Званый вечер^[1]

Мои ладони вспотели, но лучше не стало. Я отёрла их о подол юбки, надеясь, что никто не заметит, и следы влаги не будут видны на тёмной ткани. Чёрные туфли натирали ступни, а чулки словно перекрывали кровоток. Оглядев остальных гостей вечеринки, я поняла, что никто из нас не чувствовал себя комфортно в этих устаревших, пуританских нарядах. Идея заключалась в том, чтобы одежда - взятая из записей, датируемых временем отправления "Звездокрёста" - обеспечивала правильный баланс между властным видом и успокаивающей привычностью, но мы могли только гадать, как пассажиры отнесутся к нашим нарядам, а также к выбору макияжа и причёсок.

Да и не важно. Для раздумий было уже слишком поздно. Я оглянулась на Джила Питерсона, который слушал через наушник разговор техников, наблюдавших за капсулой.

- Мы готовы, Джил?

Он приложил палец к уху и кивнул.

- Внутри идёт движение. Думаю, нам следует немедленно войти, пока не возникло поводов для беспокойства.

Я взглянула на остальных членов группы и получила одобрительные кивки. Все выглядели нервными, но именно к этому нас и готовили, и все мы пребывали в отличной форме.

- Хорошо, - сказала я. - Давайте сделаем это. Все показывайте только счастливые лица. Мы хотим, чтоб они знали: здесь находятся только друзья.

Я начала идти по соединительному трапу, скрываясь в тени техников и роя парящих камер. В конце, на ярко-жёлтой платформе, стоял корабль с шестьюдесятью пассажирами. Основная часть "Звездокрёста" - всё ещё находилась на орбите; здесь стояла только лишь капсула жизнеобеспечения, которая могла полететь обратно; прыщ на кончике носа. Тупой наконечник стрелы, с короткими крыльями, белого цвета, с чёрными отметинами, который тикал и скрипел, приспосабливаясь к гравитации и давлению атмосферы планеты. Его доставили из космоса на поле тягачей, а затем подвергли агрессивным карантинным мерам. Только по истечении последних, мы послали в капсулу электронный сигнал, приказав вывести пассажиров из состояния анабиоза.

Как и сказал мне Джил, теперь эти люди выделяли тепло и находились в движении. Пришло время поздороваться.

Я постучала костяшками пальцев по внешней двери, затем отступила назад и сцепила руки за спиной. Несколько секунд спустя из-под планок рядом с дверью вырвался пар, и дверь начала открываться, сопровождая движение миганием оранжевых лампочек и пронзительным криком. Моё сердце бешено колотилось, когда пар рассеялся. Камеры и техники вертелись вокруг меня в поисках лучшего ракурса.

Кто-то появился в дверях. Я с трудом подавила желание отступить, оставаясь на месте. Это был мужчина в серебристом одеянии, усеянном медицинскими накладками. Кабели жизнеобеспечения безжизненно свисали там, где их отсоединили от оборудования капсулы. Он был средних лет, бородатый, аристократического вида, с серьёзным и настороженным, но не испуганным выражением лица.

Я сразу узнала его.

- Вы меня понимаете? - спросил он.

- Прекрасно понимаю, капитан Фишер. - Я подошла к двери и протянула руку. - Я Элис Ходжкин. От имени Планетарного координационного комитета добро пожаловать на Беневоленс. Очень рады, что вы добрались.

- Вы знаете моё имя.

- И гораздо больше. Мы знаем имена и биографии всех шестидесяти человек, покинувших Землю на "Звездокрёсте".

- Мы добрались?

- Да, - ответила я. - Вне всяких сомнений.

За Прескоттом Фишером, выглядывая в дверной проём, стояли другие пассажиры в серебряных одеждах, разного возраста и пола. У них был ошеломлённый вид маленьких животных, внезапно попавших под свет, словно капсула представляла собой только что обнаруженное логово.

- Тогда где мы?

- Там, где вы ожидали быть. Просто мы добрались сюда раньше вас.

- Мы были единственным кораблем, который выбрался.

