Гаврилов Сергей Владимирович : другие произведения.

Боль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Игра с мифами или попытка разобраться, как же все было

Сергей Гаврилов

Боль

  
  
   -- Мир вам. -- Иисус улыбнулся и шагнул навстречу своим ученикам.
   Одиннадцать ошеломленных мужчин, застыв в темноте сарая, смотрели на него, не в силах поверить своим глазам. Учитель снова стоял перед ними, и он был жив. Предсказание сбылось. Иисус действительно воскрес.
   -- Боже, ты ли это? -- Петр вышел вперед и протянул к нему руку, все еще боясь прикоснуться.
   -- Да, это я. Смотри, я не призрак. -- Взяв его ладонь в свою, Иисус привлек ученика к себе.
   -- Воистину так! Ты воскрес! Да славится твое царство! -- Петр обернулся к остальным, радостно приглашая их подойти ближе.
   За мгновение ученики окружили Иисуса, наперебой обнимая его, чтобы острее ощутить его присутствие. Они снова его обрели. Любовь их учителя опять сними. И теперь уже ничто их не разлучит. Ничто во всем мире.
   -- Подождите! -- Резкий возглас Фомы прервал ликование. -- Ты действительно Иисус, наш учитель! Докажи, что это ты и что ты воскрес после распятия.
   В сарае повисла тишина. Словно кто-то набросил каждому на голову по верблюжьей шкуре.
   -- Опомнись! Ты в своем уме! -- Андрей взял Фому за плечо, но тот стряхнул его руку.
   -- Ты похож на него. Но правда ли, что ты - это он?
   Иисус кивнул, и ученики расступились, образовав живой коридор между ним и Фомой.
   -- Смотри, -- Иисус вытянул руки ладонями вверх. В центре каждой чернел бугорок запекшейся крови, окруженный розовым ореолом воспаленных тканей. -- Это следы от гвоздей.
   -- Господи, это и правда ты! -- Фома упал на колени и, схватив ладони учителя, стал их целовать. -- Прости, прости! Ты мой пастырь, ты мой единственный господин!
   Андрей облегченно вздохнул. Наклонившись к Фоме, он помог тому подняться и обнял в знак примирения.
   -- Дети мои, -- начал Иисус, раскрыв объятия ученикам, -- блажен, кто уверовал в меня, увидев меня. Но тысячу раз блажен, кто поверил в меня, не видя меня...
   -- Но мы ведь должны не верить, -- взволнованный голос Петра вдруг перебил учителя, заставив всех присутствующих замереть в благоговейном ужасе. -- Если нам предстоит нести твое учение, мы должны не верить. Мы должны знать. Точно знать. Иначе мы не сможем никого убедить.
   -- Вы уже все знаете. -- Подойдя к Петру, Иисус взял его за плечи и заглянул в глаза. Что-то в этих глазах было новым.
   -- Когда ты сам нас учил, ты ведь точно знал, какой бог, чего он хочет и что может, -- продолжал Петр, произнося свои святотатственные слова все громче и быстрее. -- Поэтому ты точно знал, как надо себя вести, что делать, что говорить, кого брать себе в ученики. Ты не сомневался, ты был убежден.
   -- А вы в чем-либо сомневаетесь?
   -- Мы - нет. У нас есть наша вера. Этого достаточно для нас, но, боюсь, не хватит, чтобы учить других. Для этого необходимо знание, необходимы факты. Что-то мы знаем точно - мы это видели сами, но есть вещи, в которых мы не уверены. И мы не сможем убедить других, если не убеждены сами.
   -- Что же это? -- Иисус вдруг почувствовал, что знает своих учеников не так хорошо, как думал.
   -- То, что ты воскрес. -- Это прозвучало жестко и резко, как удар кнута. -- Фома был прав. Я вдруг понял, что нам нужны доказательства. Я имею в виду: мы не знаем, воскрес ли ты, потому, что не знаем точно, что ты до этого умер. К со-жа-ле-нию, нас там не было, ты сам так устроил.
   -- Да ты что, Петр! Ты с ума сошел! -- Фома бросился на товарища, стремясь закрыть ему рот, но Андрей оттащил его.
   -- Фома, успокойся! Он ведь прав.
