В Баскландии, в отличие от южной Испании, не было проблемы огромных расточительных земельных владений, так называемых латифундий, которые привели к многовековому социальному конфликту в Андалусии, откуда проблема экспортировалась в Латинскую Америку. В этих регионах небольшая аристократия контролировала латифундии - участки земли, которые были слишком обширны для полного использования, а крестьянство страдало от нехватки пахотных земель. Баски любят говорить, что они избежали проблемы латифундий, потому что у них была более демократическая традиция. Но вполне может быть и обратное. Возможно, именно земля формирует законы. Фуэрос - менее феодальный и более демократический кодекс, чем другие европейские средневековые законы, поскольку земля не поддается феодальной системе. Баскам не хватало больших участков плодородных сельскохозяйственных угодий. Природа разделила Баскскую землю на более мелкие участки.
Мелкое фермерство сделало сельскую местность живописной, продукцию превосходного качества, а фермеров - бедными и разочарованными. Но это не значит, что не было сельских басков, пытавшихся сконцентрировать богатство.
Одним из немногих слов Euskera, ставших частью популярного американского английского, является jauntxo, которое в английском языке сохранило то же произношение и превратилось в слово honcho. Жончо был богатым и влиятельным сельским землевладельцем. Произведенное от слова jaun, что означает "господин", "господин", а иногда даже "бог", слово jauntxo имеет иронический негативный подтекст. Это подразумевает эксплуатацию.
У басков были жончо. Между путешествиями Колумба и восемнадцатым веком жончо накопили огромные богатства за счет спекуляций зерном и расширения сельского хозяйства, подстегиваемого латиноамериканскими продуктами и торговлей. Но в восемнадцатом веке цены на сельскохозяйственную продукцию упали, и жончо сохранили свои прибыли за счет бедных фермеров.
...
Ни богатство, ни промышленность, менявшие городскую жизнь, не дошли до сельскохозяйственного сектора. В двадцатом веке баскские женщины все еще обрабатывали землю, используя двузубую лайю, баскскую мотыгу (у русских триподные вилы, у басков два зубца и ширина уже).
Самая яркая особенность современного промышленного Бильбао находится в конце любой центральной улицы: на зеленых крутых склонах баскской сельской местности можно увидеть пастухов, пасущих стада. Бильбао - это городское население, окруженное сельским населением. Фермерские семьи смотрят вниз из своих низких загородных домов с красной черепичной крышей на оживленные улицы самого большого и самого промышленного баскского города.
Басеритаррак смотрит вниз на карабкающегося калетарака.
...
в Испании, обещал Наполеон, все будет по-другому. Он даже дал понять, что подумывает о создании баскского государства. Названный Нуэва-Фенисия, он должен был состоять из двух частей: три французские провинции стали Нуэва-Тиро, а четыре испанские - Нуэва-Сидон. Неясно, как баски относились к тому, чтобы стать "новыми финикийцами", и даже насколько серьезно относился к этому плану Наполеон. Более широкий план, по которому он был готов действовать, заключался в переносе французско-испанской границы к Эбро. К северу от Эбро будет Франция, а к югу от нее будет марионеточная Испания, которой будет управлять его брат.
Наваррское партизанское сопротивление, очевидно, не впечатленное ни одним из этих планов, продолжалось. Небольшая группа под названием División de Navarra была особенно эффективна в разгроме гораздо более крупных французских сил, героев, за которых французы регулярно отвечали казнями граждан в Памплоне, ужасно выставляя трупы после каждой победы Наварры.
ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ Наполеона, как это часто случалось в эти критические моменты, у испанцев было одно представление о том, как действовать, а у басков - другое. Баски, как всегда, хотели региональной автономии и правления Фуэро. Но для либералов в Мадриде проблемой была неумелая монархия, и решением стала французская концепция сильного центрального конституционного правительства.
Группа радикалов, спасшихся от войны в Кадисе и называющих себя "либералами", теперь хотела создать доморощенную версию конституционного правительства. Термин "либерал" - это старофранцузское слово, означающее "совершенно свободный человек", то есть дворянин. Испанские либералы в Кадисе были первыми, кто использовал это слово для обозначения тех, кто верил в большую свободу.