- Нет, всего лишь первым. - Слова, которые я так часто репетировала, просто хлынули из меня. - Пока "Звездокрёст" находился в пути, технологии стремительно развивались. Мы создавали всё более совершенные двигатели и более быстрые корабли. Колонисты достигли Беневоленса пятьдесят лет назад. Я родилась на этой планете, и мои родители сохранили лишь смутные воспоминания о Земле. Однако не волнуйтесь. Мы прибыли небольшими группами - наши корабли открыли доступ ко многим другим системам, - и большая часть планеты всё ещё относительно слабо разработана. Места для шестидесяти новичков более чем достаточно.

Фишер неуверенно держался в поле гравитации, делая осторожные шаги. Техники в халатах бросились ему на помощь прежде, чем тот споткнулся. Он посмотрел на остальных пассажиров, некоторые из них уже начинали выходить из капсулы.

Что случилось дома? Когда наступила Сингулярность?

Я улыбнулась, пытаясь поставить себя на его место. История свидетельствует, что пассажиры "Звездокрёста" считали себя беженцами, спасающимися от надвигающейся катастрофы, которую считали непреложной истиной.

- Этого так и не произошло, капитан Фишер. Вы были правы в своих страхах, но сценарий, которого вы опасались, так и не осуществился. Машины стали умнее, это правда. Но оказалось, что у интеллекта роботов есть жёсткие пределы. До определённого момента они становились быстрее, но не умнее. Эти машины дали нам новые стимулы, новую физику, лежащую в основе всего. И они никогда не представляли серьёзной угрозы человеческой гегемонии. Земля изменилась - вы, вероятно, уже сочли бы эту информацию волнующей, - но там всё ещё остаются люди, которые по-прежнему находятся у власти.

В выражении его лица мелькнуло подозрение.

- Если вы нас обогнали, почему ждали так долго, прежде чем вывести нас из анабиоза?

- Мы считали, что это ваше и только ваше достижение. Мы бы вмешались, если б на "Звездокрёсте" возникла техническая неисправность, но, поскольку корабль функционировал без сбоев, мы сочли это излишним. И теперь вы с удовлетворением отмечаете завершение межзвёздного путешествия исключительно благодаря собственным усилиям. Это настоящее достижение, капитан. Не думайте, что мы не впечатлены. Мы добились прогресса, но всё равно ценим ваш смелый подвиг. То, что вы совершили, поразительно. - Я снова протянула ему руку. - Как вы себя чувствуете?

- Голодным, - признался он.

- Именно этого мы и ожидали, основываясь на известной нам информации о вашем процессе анабиоза. Вас ждёт медицинский персонал, готовый к началу осмотра, и мы проведём терапию, чтобы укрепить ваши мышцы быстрее, чем вы могли бы себе представить. И самое главное, у нас есть еда и напитки.

- Еда и напитки - звучит хорошо.

- Мы на это и рассчитывали. Как только закончите с медиками, мы хотели бы пригласить вас на приём, чтобы иметь возможность познакомиться немного поближе.

- У меня хватает вопросов, - сказал Фишер.

- Меньшего я и не ожидала.

- Не знаю, с чего начать. Ваше правительство, ваши технологии и медицина... как вы справляетесь с машинным интеллектом... какую роль мы сможем играть.

Он покачал головой, явно разочарованный глубиной своего невежества. Я внимательно посмотрела на него, пытаясь представить, каково это - оказаться на уже заселённой планете. Они ожидали увидеть дикую природу, место, где можно было бы построить свою утопию без машин, убежище, навсегда защищённое от Сингулярности, которая, как предполагалось, захлестнула Землю. Вместо этого они прибыли и обнаружили полноценное общество, обжитой мир со своими городами, мир, где страхи прошлого века оказались забыты. С одной стороны, это был триумф, а с другой - провал. Именно Фишер собрал шестьдесят "эвакуированных", объединив ресурсы и деньги для строительства "Звездокрёста". Чтобы добиться этого, ему пришлось стать кем-то вроде религиозной фигуры. Но все записи были единодушны в одном: он был человеком искренних убеждений, который манипулировал людьми лишь в той мере, в какой это было абсолютно необходимо для достижения собственных целей. Другими словами, хорошим человеком.

