Гил Наиль Фавилович. Габдулла Тукай. Имя скромное мое. Часть

Габдулла Тукай. Имя скромное мое.

ЧАСТЬ -- ВТОРАЯ

0x08 graphic

Литературный и партийный кружок

В 1904 году хазрат Муктыгулла, -- по-европейский воспитанный и хорошо владеющий русским и арабским языком, -- организовал литературный кружок. Этот "певец" для Тукая, -- видимо -- и стал "образцом для подражания"... В его пенатах он завоевывает титул "лучшего поэта в медресе", и в рукописном журнале "Элгасрел-жэдит" (Новый век), появляются первые литературные творения Габдуллы Тукая: ну а первые его стихи были опубликованы в рекламном сборнике этого рукоделия. Творчество молодого дарования было замечен. Устроившись печатником и корректором в журналах сына аристократа, Камиля Мутыгыя-Тухватуллина "материальное положение" молодого поэта пошло в гору -- "десятирублевый Тукай превратился в двадцатирублевого". "Когда в 1905 году, -- пишет К.Мутыгый, -- купив типографию, я решил издавать газету на татарском языке, Габдулла-эфенди по его собственной просьбе поступил в мою типографию наборщиком". В журнале "Фикер" (Мысль), 22 ноября 1906 года, появляется статья молодого литератора ("Эдэбият ахшамы, яки литературно-музыкальные вечер") призывающая молодежь Уральска "принять участие в организованном впервые в их городе подобном мероприятии".

В конце концов отношения с руководством издательства портятся окончательно. Наборщик, обвиненный хазратом Муктыгуллой "в политической агитации" -- окончательно разругавшись с человеком который сделал из Тукая именно Тукая, -- покидает медресе. Еще бы, молодые люди (Тукай и Камиль Тухватуллин) принимали участие в нелегальном печатание плакатов и прокламации... замешаны в революционных демонстрациях... Что вынуждает его, в декабре 1906 года, переселиться в гостиницу Казань города Уральска. Однажды, даже "конец плети жандармского офицера задел плечо Тукая". Протекции со стороны Муктыгуллы хазрата заканчиваются бесповоротно.

J Газету "Уралец" закрывают, редактор Н.Д.Аржанова поподает под суд. Камиль и Габдулла печатные станки перевозят в подвал дома Мутыгуллы. И принимаются за выпуск литературно-общественной газеты на русском языке под названием "Уральский дневник".Также в этой типографии они издают третью в мире газету на татарском языке "Фикер" (Мысль), в которой были колонки и на казахском языке. Газета выходила тиражом пять тысяч экземпляров и распространялась по всей Российской империи: Санкт-Петербург, Казань, Москва, Пенза... Затем у Камиля "Уральский дневник" перекупают...

В 1907 году он пишет стихотворение "Не уйдем!". По одной из версии "стихотворение направлено против агитации пантюркистов, пекущихся о переселении российских мусульман в Турцию", по другой, против черносотенцев. "Не нравится вам в России -- убирайтесь вон в Турцию!". "Необузданный в словах" В.М.Пуришкевич, -- в Таврическом дворце города Петербурга, -- позволил себе неосторожность: "Если вам не нравятся наши порядки, уезжайте в Турцию!". Возможно эти черносотенные выкрики, через прессу просачиваются до поэта, что побуждает Габдуллу на адекватный ход. Он пишет ответ, стихотворение "Не уйдем". На что ориенталист и миссионер Н.Ф.Катанов, в охранку послал рапорт: "Произведение следует конфисковать, автора, -- поэта арестовать".

"Мы не уйдем, мы не уйдем в страну ярма и вечных стонов! Там вместо здешних десяти пятнадцать мы найдем шпионов! И там нагайки, как у нас, для тех, кто бьется за права, И там казаки, как у нас, да лишь под феской голова. Там есть казна, и у казны там есть грабители, -- спасибо! Пограбить нищих мужиков там есть любители, -- спасибо! Здесь родились мы, здесь росли, вот здесь мы встретим смертный час, Вот с этой русскою землей сама судьба связала нас".

