У отца было три сына. И все - футболисты. Да нет, здесь мы явно переусердствовали - так много серебрите в одном флаконе - это явный перебор. Футболистом был лишь один из них - младшенький (сами понимаете - дурачок), средний - Кирилл был инженером, что в наше время выводит его за рамки добра и зла на широкую дорогу не вполне адекватных персонажей, а старший - Иван, посредственный (так он сам себя представлял) руки бизнесмен под горку, и всё захватывающее у него, как это ни прискорбно, осталось в светлом прошлом. А жили они дружно и весело, но врозь: каждый успел обзавестись второй половиной, да не как-нибудь мимоходом, а официально, под печально-бравурные фанфары Мендельсона. Но у жён не сложились сестринские отношения и даже токующие пересуды о других не стали их соединяющей вешкой. Хотя Лида, подруга Алеши-футболиста, порывалась соединить каким-то образом их разбегающиеся дома, но не получала никаких позитивных знаков ни от Ольги, ни от Земфиры - соответственно жён инженера и горе-бизнесмена. Она в силу своего юниорского возраста не чувствовала, не понимала главную причину такой холодной отстраненности этих милых, активно участвовавших в её свадебном переполохе подруг. Но праздники - лишь цветастая, красочная попона, а потом вновь приходят будни, в которых жизнь вновь уходит в мелочные каждодневные заботы и фактор денег бьет тебя по темечку с разной силой интенсивности и симпатии. Так вот у Лиды эта загвоздочка отсутствовала вообще: она находилась в приятном состоянии обеспеченной студентки, тем более после охлаждения семейных связей она легко переключилась на женскую тусовку футбольного клуба и чуть понаторев, внимая слова, повадки, вкусы старших товарок, стала украшать речь всякими футбольными гэгами и проговорками, как-то: "вингер", "фол", "горчишник", но больше всего ей понравилось слово "страйкер", которым опытная 34-летняя Оксана (жена ветерана команды) назвала её Лёшу, обещая ему выдающееся будущее, с триумфальным отъездом за границу. А на вопрос Лиды - почему его, а не их, она радостно сообщила: "это, милочка, если ты ещё будешь с ним; так что давай заводи детей, поверь мне это самое верное вложение в семье футболиста". Лида прицепилась к Оксане, словно характерный банный лист к одному месту, и если первоначально старшая подруга, подтрунивая, используя её в качестве девушки на побегушках, благостно принимала молоденькую восхитительницу, то через некоторое время Лида надоела ей, и она стала отпихивать её от себя, часто грубо и без всяких объяснений. Лида, потерявшая мать в младенчестве, жившая при мачехе практически всё детство и юность и так была обделена женским родительским вниманием (отец не в счет), потому такое неожиданное и резкое охлаждение Оксаны её потрясло и надломило; больше того она и дома, в связи с отсутствием Алеши (а он был в постоянных разъездах и сборах) впала в тоску, переходящую в черную меланхолию.
В какой-то серый осенний денёк, когда и настроение оставалось под стать погоде её неожиданно посетили Ольга с Земфирой; и были они не просто ласковы - елей сочился буквально с каждой их клеточки, казалось ещё чуть-чуть и он затопит всё помещение своей маслянистой субстанцией. Но Лида настолько истосковалась по теплому общению, что этот визит, эти жаркие пассы приняла как должное и отвечала с перехлёстом, стремясь ублажить всеми возможными способами: угощала их сверх всякой меры (открыла банки с икрой, крабами, достала коллекционное итальянское вино), то есть реакция на их визит, на их сладкие речи, широкие жесты стала не вполне разумной, но всё же понятной из-за тех скучных минут и дней относительного уединения. И когда они ушли, жарко попрощавшись и пообещав скоро вернуться, у Лиды отпали сомнения в их дружеском участии, а прошлое временное охлаждение она поставила себе в вину - она категорически не захотела вникать в суть и логику событий. Потому что это потребовало бы от неё того мужества правды, которое многие в подобные моменты напрочь отвергают, дабы не разрушать выстраданную иллюзию.
