Аннотация: Когда служба и опасна и трудна, в помощь будут даже мёртвые друзья.
ТРУБКА
В отдельном батальоне патрульно-постовой службы все уважающие себя пацаны спешили обзавестись трубкой. Сотовый телефон был нужен не столько из соображений моды, хотя и по этой причине тоже, сколько для эффективной работы с населением. Мобильное средство связи, более надёжное и удобное, чем штатная рация, позволяло братве оперативно координировать действия и решать вопросы, не предназначенные для ушей бдительного начальства.
Игорёк Кузнецов не упустил возможности подключиться бесплатно, когда стремительно занимающая рынок коммуникационная компания объявила о месячнике льготных тарифов. Для ношения трубки в свободное от работы время он купил поясной чехол из толстой твёрдой кожи, окрашенной в благородный ореховый цвет, напоминающий о дорогих сёдлах и портупеях отважных киногероев. На дежурстве Игорёк прятал телефон во внутренний карман форменной куртки, чтобы не бросался в глаза начальству. Заботливые отцы-командиры любили спрашивать, откуда сержант милиции со своим мизерным окладом взял мобильник — устоявшийся в массовом сознании атрибут людей, добывающих средства нечестным путём. Ну что тут скажешь? Они ведь и в самом деле были нажиты неправедно. Деньги извлекались из карманов граждан: мелких торговцев, нелегальных мигрантов и выпивших мужичков. Это и составляло львиную долю дохода простых российских ментов.
Деньги, впрочем, добывались с кровью. Иногда со своей собственной.
Чёрный на площади Мужества подвернулся случайно. Игорёк в паре с Вовкой Ступининым патрулировал прилегающую к метро территорию. День был зимний, морозный. Вовка намётанным глазом выловил из толпы подозрительную личность и умело заступил дорогу.
— Здравствуйте, предъявите документы, пожалуйста, — вежливо сказал Вова. Он стоял чуть впереди, а Игорёк, отстав, совершил ловкий обходной манёвр, пропустив бабку с тележкой и зайдя потенциальному спонсору с левого фланга.
Кавказец, парень лет двадцати, смерил ментов холодным взглядом и сунул руку за пазуху. Игорь уловил приглушённый курткой металлический щелчок. "Нож," — подумал он. В то же мгновение парень коротким прямым тычком всадил лезвие Ступинину в грудь. Сержант покачнулся, схватил убийцу за руку и тут его как будто выключили. Ноги подломились. Вовка упал. Чёрный развернулся, чтобы заколоть второго мента, но Игорь уже отскочил, кинул вниз предохранитель АКСУ и передёрнул затвор.
— Стой, сучара! — выкрикнул он.
Чёрный шагнул вперёд. Кузнецов прошил его насквозь короткой очередью в корпус, а, когда упал, добавил в голову. "Наповал," — понял он, когда башка гоблина подпрыгнула на красном от крови льду.
Бойня в центре оживлённой площади как будто осталась незамеченной. Народ обходил их, чуть сторонясь, кидая мимолётные взгляды и, не задерживаясь, семенил долее по своим делам. Куда более важным, чем смерть сотрудника милиции и уроженца Дагестана, в неурочный час встретившихся у питерского метро.
— Вовка, — закинув автомат за спину, Игорёк упал на колени у безжизненно распластавшегося тела. — Вовка!
Он пытался нащупать на шее пульс, но его не было. Мраморно-белое лицо Ступинина отливало на щеках синевой. Забыв о рации, Игорь набрал на мобильнике номер "Скорой помощи". Такой картины ещё никто не видел: звонящий по трубе коленопреклонённый мент, два трупа и равнодушно обтекающий их народ.