Беглый турок, студент по имени Абдулвали, "открыл его глаза на происходящее за пределами России в области литературы и политики". Ознакомил Габдуллу с творениями таких авторов как Аугуста Бабье и Виктора Гюго... рассказывал об османской, турецкой литературе. Среди студентов в ту пору, модно было читать турецких авторов, Муаллима Наджи, Реджаизада Махмуда Экрема, Абдулхака Хамида... также подражать им в своих литературных опытах. Э.Фэйзи в своих воспоминаниях "Атаклы кешелэрнен Казандагы тормышы" писал: "Габдулла слушал героические рассказы Габдельвали о младотурках, их борьбе за свободу Сердце маленького шакирда начинало колотиться быстрее, он окрылялся, стремился улететь туда, где люди с гордыми сердцами поднялись на борьбу против тирании".

J В истории татарской общественной деятельности, присутствуют десятки имен, незаконно забытых. Нужно полно раскрыть деятельность И.Сакаева, погибшего в цусимском сражении. Вспомнить имена А.Таказаева, И.Муратова, Х.Ямашева, ставших жертвами царского режима. Последующему поколению необходимо ведать о Ф.Тенищеве, растерзанного белоказаками, как и о самоотверженном учителе М.Шарипове. Незаконно забыты многие деятели культуры, многие ученые: В.Апанаев, М.Кутлубаев, С.Муратов, Э.Г.Амсин, Х.Абузяров, Ф.И.Агеев, А.Мустафин...

***

Парень был абсолютно свободным человеком, независимым, смелым высокообразованным. А главное "всегда следовал новой моде", например: тогда как его сверстники носили сапоги на каблуках, он ходил уже в штиблетах. Ну а после только как в медресе прозвенел последний звонок, вольный дух художника вовсе отказался подчиниться татарским традициям: "отбросил шапки и фески... и надел на голову кепку и ходил никого не боясь". Стоит заметить -- эпатаж присущ для любого художника, по сути это неотъемлемая черта характера любого дарования. Гения. Талантливая личность не может существовать без творчества, просто не имеет на это право. Однажды перед общественностью Уральска он появился "одетый лишь в длинную рубаху, с шалью вокруг бедер и в лаптях". Видимо для данного перфоманса послужил образ Льва Николаевича Толстого.

J Также в Уральске Тукай начал курить, от чего до конца жизни никак не мог избавиться. В Санкт-Петербурге, в издательстве газеты "Нур", где он оказался по приглашению Сафы Баязитова "в помещении стояла плотный табачный дым", и как вспоминает Тукай: "Хорошо это, значит, здесь свобода молодежи выше, чем мусульманские чувства хозяина!" А в гостях у Мусы Бигиева, Тукай писал: "Лежу больной в постели, в которой спит Муса эфенди, кашляю и по привычке курю папиросы".

0x08 graphic

Литературой можно зарабатывать на жизнь

Уезжая из Уральска, где двенадцать лет жизни из него выковали настоящего журналиста, патриота, человека с твердым характером, Тукай оставил такие строки: "О, прощай, родимый город, город детства моего! Милый дом во тьме растаял, словно не было его...". Дорога лежал в Казань, где каменные стены большого города сулили огромные перспективы в поприще высокой литераторы. В 1907 году "дитя степи" приезжает в Казань: "...учиться, чтобы стать интеллектуалом (зыялы)". Первыми кто его встретил с распростертыми руками, были книгоиздатели братья Шариф -- о ком уже упоминалось выше -- купивших за пятьдесят рублей два его сборника стихов. Провинциальный парень от радости был на седьмом небе: "И почему они купили стихи уже опубликованные, какая им от этого выгода, провел я их"... так, -- далеки в познаниях регулировки правоотношений, -- рассуждал юноша. Ну а когда через два месяца карманы опустели, сама по себе мысль посетила голову -- литературой можно зарабатывать на жизнь. "Чтобы выжить, он должен был продавать свои стихи. А хорошо и много можно продать только те стихи, которые написаны в духе времени, и поэтому в них заинтересованы редакторы газет и журналов или же книгоиздатели". Вот что служит главным постулатом.

Тукай отметил: "В Казани весело. У меня много друзей среди редакторов и учащейся молодежи. Здесь и байские сынки учатся по-русски и многое знают из разных областей. По этой причине и я сними вместе". Здесь, среди многого прочего, с 1905 года популярность набирала газета "Эл-Ислах" (Реформа), организованная Фактихом Амирханом, изначальна она являлась продуктом подпольного изготовления, ну а после обрела легальный статус, да еще и с девизом: "Все татарские шакирды объединяйтесь!". Сотрудничали с этим еженедельником многие татарские авторы: Г.Камал, Г.Ибрагимов, С.Рамиев, К.Бакир, М.Укмаси, И.Биккулов, С.Рахманкулый, Х.Ямашев... И конечно же, в эти ряды втиснулся и Габдулла Тукай.

