Как-то уж совсем бездушно каркала ворона, солнце давно уже закатилось за горизонт, а по небу маленькими стайками, медленно и неохотно, плыли облака. Смеркалось.
Из окна второго этажа сквозь неплотно задвинутые тяжелые портьерные шторы пробивался робкий лучик света, источником которого была настольная лампа, одетая в темно-зелёный абажур. За дубовым письменным столом с местами потрескавшейся кожаной столешницей, сгорбившись, сидел Мастер, в его правой руке судорожно прыгала шариковая ручка; ложка в стакане с медным подстаканником временами звонко ударялась о стенки граненого стакана. Работа кипела, чай остывал, лимон приятно отдавал насыщенным ярко-жёлтым цветом.
Словно сквозняком, захлопнуло входную дверь, и несколько раз подряд коротко скрипнула половица в прихожей. "С этим романом я стал совсем рассеянным, надо ..." - не успел Мастер составить подробный план своих дальнейших действий, как на пороге его маленького, заставленного книгами кабинета появился большой чёрный кот, хвост у него, разумеется, стоял трубой, глаза грозно сверкали, как два маленьких уголька в темноте, а вместо полагающихся ему усов висела густая рыжая борода, какие носят обычно профессора и ещё черт знает кто. Ровно два прыжка понадобилось домашнему животному, чтобы, пересекая комнату по диагонали, добраться до края стола и подобно разогнувшейся пружине, в мгновенье ока влететь на стол. Первым делом кот опрокинул стакан, а вторым - уставился в вылупленные от удивления глаза Мастера. Кошачий взгляд носил по большей части гипнотический, нежели устрашающий характер, у Мастера в голове все закружилось и завертелось, земля начала стремительно уходить из под ног, словно его очень долго крутили на карусели, а потом вдруг резко отпустили; колокол, точь-в-точь как на соборе святого Петра и Павла, пробил ровно тринадцать раз, и Мастера окончательно унесло.
Озеро из сладкого холодного чая начало быстро разливаться по надтреснутой кожаной столешнице, не забывая хорошенько пропитывать листы рукописи, подмоченные синие буквы которой тут же пустились в пляс: прыгая со строчки на строчку, они стали нагло, без спросу влезать в другие предложения из слов, сухие буквы которых стояли на страже и не пускали к себе непрошеных мокрых гостей, свято храня заложенный в них Создателем порядок и смысл. На стороне мокрых букв просматривался явный численный перевес, завязалась неравная буквенная война, не на жизнь, а на смерть. Текст сразу полетел к черту, чернила полились рекой. Мокрая буква "О" набросила лассо на шею сухого Мягкого знака и принялась отчаянно его душить, пользуясь его мягким и покладистым характером; буква "Ю", из мокрых, бесцеремонно влезла в начало предложения и стала теснить, почем зря, букву "Я", выполняющую важную роль местоимения; мотивируя свою агрессию тем, что в алфавите она стоит на порядковый номер раньше. Все до одной мокрые буквы Е легли на спину и как змеи принялись зловеще шипеть, устроив самый настоящий серпентарий. Больше всех не повезло сухим знакам препинания, которые в ужасе жались к своим собратьям, но тщетно - мокрые буквы проглатывали запятые, точки и тире, словно птицы на лету жуков и мошек, даже не жуя. Дольше всех держался вопросительный знак из конца третьей строки, зацепившись крючком за заглавную букву следующего предложения; отбивал атаку за атакой, но и его постигла та же самая участь - сожрали, как миленького. Итог: все сухие буквы до одной пали смертью храбрых, текст претерпел значительные орфографические и пунктуационные изменения. Мастер спал, как младенец, крепким гипнотическим сном.
Если представить, что на носу у кота были нацеплены очки, то он с большой долей вероятности стал бы похож на ученого, а если ему подстричь бороду - вылитый соседский кот Васька; не известно, что хуже. Мастер, очнувшись от гипноза, первым делом протер глаза и вместо бороды и воображаемых нами очков увидел перед собой ярко-красный гусиный нос в песне с треснутыми стёклами. "Ну теперь все понятно - спать!" - пронеслось пулей в голове Мастера. Гусь недовольно фыркнул и, поскользнувшись на лимонной корке, кубарём скатился со стола, разумеется, не забыв насмерть разбить себе голову и проглотить перед этим целиком намоченный лист рукописи. "Я за яблоками", - непонятно кому в глубину комнаты буркнул Мастер, быстро собрался и вышел на улицу. Луна к тому времени уже полностью вошла в свои права и заливала все вокруг своим глянцевым приятным светом. To be continued.