Аннотация: Приключения "чёрного археолога" и его друзей, откопавших (на свою голову) чудесную реликвию
АРХЕОЛОГ-3: НАШЕСТВИЕ ЭЛИТНЫХ ПЛЕМЕН
ЧАСТЬ 1. АРТЕФАКТ ПРОТОНАЦИИ.
1
Поиск сокровищ занятие вредное - приходится много пить. К тому же, постреливают. Но я ни на что его не променяю. Привычка. У каждого человека есть слабости, которые тот не в силах изжить.
Я умею ценить познание древних тайн. Стремление сие тесно связано с раскопками. В свете этого вполне понятно желание заполучить безвестный памятник старины, особенно, когда он сам идет к тебе в руки.
Судьба дарит мне такие подарки. Я задумчиво смотрел на захлопнувшуюся за Борей дверь, испытывая легкое изумление. Вот уж не думал, не гадал, что сосед окажется человеком схожих со мной увлечений. Правда, весьма отдаленных. Боря промышлял оружие времен Великой Отечественной войны, да и просто что бог пошлет пытливому трофейщику. Копал для себя, не с коммерческой целью, а из чистой любви к искусству. Когда-то и я посещал поля сражений, но давно от этого занятия отошел и отстранился от "черных следопытов", считая себя калибром побольше. Не без оснований, кстати говоря. Хотя находка золотого гонга Тайхнгада (см. "Археолог-2") так и не стала подлинной сенсацией для широкой публики, но в научных кругах я снискал настоящую славу.
Правда, только славой и пришлось пока ограничиться. Согласно пунктам 2 и 3 статьи 233 Гражданского Кодекса РФ: "В случае обнаружения клада, содержащего вещи, относящиеся к памятникам истории или культуры, они подлежат передаче в государственную собственность. При этом собственник земельного участка, где клад был сокрыт, и лицо, обнаружившее клад, имеют право на получение вознаграждения в размере пятидесяти процентов стоимости клада". Поэтому золотой диск весом более шестисот килограммов до сих пор проходил оценку в Гохране (Государственном учреждении по формированию Государственного фонда драгоценных металлов и драгоценных камней Российской Федерации, хранению, отпуску и использованию драгоценных металлов и драгоценных камней при Министерстве финансов РФ). Пока оставалось неизвестным, когда я получу причитающуюся мне долю. Жил прежними накоплениями: кое-что по сусекам еще наскребалось, чтобы уж совсем не класть зубы на полку.
Так что нужно было зарабатывать. К счастью, на ловца и зверь бежит. Прослышавший о моем фарте сосед сам принес весьма любопытные материалы, да еще попросил возглавить раскопки.
Я усмехнулся. Борино предложение льстило. Настоящее признание заслуг приходит не на международном конгрессе, а от соседа по лестничной площадке.
Положа руку на сердце скажу, что Боря меня буквально купил. Я сам человек тщеславный, но и соседушка с приятелем соблазнились престижем поработать со специалистом, совершившим археологическое открытие первой величины. Со мной, то есть!
Можно сказать, что этот сезон Боря с Эриком открыли весьма удачно. Махнули в район Белой Горы. Есть в Новгородской области такое примечательное местечко, Долиной Смерти зовется. Летом 1942 года оттуда выходили из окружения зажатые в лесах дивизии 2-й Ударной армии. Из 160 тысяч бойцов просочилась сквозь вермахтовский заслон - шестьдесят пять тысяч. Остальные сложили голову. Соответственно, оружия и амуниции там осталось немеряно. И теперь его откапывают все, кому не лень. Такие дела. Страна, пережившая глобальную войну, не могла не породить сонма трофейщиков.
В своем "пионерском" походе Боря с Эриком не задавались целью прорваться к сердцу Долины. Начали копать на периферии и наткнулись на разбомбленный немецкий блиндаж. Костей и регалий не нашли - проклятые гансы к останкам соратников относились трепетно и тела погибших старались хоронить. Не в пример героическим защитникам Родины, равнодушно бросавших трупы гнить где попало. Я не кощунствую, просто опыт раскопок избавил от патриотических иллюзий.
Блиндаж находился вдали от болот, где истребляли несчастные дивизии, в сухой песчаной почве. Только это и спасло от неминуемого разрушения за полувековое пребывание в сырой земле пару телефонных аппаратов, пулемет МГ-34, фляжку, перочинный ножик и черный кожаный портфель. Его-то содержимое и привлекло внимание Эрика. По словам Бори, товарищ, с которым мне предстояло познакомиться, с детства увлекался геральдикой и знал немецкий язык, на котором при живой бабушке говорили в его семье. Эрик перевел находившиеся в портфеле документы. Перевод - пачка исписанных ровным мелким почерком листков - лежал на моем столе. Еще в портфеле была карта, но ее Эрик не хотел показывать, пока я не приму положительного решения. Осторожность вполне оправданная, вдруг я соберусь их кинуть.
Следопыты со своими детскими страхами выглядели смешными. Оба вроде не мальчики уже: Боре под тридцать, Эрику - двадцать пять, а выдумывают всякие глупости. Не в моем это стиле - обманывать партнера. Я предпочитаю конструктивное сотрудничество. Уровень банального кидалова я давным-давно перерос.
Проводив Борю, я отправился на кухню и сварил крепкий кофе. С ароматной чашечкой в руке прошествовал в кабинет, погрузился в кресло и задумчиво разворошил оставленные на мой суд бумаги. Стоит ли игра свеч? Для начала следовало добиться понятного перевода. Эрик напортачил так, что волосы дыбом вставали. Работы предстояло море, но предложение было достаточно заманчивым, чтобы меня зацепить и сподвигнуть на причесывание материала.
Хорошего переводчика отличает знание предмета. У Эрика же с историей было слабовато. Поэтому текст получился чрезвычайно сырым и требовал неукоснительной доводки.
Не удовлетворившись фразами типа: "Hauptsturmfuehrer-SS Вольфганг фон Кирхгофен возглавлял специальную археологическую команду RuSHA-SS с целью проведения раскопок на захваченных территориях", я сам засел за расшифровку эриковских каракулей. Подлинники документов Боря принести не удосужился. К счастью, Эрик постеснялся высказывать своё невежество и большинство непонятных терминов привёл в оригинале, тем самым значительно облегчив мне задачу. Вооружившись карандашом, я стал доводить до ума, что он там намазюкал, и сам не заметил, как увлекся.
