Адмирал Терренс Тэйт с болью перевел взгляд на свой расстреливаемый флот. Семь линкоров из двадцати четырех спустя всего полчаса боя уже нашли свое последнее пристанище на дне Атлантики и очень скоро за ними последуют еще два, безжалостно разбомбленные удаляющимися самолетами. А семерка русских линкоров, по-прежнему неповрежденная, продолжала с убийственной точностью осыпать его корабли полутонными снарядами. В его собственный корабль пока не попало ни единого снаряда, но Тэйт отнюдь не заблуждался относительно причин этого, видя беснующееся от близких разрывов море вокруг прочих кораблей и частых попаданий в них. Скорее всего, русские по какой-то причине решили захватить флагман целым, потому и не стреляли в него сами, и бомбардировщики отправили топить другие корабли.
Вдали послышалось предупреждающее гудение, и Тэйт зажмурился, не желая видеть того, что сейчас произойдет. Тем не менее, заткнуть руками уши он не решился, дабы не показывать перед такими же бледными и растерянными, как и он сам, офицерами "Гудзона", свою слабость, поэтому гром разрывов русских снарядов показался ему еще отчетливее. Многие, слишком многие разрывы сопровождались характерным ударом металла о металл, и он понял, что еще какие-то корабли получили очередные попадания. Внезапно раздался оглушительный взрыв и Тэйт открыл глаза. "Миссисипи", систершип "Гудзона", на его глазах разваливался на куски. По всей видимости, в него попало сразу несколько снарядов, практически одновременный взрыв которых и уничтожил его почти мгновенно. Близкие, на расстоянии не более трех-четырех метров разрывы пятисот килограммовых снарядов также наверняка не принесли ничего хорошего прочим линкорам и крейсерам, которые русские избрали своими мишенями.
В этот момент "Гудзон" содрогнулся, совершая свой очередной залп, смысл которого уже никто не видел. Вслед за ним опоясались резкими вспышками и прочие корабли флота, посылая свой ответ, впрочем, далеко не такой полновесный, каким он был в первые минуты боя. Даже в этом жидком залпе Терренсу Тэйту послышалось отчаяние, охватившее американские корабли. Он с напряжением ожидал доклада с дальномерного поста, но услышанное, пусть и было ожидаемым, но не становилось от этого радостнее:
- Попаданий нет!
За все время боя, комендоры добились всего нескольких попаданий в весьма маневренную цель, которыми, к неприятному удивлению, оказались новые русские линкоры. И даже этот мизер никак не сказался ни на их скорости, ни на маневренности, ни на плотности огня.
Тэйт судорожно, так, что побелели костяшки пальцев, уцепился в леер и сквозь зубы скомандовал:
- Сигнальщику наверх!
Офицеры в рубке переглянулись, ища подтверждение их догадки друг у друга. Поднявшийся с флажками матрос молча ждал приказаний, пока Терренс не сказал ему:
- Сигнальте прожектором: "Прошу прекратить огонь, мы сдаемся". То же самое нашим кораблям.
Враз постаревший Тэйт подошел ограждению ходового мостика и невидяще посмотрел на русские корабли, сумевших остановить "Непобедимую армаду", как называли их группу в штабах по обе стороны Атлантического океана. Тридцать пять линкоров и линейных крейсеров, девять авианосцев, пятьдесят шесть крейсеров, десятки судов обеспечения и транспортов, перевозивших пять мотострелковых и две танковые дивизии со всем вооружением и снаряжением... Они должны были переломить ход этой такой безнадежной войны, но русские, эти чертовы русские опять всех перехитрили, обманули и встретили натовский флот посередине океана. Встретили и разгромили.
- Три быстро приближающиеся цели по правому борту, - вывел его из размышления голос метриста.
"Цели!"- усмехнулся Тэйт, только обративший внимание на внезапно опустившуюся на измочаленную эскадру тишину. "Это мы - цели, а не они". Тем не менее, он заставил себя обратить-таки внимание на в самом деле стремительно приближавшиеся и явно не значившиеся ни в каких альбомах русские корабли. Краем уха он услышал шепотки переговаривавшихся офицеров и шелест переворачивавшихся в поиске нужной страницы листов альбомов. Величественные стопятидесятиметровые корабли, горделиво рассекая океанские волны, несли два восьмидюймовых орудия в башне-колпаке на баке, по три торпедных аппарата с каждого борта, спаренную шестидюймовую установку на юте и десять установок, в которых Тэйт опознал виденные прежде лишь на фотографиях, но уже успевшими завоевать славу жуткого орудия смерти, "шестьсоттридцатки", тридцатимиллиметрового автомата, стоявшего на вооружении почти всех русских кораблей. Несколько смущали его три непонятных блока, состоящих из четырех закрытых крышками труб, стоявших под углом к палубе по правому борту. Он подозревал, что и с левого борта у них стоят такие же трубы, но отнюдь не горел желанием узнать, что же это такое. Так и оставшиеся неопознанными корабли, которые Тэйт классифицировал для себя как большие фрегаты, приблизились на расстояние пятнадцати кабельтовых и лениво замерли на волне. С палубы одного из них поднялась также невиданная прежде машина, которая стремительно приблизилась к замершим американским линкорам. "Геликоптер", - догадался Тэйт, вспомнив испытания ВВС тридцать седьмого года. "Черт возьми этих русских, они и здесь постарались!". Вертолет замер над мостиком "Гудзона" и через динамики до Тэйта донеслось:
- Отвернуть орудия от эскадры! Убрать ход!
Тэйт приказал продублировать указания русских на остальные корабли, надеясь, что у всех командиров хватит благоразумия смириться с неизбежным. Тем временем недостижимые в своей дали линкоры начали приближаться. С палуб замерших в ожидании фрегатов взлетело по одному вертолету, которые, подлетев к кораблям НАТО, внимательно наблюдали за соблюдением приказа об отвернутых орудиях. Вскоре такие же фрегаты подошли к линкорам с левого борта, и также выпустили наблюдателей. Тэйт смотрел на русские корабли, и в его душе зарождалась злость на кажущееся беспечным поведение победителей. "Башня поворачивается двадцать пять секунд. Плюс развернуть машиной сам корабль. Развернуть и залп! Уничтожить хоть кого-то! А геликоптеры противоминным калибром!". Он понимал, что, скорее всего, после такого он будет мгновенно уничтожен огнем линкоров, но шесть легких целей манили его. И не только его... Вертолеты неожиданно набрали высоту и начали уходить в сторону. Терренс вскинул голову и обнаружил, что на "Миссури" башня главного калибра разворачивается в сторону фрегатов. Он замер в ожидании залпа, как борт одного из русских кораблей окутался густым дымом, и из труб один за другим вырвались четыре реактивных снаряда. Но, к удивлению Тэйта, они не полетели по прямой или баллистической кривой, как полагалось нормальному снаряду, а, стремительно набрав высоту, устремились к "Миссури". Путь их движения был отчетливо виден по огненному факелу, оставляемому за ними. Спустя всего несколько секунд после того, как "Миссури" осмелился нарушить русский приказ, ракеты достигли кладовых боеприпаса главного калибра носовых и кормовых орудий, противоминного калибра и машинного отделения, пробили броневой пояс и взорвались одновременно внутри огромного корабля. На месте линкора поднялся гигантский столб воды и пара, сила взрыва подняла волну, на которой закачались остальные, и, спустя еще несколько секунд вся поднятая масса воды и металла рухнула обратно океан, породив еще одну волну. Все замерли, пораженные поистине апокалипсическим зрелищем.