Капитан сходил в ад. Слева от трапа пенилась вода, справа - из вспухшего волдыря палубы бил огненный фонтан. Вместе с пламенем, высвобождаясь из плавящихся кают, наружу, к небесам, неслась песня. Вода и пламя. И рвущиеся в небо души.
Океан заглатывал судно, надкусив его сбоку. По левую сторону ступени и поручни были мокрыми от брызг. Справа - от жара топорщилась краска. После взрыва корабль кренился на левый борт, а волны пытались переложить его на правый. И близился момент рокового равновесия. Лайнер будто раздумывал - как же окончить путь? Обгореть до самого остова, обнажая ребра переборок, и после опасть вниз чёрной грудой мертвого металла? Или сбить пламя, зачерпнуть побольше воды, чтобы не длить агонию, и проделать ту же дорогу иначе, позволив океану принять его в объятия, и баюкать до самого дна, как мать баюкает младенца? Тише. Тише. Тише.
Не случилось ни первое, ни второе. Всё вышло по-третьему...
Его репутация была безупречной. Ларс Юнатан Слеттебак привык делать своё дело, словно нет более важного занятия в мире, разве что кроме сотворения самого мира. Начав службу в королевских ВМФ, он проделал долгий путь, став капитаном судна-гиганта, больше схожего с плавучим городом. Бассейны, театры, казино, подиумы для демонстрации новейших коллекций одежды, магазины, бары, фитнесс-клубы, бильярдные, сауны, - чего только не было на борту огромного, словно несколько футбольных полей, красавца-круизёра "Юпитера", сошедшего со стапелей "Норвежских круизных линий". Управлять таким кораблем было не только большой честью, но и тяжким, порою изнурительным трудом. Наверное, это и являлось отличительной чертой Слеттебака, - способность вникнуть абсолютно во всё. Он чувствовал ритм машинной секции, нужды и эмоции экипажа и пассажиров так, как чувствует опытный дирижер каждую скрипку в большом оркестре, как улавливает он каждый полутон, извлекаемый губами трубача. По палубам "Юпитера" сновало восемь сотен стюардов, говорящих на сорока языках мира. Работу систем корабля обеспечивала сотня опытных инженеров-электронщиков и механиков, готовых, если нужно, справиться с любыми поломками. За прошедшее время изменилось многое. И волнующая тень "Титаника" уже не вставала за кормой каждого нового лайнера. Были и прочие мелочи, без которых не обойтись. Мороженое. Фрукты. Овощи. Трюфели. Специи. Пряности. Всё первой свежести. Лучшее. Несколько десятков сортов сыра. Обширная винная карта. Хильман Нессе, - суперкарго, - ругался до хрипа с поставщиками. И он знал свою работу, этот лысый чёрт, как прозвали его провизоры супермаркетов. Потому что тоже начал с самых низов - коком на старой рыболовецкой шхуне, из тех, что не всегда возвращаются в гавань. И карабкался вверх, и где-то посреди этих двух восхождений, пересеклись пути Слеттебака и Нессе. И "Юпитер" сиял, а пассажиры восторгались прелестями морского путешествия. И детям, побывавшим на "Юпитере", долго будет сниться скольжение со стометровой водяной горки. Но всё, имеющее начало, когда-то да закончится...
- Ларс, сегодня в коридорах стоят десятки капитанов, готовы согласиться на любые условия, лишь бы получить эту работу, - говорил молодой, но уже обладающий волчьим взглядом представитель нового владельца компании. - Времена таких громадин, как "Юпитер", для нас прошли... Нам не выдержать конкуренции. Всё стало сложно, мы ищем что-то новенькое. Те, у кого денег куры не клюют, тоже хотят нового. Больше роскоши, но меньше соседей, не способных проиграть в рулетку сто тысяч за час, заказав после этого шампанское всему залу. Подобное тянется к подобному, так ведь? Им нужны другие суда, не такие шумные, не такие громоздкие, они привыкли контролировать процесс, чем бы ни приходилось им заниматься. Для человека с ежедневным доходом в миллион долларов даже безделье - важная работа. В тренде мегаяхты. Или - снижение цен...
