Настоящий ужас не приходит извне. Он рождается внутричеловека, на тесном про-странстве меж-ду его ушей. Там, куда солнечный свет попадает лишь пройдя через черные ко-лодцы зрачков. В джун-глях нервных клеток, прореживаемых разве что опухолями. Каждый содержит там заповедник, где тайно разводит собственных монстров. Именно в нем все и происхо-дит. Без свидетелей. В аб-со-лют-ной тьме.
СЕРГЕЙ ГАВРИЛОВ
ИЗ ТЬМЫ
Я буду именно тем, что ты хочешь видеть
Майкл Джексон
"Это страшно"
Пролог
Разорвав дрожащими руками новенькую пачку "Стрит" и достав сигарету, доктор Уоррен закурил. Закурил впервые за два последних года, нарушив торжественно данное жене обещание. Он успел сделать несколько нервных за-тя-жек, прежде чем вспомнил, что перед ним всего лишь ис-пу-ган-ный одиннадцатилетний мальчик.
-- Господи Иисусе! Что же тут происходит?! -- Доктор затушил сигарету о металлическое пресс-папье, встал из-за стола и подошел к окну. Мир снаружи со вчерашнего дня не должен был измениться, и это могло бы вернуть чувство реальности.
Кабинет находился на втором этаже здания, из окна были видны лужайка с фонтанами и подъ-езд-ная аллея. Фонтаны уже давно не работали - стоял поздний октябрь, а грунтовую дорогу ал-леи скрывал слой опавших листьев.
Четыре года назад Алекс Уоррен получил здесь место главврача и только сейчас впервые пожалел об этом. "Зеленые холмы" являлись единственной в штате клиникой для лечения психи-ческих рас-стройств у детей. Конечно, в подобных заведениях всегда существует опасность само-му получить такое расстройство. Как говорил один из его преподавателей, "приходится быть на-стойчивым, чтобы доказать и себе и тому, второму - а иногда бывает и третий, и четвертый - кто в кабинете врач, а кто - пациент. По большому счету это всего лишь твоя реальность против его реальности". Та реальность, с которой он столкнулся сегодня, ис-пу-га-ла доктора Уоррена. К ней он не был готов.
-- Ладно, что-нибудь придумаем.
Он вернулся к столу и потянулся было к телефонной трубке, но вовремя остановился. Этим аппаратом пользоваться не стоило. По крайней мере, пока его пациент здесь, а здесь он бу-дет оставаться как можно дольше.
В достаточно небольшой клинике было только два телефона, и второй находился в холле на первом этаже. Значит, придется звонить оттуда.
Доктор подошел к мальчику, сиротливо сжавшемуся на стуле напротив его стола.
-- Сидни, посиди пока сам, хорошо? Я оставлю дверь открытой.
Тот кивнул, и доктор, покинув кабинет, направился к лестнице.
Все двадцать пять минут, пока он слушал ребенка, доктор не переставал думать о своем брате. История, с которой начался рабочий день, напо-минала какой-нибудь затасканный сюжет ужастика, так что для основательного психоанализа врачу потребова-лась бы помощь эксперта в этой области. Конечно, если он, Алекс Уоррен, сорокатрехлетний пси-хиатр, только что нарушивший собственный обет воздержания от табака, решится провести этот психоанализ.
То, что рано или поздно, но процедура должна будет состояться, он, разумеется, по-нимал. Как ни крути, за это дело ему придется взяться всерьез. Вот тогда ему и понадобится брат-писатель, занимавшийся когда-то мистикой. Пусть с Сидни поговорит он. Поговорит, и убе-дит своего ученого родственника, что вся история - бред. Пусть это скажет специалист. Потому, что собственные доводы Алекса Уоррена не успокаивали.
Заглушив робкие возражения профессионального самолюбия, доктор решил поз-во-нить брату. Сейчас. Пока в клинику еще не нагрянула полиция.
Небольшой холл в главном корпусе, предназначенный для встреч с родственниками паци-ентов, обычно вмещал не больше десяти человек. Сейчас в нем собрался весь персонал клиники. Санитары и доктора, за-быв про субординацию, напряженно перешептывались в спонтанно образовавшихся группках. Пос-то-рон-не-му, возможно, показалось бы, что это обычное утреннее совещание. Уоррен же, глядя на них, ви-дел реальную картину: двадцать три до смерти напуганных человека. Еще вчера их было бы двад-цать четыре.
Он прошел в центр комнаты и поднял ладони, привлекая к себе внимание.
-- Сейчас уже почти девять часов, и вам всем давно пора приступить к своим обязанн-остям. Па-ци-енты ждут.
Конечно, он не хо-тел, что-бы кто-нибудь услышал его разговор по телефону. Но была и еще одна причина. Не займи он их не-мед-лен-но работой, к полудню, когда подробности трагедии неизбежно выйдут за пределы маленькой пер-со-наль-ной палаты на третьем этаже, клиника на-верняка уже будет охвачена паникой. А тогда никто не смо-жет и думать о больных. Как сейчас не мог он сам.
Пока все расходились, к Уоррену подошел его заместитель, доктор Шелти. Единственный, кто смог сохранить хоть какое-то хладнокровие, даже он выглядел растерянным.
-- Алекс, после того, что случилось, мы все на нервах. Не требуй от нас слишком многого.
-- Я хочу, чтобы все продолжали выполнять свою работу. Это не слишком много... Собери персонал в спорт-за-ле, я выступлю... и держитесь вместе.