...
Но для либералов большая свобода не означала автономию басков. В преамбуле их конституции 1812 года отдавалась дань уважения Фуэро, но основная часть документа демонтировала их. Франсиско Эспоз-и-Мина, бывший командующий Наваррской дивизией, один из величайших героев войны, взял копию конституции, положил ее на стул и приказал расстрелять.
Была подготовлена почва для гражданской войны - консерваторов против либералов, церкви против светских, популистских против буржуазии, сельских против городских. Но в Баскленде решающим фактором был регионализм против централиста: либералы хотели упразднить Фуэро. Для многих басков, а также для каталонцев, также стремившихся сохранить свое самоопределение, это была борьба за выживание.
Первая гражданская война, Роялистская война 1820-23 годов, была самой маленькой. Хотя у либералов были противники по всей Испании, вооруженное сопротивление произошло только в Наварре и Каталонии.
Когда Фердинанд VII умер в 1833 году, десять лет спустя, раскол углубился. Обе стороны поддержали разных кандидатов на престол. Фердинанд назвал свою дочь Изабеллу, которой на момент смерти было три года, своей наследницей, а ее мать Марию Кристину - регентом. Но многие хотели вместо этого видеть королем Карлоса, младшего брата Фердинанда, и ссылались на так называемый Салический закон, который запрещал женщинам наследовать трон во Франции.
В Испании не было ясно, каковы законы наследования, поскольку не было настоящего короля Испании, а был лишь набор титулов с различными правилами. Настоящие дебаты велись не о том, кто имеет право на успех, а о том, какую монархию следует иметь. Правление Изабеллы и Марии Кристины будет либеральным: ослабленный монарх и резко антицерковное конституционное правительство, которое хотело приблизить Испанию к новой французской модели светского республиканского общества.
Карлос выступал за абсолютную монархию. Его сторонниками, карлистами, были в основном баски, арагонцы, каталонцы и валенсийцы. Эти страстные монархисты также были жителями Иберии, пользовавшимися особыми мерами самоуправления. Они хотели сильной монархии, но на расстоянии. Среди басков карлистами были духовенство, крестьяне и аристократы. Городской средний класс, торговый класс и высокопоставленные военные поддержали Изабеллу и Марию Кристину. Это был тот же устойчивый раскол, который начался с Французской революции.
Карлисты часто казались фанатично правыми. Они выступали против избранного представительного парламента как иностранной концепции. Они выступали против всеобщего избирательного права для мужчин, потому что оно ликвидировало привилегии сельских землевладельцев. Свобода религии вызывала возражения, поскольку она уменьшала власть католической церкви, и они были в ярости из-за давно назревшей отмены инквизиции, хотя она преследовала баскских крестьян.
Масонство, несектантское религиозное движение, было выделено карлистами как особенно одиозный враг, который, по словам епископа Ургеля, капеллана карлистской армии, "крадет верования и христианскую мораль у Европы и Нового Света". Как ни странно, масоны всегда были мишенью обвинений, но особенно в девятнадцатом веке. В Соединенных Штатах Антимасонская партия 1827 года была первой третьей партией.
Хотя сегодня карлизм кажется экстремистским, в нестабильном девятнадцатом веке карлистов часто считали романтическими фигурами. Это были неудачники, храбрые и трудолюбивые жители деревни, сражавшиеся с сильными мира сего. Любопытно, что великий антиклерикальный голос промышленных масс XIX века, Карл Маркс, восхвалял карлистов, а не антицерковных либералов: "Традиционные карлисты имеют подлинно массовую национальную базу из крестьян, низшей аристократии и духовенства, тогда как так называемые либералы черпали свою базу из военных, капиталистов, латифундистской аристократии и светских интересов".
Термин "либерал" стал синонимом реформистской, прогрессивной политики. Именно такими считали себя некоторые испанские либералы. Однако Маркс и последующие марксисты всегда считали первых либералов в Испании воплощением буржуазного лицемерия. Частично это связано с тем, что, как всегда бывает, многие либералы не были либералами. Изабелла, выбранная либералами на пост монарха, выросла не либеральной, как и ее мать, регентша Мария Кристина.
