Я Слава. Самое распространенное имя во Всеславии.
Универсальное.
Немалую роль в моей жизни сыграл Советник. Возможно, спас ее,
позволив выйти из мясорубки с минимальными потерями. А потом
защитил судьбу, избавив от горечи и позора.
Но я, тварь неблагодарная, ни уважения, ни признательности
к своему благодетелю не испытываю. Нехорошо это, но ничего поделать с
собой не могу.
Потому что был и другой человек в моей жизни. Видел его
только раз. Больше читал. Он писатель.
Как началась война со Шматландией, я долго не находил себе места.
Сначала был шок от ощущения ужаса большой беды. Потом оттаяло,
но неясно было как жить дальше, как себя вести. Внутри было полное
несогласие с происходящим. Стыд, позор и дикое чувство вины. Никуда
не ходил, не протестовал. У нас, во Всеславии, это никогда к добру не
приводило. Если власть и менялась, то неизменно, в сторону ужесточения.
Пытаясь сформулировать, что происходит внутри, углубился в
электронную сеть. Вначале, выворачивало наизнанку, от мерзости к тому
что видел и слышал, пока не наткнулся на строки, от которых
здравым смыслом.
Это был рассказ о солдате, погибшем в бою. Жуть и боль пронзили
мозг. Потом, история о стране, грезившей величием, проигравшей
большую войну, но сумевшей подняться. И настал такой покой, что я
почел все, написанное им в электронной сети. А там было немало.
Что почувствовал? Решимость к преодолению любой беды,
зная что после самой темной ночи наступит рассвет. Осознание совести,
как высшей ценности человека, когда жизнь уже ничего не стоит. Понятие
гражданства, как готовности не только радоваться успехам и грустить
от неудач своей страны, но и нести горький стыд за преступления своего
государства и власти, обманувшей твое доверие. Готовность к страданию,
как тяжкой участи, ответственности за дела власти.
Во многом, поэтому, позже, я сумел понять Советника и
вырваться из кровавой бойни. Но главное, была готовность жить,
восстанавливать, строить с верой в завтрашний день.
Вскоре, после окончания войны, я встретился с писателем.
Он стал известным, поводил творческие вечера, куда от обилия желающих
трудно было попасть. Но мне удалось.
Это был пожилой, но очень бодрый человек, выглядевший,
на удивление, молодо. Говорил ясно и точно. С теплотой в голосе.
Одет был скромно, но удобно. Стоптанные туфли. Темные брюки из
жесткой ткани. Рубашка в бело-серую полоску, с расстегнутым воротом,
никогда не знавшим галстука. Поношенный пестро-серый пиджак. Все
говорило о естественности отношения к жизни. Такого нельзя было загнать
в какие-либо рамки. Он сам создавал правила, по которым жил. Казалось,
выходит это у него удивительно просто. Даже в это тяжкое время
поражения, позора, осознания второсортности, он был спокоен, рассудителен
и весел. Как доходчиво у него выходило объяснение происходящего.
- Есть два пути жизни,- говорил он, - Один продиктован
прагматизмом, ведущим в рабство. Он предполагает разное поведение
в мирное и военное время. В мирное время человек абсолютно свободен,
если не нарушает закон. Говори, что хочешь, делай, что хочешь. Но
приходит война, и ты должен стать рабом власти, всегда и во всем ее
поддерживать, независимо от того, добродетельна она или преступна.
Рабство обеспечивает страх от возможности поражения в войне и ужас
от ожидания последствий. Прагматики не понимают, что поражение в
войне не зависит от того, боятся они его или нет. Если государство
развязало войну, противореча человеческим ценностям, сформированным
историей развития, оно неминуемо проиграет. Неизбежны тогда позор,
нищета, голод, бессилие, апатия. Придет самоосуждение, которое не
каждый сможет пережить.
Другой путь основан на совести, ведущей к свободе.
Изначально, это гораздо тяжелее. Стыдиться за поведение государства.
Быть в готовности к отказу от компромисса с властью, и принятию кары
за этот отказ. Терпеть одиночество среди тех, кто осудит тебя.
Хранить веру в победу разума, какой бы большой не была цена за нее.
Но радостное чувство внутренней свободы укрепит стойкость тех, кто
выбрал этот путь. И только им будет по силам поднять страну после
тяжкой беды. Сохранить веру в лучшее и наладить жизнь. Пусть,
сейчас, таких, лишь, треть или четверть. Главное, чтобы тем, кто
потерял былую веру, было за кем идти. Время сейчас хмурое.
Но это рассвет после тьмы. Солнечный день впереди. Главное, теперь
каждый - хозяин своей судьбы. Запомним ее горький урок. И будем
стремиться жить с каждым днем все лучше. С совестью и верой
в счастье.
Наступила тишина. Затем раздались редкие хлопки ладоней,
и вдруг, водопадом, обрушился гром аплодисментов. Я чуть не отбил
руки. Он ответил на главный вопрос, мучивший всех. Надо жить!
И не как попало, а свободно.
Я и сейчас так живу, тружусь и верю в лучшее. Мы обязательно
справимся и поднимемся.
Писателя убили месяц спустя. Нашлись оскорбленные
несбывшейся мечтой о великой, несостоявшейся империи. Они были
осуждены на пожизненный срок.
Теперь память о писателе стучит в сердце. И нет сомнения
в верности выбора пути совести, ведущего к свободе.
Я благодарен судьбе за встречу с человеком, решившим для
меня главный вопрос.