Двигатели тихонько загудели, внеземные генераторы разбросали вокруг Дмитрия вязь гравитационных полей. Броня из неизвестного металла плотно прижалась к телу, тоненькие проводки сопряжения заёрзали под кожей, снимая данные с нервов. Перед глазами станцевали меню, таблицы и столбики цифр. Изображение стало размытым (сверхтонкие нити вошли в контакт с глазным нервом), а потом вдруг приобрело небывалую чёткость, позволяя видеть мельчайшие царапины на автомобиле сопровождения, остановившемся у Храма Василия Блаженного. Дмитрий же стоял у Мавзолея и неожиданно подумал, что мог бы уничтожить машину усилием воли. Доспех это позволял.
На мгновение он потерял сознание. Мозг, как Дмитрий догадывался, был не в состоянии обработать информацию, вбрасываемую в восприятие в момент синхронизации, и предпочитал просто "выключаться". Спустя пару секунд всё было готово. Боль утихла, неприятное ощущение под кожей не чувствовалось. Хозяин доспеха не знал, как тот функционирует. Даже слова эти - "синхронизация", "сопряжение" и так далее - лишь описывали оттенки ощущений, но ничего не объясняли. Доспех был за гранью науки (а иногда и противоречил ей), что не мешало ему исправно работать.
Дмитрий, владелец артефакта, сверхчеловек, президент Российской Федерации, гарант Конституции, прав и свобод человека и гражданина, существо, чья мощь превосходит все мыслимые технологические пределы, взмыл в небо.
Он был молод, самый молодой в истории страны президент - но кем ещё мог стать человек, которого признала эта недоступная человеческой мыли техника? Он сменил на посту своего учителя, которого сегодня помнили лишь по инициалам - В.В. Когда тот, в облегающем тело эбеново-чёрном доспехе поставил кровавую точку в Чеченской войне, западные газеты взорвались статьями о "новом императоре". В.В. их разочаровал: не принял титул, а год спустя удалился в горы Алтая и больше ни разу не показался в Москве. Доспех Дмитрия был белоснежным, и он тоже не хотел быть "царём царей". Ему просто нравилось превращать Россию в рай, в котором каждый мог быть счастлив. Его всегда называли наивным, смеялись над мечтами о светлом будущем. Но когда Дмитрий впервые притронулся к доспеху, когда тот принял его... в тот день будущий президент осознал, что это единственный достойный смысл жизни и с тех пор ни разу не усомнился в принятом решении.
В.В. когда-то советовал не вглядываться в лица людей. Говорил, что в них лишь зависть и ожидание, когда ты споткнёшься, и тебя можно будет втоптать в грязь. Дмитрий не соглашался с учителем. Он знал, что его деяния подчас вызывают критику, но это его не останавливало.
Внизу остался "Мерседес-Спринтер", на котором они приехали сюда, автомобили сопровождения, охрана, помощники. Наконец перестал быть виден и огороженный участок, с которого он взлетал, и море людей, собравшихся на Красной Площади, посмотреть на своего спасителя. Дмитрия это тронуло. Он работал ради них. Жил ради них. Он не мог облагодетельствовать весь мир, и потому решил, что счастье людей, живущий в России - единственное, что имеет ценность. И ему очень хотелось верить, что каждое его решение, каждый шаг, каждая жизнь, которую он отнял этими механическими руками во славу России, что всё это - не зря. Что его люди счастливы, что они верят в него.
Ему хотелось верить, что В.В. ошибался.
Промчавшись на сверхзвуковой высоко в слоях стратосферы, Дмитрий пошёл на снижение. Впереди маячил Куминский хребет, и когда рыцарь пролетел вдоль его гривы, перед ним открылся прекрасный вид на Катунь и горы на противоположной стороне. Величавые хребты покрывал хвойный лес, а река несла свои воды медленно, неторопливо. В.В. нашёл прекрасное место для своего добровольного изгнания. Дмитрий велел прикрывающим лицо пластинам разойтись и вдохнул свежий воздух полной грудью. Возможно, когда-нибудь он возьмёт жену, детей и поселится где-то здесь, рядом с учителем. Да, наверное. Когда у него появится время.
