|
|
||
- Итак, самка номер 127619. Некондишн: сиськи, руки - второй сорт, ноги, жопа - десятый, кожа, рожа - брак. Заболевания: слабая сердечная мышца, вечный геморрой, испорченный позвоночник, плохое зрение, грибковые немощи. Ленива, добра - минус десять баллов. Молчалива, дура - парочку баллов накинь... Эх, плохой товар... Залёжный.
- Пролежни включать в описание?
- Где?
- Так будут же...
Как я ненавижу оценщиков: эти цифровые объективы моментально вычисляют все видимые и невидимые достоинства, приклеивают ценник и выставляют на соответствующее место.
Моё место - на самой нижней полке в самом дальнем углу, где-то за стокилограммовой оптимисткой и стервозной старухой с трёхкомнатной квартирой в Москве и раком желудка - эти плюсы затмевают мою глупость и молчаливость, поэтому я пылюсь там, где меня вообще не видно. И как это меня занесло в такой дорогущий бутик? Видимо, менеджер по продажам - полный ас!
Мне бы где-нибудь на полке сельмага отвели десятое почётное место, между первой давалкой и последней деревенской нюшей с заржавленным самогонным аппаратом. Но там мне не грозили бы пролежни - какой-нибудь алкаш федюнька в драных портах вполне потянул на роль Рыжего. Мы бы добросовестно отыграли на подмостках клуба "ОранжЫвый кролик". Публика забросала общую могилу тухлыми помидорами - все довольны, занавес. А тут я явно не на своём месте. Это вечное "извЫните" натёрло опухоль на языке:
- Извыните, что я тут есть, что мне надо жрать и срать, что я тут копчу небо и занимаю полку... Извыните, мне бы хотелось... Извыните, почитать можно? Вот этот ценник? Спасибо, да...
Скучища! Зрение падает, спина болит, от пыли хриплю. Поворачиваюсь:
- Извыните...
В деревянной полке - сучок. Осторожно высвобождаю руку:
- Извыните...
Трогаю сучок. Сучок шатается. Шатаю сучок:
- Извыните...
Сучок выпадает из своего гнезда. Ну, надо же! Как всё ладно подогнано: дырочка с вмятинами точно соответствует сучку с выпуклостями. Некоторое время развлекаюсь, совмещая вогнутости и выгнутости. Потом меня осеняет: "Надо заглянуть ТУДА!" Толкаюсь попой:
- Извыните...
Скрючиваюсь:
- Извыните...
Прикладываюсь глазом к дырочке.
В "глазке" маячит чья-то родная рожа. В дырочке расплывается знакомый пейзаж.
- Кто там?
- Это я, твоя бабушка.
- Кто там?
- Это я, серый волк.
- Здравствуй, бабушка.
- Здравствуй, внученька. Пирожков напёкла?
- Напёкла, бабушка.
- Пол подмела?
- Подмела, бабушка.
- Сосиски сварила?
- Ой, забыла...
Вот она, моя бабушка, моя милая бабуля - Егибовна.
- Научи меня, бабушка. Как мне выйти через эту дырочку?
- Да разве этакой верблюдице на такое сподобиц-ца?
- Уж я как-нибудь, бабушка! Уж я где-нибудь, бабулечка!
- Хорошо, слухай сюды: как наступит полночь, перекинься бабочкой, перекинься гусеницей, молью ночной перекинься, мышью летающей - чем-нибудь перекинься, в конце-то концов. Ведь не зря я - твоя бабушка. Я учила тебя пироги лепить. Ты теперь и пуговицу пришить умеешь, и носки федюнькины вонючие штопаешь...
- Нету у меня федьюньки никакого, бабушка...
- Ну, и слава-те-хто-ты-там? Кой-ёче, жди полночь! Жди полночь!..
Ровно в полночь, когда Охранник самозабвенно запивает какие-то новости баночным топливом, я тихонько встаю:
- Извыните...
Соседки сонно ворчат. Та, что с раком и трёхой просыпается и однообразно стонет:
- Помогите-помогите-помогите-помогите...
Я говорю:
- Извыните...
Та, что с оптимизмом, не раскрывая глаз, вскрикивает:
- Прорвёмся!
Я опять говорю:
- Извыните... Мне надо немного места... Извыните...
Соседки талдычат своё. Может быть, стоит проснуться? Хотите, я покажу? Можно перекинуться. Можно выйти через маленькую дырочку...
- Помо...
- Где наша не...
- Извыните...
Я перекидываюсь бабочкой, перекидываюсь гусеницей, перекидываюсь молью ночной, мышью летучей. Охранник пришпиливает бабочку, Охранник склёвывает гусеницу, Охранник прихлопывает и чавкает.
Я затыкаю дырочку сучком, совместив все выпуклости со впадинками. Глотаю пыль и давлюсь кашлем. За окнами - прозрачное хихиканье под звуки "The Entertainer" на лоснящемся банджо луны. Мне опять надо выйти, извыните. Я осторожно шагаю между разметавшими во сне руки и ноги, обхожу хрущёбы, пентхаусы, трёхи, шестёрки, мерсы, гипермаркеты, салоны, туры, цены и качества.
Над зубьями леса танцуют бледные сполохи. Знакомый пейзаж чуть дрожит, неуловимо поворачиваясь новой гранью. Всё очень просто. Всё так предельно просто, что я невольно ухмыляюсь, охлопывая куртку в поисках зажигалки. Я собираю астральные крошки в глубоком фиолетовом кармане, отрываю кусочек новостной ленты и сворачиваю самокрутку. Тихо хлопает стеклянная дверь. Я говорю:
- Курнуть?
- Курнуть, - Охранник улыбается, поворачивая ко мне безглазое лицо.
The Entertainer
|