Слеттебака мутило. От всей ситуации, от вальяжного тона, что с самого начала взял новый босс, и от тыкания при каждом удобном случае. Когда капитан вошел в кабинет, ему даже не предложили присесть, более того, молодой управляющий вызвал секретаршу и попросил приготовить чашку кофе. Одну. Ему. Хозяину.
- В общем, так. У тебя безупречная репутация, Ларс, о чем знает всякая собака в любом тропическом порту, только поэтому я с тобой и разговариваю. Подобное к подобному, понимаешь? Мне бы работалось комфортней с молодыми капитанами, не такими динозаврами. Но я хочу дать тебе шанс.
Это уже было оскорбление, управляющий откровенно провоцировал Слеттебака. Да, времена изменились, и в чем-то он был прав, этот волк в шкуре двадцатипятилетнего менеджера. Вот только в этой правоте было слишком много цинизма. Ведь для него это только деньги, цифры, сводки, электронные билеты, котировки акций компании. А для динозавра по имени Ларс Слеттебак - это жизнь! Деньги? Он накопил достаточно, чтобы обеспечить себе старость. С супругой они расстались уже давно и не поддерживали отношений. Пример итальянского капитана Скеттино, утопившего лайнер из-за шашней с молоденькой танцовщицей, чьё нижнее бельё водолазы обнаружили позже в капитанской каюте, был, мягко говоря, плохим знаком для всех капитанских жен.
- Я вас понял, - Слеттебак особо подчеркнул это "вы", - вы предлагаете мне стать бродягой, трампом.
- А почему нет? В отличие от трампа, лайнер ходит по расписанию, маршрут известен, дорожка протоптана, тебе самому это не надоело? Трамп - меньше размерами, обходится дешевле, выше рентабельность. У вас будет дельный помощник, который всю жизнь работал на судах такого класса. Вы его не знаете. А вот карго вам знаком. Хольмар Нессе. Ну, так как?
- Ничего себе - свежая кровь! - подумал капитан, выдавая неодобрение косым поворотом головы, словно его душил воротник рубахи. - Хильман! Лучшего карго компании зовут Хильман Нессе! - хотел крикнуть капитан, но он ничего не сказал и не крикнул.
Новое судно называлось "Махаон". После "Юпитера" оно казалось крохотным, уступающим по всем параметрам, кроме одного. В отличие от суперлайнера, "Махаон" мог швартоваться в любом порту. Собственно, именно эта особенность и привлекала внимание нового руководства, они рассчитывали занять новую нишу - среди компаний, устраивающих короткие туры между тропическими островами. Так они сказали капитану. Старпом показался каким-то скрытным, чересчур мрачным типом. Да и команда выглядела странной, матросы больше подходили для работы на сухогрузах, чем на пассажирском судне. Неразговорчивые, медлительные. Стюардов не хватало. Компания экономила на всём.
Но это оказалось ерундой по сравнению с самим рейсом. Было решено провести акцию, - отправить детей из малоимущих семей на отдых. Как пояснили Слеттебаку, то была попытка провести скрытую разведку на новых трассах. "Махаон" должен был обойти несколько портов Юго-Восточной Азии, прежде чем отправиться в Микронезию. На борт в четыре приёма взошло пять сотен подростков с разным цветом кожи и глаз, возрастом от девяти до пятнадцати лет. Офицеры пограничной службы в каждом порту тщательно проверяли документы, ведь речь шла о несовершеннолетних. И вновь безупречная репутация Слеттебака сыграла роль. Едва чиновники, не раз становившиеся гостями на "Юпитере", узнавали, кто капитан "Махаона", тут же сворачивали проверку, и заводили разговор о превратностях судьбы.
- Что поделать. Я всего лишь моряк. Судовладельцу виднее, за какой штурвал меня ставить, - отшучивался капитан.
