Я никогда не думал, что однажды моим самым заветным желанием станет возможность остановить неумолимо бегущий в неизвестность мир, чтобы обернуться и взглянуть на пройденный путь. Секунды ускользали из моих рук, подобно крошечным песчинкам, за ними исчезали минуты, затем часы, дни и годы. Конечно же, я не был против такого хода вещей. Мне нравилась жизнь с ее быстротечностью, насыщенностью и торжественной эфемерностью. Жизнь для меня была бесценным подарком, и я старался как можно эффективнее его использовать.
Однако сейчас, прислонившись лбом к холодному стеклу, я слушал мерный стук колес куда-то уносившегося поезда, который до боли напоминал мне удары собственного уставшего сердца.
В тот момент я впервые познал вечность. Вечность, когда все вокруг внезапно замедляется, теряет краски и становится необыкновенно далеким. Вечность, когда мысли в твоей голове вдруг начинают кружиться с неизмеримой скоростью, превращая нерушимый порядок в подобие хаоса.
В тот момент я осознал, наверное, одну из важнейших своих ошибок. Вечность, которую я страстно желал и которую недавно был готов воспеть, я однажды отверг, будучи несмышленым ребенком.
Не знаю, что думали люди, завидев старика, в одиночестве сидящего на вокзале у окна и прижимающегося мокрым от слез лицом к запотевшему стеклу. Чувствовали ли они жалость, сочувствие или презрение... Считали ли они меня брошенным или преданным...
Тогда меня ничуть не волновало чужое мнение. Я был лишь одиноким стариком, пытающимся дрожащими руками собрать осколки прошлого. Изо всех сил я пытался восстановить в памяти ее образ: ее робкую улыбку, непослушные, живущие собственной жизнью волосы и темные, печальные глаза. Я пытался вспомнить каждое ее слово, каждое движение и каждое едва уловимое на ее бледном лице выражение эмоций.
Девочка, которую я когда-то не смог понять, не захотел услышать и поспешил отвергнуть. Она казалась мне каким-то инопланетным существом, случайно забредшим на Землю и обреченным на неминуемую гибель. Ее прощальный подарок, давно потерянный мной, невыносимо жег руку, как тогда, когда она своими ледяными пальцами вложила мне его в раскрытую ладонь.
* * *
Мне было двенадцать, когда мои родители вдруг решили сменить обстановку и переехать из города в одну из близ лежащих деревень. "Свежий воздух и умиротворение обязательно пойдут тебе на пользу"- говорили они.
Не знаю, действительно ли все это пошло мне на пользу, но то, как замедлилось время вокруг, я точно заметил.
В городе я четко слышал пульсацию жизни, которое почему-то напоминало мне сердцебиение кролика. Сердцебиение теплого, живого существа, так неотвратимо и безнадежно спешащего жить.
Однако тогда, глядя в окно машины на проносившиеся мимо деревья, я думал, что секунды растянулись в целые минуты, а минуты - в целые часы.
Я не почувствовал ничего, когда впервые увидел наш дом, не почувствовал ничего, когда познакомился с новыми одноклассниками, кроме, разве что, наверное, скуки. Я не вызвал ни у кого симпатии, для них я был чуть ли не гостем из другой планеты. Такой же далекий и непонятный. Мне не нравились игры на воздухе, я боялся мячей, физической боли. Раньше я тратил свое время на выполнение множества поставленным целей сразу и никак не мог понять, как можно так долго и упорно заниматься одной и той же бесполезной деятельностью.
Единственным моим напоминанием о прошлом существовании была скрипка, с которой я действительно мог забыться. Когда я держал ее в руках, мир вокруг ускорялся, превращаясь в какое-то подобие "быстрого" кино. Вернувшись со школы, я брал свой любимый инструмент и выходил во внутренний двор, чтобы вновь распрощаться с сияющим солнцем и встретить наступление сумерек. В те моменты я чувствовал себя одиноким во вселенной, странником, заблудившимся между мирами. Играя, я не замечал ничего, что творилось вокруг, пока однажды мой блуждающий взгляд не зацепился за тонкую, безобразную руку, вяло
свисающую с деревянного забора.
Испугавшись, я прекратил игру и непонимающе уставился на эту возникшую из ниоткуда конечность, которая продолжалась в тощее, бледное, заостренное лицо с невообразимо большими черными глазами.
Эта соседская девчонка была похожа на страшненькую обезьянку, вцепившуюся в ограду, как будто в какую-то пальму, или на мертвячку из известного ужастика. Не знаю точно, на кого она была похожа, но выглядела весьма и весьма устрашающе.
- Привет, - тихо сказала она и чуть наклонила голову вбок, как будто изучая невероятно любопытный предмет.
