Аннотация: Первая глава второй книги. Пока без редактуры, черновой вариант.
...............Картахена. Колумбия.
Попасть в заложники к колумбийскому наркобарону, о жестокости которого слагают легенды, не самое увлекательное приключение. А если ты тринадцатилетняя дочка американского сенатора, то и подавно.
То, что они в руках жуткого Пабло Эскобара, сказали люди в форме полицейских, остановившие "мерседес" сеньора Пальмы посреди столицы. Один из них подошел к водительской двери, и когда водитель опустил стекло, в прохладный салон лимузина хлынул поток липкого жаркого воздуха Картахены, а в лицо водителя уткнулся пистолет.
- Разблокируй двери, и вон из машины - рявкнул "полицейский" не давая опомниться ошалевшему водителю.
Через минуту он уже сидел за рулем и быстро, но без суеты, мчался по улицам курортного города. Его напарник на переднем пассажирском сидении держал на прицеле пассажиров сзади.
- Кто вы такие!? Где Пальма? - кричал он на двух перепуганных девиц, одна из которых к тому же визжала что-то невразумительное.
- Замолчи, идиотка, или я тебе сейчас заткну глотки этим пистолетом. Где Пальма я говорю? - заорал еще громче он.
Это возымело действие - девица притихли и, заикаясь, заговорила.
- Отец... он... он дома... мы с подругой... мы ничего не знаем... мы просто...
- Дочка... Тоже ничего, - перебил, обращаясь к напарнику, негромким спокойным голосом водитель.
Именно этот спокойный деловой тон заставил Симону Лурье испугаться по-настоящему. Она почувствовала, что это говорит человек, которому ничего не стоит сейчас припарковать машину, выпустить им по пуле в голову, выйти из машины и заказать в ближайшей забегаловке чашку кофе, который тут, в Картахене, потребляют в неимоверных количествах.
- А с подругой что делать? - все еще возбужденным голосом спросил второй. - Она нам зачем?
Водитель посмотрел на нее через салонное зеркало, сердце Симоны сжалось, а по спине пробежал холодок от этого взгляда: пустого, лишенного всяких эмоций.
- Красивое личико. Шеф будет доволен этой... подруге, - резюмировал он бесцветным голосом, словно говорил не о перепуганной девочке-подростке, а о домашнем питомце.
- Да, да, цыпочка - подхватил суетливый напарник. - Сеньйор Эскобар любит свежих и невинных. Ты же невинная? А?
Симона решила молчать. Испанским она владела сносно, но акцент сразу бы выдал в ней американку. А она пока не знала, как поведут себя похитители, узнав, что она иностранка.
И ведь всего второй день в Колумбии: отпросилась у родителей на недельку к однокласснице, отец которой к тому же близкий университетский друг отца. Именно эта одноклассница, Сильвия, прекратив визжать, тихонько всхлипывала рядом. Сама же Симона, оправившись от первоначального шока, пыталась анализировать ситуацию. Первой мыслью было попробовать выпрыгнуть из машины, когда та притормозит на оживленном перекрестке, бросится к людям, полиции и, возможно, они успеют перехватить угонщиков с Сильвией.
"... будет перестрелка... Наркоторговцы так просто не сдаются полиции, и Сильвия может погибнуть. Но что-то нужно делать пока не выехали из города" - анализировала не по годам рассудительная младшая из рода Лурье, отца которой называли в политических кругах США "гроссмейстером".
- Моя подруга вообще не причем, - вдруг залепетала Сильвия, до которой стало доходить, что происходит. - Она здесь случайно. Мы...
В этот момент Симона сильно сжала запястье подруги. Сильвия вскрикнула, вырвав пострадавшую руку, прижала ее к груди и повернулась к Симоне. Ее встретил жесткий холодный взгляд американки, от которого она снова затихла.
Водитель снова бросил взгляд через зеркало на Симону.
- Что-то ты мне не нравишься, - спокойно заметил он и добавил. - Пабло, одень на них наручники, одни на двоих. Не люблю сюрпризов. И ты забыл завязать им глаза.
Идея с выпрыгиванием из машины оказалась бесполезной: Симона была прикована к подруге. Оставалось ждать, что будет дальше.
Когда они через часа два приехали, выйдя из машины Симона услышала журчание воды. Это не была речка или водопад, нет, скорее журчал фонтан. Когда под ногами зашуршала парковая галька, Симона поняла, что они где-то на загородной вилле.
- Где мы? - услышала она голос Сильвии, тихо плакавшую всю дорогу.
- Повязки не снимать, - незнакомый голос был резким и властным. - Почему они в наручниках?
- Мне показалась эта очень прыткой, подруга дочки Пальмы - Симона узнала голос водителя. - Подстраховались.
- Понятно.
Симона услышала звук отстегивающегося наручника, и сразу же кто-то грубо взял ее за вторую руку - наручники защелкнулись за спиной на обоих запястьях.
- Отведете эту подругу в зону отдыха. А дочку в номер для гостей. Ну, вы все знаете, - сказал все тот же властный голос.
- Симона! Симона! Я никуда одна не пойду! - это кричала Сесилия, ее голос удалялся.
Когда после небольшой прогулки глаза развязали, Симона смогла рассмотреть "зону отдыха". Это оказалась большая комната, залитая светом через стеклянную стену, за которой находился роскошный бассейн с водой неестественно ярко голубого цвета. В самой комнате, несмотря на яркое солнце царила приятная прохлада, что после двухминутной прогулки по влажному жаркому воздуху Колумбии было приятно. Сопровождавший ее невысокий парень в полувоенной форме указал на один из огромных диванов, обитых красным бархатом и окружавших по периметру комнату, в центре которой кроме белого ковра с мягким, длинным ворсом ничего не было.
