На Ленинградском вокзале в городе Москва сидели на серой каменной скамье два человека и смотрели прямо перед собой, в раскинувшееся перед ними бездонное пространство зала ожиданий. Они вдвоем восседали как два сфинкса и пытались понять осмыслить проложить логическую цепь, зачем они здесь, и почему в этом зале...
Самое странное, что два человека встретились первый раз, друг друга не знали ранее ни единой минуты, но какая то внутренняя сила, а может рок, свела их двоих, в этом месте, в данный час.
Один из них был трагик московских и областных театров Станислав Кирович Рупенталь-Тюрин, второй бывший механизатор из поселка Исенгельды татарин Марат Буслаев.
Первый из сотоварищей сидит уверенно как монумент и что-то бубнит, общаясь напрямую с залом...Сосед смотрит на него с тупым чувством уважения и также хочет вставить в беседу несколько звуков. И его душу бередят раздумья, страсти, нервы. Станислав Кирович под редкое ойканье и икание молодого товарища ведет затяжной непрекращающийся монолог:
- Русскому человеку, - заявляет с пафосом малый трагик, - в принципе жить на земле очень просто.
-Русский мужик проживет, где угодно, если это - Россия матушка. Мать она наша, да и папаша в придачу.
Рупенталь-Тюрин говорит, точнее, хлещет словами в зал так страстно, что у него на глазах от нахлынувших переживаний выступают капли соленой влаги...
-А вот, на Западе, на этом гнилом, склизком Западушнике - русскому человеку что?..
В этом месте малый трагик выдерживает среднюю паузу...И, затем собравшись с силами, очень тихо, почти шепотом выдавливает:
-Смерть, смерть...
Затем постепенно, словно испугавшись своего шепота, переходит на нормальную вокзальную речь:
-А у нас русскому Челоэкку... раздоо-льеее, свобода... Ник..дэ, нет такой свобо-о...дыы. Ник...дэе... Или может Я не Прав?!.., - фразу он заканчивает на верхнем Фа, и поперхнувшись, долго откашливается.
Рупенталь-Тюрин, мужчина, где - то за сорок годков, высокий, с легким станом и горящими как уголья глазами. При разговоре очень любит махать волосатыми дланями, как ветряк у дороги, только без надписи на груди "Осторожно - работает механизм".
Любит философствовать и поучить других премудростям прежних перипетий минувших лет. Сам при этом чужие слова не воспринимает на веру абсолютно, сомневается в каждой высказанной букве и обычно заканчивает диспут словами - "Пошел Вон" или "Сам Дурень". Его любимой присказкой, является фраза: "Позвольте". Он вставляет его в любую реплику, текст, обращение и звучит все это забавно:
- Нет, вы мне позвольте..., - начинает Рупенталь -Тюрин свой очередной пассаж. При этом слово "Позвольте" он может подать в восемнадцати интонациях. Спорит он всегда, везде...с каждым.
Иногда, выкушав стаканчика два ерша, начинает ерничать перед собою. При этом дико смеется:
-ХА-ХА-Ху и вращает вытаращенными наглыми бельмами.
Рядом с ним сидит татарин, парень неопределенного возраста. Волосья на его голове не видели расческу с прошлой весны, сам он немыт. Одет в теплую кожаную куртку, с чужого плеча. На улице май, люди ходят в льняных рубашках, а некоторые, кто посмелее, в майках. Татарин не против ученого соседа. Он слегка пьян. Татарину все равно кто с ним рядом, зачем и для чего. Главное что бы сосед не бил его по спине, а так пусть сидит дальше... Татарин на этом свете существо мирное и никого сам задирать не собирается.
- Господа...товарищи... крестьяне ... русские люди...
Рупенталь-Тюрин сбивается. Вновь кашляет, пристально вглядывается в соседа, мотает головой с кем- то в знак несогласия и перескакивает на другую лингвистическую тропу:
- Братья...Дворяне ...господа, - Рупенталь-Тюрин, берет на октаву выше, - Россияне, господа... это особая брат порода...