Я не стал отвечать ей, только одарил ледяным взглядом и быстрыми шагами отправился к дому.
- Мне говорили, что у людей искусства прекрасная душа. А вы, оказывается, все одинаковые, - кинула девчонка мне вслед и еще больше свесилась через забор. Ее черные волосы потекли по дереву, словно кровь, и посреди этого кошмара зияли два глубоких, кровавых глаза...
Убегая в свою комнату, я, конечно же, понял, что образ, который услужливо нарисовало мне воображение, на самом деле имел мало общего с действительностью. Девчонка вовсе не была такой страшной. Просто я испугался пристального внимания, от которого давно уже отвык, и повел себя несколько... истерично. Меня в дрожь бросала мысль, что эта неизвестная соседка могла дни напролет подглядывать за мной или подслушивать, сидя под деревянной изгородью и тихонько посмеиваясь над моими неудачами.
- Вот же мерзость, - прошипел я и с силой надавил на виски. Признаюсь, я был очень застенчивым мальчиком, а потому знал, что больше во внутренний двор не выйду. Для меня он утратил безопасность.
Все последующие дни я не раз встречал ее. Она будто нарочно пыталась привлечь мое внимание, лезла в глаза и портила живописность своей несуразностью. Я замечал ее, сидящую на скамье перед высокими воротами, держащую на коленях жирного кота. Видел, как она прогуливалась по самым злачным закоулках, среди мусора и бродячих собак, которые при ее виде старались убраться куда подальше.
Странная девчонка неожиданно заинтересовала меня, и, однажды сидя за ужином, я спросил о ней у родителей. Они на мгновение замялись, а потом вдруг посоветовали держаться на безопасном от нее расстоянии.
- У нее мать сумасшедшая, вдруг выкинет что-нибудь...
- При таком воспитании о благоразумии ребенка и говорить нечего...
Я задумался. Да, действительно, я видел одну сумасшедшую старуху, но под описание "буйная" она никак не подходила. Маленькая, серебровласая, с добрыми медовыми глазами, она постоянно останавливала детей у школы, предлагала купить цветы из сада и при этом всегда несла какую-то невообразимую чушь.Кто-то особенно умный поговаривал, что таким образом она заманивает детишек к себе на обед, отнюдь не для дружественных посиделок. Естественно, я в эту чушь не верил. Однако тот факт, что ни милая старушка, ни ее еще более милая дочь ни разу не ходили в местный магазин за продуктами и при этом обладали удивительной страстью к бездомным животным, будь то брошенные котята или щенки, наталкивал на определенные мысли. К тому же, будучи непосредственным соседом, я никогда не слышал лая и мяуканья со стороны двора загадочной семьи.
В общем, эта покрытая мраком история очень меня заинтриговала. Скука и желание разнообразить рутину подавили даже природную застенчивость. И в один день, возвращаясь со школы, я заметил девчонку на привычном месте и в привычном положении - сидящей на скамье с жирным котом на руках и внимательно разглядывающей меня с ног до головы.
Обычно я старался не смотреть на нее и быстрее проходить мимо, однако сейчас меня будто что-то остановило.
Я замер перед ней и, грозно скрестив руки на груди, бросил:
- Послушай, чего тебе надо от меня?
Девчонка удивленно вскинула голову:
- С чего ты взял, что мне что-то надо от тебя?
Я немного замялся. Действительно, с чего я взял, что ей что-то надо?
- Ты...преследуешь меня, - неуверенно продолжил.
- Как ты успел заметить, я здесь живу, и вовсе не обязана тебя преследовать, - язвительно ответила она и принялась еще усерднее натирать кошачью шерсть, словно намереваясь превратить бедное животное в ходячую круглую электростанцию.
Я почувствовал, как к моему лицу прилила кровь. Действительно, мне надо было раздобыть более веский аргумент, чтобы вызвать ее на серьезный разговор.
А так... Что ж, я выставил себя дураком.
Резко развернувшись на пятках, я поспешил к своему дому. Однако схватившись за ручку, услышал позади насмешливое:
- Эй! Разве вежливо уходить, не попрощавшись?
Я обернулся.
Девчонка стояла всего в нескольких метрах от меня и сердито глядела своими черными глазами.
- Ты мог бы хотя бы представиться. Как тебя зовут?
Вопрос доходил до меня, как сквозь толщу воды. Если честно, в детстве я часто смущался такого прямого и внезапного внимания. Ее обращение ко мне ввело меня в ступор.
- Я спрашиваю, есть ли у тебя имя? Ведь у всех же людей оно есть, - она чуть скривила губы в насмешке и наклонила голову вбок.