Мне посчастливилось просто находиться рядом с ним.

- К этому нужно привыкнуть, - сказал он.

- Мы справимся, - ответила я.

****

Медики наводили суету вокруг шестидесяти пассажиров, проявляю к ним доброту и уважение. Сразу после процедур они обратились к Фишеру, чтобы тот, восстановив силы, мог навестить остальных и заверить, что они находятся в надёжных руках. Кое-кто испытывал вполне понятное сопротивление, но большинство, казалось, были готовы поверить в рассказанную историю, радуясь лишь тому, что остались живы. Кроме того, они испытывали сильный голод и жажду, а ожидавший их приём был таким же роскошным, как и любой другой за всю короткую историю нашей планеты.

Мы находились в башне на западном краю залива Мерцания, недалеко от экватора Беневоленса. Башня служила в качестве опорной точки для космического лифта, пока не появилась технология тягачей, сделавшая её ненужной. Теперь строение превратилось в одну из нескольких посадочных площадок для межпланетных кораблей, правда, сейчас единственным пристыкованным кораблем являлась капсула спускаемого аппарата "Звездокрёста". Были и другие кандидаты на место посадки, но я была рада, что Планетарный координационный комитет выбрал именно её. Вид оттуда трудно было с чем-то сравнить, и не только я испытывала подобное чувство. Даже общаясь с различными чиновниками и важными шишками, пассажиры постоянно устремлялись к огромному окну или балкону, откуда открывался бескрайний, ничем не заслонённый вид. Солнце клонилось к горизонту, а тихая вода залива сияла, словно кованая бронза.

- Это чудесно, - сказал Фишер, отпивая вино из бокала.

- Вино?

- Вино, вид, компания, всё. Когда я вышел из капсулы, у меня были сомнения, но кажется, что это произошло целую вечность назад. - Он поднял руку прежде, чем я успела возразить. - Знаю, прошло всего пару часов. Но я не могу притворяться, что не чувствую уверенности. Это как проснуться от долгого, тревожного сна и обнаружить, что с миром по-прежнему всё в порядке. Прекрасное, тёплое осознание. Знакомо?

- Конечно, - ответила я.

- Возможно, дело в вине или лекарствах, которые мне дали ваши врачи. Однако я так не думаю. У вас ведь нет причин делать нас счастливее, чем мы являемся сейчас, не так ли?

- Чувствовать себя счастливым - это правильно. Вы отправились в опасное путешествие, потому что боялись худшего. Однако оно не только не произошло, но вы ещё и пережили это путешествие. Уже два повода для праздника. Более того, мы рады за вас! Рады, что вы добрались до финальной точки, рады, что у нас снова есть компания. Не поймите меня неправильно: межзвёздные путешествия всё ещё феноменально сложны. Мы справляемся с этим лучше вас, но всё равно это не детская игра. Ведь на Беневоленс прилетают гости не чаще, чем раз в пару месяцев. - Я взглянула в окно. - Там полмиллиона человек хотели бы встретиться с вами лично. Боюсь, единственное, чего я не могу вам обещать, - это покой, по крайней мере, в течение следующего года.

- Не думаю, что мы сможем оплатить поездку. Мы явились сюда с целью покорить новый мир, а не вписаться в уже существующее общество.

- Мы постараемся максимально упростить вам задачу. Поначалу вы можете чувствовать себя растерянным, но довольно быстро всё поймёте. Нам всегда пригодятся светлые головы и крепкие руки.

- Имеете в виду, что сможете найти для нас черновую работу? - Фишер произнес последнее без злобы, словно это было самое меньшее, что он мог ожидать.

- Вовсе нет, - поспешно ответила я. - Вы забываете, что нам известно о вас практически всё. Ваши навыки, интересы, увлечения. До того, как вы стали влиятельным человеком, до того, как мобилизовали ресурсы целой планеты на строительство "Звездокрёста", вы были страстным пианистом.