Где-нибудь в мире чистогана, в какой-нибудь капстране с потогонной системой труда полицейскому после такого инцидента дали бы оплачиваемый отпуск и направили бы на медицинское обследование с дальнейшим курсом психической реабилитации и годовым щадящим режимом работы. Но Кузнецов жил в России. Поэтому даже в запой не смог уйти — через пару суток надо было заступать на дежурство, а людей в отдельном батальоне ППС хронически не хватало. Игорёк попил день и следующий отдыхал. Потом выгладил форму и отправился на инструктаж. Вот и вся релаксация. Поскольку чёрного он порешил на месте, претензий тот к Игорю не имел, что позволило легко отписаться. Начальство, понимая ситуацию, Кузнецова по убою не мурыжило. Применение оружия было вполне обоснованно, и прокуратура осталась довольна. Так одним милиционером-убийцей на улицах Петербурга стало больше. На отношениях с сослуживцами происшествие никак не сказалось: видали всякое. К Вовке на похороны Игорь не выбрался — работал, однако ночью с ребятами из смены помянул. Больше о сержанте Ступинине в батальоне не вспоминали.
Он напомнил о себе через полгода, когда взорвали Калининский суд. В эту ночь дежурил Игорь и по вызову метнулся его экипаж. У здания суда уже бродили омоновцы. Они попинали лежавший под дверью пакет, сели в машину и уехали. Исследовать его содержимое ребята, наученные службой в горячих точках, не захотели. УАЗик с нарядом ППС ждал поодаль. Захрипела рация.
— Проверили? — осведомился оперативный дежурный.
— Нет ещё. Тут ОМОН был, только что уехал, — ответил старший наряда и кивнул водителю: — Давай туда, сами глянем.
У Игоря в кармане тренькнула трубка.
— Слушаю.
— Там бомба, — внятно произнёс голос Вовки Ступинина. — Она сейчас взорвётся. Срочно уезжай.
— Что? — изумлённо уставился на телефон Игорёк, но трубка ровно гудела, словно никакого звонка не было.
Водитель тронул машину.
— Стой! — забеспокоился Игорь. — Поехали отсюда. Ну их, эти предметы...
Водила охотно вывернул баранку.
— Ты чего? — удивился старший.
— Я туда не поеду, — водитель работал в милиции не первый год и у него была хорошо развита интуиция. Он рассудил, что если человек не хочет приближаться к опасному предмету, значит так и надо. — Не хочу семью кормильца лишать.
Он прибавил газу и шустро завернул за угол. Громыхнул взрыв. Зазвенели стёкла. УАЗик затормозил.
Несколько минут все молчали.
— Теперь можно и посмотреть, — флегматично произнёс водитель.
Они вернулись. Взрыв, вопреки ожиданиям, разрушений принёс немного: покорёжил стальную дверь, выбил несколько окон в здании суда и соседних домах. Металлическая доска с надписью "Калининский районный федеральный суд г. Санкт-Петербурга" повисла на одном винте.
О том, что Игорю перед взрывом звонили, никто из экипажа не вспомнил. Кузнецов и сам уже начал сомневаться, было ли сообщение? Особенно его смущал голос Вовки. Откуда ему взяться? В дальнейших разговорах, когда история была многократно пересказана, главное место в ней занял умный водитель, который почуял опасность, чем уберёг себя и братву. Водила не возражал, а Игорёк стал чувствовать себя совсем не при делах.
К осени, когда этот случай забылся, возник повод пересмотреть свои взгляды. Душным сентябрьским днём Игорь с напарником совершал обход территории у станции метро "Удельная". Было дымно, с горящих торфяников в город приполз едкий смог. Жарило надоевшее за лето солнце. Впрочем, от этого жизнь на площади между метро и платформой электрички менее интенсивной не сделалась. По-прежнему бурлила вдоль павильонов и лотков толпа, вдобавок выползла самодеятельная музыкальная группа с песнями об Афгане и прочей армейской героике. Конечно, это был не знаменитый дуэт подполковников, но своих поклонников базарный оркестр снискал изрядное количество. Вокруг музыкантов кучковались налитые пивом мужички и парни, ностальгируя по срочной службе, отмеченной, правда, не сколько романтикой, сколько унижением, голодом и тоской по дому. Правда, вспоминали только хорошее. Незнакомые люди тут же братались и шли за добавкой. До ларьков было рукой подать.
Набиравший силу афганский балаган вызывал у стражей порядка головную боль и глухое раздражение.
"Завели волынку," — подумал Игорь, посматривая на оркестрантов в новеньком камуфляже популярной у рыболовов расцветки
— Не хватало ещё, чтобы они тут все передрались, — сказал он своему напарнику Михе.