   -- Как это прав! Я ничего подобного не говорил. -- Фома повернулся к Иисусу. -- Учитель, я верю в тебя. Никаких доказательств мне не нужно.
   -- Спасибо. -- Иисус обнял его и поцеловал в щеку.
   -- Ты не понимаешь! -- Петр уже кричал. -- Вся твоя жизнь окажется напрасной, если мы не продолжим твое учение. А мы не сможем быть твоими достойными последователями, если не будем знать, как знаешь ты. Чтобы учить других необходимо знание, не вера. Нам нужно знать, что ты воскрес, а не верить в это. Ты мог просто потерять сознание. Мы ведь не видели тебя мертвым.
   -- И что ты предлагаешь? -- Фома обернулся к Петру, заслонив собой Иисуса. -- Распять учителя еще раз?
   В сарае вновь повисла тишина. Несколько секунд они молча стояли и смот-рели друг на друга: Иисус и Фома напротив десяти сошедших с ума учеников во главе с Петром.
   Иисус вдруг испугался. Такое с ним случилось впервые. Он словно шел по ровной гладкой дороге и неожиданно споткнулся о появившийся ниоткуда камень. Он попытался представить, что будет, если воля его отца не исполнится, если что-то помешает предначертанному свыше ходу событий. Что произойдет в этом случае, он не знал, не мог даже и предположить. Но была и еще одна причина. Иисус испугался, что если его действительно распнут второй раз, распнут собственные ученики, чтобы убедиться в его словах, он может не воскреснуть.
   В мозгу неожиданно промелькнула мысль, что это и есть истинное испытание для него, испытание, организованное его отцом, чтобы проверить веру сына. В своей вере Иисус никогда не сомневался. Она была гораздо сильнее, чем, например, у Фомы. Она была абсолютна. Но Фома ведь и не был богом.
   О себе Иисус не беспокоился. Если это воля отца, о которой он просто не знал, то в своей участи он может быть уверен. Вот что ждет Фому? Его участь, участь ученика, должен решить учитель.
   Иисус положил руку на плечо Фомы и привлек его к себе.
   -- Послушай! Петр прав! Не беспокойся за меня, все будет хорошо. Такова воля божья, воля моего отца. Иди к ним. -- Он подтолкнул ученика к остальным.
   -- Но они же распнут тебя!
   -- Так надо. Это должно произойти. Я все знал, просто вам не говорил. Иди, ты должен быть с ними.
   Фома медленно прошел в центр сарая и, опустившись на скамейку, закрыл лицо ладонями.
   -- Ну вот. -- Иисус развел руками. -- Что вы собираетесь делать?
   -- Прости нас, учитель. -- Петр стал на колени. -- Мы все любим тебя и только поэтому мы должны тебя... снова распять... Но на этот раз не будет никаких гвоздей, не будет крови. -- Его глаза заблестели, и Иисус понял, что Петр плачет. -- Мы не причиним тебе боли, мы любим тебя... Но мы должны. Прости! Мы любим тебя.
   -- Когда?
   -- Мы ведь еще ничего не решали. -Мы только поняли, что мы должны сделать. -- Петр пожал плечами. -- Наверное, сегодня, когда стемнеет. Нас не должны видеть, нас ведь ищут римские солдаты... Тут недалеко есть лес. Мы... мы сделаем это там.
   -- Хорошо. А пока не дадите ли мне поесть? -- Голода Иисус не испытывал, но он знал, что трапеза сможет успокоить и его самого и его учеников. А спокойствия им всем сейчас очень не хватало.
   -- Конечно, -- Петр вскочил на ноги. -- У нас есть печеная рыба и мед.
   Он взял учителя под руку, провел в центр сарая и усадил на скамейку рядом с Фомой. Варфоломей тотчас подал тарелку с рыбой. Иоанн принес кувшин с вином. Его брат Иаков стал сзади с полотенцем.
   Всем телом ощущая окружающее его напряжение, Иисус начал обедать. Вкуса рыбы он не почувствовал. Мысли были полностью заняты событиями последних десяти минут. Но он оказался не единственным, кто боялся того, что должно было произойти. Каждый его ученик также чувствовал этот страх в своем сердце. И, наблюдая за ними, Иисус видел, как они нервничают.