- Сиди там, - отрезал он. - Выходить из комнаты нельзя, скоро зайдет хозяин.
Симона не проронила ни слова, она только взвешивала варианты своего будущего. Ни один из них не казался ей оптимистичным. В свои тринадцать она прекрасно понимала, что "подруга дочки Пальмы" может стать отличным развлечением для хозяина особняка или его друзей и ее возраст этому не помеха, а скорее наоборот.
"Сильвии подобные "развлечения", судя по всему, не грозят. Ее отвели в комнату для гостей, так что планируют отдать отцу в целости и сохранности. Меня, конечно, сеньор Пальма тоже будет выкупать. Это даже не обсуждается, но что будет, пока он об этом скажет Эскобару? В общем, пора сообщить что я - дочь американского сенатора, и что тоже могу быть отличным заложником. Хотя... Сильвия говорила, что этот Эскобар был еще недавно в Колумбии влиятельнее президента, пока наши спецслужбы не потребовали его выдать за наркоторговлю. А тут дочь американского сенатора у него в руках. Кто его знает? Поговаривают, что он психопат в плане жестокости"
Спустя час, когда Симону, как ответ организма на внезапный стресс, начало клонить в сон дверь, куда ушел провожатый, открылась, и в комнату быстрым шагом вошел высокий мужчина лет тридцати с огромным шрамом на щеке. Одет он был в такую же полувоенную форму, как и парень приведший ее в эту комнату. Цепким взглядом он окинул комнату, посмотрел внимательно на Симону, молча подошел к ней и бесцеремонно облапал ее в поисках оружия. Хотя, что можно было утаить под легким платьицем, плотно облегающим стройную фигуру, кроме белья, из которого Симона одела только трусики? Верзила тоже обратил на это внимание, противно заулыбавшись, когда руки нагло стали ощупывать грудь и не обнаружили там бюстгальтера.
Его улыбка убедила Симону, что ничего хорошего ее здесь не ждет, и пора открывать карты, кто она.
Закончив обыск пленницы, мужик со шрамом вышел, а через минуту-другую в комнату, улыбаясь, вошел Эскобар. Вальяжная походка человека, чувствующего себя здесь хозяином, цветастая рубаха, светлые парусиновые брюки и сандалии вместо полувоенной формы - все говорило о том, что это хозяин поместья. Симоне раньше не попадались его фото, поэтому она не ожидала увидеть простоватого детину со смешными усами и курчавыми, черными как смоль, волосами больше похожего сельского увальня из Мексики работающего на заправке. Но вот глаза... Несмотря на улыбку глаза взгляд был колючим, он выдавал в этом простоватом парне того, кто держит под железной рукой огромную кокаиновую империю и не терпит ни конкурентов, ни врагов.
- О! Вижу у дочки Пальмы хорошенькие подруги, - сказал наркобарон, плюхнувшись на диван напротив Симоны. - Надеюсь, они еще и трудолюбивые. Иди сюда. Я устал нужно немного расслабиться.
Эскобар, ухмыляясь, протянул обе руки в сторону Симоны, дважды хлопнул правой себя по колену - в его намерениях по поводу девушки сомнений не было.
- Я не просто подруга, - Симона пыталась, чтобы голос звучал спокойно, но получалось плохо. - Я дочь американского сенатора и вы сможете за меня получить намного больше денег, чем за Сильвию.
Она поднялась с дивана, но никуда не двинулась, ожидая реакции на сказанное.
Деревня Пикча. Колумбия.
Приземляющийся на небольшую площадь вертолет разметал в стороны клубы пыли и мусора. С разных сторон деревни на площадь мчались дети, за ними степенно и с некоторой опаской подтягивались жители постарше. Вертолет был военным, что не сулило ничего хорошего здесь, в районе, где единственной реальной властью был господин Эскобар.
Начальник полиции, Хуан Аэро, который стоял тут же на площади перед участком тоже получал жалование от господина Эскобара.
Из вертолета, не дожидаясь остановки винтов, выскочил гринго в ярко-желтых очках и военной форме темно-зеленого цвета с нашивками и погонами, которых начальник полиции раньше не встречал.
Это был Эрик Локбери, сотрудник специального подразделения ЦРУ по контролю международного наркотрафика, кодовое имя - Дитрих. Именно под этим именем его знали наркоторговцы и большинство коллег.
Эрик взмахнул рукой и вертолет стал набирать высоту, а сам направился к Аэро, который своей изрядно поношенной, но все-таки формой, выделялся на фоне односельчан в традиционных ярких индейских костюмах.
- Добрый день, лейтенант Аэро, - с ходу огорошил служаку незнакомец знанием того, кто стоит перед ним. Никогда заезжий гринго (то, что это американец Хуан не сомневался) еще не обращался к нему по имени. Значит этот здесь неспроста.
- Добрый день, - насторожился полицейский
- Не будем играть в прятки, я направляюсь к Патрону, - будничным тоном сообщил незнакомец
Полицейский попробовал заговорить, но незнакомец поднял руку, прервав его порыв.
- Не перебивайте. Я знаю, что он в вилле неподалеку, и какой-нибудь прыткий паренек уже доложил о приземлении вертолета. Так вот. Для всеобщего спокойствия советую вам отправить второго, чтобы он сообщил охране, пусть доложат Патрону, что с ним будет говорить Дитрих, только пусть паренек не перепутает. К патрону идет Дитрих и идет только поговорить! - последнюю фразу он сказал, выделяя каждое слово.
За окном раздавались короткие и четкие распоряжения охраны. Когда Эскобару доложили, что в деревне приземлился вертолет, он удивился. На вилле и в джунглях вокруг больше сотни боевиков, так что будь в вертолете хоть какая штурмовая группа, справится с ними, не составит труда. На что рассчитывают власти?
