- Нежный ты больно, как я посмотрю! - Денис обтер руки паклей и подошел к согнувшемуся пополам Никите, - Покажи. Да не прыгай ты, легче не станет.
Братья приводили в порядок родовое гнездо, дачу в Горской. Двухэтажный каменный дом, стоявший на небольшой горушке над миниатюрным, круглым, словно дамское зеркальце, озерцом, уж пять лет, как пустовал. Родители друг за дружкой ушли в мир иной. Сначала отец, а следом, не выдержав одиночества, несколько лет погодя и мать. Сговорившись встретиться на "нейтральной" территории, братья Астаховы съехались вместе впервые после родительских похорон. Оставленный без глазу дом скоро отсырел и как-то скособочился. Казавшиеся когда-то незыблемыми стены пошли извилистыми трещинами и по углам подернулись серо-зеленым мохом. Крыльцо покосилось и осыпалось кирпичной крошкой. Внутри, несмотря на жаркое лето, было холодно и пахло камамбером. Денис с Никитой вынесли на двор и положили жариться на солнце старые подушки, матрацы и свалявшиеся пуховые перины. Сложили в кучу рядом с прудом рассохшиеся бамбуковые этажерки, обитые клеенкой колченогие табуреты, пустые покоробившиеся чемоданы, слежавшуюся в кривые кожаные блины старую обувь и предали их огню. Получившийся костер бодро задымил и унес в небо фанерные и коленкоровые души древних, когда-то незаменимых в хозяйстве, а теперь оказавшихся ненужными вещей.
Младший из братьев, Никита, навешивая на стену найденное в сарае старинное зеркало, со всего маху стукнул молотком по пальцу и теперь, зажав руку между ног, прыгал по комнате, силясь выдержать боль.
Денис сходил за аптечкой и перевязал брата. Родительская аптечка, как и все в доме, была допотопным дубовым ящичком и помещала в себе старые, добрые, почти теперь забытые: йод в коричневом пузырьке, заткнутом притертой стеклянной пробкой; армейский, еще второй мировой войны, перевязочный пакет; пушистый от налипшей на него пыли флакон с касторовым маслом; два спаренных презерватива в коричневой бумажной упаковке с кривоватым фуксиновым штампом "Презерватив резиновый, изделие N2, ГОСТ 4645-52, цена 2 коп."; рассохшуюся докторскую слуховую трубку с трещиной на раструбе; вложенные в использованный почтовый конверт абрикосовые клеенчатые бирки с марлевыми веревочками - на одной сделанная шариковой ручкой сигнатура "N112, Астахова Ирина, мальчик, 4 марта 19... г., 01.50", другая, совсем почти белая, выцветшая с полустертой надписью школьными чернилами "N207, Астахова Ирина, мальчик 12 апр. 19... г., 10.45"; свалявшуюся в твердую колбаску, распотрошенную с одного конца, упакованную в хрустящий пергамент вату; заколотую ржавой скрепкой пачку древних рецептов и кучу разнокалиберных картонок с тысячу лет как просроченными таблетками.
Денис разодрал перевязочный пакет и замотал распухший палец брата большой марлевой гулей. Для верности на повязку натянули прочную резиновую штуку - гондон советского изготовления. Покалеченный на производстве Никита отправился на заслуженный отдых. Он вошел в дом, забрался с ногами на сталинский еще кожаный диван и включил единственную современную в доме вещь, плазменную телевизионную панель.
Гугнивый губошлеп диктор вещал о наступающем на северо-запад страны холодном фронте. Никита валялся на диване и перелистывал пахнущий бумажным тленом и почтовым отделением альбом с коллекцией марок, найденный им в ящике обитого зеленым ломберным сукном, сплошь заляпанного чернилами письменного стола. Детское собрание крошечных гравированных миниатюрок напомнило о прошлом.
2
Они с Дениской решили коллекционировать марки. Решил, в общем-то, старший на пять лет Денис, а четырехлетний Никита, всюду следовавший за братом, как нитка за иголкой, с утробным рёвом надувая носом сопливые пузыри, вырвал себе право участия в собирании почтовых знаков. Первым делом Денис, экономя на школьных завтраках и тайком сдавая молочные бутылки, собрал необходимую для покупки альбома для марок, кляссера, немыслимую по величине сумму в один рубль и шестьдесят три копейки. За эти бешенные деньги в киоске "Союзпечати" был приобретен роскошный, переплетенный в шагреневый ледерин, одуряюще пахнущий декстриновым клеем и папиными, "взрослыми", книжками, альбом с черными картонными страницами и особенными целлофановыми карманчиками для помещения в них марок.
