Скорее всего проблемы началось с установки нового нейрофона.
Старая модель меня устраивала, но в новой ускорили чтение и передачу нервных импульсов, улучшили автоматическое считывание зрительных образов, добавили трансляцию своих снов формата HD в режиме реального времени и еще много функций, которых мне так не хватало. Не прошло и недели со старта продаж, как вся лента друзей была завалена клипами, фото, картинами и музыкой созданной с помощью новинки. Окончательно я сдался, когда мой знакомый, удивительно бездарный художник, выложил великолепную картину, которую он смог представить на долю секунды, а нейрофон её сохранил. Глядя на море восхищенных комментариев, я понял, что время пришло.
Установка прошла безболезненно: разрез был меньше, чем в прошлый раз, дополнительно мне его бесплатно заклеили модным пластырем в виде котика. Периодически сводило судорогой руку, но меня успокоили: сказали, что это нормально и надо всего лишь подождать обновления.
Весь следующий день я привыкал к нейрофону: подключился ко всем социальным сетям, завалил друзей фото и видео, установил столько приложений, что звенело в ушах. Не представляю, как раньше людям приходилось мучиться с клавиатурами, сенсорными экранами, голосовыми командами и прочей ерундой. Это же никакой личной жизни.
Проблемы начались чуть позже: меня перестали привлекать девушки. Всё изменилось: раньше я половину времени тратил на флирт, а теперь фото многочисленных подруг без одежды и во фривольных позах не вызывали никаких эмоций. "Эта так изогнулась, что напоминает осьминога, которому оборвали щупальца, другая котом прикрывает жировую складку, третья черно-белым фильтром скрывает морщины," - думал я, разглядывая новостную ленту. Свидания вживую тоже заканчивались ничем: девушки говорили, что я очень милый, понимаю их, некоторые даже пытались заигрывать, но я не ощущал, что наши отношения могут вылиться в нечто большее. А ещё они меня не возбуждали. Их попытки соблазнить как будто наталкивались на фильтр, полностью отрезавший влечение к противоположному полу. Я с одинаково нулевым результатом перепробовал общение с дамами всех разрешенных законом возрастов и всех доступных национальностей, разного телосложения и разных взглядов.
В конце концов я сдался и принял предложение Макса, своего друга детства, пойти с ним в гей-клуб.
Заведение, куда мы пришли, напоминало обычный бар, только наполненный исключительно мужиками разной степени одетости и волосатости. Огромные, медведеподобные, затянутые в кожу дядьки вальяжно попивали пиво, рассматривая ярко накрашенных девиц мужского пола. В глубине зала в темных кабинах сидели представительные мужчины и переговаривались.
Вопреки уверениям Макса чувствовал я себя чужим. Меня обволакивало чувство тревоги, желание сбежать, а от заинтересованных взглядов пробивал озноб. Казалось, что даже нейрофон замер в страхе. Зато Макс чувствовал себя как дома. Мы сели за свободный столик, нам принесли шампанского, а Макс сразу же взялся за дело:
- Я считаю, что для интеллектуально и физически развитого человека нормален, например, групповой секс. Неважно -- с мужчинами или с женщинами. Не нужно делать дифференциацию по половому признаку. Доказано, что восемьдесят процентов людей бисексуальны.
Я подумал, что вроде не дурак и не инвалид, и мне вполне хватало общения с противоположным полом, но предпочёл промолчать, а Макс принял мое молчание за одобрение и продолжил:
- Это совершенно удивительная сторона жизни. Я считаю, что каждый человек просто обязан испытать это. Чураться этого абсолютно нет смысла...
Я же перестал улавливать смысл его слов, так как почувствовал на себе эту "удивительную сторону жизни": оглядевшись, я обнаружил двухметрового татуированного мужика, который пристально на меня смотрел. И тут, к моему ужасу, он мне подмигнул. Тогда я испытал ЭТО: панический страх. Меня прошиб пот, а ноги налились слабостью. Нейрофон педантично фиксировал все ужасающие картины, возникавшие у меня в мозгу, и издевательски предлагал их сохранить и опубликовать.
