Тачка скрипела и тряслась. Порой так бултыхало, что мешок с Ками подлетал, и она билась о мертвецов. Ткань совсем тонкая, и эти удары было непросто сносить молча. Но Ками ни разу не пискнула.
Труповоз остановил и, кряхтя, стал куда-то перегружать мешки. Ками слышала, как они глухо обо что-то бьются. Будто морковь бросают с телеги к прилавку. Слуга дошел до нее и забормотал:
- А сюда чего, карлика положили, что ли? Да кому нужен карлик?
Он через ткань стал ее ощупывать. Ками оцепенела. Шевелиться нельзя, ведь мертвецы ничего не делают без приказа. Хотя ей очень хотелось взбрыкнуть и, пока он дивится неожиданности, выскочить и убежать. Он щупал ее, как кусок мяса на рынке, обхватил сильными пальцами, сжимал и разжимал их, словно проверял на свежесть. Водил по ногам и по спине, потом перевернул ее на бок, провел по животу и бедрам.
- Точно карлик. Точнее, карлица. И кому только понадобилась? Да еще такая тощая? Обычно карлики - жирные, мясистые, прям сало руками сжимаешь! А у этой одни кости торчат.
Он взял ее и аккуратно перегрузил. Не кинул, как тех, а положил и даже не сразу убрал руки. Может, потому что она легкая, а тех он бросал из-за тяжести. А может, просто любил карликов.
- Ладно, дело Ошика простое. Карлик так карлик. Свои два динарчика за него Ошик все равно получит. Хе-хе.
Похоже, их перегрузили в запряженную телегу. Труповоз сказал "Пшла!", и они тронулись. Тут трясло еще сильнее и, пока они ехали, где-то песков пять, Ками два раза чуть не вывернуло. И воздуха не хватало, и запах.
Они остановились. Теперь ей нужно ждать, пока он возьмет один из мешков и уйдет к покупателям в дом. Сразу вылезать нельзя, нужно убедиться, что он точно ушел.
- Так, что тут у нас? Ошик все помнит. Все помнит! Сначала красная бирочка, потом желтая, бурая, розовая, белая и синяя. Где тут красная бирочка? Вот же она, у карлицы.
Он взял ее и потащил. Поднимался по лестнице, ступени скрипели под ногами. Остановился, закинул ее на плечо и, кажется, ему отворили дверь.
- Заходи. Вот сюда положи.
- С вас пятьдесят динар, господин.
- Получи.
- Так. Крупные монетки, поменьше, такие же, но блестящие, и совсем маленькие. Все верно. Две маленьких Ошик забирает себе. Два динарчика. - Послышалось чмоканье губ. - Как хорошо. Я могу уходить?
- Да.
Звук хлопнувшей двери.
- Вынимай его.
- Да, сейчас. О, смотри, тут даже не завязано. Видимо, мертвецы такие покорные, что Ураш даже не боится, что они разбегутся.
Ками вытащили из мешка, свет ударил в глаза. Она очутилась в просторном чертоге - ярком, с большой люстрой. Ками стояла в пяти шагах от камина, и на нее смотрели господин и госпожа, не старые, и не молодые - чуть меньше тридцати лет. Госпожа была в домашнем халате с нарисованными розами - огромными, больше головы этой дамы. А на господине плотно сидел камзол, что обычно носят писари, советники средней руки или сборщики податей.
- Что? Он привез нам девочку? - скривился господин.
- Дорогой, мы же заказывали взрослого мужчину!
- Ураш опять нас провел! Я знал, что ему нельзя верить. И если бы не ты, никогда бы у него ничего не купил.
- Дорогой, я же не знала...
- Мне нужен помощник! Я не справляюсь по хозяйству! Дом такой большой, я все не успеваю! Лучше бы еще служанок наняли.
"Мертвецы не смеются", - помнила Ками.
- Милый, ты же знаешь, служанки дорогие. А тут - пятьдесят динар и все. Кормить мертвяков не надо, они не болеют и не жалуются. Семейство Сольмешей ими довольно, и Лормаши тоже, и Канои. И нам давно было пора заказать.
