|
Я люблю играть. Думаю, это единственная причина, по которой я появился на свет.
Чет Бейкер, американский джазовый музыкант.
Хвост я заметил лишь после того, как мы пересекли черту, условно отделяющую лес от дороги. Я говорю условно, поскольку дорога была залита такой тягучей грязью, что в ней застрял наш 'Додж'. Может, то место заменяло гризли привокзальный туалет?
Хвост мистера Кью опять выглянул из-под пальто, нахально помахав его полами. В купе с залихватским присвистыванием двухметрового Кью выглядело это зловеще. Даже его лицо напоминало о детском кошмаре: гигантский платообразный лоб, покатые холмы лысых надбровных дуг, глубокие впадины с блеклыми озерами глаз, приплюснутая гора носа имени неизвестного боксера и рот, который не имел никакого отношения к рельефу, а был попросту позаимствован у акулы. Так вот, если вы ночью садитесь в машину к подобному субъекту, это может означать лишь то, что у вас большие неприятности. Мало кто оценивает свою жизнь в две тысячи долларов. Но для меня магии двадцати портретов Франклина хватило, чтобы заткнуть сирену самосохранения.
Вечер заранее предупредил, что будет паршиво, но я не подозревал, что настолько. Когда ужин за десять долларов в придорожной забегаловке вам не по карману, это первый признак касания жизненного дна. И никого уже не заинтересуют ваши творческие свершения в школе, как вы, двадцатидвухлетний, выступаете в составе Президентского оркестра, как раздеваете Жаклин, шлюху за две тысячи долларов, в пятитысячном номере... Все видят проигравшегося пройдоху в видавшем лучшие времена костюме и неуместной шляпе а-ля Фил Марлоу. Хоть я, по-правде, только и умел играть - на трубе или в кости.
Отец, несмотря на мою бледную кожу, был черным, как гуталин на ботинках. После себя он оставил небольшие долги и хитрый трюк с костями, когда с помощью незаметного движения большим пальцем мы имеем нужную нам цифру. Этого фокуса хватило для покупки хорошей машины (не в пример 'Доджа' мистера Кью) дома в Майями с мексиканской прислугой и непредвиденной могилы в одном из болот Флориды. Мне же трюк помог вылететь из оркестра, разрушить помолвку, потерять отцовский дом и чуть не лишиться правой руки, но это уже личное...
На трубе меня учил играть один из близких друзей непутевого папаши - Майлз Дьюи Дэвис III. Можете не верить, но в моем положении нет повода врать. Этот старый худощавый негр, от которого всегда несло ирландским виски и лаком для волос, оторвал меня от игр со сверстниками ради занятий с 'медным ключом от тайн вселенной'. Несколько лет я старательно дул в трубу под присмотром престарелого гения, пытаясь выучить все оттенки вкуса меди. Именно по вкусу мундштука я узнавал о настроении своего инструмента, а дальше прирученная труба играла сама.
Самой щедрой похвалой дядюшки Майлза являлась: 'Да ты черный, ниггер, и этого не спрячешь'! После окончания обучения мы встретились лишь однажды: когда он помог пристроить меня в Президентский оркестр. Теперь только потертая труба напоминала об именитом учителе.
Жаль, но я почему-то всегда считал, что путь отца легче и доходней, чем путь моего наставника. И даже неясная смерть родителя не смогла переубедить меня. Наверное, проблема в генах. Мой отец слыл мастаком во всевозможных авантюрах. Как вы уже догадались, я тоже был не промах. Единственное, на что я никогда не подпишусь, так это продажа трубы мистера Дэвиса.
Я привычно попробовал на вкус мундштук, пытаясь угадать наиболее уместную тему для придорожной дыры, где кроме кривляний Guns N' Roses и слушать ничего не хотели, но других вариантов для оплаты ужина я не видел. Музыка ветерком пронеслась по дымному кабаку, покружила над бильярдными столами, заползала под потные 'косухи' немногочисленных посетителей, и даже застыдила старенький музыкальный автомат, который закашлял, а потом и вовсе умолк. Казалось, что люди только сейчас обрели дар слышать, и теперь пытаются приспособиться к неудобным ощущениям. Шары на бильярде замерли, пиво так и не утонуло в глотке, сигарета больно ужалила руку, догорев вместе с фильтром. Как происходит подобное волшебство, лучше спросить у моей трубы - для меня это тоже загадка.
