Обессиленная, я падаю на землю. Кровь течет изо рта и носа, все лицо в крови. Я слышу, как он идет. Мои руки бешено бьются о пепел сгоревшей земли. Глупая, я думаю, что могу спастись. Поздно. Шуршанье его крыльев позади, совсем недалеко. Еще ближе. Еще. Он. Мой убийца. Мой собственный. Только мой, и больше ничей.
Я сама его выбрала. Я сказала, что заплачу за убийство. Он принял плату- любовь. Дурачок.
Ангел смотрит на меня. Я вспоминаю, как мы вместе лгали людям. Они верили и думали, что мы любовники. А мы лишь партнеры. Мне нужен он. Я нужна ему. Смыслом моей жизни является смерть, смыслом его жизни- убийство.
На его лице маска. Но я все равно знаю, что за ней. Я изучила своего палача. Я хотела убедиться, что он достоин вершить судьбы.
Он тот, кто прыгает вниз и кого подхватывает ветер. Я та, кто знает, что под маской любви ложь. Я та, кто видела Апокалипсис. Я знаю слишком много, я знаю Истину. А это не прощается.
Острие его меча прижимается к моей шее. Прицеливается. Взмах и....
Я проснулась от холода. Балкон открыт. На часах три пятьдесят шесть. Я посмотрела на подушку рядом. Пусто. Этот гад еще не пришел. Наверное, вечеринка затянулась. Кажется, ее назвали Верой. Девочку, которая родилась неделю назад в семье одного из сослуживцев моего мужа. Я видела ее. Сморщенная, лысая. Она вызвала во мне отвращение. Стас был в восторге от ребенка. Сегодня пошли праздновать.
В прошлый раз, когда Стас ходил на чье-то день рождения, я нашла его внизу дома, на скамейке, полуживого от холода и алкоголя. Именно поэтому сейчас я побрела к двери, про себя матеря тот день, когда люди придумали рожать детей. На этот раз, видно, Стас и его компания отмечали не столь весело, так как мой муженек успел доползти не только до скамейке, но и до коврика у двери.
-Велком,- прочитала я на коврике, и толкнула Стаса пару раз ногой, скорей от злости, чем от чего-то еще.
Первым желанием было хорошенько отдубасить его скалкой или облить кипятком. Но кто тогда будет варить мне кофе по утрам? Я брызнула ему на лицо холодной водой. Стас вздрогнул, посмотрел вокруг мутными пьяными глазами, и опять засопел, послав меня к чертовой бабушке, причем через самый грязный путь.
Я еще раз пнула Стаса, опять же без особой цели, потом забрала с кровати одеяло, укрыла его, надела халат, и, усевшись на порог, закурила. Запах дыма и вонь алкоголя смешались, меня подташнивало. Кстати, неделю назад купила в аптеке тест на беременность. Лучше бы я этого не делала... Стасу я пока ничего не сказала... Пускай наслаждается жизнью... Я докурила сигарету. Мимо по лестнице прошел шестидесятилетний дедок. И откуда только он выполз в такое-то время?.. Он хмуро посмотрел на нашу со Стасом идиллию и побрел дальше.
Я подумала, что если бы не вонь из мусоропровода, то это было бы даже романтично, вот так сидеть. Только подумав об этом, я посмотрела на Стаса, не засмеется ли тот злобно и не посмотрит ли хмуро на меня, как это всегда бывало, когда я только заикалась о лунных ночах, побережье, шепоте листьев, в общем, обо всем, что нормальными людьми принимается за романтику.
-Кэт (он называл меня Кэт), я тебя точно в форточку выкину, еще раз заикнешься о такой ерунде,- отсмеявшись, угрожающе смотрел он на меня.- Ты даже не знаешь, что такое красота и романтика, а то, о чем не знаешь, не говори, по крайней мере в моем присутствии! Ты заставляешь меня сожалеть слишком о многом...
В такие моменты у него под глазами были черные тени, и появлялись глубокие морщины на переносице- он становился похожим на старика.
Стас говорил, что красиво- это панельные стены после дождя, и что романтично- после сотого просмотра 'Улицы вязов' набрасываться друг на друга из-за угла, а потом кричать: 'Я тебя ненавижу' и хлопать дверью.
Я сделала последнюю затяжку, окурок упал на пол, я заснула. Когда проснулась, то на площадке уже было светло, а передо мной стоял сосед дядя Вова в майке и трусах-семейках.
Дяде Вове было не больше сорока, но он уже давно весь был седой. Абсолютно белый. И глаза у него были светло-голубые, почти белые, как у слепого. Он говорил, что слишком много насмотрелся за жизнь, хотя, что именно он видел, я не знала. Да и что может заставить до такой степени поседеть человека?
Я как-то спросила его о семье, детях. Он улыбнулся и ответил:
- Shesh milliard eladim.*
Он знал иврит. И еще много всяких языков, в том числе и древних.
Он редко говорил о себе, и всегда с неохотой. Все, что я о нем знала, так это то, что он живет напротив, и что раньше он работал врачом. Однажды дядя Вова сказал, что когда он был хирургом, то резал людей и смотрел на них изнутри. Поэтому его глаза такие белые.