- Вот ты и заказала. И что она сможет делать? Только полы мыть и в саду копаться. А тяжелую работу? Она же маленькая совсем.
- Мне кажется, это случайность. Ураш не хотел нас обмануть, просто этот труповоз что-то напутал. И доставил нам не то, что мы покупали.
Ками старалась на них не смотреть, ведь взгляд мертвецов неживой.
- Я не для того платил пятьдесят динар, чтобы получить девочку.
- Дорогой, это просто ошибка. Мы сможем ее обменять.
- Ладно, я сейчас пошлю гонца к Урашу, к этой скотине.
- Подожди, давай немного с девочкой разберемся. Раз уж купили, интересно же.
- Что с ней разбираться? Девочка, как девочка, мертвая разве что. И как-то очень грязная. Скорее всего, в жизни кому-нибудь прислуживала и навернула, например, ашаметский кувшин, который стоит, как десять таких девочек. Вот хозяин ее убил и вывез на свалку. Странно только, что собаки ее не обглодали.
- Мне кажется, она вздрогнула.
- Не будь дурой, она только приказы понимает.
- А давай попросим ее что-нибудь сделать. Как она управляется-то?
Госпожа потеребила Ками за воротник.
- Никогда раньше не имела дела с мертвяками.
- Сольмеши своему просто приказывают голосом.
- Давай тоже так попробуем!
"Мертвецы делают все, что им приказывают", - напомнила себе Ками. Она смотрела на вензеля решетки камина. Какие-то буквицы, видимо, по имени этого семейства.
- Попробуй, прикажи ей что-нибудь.
- Ой, а что приказать-то? Я и не знаю, - развела руками госпожа в халате.
- Да что угодно прикажи.
Дама собралась с силами:
- Девочка, подними руку!
Ками подняла.
- Ой, как здорово! - Госпожа хлопнула в ладоши. - Работает! А теперь подпрыгни!
На всякий случай Ками подпрыгнула с поднятой рукой. Не знала, полагается ли ее опускать в таких случаях.
Госпожа заулыбалась:
- Как ими легко управлять! Не зря Канои так своего нахваливают.
- Давай устроим ей задачку посложнее, - предложил господин.
- Какую? Я даже не знаю. В голову ничего не приходит, - произнесла дама с розами больше головы.
Господин воскликнул:
- Девочка, станцуй!
Ками чуть не выпалила: "Вам арнусский вприсядку или ширихагскую джигу?" Танцевала она отлично.
Решила джигу.
Ками подпрыгивала и кружилась, пыталась сохранить лицо невозмутимым. Пришлось изо всех сил сдерживать улыбку. Танцы всегда ее ободряли, но последний раз она танцевала еще в Салире, в день накануне отъезда. Тогда она еще думала, что все будет хорошо и быстро закончится.
- Как прелестно! - водила головой госпожа.
Ками старалась не встречаться с ней взглядом, уставилась на камин. Решетка и пламя - вверх-вниз, вверх-вниз. Искры тоже что-то отплясывали.
- Смотри-ка, Мэгонт, как кружится! - произнесла госпожа. - А ноги что вытворяют!
- Так это же ширихагская джига, - усмехнулся господин. - Они ее пляшут, когда слезают со своих кляч.
В рубашке и брючках танцевать было удобно. Правда, рубашка немного кололась. Особенно, у шеи. И еще жалко, что они очень грязные, а то танец был бы еще красивее.
- Девочка, хватит! - приказал господин.
Ками стала, как вкопанная. Она повеселела, но мрачно глядела на кладку камина. Мертвецы ничему не радуются. Даже ширихагской джиге.
- Да она танцует получше девок из кабака рябого Солоя! - воскликнула госпожа. - Помнишь, мы ходили на этих расфуфыренных с павлиньими перьями.
- Ага, девчонка получше будет.
- А им там платят по пять динар за вечер. Мне жирная Бобита рассказала.