Одинокий дом у подножья одной из здешних гор - скорее изба, чем приличествующий бывшему президенту коттедж. Дмитрия никогда особо не интересовало, чем занимался учитель с тех пор как покинул пост президента. Не то чтобы они были в ссоре: новый гарант прав и свобод просто не мог понять, почему старый бросил дело всей жизни и уехал в эту глушь. Аргументы учителя его не убеждали. В.В. хотел передать свой доспех кому-то ещё, но у ближайшего соратника уже был свой, а трёх человек, пытавшихся его примерить, доспех убил. Никто не понимал почему, но факт оставался фактом - чёрная броня осталась у В.В. С тех пор ничего не изменилось: Белый Воин, как прозвала его пресса, карал преступников, строил дома и заводы, принимал законы, служил вечной угрозой для Китая и США, а Чёрный оставил страну и стал также тих, как и текущая неподалёку река.
Дмитрий успел войти в дом и осмотреться, когда из-за спины послышался хрипловатый голос:
- Привет, Дима.
- Здравствуй, В.В.
Со времён их последней встречи хозяин дома почти не изменился. В своё время, став главой нации, В.В. сильно сдал - постарел, лицо осунулось, весь он выглядел каким-то уставшим. На Алтае набрался сил, чистый воздух словно расправил грудную клетку, но в целом это был всё тот же старый В.В., какого Дмитрий помнил по тем временам, когда они составляли блистательный политический дуэт. Или квартет - если считать доспехи.
- Мне нужен совет, - отчеканил Дмитрий.
- Разве так приветствуют старых друзей? Никаких тебе "Как живётся, В.В.". Или "Рад тебя видеть, В.В.".
Дмитрий промолчал. Он до сих пор называл В.В. учителем и наставником, уважал. Лишь В.В. чувствовал то же, что и Дмитрий, смотря на мир сквозь призму сверхчеловеческой силы. А потому был единственным на всей Земле человеком, который мог его на сто процентов понять. И - не понимал. У Дмитрия в голове не укладывалось, как можно так жить.
В огненной купели боя, когда кругом смерть, червоточина трусости может разъесть душу, превратить человека в предателя. Дмитрий видел, как люди бегут, спасаясь от покрытой металлической кожей фигуры. Неуязвимый, он забыл, что значит по-настоящему бояться, но мог их понять. То ли животная часть человеческого "я" твердила о самосохранении, то ли вся суть личности, полной мечтаний и надежд, противилась гибели. Здесь было другое. Невероятная мощь, позволяющая гнуть движением мысли стволы танковых пушек. Гарантия неуязвимости - металлическое тело, выдерживающее выстрел из любого известного Дмитрию оружия. И - опущенные руки, которые уже нечем было оправдать.
Он мог осознать даже творимое силой доспеха зло, но не это. Не отрешённое равнодушие, не самоустранение от всех дел государства, не уход от ответственности. Он не мог понять... дезертирство, сколь усиленно он это слово от себя ни гнал. Это шло вразрез со всем его миропониманием. В.В. не мог бросить своих, не мог отвернуться от тех, кому каждую минуту нужна помощь. И, тем не менее, он здесь - вдали от нуждающегося в нём мира. Дмитрий видел наставника в бою и то, что сейчас происходило с ним, не могло быть трусостью. Но другого слова Белый Рыцарь подобрать не мог.
- Ты знаешь, мне трудно с тобой разговаривать. И в вежливости нет никакого смысла. Я хочу услышать твоё мнение. И всё. Надеюсь, ты не настолько плюнул на Россию, чтобы советовать мне привести её к гибели.
- Не язви. Я пытался тебе объяснить. Могу ещё раз. Я всё ещё хочу, чтобы ты прислушался ко мне. Я входил в инфосферу глубже тебя. Я чувствовал человечество. Видел его лицо.
"И отвернулся", - со злостью додумал Дмитрий и понял, что дико хочет ударить того, кого когда-то рискнул назвать другом. Ему были противны сами мысли о мерзости тех, кому он служил. Хотелось смести все эти оправдания, как сметают тарелки со стола во время скандала. Он не понимал, что случилось с когда-то столь деятельным человеком. Возможно, глубины инфосферы сломали его, вывернули наизнанку личность, извратили всё понятие о верном и ложном в голове. Свели с ума.
