Аннотация: Попытка создать триллер с социальной подоплекой
Сергей Гаврилов
Дом на Улице Торгашей
-- Один бог знает, что там на самом деле происходит
Из интервью с прохожим по поводу
последних событий в городе
Дом стоял на углу квартала и на углу Улицы Торгашей. Его начали строить еще десять лет назад, когда не было ни спекулянтов, ни Улицы, а этот район города считался окраиной. За шесть лет успели возвести одиннадцать из шестнадцати этажей единственного подъезда, после чего проект заморозили. Возможно, участок купила какая-нибудь таинственная фирма, а может, строительство решили прекратить из-за нехватки средств в местном бюджете: стены Дома отливали из особого бетона прямо на месте, и стоило это очень дорого. Как бы то ни было, но маленькая стройплощадка вокруг здания быстро опустела. Технику и вагончики для рабочих увезли, остались лишь насыпь, где прежде была рельсовая колея для крана, и разорванная стальная сетка ограждения. Когда Улица подобралась к Дому, на сетке стали развешивать тремпели с дешевыми джинсами и кофточками.
Дом сопротивлялся нашествию. Серый и мрачный, он стоял как последняя крепость старого мира. Мира, в котором еще не было ярких цветов пластика и надписей "Made in China". Мира, о несомненных недостатках которого станет известно только когда он будет уже разрушен и когда с болезненной ностальгией начнут вспоминаться его скромные, простые достоинства. Чистота, например.
Сейчас Дом был грязным. Изрытой стройплощадкой с забытыми ржавыми формами для литых стен, оборванной проволокой над ограждениями и кусками электрического кабеля, торчащими из земли, Дом словно отталкивал то, что неумолимо надвигалось. Но долго сопротивляться он не мог. Три года назад Улица захватила Дом.
Никто не знает, как именно это произошло. Сейчас уже нельзя определить, кто из торгашей первым обратил на Дом свое внимание и решил сделать его туалетом и свалкой. Но, кто бы это ни был, он ничем не отличался от других.
Улица вытягивалась на полтора квартала, примерно на два километра. Чтобы пройти между ее рядов в будний день нужно было потратить минут сорок, в выходной - полтора часа. Ежедневно около двух тысяч человек продавали и перепродавали здесь то, что привезли из Китая или Турции, украли, нашли, купили тут же или в другом конце города. Они слушали музыку и читали книги, они целовались и матерились, они ели и пили, они находились на Улице по шесть - восемь часов в день, и они должны были ходить в туалет. Торгаши нашли место для этого.
В Доме было два подземных этажа. К нижнему во время строительства подвели канализационные и водопроводные трубы, единственный завершенный элемент коммуникаций. Там всегда была абсолютная темнота. Из-за пара, дававшего зимой тепло, из-за наличия воды и из-за этой темноты в нижнем этаже Дома поселились те, у кого другого жилья не было. Не стало за последние несколько лет. Никто из торгашей никогда сюда не спускался, они использовали верхний подземный этаж. Мужчины и женщины облегчались на ступеньках лестницы, и их кал сползал вниз, в помещения над головами бездомных. Испорченные продукты и мусор торгаши оставляли на первом этаже.
По понятным причинам в подвалах Дома воняло. Воняло, как на скотном дворе или бойне. Торгаши, которые туда заглядывали, потом долго не могли прийти в себя. Иногда они замечали там огромных крыс, тихо сновавших в темноте, не обращая внимания на запах. Крысы попадали в Дом через канализацию и жили вместе с бродягами в нижнем этаже. И животные и люди питались испорченными продуктами. Это обязательно привело бы к противостоянию, если бы не одно явное преимущество крыс: грызуны намного лучше ориентировались в кромешной тьме и порой довольствовались тем, к чему человек никогда не прикоснется. Крысам принадлежала мертвечина.
Как-то двое пьяных бомжей споткнулись на ступеньках в подвал и разбились насмерть. Через две недели их обглоданные кости уже были скрыты под слоем отходов. Но трупы попадали в Дом и другими путями.
Ночью, пока Улица спала, уступив проституткам места торгашей, а Дом принадлежал только крысам, в подвал сбрасывали то, что хотели ото всех спрятать. Задушенная цыганка - нищенка, два раздетых догола мальчика - их лица были черными от синяков, наркоман с перерезанным горлом и много других. Когда тела оставляли в Доме, они все уже были мертвы.
Большинство из тех, чьи трупы достались крысам, подолгу находились в розыске. Люди, скрывавшие свои преступления, знали, что милиция не осматривает Дом: никому не хотелось бороздить темноту по колено в дерьме. Закрыть же здание милиция не могла - оно принадлежало Улице, кровеносной системе этого города, питавшей и мэрию и мафию.
Дом оставался помойкой и сортиром, собственностью торгашей. Только бомжи и крысы знали, что происходит в его черных подвалах.
Но все это было до того, как в Доме поселилась Смерть.
Дом. Хроника убийств.
19 июня, 11:44
-- Ну, и с какой радости мы туда попремся? -- Виталик Корейко сунул ладонь в карман шорт и в сотый раз за это утро щелкнул зажигалкой. Идея покидать родной двор, причем всего лишь за час до обеда его совершенно не привлекала.
