По непонятному стечению обстоятельств эта вещь - одна из моих любимых в творчестве Роберта Хайнлайна. Да, я знаю, что она простовата, что рассчитана на подростков лет двенадцати, что в логике событий зияют дыры, образы шаблонны, а концовка предсказуема. Всё так, но почему-то каждый раз, открыв книгу и пробежав глазами пару строчек, я полностью выпадаю из окружающего мира и прихожу в себя, только уткнувшись в конец главы. Видимо, в момент чтения срабатывают запрятанные в тексте психотропные коды, и я внезапно превращаюсь в двенадцатилетнего подростка? Почти семьдесят лет прошло с того момента, как автор поставил в этой книге последнюю точку, но магия текста всё ещё действует.
0.Предыстория
Речь у нас пойдёт об Опусе ? 67 (порядковый номер согласно каталогу Вирджинии Хайнлайн), о том, какой он вызвал скандал, а также о многих других вещах, никак не связанных с Опусом ? 67, и даже о таких вещах, которых и вовсе не было.
0.1.Книга, которой не было
Лето одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого выдалось тёплым и обильным на книги. Поскольку "Голубые люди Розовой земли" и "Последний день туготронов" были зачитаны на десятый раз, я начал активно рыскать в поисках новой добычи: стал захаживать к парочке школьных приятелей, у которых нашлось что почитать, а вечерами потихоньку таскал книги с отцовских полок. Среди прочего мне тогда попались "Приключения Гука", "Остров дельфинов", а затем и "Вечный ветер". От дельфинов я, естественно, зафанател, даже нашёл во взрослом абонементе библиотеки книгу доктора Лилли "Человек и дельфин" и попытался её читать, но книга оказалась совсем не романтичной, тогда как в душе моей царила возвышенная страсть к морскому народу... Снедаемый любовью к дельфинам, которых я никогда не видел, я бомбардировал редакцию журнала "Пионер" своими стихами и картинками соответствующей тематики. Из редакции мне отвечали жалкими отписками, а сами тем временем печатали разных придурков вроде Юры Великанова, который просто и без затей плагиатил вещи более зрелых авторов. В общем, когда мне очередной раз снисходительно посоветовали "смелее смешивать краски", я действительно смешал все акварельные краски в одну большую лужу и выкинул кисти на помойку, а сам полностью переключился на графику. Неразделённая любовь к дельфинам тоже как-то постепенно угасла (зачем тебе дельфины, когда под рукой есть кошки?) и моя поэзия сама собой поменяла направление:
А кто это толстый тут бегает низом,
А чей это шерстью порос организм?
Что мне запомнилось из фантастического и полуфантастического чтива, проглоченного в Лето дельфиньей Любви, так это понятие о профессии "китовый пастух". Зашкаливающие показатели жирности и гекалитры надоев молока с одной китоматки внушали уважение. Стране победившего и развитого Леонида Ильича явно требовалось как-то усилить и углýбить мясо-молочное направление. И если не киты, то кто же? Включение китовых в пищевую цепочку на промышленной основе, переход от охоты к животноводству сулил тонны мяса, цистерны молока, центнеры костной муки и баррели китового жира. Естественно, подобная идея возникала не раз, её видели и пробовали на зуб многие писатели-фантасты. Задолго до того, как Сергей Жемайтис написал свой "Плавучий остров", и чуть позже, чем Беляев написал своих "Подводных земледельцев", эта идея была готова воплотиться в одном американском научно-фантастическом романе. К добру или к худу, сделать это ей помешал досадный инцидент в бухте острова Санта Каталина, завершившийся для одного известного писателя разбитым носом.
А начиналось всё с того, что после бесплодных месяцев, потраченных на обсуждения с Фрицем Лангом так и не снятого фильма про космос, Луну и ракеты, Бобу Хайнлайну внезапно надоела космическая тематика. Лос-Анджелес, жара, июнь, дыхание океана - писатель вдруг осознал близость другого, более податливого и куда более доступного подводного космоса. Он тоже был за пределами земли, только в нём было полно жизни и других ценных ресурсов. А значит, его стоило осваивать не меньше, чем Луну и планеты. В общем, писателю нужна была информация из первых рук и возможность испытать всё на собственной шкуре. Он мог пойти на пляж и броситься с пирса в воду, но ныряльщик может лишь украдкой заглянуть в этот малодоступный мир, а Хайнлайна интересовала возможность жить в этой среде, не испытывая временных ограничений. Как известно, Жак-Ив Кусто построил свой первый подводный дом "Диоген" в 1962-м. Так долго ждать Хайнлайн не мог. Так что он стал искать в Сан-Диего инструктора для погружений в водолазном скафандре. Его приятель порекомендовал ему эксперта по подводному оборудованию, и в конце июня Боб начал тренировки по дайвингу.
Его экипировка совсем не походила на всем известный резиновый ОЗК с медным шлемом и круглым оконцем посредине. У этой штуки было два маленьких иллюминатора напротив глаз, и весила она в полном снаряжении, должно быть, килограммов пятьдесят, а то и все сто. Что-то типа вот такого спасательного костюма:
...только с более жёстким шлемом. Добавьте к нему традиционные ботинки на толстой подошве, пояс с грузилами и отмотайте обратно полвека развития технологий.
По утрам Хайнлайн с инструктором выплывали в лодке на глубину, писатель облачался в алое шерстяное бельё, распахивал скафандр и залезал в его прогретое солнцем чрево, инструктор замыкал шлем, кожаные ремни подгоняли резиновый мешок по размерам, затем дайвера нанизывали на тросик и сталкивали в воду. На третьем погружении, которое состоялось в бухте острова Санта Каталина, ремни, удерживающие шлем, оказались плохо затянуты, Хайнлайн провалился внутрь скафандра, получил удар по затылку и разбил нос. Он изо всех сил пытался выпутать голову из балахона и вернуть её в шлем, но ничего не видел и ничего не мог сделать. Между тем, давление воды ласково, но настойчиво прижимало прорезиненную ткань к его лицу... Почувствовав, что трос дёргается, инструктор попытался вытащить подопечного из воды, но Хайнлайн оказался слишком тяжёл. И он всё ещё безуспешно пытался вернуть голову в шлем, что отнюдь не помогало инструктору. Промедли Эдвард Джекобс ещё минуту-другую - и история Золотого века научной фантастики двинулась бы по альтернативному пути, и тогда одним из отцов-основателей оказался бы, например, Гарри Гаррисон. Но инструктор сумел-таки приподнять извивающееся в резиновом мешке тело писателя над водой и в два приёма перевалить его через борт лодки, так что в этой реальности Гарри ничего не обломилось.
Сил самостоятельно выбраться из скафандра у Хайнлайна уже не было, он и стоял-то на ногах только с помощью Эдварда. Итогом приключения стала шишка на затылке, ободранный нос и масса свежих впечатлений.
19 августа 1948: Роберт Э. Хайнлайн - Джону В. Кэмпбеллу-младшему
...реальной опасности не было - зато теперь у меня есть живые эмоциональные ощущения человека, побывавшего в старой доброй научно-фантастической передряге, когда в космическом скафандре заканчивается воздух...
Правда, Боб не слишком спешил делиться с кем-нибудь этими "живыми эмоциональными впечатлениями".
10 августа 1948: Роберт Э. Хайнлайн - Вирджинии Герстенфельд
...меня это настолько напугало, что я не собираюсь просто так вставлять этот эпизод в какой-нибудь рассказик. Это - подлинный материал, который стоит тысячу долларов.
Подводный космос и его обитатели прекрасно объединились в голове писателя с мальтузианскими идеями. Полуголодное существование военных лет и карточная система намертво отпечатали идеи Томаса Роберта в мозгу Роберта Энсона. Голод и перенаселение Хайнлайн видел одними из важнейших факторов дальнейшей истории человечества. И океан, как источник пищевых калорий, был очевидным решением. В 1949 году Хайнлайн считал, что к концу столетия основным блюдом американцев станет рыба. "Нашими основными источниками белка станут рыба и дрожжи. Говядина превратится в роскошь, а баранина вовсе исчезнет", писал он. Его мысли наконец-то выкристаллизовались в идею новой книги.
21 сентября 1948: Роберт Э. Хайнлайн - Алисе Далглиш
Я собираюсь использовать в качестве основного фант.допущения [postulate of the story] идею о том, что продолжавшееся истощение почвы и непрерывное увеличение популяционного давления вынудят род человеческий повернуться к океану - в качестве главного источника пищевых продуктов. Используя это допущение, я смогу изобразить семью фермеров океана, все её члены изо дня в день опускаются под воду, так же небрежно, как ковбои с западных ранчо взбираются потру на своих лошадей.
Алиса нашла идею "волнующей", но предостерегла писателя от чрезмерного увлечения техническими подробностями. Кроме того, она попросила немного разбавить обычный набор персонажей и вставить в сюжет девочку - хотя бы ради эксперимента.
Письмо Далглиш датировано 6-м октября 1948 года и очень любопытно вот в каком плане: сам Хайнлайн, рассказывая о своей серии "женских историй", не раз подчёркивал, что "Бедный папочка" был написан конкретно в пику "старой ведьме", то есть Алисе Далглиш, которая, принимая у него рукопись "Галилея", заметила в пространство, что как бы было здорово, если б кто-нибудь так же регулярно приносил бы ей рукописи книг, написанных для девочек-подростков. А когда Хайнлайн, не сходя с места, предложил ей свои услуги, она подняла его на смех и заявила, что ни один мужчина не способен писать рассказы для девочек. Свой первый рассказ о Морин Хайнлайн написал в октябре 1947 года, но опубликован он был в "Calling all girls" в 1949 году (когда именно, впрочем, никто точно не знает, так же, как никто не знает, под каким псевдонимом скрывался Хайнлайн. Это невероятно, но ни один исследователь Хайнлайна до сих пор не смог найти нужный номер журнала!). Так что внезапную перемену настроения редактора трудно объяснить творческим успехом писателя. У меня есть подозрение, что Далглиш подвигли на это письма читательниц, которые внезапно начали приходить в редакцию в ответ на публикации сугубо "мальчиковых" вещей Хайнлайна.
Как бы то ни было, важно, что такие пожелания редактором были высказаны. Запомните их хорошенько: поменьше технических подробностей и добавить персонажа-девочку.
Итак, "Ocean Ranchers" - "Подводные ковбои" были включены в план и предварительно одобрены. Место космонавтов в творчестве Хайнлайна готовы были занять дельфиньи наездники, китовые пастухи и океанские фермеры. Какие коллизии их ожидали? Настоящие любители фантастики наверняка тут же вспомнят подводных колхозников Беляева, отважно противостоявших хищнической эксплуатации морских ресурсов японскими капиталистами. Страшно хотелось бы почитать идеологически альтернативный вариант про семью подводных фермеров, выпасающих свои частные рыбьи или дельфиньи стада на своих частнособственнических делянках. В любом случае, "Ocean Ranchers" помог бы юным читателям скоротать время до выхода "Рифтеров" Уоттса...
Хайнлайн собирался заняться романом ближе к зиме, а пока ему нужно было для пополнения материала совершить ещё несколько погружений в водолазном костюме с аквалангом. Однако 21 октября 1948 года произошло событие, круто изменившее судьбу Роберта Энсона Хайнлайна. Отныне её крепко держала в своих маленьких, но сильных ручках Вирджиния-Джинни Герстенфельд-Хайнлайн.
- Нет, - сказала Джинни-Вирджиния. - Я чуть тебя не потеряла этим летом. Больше никаких аквалангов.
Восплачем же, друзья мои, о книгах, которые мы никогда не увидим, о тех, что ещё не написаны и о тех, что написаны уже не будут.
Последний раз идея об океанском ранчо всплыла, когда Хайнлайну нужно было написать один очень специальный рассказ для Джона Кэмпбелла. У этой вещи уже было название "Gulf" ("Залив"/"Бездна"), но не было сюжета. А всё потому, что в ноябрьском номере "Astounding" 1948 года был напечатан фейковый обзор номера из 1949 года - "письмо из будущего", в котором вся старая гвардия вновь собиралась под крылышком Кэмпбелла, наполнив журнал своими новыми вещами. Почти сразу возникла идея раскрутить всех упомянутых писателей на рассказы и обратить вымысел в чистую правду. Нет, эта идея исходила вовсе не от Джона Вуда Кэмпбелла, пытавшегося вернуть разбежавшиеся кадры, по некоторым сведениям, её выдвинул сам Хайнлайн. Логично было предположить, что абстрактный "Gulf" - это вполне конкретный Мексиканский Залив, для которого у Хайнлайна уже была куча материала, собранного для ">Ocean Ranchers".
Хайнлайн повертел идею и так, и этак, но в итоге отложил морских ковбоев в сторону. "Что-то не получается, - пожаловался он Джинни. - Объявляй заседание, нам нужен мозговой штурм". "Мозговые штурмы" в семье Хайнлайнов происходили очень просто: Джинни кидала идеи, а Боб их рассматривал и отбрасывал. Или не отбрасывал. Одной из первых идей этого мозгового штурма была история о космическом Маугли, человеческом детёныше, воспитанном инопланетянами, которая должна была плавно перетечь в сатиру с обличением пороков человеческого общества. Хайнлайн покрутил идею в голове, увидел её потенциал и даже попытался примерить сюжет к очередной книге для "Scribner". Но те мысли, что вызвала в его голове изначально сатирическая идея Джинни, были явно не по росту скрибнеровскому изданию. "Это было слишком сильнодействующее средство для маленьких мальчиков" писал позже Хайнлайн. Потом он попытался приспособить "космического Маугли" к рассказу для Кэмпбелла, но история явно тянула на большее, чем очередной журнальный рассказ. В конце концов, её пришлось отложить до лучших времён. Вы, конечно же, помните, чем в итоге обернулась эта история с "космическим Маугли".