Да и сам Карлос не был полностью карлистским. В отличие от своего брата Фердинанда, он был глубоко религиозен и искренен в своем чувстве королевской ответственности. Он не пошел на компромисс и не отказался от королевской власти. Но он не был заинтересован в восстановлении инквизиции, которая ему и большинству мира казалась устаревшим институтом.
Ничто так не иллюстрирует романтику дела Карлистов, как их шляпа, торговая марка Карлистов, большой красный берет. Карлисты ввели берет в моду в Европе, и с тех пор он никогда не выходит из моды. Хотя первое известное использование слова "берет" относится к тексту 1461 года в Ландах, и хотя Гасконь и другие жители региона носили эту шляпу неизвестного происхождения, существует давняя ассоциация между басками и беретами. Новички-иезуиты носили береты, а на барельефе в Толосе, датированном 1600 годом, изображены береты. Карлисты носили его в красном цвете, который традиционно носили на баскских праздниках, и сделали его своим. La Boina, "берет", было названием карлистской газеты, и именно во время Первой карлистской войны французы начали называть шляпу, как и до сих пор, баскским беретом. После Первой карлистской войны шляпа не только стала центральным символом басков, но и приобрела международную популярность и обычно ассоциируется с левыми политическими взглядами. Аргентинский левый революционер Эрнесто Че Гевара не видел противоречия в использовании образа берета, поскольку это шляпа проигравшего, борющегося с истеблишментом.
"КОГДА ВЫ ГОВОРИТЕ БАСКСКИЙ, вы говорите католический" - это старая пословица. Для басков главной достопримечательностью карлизма была защита церкви. Сельские священники, почти всегда местные, поскольку им приходилось исповедоваться в Эускере, были одними из самых преданных карлистов. Мигель де Унамуно в своем первом романе "Пас ан ла Герра" писал: "Все жители деревни думали то же самое, слыша это непосредственно из уст священника". Эти местные священники сыграли важную роль в сплочении баскских крестьян на стороне карлистов, представив это как религиозный крестовый поход. Для либерала-антикарлиста, такого как Унамуно, одно это было поводом ограничить власть священников. Но для карлиста это было причиной оставить власть церкви беспрепятственной.
Разница не имела разрешения.
+++
В 1930-е годы почти все миловидные, круглолицые горожанки носили береты. Особой популярностью этот головной убор пользовался у работниц заводов и фабрик, а также продавщиц, проводниц вагонов, ставших большими модницами.
+++
Революция происходила в городах и даже некоторых поселках Гипускоа и Бискайя. За исключением этих городских баскских регионов и некоторых частей Каталонии, великие перемены в Англии, Германии, восточной Франции и северных Соединенных Штатах - промышленная революция - не достигли Иберии.
Поражение карлистов и роспуск Фуэро предоставили баскским промышленникам новую возможность. Когда экономика Басков была сосредоточена на торговле между Латинской Америкой и Европой, пребывание за пределами испанской таможенной зоны было большим преимуществом. Но пока Баскленд погряз в Первой карлистской войне, Британия произвела революцию в производстве металлов, плавив кокс и железо для производства стали, что разрушило металлургическую промышленность Бискайи, которая когда-то была мировым лидером. Как британцы разрушали Басков конкурентное преимущество в области промышленной продукции в Европе, а латиноамериканские колонии становились все более непослушными, баски начали находить внутренний испанский рынок привлекательным, особенно после того, как население Испании почти удвоилось в течение девятнадцатого века. Как только Бискайя оказалась внутри испанской таможенной зоны, баски получили возможность доминировать на испанском рынке, преодолевая иностранную конкуренцию.
В 1841 году, в том же году, когда была ликвидирована баскская автономия, в Баскланде на сталелитейном заводе Санта-Ана-де-Болуэта была построена первая доменная печь. Этот завод производил столько же стали, сколько 100 небольших заводов, работавших в Бискайе. В 1846 году Ibarra Hermanos, ведущая баскская компания по добыче железа, построила первый полностью современный баскский сталелитейный завод Fábrica de Nuestra Señora de la Merced, вниз по реке Нервион от Бильбао. В 1855 году на левом берегу Нервиона была построена Фабрика Нуэстра-Сеньора-дель-Кармен.