J Фатих Амирхан (Мухамметфатых Зарифович Амирханов, 1886-1926). Татарский писатель, публицист. Родился в Казане в семье муллы. Учился в медресе "Мухаммадия". Стоял во главе реформаторов движения шакирдов требовавших упразднения схоластики в обучении. Был исключен из медресе. Убежденный западник ("Ташмухаммед" -- псевдоним Амирхана). Один из организаторов подпольной газеты "Аль-Ислах". Является автором таких литературных работ: "Яшляр" (Молодежь), "Татар Кызы" (Девушка-татарка), "Фахтулла хазрят", "Кендезги сяхар"...

"Я принялся изучать русский язык. Вот ведь какое дело! Коли не хочешь стать мударрисом и муллой, заново становись учеником <...> Тогда же я начал увлекаться арабской и турецкой литературой, стал прочитывать все вновь выходящие татарские книги. А такие книги, как "Гакаид" и "Тахзиб", которые были моими учебниками в медресе, я прочитал лишь для того, чтобы уметь ругаться при встречах с Фатхуллой-хазратом": в своем очерке "Моя автобиография", пишет Ф.Амирхан.

***

Казанская эйфория для Уральца, иной раз имела иные цвета, бывало Габдулла сетовал: "Я недоволен кругом, в котором сам оказался. После моего приезда в Казань я больше всего занимаюсь ничегонеделаньем. И день и ночь в моей комнате собираются люди, которые не знают, чему посвятить свое время". А вот строки огорчения, изложенные в письме к своему другу Ф.Амирхану: "Постоянно говорю себе: "О боже! Сиротство, нищенство, голод, продажа из деревни в деревню, служение беспощадным татарским баям, сохраненная и в медресе искра таланта -- и все это потухнет безвозвратно среди этих пьяниц, пьяных друзей? Уже ведь целый год проходит для меня впустую"".

Ресторанная жизнь и фабрикант Акчурин

Молодой интеллектуал Габдулла Тукай -- а мы в праве его так называть -- избегал встреч с татарской верхушкой. А можно ли присвоить ему статус интеллигента? скорее нет, причиной служило его не аристократическое происхождение. Он, хотя и являлся сыном муллы, все же был из низов общественной иерархии. Сиротство довольно сильно наложило отпечаток на его характер. "Он не посещал собрания в богатых семьях, у знатных людей, не принимал участие в общественных работах. Вообще, он уходил подальше от серьезных проблем и серьезных дел" пишет Дж. Валиди, а Ф.Амирхан продолжает: "Приехав в Казань, он держался далеко от татарских интеллектуалов... сблизился с никудышными и мелкими людьми... слишком погрузился в ресторанную жизнь". А в 1910 году, своей сестре Газизе, Габдулла отправляет такие строки: "Я в Казане хожу как большой шалопай. Даже не успел нормально одеться и помыться". И потекли дни "исключительно беспорядочными" и "исключительно запущенными"...

J Габдулла Тукай побывал в Нижнем Новгороде, в городе Астрахани, посетил несколько раз Уфу. Был в Санкт-Петербург, также в городе Троицке в Казахстане.

Сагит Рамиев, автор лирических стихов романтического направления, о Тукае вспоминал так: "С непокрытой головой, в темных очках, надел на себя старую одежду -- то ли казакин, то ли плащ (жоббэ), на ногах потрепанные штиблеты -- такой неприглядный парень. <...> Он все время носил одежду либо слишком большую, либо слишком узкую. На голове -- или кепка (немецкая фуражка), или же широкая русская фуражка. Волосы носил длинные, и никогда их не расчесывал. В баню ходил редко, одежда очень грязная, а если и новая -- то, конечно, измятая или же вся в пуху из подушки. Штанины чаще всего подняты вверх и заправлены в ботинки <...> Шнурки от штиблет не завязаны и волочились по земле". Общество интеллигентов, или разгульная кабацкая романтика? -- что следовало выбирать... Видимо прибывание иной раз вне интеллектуального пространства, для творческой личности сказывается положительным образом.