Но всё описанное произошло уже в конце 1948-го - начале 1949-го. А в октябре 1948-го фейковый обзор "Astounding" ещё не был напечатан, не было никакого "космического Маугли", и вообще с идеями было бедно, и всё дело шло к тому, что у Хайнлайна нет абсолютно никакого сюжета для очередного ювенильного романа. И только странные, смутные фигуры марсиан в молчании расхаживали на своих длинных ногах где-то на периферии его сознания. Они были там всегда, и, собственно, только ждали, когда их позовут.
0.2.Истоки вдохновения
Отсутствие центральной идеи романа, конечно же, не могло остановить писателя. Если идей нет в голове, их нужно поискать где-то снаружи. Хайнлайн никогда не стеснялся черпать вдохновение в чужих произведениях. "Двенадцатая ночь" Шекспира или что-то более позднее - неважно. В дело могло пойти всё. В 1930 году американский фантаст Джек Уильямсон написал совместно с Майлзом Брейером повесть "Рождение Новой Республики". Джек с Бобом были хорошими друзьями, и Боб на самом деле восхищался творчеством Уильямсона и хорошо его помнил (видимо, он находил в нём нечто, недоступное моему взгляду. Ну, на то он и гений, а я - нет, чего уж там...).
Первое издание "The Birth of a New Republic" в "Amazing Stories Quarterly" 1931 года. Художник Morey.
История, придуманная Уильямсоном, базировалась на тривиальной аналогии: освоение Америки - освоение Луны. Далее с очевидностью следовало восстание колонистов и война за независимость колонии от метрополии.
Поздней осенью 1948 года Хайнлайн вспомнил эту вещь и понял, о чём он будет писать в своём новом скрибнеровском романе: о революции. Вернее, о Революции. Естественно, это будет восстание трудолюбивой колонии против алчной и жестокой метрополии (алчность и жестокость нужно будет особо подчеркнуть, иначе патриотическая история превратится в красную пропаганду). Именно на этом фоне ему удастся провернуть то, что он давно задумывал - отделить детей от их родителей. Вывести подростков из-под опеки и защиты взрослых, и дать им возможность действовать самостоятельно. Разве не этого хочет каждый подросток? Естественно, колония будет на Марсе, и там будут марсиане - молчаливые, непонятные, бродящие на своих огромных ногах где-то на периферии...
Так возникла идея "Красной планеты": построить рассказ о подростках на фоне Революции. Сама по себе идея была неплоха. Её использовал, например, Гюго - и прекрасно с ней справился. Но Гюго взял центральную коллизию из реальной истории, а Хайнлайну пришлось выдумывать всю пьесу целиком, и в итоге получилось не очень - слишком много пробелов в этой истории. Напомню, что поводом для марсианской Революции послужил отказ Управляющей Компании обеспечить сезонную миграцию колонистов. У читателя постарше тут же возникает масса вопросов: зачем кочевать от полюса к полюсу, когда на экваторе, судя по всему, можно жить круглый год? Чем таким занимаются колонисты в приполярных областях? На чём основана экономика их сообщества и насколько она самодостаточна? Как они будут выживать в дальнейшем, если, банально, рассорившись с Компанией, лишатся поставок с Земли? Хайнлайн по широкой дуге обошёл все актуальные экономические вопросы, как и проблемы вокруг собственности в пост-революционный период. Он ненавидел марксизм и свято верил в частную собственность, поэтому марсианская революция свелась к написанию Декларации Независимости, а все вопросы о собственности Компании, о её праве распоряжаться своей недвижимостью и инвестициями были деликатно заметены под коврик. В "Луне - суровой хозяйке" Хайнлайн, видимо, учёл опыт "Красной планеты" и подробно обосновал экономические предпосылки независимости лунных колоний.
Теперь ясно было ГДЕ, а вопрос КОГДА решился ещё проще: события, описанные в произведениях Хайнлайна, в том числе в ювенильной серии, по большей части происходили на фоне глобальной истории земной цивилизации, описанной в схеме "Истории Будущего". Разумеется, в момент написания детских романов Хайнлайн совершенно не заботился о точной привязке сюжетных линий к Таблице и поэтому изрядно накосячил с датами. Исправления, которые он вносил в переиздания, отчасти улучшили ситуацию, но и с учётом исправлений хронология временной линии Гарримана-Лонга зияет белыми пятнами и вопросительными знаками. Их куда больше, чем в хронологии Полуденного Мира АБС, потому что Хайнлайн не любил приводить в тексте содержание официальных документов - третья категория допуска, как застарелая привычка, ничем её не вытравишь.
Если принять во внимание исправленную версию "Космического Кадета", в которой злосчастный "Килрой" летал не на Луну, а на Марс, то годом первой марсианской экспедиции будет 1970-й. В финальной главе "Красной планеты" есть фраза доктора Макрея:
- Джимми, сколько времени прошло с момента первой высадки человека на Марс? Более пятидесяти земных лет, верно?
Это даёт нам дату: 2020 год. Незадолго до восстания на Венере и установления на Земле теократии Неемии Скадера, согласно хронологии Таблицы. Таким образом, история, рассказанная в "Красной планете", завершала эпоху первоначальной экспансии. В Солнечной системе начинался период деколонизации.
Итак, общая картина была ясна, осталось насытить фон. Из чего он складывался?
Во-первых, конечно же, фоном служил Марс и населяющие его марсиане. Но их описание требовало определённой осторожности - эту планету до Хайнлайна уже неоднократно заселяли разные писатели-фантасты, поэтому ни о головоногих, ни о гуманоидных марсианах и речи быть не могло. По счастью, к 1948 году в записных книжках Хайнлайна скопилось довольно много заметок о странных существах, о древних знаниях и цивилизациях, категорически не похожих на человеческую. Это были зачатки идей, наработки для так и не написанных вещей и совершенно спонтанные всплески творческих ассоциаций. Например, однажды Джинни прибиралась в гостиной и нечаянно включила диктофон, с которым пытался работать Хайнлайн. Машинка послушно выдала ей кхеканье, хмыканье, шорохи, скрипы, потоки сознания, сопение и просто болтовню человека, который разговаривает сам с собой, уверенный, что его никто не слышит. Вирджиния поделилась впечатлениями с мужем, и Хайнлайн немедленно записал в блокнотик идею о марсианском "пересмешнике", который запоминает и воспроизводит то, что слышит вокруг себя. Это был эмбрион малыша Виллиса, но его рождение состоялось много позже.
Подобные детали Хайнлайн часто переносил в текст из своей собственной жизни. Например, проблемы с телефонной связью. Долгое время Хайнлайн был вынужден жить без телефона (отсюда его привычка писать огромные письма). Даже после появления в доме телефонного аппарата, он какое-то время делил линию с соседями ("Алло!" "Алло! Джонни, это ты, дорогой?" "Нет, это его сосед Боб. Я сейчас положу трубку, а вы перезвоните"). Можно не сомневаться, все эпизоды романа, где администрация манипулирует с телефонными переговорами школьников или отключает связь между поселениями, написаны кровью его сердца.
Другая маленькая деталь, сыгравшая большую роль в сюжете - коньки юных марсианских колонистов. Они тоже появились на Марсе прямиком из Колорадо-Спрингс. Дело в том, что Боб до встречи со своей третьей женой не умел кататься на коньках, и Вирджиния поразила его до глубины души своим виртуозным мастерством фигуристки. Он посвятил ей поэму, купил абонемент на каток, начал брать уроки фигурного катания... ну, в общем, эта история затем легла в основу рассказа "Бедный Папочка". Освоение коньков было долгим, сложным и травматичным, а весь подобный опыт Хайнлайн, естественно, стремился использовать в литературе. Фантастика, как известно, лучше всего получается, когда знаешь, о чём пишешь.
1952. В. и Р. Хайнлайны на катке в Сан-Вэлли, штат Айдахо.
Ещё один момент, который занимает в романе важное место - личное оружие школьников. И здесь тоже проявился личный жизненный опыт автора и даже, более того, его личная жизненная философия. Как и большинство мальчишек, Хайнлайн в детстве испытывал тягу к смертоносным игрушкам. Но было в этом и нечто большее, чем просто желание подержать в руках настоящую "пушку, которая бабахает". У Хайнлайна, как и у миллионов американцев, представление о личном оружии, как о некой основе, без которой невозможно понятие "свободный человек", было отпечатано в подсознании. Писатель был категорически против любого законодательного ограничения на свободное владение оружием и даже против его официальной регистрации. Хайнлайн с детства был приучен обращению с оружием. Его старший брат Ларри был настолько хорош во владении автоматом Томпсона, что позднее подрабатывал обучением агентов ФБР. В 20-21-х годах он обучал Бобби владению "Томми", чуть позже Хайнлайн вдоволь пострелял из винтовки на курсах в Учебном лагере в Форте Ливенворт, а в 25-м он стал курсантом в Аннаполисе и обучался владению оружием уже на профессиональном уровне - он освоил всё, от шпаги до корабельных орудий, а потом и сам проводил занятия по стрельбе с новичками. После отставки Хайнлайн не расстался с оружием и был готов применять его в случае необходимости - против зарвавшегося подрядчика или против обнаглевшего дикого кота. В двух первых романах, написанных для "Scribner", герои Хайнлайна имели дело, в основном, с бомбами. В новом романе у подростков будет личное оружие - это хороший повод прочитать им парочку лекций об ответственности и других важных вещах. Заодно можно будет озвучить и своё собственное отношение к идиотским запретам и ограничениям. А когда читатели подрастут и обретут право голоса, они сделают правильный выбор.
Принятые в марсианской колонии правила владения оружием доктор Макрей (вслед за Хайнлайном) считал ущемлением свободы. Он видел в них попытку ограничить свободу колонистов, первые признаки того, что на Марс пришла Цивилизация, а значит, ему пора двигаться дальше, вслед за Фронтиром. Эта тема следования за Фронтиром, по-видимому, впервые была так явно озвучена именно в "Красной Планете". Фронтир в понимании Хайнлайна - некое идеальное место, где максимально сбалансированы комфорт и дикость, свобода и ответственность. Это поверхность расширяющегося пузыря Ойкумены, внутри которого правят комфорт и бюрократия, а за его пределами - варварство и анархия.
Кстати, марсиане в "Красной планете" - тоже деталь из реальной жизни писателя. Или из того, что он всерьёз считал реальной жизнью. Потому что Хайнлайн верил в наличие разумной жизни на Марсе и даже специально ездил в обсерваторию, чтобы посмотреть в телескоп на марсианские каналы. В том же 1949 году он написал в прогнозе, известном под названием "Ящик Пандоры", безапелляционное: "На Марсе будет обнаружена разумная жизнь". Будет, и точка. Марсиане были для него долгое время так же реальны, как какие-нибудь полинезийцы.
Единственным умозрительным элементом была марсианская биология и цивилизация. В противовес сугубо материальным обстоятельствам жизни поселенцев, марсиане должны были играть роль смутного, мерцающего фона, оттеняющего происходящие события. Для этого цивилизация марсиан, весь их уклад подаются в романе полунамёками, как нечто несводимое к человеческим категориям. Множество деталей, которые, в принципе, можно дешифровать, типа шлюзов из силовых полей, нуль-транспортировки и т.п. Хайнлайн вкрапляет в достаточно туманную, не имеющую однозначной трактовки картину. Этот же "дразнящий" приём использовали Стругацкие, разбрасывая по тексту упоминания таинственных Странников. Но марсиане Хайнлайна - не забытая цивилизация Древних, оставившая после себя руины и артефакты, это вполне живые сегодняшние туземцы. И, в то же время, это таинственные Древние. Нечто подобное описывала Ли Брэкетт в своей версии Марса - такое же скрещение двух шаблонов, гибрид Хаггарда с Лавкрафтом.
Но марсиане не только создают информационный фон и придают глубину общей картине. Взаимоотношения с марсианами для писателя - лишний повод щёлкнуть человечество по носу, как это было сделано в венерианской части "Кадета". С другой стороны - это повод снова продекларировать толерантность по отношению к другим расам. Эту толерантность проявляют как марсиане, так и школьники. Первые - благодаря врождённой вековой мудрости, вторые - благодаря должному воспитанию. Необходимость уважения чужих обычаев вновь резко подчёркивается, хотя, возможно, не так грубо, как в "Кадете", где оно низведено до уровня формулы "пирог едят ножом и вилкой".
Проработка марсианской линии в "Красной Планете", (особенно "мистическая" её часть, включившая в себя финальную "невидимую" стадию развития марсиан) позже полностью легла в фундамент "Чужака". В определённом смысле роман можно считать первой частью или прелюдией "Чужака в стране чужой".
В этом и заключается главный плюс детальной проработки бэкграунда: возможность ставить в одних декорациях несколько пьес. Впрочем, Хайнлайн к концу сороковых годов уже не стремился к сериальности. Эта проработка фона осталась в его творчестве как некий рудиментарный инструмент, которым он практически не пользовался по прямому назначению. Вместо этого он сделал его характерной особенностью своего фирменного стиля. Возможно, "Красная планета" была одной из тех вещей, для которых проработка фона велась не ради решения конкретных литературных задач, но ради принципа. Из эстетических соображений, если угодно.
По мнению Алекса Паншина, коренное отличие "Красной планеты" от двух предшествующих романов заключается именно в том, что Хайнлайн не подгонял Вселенную под развитие сюжета, выкатывая при необходимости рояли из кустов (венерианская часть даёт основания это предполагать), а "подошёл к ней с другого бока: сначала разработал социальные, экономические и физические условия, а затем построил сюжет, который из них вытекает". От себя замечу, что тщательная проработка бэкграунда имеет чрезвычайно важное эстетическое значение для восприятия текста. Даже если непротиворечивость, непрерывность картины не осознаётся умом, она работает на подсознательном уровне. Мы легко можем отличить историю, стоящую на прочном фундаменте, историю, которая домысливается не только в будущее, но и в прошлое, от кучки фантазий, кое-как подпёртой сюжетными костылями, которая рассыпается при малейшем столкновении с логикой, физикой или просто здравым смыслом. По-видимому, это - часть наследия Джона Кэмпбелла. Чем дальше Хайнлайн уходил от влияния Кэмпбелла, тем больше Джон высказывал недовольства небрежностью работы с фоном, которые проявлял его бывший лучший автор. Но пока - пока Хайнлайн строго следовал заветам своего учителя и тщательно выполнял домашние задания. Если не считать невнятную экономику колонии и буквально подвисшую в пустоте Марсианскую Революцию, остальной фон романа проработан достаточно тщательно.
Едва канва романа забрезжила перед его глазами, Хайнлайн тут же, не сходя с места, набросал синопсис и отправил его литагенту для передачи редактору. Естественно, в синопсисе не было многих подробностей. По правде говоря, он и сам в тот момент о них ничего не знал.
18 ноября 1948: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму
Прилагаю копию намёток к новому роману для мисс Далглиш, плюс копия письма к ней... Прочитайте письма, заметки тоже прочитайте, если у Вас будет время. Советы приветствуются.
Решение отложить историю об океанском пастухе повлекло за собой пересмотр моего рабочего графика. Вот что я сейчас намерен делать: пока мисс Далглиш решает, я хочу написать рассказ в 4 000 слов, для взрослых, в глянцевые журналы, обычным покупателям, имея в виду "Post", "Colliers", "Town and Country", "This Week" и "Argosy". Думаю, смогу его показать к середине декабря.
Если мисс Далглиш говорит "да", я пишу роман для мальчиков, планируя закончить его до 31 января. Пока она его просматривает, я делаю ещё один рассказ для глянца в 4 000 слов, после чего сажусь править роман для мисс Далглиш. Это должно занять меня до конца февраля.
Алиса Далглиш одобрила синопсис в середине декабря 1948 года. Хайнлайн собирался приступить к написанию романа после Рождества, 26 декабря. В это время в его голове уже крутились сложные и совсем не подростковые мысли вокруг "космического Маугли" и его марсианских приёмных родителей. Словно невидимые споры они оседали на согласованную с издателем заготовку бесхитростного детского приключенческого романа и потихоньку опутывали её своими невидимыми корнями.
Работа между тем шла как-то муторно, а текст на выходе казался Бобу неимоверно скучным. Он пытался украсить сюжет тайнами и загадками марсианской цивилизации, но это плохо помогало. Приправы, предназначенные для "Чужака", совсем не улучшали вкус протёртого детского питания. И всё же, в конце января - начале февраля 1949 года роман был завершён, точно к согласованному с издателем сроку. Затем последовала обычная процедура сокращения, перепечатка на чистовик - и рукопись отправилась в "Scribner". Не прошло и двух недель, как из редакции пришёл категорический отказ в приёме рукописи.
0.3.Скандал
Само письмо с отказом не сохранилось, и поэтому можно только догадываться о сути претензий, предъявленных автору редактором. По мнению Хайнлайна, Далглиш, прочитав рукопись, внезапно подвергла критике согласованные с ней пункты синопсиса. Кроме того, ей не понравилось уменьшение "познавательной части" романа - при том, что она сама настаивала на её уменьшении, поскольку "Галилей" и "Кадет" были, по её мнению, излишне перегружены техническими подробностями. "Красная планета", считала редактор, больше похожа на сказку, а не на научно-фантастический роман. Были обвинения в кровожадности революционеров (они действительно собирались кое-кого повесить), были протесты против нескромной манеры одеваться (колонисты в помещениях не обременяли себя излишней одеждой, то есть, попросту ходили в одном белье), ну, и ещё парочка довольно неожиданных претензий, о которых стоит поговорить отдельно.
Хайнлайн был взбешён отказом. Разумеется, он тут же бросился жаловаться своему литагенту.
4 марта 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму
На самом деле Вам нет нужды читать это письмо вообще. Оно не сообщит Вам ничего важного, в нём нет ничего, что требовало бы от Вас каких-либо действий, и оно, вероятно, даже не развлечёт Вас. Я, возможно, вообще его не отправлю.
У меня множество поводов, чтобы пожаловаться, особенно на мисс Далглиш; если бы Билл Корсон был здесь, то я жаловался бы ему. Но его здесь нет, и я использую в своих интересах ваше доброе ко мне отношение. Я думаю о Вас, как о друге, которого я знаю достаточно хорошо, чтобы попросить выслушать мои проблемы.
Если бы мисс Д. сказала, что "Красная Планета" скучна, то я бы просто ушёл и не возвращался. Мы - клоуны, мы либо смешим аудиторию, либо нет; если сумели кого-то развлечь, мы - успешны; если нет, мы - неудачники. Если бы она сказала "Книга интересна, но я хотела бы определённых изменений. Вырежьте откладывание яиц и исчезновения. Измените описание Старых Марсиан" - я бы сдержался и работал бы по принципу Клиент Всегда Прав.
Ничего подобного она не сделала. Вместо этого она сказала "Книга захватывает, но по причинам, которые я не могу или не хочу объяснять, я не хочу её издавать"
Я считаю эту ситуацию весьма отличной от случая с издателем в Филадельфии, который подстрекал меня написать "Ракетный Корабль Галилео". Мы с ним тогда разошлись по-дружески; он хотел получить очень конкретного вида книгу, которую я не захотел писать. Но, с моей точки зрения, мисс Далглиш заказывала именно эту конкретную книгу, а именно, у неё имелся действующий договор на одну книгу в год от меня, она получила очень подробный план, который одобрила, и она получила книгу, написанную по этому плану, написанную в моём обычном стиле. На мой взгляд, заказ выполнен, и я знаю, что при аналогичных обстоятельствах другим авторам выплачивали их аванс. Я считаю, что "Scribner" должны нам, по справедливости, 500 $, даже если они возвращают рукопись. При аналогичных обстоятельствах клиенты не могут бесплатно отнимать время у доктора, адвоката или архитектора. Например, Вы вызвали архитектора, обсудили с ним проект дома, он разрабатывает поэтажный план и занимается архитектурной проработкой, и тут Вы решаете больше не иметь с ним дела - он немедленно вернётся в свой офис и выпишет Вам счёт за оказанные профессиональные услуги, независимо от того, подписали Вы с ним контракт или нет.
Тут у меня та же самая ситуация, с той разницей, что мисс Далглиш позволила мне продолжать и завершить, так сказать, "строительство дома".
Я думаю, что я знаю, почему она отвергла книгу - я специально употребил слово "отвергла", потому что надеюсь, что Вы с ней сейчас не разрабатываете какую-нибудь схему исправлений. Я уверен, что она не примет эту книгу, что бы я с ней ни сделал.
Я думаю, что она отвергла книгу исходя из неких смутных критериев литературного снобизма - этот материал не "скрибнеровского сорта"!! Я думаю, что эта мысль выпирает из каждой строчки её письма. Я знаю, что подобное отношение она выказывала на всём протяжении нашего сотрудничества. Она часто говорила о "дешёвых" книгах и "дешёвых" журналах. Но слово "дешёвый", употреблённое по отношению к тексту, это не оценка качества, это всего лишь насмешка, обычное презрение сноба.
...
Я думаю, что знаю, что её гложет по поводу "Красной Планеты". С её стороны нет каких-либо возражений против фэнтези или сказок как таковых. Она очень гордится тем, что опубликовала "Ветер в Ивах". И при этом она не возражает против моего обкатанного бульваристикой стиля; она приняла его в двух предыдущих книгах. Нет, причина вот в чём: она крепко вбила себе в голову концепцию того, какой должна быть книга "научной фантастики", хотя она не сможет её сформулировать, и её представления туманны - она не имеет ни технического образования, ни знакомства с корпусом литературы из этой сферы, чтобы иметь чётко определённые критерии. Но, тем не менее, концепция есть, и она звучит примерно так: "Наука имеет дело с машинами, механизмами и лабораториями. Научная фантастика состоит из рассказов о замечательных машинах будущего, которые зашагают по вселенной, как у Жюля Верна".
Её определение в известной степени верно, но оно не в состоянии охватить большую часть предметной области, и включает только ту её часть, которая была сильно выработана и теперь содержит лишь низкосортную руду. Спекулятивная фантастика (я предпочитаю этот термин вместо "научной фантастики") [а я предпочёл бы перевод "спекулятивная беллетристика", но в русском языке застолбился именно такой вариант перевода: "спекулятивная фантастика", подчёркивающий принадлежность к гетто. - swgold ] интересуется ещё и социологией, психологией, эзотерическими аспектами биологии, воздействием земной культуры на другие культуры, с которыми мы можем столкнуться, когда покорим космос, и т.д., список можно продолжать бесконечно. Однако, спекулятивная фантастика - это не фэнтези, поскольку она исключает использование чего-то, что противоречит установленным научным фактам, законам природы, называйте как угодно, т.е. это "что-то" должно [быть] возможным во вселенной, насколько мы её знаем. Таким образом, "Ветер в Ивах" - фэнтези, но намного более невероятные феерии доктора Олафа Стэплдона - спекулятивная фантастика - научная фантастика.
Я выдал мисс Далглиш историю, которая была строго научной фантастикой по всем принятым стандартам, но она не вписывалась в узкую нишу, которую она обозначила этим термином, и это испугало её - она испугалась, что какой-то другой человек, критик, библиотекарь или кто бы то ни было, литературный сноб, такой же, как она сама - решит, что она издала что-то из разряда комиксов. Она недостаточно сведуща в науках, чтобы различить Марс, каким его изобразил я, и ту замечательную планету, на которой кишат Флэши Гордоны. Она не смогла бы защититься от подобных обвинений, если бы их выдвинули.
Как образец научной фантастики, "Красная Планета" - намного более сложная и намного более тщательно проработанная вещь, чем любая из двух предыдущих книг. В тех книгах было немножко откровенно школьной астрономии, на уровне неполной средней школы, и некое сфальсифицированное машиностроение, которое выглядело убедительно лишь потому, что я - инженер-механик и умею сыпать терминами. В этой книге, напротив, имеется обширная база знаний, тщательно подобранная из дюжины различных наук, более сложных и серьёзных, чем описательная астрономия или теория реактивных двигателей. Возьмём только один небольшой эпизод, в котором пустынная капуста перестала сжиматься вокруг ребят, когда Джим включил свет. Гелиотропное растение поведёт себя именно так - но я готов держать пари, что она не разбирается в гелиотропизме. [Гелиотропизм - способность растений принимать определённое положение под влиянием солнечного света.] Я не пытался разжевать читателям механику гелиотропизма или причины её развития на Марсе, потому что она сильно настаивала, чтобы текст получился "не слишком техническим".
Прежде чем вставить в текст этот эпизод, я вычислил площадь поверхности, покрытой хлорофиллом, необходимую для того, чтобы мальчики пережили ночь в самой сердцевине растения, и подсчитал, сколько лучистой энергии для этого потребуется. Но я готов держать пари, что она сочла тот эпизод "фантазией".
Я готов держать пари, что даже если она вообще когда-либо слышала о гелиотропизме, она представляет его себе как "растение тянется к свету". Здесь совершенно иной случай, здесь - растение, распространяющееся для получения света, различие на девяносто градусов в механизме и идее, которая легла в основу эпизода.
Между нами говоря, есть одна ошибка, преднамеренно внесённая в книгу - слишком низкая температура кристаллизации воды. Мне она была нужна по драматическим причинам. Я хорошо запрятал этот факт в тексте от любого, кроме обученного физика, ищущего несоответствия, и держу пари на десять баксов, что она никогда этого не углядит! ... У неё нет знаний, чтобы это обнаружить.
Довольно об этом! Эта книга - лучший экземпляр научной фантастики, чем предыдущие две, но она этого никогда не узнает, и бесполезно пытаться ей говорить. Лертон, я сыт по горло попыткой работать на неё. Она продолжает совать свой нос в вещи, которые не понимает и которые являются моим бизнесом, а не её. Я устал кормить её с ложечки, я устал от попыток обучать её дипломатично. С моей точки зрения она должна судить мою работу вот по этим правилам, и только по ним:
(a) это может развлечь и удержать внимание ребят?
(b) этот текст грамматически столь же грамотен как мой предыдущий материал?
(c) можно ли давать в руки несовершеннолетним книгу, в которой автор и его главные герои - но не злодеи! - проявляют подобные моральные установки?
Фактически, первый критерий - единственный, о котором она должна беспокоиться; двум другим пунктам я следую неукоснительно - и она это знает. Ей не надо пытаться судить, где наука, а где фэнтези, это не в её компетенции. Даже если бы так и было, и даже если бы мой материал был фэнтези, разве это может быть каким-то критерием? Неужели она изъяла бы "Ветер в Ивах" из продажи? Если она полагает, что "Красная Планета" - сказка или фэнтези, но при этом увлекательное (по её собственным словам) чтение, пусть повесит на неё такой ярлык и продаёт как фэнтези. Мне наплевать. Она должна беспокоиться только о том, чтобы детям это нравилось. На самом деле, я не считаю её сколько-нибудь пригодной для отбора книг, удовлетворяющих вкусам мальчиков. Я должен был сражаться как лев, чтобы не дать ей распотрошить мои первые две книги; то, что мальчикам они действительно понравились, - заслуга моего вкуса, а не её. Я читал несколько книг, которые она написала для девочек - Вы их видели? Они же невыносимо нудные, тоска смертная. Возможно, девочкам такие вещи ещё подходят, но мальчикам - нет.
Я надеюсь, что на этом мы с нею закончили. Я предпочитаю смириться с потерями, по крайней мере, пока, чтобы отыграться в дальнейшем.
И мне не нравятся её грязные мысли по поводу Виллиса. Виллис - один из самых близких моих воображаемых друзей, я любил эту маленькую дворняжку, и её поднятые брови приводят меня в бешенство.
Конец цитаты.
0.4.Виллис
Здесь имеет смысл прерваться и пояснить, что в русских переводах романа "Красная планета" отсутствуют несколько важных эпизодов, вокруг которых и раскручивался описываемый скандал. Часть из них связана с обитателем Марса, известным под именем Виллис.
- Но что это за тайна вокруг Джима и Виллиса? Что им так дался Виллис? В конце концов, он всего лишь попрыгунчик.
читаем мы в последней главе романа. Далее высказывается гипотеза о том, что со временем Виллис превратится во взрослого марсианина, и не простого, а очень важного и ценного для марсианской расы. Но даже если и так, это только половина правды. А вот вторая её половина, не доступная читателям русских переводов "Красной планеты":
Малыш Виллис родился уютным шерстистым мячиком - отличной заменой земному щенку и, по совместительству, ходячим диктофоном. Но этим невинные особенности Виллиса и исчерпываются. Потому что мохнатый марсианский дружок Джима родился под знаком Венеры. Нечто весьма причудливое занесло космическим ветром в новый роман Хайнлайна из его же "Космического кадета". Если аборигены Сестры Земли были представлены одними женщинами, а мужчин никто из людей в глаза не видел, то на Марсе картина зеркально противоположная: многие видели марсиан, но никто никогда не видел марсианок. Потому что сложно разглядеть Дочь Десяти Тысяч Джеддаков в уютном мохнатом шарике, который и говорить-то толком не умеет.
Возможно, сей факт не имел бы особого значения, не будь в романе одного эпизода, который случился в пещере марсианского города... Впрочем, прочитайте сами. Вот как он выглядит полностью, без купюр:
- Эй, Джим, проснись.
Джим с трудом открыл затуманенные глаза и опять закрыл их.
- Отстань.
- Давай, очухивайся. Я уже два часа как проснулся, пока ты тут храпишь. Я хочу кое-что узнать.
- Что? Скажи, как ты себя чувствуешь?
- Я? - спросил Фрэнк. - Отлично. Почему тебя это интересует? Где мы?
Джим внимательно посмотрел на него. Цвет лица Фрэнка стал, несомненно, лучше, и голос звучал нормально, хрипота исчезла
- Ты был совершенно болен вчера, - сообщил он ему. - Мне кажется, ты бредил.
Фрэнк наморщил лоб.
- Может быть. Мне, безусловно, снились отвратительные сны. Один идиотский был про пустынную капусту.
- Это был не сон.
- Что?
- Я говорю, это был не сон - пустынная капуста... и всё остальное. Ты знаешь, где мы?
- Об этом я тебя и спрашиваю.
- Мы в Цинии, вот мы где. Мы...
- В Цинии?!
Джим попытался последовательно изложить Фрэнку события двух прошедших дней. Некоторые затруднения возникли у него, когда он коснулся их внезапного перемещения с канала назад в Цинию, так как сам он до конца этого не понимал.
- Мне кажется, там, под каналом, нечто вроде метро. Знаешь, наподобие того, о котором ты читал.
- Марсиане не занимаются инженерными работами такого рода.
- Марсиане проложили каналы.
- Да, но это было очень давно.
- Возможно, метро они проложили тоже очень давно. Что ты знаешь об этом?
- Да ничего, пожалуй. Ну ладно. Я проголодался. Осталось что-нибудь поесть?
- Конечно.
Джим поднялся. При этом он разбудил Виллиса, который выдвинул свои глазки, оценил ситуацию и поприветствовал их. Джим подобрал его, почесал ему макушку и спросил:
- Во сколько же ты заявился, бродяга? - а потом вдруг добавил, - Эй!
- Что "Эй"? - спросил Фрэнк.
- Ну, посмотри на это! - Джим показал на груду скомканного шёлка.
Фрэнк встал и присоединился к нему.
- На что смотреть? О...
В ямке, где отдыхал Виллис, лежала дюжина маленьких, белых сфероидов, похожих на мячики для гольфа.
- Как ты думаешь, что это? - спросил Джим.
Франк внимательно их изучил.
- Джим, - сказал он медленно, - я думаю, что тебе просто придётся с этим смириться. Виллис не мальчик, он - она.
- Что? О, нет!
- Виллис - хороший мальчик, - упрямым голосом сказал Виллис.
- Сам посуди, - продолжал говорить Фрэнк. - Вот это - яйца. Если их отложил не Виллис, тогда это сделал ты.
Джим с недоумением смотрел на яйца, затем повернулся к Виллису.
- Виллис, ты отложил эти яйца? Это ты сделал?
- Яйца? - переспросил Виллис. - Что сказал мальчик Джим?
Джим посадил его рядом с гнездом и ткнул пальцем.
- Ты их отложил?
Виллис посмотрел на яйца, потом, фигурально выражаясь, пожал плечами, дал понять, что умывает руки и поковылял прочь. Его манеры, казалось, говорили, что, если Джиму хочется поднимать шум по поводу нескольких яиц или чего-то ещё, что можно случайно обнаружить в постели, ну, в общем, это личное дело Джима, Виллис не желает в этом участвовать.
- Ты от него ничего не добьёшься, - прокомментировал Фрэнк. - Я надеюсь, ты понимаешь, что теперь ты стал дедушкой, или типа того.
- Не смешно!
- Ладно, забудь про яйца. Когда мы будем есть? Я умираю от голода.
Джим бросил на яйца осуждающий взгляд и занялся продовольствием. Когда они ели, вошёл Гекко. Они обменялись серьёзными приветствиями, после чего марсианин, похоже, начал устраиваться для очередного длительного периода молчаливого общения - и тут он заметил яйца.
Ни один из мальчиков никогда прежде не видел ни спешащего марсианина, ни марсианина, проявляющего любые признаки волнения. Гекко испустил утробный звук и тут же вышел из комнаты. Он вскоре вернулся в сопровождении целой толпы марсиан, так что они едва смогли набиться в комнату. Все они говорили одновременно и не обращали внимания на мальчиков.
- Что там творится? - спросил Фрэнк, поскольку его оттеснили к стене, и он ничего не видел сквозь чащу ног.
- Да чёрт его знает.
Через некоторое время они немного успокоились. Один из больших марсиан с преувеличенной осторожностью собрал яйца, прижимая их к груди. Другой подобрал Виллиса, и они всей толпой покинули комнату.
Джим нерешительно переминался в дверях и смотрел, как они исчезают.
Конец пресловутого "эпизода с яйцами".
Тэ-экс. Где моя белая туника Беспристрастного Свидетеля? Итак, в беспристрастном изложении факты выглядят таким образом: юная марсианка, проведя ночь с земным подростком в пещере, наутро отложила в их общую постель кладку яиц. Точка.
В принципе, в этом нет ничего особенного - у Берроуза, например, марсианки тоже несут яйца. Беда в том, что Тувия, принцесса Барсума, совсем не похожа на мохнатый бейсбольный мячик, а Джим - вовсе не похож на Джона Картера, и к тому же он всего лишь несовершеннолетний школьник.
Конечно же, бедный мальчик ни сном, ни духом... да и Виллис в романе не похож на одалиску и весьма успешно играет роль весёлого щенка, вовлекающего своего хозяина в самые разные неприятности... Но теперь часть этих неприятностей приходилось расхлёбывать самому Хайнлайну.
Не уверен, впрочем, что Хайнлайн пострадал совершенно незаслуженно. Для создания специфического ощущения инаковости Чужих, он использовал умолчания и двусмысленности, предполагающие многомерную трактовку их поведения. Как уже говорилось выше, Боб, ничуть не комплексуя, заимствовал подходящие идеи у других авторов, в том числе у классиков и даже в фольклоре. Вспомним, например, вот этот эпизод:
Старый марсианин вздохнул точно так же, как, бывало, вздыхал отец Джима после бесплодной семейной дискуссии.
- Есть закон жизни, и есть закон смерти, и каждый из них - закон перемен. Выветривается даже самая твёрдая скала. Понимаешь ли ты, мой сын и друг, что даже если тот, кого ты называешь "Виллис", вернётся с тобой, однажды настанет время, когда малыш будет должен покинуть тебя?
- Ну да, наверное. Вы хотите сказать, что Виллис сможет пойти со мной?
- Мы поговорим с тем, кого ты называешь Виллис.
Старик обратился к Гекко, который вздрогнул и пробормотал что-то во сне. Затем все трое начали подниматься вверх по тем же коридорам; Гекко нёс Джима, а старик шёл чуть-чуть позади.
Они остановились в зале примерно на полпути к поверхности. Сперва здесь было темно, но, как только они вошли, зажегся свет. Джим увидел, что от пола до потолка комната была опоясана рядами маленьких ниш, в каждой из которых сидело по попрыгунчику, похожих друг на друга как однояйцевые близнецы.
Когда стало светло, малыши выдвинули свои глаза-стебельки и с интересом осмотрелись. Непонятно откуда донёсся возглас:
- Привет, Джим!
Джим посмотрел вокруг, но не смог распознать говорившего. Прежде чем он успел что-либо предпринять, эта фраза прокатилась эхом по всей комнате:
- Привет, Джим! Привет, Джим! Привет, Джим! - звучало каждый раз голосом Джима.
В замешательстве Джим обратился к Гекко:
- Который из них Виллис? - спросил он, забыв перейти на местное наречие.
- Который из них Виллис? Который из них Виллис? Который из них Виллис? Который-который-который из них Виллис? - вновь грянул хор.
Ситуация самая классическая. Таким испытаниям фейри или иные магические существа обычно подвергали человеческую женщину, предлагая ей опознать своего ребёнка среди толпы подменышей. Но были и варианты сюжета, в которых юноша должен был в подобной ситуации опознать свою возлюбленную.
В финале романа взаимоотношения Виллиса и Джима оказались для марсиан настолько важны, что они пересмотрели своё отношение к человеческой расе и раздумали устраивать колонистам немедленную депортацию. Чем были эти отношения с точки зрения марсиан - дружбой двух отпрысков враждебных семей, символическим браком или чем-то иным? Хайнлайн не даёт однозначного ответа. Мы знаем только, что в итоге марсианские Монтекки перестали жаждать смерти терранских Капулетти. Разумеется, в подобной ситуации обнаруженные коннотации целиком на совести читателей. Особенно таких, у кого, по выражению Джинни, "извращённый ум". Это тот самый случай, когда не читатель читает книгу, а книга читает своего читателя. Но ведь именно Хайнлайн вложил в историю Виллиса возможность вчитать любую трактовку, в том числе сексуально окрашенную, так что ответственность всецело лежит на нём, и он напрасно прикидывается невинной овечкой.
Давным-давно, когда я работал художником в институтской стенной газете, перед вывеской номера наш редактор всегда проводил пятнадцатиминутный аврал под кодовым названием "Найди ж@пу": все члены редакции тщательно разглядывали восемь-десять квадратных метров мелко изрисованного фона, пытаясь найти что-то, хотя бы отдалённо напоминающее неприличные части человеческого тела. Подозрительные места заклеивались короткими заметками, непрошедшими в номер. Традиция эта уходила корнями в далёкое прошлое и помогала нам беречь наши собственные ж@пы от неприятностей. Хайнлайну, бесконечно далёкому от советских институтских традиций, пришлось самому создавать подобную традицию с нуля. После скандала с Виллисом у Вирджинии появилась новая обязанность: дополнительно вычитывать тексты, выискивая в них разные ненужные намёки.
Но вернёмся к претензиям редакции. Должен сказать, что Алиса Далглиш вовсе не была сумасшедшей старой девой, выискивающей чорта под кроватью. Она действительно "подняла брови", но решила подстраховаться и отправила роман на прочтение ещё одному бета-тестеру, профессиональному библиотекарю Маргарет С. Скоггинс. Та была в восторге от книги, но отметила две "потенциальные проблемы". Одной из них был "эпизод с яйцами", о второй мы поговорим чуть позже. Алиса рассказала о результатах теста Лертону Блассингэйму, а тот передал их Хайнлайну. Результатом было ещё одно письмо разъярённого автора, отрывок из которого привожу ниже:
15 марта 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму
Сначала, ваше письмо: единственная часть, которую стоит прокомментировать, это замечание мисс Д о том, что стоило бы попросить хорошего фрейдиста проинтерпретировать дела Виллиса. Нет никакого смысла на это отвечать, но можно я немного поворчу? "Хороший фрейдист" найдёт сексуальные коннотации в чём угодно, это - основа его теории. В свою очередь я утверждаю, что без помощи "хороших фрейдистов" мальчики не увидят в сцене ничего кроме изрядной доли юмора. В "Космическом Кадете" "хороший Фрейдист" нашёл бы в ракетах "устремлённых в небо" определённые фаллические символы. Возможно, он был бы прав, пути подсознательного неясны и их нелегко читать. Но я всё равно отмечу, что мальчики - не психоаналитики. Ни один человек с нормальной, здоровой сексуальной ориентацией не увидит ничего такого в этой сцене. Думаю, моя жена, Джинни, лучше всего резюмировала это, сказав: "У неё извращённый ум!"
Кто-то из участников этого спора действительно нуждается в психоаналитике - и это не Вы, не я, и не Виллис.
Давайте посмотрим, кто же на самом деле остро нуждался в услугах психоаналитика.
0.5.Кто на самом деле заказывал музыку
Ещё одно необходимое отступление, которое нужно сделать для прояснения картины. Почему на роль бета-тестера редактор пригласила библиотекаря, а не дипломированного филолога (или целую комиссию Академии Наук, столь блистательно разъяснившую фильм "Матильда")? Причина в маркетинговой схеме, по которой работало издательство "Scribner". Вместо того чтобы рисковать деньгами на свободном розничном рынке, оно предпочитало работать с "оптовым заказчиком", в качестве которого условно выступала Американская Библиотечная Ассоциация. Сама АБА непосредственно закупками не занималась, однако формировала рекомендательные и запретительные списки. Этот порядок настолько всех устраивал, что даже когда АБА официально объявила о том, что политику пополнения фондов каждый член Ассоциации определяет самостоятельно (это произошло через много лет после описываемых событий), публичные, школьные и муниципальные библиотеки продолжали закупать художественную литературу, ориентируясь на эти списки. Так что львиная доля тиражей книг, выпускавшихся детской редакцией "Scribner", рассеивалась по книжным полкам больших и маленьких библиотек, которые прислушивались к мнению АБА. Точнее говоря, для них печатался специальный отдельный тираж, потому что в библиотеки шло так называемое "library binding" - книга в твёрдой обложке, но без супера (картинка с супера полностью или частично воспроизводилась прямо на обложке). В отличие от "коммерческого" издания, "библиотечное" печаталось на плотной, безкислотной бумаге, которую прошивали так, что разорвать её было невозможно не только ребёнку, но и взрослому человеку. При этом себестоимость "библиотечного" издания была в разы меньше "коммерческого". А в магазины шёл сравнительно небольшой тираж "коммерческого" издания - именно поэтому книги Хайнлайна исчезали из продажи за пару недель, а его Родственники и Знакомые жаловались, что их нигде невозможно найти.
До скандала вокруг "Красной планеты" Хайнлайн не понимал, что его покупатели - вовсе не Джонни или Томми, заработавшие пару долларов на стрижке газонов, и заглянувшие в книжный магазин после уроков. На самом деле это были миссис Форбид и мистер Дисэйбл, которые считали что Джонни и Томми нужны не опасности и приключения, но дисциплина и послушание. А в первую очередь - строгая мораль и правильные нравственные установки. Рупором АБА были ежегодные бюллетень не рекомендованных и бюллетень рекомендованных книг, а также отраслевой журнал, в котором общественный комитет обозревал и оценивал новинки литературы с вершин своих высоконравственных позиций. Даже критическая статья в "Библиотечном журнале" закрывала упомянутой книге путь на библиотечные полки, и была чем-то вроде зловещей чорной метки, которую команда библиотекарей вручала писателю. Политика АБА резко изменилась где-то в начале 80-х, когда в систему начала поступать свежая кровь. В рамках Ассоциации возникло специальное подразделение, выступающее за свободу и доступность информации и борющееся против всех попыток цензуры. Но в конце сороковых картина была диаметрально противоположная. АБА не только аккумулировала в специальных бюллетенях списки произведений, попавших под судебные запреты или вызвавших громкие протесты родителей или учителей, но и сама присваивала отдельным книгам статус "проблемных". Для этого в АБА имелись свои внутренние эксперты, которые ориентировались на свои внутренние нравственные эталоны - и на те, о которых периодически напоминала общественность. В те годы на ниве защиты общественной морали с большим или меньшим успехом трудилась целая армия защитников:
Комитеты по надзору за содержанием учебной литературы
Городские Управления образования
Попечительские советы при школах
Попечительские советы при библиотеках
Библиотечные комиссии при муниципалитетах
Таможенное Управление США
Прокуратура
Почтовая Служба США
Президентская Комиссия по непристойности и порнографии
Нью-Йоркское Общество За Искоренение Порока
Дочери Американкой Революции
Бостонское Общество Неусыпной Бдительности
Лига Чистых Книг
Национальная Организация За Приличную Литературу
и т.п.
В разные годы, с разной степенью активности все эти организации бдительно следили за тем, чтобы на территорию США не проникали книги разного сомнительного или подозрительного содержания тип "Уллиса", "Декамерона" или "Тропика Рака" и чтобы подобные вещи не издавались и не распространялись американскими издателями и книготорговцами. Их изымали на таможне, на почте, в магазинах и типографиях, а издателей и продавцов отправляли на пару-тройку месяцев отдохнуть на тюремной койке.
Одной из задач Алисы Далглиш на посту редактора было не допустить, чтобы новая книга попалась под руку экспертам из АБА или, что ещё хуже, внешним экспертам одной из упомянутых организаций. И лучшим способом было спилить все острые углы на этапе рукописи - потому что пускать под нож отпечатанный тираж было бы слишком накладно.
"Мы ценим его как автора, - писала Алиса Лертону Блассингэйму, - но мы должны продавать книги, и мы должны поддерживать репутацию, которую создали". Основной доход шёл от оптовых закупок библиотек, а процент розницы был слишком незначителен. Издательство не могло рисковать отношениями с заказчиком. Но оно могло сгладить острые углы в случае, если автор согласится проявить добрую волю.
Беда в том, что ни во время скандала, ни после него Хайнлайн так и не осознал, что выдвинутые требования - не личная прихоть редактора, а перечень дефектов, выданный системой оценки качества, сложившейся за годы трений и компромиссов между издательством и АБА. Он видел в редакторе не союзника, совместно с которым можно искать решение проблем, а Цербера, вставшего на пути между ним и читателями.
0.6.Компромиссы
Между тем Лертон Блассингэйм внимательно изучил утверждённый издательством синопсис и текст рукописи Хайнлайна и не нашёл между ними никаких расхождений. Он прекрасно знал, что собой представляет Библиотечная Ассоциация, поэтому не обольщался по поводу перспектив пропихнуть роман в существующей авторской редакции. Литагент провёл переговоры со "Scribner" и выторговал для Хайнлайна компромиссный вариант: автор вносит правки по двум пунктам, отмеченным миссис Скоггинс, после чего издатель принимает рукопись, отказываясь от всех прочих претензий.
18 марта 1949: Лертон Блассингэйм - Роберту Э. Хайнлайну
Книга должна быть изменена, чтобы она могла попасть в рекомендованный библиотечный список. В сфере книг для несовершеннолетних есть определённые цензурные ограничения. По книгам, которые будут закупаться библиотеками, издатели должны дать письменные показания под присягой, подтверждая, что в них нет ничего, что могло бы оскорбить или сбить с пути истинного юнцов или их родителей. Далглиш посылает список правок, необходимых в "Красной Планете". Как только эти правки, рекомендованные детскими библиотекарями, будут сделаны, "Scribner" возьмёт книгу. "Scribner" - уважаемый дом и прекрасный клиент для РЭХ.
Видимо, ему удалось отчасти наставить Хайнлайна на путь истинный, потому что через недельку писатель покладисто, хотя и без какого-либо энтузиазма согласился на мировую:
24 марта 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму
Я согласен на любые исправления. Давайте двигаться вперёд с контрактом. Пожалуйста, попросите, чтобы она прислала мне оригинал рукописи. Пожалуйста, попросите, чтобы она сделала свои инструкции по исправлениям как можно более подробными и настолько определёнными, насколько это возможно. Она должна принять во внимание, что эти исправления делаются, чтобы удовлетворить её вкусам и её специальным знаниям требований рынка, поэтому мои вкусы и моё ограниченное знание не могут служить мне путеводителем в отработке исправлений, иначе я сразу бы представил рукопись, которая её удовлетворила.
* * *
С изумлением отмечаю, что она больше не говорит о книге "качество сказочки", "не наш вид научной фантастики", "неконтролируемое воображение", "странные формы марсиан" и т.д. Единственный вопрос, который её по-прежнему беспокоит, - о Виллисе, и (простите мой румянец!) такой вещи, как с-кс. O"кей, выходит, с-кс был, вероятно, ошибкой со стороны Всемогущего, который первым изобрёл с-кс.
Я полностью капитулирую. Я буду выхолащивать проклятую вещь любыми способами, как она пожелает. Но я надеюсь, что Вы продолжите теребить её, чтобы она всё же не уходила от конкретики, и отслеживала изменения сюжета, когда она требует удалить какой-нибудь специфический фактор. Не то чтобы мне было трудно, Лертон, но некоторые из вещей, против которых она возражает, играют существенную роль в сюжете... если она уберёт их, история перестанет существовать. Убрать детали, касающиеся Виллиса, против которых она возражает, - намного более простая задача. Это всё закулисные штучки, и они не влияют на сюжетную линию до последней главы.
На мой взгляд, лишение Виллиса пола сильно изменило сюжет и выхолостило смысл некоторых эпизодов. Но Хайнлайн сумел отыграться, полностью повторив интригу в "Звёздном звере".
Если она вынудит меня к этому, то я удалю то, против чего она возражает, а затем позволю ей взглянуть на оставшийся труп, тогда возможно, она пересмотрит своё мнение, что это "...не затрагивает главное тело истории..." (прямая цитата).
Я принимаю ваши замечания об уважении, которого заслуживает марка "Scribner", и которое должно распространяться и на неё в том числе, и тот факт, что она жёстко ограничена требованиями рынка, зажатого в тисках цензуры. Я по-прежнему не считаю её хорошим редактором, она не умеет читать синопсис или рукопись, включив воображение.
Я ожидаю, что это будет моим последним предприятием в этой области, овчинка не стоит выделки.
0.7.Парты, дети, два ствола
Сказать, что Хайнлайн был разочарован списком исправлений - значит ничего не сказать. Редактор угодила пальцем в самое чувствительное место писателя - в его принципы. И в данном случае это была вовсе не свобода межвидовых сексуальных контактов (которых на самом-то деле вовсе не было), это было нечто более земное и более принципиальное.
Вторая проблема, на которую обратила внимание бета-тестер Скоггинс, касалась оружия в руках подростков. И в этом пункте претензии тестировщика тоже полностью совпали с мнением редактора. Как раз в это время общественное мнение бурлило по поводу содержания комиксов. Маленькие картинки, полные мордобоя и кровавых сцен, как считали эксперты, плохо влияли на показатели подростковой преступности. "Американский психотерапевтический журнал" даже считал, что комиксы вызывают "ненормальную сексуальную агрессию". Комиксы начали жечь на кострах, а их издатели поспешно объединились в Ассоциацию и провозгласили "Кодекс Издателя", в котором пообещали всемерно поддержать высокие нравственные идеалы. После столь впечатляющей победы общественность, едва облизав клыки, рыскала по улицам городов в поисках новых объектов морально-нравственной перековки. Издатели, попрятавшись по офисам, с тревогой прислушивались к отдалённым взрыкиваниям, гадая, чья теперь очередь на перевоспитание.
Естественно, в такой обстановке волыны у пацанов велено было попросту отобрать. Заказчик считал, что по этому вопросу никаких компромиссов быть не должно - в данном случае он мало чем отличался от мистера М. Хоу, директора Марсианской Академии имени Лоуэлла. Однако такая радикальная переделка полностью разрушала сюжет - какая же революция, скажите на милость, без оружия? Поэтому было принято компромиссное решение: радикальные сокращения в "сексуальной" части и небольшое смягчение акцентов в том, что касалось "пушек". Марсианским колонистам пришлось позабыть привычку ходить по дому в одних трусах, но за это их детям вернули обратно стволы.
Хайнлайн, впрочем, и эти незначительные правки принял с нескрываемым отвращением:
Похоже, у нас тут пошла новая тенденция: сделать мир безопасным для дебилов, и "Красная планета" попала под раздачу. Вещи, которые никого не волновали в моих последних двух книгах, теперь вдруг стали слишком опасными для детей. Это несколько раздражает.
Согласование правок длилось долго. Процесс завершился в конце марта, и Хайнлайн, скрепя сердце, приступил к работе.
18 апреля 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму
Переработанная версия "Красной Планеты" будет в ваших руках к концу месяца, и Вы можете сказать об этом мисс Далглиш. Я выполняю все её инструкции и предложения.
Получив на руки подробную инструкцию по исправлению текста, Хайнлайн, естественно, он не мог её не прокомментировать:
19 апреля 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Алисе Далглиш
Рукопись "Красной Планеты" возвращается, через м-ра Блассингэйма. Вы найдёте, что я тщательно следовал всем вашим указаниям, из вашего письма, из ваших записок и из ваших примечаний на рукописи, независимо от того, согласен я с ними или нет. Я сделал искреннюю попытку внести изменения гладко и приемлемо, чтобы история оставалась цельной. Я не удовлетворён результатом, но Вы вольны сделать любые дополнительные правки, какие пожелаете, везде, где Вы видите возможность достижения ваших целей более гладко, чем я был в состоянии сделать.
Большинство правок было сделано путём вырезания того, против чего Вы возражали, или незначительными включениями и изменениями в диалогах. Однако, по вопросу оружия, я написал пояснение, в котором вопрос лицензирования оружия рассмотрен достаточно подробно и убедительно, чтобы удовлетворить Вас, я полагаю.
Цель этого письма - обсуждение, но ни в коем смысле не попытка заставить Вас передумать и изменить какое-либо ваше решение относительно книги. Я просто хочу высказать мою точку зрения по одному вопросу и исправить некоторые моменты.
Несколько раз Вы утверждали, что эта книга отличается от моих более ранних книг, а именно, в том, что касается разговорного языка, используемого персонажами, огнестрельного оружия и агрессивности со стороны мальчиков. Я только что пересмотрел опубликованные варианты "Ракетного Корабля Галилео" и "Космического Кадета" - и я не нахожу ни одно из этих утверждений обоснованным. В обеих книгах у меня свободно пользуются такими выражениями как "Ага", "Не-а", "Ха", "Подонок" и подобной неряшливой речью.
"Ага", "Не-а", "Ха", "Подонок" - в оригинале "Yeah", "Nope", "Huh", "Stinker". К слову сказать, выборочная проверка на слово "stinker" в "Галилео" и сравнение оригинала с русскими переводами показали, что слово используется в тексте всего два раза. Одно переведено как "подонок", а второе, употреблённое в буквальном смысле, в переводе опущено. Зато в "Кадете" "стинкеры" так и кишат, правда, в качестве клички одного из персонажей, но есть и один случай употребления "мерзавцев".
В обеих книгах ребята склонны к проявлению агрессии в типичных для подростков мужского пола формах. См. страницы 8, 23, 42, 107, 200, и 241 из "Космического Кадета" и всего "Ракетного Корабля Галилео" от страницы 160 до конца - не говоря уже о парочке незначительных ссор ранее. Что касается оружия, то "Космический Стажёр" не идёт ни в какое сравнение с другими двумя книгами, поскольку все его персонажи - члены военной организации, кого ни возьми, при этом "Ракетный Корабль Галилео" сопоставим с "Красной Планетой". В первой главе "Ракетного Корабля Галилео" они обращаются с опасными взрывчатыми веществами. От страницы 62 до конца они всё время хорошо вооружены - без какого-либо упоминания о лицензиях на оружие. На страницах 165-6 Арт и Росс каждый убивает человека, несколькими страницами спустя Морри убивает около восьмидесяти человек. Диалог на странице 167 ясно даёт понять, что они уже давно пользуются оружием. Я привёл эти моменты, чтобы прояснить фактическую сторону дела; я не люблю, когда меня обвиняют в том, чего я не делал.
Теперь, что касается спорных вопросов - у нас с Вами диаметрально противоположные мнения о том, как правильно решать проблемы смертоносного оружия в обществе. По-видимому, мы не слишком расходимся во взглядах по таким важным вопросам, как законные пути использования смертоносного оружия, но мы категорически расходимся в вопросе социально приемлемого регулирования относительно смертоносного оружия. Я сначала процитирую два пункта, которые чётко иллюстрируют наши разногласия. Один из моих персонажей говорит, что право на ношение оружия - основа всей человеческой свободы. Я твёрдо в это верю, но Вы потребовали, чтобы я это вычеркнул. Второй проблемный пункт - лицензирование оружия. В моей истории присутствует такое лицензирование, но один персонаж категорически возражает против него как одной из форм бюрократического вмешательства, губительного для свободы - и нет никого, кто защищал бы эту систему. Вы потребовали, чтобы я удалил протест, затем превратил лицензирование в сложный ритуал, включающий кодексы, присяги, и т.п. - т.е. полностью поменял позицию. Я приложил большие усилия, чтобы удалить из книги мою точку зрения и убедительно вписать в неё вашу, т.е. исходя из экономических потребностей, написал что-то, во что я не верю. Мне не нравится, когда меня вынуждают так поступать.
Позвольте мне сказать, что ваша точка зрения по этому вопросу весьма ортодоксальна, и Вы найдёте, что многие с Вами согласятся. Но есть иная, более древняя ортодоксальность, которая запечатлена в истории этой страны, и которой придерживаюсь я. У меня нет никакого намерения Вас переубеждать, и я никак не ожидаю, что Вы передумаете, но я действительно хочу, чтобы Вы знали, что есть другая точка зрения, которая поддержана очень многими уважаемыми людьми, и что у неё древние корни. Я подытожу вышесказанное, заявив, что я возражаю против любых попыток лицензировать или запретить владение оружием частных лиц, наподобие Акта Салливана штата Нью-Йорк. Я считаю такие законы нарушением гражданской свободы, они губительны для политических институтов демократии и обречены на провал по своей сути. Вы можете увидеть, что Американская Стрелковая Ассоциация имеет ту же самую политику и имела [её] на протяжении многих лет.
American Rifle Association - имеется в виду Национальная Стрелковая Ассоциация Америки, National Rifle Association of America (NRA). Некоммерческая организация. Образована в 1871 году, насчитывает около 5 млн. членов. Выпускает журналы, занимается пропагандой оружия, лоббированием законов, лицензированием, обучением и т.п.
Франция имела законы Салливановского типа. Когда пришли нацисты, оккупантам оставалось лишь просмотреть регистрационные списки в местной жандармерии, чтобы изъять всё оружие в округах. Неважно, находятся у власти оккупанты или просто местные тираны, вследствие таких законов человек полностью попадает во власть государства, неспособный к сопротивлению. В сюжете "Красной Планеты" лицензирование, на котором Вы настаиваете, с чрезвычайной лёгкостью сделает революцию колонистов не просто неудачной, но в принципе невозможной.
Теперь о том, почему подобные законы обречены на провал. Общепризнанная цель таких законов, как Акт Салливана, состоит в том, чтобы не дать оружие в руки потенциальным преступникам. Вы, разумеется, в курсе, что закон Салливана и другие сходные акты никогда не достигали ничего подобного? Разве гангстеризм не властвовал в Нью-Йорке, в то время как этот акт уже был в силе? Разве компания "Murder, Inc" не процветала под сенью этого акта? Для преступников такие правила никогда не были существенным препятствием, единственный их результат - разоружить мирного гражданина и полностью отдать его во власть беззакония. Такие правила выглядят очень красиво на бумаге; на практике они столь же глупы и бесполезны как попытки мышей повесить на кота колокольчик.
Murder, Inc. - "Корпорация убийств", нью-йоркская организация киллеров, созданная мафией. В 1920-1940-х совершила сотни заказных убийств. Большая часть убийств до сих пор не раскрыта, точное их число неизвестно.
Вот мой тезис: лицензирование оружия является губительным для свободы и бессмысленным с точки зрения декларируемых благих целей. Я могу разработать аргументы, предложенные выше, в большем объёме, однако моё намерение состоит не в том, чтобы убедить, но в том, чтобы просто показать, что есть другая точка зрения. К тому же я понимаю, что, даже если у меня есть какие-то шансы переубедить Вас, никуда не денется тот факт, что Вы должны продать книгу библиотекарям и школьным учителям, которые верят обратному.
Я не дилетант и имел опыт обращения с оружием. Я тренировался в стрельбе из винтовки и пистолета и провёл миллионы стрельб из всех видов оружия, от пистолета до орудийной башни. Я знаю, что оружие несёт опасность, но я не согласен, что её можно устранить или хотя бы ослабить с помощью принудительного законодательства - и я думаю, что мой опыт даёт мне право на моё мнение, по крайней мере, в той же степени, в какой школьные учителя и библиотекари имеют право на своё.
Хотелось бы обратить внимание, что один из главных аргументов Хайнлайна против лицензирования личного оружия базируется на негативном политическом сценарии - оккупация, смена режима, социальные беспорядки и т.п. Это первые ростки рационально-параноидального страха перед будущим, который через десяток лет выплеснется в речи Почётного гостя, зачитанной Хайнлайном в Сиэтле:
"...У нас будет процветающая колония на Луне и база на Марсе, дешёвые и доступные космические путешествия... много еды для каждого" - вот что я хотел бы предсказать сегодня вечером. Как бы я хотел жить в таком мире!
Неумолимые Уравнения говорят: Нет.
Я никогда не увижу такой мир. Мне повезёт, если я хотя бы проживу весь срок, отмеренный мне природой.
И вы тоже.
Потому что треть из нас, присутствующих в этой комнате, умрёт в ближайшем будущем.
Водородные бомбы? Возможно, не от водородных бомб. Есть много других способов умереть, помимо водородных бомб, и некоторые из них куда более скверные, чем взрыв или радиационные ожоги. Например, вас подкараулит и убьёт ваш ближайший сосед, потому что у вас осталась еда. Или потому что он заподозрит, что она у вас есть..."
И тому подобное. Там было высказано ещё множество подобных мрачных прогнозов, которые позднее воплотились в строительстве противоатомного убежища под домом и книгу "Свободное владение Фарнхэма". Думаю, что это логично. Если ты допускаешь, что подростки могут бегать по улице с автоматами, то рано или поздно придёшь к тому, что нужно вырыть для себя яму.
0.8.Соавторы
"Scribner" принял отредактированную рукопись 29 апреля 1949, но Хайнлайн считал, что разговор ещё не закончен. Он исходил из того, что читатель, получив изуродованный цензурой роман, будет обманут в своих ожиданиях, если текст будет выпущен под маркой "Роберт Энсон Хайнлайн". Писатель хорошо усвоил слова, однажды сказанные ему Кэмпбеллом почти десять лет назад: платя по расценкам на уровне "Хайнлайн", он не мог позволить, чтобы уровень текста разочаровал читателя. Поэтому писатель предложил ещё один компромисс: выпустить роман под именем Лайл Монро. Это был его псевдоним, придуманный для публикации вещей, которые он сам считал слабыми ("откровенное барахло"), и которые сбывал куда-нибудь подальше от обычных мест ("редакторам, которые мне не нравятся").
Издательство отказалось - оно было заинтересовано в раскручивании и поддержании конкретного бренда.
Тогда Хайнлайн предложил указать на обложке:
Роберт Хайнлайн, Алиса Далглиш
либо
Роберт Хайнлайн под редакцией Алисы Далглиш
Издательство пришло в ужас от такого предложения. Результатом стали новые переговоры, затянувшиеся до середины мая.
9 мая 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму
...что касается имени автора на рукописи "Красной Планеты", нет, я не настаиваю; я всегда прислушивался к вашим советам, и потеряю сон и покой, прежде чем пойду в разрез с вашими рекомендациями. Но я чувствую себя довольно несговорчивым по этому пункту. Мне очень не хочется просто сидеть и смотреть, как под моим собственным именем выходит нечто, содержащее суждения, в которые я не верю, и даже не попытаться разделить за это ответственность с мисс Далглиш. В вопросах стиля, сюжета, и последствий для моей литературной репутации (если таковая вообще имеется) я не непреклонен, даже при том, что меня совсем не радуют исправления - если Вы скажете замолчать и забыть это, то я замолчу. Но этот "Акт Салливана в марсианской колонии" - нюанс, который мне трудно проглотить; с моей точки зрения это будет публичная поддержка доктрины, которую я считаю губительной для прав человека и политических свобод.
17 мая 1949: Роберт Э. Хайнлайн - Лертону Блассингэйму
Мне придётся подумать о жалобе "Scribner" по поводу имени автора. Я не вижу, почему добавление имени Алисы Далглиш, должно быть препятствием. Может, они хотят вернуть рукопись назад, чтобы я переделал её по-своему? Мне кажется, что, если она настаивает на том, чтобы дистанционно руководить переделками рукописи, то она должна быть готова к тому, что разделит ответственность за результаты.
С другой стороны, для меня совершенно очевидно, что Вы считаете, что история и теперь почти столь же хороша, как раньше. Мне очень жаль, но я так не думаю. Возможно, она хороша, но это не история Хайнлайна; она была денатурирована и лишена зубов. Мне не хочется идти против вашего совета. Но я думаю, что эта вещь может повредить моей репутации, и я знаю, что теперь в ней заложены идеи, которые я категорически не одобряю. Что Вы обо всём этом думаете, Лертон? Выкладывайте всё, как на духу.
Лертон думал, что пора бы писателю зарыть топор войны. Хайнлайн так и сделал, но война на этом не закончилась - она просто перешла фазу мелких диверсионных вылазок и небольших локальных конфликтов, с тем, чтобы годы спустя прогреметь в опустошительной Последней Битве.
0.9.История с названием
Если проанализировать названия книг и произведений, то в XIX - начале XX века многие авторы-фантасты писали про Красную Звезду, а Красная Планета встречается сравнительно редко. Марс был недосягаем, писатели были сплошь романтиками, и слово "звезда" звучало для них в нужной тональности, отстранённо и поэтично.
Не знаю точно, кто был первым, но в фантастике название "Red Planet" для своего произведения как будто впервые использовал Э. Р. Берроуз, когда в апреле 1929 года начал публиковать в журнале похождения Джона Картера. Берроуз лишил Марс изрядной доли поэтичности, превратив его из далёкой таинственной "звезды", куда земляне отправлялись приобщиться к мудрости древних цивилизаций, в арену плотских страстей, брутального мордобоя и политических интриг. Для такого "приземлённого" Марса вещное, опредмеченное слово "планета" вполне подходило. Берроуза читали все американские фантасты, он проник им в мозг и отложил там свои личинки идеи. Возможно, из уважения к патриарху после 1929 года долгое время мало кто использовал "Красную Планету" в названии своих произведений. Собственно, Хайнлайн был первым за долгие годы. А затем красные планеты посыпались, как из мешка горох. Сначала фильм 1952 года:
А потом и книги:
1953, 1956, 1962...
Роман Хайнлайна, впрочем, отличает от этих бесчисленных тёзок наличие второй части названия. Вместе с подзаголовком полное название звучит так: "Red Planet: A Colonial Boy On Mars" ("Красная Планета: Мальчик-колонист на Марсе"). Этот подзаголовок часто опускали в американских и российских изданиях, и они от этого, как будто, ничего не потеряли. Поэтому резонно возникает вопрос: в чём сакральный смысл подобной архаичной формы название+подзаголовок? До того двойного названия был удостоен только злосчастный первый роман "Для нас, живущих" ("For Us, The Living: A Comedy of Customs"), а следующей вещью с двоеточием стал "Уолдо" ("Waldo: Genius In Orbit"). Затем шла "Подкейн" ("Podkayne Of Mars: Her Life And Times"), "Иов" ("Job: A Comedy Of Justice") и "Кот, проходящий сквозь стены" ("The Cat Who Walks Through Walls: A Comedy Of Manners"). Что объединяет эти вещи друг с другом? На мой взгляд, ровным счётом ничего. Остаётся предположить, что длинное название романа было отражением его длинной скандальной истории. Ну, в конце концов, не все загадки могут быть разгаданы.
0.10. Экранизация
Редкая вещь Хайнлайна избежала попыток экранизации. Но большинство попыток так и остались нереализованными. Сценарий по "Красной Планете", написанный Хайнлайном совместно с писательницей Минтой Мейер пополнил внушительный перечень Фильмов, Которых Не Было. Совсем иное дело мультфильмы - иногда мне кажется, что любая попытка снять мультик по мотивам Хайнлайна завершались выходом конечного продукта. Качество конечного продукта определяется статистикой и функцией распределения Старджона, то есть, как правило, не подымается выше плинтуса. Когда в 1994 году состоялась экранизация "Красной планеты", она обрадовала только закоренелых фанатов писателя. Как водится, текст и идеи романа перед анимацией подверглись сильному творческому переосмыслению. Действие мультика происходит на планете Нью-Арес, где колонисты вкалывают на шахтах, добывая ценные минералы, и мечтают терраформировать пустынную планету. На поверхности бушуют грозы и ураганы и рыщут water-seeker"s (в русском варианте "водянщики"), которые стали огромными красными тварями трёхметрового роста:
и трёхголовые церберы ("cerebus-hound"s").
Между тем недра планеты тоже небезопасны - шахтёры, несмотря на скафандры, умирают и сходят с ума из-за излучения добываемых минералов. Мать Джима превратилась в доктора, отец - в огородника, а старина Виллис превратился в четвероногую обезьянку:
Разумеется, никуда шахтёры со своими шахтами не мигрируют. Вместо людоедского замысла по оптимизации миграционных издержек, директор школы и управляющий колонией лелеют благородный план: сдать Виллиса в поликлинику на опыты, чтобы создать лекарство для несчастных шахтёров. Узнав об этом, Джим, прихватив Виллиса, сбегает из школы в пустыню, его преследуют то дикие звери, то роботы, посланные в погоню управляющим, а когда в баллонах заканчивается кислород, прячется в эндемичной суперросянке, осуществляя контролируемый фотосинтез с помощью карманного фонарика.
Утром они встречают местных, которым не нравится, что земляне нарушают экологию на их пустынной планете и, вдобавок, обижают Виллиса. Выясняется, что ньюаресиане - высокоразвитая древняя цивилизация, поэтому они уничтожают дома, шахты и промышленную инфраструктуру землян, и объявляют через Виллиса, что люди - волки позорные, и значит, их нужно всех убить. Но потом, благодаря Виллису они передумывают, и Виллис прощается с Джимом, потому что ему "пора становиться взрослым". Через много-много лет люди как-то отстраивают дома и восстанавливают промышленность, благодаря чему заканчивают терраформирование планеты, а подросший Виллис (он только-только вылупился из кокона) гуляет по лужайкам с внучкой Джима и всё у них хорошо.
Директор канала "Fox Kids", который профинансировал и показал всё это безобразие, заявила, что роман Хайнлайна, безусловно, нуждался в адаптации - иначе детям не всё было в нём понятно. Зато теперь им, надо полагать, всё стало гораздо понятнее. Рад за них. Потому что иногда безудержную фантазию и отсутствие мозгов просто невозможно отличить друг от друга.
А теперь вернёмся на 45 лет назад и посмотрим, каким было первое издание "Красной Планеты".
1.Пучеглазые дайверы Клиффа Гири
Обычно дизайнеры экономят свои творческие усилия и на суперобложку помещают раскрашенную внутреннюю иллюстрацию. Клиффорд Гири, который после отставки Тома Вотера занимался книгами Хайнлайна в "Scribner", на этот раз нарисовал для обложки специальную картинку:
1949, "Scribner's". Художник Clifford Geary.
Сделано, на мой взгляд, очень стильно. Правда, джунгли тут явно избыточные, не растёт на Марсе такое высокое разнотравье, но зато название книги красиво вписалось. Кое-какие детали рисунка стоит разглядеть повнимательнее:
Кислородный аппарат на груди, шланг тянется к макушке шлема. Обратите внимание на шлем - он мягкий, два маленьких иллюминатора напротив глаз, крепится к скафандру на уровне плеч. Одним словом, это копия того снаряжения, в котором Хайнлайн занимался дайвингом в бухте острова Санта Каталина. Совпадение вряд ли случайное. Хайнлайн иногда составлял целые инструкции для художника, описывая в них, как и что должно выглядеть на иллюстрациях. Поэтому можно считать, что это максимально точное изображение экипировки Джима Марлоу, вплоть до тигровой окраски его шлема. А вот у Виллиса, как мне кажется, глаза несколько преувеличенные. Видимо Клифф подогнал их под размер очков шлема.
Если помните, редактор выразила недовольство отсутствием в тексте научно-технических подробностей. Поскольку Хайнлайн отказался переделывать текст в этой части, недостающую фактуру добавил дизайнер. Она вынесена в форзац книги:
Внутри, к сожалению, только четыре иллюстрации. Во-первых, ещё один портрет Джима Марлоу с Виллисом в руках:
Не слишком понятное колесо на земле - это Южная Колония. Всё-таки техника скрэчборд плоховато подходит для того, чтобы показать перспективу. Но левая половинка и сама по себе хороша.
Затем сцена перед ночёвкой в марсианской капусте:
Капуста кажется огромной, и в неё действительно страшно залезать. Сравните с домиком Дюймовочки, показанном в мультфильме Fox Kids, и вы сразу почувствуете разницу между сказкой и научной фантастикой.
На третьей картинке панорама вокзала и поспешная миграция Южной колонии.:
Полярное сияние в небе сразу же ассоциируется с полярной ночью и полярной стужей. По-моему, хорошая находка. Умиляет женщина в юбочке, надетой поверх скафандра. Видимо, это единственный способ изобразить гендерное многообразие толпы и не привлечь внимания библиотечных церберов.
И на последней иллюстрации изображён штурм здания администрации:
На мой взгляд, картинки совершенно классные, и единственный недостаток в том, что их крайне мало. Вспомните "Незнайку на Луне" или "Продавца приключений" - по советским стандартам времён "Детгиза" или "Детской Литературы" иллюстраций в книге кот наплакал. Подозреваю, причина в том, что расценки для художников в "Scribner" были такие, что у детгизовских иллюстраторов от них бы инфаркт случился. А жаль, эта серия у Гири получилась замечательная и ещё парочка картинок того же качества совсем не помешала бы.
Позднее "Scribner" переиздало книгу в мягком переплёте, пустив на обложку кусок из вышеприведённой картинки:
Обратите внимание на надпись внизу: "Иллюстрации Клиффорда Гири" - работа над романами Хайнлайна принесла художнику немалую известность, и "Красная планета", возможно, самая лучшая из его работ в этой серии. Я не один так думаю, потому что графические решения Клиффа копировали впоследствии многие художники.
1958 "Acme". Художник неизвестен.
В далёкой Аргентине его обложку просто перерисовали, раскрасив всеми цветами радуги. Получилось аляповато, живенько, очень по-аргентински.
Алан Бриз из британского издательства Виктора Голланца предпочёл нарисовать вид со спины - должно быть для того, чтобы меньше вдаваться в технические детали. Алан был мастером композиции, подробности ему только мешали. Но на этот раз у него и с композицией возникли некоторые проблемы:
1963 "Gollancz". Художник Alan Breese.
Здесь видна любопытная попытка изобразить замёрзший канал - правда, лёд на картинке как-то не очень. Ой, ладно, чего ходить вокруг да около? Это совершенно отстойная обложка. Худшая из работ Алана в "Gollancz". Он мог гораздо лучше, не знаю, что на него нашло?
1967 "Pan Books". Художник Edward Mortelmans.
Ещё одно британское издание - и опять скафандр тщательное повторяет рисунок Гири. От себя художник добавил "водянщика". Посмотрите размеры: он же здесь просто гигантский! Но, как мы увидим в следующей части, это далеко не предел.
1971 "Ace". Художник Steele Savage.
Саваж, отрисовавший восемь из десяти обложек сс Хайнлайна в "Ace", по-видимому, не поспевал прочитать книгу целиком, поэтому постарался максимально использовать обложку Гири. Однако при этом он умудрился превратить гребень, который у Гири шёл от темечка к носу маски, в полноценный "ирокез", а кислородный аппарат перебросил с груди на спину. Интересно, куда, по его мысли, парни должны были пристраивать свои рюкзаки? К сожалению, Гири не оставил своих вариантов ни марсиан, ни их городов, поэтому художнику пришлось рисовать и то, и другое из головы. С городом он угадал неплохо, с марсианином - совсем нет.
Чуть позже права на скрибнеровскую серию получило "Del Rey Book", и там за Хайнлайна взялся великолепный Даррелл Свит.
1977 "Del Rey"/"Ballantine". Художник Darrell K. Sweet.
Как видим, он тоже перебросил кислородный аппарат за спину, а Виллиса превратил в настоящего гиганта. Но зато мы тут видим почти хайнлайновского марсианина, а не синюшного чувака, как на картинке мсье Саваж, и вдобавок - довольно любопытную архитектуру марсианских городов.
Оригинал картины ниже. Кликайте и увеличивайте, пока не появится фактура холста и отдельные мазки:
Художник Darrell K. Sweet.
Я обожаю картины Даррелла, но всё же в моём персональном рейтинге верхние строчки занимают две последние работы. Голландский художник полностью переработал конструкцию скафандра и при этом создал совершенно ностальгическую картинку. В ней точно отразился дух 50-х. В детстве я обожал подобные обложки, даже если под ними были всего лишь очерки Бориса Ляпунова. Полёты детского воображения, которое чрезвычайно легко спускалось с цепи, превращали их в нобелевские шедевры письменности, никак не меньше. И обложки играли в этом не последнюю роль. Если вполне взрослые люди иногда вчитывают в текст книги какие-то новые смыслы, то совсем юные читатели часто всматривают в иллюстрации то, чего в них явно не показано. И это образец подобной картинки. Художник размещает на ней ключевые образы, которые незамутнённый детский взгляд немедленно начинает экстраполировать в каком-нибудь произвольном направлении - далеко за пределы картинки.
1954 "Gyldendal Norsk Forlag". Художник неизвестен.
И последняя на сегодня книга японская. Должен признать, ничто так не греет душу, как тепло, пришедшее из Страны Восходящего Солнца. Японское издательство "Коданся" в 50-е годы создавало по лекалам гайдзинов настоящие полиграфические шедевры.
1956, "Kodansha". Художник Komatsuzaki Shigeru.
Здесь, как и в "Галилее", за основу взят рисунок с обложки оригинального американского издания. Но при этом художник, тщательно повторяя детали, создал совершенно новую, яркую композицию, причём не в японской, а, скорее, американской манере исполнения.
Это разворот супера. Как видно по рисунку на обратной стороне обложки (у японцев она справа), художник внимательно изучил иллюстрации Гири. Это вид на Южную колонию из первой картинки, только в цвете.
Под супером скрывается тот же самый рисунок.
Вместо рисованного форзаца - выкидная наклейка (кажется, в полиграфии это так называется), на которой можно полюбоваться нападением "водянщика".
Вместо второго форзаца - карты марсианских каналов и прочий астрономический материал.
И снова "водянщик", на этот раз на внутренней иллюстрации.
На другой иллюстрации - автоматическая турель перед входом в Академию Лоуэлла.
А ещё портреты взрослых персонажей, боевой узор на шлемах детей, Виллис и марсианин в полный рост. Вот эту манеру вставлять иллюстрации так, чтобы они выглядели как технические рисунки в учебном пособии, типа этнографических зарисовок или анатомического атласа, я больше ни у кого, кроме "Коданся" не видел. По-моему, это замечательно.
И на этой позитивной ноте мы на сегодня закончим. В следующей части обзора нас ждут более смелые или более самонадеянные художники-иллюстраторы, решившие отойти от канона, заданного Клиффом Гири, другие художники, которые никогда не видели картинок Клиффа Гири, а также такие художники, которые и вовсе ничего не видели, а туда же, понимаешь.
2. Альтернативная нереальность
Забудем о работах Клиффорда Гири и его последователей. Посмотрим, что нам предложат самобытные художники, которые не ищут проторённых путей.
Начнём с классической работы Барклая Шоу. Вслед за Саважем он приделал на шлем Джима непонятный "ирокез", а кислородный шланг переместил в нижнюю часть маски, сделав более привычным "хоботом". Его главное дизайнерское новшество - цельное смотровое стекло вместо раздельных очков маски:
1986 "Del Rey"/"Ballantine". Художник Barclay Shaw.
Оригинал картинки:
Художник Barclay Shaw.
Несмотря на красоту, марсианская "капуста" выглядит жалко - это явно изображена именно она, но размеры совершенно недостаточны, чтобы спрятать на ночь хотя бы одного Виллиса. Тем не менее, это хорошая картинка, которую охотно использовали издатели в Германии и Чехии:
1999 "Bastei Lubbe", 2000 "Straky na vrbe". Художник Barclay Shaw.
Британский художник Дерек Коллиган, создавший неплохую серию картин для сс Хайнлайна издательства Роберта Хэла, тоже поработал над конструкцией кислородной маски, превратив бедного мальчика в пучеглазое марсианское чудовище:
2000 "Robert Hale Ltd". Художник Derek Colligan.
Оригинал картинки:
Художник Derek Colligan.
Такая кислородная маска, очевидно, неработоспособна, да и компрессионный костюм выглядит, мягко говоря, странно. Ну, зато... ммм... зато здесь очень симпатичный Виллис - он весь такой круглый и гладкий, просто замечательно!
Художник Джерри Расселл, нарисовавший в нулевых годах прекрасную серию работ по мотивам Хайнлайна для " Fullcast Audio" (редкий случай, когда аудиокниги оформляют оригинальными картинками), вслед за Шоу подарил марсианским колонистам единое смотровое стекло вместо раздельных очков маски.
20?? "Fullcast Audio". Художник Jerry Russell.
Оригинал картинки:
Художник Jerry Russell.
Всё-таки, несмотря на разные нововведения, конструкция марсианского скафандра продолжает повторять легководолазное снаряжение - но уже более современное.
А теперь от цельных очков перейдём к их полному отсутствию. Во всяком случае, я не смог разглядеть их на картинке итальянского художника:
1958 "La Sorgente". Художник A. Drusani.
Можете посмотреть в хорошем разрешении - никаких признаков глаз (а также шлангов и кислородных баллонов), зато имеется гладиаторский гребень на макушке.
1958 "La Sorgente". Художник A. Drusani.
Думаете, глаз не видно потому что ракурс неудачный? Через несколько лет книгу переиздали, и на обложке Джим повернулся анфас:
1978 " La Sorgente ". Художник неизвестен.
Видимо, безликость - это политика издательства, а не фантазия художника. С начала восьмидесятых этот принцип только усиливался. Вскоре не только глаз, но и самого мальчика не стало - осталась только ровная безжизненная поверхность Красной планеты:
1994 "Fanucci". Художник неизвестен.
От итальянцев перейдём к туркам. Они тоже предпочли поместить на обложку пустынный безжизненный пейзаж:
1996 "Metis Yayinlari". Художник неизвестен.
Фирма "Мантикора", которая сейчас издаёт новое германское сс Хайнлайна, решила оживить пейзаж, установив в центре обитаемый купол - правда, он совсем-совсем из другой космооперы.
2016 "Manticore". Художник неизвестен.
Сравните с первым немецким изданием книги:
1952 "Gebruder Weiss". Художник Bernhard Borchert.
Джима верхом на марсианине вы, наверное, разглядели без пояснений. А вот эта непонятная штука в небе - видимо, воплощённый в железо немецкий проект тэйлситтера Focke-WuIf "Triebfluegel". Вот он в наземном положении, под суперобложкой:
1952 "Gebruder Weiss". Художник Bernhard Borchert.
А вот его прототип:
Разной экзотической техники на немецких обложках всегда хватало. Гениям из "Гейне" особенно полюбились ледовые скуттеры:
1974 "Wilhelm Heyne Verlag". Художник неизвестен.
1980 "Wilhelm Heyne Verlag". Художник неизвестен.
Здесь налицо безудержная страсть к шумным железкам и ничем не ограниченный полёт фантазии. Нет, на этой картинке всё не так плохо. Куда хуже бывает, когда эти полёты накладываются на полную некомпетентность и незнание предмета. Тогда возникают вот такие шедевры:
1966 "Moewig" серия " Terra " ? 454-455. Художник Johnny Bruck.
Ситуация, по-моему, совершенно очевидная: к моменту выпуска первой части художник книгу вообще не читал (услышал про тигровые полосы и решил, что заготовка для бестеровского "Тигр! Тигр!" сойдёт), а к моменту выпуска второй части успел пролистать несколько страниц. Ну, его можно понять. Иоганн Герберт Брук - весьма востребованный иллюстратор. Он трудился для "Терры", "Утопии" и "Перри Родана", не покладая рук, и выпускал по сто пятьдесят обложек в год, а потом ещё рисовал внутренние иллюстрации - как минимум, по штуке в каждый выпуск. Всего в его активе 1797 обложек к "Перри Родану" и бесчисленное множество других работ. Учтите, что пик его творчества пришёлся на дофотошопную эпоху, когда основным инструментом художника были краски, кисти и просвет-столик, в обиходе именуемый "дралоскоп". Когда я впервые увидел в ISFDB его портфолио, первое, что мне подумалось, что Джонни Брук - это условный псевдоним, прикрывающий воровство чужих картинок, что-то вроде "переводчика Ганько" из "Центрполиграфа". Но оказалось, что это вполне реальный человек, который жил в Пруссии, служил на флоте, тонул, выплыл, в госпитале познакомился с карикатуристом, который вдохновил его на занятия рисунком. В конце войны он опоздал в часть из увольнительной, и встретил 9 мая на тюремной койке, где ожидал расстрела за дезертирство. После войны он подался сначала в журналистику, а потом в иллюстраторы, и довольно быстро встал к станку на фабрике по производству немецкой палп-фикшн " Pabel Verlag ". Здесь немецкие писатели гнали по роману в месяц, а немецкие художники гнали по картинке в день. Эта машина могла бы завалить своей продукцией весь мир, если бы не языковой барьер и импортно-экспортные ограничения. В первые годы Иоганн практически в одиночку обеспечивал обложками и внутренними иллюстрациями две или три издательских серии. То ли ради разнообразия, то ли ради минимизации налогов он подписывал работы разными иностранными именами. Одним из его псевдонимов был "Джонни Крэш" (от английского crash - авария). В 1995 году Джонни Крэш, разменяв восьмой десяток, продолжал работать иллюстратором. Видимо, он был безбашенный старикашка, потому что гонял по городу на мотоцикле без шлема и 6 октября попал в аварию, оборвавшую его жизнь.
Но вернёмся к "Красной планете". Тенденция рисовать марсианских колонистов без шлемов была у многих художников. Вот относительно свежее американское издание:
2006 "Del Rey"/"Ballantine". Художник John Picacio.
М-да... Конечно, после Даррелла Свита трудно выглядеть хорошо, но, с другой стороны, если у тебя фамилия Пикассио, нужно же хоть немного... ой, ладно.
А вот японское издание:
1967 "Kodansha". Художник Накадзима Сэйкан.
После шедевра 56 года увидеть на обложке у "Коданся" подобную мазню совсем не ожидаешь. Но таковы пути маркетинга и издательской политики. Они непонятны неспециалистам, но так и должно быть, правда? Если бы всё было очевидно, любой человек с улицы мог бы занять кресло топ-менеджера и управлять предприятием, руководствуясь одним здравым смыслом и минимальным жизненным опытом, и тогда вся наша цивилизация непременно рухнула бы... Кто сказал "неправда"? Приставы, немедленно очистите зал от подрывных элементов.
Ещё парочка японских обложек. На первой мы видим... эй, да это же меха! Наверняка внутри неё сидит няша в облегающем костюмчике и дёргает за рычаги.
1985 "Sogen SF". Художник неизвестен.
Непременно кликайте по картинке - там полно деталей, которые можно разглядеть только в увеличенном изображении. Например, Виллис, вцепившийся в плечо мальчика, рюкзак, летящий у него за спиной, цельное - да, да! - смотровое стекло на маске. Или призрачные фигуры на заднем плане - толи босс уровня, то ли Древний. Ох и накрутил этот Робато Хайнрайн!
1985 " Somotho "? Художник Wakana Hitoshi.
Здесь всё замечательно, за исключением отсутствия шлемов и кислородных аппаратов у детей. Хочу обратить внимание на архитектуру вдали - она очень похожа на марсианский город Даррела Свита. Фигура марсианина впечатляет сияющими глазами.
А теперь давайте забудем о шлемах и масках, о всякой технике и архитектуре и переключимся на флору и фауну Красной Планеты.
Британское издание 73-го года пугает нас "водянщиком" на обложке:
1973 "Pan Books". Художник неизвестен.
Французы порадовали бессмертным образом Колобка:
1952 "Hachette". Художник неизвестен.
А вот ещё один Виллис, португальский. Он будет пострашнее:
1981 "Europa-America". Художник неизвестен.
Ужасный Дэнни Флинн на этот раз постарался, и картинка получилась вполне приличная:
1990 "Gollancz". Художник Danny Flynn.
Виллис выглядит довольно забавно. Оригинал картинки:
Художник Danny Flynn.
И в завершение - японская обложка, которая закрывает тему Красной Планеты:
1985 "Hazime". Художник неизвестен.
Видимо, это самое лучшее и самое лаконичное художественное решение. Победа в двух номинациях!
3.Россия - родина инженеров Мэнни
Освоение Марса российскими издательствами имеет давнюю историю - тут мы сильно опережали американцев. "Красная Звезда" Богданова предвосхитила не только "Красную Планету", описав марсианскую революцию задолго до Хайнлайна, но и самого Берроуза. А отечественные иллюстраторы за 30 лет предвидели появление Виллиса:
1919 "Издание Петроградского совета рабочих и красноармейских депутатов". Художник неизвестен.
Время было стремительное, рабфаки выпускали будущих инженеров Мэнни, инженеры рыли каналы, и над всем сияла Красная Звезда. Но потом фантастика обратилась Золушкой, а издательства накрыло Тыквой, и лидирующие позиции были упущены самым досадным образом. Опережение быстро сменилось отставанием - к 90-м на счётчике натикало лет этак сорок с гаком. По счастью грянула Перестройка, инженеры Мэнни побросали свои циркули, захватили типографии и бросились ликвидировать разрыв. В переводе М. Астафьева роман вышел в издательстве "Флокс", которое по старой советской привычке не скупилось на картинки. О переводе я мало что могу сказать - но "water-seeker" у Астафьева называется "водоискателем", а не дурацким словом "водянщик", как у Синодова (в переводе Виленской это слово звучит как "водоискалка").
1992 "Флокс". Художник С. Филяев.
Картинки Филяева чем-то приятно ассоциируются с работами Родни Мэтьюса и других крутых художников, но при этом достаточно самобытны. Думаю, что иллюстрации к "Красной планете" - лучшее из того, что я у него видел.
На шмуцтитуле нас встречают обычные для Филяева зловещие шаманско-ведьмовские штучки:
Между прочим, центральная фигурка скручена из веточек задолго до выхода в прокат "Ведьмы из Блэр" (некоторые дамы пребывают в заблуждении, считая, что вязаную пентаграмму придумали в Америке специально для фильма).
Под шмуцтитулом в книге прячется не менее зловещий водоискатель:
Всё-таки некоторые художники чересчур буквально восприняли слова Хайнлайна насчёт "чего-то вроде шутовского колпака" (Синодов) или "чего-то вроде петушиного гребня" (Виленская). На самом деле в оригинале было "A thing like a coxcomb jutted out above the skull", так что Виленская более права, потому что coxcomb некогда обозначало шутовскую шляпу, напоминающую петушиный гребень. Вот как она выглядела:
Т.е. смысл "кокскомба" вовсе не в длинных штуках с бубенцами, а в имитации гребешка. Позднее смысл слова немного затуманился, и оно стало обозначать вот такую, совсем не смешную штуку:
Собственно, её-то мы и видим на картинках Клиффорда Гири. Но из-за неверно переведённого на русский "кокскомба" по флоксовской "Дороге славы" теперь бегают вот такие буратины:
На заднем плане мы видим кусочек ледового скутера, а за ним ещё штук шесть.
Городская архитектура представлена иглу и сторожевыми башенками - не знаю, как правильно назвать подобное сооружение. По-моему очень стильно, хотя и не так, как мне всё это представлялось.
А это Виллис в руках марсианина. Нет, первая картинка с водоискателем не обманула: Виллис у Филяева откровенно смахивает на здоровенную жабу. Ничего не поделаешь - это девяностые, а значит заклинание "Художник Так Видит" всё ещё работает.
В том же 1993 году вышло кэлээфовское издание "Красной Планеты" с переводом Синодова.
1992 "Всесоюзный молодёжный книжный центр", серия КЛФ ?7. Художник, возможно, Н. Зубков.
На обложке мы видим марсианский пейзаж и пацана с пистолетом, но зелёный демон делает секирой: "вжжжик!" - и мы уже ничего не видим.
Впервые "Красную планету" я прочитал именно в этом издании. Я купил эту книгу на самом-то деле из-за "Роковой куклы" Саймака, а на Хайнлайна с Азимовым даже не обратил внимания. Новый Саймак! Новый Саймак! - вот что звучало, орало, гремело у меня в голове, когда я нёс книгу домой, жадно листая на ходу. Первое, что меня в ней поразило - это иллюстрации.
1992 "Всесоюзный молодёжный книжный центр", серия КЛФ ?7. Художник А. Алексеева
Первая картинка относится к "Роковой кукле", а четвёртая - к "Лаки Старру", если я правильно понимаю. Вполне возможно, что я всё понимаю неправильно, и ручаться можно только за вторую картинку, на которой нарисован трёхногий Виллис.
Второй или третий раз перечитав "Роковую куклу", я обнаружил, что кэлээфовском томике есть ещё что-то, помимо Саймака. "Лаки Старр" оказался нечитабелен, а "Красная планета" чем-то зацепила. Пару месяцев спустя я снова открыл её, почитал несколько строчек - и пришёл в себя только через час. С тех пор я перечитывал её, бог ведает, сколько раз, и перевод Синодова нисколько мне в этом не мешал.
В следующем году "Красная планета" вышла в новом переводе в седьмом томе сс Хайнлайна от "Поляриса".
1994 "Полярис" серия "Миры Роберта Хайнлайна" т.7. Художник А. Кириллов.
На обложку вылез Мистер Чипс из "Астронавта Джонса", а "Красной планете" достался лишь шмуцтитул Затравкина:
Художник Д. Затравкин.
И вновь художник чудит из-за неверно переведённых "кокскомбов" (или, возможно, он просто подсмотрел картинки из флоксовского издания). Но, несмотря на это, картинка совершенно замечательная. Жаль, что Кириллов не порадовал цветными вклейками.
Следующее издание выпустили совместно "Эксмо" и "Terra Fantastica". Редкий случай - на обложку попала соответствующая картинка Даррелла Свита. Так повезло только двум или трём томам из двадцати трёх, составивших "История будущего".
2003 "Эксмо-пресс"/"Terra Fantastica" серия "История будущего" т.13. Художник Darrell K. Sweet.
Внутри всё тот же перевод Виленской, который, возможно, лучший из трёх существующих. Потом он же вышел в "Отцах-основателях" под нахальным заголовком "Весь Хайнлайн". Новое издание примечательно только внутренней иллюстрацией Я. Ашмариной, на которой лохматый мальчуган, улыбаясь, стоит в абстрактных развалинах под гигантской Луной:
Художник Я. Ашмарина.
Если хорошенько приглядеться, слева внизу можно увидеть трёхглазый цветочек на длинном стебельке. Возможно, это на самом деле Виллис, но художник не оставила возможности это выяснить.
И на этом история русскоязычной "Красной планеты" заканчивается. Остаётся надеяться, что "Азбука" напишет в ней новую главу и добавит недостающие куски вот этой главы "Красной планеты":
А пока этого не произошло, мы можем только повторять вслед за доктором Макреем:
"На Марсе всё потрясает. Вот ещё одна вещь: мы никак не могли найти на этой планете ничего похожего на секс, различные виды специфической конъюгации - да, но никакого секса. Мне кажется, что мы его пропустили..."
Пропуски, пробелы и лакуны надо восстанавливать. Для начала, хотя бы, - полное название книги