- Замолчи, - прошипел Дмитрий. - Мне нужен совет. Всё.
В.В. обречённо вздохнул.
- Я до сих пор ношу доспех. Слишком опасно оставлять его лежать где-то: не хочу, чтобы кто-то ещё умер. И я до сих пор слушаю инфосферу. Или вижу, не знаю, как лучше назвать. Я в курсе того, что происходит. Знаю, как расстреляли базу миротворцев. В курсе про американские танки. Понимаю, что тебе не удастся поймать штаты за хвост. Это будет очередная бойня, в которой против тебя снова испытают всё новейшее вооружение. Хотят проверить на прочность.
- Как я их всех ненавижу.
- Не удивительно, что они отвечают тебе взаимностью. Ты им бельмо на глазу. Вашингтон никогда не смирится, что втоптанная в грязь в девяностые годы Россия обзавелась персональным ангелом-хранителем в инопланетной броне.
- Ты мог бы стать таким же. - Дмитрий смотрел учителю прямо в глаза. Тот не отводил взгляда.
- А ты мог бы всё прекратить. Дать миру жить так, как он жил всегда. Без спасителей, без тех, кто...
- Мне начинать войну?
- Поступай, как знаешь, - В.В. неожиданно прекратил разговор. Лица президентов скрылись за броневыми пластинами: доспехи защищали ушедших в разговор владельцев.
А через мгновение три сверхзвуковых ракеты вонзились в избушку. Огненный пузырь лопнул оглушительным взрывом. От дома остались лишь несколько обгоревших брёвен, деревья посекло, вода в реке неподалёку вскипела. На долину обрушилась тишина.
Белый Рыцарь поднялся на ноги, взгляд упал на выжженную землю и догорающие деревья. Доспех охранил владельца, но до сноровки В.В., успевшего усмирить взрывную волну в метре от себя, Дмитрию было далеко. Пламя остановилось на поверхности окружающего В.В. гравитационного "пузыря" и перетекало по нему пару секунд, пока не погасло.
В.В. молча смотрел на Катунь, закрывающая лицо маска была столь же непроницаема, как и его мысли. Река пришла в себя от потрясения и несла свои воды как раньше: спокойно, равнодушно. Дмитрия же захлестнул поток чувств, в котором смешались недоумение, ярость и неожиданная ясность ума. Часть сознания автоматически отметила, что с каждым разом они используют всё более мощное оружие. Никто не рискнёт применить ядерное: все понимают, что в такой войне победителей уже не будет. Приграничные конфликты, экономические манипуляции, улыбки на саммитах - разящие пули современности.
И маниакальное желание покончить с ним. Подобрать ключ к инопланетной головоломке, пробить защищающую Россию броню, устранить единственный фактор, который выбивается из стройной рациональной картины привычной вселенной...
Дмитрий посмотрел в небо. Разум отдал доспеху приказ, латы ответили еле слышным гулом. Вспышка - и перед Дмитрием предстало полотно изнанки мира. Алые мазки гравитационных и небесно-голубые разводы электромагнитных полей, густое варево пространства-времени и переливчатые потоки энергии - захватывающая дух картина кисти величайшего художника. Воля Дмитрия, обращённая силой доспеха в первозданную мощь, смешала краски. Тягучей резиной реальность спружинила, вытолкнув рыцаря в небеса.
Услужливые системы наблюдения подсказали, что самолёт, с которого стартовала ракета, потерян. Но что поразило Дмитрия - это был русский самолёт, "Су-47", последняя разработка. Как они смогли его угнать? Кто за это в ответе? Кто стоит за покушением? Вопросы, требующие немедленного ответа.
Он жалел, что встретился с В.В. Когда вспыхнул абхазский конфликт, Дмитрий растерялся. Он прикоснулся к инфосфере: люди России в едином порыве голосили о поддержке братского народа, о том, что необходимо вводить войска. Но президент сомневался. Начать войну, бросить людей в топку битвы - это нелегко. Ему нужно было услышать кого-то, кто уже принимал подобные решения. Нужен был опыт учителя. Слово того, на кого можно положиться.