Легендарная фашистская спецслужба "Schutzstaffeln", по-русски означавшая "охранные отряды", была создана в 1925 году Юлиусом Шреком и поначалу имела исключительно охранные функции. В 1930 по распоряжению Гитлера СС должны были стать орудием укрепления единства Национал-социалистической немецкой рабочей партии и подчинения воле фюрера всех партийных звеньев и инстанций. Постепенно задачи СС увеличивались и, когда идеи нацизма приобрели невиданный размах, личная гвардия Гитлера получила статус оплота арийской расовой чистоты.
RuSHA было одним из пяти главных управлений СС. Rasse und Siedlungshauptamt - управление Рас и переселения помимо наблюдения за расовой чистотой рядов СС, переселения эсэсовских колонистов на окупированные земли, а коренных обитателей - за колючую проволоку, и охраной концлагерей, занималось изучением корней германской нации и сопутствующими исследованиями. В том числе и антропологическими в этих самых лагерях. Дело было поставлено на широкую ногу, с сугубо немецкой обстоятельностью. На подведение наукообразного фундамента под расовую доктрину НСДАП денег не жалело, привлекая университетских ученых и высококлассных мистиков. В СС интегрировались целые оккультные организации. В частности "Ahnenerbe" - "Наследие предков", подчиненное Гитлером управлению Рас и переселения в достославном 1937 году как отдел Древней и ранней истории. Слияние с официальной структурой "Аненэрбе" нисколько не повредило, наоборот, расширило его полномочия. Начиная с 1938 года все археологические раскопки проводились только с ведома научно-исследовательского института Наследия.
Подобные государственные химеры не могли не породить кошмарного политического монстра. "Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков", как до интеграции в СС именовалось "Аненэрбе", осуществило исключительную по своим масштабам фальсификацию традиций, деяний и отличительных черт индогерманландцев. В то время прусский этнос изголодался по самогероизации и был готов к принятию этого мифа. Национализм - неизбежная реакция народа на унижения, а немцы после поражения в Первой Мировой войне были сильно уязвлены.
Как и русские сейчас. Предпосылки для создания националистического государства у нас постепенно накапливаются. "Мы - россияне!"- звучит, увы, все более и более гордо. О чем свидетельствуют крепнущие ряды решительно настроенных патриотов: казаков, Русского национального единства, Трискелиона и прочих Русских партий. Нацизм должен вызреть, а когда общество будет готово, оно с восхищением примет своего Вождя.
И вождь будет такой, какого оно заслуживает.
Рейсхфюрер СС Генрих Гиммлер был большим любителем мистицизма. Он верил в существование могущественных магических предметов, которые помогли бы Рейху реализовать претензии на мировое господство.
Претворению в дело столь глобального замысла должны были способствовать амулеты непобедимости, к коллекционированию которых глава СС питал особое пристрастие. Ему удалось заполучить копье римского легионера, протыкавшее Христа на распятии. Оно хранилось в венском дворце Хофбурге - сокровищнице династии Габсбургов. От копья, окропленного кровью богочеловека, за девятнадцать веков уцелел массивный наконечник и гвоздь, которым он крепился к древку, но считалось, что и он наделяет обладателя неограниченной властью, которой тот способен распоряжаться по своему усмотрению.
В поисках подобных артефактов "Аненэрбе" предпринимало экспедиции на Памир и Тибет. В пиренейских горах Аквитании и севере Италии эсэсовцы долго пытались найти в ледяных пещерах чудесную чашу Грааля. Из нее на тайной вечере пил Иисус и причащал апостолов. Туда же собрали Его кровь, когда Он был на кресте. Волшебный сосуд, способный одарить владельца вечной молодостью и неземной абсолютной мудростью, отыскать не удалось.
Гауптштурмфюрер Вольфганг фон Кирхгофен из отдела Древней и ранней истории главного управления Рас и переселения имел степень доктора археологии. Отправные документы на него были выписаны начальником отдела, директором научно-исследовательского института Наследия Вольфрамом Зиверсом. Согласно им, поисковая партия из пяти сотрудников "Аненэрбе" должна была произвести раскопки могильника курганного типа на левом берегу реки Мсты. И тут начиналось самое интересное. По свидетельству документов, в погребальной камере вместе с трупоположением витязя дружины князя Юрия Лугвеньевича были захоронены Доспехи Чистоты, завезенные на Русь в ХШ веке из Норвегии неизвестным знатным варягом.
Вообще-то "Норвегия" была моей вольной трактовкой. В эриковской транскрипции и, следовательно, в оригинале стояло слово "Thule". Так назывался остров в Северном море, открытый греческим географом Пифеем около 300 года до нашей эры. Указанная в античных летописях суша появлялась через 6 дней плавания к северу от Британии. По моим прикидкам, там помещались западные острова Норвегии. Идеологи фашизма, многие из которых состояли в "Обществе Туле", считали, что с этой земли берет свое начало нордическая раса.
Созданное Рудольфом фон Зеботтендорфом в 1916 году по образцу масонских лож мистическое Общество собрало под свои знамена немало будущих руководителей гитлеровской Германии, таких как Дитрих Эккарт, Рудольф Гесс и Альфред Розенберг. Гитлер также не избежал его влияния, хотя и не состоял в Обществе. Совместно с Фридрихом Кроном, экспертом по геральдике "Туле", он создал партийный флаг, который в окончательном виде (черная свастика в белом кругу на красном фоне) появился публично 20 мая 1920 года на митинге НСДАП в Старнберге.
Помимо свастики и концепции германского расового превосходства из "Общества Туле" были заимствованы сложные тщательно разработанные ритуалы для ирминистских обрядов СС.
Нетрудно представить, сколько велико было для Гиммлера и его фюрера значение реликвии, созданной на прародине древних германдцев.
Дешифруя бисерные закорючки Эрика, я невольно проникался уважением к людям, скрупулезно восстановившим историю "der Altnordischpanzer" - древнесеверных лат, как ещё именовались в документах Доспехи. В "Аненэрбе" работали исключительно компетентные профессионалы. За исчерпывающими формулировками военной документации угадывалась целая сеть взаимно уточняемых перекрестных ссылок. По собственному опыту я знал, чего они стоят: тонны дотошно проштудированной архивной бумаги. Такой труд по плечу лишь искушенным в своем деле энтузиастам, и я им аплодировал. Их выводы впечатляли. Неудивительно, что Гиммлер оказался зачарован характеристиками Доспехов.
Согласно легенде, обладающий ими лидер сохраняет чистоту своей расы, побеждая в борьбе с племенами, несущими "скверну". Разумеется, новгородский князь был далек от арийского идеала. Представитель восточных славян, он был "der Untermensch" - человек второго сорта, стоящий на низшей после истинного индогерманца ступени. Голос крови не подсказывал князю ценность доставшегося ему амулета непобедимости. Утрата Доспехов привела к угнетению русских звероподобными азиатами, которое довершили еврейские большевики.