-- А вот с какой. -- Подавив в себе привычное желание боязливо оглянуться, Димка Земцев достал из-за пазухи отцовскую пачку "Мальборо". -- Настоящие, американские. Папашка из Москвы привез, целую упаковку. Я одну пачку конфисковал, еще не распечатанную.
-- Дай сюда. -- Юрка Власов, сомневавшийся всегда и во всем, отобрал пачку. -- Тут должен быть штрих-код, если настоящие.
-- Да иди ты, -- обиделся Димка. -- Не хочешь - не кури, а мы пойдем. -- Вернув себе сигареты, он поднялся с лавки.
-- В Дом? Да там, наверное, воняет так, что ничего больше и не почувствуешь.
-- Это, -- Димка постучал мизинцем по пачке. -- почувствуешь где угодно.
-- Ладно, пошли. -- Юрка тоже поднялся.
Теперь на лавочке оставался только Виталик, все еще не уверенный в своем желании куда-либо идти, пусть даже и за "Мальборо".
-- Ну? -- Димке явно не терпелось закурить, и он нервничал, как только может нервничать четырнадцатилетний мальчик, тайком стащивший у отца сигареты и боящийся, что с минуты на минуту пропажу обнаружат. -- Ты идешь?
-- А давайте на чердаке, -- предложил Виталик последний вариант.
-- Чердак закрыт уже два дня.
-- Тогда идите без меня, я не хочу.
-- У тебя же зажигалка, пошли. Юрка потом Пепси выставляет - запьем.
-- Два литра?
Зная, что это единственное, чем можно купить парня, Юрка утвердительно кивнул.
-- Ну, пойдем. -- Виталик, наконец, сдался. -- Только недолго. По две и все.
-- По три, и идем домой, -- заверил Димка.
-- За Пепси, -- поправил Виталик. -- Надо же будет запить.
Кратчайшая дорога шла через пустырь, граничивший с Домом слева. Впереди и справа к Дому прилегал перекресток, сзади располагалась автостоянка. Несколько последних лет район быстро развивался, уже давно перестав быть пустынной окраиной. Но, как ни странно, Дом и площадка вокруг него оставались незанятыми. Хотя наверняка никто ничего не знал, многие догадывались об их назначении и сторонились этого места, как чумного.
Конечно, главной причиной, по которой трое бывших шестиклассников могли туда направиться, была новенькая, еще не распечатанная пачка "Мальборо". Но были и другие, вроде скуки после месяца каникул, проведенного на лавке перед своим подъездом, или вполне законного желания любого мальчишки заработать себе на задницу какое-нибудь приключение.
Ребята знали друг друга еще с детского садика. Они жили в соседних домах - Виталик и Юрка в одном, Димка в другом - и все свое свободное время проводили на улице. Учась в одном классе, мальчики не были одногодками. Старший на год, Димка выглядел несколько моложе из-за низкого роста, но, тем не менее, признанным лидером был именно он. И именно с его легкой руки ребята отправились в самое короткое и самое опасное в своей жизни путешествие. Путешествие в Дом.
Когда-то оконные и дверные проемы на первых этажах здания были забиты досками, но в первую же зиму при Улице бездомные, поселившиеся в подвалах, сожгли все, что могло гореть. Так что теперь окна Дома чернели, как пустые глазницы черепа.
-- Ну что, полезем через окно? -- Димка задрал голову и пересчитал этажи бетонной громадины, перед которой они стояли. Этажей было по-прежнему одиннадцать.
-- Да уж точно обходить не будем. -- Виталик снова щелкнул зажигалкой, как делал всегда, когда чувствовал себя неуверенно. Неуверенно, как может чувствовать себя только мальчик-под-рос-ток, не знающий, надо ли сейчас быть осторожным или все по-прежнему в порядке. Конечно, это не могло сделать его старше, но солидности вроде бы прибавляло. -- Мне не хочется попадаться на глаза какому-нибудь мяснику, решившему отлить.
-- Да и сигареты могут отобрать. -- Юрка подошел поближе и, подпрыгнув, заглянул в окно. -- Полезли тут.
Как самый высокий, он подсадил друзей, потом забрался сам.
Комната была сырой и темной. Откуда-то изнутри шел неприятный приторный запах, уже чувствовавшийся на подходе к Дому, а здесь значительно усиливающийся. На полу тут и там виднелись кучи, в воздухе над некоторыми роились мухи.
-- Ну уж нет! -- Виталик брезгливо отвернулся к окну. -- Я здесь курить не буду. Только удовольствие себе испорчу.
-- Нда. -- Не зная, что и сказать, Димка почесал затылок. -- Можно пойти на ту сторону, там сейчас солнце...
-- Идти через весь дом?!
-- ...или подняться на крышу. Дерьма там точно нет.
-- И запаха тоже. -- Юрке идея понравилась. -- И там наверняка ветер. Пошли, мы там еще ни разу не были.
-- Там никто не был.
-- Значит, мы будем первыми. Посмотрим на город с высоты. Спорим, центр будет видно?
-- Не хочу я. -- Виталик подошел к Димке и дернул его за рукав футболки. -- Пошли лучше к школе.