-Макс, ты, конечно, извини, но это не моё, - сказал я и выбежал из бара.
Макс пытался мне что-то крикнуть, но я не разобрал. Настроение было испорчено: я брел по пустынным улицам и размышлял о превратностях судьбы. Я ощущал себя лишним, чужим в этом жестоком мире, мне было одиноко, хотелось наложить на себя руки и написать об этом в блог, чтобы все разделили мою боль...
Внезапно меня как будто ударил ток, мысли заметались, дыхание сбилось, а на глазах проступили слезы. Я увидел ЕГО: он был совершенен, наполнен внутренней силой, еле сдерживал таившееся в нём напряжение. Я подошел, и без лишних разговоров сделал это: он слегка постанывал и искрил, но я не обращал внимание, делая это без дополнительных инструментов.
В тот день я впервые починил уличный информационный терминал. До сих пор не понимаю, как меня никто не увидел. Это было волшебно: я как будто растворился в блаженстве. Вернувшись домой, я долго лежал в душе с бутылкой коньяка и вспоминал произошедшее. Следующим вечером я снова отправился в город и глубоко за полночь нашел очередную подружку: очаровательная неработающая панель для вывода погоды и времени ожидала меня на безлюдной остановке. На этот раз все прошло безболезненно и быстро: я взял с собой отвёртку и паяльник и кончил буквально за полчаса.
Наконец-то я был счастлив. Прогулки иногда длились всю ночь, на работу я приходил сонный и обессиленный и скорее просто существовал, в ожидании реальной жизни, начинавшейся вечером. Мне приходилось скрывать свои наклонности, прятаться. Люди были не готовы принять меня таким, какой я есть.
Но, как бы я не был осторожен, произошло то, чего я так боялся: меня засекли во время моей невинной игры. Мне удалось сбежать, но тогда я в первый раз услышал себе в спину: "Технорас!".
Мне пришлось затаиться. Я понял, что нуждаюсь в поддержке, и принялся искать близких мне по духу людей в интернете. Оказалось, что я не одинок в своих наклонностях. Мы некоторое время общались анонимно, но в конце концов решили встретиться. Мы собрались в небольшом зале, принадлежащем одному из наших, и расселись по кругу.
После первой неловкой паузы заговорила тетка необьятных размеров:
- Всем доброго дня, вы знаете меня как "Little Pony" и я не могу жить без своего холодильника...
Все вяло захлопали, а обрадованная таким вниманием дама продолжала вещать о том, что мужчины её недостойны и только холодильник принимает такой, какая она есть. Я хотел ей предложить меньше жрать, чтобы мужики могли хоть что-то разглядеть, но вовремя оценил её габариты и промолчал.
Затем выступил прыщавый юноша в очках.
- Добрый день, меня зовут Билл. Я не могу жить без своего шлема виртуальной реальности...
- Парень, а ты из своих игр выныривать не пробовал, чтобы с девушками пообщаться? - не выдержал я. Следующие несколько минут все на меня орали, называли меня ретроградом и латентным технофобом.
Внезапно их прервал громкий и протяжный храп. В углу на нескольких стульях спал мужик, от которого разило перегаром. Кто-то подошёл к нему, толкнул и спросил:
- Вы кто? И что здесь делаете?
Мужик перевернулся, огляделся, обдал нас перегаром и произнес:
- А я техносек и горжусь этим!
- Это, простите как? - раздался чей-то удивленный голос.
- А вот так! Я жить не могу без своего самогонного аппарата! Только с ним я чувствую себя комфортно, он всегда поддержит, когда мне тяжело!
Минуту все обдумывали его слова, после чего началось бурное и очень эмоциональное обсуждение: мужик техносексуал или просто алкоголик. Я же для себя решил, что здесь мне делать нечего, поэтому собрал вещи и ушел незамеченным.