***
"Президент Линкольн, 25 центов"
В первый же день вездесущий пройдоха Сенька Зайчик явился к ним на квартиру с предложением обмена. Коллекция братьев Астаховых насчитывала несколько отпаренных от конвертов, изрядно попорченных штампом гашения невидных собой отечественных почтовых миниатюр. Сенька свысока осмотрел "коллекцию" и вынес авторитетный вердикт: "Барахло". Затем он вынул из-за пазухи раздутый, словно беременная камбала, потертый по углам до торчащего желтого картона альбом и показал, как выглядит настоящее собрание. Братья лишились дара речи. Каждая страница, а то и две Сенькиного кляссера была посвящена отдельной стране мира. Перед ребятами промелькнули апельсиново-желтые "бурунди", красный "китай", розовая "корея", зеленоватые марки Канады, маленькие и невзрачные, но отмеченные Сенькой, как особо ценные, изображения британской королевы и другая невозможная красота. Потом Сенька сжалился над несчастными неофитами и предложил купить у него парную, роскошную редкую марку с гравированным портретом Авраама Линкольна, надписью "US Air Mail" и почтовым сбором в двадцать пять американских центов. Вещь, бесспорно, была замечательная, но цена объявленная Зайчиком не представлялась реальной - полтинник. Договорились отдать частями. Марку поместили на почетное первое место. Страницу надписали - "Америка".
Позднее от других филателистов Астаховы узнали, что "редкая" американская марка была вовсе не такой уж и редкой и красная цена ей - пятак.
***
"Корвет" 1/2 динара, Югославия"
В этот день отец вернулся из командировки в Москву. Что-то он такое "выбивал из смежников". Всякий раз, приезжая из Москвы, инженер Астахов привозил сыновьям гостинцы. Никита получил забавную, укрепленную на круглой палочке ветряную мельницу, Денису же достался крохотный пакетик с разрозненными марками. Среди прочих была преотличная югославская миниатюра с изображением французского, летящего на всех парусах корвета. Пришедший на смотрины новинок ученик восьмого класса Лёнька Гавричков предложил к "югославии" еще три марки той же серии. Не имея равноценного обмена, Денис сбегал в отцовский кабинет и притащил оттуда допотопную, бензиновую австрийскую зажигалку. Курящий Лёнька клюнул на раритетную вещь и без лишних вопросов отдал "серию".
Мир так несовершенен. Именно в тот день, отец принялся наводить порядок в кабинете и обнаружил пропажу зажигалки. Разразился страшный скандал. Дениса допросили с пристрастием. Мальчик, страшась наказания, поначалу не признавался. Но под давлением вдруг соврал, что брал ее с собой на рыбалку разжигать костер и, должно быть, потерял.
Инженер пришел в неистовство. Оказалось, что старое огниво - подарок его давнего, погибшего в горах товарища. И, если пропажа не будет найдена, то небо обрушится на землю и так далее. Отец выставил Дениса за порог и наказал без зажигалки домой не являться.
Настал вечер. Денис прятался в густо растущих у дома, раскидистых кустах персидской сирени. В обед по матушкиному поручению Никита cбегал к брату с жестянкой из-под черной икры с надписью "Caviar". В коробке лежали хлеб и котлеты. Изгнанник съел походный обед, сдабривая его слезами обиды на отца. Потом он поделился с братом планами на жизнь: "Заберусь на какой-нибудь сухогруз и уйду в плавание. Только меня и видели". От реальности картины глаза старшего брата снова стали наполняться соленой влагой.
Вдруг малыша осенило. Он побежал в дом, уткнулся носом в отцовские колени и, верно рассчитав, что по малолетству наказан не будет, "признался", что это он, Никита, взял "огонек" поиграть, да и потерял. После короткой борьбы, старший был вытащен из кустов, торжественно прощен, и всё семейство устроилось на веранде пить чай из серебряного самовара.