Эскобару не нравилось, когда он чего-то не понимает. Когда ты не понимаешь действий противника дурак подумает, что противник глуп, и не подготовится. Умный - что противник слишком хитер и заранее испугается. Патрон не хотел встретить гостей неподготовленным, но и переоценивать противника не собирался.
На рации, лежавшей на столе, раздался зум и замигала лампочка вызова.
- Патрон, из деревни прибежал второй мальчишка, - связь слегка шипела, но Эскобар узнал голос начальника охраны. - Он сказал, что вертолет улетел, остался только один гринго, который просил передать, что идет просто поговорить с Вами.
- Поговорить?
- Да поговорить.
Вдалеке, километрах в двух в сторону Пикчу, раздалась автоматная очередь, за ней вторая, и все стихло.
- Вот наш гость и попал на дальний пост, - услышал Эскобар из трубки.
- Что-то слишком быстро он добрался, проверь что там, потом доложишь.
"Жаль, конечно, что переговорщика грохнули. Хотя что-то слишком быстро они появились. Ничего, цена только поднимется, а в следующий раз без приглашения не сунутся" - от последней мысли Эскобар даже заулыбался.
Снова раздался зум - наверное, поступила информация с поста.
- Патрон, - голос был взволнован. - Пост не отвечает. Их там было трое, все молчат. Я послал группу проверить, что случилось, но...
- Как не отвечает?! Мальчишка уверен, что кроме одного парня из вертолета никто не выходил?
- Уверен. Он сказал, что Дитрих идет поговорить с Хозяином.
- Дитрих?! Дитрих, идиот? Что ж ты молчал? Ты хоть знаешь... Придурок! И мы в него стреляли? Всех - на ноги.
Внезапная догадка пришла в голову наркобарона.
- Задержите его, как можно дольше, - рявкнул он в трубку и кинулся к двери из кабинета.
С Дитрихом Эскобар не встречался, но уже успел послушать рассказы больше похожие на сказки о супергероях. Дитрих работал в ЦРУ и занимался вопросами наркотрафика.
Год назад в Мексике сам один крупный караван с товаром случайно засекли пограничники. Курьеры работали на него, Эскобара, и должны были перейти границу в другом месте, где их ждали люди, работавшие под крышей ЦРУ, но вероятно что-то напутали и перешли границу километрах в тридцати в стороне. Попав на пограничный патруль, они не придумали ничего лучше, чем захватить небольшой мотель с заложниками. Ситуация начинала выходить из-под контроля, если бы эту банду задержали пограничники или ФБР ниточка могла потянуться к ЦРУ, а так как сидя в мотеле, они успели своей стрельбой привлечь внимание прессы, то времени для решения ситуации особо не было.
Штурмовать мотель тоже никто не решался - к одинокому здание посреди пустыни без спецтехники не подойдешь.
И вот, по рассказам, которые дошли до Эскобара, один из цээрушников одел бронежилет, взял пистолет и побежал к мотелю. Несмотря на шквальный огонь из окон никто в него не попал. Минуты две из отеля раздавались выстрелы, а потом на пороге появился этот смельчак и подал знак, что в мотеле чисто. Это и был Дитрих.
А теперь этот Дитрих пришел к нему, к Эскобару поговорить. Животных нюх, который не раз выручал его, говорил наркобарону, что появление Эскобара после похищения девочек с предложением поговорить не случайность. Да слишком уж быстро отреагировали на похищение, может визит Дитриха просто случайность, но что-то внутри шептало "нет, не случайность, Дитрих приехал за девчонками".
А если это так, то до разговора с Дитрихом нужно поговорить с этой паршивкой с глазу на глаз. Охранник в коридоре подвала, куда заложниц перевели, как только сообщили о вертолете, вскочил со стула, увидев Патрона.
- Где та, в зеленом платье?
Охранник кинулся к одной из дверей, желая открыть ее перед патроном, но Эскобар грубо его оттолкнул и пнул дверь ногой.
Когда Эскобар вернулся в кабинет, в кресле у окна сидел незнакомец в военной форме. От неожиданности патрон замер в дверях - ему в лицо смотрел ствол пистолета.
- А, это ты, Пабло, - добродушно улыбнулся неожиданный гость, - заходи, не стой в дверях. В меня тут негостеприимно стреляли твои люди, поэтому, я в качестве компенсации порылся в твоих запасах.
При этом незнакомец кивнул на столик, где стоял раскрытый виски и наполненный на четверть стакан со льдом.
- Не страшно, угощайся, - буркнул Эскобар, направляясь к своему столу.
Несмотря на ответ, человека взявшего себя в руки, патрон пребывал в состоянии шока. Как здесь мог так быстро оказаться Дитрих, в том, что именно он сомнений не было? Как прошел охрану, ведь перестрелки из подвала Эскобар почти не слышал, несколько очередей и одиночных выстрелов не в счет? Кто он вообще такой?
- Не мучайся лишними вопросами, - словно читая мысли, сказал Локбери, - большинство охранников, которые меня заметили, уже мертвы, но еще больше даже не заметили - я умею очень быстро бегать.
Пока Эскобар садился за стол, Эрик взял в руки стакан, потом посмотрел на свет, понюхал и немного отхлебнул.
В этот момент дверь распахнулась, и вскочил громила из охраны.
- Патрон! - он замер на пороге, увидев Эрика. - Патрон... мы... он...
Боец непроизвольно направил на Локбери автомат и даже успел с оглушительным для комнаты грохотом выпустить очередь по уже пустому креслу, после чего ноги его обмякли, а аккуратное пулевое отверстие во лбу не оставило сомнений, что больше он не поднимется.