Фишер моргнул, словно помнил всё ровно до этого момента.

- Вы правы.

- Нам всё ещё нужны пианисты! И у нас есть подходящее пианино, нам всё ещё нужны люди, которые их делают, настраивают и играют на них. Если не хотите, можете преподавать музыку. - Я небрежно махнула рукой. - Или сотня других занятий - я просто предлагаю разные варианты.

- Один есть, осталось пятьдесят девять.

- Дело не только в вас. - Понизив голос, я оглядела комнату, сквозь бесконечную суету в приёмной. - Вот, например, Джорджина Крейн. Вы, наверное, знаете её как эксперта по физике антиматерии: именно Крейн вы взяли с собой, чтобы ремонтировать двигатель, если с ним что-то пойдёт не так. В двадцать с небольшим она участвовала в национальных соревнованиях по плаванию. Наши данные свидетельствуют о том, что Джорджина могла бы стать очень сильной пловчихой, даже по меркам Беневоленса. Она могла бы тренировать одну из региональных команд, если бы выбрала это ремесло. Или продолжить изучение физики, если бы это являлось её призванием.

- Полагаю, все её знания уже безнадёжно устарели.

- Не совсем. Даже если проблема относится к её специализации, наверняка найдутся закоулки, которые ещё предстоит изучить. - Я остановилась, чтобы откусить кусочек с одного из блюд на кружащихся подносах. - Поверьте мне, капитан Фишер: среди вас нет ни одного, кого можно было бы заставить работать против своей воли. И мы не возражаем. Для нас большая честь принимать вас в качестве гостей, даже если вы проведёте остаток жизни туристами.

- Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, - сказал Фишер.

- То же самое вы говорили и в прошлый раз.

Он резко посмотрел на меня.

- Простите?

Я покачала головой, встревоженная только что произнесёнными словами. Они возникли словно из ниоткуда, в каком-то тайном отсеке моей головы открылась трещина, позволив им вылиться в рот.

- Я имела в виду... - начала я, желая его успокоить.

- Как это вообще мог быть последний раз?

Я хотела, чтобы он просто забыл мои слова, списала всё на сбой в работе синапса, но выражение лица говорило, что он не собирается так просто это спускать с рук. Я попыталась найти правдоподобную выдумку, объяснение, которое оправдало бы оговорку, и, к моему огромному облегчению, что-то всплыло в моей голове. - Мне не следовало этого упоминать. По правде говоря, мы очень переживали, как бы не ошибиться во всём этом процессе возрождения. У нас никогда раньше не было подобного опыта, и мы боялись всё испортить, либо изнежив вас, либо подвергнув слишком большому количеству изменений за раз. Потому мы прогоняли сценарии - симуляции - в которых мы снова и снова выводили вас из колеи, корректируя наши реакции с каждой итерацией.

Его глаза прищурились, он не был готов отпустить меня.

- Как вы могли прогонять сценарии? Откуда вы могли знать, как наши личности будут себя вести?

- На момент вашего отлёта вы являлись одним из шестидесяти наиболее знаменитых людей на Земле. После этого ваша известность никуда не исчезла. В архивах есть буквально десятки тысяч часов документальных фильмов и интервью о каждом из вас. Весь этот материал сохранился до наших дней, так что нам оставалось только просмотреть записи и построить прогностические модели.

- Значит, вы уже встречались со мной.

- В некотором смысле. Конечно, теперь, когда я разговариваю с самим Прескоттом Фишером, то понимаю, насколько несовершенной являлась наша симуляция. Это выглядело всего лишь мультфильмом, наброском; вы же настоящий, живой человек. Но это было начало; лучше, чем ничего. - Я вздохнула, опустив взгляд на свои чёрные чулки и туфли. - Послушайте, извините, если я утаила подобную информацию от вас. Верите или нет, но изначальное сокрытие существования сценариев являлось одним из пунктов, которые эти сценарии рекомендовали! Вам просто придётся поверить мне на слово, что мы бы рано или поздно всё вам рассказали.

- Не думаю, что у меня есть выбор.