В ответ же - лепет сломленного, забывшего слово "долг" человека. Дмитрий чувствовал горечь утраты: когда-то они были неразлучны, учитель и ученик, лучшие друзья и соратники - а ныне два бесконечно далёких друг от друга человека.
Но времени на размышления не было. Дмитрий велел доспеху переключиться на следующий режим функционирования и вломился в инфосферу.
Его встретило живое многообразие мыслей, чувств, идей и мнений. Лиловое полноводье информации до горизонта, неподъёмные туши баз данных, пульсирующие тельца газет, сайтов и блогов. Связывающие их потоки данных, похожие на вены, по которым течёт информационная кровь. И - иной, глубинный слой - бездны индивидуальных сознаний, притягивающие к себе всё остальное.
Разум Дмитрия скользил по плёнке, покрывающей этот причудливый мир. То и дело слепящие белые нити его запросов выхватывали данные из глубин. Президент врывался в компьютеры министра обороны, генерального штаба, секретной службы. "Кто это сделал?! Как они смогли угнать самолёт?" - никто не брал на себя ответственность за случившееся, ни одна группировка не рискнула бросить перчатку. По границе этого слоя реальности прошла рябь эха: люди не понимали, почему их президент всё ещё не на поле боя, почему другие гибнут, а он бездействует? Дмитрий с облегчением вздохнул: всё-таки он прав. Он нужен, его ждали, в едином порыве требовали принятия решения. Пресс-служба интересовалась, что передать журналистам.
Дмитрий отсёк все контакты и выпорхнул из инфосферы. Проложенный заранее курс привёл его к месту назначения: впереди расстилались пихтовые леса Закавказья, ниточки дорог соединяли деревни, а на горизонте поднимался дым.
Его ждало дело.
Танковая колонна жирным червём вползала в село. "Абрамсы" громыхали по разбитым дорогам, башни поворачивались то вправо, то влево, выискивая цели. В стенах домов зияли обугленные по краям дыры, многие строения обвалились, от колодца ничего не осталось. Растущая посреди села когда-то прекрасная ель превратилась в уродливое крошево.
Дмитрий заскрипел зубами. Он знал за собой это свойство: стоило президенту увидеть что-то по-настоящему мерзкое, несправедливое, отвратительно бесчеловечное, как в душе взрывался снаряд гнева. Доспех, поймав его мысль, спроецировал на сетчатку пентакль режимов: стандартный; животное царство инфосферы; "изнанка"... Сознание нырнуло в боевой режим. Мир окрасился в серый цвет, превратив действительность в чёрно-белое кино. Дмитрий сфокусировал взгляд на ближайшем танке, "нажал" - повинуясь его воле, тёмно-серая поверхность машины стала темнеть, превращаясь в густую кляксу.
"Отпустил", и гравитационные силы сорвались с поводка. По танку вдарил огромный невидимый кулак. Башню вбило в землю, пластины брони разлетелись в стороны. Оторванная пушка, сделав нелепое сальто, приземлилась к ногам Дмитрия. Белый рыцарь стоял перед колонной, исполненный решимости покончить с начавшейся войной. Русские миротворцы занимали стратегически важные точки вдоль границы республики, к западу шла перестрелка. Врага вытесняли, Дмитрий был остриём копья.
Два выстрела слились в один. Снаряд взорвался в полуметре от президента, огонь лизнул поверхность невидимого шара. Скопировав у В.В. этот приём, Дмитрий перехватил в воздухе второй снаряд и отправил обратно в ствол пушки, словно вбил кол в пасть волку. Танк взорвался, будто лопнул мыльный пузырь.
Танки изрыгали огонь один за другим. Дмитрий выставил руку: кисть рассекла конус снаряда надвое, пламя обдало поверхность доспеха. Застрекотал пулемёт. Пули рикошетили от брони. Один из танков попытался заехать с фланга; взмах руки, и башню сдавило.