Эрик уже стоял позади Пабло, который во время перестрелки снова ухватил пистолет. К виску Эскорбара был приложен ствол, а вторая рука Эрика, ухватив за волосы голову наркобарона, откинула ее назад.
- Ты - идиот, Пабло, - прошипел он ему в ухо. - Если бы мне нужно было тебя убить, то я бы это сделал давно. Я вчера приехал навести здесь порядок и обсудить, как тебя вытащить из той задницы, куда ты себя засунул. А тут мне сообщают, что ты захватил дочь сенатора Лурье, одного слово которого хватило, чтобы я сломя голову мчался к тебе.
Эрик отпустил голову Эскобара, толкнув ее вперед, отчего тот чуть врезался лбом в стол.
- Итак, вопрос первый, что с девочками?
- С ними все в порядке, они здесь на вилле.
- Уже лучше. Вопрос второй. Зачем ты затеял войну, похищения политиков их семей. Тебе же сказали: мы отзываем тебя в Штаты, а дальше на пенсию. Что тебе еще нужно?
Эскобар мялся не отвечая, наконец заговорил.
- Я не верю, что меня там не убьют. Не верю!!!
Помолчав еще несколько секунд, словно подбирая слова, Эскобар продолжил.
- Вы прислали Шахматиста, хотя я все держал под контролем. Его люди устроили войну и вытесняют меня с рынка. После взрыва, который устроили его люди, моя дочь осталась инвалидом. А после этого вы мне сообщаете, что забираете меня в Штаты, чтобы отправить на пенсию. Почему сразу не предложили этого, зачем не сказали о Шахматисте сразу? Я понимаю, что вы можете, кого угодно поставить вместо меня, но...
- Вот именно, кого угодно, - перебил Эрик, - и это было наше условие сотрудничества. А задача Шахматиста была показать всем, что он отнял власть, а не ты ему ее передал. Тогда бы твои подручные долго бы пререкались с новым хозяином кокаина уставивали бы не нужные мне войны. А с дочерью... ну так получилось, извини. Мне нужно, чтобы его боялись не меньше тебя.
- Но почему меня решили сменить? - Эскобран опустил голову и смотрел в стол. - Ведь все налажено. Зачем Шахматист?
- Во-первых, мне удобнее работать с Шахматистом, во-вторых, кое-кому наверху показалось, что ты в последние годы забыл, кому обязан всем этим.
Эрик обвел рукой кабинет, он уже снова сидел в одном из кресел, но теперь его выражение лица было жестким, не сулящим ничего хорошего собеседнику.
- Я помню, и всегда помнил, но я хочу остаться здесь. Я даже готов отойти от дел, передать все Шахматисту, но остаться здесь. Кем я буду там? Обычным богачом с новым именем и внешностью? А здесь я Патрон. Меня здесь уважают и даже любят.
- Любят? Не смеши, у тебя руки по локоть в крови.
Пабло поднялся и опершись руками наклонился над столом.
- Что ты понимаешь, Дитрих? Вы там у себя в ЦРУ все чистенькие, в уютных кабинетах... А я здесь, где бедность, где дети начинают работать на плантациях с девяти лет...
- Только не нужно этих пафосных речей, Пабло. Дети... А в каком возрасте девочки с плантаций могут попасть в твою постель?
Эскобар молчал.
- В общем, принято решение, что теперь ты не будешь контролировать бизнес, нравится тебе или нет, но если ты не хочешь жить в Штатах так и скажи. Можешь жить здесь, строить школы детям на деньги, заработанные потом их родителей. Можешь даже считаться Великим Патроном, но все дела я буду вести с другими людьми.
- Да! Да! Я хочу жить здесь.
- Я принял твое пожелание к сведению. Через неделю тебе ответят. А сейчас мне нужны девочки.
- Через неделю? - Эскобар сжимал и разжимал кулаки, двигал губами, подбирая слова.
- Да, через неделю, и это будет окончательное решение, которому ты или подчинишься или никогда больше меня не увидишь, разве что перед смертью. А сейчас пусть приведут девочек.
Вертолет, подобрав гринго и двух девчонок, улетал из Пикчу под хмурым взглядом начальника полиции. В деревне уже знали, что на вилле Патрона была стрельба, но спустя полчаса, по словам мальчишек, когда в джипе из виллы выехали эти трое, Патрон сам провел машину до ворот.
...Вашингтон. США.
С каждым годом Симона ждала День рождения все меньше. В четыре года, уже за месяц до пятилетия, каждое утро спрашивала, просыпаясь: "А сегодня уже День рождения?". C каждым новым годом взросления приподнятое настроение предвкушения праздника и подарков становилось глуше и спокойнее. Но только не в этом году.
В этом году родители согласились, чтобы Симона устроила вечеринку для друзей (в основном одноклассников) и арендовали для нее небольшую дискотеку недалеко от школы.
И вот в солнечное утро своего пятнадцатилетия, быстро умывшись прямо в пижаме Симона побежала на кухню, где Мэри, как всегда, в день именин приготовила на завтрак маленький пирог украшенный маленькими свечками, которые, увеличиваясь с каждым годом в числе, превращали его в ёжика с разноцветными иголками.
- Привет, Алиса, умылась? Тогда за стол, - немолодая, тучная мексиканка, услышав, что дверь комнаты Симоны открылась, уже успела зажечь свечи.
Называть Симону Алисой в кругу семьи стали еще в пятилетнем возрасте, после того, как, заставив маму трижды перечитать "Алису в стране чудес", девочка заявила, что "она меняет имя, потому что Алиса ей нравится больше". Так постепенно игра переросла в привычку, и теперь некоторые знакомые семьи даже считали, что Алиса - это ее второе имя, потому что полное имя Симоны звучало как Симона Анабель Лурье, а писалось как Симона А. Лурье.