- Мы могли бы сдавать девчонку Солою по три динара за выступление. - Господин почесал подбородок. - Меньше чем за двадцать вечеров окупилась бы.
- Точно! Так и сделаем! Не будем ее обменивать или возвращать!
- Уверена?
- Конечно, - кивнула госпожа. - Мерзкий Ураш хотел нас провести. Но в итоге провел сам себя.
- Возможно.
- Пусть дальше торгует своими трупами. А мы получим щедрый динар по-другому. Как же хорошо, что ее привезли именно нам!
Она потрепала Ками по щеке. Рука госпожи была холодной.
- Бледненькая она только совсем. Как салирка!
- Это ж мертвечина.
- Да. И грязная. Надо будет ее отмыть. А то перед Сольмешами неудобно. И перед Лормашами, и Каноями. У них-то мертвяки чистыми ходят.
- Отмоем. Будет не хуже, чем у Сольмешей.
- Будет лучше! У Сольмешей-то неотесанный здоровенный мужик. А у нас милая девочка. Только вот со вшами надо что-то сделать.
- Можно ее вообще налысо постричь, - предложил господин. - У мертвяка-то не отрастет заново.
- Лысая танцовщица? Я, конечно, такое видела в Сад-Веште, но это уж слишком. Да и та лысая танцевала при храме нечистых. Лучше уж с волосами. Тем более, такие светлые - редкость для Сафарраша. Как у салирки. Только надо их вымыть и причесать. А то такие лохмы никуда не годятся.
- Если ее научили танцевать, вряд ли она из служанок. Может, даже и высокородная.
- Раз так, почему же ее не похоронили? - усомнилась госпожа.
- Наверное, сильно провинилась перед отцом. Ее выгнали из дома, она и померла. Мне кажется, у нее и взгляд какой-то... осмысленный. Ну-ка, давай посмотрим.
Он взял Ками за подбородок и поднял ей голову.
- Точно. Осмысленный взгляд. У простолюдин-то и живых не всегда такой.
Он покрутил ей голову. Сильно сжал челюсть, Ками чуть не застонала.
- Да, - подтвердила госпожа, - точно живой взгляд. Она так на тебя смотрит, будто боится. Или хочет что-то сказать.
- Знатная, - заключил господин.
- Если так, то, может, и другим искусствам обучена? Попрошу Авиту завтра принести лютню. Пускай девочка поиграет.
Ками умела только на флейте. И немножко на скрипке, но эти звуки мало кому нравились.
- Ой! - воскликнула госпожа. - У нее от твоих пальцев щеки покраснели! Так и должно быть?
- Откуда ж я знаю, как там должно быть у оживленных мертвецов. Первый раз такого трогаю. Это ж тебе не обычный труп. Хочешь, скажем, что она испорченная и вернем. Или поменяем.
- Нет-нет. Мне она уже полюбилась. Милая девочка, правда, грустная очень.
- Ладно, тогда надо дать ей работу на этот вечер и ночь, - проговорил господин. - Слушай задание, девочка.
Ками напряглась.
- Сначала вымоешь полы в опочивальнях, затем попробуешь отчистить в малом чертоге - там пролили свиную похлебку, весьма жирную. Затем соберешь персики в саду, вынесешь горшки в отхожем месте. Ночью, тебе ведь спать не надо, вымоешь пол и люстру в большом чертоге. Чтобы к утру все сияло. А сейчас я хочу посмотреть тебя в деле. Поди в чулан и возьми веник. Подметешь здесь, а потом тетка Мониш тебя вымоет и причешет.
Ками показали, где чулан, и она понуро туда поплелась. Он оказался раза в два больше, чем комната, где ее держал Дараган. Ками сразу нашла веник, но решила не торопиться. Здесь был старый, давно не топившийся, камин, она туда заглянула и наконец смогла позволить себе улыбнуться. Пусть и грязно, главное пролезть можно. Да и грязнее, чем есть, она уже не станет. Камни в кладке дымохода выступали, она зацепилась и полезла по трубе.