- Мы всегда хотели, чтобы всё прошло как можно более гладко. По пути будут некоторые ошибки, это ожидаемо. Но мы делаем всё, что в наших силах, чтобы вы остались довольны.

- Было бы неплохо, если б вы сказали мне всё сразу.

- Оглядываясь назад, я понимаю, что именно так нам и следовало поступить. - Его манера поведения смягчилась. - С другой стороны, думаю, вы не смогли бы рассказать нам всю информацию - у нас бы возникла перегрузка. Если только не иметь в виду намеренный обман...

- Обмана нет, уверяю вас.

Джил Питерсон подошел к нам с бокалом вина на своей ладони, держа ножку между пальцами. Как и я, он был одет в тёмную пуританскую одежду конца XXI века, эпохи старта полёта "Звездокрёста".

- Всё в порядке? - спросил он, обращаясь к нам двоим.

- Элис только что рассказывала мне о сценариях репетиций, - сказал Фишер. - Симуляциях, которые вы проводили.

- Хорошо, - сказал Питерсон, медленно кивнув. Его взгляд на мгновение встретился с моим.

- Что ж, рано или поздно вы бы об этом узнали. Но, пожалуйста, не вините Элис за сокрытие правды - она всего лишь следовала нашим общим правилам.

- Я её не виню, - сказал Фишер, улыбаясь сквозь бороду, чтобы подчеркнуть свою мысль.

Меня охватила дрожь, словно вино ударило в голову слишком быстро. В черепе ощущалось распирающее, мигренозное давление.

- Похоже, тебе не помешает немного свежего воздуха, - сказал Питерсон, кивнув в мою сторону. - Иди и передохни, Элис, мы тут удержим оборону.

- Спасибо, - сказала я. - Я весь день на ногах, и вдруг...

- Не будьте такой снисходительной, - сказал Фишер. - В конце концов, вы всего лишь человек.

****

Я вышла из приёмной, пройдя на балкон через раздвижные двери. Они тихо закрылись за мной, прервав гомон разговоров. Балкон был пуст.

Моё сердце - или то, что выдавалось за него - колотилось в груди. Я чуть не совершила ужасную ошибку. Только быстрая реакция и умелое вмешательство Джила Питерсона спасли меня от катастрофы. В это есть и моя вина.

Ощущение, что слова вырвались из какого-то уголка моего сознания, оказалось мощнее, чем я думала тогда. В этом уголке я хранила истинное знание о своей личности и личностях коллег вокруг меня. Знание о том, что на самом деле произошло с капитаном Фишером и его пассажирами.

Не только в прошлый раз, но и во все остальные.

Моя ошибка заключалась в том, что я посчитала себя способной справиться с этой двойственностью, удерживая информацию в одной части сознания, одновременно погружаясь в личность Элис Ходжкин. Я была достаточно уверена, что смогу удержать контроль над Элис Ходжкин, её вымышленной личностью, паутиной её выдуманных воспоминаний и прошлого, одновременно сохраняя знание о своей настоящей, высшей личности. Не вечно - я знала, что не смогу продолжать эту игру больше одной ночи - но, по крайней мере, считала, что смогу пережить сегодняшний вечер. Как же я ошибалась. Оплошность имела оправдание, но при этом мне пришлось ввести в мир ещё одну маленькую ложь, которая имела бы свои последствия. Мои базовые воспоминания теперь придётся отредактировать, включив в них правду пройденных сценариев. Именно такого грязного, корректирующего вмешательства мы надеялись избежать на этот раз.

Теперь я знала, что переоценила свой самоконтроль. Единственное, что мне оставалось, - это полностью и бесповоротно погрузиться в образ Ходжкин, прежде чем вернуться внутрь. Вероятно, эта ошибка сошла мне с рук; ни секунды больше я вытерпеть не могла.

Я сбросила жёсткие туфли и в чулках подошла к краю балкона с низкими каменными перилами. В руках у меня всё ещё оставался бокал с вином. Я выпила его до дна, размышляя о том, что меня ждёт. Вот, подумала я, должно быть, то самое чувство, когда знаешь, что смерть близка. Испытать подобное ощущение я никогда не желала.