Всё это время Дмитрий шёл вперёд. Надеялся, они побегут, и всё пройдёт быстрее и безболезненнее. Но заразившись безумием боя, солдаты не оставляли попыток покончить с ним. Танковые снаряды, пулемётные очереди, ракетные залпы. Броня держит удар безукоризненно. И всё равно в этом ни капли смысла. Прыжок, руки сминают дуло танковой пушки. Взрыв снаряда происходит внутри ствола. Воины умирают. Они пришли в мирный край с оружием, злобная стая волков. Дмитрий видел, как расстреливали избушки невинных людей, как горели леса и животные метались в агонии. Он не жалел гибнущих врагов.
Вся война для Дмитрия была серой. Сгущая краски, он рушил вражеские машины, сминал броню, разрывал на части гусеницы, вбивал в землю людей. Физические законы сходили с ума. Даже кровь была не алая - чёрная, как нефть. Тело словно онемело. Разум приказывал, доспех претворял запросы в жизнь. Дмитрий не слышал крики, уши не закладывало от взрывов, не было нужды прятаться или беречься. Всё было просто.
"Просто, - подумал Дмитрий, - но не легко". Доспех делал своё дело, Дмитрий лишь переводил взгляд с одного танка на другой, и реальность чернела в месте нового удара, как чернеет фотография в первый миг соприкосновения с огнём. Мысли президента были далеко.
Он не спал уже три дня. Доспех искусственно поддерживал в нём бодрость, но дикий график давал о себе знать. Болели сопряжённые с инопланетной техникой глаза. Месяц не видел семью - были дела важнее. Каждую секунду в стране происходило что-то, требующее внимания. Борьба с коррупционерами и ворьём в правительстве. Работа на износ, несмотря на то, что в его распоряжении все почерпнутые в инфосфере данные. Изворотливые как змеи, они требовали суда, адвокатов, прав... Сшибка лоб в лоб с вражеской армией в сто раз прекраснее: требующему независимого судопроизводства олигарху нельзя просто забить язык в глотку.
Строительство и помощь с тяжёлыми блоками, наводнения и дарованная доспехом возможность полёта, лесные пожары... Единственным доступным удовольствием оставался краткий сон. "Это оправдано, - твердил себе президент. - Иначе и быть не может".
Между тем перед ним осталась лишь груда искорёженного металла. Бой стих, атака разбилась о бронированную стену внеземного могущества. Доспех прошёлся информационным неводом по ближайшей части инфосферы. Издыхающие бортовые компьютеры, последние капли цифровой крови в проводах. "Быть может, - решил Дмитрий, - отыщется что-то полезное". Всей душой он желал увидеть, как неоспоримые доказательства антирусской мерзости точащих на его родину зуб государств будут представлены мировой общественности. Дмитрий не сомневался, что в силах растереть их в песок одной лишь мощью доспеха, вот только он желал иной победы.
Сигнал доспеха прервал размышления: система засекла информационный источник. Не компьютер - в паре шагов от Дмитрия исходило в предсмертной агонии человеческой сознание. "Не всматривайся в лица людей", - так говорил В.В., он же наказал своему ученику не пытаться прочесть сквозь инфосферу письмена чужой личности. Но в тот миг Дмитрий словно воспарил на крыльях победы и решил, что обязан попробовать. То ли хотел понять, что за сила в состоянии гнать людей на неправедную смерть, то ли пришёл к выводу, что погружение в чужое сознание поможет ему достичь большего сопряжения с доспехом. Может, его вела интуиция.
Едва Дмитрий начал погружение в инфосферу, как на него обрушилась палитра чувств: ненависть, ярость, ехидная злоба. В следующий миг - череда образов: тёмные подвалы, люди, лиц не разглядеть, провода, гладкий корпус чего-то смутно знакомого, мерцание циферблата - методичный расстрел секунд.
Дмитрий отшатнулся. Прочувствованное молнией пронзило его. Президент был шокирован, минуту он стоял, не зная, что предпринять, а затем взмыл в небо и с огромной скоростью помчался в Москву.
В столице через три часа две минуты и сорок секунд должна была взорваться атомная бомба.