-- Не знаю. -- Димка замялся и вопросительно посмотрел на Юрку.
-- Спорим? -- Не отставал тот. -- На бутылку Пепси.
-- Спорим, -- выдавил Виталик, всем сердцем надеясь, что центра видно не будет. Должна же быть в мире справедливость.
-- Тогда идем. -- Осторожно обходя кучи, Юрка направился вперед.
На площадку подъезда, откуда вверх и вниз шли ступени лестницы, они попали только минут через пять, после бесконечных блужданий по грязным пустым квартирам. Темно-серые стены Дома плохо отражали лучи света, так что на площадке и в комнатах царили сумерки.
-- Нам бы фонарик, -- мечтательно произнес Димка.
-- Ага, и еще противогазы. -- Виталик осторожно наклонился и взглянул на загаженные ступеньки вниз. -- И неплохо бы ходули. -- Он посмотрел на ступеньки вверх. Они были несколько чище. -- Надеюсь, на последнем этаже дерьма нет.
-- А ты полез бы для этого на одиннадцатый этаж? -- Юрка усмехнулся.
-- А кто-нибудь вообще там был?
-- Я не знаю никого, а ты? -- Юрка повернулся к Димке.
-- Нет. -- Мальчик покачал головой.
В этот момент откуда-то сверху донесся тихий глухой звук. Как будто что-то упало. Что-то достаточно большое, чтобы его можно было испугаться.
-- Что это? -- От неожиданности Виталик попятился от ступенек, не заметив, как вступил в полузасохшую кучу. Рука сама собой потянулась к карману с зажигалкой.
-- Наверное, что-нибудь упало. -- Юрка приложил палец к губам, чтобы все замолчали, и прислушался. Звук не повторился.
-- ЧТО упало? -- шепотом спросил Виталик. Пальцы уже чувствовали уютный пластик зажигалки, но он не щелкал, боясь нарушить тишину.
-- Что-нибудь с улицы. -- Юрка попытался представить, какой предмет может оказаться на верхних этажах заброшенного высотного здания, но не смог. -- Может, дохлая птица. Залетела, заблудилась и сдохла от голода. А когда окончательно умерла - упала... откуда-нибудь.
-- Фигня. Тогда это должен быть дохлый слон. Залетел, заблудился и умер от страха высоты.
-- Может, это звук с улицы. Отразился от чего-нибудь, и мы его тут услышали.
-- Что, если там кто-то есть? -- Виталик задрал голову и посмотрел в лестничный пролет. Он смог разглядеть всего пару этажей, выше все скрывала темнота.
-- Тогда почему мы его больше не слышим?
В подъезде было тихо, лишь с улицы доносился монотонный гул продавцов и машин.
-- Я думаю, нам послышалось.
-- Всем троим?
-- Не знаю, ничего не знаю. -- Неуклюже переступая кучи, Димка поднялся на пару ступенек, потом более уверенно прошел полпролета. -- Я стащил у отца эти сигареты, чтобы покурить. И я не хочу вдыхать здесь эту вонь. Сейчас я поднимусь на верхний этаж и получу кайф. Если вы не хотите, можете оставаться здесь. -- Он повернулся и посмотрел на ребят.
Виталик и Юрка переглянулись.
-- Я... мне нужно в туалет. -- Юрка показал пальцем на двери ближайшей квартиры. -- Я тебя догоню.
-- А я подожду его. -- Виталик, словно извиняясь, пожал плечами. -- Ну, за компанию.
-- Ладно. Вам же меньше достанется. Дай мне зажигалку.
Виталик швырнул ему зажигалку, и Димка поймал ее.
-- Пока.
Подождав еще секунду, Димка развернулся и, мягко ступая по грязным ступеням, пошел вверх. Один.
Нет, конечно, в групповую галлюцинацию он не верил. Не верил и в теорию с птицей, которую так бескомпромиссно разгромил. Хотя это было единственное разумное объяснение шума в пустом доме.
Пустом ли?
Идея появилась внезапно, исподтишка и сразу же беспощадно ударила под дых, заставив спину покрыться холодным потом. Кто там может быть? И что он там делает?
Застыв на месте, Димка перевел дыхание. Сердце в груди бешено колотило, и его удары глухо отдавались в барабанных перепонках. Вспотевшие пальцы продолжали сжимать отцовскую пачку сигарет, но если бы его сейчас о ней спросили, Димка не смог бы ответить.
Он стоял где-то между третьим и четвертым этажами, не представляя, что делать дальше. Воображение лихорадочно выстреливало новые варианты источника шума. "Алкаши. Нет, слишком высоко. Бездомные. Высоко. Наркоманы... не знаю. Воры какие-нибудь, убийцы... не знаю. Что им там делать? Не знаю, не знаю... Черт, зачем я сюда полез?!"
Пытаясь успокоиться, Димка оперся о стену и вдруг осознал, что держит что-то в правой руке. Это были сигареты и зажигалка. Вспомнив о них, Димка мгновенно понял, что ему сейчас было нужно. Хорошая успокаивающая затяжка, вот что. Но закурить он как раз и не мог. Из-за кого-то, кто был вверху. Из-за кого-то, кто там шумел.