— Вон того видишь? — указал Миха на высоченного пролетария, затеявшего перспективную склоку с троицей работяг поменьше. — Кажется, наш человек.
Милиционеры двинулись заминать конфликт в зародыше. Слушатели уже изрядно накачались алкоголем, а в таком состоянии, да ещё по жаре, много ли человеку надо? Кого-то случайно толкнули — вот и повод для драки. С пива мужчины были хмурные, а музыканты проникновенными песнями добавляли горечи и злобы. Игорёк с Михой чувствовали накал битой-тёртой ментовской шкурой. Он грозил выплеснуться в массовое побоище с неизбежными колюще-режущими и прочими тяжкими телесными повреждениями, а эпицентром вполне могла стать разборка четвёрки люмпенов. Её надо было срочно пресечь.
— Так, чего шумим? — вклинился между рослым пролом и буйной троицей Миха.
— Милиция. Добрый день, — добавил для прочистки мозгов Игорь.
То ли форма подействовала, то ли до сознания представителей рабочего класса дошло, что на сцену вышли стражи порядка, но троица мгновенно остыла и принялась бегать глазками в надежде удрать. Но не таков оказался рослый пролетарий. Он был слеплен из другого теста. При виде ненавистных ментов мужик вспылил:
— Чё вам надо? Не лезьте! — он попытался оттолкнуть Игоря. Тот схватил его за руку. В другой рукав вцепился Миха. — Чё вы, блядь, на хуй, пустите!
Пролетарий стал вырываться. Вокруг них образовалось пустое пространство: слушатели не хотели связываться с ментами, а троица поспешила ретироваться.
Оттащив прола в сторонку, Игорь застегнул на его запястьях наручники. Это нехитрое средство сразу его утихомирило. Возмутителя общественного спокойствия поволокли в модуль.
— Чё вы? Чё я вам сделал? За что вы меня? — упирался он по дороге, пока Игорь не достал ключи и не отворил дверь.
Здесь терпение кончилось. В обезьянник мужик лезть не возжелал. Повис на руках, растопырился. Игорь с Михой безуспешно толкали его в клетку.
— Ах, так! — выдохнул пролетарий, вскинул ноги и со всей мочи оттолкнулся от решётки.
Отягощённый задержанным наряд полетел в угол. Модуль задрожал, как от хорошего сейсмического толчка. Игорёк больно ударился плечом и затылком. Сверху на него навалился бешеный прол. Под боком пыхтел Миха. Кузнецов разозлился. Он кое-как выбрался из-под люмпена, вскочил и принялся охаживать его дубинкой. Мужик закрывался скованными руками и орал во всю глотку. Преимущественно, матюги. Когда к Игорю присоединился Миха, пролетарий начал лягаться. Теснота в модуле не позволила ему развернуться. Товарищи отбуцкали его от души, а потом заперли в обезьянник.
— Гадская работа, — простонал Миха.
Помятый Игорь кивнул. Они вышли на свежий воздух: в жару, смрад и толчею Уделки. Закурили. Поправили форму.
— Посидишь с ним, я за пивом схожу? — предложил Миха.
За спиной раздалось характерное журчание бьющей в одну точку тугой струи. Сержанты обернулись как ужаленные. Пролетарий мочился сквозь решётку, злорадно улыбаясь.
— Подонок! — взвился Миха и расчехлил баллон "Черёмухи".
Едкий газ ударил в расстёгнутую ширинку. Моча утихла, словно пламя под смачным потоком из огнетушителя. Миха поливал, пока у самого не защипало в носу. Затем выскочил из модуля и плотно закрыл дверь. Несколько секунд стояла тишина — раздражающая рецептура не сразу подействовала на пьяного. Потом раздался вопль. Рычание. Возмездие, настигшее прола, было жестоким. Член и руки, на которые попали брызги "Черёмухи", нестерпимо пекло, и люмпен на чём свет стоит крыл поганую ментуру. Чихая, кашляя, исходя слезами и соплями, матерился.
— Ну и денёк выдался! — вздохнул Игорь, вызывая по рации машину. Буйного алкаша надо было везти в отдел и оформлять по полной программе. Ночь просидит в обезьяннике, а утром его доставят в суд, где судья наложит штраф за административное правонарушение.