После первой сюиты меня поблагодарили стаканом виски. Спирт приятно обжог желудок, напомнив об его пустоте. Но после следующего номера я уминал трехглазую яичницу с толстым бифштексом под одобрительные взгляды воодушевленных посетителей, и даже вышеописанная рожа мистера Кью, разорившегося на сей пир, не смогла испортить мне аппетита.
Догадаться об отчаянном финансовом положении музыканта несложно, но откуда Кью знал о сумме моего долга, когда предлагал поучаствовать в 'небольшом ночном концертике', я мог только догадываться. Попытка расшевелить Кью на большую сумму показала, что не такой уж мистер и щедрый. Но пока я наслаждался королевским ужином, мистер Кью казался мировым парнем.
Когда вы в темном лесу наблюдаете, как движется хвост малознакомого спутника, то непременно решите, что жизнь без руки не так уж плоха, в сравнении с безымянной могилой. Глядя на гигантскую спину насвистывающего Кью, я не стал закатывать истерику, чтобы, не дай бог, его чем-то не нервировать.
Мне трудно представить серийного маньяка, который мог скрываться под личиной Кью. Этот парень мимоходом выбьет вам зубы, отрежет ножовкой руку или пустит пулю в затылок. Но сделает он это, как часть работы, без малейшей примеси удовольствия. Хотя, конечно! Братья Смиты и подослали Кью, устав ждать возврата долга. Поэтому тот и знает точную сумму. Но откуда у него хвост?
С невеселыми мыслями я вышел на залитую лунным светом поляну. Ребята, устроившие полуночный пикник, были под стать моему проводнику: престарелый священник далеко не по-отцовски обнял девочку не старше шести, карлик в зеленом камзоле с котелком золота, две аппетитные девушки, на чьих лицах нависли маски из густой тени, бледный юноша с темными пятнами на лице и комьями грязи на некогда белоснежной рубахе... Чем дольше я вглядывался в эту пеструю толпу, тем бесконечнее она выглядела. Поляна на глазах разрослась до размеров небольшой городской площади, наполненной невообразимыми зрителями.
- Вот! - гордо произнес мистер Кью, показывая на меня.
Под прицелом многочисленных глаз я совсем растерялся и невпопад спросил:
- И что мне делать?
- Играй, - смеясь, буркнул Кью и скинул свой песочный плащ. Под лунным светом заблестело слишком накачанное и слишком голое тело с хвостом. Хвост больше всего походил на эрегированное мужское достоинство и оттого казался вдвойне уродливым. Кью не скрывал мальчишеской радости освобождения от чуждой одежды, в честь чего и отплясал какой-то дикий танец.
Не приходя в себя от удивления, я обхватил губами мундштук и принялся выводить старинный кельтский мотив. Какой бы бес меня не нанял, для себя я уже давно решил полагаться в выборе репертуара на вкус трубы. Все остальное - дело техники...
Лунный свет на поляне скатывался дымными клубками, а потом и вовсе разлился тонкой пеленой тумана. Звуки моей трубы обрели хамское своеволие и зазывали смотрящих в танец. Молодой человек неожиданно завыл, вопрошая к ночному небу. Из его худых рук росла шерсть, а из-под рубахи прорвался серый собачий хвост. Даже не успев освободиться от одежды, оборотень выхватил горшок из карловых рук и юркнул в чащу. Но карлик успел вцепиться в мохнатый хвост вора, поэтому скрылся следом... Маленькая девочка оторвалась от бесстыжего поцелуя в шею священника: из ее рта стекали струи темной крови, пачкая кукольное платьице. Глаза слуги божьего застыли стеклянными пуговицами на его удивленном лице... Безликие девицы отчаянно совокуплялись с мистером Кью, не стыдясь окружающих сородичей. Даже удивительный хвост Кью не остался без дела в этом диком клубке плоти... Карлик размахнулся здоровенным ножом и голова волкообразного юноши откатилась в сторону. Брызги крови, полетевшие в меня, окончательно испортили и без того жалкий костюм... Девочка-вампир, управившись со священником, схватила все тот же казан золота и скрылась в лесу под визг леприкона... Отрубленная голова вальяжно прокашлялась и завыла похабные куплеты, пытаясь подстроиться под звуки моей трубы. Чья трехфутовая ступня отправила классическим футбольным ударом голову в темноту, я так и не разглядел...
