Детство у Веры закончилось в двенадцать лет... В сорокавосьмилетнем возрасте умерла мама... Умирая, она, отыскав глазами младшую дочь, жестами велела снять с себя крест и подвести к ней Веру. Когда кто-то из старших детей надел на сестрёнку этот крестик, мама, беззвучно, одними губами прошептала: "молись," и попыталась перекрестить дочку... Но рука безжизненно упала на грудь.
Вера не молилась, ведь она была пионеркой, а учителя и старшие наставники - комсомольцы постоянно убеждали детей в том, что бога нет, что в бога верят только тёмные, безграмотные люди. Но в глубине души Верке очень хотелось, чтобы он был, и когда никто её не видел, она подходила к старой иконке в углу комнаты, и просила боженьку сделал так, чтобы мамочке её было хорошо на небесах... А крестик всегда покоился у неё на груди.
Однажды, на пионерской линейке в честь первомайских праздников, председатель совета дружины, обходя строй, вдруг остановилась возле Веры.
- Эт-та что ещё такое?!!
Все обратили свой взор на Верку. На красном кумаче пионерского галстука ярко сиял на солнышке позолоченный крестик. Как он оказался снаружи, Вера сама не поняла. Она быстро спрятала его под воротник белой блузки, но "главная" пионерка не отходила.
- Сними это! - потребовала она, - ты же пионерка, а не баптистка какая-то!
- Не сниму! - взвилась Вера.
- Тогда снимай галстук! - Надька схватила его, намереваясь развязать...
- Не тронь рабоче-крестьянскую кровь! - с пафосом выкрикнула Верка, - она и так пролита! - и изо всей силы ударила Надьку по руке.
- Ах, ты так?! - вскрикнула ошарашенная девчонка, - ставлю на голосование: кто за то, чтобы исключить Пивоварову из членов пионерской организации, прошу поднять руки! - Некоторые неуверенно подняли... Но тут подошла старшая пионервожатая.
- Что ты себе позволяешь, Плетнёва? - спросила она строго. - Во-первых, такие вопросы не решаются на праздничной линейке, а во-вторых, не ты должна ставить их на голосование.
Веру не исключили из пионеров. На совете дружины старшая пионервожатая защитила её, объяснив, что крестик - это просто талисман, подаренный девочке умирающей матерью.
Это было в одна тысяча девятьсот тридцать третьем году...