   Фома, сидевший справа от него, дрожал, словно от холода. Укутавшись в халат, бедняга даже обхватил себя руками. Но и это не помогало. Иисус чувствовал, как трясутся плечи Фомы, и слышал, как стучат его зубы.
   Иаков сын Алфея и Симон во главе с Петром отошли к дальней стене сарая, чтобы выбрать доски для креста. Они постоянно спорили, стараясь говорить тихо, но порой срываясь на крик.
   Андрей и Фаддей молча сидели на полу, поджав ноги под себя. Можно было подумать, что они молятся, если бы не их мрачные лица.
   Филипп непрерывно расхаживал вперед-назад по сараю, опустив лицо и стиснув за спиной собственный локоть.
   Матфей сидел напротив Иисуса. Придвинув свечу, он что-то писал в своем свитке, то и дело кусая ногти.
   -- Лучше не пиши о том, что сейчас происходит. Те, кто это будет читать, -- Иисус кивнул на свиток, -- такое могут не понять. Пусть это будет нашей тайной. И пусть она умрет в стенах этого сарая.
   Матфей поднял взгляд, и по его глазам Иисус понял, что ученик согласился. Согласился предать учителя еще и на бумаге. "Господи, -- подумал Иисус. -- Воистину неисповедимы пути твои".
   Весь следующий час, пока солнце опускалось к горизонту, вытягивая тени вдоль земли, Иисус молился. Молился за своих учеников. Молился, чтобы придать им сил. Если они должны его распять, то пусть так и будет. Да исполнится воля божья. Аминь.
   Когда, наконец, стемнело, и за дверью стало так же сумрачно, как и внутри, Петр подошел к учителю и срывающимся голосом объявил:
   -- Пора.
   Иисус поднялся со скамейки и направился к наспех сбитому кресту, приставленному к стене у двери.
   -- Нет, нет! Ты не должен! -- Петр бросился за ним и остановил на полпути. -- Его понесу я. Это и мой крест тоже. Ты понимаешь?
   Иисус молча кивнул и вышел за дверь.
   Приподняв крест, Петр попытался пройти с ним наружу, но не смог. Горизонтальная балка застряла в дверном проеме. На помощь поспешил Андрей, и вдвоем братья вынесли крест из сарая. За ними вышли остальные.
   Процессия растянулась на десяток метров. Впереди с горящей лампой шел Фома. Петр хотел дать ему факел, но, опасаясь дождя, изменил свое решение: вечернее небо было затянуто тучами, на востоке уже гремел гром.
   За Фомой, гордо подняв голову, шел Иисус. Единственный из всех, он шагал уверенно. Боли, которую снова предстояло испытать, Иисус не боялся. Он знал, что такова воля отца и это будет всего лишь еще одно испытание для него. Возможно даже последнее. Никто ведь еще не воскресал дважды. Но, так или иначе, он выполнит свою миссию. Он пройдет через это, он умрет и соединится с господом в его царстве на небесах.
   Андрей и Петр шли за учителем, неся крест. Затем следовали остальные ученики: восемь взрослых мужчин, напуганных тем, что им предстояло сделать - стать палачами для самого близкого себе человека.
   Замыкал шествие Фаддей, несший в руках длинную палку. О назначении этой палки, а также ножа, спрятанного в халате Фаддея, знали только он сам и Петр. Раз уж им предстояло это сделать, они должны быть готовы ко всему. И мучить учителя они не собирались. Если время не избавит его от страданий на кресте, они поступят так, как по слухам три дня назад поступили римляне. Они пожалеют Иисуса. Они проткнут ему сердце.
   Поляну Фома нашел достаточно быстро. Подняв лампу над головой, он позвал остальных, шедших чуть поодаль, а сам, чтобы скрыть подступающие к глазам слезы, отвернулся и шепотом начал повторять все известные ему молитвы.
   Петр и Андрей опустили крест на землю.