-Можно сказать, страдальцы... Вы думаете что перед Вами россияне?... Нет брат не шути... Россияне там, ехай брат туда или сюда, вот там настоящие Русские люди! Они понимаешь люди лесов и еще... люди польные или полевые... Ты... меня не сбивай..., - обращается он к кому- то, машет ему кулаком и продолжает:
- То есть букашки полей, мураши, нет - муравьи, так точнее. И эти еще люди бывают иногда грабители... и разбойники. Но это между нами, об этом "Никому".
Станислав - Кирович, подносит к носу грязный палец и всех просит сомкнуть на минутку губы...
После минуты тишины, он продолжает:
-Вот возьми, подойди на улице к простому мужику и спроси: "Не хочет ли русский человек выпить?". Ни один не откажется... А ты то же самое спроси у немца, у французика или испанца. Они подумают здесь подвох, и давай от тебя деру. Помню, я был в Британии, давно это было, мы на гастролях, туда - сюда, но дело не в этом, ты меня не сбивай. Итак, зашел в собор... И скажу тебе не собор, а прямо пирамида египетская...
Прямо меня такая оторопь взяла и говорю я Ему, ну тот кто снами вертелся, какая тут у вас потрясающая мозаика, это я с французиком значит в Британии или в Бретани, всё уже забыл... Да это не важно... Он меня внимательно выслушал, и кивает "Вуи, вуи", со мной соглашается...
Хорошо так поговорили, душевно, слезу у меня прошибло. Вышли мы с ним и тут я ему предложение: " Давай, камрад, раздавим мерзавчика".
Ты бы видел, как он глаза вылупил, брови к ушам подтянул... Стоит, моргает, челюсть трясется. Потерял смысл речи... Чуть Кондратий его не хватил. Испугался. И от меня деру...
А русские люди? Нет брателла... Им не только мерзавчик, им Все и Всё по силам... Коньяк значит коньяк. Самогон, пьют самогон. Ничего нет, давай, воды из флакона. Ничем не брезгуют. Поэтому нас. Нас... победить нельзя, не - воз - мо- жно... Поскольку мы ничего не боимся. Мы понимаешь -ли закаленные... Нассс... ничем не проймешь... Вот ты посмотри, что сейчас в магазинах. А, что стоит?...Вся буржуазия шлет нам спиртное дерьмо. Что не понял??? Тогда я тебе секрецию раскрою... Везут нам текилу, это раз,- Рупенталь, загнул большой палец, затем
Саке - средний. Ром - джины разные, бренди, водку нечищеную, от которой у них на заводах тараканы дохнут.
Все пальцы на правой руке образовали немытый кулак.
- Честно...Клянусь... Лично в Бирмингеме на заводе живых тараканов видел. А нам все равно. Поскольку у русского человека им..му-у- нитет...
Ну, так что ты со мной Витюха согласен?..
Марат, он же Буслаев смотрит на собеседника осоловевшими глазами и вопрошает:
- А от меня, то, что тр... треб...бу...ется?
- Да ничего... согласен ты со мной или нет?
"Маратка" смотрит тупо на товарища из Бретани и не понимает, что хочет от него компаньон. Наконец он собирается с духом и тихо вопрошает:
- А выпить нальешь?..
Рупенталь - Тюрин подпрыгивает на скамье:
- Вот милый это от тебя и требуется!
Оба собеседника удаляются в ближний киоск за флаконом "огненной" воды.
- Милочка, дайка нам нашей русской...
-Какой русской, это газетный киоск...
-Я и говорю, дай нам, милая, флакончик тройного...
Пусть читатель не обессудит, но у Рупенталь-Тюрина денег в карманах осталось десять рублей и более чем флакон "Цветущего мая" ("Тройной" закончился), в киоске им не осилить...
Нет, русских победить нельзя! Никогда!...Природа вложила в русского человека способность веровать, испытующий ум, дар мыслительства, но все это разбивается о беспечность лень, мечтательное легкомыслие и тривиальное пьянство...