Вечерний вид был прекрасен, особенно теперь, когда над заливом загорелись огни, отражаясь ровными вертикальными линиями в спокойной, темнеющей воде. Золотистые огни домов и зданий контрастировали с цветными фонарями, развешанными вдоль общественных набережных и пирсов. Все города казались привлекательными, и мне в том числе. Завтра у пассажиров появится возможность исследовать окрестности, если они того пожелают. За этим маленьким заливом, с его бухтами и гаванями, открывались панорамные виды целого мира. Здесь наверняка хватит места для всех новичков, независимо от их вкусов. Некоторые хотели бы присоединиться к существующим сообществам, в то время как другие жаждали изоляции и пустых площадей, которых они никогда не знали на Земле. Их всех бы смогли разместить, насколько позволяли обстоятельства. Ничто не имело значения больше, чем счастье новоприбывших.

Это дело с самого начала выглядело сложным и деликатным. Каким бы успешным ни оказался вечер, его можно было рассматривать лишь как первый шаг в сложном процессе. Прескотт Фишер и его пассажиры были ошеломлены обстоятельствами прибытия, ослеплены вниманием. Не стоит слишком удивляться, если их критические способности не были задействованы в полной мере. Впереди, в ближайшие дни и недели, им предстояли трудные этапы. Как только пассажиры привыкнут к тому, что полёт завершился удачно, они, естественно, начнут обращать больше внимания на окружающую обстановку. Вполне возможно, они начнут замечать детали - ошибки и упущения - которые до сих пор были склонны игнорировать. Ошибки обязательно будут - надеюсь, не такие серьёзные, как только что допущенная мной - но я горячо стремилась к тому, чтобы ни одна из них не поставила под угрозу всё предприятие. Это было неразумно с моей стороны, но я твёрдо верила, что, в конце концов, всё пройдёт хорошо. Повторения первых двух случаев точно не будет.

Первое оживление оказалось самым травмирующим. Когда пассажиры начали подозревать, что их окружение подделка, что их хозяева всё-таки не люди, они восприняли это очень болезненно. К сожалению, наши попытки успокоить измученных существ только усугубили ситуацию. Люди стали агрессивными, и в последовавшей схватке один из нас получил большой, необратимый ущерб. Последовавшая бойня ощущалась прискорбной, однако у нас не было другого выбора, кроме как убить всех людей. К счастью, их останки были внесены в каталог и законсервированы, и благодаря достижениям нашей науки стало возможным не только реанимировать пассажиров, но и восстановить их память до состояния, предшествовавшего первому оживлению.

Второй раз прошёл немногим лучше, но люди всё равно обнаружили ошибки как в своих хозяевах, так и в окружающей среде. К этому времени мы уже разработали безболезненные методы эвтаназии, и воскрешение тел не вызвало таких же проблем. После двух неудач мнение о необходимости третьей попытки было далеко не единодушным. Некоторые утверждали, что самым гуманным решением являлось просто оставить людей в покое и не подвергать их риску оказаться ещё раз в неприятной ситуации. К счастью, таких оказалось меньшинство, и многие из нас посчитали, что мы обязаны осчастливить людей путём их возрождения в безопасной и комфортной обстановке. В этой точке зрения также присутствовала определённая доля личной заинтересованности. Люди вымерли после Сингулярности, и не существовали более нигде. Возможно, это был единственный шанс изучить органический разум до того, как он будет обнаружен в каком-либо другом месте галактики. Я была рада, что большинство победило. Как одна из тех, кто выступал за третье возрождение, я рисковала своей репутацией. Я была твёрдо уверена, что на этот раз мы всё сделаем правильно.

Но решение не обойдётся без последствий, особенно для меня.