J Казакин (Франц. Casaquin) -- полукафтан, с мелкими сборками у талии сзади и невысоким стоячим воротником, застёгивался на крючки. Название различных видов одежды XIX-XX веков.

Благодаря кабацкой жизни, -- щеголявший когда-то штиблетах уральский подпольщик, -- в большом городе обретал облик вольного анархиста. Парень жаждал эпатажа. Белые воротники, манжеты, накрахмаленный рубашки, все это не прельщало вчерашнего батрака... Сирота не воспринимал буржуазный гардероб, скорее причислял себя к категории "человека отвергающего этикет", выражая через одежду -- нервируя полицию -- свою социальную концепцию. Из-за неопрятного вида: гардероба не той ангажированности, в солидные рестораны города вход для него был закрыт, что само собой вынуждало поэта на менее скромные увеселительные заведения с соответствующим контингентом. Где с абсолютно неизвестными людьми порой приходилось просиживать. Вот как Габдрахмин Уталбалиев, один из служащих газеты "Идел", описывает свою встречу с Тукаем, который произвел на него впечатление "больного русского парня": "в старом картузе на голове, на нем было пальто, похожее на халат, хотя под ногами было сухо, на ботинки он надел галоши".

***

Но не все было так печально в казанской жизни поэта. Приглашения на обеды поступали от различных людей, довольно обеспеченных... как сам отмечал: "Мне приходится время от времени бывать в самых богатых и самых уважаемых семьях Казани". Имел ли честь он там появляться, или все же поэт что-то недоговаривает: свидетельств о его званных обедах не сохранилось. Скорей всего им эти мероприятия просто игнорировались. Вот что пишет Габдулла в 1911 года Сагиту Сунчаляю: "Вы спрашивали о моей жизни... Днем общаюсь с Галиасгаром Камалом, Галимджаном Ибрагимовым, особенно с Фатихом Амирханом и другими интеллигентами. А вечером иду в соседнее питейное заведение и общаюсь с кожевниками, мясниками, извозчиками, жуликами". Но не смотря на всякие перипетии, один сюжет из биографии великого поэта все же сохранился.

Летом 1909 года, владельцем суконной фабрики Хасаном Акчуринным, Тукай все же был приглашен в гости. Фабрикант являлся не столько поклонником творчества молодого поэта, а скорее веянием новой татарской поэзии. Хасан Акчурин был меценатом, коллекционер... и вообще человеком неравнодушным к культурным ценностям нации. Приглашение выглядело цинично. Акчурин, будучи довольно богатым человеком и интеллектуалом, горел желанием познакомиться с новым дарованием, и непременно пригласит его к себе в гости. Через купца Батретдина Апанаева -- своим друзьям в Казань он отправляет письмо с просьба направить Габдуллу Тукая к нему в гости. И догадываясь о тяжелом финансовом положении поэта -- даже посылает им деньги, чтоб того приодели и дали денег на дорожные расходы. Друзья Хасана, не раскрывая тайны предприятия, приводят в порядок внешний вид Габдуллы: выполняют просьбу Симбирского фабриканта: и "большой шалопай" преобразился. Кыяметдин Кадыри цитировал из письма Амирхана: "Мы приодели его так, что он мог посещать собрания у богатых".

Конечно Габдулла Тукаем съездил в гости в село Гурьевка, Карсунского уезда Симбирской губернии в "Товарищество Старо-Тимошкинской суконной мануфактуры Акчуриных", и по возвращению поделился впечатлениями со своим близким товарищем. Тукай, -- как пишет Галиасгар Камал, -- был полностью разочарован. Вот как описывает в своих воспоминаниях (Камал Г. Эсэрлэр. Казан 1982.) Галиасгар Камал это событие: "Тукай приехал побыв высоким гостем" (Тукай бик зур кунак булып кайта). Акчуриных считает он (Тукай) "не нашими" людьми: "...Это люди не нашего покроя, много горничных, они как няньки, кормят как няньки, поят как няньки, укладывают спать, как тебе захочется и не поспишь. Угощение даже, то коньяк то шампанское, таким как мы чернобрюхим, разве чета они".

