1. Жизнь это вечная борьба, где торжествует победитель, а побежденный кукарекует 2. Увидеть суть жизни не каждый может: душу надо отдать Дьяволу за знание 3. Знание добавляет хлопот: как жить, если нет смысла ни в любви, ни в работе!? 4. Может быть, перемена места спасет? 5. Ничто не спасает, если душа разорвана 6. Беготня помогает быстрее дожить эту жизнь 7. НД всех караулит, чтоб не сбежали от него, провоцирует на агрессию и тем самым порабощает 8. Но вишневый сад уже обречен 9. Старые святыни уже засыхают 10. Христов Путь ждет желающих освободиться от смерти.
1. Чехов предчувствует новое время, но что там будет лет через двести-триста, Чехов не знает. Одно он видит точно: что существующая жизнь не представляет собою ничего такого, ради чего стоило бы жить. В рассказе "Торжество победителя" прямо (грубо) в натуральном виде показан весь смысл жизни, какой живут люди. Преуспевающий начальник приглашает на блины подчиненных. К аппетитным блинам подаются разные деликатесы, а затем, когда все наелись, начальник начинает показывать себя, а точнее, показывать нам, читателям, что его подчиненные это не люди, а... один - Курицын, наевшийся досыта, ест черный хлеб с перцем по приказу хозяина, другой - Козулин, бегает, кукарекая, вокруг стола. Когда-то начальник был подчиненным у Курицына, и Курицын издевался над ним так, что и матушку его извел, и чуть не женил на своей дочери. Теперь сам получи по полной программе. Это жизнь, которой люди живут, где-то служа или работая. Другие, интеллигентные, герои Чехова маются от безделья, и от скуки кто влюбляется, кто стреляется. Во времена Пушкина влюбляться было ново, поэтому влюблялись и стрелялись со страстью, во времена Чехова эта игрушка людям уже как-то немного надоела. Жизнь имеет способность пульсировать, что графически выглядит как синусоида. Накушавшись любви, люди стали задумываться.
2. Чехов тоже задумывался, но еще более, чем другие, так, что стал видеть суть происходящего. Суть он видел не как Достоевский, который смотрел с самого потолка. Чехов суть видел из нутра его. В результате чего, Чехов не поднимался до такой лжи, чтобы утверждать, что "красота спасет мир". То есть лгать по-крупному, как это делал Достоевский, Чехову не пришлось. Достоевский это лошадь, которую привели в Сенат. Надо сказать что-то - все уже готово, все ждут твоей речи, ручки с блокнотами наготове держат, - вот и говорится, как у лошади, которую пощекотали. Что еще может лошадь, кроме как ржать?! Еще она работать может. Вот и паши всю жизнь, не думая о смысле жизни. Остановился, задумался и, если ты вырос в своем Эго до потолка, то увидишь все, как видят большие звери со своей высоты, где дифференциация достигает большой величины. Именно дифференциация (разорванность) позволяет отдельным кусочкам сознания отрываться от целого и смотреть сверху, сбоку, со стороны.