Не знаю почему, но я всегда считала дядю Вову за отца, наставника. И это несмотря на то, что он даже никогда со мной толком не разговаривал. Хотя я и видела, что он ко мне очень хорошо относится. Со Стасом же он за все время соседства ни словом не обмолвился. Но между ними была какая-то связь. Иногда, встретившись на площадке, они долго стояли и безотрывно смотрели друг на друга. Стас всегда первым опускал взгляд и уходил. Как будто был перед дядей Вовой в чем-то виновен. Но я никогда не говорила со Стасом об этом. Меня что-то останавливало.
Дядя Вова помог мне затащить Стаса в квартиру и уложить на кровати. Я, было, заикнулась о чае, но дядя Вова сказал, что опаздывает на работу, и тут же ушел. Все же странный он какой-то, наш дядя Вова. Я же пошла в магазин, а когда вернулась, то на часах было уже одиннадцать, и Стас сидел на кухне за огуречным рассолом. Я дала ему оплеуху, от которой он чуть не упал.
-И без тебя плохо,- буркнул он, хмуро глядя на свою банку с рассолом.
Я принялась за распаковку продуктов. Стас был на удивление спокоен, не доказывал мне своей невиновности, и вообще сидел молча, изредка всё также хмуро поглядывая на меня.
-Пельмени будешь?- Спросила я.
-Нет,- ответил Стас, и, оставив рассол, принялся концентрировать взгляд на мне.
-Голова кружится,- пожаловался он.
-Дать таблетку?
-Нет, ты лучше сядь.
Я села. Мы долго смотрели друг на друга.
-Мне сон приснился,- вдруг сказал он, опуская взгляд на скатерть.
-И какой же?- Поинтересовалась я.
-Про Ангела.
-К смерти,- сказала я. Вода под пельмени кипела, я выключила плиту. Есть не хотелось.
-Странно, что мне Ангелы снятся. Ты как думаешь?
-Может с бодуна?- Усмехнулась я.
Он укоризненно посмотрел на меня.
-Нет, все было совсем как по-настоящему. Я стоял на каком-то поле без травы, там все пеплом было посыпано, а Ангел летал надо мной и смотрел на меня, будто усмехался. И меня трясло от его взгляда. Мне очень хотелось, чтобы Ангел спустился ко мне, но он все летал. И тогда вокруг появился огонь, а у меня в руках оказалось ружье. Я совсем не хотел, но тут мои руки поднялись, и я нажал на курок. Я задел его крыло. Ангела качнуло, посыпались перья. Но он также продолжал летать. И тогда я нажал на курок опять, а потом еще и еще, теперь это делал уже я, а не мои руки. Ангел начал терять высоту и упал прямо на меня. Он был весь в крови. Я отбросил ружье. Ангел умирал и улыбался. Тогда я опустил руку в его пробитый живот и достал оттуда печень, почки, желудок, и начал их есть. А потом я съел его сердце, мозги, глазные яблоки, а он все улыбался. Вокруг было пламя, поле горело, и внутренности были тоже совсем горячие. Меня же пробирал озноб. И я ел-ел, а когда я съел все, обглодал даже кости, а вытер рот крыльями Ангела, как салфеткой, и пошел домой, к тебе, а тебя дома не было. На полке у телевизора стояла наша с тобой свадебная фотография. И на фотографии я стоял с этим самым Ангелом. Я обошел всю квартиру, зашел даже к дяде Вове, но там почему-то никого не было, и вообще, там все сгорело, а потом я хотел вернуться в нашу квартиру. Но дверь почему-то была заперта. Я подумал, что ты на меня обиделась, потому что меня долго не было дома, и начал стучаться и просить, чтобы ты меня впустила. А ты не открывала. Тогда я подумал, что просто ошибся этажом, и начал ходить по этажам и стучаться в двери, но мне никто не открывал. И тут мне вдруг стало совсем страшно. Я выбежал на улицу и пошел на то поле, но никак не мог вспомнить дороги и совсем заблудился, так что не мог вернуться домой. Я увидел, как из-за угла выбежала девочка. Я хотел ее спросить, где ты и как попасть домой, но она начала кричать, потому что у меня в руках опять было ружье, и побежала от меня. Я начал догонять её и стрелял ей вслед. Я попал в ногу, она упала. Я подошел. Она плакала, называла меня папочкой и просила не убивать. А я поднял ружье к ее виску и нажал на курок... И тут же проснулся.
- Пить надо меньше,- засмеялась я и отошла к окну. На подоконнике лежало несколько дохлых мух. Я посмотрела на охотничье ружье в углу в прихожей- я подарило его Стасу на день рождения. Сама не знаю почему. Он никогда не увлекался охотой. Стас тоже смотрел на него. Из-под входной двери потянуло дымом. В коридоре что-то горела.
-Наверное, мусор,- сказал Стас и взял ружье.
Я улыбнулась и глубоко вдохнула. Пахло горелой травой и порохом.
*Shesh milliard eladim.- (иврит.) Шесть миллиардов детей.