-- Хорошо, я попытаюсь. Что делать с Сидни?
-- Он в моем кабинете. Пусть его накормят.
-- Успокоительное?
-- Нет. Ничего не нужно.
-- Он перевозбужден. Как он сможет отвечать на вопросы полицейских?
-- Полиции ответы мальчика все равно ничего не дадут. Его должен выслушать специа-лист.
-- Не знаю, кого ты можешь иметь в виду, ну да ладно, главный здесь ты. -- Доктор Шелти пожал плечами и, озадаченно нахмурившись, направился к палатам.
Проводив его взглядом, Алекс Уоррен набрал номер брата.
Какое-то время трубку никто не снимал.
"По крайней мере, у него не отобрали телефон". Доктор усмехнулся, но тотчас, как всегда, когда он думал о брате, почувствовал нахлынувшую волну вины и поспешил спрятать усмешку.
При том образе жизни, который вел Томми, казалось невероятным, что у него еще остава-лись какие-то сред-ства. Зато по утрам его легко было застать дома. Сейчас он наверняка в посте-ли, с гудящей от похмелья го-ло-вой.
Томми поднял трубку даже раньше, чем можно было ожидать.
-- Алло? -- Голос брата был громким, но сонным.
-- Томми?
-- Кто это?
-- Это Алекс. Я звоню из клиники.
-- Привет, Алекс. Как поживаешь? -- Звучало это, однако, не особенно приветливо. Доктор ре-шил, что Томми просто не выспался.
-- Мне нужно, чтобы ты приехал.
-- К тебе в клинику? Зачем?
-- У меня для тебя отличный сюжет. История одного мальчика. Ты будешь в восторге.
-- Ты это серьезно?
-- Вполне. Приезжай как можно быстрее.
-- Это стоящий сюжет? О чем он?
-- Я не могу рассказать это по телефону. Приезжай, и сам все услышишь.
-- ...Не знаю даже.
"Можно подумать, у тебя есть более важные дела". Все напряжение этого утра, казалось, собралось в его легких, и доктор Уоррен едва сдер-жал-ся, чтобы не выругаться.
-- Томми, тебе нужен сюжет?
-- Да.
-- Значит, ты приедешь?
-- ...Я постараюсь.
Доктор повесил трубку.
На самом деле он так и не понял, приедет брат или нет. Алекс Уоррен чувствовал, что ска-зал не-дос-та-точ-но. Недостаточно для того, чтобы Томми бросил все свои дела (если, конечно, они у него были), забыл про головную боль из-за похмелья и примчался сюда, за семьдесят миль от города. Недостаточно, чтобы объ-яс-нить ему при-сут-ствие полиции, которая появится здесь с ми-нуты на минуту. Недостаточно, черт возьми, что-бы за-ин-те-ре-со-вать опустившегося и спивающего-ся мужчину, который когда-то сочинял хорошие истории ужа-сов. А нуж-но было всего лишь расска-зать об одном событии, происшедшем сорок минут назад. С него-то все и началось.
В восемь часов утра медсестра Трэвор как обычно вошла в палату пациента Сидни Тейло-ра. Мальчик еще спал. Сестра открыла стенной шкаф, чтобы достать его одежду, и зас-ты-ла в ужасе. На пластиковом крючке для курток висела человеческая рука, проколотая крючком сквозь ладонь. Рука заканчивалась лохмотьями мышц и кожи, словно кто-то вырвал ее из тела. В бордов-ом от крови лоскуте ткани сестра Трэвор узнала рукав больничного халата и закричала. Ког-да в палату вбежал доктор Шелти, женщина лежала на полу в обмороке. Рядом с ней стоял Сидни, бе-лый как мел, и смотрел в стенной шкаф. Там находилось расчлененное тело санитара ночной смены Крис-то-фе-ра Айсетти.
Часть первая
Часы на приборной панели старенького бьюика показывали без четверти три, когда Томми Уоррен свернул с шоссе на дорогу, ведущую в "Зеленые холмы".
Конечно, он приехал бы раньше, будь при нем его верный форд шестьдесят седьмого года, доставшийся по наследству от отца. Еще вчера вечером, предвидя похмел-ье, Томми запасся бутылкой скотча. Он давно уже не хранил спиртное дома - слишком боль-шой соблазн. Он держал его в машине, и это служило своего рода страховкой. В форде да-же был специаль-ный тайник, местечко, которое не нашла бы и его бывшая жена. Но форд был продан, и Томми по-ня-тия не имел, где сейчас находится скотч. Пришлось занимать деньги на новую выпивку, а это зна-чит снова унижаться: лишь бы что он ведь не пил. Как бы то ни было, утро не прибавило тяги к работе.
Вот уже два года как жизнь катилась к чертям собачьим. В довершение ко всему - прода-жа классического коллекционного автомобиля для уплаты долгов, поступок кощунственный с точ-ки зрения среднего американца. Впрочем, Томми всегда выходил за эти рамки.
Все его истории были более чем страшными. Немного, но ровно настолько, чтобы пред-приимчивый издатель побоялся публиковать их все вместе. Рассказы ужасов Томаса Уоррена не стоило при-ни-мать в больших дозах. Их включали в сборники, довольно часто печатали в журна-лах. Но только по одному. Этот страх был слишком реалистичным, чтобы от него можно было по-лучать удовольствие.