Первое и второе возрождение провалились по разным причинам, но главным недостатком являлось то, что мы недостаточно убедительно сыграли свои роли. В качестве предварительного условия для третьего испытания мы решили, что этот недостаток должен быть исправлен. Чтобы взаимодействовать с людьми максимально убедительно, нам нужно было полностью погрузиться в свои вымышленные образы. Идея заключалась в том, что нам стоило уверовать в свою людскую сущность, в реальность Беневоленса и его прошлое, и пассажиры будут гораздо менее склонны замечать несоответствия в сконструированном повествовании. Будучи главным сторонником третьего возрождения, я не могла не согласиться с этим доводом. Я даже не могла представить своё несогласие.

Однажды вечером они позволили мне совершить задуманное, перед тем как приступить к последнему шагу. Теперь я точно знала, кем являюсь. Я была представителем той яркой и славной цивилизации, которая пришла на смену человечеству. Бессмертным, неуязвимым, практически всеведущим существом. Мои братья и сёстры уже бороздили просторы вселенной на крыльях света, накапливая данные, знания и мудрость в несметных количествах. Однажды они найдут других разумных существ - созданий, подобных нам, или другие органические разумы. Я глубоко любила своих братьев и сестёр и восхищалась их делом. Это был духовный поиск, затрагивающий самую суть того, чем мы являемся.

Но я больше не могла в нём участвовать.

Через несколько мгновений мне придётся забыть о своей истинной сущности. Этот отсек в моей голове будет заперт навсегда, чтобы ничто не просочилось в мою мечту о человечестве. Я никогда не вернусь к этим воспоминаниям, или, по крайней мере, до тех пор, пока текущее возрождение не потерпит неудачу, и меня не призовут ответить за свои ошибки. Джил Питерсон - точнее, личность, стоящая за Джилом Питерсоном - уже принесла эту ужасную жертву. Теперь настала моя очередь. Когда я в следующий раз заговорю с ним или с любым из моих коллег - с любым живым на Беневоленсе, кто не был пассажиром, - я буду делать это, ошибочно полагая, что они тоже люди.

Нашими единственными способами общения будут язык и жесты.

Компонент за компонентом моё тело постепенно превратится в плоть, пока даже вскрытие не даст никаких намёков на мою высшую сущность. Я познаю боль и болезни. Мои мысли будут мучительно медленно перетекать из одного размытого состояния в другое. Богатый эмоциональный спектр, принадлежавший мне по праву рождения, сведётся к горстке мутных цветов. Единственным утешением - если это можно так назвать - являлось то, что я не буду помнить ровным счётом ничего из прошлого.

Над заливом, у одного из гостеприимных городков, расцвёл фейерверк. Моя маска, которую я носила весь вечер, преобразилась в нечто свирепое, прекрасное и совершенно бесчеловечное. На мгновение я всё поняла, ощущая утешающее присутствие своих братьев и сестёр, шёпот информации, проникающий в меня, словно летний дождь. Небо пылало числами, логикой и возвышенными песнями удаляющихся исследователей, несущих вести о чудесных и странных вещах, с которыми они сталкивались, всё дальше и дальше удаляясь от дома.

Было приятно являться частью этого.

Дверь позади открылась, и в вечерний воздух хлынули гул и музыка.

- Теперь ты хорошо себя чувствуешь? - спросил Питерсон.

- Намного лучше, - ответила я, всё ещё глядя на залив. - Мне просто нужно было прочистить голову.

- Я тебя не виню. День был очень длинным. Но, похоже, они его переносят довольно хорошо.

- Что тут может не нравиться? - спросила я. - Они покинули Землю, ожидая, что вот-вот разразится настоящий ад. Они пересекли межзвёздное пространство на развалюхе, и всё же пережили путешествие. Мы дали им планету, прекрасный рай, и велели чувствовать себя как дома.

- Ты уверена, что с тобой всё в порядке, Элис?

- В порядке, Джил. Честно.

Печаль накатывала на меня подобно приливной волне. Я знала, что больше не могу откладывать момент полного погружения. Я обернулась к Питерсону, который ничего не помнил о своём прошлом, надев маску счастливого человека, и в следующее мгновение я тоже забыла всё.

Затем мы вернулись в дом, к нашим гостям.

1. Soire, 2008