Собрание вогнало меня в жестокую депрессию. Я взял на работе отпуск за свой счет и каждый вечер тихо напивался в одно лицо. Мне было невыносимо тяжело: люди не принимали меня таким, какой я есть, и только техника заставляла звучать струны моей души, которые прятались от всей несправедливости этого мира.
В конце концов я не выдержал одиночества и решился позвонить Максу, который тут же назначил встречу в том же самом баре.
Когда я пришел, он меня уже ждал. Я заказал себе рюмку водки, выпил залпом и заговорил первым:
- Знаешь, Макс, после нашей встречи я много думал... Мне было очень тяжело разобраться в себе...
Макс налил мне ещё рюмку, которую я тут же выпил.
- Я понял, что меня никто не понимает и не принимает таким, какой я есть. Это невыносимо больно, потому что я ничем не хуже остальных. Я просто другой....
- Ну...
- Я вынужден был скрывать это: пытался встречаться с девушками. Но всё впустую. И лишь недавно я разобрался в себе и наконец я могу признаться, что ...
Договорить мне не дало громогласное "Ура!", сотрясшее стены бара. Вслед за этим все стали аплодировать, основной свет погас, заиграла музыка Элтона Джона, а я увидел на потолке спроецированную голубым лазером надпись "+1".
Макс похлопал меня по плечу и сказал:
- Ну ты молодец! Быстро признался! Мужик! Теперь ты в нашей большой и дружной семье!
- Макс, ты не понял... Я техносексуал.
- Чего!?
Зал погрузился в зловещее молчание, в котором я отчетливо произнес:
- Я техносексуал.
Тишина длилась несколько секунд, после чего зал взовался. "Грязный извращенец!", "Технорас!", "Тебе член не для того дан, чтоб в свои приборчики тыкать!", "Вы отбираете работу у ремонтных ботов, оставляя их хозяев без денег!" - доносилось со всех сторон.
Макс отошел от меня на несколько шагов и слился с толпой.
Неожиданно кто-то за меня заступился:
- Что вы наехали на бедного парня. У любви нет цветов и границ...
Но его тут же осадили:
- Ты сам-то что со своей зеркалкой везде шныряешь? Все нормальные люди на нейрофон снимают, а ты тут выкаблучиваешься! Может ты один из этих, а? - наехал на моего заступника какой-то бородатый тип.
- А ты думал о том, что будет с психикой наших детей, если они увидят этих извращенцев! - взвизгнул (или взвизгнула?) парень, одетый как шестнадцатилетняя школьница.
- Они одним своим существованием позорят понятие нетрадиционной ориентации и разрушают институт однополой семьи! Сначала они оккупируют наши клубы, потом им разрешат парады, а что дальше!? - донеслось из-за стола, где еще недавно велись деловые переговоры.
- Сегодня они занимаются любовью с техникой, а завтра нам подсунут в постель какую-нибудь штуку! - заявил высокий накаченный блондин в чересчур облегающей футболке.
- Зачем что-то делать вручную, когда есть ремонтные боты? Я не против вас, я просто не понимаю, зачем вы, ребята, нужны, - вонзил мне в сердце свою реплику Макс.
Кольцо вокруг меня сжималось, я уже слышал угрозы. Каким-то чудом мне удалось выбежать из бара, скрыться в подворотнях и добраться до дома.
Именно тогда я сломался и потерял веру в других людей и себя. Я понял, что общество меня отвергло.
Мне пришлось бросить работу и устроиться в небольшую ремонтную мастерскую. Чтобы отвести от себя подозрения в техносексуализме мне пришлось оформить фиктивный брак с "Little Pony". Единственным моим условием было, чтобы она играла с холодильником только в моё отсутствие и мыла его за собой.
Все эти парады, акции, политики, пытавшиеся набрать голоса на этой теме, глупые поп-звезды с их эпатажной и показной техносексуальностью раздражали.