   -- Мы ведь не сможем его здесь установить. -- Варфоломей присел и потрогал почву у ног. -- Слишком твердо. Наверное, нужно будет приставить крест к какому-нибудь дереву.
   -- К какому? -- Андрей огляделся, всматриваясь в темные очертания леса.
   К ученикам подошел Иисус, и, несмотря на темноту, все трое опустили глаза.
   -- Идите на западную сторону поляны и найдите дерево там.
   -- Почему на западную?
   -- Потому, что солнце встает на востоке.
   -- Ну и что? -- Петр пожал плечами, показывая, что не понимает учителя.
   -- Солнце встает на востоке, а утром его лучи должны будут падать на меня. В этом суть казни. -- Иисус повернулся и направился к центру поляны, где стоял Фома.
   -- Но как мы определим, где запад? Звезд же не видно.
   -- А с какой стороны мы пришли?
   -- Я уже не разберу. -- Петр растерянно покачал головой. -- Надо спросить у учителя. -- Он поспешил за Иисусом.
   -- А после мы попросим его еще и распять самого себя, -- мрачно закончил Андрей.
   -- Не беспокойся, -- Варфоломей похлопал его по плечу. -- Он знает, что делает... Смотри, это там. -- Он показал на Петра, который бежал к противоположному краю поля-ны. -- Понесли.
   Вдвоем они подняли крест и последовали за Петром.
   Через пятнадцать минут хлынул дождь.
   Иисус уже лежал на кресте, привязанный за руки и ноги. Чтобы веревки не разодрали ему кожу, Симон обмотал запястья учителя кусками грубого полотна, найденными в сарае, и только затем стянул их веревками. Но, едва намокнув, веревки размягчились и впились в запястья, так что лучше не стало.
   Стиснув челюсти, Иисус закрыл глаза и попытался забыть о руках. Он знал, что сейчас еще рано чувствовать что-либо. Это было всего лишь начало. Настоящая боль ждала его впереди.
   Скользя ногами по мокрой траве, ученики начали поднимать крест с распятым учителем. Андрей и Филипп взялись за нижний край, прижимая его к земле. Остальные принялись толкать другой конец доски вверх. Крест оторвался от земли, и тело Иисуса повисло в воздухе, как и три дня назад. Человек, которому предстояло умереть второй раз, застонал.
   С каждым новым сантиметром приходила новая боль. Но хуже этого - возвращался старый страх, всплывая из глубин памяти еще прошлой жизни. Иисус ничего не мог с этим поделать. Распятый на кресте не контролирует свои эмоции.
   Тяжелые холодные струи воды, вырываясь из темноты, хлестали по лицу. Намокшая одежда тянула вниз. Каждый нерв в организме был напряжен и натянут, словно струна, но вместе с этим Иисус не мог пошевелить и пальцем. Ладони и ступни уже не ощущались как части тела. Сейчас они набухали, наполняясь кровью, а через час, стоит ему хоть шелохнуться, они выпустят по нервам струи огня, доходящие до тайных глубин мозга и прожигающие все: сознание, память, даже само чувство реальности. Сейчас все и начиналось. Как первые шаги по дороге к смерти.
   Прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать крик, Иисус начал молиться. Только вера и позволяла ему сейчас оставаться хоть сколько-то хладнокровным. Тогда, в первый раз, он знал, что происходит. Это был хоть и жестокий, но все же спектакль. Спектакль, где по пьесе актера на главной роли убивают по-настоящему. Сейчас же можно было только верить, что все идет правильно.
   Вера Иисуса была сильной. Достаточно сильной, чтобы удержать его на кресте. Но и она не выдержала, когда весь мир вдруг рухнул.
   -- Стойте! Вы не смеете! Учитель! -- Это был Иуда.
   Появившись из темноты, опальный ученик бросился к кресту, расталкивая всех на своем пути.
   Первым, кто опомнился от шока, был Петр. Прыгнув под ноги Иуде, он завалил его на землю и, схватив за руки, сел сверху. Тут же подбежали Андрей и Матфей. Еще несколько мужчин, потирая синяки, подошли сзади.