- Мэри, пора или пирог делать больше, или свечей меньше ставить, - пошутила Симона, усаживаясь за накрытый стол.
- Чем больше свечей, тем меньше следует делать пирог, чтобы наша Алиса не стала такой же толстой, как Мэри, - с чувством юмора Мэри, как и с ее терпением к проказам Симоны, мало кто мог поспорить.
- Кстати, после завтрака, отец ждет тебя в кабинете, - добавила Мэри, когда первый кусок пирога был запит какао.
- Отец в кабинете? - удивилась Симона. - А он не уехал в Сенат?
- Надеюсь, Алиса, за свои сорок лет в Штатах, я научилась правильно говорить по-английски. В кабинете, это по-моему здесь в доме, а не в каком-то в Сенате.
В кабинете отца Симона появилась, уже переодевшись в школьную форму: до выезда в школу оставалось минут пятнадцать. Когда она вошла, отец оторвал взгляд от бумаг и улыбнулся.
- Доброе утро, солнышко. С праздником.
- Спасибо, пап. Мэри сказала зайти к тебе. Ты еще что-то решил подарить своему "солнышку"? - последнюю фразу Симона нарочно сказал шепелявя, подражая маленькому ребенку.
- Ты как всегда угадала, у меня действительно есть для тебя подарок. Садись, - он указал на одно из двух глубоких кожаных кресел стоящих перед столом, а сам встал и подошел к портрету Франклина, за которым находился сейф.
Девушка была заинтригована: подарок для нее в сейфе? Даже драгоценности мама хранила у себя в гардеробной: в районе ограблений не было несколько лет, а прислуга не менялась, сколько Симона себя помнит.
Джозеф Лурье достал из сейфа небольшую шкатулку и поставил ее на стол перед дочерью. С виду шкатулка была похожа на абсолютно гладкий металлический брусок и только щель по контуру говорила, что ее можно открыть. Прикоснувшись к ней, Симона почувствовала под пальцами скорее пластик, чем металл. Аккуратно открыв шкатулку, девушка увидела внутри маленькую пластинку бронзового цвета с выгравированными несколькими знаками, обсолютно незнакомыми, но похожими на египетские иероглифы.
- Что это, папа? - она посмотрела на отца, который опустился в кресло напротив по эту сторону стола.
- Это? Можно сказать, что это твой новый паспорт.
- Паспорт? - Симона хмыкнула, достала пластинку из коробочки и подняла ее на уровень глаз.
Пластинка была прозрачной! То есть не совсем прозрачной, скорее матовой, и, глядя на окно через пластинку можно было увидеть, что внутри нее находятся более затемненные квадраты, точки, полосы.
- Алиса, ты знаешь, что наш род очень древний и если вдаваться в геналогию, то многие известные в истории человечества люди в той или иной степени наши родственники.
Симона оторвала взгляд от пластинки и, опустив ее в коробку, стала слушать отца. Конечно она знала о том, что их род древыний и состоит в родстве со многими известными людьми, но все это казалось ей вещами несущественными и уж точно не самыми увлекательными в жизни.
- Да, знаю, но, если честно, я...
- ...ты никогда особенно его не изучала, - Джозеф кивнул. - Я в твоем возрасте тоже не очень интересовался, кто из моих прапрадедов участвовал в Гражданской войне, а кто открыл первый банк в Австралии. Но дело не в этом.
Лурье взял ладони дочери в свои ладони и как можно спокойнее произнес.
- Есть то, что не записано в истории нашего рода, но именно оно самое главное: некоторые из наших предков не были землянами.
Симона не сказала ничего, но Джозеф видел в глазах, что она не очень его понимает.
- Они были пришельцами с другой планеты, с планеты Лея. И ты как одна из рода Лурье несешь их генетический код на Земле, поэтому с сегодняшнего дня ты гражданка планеты Лея, - Джозеф повел глазами в сторону коробочки.
Мысли в голове Симоны путались. Еще несколько минут назад в ее голове роились мысли исключительно о предстоящей вечеринке а тут отец завел разговор о каких-то пришельцах, генетических кодах... Джозеф видел, что в голове Симоны творится, поэтому говорил, как можно, спокойнее и не торопясь.
- Алиса ничего страшного в этом нет. На Лее живут почти такие же люди, как и здесь на Земле, некоторые из них сейчас и раньше жили на Земле. В космосе очень много планет с жителями похожими на землян, они даже создали большой союз, который называют Конфедерацией. Когда несколько тысячелетий назад пришельцы с Леи обнаружили нашу планету, они стали наблюдать за нами ожидая, когда мы разовьемся до уровня вступления в эту Конфедерацию.
Симона снова взяла в руки пластинку, положила на ладонь, словно взвешивая ее. Отец молчал, ожидая вопросов, и дочь стала их задавать.
В то утро они проговорили несколько часов. Симона узнала, что мир вокруг не такой, каким она его раньше представляла, что Земля только одна из тысяч планет, где существует жизнь и одна из сотен, где жители похожи на землян. Она узнала, что по праву рождения она теперь член могущественной Организации жителей планеты Лея, которые называют себя здесь на Земле экспантами. Эта Организация несколько веков управляет экономикой и политикой на планете, решая быть войне или революции, научному открытию или большому голоду.
И все это ради одной цели - контроль за тем, чтобы земляне на пути к открытию ментальной энергии не уничтожили свою цивилизацию.
Правила Конфедерации запрещают передавать планетам не членам Конфедерации научные технологии, вмешиваясь в ход прогресса таких планет, но Лея нашла путь: торговлю. В качестве платы за свои "услуги" экспанты стали отбирать ментальную энергию, которой жители этих планет пользоваться не умеют.