Строитель Тысячелетнего Рейха с обретением Altnordischpanzer безусловно смог бы осуществить свое знаменитое заявление, сделанное на Нюрнбергском партийном съезде в сентябре 1934 года, что в ближайшую тысячу лет новых революций в Германии не будет. Обстоятельства помешали ему воплотить сей великий замысел и кто знает, какую роль в этом сыграл русский авианалёт, навсегда разлучивший ученого капитана СС с его служебным портфелем.
Когда я наконец оторвался от бумаг, осевшая на донышке гуща подсохла и местами растрескалась. "Время спать, а мы не жрали". В животе уже посасывало от голода, а уехавшая навестить родителей Маринка все не возвращалась. Придется ужин готовить самому. Я хоть и люблю кухарничать, но от семейной жизни успел разлениться.
Впрочем, в холостяцкой стряпне есть свои прелести - никто не мешает. Я поджарил картошку с сосисками, выложил курящуюся аппетитным паром пищу на большую тарелку. Достал из холодильника упругий зеленый лимон, разрезал его пополам и полил картофель острым кислым соком. Взял вилку и жадно принялся поглощать еду, пока не остыла. Восхитительно. Божественно! Картошка хороша горячей и я уложился в тот период, когда она уже не обжигала небо, но еще не успела стать невкусной. А много ли надо одинокому ученому?
Долго наслаждаться уединением не получилось. Заклацкал в замке ключ. Маринка соизволила появиться. Я спешно проглотил остатки ужина и вышел ее встретить.
- Привет, - сказал я, помогая жене снять мокрый плащ, - там что, дождь идет?
- Небольшой, - Маринка чмокнула меня в щеку. - Здравствуй, милый, знаешь, как я по тебе соскучилась!
- Как съездила? - по возможности нейтральным тоном поинтересовался я. Маринка подлизывалась неспроста. Это и настораживало.
- Хорошо, - радостно ответила жена, что-то затевая.
- Как поживают родители? - вежливо осведомился я, прикидывая, что у супруги на уме.
- Прекрасно, - оставив обтекать у двери грязные сапоги, Маринка скользнула в тапочки. - Много говорили о тебе. Ну, пошли на кухню, я пирожных купила, чай будем пить.
- Пообщались, значит, - пробормотал я.
О чем они могли говорить? Нелюбимые тесть с тещей были обо мне плохого мнения. Раньше, во всяком случае. Что и послужило причиной давнего нашего с Маринкой развода.
- Приглашали тебя в гости, - выдала наконец Марина. - Ну, зайдем хотя бы пообедать, а, милый?
- Вообще-то я сыт, - весьма двусмысленно намекнул я, указывая на пустую тарелку.
С маринкиными родителями мы ненавидели друг друга тихой ненавистью. Они считали меня "жуликом и тунеядцем", в чем однажды сумели убедить свою дочь, я же отвечал вполне естественной неприязнью. Так меня и игнорировали, даже когда мы с Маринкой снова расписались. Однако, после того, как я ухитрился поправить финансовое положение, родичи стали меня привечать, вызывая злорадство жалкими потугами к примирению. Сегодня был один из таких случаев, когда я торжествовал. Обычно я отказывался...
- Ну пожалуйста, - взмолилась Маринка и мне сделалось ее жаль.
- Даже не знаю, - по привычке стал отнекиваться я, но, поймав маринкин взгляд, понял, что придется отойти от этой пагубной практики. Сегодня был день принятия лестных предложений.
- Ой, Славик, - растерялась Марина. - Здравствуй, Ксюша... А мы в гости сейчас идем.
- Вот именно, в гости, - поддержал я, рассеивая последние сомнения.
- Привет, - Ксения ехидно улыбалась, засунув руки в карманы новенькой кожаной куртки. Слава любил побаловать супружницу шмотками.
- Мы жратвы, того, купили, - оповестил друган, - в машине лежит.
- Вот и хорошо, - я повернулся к Маринке. - Собирайся, дорогая, а то папа с мамой наверное заждались.
Марина все поняла и помрачнела.
А что мне еще оставалось? Идти на обед к родственничкам без группы поддержки - верный способ быть съеденным, вот я и прихватил с собой тяжелую артиллерию, чтобы не спасовать ненароком. Вот зубки-то они обломают, хе-хе!
- Чего так лыбишься? - спросил корефан.
- Как? - опомнившись, я с усилием разгладил мышцы лица.
- Пойду приоденусь, - поспешно сказал я, увиливая от ответа, и двинулся вслед за Маринкой.
- Мы ждем в машине, - известил Слава.
Хорошо иметь друзей, готовых придти на помощь в самых деликатных ситуациях.
Вскоре я с тайным злорадством наблюдал за реакцией тестя и тещи. Сначала было недоумение: приняли Славу за меня и прикидывали, как же сильно я возмужал. Потом сообразили, что это не прежний хахаль и посчитали за нового маринкиного ухажера, а тут уже заходила Ксения, путая все расчеты. И последним затерся я, уверенным хозяйским жестом пропустив вперед гостей.
Столько народу Анатолий Георгиевич с Валерией Львовной вряд ли ждали. Максимум, к чему они готовились - это Раздолбай Иванович в качестве дежурного блюда, которого можно будет приправить язвительными шпильками на десерт. Теща страсть как обожала колкости. А тут растерялась. Как же - сразу такое количество незнакомых лиц!
Скабрезно скалясь, я представил их друг другу и мы сели за стол. Появилась литровая бутылка "Столичной", извлеченная Славой из пакета. Анатолий Георгиевич откашлялся, украдкой поглядывая на жену. В традициях этой семейки обед планировался безалкогольный. Валерия Львовна беспомощно растягивала губы, стоя у стола как Наполеон в финале битвы при Ватерлоо. Маринка молча порхала вокруг, сервируя приборы на две лишние персоны. В неловкой тишине стыдливо позвякивала посуда. Криво улыбался Слава и нахально поглядывала Ксения, в которой мало что осталось от затюканной невзгодами медсестры с тех пор, как корефан встретил ее в коридоре Военно-медицинской академии. Как говорил апостол Павел: "Не все мы умрем, но все изменимся". За время бурной нашей со Славой совместной деятельности нам повезло уцелеть, но перемены были неизбежны. Родственнички конечно помнили меня не таким. То-то опешили, обнаружив, что схавать зятька оказалось ой как непросто. Да, Валерия Львовна, я хищная пища!