Меня ее гримаса жутко разозлила, и, признаюсь, в тот момент мне очень сильно хотелось проигнорировать ее. Просто захлопнуть дверь и вообще забыть о существовании этого недоразумения. Это действительно было бы лучшим решением. Однако какой-то противный голос мерзко пощекотал мои внутренности и услужливо подсказал, что если я поступлю так, то точно стану трусом.
И я, собрав волю в кулак и нацепив на лицо одно из самых грозных выражений, рявкнул:
- Есть,конечно, дура!
Ее глаза удивленно округлились.
- Какой ты грубый, - заметила она. - Как ты только жил с кучей народа под боком? Ты их всех, наверное, поперекусал.
- Что?
- Как ты жил в муравейнике?
- Каком муравейнике?- не понял я.
- Ну, в городе. Мне казалось, все его так называют.
Я усмехнулся.
- Какая-то ты старомодная, - заметил.- Там живется совсем по-другому.
- Я знаю, - кивнула она и тихо прибавила:
- Все дело во времени.
- В чем? - удивленно переспросил я.
Она вдруг резко мотнула головой. Кот, высвободившись из ее рук, грузно плюхнулся на землю и представительной походкой поплелся вдоль забора.
- Во времени, - повторила девчонка и развела руками. - Это как нитки в платье красивой мадам.
- Я тебя не понимаю, - мне в действительности казалось, что она несет какой-то бред.
- Тебе и не нужно понимать, разочарованно вздохнула. - Извини.
Она развернулась и поплелась следом за котом, однако на пути резко остановилась.
- Кстати, меня зовут Ангелика, - произнесла она, не поворачиваясь ко мне лицом. - Именно через "г". Теперь ты!
Я некоторое время молчал, раздумывая, стоит ли называть ей свое имя, и решил, что ничего плохого в этом, вроде бы, нет.
- Артем.
Она фыркнула.
- Какое скучное имя. Как раз для тебя, - и большими шагами скрылась за деревянным забором.
Я некоторое время еще стоял в негодующем оцепенении, глупо держась за дверную ручку. Пока не сообразил, что веду себя просто по-идиотски и что лучше бы поскорее добраться до комнаты и отвлечь себя каким-нибудь полезным занятием. Так я и поступил. Однако прогнать навязчивые мысли, даже сидя за интересной книгой, не смог.
Я думал, что эта Ангелика вовсе не похожа на сумасшедшую. Ну, то есть, в моем понимании, сумасшедшие выглядели как люди в белых рубашках, постоянно пускающие слюни, несущие бред на непонятном языке и рисующие на стенах собственным дерьмом загадочные иероглифы.
Хотя с чего я решил, что соседская девчонка сумасшедшая? С того, что я не смог понять то, что она говорила? За свою недолгую жизнь я не раз встречал людей с мнением, кардинально отличавшимся от моего. Это действительно сложно - найти общий язык с человеком, который, казалось бы, живет по другим законам.
Человек, который живет собственной правдой, не признавая ту, которую признало большинство.
Ни один псих не назовет себя сумасшедшим, искренне веря, что на самом деле с ума сошел весь мир вокруг него.
Я отложил книгу и нежно провел рукой по гладкому корпусу скрипки.
Интересно, показался ли я сумасшедшим Ангелике? Или же она заговорила со мной, потому что вдруг признала во мне похожего?
На следующий день я постарался распросить о ней у одноклассников, неплохо относившихся ко мне. Они отвечали неохотно, старались отмалчиваться. А если и говорили, то только то, что Ангелика со своей матерью живет в том доме столько, сколько они себя помнят.
Она никогда не посещала школу, никогда не проявляла интереса к общественной жизни, и вообще, ей давно было уже за тридцать.
Кто-то из старших учителей упоминал, что когда-то Ангелике поставили страшный диагноз. Тогда она забросила учебу и стала тихо ожидать своего конца. Однако прошли недели, месяцы, годы, десятилетия... А она не то, чтобы уйти в мир иной, так даже стареть перестала.
Магия? Вы шутите...
Похоже, что вся эта деревня спятила. Об этом я прямо и сказал одноклассникам.
Они в ответ же посмотрели на меня, как на сумасшедшего и посоветовали напоследок не приближаться к ней. Сказали, девчонка явно продала душу дьяволу.
Дьяволу... Конечно...
Скорее нашла философский камень и изобрела эликсир молодости.
Возвращался домой я мрачнее черной тучи. Мысли, одна грандиозней другой, сталкивались у меня в голове, порождая какое-то подобие каши. Я думал, что слушая все эти бредни, сам могу оказаться в списке районной психиатрической больницы. Но с другой стороны, деревня без деревенской легенды лишена всякого очарования.