Уже второй раз за день Дмитрий проклинал спецслужбы. Положившись на своего карманного сверхчеловека, они проворонили как покушение, так и грядущий террористический акт. Сердце Дмитрия сжала когтистая лапа страха. За себя он не боялся, но гибель Москвы казалась ему чем-то немыслимым, недопустимым. Он настолько свыкся с ролью хранителя страны, что осознание грядущей беды сдавило грудь.
Тот факт, что погибший солдат был знаком с замыслившими теракт, оказался огромной удачей. Огромной - и единственной. Антитеррористическое управление мобилизовало все ресурсы, агентурная сеть накрыла город, но результата не было. Они все были слепыми котятами, беспомощными перед нависшей над городом смертью.
Дмитрий судорожно процеживал инфосферу, надеясь отыскать хоть что-то. И понимал, что этого мало. Он помнил абсолютное слияние с информационным полем в момент погружения в его глубины, когда решил заглянуть в сознание умирающего врага. Всего миг, но словно сняли повязку с глаз. Процесс познания ускорился в тысячи раз, знание вспыхнуло в разуме во всей своей полноте. Мыслительный аппарат, разогнанный доспехом, воспринимал и обрабатывал окружающее информационное великолепие быстро и многогранно. Казалось, там можно было найти всё, что угодно.
Белый Рыцарь приземлился на крышу многоэтажного здания. Вызвал в восприятие вереницу режимов и, сконцентрировавшись на инфосфере, вошёл в неё. Его сознание омывал океан данных, чёрный и беспокойный, словно вокруг бушевал шторм. Москва накладывала свой отпечаток на картину мира идей: тягуче плотная поверхность сменялась суетливой толщей, в которой копошилась информационная живость, и по мере погружения переходила в мрачную глубину, в которой, напротив, не было движения. Лишь застывшие сознания людей.
С каждой секундой светящейся капле сознания становилось всё труднее двигаться сквозь информационную массу. Дмитрий поразился, насколько в этом мире неуютно. Голову словно сжали в тисках, усталость навалилась огромным грузом. А ещё: голоса. Они заполняли голову - тысячи, миллионы ораторов, требующие, чтобы их выслушали. Информация вливалась в голову без спросу, буйной рекой сносила плотины сознания. Дмитрий не понимал, что происходит, гнал от себя наваждения, но концентрироваться становилось всё сложнее и сложнее.
Но он знал, что его страдания не напрасны: плети поиска рубили сферу на части, собирая огромный урожай. Доспех обрабатывал колоссальные объёмы информации. Дмитрий не знал, что искать, как конкретно сформулировать запросы к миру данных, но надеялся, что доспех, который никогда его не подводил, справится.
Между тем окружающий мрак тянул к Дмитрию свои щупальца. Пришелец в этом мире, он неожиданно понял: ему не рады. Но кто? Кто противится его присутствию здесь? Ведь эти информационные сущности - всего лишь отображения реальных вещей, проекции, а не живые существа. "Нет, - осознал Дмитрий, - здесь не только мёртвые бинарные коды в вычислительных машинах". Его окружали мыслящие субстанции - люди, жители его страны. Чёрные бездны их сознаний напоминали глаза, лишённые белков. Их чернильные зрачки свёрлами вкручивались в его душу.
"Господи, - подумал Дмитрий. - Это же люди. Просто этот слой реальность не рассчитан, что в него будут заглядывать. Не удивительно, что он выглядит страшным, иным".
Но всё равно что-то было не так. Доспех пока не выдал результата, и отголоски чужих сознаний прошивали разум Дмитрия подобно пулям. Доспех долго служил стеной от остального мира, здесь же президент был беззащитен.
Неожиданно Дмитрий подумал, что эти трассирующие снаряды чужих мнений ему не страшны. Ведь это были люди его города, его страны. Свои, не чужие. И пока доспех со скоростью автоматной очереди перебирал гигабайты данных, потрошил базы, вскрывал личные переписки и, наконец, выуживал информацию прямо из голов людей, Дмитрий открылся им. Тело его, повинуясь движению разума, раскинуло руки, словно пыталось обнять всё человечество.
"Я ненавижу тебя".