Две тени, подобно огонькам от свечи, устроили танец вокруг меня. Они то подходили, то отдалялись, оставаясь неуловимыми во всепроникающем свете луны. Лишь по легким силуэтам я догадался, что это нимфы, совсем недавно резвившиеся с мистером Кью. Запах их тел кружил голову, и лишь струйка мелодии удерживала от экстатической пляски. Я рассматривал их богоподобные пропорции и ловил себя, что вижу перед собой несостоявшуюся невесту, а позади трется та самая дорогущая шлюха из 'Redisson'. Я потерял контроль над телом, когда мои ноги освободили от штанов. Коду я доигрывал в лежачем положении...
- Да ты черный, нигер, и этого не спрячешь, - знакомый с детства голос прервал сладкую негу. Поднявшись на ноги, я не нашел ни суккубов, ни штанов.
Сегодня я нагляделся на кучу хвостов, но этот мог срывать овации. Хвост-качалку я не встречал даже в рисованных фантазиях Диснея, а тут - чудо в метре от меня. Существо, лишь контурами напоминавшее человека, согнуло огромный хвост дугой и раскачивалось на нем подобно креслу-качалке посреди уже пустой поляны. Я был благодарен случайному облачку, которое украло луну, скрыв все прелести нового знакомца, кроме гигантского хвоста и пары витых рогов.
- Любишь играть? - уже другим голосом, похожим на скрип по стеклу, спросил хозяин замечательного хвоста. - Прям как твой отец. Может, и с тобой так же сыграем?
У моих ног появился небольшой белый стаканчик, на дне которого покоились пять игральных костей.
- Мне нечего тебе предложить, - старался я оттянуть неизбежное. Мои дурные гены еще ни разу не позволили отказаться от игры. И уж совсем невпопад добавил: - Мистер Кью так и не заплатил за мое выступление.
- За это не беспокойся. Деньги для меня не проблема. Свои две штуки ты получишь при любом раскладе. Может тебе еще две тыщи не помешают? - Даже во тьме я чувствовал улыбку чудища. К моими ногами высыпались пять маленьких кубиков: пара единиц, четверка, тройка, шестерка.- Я люблю покер на костях. Да и труба у тебя классная.
Как под гипнозом, я затряс ни в чем неповинный стаканчик, чтобы родить пару двоек, пару шестерок и безобидную тройку. Я и сам не заметил, как центром нашего игрового поля стала шляпа а-ля Фил Марлоу, наполненная деньгами и торчащей трубой дядюшки Дэвиса. Мой противник взял два кубика, оставив лежать дружные единицы и сиротливую шестерку. Спустя несколько секунд рядом с ними легли еще две гордых шестерки. Фулл хаус, господа! Три шестерки, две единицы.
Для решающего броска я зажал кубик, еще недавно бывший тройкой, проверенным отцовским финтом в надежде на желанную шестерку.
- Один шанс из шести, - спокойно сказало существо, раскачиваясь на собственном хвосте. - Если, конечно, папаша не передал тебе секрет. Это я его научил, взамен на тебя. Вот двадцать пять лет прошло - мы и встретились. Ты хоть и белый, а такой же глупый, как и твой папашка.
От этих слов моя рука застыла в неоконченном па, так и не выпустив заветную кость из стаканчика. Сквозь липкий запах собственного страха я уловил легкий аромат ирландского виски и лака для волос. Опустив стаканчик на землю, я заиграл только мне известную по вкусу мелодию на бесценной трубе дядюшки Дэвиса ...
Интересно, сколько шансов остановить машину на забытом богом шоссе у голого парня с медной трубой в руке и четырьмя тысячами долларов под шляпой а-ля Фил Марлоу?
|