Я даже сходил на крайне абсурдное мероприятие: какая-то группа психов вытворяла что-то противоестественное с техникой. Я спросил, чем же они занимаются. Мне ответили, что спасают людей: количество пороков в мире постоянно, поэтому они спасают всех, занимаясь развратом сами. Я поблагодарил их и попросил делать это именно за меня, а то как-то жить тяжко.
Моим единственным выходом было разобраться во всём самому. Я изучил историю техносексуализма от античности до наших дней. Точнее какой-то кучи бреда, домыслов и притянутых фактов от античности до первой недели с продажи нового нейрофона. И той же самой горы бреда, но уже слегка разбавленного случаями подобными моему.
Наверное, тогда я решился пойти к врачам, которые меня пугали: мне не безосновательно казалось, что мне скорее выжгут током мозг, чем сделают чего-то путное.
Я преодолел страх и оказался на приёме у пухлого доктора с бегающими глазками. Выслушав меня, он хмыкнул и сказал:
- Меня заинтересовали первые же случаи техносексуализма. Я считаю, что произошёл серийный брак: часть нейрофонов была выпущена с нейросенсорными чипами, предназначенными для автономных ремонтных станций. Их взаимозаменяемость с оригинальными составляет около восьмидесяти процентов. При нормальных условиях никаких отклонений в работе быть не может, но иногда нейрофон блокирует сексуальное влечение, заменяя сигналы мозга сигналами чипа....
Я чуть не подпрыгнул от удивления и возмущения.
- То есть меня можно вернуть к нормальной жизни?
Профессор кивнул и ответил:
- Да, операция по удалению нейрофона занимает не больше часа...
- Доктор! Вы мой спаситель! Тогда можно провести операцию как можно быстрее!
- К сожалению нет.
- Но почему? Ведь это простейшая операция...
Вздохнув, доктор достал из-под стола бутылку водки, налил стопку и протянул её мне:
- Понимаете, мы не можем провести эту операцию по двум простым причинам: во-первых, у меня есть жена, которую надо кормить, во-вторых, любовница, которая тоже требует денег. А если я буду лечить техносексуализм, то меня лишат финансирования, а первая узнает о всех подробностях общения со второй.
- Но почему? Вы бы могли помочь стольким несчастным людям!
- Вы не знаете мою жену: если она узнает о любовнице, самым несчастным человеком на земле стану я. Печально, но политика производителей нейрофонов основана на том, что их продукция идеальна, и это делает признание любого отрицательного воздействия невозможным.
- То есть отсутствие интереса к противоположному полу не основание для хирургического вмешательства?
Доктор рассмеялся.
- Если это будет так, то ЛГБТ-сообщество нас раздавит.
- Вот пи...
-И не говорите. Еще какие.
Я подумал над его словами и понял, что он был прав. Тогда я выпил предложенную стопку и спросил:
- Но можно же сделать хоть что-нибудь? Может заменить нейрофон? Я готов заплатить!
- Тоже по запросу: вам придется заполнить бланк на замену, производитель рассмотрит причину и дать своё заключение. А они вряд ли признают дефект.
Я возмутился:
-- Не может быть все так сложно! Да эти нейрофоны не вживляют разве что в общественных туалетах.
- Вживляют их на каждом шагу, а вот удалять и заменять их умеем только мы. И делаем это в исключительных случаях.
- Это каких же?
- Когда присутствие нейрофона принесет производителю убыток больший, чем его отсутствие.
- Сущий бандитизм! - возмутился я.
- Может быть. Но обычно это называют маркетингом. Как это ни печально, но вам придётся ждать выпуска нового нейрофона.
У меня опустились руки. Я молча вышел из кабинета. Осознание того, что все твои проблемы, боль и страдания - всего лишь дефект какой-то людоедской коммерческой машины, разрывало душу.
Не знаю, как я не спился за то время, пока ждал новый нейрофон. Очередь на открытие продаж я занял за пару дней и был далеко не первым. Изредка в очереди среди лиц с блаженно-идиотским выражением попадались такие же грустные и замученные, как у меня. Мы даже обменивались репликами, анекдотами, подбадривали друг друга, но дальше общение не заходило. У меня промелькнула мысль оставить всё как есть и вернуться домой, но я себя переборол. И, наконец, после двух суток в очереди и года внутренних терзаний мне заменили нейрофон.