Подтверждение своей теории она получила буквально через несколько дней, когда Земфира поделилась своими сокровенными мыслями и тайнами, ненароком обрисовав мечту в образе загородного дома в престижном районе и тут же, не отходя от кассы, предложила Лиде помочь ей в этом крайне сложном занятии словом и делом. Лида, зардевшись, согласилась с, упреждающей сомнения, быстротой. Прошло два дня, Земфира нежно напомнила своей партнерше об их договоренности и более чем конкретно сообщила о деньгах, которые необходимы для счастья; впрочем, несмотря на безмерно теплые отношения, развившиеся в последние недели, точнее сказать дни, цифра ошеломила Лидию и она, заикаясь и бледнея, вымолвила ужасные слова о нереальности подобной суммы, на что получила коллективный увесистый отлуп от обеих подруг, подчеркивающий её черствость и высокомерность, а потом вдогонку слова о жалкой судьбе нуворишей, забывших своих бедных родственников. Но история закончилась полюбовно. Лидия все отложенные личные деньги, естественно, в этот же день сняла и отдала безответной страдалице, а потом, увидев бездонную глубину её непреходящего горя, сняла с руки и подарила скромные швейцарские часы Corum (она не имела понятия об их стоимости - около 2 миллионов рублей).
После этого воистину эпического дня дружба, не сразу, а постепенно, где-то в течение дней десяти, как-то не ярко сошла на нет; но Лида понимала насколько напряженный и ответственный период наступил у Земфиры - ведь все эти хлопоты по загородному строительству очень затратные и не только материально, но и морально. Так прошли три месяца; Лидия вновь прозябала в одиночестве - ни Земфира (видимо максимально занятая), ни Ольга (видимо активно помогающая) больше её не навещали. У мужа наконец-то случился короткий отпуск зимнего межсезонья, и они опять выбрались на Сейшелы; время и место вернули их обратно в медовые кущи прошлого. Правда, испортил настроение вопрос Алексея о часах-подарке, на который Лида бесхитростно ответила, после чего услыхала ряд эпитетов и эвфемизмов, которые раньше не присутствовали в их диалогах; а после слов о Земфировом строительстве Лида ознакомилась с некоторыми фразеологическими оборотами из лексических тонкостей футбольных болельщиков. В завершении муженек ей внятно объяснил некоторые слова, касающиеся её интеллекта и бесхарактерной наивности, в частности: лохушка, дурашка, глупышка; но окончательно добил её вестью о трёхэтажном особняке Ивана (мужа Земфиры), благополучно освоенным им в урожайные годы. После задушевного сестринского разговора (по возвращению домой) ни на йоту не посягнувшего на финансовое статус-кво Земфиры и Ольги они мгновенно и очень сильно обиделись на Лиду и разорвали с нею все контакты.
Подоспели и совершенно ошеломляющие новости: оказалось - знаменитый английский клуб, неизменно входящий в десятку лучших команд АПЛ, сделал предложение по Алексею - отказаться от которого было невозможно, и теперь требовалась лишь его подпись, закрепленная рукой отца, собственно, - его агента (нечего терять семейные деньги). Отпуск пришлось сократить; потом случились накладки с английской визой для Лиды, и как потом она узнала, в известной мере (очень значительной), по вине мужа. Всё же через полтора месяца она присоединилась к Алексею, в большей степени по причине его "рязанского" английского, в отличие от Лиды, окончившей спецшколу и прилично владеющей языком. Новым для неё оказался факт присутствия тестя рядом с мужем с первых дней его пребывания в Лондоне; потом (достаточно быстро) она догадалась: Владимир Николаевич позиционировал себя знатоком английского, но на самом деле его возможности, с большой натяжкой, ограничились магазинными ценниками и другими односложными словарными изысками, то есть по-простому - он оказался пустомелей.