В знак примирения теща достала рюмки.
- Ну, чего? - кинул на меня вопрошающий взгляд Слава.
- Разливай, - разрешил я.
Закончив суету, Маринка опустилась на стул рядом со мною. Анатолий Георгиевич, облаченный по случаю приема гостей в строгий темный костюм, являл собою образец покорности судьбе. Теща тоже помалкивала, из чего я заключил, что тост следует произносить мне. Ну, коли захватил инициативу, не следует выпускать ее из рук.
- За нашу встречу, - благостно изрек я.
Закусили.
- Илья, - вкрадчиво завела беседу Валерия Львовна, - Мариша рассказывала, что вы заняты интересным делом.
- Археологией, - будто бы раньше, когда меня здесь дружно считали лентяем, я занимался чем-то иным. - Самая благородная из наук всегда была моим призванием.
- Мариша показывала прессу со статьями о вас, - любезно поведала Валерия Львовна. - Вы нашли какое-то эскимосское сокровище?
- Да, - с достоинством ответил я и кивнул на мечущего в пасть закусь корефана. - Вот, вместе со Славой и откопал.
Ксения зарделась. Приятно, когда хвалят мужа.
- Я всегда считал, что из вас выйдет толк, - осторожно вступил в разговор Анатолий Георгиевич, которому было интересно пообщаться со мной, и теперь он деликатно высказывал мнение относительно моей непутевой особы. - Археология замечательная профессия. При соответствующем навыке можно добиться потрясающих результатов. Разумеется, должно было пройти некоторое время, прежде чем вы научились проводить исследования с добросовестностью истинного ученого. Признаю, поначалу между нами возникали разногласия...
Только сейчас я понял, насколько мало мы знакомы.
- ...Но теперь, когда вы совершили такое потрясающее открытие, у нас с мамой не осталось сомнений, что вы сумеете устроить судьбу нашей дочери.
В словах затюканного научного работника чувствовалась термоядерная тещина накачка.
- Ладно, папа, - охладила его Маринка.
Я подмигнул Славе.
- Наливай. Выпьем за родственные отношения.
Выпили. Потеплело на душе.
- Что касается судьбы дочери, - снисходительно пояснил я тестю, - то она могла быть устроена значительно раньше, если бы вы не считали меня лодырем и проходимцем каких не сыскать.
- Гм... это не совсем так, - глаза Анатолия Георгиевича забегали по пластмассовой зелени, украшающей гостиную.
С позапрошлого лета в квартире мало что переменилось. Те же фальшивые джунгли и запыленные головы животных на стенах - маринкин дед был таксидермистом.
- Не сердитесь на нас, Ильюша, пожалуйста, - мягко попросила Валерия Львовна. - Кто старое помянет... Мир, ладно?
- Идет, - уступил я.
Доброта, как ни странно, может являться следствием равнодушия. Когда люди тебе безразличны, необходимость пристрастного отношения к ним отпадает. Поэтому мы так часто ссоримся с близкими и остаемся вежливыми с малознакомыми людьми. К близкому человеку предъявляется больше требований. Маринкины же родители, я знал, были и останутся для меня чужими. С ними можно было и помириться. И столь же безболезненно поссориться. Их чувства не имели никакого значения.
Угадав момент, Слава наполнил рюмки.
- Давайте за мир, - предложила повеселевшая Валерия Львовна.
После третьей обстановка за столом разрядилась. Я увлекательно описал поиск клада на развалинах старинной часовни, затерянной в лесной глухомани псковской области. Случилось это вскоре после развода. За тот клад я отсидел трёшник, но по освобождении купил двухкомнатную квартиру, в которой сейчас и живу. Так что мой промысел мог быть весьма плодотворным. Все напряженно слушали занимательный рассказ о раскопках и были поражены перепетийями копательского бытия. За исключением разве что корефана. Слава за обе щеки уминал бутерброд с яйцом. Он был в курсе всех моих дел.
- Как я люблю подобные авантюры! - заворожено произнес Анатолий Георгиевич.
Надо заметить, что он был доктором физических наук, но после сокращения штатов в Технологическом институте оказался уволен с должности начальника лаборатории и последние годы кормился репетиторством, натаскивая по математике тупых абитуриентов. Неудивительно, что после таких пертурбаций в голове ученого стали роиться мечты о легком заработке. С голодухи станешь падким на любые аферы, а тут еще зять-археолог, сколотивший состояние на раскопках. Как не пойти на мировую с таким!
- Никто не лишен романтической жилки, - пожалел я тестя, распаленное воображение которого, судя по блестящим глазам, воссоздавало пленительную и пугающую богатством картину сказочных сокровищ, ждущих своего часа где-то глубоко под землей.
- Глупо спрашивать, но это правда, что археологам часто попадаются весьма ценные вещицы, которые они незаметно прибирают к рукам? - поинтересовался Анатолий Георгиевич.
Ксения фыркнула с таким пренебрежением, будто с раннего детства проводила дни на площадках.
- Нет, - серьезно заявил я. - Далеко не часто и далеко не всем.
Лаконичность моего ответа объяснялась отсутствием исчерпывающей информации о предмете дискуссии. Не так уж много я знал подобных случаев, чтобы поголовно шельмовать рабочих археологических партий.
Об одной утечке мне поведал ныне покойный антикварный барыга Гоша Марков, хвастаясь своим новым приобретением. Ему, в общем-то, было чем похвалиться. Буквально за бесценок Гоше достался полный набор женских серебряных украшений Х века, найденный в Гнездовских курганах: пузатые височные кольца, прикрепляемые к прическе модницами обитавших в пойме Днепра славянских племен, витые браслеты, сердоликовое ожерелье и тончайшей работы лунница - подвеска к ожерелью в форме полумесяца - главная гошина гордость. Организованная москвичами экспедиция в Смоленскую область была совершенно официальной, что и придавало сделке особую пикантность. Помнится, мы тогда здорово посмеялись над курганником, не отважившимся толкнуть краденную находку в родной столице. Надо полагать, украшения обрели достойного хозяина или хозяйку, потому что вскоре Гоша обзавелся новенькой белой "девяткой" и больше о гнездовских побрякушках не заикался.
- Вероятно таким же образом в тень уплыло множество подобных кладов, - предположил Анатолий Георгиевич, когда я поведал о смоленском леваке.
- Не исключено, - сдержанно отозвался я, с удовлетворением отмечая, что Маринка больше не выглядит как побитая собака. Отношения с родителями налаживались и она не чувствовала вины за нашу гоп-компанию.