   -- Это он! Иуда!
   -- Изменник не постыдился показаться!
   -- Откуда он взялся?
   Петр привстал и оглянулся. Вокруг него уже стояли все. Это значило, что Иуда действительно здесь, и все его видят, но не только. Это значило, что крест сейчас никто не держит.
   -- Кто держит крест? -- Петр вскочил на ноги.
   -- Он сам стоит, -- успокоил его Андрей. -- Смотри.
   Крест с распятым Иисусом вертикально стоял на краю поляны без чьей-либо поддержки. В наступившей тишине было слышно, как дождь стучит по горизонтальной доске. Лишь иногда эти звуки заглушал шум борьбы вырывающегося Иуды.
   Прямо над головами прогремел гром, и дождь хлынул сильнее. В этот самый момент крест покосился и начал падать. Вперед. Человеком вниз.
   -- Учитель! -- Петр бросился к кресту, хоть и знал, что один его не удержит. Все равно это не имело значения. Он не успел.
   Жизнь Иисусу спасли деревья. Зацепившись горизонтальной доской за два соседних ствола, крест остановился в метре над землей. Тело Иисуса по инерции рванулось вниз, но застыло, удерживаемое веревками. От боли в разрываемых мышцах он закричал.
   Оба Иакова, Симон и Матфей вскочили и побежали к кресту. Разбив Иоанну нос ударом кулака, Иуда вырвался и поспешил за ними.
   У самого креста он достал из складок одежды нож, собираясь разрезать веревки и освободить учителя. Притворившись, что помогает поднимать крест, Иуда размахнулся, но тут его заметил Петр. Уклоняясь от него, Иуда потерял равновесие и промахнулся. Лезвие вошло в ладонь Иисуса. Он закричал снова.
   От страха, что причинил учителю боль, Иуда выпустил нож, оставив в ране, и застыл с перекошенным лицом. Через несколько мгновений на его голову обрушился удар Фаддея. Длинная палка, которую тот захватил в сарае и специально принес сюда, разломилась пополам, содрав кусок скальпа. Иуда рухнул на землю.
   -- Предатель, -- прошипел Фаддей. -- Одни неприятности от тебя.
   -- Не бейте его. -- Иисус повернул голову, и ученики увидели его лицо.
   Ветка дерева, оказавшаяся под падающим крестом, глубоко поцарапала правую щеку и рассекла бровь. Кровь сразу же растеклась по мокрой коже, залив глаз и ноздри. Дождевая вода не давала ей свернуться, и халат Иисуса на груди уже успел стать бордовым.
   -- Учитель, он предал тебя. Он хотел смерти нам всем. -- Петр осторожно обхватил ручку ножа и резко выдернул его. -- Он должен умереть. Ты ведь и сам это знаешь.
   Иисус знал. Думал, что знает. Верил, что все происходит, как и было предначертано свыше.
   -- Извини, мы не можем тебя перевязать. -- Петр провел пальцами по окровавленному запястью Иисуса и облизал их. -- Помнишь, ты говорил, что мы будем пить твою кровь. Твое предсказание сбылось. А сейчас... нам нужно продолжать. Идите все сюда.
   Он подозвал остальных и, подняв крест, они развернули его и приставили к деревь-ям. Казнь началась.
   -- Что будем делать с Иудой? -- Фаддей кивнул на лежащего без сознания мужчину.
   -- Учитель говорил, горе тому, кто его предаст. -- Петр пожал плечами. -- Наверное, мы должны исполнить предсказание.
   -- Это как же?! Убить Иуду? -- Матфей в ужасе отступил назад.
   -- Посмотри, что он сделал с Иоанном! То, что предначертано, должно произойти. Иуда уже должен был быть мертвым.
   -- Не трогайте его, -- Иисус попытался придать голосу твердость, но безуспешно. Слова прозвучали тихо и неуверенно.
   -- Учитель, он ведь предал тебя. Он хотел помешать тебе и сейчас.
   "Он хотел спасти меня," -- прозвучал в голове Иисуса ответ, но фраза застряла в горле. Если Иуда хотел его спасти, значит, все они ошибались. Значит, то, что сейчас происходило, неправильно. Это не воля божья. Это просто ошибка. Трагическая случайность. И он... умрет. Умрет вместо того, чтобы вознестись... Нет, этого не могло быть. Это не укладывалось в сознании. Бред. Помешательство.