Без всяких проволочек лайнер покинул последний материковый порт, взяв курс на группу островов между Самоа и Кирибати. Там, по заверению управляющего, некий меценат, чьё имя не подлежало огласке, приобрел остров, оборудовав его под большой лагерь для таких вот подростков, где они могут провести целый месяц. То же самое было указано в сопровождающих судовых документах. Пять сотен - капля в море, но ведь море как раз и состоит из капель. Что ж, это лучше, чем водить болонку в собачью парикмахерскую, думал Слеттебак, который был вполне осведомлен о глубине пропасти, что лежала между богатыми людьми и родителями вот этих босяков, что бегали по палубам "Махаона", одетые в одинаковые майки с логотипом компании.
Неожиданно пришла депеша от управляющего с указанием зайти в порт Давао, на Филиппинах, и принять на борт какое-то медицинское оборудование.
- Что за оборудование? - спросил Слеттебак у Нессе. - Ты что-то понимаешь?
- Я постараюсь разузнать, - коротко ответил старый друг, отправляясь к портовому складу, получать груз.
После погрузки, когда "Махаон" отошел на сотню миль, всё разъяснилось самым неожиданным образом. Нессе спустился в трюм, чтобы лично проверить груз. И вернулся обратно какой-то поникший.
Их загрузили вовсе не бормашинами для лечения кариеса, не мини-томографами и прочими диагностическими машинами, нет. Это были хирургические кабинеты, с полным набором всяких устрашающих анатомических приспособлений. А к ним вдобавок - контейнеры для перевозки и хранения донорских органов.
- Всю эту жуть наверняка должен был подобрать кто-то другой, и отвезти на остров, а мы - доставить туда же сырьё, - несчастных пацанов.
- Торговля органами - выгодный бизнес, - сказал карго. - Меценат оказался мясником. Есть ещё кое-что. Я прошел в машинное, и там... "Махаон" заминирован. Детонаторы стоят в третьем техническом коридоре, где сменные фильтры, удачно спрятали, черти! Наверное, на всякий случай.
- Нет, это другое...
Висок всколыхнуло болью, но едва он скомандовал разворот, намереваясь отправиться в ближайших порт, на мостике появился старпом, в сопровождении тройки плечистых помощников. Слов не требовалось, и так всё было ясно, - в руках карго трепыхались распечатки с описанием контейнеров, с нарисованными рядом человечьими органами.
- Э-э-э, капитан, - протянул старпом, - давайте начистоту. Этим детям ничего не светило в жизни. Они никому не нужны. Разве что там, куда мы направляемся.
- В моём контракте такого не было.
- А, ну, да, вы же у нас чистюля. Безупречная репутация, - улыбнулся старпом, - вам сказали правду, именно из-за репутации вы получили эту работу. Без уменьшения вознаграждения, заметьте!
- А как же полиция?
- Вы знаете, в мире полно стран, где полиция закрывает глаза на подобный бизнес. Не бесплатно, разумеется...
- Я слышал, новый владелец оформил новую страховку на случай гибели, признайтесь, обратного рейса не будет?
- Ложитесь обратно на курс, - прервал его старпом. - И вообще, давайте-ка, отправляйтесь в свою каюту. Вас проводить?
- Благодарю, я сам, - сказал капитан, покидая мостик, швырнув фуражку на пульт управления.
Вечером он спустился в машинное отделение, а после взошел на мостик, где вновь надел фуражку. Он был спокоен. Мимо него с криками радости пробегали дети. Мальчики, девочки, черные, желтые, белые, они говорили на разных языках, но это им совершенно не мешало. Они были счастливы. Вскоре зашло солнце, дети ринулись по каютам, похватав мороженное и чипсы. У них не было будущего. Только радостное настоящее в счастливом неведении о будущем. Капитан взглянул на часы. А потом палуба встала горбом.
Говорят, в западной части Тихого океана по вечерам появляется странный корабль. "Летучий Голландец". Наполовину обгоревший, наполовину погруженный в воду. Ему не страшны ни рифы, ни шторма. За ним тянется шлейф детских голосов. Они смеются. И если кто-то скажет, что капитан Голландца - жесткосердный ублюдок, - не верьте! У этого капитана безупречная репутация.