- Давайте, мужественные мужчины, выпьем за вас, - поднялась Валерия Львовна, обводя нас испытующим взглядом.
Ждала, как отреагируем. Вели мы себя на редкость хорошо, что, видимо, настораживало.
Отреагировали положительно. Слава подтянул новую бутылку.
- Илья, - отставив рюмку, доверительно наклонился ко мне тесть. - Мариша рассказывала, что у вас в библиотеке есть много старинных книг...
Повеселевшие дамы заговорили о своем. Лишь Слава молчал, закусывая и делая вид, будто не интересуется их беседой. Сидел корефан слишком далеко от нас и привлечь его к разговору не представлялось возможным.
- Есть, а что? - прикинул я, чего Маринка вчера могла наболтать. Получалось много. И я приготовился отвечать на самые каверзные вопросы.
- Да вот, просто хотел узнать, в связи с этим вы ведь наверное увлекаетесь всякими древними учениями, например, каббалистикой?
- В какой-то мере, да, - изо всех сил избегая опрометчивых заявлений, отозвался я.
- Я тоже, по роду своей профессии, все-таки физмат за спиной, - похвастался Анатолий Георгиевич. - Вы имеете представление о нумерологии?
- В определенной степени.
- Наверное больше как гуманитарий?
- В некотором роде, - я старался не задевать болезненного самолюбия, свойственного большинству представителей точных наук.
- Но немножечко в курсе?
- Так, самую малость.
В своих ответах я был сама осмотрительность.
- И как вы относитесь к каббализму имен?
- К Каббале, как к таковой, отношусь с почтением.
"Что мне твой физмат? - подумал я. Во мне проснулся историк. - Да, я гуманитарий, но разве от этого стал хуже? Как бы не так, уважаемый".
- Вообще-то Каббала Каббале рознь, - продолжил я раз уж захотелось тестю помусолить сию тему. - Та, что была создана в Аквитании, сильно отличается от древнеиудейской, которая, в свою очередь, имеет мало общего с египетской инвариацией. А китайская Каббала, в силу совершенно иного мышления ее создателей, просто небо и земля по сравнению с ближневосточными аналогами, но принципиальной разницы меж ними нет, ибо суть их одна.
- Гм... - Анатолий Георгиевич замялся, подавленный неожиданно открывшимся многообразием священного трактата, но алкогольная раскованность взяла свое и он безоглядно продолжил. - Я, собственно, имел в виду соответствие между буквами и числами.
- Похвальная тема, - сказал я. - Каббала - точная наука.
- Я говорил о нумерологии, - с двухсот граммов во лбу тестя влекло в профессиональное русло. - Вы знаете цифровые эквиваленты букв? А - один, бэ - два и так далее до десятой, а потом все сначала.
- Кажется, вы имеете в виду русскую вариацию Каббалы, - догадался я. - В классической на двадцать две буквы иврита цифры распределяются только на первые девять букв. На последующие девять падают числовые значения от десяти до девяноста, а последние четыре имеют эквивалент от ста до четырёхсот.
- Каббалистические счисления действительно не совпадают у разных народов, - согласился запутавшийся Анатолий Георгиевич.
"Вот тебе и гуманитарий, - мелькнула у меня самодовольная мысль, - что, съел?"
- Я всё-таки имел в виду отечественную вариацию Каббалы.- преподавательская спесь маринкиного отца быстро улетучивалась. - Так вот, сумма нумерических эквивалентов в конкретном имени содержит информацию о характере личности и судьбе этого человека.
- Безусловно, - молвил я, когда мы viribus unitis пришли к согласию.
- ? - глянул на меня Слава.
- Конечно, наливай, - позволил я, словно был хозяином за этим столом.
Дамы пропустили за исключением, разве что, Ксении, которая хлестала водку как лошадь - сказывалась афганская закалка. Впрочем, по фронтовым меркам, дозы были детские: рюмка вмещала пятьдесят граммов.
Однако же тестю похорошело. Я ему помогал как мог.
- Пифагор Самосский, - с важным видом воздел он указательный палец, - собрал число тысяча двести тридцать четыре из цифр один, два, три и четыре.
- Тетрактис, - вовремя вспомнил я. Пифагор Самосский был для меня непререкаемым авторитетом. - Он утверждал, что в этом числе сокрыты источники и корни вечно цветущей природы.
- Макс Борн в тридцать шестом году написал статью "Таинственное число сто тридцать семь", - продолжил тесть нумерологическую лекцию, по-моему, главным образом для себя, любимого, - в которой доказал, что постоянная сто тридцать семь играет исключительно важную роль во всех явления природы.
- Борн вообще был гений, - высказался я, тонко польстив тестю знакомством с биографией его коллеги. - И фамилия у него весьма символическая: "born" по-немецки означает "источник". Дураки нацисты не смогли его оценить. В тридцать третьем году Борна выгнали из Геттингенского университета. Он был еврей.
- Да и Эйнштейна турнули, - небрежно заметил Анатолий Георгиевич, спьяну его потянуло на вульгарность. От высококалорийной водки он раскраснелся и безнравственно ослабил галстук. - Тоже зря, между прочим. Они, конечно, уехали, да потом не очень-то и горевали. Евреи нигде не пропадут. Борн в Кембридже преподавал, а в пятьдесят четвертом Нобелевку получил.
- Ему ли быть в печали? - усмехнулся я, наблюдая, как тестя развезло и потянуло на панибратство с Талантами - характерный признак амбициозной заурядности. - Жил Макс неплохо и умер в семидесятом году восьмидесяти восьми лет отроду. Они в фатерланде все почему-то долго живут, несмотря на тяготы и лишения.
- Борн умер пятого января, - оживился тесть, возвращаясь к старой теме. Он достал из внутреннего кармана пиджака перьевую ручку "Союз" в блестящем металлическом корпусе. - Смотрите, как раскладывается эта цифродата, - и он быстро написал на салфетке: 5 1 1970 = 137 3737 + 1.
- Верю без калькулятора, - сказал я.
- У меня самого голова не хуже счетной машины, - довольно изрек Анатолий Георгиевич. - Как видите, открытое гением математического описания основ материи биочисло, иногда сочетающееся с тридцатью семью и девятью, напрямую связано с его смертью.
- Девятка у многих народов считается цифрой смерти, - ввернул я.
- Ныне забытые великие умы жили по всей Земле, - неожиданно рассудительно заметил тесть. - То, до чего додумался один человек, могут додуматься другие и наверняка додумывались прежде. А такие вот числовые следы судьбы при желании можно найти во всех знаменательных датах. Кстати, присутствие этого приоритетного числа мы обнаруживаем и в Тетрактисе. - Анатолий Георгиевич снова пустил в ход советский псевдопаркер: 1234 = 137 9 + 1.
- Логично, - резюмировал я и налил всем по рюмке, не давая увлечь себя в дебри нумерологии. Пора было поправить кукушку. С непривычки от одного прикосновения к Каббале могла сдвинуться крыша.
- А на кой хрен нужна вся эта... нумерация? - опростав посудину, полюбопытствовал у тестя доселе молчавший Слава. Он уже давно прислушивался к нашему разговору и, улучив удобный момент, сподобился проявить интерес.
- Гм... видите ли, - пустился в объяснения Анатолий Георгиевич, - надеюсь, вы понимаете, насколько важное значение имеет математика как метод описания процессов...
- Ну да, - перебил Слава, - а вот нумерация, на хрен она нужна?
Анатолий Георгиевич не нашелся, что ответить. Наверное в первые повстречался ему столь грубый невежда, задающий абсурдные вопросы потрясающе безапелляционным тоном. Во всяком случае, вид у тестя был такой, словно в рот ему воткнулся кукурузный початок, полный спелых зерен, и два помидора впридачу.
- Гм, гм, - малость поблекнув покашлял Анатолий Георгиевич. Слава в своей простоте мог смутить кого угодно. - Знаете ли, да как вам сказать...
Корефан бесхитростно пялился на него и на морде читалось бессмертное йостовское: "Когда я слышу слово - "культура", моя рука тянется к пистолету".
Я с удовольствием отметил, как быстро тесть утратил преподавательский налет. Слава умел без слов разить наповал. Малохольная интеллигенция под ним трещала и ломалась как гнилые доски!
Застольное действо стихало по мере того, как сладкий плен Бахуса сменялся крепчающими объятиями Морфея. Тесть впал в ступор. Разомлевшая в домашней обстановке Маринка закемарила у меня на плече. Тёща с Ксенией обсуждали бедственное положение "мидл-класса", неожиданно найдя общий язык. Слава жрал кабачковую икру.
Главенствуя над осиротевшим столом, я ощущал тупой бычий триумф.
2
Утро выдалось препаскудное. Я глотал холодный чай, хмуро слушая пылкие речи "черных следопытов". Боря с Эриком лезли из кожи вон, доказывая, как выгодно и кайфно нам будет работать вместе.
Борясь с похмельной тошнотой, я делал вид, что слушаю их доводы. А сам почему-то думал, насколько уродливы взращенные в "самой счастливой" стране люди. Граждане которой сидят сейчас передо мной и горячо балаболят, не замечая собственного убожества.
Невеликого роста, бледные, хилые, с асимметричными лицами и диспропорциональными телами. Каким же должен быть политический строй, чтобы создать такую задроченную нацию! Которую впору выделить в отдельный подотряд приматов. Это не Homo sapiens erectus "человек разумный прямоходящий" - наш далекий прапредок, освоивший двуногий способ передвижения. И не Homo sapiens sapiens, представители которого заселили большую часть планеты. И уж, увы, не Homo sapiens ludens - "человек разумный играющий" - совершенная разновидность, чье появление предсказано философами и отдельные экземпляры которой вроде бы стали появляться.
О, нет, и пусть горько плачет Къеркегор, ибо на одной шестой части суши вовсю смердит отвратительный Homo sovieticus - неразумный ублюдочный подвид, выведенный за семьдесят лет тщательной селекции преимущественно из восточных славян.
Страна рабочих - жутковатое завоевание Великой революции. Убили дворян, убили крестьян, остались одни рабочие. Пропущенный через мясорубку коллективизации, фильтры ГУЛага, выпестованный на ядовитой идеологической подкормке народ выродился в особую нацию, которую "русской" назвать язык не поворачивается. Разве может быть великим государство, в котором правящим классом, гегемоном, считается пролетариат? Пролетариат - это та категория граждан, которые не могут дать государству ничего, кроме своего потомства. Так, по крайней мере, считалось в Древнем Риме, где из потомства рассчитывали выпестовать достойных членов общества, способных не только на тупую работу. Но в стране победившего коммунизма из люмпенов вырастали люмпены, потому как воспитывать детей было некому. К тому же, оказалось, что легче управлять страной, подавляющее большинство населения которой составляет безрассудная скотская масса.
Так в заповеднике пролетариев быдло плодило чернь. Постепенно пьющее и ворующее население перестало устраивать правительство, но было уже поздно. Со временем уровень культуры, свойственный в цивилизованных странах отбросам общества, стал в Советском Союзе доминирующим, а все попытки выйти за рамки так и остались жалкими потугами. Нет больше в России ничего великого и будет еще нескоро. Потому как мутировать обратно "человек советский" не сумел.
- ...Они же денег стоят, да каких, - никак не мог успокоиться Эрик, его лицо раскраснелось.
- Ты ведь знаешь, как их выгодно продать, - поддакнул Боря, пристально глядя на меня из-под густых бровей.
"С кем приходится работать!" - сокрушенно подумал я.
Ребята мне, откровенно говоря, не нравились, в первую очередь своим легкомысленным подходом к делу. Уж больно гладко все у них получалось. Планы покруче гитлеровских. Пришли, выкопали и продали, огребя кучу халявных бабок. В реальности же сбыт является самым сложным звеном. У нас не настолько цивилизованная страна, чтобы спокойно осуществлять торговлю произведениями искусства. Разумеется, нелегальную. Но опасаться надо не представителей власти, которых везде следует избегать при незаконных операциях, а покупателя. Зачастую случается так, что клиент передумывает расставаться с деньгами. Ведь любителей халявы много. И решает забрать просто так, предпочитая заплатить за работу крепким удальцам. Теневой антикварный бизнес - грязная штука и безрассудное отношение к нему иногда оказывается губительным.
- Прежде, чем говорить о продаже, Доспехи надо найти.
На мое замечание Боря наклонил лобастую голову.
- Найдем. В карте указано точно, - Эрик продолжал находиться во власти своей фантазии. - Приедем да раскопаем курган.
Боря кивнул и ему.
"С кем приходится работать!" - в очередной раз мысленно посетовал я.
В Новгородской области даже летом может быть на удивление не жарко. Вроде бы и не заморозки, а холод такой, что с завистью вспоминаешь сухие сибирские морозы.
Я снова подул на озябшие красные руки и подкинул дров в недовольно шипящий костер. Раскопки кургана длились уже неделю и, как всякая подготовительная работа, изрядно поубавили у ребят энтузиазма. Я тоже был несколько удручен, чему способствовала дрянная погода и дилетантство компаньонов.
Взять хотя бы наше походное снаряжение. Мое, проверенное годами верной службы, сгинуло минувшим летом. Воспользовались эриковской палаткой. Желтым пузырем колыхалась она за моею спиной. Вид ее был отвратителен. Вдобавок, при первом дожде обнаружилась течь по швам. Пришлось немало помудохаться, замазывая их свечкой, а потом сушить вещи. В результате, ночь отогревались в машине, благо, моя новая пятидверная "Нива" при всей ее уродливости имела несомненное достоинство - вместительность.
Палатка выделялась ярким пятном на серо-зеленом защитном фоне леса. Она была заметна издалека, словно сигнальный огонь. Более гадостного убежища для туристов мне не приходилось встречать.
Со всем остальным у моих напарников обстояло не лучше. Все-таки следопытами Боря с Эриком были не "черными", а, скорее, "зелеными" и к походной жизни неприспособленными. Правда, оба отличались трудолюбием и неприхотливостью - весьма ценными для археолога качествами. К тому же, были весьма целеустремленными, у других бы давно опустились руки. Расчистка площадки - работа тяжелая и, на первый взгляд, безрезультатная.
Мы срыли у кургана вершину и далее производили выборку грунта сужающимися книзу уступами. На уровне земли образовалась неширокая траншея, прорезающая холм насквозь. Пока я не знал, насколько нам еще придется углубляться, и намеревался произвести шурфовку, чтобы получить представление о дальнейшем объеме работ.
Костер горел неохотно. Дрова злобно щелкали, плевались искрами. Едкий синий дым стлался над листвою земляники и ландышей, словно прижимаемый недвижным тяжелым воздухом. Откуда-то издалека эхо доносило приглушенные хлопки выстрелов. Следопыты отправились поохотиться со стареньким бориным дробовиком. Ходили каждый день, патронов пока хватало. Я же предпочитал греть свои кости. От холода и постоянной сырости пробудился ревматизм, по утрам давали о себе знать суставы.
За зайчиков и птичек, впрочем, можно было не волноваться. До сих пор добычей друзья обрадовать меня не сумели. Так что, чем бы дитя не тешилось... Охота была для них неплохим способом развеяться.
К тому же экологически безвредным.
Минут через двадцать, хрустя валежником, к костру подошли бравые промысловики. Сразу стало понятно, что в их компании зверюшки находились в полной безопасности.
- Ну, добытчики, - встретил я их, - что ужинать будем?
- Сконструируем что-нибудь из консервов, - виновато улыбнулся Боря.
- Опять впустую прошлись?
- Дичь хитрая пошла. Прячется фирменно.
- Зато такое озеро нашли, - восхищенно известил Эрик, присаживаясь на бревно рядом со мной.
- Какое?
- Совсем мертвое, - Эрик описал ладонями плоский круг. - Чистое, ровное как зеркало, ни всплеска на нем. Рыбы, по-моему, совсем нет, утки тоже не садятся, даже камыши не растут. Круглое. И черное.
- Фирменное, - подтвердил Боря, садясь и прислоняя ружье к бревну.
Новгородские леса изобилуют колдовскими местами, где все время преследует ожидание близкого чуда. Наш курган тоже стоял на таком участке: заросли волчьей ягоды, густой ольшаник, барсучьи и лисьи норы на возвышенности, сочные цветы вороньего глаза. И лепечущий шелест осин на отвесном берегу мчащей серебристую воду широченной Мсты. Здесь как-то сразу перестаешь сомневаться в существовании нечистой силы. Присутствие русалок и леших оказывается так ощутимо, что начинаешь совсем по-иному оценивать происходящие явления природы, будь то гроза или ветер. И с пронзительной ясностью, всей душой понимаешь языческую Русь. И принимаешь древние верования предков.
- Завтра начнем шурфовать, - сообщил я компаньонам.
- Это как? - помедлив, словно поначалу не отважившись спросить, поинтересовался Боря.
- Будем рыть ямы, исследовать землю по глубине. Может быть, на что и наткнемся. Если повезет.
- Должны, - заверил Эрик. - На карте точно обозначено. В эс-эс же не дураки сидели.
Казалось, он успокаивает самого себя. Мне бы тоже не хотелось, чтобы многотонная масса вывернутого грунта была перелопачена впустую. Насыпной холм над могильником оказался невысоким, метров шесть-семь, но объем земли был большим. Ее отвалы по сторонам раскопа обезобразили пейзаж.
- Скоро узнаем, - рассудил я.
- Немецкие документы не лгут, - Эрик говорил с таким апломбом, будто всю жизнь работал с немецкими документами.
Боря хмыкнул и посмотрел на ладони.
- Хотелось бы верить, - и перевел взгляд на располовиненный курган.
- Поедим, да на боковую, - сказал я. - Перед грядущими свершениями я рекомендовал бы как следует отоспаться.
Боря охотно кивнул. Он научился внимать моим предложениям, какими бы абсурдными они поначалу не казались. Например, мне с трудом удалось убедить напарников копать в перчатках. Эрик послушался, а Боря смирился с этой необходимостью не сразу. В перчатках было жарко, под них набивалась земля. Однако, к вечеру интенсивной работы вздулись волдыри, которые наутро лопнули от первого прикосновения к черенку. Выяснилось, что призывы беречь руки оказались вовсе не беспочвенными, да было поздно: ладони мокли и кровоточили. Это заметно сказалось на производительности труда - она уменьшилась на треть. Солдату нельзя натирать ноги, а археологу руки. На несколько дней Боря вышел из строя и занимался хозяйством. Хорошо, что не занес инфекцию. Теперь ладони слегка подзажили. Мозоли покрылись коркой, которая лопалась и болела, напоминая обладателю о пользе мудрых советов более опытного товарища.
- А может быть устроим завтра день здоровья? - перебил Эрик. - Если уж отдыхать, так отдыхать как следует, а, Илья?
- Что ты предлагаешь делать? - спросил я.
- Сходим на озеро, прямо сейчас. Разожгем костер, там и поужинаем.
- Сыро, - сказал я. - Холодно.
- А мы спальники возьмем, веток нарубим, водяра еще есть. Фирменно будет, отвечаю!
- А отсыпаться будем днем в машине? - дурацкое словечко из бориного лексикона раздражало меня.
- Найдем время. А днем можно будет покопать, - принялся упрашивать Эрик. - Когда еще представится такая возможность!
- Какая? - нехотя обронил я. - Да и зачем?
- Интересно же!
- Ему романтики захотелось, - насмешливо обронил Боря.