J Галиаскар Камал (Галиаскар Галиакбарович Камалетдинов (Галиэсгар Галиэкб?р улы Камалетдинов) 1878-1933) писатель, общественный деятель, классик татарской драматургии. Родился в Казане, семье мелкого ремесленника, учился в медресе Госмания, Мухаммадия. Организовал выпуск газет "Тэраккый" (Прогресс), "Мэгариф" (Просвещение). Работал в издевательствах "Азат", "Азатхалык","Яшен","Йолдыз".
Написал пятнадцать оригинальных драматических произведений: "Несчастный юноша", "Из-за подарка", "Любовница", "Тайны нашего города", "Банкрот"... В декабре 1906 года, на сцене "татарского Островского", как называл его Габдулла Тукай, ставится первый спектакль на татарском языке. Галиасгар Камал перевел с русского и турецкого языков около ста произведений; также русских и иностранных классиков: "Ревизор", "Гроза", "На дне", "Скупой"...
Октябрьскую революцию Галиасгар Камал принял без колебаний; перешел на сторону пролетариата. Стал сотрудником советской печати. В годы гражданской войны под псевдонимом "Аулиа и компания" создавал сатирические произведения. В июне 1923 года ему было присвоено звание "Герой труда", чуть позже получает звание народного драматурга ТАССР. До 1930 года пьесы Камала составляли основу репертуара татарского профессионального театра. С 1933 года, "татарский академический театр" носит его имя. Ему принадлежит выражение: "Пока это у меня есть, мы никогда не пропадем!.. Я -- писатель, пишу книги!"

0x08 graphic

Родной язык -- отца и матери язык

Конечно обхватить все творчество поэта ставшего "символом нашего народа" в одной главе просто невозможно. Поэтому из всего литературного арсенала, затронем всего две его работы. Как и сам Тукай питал надежды на светлое будущее, та и его последователи старались созерцать грядущее в ярких тонах. Вот что позволил себе советский поэт Сибгат Хаким, заглянув на многие года вперед: "Тукай -- это поэт, который равно будет почитаться всеми поколениями. И он сопровождает тебя с самого дня рождения до конца жизни... наш народ не живет ни одного дня без Тукая". Но все ли обстоит у нас так, как уверяет лауреат премии имени Г.Тукая Сибгат Тазиевич? Что с печалью в глазах можно заметить? "наш народ" (татарский) конечно слышал имя Тукая, и даже знает кто он. Габдулла Тукай -- поэт! Но кроме того что он является татарским литератором -- пожалуй больше ничего. На этом -- пожалуй -- наш народ и заканчивает свое познание в области национальной литературы. Сегодняшние потомки великого поэта -- не ведают ни даты ни места его рождения, плохо знакомы с его биографией... а из громадного пласта сочинений поэта, скорее вот эти две строчки -- "и туган тел, и матур тел, эткэм-энкэмнен теле!". Кроме первых двух строк, мало кто вас порадует продолжением... К сожалению это так. Стихи полностью не смогут исполнить потомки великого Тукая не по той причине что подзабыли, а по той, что -- никогда и не знали!.. Первые строчки у нас на устах только по одной причине: мы их слышали в детстве из уст своих родителей. А учили ли в школе мы этот гимн татарской словесности -- тут большой вопрос. Вот -- пожалуй -- где лейтмотив этой грустной мелодии?

***

Друг поэта Ярулла Муради в своих воспоминаниях пишет так: "Г.Тукай с самого детства не познал счастливой семейной жизни, не познал материнской любви, не окружали его любящие женщины: бабушка, сестры... Поэтому он и избегал женщин, не знал, как вести себя в их присутствии". Откуда же тогда у парня не познавшего "материнской любви", не знавшего своего отца, не слышавшего его голоса -- эти великие строки!? Вот как они звучат:

"Родной язык -- святой язык, отца и матери язык. Как ты прекрасен! Целый мир в твоем богатстве я постиг!".

В этих строчках великого татарского классика, апофеоз заключается в том, что в своем гимне языку, Габдулла Тукай о "татарах" не проронил и слова! Вот где вершина гения -- воспитанника хазрата Муктыгуллы. И что татарские идеологи позволяют себе упускать каждые раз из виду, это то, что речь вовсе не о "татарском" языке... а речь о "родном" языке... Вот в чем гениальность татарского парня из маленькой деревни Кушлавыч. Он посвятил строки "родному" языку... иначе творцами иных национальных культур, был бы не понят!.. Не создал бы свою нишу в поэзии... Автор строк, -- оставшись круглой сиротой еще в раннем детстве, -- не мог понимать голоса родителей, если даже слышал ("Доньяда к?п нэрсэ белдэм син туган тел аркылы")... Слова эти напоминание о языке своих родителей. На каком бы языке не звучала их речь, -- для ребенка она является родным. А родители могут разговаривать, -- не зависимо он национальности, вероисповедания и цвета кожи, -- на любом языке!.. И на нем обращаться к своим детям. Вот здесь вся тонкость расчета татарского гения:

И туган тел, и матур тел, ?тк?м-?нк?мне? теле! Д?ньяда к?п н?рс? белдем син туган тел аркылы. И? элек бу тел бел?н ?нк?м бишект? к?йл?г?н, Аннары т?нн?р буе ?бк?м хик?ят с?йл?г?н. И туган тел! ??рвакытта ярд?ме? бел?н сине?, с?йл?г?н. Кечкен?д?н а?лашылган шатлыгым, кайгым минем. И туган тел! Синд? булган и? элек кыйлган догам: Ярлыкагыл, дип, ?зем ??м ?тк?м-?нк?мне, ходам!

Конечно стихотворение не автобиографичное, даже близко. Тукай владел многими языками, знал арабский, персидский, турецкий, русский... И конечно не без помощи этого филологического багажа постигал он "целый мир". Смотрел довольно шире... В нынешних условиях родители своих чад учат тому языку на котором сами разговаривают: или взрослыми преподносится то, что благоприятно влияет для детского образования... Если родители этнические "татары", а разговаривают дома на русском: кого же здесь можно ставить в вину? Где парадигма? И где здесь Фемида -- и правомочны ли обвинения -- что дети достигнут зрелого возраста -- плохо ориентируясь в своей истории, литературе, культуре... Вот что было изложено в мыслях сына муллы из деревни Кушлавыч.

J Ведь в сборнике "Балалар к?неле" (дословно: детские души), -- за четыре года до смерти поэта -- появляются эти строки, и в них есть только слова "Родной язык" (Туган тел). А "родным" языком может быть только тот язык -- на котором говорят родители.

Шурале

Автором поэмы "Шурале" (Шурэле) является Тукай -- это не совсем верно. Древний эпос, который был широко распространен в устном народном творчестве, Тукай просто интерпретировал. Сказка была частью культуры не только татар и других тюркских народов, но и финно-угорских. ...В чувашских сказках, например, это антропоморфное (человеческого вида) мифическое существо именуется как -- Арзюри, у народов Сибири именуют его -- Пиценом: а в русских традициях он не кто иной, как -- Леший. В поэме Габдуллы Тукая два персонажа: "джигит" и лесное чудище "шурале". "Когда он видит человека, то заманивает его в лес и щекочет там до смерти", вот чем, в диких лесах, промышлял это антропоморфное существо. Отсюда и его имя "сурэле", что с тюркского переводится как -- тащить, заволакивать. (Древ/тюр. SUR - тянуть, влачить, сдирать, стягивать...) И джигиту, -- как мы узнаем из поэмы, -- смекалкой удается перехитрить своего случайного лесного знакомого. Сказка очень впечатлительная, добрая, и как говорится поучительная.

В качестве примеров обработки народной литературы, Тукай приводит Александра Пушкина, его "Сказку о золотом петушке", "Сказку о рыбаке и рыбке"... Он до того был впечатлен этими стихотворениями русского классика, что сам переводит их на татарский язык. Впервые поэма была напечатана в 1907 году в сборнике "Третья тетрадь", замечаниями самого автора: "Для сведения: Эту сказку "Шурале" я написал по образцу Пушкина и Лермонтова на основе сказок, придуманных в деревне народом...".

J Оригиналом для стихотворения "Луна и солнце", для Тукая послужила "Колыбельная песня" А.Федорова. Стихотворение "Луна и солнце" вошло в один из сборников получивших название "Балалар кунеле" (Развлечения для детей), где половина стихов являются переводом на татарский язык сочинении русских поэтов: Плещеева, Майкова, Никитина, Федорова, Модзалевского и других.

Стихотворение Тукая - "Ребенок и мотылек" (Бала белэн кубэлэк), впоследствии ставшее популярной детской песней... тоже из этого ряда. Оригиналом послужила "Колыбельная песня" А.Федорова, опубликованная впервые в журнале "Родник" в 1904 году.