И именно такой отбор не нравится другим членам галактической Конфедерации, поэтому на каждой планете есть Филиал Конфедерации, который следит за деятельностью экспантов и имеет полномочия вмешательства в их дела.
И тем не менее хозяином Земли была именно Организация в которой Лурье были в числе руководителей. Ей прямо или косвенно подчинялись президенты и диктаторы, крупные корпорации и наркокартели. Уничтожить или разорить страну или континент - это не было препятствием для Организации.
В конце разговора Джозеф сказал:
- Алиса, все это очень сложно и ты постепенно поймешь и вникнешь. Я тебе не сказал самую приятную вещь в получении гражданства Леи. У нас в семье есть традиция: в День Получения Гражданства ты можешь попросить любой подарок. Я подчеркиваю ЛЮБОЙ, который может совершить Организация, а мы можем почти все.
- Да, я поняла, почти все, - пробормотала Симона, в который раз разглядывая пластинку, известие о подарке словно прошло мимо ее внимания.
- Эй, девочка! - окликнул Джозеф и засмеялся - Любой подарок, по сравнению с которым вечеринка - сущая ерунда. Отвлекись от Организации и подумай над подарком. Не торопись, обдумай, о чем ты больше всего мечтала в жизни. В общем, до вечера у тебя много времени.
Джозеф поднялся из кресла и обойдя стол, стал перекладывать бумаги в портфель.
- А я, пожалуй, пока пойду выпью кофе и съезжу по делам.
Симона продолжала сидеть, ее лицо было сосредоточенным. Когда только отец стал рассказывать о возможностях Организации, она уже поняла, что теперь ее мечта точно осуществится.
- Папа, мне не нужно долго думать, я знаю, какой подарок хочу.
- Да? - Лурье удивленно посмотрел на дочь.
Она выглядела мрачной, и это его озадачило, что же за подарок она хочет попросить.
- Отец ты помнишь тот случай?
В семье никогда не обсуждали ее похищение в Колумбии полтора года назад, на эту тему было негласное табу. Симону освободили через несколько часов после похищения и, по ее словам, ничего страшного там не произошло, но все равно родные решили, что воспоминания этого случая могут лишний раз травмировать девочку.
- Конечно, помню Алиса? - настороженно ответил Джозеф - Теперь ты понимаешь, что тебя спасла Организация? Кстати, Локбери - экспант, он родился на Лее.
Симона согласно кивнула, но видно было, что замечание отца прошло мимо ушей, ее волновало другое.
- Я хочу отомстить... я хочу убить Эскобара.
Картахена Колумбия
Тогда, полтора года назад, Эскобар не поверил, что она дочь сенатора, или сделал вид, что ему все равно. Услышав от Симоны, что она дочь сенатора он рассмеялся.
- О! Так ко мне попала птичка высокого полета, - хохотал он.
Затем сначала приказал ей раздеться, а потом предложил, как он сказал, "побаловать его ротиком". Когда наркобарон уже уходил, то, самодовольно похлопав ее по щеке, пообещал вечером не только дать попробовать "дружка на вкус", но и "испытать по прямому назначению".
Как только за ним закрылась дверь, Симона, сдерживавшая перед ним свои эмоции, упала на один из диванов и расплакалась. Ее мучило чувство унижения и бессилия. Не по годам рассудительная, она понимала, что до своего освобождения (в том, что ее выкупят, Симона не сомневалась) нужно дожить, поэтому не стоить угрожать Эскобару или устраивать истерик. Хуже будет за неповиновение попасть из рук этого борова в руки его охранников. Поэтому она молча делала то, что он хотел от нее. И вечером сделает, хотя от мысли о вечере от страха внутри девочки все сжималось в комок.
Наконец, взяв себя в руки, она оделась села на диван и стала смотреть в огромное окно. Стороннему наблюдателю показалось бы, что она абсолютно спокойна, но на самом деле именно в этот момент она решила, что сделает все, чтобы убить ублюдка. Ее спокойствие было результатом принятого решения - она не будет больше ни с одним мужчиной, пока не убьёт Эскобара. Теперь она волновалась об одном, чтобы эта сволочь дожила до дня мести.
Часа через два в комнату без стука ворвался охранник.
- Эй, ты, поднимайся, - он ухватил ее за локоть и с силой потянул в сторону двери так, что Симона упала, споткнувшись.
- Поднимайся, корова, и на выход. Быстро! - охранник кричал, но по тону Симона поняла, что он напуган.
Когда они шли по коридору, она слышал доносившиеся с улицы перекрикивания боевиков. Судя по обрывкам фраз они готовились к какому-то нападению, потому что до девочки доносилось "вы, двое, прикрывать северный склон", "за периметр пятерых отправьте". Затем, она с охранником спустились в подвальное помещение, он открыл дверь бесцеремонно втолкнул ее внутрь, и дверь захлопнулась.
Симона осмотрелась. Небольшое окно под потолком, хоть и чисто вымытое, не давало достаточно света, поэтому в комнате царил полумрак. В воздухе пахло стиральным порошком, а вдоль стен стояли стеллаж с полотенцами и постельным бельем - эта комната явно не предназначалась для пленников.
Через минут десять в комнату влетел Эскобар. От неожиданности Симона, сидевшая на полу, вскрикнула.
- Чего орешь? Дура! - Эскорбар возвышался над ней, держа в одной руке пистолет.
- Закрой дверь, - кинул он охраннику, выглядывавшему из-за двери.
Когда дверь торопливо закрылась, он негромко, но с металлом в голосе продолжил.