Фраза резанула по душе. Дмитрий не поверил своим глазам. "Как? Что?" - разум метался, не находя выхода. Президент хватал ртом воздух, будто получив удар в солнечное сплетение.
"Твой доспех, он достался тебе не по праву", - новый удар. "Кто ты такой, чтобы распоряжаться нашей судьбой?! Мессия?.." - ещё один. Дмитрий не понимал, что происходит.
Что это? Откуда эта злоба? Как в его стране могут жить люди с такой чернотой в душе? "Мы только и ждём, когда ты оступишься и можно будет всё сказать в открытую", - во множественном числе, целый залп в сердце. Дмитрий пытался заткнуть уши, но голоса звучали даже не в его голове - прямо в сознании. Снова и снова волны ненависти - затаённой в глубине души, как яд.
"Ты плохо правишь", "твоя борьба с преступностью - фарс, бандиты как были так и остались" - кнуты коллективного сознания били по лицу. Им вторили блоги: "Он сам развязал войну в Абхазии, чтобы в очередной раз покрасоваться!", "Все они одинаковые, ищут лишь свою выгоду, и наш разлюбезный президент не исключение". А ведь это интернет, все сообщения в открытом доступе. Он мог бы увидеть их раньше, разобраться, попытаться понять...
"Представляете, сколько денег он отмыл на своих "подвигах"?". Дмитрий рванулся к источникам. Он всё ещё думал, что это недоразумение; природная наивность, притуплённая годами, но не искоренённая полностью, желала доказать, объяснить. Он вламывался на сайты, в дневники, в головы людей, аргументы летели в чёрные дыры предвзятости и нежелания понять...
"Ненавидим, ненавидим..."
Он нарывался лишь на острые копья глухих к его воззваниям сердец. Они были открыты друг другу: люди и их спаситель, и это знание, когда народ не скрывается за масками соцопросов и сухой статистики, иглами впивалось в сердце правителя.
"Рыцарь! В сияющих доспехах! Как я его ненавижу, эту самодовольную рожу", "Пусть отдаст доспех мне, я сделаю лучше!" - кричали люди в глубинах своих душ. Господи, как мало было открытых возмущений, демонстраций и акций протеста, но сколь много скрывалось внутри. Дмитрий захлёбывался этой чёрной жижей чужой зависти, неблагодарности, ненависти. Он сходил с ума.
Мрак разорвал истошный визг - это был доспех. Механика подарка неизвестных благодетелей не подвела: перед глазами загорелись место, время взрыва и даже подробная инструкция по деактивации бомбы. Дмитрий, словно получив удар в лицо, упал навзничь на бетон крыши, выпав из инфосферы. Казалось, он пролежит тут несколько лет, а чтобы оправиться после потрясения, нужна была вечность.
Пики алтайских гор оцарапали заходящее солнце, кровь заката окатила двух стоящих у реки мужчин. Дмитрий безмолвно смотрел в воду. Он изменился: отчаяние высеребрило пряди, потушило огонь в глазах. В.В. не мог помочь другу. Сложив руки на груди, он молчал, дав Дмитрию возможность справиться с горем самому.
- Ты тоже это видел, да?
- Видел, - кивнул В.В. - Через год после войны я вошёл в инфосферу, чтобы лучше понять тех, кому служил. И столкнулся с тем же, с чем и ты сегодня
- Не могу поверить, - пробормотал Дмитрий. Губы еле шевелились, казалось, он разговаривает сам с собой. - Этого просто не может быть. Неужели это - люди? Эта тьма и мрак?..
- Да. Они нас ненавидят.
- Может, мы ошиблись? Что-то поняли неправильно?
В.В. вздохнул.