"Ладно, -- успокоил он себя. -- Я хочу курить. Мне нужно покурить или у меня сейчас сердце лопнет. Как мне это сделать?"
Чтобы покурить, нужно было подняться на самый вверх. К источнику шума или мимо него. Привлекательного в этом было мало.
Никакой паники. Возможно, там никого и нет. Скорее всего. Это действительно мог быть какой-нибудь отраженный звук с улицы. В такое Димка с готовностью поверил бы. Но даже если нет, он будет осторожен. Он будет идти тихо, совершенно бесшумно, и если он увидит хоть что-нибудь подозрительное - хотя ничего опасного там нет - он тотчас бросится вниз. Но это в крайнем случае, ничего такого не произойдет. На самом деле он поднимется наверх, он позовет ребят, те придут, и вместе они полностью выкурят эту чертову пачку. И все. Ничего страшного. Потом они вместе вернутся во двор, и они будут пить Пепси-колу, чтобы изо рта не пахло табаком, и они будут смеяться над этим раздолбаным шумом сверху, и, твою мать, что же это все-таки было?
Нечеловеческим усилием воли заставив свой внутренний голос заткнуться, Димка шагнул вперед. Ему еще нужно было пройти семь этажей.
-- Ну что, пойдем за ним? -- Виталик подождал, пока Юрка застегнет ширинку и повернется к нему лицом, и только тогда добавил главное: -- Или, может, подождем, пока он нас сам не позовет?
-- Точно. -- Юрка закивал головой. -- Так мы и сделаем.
Пару минут они помолчали, чувствуя неприятную неловкость из-за своего поступка.
-- Как ты думаешь, он ТАМ боится? -- неожиданно спросил Виталик.
-- Димка что ли? Нет, ерунда. Ему ведь уже четырнадцать. Он ничего не боится... Да там и нечего бояться.
-- Ну да, -- убеждая самого себя, повторил Виталик, -- там и нечего бояться.
Уже на седьмом этаже Димка сбился со счета. Количество пройденных лестничных пролетов безвозвратно потерялось в глубинах испуганного мозга, оставив лишь настойчивое предупреждение об опасности. Опасности, которая могла его ждать уже за следующим выступом стены.
Там она и оказалась.
Заглянув в проем очередной двери, Димка застыл в оцепенении, от ужаса не в силах повернуться или закричать.
В ровном квадрате света на сером бетонном полу медленно и беззвучно растекалась лужа крови. В центре лужи лежало мужское тело, и из того места, где должна была находиться голова, слабо бил алый ручеек. Пропитанная кровью джинсовая рубашка почернела на груди и рукавах, из расстегнутых брюк торчал окровавленный лоскут трусов и кусок кожи со спутавшимися черными волосами.
Стремясь избавиться от страшного видения, Димка зажмурился. Во рту мгновенно пересохло, стало трудно дышать. С усилием разжав губы, мальчик отлепил язык от неба и неслышно прошептал: "Мама". Но мама сейчас была далеко. А здесь был он и еще кто-то. Кто-то, кто шумел. Кто-то, кто мог начать шуметь снова.
Не чувствуя пальцев, Димка разжал правую ладонь, и сигареты с зажигалкой выпали, с глухим стуком ударившись о бетон. Сердце в груди подскочило.
И тут появился тот, кто шумел. Нагнувшись, он схватил труп за ноги и потащил на себя. Из-за стены Димка мог видеть только его руки. Голые сильные мужские руки с синеющими на запястьях татуировками.
Тяжело дыша, мальчик отступил назад. Стараясь не шуметь и моля бога, чтобы не споткнуться, Димка развернулся и, встав на лестницу, направился вниз. Сейчас он думал только об одном: сколько еще ступенек осталось до выхода.
-- О! Ты что, уже? -- Юрка повернулся к лестнице и удивленно уставился на друга. -- А где сигареты?
-- И где моя зажигалка? -- добавил Виталик.
-- Замолчите, -- прошептал Димка. -- Заткнитесь. Быстро пошли отсюда.
Толкнув плечом Виталика и схватив Юрку за шиворот, Димка направился прямо в проем входной двери.
-- Мы идем за Пепси-колой, да? -- Забыв про зажигалку, Виталик засеменил за ними.
Это было первое убийство в Доме. Первое двойное убийство, едва не ставшее тройным. Получасом раньше мужчина и женщина, продавцы с Улицы, передав свои лотки напарникам, направились в Дом, чтобы быстренько заняться любовью. Они едва успели раздеться.
Лишь через полтора часа отсутствие двух человек покажется их напарникам странным. Еще через час они пошлют в Дом профессионального попрошайку с Улицы, пообещав ему бутылку. Обойдя первый этаж, он вернется ни с чем. Только вечером, уже сложив лотки и подговорив еще четырех мужчин, напарники пропавших сами пойдут в Дом. Первым делом они справят естественные нужды, не зная при этом, что будут стоять лишь в пяти метрах от трупов, затем примутся осматривать этаж за этажом. На седьмом они найдут две высохшие лужи крови и вызовут милицию. Опергруппа прибудет к Дому через полчаса, а уедет только заполночь. Единственными уликами, которые удастся обнаружить, будут новая, еще не распечатанная пачка "Мальборо" и дешевая полупустая зажигалка.