- За тобой примчались? Не соврала о сенаторе что ли? Так вот, слушай меня внимательно. Если ты кому-нибудь пикнешь о том, что сегодня здесь было, то я убью семью Пальмы, а твоя подруга перед смертью еще позабавит всех моих людей. Ты поняла?
Симона молчала.
- Поняла, я тебя спрашиваю?
- Поняла.
"Я никому не расскажу, но ты все равно сдохнешь" - подумала она, когда дверь за Эскобаром закрылась.
- Убить Эскобара? - переспросил Джозеф. - Но, почему? Точнее, я понимаю месть, но... Ты что-то тогда не рассказала?
Симона посмотрела ему в глаза, и Джозеф увидел перед собой не девочку-подростка, а человека давно принявшего решение, которому не сможет никто помещать.
- Пап я ничего тебе не расскажу. Но Эскобара я убью и, надеюсь, ты мне в этом поможешь, - констатировала Симона, как будто это уже был свершившийся факт
- Хорошо, Алиса. Не расскажешь, так не расскажешь. Будем считать, что приговор Эскобару вынесли.
... Колумбия
Операцию по устранению Эскобара Джозеф Локбери разработал лично. Несколько вечеров он сидел с Симоной в кабинете и объяснял простые правила человеческого общества.
- Алиса, если нужно убрать важного политика или общественного деятеля, то это не составляет никакого труда. Даже Кеннеди оказался бессилен перед несложной операцией Организации. Чтобы там не говорили любители теорий заговора, а в Операции участвовало всего пять человек. Важно прогнозировать, что будет потом, после операции.
- Потом? А разве Эскобар не отдал свой бизнес? Я прочла досье - там Эскобар после..., - Симона запнулась, - после моего похищения сдался властям и, сознавшись в нескольких мелких преступления, живет в своей тюрьме больше похожей на роскошную виллу. Все дела теперь ведет Шахматист. Какие могут быть последствия его убийства?
На губах Джозефа появилась улыбка: молодость всегда любит делать слишком прямолинейные выводы. В этом ее сила, в этом ее слабость.
- Конечно, дела он передал и бизнсе от его смерти не пострадает. Но как отреагируют те, кто его сменил? Ведь Эскобар отдал нам все. За что его убрали? Слуга, который боиться своего хозяина - преданный слуга, но слуга, который думает, что хозяин его предаст, сам будет искать путь предать хозяина. Так что все нужно организовать правильно.
И все было сделано правильно.
Сначала, живший в роскошном "Ла Катедраль" (тюрьме, которую сам себе и построил), Эскобар узнал, что власти собираются перевести его в обычную тюрьму в столице. Это означало, что жизнь в роскошном поместье с бассейном, теннисным кортом в окружении собственных телохранителей может закончиться. Джозеф Лурье правильно просчитал вспыльчивый норов Эскобара: выехав как обычно из "тюрьмы" на очередной футбольный матч медельинской команды, тот уже не вернулся в тюрьму. Он стал шантажировать колумбийские власти, что если его не оставят в покое в личной тюрьме, он возобновит борьбу.
Но к удивлению Патрона, его угрозы натолкнулись на жесткий отпор - никто не хотел вести с ним переговоры. Эскобар был не глупым человеком и, понимая, что ситуация выходит из под контроля, решил тихо уехать из страны, но оказалось, что все каналы выезда перекрыты. Он затаился в горах, прекратив любые контакты с друзьями и знакомыми, оставив при себе только несколько ближайших телохранителей.
- Когда Эскобара загонят в угол, - говорил Лурье дочери, - он сделает ошибку. Теракт или громкое убийство, котрые он не раз проводил, чтобы добиться от властей уступок. Так будет и сейчас, вот увидишь. Люди предсказуемы. А как только это произойдет неожиданно для Эскобара в Колумбии поднимется волна гнева обычных граждан, и за ним начнется охота. Наша охота.
А через несколько месяцев люди Эскобара совершили взрыв в центре Боготы, в котором погибли много женщин и детей как раз прогуливавшихся по магазинам в дневное время.
О том, что взрыв был делом рук самой Организации, Симона поняла только со временем. А тогда все что она знала: после этого шокируещего взрыва все колумбийские и не только колумбийские газеты требовали смерти Эскобара. Требовали те, кто молчал, когда Патрон сидел в роскошной тюрьме, после того как по его приказу убивали министров и взорвали пассажирский самолет, где должен был лететь кандидат в президенты.
Во всей этой телевизионной и газетной шумихи обрушившейся со всех сторон никого не удивило появление "Лос ПЕПЕС", организации "людей пострадавших от Пабло Эскобара", которые уже на следующий после теракта день взорвали бомбу перед его поместьем, а дом матери Эскобара сожгли дотла.
После этого "Лос ПЕПЕС" стали физически устранять всех, кто хоть какое-то имел отношение к делам Эскобара. Для Эрика Локбери, который, по личной просьбе Джозефа Лурье, руководил полевой частью операции, список этих людей не составлял секрета.
Уже две недели как Симона приехала в Колумбию для участия в финальной фазе операции. Сегодня, как и во все предыдущие дни, она тренировалась на полигоне под присмотром Локбери в стрельбе из снайперской винтовки. Несмотря на то, что, по словам, Эрика, винтовку специально подогнали под новичка, успехи ее были не очень, к тому же она занималась в снайперской маске, от чего жара казалась еще невыносимей. Эту маску, как и широкополую шляпу и огромные солнцезащитне очки, без которых она не передвигалась по городу приходилось носить по настоянию отца и Эрика. Никто не должен был сфотографировать дочь сенатора в компании сотрудника ЦРУ, а тем более на стрельбище.
Над головой нещадно палило ноябрьское солнце (через несколько дней в Колумбии начиналось лето), на зубах девушки скрипела пыль, которую гонял по полигону ветер, попадавшая даже через ткань маски. Чертыхаясь, она сняла наушники, села и достала бутылку с водой.
