Я люблю писать о бабушках. Это уже всем давно известно. Гложет меня мысль, что не додала какую-то частичку внимания, не приехала лишний раз, просто, чтобы забраться с ногами на диван, попить чай с конфетами, которые я дарила на какой-то праздник еще полгода назад, а бабушка, вот они дети войны, спрятала в холодильник. Обнять лишний раз. Просто, обнять.
Я не знаю, будут ли вспоминать меня мои внуки, рассказывать обо мне своим детям. Я не знаю, какой я буду бабушкой. Буду ли бабушкой...
На восьмое марта собрались с родителями за столом. В череде тостов выпили за всех здравствующих женщин, потом за умерших родителей-бабушек-прабабушек. И папа мой, да он такой же сентиментальный бывает, как и я, смахнул навернувшуюся слезу. У него ведь, как у всех людей, тоже была любимая бабушка. И оказывается не я одна, а практически все живут с чувством, что не приехал лишний раз, не обнял, просто так, без повода.
Пока родители, мои бабушка и дедушка, поднимали послевоенную экономику страны с папой моим сидела бабушка Маришка, мне прабабушка.
В двадцать пять лет она осталась одна с двумя сыновьями. Мужа и свекра репрессировали и отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала. Не знаю, почему она никогда официально не работала. Не брали? Гражданская позиция? Всю оставшуюся жизнь бедно жила своим маленьким огородиком. Вырастила сыновей. Никакую пенсию никогда не получала. Не положено было. Иногда ей удавалось что-то продать и тогда появлялась лишняя копеечка. В такие дни бабушка Маришка появлялась в школе. Она шла по школьному коридору и тихонько стучалась в двери классов. Прямо во время урока. И всем учителям задавала один и тот же вопрос:
- А Коля Титов не в этом классе учится?
Наконец находился класс, где сидел за партой тот самый Коля.
Он выходил к бабушке в коридор под смешки одноклассников, краснел, смущался. А в коридоре бабушка разворачивала платочек, а там кусок халвы и пара конфет.
-Мне бы ей руки поцеловать,- сказал за столом мой папа,- а мне, дураку, так стыдно было, так стыдно.