В связи с отсутствием трупов и тем, что пропавшие были взрослыми людьми, уголовное дело по исчезновению возбуждено не будет. Только через трое суток родственникам удастся убедить следователя, что пропавшие не уехали ни с того ни с сего на море и нигде в городе их нет. По местному телевидению покажут старые фотографии пары, в злополучном районе объявят комендантский час, следуя распоряжению мэра, готовящегося к перевыборам. Этим дело и кончится.
О лужах крови, найденных в Доме, прессе сообщено не будет, так как следствие не обнаружит - или не захочет обнаружить - никаких причин связывать их с исчезновением двух продавцов. Точно так же будут забыты зажигалка с детскими отпечатками и пачка сигарет. Именно поэтому ничто не заставит Димку Земцева поднять телефонную трубку и набрать 02. Даже фотографии, показанные в местных теленовостях, не наведут его на нужную мысль: он-то видел только мужчину, при этом понятия не имел, как выглядело его лицо.
Так и не связав причину введения комендантского часа с ужасом, который он пережил в Доме, Димка будет продолжать просыпаться по ночам в холодном поту, бояться остаться в пустой комнате и избегать взрослых мужчин. Об увиденном он никому ничего не скажет, но это только ухудшит его состояние. Неожиданно мальчик начнет сторониться друзей, станет молчаливым и подавленным. А три или четыре раза, увидев на мужской руке татуировку, он бросится бежать.
Это было первое убийство в Доме. Жестокое и бессмысленное. Но оно оказалось лишь началом. Настоящий ужас пришел через неделю. Пришел, чтобы забрать еще четыре жизни.
Дом. Хроника убийств.
26 июня, 22:15
-- Ну что, расходимся? -- Роман протянул другу руку.
-- Как по мне, так еще рано. -- Костя, тем не менее, пожал ее, из-за темноты, а может, из-за выпитого спиртного поймав только с третей попытки.
Вчерашние пятикурсники стояли на углу квартала, собираясь расставаться после долгого и насыщенного событиями дня. Вопреки теории вероятности вся четверка получила красные дипломы, так что прошедшая гулянка была совершенно законной. Однако теперь двоим придется свернуть вниз, а оставшиеся пройдут вглубь квартала, чтобы не попадаться на глаза милицейским патрулям, и тоже расстанутся. Такой будничный расклад совершенно не соответствовал триумфальному настроению ребят. Но что поделаешь, жизнь есть жизнь.
-- Что поделаешь. -- Роман развел руками, показывая на пустынные квартала. -- Так бы посидели, конечно. Жаль, что менты все закрыли.
-- А бутылочка-то, вот она. -- Одной рукой опираясь на Костю, Лариса достала из пакета шампанское. -- Специально была для диплома. Святое дело.
-- Ну, может завтра у меня? -- неуверенно предложила Галя.
-- Ага, а бабушку буду развлекать опять я. Нет уж. -- Роман обнял девушку сзади, пытаясь объятиями удержать ее от новых безумных идей.
-- Вы как хотите, а бутылку надо выпить, -- заявил Костя. -- Иначе диплом не считается.
-- И как ты ее не заметил? -- В который раз пытаясь это выяснить, Лариса снова не получила ответа. -- Вообще, с шампанского надо было начинать.
-- А кто кричал: "Да здравствует Наполеон"? Из-за тебя коньяк и открыли.
-- Из-за меня открыли - из-за меня сейчас и выпьем. Только теперь шампанское.
-- Где мы его выпьем и когда? -- Роман на мгновение пожалел, что не обнял и Ларису: безумные идеи она тоже умела выдавать. Впрочем, это уже была забота Кости.
-- А что тут пить, если на четверых! Костя открывай. -- Девушка протянула ему бутылку. -- Сейчас по паре глотков сделаем и с чистой совестью направимся спатки. Правда, милый?
-- "Спатки" не обещаю. -- Костя отбросил уже оборванную фольгу и принялся за проволоку.
-- Ребята, милиция! -- Галя подняла голову Романа со своего плеча и развернула лицом направо. В километре от них вдоль дороги двигался патруль.
-- Так, Лара, я чувствую, нам придется допивать твое шампанское в участке. Боюсь, правда, что целых пару глотков тебе не достанется.
-- Ничего, успеем. Может, они машину какую остановят.
-- Пошли отсюда, -- Роман взял свою девушку за руку и потянул от проезжей части к темному силуэту Дома. -- А то стоим на самом видном месте.
-- И мы с вами. -- Разобравшись, наконец, с проволокой, Костя сунул бутылку подмышку и, подталкивая Ларису, направился за ними.
-- Я знаю, где мы сейчас спокойно можем выпить. -- Девушка подняла руку с пакетом, в котором теперь уже были только их с Костей дипломы, и показала на Дом. -- Пара глотков за пару минут. Пошли.
-- Ну пошли, искусительница. -- Развернув девушку к себе, Костя лихо поцеловал ее в щечку.
По иронии судьбы достаточно гостеприимные родители Романа, всю неделю прожившие у родных за городом, полчаса назад вернулись домой, чтобы, как они сказали, поздравить своего ребенка. У матери, как и всегда после езды в запорожце, началась мигрень, так что вечеринку пришлось в срочном порядке сворачивать. Запланированная ночевка вчетвером сорвалась, и ребятам пришлось расходиться, так и не отпраздновав как следует получение дипломов.
