счет этого меда я с детьми и выжила. А дети - это и твой отец, вот какое дело, - улыбнулась бабушка и ее, умудренные жизненным опытом глаза, заискрились теплом, - так что был и на нашей улице праздник. Здравствуй, сыночек, спасибо, что не забываешь мать.
   - Ну что вы, мама, как можно? - смутился папа, и был он в этот миг похож на маленького мальчика. - Сынок, а ты иди в сад, там тебя ожидает небольшой сюрприз.
   Заинтригованный я отправился в сад, находящийся за бабушкиным домом. Сюрпризом оказались три гамака, висящие на деревьях. Видимо папа экспериментировал, так как гамаки оказались совершенно разные. Два гамака были сплетены из шнуров, только один с поперечными планками, а другой вовсе без них. Третий был из брезента и с планками. На него я и влез, благо висит он не выше полутора метров над землей. В нем было удобно, спокойно и отчего-то напала дремота. Однако поспать не удалось.
   Налетел резкий холодный ветер, предвещая ненастье. Солнце скрылось за тучами, сразу наступили сумерки, и пошел мелкий, нудный дождь. Папа посмотрел в небо и махнул рукой.
   - Из большой тучи мелкий дождь, - флегматично заметил папа.
   - Зато надолго, - ответила бабушка. - Никаких сомнений.
   - Ну, это еще вилами по воде писано, - не сдается папа.
   Дождь затянулся до следующего утра, и лично для меня он был совсем не в радость. На гамаке покачаться, тоже не удалось. А самое главное то, что и без того ужасно короткий месяц отпуска стремительно заканчивался. Можно сказать, что я и не заметил, как пролетел целый месяц летнего отпуска. Пора возвращаться в училище.
  
  
  
  
  
  
  
  Конец 1-й книги
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"