Именно из-за его рассказов они с Эммой и разошлись. Разошлись после двенадцати лет вполне сносной се-мей-ной жизни. В один прекрасный день жена Томми то ли от скуки, то ли в по-рыве любопытства решила познакомиться с твор-чес-твом мужа, чего никогда раньше не случа-лось. В трех ящиках его рабочего стола она нашла восемьдесят четыре рас-ска-за - единственное в мире полное собрание сочинений Томми. Прочитав их все меньше, чем за не-де-лю, Эмма Уор-рен пришла к вполне закономерному выводу. Ее муж - су-масшедший.
Именно тогда Томми впервые посетил "Зеленые холмы". Жена настояла, чтобы он прошел об-сле-до-ва-ние у психиатра, и Томми выбрал брата.
Алекс задавал какие-то глупые вопросы, потом попросил за-пол-нить тесты для компью-тера. Через какие-то секунды машина объявила, что Томми параноик, и выплюнула из дорогого лазерного принтера подробный диагноз. Томми даже не успел подняться со стула.
Под натиском Эммы Алекс попытался назначить терапию, и тут Томми не выдержал.
Вскочив на ноги, он выхватил из рук брата распечатку и разорвал в клочки.
"Прекратите, черт возьми! Все писатели ненормальные. Мы думаем по-другому. Алекс, ты не мо-жешь меня вылечить".
"Я тут не причем. Ты сам видел результаты тестов. Программа не ошибается".
"Но она не учитывает мою личность, мой внутренний мир. Твой компьютер не в курсе, что я писатель ужасов. Это и есть для меня реальность. Это только для вас сумасшествие".
"Значит, тебе надо писать что-то другое..."
Но ничего другого Томми написать не смог бы. Он достаточно хорошо себя знал, и он до-верял себе, несмотря на уверения двух самых близких ему людей, что он ненормален.
В тот день они с Эммой не впервые кричали друг на друга. Она вернулась в город сама, вы-звав такси и потратив целую кучу денег. Томми остался ночевать в мотеле, чтобы успокоиться. Сделать это ему, однако, не удалось. Утром он позвонил своему адвокату и подал на развод. Через два месяца все уже было закончено. За Томми осталась шикарная квартира в центре города. Долю жены он выкупил, ис-тра-тив почти все свои сбе-ре-же-ния.
С тех пор в жизни Томаса Уоррена не было женщин. Он писал все меньше, а пил все больше. Это было похоже на падение в пропасть: с каждой секундой ты летишь быстрее, и все бо-лее отчетливо видишь несущееся навстречу дно. Новый рассказ, пусть даже очень удачный, не вы-та-щил бы Томми. Он это знал. Но ничего другого он не умел, да и не желал делать. Давно уже по-няв, что писать рассказы ужасов - даже не призвание, а скорее судьба, Томми и не пытался от нее уй-ти.
Включив магнитофон, чтобы отогнать нахлынувшие воспоминания, Томми вдавил в пол педаль акселератора. Машина резко дернулась и, поднимая с земли ворохи сухих листьев, поне-слась вперед под лихорадочные крики Джагера. Гудевшая с утра голова мгновенно отозвалась на призыв пульсацией в висках, однако музыка, как всегда, завораживала, создавая необходимое для работы настроение. К концу песни Томми уже был на месте.
Парковочные места на лужайке у главного корпуса занимали три полицейских автомобиля, так что бьюик пришлось оставить на аллее. Выйдя из машины, Томми обратил внимание, что это не до-рож-ный патруль, и у него вдруг появилось тревожное предчувствие. К полицейским он отно-сился совершенно равнодушно, но вот причина, по которой они здесь были, причина его беспокои-ла. "Похоже, Алекс неудачно выб-рал время". Томми было замешкался, но тут вспомнил, что обещал брату приехать еще шесть часов назад, и это ре-ши-ло вопрос. Взяв магнитофон подмыш-ку, он направился ко входу.
В холле его остановил сержант, тихо беседовавший с двумя медсестрами.
-- Меня пригласил доктор Уоррен, -- объяснил Томми, надеясь, что полиция здесь не из-за брата.
Хоть это и было правдой, он неожиданно смутился. Спроси его сейчас полицейский, зачем он при-е-хал, Томми пришлось бы объяснять. Рассказывать, как так случилось, что взрослый бе-лый мужчина от-пра-вил-ся в психушку за сюжетом ужастика. Его уже слишком давно не принимали за из-вра-щен-ца, так что Томми успел отвыкнуть от этой когда-то привычной стороны своей про-фессии. Что поделать, все в этом мире забывается.
Но сержант ничего не спросил. Послав одну из женщин за лейтенантом, он принялся мол-ча рас-смат-ри-вать вошедшего.
Алекс спустился через пару минут, сопровождаемый детективом в штатском.
-- ...И если ваши люди уже закончили, я скажу, чтобы палату начали приводить в порядок. Запах, знаете ли.
-- Начинайте, специалисты уже уехали. Мне тоже пора, и единственное, что меня задер-живает, это тот факт, что я до сих пор не смог поговорить с мальчиком. -- Детектив окинул Томми оценивающим взглядом и снова повернулся к Алексу.
-- Ничем не могу помочь. Вы как юрист должны знать, что можете допросить ребенка только в присутствии его родителей или с их согласия. Так что извините. -- Доктор Уоррен отвер-нулся и, взяв брата под локоть, повел за собой по лестнице.