- Дима, ты же сам себе не веришь. Хочешь правды? Посмотрит ей в глаза! Да их трясёт, когда они видят тебя по телевизору. Они смотрят на тебя, недосягаемого рыцаря в сверкающих доспехах, и их мелкие душонки исходят желчью: почему он? почему не я? Они смотрят вокруг и видят клетку из несчастий, проблем и лишений. И забыв, что сами же себя в неё и загнали, начинают искать виноватого. И видят тебя - такого замечательного, всего в белом! А потом, закрыв глаза на твои благородные порывы, начинают копать под тебя, как свинья роет землю под дубом, не замечая, как губит дерево. И они ищут, ищут, ищут плохое, а нет - так выдумывают и убеждают себя, что выдуманная грязь и есть правда. "Мажь, не жалей черноты! Ярких красок не бывает - равнение на серость!" А если и есть вокруг пятно добра и света, так у них внутри свербит, пока не втопчут его в грязь, хотя бы и в собственных мыслях. И вот, оправдывая свою лень и отсутствие воли, они перекладывают на тебя всю ответственность за собственную жизнь. "Почему он не облагодетельствовал меня лично, раз такой хороший?! Почему он не делает, как я хочу?! Почему не пресмыкается передо мной, герой разэтакий?! Да он ничего не делает! Пусть отдаст мне доспех! Уж я-то найду ему применение!" И, не имея возможности - или смелости! - крикнуть всё это тебе в лицо, они запирают злобу в глубине души, и там она густеет и гниёт вместе с самой этой душой. Ты видишь эту реку перед собой? В ней полно рыбы. Я пытался научить их ловить её - они сломали удочку! Ты стал ловить рыбу за них - они прокляли тебя! Да им нужен тот, кто испарит и реку, и рыбу, а их самих поставит на колени и заставит целовать себе ноги! О да, тогда они смогут в полной мере убедиться в собственной паскудной правоте! Пойми, Дима, им не нужен тот, кто поможет решить проблемы. Им даже тот, кто решит за них эти проблемы, не нужен. Они мечтают лишь о том, кого можно было бы обвинить во всех горестях, кого можно было бы возненавидеть и лелеять эту ненависть подобно ребёнку. А едва на горизонте покажется новая личность, достойная их ненависти, они забудут тебя, превратив в глупые инициалы в газетных статьях. Ты для них не Дмитрий - просто ещё один "президент", который ну никак не может быть честным. Ты ведь понял, что твои же люди пытались тебя сегодня убить. Просто потому, что им нестерпимо жить рядом с тем, что просто-напросто выше... Ты это хотел услышать? Ты с ними хочешь иметь дело? Вот ради них ты готов был собой пожертвовать?
Дмитрий поднял голову. Он чувствовал себя опустошённым, потерянным, словно испарился стержень его сущности, а нового взять было негде. Солнце заходило, таймер на заложенной в Москве бомбе мерно отсчитывал секунды. Мысли того, кто когда-то являлся Белым Рыцарем, разбегались.
Он мог дождаться, когда солнце зайдёт и на землю опуститься темнота. Ему хотелось сбросить свои белые одеяния, войти в эту тьму, раствориться в ней, и никогда уже больше не прикасаться ни к людям, ни к доспеху...
Солнце алело на западе, и Дмитрий мог ринуться к закатному пламени: бросить в него и себя, и страну, разжечь костёр безумия, позволить всеми миру сгореть в пламени ядерной катастрофы и хохотать, наблюдая за апокалипсисом.
Перед ним раскинулась гладь реки, течение завораживало своим спокойствием. И можно было уподобиться этой реке, дать жизни течь столь же спокойно. Посвятить остаток дней себе, наслаждаться оторванностью от мира и людей, как сделал когда-то В.В.
А можно было просто лечь на дно и перестать дышать...
Дмитрий резко вскочил на ноги. Он схватился за голову и прошептал: "Господи, что я делаю?!"
Сквозь заполнивший сознание туман неожиданно пронеслась яркая как луч солнца мысль. Она родилась спонтанно, словно пришла свыше и не пыталась многословно что-то доказать. Лишь несла в себе скупое осознание собственной правоты и ощущение, что иначе - нельзя. Несмотря ни на что. В разуме всё встало на свои места, словно кто-то взял Дмитрия за грудки и встряхнул.
Двигатели загудели, внеземные генераторы разбросали вокруг вязь гравитационных полей.
- Что ты творишь? - воскликнул В.В.
Дмитрий лишь махнул рукой и в следующий миг взмыл в небо, спасать своих неблагодарных ненавидящих его людей.