3. Особенность Эго-сознания, отвечающего за какое-либо дело, такова, что ему видится великой важность его дел и его бытия. Если такого дела нет, тут же и обнаруживается пустота, которую вдруг обнаружил Чехов, находясь на грани между малым Эго и большим. Пока дядя Ваня работает в своем поместье на Профессора Серебрякова, вроде, все нормально, перестал работать - тут же и открылась пропасть, где и пьянство, и стрельба. Любовь не спасает никого: Астров влюбляется в Елену, жену профессора, Соня, дочь профессора, - в Астрова, - отчего их еще более раздирает во все стороны. Красота не спасает, как хотелось бы того Достоевскому, красота всего лишь сажает рыбку на крючок и тащит брюхом по мелководью. Чехов спасения ни в красоте, ни в любви не видит. В "Трех сестрах" многие его герои уже думают, что работой можно спастись от пустоты. Работой и заботой о близких подгоняет себя в жизни и сам Чехов. Однако такая работа, чтобы бегать вокруг стола и кричать ку-ка-ре-ку! в угоду начальнику, - это ясно, что глупость. Значит, какая-то другая работа не глупость?! Значит, есть достойная человека работа?! Да, писать рассказы кажется очень достойным делом, тем более если издатели встречают тебя и платят большие деньги. Но, по сути своей, чего ни один писатель не видит, это те же самые ку-ка-ре-ку, всего лишь более сложно сотворенные, с глубоким смыслом, которого, в принципе, может и не быть. Какой смысл в сатире и юморе, с чего начинал Антоша Чехонте?! В том, чтобы указать на какую-нибудь глупость, чтобы посмеяться над этой глупостью. То же самое делают писатели и в серьезных произведениях, с тем отличием, что не смеются, а наоборот - восхваляют и утверждают что-либо. Серьезные все идейные. Идея появляется в них прежде, чем само произведение. И лишь когда есть идея, ради нее что-то нанизывается на стержень. Бунин, как видно, начинает не с идеи. Но это не значит, что идеи у него нет. Идея в данном случае остается вверху, у его духовного автора.
4. Главная идея это самовыражение духа, стоящего за проводником. Все герои пьес это фактически сам Чехов (дух его), разделившийся на отдельные кусочки. Он и Иванов, и Треплев, которые застреливаются как раз именно потому, что Чехову хочется застрелиться, он и дядя Ваня, который всю жизнь работает ради какой-то известности, а затем, обнаружив, что известность это всего лишь мыльный пузырь, прекращает работать, пьет и пытается застрелить профессора, но попасть в него не может. Сообразив, что застрелить не получится, дядя Ваня крадет у Астрова таблетки. В пьесе все думают, что дядя Ваня сам хочет отравиться. Может, и сам, а может, и профессора хочет отравить. Суть не в этом, а в том, что "известность", это идея, которую, как пели у нас в советские времена, не задушишь, не убьешь. Хоть себя трави, хоть профессора, ничего в мире идей не изменится. "Все будет так. Умрешь и все начнешь сначала, и повторится все, как встарь". В следующем воплощении опять вернешься к этой же идее. Чувствует Чехов, что убийством дела не решишь. Что же делать?! Остановился Чехов на распутье, как древний рыцарь. С отчаянного "В Москву! В Москву!" начинается пьеса "Три сестры". Точно так благим матом орет алкоголик, не находящий иного выражения своей внутренней безысходности.
5. Ни дух Чехова, ни НД, стоящий за этим духом, не знают, что делать с этим ощущением внутренней разорванности. НД просто убегает из своего проводника, когда наступает такой момент, находя пристанище в другом, где разорванность еще не достигла крайности. Для этого состояния нетерпимой разорванности характерна импульсивность высокой частоты, что выражается в постоянном желании есть, любить, куда-то бежать. Толстой, свидетельствуют, вообще ходил бегом. В Москву хотят сестры, хотя и в Москве, уже известно, все то же самое: от себя не сбежишь никуда. И тогда начинается фиглярство: Гаев в "Вишневом саде" одушевляет неодушевленное: говорит речи перед шкафом, играет в воображаемый бильярд. "Вишневый сад" это не только, как утверждало советское литературоведение, отмирающая в России феодальность (под давлением наступающей буржуазии), но и отмирающая, в целом, эпоха, вместе с буржуазией и коммунистическими идеалами, цена которым в 21-м веке стала всем хорошо известна.
6. НД решает свои проблемы переходами в других проводников. Проводники, не отдающие себе отчета в происходящем, меняют жен, любовниц, квартиры, дачи, машины, слуг, поваров. Чехов ничего подобного позволить себе не может, не потому, что денег нет, а потому, что в нем достаточно много положительного (не терпится измена ни в других, ни в себе, не терпится алкоголь в больших количествах, не терпится все отрицательное, в том числе и слава). Он влюбляется в Лику Мезинову, а прекрасной Лике Чехова мало, она еще и с Левитаном путается. Вот тебе и очередной любовный треугольник, из которого Чехов бежит на Сахалин. Чехов еще в состоянии сбежать, а вот Есенину уже трудно оторваться от Зиночки Райх, а Маяковский от Лили Брик и не пытается бежать. Куда бежать?! На виселицу?!