-- Вы ведь им еще ничего не сообщили, не так ли? -- Бросил вдогонку детектив. -- Боитесь за престиж клиники? Предпочитаете, чтобы это сделал я?
-- Рассчитываю на вашу деликатность.
Как только они вошли в кабинет и Алекс закрыл дверь, Томми опустился в уже знакомое кресло. Придвинув свой стул, брат сел рядом.
-- Этот мальчик... дело как-то связано с полицией?
-- О'кей, -- Алекс замялся, -- я думаю, ты должен узнать всю историю с самого начала. Значит так... О, прости, -- доктор встал со стула и подошел к своему столу, -- я не предложил тебе выпить. Чего-нибудь хочешь?
-- Нет, спасибо.
Пока Алекс возвращался, Томми включил магнитофон и положил его себе на колени.
-- Прежде всего, я должен тебя предупредить: то, что ты услышишь, должно остаться между тобой и мной... ну, и твоим магнитофоном, никакой огласки. -- Доктор поджал губы. -- Я уже сообщил все главе наблюдательного совета, он в шоке. Вероятно, мы будем настаивать на том, что это не имеет никакого отношения к клинике, но количество пациентов все равно упадет... если только я с этим делом не разберусь. Собственно, для этого ты мне и нужен, и тут мы можем быть полезны друг другу.
-- Вот оно что. Ну, давай, излагай, я заинтригован.
-- Ладно... Сидни - мальчика зовут Сидни - поступил к нам два месяца назад. Его родите-ли обратились к врачу из-за того, что ребенок стал терять вес. При обследовании у него обнару-жили целый букет психических расстройств: боязнь темноты, боязнь замкнутых пространств, бо-язнь одиночества. Все это привело к тому, что в течение почти четырех месяцев мальчик не мог спать. Как только наступал вечер и ему нужно было отправляться в свою комнату, выключать свет, закрывать дверь и оставаться одному, у Сидни начиналась истерика. Он засыпал только под утро, еще спал днем, однако, этого его организму явно не хватало, и к тому моменту Сидни уже был на грани истощения. Лечащий врач направил его к психиатру, и тот начал лечение. Сид-ни прошел весь курс дважды, но оба раза результатов не было...
-- Проблемы в семье? -- Перебил Томми. -- Я не сторонник Фрейда, но практически все-гда проблемы детей связаны с их родителями.
-- Да, вероятно. Психиатр Сидни думал так же и поэтому решил изолировать мальчика от родителей на время лечения. Родители согласились, и Сидни направили в нашу клинику. Тут уже наши врачи обнаружили новую проблему, связанную со спецификой его заболевания. Дело в том, что лечение таких фобий за один сеанс невозможно, нужны недели, если не месяцы. И это в благоприятных условиях, когда терапии ничего не мешает. Что же касается случая Сидни, то, несмот-ря на все лечение, его состояние возвращалось к исходному каждый вечер, когда мальчику нужно было ложиться спать. Так что нам предстояло как-то устранить риск рецидива заболевания на весь период лечения.
-- Подожди, -- Томми нажал на "паузу", -- ты уверен, что мне так необходимы подробно-сти? Я уже успел запутаться, но до сих пор ничего похожего на сюжет не услышал.
-- Не перебивай меня, и все поймешь. Я лишь хочу, чтобы у тебя была полная информа-ция. Поверь мне, я не говорю ничего лишнего. -- Доктор протянул руку и отжал кнопку на магни-тофоне. -- На чем я остановился? Ах да, снотворное. Мы решили давать Сидни морфоклизол. Это новый препарат, что-то на растительной основе. Он не вызывает привыкания, полностью усваивается организмом и не дает побочных эффектов. Родители мальчика согласились, и мы возобновили терапию, уже с использованием снотворного. Эффект проявился примерно через неделю: мальчик стал поправляться. За эти два месяца он набрал семь килограмм, но мы реши-ли перестраховаться - в случае психотерапии детей это имеет смысл - и мы продолжаем дер-жать Сидни на снотворном. Он получит порцию и сегодня, возможно, даже двойную. Я хочу, что-бы после всего, что произошло, он спал нормально.
-- Что именно с ним случилось?
-- Обычно его будит медсестра, чтобы, проснувшись, мальчик не оказывался в комнате один. Она заходит в палату около восьми утра, одевает Сидни и провожает его в столовую на завтрак. Сегодня это была сестра Трэвор, спокойная уравновешенная женщина. Она открыла шкаф с одеждой и знаешь, что она там обнаружила?
-- Откуда мне знать? -- Томми пожал плечами, сдержав на кончике языка дурацкое "Запеч-атанную бутылку скотча из этого магазина за углом".
-- Она нашла там разорванное на куски тело нашего санитара.
-- Чтоб тебя! -- Томми выключил магнитофон и, сняв его с колен, поднялся с кресла. -- Зачем ты меня пригласил?
-- Дослушай меня! -- Доктор взял брата за локоть и наклонился к его уху. -- Он был разо-рван на куски, понимаешь, разорван. Ни один человек не в силах сотворить такое. Тут что-то нечи-стое. Я расспросил Сидни, и он рассказал мне, кто это сделал.
-- Ну и при чем тут я? Пусть этим занимается полиция, а я ухожу. -- Томми освободил руку и направился к двери. -- Это убийство, и я не хочу иметь с ним ничего общего.
-- Сидни сказал, что это был монстр, и он его видел.
Фраза растаяла в воздухе, не успев дойти до сознания, но оставив смутное ощущение чего-то скверного.