- Эрик, я мечтала всадить ему пулю в лоб, чтобы он видел меня, а получается, что я еще и промажу в него из этой хреновины, - кивнула она в сторону стоящей на треноги винтовки.
- Не будь такой кровожадной. Тебе не за чем убивать его в упор. Оптика - это проще, представишь, что это компьютерная игра, - убеждал ее Локбери.
- Я смогу выстрелить и в упор, - упрямо повторяла Симона, не зная, что это приказ ее отца "пусть для девочки это будет местью, а не убийством с кровью и хрипами".
- Извини, но рисковать твоей жизнью я не намерен, - твердо сказал Эрик и добавил более дружелюбно, - На сегодня, думаю, хватит.
Симона поднялась, и направилась в раздевалку, Локбери постоял, рассматривая результаты стрельбы, отдал распоряжения о вечернем графике стрельб. Никто, кроме Эрика и двух агентов, не должен был знать о том, кто дважды в день тренируется на полигоне.
Когда Эрик вошел в раздевалку из-за двери доносился звук шумящей воды - Симона была в душевой. Локбери вздохнул: он боролся со своими чувствами к этой девочке-подростку, с уже сформировавшемся телом, которое даже снилось ему по ночам. Еще тогда почти два года назад, когда Эскобар открыл дверь в комнату, где на полу сидела испуганная и беззащитная девочка, Эрика поразили ее глаза: темно-карие, они казались бесконечным омутом. В том момент он еще подумал, что эти глаза вскружат голову не одному поклоннику. А когда две недели из самолета вышла стройная повзрослевшая Симона, то Эрик поймал себя на мысли, что перед ним уже совсем не подросток. Агент, сопровождавший Эрика даже присвистнул, увидев, как ветер играет платьем, спускавшейся по трапу Лурье, - она по-прежнему любила легкие летние платья.
Через неделю Локбери понял, он - влюбился. Он не был ловеласом, но никогда не отказывал себе в женских ласках и на Лее и здесь, но если бы кто-то сказал ему, что он может влюбиться, он бы рассмеялся в лицо. Во-первых, потому что на Лее такие сильные эмоции вообще были редкостью и чаще встречались у тех кто покидал Лею ради экспедиций, как, например, сюда, на Землю. А во-вторых, Симоне было пятнадцать - это по сути еще ребенок. И тем не менее, теперь все мысли Локбери были только о ней, а ночью ему снилось как он сжимает ее тело, как она со стонами тает в его объятьях.
Из раздевалки вышла Симона с еще не высохшими волосами в шортах и футболке, под которую она в который раз решила не одевать бюстгальтер. Это каждый раз вводило Эрика в краску, за что потом он на себя злился, а еще больше злился на Симону. Вот и сейчас его згляд остановился на контурах упругой груди. Он чертыхнулся про себя и сразу же перешел к делу.
- Твои результаты сегодня уже хороши, поэтому послезавтра мы вышлем твой подарок Эскобару.
- Послезавтра?
Симона застыла, то ради чего она здесь, вот-вот случится.
- Да, послезавтра у него день рождения, сорок четыре года. Так что это будет эффектно.
Первого декабря, в день рождения Патрона, во двор небольшого дома, где уже две недели жил не привлекая внимания соседей Эскобар, влетел небольшой бумажный сверток. Сначала охранники подумали, что это неразорвавшаяся бомба и, укрывшись за каменными ступенями виллы, сделали несколько выстрелов в сверток (стрельба из пистолета в Медельине не была чем-то особенным, поэтому внимание соседей особенно не привлекла). Но от попавших пуль сверток только разорвался и показал свое содержимое - какие-то тряпки зеленого цвета. Через несколько минут продырявленное платье из пакета, вместе с небольшой запиской на куске картона "подарок для дорого Пабло", оказалось в руках Эскобара. Он его развернул, внимательно посмотрел словно размышляя для чего можно использовать этот кусок продырявленной ткани и тихо пробормотал: "Петля уже на шее".
В тот вечер Патрон напился и, несмотря на настойчивые советы своего начальника охраны со странной кличкой Эль Лимон, отказался куда-либо переезжать. А утром позвонил сыну и болтал с ним полчаса - более чем достаточно, чтобы его засекли висевшие на хвосте полицейские.
Локбери и Симона сидели в ресторане и пили шампанское. Колумбия не США - никто не спросит у девушки с бокалом шампанского, есть ли ей двадцать один год. Только страна победившей демократии разрешает убивать людей, служа в армии с семнадцати лет, а употреблять алкоголь с двадцати одного.
Все телеканалы рассказывали о "удачной операции спецслужб". Непрерывный поток комментариев политиков, журналистов, описания деталей операции, когда "зажатый в тиски спецназовцами Эскобар кинулся бежать, но был остановлен занявшими по периметру позиции снайперами"
- Ну что завтра домой? - спросил Эрик.
- Да, пора в школу к подругам, учебникам и прочей ерунде, - Симона улыбалась.
В душе было смешанное чувство. Сегодня она выстрелила в человека, но мук совести там не было абсолютно. Никому не признаваясь, Симона очень боялась, что после убийства Эскобара она может измениться, что произойдет внутренний надлом, о котором она читала в литературе. Но нет. На душе было спокойно.
- Ну что пора отсыпаться, - предложил Локбери, - день был тяжелым.
- Да, пожалуй, - согласилась Симона.
Локбери вошел в комнату Симоны первым - он так делал всегда, опасаясь, что кто-то из людей Эскобара может выйти на их след и устроить засаду. Под наблюдением были все из ближайшего окружения Патрона, но всегда существовала возможность что-то упустить.