7. Еду из сада домой. Дорога на Грибоедовой у нас теперь как автобан, в этом году (2003) и улицу Космонавтов, с которой я обычно выезжаю на Грибоедову, капитально заасфальтировали. На вело ехать сплошное удовольствие, а уж на машине...! Вдруг слышу позади, почти рядом, сильнейший грохот и вижу, как мимо меня, съезжая в левый кювет, несется легковая машина, а за ней летят какие-то крупные детали. Такое впечатление, что весь привод из-под нее вырвало и швырнуло чуть не в меня. Останавливаюсь. Оказывается, позади меня одна машина, пропуская встречный транспорт, чтобы повернуть налево к рынку, остановилась и загородила центральную часть проезжей части, вторая машина ехала за ней себе прямо по оставшейся части проезда, а сзади них слишком уж разогнался третий, так, что остановиться он уже не мог, а объехать остановившегося на поворот можно было только справа, где место было занято тихо ехавшим вторым. Вот (пьяный в ноль, как выяснилось потом) водитель третьей и решил прошмыгнуть между первым и вторым. Не удалось. Задел он второго так, что весь бок его машины снес. Детали этого бока я и видел летящими. В меня НД целил. Знал, что не попадет. Не он первый, кто целит. Позубастее его целили - все промахнулись. Но хоть попугать! В такой же ситуации одного нашего оператора сбили на дороге: велосипед в металлолом, ее в реанимацию, - сейчас, вся переломанная, на костылях ковыляет. А меня в данном случае защитили отец и сын, которые были на второй машине. Они в полном порядке, только у отца капельки крови выступили на руке, а у сына - на лице, и полмашины нет у них. Этот наезд, без сомнения, самый серьезный. Давно уже НД наезжает на меня, то машиной подрезая, то троллейбусом. Очень не нравится ему то, что я пишу. Это было в 2003, а в 2005-05-24, когда набираю этот текст, в подъезде у лифта вдруг один алкаш ни с того, ни с сего агрессивно спросил: "Ну, и что дальше?" Обозвал козлом и оскорбил грязным ругательством. Раньше, когда я жил больше в облаках, на подобное внимания бы не обратил. Сейчас, поскольку погрузился в их грязное дерьмо, знаю, что за это бьют морду. Было я и руку поднял, да вспомнил, что нельзя мне. Говорю, растер бы по стене твою морду за эти слова, да нельзя мне. "Почему нельзя?", - спрашивает. Нельзя, отвечаю. Не объяснять же алкашу, что и почему, он все равно не поймет, а НД, который за ним стоит, знает, почему нельзя. Он, наоборот, очень обрадовался бы, если бы я ударил его проводника. НД не жалко своих идиотов. Ему надо меня зацепить. Вот если бы ударил - тогда я сразу как бы попадал в его лагерь, где на оскорбления или на удар все отвечают ударом. Удар на удар, вроде бы, логично, но ударивший это как бы расписавшийся у НД в собственном рабстве. Зачем мне его бить, если он и так помрет?! Вот он уже заговорил, что я такой-сякой, потому что с ним не здороваюсь. Такой же сосед совсем недавно того же самого требовал от меня. Помер.