Томас Уоррен, медленно, но уже неумолимо седеющий сорокасемилетний писатель, кото-рый когда-то специализировался на ужастиках, застыл на полпути к двери кабинета и обернулся.
-- Алекс, ты в порядке? Тут полно психиатров, если хочешь, я позову кого-нибудь для те-бя.
-- Я серьезно, Томми. -- Доктор Уоррен встал напротив, готовясь, если понадобится, удержать брата силой.
-- Да ну! Я, наверное, просто не понял. Давай повторим, ладно? Если я ошибусь, поправь меня. Итак, у тебя в клинике произошло убийство, с самого утра здесь торчит полиция, но их ты не считаешь достаточно компетентными, и ты заставляешь своего братца сорваться с места и приехать к тебе в психушку потому, что чокнутый пацан, которого держат на таблетках, думает, будто у него в шкафу живет чудовище. Алекс, я все правильно сказал? Ты меня вызвал для этого?
-- Томми, успокойся. Хочешь, я налью тебе выпить?
-- Ладно, налей. А то я уже подумываю, что приехал зря.
Доктор Уоррен подошел к своему столу и, достав бутылку, налил себе и брату.
-- Держи, я выпью с тобой.
-- Ты же на работе.
-- Ничего, мне не помешает. В такой день грех не выпить.
Они одновременно опустошили рюмки, после чего Томми, уже не такой возбужденный, вернулся в кресло.
-- Объясни мне еще раз: зачем именно я тебе тут нужен? Я так понял, "сюжет" был просто уловкой, да?
-- Ты ведь писатель, и мне нужен твой совет. А сюжет ты можешь использовать - Сидни тебе все расскажет.
-- Боже, Алекс, какой совет?! Произошло убийство, он должен рассказать все полиции.
-- Он уже рассказал все мне, своему врачу, а я решил получить консультацию у тебя, про-фессионального писателя. -- В голосе доктора Уоррена появились жесткие нотки, и Томми ре-шил не спорить с ним. Пока. Покуда он не рядом со своей машиной, на которой можно умчаться прочь от всего этого кошмара.
-- У тебя могут быть неприятности.
-- Не будет. Наблюдательный совет клиники меня полностью поддерживает. А у них есть такие юристы, которые могут дать фору акуле из "Челюстей". Я здесь главный. -- Он еще раз на-полнил свою рюмку и сразу же выпил. -- Сегодня у меня был чертовски тяжелый день... и, на-верное, я останусь на ночь, понаблюдаю за Сидни. -- Алекс Уоррен опустил голову и закрыл лицо руками. -- В худшем случае я лишусь работы. Я избегаю таких мыслей, но... я ведь психи-атр, черт возьми... Они свалят все на меня и вышвырнут. Вечером приедет какой-то там специа-лист по связям с общественностью из конторы в Атланте, приедет, чтобы помочь руководству клиники решить сложившуюся проблему. Помочь главврачу, мне. -- Он затрясся, словно рыдая, потом убрал ладони, и Томми увидел, что брат смеется.
-- Ты уже пил сегодня? Я имею в виду, пока меня не было.
-- Нет. -- Доктор Уоррен улыбнулся. -- Было некогда.
-- Ладно. -- Томми поднялся и, не веря, что делает это, поменял кассету в магнитофоне. -- Пошли к твоему ненормальному мальчику. Я его выслушаю.
Они едва вышли за дверь, как наткнулись на детектива, которого Томми видел с братом на лестнице.
-- Вот, это разрешение его родителей. -- Полицейский протянул Алексу листок факса. -- Теперь я могу поговорить с ребенком, отведите меня к нему.
Мельком взглянув на документ, доктор Уоррен пожал плечами.
-- Хорошо, только как лечащий врач я буду при этом присутствовать, и мой коллега доктор Дауэл - тоже. -- Он кивнул в сторону брата. -- Он еще не успел осмотреть нашего пациента. Идите за мной.
Отвернувшись, чтобы скрыть гримасу досады, Алекс направился прямо по коридору к ка-бинету доктора Шелти.
-- Постойте.
Детектив нагнал его и, взяв за плечо, развернул к себе.
-- Да, вот еще... Я надавил на корнера, и он успел подготовить предварительный отчет.
Детектив понизил голос, но Томми удалось расслышать.
-- Так вот, никаких повреждений на теле он не нашел - конечно, кроме того, что парня разорвали на куски - а голосовые связки целые. Он не кричал, вот в чем дело. И наркотиков в крови нет. Знаете, что это означает?
-- Скажите мне.
-- Его разорвало мгновенно, вот что. Он не успел закричать. Теперь скажите мне, есть у вас тут что-то вроде мастерских или гаража? Меня интересуют лебедки, моторы, вся эта механи-ческая ерунда, которой можно... -- детектив поморщился, -- вот, дерьмо... которой можно ото-рвать человеку ногу или руку.
-- У нас всего три этажа, даже лифта нет, везде пандусы для колясок. Моторы здесь ни к чему, у нас ведь дети в роли пациентов.
-- Значит, ничего?
Алекс покачал головой.
-- А фонтаны. Они работают?
-- Да. Вас интересует компрессор? Пристройка у левого крыла. Ключ - на первом этаже у дежурной медсестры.
-- Понятно. -- Детектив бросил взгляд на Томми и отпустил плечо собеседника. -- Теперь идемте.
Мальчик сидел на кушетке, рядом с ним лежал включенный на запись магнитофон. Лучи октябрьского солнца, вырываясь из-под закрывавших полнеба тяжелых темно-серых туч, прыга-ли по кнопкам магнитофона и голым коленкам ребенка. Рассеяно следя за этими бликами, Томми поймал себя на том, что полчаса назад казалось ему невероятном. Слушая вопросы детектива, он и сам пытался представить, кто мог убить человека в стенном шкафу спящей больничной палаты.
-- И последнее: когда-нибудь раньше этот санитар заходил к тебе в комнату? -- Детектив сидел на стуле напротив кушетки, записывая ответы ребенка в блокнот, Алекс занимал кресло хозяина кабинета, Томми же стоял у двери.
-- Нет, никогда.
-- О'кей, у меня все. -- Полицейский закрыл блокнот и поднялся со стула. -- Вероятно, я еще приеду поговорить с вами или с мальчиком. Он останется в клинике?
Доктор Уоррен на секунду задумался.
-- Ближайшее время - да, но потом я постараюсь перевести его, чтобы его не нашли ре-портеры. Возможно, он отправится домой.
-- Что касается репортеров, то вам, конечно, придется туго. Хотя на вас будут давить, как и на меня, прошу вас ограничиться сухими фактами, без живописных подробностей.
Детектив повернулся и направился к двери, и тут крупный специалист психиатрии доктор Дауэл в исполнении Томми Уоррена остановил его неожиданным, но банальным замечанием.
-- мы все еще не знаем, почему Айсетти оказался ночью в этой палате.
-- Ну... -- Полицейский пожал плечами, словно ответ был очевидным, однако выразить свою мысль ему не пришлось.
-- Я знаю, почему, -- тихо проговорил Сидни и вдруг, закрыв глаза, запрокинул голову на-зад, так что из приоткрывшегося рта показались острые зубки верхней челюсти. -- Он пришел проверить систему обогрева. По ночам при переключении на экономный режим питания темпера-турные датчики почему-то не работают, и утром в палате холодно. За день до этого медсестра пожаловалась ему, и он решил проверить сам.
Закончив, мальчик опустил голову. Секунду спустя он открыл глаза и огляделся по сторо-нам, словно видел комнату в первый раз. Трое мужчин смотрели на него раскрытыми от удивле-ния глазами.
-- Он раньше так делал?
Детектив повернулся к главврачу, тот лишь помотал головой.
-- Сидни, это невозможно. -- Придя в себя, Алекс Уоррен сразу же критически оценил услышанное. -- Если бы система обогрева не работала, вся клиника замерзла бы.
-- Не работают только датчики в моей палате.
-- Откуда ты это знаешь? -- Доктор поднялся из кресла и, подойдя к панели регулятора климата, провел пальцами по кнопкам. -- Даже я не понимаю, как она работает.
-- Это было в моем сне.
-- Тебе кто-то сказал про датчики во сне?
-- Нет. Я видел во сне, как этот человек входит в палату, и я знал, почему он это делает.
-- Ты видел во сне, как он входит в твою палату? -- Детектив снова раскрыл блокнот. -- Сидни, ты уверен, что ты в это время действительно спал? Может, ты видел и то, что было по-том?
-- Потом он вошел в стенной шкаф и закрыл за собой дверцу. -- Мальчик облизнул пере-сохшие губы и тихо добавил: -- Там его разорвало на части.
-- Что его разорвало, Сидни?
Ручка полицейского впилась в блокнот, прорвав страницу, но никто этого не заметил. Де-тектив следил за лицом ребенка, Томми, стоявший рядом, смотрел на колени мальчика. В лучах заходящего солнца они еле заметно дрожали.
-- Послушайте, офицер, наш пациент каждый вечер получает снотворное, и всю ночь он крепко спит. -- Алекс сорвался с места и, встав между полицейским и Сидни, закрыл мальчика. -- Утром его приходится будить, сам он проснуться не успевает. Так что ничего видеть он просто не мог.
-- Но он мог что-нибудь услышать.
-- Дети во сне не слышат, -- соврал главврач психиатрической клиники, чтобы прекратить этот допрос. Еще секунда - и Сидни начнет рассказывать полицейскому то, что предназначалось для ушей писателя. Только писателя. Любой другой слушатель начал бы крутить пальцем у вис-ка.
-- Сидни, а какая именно медсестра сказала санитару про датчики? -- Вмешался в разго-вор Томми.
-- Не знаю. Этого не было.
-- Он мог случайно услышать их разговор днем, а потом ночью ему это приснилось. -- Томми повернулся к детективу. -- Вас это не интересует?
-- Интересует. Я поговорю со всеми, кто туда входил. До свидания, Сидни. -- Бросив по-следний взгляд на мальчика, полицейский вышел из кабинета.
-- Ну, слава богу!
Алекс Уоррен вернулся в кресло, кивком головы предложив брату занять место на стуле у кушетки.
-- Сидни, расскажи этому человеку, что было в твоем сне после того, как санитар вошел в стенной шкаф.
Фигурка его, все еще щуплая, несмотря на набранные килограммы, показалась Томми жалкой и беспомощной, и, едва взглянув вблизи на бледное лицо ребенка, бывший писатель по-нял, что и сам дал бы ему снотворное, и послал бы любого, кто попытался бы помешать.
-- Давай, Сидни, не бойся, я тебе поверю.
-- Там, в шкафу... там был монстр. Он всегда приходит меня пугать, но теперь он хочет пугать еще и других. Он специально испортил эти штуки, он знал, что тот санитар придет поздно ночью, и сделал так, чтобы его никто не остановил и никто не заметил, как он вошел в мою пала-ту. Потом он заставил этого человека представить, что в шкафу стоит голая женщина, поэтому санитар и вошел туда...
-- Кто стоит в шкафу? -- Не веря своим ушам, Томми взглянул на брата, но Алекс лишь кивнул в ответ.
-- Голая женщина. -- Мальчик густо покраснел и поспешил отвернуться. -- Он может вну-шить человеку что угодно, проникает в воображение и заставляет человека представлять. И когда человек это себе представляет, он убивает человека и забирает его воображение.
-- Сидни, а зачем ему человеческое воображение? -- Это действительно было похоже на законченную теорию, и Томми теперь хотел проверить, насколько ребенок продумал все осталь-ное.
-- Он им питается. Сначала он ел только мое, но он не мог съесть его полностью, потому, что тогда ему пришлось бы меня убить. А он не может меня убить.
-- Почему? -- Любое ограничение в теории должно быть обусловлено причиной, вот толь-ко скажет ли ее мальчик? Томми наклонился и посмотрел Сидни в глаза: если тот опустит взгляд, значит, еще просто не придумал.
-- Он ведь живет во мне. -- Ребенок повернулся к доктору. -- Разве я не гово-рил?
-- Нет, еще не успел.
-- Ладно. -- Мальчик тяжело вздохнул и повторил. -- Он живет во мне, в моем воображе-нии, он там появился.
-- Сидни, расскажи, как он появился. Как и когда.
-- Я не помню когда. Он приходит по ночам, а наутро я уже ничего не помню. Я и на это утро ничего бы ни вспомнил, если бы не увидел... в шкафу... то, что он сделал. Я проснулся, уви-дел и все вспомнил.
-- И ты не помнишь, сколько раз ты его уже видел?
-- Двадцать, может быть тридцать или больше... много раз.
-- Кстати, Сидни, когда ты его видишь, на что он похож? Какой он?
Это была ловушка, последняя проверка невероятной теории про монстра из шкафа. На та-кой вопрос правильного ответа быть не могло. Мальчик видел все и знал, что тело было разорва-но на части, но он не знал, что это произошло мгновенно. И для того, чтобы теория могла иметь шанс на существование - конечно, исключительно как сюжет для рассказа, ведь никаких мон-стров нет, не так ли - это чудовище должно быть похоже на осьминога или на паука - у него должно быть много конечностей. По статистике же, и Томми знал эту статистику, большинство су-ществ из человеческих кошмаров похожи либо на самих людей, либо на волков или собак - хищ-ных животных, с которыми человек контактирует чаще всего, либо на динозавров - вероятно, из-за того, что с этими хищными животными человек никогда не контактировал.
Чувствуя, что от ответа мальчика зависит дальнейшее спокойствие Алекса, Томми повер-нулся к брату и, щелкнув пальцами, чтобы привлечь его внимание, дал знак слушать вниматель-но.
-- Он... никакой. -- Мальчик на секунду задумался, подыскивая слова. -- У него нет тела. Только глаза.
-- У монстра только глаза? -- Такого Томми не ожидал. Это нарушало все законы жанра.
-- Да, только глаза. -- Сидни поежился и снова стал самым жалким и беспомощным маль-чиком в мире. -- Такие... желтые глаза с раскосыми, знаете, как у кошки, красными... с красными зрачками.
-- Но если у него есть только глаза, как же он смог повредить эти датчики, или как их там? -- Возможно, Алекса устроила бы такая простая неувязка в теории про монстра, в конце концов, именно это ему и нужно было - чтобы специалист доказал бредовость идеи, которая, по-видимо-му, действительно все объясняла. Хотя, конечно, должна была быть и еще одна история - то, как все произошло в реальности. В то, что эти истории идентичны, Томми не верил, как не верил и словам брата о причине его утреннего звонка.
-- Когда ему нужно что-нибудь сделать с предметом, а не с человеком, он пользуется ког-тями. Иногда у него появляются когти, как у большого зверя, это большие когти.
-- Хорошо, Сидни, я понял. -- Томми вздохнул, проклиная ту минуту, когда снял телефон-ную трубку и ввязался в это дело, и задал последний, обязательный для писателя ужасов вопрос. -- Если у этого твоего монстра, которого ты так хорошо знаешь, который живет в твоем вообра-жении, - правильно, да? - если у него нет тела, как же его можно убить?
-- Никак. -- Сидни поднял взгляд и, посмотрев взрослому мужчине прямо в глаза, винова-то добавил. -- Его нельзя убить. Я не знаю, как.
В кабинете главврача уже были сумерки, и Алекс включил свет.
-- Я даже не представляю, каким образом у Сидни могла появиться эта теория, из чего она возникла. Обычно сновидения являются отражением работы бессознательного, но даже в этом случае в человеческом мозгу действуют стандартные процессы: искажение, стирание и обобщение, ничего другого просто не существует.
Томми подошел к столу брата и, достав бутылку, налил себе еще одну рюмку.
-- Это в нормальном мозгу, не напичканном снотворным.
-- Я не понимаю твоего скепсиса. -- Доктор Уоррен устало опустился в свое кресло, зафиксировав в памяти уровень виски в бутылке. -- Впрочем, если это тебя успокоит, я могу направить запрос в ассоциацию производителей медикаментов, чтобы они по-вторно проверили препарат.