Игорю почему-то казалось, что одной хулиганкой сегодня не обойдётся. Афганцы продолжали нести искусство в народ, а он, взятый за душу, расположен был отводить её в потасовках. "Надо бы пойти, по-хорошему сказать, чтобы убирались," — подумал Игорь о музыкантах, но оставить модуль не решился.
Минут через сорок — совершенно не торопясь — подъехал УАЗик. К тому времени пролетарий утих, только иногда звенел браслетами и сморкался. Заходить в вонючий модуль у Игоря с Михой не было никакого желания. Всё это время они простояли снаружи.
Перекинувшись парой слов с прибывшей братвой, Игорёк полез в карман за ключами. Неожиданно затрендел телефон. Менты похватались за аппараты.
— Мужик снял наручники, — предупредил знакомый голос, от которого у Кузнецова ёкнуло сердце. — Осторожно, у него нож.
"Гадство!" — похолодел Игорь и, не задумываясь, дёрнул из кобуры "макаров", в ствол которого теперь всегда досылал патрон. Миха уже возился с замком обезьянника. Он потянул на себя решётчатую дверь, когда пролетарий скинул наручники, последние полчаса державшиеся на запястьях только для вида. Расстегнуть браслеты опытному слесарю не составило труда. Складной нож, который прол обычно таскал в носке, был давно приготовлен к бою. Не помня себя от ярости, люмпен выхватил из-под рубашки складник. Он возник в его руке словно по волшебству. Никто из ментов к такому обороту готов не был.
Игорь выстрелил с самовзвода. Бил навскидку. Попал в плечо. Страшный удар девятимиллиметровой пули в кость словно кувалдой отбросил мужика к стене. Он сполз на пол и потерял сознание. Зажатый в кулаке нож ткнулся остриём в ботинок остолбеневшего Михи.
— Нападение на сотрудника милиции карается смертью, — произнёс Игорь и опустил пистолет. Не отрывая взгляд от ошалевшей братвы, он поднёс к уху радиотелефон. Трубка издавала длинный, ровный гудок.
С этого дня Игорь перестал опасаться за свой рассудок. Он уверовал в ангела-хранителя, говорящего голосом покойного Вовки Ступинина, и уже спокойно рассказывал историю о звонках, когда дело доходило до ментовских баек. Игорю верили. Слова подтверждались реальными делами, да и случай был не самым фантастичным из тех, которые происходили в милицейской практике.
В октябре мама напрягла Игоря подготовить к зиме дачный домик. Холода упали внезапно. Осень, в обычном её понимании как периода моросящих дождей, не наступила. Вместо неё сразу пришла зима. Игорёк с отцом двое суток вкалывали на участке, восстанавливая силы водкой. На обратном пути они полирнули это дело пивом и едва добрались от платформы "Удельная" до дома. Утром Игорь подлечился баночкой джина с тоником и побрёл на инструктаж.
Дежурить ему выпало опять на Удельной. Кузнецов обрадовался. Там можно было срубить денег куда больше, чем в экипаже, зорко высматривая пьяных из колесящей по улицам машины ПМГ.
Прибыв к метро, Игорь с Михой занялись промыслом, вылавливая чёрных и взимая дань с мелких торговцев, разложивших свой нехитрый товар на ящиках. К обеду похмельный Игорь почувствовал, что запас энергии иссяк.
— Пойдём, похаваем, что ли, — предложил он и, поскольку часы оставил дома, полез за трубкой. — Вот, блин!
— Что такое?
— Аккумулятор сел. Забыл зарядить... Склероз на почве алкоголизма.
— Бывает, — пожал плечами Миха.
Милиционеры зашагали к ларьку с шавермой. Владелец точки сириец Али улыбнулся им как родным.
— Две шавермы по-милицейски сделай, — распорядился Игорь. С бодуна он был не расположен любезничать.
Отлучившийся пошакалить Миха зацепил у торговки с ящика баллон пива, Али старательно завернул особую шаверму, содержащую мяса вдвое больше обычного, и напарники славно перекусили в модуле. Сытно порыгивая, они вышли надзирать за порядком, распугивая затурканных обывателей.