...Стоит согласиться, в конце девятнадцатого столетия в России, как и в начале последующего, инородцы учились у русских писателей. А с 1935 года, с легкой подачи русскоязычной прессы, только русским придавали качество "великих", они признавались "первыми среди равных", а "все народы союзных республик воспринимали русских священным чувством дружбы, любви и благодарности". Овладев их языком, ознакомившись с философией, и с русской классикой -- по проторенной тропе сводилось на нет схоластическое учение "неравных". Так например казахский просветитель Абай Кунанбаев, довольно кардинально отсек: "Учитесь у русских -- это ключ к жизни". А в 1946 году С.Гаффаров, выступив на собрании татарских писателей высказался о родной литературе, набирающей силу "под влиянием оказания братской помощи со стороны великой русской литературы". Также с трибуны этого съезда не забыли напомнит инородцам, что: "Классики татарской литературы были способны создать прекрасные произведения, потому что они следовали лучшим традициям великой русской литературы, учились у русских классиков".

***

Является ли Александр Сергеевич Пушкин -- подчеркиваю -- сочинителем своих сказок, то ответ однозначный -- конечно же нет! Большинство творений Пушкина, это, -- по сути -- вольные переводы с французского языка на русский. Мы знаем финал пушкинской сказки о золотой рыбке: "Уж не хочет быть она царицей, Хочет быть владычицей морскою". Ну а что сказано в первоисточнике, мы не знаем: "Не хочу быть вольною царицей, а хочу быть римскою папой". А вот ранняя пушкинская редакция: "Врёшь ты, пустое городишь, совсем душенька моя не довольна -- не хочу я быть римскою папой, а хочу быть владычицей морскою...". А вот финал германского варианта сказки братьев Гримм, интерпретированная под простым названием "Сказка о рыбаке и его жене": /Крикнул рыбак во все горло, но не мог он и собственных слов расслышать:/Человечек Тимпе-Те,/Рыба-камбала в воде,/Ильзебилль, моя жена,/Против воли шлет меня./-- Ну, чего еще она захотела? -- спросила камбала-рыба./ -- Ох, -- сказал ей рыбак, -- хочет стать она богом!/ -- Так ступай домой, сидит она снова на пороге своей избушки. Так и сидят они там и доныне./

***

Этому народному фольклору, заросшему тысячелетним мхом -- Габдулла Тукай дает свежий колорит. Продливает жизнь... в чем нет смысла искать чего-то предосудительного. Далекие народные придания, сказки, эпосы, легенды... -- имеют право на дальнейшее прибывание в лоне национальной культуры. ...Ведь такие работы Тукая как "Пар ат", "Туган жиремэ", "Таз", "Су анасы"... ни иначе как переработка культурного наследия. Один из столпов татарской литературы начала XX века Галимджан Ибрагимов дает оценку: "Перо Габдуллы эфенди не только описывает внешний образ и оболочку татар. Оно спускается в самую глубину народа, проникает в его душу, входит в мир мечты и сказки".

J Вот что описывается в средневековых булгарских летописях "Джагфар тарихы". "... Шурале (сын Тама и Улят) -- дух засухи и смерти... Тангра сотворил только Невидимый мир, а весь Видимый мир и человека сотворил с его разрешения Шурале. Только душа у человека сотворена Тангрой. Для того, чтобы эти души после смерти человека смогли подняться в Небо, к Тангре, и получить от Творца вечное блаженство в Невидимом Мире, надо полностью отказаться от всего плотского и сохранять полное равенство между людьми. Не должно быть подчинения одного другому, государства, чиновников, войска, зависти, денег, богатства и бедности, личного имущества. Даже жены должны быть общими. Не должно быть также никаких руководителей молитв (священников), зданий для молитв и обязательных символов Тангры, ибо каждый обязан молиться Тангре сам, где угодно и без всяких условностей, а не поручать моления неизвестным людям...".

Оставить комментарий © Copyright Гил Наиль Фавилович (gilna94@rambler.ru) Размещен: 16/08/2016, изменен: 11/09/2016. 34k. Статистика. Новелла: Публицистика Иллюстрации/приложения: 4 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: "Родной язык - святой язык, отца и матери язык. Как ты прекрасен! Целый мир в твоем богатстве я постиг!".

Гил Наиль Фавилович Габдулла Тукай. Имя скромное мое. Часть - Вторая

Гил Наиль Фавилович
Габдулла Тукай. Имя скромное мое. Часть - Вторая