8. "Что дальше?" - спрашивает НД. Вот это меня больше интересует. Что дальше после "красоты, которая, по Достоевскому, должна была мир спасти", что дальше после работы, которую Хозяин дал людям с той же целью, чтобы человек работал и не думал о смысле жизни? Со всеми этими иллюзиями на примере Чехова мы разобрались. Спасти хочет НД свой вишневый сад. Кстати, смотрю, у нас в коллективном саду все вишни, в том числе и у меня, засохли. Дальше то, что не спасти НД тех идей, которыми жили люди до сих пор, как не спасти Раневской ее вишневого сада, славившегося на всю округу. Раневская и ее брат Гаев еще что-то предпринимают для спасения, надеются на призрачные тетушкины десять-пятнадцать тысяч или генеральские векселя. И лишь человек новой эпохи Лопахин понимает, что их надежды призрачны, потому что для спасения нужны средства, в десятки раз большие, что вишневый сад, если не сделают как он говорит, обречен.
9. Сад идет с молотка, в результате, и Лопахин покупает его. Он не скрывает своей радости: то, чему служили его родители, теперь его собственность. Уже стучат топоры. Для Лопахина эти вишни не святыня. Наоборот - он как победитель крушит святыни побежденных. В этих святынях смысл той старой жизни, где правили мантии, лишь потому что рождались в этих мантиях. В нашей духовной интерпретации мантии это одежды душ злокачественного характера. Их аналог на физическом плане это дорогие одежды пурпурных цветов как признак роскоши и величия. Лопахин рубит вишневые сады, чтобы на этом месте построить индивидуальные дачные домики. Мы делаем то же самое, то есть разоблачаем тайну этих одежд, которые сами по себе приносили и успех, и удачу, и все то, что возводило высокие Эго на пьедесталы. К случаю видение (2005-05-24): ЦСКА выиграло кубок УЕФА потому, что вся команда была заменена высокими не нашими игроками. КОММЕНТАРИЙ: Действительно, никогда раньше нашим футболистам не везло так, как в этом матче. Если были бы наши, то и первый мяч, забитый Березуцким, отскочил бы от земли не в ворота, а выше ворот, как это всегда бывало до того, и второй мяч, забитый Жирковым, застрял бы в ногах у вратаря, а не проскользнул между ног, и третий мяч перехватил бы вратарь, и второй гол португальцы забили бы нашим, а не метался бы мяч, как это всегда было у наших, по вратарской площадке от коленки нападающего в штангу и в руки вратаря. И в подтверждение того, что без провидения здесь не обошлось, ЦСКА в следующем своем матче точно по тому же сценарию (после 0 :1 в первом тайме, 3 : 1 во втором) выигрывает у "Спартака". Это факт для меня, что если есть достаточно злокачественных одежд на твоей душе, то и мяч летит куда хочется, и кресло для тебя освобождается когда надо. А наденем-ка мы одежды твоих любимчиков, НД, - вот что дальше будет. Перепутаем все карты тебе, Хозяин, в твоем мире. И легко выиграем, и легко победим. Вопрос, надо ли нам это? Не ударил же я алкаша!? Шолохова в 1935, когда собирались ему присудить Нобелевскую премию, неоднократно запрашивали, примет ли он ее. Комиссии это очень важно, чтобы лауреат жаждал, а не отказывался.
10. Главное сейчас для нас не первые места, а разоблачение лжи. Это ложь, что каждый может стать президентом США. Президентом может стать только крайне злокачественная душа, за исключением. Соответственно, любым начальником также может быть только человек, имеющий в душе своей зла ровно по величине этого кресла. Хочешь сладко жить в этой жизни начальником - живи, но знай, что количество зла в тебе постоянно будет увеличиваться, потому что каждый день и лгать будешь, и обманывать, и выгадывать, и комбинировать, одним словом, евреем станешь. Хочешь спасти свою душу, освободить ее от смерти - забудь о вишневых садах, то есть о первых местах, славе, семейном счастье, любви, карьере, хотя и это в первой половине жизни должно присутствовать в меру, а заведи себе индивидуальный домик души. Это иносказание. Практически, только вступив на Христов Путь, человек получает возможность остаться в одиночестве: только Идущего бог избавляет и от семьи, и от богатства, и от прочего еврейства безболезненно как для близких, так и для него самого.