Спортивная карьера Алексея рванула стремительно вверх и разговоры в семье между отцом и сыном стали однобоко концентрироваться лишь на теме контракта, с которым необдуманно поспешили; Лидию чаще всего игнорировали и только во время командных "party" и семейных интервью её использовали в качестве умной и красивой головы для обложки. Через небольшой промежуток времени стали наезжать в гости братья (сначала в одиночку, а потом и с женами); они непродолжительное время наслаждались сладкой жизнью нашармачка, потом всё же были вынуждены вернуться домой в серую жизнь, скучную работу, но своих агентов влияния всё же оставили (жён) - тут им в помощь подоспел отец, который очень сильно проникся симпатией к Земфире, а та тонко авансировала взаимность (настолько тонко, что никто и не заметил). Надо отметить, ни Алексей, ни Лида больше не возвращались к унизительному и циничному (по отношению к Лиде) финансовому эпизоду; отца, само собой, не включали в братские разборки - это был один из немногих принципов, которого придерживались с детских лет.
Но гладкая обильная жизнь не могла продолжаться вот так - долго и скучно, без потрясений. Сначала Лида ненароком обнаружила тестя, выходящего из комнаты Земфиры в дезабилье с лицом прощеного грешника; прошло несколько дней и она услышала звуки всё объяснившие на раз, два, три; следом за этим праздником телесных утех возникла Земфира (до этого, игнорировавшая Лиду напрочь), жестко пояснившая ей, что на самом деле она видела и слышала. А закончила она свой спич особым предупреждением: "не лезь, куда не надо, а то мало не покажется". Когда Лида попыталась спросить Алексея, то ли она увидела и точно ли она поняла случившееся, то сначала услыхала в ответ юркое мальчишеское высказывание о козле и капусте, а потом неожиданное (до сего времени - крайне атипичное) толкование природы вещей и желаний. Продолжить разговор Лида не захотела, но одна мысль, бьющая по тыковке, словно хирургический молоточек внедрилась в неё крайне болезненно. Весь последний интеллектуальный разрыв шаблона мужа совсем не вязался с его прежними интересами, тем более - с такими ходульными обобщениями. Ещё неделю тому назад он удивил её предложением пойти в Британский музей, который она, к слову сказать, посещала регулярно; но особо Алексей отметился при посещении зала Парфенона: его, пусть и вторичные, комментарии о метопах и скульптурах древнегреческого храма были определенно вложены в него кем-то другим. И кто был этим другим, новоявленным искусствоведом, Лидии стало ясно очень быстро - Алиса - переводчица и борзый репетитор английского, вдохновенно работающая с вновь прибывшими молодцами из разных стран, и чудесным образом, словно угорелая кошка, оказывающая им внимание по всему спектру их интересов и желаний (таков был эмоциональный вердикт Лидии об этой даме).
Английское моментами рахитичное небо померкло над ней, Лондон обратился в тыкву и куда ткнуться с незамысловатыми бабскими (нет, всё же женскими) контроверзами ей было не ведомо. Но как бы ни печально, плоско не складывалась настоящее, если найти силы и терпение, непременно что-то разродится новыми смыслами, правда надо заметить неизвестно в течение какого времени, потому что в такого рода ситуациях настоящая предопределенность превращается в Провидение. У Лиды не сложились отношения с соотечественницами, что с близкими (тут как раз всё понятно), что с дальними (ей всегда тяжело давался первый шаг) и потому самым реальным оказался женский клуб при футбольной команде - очень интернациональный и дружелюбный, несмотря на сложные контрактные и конкурентные отношения мужчин. Легкий английский, безыскусственная доброжелательность помогли ей быстро освоиться в девичьей компании, где теснее всего она сошлась с двумя девушками - с Андрэ из Испании и смугловатой Катрин из Франции. С первого дня Лидии было с ними просто: английский они знали похуже её и это немного льстило ей, да и сама Катрин (на самом деле её имя было раз в 10 длиннее и заковыристее) в Великобританию попала проездом через Францию - она и её бой-фрэнд приехали из Кот-д-Ивуара; Лида с удовольствием общалась по-французски с Катрин, но каждый раз встречала сопротивление - посредством ответов по-английски, посему их беседы со стороны звучали на редкость комично, особенно несколько отстраненная строгость и весомость их поз, манер, жестов.