- Озеро-то необычное. А вдруг потом такой возможности не будет, - нетерпеливо заерзал на бревне Эрик. - Что если завтра мы что-нибудь такое найдем...
- И после задерживаться здесь уже не станем, - докончил я его потаенную опаску.
- Вот-вот, - признался он, помедлил в поисках свежих доводов и добавил. - Заодно пакши у Бори подлечатся.
Кажется, в данном обществе я не обладал непререкаемым авторитетом.
- Как руки? - спросил я.
- Болят, - сразу же откликнулся Боря. Тут я его понимал.
- Далеко ваше озеро? - сдался я.
- Близко, совсем рядом, - заюлил Эрик. - Пятнадцать, ну, от силы, двадцать минут ходьбы.
- Ладно, черт с вами, - я пихнул ногой кучку тлеющих углей, оставшуюся от костра. - Объявляю завтрашний день - Днем здоровья. Работать не будем. Ты, Боря, лечись, а ты, романтик, удовлетворяй свое любопытство. Можешь еще в Лужу нырнуть для полноты ощущений.
- Будет фирменно, - на радостях поддержал Боря, а я опять скривился от совдеповского словечка.
Лужей мы окрестили загадочный водоёмчик метра два в диаметра и мелкий на вид, похожий на небольшую лужицу, оставшуюся после дождя. На самом деле я в ней чуть не утонул, пытаясь измерить глубину. Лужица оказалась бездонной. Во всяком случае, ольховая жердь длиной в два моих роста свободно погружалась вместе с рукой и могла идти в таком темпе сколь угодно дальше.
Был ли это вход в затопленную карстовую пещеру или какой другой провал, я так и не уяснил. Лужа являлась аномалией, непонятной, а, потому, пугающей. Казалось, что оттуда может вылезти нечто нехорошее. Например, хищный подземный житель в виде толстой змеи, белесой от вечного мрака, слепой, но с хорошо развитым обонянием. Какой-нибудь неизвестный науке обитатель залитых водой пещер средней полосы России, бывший в дохристианские времена божеством древних новгородцев. Потом забытый, но успешно доживший до наших дней и периодически всплывающий наверх подкормиться. Представлялось, как он ночью вылезает из дыры и ползет по мокрой траве, разевая усеянную длинными игольчатыми зубами пасть, чтобы лучше уловить доносимый ветерком из палатки аппетитный запах человеческих тел.
Лужа была причиной беспокойства и спал я плохо. Даже наломавшись за день, долго ворочался прежде чем задремать. Сон был чуткий, я по несколько раз открывал глаза на любой подозрительный шорох. Дело было даже не в Луже, вернее, не только в ней. Сам воздух вблизи кургана казался пропитанным чертовщиной. Было даже удивительно, почему княжеского ратника похоронили в таком сомнительном месте. Обычно для погребений дружинники выбирали участки повеселее. Я много поездил по Новгородской области и столь мрачный могильник наблюдал впервые.
Сюда даже не залетали комары.
Мы затушили костер, скрутили спальные мешки. Эрик добровольно навьючил на себя армейский сидор с питательным продуктом. Машину и снаряжение оставляли без опаски. Ввиду отсутствия поблизости деревень незваные гости имуществу не угрожали.
Боря взял ружье и мы выступили в поход. Миновали Лужу, по которой я едва не проехался на "Ниве". Хорошо, интуиция подсказала прежде выйти и посмотреть, не утонут ли колеса. Я сам едва не утоп, а потом мы долго искали объезд. Трава не сохранила недельной давности отпечатков протекторов. Вообще-то, добраться до кургана оказалось сложно. Были в этом и свои плюсы. Например, уходили из лагеря, зная, что за время нашей отлучки его никто не потревожит, да и раскопки лучше производить в стороне от любопытных глаз. Уединенность и обособленность кургана имела важное значение в неприкосновенности витязева праха. Ведь, насколько мне было известно, здесь левый берег Мсты оказался недоступен для немецких солдат и техники. Правда, от доморощенных кладоискателей это не уберегло.
Чего только не передумаешь, идя по лесу. Начинало темнеть и приходилось постоянно вглядываться под ноги, но я все равно спотыкался. К счастью, бродили недолго. Боря уверенно вывел к озеру.
И я застыл, потрясенный.
Сначала мне показалось, что я вижу кусок пасмурного неба, непостижимым образом опустившийся на землю. Затем деревья расступились и перед нами блеснула ровная гладь воды. В полном безветрии озеро, как огромное зеркало, безукоризненно отражало тускнеющий небосвод. Лес почтительно обступал его, держась на некотором расстоянии от лишенных растительности берегов. Непонятно почему, оно действительно было мертвое. Уже много веков.
Еще один феномен этих диковинных мест.
Эрик был прав. Озеро стоило того, чтобы потратить рабочий день. Пока напарники собирали хворост, я подошел к краю берега. Неподвижная чернота застыла у моих ног. Далее поверхность озера постепенно меняла цвет, там плавали серые дождевые облака, гонимые воздушными потоками верхних слоев атмосферы. Здесь же царила тишь. Величественная чаша была исполнена мрачного покоя.
- Илья, иди, все готово.
Голос оторвал меня от созерцания замерших вод. Я оглянулся. Друзья разожгли костер, поставили к огню вскрытые консервы и ждали меня.
- Ну как, фирменно? - спросил Эрик, сдергивая полиэтиленовый гондон с горлышка бутылки.
- Фантастика, - честно признался я. - Даже не знал, что такие места в Новгородской области бывают.
Эрик самодовольно хихикнул, скручивая пробку. Я порылся в мешке, доставая стаканы. Запасливый Боря укомплектовал сидор всеми причиндалами туриста. - Водка... "Фирменная", - Эрик сделал вид, будто читает этикетку.
- Давай банкуй, читатель, - недовольно одернул его я.
Дерябнули по соточке и закусили колечками свежего огурца.
Паскудное ощущение промозглой сырости во всех членах сменилось приятной теплотой. Без водовки здесь можно было вообще окочуриться.
- Ничего озеро, да? - залебезил Эрик, явно нарываясь на похвалу.
- Любопытное, - благодушно согласился я. - Впервые вижу столько мертвой воды.
- Странное озеро, - проронил Боря. - В такой воде, наверное, трупы не гниют.
- Что это ты вдруг о трупах заговорил? - спросил Эрик, подтягивая за отогнутую крышку консервную банку и тыча вилкой в ее скворчащее нутро. Запахло жаристой гречневой кашей.
![Обложка книги [Екатерина Гвоздева]](/img/g/gawrjuchenkow_j_f/nep_1/altnordichpanzer.jpg)