— Вон наш человек, — издалека заметил цель приободрённый обедом Игорь.
Действительно, идущий навстречу парень выделялся из толпы. Было в нём что-то неуловимо порочное, что, однако, бросалось в глаза. В руке он тащил объёмистый баул. Миха с Игорем ринулись наперехват. Упустить такого клиента им не позволяло профессиональное самолюбие.
— Здравствуйте, документики предъявляем, — Миха заступил дорогу подозрительному гражданину.
Парень остановился. Опустил баул и впился мутным взором в сержантов ППС. За паспортом лезть не торопился.
— Что у вас в сумке? — спросил Игорь, заходя сбоку. — Откройте её, пожалуйста.
— Вам сумку показать или документы? — огрызнулся парень, у которого, вероятно, имелись основания злиться на всех без исключения ментов.
— О! А чем это мы недовольны? — обрадовался Миха возможности доставить клиента в модуль и там основательно пошманать. Вида парень был самого уголовного. Можно было не опасаться, что он начнёт качать права. — Сумочку возьмите. С нами пройдёмте, пожалуйста.
Игорю не понравилось, как завёлся с полуоборота Миха. Видно, пиво пошло ему не впрок. Ещё меньше это обрадовало парня. Он с ненавистью дыбанул на ментов и отшагнул, резко сунув руку за спину, где под курткой у него обитала какая-то приблуда.
— Стоять! — крикнул Игорь и хотел схватить парня за руку, но двигался слишком медленно, да и баул вдруг некстати оказался на пути.
Парень вдернул заткнутый под ремень "таурус" и выстрелил Кузнецову в живот. Полуоболочечная пуля швырнула Игоря на асфальт. Второй выстрел был из "макарова". Миха не растерялся и сумел молниеносно выхватить оружие из кобуры. Патрон был заранее дослан в патронник. Эта славная традиция спасла немало милицейских жизней. Парень крутнулся волчком и рухнул. Подскочивший к нему Миха вышиб из пальцев новенький маслянистый "таурус". Схватив револьвер, он прыгнул к Игорю. Тот дышал, но был без сознания. На кителе расплывалось огромное кровавое пятно.
— Гадская работа! — прошептал Миха, набирая на мобильнике номер "Скорой помощи".
Игорёк умер в больнице через пять дней от обширного заражения крови. Американская пуля с мягким свинцовым носом разорвала кишки и выбила в брюшную полость разжёванную шаверму. Развившийся перитонит оказался сильнее антибиотиков. На похороны Кузнецова пришли ребята из отдельного батальона ППС. Те, кто не смогли, помянули Игоря ночью на дежурстве.
Миха перевёлся в Управление вневедомственной охраны. Было непросто, но тесть помог. Топтать землю в патрульно-постовой больше не хотелось. На новой работе Миха стал получать несказанно больше, вдобавок, УВО платило премию за каждого задержанного. Здесь тоже было опасно, но, навидавшись в прежнем подразделении всякого, Миха мог оценить разницу.
Они патрулировали в своём районе, когда поступил вызов. Адрес был рядом. Водила бесцеремонно вывернул из крайнего левого ряда во двор, подрезав навороченный "джип" и затюханный "жигулёнок". Сирену и мигалки не включали — некогда было, да и не хотелось тревожить ворьё. Остановились под аркой, перегородив машиной выезд со двора. Водитель, откинув приклад АКСУ, остался караулить снаружи. Миха с напарником достали не дающие рикошетов ПМ и направились к парадному.
В кармане тревожно запиликал телефон.
"Как некстати!" — смутился Миха, но трубку вынул.
— Кто там? — рявкнул он. До парадного было достаточно далеко, чтобы разобраться с вызовом.
— Там двое чёрных, — послышался в трубке знакомый голос, от которого у Михи замерло сердце. — Уторчанные грузины ломают дверь третьему грузину. У них граната, пистолет и обрез.
— Игорь? — севшим голосом спросил Миха и встал как вкопанный. — Игорь, это ты?
Напарник тоже остановился, почуяв неладное. Миха побледнел, ладони сделались мокрыми. Он испуганно смотрел на мобильник. Трубка ровно гудела, как будто никакого звонка не было.