***
Серия марок "Золотой стандарт", 1924 г., "Рабочий", номинал - 8 копеек золотом
Постепенно мальчики сообразили, что ценными бывают не только яркие, красочные марки экзотических стран, но, и даже как правило, невзрачные на вид, запечатленные расплывшимися печатями почтовых ведомств крошечные миниатюрки государственного почтового сбора. Дениска стал мечтать о "голубом маврикии", или хотя бы, о погашенной британским оккупационным штампом марке Германской Ост-Индии. Но таких марок в помине не было на горизонте любительского собирательства. Приходилось удовлетворяться тем, что давала скупая филателистическая фортуна. Серия "Золотой стандарт" в этом смысле была притчей во языцех. Ганька Гудков, по прозвищу "Гудини", данному не по фамилии, а по умению благодаря природной смекалке выпутываться из самых пиковых житейских ситуаций, по секрету сообщал, что марки этой серии можно свободно обменять на настоящее золото в Центральном отделении Госбанка. Но для этого нужно было разрешение Министра финансов и паспорт. Ни того, ни другого у мальчиков не было, но они согласны были ждать и обменяли две "танганьики" на коричневого восьмикопеечного "рабочего".
Вечером того же дня пятилетний Никита ковырял ногтем отставшую от стены обоину в хорошо известном обоим братьям "наказанном" углу темного коридора.
Дело было так. Старшие ребята играли в "войну" на строительной площадке нового дома. В Горскую привезли кучу строительного кирпича, вагон-времянку, вырыли обширный котлован, сделали прочный фундамент с подвальными помещениями и начали возводить первый этаж. Но потом рабочие вдруг исчезли и стройка остановилась. На ее территории и велись "военные действия". Мальчики воевали с девчонками. Мелкота, вроде Никиты, с завистью наблюдала за игрой своих взрослых товарищей. Никита сидел на сложенных в стопку, накрытых куском рубероида занозистых досках и размахивал алюминиевой сабелькой. И вдруг случилась беда. Взяли в плен двух мальчишек, Вовку Савельева и Дениса. Руки им связали за спиной бельевой веревкой. Торжествующие девчонки пинками погнали пленников на допрос. Замешкавшийся Денис получил в спину такого тычка, что не удержался на ногах и брякнулся в лужу. Всё выглядело настолько натурально, что Никита сорвался с места и понесся выручать брата. Тупая игрушечная сабелька, подкрепленная искренним чувством, оказалась довольно опасным оружием. Толкнувшую брата Таньку Цурикову увезли на "скорой помощи" накладывать швы, а Никита был публично порот и выставлен в угол.
3
Перелистнув последнюю страницу альбома, он наткнулся на незапечатанный почтовый конверт с изображением летящего по ультрамариновому звездному небу, запряженного белогривой тройкой Дедморозовского возка и лихой надписью, сделанной по-диагонали: "С Новым 19... годом!" Дед Мороз имел довольно зверское выражение лица и еле сдерживал серебряными вожжами не на шутку разошедшихся лошадей.
Никита вынул из конверта четвертушку розоватой писчей бумаги и сразу же узнал матушкину россыпь мелких, "бисерных", букв.
"... милая Танечка. Прямо и не знаю, что мне делать. Вчера Никите исполнилось шестнадцать лет. Мы с Мишей договаривались открыться ему в день совершеннолетия. Но я, как ни силилась, не смогла сказать, что он нам не родной. Был бы жив Миша, мне было бы не так страшно. Стоит ли говорить о том, что теперь Никита мне кажется даже ближе Дениса. После смерти нашего малыша..."
Никита вышел на крыльцо. Денис голый по пояс с мясницким хыканьем рубил дрова. Даже со спины было видно, какое удовольствие он получает он простого монотонного физического труда. Длинные мышцы спины ритмично напрягались под шелковистой, покрытой рыжим пухом кожей. Никита зачерпнул из стоящей под водостоком бочки большой ковш холодной воды, неслышно подкрался к Денису, окатил его и пустился наутек. Денис вскрикнул от неожиданности, в три гигантских прыжка догнал Никиту, и братья, смеясь и тузя друг дружку, кубарем покатились с холма к мерцающему внизу блюдечку лесного озера.