В 1856 году Генри Бессемер, работавший в Великобритании над улучшенным артиллерийским снарядом, обнаружил, что, продувая воздухом расплавленное железо, он может ускорить процесс превращения железа в сталь. Новый бессемеровский конвертерный процесс, больше не требующий огромных затрат времени и энергии, сделал сталь достаточно дешевой, чтобы стать практичным металлом для широкого использования.
Бессемер случайно использовал в качестве руды железо с низким содержанием фосфора, называемое гематитом, и позже было обнаружено, что это было требованием для хорошего функционирования бессемеровского процесса. В Европе было только одно место, где были известны месторождения этого типа руды на легко эксплуатируемых месторождениях вблизи береговой линии для эффективной транспортировки: Бискайя.
От шахт до побережья была построена железнодорожная линия, модернизирован порт Бильбао. Уверенные в том, что экспорт железа может принести достаточно капитала для строительства баскской промышленности, новая инфраструктура финансировалась за счет государственных денег. Меньшие заводы объединились в Altos Homos de Vizcaya, Доменные печи Вискайи, которые к концу девятнадцатого века стали крупнейшим производителем стали в Испании и одним из крупнейших в мире. Экспортируя железо в Англию, баскские заводы смогли получить выгодные условия для британского угля, который был обратным грузом. С 1885 года до начала двадцатого века Бискайя производила 77 процентов чугуна в Испании и 87 процентов стали. Имея возможность производить самую дешевую сталь в Европе, берега Нервиона от Бильбао до моря, когда-то мировая столица судостроения, превратились в один из величайших мировых центров стали, создав огромное богатство и тысячи рабочих мест. Баски также инвестировали в химические заводы, и в 1878 году на Нервионе был построен один из первых нефтеперерабатывающих заводов в Испании.
Всегда существовало два типа басков. Пока одни боролись за баскский путь, баскскую традицию, другие баски, называя свои сталелитейные заводы именами святых, как раньше называли корабли своего торгового флота, боролись за место в авангарде современной промышленности и очень разбогатели...
Эти промышленные баски не хотели безмятежной изоляции в своих горных логовах. Они хотели, чтобы железнодорожное сообщение позволяло перемещать сырье, промышленные товары и людей. Эти баски хотели быть физически связанными с Испанией, которая для них была не чем иным, как рынком. В 1845 году было построено железнодорожное сообщение между Ируном, Гипускоа на французской границе и Мадридом. В 1863 году линия из Бильбао в Туделу соединила Бискайю, Гипускоа и Наварру. И железные дороги, и промышленность финансировались за счет инвестиций, привлеченных из Англии, Франции и Бельгии. Страна Басков больше не должна была быть суровым анклавом изолированных долин.
Баски были не только ведущими промышленниками, но и первыми современными банкирами Испании, предоставлявшими капитал для растущей промышленности. Первыми появились страховые компании в Бильбао, гарантировавшие доставку. В 1850-х годах новые законы позволили акционерным компаниям финансировать банковское дело и железные дороги. В 1857 году, экспортируя железо в Англию, баскские заводы смогли получить выгодные условия для британского угля, который был обратным грузом. С 1885 года до начала двадцатого века Бискайя производила 77 процентов испанского чугуна и 87 процентов стали.
Имея возможность производить самую дешевую сталь в Европе, берега Нервиона от Бильбао до моря, когда-то мировая столица судостроения, превратились в один из величайших мировых центров стали, создав огромное богатство и тысячи рабочих мест. Баски также инвестировали в химические заводы, и в 1878 году на Нервионе был построен один из первых нефтеперерабатывающих заводов в Испании..
Огромные месторождения железа в Бискайе были отмечены еще
во времена Римской империи, когда Плиний писал о горе,
"полностью состоящей из железа".
Баскская железная руда составляла почти 90 процентов всей железной руды, импортированной в Соединенное Королевство в пиковый 1899 год.