Несмотря на комендантский час, Роман направился провожать Галю. Костя и Лариса, уже два года состоявшие в браке, жили у тестя, что было почти по пути.
Погода стояла теплая, в вечернем небе светила полная луна, улицы были пустыми. Настроение не портили даже маячащие тут и там патрули. И пока не пришло время расставаться прогулка была сплошным удовольствием.
Пока не пришло время расставаться...
-- Интересно, куда это они делись? -- Лейтенант Рябцев переложил рацию в левую руку и, включив фонарик, посветил в открытую шахту канализации, неожиданно появившуюся на пути.
-- Кто они? -- спросил один из курсантов.
Девятнадцатилетними мальчиками из высшей школы милиции "догружали" патрули до более-менее приличного количества. Правда, качество от этого не выигрывало, но мэра такая мелочь нисколько не волновала. Единственный взрослый в составе патруля был вооружен пистолетом и рацией и, если повезет, то еще и списанным фонарем. В таких случаях, как сейчас, это было просто спасением.
-- Вон там, -- лейтенант кивнул в сторону Дома. -- стояли то ли трое, то ли четверо. Теперь их нет.
-- Разошлись, -- предположил курсант.
-- Да, наверное, нас заметили. -- Помня о батарейках, лейтенант выключил фонарик и, нащупав ступней люк, подтолкнул его к канализационной шахте. -- Мы как раз туда идем. Сейчас и проверим.
Протоптанная тысячами ног, к мертвому подъезду Дома вела заметная даже в темноте тропинка. И, если не замечать голых балконов и пустых окон, то со стороны могло показаться, что это здание жилое, разве что немного запущенное. Ночь только усиливала иллюзию.
-- Ну и куда ты нас завела! -- Роман прикрыл нос ладонью. -- Как же тут пить?!
-- Быстро, -- посоветовала Галя.
Ребята стояли в подъезде Дома, пытаясь привыкнуть к темноте. К запаху привыкнуть было куда труднее.
-- Как говорит народная мудрость: от сумы и от дерьмы не зарекайся. -- Костя улыбнулся.
-- Ладно тебе, -- Лариса толкнула его локтем. -- Открывай.
-- Открываю.
Парень вынул пробку и протянул ей бутылку.
-- За нас, -- во весь голос объявила Лариса и, запрокинув голову, сделала несколько глубоких глотков. -- Твоя очередь. -- Она передала бутылку Гале.
-- За наши дипломы. -- Девушка отпила свою часть и вручила шампанское Роману.
Парень выпил молча и, потряся бутылку, чтобы проверить, сколько там еще осталось, отдал ее Косте.
-- Эх, хорошо... стоим. Вот только придется пускать по второму кругу. Я это все сам не допью, да я и не люблю шампанское.
-- А я люблю, -- раздался над плечом чужой низкий голос, и Костя почувствовал, как бутылку у него отбирают. -- Что празднуем?
-- Товарищ лейтенант, я хочу спросить, почему назначили это патрулирование? -- Разговорчивый курсант ускорил шаг и поравнялся с Рябцевым.
-- Никому ничего не известно. Вроде бы пропали несколько человек, но обычно в таких случаях все заканчивается упоминанием в оперсводке. Тут мэр зачем-то подсуетил.
-- А, да, действительно. Через два месяца ведь перевыборы.
-- Ага. И ему, видно, нужны "чистые и безопасные улицы". Человек пятьсот патрульных сейчас бродят по кварталам, распугивая прохожих и шлюх, чтобы он мог заявить, что уровень преступности упал.
-- А вы считаете, что никакой пользы это принести не может?
-- Ты здесь только первую ночь, а я уже пятую. Все, кого я задержал, - двадцать или тридцать алкашей. Ни одного маньяка.
-- А вообще они бывают? Или только в кино?
-- Бывают ли маньяки? Да, конечно. Только обычно они попадаются по мелочам, и только на следствии выясняется, сколько на них уже висит. Такие явные случаи, как этот... Чикатило что ли, ну, из Ростова, попадаются очень редко. Чаще это просто чокнутые.
-- Это хорошо. -- Курсант облегченно вздохнул.
-- Что, боишься? -- попытался угадать лейтенант.
Курсант неуверенно пожал плечами.
-- Понятно, боишься. А не надо. Не стоит оно того. Сейчас во всяком случае. Хочешь совет?
-- Да. -- Паренек заглянул в лицо лейтенанта, пытаясь в темноте различить его глаза.
-- Собираешься чего-нибудь бояться - отлично, бойся. Только бойся не "до" и не "после", а "во время". Это самая глубокая мысль, которую можно найти на улицах этого города. Больше ты тут ничего не найдешь.
-- Фу, жара. -- Неизвестный мужчина вернул Косте уже пустую бутылку и громко высморкался. -- Что вы тут делаете?
"Бомж, -- подумал Роман. -- Послать его подальше и уходить отсюда. Нечего тут лишнюю минуту торчать."
-- Уже уходим, -- холодно ответила Лариса, придвинувшись поближе к мужу.