Прошло полгода и прежнее не самое оптимистичное, но стабильное с различных точек зрения положение стало всё же меняться. Но всё же меняющийся статус не стал катастрофой для всех участников около спортивного пиршества: изменения надвигались плавно, предельно выдержано; хотя у кого-то достаточно резко сменилась вся парадигма # отношений и там где ранее не избыточно, но сладко развивались телесные контакты первой степени (Земфира, Владимир Николаевич), там у дамы случился кратковременный вылет на орбиту очень колоритного мужчины с того же российского бизнес ангажемента, но очень маленького; а у нашего коренника - Алексея вообще всё повалилось: тот самый приятель Катрин - Серж (вот такое вполне французское имя) ворвался в команду звёздно, сначала усадив Алексея на скамейку запасных, затем косвенно посодействовав отправке его в аренду обратно - к родным берёзкам (заодно туда же скувырнулись и приживальщики).
А вот у Лидии случился номер почище рекордного циркового: после огненной африканской размолвки Катрин с Сержем, кстати, тут же не отходя от квартала и не особо напрягаясь нашедшей красновато-рыжего валлийца из соседней по местоположению команды, ей неожиданно и терпко пришелся по душе и даже больше по телу бывший дружок Катрин; а первый сексуальный пинг-понг предварился забойным спектаклем масок, зачеркнувшим весь её прежний опыт. Появление Сержа из ванной комнаты в первый миг озадачило и напрягло Лиду, но жаркий обмен ласками снял небольшой цивилизационный разрыв между двумя любовниками и две маски - одна - обычная, стандартная лицевая и другая - масочка со щелью посредине, на месте набедренной повязки быстро синхронизировались и придали вампуке незабвенный аромат африканских специй.
Наступил сентябрь - может быть лучший месяц островного государства: сухо, солнечно, стабильно - вот такими тремя С можно коротко охарактеризовать погоду. Славное время для прогулок: романтических, познавательных и праздных - когда нет никаких предварительных планов, а есть спонтанность и стихийность резвой молодости. Но так долго сказка не может продолжаться без трудностей и препон - пожалуйте к барьеру. Итак, заколупки и не простые игрушечные, а полновесные, задающие настроение не на один день организовались и словно настоящий спец-поезд подтянули несколько вагонов заковырок и даже стихийных замешательств. И коснулись они в первую очередь (можно ли было в этом сомневаться) Елизаветы; но это вообще перманентный крест русских женщин - из огня да в полымя, и обратно. Если скороговоркой, то: срок визы заканчивался - оснований для продления не было, наша Лиза понесла (тоже неожиданно в наш век ЭКО зачатия)... Казалось ну всё.
Но Серж сказал нет, и сия дефиниция прозвучала на конной прогулке, которая стала, в числе других забав (посещение театров, музеев и других незаурядных заведений) их общей отрадой. В отличие от Алексея его мир совсем не ограничивался футболом, и на то были причины: он, по материнской линии, имел королевскую родословную имеющую в генеалогии почти легендарную принцессу Абла Поку, и хотя страна уже давно перестала чтить титулы, образование и воспитание он получил соответствующее амбициям его семьи. Так вот наш смуглый принц на белоснежном коне произнес несколько сакраментальных фраз должных изменить их жизнь. Сначала она должна незамедлительно развестись - удалённо (адвокатов он ей предоставит), затем они официально зарегистрируются и в зимнее короткое окно отправятся на его родину в свадебное путешествие, программу которого он уже предусмотрительно составил: посещение родных, затем тур по национальному парку Тан - последнему первичному лесу Африки и короткий релакс у моря. Как вы думаете, долго она колебалась? Правильно, Вы угадали! Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец.