- Слушай, тебе не кажется, что мы просто стучимся не в ту дверь?
Значит, сомнения терзали и Жору! Прошел месяц. Под вечер подъехал наш генерал и потребовал отчет.
- Вы сидите тут на сдобных хлебах, дуете пиво и жрете балык...
Мы молчали. Жора полулежал в своей излюбленной позе - с ляжками на подлокотниках кресла. Он даже век не поднял, когда тот вошел: курил трубку. Я тоже не спорил. Такой тон был в стиле поведения генерала, он понимал, что мы работаем, что называется, на износ, и мы знали, что в конце концов он произнесет свое крепкое кривое слово.
- Этот наш старикашка будет жить или нет?
Вопрос был поставлен колом, и каждый из нас знал, что ответа здесь может быть только два: "да" или "нет". И мы продолжали молчать.
Генерал не любил Брежнева, но эта его нелюбовь никого не интересовала. Была цель, были средства, надо было выполнять свой долг и взятые обязательства. Генерал налил себе коньяку и выпил.
- Что мне ему сказать? Вы же понимаете, что у него сотни шептунов, он никому не верит и мои уговоры подождать еще день или два ему до лампочки...
Мы знали, чем весь этот разговор закончится, поэтому Жора взял на себя смелость сказать:
- Мы готовы...
Генерал на мгновенье умолк, рука его непроизвольно потянулась к кобуре, затем снова к бутылке.
- Нам необходимо следующее, - продолжил Жора и взял трубку в обе руки так, словно собрался вручать ее генералу как саблю. Я знал этот его жест - он принял решение.
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Затем генерал произнес:
- Ну?..
- Первое, - сказал Жора и положил трубку на стол, - никто к нему с завтрашнего дня не должен прикасаться.
- К кому? - задал дурацкий вопрос генерал.
Жора выдержал паузу, снова взял трубку и сделал затяжку, медленно выпустил из себя облачко дыма и продолжал:
- Второе...
Я взял сигарету и тоже закурил.
- Второе, - повторил Жора, - его нужно усыпить, в смысле - обездвижить, словом, выкрасть на пару дней, пока мы будем с ним возиться...
Было начало ноября, приближался всенародный праздник, и все, что требовал Жора от генерала, исполнить ему было сложно.
- Хорошо, - сказал, в конце концов, генерал. - Но если...
- Никаких "если", - оборвал его Жора, - теперь я генерал! Ты же...
Генерал умолк, перевел взгляд на Жору, секунду подумал, налил себе снова в стакан. А Жора оседлал своего боевого коня: ему нужно было пропитать генерала чувством его, генерала, огромной вины.
- Ты - не человек, ты - растение, - тихо произнес Жора, глядя генералу прямо в глаза. - Но не кактус, не баобаб и даже не киви. Ты даже не репейник - ты никогда не станешь Хаджи-Муратом! Ты - ползучая зелень, пригодная разве что для корма баранам или для подстилки свиньям. И тебя непременно сожрет какая-нибудь корова...
Я поражался неожиданной смелости Жоры и понимал, что теперь никакие генералы над ним не властны, они для него - просто пыль, да, чердачная пыль, кролики, да, подопытные кролики... Раз уж вы идете ко мне, ползете, как жабы в мою пасть...
Как-то он произнес в сердцах:
- К богатству и власти, к свободе и славе нужно быть всегда готовым. Этому нужно учиться. А ты посмотри на этих держиморд-дармоедов! Разве они способны поделиться славой? А властью, а рублем? Дудки! А ведь щедрость - это первый признак красоты и величия, это вызов вечности. Отдавая частичку себя, ты обретаешь весь мир. Они не способны этого осознать, их кирпичные мозги не впускают в себя подобных мыслей. И вообще запомни: там, у них наверху, только вонь. Быть рядом с ними невыносимо, а прикоснуться к ним - значит провоняться на целый мир.
Я давно заметил, что Жора недолюбливал и был зол на тех, кто так или иначе ограничивал его свободу, но и создавал условия для безбедного существования. Парадокс.
Генерал проглотил Жорины слова, казалось, не обратив на них внимания. Только покраснел, как хорошо проваренный рак.
- Что я должен делать? - спросил он сдержанно.
- Взять жабу возрастом десять тысяч лет, - серьезно начал диктовать Жора, - тысячелетнюю летучую мышь... - генерал уставился на него стеклянными глазами, как на намеренно хамящего людям злого колдуна, но Жора тихо и уверенно продолжал: - высушить и пить порошок с молоком столетней кобылицы.
- Что ты несешь?! - возмутился генерал, не выдержав Жориного поведения, и рука его снова потянулась к кобуре. Какое-то время они ели глазами друг друга. - Гм, гм! - выдавил генерал из себя, и только после этого выпил.
- Он что, болен? - спросил меня генерал, когда Жора вышел.
- На всю свою умную голову, - сказал я.
Иногда Жора давал волю своим чувствам, и тогда доставалось каждому, кто стоял у него поперек дороги. Я молил Бога, чтобы этого не случилось со мной.
И все-таки мы тогда упустили еще один шанс испытать свои липосомы. Ведь достаточно было настоять на своем, сделать нашему клиенту крохотный укол, и мы бы, я в этом уверен, добились очередного успеха. Но уже в тот момент, когда Жора с желваками на скулах произносил свои злые слова, я понял, что никакого укола не будет.
Так, мне казалось, тратилось по пустякам драгоценное время, отведенное нам на земле.