-- А зачем заходили?
-- Слушай, мужик, вали нахрен. -- Роман взял Галю за руку и потащил к серому прямоугольнику дверного проема. -- Костя, пошли.
-- Пока, приятель. -- Костя поставил бутылку на пол и двинулся вперед, но, не пройдя и метра остановился. Девушки сзади не было. -- Лара, ты где?
Из-за спины послышалась возня.
Решив, что неизвестный пристает к его жене, Костя обернулся с твердым намерением отбить придурку все, что только можно. То, что он увидел в темноте подъезда, заставило парня остановиться.
Прижимая девушку к себе одной рукой, в другой мужчина сжимал нож. Длинное лезвие тускло отсвечивало в темноте, и его конец упирался Ларисе в живот. Брошенный пакет валялся под ногами.
-- Отпусти ее, мужик, хуже будет. -- Костя глубоко вдохнул, стараясь прогнать остатки хмеля и восстановить координацию. Цацкаться с этим кретином он не собирался.
Не спуская глаз с темного силуэта мужчины, парень медленно нагнулся и подобрал бутылку. Пальцы намертво сдавили узкое горлышко.
-- Костя, что там? -- Роман с Галей остановились.
-- Лариса, стой ровно, не шевелись. -- Костя начал подходить, держа бутылку в отведенной назад правой руке.
-- Я боюсь, -- попыталась крикнуть девушка, но чужая ладонь зажала ей рот, заставив прокусить язык.
-- Получи, сука. -- Парень замахнулся и обрушил свою стеклянную дубину на лоб мужчины, державшего его жену.
Лариса была сантиметров на десять ниже напавшего на нее, но, услышав свист удара, инстинктивно присела и наклонилась вперед. Живот надавил на лезвие ножа, и кусок стали, пропоров летнюю блузку, вонзился в тело девушки.
И агрессор, и жертва рухнули на пол.
-- Лариса? -- Костя нагнулся к жене и отодрал от ее лица чужую ладонь. Изо рта девушки хлынула кровь. -- Ромка, помоги!
Роман, уже стоявший рядом, опустился на колени и, нащупав рану, попытался зажать ее носовым платком. От боли Лариса вскрикнула и передернулась всем телом.
-- Твою мать! Надо ее вытащить!
Вместе парни приподняли тело девушки и подтащили его к дверям. Около подруги села Галя, стараясь поднять раненой голову, чтобы ей было легче дышать.
-- Ах ты, гад! -- Костя вернулся к мужчине и с размаха ударил носком правой ноги.
Мужчина перевернулся и привстал, подняв что-то в правой руке. Потом раздался громкий хлопок.
Мгновенно почувствовав сильное жжение в груди, Костя успел вскрикнуть и, потеряв сознание от внезапной боли, упал. Последним, что он видел, была вспышка выстрела, осветившая пистолет и синее от татуировки запястье стрелявшего.
-- Ты и ты, -- Мужчина поднял руку с пистолетом и направил на Романа, закрывавшего трясущуюся от страха Галю. -- Раздевайтесь.
-- Вы слышали? -- Один из курсантов остановился, как вкопанный. -- Это был выстрел?
-- Ерунда. Выстрел не так звучит. Пошли дальше. -- Лейтенант Рябцев шагнул вперед, но тут под ногами что-то зашелестело, и он, включив фонарик, направил луч вниз.
В желтом пятне света лежал ободранный кусок тонкой фольги и проволочный предохранитель для пробки. Час назад, в самом начале патрулирования, его группа уже проходила это место рядом с автостоянкой, и ничего подобного здесь не было.
-- Это шампанское. Те четверо, которых я видел, только что открыли бутылку. У кого-нибудь, наверное, день рождения, и они тут бродят пьяные и добирают. Сейчас мы их найдем.
Лейтенант направил луч фонарика на ближайшую машину.
-- Эй, кто там есть?
-- Но звук был, вроде, оттуда. -- Курсант показал в сторону Дома.
-- Там нечему шуметь.
Участок стройплощадки между зданием и стоянкой был совершенно пустым.
Дав парням знак обойти машину сзади, сам лейтенант остался на месте, освещая им дорогу. Но тут желтый свет фонарика потемнел и неожиданно совсем погас. Курсанты остановились.
-- Нам продолжать?
Лейтенант выругался.
-- Да не надо. Еще ноги себе попереломаете. -- Вздохнув, он выключил уже бесполезный фонарь и повесил его на пояс. -- Есть там кто или нет?
Из будки на углу стоянки высунулась голова сторожа.
-- Все в порядке, товарищ милиционер. Никого постороннего нету.
-- Ладно, пошли дальше. -- Лейтенант махнул курсантам, и те поспешили за ним.
В эту ночь на улицах дежурили двести сорок милиционеров и двести восемьдесят три кадета. Вероятно, присутствие такой армии служителей закона остановило не одного вора или насильника. Но только не убийцу из Дома. Он свое преступление совершил.
В одиннадцать вечера родители Романа позвонят домой к Гале с твердым намерением отчитать сына за задержку. Выяснив, что ребята еще не приходили, они поднимут на ноги родителей Ларисы. В половине двенадцатого те разбудят двоюродную сестру дочери, живущую в соседнем доме. И только в полночь, обзвонив всех родственников и знакомых своих детей, шестеро взрослых людей, включая двоюродную сестру, выйдут из домов на поиски пропавших.