-- Направь. Это успокоит и меня, и тебя. А что касается самого происхождения этого монстра, то тут все просто.
-- Объясни мне.
-- Когда Сидни поступал к вам, вы провели полное обследование?
-- Да, конечно.
-- Значит, есть и анализ крови?
-- Есть.
-- Во время лечения вы брали у Сидни анализ крови?
-- Восемь раз, в конце каждой недели.
-- Ты можешь сейчас достать результаты?
-- Да, карточки в соседней комнате.
-- Возьми их и сравни содержание адреналина.
-- Я примерно помню данные. Что тебя интересует?
-- Уровень адреналина менялся во время лечения?
-- Нет. Когда мы начали использовать морфоклизол он несколько понизился, но затем восстановился. -- Алекс Уоррен пожал плечами. -- Для меня самого это загадка. Вероятно, лече-ние еще нужно продолжать.
-- Он остался таким же, как и при поступлении?
-- Да, практически не изменился.
-- Вот тебе и ответ.
-- Я все еще не понимаю.
-- Когда у мальчика начались эти фобии, полгода назад? Значит, все это время каждый день в его организме поддерживался определенный уровень адреналина. Вполне возможно, что организм просто привык к такому состоянию, и когда вы убрали первичный источник страха, вы нарушили гормональное равновесие, уже сложившееся в крови ребенка. Его организм был вы-нужден восстанавливать это равновесие, и в результате подсознание мальчика создало персо-наж для кошмарных снов. Существо, которое пугало бы Сидни каждую ночь, когда вы не може-те его контролировать. Поэтому у монстра Сидни и нет четкой формы - его мозг не смог создать ничего нового на пустом месте, тут ты был прав, законы мышления все еще действуют. Но внешняя форма этому образу и не нужна, он лишь спусковой крючок для эндокринных желез, напоминание для Сидни, что он должен бояться.
-- Хорошо, это звучит убедительно. -- Доктор Уоррен покачал головой. -- Но твоя теория не объясняет, как этот образ из сна убил моего санитара.
-- Алекс, ты кое-что забыл. -- Томми, опустившийся было в кресло, снова поднялся и, подойдя к столу, наполнил свою рюмку в третий раз. -- Ты забыл, что алкоголик у нас в семье я, а не ты. -- Он выпил и, встряхнув головой, добавил неожиданно трезвым голосом: -- Чудовища, которые нам снятся, не убивают людей.
-- Но как ты тогда объяснишь...
-- Они могут заставить тебя проснуться в холодном поту, они могут заставить тебя чув-ствовать себя плохо по утрам и потом в течение всего дня, но они не могут тебя убить. -- Томми оперся обеими руками о стол и улыбнулся. -- Этот его монстр ничего не мог сделать. Он только плод воображения. -- Теперь его голос соответствовал концентрации алкоголя в крови, и Алекс поспешил спрятать бутылку. -- Ты зря меня вытащил из постели. Было, конечно, интересно, но...
-- А как тебе сюжет? -- Главврач не собирался сдавать позиции.
-- Я боюсь, что как сюжет я это использовать не смогу.
-- Почему?
-- В отличие от детектива, где антигероя приходится искать, в ужастике он, как правило, известен. Проблема заключается в другом: нужно найти способ его уничтожить. Именно поиском этого способа, а затем и его реализацией и занимаются персонажи. Вот о чем и "Тер-минатор" и "Кошмар с улицы Вязов" - как убить то, что сильнее тебя. Все это противостояние до-бра и зла - такая же мишура, как и диалоги. Главный вопрос жанра "действие" - "Как?". Так вот, если этого монстра нельзя убить, если у него даже тела нет, то какого же черта о нем писать? Кого я могу выбрать главным героем, и что мне делать с моим главным героем, если шансов у него все равно нет? Какой тут может быть сюжет? Слепой котенок бьется головой о стенку, но так и не может найти выход - это сюжет?!
-- Мне жаль, что тебе не подходит.
-- Ладно, не расстраивайся. -- Рано или поздно, с этим пришлось бы разбираться, и Том-ми решил не откладывать неприятное на потом. -- Ты зачем мне позвонил?
Алекс вздохнул.
-- Ты помнишь историю Сидни?
-- Ну?
-- Так вот, мой рабочий день начался с блевания себе под ноги в детской палате, после чего пациент, которому всего одиннадцать лет, рассказал мне о чудовище из шкафа. Можешь себе представить мое состояние. Я выкурил полпачки сигарет за час, но так и не избавился от привкуса во рту. Да что там привкус, я боюсь, что когда-нибудь это все мне приснится, и я до смерти напугаю жену. Лиз говорит, что я разговариваю во сне. Не лучшая привычка для психиа-тра, не так ли?
-- И ты хотел, чтобы я тебя успокоил? -- Томми скривился в ухмылке, и брат предпочел промолчать. -- Ты же не думаешь на самом деле, что труп в шкафу как-то связан с глюками па-цана. Ребенка жалко, да, но я надеюсь, что вы его тут подлечите. Еще больше я надеюсь, что по-лиция поймает того ублюдка, кто это сделал, потому что возвращаться домой мне придется уже по темноте.
-- Ты все же думаешь, что кто-то пришел и убил его?
-- Ну, я не знаю. -- Томми надеялся избежать неприятной темы, но Алекс настаивал, и ему пришлось уступить. -- Неужели никто ничего не видел?