Алька сидела за кухонным столом и ревела. Вот так, просто и без затей, размазывая по мокрым щекам слезы и громко хлюпая носом. Мама не реагировала. Она стояла к Альке спиной и негромко позвякивала посудой в раковине. Пахло яблоками. Мама всегда покупала средство для мытья посуды именно с яблочным запахом. Алька его на дух не переносила, но сказать об этом маме не догадывалась. Слезы кончились как-то внезапно. Судорожно всхлипывая, девочка сползла с табуретки и пошла в ванную: умываться. Мама вздохнула и пожала плечами. В голове крутилось: "И чего это я завелась? Ребенок, как ребенок... Ну, наловила бабочек, наотрывала у них крылышек, в коробочку от папиных сигарет сложила. С кем не бывает? Все дети такие". Женщина почти успокоилась, но вдруг как будто увидела, с каким выражением лица ее дочь, ее Алька, которая никогда не причиняла боль ничему живому, отрывала у бабочек крылышки. Она делала это с такой ненавистью, словно бабочки олицетворяли в ее глазах все зло мира. Мать отвлеклась и выронила из рук стеклянную тарелку. Она упала в раковину и разлетелась на множество осколков...
На следующее утро на площадке в детском саду было непривычно тихо. Замученная и невыспавшаяся воспитательница, Зинаида Алексеевна, тихонько беседовала с мамой главного возмутителя спокойствия группы, Леньки Переверзева. Он в очередной раз обидел девочку, столкнув ее с качели и отобрав любимую игрушку. Мама Леньки поджимала губы и грозно посматривала на сына, но тот стоял рядом с таким безмятежным видом, что казалось, этот ребенок - просто ангел, и такого сотворить никак не мог. За беседкой кучкой собрались девочки. Верховодила ими Наталка, Алькина самая лучшая подружка. У каждой из девочек в руках были коробочки, конвертики, пачки от сигарет или какие-то другие емкости, в которых тихонько шелестели оборванные крылышки бабочек. Алька тоже принесла все, что удалось спасти от разъяренной мамы, после того, как та застала дочь за этим отвратительным занятием. Все крылышки были ссыпаны в самую большую коробку (от вафель), которую принесла Наталка. Девочки смотрели на нее с надеждой. Встряхнув коробку, она сказала: "Думаю, хватит". Облегченный вздох, и делая вид, что ничего не произошло, девочки разбрелись по игровой площадке. В этот день Ленька опять обидел одну из них... В этот раз досталось Альке. Он толкнул ее на лестнице, и домой она ушла с перевязанной коленкой и прихрамывая.
Вечерело. Наталка тихонько вышла во двор и прошмыгнула в самый угол сада, к кустам смородины. Бабушка смотрела в доме телевизор, а дедушка как раз зашел в курятник, а значит, время у нее еще есть. Девочка достала из коробки самое большое и яркое крылышко и нанизала его на гвоздик, вбитый в планку забора, и присела на корточки: ждать. Через несколько минут, но далеко не сразу, потому, что ноги уже успели устать от неудобной позы, в самом углу, у забора, заклубилась полупрозрачная тень, и из нее неторопясь вышла старушка. Старушка-то старушка, но росточком не больше присевшей Наталки. Опираясь на узловатую палку, она подошла к девочке и проскрипела: "Принесла?" Та закивала и молча протянула ей коробку с крылышками бабочек. После тщательной проверки старушка, выудив из коробки и выбросив пару совсем уж измятых крылышек, посмотрела на Наталку тяжелым взглядом и спросила: "Не передумали?" Девочка стиснула зубы и помотала головой: "Нет!" Старуха кивнула и, сказав на прощанье: "Завтра. Жди!", снова ушла в никуда. Пробравшись обратно в дом, Наталка тихонько разделась и улеглась в кровать. Она дрожала. Ей было очень страшно...
На следующее утро Алька, Наталка и остальные девочки группы со страхом ждали своего мучителя. Но Ленька Переверзев в садик больше не пришел. Никогда. Алька потом подслушала, как Зинаида Алексеевна на дневном сне рассказывала шепотом нянечке, что Ленька просто исчез среди ночи из собственной кровати. На подушке лежала отвратительная гусеница, которую тут же выбросили в окошко. А на полу возле кровати нашли только странную палку и несколько оторванных у бабочек крылышек...