В полпервого родители Гали встретят патруль Рябцева и вместе с милиционерами обойдут весь квартал. Заполнив по их настоянию протокол на пропавших, лейтенант отправит родителей домой, успокаивая тем, что у молодых людей могли быть знакомые на этом квартале, у которых они и заночевали.
Патрульные на улице, где жили родители Романа, подтвердят, что видели четверку около десяти вечера, но заявят, что их район патрулирования все покинули целыми и невредимыми.
Тесть Кости вместе с его свояченицей сразу направятся в ближайшее отделение скорой помощи, где просидят до утра, обзванивая больницы и вытрезвители.
В два часа ночи группу Рябцева сменит следующий патруль, который продежурит на этом квартале до шести утра, не встретив никого подозрительного. Зарегистрировав протокол, лейтенант выбросит все из головы, забыв даже про севшие батарейки, и завалится спать. Примерно в это же время лягут спать и родители Гали. Заснут они только под утро, часов в семь.
В полвосьмого одна из продавщиц с Улицы, недавно перенесшая операцию на мочевом пузыре, зайдет в Дом. На залитом кровью и засыпанном бутылочными осколками полу первого этажа она обнаружит полиэтиленовый пакет с двумя университетскими дипломами. В Дом снова вызовут милицию.
На этот раз связь между исчезновением людей и появлением в Доме пятен крови уже нельзя будет не заметить. По распоряжению прокурора города в Доме начнут искать трупы.
Четыре следующих дня стройплощадка будет огорожена, проход в здание разрешат только занятым в поисках. Следственная группа миллиметр за миллиметром прочешет одиннадцать этажей, начиная с верхнего, но не найдет никаких следов пропавших тел. Наконец, закончив с первым этажом, криминалисты решат обследовать подвалы Дома. Дальше середины лестницы вниз они пройти не смогут.
Кто-то из офицеров предложит вызвать пожарную машину и струей воды смыть горы кала в нижний этаж. Предложение будет отвергнуто по санитарным соображениям, зато "сверху" поступит другое: на тросе спустить в шахту лифта добровольца в костюме химзащиты со всеми необходимыми инструментами. Имея подробный план Дома, он один должен будет обыскать верхний подземный этаж, а затем, если результатов не окажется, то и нижний.
К вечеру, найдя костюм и добровольца, группа приступит к работе. Самый молодой сотрудник спустится с первого этажа на нейлоновом канате для альпинистов. Внизу, уже забираясь в дверной проем, он запутается в складках костюма и, споткнувшись, упадет с трехметровой высоты на фундамент здания. Его коллеги, пытающиеся натянуть канат и удержать парня в воздухе, только развернут тело бедняги головой вниз. В обмундировании весом двенадцать килограмм он рухнет на груду нищенского тряпья, сломав обе руки и ключицу. От сотрясения мозга милиционера спасет капюшон со сложенным противогазом.
Добровольца вскоре вытащит следующий оперативник, правда, не защищенный костюмом. По этой причине он задержится на нижнем этаже Дома ровно столько времени, сколько необходимо, чтобы определить, что у человека не сломан позвоночник, и заново обвязать его тросом. По сторонам он смотреть не станет и второй раз спускаться откажется.
На следующий день, вопреки распоряжению начальства, следственная группа вызовет пожарных, и на глазах у всей Улицы начнется поистине фантастическое зрелище - чистка Дома, их собственного сортира. Впрочем, зрелище закончится, едва успев начаться.
Из канализационной шахты на стройплощадке, практически под колесами пожарной машины, вылезет крайне бедно одетый человек и попросит отвести его к "начальнику". Офицеру, руководящему поисками, нищий заявит, что вместе с другими обитает в нижнем этаже, а потоки воды с нечистотами заливают их жилье. На вопрос об убийствах нищий ответит, что никто ничего не слышал, и никаких трупов в подвале нет. Провести же в подвал криминалистов он откажется, мотивируя это опасением за свободу находящихся там людей.
Нищего доставят в ближайший участок и снимут показания, после чего задержат "для выяснения личности", действительно составив протокол и описав в графе "Особые приметы" татуировки на запястьях нищего. Но кто-то из криминалистов проболтается, и начальство, узнав о нарушении запрета "промывать" Дом, пресечет эту инициативу и назло следователю настоит на освобождении задержанного.
Предприняв еще две попытки обследовать подвалы Дома, следственная группа прекратит работу через неделю после ее начала. В отчете будет предложена версия о том, что здание использовали как перевалочный пункт при перевозке трупов. Однако, определить, кто и куда увез тела, не представится возможным.
В средствах массовой информации проскочит предположение о том, что пропавшие просто похищены и еще могут быть живы, ведь тела так и найдены. Возможно, будь в это время в городе Димка Земцев, он смог бы кое-что объяснить, но мальчик уже отправится в деревню к бабушке, чтобы забыть там об ужасах городской жизни. Так или иначе, но версий о маньяке-убийце из Дома не будет ни у следствия, ни у прессы.