   -- Давай лампу. -- Обыскав Иуду, все еще лежащего без сознания, Петр нашел веревку. Выбрал ближайшее дерево и с помощью Андрея завязал петлю. -- Тащите его.
   Фаддей и Филипп подтянули бездыханное тело.
   -- Нет! -- Разрывая голосовые связки, Иисус закричал, но легкие, не вы-дер-жав нагрузки, мгновенно сжались где-то в глубине грудной клетки, не давая воз-можности даже вдохнуть, и дальше он уже хрипел. -- Не делайте этого! Выслушайте меня! Я вам все объясню!
   Снова грянувший гром заглушил его слова.
   -- Мы отомстим за тебя, учитель. -- Петр накинул петлю Иуде на шею и затянул узел.
   Подняв трепыхающееся тело, братья Иоанн и Иаков закрепили веревку. Иуда дернулся пару раз, раскачиваясь в стороны, и замер.
   -- Нет! -- Снова прокричал Иисус. Силы покидали его, и голос уже ослаб.
   Оставалась только одна надежда. Иисус начал молиться.
   Шатаясь, словно пьяный, Фома отступил назад. Только что он стал убийцей. Он согрешил. Он загубил свою душу. Господи, прости его. Последний раз взглянув на распятого учителя и десятерых друзей, стоящих вокруг повешенного одиннадцатого, Фома скрылся за пеленой дождя.
   -- Все кончено, Иуда мертв. -- Андрей отступил от неподвижно висящего тела.
   -- Сбылось предсказание Господа нашего! -- Петр опустился на колени и простер руки к небу. -- Давайте помолимся, чтобы и последнее его пророчество осу-щес-тви-лось. Чтобы он воскрес и соединился с отцом своим, а мы стали его достойными последователями... и чтобы наступило царство небесное.
   С трудом раскрыв правый глаз, Иисус посмотрел на своих учеников. Взрослые мужчины стояли на коленях вокруг убитого друга и молились. В темноте. Под проливным дождем. На лесной поляне в получасе ходьбы от деревни. По пути в ад.
   Нежели бога нет. Нежели он ошибался.
   Иисус закрыл глаз и обессиленно опустил голову на грудь.
   Что-то произошло. Что-то неправильное. По какой-то причине замысел его отца перестал вдруг осуществляться. Он должен был понять это, когда собственные ученики не поверили, что он умер перед тем, как воскрес. Один лишь Фома остался самим собой. Один из двенадцати. Но что его ждет теперь? Как он сможет продолжать миссию своего учителя, если сам его предал?!
   Неужели бога нет?
   Учение потеряно навсегда. Его собственная жизнь вдруг оказалась бессмысленной. Тридцать три года ни для чего. И смерть в конце. Долгая и страшная смерть на кресте. Смерть, о которой он, Иисус, ничего не знал. Смерть, после которой он уже не воскреснет.
   Иисус попытался поднять голову и закричать, но не смог. Он висел без сил, истекая кровью, смешивающейся с холодной дождевой водой. Глубокая рана на ладони болела, несмотря на онемение всей руки. Мышцы плеч и груди жгло от растяжений и разрывов. Вывихнутые при падении суставы стонали и требовали свободы. Что ж, скоро они ее получат. Он умрет, и его дух оставит это тело. Навсегда.
   С каждой секундой Иисус контролировал себя все меньше. И с каждой каплей крови он терял свою веру. Веру в значимость своей жизни. Теперь она ничто. Теперь веры нет. Теперь есть лишь страдания человека, распятого на кресте.
   Уже не понимая, что теряет сознание, Иисус забылся, и его тело безвольно повисло на веревках. Последним, что он чувствовал, была боль.
  

Слепая, столикая,

Яркая, дикая

БОЛЬ.

Сквозь нервы бегущая,

Рвущая, жгущая

БОЛЬ.

Немая, вопящая,

Волком скулящая

БОЛЬ.

Святая и грешная,

Древняя, вечная

БОЛЬ.

  

С. Гаврилов ?


сентябрь '97

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"