Установка прошла безболезненно: разрез был меньше, чем в прошлый раз, дополнительно мне его бесплатно заклеили модным пластырем в виде зайчика. Периодически сводило судорогой ногу, но меня успокоили: сказали, что это нормально и надо всего лишь подождать обновления.
Весь следующий день я тестировал нейрофон: подключился ко всем социальным сетям, завалил друзей фото и видео, установил столько приложений, что звенело в ушах.
А меньше чем через неделю меня перестали интересовать механизмы и неисправные приборы. Я спокойно проходил мимо нерабочих терминалов, банкоматов и панелей - они вызывали скорее раздражение работой ремонтных служб. Я даже сходил на свидание с девушкой и получил от этого удовольствие. Мне было приятно с ней общаться, слушать её, впервые за долгое время я поймал себя на мысли, что мне кто-то нравится. А когда я увидел в её сумке "Джейн Айр", то мне захотелось её прямо здесь и сейчас.
Проблемы начались чуть позже: меня перестали привлекать социальные сети: все эти безграмотные и бессодержательные сообщения, однотипные фото не вызывали никаких эмоций. Все новинки киноиндустрии отталкивали и угнетали своей убогостью. Я поражался, как можно было тратить миллионы и снимать такой бред. А от популярной музыки начинало сводить судорогой ногу. И внезапно для себя я открыл классическую литературу: я взял отпуск за свой счет и принялся перечитывать Толстого, Хаксли, Шиллера, Селлинджера... Я перестал пользоваться программами для восприятия книг, и начал охотиться за старыми добрыми бумажными изданиями.
Меня мучили подозрения, связанные с работой нейрофона. Они подтвердились через месяц, когда со мной связался тот самый доктор с бегающими глазками.
- Добрый день! Я хотел бы предложить Вам стать участником нашей программы тестирования нейрофона нового поколения...
Еле-еле я сдержался, чтобы не послать его туда, где не светит солнце.
- Доктор, можете даже не пытаться: мне и прошлый нейрофон был не нужен.
- Тогда я вынужден вам сообщить, что произошёл серийный брак: часть нейрофонов была выпущена с некорректными нейросенсорными чипами. Но мы согласны Вам их обменять и выплатить неустойку...
- Что, эти нейрофоны приносят больше убытков?
Доктор вздохнул, несколько секунд молчал, а затем признался:
- Вы же читали последние новости? Каждый десятый пользователь социальных сетей не заходил в них уже два месяца, последние видео новинки провалились в прокате...
- Ну и хорошо: может, перестанут снимать такой откровенный бред. Зато в десятки раз выросло число посетителей он-лайн библиотек. Достоевского, Оруэлла, Ремарка, Воннегута скачивают в сотни раз больше. В музыкальных рейтингах лидируют Beatles, Queen. Разве это не прекрасно?
- Вы понимаете, чтобы не допустить необратимых последствий мы будем вынуждены провести хирургическое вмешательство принудительно.
Несколько секунд я обдумывал его слова, а затем возмутился:
- Вынуждены что? Отлавливать всех с последней моделью нейрофона и выжигать им мозги? Но это сущий бандитизм!
Доктор вздохнул и сказал:
- Я с вами полностью согласен: это выглядит как бандитизм, воспринимается как бандитизм, но обычно это называют соблюдением законов. В ваших интересах не сопротивляться.
- Но я не согласен!
Я почувствовал, как доктор вздохнул и произнёс:
- А это уже, мой друг, противозаконно. Всего доброго.
Стоило ему прервать сеанс связи, как в дверь настойчиво позвонили, а нейрофон выдал информационное сообщение о необходимости его срочной замены. А за окном стояла весна, проплывали облака и готовился к выходу новый нейрофон, исправленный и улучшенный.