Интересно было бы узнать, что же сказала бы сама Ангелика.
Только я успел об этом подумать, как знакомый голос окликнул меня:
- Эй, Артем!
Я вздохнул. Навстречу мне шла соседка, как ни удивительно, без сопровождения кота.
- Я хотела тебя кое о чем попросить, - весело произнесла она, закручивая на палец прядь темно-рыжих волос.
Мне показалось, будто даже волосы зашевелились на моем затылке.
- О чем же? - я внутренне напрягся и невольно поморщил нос.
- Научи меня музыке, - весело ответила Ангелика и сложила руки на груди.
- С чего это я должен тебя учить?
Она задумалась.
- Не знаю... - протянула. - Потому что я тебя попросила, например. Как это называется... А! Милосердие! Или нет, - задумчиво почесала носик.
- Услуга за услугу, - вдруг брякнул я и прикусил язычок. Вообще-то, я собирался отказаться.
В глазах Ангелики зажегся огонек любопытства.
- Услуга? И какая же?
Я лихорадочно стал соображать. Попросить у нее что-то? Так мне нечего у нее просить. Взять деньги? Привлекательно, но совсем бесчестно. К тому же, врядли у Ангелики они водятся. Информация? А вот это уже лучше.
- Я научу тебя играть, - твердо сказал я, хотя вовсе не был уверен. - Но ты в обмен расскажешь мне свой самый страшный секрет.
Девчонка закатила глаза.
- Ну и просьба! А ты знаешь, что если расскать секрет, он перестает быть секретом?
- Так я этого и хочу, чтобы никаких секретов не было!
С этими словами я обошел ее и направился к дому, чувствуя, как спину обжигает пронзительный взгляд.
* * *
Мимо со страшным гулом, сверкая выкрашенными вагонами, пронесся пассажирский поезд. Мой взгляд случайно зацепился за лицо ребенка. Маленькая девочка со слишком серьезными для такого юного возраста глазами. Она с любопытсвом глядела в окно, наслаждаясь бесконечной вереницей пейзажей.
Наверное, для нее я был всего лишь мгновением, бессмысленной точкой, промелькнувшей где-то в стороне. Но для меня секунда, когда я мог любоваться ею, расстянулась в маленькую вечность.
Я вновь опустил глаза к своей пустой ладони. Сухая, испещренная трещинами, давно утратившая свою гибкость и возможность держать смычок. Как будто моя плоть - древний камень, достигший своего заката и постепенно обращающийся в прах.
Я чувствовал, как увядаю. Видел, как смерть постепенно приближается ко мне. И я, забыв о несправедливости, был готов ее встретить.
Лучше встретить конец с распростертыми объятиями, чем в страхе ожидать его наступления.
Так думал я...
* * *
Но не Ангелика...
- Ты боишься смерти? - раздался надо мной уже порядком надоевший голос.
Я сидел, прислонившись спиной к забору, и мечтал... Мечтал, наверное, о том, о чем мечтают все дети моего возраста. Однако Ангелика грубо ворвалась в этот беспечный мир, а также в мое личное пространство, с не самым приятным вопросом.
- Тебе так сильно нравится пугать людей? - недовольно спросил я, разглядывая ее широкую улыбку и нависающие над моим лицом волосы.
- Опять вопросом на вопрос, - вздохнула она. - Неужели тебе так тяжело ответить?
- Неужели тебе так тяжело постучать в дверь, как делает всякий нормальный человек, а не лезть на забор?
- Ты безнадежен.
С этими словами она легко перекинула на мою сторону ногу, и я поспешил отскочить на небольшое расстояние, чтобы случайно не оказаться подушкой для приземления.
Спрыгнув, Ангелика деловито отряхнулась и выжидающе посмотрела на меня. Я выдержал ее взгляд, затем сердито отрезал:
- Нет.
- Но ты ведь обещал!
- Ты бездарная ученица!
Я в течение месяца пытался научить ее азам музыки, однако каждый раз она возвращалась все с тем же нулевым умением. Настоящая пытка для любого профессионального наставника, а я тем более терпеть ее не собирался.
- Ты самое безнадежное существо на свете, - еще раз подтвердил я. - Я не хочу больше тратить на тебя свое время.
Лицо Ангелики перекосилось, будто от зубной боли.
- Я не безнадежна! - взвизгнула она, но тут же попыталась взять себя в руки. Я заметил, как побледнела кожа на ее руках, когда она с силой стиснула кулаки.
- Просто...- неуверенно прошептала она. - Просто хранитель времени не может позволить мне измениться.
- О чем ты? - я чувствовал неслабое раздражение.
Ангелика только пожала плечами, затем плавно опустилась на место, где раньше сидел я, и рукой подозвала меня.